Миссия Энтерпрайз-Коноха (джен)

Мне говорят, что я балбес

Что я вчера с берёзы слез

Не человек, а динамит

И подо мной земля горит (У-у-а)

И в общем, правду говорят

Но в этом я не виноват

А виноват-то в этом тот

Кто у меня внутри живё-ё-ё-ёт

Он у меня внутри живёт

Он мне покоя не даёт

Он удивительный хитрец

Он баламут и обормот

Он всё творит исподтишка

Да так, что кружится башка

Смешарики — Обормот

Далёкий космос, последний рубеж и подходящая к логическому завершению пятилетняя миссия, во время которой нога бравого капитана Джеймса Т. Кирка куда только не вляпывалась. Однако как вляпывался, так и выбирался: сам или с помощью друзей. Вряд ли остаток времени, отведённого на исследование Энтерпрайзом глубин космоса, ещё способен его удивить. Однако Капитан Кирк был не из тех, кто привык зарекаться. А потому, когда на обзорный экран мостика выплыл подозрительно знакомый голубой шар, Джим почувствовал, как колют его пятки уснувшие было искорки интереса.

Старпом Спок уже подал информацию. Звёздная система, почти полный клон Солнечной — планета класса М, которую он перепутал бы с Землёй, не знай, конечно, что до той немало квадриллионов парсеков. Даже Луна, и та... В точности совпадала. А ещё вокруг планеты было странное поле, затрудняющее работу сенсоров Энтерпрайз.

Признаков варповой цивилизации, которые должны были быть заметны и с такого удаления от орбиты, они не наблюдали. Но опять же, явное сходство с Землёй, а также необъяснимое для землян поле — всё это рождало огромный интерес. Просто занести на карты и улететь, оставив пометки для новых миссий, которые когда ещё будут — это 99% будет не Энтерпрайз! Вы плохо знаете Джеймса Тиберия Кирка, если решили, что именно так он и сделал.

Под вялое брюзжание Боунза (привык бедолага-доктор, решил, что полезнее будет не пытаться докричаться до маньяка-приключенца, а приготовить укладки на случай, если в очередной раз придётся срываться спасать задницу капитана), как всегда, логичные перечисления Споком причин, по которым Кирку не следует спускаться на эту планету, многозначительное покашливание Скотти («Кэп, я посмотрю, что можно сделать с этим полем, но совершенно не точно, что в случае опасности я смогу пробиться сквозь это поле и транспортировать вас на корабль целиком»), оптимистичное заверение почему-то от Пашки, а не от Ухуры, что смотрела скептично («Да пробьёмся мы со связью — дайте часов восемь поковыряться!»), Джеймс Кирк покидал свой корабль в шаттле... один. Спок настаивал пойти с ним, док — хоть и ненавидел подобные приключения — тоже, или взять хотя бы энсинов-краснорубашечников, но... Кирка было не переубедить.

— Это доварповая цивилизация! Я только посмотрю в щёлочку, насколько они отличаются от Земли, а если спустимся всем десантом — это уже будет не щёлочка! — и Джим красноречиво заломил брови. Ну а что кто-то слабовато понимает в человеческих эмоциях, вовсе не значит, что Кирк не будет использовать весь богатый арсенал своей мимики. В конце концов, многому коммандор уже научился, не так ли?

— Ваш корабль могут обнаружить — это будет нарушение первой директивы. Как и вас, а это уже будет... — по лицу Спока пробежала лёгкая тень, и он с совершенно несвойственной ему заминкой выдал: — Первый контакт, которого не должно быть.

— Ты хотел сказать, огромная потеря для нас всех и Звёздного флота в частности а, гоблин остроухий? — вцепился в это Маккой.

— Я сказал что хотел, — впрочем, физиогномика Спока говорила как раз об обратном.

— Не стоит тревожиться, — а вот Кирк формальничать не стал, хлопнул злющего доктора по плечу и ослепительно улыбнулся старпому, — я выберусь, и первая директива не пострадает, — он похлопал себя по карманам. — Ведь со мной универсальный переводчик и репликатор. Выведаю одежду местных и реплицирую. Но если я провалюсь... Доложи обо мне командованию, старший помощник Спок.

