Не та книга (джен)

В Шотландии царила ясная и лунная ночь. Звёздный циферблат утверждал, что десять вечера уже прошло, но одиннадцать ещё не наступило. Вызывать часы было лень, но Гарри не отказался бы поужинать. К сожалению, «лопуховый пакет» был сложен так, что открыть его можно было только один раз, культурно разложив гостинец на столе и не жуя угощение на ходу. И к сожалению, культурно покушать Гарри было не суждено, ибо…

— Мистер Поттер? Что вы здесь делаете?

… воздушное чувство подтверждало то, что Гарри узнал сегодня и так: Краткая тропа приводит вовремя. Непонятно только, в чьё.

— Добрый вечер, профессор Флитвик, — мальчик спокойно повернулся к преподавателю. — Иду на отработку.

— Что ещё за отработка? Вы в курсе, который час?

— Сбор в главном холле в одиннадцать.

— На ночь глядя? Что за отработка?

— Нас поведут в Запретный лес, — Гарри продолжал говорить спокойно и безэмоционально. — Искать браконьера, убивающего единорогов.

Взгляд профессора ощутимо похолодел.

— Что за собачий бред вы несёте, Поттер?

Флитвик весьма неприветливо смотрел на одиозного студента, выискивая малейшие признаки неуместной шутки или ребяческой лжи. Однако в ответ наблюдал лишь усталую обречённость в никуда не убегающем взгляде. И взгляд этот при всём желании невозможно было связать с возрастом стоящего перед ним первокурсника.

— Бред, — вяло согласился мальчик. — Полный, больной и горячечный. Я привык.

Ничего не возразишь: только больной сумасшедший запланирует утром поисковую операцию в ночном лесу. И будет терпеливо дожидаться её весь день. Дамблдор — своеобразная личность: с чудинкой и прибабахами. К сожалению, и с полномочиями тоже.

— Допустим, — чуть отморозился Флитвик. — Почему вы идёте на отработку *здесь*?

— Ах, это… — Гарри на секунду обернулся за спину. — Я ходил отсыпаться. Перед ночной вылазкой.

— В кустах?

— Э-э… нет. Я не ночую в Хогвартсе, профессор. Дневной пансион.

— Не припомню в этом году никаких дневных пансионов. Ваш декан это разрешила?

— Нет, она против. Но спать мне всё равно где-то надо.

Вопреки ожиданиям Флитвик промолчал, внимательно глядя мальчику в глаза. Любого другого сопляка он давно бы уже поставил на место — так, что и сопли в немытом носу разморозятся лишь к полудню. И видит бездна, это было бы для сопляка куда безопаснее, чем такое вот молчание. Но Поттер…

Поттер целых полгода жил в одной спальне с меченым Пожирателем и удачливым шпионом Тёмного лорда. И, как стало очевидно из недавних событий, — вовсе не потому, что даже и не подозревал. А вот теперь он в спальне жить не хочет. Зато его ведут сейчас в глухой тёмный лес с непонятными целями и совершенно безумной легендой. И в свете этого, вопрос «что мистер Поттер делает на улице в одиннадцать ночи, злостно нарушая распорядок школы» — исключительно шестнадцатый на очереди.

— Следуйте за мной. — Профессор развернулся и двинулся ко входу в замок.

В главном холле мистер Филч исполнял свою классическую страшилку. Хорошо поставленный голос разносил постановку далеко вокруг.

— Лучшие учителя для вас, пачкунов — это тяжёлая работа и боль, — зловеще скрипел он. — Жаль, нормальные наказания отменили. В прежние времена вы бы уже прохлаждались в колодках на мясном леднике. Или болтались прибитыми за пальцы под самым грязным очком, а все заходящие подумать о вечном…

— Да за что же нас в колодки-то? — не выдержала Гермиона. — За недоносительство про игрушечного дракона? А вы сами…

— Какого ещё игрушечного! Да видали мы в гробу…

— Такого себе и игрушечного! Даже сова выкармливает птенцов целых два месяца, а они у неё выходят — во какие! — Девчонка явно что-то показала на руках. — А знаете, сколько еды она в гнездо приносит?

— Сова — это сова, дурёха! А драконы — это Азкабан, ясно тебе?

— Ну конечно! А вы сами-то, мистер Филч? Вы же сами всё видели! Не хотите с нами повисеть под тем самым…

— Рот закрой свой бесстыжий! И откуда только такие…

— Откуда и все! — Гермиона и не подумала ничего закрывать, а как бы даже не наоборот. — Кроме Хагрида, наверное. Ведь это он дракона растил! Почему пачкуны — мы, мистер Филч? Почему про Азкабан вы на́м рассказываете, а Хагрид тем временем…

— Грэйнджер, угомонись, а! — не выдержал даже молчавший до этого Малфой.

— Хе-хе! — торжествующе прокаркал Филч. — А Хагрид-то ваш, к сведению некоторых…

— Аргус, — с порога прервал откровения Флитвик, — у мистера Поттера сейчас отработка?

— Э… да, профессор. Ждём только его.

— На два слова.

Они отошли в сторонку, и Флитвик поставил защиту от прослушивания. При желании Гарри мог бы легко всё услышать: он чувствовал воздух, окружающий говорящих, вне зависимости от количества стен и защит вокруг них, а просто по факту наличия родной стихии у звучащих связок; и, кстати, именно так он, наверное, и расслышал «откровенничающих у кровати» МакГонагалл и Дамблдора, потому что без защиты такие разговоры в больнице вестись не могли… Он мог бы и сейчас подслушать, но мальчику было абсолютно по барабану: о чём бы ни вёлся разговор, его итог ни на что не повлияет.

Гарри просто сел на пол, привалился к стене, отгородился небольшой воздушной подушкой от стылого камня и устало закрыл глаза. «Серебряный пожар» давно убрал весь внутренний холод, но после Тропы откровенно гудели ноги. Учиться ему ещё и учиться… А им сейчас опять предстоит топтать тропинки, да отнюдь не на пасторальных видах.

Но зато в Лесу.

— Гарри! Где ты был?

— Пиво пил, — буркнул Гарри под нос. И едва не пожалел об этом.

К счастью, Гермиона не расслышала: ей было не до того. Зато Малфой отчётливо потянул воздух.

— Нет, ты видал, а? Это нам-то — и про Азкабан, Гарри! Нам, а не Хагриду!

— Значит, старик не хочет, чтобы мы там оказались, — пробормотал мальчик. — Филч — правильный дед. Просто он один, а нас много.

Гермиона хлопнула глазами и замолчала. Малфой состроил заучке гримасу «Так-то, грязнокровка!», а Невилл лишь печально вздохнул.

— Вы как, оделись потеплее, как я вам говорил? — Гарри посмотрел на гриффиндорцев. — Отлично. Гермиона, у меня к тебе ответственная просьба…

— … сразу сообщите мне. — Флитвик закончил разговор, кивнул и… вернулся к детям.

— Вот это наденьте на шею. — Маленький декан достал из пиджака и передал Драко с Гарри какие-то амулеты. — До конца отработки не снимать, под одежду не прятать. При возникновении серьёзной опасности — сильно сжать в кулаке. Если не понадобятся — завтра вернуть мне.

Амулеты оказались невзрачными деревяшками на верёвочках, и было их только два. Свой Гарри сразу же отдал Гермионе. Флитвик покосился, но ничего не сказал.

— Всё, Аргус, они твои.

— Конечно, профессор. — Филч повозился с фонарём, выкрутил его на максимум и развернулся к детворе, на ходу вылепляя дежурно-зловещую гримасу. — Ага, что у нас тут… Отдохнули, негодники? Ну тогда подъём и шагайте за мной!

Несмотря на брутальный размер фонаря, темноту он разгонял слабо: видимость ограничивалась несколькими ярдами вокруг. Луна помогала мало, а они ещё даже не зашли под деревья. Группа штрафников миновала школьный двор и вышла на дорожку к хижине лесника.

— Гарри, что за ответственная просьба у тебя была?

Голос Гермионы звучал негромко и уже не так напористо.

