Падаваны и учёба (джен)

Для Яна Дуку учёба никогда не была в тягость. Он — гений, аристократ, законный наследник Серенно. Ещё с детства его готовили к высшему обществу. Академические знания давались Дуку неплохо. Первый в каждом классе. Любимец учителей. Гордость и радость магистра Йоды.

Однако невозможно просто так быть первым во всем. Даже прирожденному гению.

И сейчас, в полночь по Корускантскому времени, Дуку сидит в своей комнате за столом. Свет приглушен, рядом со стопкой учебников стоит кружка с крепким чаем.

Дуку пытается понять астрофизику. Астрофизика ускользает от понимания.

Голова нещадно болит. Анальгетик, принятый ещё час назад, не помог.

Непонятно. Ничего не понятно. Формулы наслаиваются друг на друга, путаясь в голове и ещё сильнее раздражая беспокойный рассудок. Почему не выходит? Где-то ошибка? Но где? Все вычисления и теория проверены дважды? Что не так? Может, стоит попробовать другим способом? Нет, тоже не так… в чем дело?

За кружкой чая последовал каф. Вредно, безусловно, но как иначе? Он не может не разобраться. Не может подвести семью. Не может разочаровать магистра Йоду.

Он должен быть лучше.

Плеч Дуку коснулись знакомые трехпалые лапки.

— Не спишь опять ты, падаван мой юный, м?

— Мастер Йода, мне заниматься надо…

— Спать надо тебе, падаван мой. Пойдем, пойдем, спать ляжешь…

— Да я не понимаю ничего! Мастер, я должен работать!

Но Йода не просто так стал магистром.

В следующую секунду Дуку был подхвачен Силой и утащен в сторону кровати.

— Учитель, отпустите!

— Спать, падаван мой. Колыбельную спою я тебе…

Сопротивляться было бесполезно. Видимо, остается только вырубиться прежде, чем мастер вздумает начать петь…

— Я лягушечку, лю-лю, на обед тебе сварю… — начал напевать Йода, чуть раскачиваясь на стуле.

Дуку зажмурился и попытался отключиться от реальности. Возможно, мастер поверит и побыстрее закончит пение?...

* * *

— Тала, как думаешь, мастер откажется от меня, когда узнает, когда узнает, что я завалил экзамен по астрофизике в третий раз?

Девушка задумалась.

Дуку многое прощал падавану. И кучу зверья, и окрашенные в зелёный цвет волосы, и споры с Советом, и даже драки с однокурсниками…

Ругался, наказывал, но прощал. Насколько ещё хватит у него терпения и сердечных капель?

— Думаю, он будет расстроен.

Квай-Гон вздохнул.

Ветер трепал чуть отросшие зеленые пряди. Надо купить ещё краски — по мнению Джинна, этот цвет отлично подчеркивал его натуру. По мнению Дуку — великолепно доводил до белого коления членов Совета и намекал на родство с Йодой.

— Ты как-нибудь помягче. Попробуй зайти с другой стороны. И хоть раз надень стандартную форму, — порекомендовала Тала.

— А чем тебе не нравится моя куртка?!

— Ну… мне кажется, шипы и черепа не сильно подходят для образа искренне раскаивающегося падавана.

Квай-Гон нахмурился. Но он признавал — Тала, как всегда, права.

Вечером Дуку вернулся в свои покои после тяжелого рабочего дня. И сразу понял — что-то не так.

Во-первых, было тихо. Никакого лязганья, которое Квай-Гон называл «вуки-металлом», а Дуку — «замогильными стенаниями». Во-вторых, чисто. Никаких грязных следов от очередного «милого создания», которое ждёт на ужин человеческого мяса, никаких разводов зелёной краски в ванной комнате, которые не вывести с когда-то белого кафеля.

Дуку стало не по себе. Что-то случилось.

Но прежде, чем Дуку успел запаниковать, падаван показался из своей комнаты. В стандартной форме Ордена.

Сердце Дуку начало биться в ускоренном ритме.

— Ученик, что-то случилось?

— Нет, всё хорошо, мастер. Так, захотелось вам сделать приятное.

Точно случилось.

— Падаван, ты уверен? Ты не заболел?

— Нет, всё хорошо.

Резкое улучшение может быть признаком, что человек уже решил свою дальнейшую судьбу. Так когда-то было написано в одной из книг по психологии проблемных подростков.

Его ученик...

Граф Дуку, человек, никогда не пасовавший перед лицом самых страшных врагов и опасностей, едва потерял сознание.

— М-да… — сказала Тала, приехавшая к другу на выручку. — Я же говорила: помягче! А ты даже краску с волос не смыл! Вот и довёл его!

— Ты права. Такими темпами он точно откажется от меня.

Дуку медленно приходил в себя.