— Да чтоб этот... ещё раз! — недовольное бульканье Боунза неожиданно потонуло и окончилось признанием:

— Сегодня я с ним согласен, Джим. В прошлый раз хоть необходимость была — извержение вулкана... А сейчас что? Признайся, ты до чёртиков боишься получить нашивки адмирала по возвращении и осесть в штабе, вот и нарываешься, лишь бы не потерять свой космос, а, болван этакий?

— Эй! — Кирка возмутило вовсе не нарушение субординации, не с Маккоем, только не с ним, а то, что эти двое, похоже, считают, что он делает это, чтоб лишиться маячившего перед ним места в штабе. — Я делаю это потому, что такова наша миссия: смело идти туда, куда не ступала нога человека! И планета-близнец Земли с аномальным энергетическим полем — это то, без чего мой доклад не будет полным и ярким!

— Капитан, — Спок, кажется, тоже уже смирился, но по отрицаемой им привычке продолжал приводить доводы. — Если эта планета — копия Терры, то она населена людьми, а следовательно, ваш ботинок не первый и привязывание этого девиза не имеет смысла.

— Коммандер, — Джим прищурился. — А вам самому неинтересно?

— Интерес, как и любое другое желание, должен подчиняться доводам разума. И разум говорит мне, что то поле не изучено и может не только глушить сигнал, но и выполнять функцию защитного барьера, и тогда вы не сможете высадиться.

— Не попробую — не узнаю! Я не сумасшедший — проанализирую вероятность в нём поджариться при подлёте, когда сенсоры смогут лучше его захватить. Вернусь или сразу, или через сутки, если не выйду на связь, доложите командованию, Спок. И да, Энтерпрайз ваш, — и капитан шутливо поклонился.

— Лучше бы тебе вернуться поскорее, — догнало его в спину Боунзовское. — Я всё ещё надеюсь пропустить с тобой бутылку-другую в одном из тех всё так же прокуренных баров Айовы и расспросить старожил, правда ли ты там оттягивался так, что до сих пор забыть не могут.

— Спросишь, — не оборачиваясь, ответил Кирк, открывая дверцу шаттла. Он понимал, что тот чувствует. У Маккоя на Земле остались только обглоданные горьким дымом сожалений кости, именно поэтому он записался на Звёздный флот, хоть и боялся космоса, транспортёров и замкнутого пространства. Кажется, эта пятилетняя миссия заставила его несколько пересмотреть отношение к колыбели человечества. И Джеймс будет совсем уж свиньёй, если нанесёт на только начавшую рубцеваться рану новый удар своей опрометчивой смертью или исчезновением в дебрях нового мира. Что ж... Поворачивать назад он всё равно не планировал.

* * *

Под покровом ночи Наруто, натужно пыхтя (чем, скажите, Ирука-сенсей, не усердная тренировка, а?), тащил позаимствованную из хозотдела резиденции хокаге (а проще говоря — из чуланчика, да, который никто не охранял: ну какому безудержно храброму недоумку придёт в голову мысль тырить у хокаге тряпки да швабры?!) огромную банку краски. Да-да, пылилась там оная за хорошо знакомыми нашему герою орудиями труда.

В последнее время его стали ловить ещё на подступах к скале, а это непорядок. Народ Конохи нельзя лишать счастья лицезреть его талант и вообще... Это были не просто рисовалки какие, а мани... маниф... А, поди, выговори, даттебайо! Это тёме Саске мог такое проговаривать, не кривясь, а Наруто предпочитал не забивать голову всякой ерундой. Счастливее будет. В жизни и так-то не так много поводов для счастья. Его жизни...

Узумаки нахмурился, едва не перевернувшись с краской, потому что неудачно наступил на камешек. Да, сейчас его жизнь вовсе не Ичираку-рамён, но... Дайте срок, ттебайо! Потому-то и важно было самовываливаться на эти камни. Ликам хокаге-то, что? Ничего с них не убудет. Все мертвы, кроме дедка Третьего, но тот вроде не шибко обидчивый. А вот Наруто важно заявить... Харе жить прошлым, дорогу моло... Ну не совсем так — ходили слухи, что дедуля Третий очень крутой и как раз таки многую молодёжь, включая Четвёртого, пережил, но! Ох уж это «но»...