— Ах, да. Не обсуждай сегодня Хагрида при Хагриде.

— Что?

— Только на эту ночь. Притворись терпеливой простушкой, пожалуйста.

— Знаешь что!..

— Гермиона, пожалуйста! Это важно.

Гермиона недовольно засопела. Но вмешался Филч.

— Вы небось решили, что идёте прохлаждаться с этим болваном? — очень вовремя напомнил он. — Оставьте надежду на непыльный отдых, хе-хе! Вас ждёт Запретный лес!

— Что?!

Сбились с шага все трое детей.

— Эт’ ты что ль там, Филч? — крикнул Хагрид от хижины. — Шагай ширше, мочи нет вас тут ждать! Полчасов пылюку мну, покель ты там моралиям елозимши! Гарри, Невилл, как сами-то?

— Поменьше панибратства, Хагрид, — проскрипел Филч. — Они, в конце концов, на экзекуцию пришли, а не…

— Это правда? — влезла бескомпромиссная Гермиона. — Нас ведут в Запретный лес?

— Дык эта… — Хагрид поправил здоровенный арбалет на спине и неприязненно посмотрел на Филча. — Настращал их уже, ехидна горбатая? Всё учишь да учишь, сам ни дня не учимшись?

— На себя гляди почаще! — огрызнулся Филч.

— Шагай отсель, ясно? Довёл сюдой — и вали, дальше твоим мозгам дела нету!

— Я никуда не пойду! — вдруг решительно отморозился Малфой. — Это произвол, а не наказание!

— Ишь как заговорил! — Хагрид с удовольствием переключился на жертву попроще. — Шкоду свою творимши сплошь по законам, дась?

— Какую шкоду? Школьникам в лес ходить нельзя! Там вервольфы, ночь и полнолуние на носу!

— А эт’ стал быть твои проблемы, раз о вольвах думал шибше пакостев. Накуролесил — так плати сполна!

— Отработки не проходят в ночном лесу!

— Оне где велено, там и проходят!

Малфой выдохнул, расправил плечи, вздёрнул подбородок и произнёс тем, что казалось ему спокойным голосом:

— Я никуда не пойду.

Хагрид угрожающе сузил глаза.

— Пойдёшь как милый. Иль куда сказано, иль паковать радикуль. А назавтра съедешь во своясье да пинком под зад в напутье. Будешь кофиям с отцом баять, за што выгнан.

Лесник усилил давление, набычив склонённую голову.

— Ну? — рыкнул он. — Баулы ждут. Куды идёшь?

Драко сжал кулаки и оглянулся в поисках поддержки: на Филча, на замок и наконец на Гарри. На Гарри к тому времени смотрели все: и возмущённая Гермиона, и угрюмый Невилл, и даже Филч косился.

Но Гарри молчал, хотя видит небо, это было непросто. Если где-то на Земле и найдётся существо, которому меньше всего пристало бы заикаться про «нашкодил» и «пинком под зад», то это самое существо прямо сейчас стояло перед ними и имело наглость ещё и морали читать.

Увы, но это же существо сегодня будет обладать полной властью над четырьмя детьми. Сам-то Гарри, если выбора не останется, справится с Хагридом без труда: пара хлопков по ушам да каменюку в затылок, чтоб полежал подольше. Но остальные? Ведь им предстоит разделиться, и половина детей уйдёт с лесником во тьму.

А лесник этот, как хорошо помнил Гарри, если кем-то здорово разозлён, то превращается в бездушное животное и отрывается на самых безответных. А за Гермиону в магическом мире вступиться некому. Как и за Дадли.

И поэтому Гарри молчал, с отстранённым спокойствием взирая на детей. А ещё сжимал Гермионино плечо воздушными перстами, удерживая рвущиеся наружу слова. И чуть-чуть давил под подбородок — не затыкая, а упрашивая: потерпи, пожалуйста! И у Малфоя с намёком потряс висящий на нём амулет: ты тоже не беззащитен. Всё это — невидимо и незаметно, но ощутимо и понятно.

— С бунтом порешали, — буркнул Хагрид. — Ты ещё тута, Филч? Шагай в конуру да швабры пересчитай.

— Я вернусь к рассвету и заберу то, что от них останется, — прокаркал завхоз.

— И не надейтесь, — негромко ответил Гарри смотрящему на него деду. — Вам от нас так просто не отделаться.

Старик фыркнул и похромал в сторону замка. Но через несколько шагов его окликнула Гермиона.

— Мистер Филч! Я… Простите, что наговорила вам гадостей.

— Все вы одинаковы, — неприветливо проскрипел дед.

Дыхание, однако, говорило, что ему не всё равно. А Гермионино дыхание — о том, что она это поняла. Девчонки — прирождённые интуитивисты.

— Так, ну хватит тут сиднями топтаться, — отморозился Хагрид. — Лампы разбирайте — и ходу за мной. Делов по горло.

* * *

— Знаешь, Поттер, у меня никогда не было друзей. Есть услужливые домовики, есть послушные телохранители, есть благонадёжные знакомые из союзных семей… А друзей нет.

Поиски единорога проходили почти так же, как и в семикнижии. Хагрид завёл их на полмили в лес и принял гениальное решение разделиться. Единственное несоответствие с книгами — условия видимости. Никакая луна сквозь листву не пробивалась — в густой чаще даже солнце в полдень под кроны не пролазит, ограничиваясь сырым дневным полумраком.

Не видно было ни зги. Масляные фонари освещали от силы несколько ярдов под ногами, и если вы думаете, что этого хватает хотя бы для того, чтобы не терять дорогу — вы ошибаетесь. Неутоптанную тропинку видно только днём: как линию, угадываемую по просветам на большом участке её длины. Из-под фонаря да в кромешной темноте с неё очень легко сойти и потерять, а найти потом назад можно только чудом.

Ну не ходят по лесу ночью! По такому дикому и глухому, по крайней мере. Большинство современных людей просто не понимает, что такое ночной и по-настоящему дикий лес, да с недремлющими обитателями, ищущими чего б пожрать со сна.

Спасало то, что Хагрид, видать, и сам был ночным зверем. А ещё Гаррино магическое чувство. Дело не только в воздухе: сам Лес теперь подсказывал мальчику, где идти и как попасть куда надо. Словно знакомый с детства родной дом, в котором можно ориентироваться и без света, если лень включать.

— Домовики в лепёшку расшибутся, чтобы тебе угодить, но совета у них не спросишь и проблемами не поделишься. Крэбб и Гойл — парни верные, но недалёкие. А дорогие союзнички… Змеи есть змеи, Поттер. С ними хорошо пикировку тренировать да глаза на затылке отращивать. Внешне мы единый фронт, но у себя в гостиной — греющее друг друга кубло.

Дойдя то точки «икс», Хагрид приступил к объяснению задачи, но с наглядными пособиями не преуспел: не смог найти следы. «Теперь стал быть глядите сюдой. Значит… щас вам покажу… А, нет… Не то… Ды где ж оно… Копыта горгоны, тут жеж всё обляпано было, хоть черпаком нагребай! Нукась, светляк зажги мне хто!»

Следов раненого единорога не было никаких. Мечущийся на развилке Хагрид выглядел бледно и неубедительно, но от затеи отказываться не собирался. «Одним словом… капли тут должны быть. Как бы сиребреные, ясно? Эт’ стал быть кровь ихняя, однорогов то бишь. Как найдёте такую, так по следам и ступайте, потому как нам его самого, стал быть, отыскать и надобно. Ты, Невилл, бери Малфоя и ступайте тудой…»

— Родители меня любят, но к ним с любым вопросом не подойдёшь. Мигом построят, отчитают и припрягут. Малфои — не Селвины и не Блэки, но… Жёсткую губу нужно держать, даже когда ты один.

Осознав гениальный план, Малфой опять устроил бузу на предмет «с какой стати им ещё и разделяться в этом парке для слепых». Но это была лишь переговорная хитрость: в ответ на неизбежную сдачу боя Драко вытребовал скидку, что с этой рохлей он по буреломам ходить не будет и ответственность за переломы не возьмёт. Хагрид смачно сплюнул под ноги и поменял Невилла на Гарри, наказав сгинуть с глаз и не возвращаться без результата.

