Чернила и кровь (гет)

— Лови её, пока она не вызвала демонов! — за спиной вдруг загремел мужской бас, задребезжало железо, словно банки из-под энергетика кинули в ведро и потрясли.

За плечо в этот же момент потянули так больно, что я вскрикнула в хватке ледяной латной перчатки. На глазах навернулись слёзы, окружение поплыло, а в ушах застучал пульс от подскочившего в крови адреналина. Через пелену влаги и острую боль в вывернутой руке я не сразу поняла, что уже лежу лицом в пол, ударившись носом, а на спину мне давит нога кого-то сто с лишним килограммового.

Что, чёрт возьми, происходит?! Где я? Кто все эти люди? Почему они напали на меня?!

— Что за портал, Бездна тебя задери? Думала помочь своим дружкам-малефикарам? Эй, кэп, мы поймали одну из них!

Сверху сильнее надавили закованной в железо пяткой прямо на позвоночник, желая моего ответа…

Но я не понимала ни слова.

За пострадавшее плечо вновь схватили, подняли над полом. Перед глазами через поплывшее зрение мне предстал чей-то глухой шлем: в тёмной Т-образной прорези не видно было лица, только неприятно пахнуло из чужого рта кислым пивом и не чищенными зубами. Их было много: рослые мужчины в светлых доспехах. В середине нагрудников находился рисунок меча, окружённого стилизованными языками пламени, а на поясах болталась красная полоска ткани с вышитой половинкой солнца по подолу.

Это всё, что я успела заметить, прежде чем почувствовала, как что-то горячее и липкое потекло по губам и подбородку. На языке сразу осел привкус ржавчины, а пальцы странно закололо.

Я была испугана. Растеряна. Дезориентирована настолько, что лишь одно билось в моей голове…

Отпустите меня и дайте уйти!

— Что за?..

— Сэр!

Держащая меня рука вдруг исчезла, и я рухнула на колени под хрип человека. Раздались крики других мужчин, затем лязг мечей обо что-то словно стеклянное. Вот только оборачиваться и смотреть, что произошло, я даже не собиралась. Страх гнал меня прочь от места, где мне причинили боль, поэтому я вскочила на ноги, едва не поскользнувшись на чём-то липком, и побежала. Куда угодно, но подальше отсюда.

Перед глазами, кроме пелены слёз, не видно было почти ничего. Окружение смазывалось в тёмно-красные вспышки, разбавленные огненными пятнами, и только когда я упёрлась в тупик, в высокую каменную арку, объятую странным, будто электрическим свечением, только тогда часть адреналина схлынула. Колени в этот же миг задрожали, и я медленно, рвано дыша, стекла на пол, стукнувшись суставами. Что-то мне подсказывало, что сидеть на проходе лучше не стоит, поэтому пришлось отползти к каменной, ледяной стене. Ровно напротив оказались точно такие же арки, только украшенные железными коваными решётками с орнаментами растений, ярко искрящие тем же электричеством.

Боль не отрезвила. Нос уже не ныл, а липкость и вкус ржавчины исчезли, словно и не было всего, что случилось.

А что вообще случилось-то?! Вопросы оставались теми же: «Где я и почему на меня напали?» Я же!.. Тут-то память и забуксовала — в общих чертах недавние воспоминания оставались ясными, однако их последовательность смешалась, и даже логически не получалось выставить всё в нужном порядке. Вот я, перемазавшись в угле, выстрадала уже шестой набросок для заказного портрета, а вот я сижу вечером за компьютером и готовлюсь отдать последние деньги за акварель, потому что моя закончилась прямо в середине процесса, а на часах уже третий час ночи.

И тут в один момент я оказываюсь посреди толпы недружелюбных людей, закованных в доспехи.

Мало того — говорили эти вроде как люди на английском, который мой перепуганный мозг даже не понял сначала. Слишком реальная боль в чуть не вывернутом плече и в спине. Слишком сильный мороз по коже и до самых костей — тёмный коридор, где я оказалась, не освещался ничем, кроме странных сияющих арок, а единственный тёплый свет остался за поворотом, куда я возвращаться не хотела из-за всё того же страха, что меня найдут и вновь причинят боль. Дорогу назад я даже визуально не помнила, но знала, что бежала, никуда не сворачивая, поэтому люди могли выйти на меня в любой момент.

Так: вдох, выдох. За мной конкретно сейчас никто не гонится. Да, ситуация так себе — я не понимала, что происходит, но это пока и не надо. Начнём с простого: что я вижу? Каменные стены из крупного, грубого кирпича, каменный пол из ещё более крупных плит. Каменные же арки и высокие, с полтора этажа потолки, чёрные от того, насколько темно в этом «аппендиксе». За свечением арки, которая единственная оказалась без решётки, не видно было ровно ничего — слишком ярко, словно барьер какой-то. За углом — я тихонько подползла к проходу и, лёжа на боку, заглянула в соседнее помещение — библиотека, судя по шкафам с книгами, занимающих всё пространство вдоль стен. Её я пробежала столь стремительно, что и внимания не обратила.

А ещё увидела то, от чего едва не вскрикнула.