Наруто половчее задрал штанину — купил немного больше, чтоб потом сэкономить. Видимо, оттого и запнулся, а не из-за камня, увы. Если б на его пути к хокаге были только эти булыжники... Но нет. Он снова насупился.

Это было важно. Стать хокаге. Доказать всем, что чего-то стоит. Очень. Потому что, когда почти все в деревне делают вид, что ты грязь, это мотивирует сильно. Особенно если взять за основу, что на грязь внимание не обращают, пока не вляпаются.

А Узумаки Наруто критически недоставало оного. По пальцам можно пересчитать тех, кто хоть сколько-нибудь с ним общался... Теучи-сан и его дочка с самым вкусным раменом в мире, что столько лет подкармливали его в долг, да и просто по-человечески, а не через губу разговаривали, дедуля Третий, пара однокашников, да и Ирука-сенсей... Но он сенсей, ему, наверное, положено. Хотя Мизуки-сенсей вот никогда его раменом не угощал. Вообще-вообще. В общем, с осторожностью, но Наруто приплюсовал принципиального сенсея к числу своих друзей.

Немногочисленных, да и сомнительно, что хокаге мог считать другом такого сопливого малолетку... И вот именно этот момент проклятый желудок выбрал, чтобы застонать! Кушать он просит, а если точнее, то с неимоверной прожорливостью Наруто требовалось слово пожёстче. А именно: требовал жрать, но до пособия было ещё два дня, а у него только три пачки раменчика для заваривания, экономить надо... Или рыбу ловить. Или грибы искать. Хотя те можно и не искать — дождя давно не было. Но голод голодом, не опухнет, три пачки-то есть, а вот внутренний зуд просил навести шороху (неделю не наводил, это ж ни в какие ворота ни Конохи, ни Сунны какой не влезет, а?). Вот и топал голодный, но упрямый навстречу подвигам.

Пусть ругаются, пусть гонятся — главное, пусть никто не смеет забывать, что он, Наруто Узумаки, существует и что его упрямство так сильно, что, как бы ни мешали все эти камешки и валуны, до цели доберётся. Станет хокаге. И тогда его каменную пафосную рожу будут расписывать хулиганы нового поколения. Так будет... А пока кисти в зубы и идём проявлять креативность — раскрасим эту серую каменную реальность яркими красками, может, ещё хоть кто-то из этих хмурых взрослых улыбнётся.

Чего Наруто не ожидал, так это того, что в середине работы порыв резкого ветра поднимет ему волосы. Но... Откуда тот взялся? Вокруг было тихо. Это происшествие заставило его отложить кисть. А вдруг это вражеский шиноби-невидимка пробрался в Коноху? Тогда он обольёт его остатками краски, демаскирует и поможет обезопасить деревню... Может, тогда его уважать начнут, а?

Мысль эта Наруто очень понравилась. Поэтому, ведомый каким-то своим особенным звериным чутьём, он поднялся на самую вершину скалы — да, отсюда лучший вид на деревню открывался... Но домыслить ему не дал тихий звук, будто кто-то дверь прикрыл... Но тут ведь не было никаких дверей. Бросив краску, и без того весь умазанный Наруто осторожно пополз к источнику шума. В Академии вообще не так учили, но по фигу, даттебайо, главное — сработало. Потому что он буквально уткнулся в престранные ботинки какого-то мужика. Отскочили друг от друга они с почти одинаковыми эмоциями, только мужик чуточку сдержаннее себя проявил, но... Оно и понятно.

— Ты кто? — ткнул пальцем в него Наруто, жалея, что оставил банку краски. Так бы хоть немного этого типа, никогда им не виденного тут, дезориентировал. С другой стороны... Был у него один козырь!

— Ойроке но Дзюцу! — и вместо желторотого чумазого парнишки пришельца атаковала лучами красоты полуголая синеглазая блондиночка.