Так и не сказавший Хагриду ни слова за ночь, Гарри засветил наконец светляк над головой, велел Малфою выкинуть фонарь и достать палочку («в лес с огнём не ходят»), хлопнул по носу трусливой псине, которую лесник насватывал в качестве охраны, развернулся и потопал по тропинке — молча и неспешно, как по Тропе. А Гермионе в уши податливый ветерок принёс слышимый только ей шёпот: «станет трудно — кричите, я приду быстро».

— А я мечтал о товарище. О равном по положению, чтобы мы понимали друг друга. Чтобы нечего было делить. Чтобы если ты спросишь, тебе ответят правду, а не то, что ты хочешь услышать. Чтобы с ним можно было не бояться ни снятой маски, ни открывшейся спины.

Отошёл Гарри недалеко — ярдов на двести. Убедившись, что фонари основной группы покинули зону видимости, мальчик свернул к давно присмотренному бревну у дороги и с наслаждением на нём развалился, собираясь провести здесь не менее недели.

«Поттер, ты только пришёл, а уже устал?» — Малфой был раздосадован тем, что такой удобный светляк сошёл с пути и больше не освещает чащу впереди; его собственный «Люмос» отчего-то светил не так чётко.

«Я сегодня не обедал и хочу наконец поужинать. — Гарри достал из сумки свёрток. Лопуховая скатерть идеально легла на шершавый стол, будто специально для него и создавалась. — Присоединяйся, если хочешь. Выглядит вкусно».

«У нас, вообще-то, “делов по горло” и единорог не найден! Не хотелось бы торчать тут до каникул».

«Даже тем ежам за деревом очевидно, что никаких единорогов тут нет и ты просто придёшь уставшим. У начальства опять чего-то не срослось. Всё! Садишься ты или нет, а я начинаю. У-м-м, вкушно!»

— Скажи, Поттер: почему Уизли? Почему именно он? Что в нём такого, чего нет во мне? Мы же с тобой — одного круга. Спустя неполный учебный год это очевидно многим: ты человек серьёзный. Ты не поддашься на эти бредни про права бездарных и вторые шансы для ленивых. Так почему — он, а не я?

Драко тогда, поколебавшись, всё же сел рядом и достал какую-то свою снедь, а потом… с полминуты пялился в ступоре, обнаружив, *что* уплетает за обе щёки этот дубина Поттер. Гарри придвинул к нему поближе свою скатерть, а сам взял из его корзинки пирожок, тем самым открывая обоюдное разрешение не стесняться.

А когда они в полном молчании утолили первый голод, Гарри выдержал тихую паузу и серьёзно поинтересовался, что вообще Драко забыл на Гриффиндоре и зачем так рьяно докапывается к их компании.

— А ты всем предлагаешь дружбу, угрожая смертью в случае отказа?

— Я представлял себе наше знакомство совсем иначе, уж можешь мне поверить! Но что я должен был подумать, когда увидел вас двоих за милой болтовнёй о квиддиче?

— Что Уизли просто впёрся в полупустое купе, потому что мест в поезде не так уж много.

— Да? А ты вообще помнишь, что к угрозам я был вынужден перейти не сразу? — Драко начал горячиться и повышать голос, что в ночном лесу было не слишком уместно. — Зачем ты отказал? Зачем ты ТАК отказал? Это потому, что Уизли и здесь нас опередили?

— Никого они не опережали. И что значит «так»?

— Зачем ты отбрил, что у тебя уже есть «такая семья»?

— Потому что у меня уже есть такая семья.

— Ты!.. — Малфой сжал кулаки и собрался было вскочить, но вдруг замер, ошарашенно глядя в пустоту и забыв закрыть рот.

— Дюжина менгиров… — пробормотал он спустя некоторое время.

— Ты всё видел сам, — примиряюще констатировал Гарри. — Просто не хочешь помнить ни о чём, кроме рыжей семейки.

— Намекнуть не мог? — прозвучало подавленно, потому что Драко и сам всё понимал.

— При нём? Они же по одной деревне ходят. А там, помимо Жрона, ещё и двое рыжих уголовников от безделья страдают. Да и сидел в купе не один только Уизли, если ты помнишь.

— Проклятье… Эти тараканы и здесь нагадили.

— С этим не поспоришь. Рон Уизли — прирождённый Мистер Западло. Достаточно простого присутствия. И подозреваю, зачастую не по его вине. — Гарри вздохнул. — Есть мнение, что после сегодняшней отработки от него отшатнётся весь младший Гриффиндор. Я надеюсь, что и от Хагрида тоже.

— Да уж. Ты видал, что творят, а? Кто, за что, а главное — кого поставили?

— По крайней мере теперь понятно, почему у Хагрида так мало друзей, хотя он ко всем липнет. Ходячий билетёр на северные курорты. Надо бы внять опыту поколений.

Гарри взял со скатерти чищеный орех и бросил его за дерево. Там немедленно началась деловая ежовая возня. Драко приблизил к глазам такой же орех и задумчиво его осмотрел. По виду, да и по вкусу это было свежайшее кедровое ядро, но только размером с чесночную дольку и одуряюще сильно пахнущее сосновым летом. А ещё прекрасно утоляющее голод.

Кроме орехов, здесь были ещё и какие-то фрукты размером от вишни до сливы, и непонятные стручки со сладкими горошинами, и мясистые солоноватые стебли, и много ещё чего — но Гарри никогда такого не видел и даже назвать это правильно не мог. И вообще еды в свёртке оказалось куда больше, чем прощупывалось снаружи.

— Ты хоть в курсе, сколько это стоит?

— Это гостинец. Гостинцы дают, чтобы угощать, а не утаскивать на ингредиенты. Ты, кстати, возьми себе орехов и поделись со своими. — Гарри закинул в рот кедровую дольку и заел её солёной зеленью: так получалось в два раза вкусней. — Слушай, насчёт «кого и за что». А почему бы тебе хоть раз не написать отцу, как ты всегда и грозишься?

— Да… — Малфой запнулся. — Меня вообще-то в школу за тем и послали, чтобы я научился решать такие проблемы самостоятельно. А похвальба — это так, реклама семьи.

— А не надо о своих проблемах. Напиши о том, что тут творится.

— Не учи учёного. Инсайд идёт, да и каникулы скоро. Отец в курсе. Вмешивается, когда считает нужным. М-м… слушай, может, нам стоит всё же пойти поискать какие-нибудь следы?

Гарри показалось, что Малфой хотел спросить что-то другое, но в последний момент передумал.

— Вряд ли мы найдём что-нибудь там, где никаких следов пока не находили, если их нет даже там, где они вроде бы были. Вообще, вся эта ночная штурмовщина дурно пахнет, если ты меня спросишь. Но одно я бы не сбрасывал со счетов: браконьер или кто там вместо него — вот это может оказаться реальностью.

— Ты… уверен?

— Я уверен только в том, что меня не тянет узнавать, чего нам приготовили в конце этой тропинки.

— Проклятье, Поттер! Так чего ж мы тут сидим, будто два фонаря на площади?

— Нормально мы сидим. От браконьера в лесу можно или затаиться, но только так, чтоб даже не дышать, а мы этого не умеем; или так, как мы: открыто, громко и на тропинке, чтобы у него было время услышать и переобуться. Либо обогнуть.

— Ещё мы можем убежать.

— Браконьер — не маньяк, ему нужны не дети, а звери. Слушай… — Гарри окинул «скатерть» сытым взглядом и сменил тему. — В меня больше ничего не влезет. Забирай себе половину, а остальное я своим отдам.

— Поттер… Спасибо, конечно, но я не могу.

— Брось! Сам же видишь: тут на десятерых, а отдано одному. Значит, нужно делиться. Или выкидывать, а это свинство. Не будь свиньёй и забирай.

Поколебавшись, Драко согласился. Мальчики разобрали остатки снеди по сумкам и некоторое время просто сидели молча, слушая шорохи окружающего леса и гадая, сколько ещё им тут торчать и ждать непонятно чего.