Едва успев зажать себе рот ладонью и удержав себя от испуганного визга, я отпрянула от прохода и прижала ноги к груди, упав на бок. Несколько мёртвых тел в собственных лужах крови — вот, что я увидела. Меня пугал не сколько факт их вида — я же художник, насмотрелась на органы и мышцы, пока изучала анатомию, — а то, что трупы вообще находились здесь.

Голова, казалось, утратила способность соображать, однако мозг всё-таки работал и делал это столь активно, словно изучал референс,⁽¹⁾ а не критическую ситуацию в незнакомой обстановке и с незнакомыми людьми. Ноги болят? Болят. Значит, что происходящее — далеко не моя фантазия. В свои мечты меня порою так глубоко уносило, что было бы совершенно неудивительным, если однажды внутри фантазий я бы и осталась. Но сейчас-то я могла сказать, что с психикой у меня, видимо, всё нормально, раз тело чувствует боль.

Но что тогда происходит?

Ответ крылся в деталях… И, как художник, который к деталям дотошен до истерики, одно я могла сказать наверняка: воины в доспехах и с символом Церкви на поясах это, как бы дико не звучало, храмовники. Те самые храмовники и та самая Церковь, которые ведут охоту на отступников, магов, либо убивая на месте за сопротивление, либо отлавливая и помещая в Круги. В котором я сейчас и находилась, потому что закуток этот смутно узнавала и даже понимала, что, точнее, кто сейчас находился по ту сторону арки.

Нет, кажется, я всё-таки свихнулась.

Иначе как объяснить, что, по наличию всех фактов, я сейчас находилась в мире игры «Век Дракона»?

Подтянув колени к груди и вцепившись пальцами в чёрный ёжик волос до ощутимого дискомфорта, я зажмурилась и думала, думала, думала, пока было время. Анализ ситуации не радовал.

Я в дерьме! В дерьмище! Выразилась бы грубее, но скатываться в ругань не хотелось.

Во-первых, если я действительно как-то и почему-то попала в Тедас, коим увлекалась добрые лет десять назад, то надо ясно осознавать опасность мира в целом. Магическое средневековье это не только дикие звери и дикие люди, но и демоны, порождения тьмы, маги-отступники и работорговцы! А ещё текущий, видимо, Пятый Мор, будущая война магов и храмовников и всякие лжебоги, но это уже другая история.

Во-вторых, попала я, собственно, прям попала. Ни тебе переселений, ни перерождений — моё хиленькое и объёмное в совсем ненужных местах тридцатилетнее тело, мои очки-велосипеды, мой блокнот и карандаши в кармане толстовки, мои джинсы и кроссовки. Ни острых ушей, ни рогов. И это совсем плохо, потому что художник — не спортсмен, и если сейчас из библиотеки выползут демоны, мне сразу крышка. Прожила полчасика, можно и на покой, и я совсем не утрирую. После забега от храмовников у меня до сих пор тянет бок и ноги гудят, а ведь пробежала всего-то несколько коридоров!

В-третьих, насколько я могла судить, сейчас Ульдред творит дичь, поэтому Круг, чёртова целая Цитадель Кинлох, захвачен демонами и малефикарами, а раз барьер на месте, значит, что Винн ещё не завербовали, и предполагаемого Героя Ферелдена можно ждать и несколько дней. Пока с Редклиффа или Орзаммара доберётся, вечность пройдёт. А это, в свою очередь, значит, что жить мне осталось до вечера. Ни еды, ни воды, ни сил.

Вот везёт же попаданцам из всяких там фанфиков или книг! И магию получали, и ловкость, и плюшки или даже «систему» какую-нибудь. А что досталось мне? Да ничего.

Или… стоп.

Задумчиво почесав холодный нос, я отняла руку от зудящей части лица. Я ведь им ударилась, когда меня вжали в пол. И я однозначно чувствовала, как кровь из него текла, и кровь была моя, а не с пола — горячая и явно свежая. Тогда почему сейчас нет боли и ни следа крови? Почему меня всё-таки отпустили и что были за крики? Вот только воспроизвести панический момент никак не получалось. Мозг, как известно, травмирующие события склонен стирать из памяти, и в этот раз случилось то же самое.

Вспомнить момент попадания ни до, ни после я не могла.

Вот же зараза!

Вопросов стало ещё больше. Почему полученная мною травма исчезла…

И почему на меня смотрит чёртов демон Гнева и не нападает?

Стоп. Что?

Последний момент мне потребовалось хорошенько обмозговать — настолько неожиданно эта ходячая гора плазмы и магмы вырулила из-за поворота, сразу осветив узкий коридор подобно лавовой лампе. Сравнение мне понравилось, от чего испуг улёгся обратно куда-то в живот, да и тварь, вроде как, действительно нападать не спешила. Мало того, демон, булькнув… просто прошёл мимо. Он посмотрел на барьер в арке, скользнул по мне равнодушным взглядом раскалённо-белых глаз-бусинок и, оставляя за собой след копоти на каменном полу, вернулся в библиотеку. Вместе с демоном исчезло тепло и свет, и я вновь подтянула колени к груди, натянув на них безразмерную толстовку.

И что это было?