Мужик (кстати, тоже почти голубоглазый блондин, с рожей, необычной для этих мест — никаких тебе скул привычных, да и разрез глаз чудной) аж присел, но сбежать желавшему поднять тревогу Наруто не дал. Быстро опомнился и произнёс, аккуратно сцапав его за плечо:

— Не бойся, парень! Или дев... Ты кто вообще? — всё-таки его техника соблазнения никого не может оставить равнодушным. Наруто б гордо вытянулся, но сейчас ему было страшновато.

— Парень! И зовут меня Наруто Узумаки, отпусти, дяденька, раз не обидишь, — прибёг он к хитрости. — Так поговорим, даттебайо!

— Что за «даттебайо»? — вместо этого поинтересовался мужик, тем не менее отпуская его. — Мой переводчик никак не перевёл это слово.

Странный он для вражеского шиноби... Лицо какое-то... Шибко открытое и честное. Хотя, с другой стороны, может, так и должен выглядеть настоящий шпион, чтоб ему доверяли!

— Это моя присказка! Сам придумал. Типа эмоции выражает — значение от тона зависит, понял, дяденька? — бежать Наруто передумал. Во-первых, он первый, кто про «даттебайо» без издёвки поинтересовался, а во-вторых... — Что такое переводчик?

— Вот, — этот кадр без тени сомнения продемонстрировал ему какую-то маленькую блестящую штуку. — Помогает переводить с английского на японский, с моего на твой язык, — терпеливо пояснил он.

— А, так ты точно вражеский шиноби! — кажется, Наруто почти расстроился. Мужик был прикольным, и общались нормально... А тут враг, ттебайо.

— Нет, я тебе не враг. Я вообще сюда буквально на денёчек заглянул из любопытства, понимаешь? А так я путешественник, а никакой не щинноби, — старательно проговорил тот, взмахивая своими длинными ресницами. И вот как он это делает? Тоже какая-то техника? Гендзюцу? Наруто, вопреки стонам желудка, взывающем о рамене, и мозгам, что кричали, беги и ори: «На помощь!», хотел и верил ему.

— Так ты торговец, дяденька? Поэтому так чудно одет, да? Ты откуда-то издалека, да? — нашёл Наруто компромисс для своего бедного мозга. И правда... Зачётная золотая рубашечка!

— Очень, — тип улыбнулся. — Меня зовут Джеймс Кирк, Наруто.

— О, и имя чудное. Такие в стране Песка не носят! И в Камне, Кирк-сан.

— Зови просто Джеймс, — качнул головой торговец.

— Точно издалека, даттебайо! — хмыкнул Наруто на этот полный игнор приличий. — А где ваши товары, господин торговец? — внезапно спохватился он. — Ну-ка, показывайте! А то я так закричу — пол-Конохи сбежится!

— Не кричи, — этот Кирк вновь улыбнулся. — Разве торговцы таскают за собой всю свою поклажу?

— Тогда скажите, на каком постоялом дворе остановились! — Наруто вовсе не был дураком, он просто не запоминал то, что его мозг запечатал как лишнюю лабудень. Или просто занудство Ируки-сенсея.

— Давай лучше товар покажу... Только это секрет. И вообще, его никто не должен знать. Иначе, Наруто, меня могут убить, — посерьёзнел этот Джеймс.

— Это что, рецепт рамена Ичираку? Ладно, я никому не скажу, если только оно не может навредить моей деревне!

— Точно не навредит, клянусь честью капитана Энтерпрайз!

— О, у вас и корабль есть?

— Да, большой и красивый, но я его тебе не покажу. Зато покажу что-то другое! — и с видом ярмарочного фокусника Кирк достал какой-то небольшой приборчик, понажимал на какие-то кнопки... Тот загудел, а потом взял и выдал... Курочку.

— Обалдеть! — враз почувствовав себя голодным волком, Наруто чуть не присел.

— Не бойся, не отравлено, — и, отломив им по бёдрышку, этот капитан первым откусил. А там уж и Узумаки сдерживаться не мог. Набросился на еду со смаком, а когда опомнился, понял, что всё ещё голоден.

— Дяденька... — просить у этого, и без того очень доброго торговца ещё больше было неудобно. Но жрать хотелось. А у него тут еда чуть ли не из воздуха из чудо-машинки вылетает.