Когда Драко решил нарушить молчание, говорил он как-то неуверенно.

— Слушай, Поттер… А что у тебя с Грэйнджер?

— Да нормально с нею всё, — Гарри ответил рассеянно, так как думал о своём. — Дружим как два магловоспитанных, роем книги, отбиваемся от дегенератов…

— Дружите? То есть она свободна?

— Да вроде пока не в рабс…

Тут до Гарри дошло, чего имеет в виду Малфой, и его дружелюбие мигом улетучилось.

— Слышь, мажор, тебе своих не хватает? Поразвлечься решил?

— Да остынь ты, гриффиндурок! — слизеринец внезапно тоже окрысился. — Я что, похож на мажора, который спрашивает разрешения на поразвлечься?

— А кто ещё? Ваше положение несопоставимо. И ежу понятно, что таким как она светит в лучшем случае кабальный контракт на вынашивание, да и то лишь для бездарей, которые «Империо» не освоили.

Откровенно говоря, в вопросе «контрактов на вынашивание» Гарри понимал далеко не всё, и похоже что сейчас это возымело принципиальное значение. Малфой в изумлении уставился на собеседника, а потом ошалело потряс головой.

— Поттер, ты вот вроде бы умный, но иногда такую хрень выдаёшь!

— А ты поясни! Потому что вопрос серьёзный, и я не постесняюсь осветить его до последних закоулков. И его, и ещё сотню подобных, если потребуется!

— Н-да… Что такое маглокровки и почему они должны учиться на год дольше… — Драко вздохнул. — Наши женщины — это наш дом, Поттер. Мужчина служит магии вовне, женщина — внутри. Понимаешь?

— Пока не до конца.

— На них — домашний очаг, воспитание детей, обряды, оборона дома в отсутствие мужчин… Они — наше убежище и род. Ты полагаешь, что вот это всё можно доверить против воли и из-под палки?

— Гм… и тут наврали…

— Конечно, наврали. Мои родители выглядят холодно и сурово, но они искренне любят друг друга и будут стоять за свою половинку насмерть. И так было и до свадьбы тоже, можешь мне поверить. Если невесту выдают против воли… это почти верное самоубийство семьи. Рано или поздно, хоть спустя поколение-другое, но всё обязательно рухнет. Потому что живём мы долго, а соблазн заразен. На Блэков посмотри.

Что не так с Блэками, Гарри не понял, но у этих психов была настолько запутанная генеалогия, что обдумывать это следовало уж точно не в лесу и на уставшую голову. Сейчас были темы поважнее.

— Извини. Но… ты и Грэйнджер?

— Я пока не знаю, Поттер. Я не знаю, как я подам это отцу, как она сама меня воспримет, какой вой поднимется в нашем гадюшнике… Я поинтересовался, свободен ли путь хотя бы с твоей стороны.

Гарри припомнил все случаи попадания Малфоя в поле зрения за последние несколько месяцев и с удивлением осознал, что рядом с Грэйнджер Драко совершенно случайно оказывался куда чаще, чем с целью попинать Уизли.

А ещё Гарри отстранённо поставил себе на вид, что ему и самому бы желательно тоже как-то поменять своё ленивое отношение к Луне. Почему эти капризные создания настолько важны во взрослой жизни, мальчик пока мог лишь догадываться, но если Малфой самостоятельно озаботился этим аж на первом курсе, то это очень важный звоночек.

Любит он Луну или нет, Гарри не мог сказать просто в силу текущей абстрактности этой скучной ерунды; но вот то, что без этой солнечной девочки он жить не сможет, — это Гарри понимал уже сейчас. И уже давно. Да что там — с самой первой их встречи понимал, только не осознавал.

Наверное, нужно начать оказывать ей какие-то знаки внимания? Или это её отпугнёт? И какие именно? Вот ведь проблема, будто других мало. Пожалуй, следует сначала посоветоваться с мистером Лавгудом. Он — сторона заинтересованная, но… у Гарри просто никого больше не было. Не к МакГонагалл же переться: у той всегда наготове ровно одна кандидатура, как в рекламе WD-40.

— Путь свободен. Её вообще-то Патилы в оборот взяли…

— И это чувствуется. Наши начали к ней присматриваться, имей в виду. Пока без особого интереса, но она сильна и талантлива, и кое-кто стал это замечать.

— Ты даже не представляешь, насколько талантлива… — Гарри задумчиво покачал головой. — Малфой, она выдолбит тебе темечко и выест весь мозг.

— Ну… Ты же с ней справляешься, значит, и я смогу.

— Она вполне способна стать министром и может выбрать именно эту карьеру.

— И с кем же ей это будет удобнее сделать: с Малфоями или в одиночку?

— А пелёнки кто менять будет?

— Поттер, маги живут долго. Хватит на то, чтобы вынянчить внуков, наиграться в министра, вынянчить ещё одних внуков и пойти профессором в Хогвартс, лет на сто для начала. Не воспринимай принцип «женщина — это дом» как то, что она безвылазно сидит в доме. Или ты думаешь, что кому-то в тридцать-сорок лет дадут пост министра? Тут и ежам понятно, что такая халява — это марионетка под расход.

Настала Гаррина очередь задумываться и вздыхать.

— Есть ещё одна проблема, — тихо сказал он. — Художник по татухам у твоего отца.

Драко помрачнел и сдулся.

— Все говорят, что… — он осёкся и надолго замолчал. — Если планировать так далеко, то лучше вообще просто сесть и ничего не делать. Но вот что я тебе скажу, Поттер: если *он* вернётся, плохо будет всем. Отец не любит говорить о последнем военном годе, но я тут кое-чего наслушался в школе и теперь знаю, куда смотреть. Отсидеться не получится ни у кого. А так… У нас будет ещё одна причина, за что бороться и кого защищать. Что бы там о нас ни говорили, но для Малфоев семья всегда была важнее всего остального. Даже жизни.

Гарри тоже помолчал. Утешение, конечно, слабое, но он и сам не планировал на такие горизонты и так же как и Драко не представлял, что он будет делать с Дамблдором. Не те у них пока возможности, чтобы хоть что-то планировать. Но одно Гарри помнил чётко: у Драко, отвергнутого Поттером в семикнижии, оставался только один путь. Куда он их всех привёл — известно.

Может, стоит хотя бы попытаться попробовать по-другому? Хуже для Малфоев всё равно не будет: обвиняли в потере дневника — теперь обвинят в женитьбе на грязнокровке, поводы находят под потребности.

— Она любит яблоки с корицей, — зачем-то сказал Гарри.

Забавно, что Драко понял пассаж про метку с полуслова. И что о возвращении Волдеморта в слизеринской среде говорят как о чём-то вполне вероятном, и ничуть не удивляются, если это упомянуть в осторожном разговоре. Не слишком похоже на безответный глас вопиющего в пустыне от Единственного Светлого и Всё Понимающего. Уж о поведении своих чёрных меток Пожиратели должны знать лучше Дамблдора.

— Значит, поостерегусь дарить ей такие духи до свадьбы, — буркнул Драко. И пояснил удивлённо уставившемуся на него Гарри: — Если она такой же параноик, то про амортенцию уже наверняка читала.

— Вообще-то, с амортенцией или без… — Гарри вспомнил кое-что важное, пусть и из будущего. — Одним словом, есть ощущение, что Уизли тоже обратили на неё внимание.

С Драко немедленно слетело всё уныние.

— Гнома им лысого, а не Грэйнджер! — он сжал кулаки. — Пусть из своих ищут! У них Тонкс на выданье, Флетчер роднёй поделится, вил из Франции выпишут или вон остатки Прюэттов додербанят!

Гарри несколько ошалел от такого напора, но Драко понял его взгляд не совсем правильно.

— Не смотри на меня так! У них шестеро пацанов! Шестеро, Поттер, и одна только девочка! И в этом все Уизли: всё гребут только в свою семью и ничего — в другие! Даже гены! И хоть бы на пользу шло — так нет же: как в трубу бездонную, валится и прожирается без толку!