Взбудораженный мозг без спроса выдал факты: демоны не видят тех, кто не связан с Тенью, то есть, гномов и усмирённых. Но это именно про Тень. А мы, очевидно, в реальности, и демон меня видел, но не причинил вреда.

Пальцы вновь закололо, и я потянулась другой рукой почесать их, со стоном в затёкших коленях усаживаясь удобнее. Чего я точно не ожидала, так это мелких капелек крови, зависших в воздухе прямо над кончиками неровно подстриженных ногтей. Закономерно испугавшись неизвестного явления, я тряхнула рукой прочь от себя, однако, вместо алых брызг, от ладони полетела натуральная такая огромная сосулька и с дребезгом разбилась о барьер на ближайшей ко мне арке.

Электрическая завеса дрогнула, но не прогнулась и восстановилась.

Вопрос актуальный: что, чёрт побери, происходит?!

Потребовалось около двух часов сидения на холодном полу, чтобы я более-менее успокоилась и нашла в себе храбрость перейти в нагретый двумя демонами Гнева мини-кабинет библиотеки, огороженный шкафами. За это время даже ничего меня не убило, а я в необычном обществе молчаливых сущностей согрелась и смогла почитать книги по магии. Понимала я мало, потому как написано было на английском языке, а мой словарный запас ограничен областью творчества и бизнеса, но зато выяснила, что я точно не нормальный маг. Простейшее упражнение для новичка, описанное как «светлячок», создавалось движением руки, когда маг буквально хватал из-за Завесы сгусток энергии, и тот тратился сам на себя, создавая свет. У меня даже это не вышло.

А потом я, как последний идиот, вспомнила, что произошло в коридоре. Тогда-то я и представила, как пальцы вновь покалывает, и скисла окончательно, когда капельки крови зависли над кончиками ногтей, а после движения руки — сформировали из себя яркий, слепящий и неприлично большой сгусток света. В слезящихся глазах ещё несколько минут плавали масляные пятна от результата моей самодеятельности, который исчез в тот же миг, как я отдёрнула руку.

Что ж, ситуация стала… немножко понятнее. Магия работала на моей же крови. Малефикары захватили Круг, призвав демонов. Таким образом, демоны не нападали на того, от кого фонило магией Крови, потому что их такие же, как я, и вызвали.

Навалившись спиной на спинку кресла, я закинула ноги на пребывающий в беспорядке стол и сползла чуть вниз. Рядом всё ещё бродила парочка Гневов, за шкафами копошились призраки в неопределённом количестве — видела лично я только трёх и не уверена, что это одни и те же, — а на полу покоились изодранные когтями и мечами трупы магов в лиловых и коричневых мантиях.

Картина Репина: «Приплыли».

1) Вспомогательное изображение, которое изучается перед работой над рисунком для уточнения деталей/света/формы

Вернуться к тексту

Демон Гнева представлял из себя двухметровую горбатую фигуру из плазмы и магмы, которая передвигалась зигзагообразными движениями и оставляла под собой копоть. От чадящего жаром тела исходило тепло и звуки бульканья, словно пузырьки лавы, поэтому когда два таких существа проходили мимо, бесцельно слоняясь по библиотеке, я ощущала благословенный комфорт посреди холодных помещений. Это не только успокоило меня почти полностью, но и позволило не умереть от переохлаждения в первые часы пребывания в другом мире. Надо думать, за стенами башни Круга царила, как минимум, осень.

Ну, как — башни?

Если вспомнить концепты, то Цитадель Кинлох «Башней Круга» называли только из-за того, что над строением высилась самая большая прямоугольная дозорная вышка. На самом верху согласно игре находился зал Истязаний, под ним — казармы храмовников, а остальные этажи занимали аудитории и комнаты магов. В реальности планировка здания, по сути, оборонного сооружения с узкими башнями, построенного гномами для авваров, это далеко не цилиндр, который давали в игре, а почти прямоугольное строение с прямоугольными же помещениями. Библиотека представляла из себя лёгкий лабиринт, построенный из длинных и не очень стеллажей, забитых книгами сверху донизу, поэтому я прекрасно видела каменные ниши со статуями, кажется, Андрасте, которые образовывали прямые углы.

Почему в игре всё-таки круглые этажи? Да чёрт его знает. Если реальность отличалась даже в таких деталях, то мне уже страшно, что могло случиться в следующий момент.

Вот только сидеть и ждать у моря погоды я не стала. Во-первых, жить хотелось и желательно долго и счастливо, а голод не тётка, пирожка не поднесёт. Не считая зала за барьером Винн, которая за ним с младшими учениками и находилась, и холла, полного трусливых храмовников, первый этаж башни оказался пуст. Демоны, призраки и с десяток одержимых магов, похожих на раздутый мясной шар на ножках, меня так и не трогали, поэтому я свободно прошла из библиотеки в общее огромное помещение, которое весьма странно находилось за стеной от выхода к арке-барьеру. Единственный способ сюда добраться это обойти по периметру всю библиотеку. Ну, архитектура никогда не была моей сильной стороной, моё дело — люди, поэтому замысел подобной планировки я не пойму. Возможно, это как-то связано с тем, что Кинлох Холд это всё-таки военное, а не жилое здание?

