На янтарных островах (джен)

Далеко-далеко на юге на дне океана лежит старинный сундук. Актинии, кораллы и водоросли нашли на нём своё жилище, и рыбы принимают его за привычный элемент своей среды обитания. Неподалёку от этого места располагается небольшой дикий островок — эта часть океана вообще мало заселена, до ближайшего рыбацкого посёлка тысяча миль. К слову, рыбацкий посёлок также расположен на острове.

Здесь все живут на островах: больших и малых, Нижних — находящихся в океане — и Верхних, парящих в воздухе на разной высоте; неподвижных и перемещающихся, богатых и бедных. Есть острова, где растёт одно-единственное дерево, и те, на которых построены огромные развитые города в сотню тысяч жителей. Есть острова-курорты и участки суши, населённые диковинными опасными зверями.

Исторически сложилось так, что на Нижних островах живут большей частью рыбаки и фермеры, словом, бедняки. Жители Верхних островов — аристократы, способные купить для себя целый летучий остров, и средний класс — люди, живущие в городах и зажиточных деревнях наверху. Как и всегда при классовом неравенстве, в мире Янтарных островов имеют место разногласия, предрассудки и распри, и каждый живёт и выживает, как может.

Главной ценностью для жителей как Нижних, так и Верхних островов испокон веков был и остаётся янтарь (отсюда и название государства). Его добывают в море, и промысел официально финансирует — точнее, платит гроши добытчикам с Нижних островов — государство и некоторые особенно богатые аристократы. С каждым мешком янтаря, осевшим в сокровищнице такого богача, под толщами океанских вод ценного камня становится всё меньше. Кое-кто ворчит, что скоро все янтарные месторождения вовсе опустеют, и тогда наступит Хаос. Но что значит вся эта болтовня для простой рыбачки и её верной команды?

Жаклин де Сель родилась на юге на одном из Нижних островов. Она — дочь пирата, погибшего от руки своего соратника, что совсем не удивительно, учитывая его опасную деятельность. Гибель отца пришлась на юность Жако, а детство она провела с рыбаками, и очень любила слушать истории, которые рассказывала бабушка-ведунья о дальних островах, да изрядно выпивший отец, когда изредка заходил в ветхий рыбацкий порт на своём страшном огромном корабле. Теперь же Жаклин сама владеет небольшим парусным судном и даже имеет под началом горстку моряков, гордо именуемую командой «Заблудшей медузы».

– Греби к берегу!

Она рявкнула, перекрикивая шум волн, и для верности махнула рукой. Голос был хриплым, низким, будто бы солёным, пропитанным морским воздухом. А обладательница его выглядела как моряк-оборвыш: растянутая, выцветшая грязно-аквамариновая майка, которая позволяла ей почти сливаться с морем, широкие в жирно-мокрых пятнах серые штаны, ботфорты из непромокаемой драконьей кожи. Выделялся только изумрудный платок, повязанный на пиратский манер на чёрных волосах. Обветренное смуглое лицо с высокими скулами, тонкими потрескавшимися губами и горячими чёрными глазами было обращено к горизонту.

Несмотря на кажущуюся бедность наряда, Жаклин де Сель была побогаче многих вершаков, как она называла жителей Верхних островов. Говорили, будто ей хватит средств на безбедную жизнь на трех островах (чтобы на одном жила, на другом отдыхала, а на третьем принимала гостей), но ей нравилось её дело. Она была добытчицей янтаря – точнее, главной в их банде. Полулегалка, она отдавала часть добытого в государственную казну, а часть сбывала на контрабандных рынках. Сколько находилось у неё по факту, не знал никто, даже члены её команды. Официально же она была рыбачкой: вечно к морю, у моря, в море и дальше по падежам. Она обожала эту стихию.

Жаклин зашла в воду, и бушующие, вздымающиеся волны подарили штанам новые пятна, почти заливаясь в высокие сапоги.

– Сюда греби, мать твоя акула! – горланила она одинокому рыбаку из её команды, чья лодка виднелась неподалеку.

Парень и без того махал веслами без остановки, пыхтя и отплевываясь от морской воды – напуганный скорее грозным видом главаря, чем непогодой. А ругалась Жаклин скорее по привычке, чем действительно злясь. Всё-таки не раз приходилось сматывать удочки (в прямом смысле), скрываясь от государственного патруля.

Когда лодка подошла совсем близко, она подтянула её к берегу почти по-мужски сильными, загорелыми руками.

– Какого морского дьявола ты туда вышел?! Не видел разве, что на горизонте? Что ловить собрался, дохлых головастиков? – разразилась рыбачка тирадой, когда закрепила лодку, привалив большим валуном верёвку, к которой та была привязана.

Порывистый ветер трепал её просоленные волосы и сушил без того шелушащуюся кожу на щеках и плечах. Парень, хоть и был новеньким в команде, знал, что отвечать что-либо бесполезно. Он только поджимал губы, помогая забирать снасти из лодки и накрывать её брезентом.