— Хм… С такой позиции…

— Да в том-то и дело! Это не первое поколение у них такое! Много ты слышал об урождённых женщинах-Уизли? Всю кровь с острова вытянули, и где она теперь? Даже Блэки себе такого дисбаланса не позволяли, а они те́ ещё собиратели невест!

— Э-э… Ну, девчонка-то у них…

— А попомни мои слова: даже если им удастся выдать её без приданого — а иного Уизли никогда себе и не позволяли! — то из цепких лап мамаши Молли новобрачные всё равно никуда не денутся! И ты, кстати, — Малфой ткнул пальцем в Гарри, — весьма вероятный кандидат! Одарённый, бесхозный и весьма кстати бездомный. С амортенцией или без, кхм.

— Э-э… — Гарри попытался заново переосмыслить этот новый пласт бытия, при том что он и о старом-то пока не задумывался. — А полом будущего ребёнка можно управлять?

Но Малфой лишь поморщился и отвернулся, буркнув напоследок:

— Береги свою пассию, Поттер.

— Да я их живьём без шкуры сварю, если…

— Главное — сделай это *до*. Или донеси доходчиво.

Установилась тяжёлая тишина, нарушаемая лишь скрипом извилин в двух детских головах. Гарри новым взглядом изучал малфоевский психоз в поезде, а о чём думал Драко, понять было трудно. Так или иначе, результатом этого молчания стал стратегический обмен мнениями:

— Надо бы объединить усилия… По бережению.

— Надо бы.

И лесная тропинка вновь погрузилась в рабочую тишину.⁽¹⁾

* * *

— Малфой? П-поттер! Что вы здесь д-делаете, да ещё и… д… двое?!

Квиррелл заметил их, едва не споткнувшись о поспешно убранные ноги — настолько глубоко он был погружён в свои проблемы. Преподаватель передвигался по тропинке голубиными зигзагами, глядел исключительно вниз и бормотал бессвязную околесицу себе под нос.

— Мы на отработке, профессор. — Малфой был вынужден ответить, потому что к нему обратились первым и потому что Поттер желания отвечать не проявлял.

— От-тработка? Что за с-собачий бред вы н-есёте?

— Если бы это зависело от нас, сэр, мы бы предпочли сейчас спать.

— Вы ш-што, од-дни тут? К-кто вас…

— Хагрид. — Драко оглянулся назад по тропинке. — Там с ним ещё Грэйнджер и Лонгботтом. Мы можем их позвать, пустив искры в небо. Хотите?

— Вы это б-бревно тут от-трабатываете?

— Э-э… нет. Мы отдохнуть присели. Нам сказали раненого единорога искать, но это, извините, и правда похоже на какой-то бред, потому что ничего не видно. Вы, кстати, ничего странного там не находили? Чтобы нам хотя бы туда не идти.

— Ед-динорог? Вы х-хотите сказать, что у Х-хагрида сд-дохла поиск-ковая соб-бака и он п-припряг к-квартет д-долбаных п-п-перв-вог-г-г-г…

— Сэр, мы люди подневольные. Хотите, мы…

— Д-допустим. Но п-почему, м-мордреда вам в п-попутчики, вы в-выбрали с-самый г-глухой н-ночной м-момр д-д…

Всё это время Гарри молчал, отстранённо глядя на профессора. Драко отбивался как мог, Квиррелл задавал вроде бы неглупые вопросы, постепенно выпытывая у первогодок подробности, насколько они осведомлены о единороге и нужно ли с этим что-то делать… А Гарри молчал.

Сразу же после появления Квиррелла у Гарри включились обе линзы. Магии вокруг хватало, и в другое время мальчик обязательно залюбовался бы открывшейся картиной, но «мозгошмыги» вокруг профессора вели себя необычно: они выстроились в несколько тонких нитей. Нити начинались в профессорской голове и тянулись куда-то… далеко. То ли в сторону школы, то ли на восток, то ли ещё куда по пути.

Что это? Так выглядит «Империо»? Будто марионеточные нити, но управляющие не конечностями, а разумом?

Мальчик размышлял, не обращая внимания на податливое время. К своим невеликим годам он поймал не одно новое заклинание, а потому уже умел ощущать дыхание Этеры, приблизившейся к порогу жизни и заранее приоткрывшей врата вечности.

Что такое свобода? Это свойство, даруемое каждой разумной душе. Возможность мыслить как хочешь и выбирать между добром и злом. Человек делает этот выбор каждое мгновение бытия, и никто не мешает тропить ему этот путь. Ты можешь быть верховным правителем или бесправным рабом, но дарованную твоей душе свободу ты не теряешь никогда. Пока жив.

Или пока на тебя не наложено «Империо». Наверное. Гарри никогда не испытывал на себе его ультимативное действие, но помнил, что «Империо» превращает разумного человека в человекоподобную куклу. А куклам разум не положен.

Хорошо ли это? Наверное, у мира имелись веские основания, чтобы в принципе допускать такое в свои границы, но вот то, что свободу можно так легко отобрать и почти невозможно вернуть назад — это слишком несправедливо. Так быть не должно. Не вами дадено, чтобы каждый освоивший «Империо» мог безнаказанно и безвозбранно это отнимать.

Гарри лишь пару часов как отошёл от сильнейшего приступа «зябьей крови», да и этот успех, как подозревал мальчик, стал возможен лишь благодаря заёмной силе волшебного серебра. Но… Наверное, его неизлечимо заразила этим Луна: мальчик видел неустроенную суть и понимал, что её пристало исправлять именно здесь и сейчас. Так — правильно и уместно.

А ещё он чувствовал просьбу непротивления. Некто незнакомый, приведший когда-то сгоряча непомерно беспощадные кары досадившему ему человечеству, ныне давно остыл и раскаялся. Он просил собрата-чаролова сделать то, что уже не может сделать сам: смягчить и исправить свою ошибку, дабы обрести долгожданный покой.

Мальчик поднял глаза на Квиррелла и объял мысленным взором чужеродные нити подчинения. Одну умозрительную руку он протянул Лесу, испрашивая помощи, а вторую — незнакомцу, заручаясь согласием.

Он не нуждался в изглаживании. Он просил равновесия.

«Фините Империо!»

Где-то в верхних сферах звонко лопнула огромная струна. Вторя ей, хрустальными осколками осыпались вожжи, которыми был взнуздан многострадальный разум. Время возобновило свой ход, и Квиррелл со стоном повалился на землю, обхватив руками голову.

На руке у Гарри дёрнулся браслет, о котором мальчик успел позабыть. Однако сердце, затихшее было на долгие секунды, неуверенно трепыхнулось и забилось вновь. Здравствуй, «ручное дыхание». С прошлого года не виделись.

— Что… Где…

Квиррелл судорожно потряхивал головой и, похоже, не понимал, где находится. Гарри опять погрузился в стылую могилу равнодушия к жизни, но навстречу застилающему льду постепенно разгорался знакомый пожар в груди. Мальчик было вяло отмахнулся — сам мол справится, — но на плечи уверенно лёг умозрительный, но оттого не менее обжигающий полог. Ты сделал сегодня нечто важное для мира, так не отвергай и его посильную помощь.

— Малфой? Поттер?!

— Профессор? Э-э… вы в порядке?

— Я…

Квиррелл наконец справился с равновесием и утвердился на коленях.

— Мордред! Что у вас тут так…

Он потянул носом, стащил с себя тюрбан и попытался было принюхаться, но с отвращением отшатнулся и швырнул вонючую тряпку на землю.

— Эванеско! Тьфу! Что за!.. Эванеско! Эванеско, тварь!

Что он там уничтожал помимо пропитанного гнилым чесноком полотенца, видно было плохо, а в лесу после этого аж дышать стало легче. Колдовал он, кстати, без палочки и без заикания. А ещё Гарри отстранённо отметил, что шевелюра у Квиррелла — на месте. Немытая и слипшаяся от грязи, но — на месте. Никаких лысых затылков с чужими физиономиями.

Покончив с главным источником заразы, Квиррелл попытался встать. И наконец обратил внимание на окружающую обстановку.