Иными словами, библиотечный ярус пользу приносил недолго: начитавшись книг, которые я понимала через слово, а то и через предложение, записала себе в блокнот несколько движений и упражнений для заклинаний, после чего организм напомнил, что он вообще-то живое существо и имеет потребности. Пришлось оставить ходячие печки, поднять задницу со стула и направить свои затёкшие от долгого сидения ноги на лестницу в центре первого этажа. Чтобы оказаться в центре второго.

Первое, что я увидела, это знакомые каменные арки с коваными решётками. За одной из них, что удивительно, стоял человек, не обращающий внимания ни на трупы магов и храмовников на полу, ни на беспорядок вокруг. Ан, нет. Беспорядок-то его как раз и волновал — мужчина с рыжими бритыми волосами, слегка полноватый и уже в возрасте, может, даже старше меня, методично прибирал разваленные ящики и свёртки ткани, унося их один за другим в комнатушку в дальней стене.

Тяжёлая деревянная дверь за спиной некстати хлопнула, поддав мне по пятой точке. К счастью, странных хрипов, криков, грохота и других посторонних звуков в Цитадели хватало, чтобы сюда не сбежалась половина малефикаров, поэтому человек тоже проигнорировал моё появление. Одет он был не в лиловые мантии учеников, а в бежево-коричневую, но выдал его принадлежность символ Солнца на груди и подоле. А уж когда я, осторожно подкравшись ближе, увидела его лицо, то всё встало на свои места. В центре лба алел давно заживший шрам в форме круга и стилизованных лучей. Всё то же Солнце.

Усмирённый.

— Добрый день, — монотонно и до ужаса безэмоционально, будто робот, произнёс мужчина при моём приближении, разогнувшись от ящика, набитого какими-то тряпками. На его лице не дрогнуло ни единого мускула, только те, что отвечали за движение рта при разговоре, а глаза смотрели вроде и на меня, а вроде и сквозь. — Пожалуйста, не заходите в кладовую, там всё ещё беспорядок.

Имя его позабылось за десятком лет, но сам факт его присутствия в Круге казался мне логичным, потому что где-то такое я точно видела. Что меня заинтересовало, так это то, что он заведует складом, значит, есть реальный шанс обзавестись чем-нибудь полезным. Усмирённые не могут действовать во вред человеку, потому как они — всего лишь послушные тела с отсутствием собственной воли, и я решила проигнорировать предупреждение мужчины.

Как и ожидалось, он второй раз попросил меня не ходить на склад… И больше ничего не сделал, вернувшись к уборке беспорядка в атриуме. Великолепно.

В магических артефактах и в посохах-ветках, что стояли на подобии оружейной стойки целым рядом от стены до стены, я, конечно, не разбиралась. Да и нужен ли мне посох, если я колдовала, получается, с помощью крови? Вероятно, нет. Развернулись мои внутренние хомяк с жабой на полную: я накинула прямо поверх толстовки один из самых обычных плащей, висящих тут же на вешалке и каких-то слишком для меня длинных, откопала на шкафах тряпочную, но плотную сумку через плечо и в неё же накидала несколько книг для новичков, прихваченных из библиотеки. Всякие кольца и капюшоны даже не тронула — я без понятия, что за руны на них. А ну — как раз против моей же магии Крови?

Сама-то я против своей странной особенности ничего не имела. Магия есть магия, главное — как её использовать. Вроде бы не появилось никакого желания устраивать жертвоприношения или вызывать демонов, разве что исследовательский интерес к обычным заклинаниям. Кровь-то может закончиться так же, как и, полагаю, мана у мага, но если мана восполнится быстро, то отсутствие пары литров крови в теле меня просто убьёт на месте.

Из этого же соображения я решила найти себе хоть какое-то оружие, если маг или чудом оказавшийся здесь храмовник решит напасть меня, и единственная мысль — доступный всем нож, потому что о кинжале или мече можно только мечтать. С первым я обращаться не умею, а второй даже не подниму. Пробовала уже, взяв у мёртвого храмовника, ага. Пришлось спросить у усмирённого, где тут кухня, и мне даже ответили, а ещё вежливо попросили вернуть вещи в кладовую, что я благополучно пропустила мимо ушей, потому что, ну, честно, плевать на это, когда вокруг смерть, кровь и демоны.

Я не умею обращаться с магией, которую внезапно приобрела. Моя физическая форма это обнять и плакать, а потом заесть булочкой. Я взаперти в кишащем злом Круге, и единственное спасение в лице возможного Героя Ферелдена придётся ждать несколько дней.

Естественно, я собиралась бороться за свою жизнь, даже если это плохо кончится. Даже если с верхних этажей спустится кто-нибудь из малефикаров и, увидев чужака в башне, убьёт меня. Я переместилась сюда в своём теле, а значит, что в моём мире ещё останется возможность существовать, если путь назад можно найти.

А домой я хотела. Ведь здесь у меня ничего и никого нет.