— Что хочешь? Заказывай, — просто сказал тот... Ну и понеслось... Правда, оказалось, что рамен из машинки совсем не такой вкусный, но вкуснее растворимого, да. Гораздо.

— Спасибо... — рухнул после десяти порций с полным пузом Наруто. — Давненько я так хорошо не нажирался! — и он смачно икнул. — Ой, простите...

— Не извиняйся, — Кирк улыбнулся. — У вас все дети тут такие прогонистые?

— Эй, во-первых, я не ребёнок уже, а почти шиноби, скоро даже и повязку получу, как проклятый экзамен сдам с этим клоном треклятым, даттебайо! А во-вторых, я один такой. Совсем один, — почему-то вместо счастья от сытого желудка и человеческого разговора Наруто почувствовал лишь грусть. Ну почему так всегда быть не может? Чем он хуже остальных?

Видимо, всё это было написано у него на лице, потому что капитан опустил ему руку на плечо (офигеть, конечно, та у него большая и тёплая) и сказал:

— Там, внизу... Твои художества?

— Э, вы меня и за это ругать будете? — возмутился Наруто, не ожидавший подвоха, аж отскочивший в сторону, хотя с его объевшимся пузом вышло очень недалеко.

— Вовсе нет... Сам таким был. Гений-хулиган дикого Запада, — Кирк прикрыл глаза. — Отец погиб в день моего рождения, мать так и не пришла в себя, вечно находила повод улизнуть из дома. Или общаться с кем угодно, но не со мной, — он хмыкнул. — Так что я понимаю, что такое, когда ты один и категорически жжётся, чтоб на тебя хоть кто-то уже обратил внимание... Через всё это проходил.

— Не всё! У меня вообще никого нет! Никакой мамы... — Узумаки прищурился. Нет, этот тип не лгал, он это чуял. И да, ему больно.

— Когда она есть, поверь, вопросов, за что она так с тобой, больше. И болит не меньше, хотя могу и ошибаться, — тихо сказал Кирк. — Но главное не наши обиды и не стремление хоть как-то выделиться. Позволишь им завладеть тобой — пламя сожжёт тебя. Потому что это логично, что, если ты раз за разом будешь одеваться всё ярче и ярче, лезть на глаза окружающим, скоро они перестанут замечать... И тогда придётся облиться керосином и поджечь себя — только тогда они заметят. Ты этого хочешь?

— Нет! Вовсе нет, даттебайо... Я просто, я... — Наруто замолчал: крыть было нечем. Но зато он мог ответить на вопрос вопросом. — А как вы остановились?

— Никак, — ему казалось, что глаза этого престранного типа блеснули. — Я всё ещё горю, но не как слепо бегущий человек-факел, а как человек-звезда, что хоть и сгорает по чуть-чуть каждый день, но своим светом, я верю, делает добро. Если теперь я погасну — умру, уже не смогу жить, как все, никогда не умел. Но пламя внутри меня поддерживают близкие мне люди и не только люди. Наруто, одному можно только в пепел обратиться... Тебе обязательно нужно найти хоть кого-то... К тому же, — Кирк неожиданно потрепал его по волосам, — ты славный малый, если не будешь так уж выёживаться, а дашь миру шанс... Может, он даст его и тебе. Может, тогда у окружающих получится услышать и рассмотреть тебя за всей этой крикливой аляпистостью.

— Ну... — Наруто замялся. — Я такой, какой есть, не думаю, что у меня получится... А чем мне ещё заниматься? Зубрёжка — это скука, а шалости — это весело, да я и не врежу никому, я не такой.

— Я прожигал свою жизнь впустую всю юность: много пил, не пропустил ни одной более менее симпатичной юбки в Аризоне. И только друг отца вдохнул в моё прожигание хоть какой-то смысл. Что я могу и быть собой — неуёмным искателем приключений, и приносить пользу на флоте. У тебя есть мечта, Наруто?

— Есть, даттебайо, ты чем слу... а, я не рассказывал! Я хочу и обязательно стану хокаге. Хотя, конечно, быть таким, как ты, крутым капитаном корабля, тоже интересно, но хокаге круче. О, ттебайо, только не говори, что не знаешь, кто такой хокаге! — вскричал Узумаки.