— Сэр, с вами всё в порядке?

Подняться на ноги у преподавателя с первого раза не получилось, и Малфой подхватился было поддержать. Но у Квиррелла не было проблем с равновесием — просто оно внезапно перестало его интересовать.

— Да где я, л-лешего вам в ботинок?

— Э-э… в Запретном лесу. Полмили к западу от Хогвартса. — Драко с удивлением отступил. — Две… Тринадцатое апреля, если вам интересно.

— В Зап… Что вы д-делаете в Запретном лесу? — Квиррелл наконец поднялся и огляделся предметнее. — Который час, вы в-вообще в курсе?

— Полночь с половиной. Примерно. Мы…

— Полночь? Погодите, вы с-казали «апреля»?

— Ну да. Тринадцатое. Начало понедельника.

Отвечать Квиррелл не стал, и более того, надолго замолчал, опустил глаза и задумался. Несмотря на плачевное состояние гигиены, его лицо и живой взгляд сейчас выдавали умного человека за привычной работой. Профессор-рэйвенкловец был совершенно не похож на себя самого весь этот учебный год. Даже заикание стало почти незаметным.

Гарри и теперь не участвовал в разговоре. Несмотря на то что лесная кровь и чужая забота затеплили в нём искру нужности бытия, сейчас бы он с удовольствием залёг где-нибудь в пустом классе и отдохнул. Но отдыхать было ещё рано.

Дело в том, что у Луны в письме сегодня было *два* поручения. А этот долгий воскресный день уже почти закончился, и иной подходящий повод вряд ли наступит. А потому Гарри, убедившись, что Квиррелл уверенно стоит на ногах и не имеет спутанного сознания, нащупал магией лежащую в кармане шпаргалку, набрал побольше воздуха и заговорил. Медленно, старательно и карябая глотку о непривычные звукосочетания.

— Профессор Квиррелл. Ha életben akar maradni, azonnal el kell hagynia az országot.

Квиррелл замер и поднял на него внимательный взгляд.

— Szerinted? — преподаватель рассеянно похлопал себя по карманам и посмотрел вдоль тропинки. — Én…

— Nem késlekedhetsz. És semmilyen körülmények között nem mehet vissza az iskolába.

— Igen, de én...

— Csak nyár végéig.

На этот раз Квиррелл смотрел на Гарри долго. Наконец обернулся на восток, вздохнул и произнёс:

— Talán igazad van. K-köszönöm, Potter úr.

Профессор отошёл от них по тропинке шагов на десять, встал поустойчивее, сглотнул, опустил сосредоточенную голову… и аппарировал.

Аппарация вышла какой-то неаккуратной: грохнуло так, что если бы Гаррина палочка вместе с хозяином не позаботились о воздушном щите, дети бы оглохли. Но сам Гарри был спокоен: у него теплилось стойкое ощущение, что всё прошло как надо.

Оставалось надеяться, что он не надиктовал тут какой-нибудь рабский контракт. Или нецензурное приглашение собрать весь клан и вернуться повоевать. Мальчик устало опустил голову и достал из сумки два малфоевских пирожка. Один из них насильно вручил хозяину. Покой нам только снится.

Малфой ошарашено сел на прежнее место.

— Поттер… ты что, прорицатель?

Отвечать было не ко времени. К ним во весь опор неслась кавалерия. Копыт примерно с дюжину.⁽²⁾

* * *

Дети мирно пережёвывали пирожки, когда на тропу перед ними выскочили два кентавра. Гарри помнил их имена: Ронан и Бейн. Эта парочка им сегодня уже встречалась: Хагрид вёл штрафников к развилке и едва не пристрелил одного с перепугу. Лесник предсказуемо попытался расспросить кентавров о единороге, но получил мутное «Марс сегодня странный» и отстал.

Сейчас они были чем-то обеспокоены и даже немного взмылены. Бейн сходу завертел головой по мраку окружающего леса, а Ронан зло уставился на сидящих детей, поморщившись от яркого освещения. Гарри вежливо поднял светляк повыше к кронам, дабы не слепить рослых парнокопытных.

— Что здесь произошло? — рыкнул Ронан.

Драко мастерски сыграл удивление, прекратив жевать и растерянно уставившись на Гарри. Картина была мирнее неба в сонный полдень. Какое ещё «произошло», шеф? Вы о чём?

— Отвечайте! — кентавр топнул копытом. — Что здесь делают два человеческих детёныша?

Бейн прекратил выискивать врагов в потёмках, повернулся к детям и уставился на Гарри странным взглядом. А вот Драко отчего-то разозлился.

— Знаете, эта фраза начинает меня утомлять, — прожевав, ледяным тоном сообщил он. — Конкретно мы — сидим на этом бревне! Первоцветы не топчем, костров не жгём, пакетами не сорим. Ещё вопросы?

Откусив новую порцию, он демонстративно положил свой пирожок на подвявший лопух.

— Не дерзи мне, жеребец! — Ронан лязгнул чем-то железным и острым. — Сейчас не то время, чтоб терпеть ваши свечки!

— Сегодня в лесу очень опасно, — низким голосом пророкотал Бейн. — Дети не должны тут находиться.

— Мы здесь с Хагридом, — нарушил молчание Гарри. — Он уже идёт сюда.

Беседа начала уклоняться в конструктивную сторону, а потому вмешалось ещё одно лицо.

— Вы что, разве не видите, кто это? — перестав подслушивать в кустах, на огонёк явился истинный ариец: молодой блондинистый кентавр с ярко-голубыми глазами. — Это — сын Поттеров!

Ронан поморщился, будто от неизвлекаемой занозы в копыте. Бейн продолжал рассматривать «сына Поттеров», не обращая внимания на гарцующие эмоции вокруг.

— Чем быстрее он покинет лес, тем лучше!

— Это не наше дело, вообще-то.

— Вы всё время отговариваетесь, что это не ваше дело! Вы всё время запрещаете вмешиваться! Двести лет, пятьсот? Вы ослепли и больше не можете читать звёздное полотно? Тогда посмотрите хотя бы на землю! Уж последнее-то нападение — как можно не замечать этот набат? Разве не очевидно, что нам пора…

Гарри выключил слух и притянул к себе магией сухую ветку с обочины, после чего начал неспешно «выплавлять» из неё сиденье — лёгкое, плетёное и без ножек. Воздушный горизонт сообщал, что Хагрид спешит сюда, но как-то странно: три шага вперёд, два назад. И тому имелась веская причина: долбаные педагоги. Как и всё в Хогвартсе.

— Мистер Поттер, вы знаете, что сейчас спрятано в Хогвартсе? — не унимался ариец с итальянским именем.

Гарри честно пожал плечами, кстати вспомнив «Выручай-склад» из семикнижия. Даже Основатели вряд ли смогли бы узнать, чего там понапрятано к настоящему времени.

— Но вы хотя бы представляете, на что способен философский камень?

— Ни на что он не способен. Философский камень — выдумка для простаков.

Отшатнувшись назад и изобразив театральное отчаяние, Флоренц хлопнул по бокам уроненными руками.

— Чему вас только учат?

— Вы не поверите, но философским камням нас не учат. Я про них в магловской энциклопедии прочёл.

Рядом негромко фыркнул Малфой. Его эта сцена забавляла, хотя Гарри было откровенно скучно.

— Мистер Поттер, я не понимаю, почему вы так легкомысленны? Если *он* завладеет эликсиром бессмертия, остановить его будет невозможно!

— Забавно, — Гарри доплёл сидушку и поднял на кентавра глаза, — все говорят, что философский камень удалось получить только Фламелю и никто другой даже не представляет, что оно такое. Но вместе с тем у каждого Тёмного лорда на полке скучает поваренная книга с рецептами на основе Великого делания.

Фыркнул на этот раз уже Ронан. Похоже, он понял, что диалог в надёжных руках.

Флоренц грустно покачал понуренной головой.

— Сегодня вы сильно пошатнули мою веру в будущее этого мира. Люди… Я надеюсь, вы всё же не так слепы, как пытаетесь казаться, Гарри Поттер.