На кухне я и поселилась. Небольшое, тёплое и отапливаемое печкой и очагом помещение со столами и котлами находилось левее склада, около огромного и пугающе пустого зала — столовой, и запиралось на засов изнутри. Из одного камина по каменным проходам где-то за стеной, судя по свисту ветра, шёл воздух, а другой я растопила, от души плюхнув капли крови в форме огонька в поленья, которые удобно складировали у стены неподалёку. «Огонёк», правда, едва не сжёг рядом стоящий шкаф, но опустим мои навыки колдовства, я ещё учусь, в конце-то концов. На столах валялись в беспорядке остатки продуктов вроде рассыпанного мешка с мукой, пучки салата, огромный же мешок с картошкой около печи и другие овощи. От очага тянулись следы когтей и засохшей крови — кого-то отсюда против воли выволокли, но меня это не смущало. Сейчас я одна, у меня появилась еда и ещё одно тёплое место, да и ножи я тоже раздобыла: один маленький запихала в сумку, обложив тряпками лезвие, а второй, разделочный такой добротный тесак, всё время держала при себе.

Смогу ли я продержаться хотя бы неделю? Это на кухне-то, где рядом кладовая с запасом продуктов на месяц?! Да я тут жить останусь, пока еда не закончится, даже если всех демонов убьют!

Вот только долго ждать так и не пришлось.

На вторые сутки, ранним утром, судя по ледяному воздуху из камина, я завозилась на приспособленном под кровать столе. Было очень тихо и очень холодно — огонь, не поддерживаемый всё то время, что я спала, потух, «сожрав» поленья до развалившихся угольных головешек, и от очередной попытки насмерть замёрзнуть меня спас только плащ, в который я компактно завернулась по самую макушку. Сначала я и не поняла, что меня разбудило. Да и вообще, что я проснулась. Сны я видела, но слишком спокойные для места, где Завеса порвана лоскутами — это порою видно и невооружённым взглядом, когда демоны в коридорах появлялись словно из колышущегося куска зеленоватой светящейся дыры в шёлковой ткани. Чудесное и страшное зрелище.

Странное и новое чувство вспыхнуло где-то за рёбрами подобно тёплому комочку, а затем тревожно разошлось мурашками от спины до загривка. Экстренно затянув шнурок от дужек на затылке, чтобы очки точно не свалились в движении, я закинула в рот пожаренный, кажется, с вечера хлеб с солью, покоящийся на тарелке неподалёку, и с тесаком наперевес подкралась к двери.

За деревянной преградой с нетронутым засовом обычно не слышно было даже того, как ходил, чуть шаркая по каменному полу, усмирённый. Имя я так и не выяснила, игнорируя его существование в принципе, потому как ситуацию я знала, а высовываться с безопасной зоны не спешила. Однако сейчас я слышала голоса. Много голосов. А затем и фразу усмирённого, от которой я настолько сильно и беспричинно испугалась, что не сдержала позорного скулежа.

— Ты видел кого-нибудь недавно? Возможно, здесь ещё остались выжившие, которые спрятались, как и ты, — говорила определённо женщина, но вот так с ходу определить возраст не получилось. — Или, может, магов Крови?

— Тут была девушка. Украла вещи из кладовой, мешала наводить порядок, — сдал меня сразу этот безвольный бедняга со всеми потрохами. А я его, между прочим, по доброте душевной кормила тем, что находила, чтобы он не сдох как последний идиот! Неблагодарный! Ух! Зла не хватает! — Она заперлась на кухне.

Через несколько минут разговора к двери действительно подошли… и вежливо постучали три раза. С перепугу уже хотела уже ответить что-то вроде «Никого нет», но вовремя прикусила язык. Вот бы глупость-то случилась. Выходить я, конечно же, не стала, так что только молчала, стоя прямо перед дверью с вытянутым вперёд тесаком в руках. Снесут дверь — а они вполне могли это сделать — попробую использовать с литр крови и наколдую то самое зубодробительное заклинание, которое применяли к сносу стен в быту! Книжек в библиотеке много, а у меня имелось два относительно спокойных дня среди бесчисленных фолиантов, чтобы найти даже краткие сводки по магии Крови. Не заклинания, конечно, потому что подобную ересь в подконтрольном Церкви Кругу преподавать — греху и нарушению закона подобно. Просто предупреждение, что чем больше маг использует крови, тем сильнее заклинание, и учеников просили остерегаться мест проведения ритуала жертвоприношения, потому как хозяин подобной конструкции раздавит неподготовленного чародея и не заметит.

— Мы знаем, что ты там, магию Крови за несколько метров чуем, — твёрдый мужской голос зазвучал у самой поверхности двери слишком неожиданно для испуганной меня. Возможно, он даже приложил ухо и слушал малейшие шорохи, когда я переминалась с ноги на ногу. — Выходи добровольно или мы тебя оттуда вытащим.

— Попробуете вытащить — разрушу опорную стену, — вкрадчиво ответила я, настороженно глядя на вход.

Некоторое время за дверью звучали перешёптывания, иногда настолько громкие и агрессивные, что даже слух напрягать не приходилось. Затем всё затихло, и заговорила женщина. На этот раз другая и определённо… как-то… смутно знакомым говором белого стиха.