— Не говорил! — поднял руки Кирк, но Наруто было уже не остановить... Пришлось слушать очень живую, переданную едва ли не взахлёб лекцию.

— Так значит хокаге — это самый крутой ниндзя скрытой деревни? — подытожил его рассказ Кирк.

— А я о чём тут битый час талдычу! Вот Четвёртый хокаге как навалял Девятихвостому лису, ка-а-ак... у того клочки чакры полетели по улочкам, а потом...

— Наруто, ты, кажется, упустил одну важную вещь, — мягко оборвал его капитан.

— Какую? — насупился вновь Узумаки. Странный он, этот тип, даттебайо. Такие слова говорит, что внутри будто что-то скребёт.

— Хокаге — это ответственность. За всю деревню. И мало быть самым крутым. За одну только крутость тебя уважать не будут. Бояться и слушаться — да, но оно тебе нужно? Каким ты хочешь стать хокаге? Чтоб деревня признала тебя своим, доверяла? И они, и ты были почти семьёй? Или хочешь стать сильным, но ненавидимым?

— Э-э... — почесал в затылке Наруто. — Зачем мне сила, если меня все ненавидят и боятся? Вон Кьюби тож крутой... Сильный. Но его все ненавидят. Я так не хочу. А можно же это совместить, ну, силу и эту, как её... — он почесал в затылке.

— Ответственность, — подсказал Кирк, серьёзно глядя на него. — Можно. Но это так сразу не приходит. У тебя долгий путь. И, я надеюсь, удачный. А мне, пожалуй, пора. Возьми, только никому не говори, где взял, — внезапно всунул ему в руки прибор этот наистраннейший торговец.

— Дяденька, — Наруто аж дар речи чуть не потерял, — какой-то вы неправильный торговец. Будете раздаривать просто так — разоритесь!

— Ладно, — капитан Кирк улыбнулся и, несмотря на ночную темень, лучезарно улыбнулся (а луна сегодня яркая). — Что дашь взамен?

— Э-э... — Наруто начал выворачивать карманы... Тут кунай, там сюрикен, здесь комикс, а вот... Надо же! Пачка рамена — видно, сегодня со стола в карман сунул и забыл. Во дела. Внезапно рука наистраннейшего торговца подцепила тот:

— Вот его-то и возьму.

— Ха! — Наруто засмеялся. — Эта же штука делает вкуснее, — он любовно погладил чудо-машинку, производящую еду, и положил в карман.

— Да, но я давно не ел ничего не из меню этой штуки! Мне будет вкусно, спасибо, Наруто! — и Джеймс снова улыбнулся, сложил руку в каком-то странном жесте и произнёс совсем уж странную фразу: — Живи долго и процветай, — а после исчез, будто и не бывало. Только резкий порыв ветра поднял столько листьев, словно в воздух поднялось что-то тяжёлое.

* * *

Годы спустя уже ставший хокаге Наруто любовно огладит приборчик, стоявший у него в шкафчике. Благодаря капитану Кирку, как он понял уже через десять лет, навряд ли бывшему простым капитаном торгового судна (скорее уж, пришельцем, как Кагуя, только добрым!), больше Узумаки не голодал никогда. Что до других советов... Кем бы ни был этот Кирк, но теперь он понимал, о чём тот говорил. Очень хорошо понимал. И был благодарен.

И был бы благодарен ещё больше, если б узнал, что капитан Кирк не подал рапорта о своём приключении в Конохе, как и вообще о факте обнаружения планеты класса М в этом квадранте. После рассказа об экстраординарных способностях местных довароповых жителях даже коммандер Спок согласился, что Федерации не стоит пока знать о шиноби. Меньше будет соблазна использовать. Как и то, что шпионы есть и на Флоте, а попади Шиноби в руки клингонам или ромуланцам... Нет, лучше подредактировать дневник капитана за две звёздные даты и потом отвечать, если это вскроется, перед трибуналом, чем поступиться совестью и безопасностью Галактики. Они слишком хорошо помнят Хана и его сверхлюдей.