Жаклин ещё раз глянула на горизонт, сплюнула на прибрежный песок, пробормотала: "Собачья погода..." – и зашла в сарайчик, служивший им прибежищем.

В ветхом, продуваемом всеми ветрами сарайчике команда контрабандистов (о нет – рыбаков, конечно!) собралась скоротать вечер за картами. Нет, не мореходными – игральными.

– Сдавай, Жако, не тяни!

Она косо глянула на обращавшегося к ней моряка и будто нарочито ещё раз тщательно перетасовала пухлую, запятнанную жирными пальцами, пахнущую рыбой колоду, и лишь затем стала сдавать.

Её называли исключительно мужским сокращением – Жако. И никто не хотел рисковать, чтобы ненароком не получить гарпун между глаз, а то и не между. Единственным человеком, от которого она терпела обращение Жаклин, была ее бабушка, жившая на одном из южных Нижних островов в бедном рыбацком посёлке. К сожалению или к счастью, они виделись совсем не часто – ведь при такой работе совсем нет времени на проведывание бабушек.

Жако глянула в свои карты и усмехнулась. Крупная рыбка попадётся ей этим вечером...

* * *

День обычного рыбака начинался часов в шесть утра, день контрабандиста – в половине четвёртого. Жаклин была на ногах уже с трёх – даром, что вечером выпила, а до полуночи обирала в карты свою команду. Да, удача ей вчера улыбалась щербатой улыбкой отца-пирата и его матери, бабки-ведуньи. По этой линии ей достался дар предсказывать – неважно, что: погоду на море или на суше, траекторию перемещения островов или расположение янтарных месторождений, исход пари или карточной партии. Нельзя сказать, что она беззастенчиво пользовалась своими способностями, но иногда, иногда...

Жако в два приёма втащила в лодку потяжелевшую от добычи и пропитавшей воды сеть. Улов сегодня что надо – после вчерашней-то бури. Правда, для добычи янтаря погодка совсем неподходящая: вода мутная, тут и дна не разглядишь. Придётся переждать, когда море, насытившись разбитыми о скалы китами, а то и несколькими моряками-неудачниками, успокоится, уляжется тихо и станет довольно рокотать своими волнами.

Схватив одну рыбёшку покрупнее, Жако вспорола ей брюхо ножом одним выверенным движением, насадила на гарпун и передала негласному коку их команды. Вот и обед. Она довольно потянулась, хрустнув затёкшими суставами шеи, и растянула губы в улыбке, отчего трещины на них разошлись, и выступили солёные капли, которые она машинально слизнула.

Жако стояла на носу небольшого мрачного парусника и щурилась, глядя на проплывающие над горизонтом островки. Ветер был не слишком сильным, и судно рассекало водную поверхность, как ленивый, сытый, довольный жизнью сом по дну. После прошедшей бури воздух всё ещё был невероятно свеж, и она глубоко вдыхала влажный и солёный бриз, отчего так привычно горчило на языке и першило в горле.

Жако распорядилась двигаться на юг. Тот островок, у которого они промышляли уже несколько дней, кажется, был выбран не слишком удачно. Горстка янтарных камушков тоже немало стоит, но оставаться здесь ради такого было не слишком резонно. Что-то звало её в другое место. Смутное желание, такое тягучее, как любимые ей съедобные водоросли, росшие возле некоторых островов...

– Остров прямо по курсу!

Крик штурмана отвлек её от каких-то своих мыслей. Не каких-то, конечно, а вполне конкретных – она думала о предсмертных словах отца. Но вдруг вынырнула из глубин памяти – быстро и безболезненно. Она всегда хорошо плавала.

– Какой остров? Небось, просто рифы. Откуда тут остров? – крикнула она из каюты, не спеша выходить на палубу. В этом месте они должны были проплыть под островком, довольно высоко расположенным, и только.

– Не знаю, откуда. С какой стороны оплывать?

Она услышала нотки волнения в голосе и высунула голову из каюты. По курсу и правда был остров.

– Морской бог... – выдохнула она потрясённо, глядя, как остров, ещё пару минут назад будто бы застывший над водой и касавшийся её поверхности только нижними глыбами скал, сейчас опустился на пару метров ниже.

Моряки глядели во все глаза на то, как кромка воды ползет по камню вверх. Жако очнулась первой.

– За вёсла! Парус спустить! – гаркнула она, и парнишка, стоящий рядом, подскочил в испуге.

– Поворачивай! И быстро отсюда! Когда он погрузится, нас затянет! Доплаваемся, головастики...

Она тут же сама схватила весло, на миг застыла, внимательно глядя, как члены команды засуетились, исполняя указания, и покосилась на остров. Команда уже практически развернула судно в противоположном направлении, когда с берега опускающегося острова, уже затопленного фута на три, раздался крик.

Жако подняла своё весло и резко обернулась. На берегу ярким пятном платья выделялась девчонка. Она кричала что-то спасающимся морякам, но с такого расстояния разве расслышишь...

– Там люди! – выразил словами очевидный факт сидящий сзади матрос, кок их команды.