— Магия Крови настолько разум твой затуманила, что ты опасности не ведаешь? Выйди, и тебя мы не тронем, — глубокий, бархатный тон мог соблазнить даже абсолютно натуральную меня, да только я человек по жизни колючий и на бесплатный сыр в мышеловке не куплюсь. Знаю я это «всё будет хорошо». Ага. Плавали. — Что ж, — спустя тридцать секунд молчания женщина вздохнула и, судя по звуку, отошла на шаг от двери, — попыталась я. Она или испугана, или уверена, что в безопасности, одно равно — упряма.

— Снесём дверь и всё! — предложение озвучил чей-то не в меру весёлый молодой говор, который на уровне инстинкта вызвал желание огреть его обладателя по наглой морде.

— Идея хорошая, нам ведь нужен «язык».

В такт словам второго мужчины гавкнула, весьма неожиданно и очень страшно, собака, от чего я аж присела. А вот это уже опасно.

— Снесём дверь, а она обрушит весь этаж нам на головы, — буркнул кто-то очень низким, немного рычащим басом. Стало ещё страшнее, и я нервно сглотнула. — У тебя плохо с памятью, Страж?

— Отстанем от неё — за спиной останется маг Крови! — женский, высокий и очевидно французский акцент стал приятным дополнением.

Но препирания компании стали ужасно раздражать. Мало того, что толпа, так ещё и неорганизованная. И того у нас: три женщины и три мужчины. Если я права, а, судя по единственному более-менее знакомому голосу, я точно права, то это и есть бравая компания Героя Ферелдена.

Что-то я совсем этому не рада.

Почему? А чему должен быть рад малефикар, которого считают таким же злодеем, как и каждого приспешника Ульдреда в Круге?! Да меня убьют на месте! И плевать им будет, что я такой же пострадавший маг, просто способный колдовать не с помощью Завесы и Тени и всего такого, а только через кровь! Не виновата я! Оно само так получилось!

— Идите своей дорогой, — «сталкеры» едва не добавила, но вовремя нервно икнула.

Ну их… к чёрту. Сделав аккуратный шаг к двери, следующие слова произнесла громче и как можно более убедительнее, не опуская тесака, пальцы на рукояти которого так сильно сжались, что вспотели. Вцепились в единственного малефикара, как мабари в добычу!

— Я просто хочу выбраться из башни и желательно живой, — английский хромал на обе ноги, типичный для моей страны акцент, вероятно, мучительно резал слух компании, но страдать будут все, а не только я одна. — Вы не будете меня трогать, — слова подбирались тяжело, нелепо и наверняка не всегда правильно, однако суть я пыталась донести хотя бы простым языком, — а я могу сказать: Старший чародей Ульдред одержим демоном Гордыни, он проводит ритуал одержимости демонов с учениками на самом верху башни, а на одном из этажей вас ждёт демон Праздности, чтобы ввести в иллюзию, из которой выход найти очень тяжело. — Если Герою придётся проходить все эти островки и загадки, то его даже будет жаль. Немного. — Я слаба и не умею сражаться, — всё-таки вздохнув, отошла от двери и подпёрла поясницей стол, устав от нежелательного общения даже быстрее обычного. — Подожду здесь до конца. Уходите.

— Она странно говорит, — протянул «весёлый» мужчина под цокот когтей собаки.

— Не всё ли равно? Зато рассказала полезные вещи, — второй, более строгий, но такой же молодой, отошёл от двери на несколько шагов в сторону лестницы на верхний этаж. — Оставим её, как и просит. Либо храмовники её найдут, либо сама сгинет — башню нам ещё несколько дней от демонов чистить, чтоб их, ещё успеет попасть в неприятности.

«Это вы сейчас пойдёте прямо в лапы Желания и Праздности, а не я, сидящая на тёплой кухне в окружении еды и оставленная здесь ещё на недельку», — вредно подумала я, еле-еле разжимая сведённые пальцы и откладывая тесак на стол рядом.

Кто бы мог подумать, что попаданец… испугается главного Героя. Малефикару рядом с компанией Стражей делать определённо нечего, да только одна идея вынудила меня пересмотреть своё отношение к путешествию вместе со спасителями Ферелдена. Кто и знал о магии Крови столько, сколько знать мог только потомственный магистр из Тевинтера, так это старик Авернус. Если в этом мире Пик Солдата существует, мне определённо стоило направиться именно туда, а для этого надо было встретиться с Леви Драйденом. По идее, он должен сам найти лагерь Героев Ферелдена и прийти к ним, но что-то мне подсказывало, что к тем, за чьи головы Логейн назначил награду, просто так лучше не соваться. Даже если Дункан от имени Серых Стражей пообещал помочь Драйденам.

Вот сиди и думай теперь: пойти следом за Героями с вполне реальной угрозой попасть под Усмирение (а могли ли вообще усмирить того, кто с Тенью даже не связан?), а то и вовсе быть казнённой или потерять единственный источник доступной мне информации по магии Крови и навсегда остаться слабым и необразованным малефикаром, за которым и так, и сяк объявят охоту?

Выбор очевиден.

Теперь оставалось как-то избежать кары храмовников — буквально в определённом случае, если она на меня вообще подействует, — и выбраться из башни живой и со статусом союзника Серых Стражей.