Гарри вздохнул и ничего не ответил. Во-первых, потому что не на каждую манипуляцию следует отвечать, а во-вторых, потому что времени на содержательный ответ у него не было.

— Гарри! Что за гром? Да скорей жа вы, наказание улитошное!

Хагрид спешил с черепашьей скоростью, потому что гирей на ногах висел Лонгботтом, где-то успевший подвернуть ногу. Сейчас он хромал, опираясь на суровое Гермионино плечо. Разглядев через темноту эту живописную картину, Малфой подорвался и побежал помогать. Скоро оттуда уже звучало его почти беззлобное «Да остынь ты, суфражистка! Иди сядь отдохни, я его доволоку».

Гарри оставалось лишь вздохнуть. Только полные дегенераты могли выродить идею с ночными поисками в глухом… впрочем, об этом сегодня сказано достаточно. Это был лишь вопрос статистики, кто первым получит травму в пересечённых потёмках. И соревнование за второе место пока не закрыто.

— Бейн! Флоренц, Ронан! — Хагрид поспешил ко взрослой компании, потеряв интерес к маломобильным сопровождаемым. — Чего-й за гром тут громивши? Видали чего-сь?

— Марс сегодня очень странный, — пророкотал Бейн.

— Да слыхал я про марсы. Вы однорога так и не видемши? И чего-й бабахнуло тут? Хто лупил по возду́хам?

Пока Хагрид бился в закрытую дверь, дети устроились на бревне и перевели загнанный дух. Малфой поделился с Грэйнджер орехами, а Гарри налил воды в слепленные из многострадального лопуха пиалы. Пришлось объяснить в ответ на вытянувшееся лицо Невилла, что орехи насобирались в лесу.

— Так! А чего-й вы тут все рассемшись? Находили чего?

— Нет. — Малфой по привычке взял на себя роль спикера. — Нет тут никаких единорогов.

— Так чего сидите, коль не нашедши? Иль вы так и прокуликали на всю ночь по лавкам?

— А куда идти, если следов никаких нет?

— Так ищи, раз нет, кому сказано!

— Куда искать? В чащу переться наугад? Тут хорошую идею подали: собаку вашу припрягите да по следу пустите — пусть она́ нас ведёт. Всё быстрее будет и разделяться не придётся.

— Собака, не собака — не твоих мозгов дело. Сказано мести ломом — взямши железяку да побёг выметаться раком!

— Днём да в школе — отчего б не помести!

— Днём да по́двору будешь дома шкрябать! Вставай да шагай по тропке! Тама и следы тебе будут, шкодун языкатый.

— Мы что, в дурацкой сказке? — Это уже Грэйнджер не выдержала, если кому интересно. — Где вы видели единорогов, помирающих прямо на дорожках? У нас Невилл ногу подвернул, ему к врачу нужно и на перелом проверить.

— Так, шкодуны, терпение выпито! — Хагрид угрожающе топнул ногой. — Или тудой по тропке — или сюдой, аккурат на штанцию! Заночуете поездом, а баулы почтой вышлют. НУ?

Первым поднялся Малфой. Вид у него был холодно-резкий, а спина — презрительно обращена на «тудой». И узнать бы сегодня Хагриду много интересных слов, но высказать подобающую отповедь слизеринец не успел: следом поднялся Гарри. С таким же отношением к «тудоям».

— При всём уважении, Хагрид, — голос мальчика звучал отстранённо и чётко, — вы не имеете отношения к процедуре отчисления.

С кентаврами они встретились, а потому программа-минимум выполнена. Настала пора сворачивать травмоопасное шапито.

— Не лезь, коли не хочешь с ними вылететь! Отношения найти — не трудней однорога в лесу.

— Вы и сами навсегда исключены из Хогвартса, — не обращая внимания на угрозы, продолжал Гарри. — За то, что растили акромантула прямо в замке. Взяты на поруки под обещание «больше никогда», но взялись за старое.

А ещё, чтоб два раза не вставать, хорошо бы зачистить этот контакт до ясности, дабы второго шанса к спине не подпускать. Потому что Хагрид разонравился мальчику окончательно, а менять характер этому деду, в отличие от Рона, уже поздно.

— Вон оно значит как…

— В чём наша шкода, Хагрид? Ваш дракон — это Азкабан. Мы наказаны за то, что так в итоге вас и не выдали. Хотя вы же в итоге и стали нашим палачом. Я не спрашиваю, наказали ли вас; я даже не прошу простого «спасибо», которое вам и в голову не пришло. Я настаиваю, Хагрид, что читать нотации за ВАШУ шкоду вы имеете меньше прав, чем кто-либо ещё в мире.

— Шкода, стал быть. — Хагрид покряхтел. — Давно ль тебе мой подарок нашкодил, Гарри?

Ну конечно. Угрожать Гарри Поттеру пока команды не было, зато можно за совесть подёргать. Это, конечно, сейчас почти все его средства, но не в галеонах счастье.

— Подарок понравился. — Гарри для вида сунул руку в карман и призвал в ладонь мешочек с монетами, который на всякий случай подготовил, пока их вели по лесу. — Я заходил к птицелову и интересовался, сколько стоит моя сова. Вот, здесь двойная сумма. Птицу я отдать не могу.

Мешочек подлетел к Хагриду, но тот от него грубо отмахнулся.

— В зад себе засунь свои суммы!

Щаз! Мешочек вернулся и был насильно затолкан поглубже… в молескиновый карман. Спокойные зелёные глаза потемнели.

— Вы возьмёте эти деньги, Хагрид, — тон тоже стал жёстче, — а взамен больше никогда не подойдёте к моим друзьям со своими авантюрами. У вас есть Уизли. Им, в отличие от нас, отработки не грозят.

Гарри не видел лица друзей, но дыхание всех троих полностью соглашалось с его словами. Важное за неважное: Хагрид заслужил эту пощёчину.

Наверное, непробиваемый великан тоже что-то почувствовал. Жуки под густыми бровями стали злее.

— Твой отец горел бы со стыда, доживи он до твоего позора.

На тропинке стало тихо. Но, как ни странно, этот удар ни на градус не пошатнул Гаррино спокойствие. Помолчав, мальчик ответил, обратившись почему-то не к обидчику.

— Знаешь, Малфой, на лицо ты вылитый папка. Токмо глаза в тебе мамкины.

Слизеринец фыркнул, мастерски изобразив то, что в будущем обзовут «спасибо, кэп».

— Ты к чему это озвучил? — Драко покосился на Гермиону. — Я могу то же самое про Лонгботтома сказать.

— Да к тому, что я начинаю сомневаться в существовании Лили и Джеймса Поттеров.

— Скла б толчёнаго на твой бесстыжий язык, — буркнули рядом.

— Потому что мне ничего, кроме этой фразы, о них не говорят. «Сам што ни есть папка, Гарри», а дальше без перерыва — про Уизли да про Уизли. Как будто они кого-то интересуют.

Гарри наконец повернулся к леснику и вернул холод на лицо.

— Живые люди — это живая память, Хагрид. Любимые присказки, напевания под нос, навязчивые движения… Пара уморительных историй, попадание в переделку, общие споры… Да даже финты из квиддича! Хоть что-то из жизни, понимаете, Хагрид? Единственные, с кем вы дружили — это Уизли, старые и молодые. А Поттерами вы не то что не интересовались — вы их даже вблизи не видели! Ни за чаем, ни на игре — нигде кроме Большого зала издали.

— Ты беспамятный изматок, Гарри.

— Чтобы попрекать сироту памятью, нужно самому начерпать её хотя бы с напёрсток. Я выискиваю все крохи о родителях, до которых могу дотянуться. А вы, Хагрид, просто лжец.

Атмосфера на тропинке потяжелела.

— И давно ль ты так заговорил, герой нахрапа?

— С той поры как вы отправили двух первогодков в темноту. Одних.

— Наказания тебе стал быть не указ?

— А может и с той, когда вы изуродовали моего кузена. Ничего не сделавшего ни вам, ни директору.