Жако поморщилась:

– Какие люди? Это же вершаки, раз с неба спустились... – проворчала и отвернулась от островитянки, которой на вид было не больше шести лет. И снова взялась за весло. – Быстрее гребите! У нас максимум час, чтобы отплыть на безопасное расстояние!

– У нас час, а у них – что, никаких шансов?

Жако нахмурилась ещё больше, поджала и без того тонкие губы:

– У них должна быть лодка. У всех есть лодки. Даже у этих, сверху.

У неё за годы плаваний, путешествий, общения с разными людьми и не совсем людьми сложился прочный стереотип, что жители Верхних островов – сплошь снобы, и им дела нет до чьих-либо проблем, кроме своих. Каждый из них стремится только получить выгоду, обмануть доверчивого, показать свою влиятельность перед слабым. Она не любила их – тех, кто жил наверху.

– А если нет? Не зря же она кричит нам? Наверняка помощи просит.

– А нам у кого помощи просить? – Жако взорвалась. – Понимаешь ты, олух, что я ваши шкуры спасаю?! Я за команду в ответе, за каждого из вас. Вот что мне его отцу потом сказать, если утопнет?

Она кивнула на новенького парнишку, тот покраснел и потупился. Вообще это, наверное, был первый раз, когда их главарь выражала привязанность к членам команды. В её устах это можно было считать признанием в любви.

Моряки загудели – одни одобрительно, другие недовольно. Все подняли вёсла, теряя драгоценные минуты, и посмотрели на девчонку на берегу. Хотя та не двигалась с места, только кричала что-то, махая руками, море уже подбиралось к её коленям.

– Жако… Она же маленькая… – неуверенно и мягко проговорил самый старший из их команды – он ещё с её отцом в плавания ходил.

– А у неё, небось, семья там – за холмом. Вещички собирает. Не поместимся… Да и не успеем уже, – хмуро дернула она бровями. И гаркнула снова: – За весла! Живее!

Жако и ещё пару человек послушно опустили вёсла. Остальные не пошевелились, неотрывно глядя на берег, где ребёнок бился в истерике, по пояс в воде.

Она нахмурилась ещё больше, сдвинув чёрные густые брови и сжав губы в тонкую кривую нитку.

– Саботаж, значит, решили устроить? Будь по-вашему…

Она проговорила это тихо и спокойно, и добавила отчетливо:

– Поворачивай к берегу. Забираем девчонку и остальных вершаков и спасаемся, как можем.

Приказ, отданный непривычно спокойно, вызывал какую-то тревогу. Но на этот раз никто не ослушался – все дружно взялись за вёсла. Судно стало разворачиваться обратно к берегу.

Увидев это, островитянка, уже потерявшая, видимо, надежду на спасение и сидевшая чуть повыше на песчаном берегу, вскочила и снова начала махать руками.

– Да видим мы тебя, пакость маленькая… – пробурчала Жако себе под нос, быстро и слаженно с остальными работая вёслами.

Такую и правда не заметить сложно – в пресинем платье на фоне бледно-песчаного берега и желто-бурой травы холма. Да ещё и лицо от долгого крика и плача у неё теперь такого цвета – как плоть свежеразделанной красной рыбы. Правда, приближающийся кораблик её малость успокоил.

Они подплыли, насколько позволяли скалы погружающегося острова.

– Не доплывёт, – оценила Жако расстояние. – Если вообще плавать умеет… Сухопутница, медуза её обожги..

Она обернулась к коку:

– Сплавай, забери. Спроси, есть ли ещё кто. Восемь с половиной минут ждём.

Жако экономила время даже на приказы. Единственное, на что не скупилась – это ругательства в адрес всех земных и морских богов.

Команда замерла в ожидании, глядя, как широкими гребками их товарищ приближается к берегу. Она не зря поручила это дело ему – дюжий парень, да и с детьми умеет...

По мере того, как остров погружался всё больше, а они были вынуждены ждать, внутри нарастало напряжение. Ясно же, что не успеют уже… На безопасное расстояние – не успеют, только если ветер внезапно переменится и отнесёт их подальше. Жако не замечала, что стучит пальцами по краю борта, выбивая тревожную нервную дробь.

Тем временем парень уже доплыл и разговаривал с девчонкой, присев на корточки. Та мотнула головой в ответ на его вопрос, расплакалась и схватилась за его шею.

Едва парень догреб до кораблика, с девчонкой наперевес – она намертво вцепилась в него и не хотела отпускать, даже когда их втащили на палубу, – Жако закричала:

– Поворачиваем, и ходу! Быстро!

Она первая опустила весло, даже не посмотрев на мокрого дрожащего ребёнка. Сейчас не время для лечения психологических травм. Нужно было спасаться, либо… Либо хоть сейчас прыгай в океан, раз жизнь не мила. Без того у них нет уже шансов.

Как моряки ни налегали на вёсла, остров погружался всё быстрее. Ещё немного, и море сомкнётся над холмом, а потом образуется воронка, которая и затянет горе-добытчиков в бездну.