Обстановка не поменялась ни на третий день, ни на четвёртый. Сидя на кухне и практикуя магию по чуть-чуть, буквально по каплям, я со временем узнала, что одна капелька крови создавала малое по силе заклинание, а царапинки и уколы излечивались, засасывая кровь обратно и часть используя на их же исцеление. Поэтому кровь из носа пропала: часть вернулась, не использованная, а часть потратилась на исцеление. Я прекрасно понимала, что так точно не должно происходить, потому что в игре все резали себе руки, как минимум, а не тихонько тыкали себя кончиком ножа. Растерянность — вот, что я чувствовала. Моя магия однозначно относилась к типу малефикаров, потому что даже Герои Ферелдена из-за двери почувствовали это и прямо сказали, а у них, на минуточку, бывший храмовник и две магессы. Теперь-то мне точно следовало встретиться с Авернусом, потому что сама я не могла разобраться в том, что происходит, даже со всеми знаниями из игры, что за давностью лет и так не особенно помнились.

За ожиданием и изучением собственных сил время пролетело слишком незаметно. Я ела, готовя в очаге простые блюда из картошки, хлеба, огурца, моркови и муки, даже мясо нашлось, замороженное интересным заклинанием в кладовой рядом. Спала я всё на том же столе у камина, а вода находилась в большой бочке в углу кухни. И на пятые, столь короткие для меня, сутки в середине дня меня побеспокоили.

Вскинув голову на посторонний шум, я отвлеклась от зарисовок жестов и визуальных образов заклинаний в своём блокноте, схватилась было за лежащий рядом тесак и прислушалась к себе. Ощущения подсказали, что в башне стало теплее, намного теплее, будто из проруби выйти на весеннее солнце, а значит, что Завеса восстановилась. Гордыня и Ульдред, соответственно, убиты.

Всё закончилось.

С одной стороны это хорошо, но с другой — теперь мою судьбу решать будет Герой, потому что заклинания в первой же стычке против опытного бойца меня не спасут. Вообще. Никак. Один миг промедления, — и как говорится: «нож в печень — никто не вечен».

Когда я уже собиралась как можно скорее выйти из кухни с полной сумкой припасов и перепрятаться в одной из ниш библиотеки, в дверь постучали.

Агрессивно. С ноги. И явно с недобрыми намерениями и с мужскими угрозами достать малефикара.

А вот это уже совсем не хорошо! Храмовники из холла зашли в башню!

Испуганно отойдя от трещащей и дребезжащей щеколдой двери, я испытала дикое раздражение и злость одновременно и на усмирённого, который вероятно меня и сдал, и на Героя, который не додумался рассказать храмовникам о потенциально безобидном малефикаре, который и сражаться-то не умеет.

Вот и делай людям добро. Помогай, рассказывай им о планах злодеев! А они тебе — нож в спину!

Дверь слетела с петель и рухнула в мою сторону. Треснуло дерево, сломалась щеколда, вырванная из крепления. Странный поток ветра, будто ментол, обжёг нос и горло, а затем два храмовника стремительно бросились в мою сторону. Адреналин подскочил так резко, что ничего, кроме простых мыслей, в голове не осталось.

«Надо бежать» и «убрать бы их с дороги».

Инстинктивно вскинув руку, чтобы закрыться от взмаха меча, в следующее мгновение я увидела, как человек передо мной замер. Мелка дрожа, он опустил оружие рваным движением, словно сломанная марионетка. Второй уже было сделал ещё один шаг вперёд, но я, вновь чувствуя покалывание в пальцах, подняла вторую раскрытую ладонь.

Другой храмовник замер в замахе, выронив меч и захрипев, словно что-то схватило его за горло.

Думать времени не было. Ринувшись было прочь… я сразу же наткнулась на толпы храмовников в атриуме.

И малефикара почувствовали все и сразу — лязг доставаемых мечей пронёсся по помещению, как свисток приближающегося поезда. От леденящего душу ужаса я сделала шаг назад, едва ли дыша.

Вот сейчас я и умру.

Так глупо.

Сзади схватили за плечи, повалили на пол. Храмовники, что остались на кухне, пришли в себя и догнали меня, прижав к ледяному камню тяжёлой, закованной в железо ногой. Так же, как в первый раз.

Нет.

Нет! Я не закончу вот так!

— Я рекрут в Серые Стражи! — крикнула я изо всех сил, перебив гневные слова разозлившихся воинов Церкви. — Позовите Серых Стражей!

— Зараза! — первым отреагировал тот, что стоял, зарычав ругательства от досады, — и ведь против их правил ничего не сделаешь, мы же обещали. Будь она хоть убийцей, хоть вором, Серые всю грязь к себе берут, — выплюнул он едва ли не буквально. Он поднял было кулак, но опустил, стиснув зубы, и убрал ногу с моей спины, позволив мне с хрипом вдохнуть. — Убил бы суку! Сколько наших братьев полегло из-за твоих дружков?! Сколько крови вы пролили в этих стенах?!

«А сколько невинных магов и детей убили храмовники?» — с невероятной яростью поднялось моё возмущение. Однако это бесконечный конфликт. Здесь никто не выиграет.

И я хотя бы жива.