— Да сдались тебе эти маглы! — непонятно с чего вызверился лесник.

— Они моя семья, — сказал мальчик просто. — Хотя вам, Хагрид, на людей вообще плевать. Вы только пауков своих любите.

Сразу после этих слов находиться рядом с Хагридом стало очень опасно, и это почувствовали все. Но ни один мускул не дрогнул на Гаррином лице. Мальчик смотрел на великана вечностью, и этот вымораживающий взор отрезвлял бушующую ярость прямоходящего зверя.

— Аккуратнее с зонтиком, — произнёс Гарри будто голосом окрестного леса. — Увижу когда-нибудь, что он поворачивается в сторону ребёнка — сломаю руку.

— А силёнок хватит?

Гарри проигнорировал этот глухой рык. Он и так сделал леснику королевский подарок: предупредил заранее. Мальчик спокойно повернулся к огромному зверю спиной и поднял с земли своё плетёное сиденье. Лёгкое движение палочкой — и сиденье поплыло в воздухе.

— Садись на качели, Невилл. Повезём тебя дальше с комфортом.

— Я не собирал обратный путь!

Рык был угрожающим, и молчавший до сего момента Бейн ударил копытом в землю. Во избежание.

— Мы дойдём до школы сами, я помню дорогу. — Мальчик был спокоен и сух. — Можете оставаться и продолжать поиски без помех. Собака у вас есть.

Если уж они обязаны в одиночку лазить тут по тёмным чащам, то на тропинке домой, исходя из директорской логики, им вообще ничего не грозит. И с чего этот лес назвали Запретным, интересно?

* * *

Уже когда они, забрав у Хагрида излишек фонарей, готовы были отправляться, Гарри догнал в спину голос Флоренца.

— Гарри Поттер! Центавры — неплохие звездочёты, однако иногда и мы не можем верно истолковать вальсирование планет. Я надеюсь, что ваш случай — из таковых.

Мальчик постоял, обдумывая что-то своё, а затем вернул палочку за ухо и подошёл к кентаврам. Он вновь просил помощи у Леса — на дело, нужное не только ему одному. Время послушно замерло, мир померк и остановился. Но… на этот раз не весь. Кентавры остались живыми и дышащими. А ещё почему-то Драко за спиной.

— Флоренц. Ронан. Бейн. Из нашего леса ушли все единороги.

Бейн не изменил выражения лица. С самого своего появления смотревший лишь на Гарри, будто чувствовавший в этом ребёнке что-то понятное ему одному, он и сейчас остался изваянием самому себе. Хотя его дыхание пропустило половину такта.

Ронан сжал мощные челюсти и выпрямил спину. А вот Флоренц упрямо замотал головой:

— Это не имеет значения! Грядущая битва унесёт куда больше жизней, чем несколько невинных жертв!

Горячий революционный напор не вызвал интереса у аудитории. Старшие кентавры вообще не обратили на эту агитку внимания.

— Если единороги уходят из волшебного леса, он перестаёт быть волшебным, — терпеливо, словно ребёнку, продолжил говорить мальчик. — Чаща постепенно превращается в магловский парк. Асфальтированные просеки, нумерованные деревья и туалетные кабинки через каждые полмили.

— Мистер Поттер…

— Вам придётся искать новое место. А там вас обязательно спросят: что случилось с вашими единорогами и почему вы их не защитили?

— Гарри Поттер, да услышьте же меня! Если…

Бейн неспешно повернул голову к Флоренцу — и тот застыл, превратившись в часть посеревшего пейзажа.

— Они ушли насовсем? — низким голосом уточнил он.

— Это зависит не от них.

Кентавры тяжело вздохнули, посмотрели друг на друга, а потом, синхронно и долго — куда-то в лесную чащу. Туда, где отвоёвывала у леса и омертвляла паутиной всё новые и новые гектары колония акромантулов.

— Нашей полной власти в этом тоже нет, — озвучил общие мысли Ронан.

Гарри не ответил. Смотрели кентавры теперь в сторону Хогвартса. И совсем немного — на неподвижного Хагрида.

— Мы можем рассчитывать на ваше содействие, Гарри Поттер? — просто произнёс Бейн.

Все трое понимали, что речь не о дополнительном боевике для облавной команды.

— Мы все в одной лодке, — ответили мальчик и тихий шелест листвы в кронах.

Бейн ещё раз покосился на восток и кивнул головой.

— Центавры будут готовы.

— … Если ОН придёт к власти, не останется ни лесов, ни деревьев, ни жизни! Гарри Поттер, он ждал этого многие годы! Он рвётся к возрождению и бессмертию! Если это допустить, он восстанет в удвоенной силе и его уже ничто не остановит!

Время возобновило свой бег. Гарри терпеливо дослушал накипевшее на душе пассионария и успокаивающе ответил:

— Флоренц, то что вы рассказали — воистину ужасно. Но беспокоиться не о чем. На пути у таких как Избегаемый — величайший волшебник мира Альбус Дамблдор. Нашему директору не впервой отсекать головы злу. Так было, и так будет.

— Дамблдор не справится в одиночку!

— А он и не одинок. Знали бы вы, сколько людей поучаствовало, чтобы привести нас сюда на отработку! — Гарри мельком обернулся на Хагрида, будто ища поддержки. — Флоренц, ну правда: напишите письмо Дамблдору. Я… э-э, я не знаю, а у центавров есть пергамент и чернила?

Гарри участливо потянулся к своей сумке. Ронан подавился кашлем и отвернулся, а Флоренц удручённо сдулся и покачал головой.

— Мне остаётся лишь надеяться, что звёзды поняты мною неправильно.

— Вы извините, но уже поздно, а мне завтра вставать в шесть утра и писать эссе по Трансфигурации. До свидания, Флоренц. До свидания, Ронан, Бейн. Всё будет хорошо.

Сам-то ты будешь дрыхнуть до полудня, с лёгкой завистью отметил Гарри. Ну вот почему, интересно, все дамблдорские философы любят потрындеть за жизнь исключительно ночью? Ксенофилиус же находит для бесед бодрое детское время — а эти отчего брезгуют? В результате не заинтересованы?

Игнорируя припекающий прищур от кудрявого негодования — ну а когда ему сегодня эссе-то было писать, а? — Гарри занял своё место в голове колонны. Ему предстояло левитировать Невилла до больничного крыла. Сзади Малфой уже приступил к планомерной и многолетней осаде прекрасной крепости: отстаивал своё право на галантность в переноске брутальных фонарей. Хагрид с детьми идти не собирался, и заниматься поисками он тоже вряд ли будет. У Гарри возникло подозрение, что лесник пожелал напиться в стельку минимум до завтрашнего вечера. Возможно, не выходя из леса.

Он не плохой и не хороший — этот потомок великана Рубеус Хагрид. Он просто не человек. Ожидать от него человеческих реакций так же глупо, как от человека — симпатий к обезьянкам. Вот к своему братцу-великану он проявил всю положенную заботу, и это нормально. За чужой счёт проявил, но это уже детали. Мамки не было, заботам о детях не обучен.

Однако Гарри это было без разницы. Хагрид едва не подставил их по-взрослому и даже не понял, в чём тут проблема. С такими друзьями и врагов не надо, и жалость тут ни при чём. Пусть другие возятся с этим заплакавшим динамитом. У Гарри слишком шаткое положение в магическом мире, чтобы так рисковать. И у Гермионы тоже.

1) Идея о Блэках как о собирателях невест взята из статьи: Zireael99. «Природная знать. Родословная волшебников», или ЧЕРНЫЙ юмор Роулинг. https://ficbook.net/readfic/01930658-68f8-75bd-9be9-3e1fe598f8e0 . Идея об Уизли — моя.

Вернуться к тексту

2) — (венг.) Если вы хотите остаться в живых, вам необходимо немедленно покинуть страну.

— Вы полагаете? Я…

— Вам нельзя медлить. И вам ни в коем случае нельзя возвращаться в школу.

— Да, но я…

— Это всего лишь до конца лета.

— Пожалуй, вы правы. Спасибо, господин Поттер.

Вернуться к тексту