— Ну, ничего! Теперь точно всё нормально! Расчешись только. — Тала удовлетворенно окинула взглядом фигуру Джинна, вернувшего себе натуральный цвет волос. — Давай, пробуй ещё раз… и не забывай — больше понимания, повежливее в разговоре!

* * *

В наушниках играет музыка.

Оби-Ван отпил чай из кружки и вернулся к заданию. Не получается. Опять.

Оби-Ван ещё раз перечитал условие. Сделал схему задачи. Так, ещё раз…

Хотелось есть, но упрямство не позволяло уйти, не дорешав. Работа превыше всего.

Но задача всё никак не решалась.

— Даже не поздороваешься?

Оби-Ван подпрыгнул на стуле, поспешно оборачиваясь к грандмастеру Дуку и гроссмейстеру Йоде.

— Прошу прощения…

— Не стоит, падаван юный… занимаешься, ммм? — уши Йоды поднялись.

— Да, гроссмейстер.

— А похудел чего так? Ты нормально питаешься? Кожа да кости остались! — Дуку приобнял Оби-Вана за плечо, не давая сбежать.

— Да нормально все…

— Прав магистр Дуку. Запустил себя ты, грандпадаван. О еде не стоит забывать тебе. Растущий организм ещё ты.

— Я должен заниматься. У меня ещё задача нерешённая, потом поем…

— Давай так: ты учись, а я принесу тебе что-нибудь на перекус? — предложил Дуку, и, получив утвердительный кивок, отправился на кухню.

Йода придвинулся к столу, оглядывая учебники и тетради, после чего указал на ошибку в вычислениях.

С кухни донесся полный возмущения голос.

— Так это ты ребёнка голодом моришь, Квай-Гон?!

Оби-Ван не удержался от легкой улыбки. Грандмастер и гроссмейстер его очень любят.

* * *

— Энакин, твоя четвертная не загибается, а уже умирает! Ты хоть что-то собираешься делать?

— Вы что-то сказали, мастер? — Энакин вытащил из ушей наушники.

Оби-Ван заставил себя успокоиться. Не надо кричать на подростка, в этом возрасте особо важно иметь взрослого, которому можно доверять…

— Энакин, давай поговорим. Меня беспокоит твоя учеба.

— Ну, так не беспокойтесь!

Вдох-выдох.

— Падаван, ты не аттестован по трем дисциплинам!

— И ладно. Непрофильные же. Зато по механике все отлично. Зачем мне философия? И дипломатия, ну её…

— Энакин. Так нельзя. Тебя на второй год оставят.

Это просто переходный возраст, ничего страшного…

— Пожалуйста, Энакин. Поработай. Это несложно ведь…

Ноль реакции.

Терпение медленно заканчивалось.

— Запрещу тащить в квартиру материалы для роботов…

Снова ничего.

— Лишу датапада на месяц.

— И подумаешь!

Тогда…

— Сменю пароль на доступе в гололонет и попрошу магистра Винду позаниматься с тобой по несданным дисциплинам.

— Прошу прощения, мастер, я исправлю оценки! Сегодня же!

* * *

— Ну, что, Шпилька, как учеба?

Асока раздраженно пнула рюкзак, так, что он пролетел сквозь коридор и врезался в стенку гостиной, оставив на ней трещину.

— Никак!

— Оу, какая ты сердитая…. Обидел кто? — спросил Энакин.

— Да я сейчас их сама обижу, мастер!

По виду падавана Энакин понял, что дело серьезное, и тогруту нужно срочно чем-то задабривать. Иначе их квартира не переживет нового всплеска эмоций.

Взятка в виде оладушков, политых сиропом, сработала замечательно.

— Меня завалили. Я работала, старалась, а эта… замечательная сарлаккова женщина, которая почему-то наш педагог, ни один ответ не приняла! Я ей четко по учебнику, а она… — Асока оторвалась от своей речи и вгрызлась в очередной оладушек.

— А что за предмет хоть? — спросил Энакин.

С другого конца стола на него уставилась пара голубых глаз, полных ярости.

— Философию! И вообще, я у вас одна, что, сложно хоть раз в жизни что-то запомнить?! Я же помню, когда у вас гонки на подах и катки в «Голодраке-5»!

— Ну, ну, Шпилька, не злись…

Ещё один оладушек исчез с тарелки.

— Подумаешь, философия! И вообще, всё, что тебе нужно для жизни, это астрофизика, дипломатия, механика, пилотирование…

Энакин все продолжает и продолжает, а Асока доедает оладьи и, пожалуй, готова согласиться с тем, что любая проблема, к которой прилагается забота учителя и тарелка вкусненького, уже не так уж и страшна.

— …и вообще, если эта учительница тебя раздражает, я ей устрою! А ты пока отдыхай. Хочешь, я тебе ещё блинчиков сделаю?

— Со сгущенкой?

— Со сгущенкой.

— Хочу, спасибо, Скайгай!