Вся бледная и вспотевшая от страха, я оставалась в хватке двух раздражённых и слишком сильно сжимающих мои предплечья храмовников ещё несколько минут, пока на этаж не спустилась цветастая компания. Но какими долгими эти минуты казались…

Как я и рассчитала, известные по игре персонажи подошли к нашей троице, и через стёкла сбившихся очков я смогла рассмотреть Героев. Внешность с игровыми моделями имела мало общего, но черты лиц угадывались у каждого. Русый и чуть загорелый, так похожий по новым ощущениям на храмовника, — Алистер Тейрин во всей его королевской красе. Рядом возвышался над ним на целых две головы очевидно Стэн: сероватая кожа с бронзовым оттенком и небольшие хитиновые залысины в белых волосах, которые даже не заметишь сначала, точно указывали на принадлежность этого не-человека с яркими лиловыми глазами к расе кунари. За спинами переглядывались женщины: рыжая и с голубыми глазами имела при себе как два кинжала на поясе, так и лук на спине — Лелиана; вторая брюнетка с настороженностью осматривала храмовников золотыми, хищными глазами, поджимая пухлые лиловые губы, — Морриган. Каждый из них одет был в приличную закрытую броню по погоде, поэтому знаменитое декольте ведьмы я так и не увидела.

Впереди всех них, гордо выпрямив спину, смотрел на меня голубыми глазами высокий мужчина с зачёсанными назад блондинистыми волосами. Прямой нос и тонкие губы в сочетании с острыми скулами делали его похожим на героя романа о принце на белом коне — настолько он идеален, но одновременно не слащав, а внушителен в этом его тяжёлом доспехе с грифонами на нагруднике.

— «Рекрут Серых Стражей», значит? — вероятно, Кусланд задумчиво потёр слегка заросший светлой щетиной подбородок и осмотрел меня с ног до головы. Выглядывающие из-под полы плаща кроссовки особенно его заинтересовали, но про них он ничего не сказал. — Это ты наш малефикар с кухни?

Держащие меня храмовники неприлично хрюкнули.

— Да, — процедила я, хмуро глядя на Героя исподлобья.

— И ты хочешь стать Серым Стражем?

— Если это обещает мне выход из башни живой и безопасность от храмовников.

— Почему ты так разговариваешь? — вдруг спросил он, изучая мои очки.

Казалось мне, подобный аксессуар могли позволить себе только учёные из какого-нибудь Орлея, но без них я хоть и видела, но сильно хуже — в полуметре уже всё размывалось, а в паре метров и лиц не видела.

— Плохо знаю язык.

— И откуда ты такая взялась в башне Круга?

— Не твое дело.

— Ладно.

Вскинув брови, я пару раз растерянно моргнула.

— Ладно?

— Ты возьмешь её с нами?! — с неподдельным возмущением раздался голос сделавшего шаг вперёд Алистера. — С ума сошёл? Она маг Крови! Как те, что превратили Круг в могильник и рассадник демонов! Один из них тебе едва голову не оторвал, забыл уже?!

«Я никогда никого не убивала!» — разозлилась я, дёрнувшись в хватке храмовников. Те было потянули меня назад, но Кусланд вскинул руку, и меня отпустили. Колдовала, чтобы себя защитить? Да! Навредила кому-то? Да, из страха, что меня убьют! Но я никого не убила из личной выгоды и только защищалась!

Но я так ничего из этого и не сказала. Потому что бесполезно.

Магию крови везде, даже в Тевинтере, порицают и с этим ничего не поделаешь. Бессмысленно объяснять это бывшему храмовнику и церковной сестре. Бессмысленно доказывать это ведьме с болот, которая и сама пользовалась магией Крови в игре на моей памяти один раз так точно. Бесполезно рассказывать кунари о том, что маги не настолько страшны, чтобы заковывать их в цепи и зашивать рты.

Не повезло мне с «попаданческой плюшкой»…

Поэтому я только увела взгляд в пол, сжавшись под десятками пар глаз наблюдающих за нами воинов Церкви.

Я хочу домой…

— Я не хочу больше бояться храмовников, — тихо проговорив, почувствовала, как что-то внутри всё-таки сломалось.

Я художник.

— Серые Стражи неприкосновенны.

Я не воин.

— Возьмите меня с собой, я помогу вам в борьбе против Пятого Мора, как умею.

Но вынуждена играть по правилам этого мира, хочу того или нет.

— Просто заберите меня отсюда.

Кусланд напряжённые несколько минут сохранял мрачное молчание. Алистер ещё пытался отговорить его нового Командора от неправильного решения, даже подбивал на это Лелиану, которая тоже была очень и очень против такого плохого человека, как я, в их компании. Морриган сохранила нейтралитет, только смотрела без неприязни и с легкой брезгливостью. Стэн же молча не одобрял. Сильно и очень зло.

А затем Кусланд кивнул.

Когда я ступила из главных ворот Цитадели на свежий воздух, то вместе с рваным вздохом и запахом крови и пепла из груди словно вылетели все страхи и слёзы прошедших дней. Лёгкие наполнились ароматами хвои, прелых листьев и стоячей воды, позволяя ненадолго забыть, что меня два раза едва не убили. Обычный день в Тедасе.

Однако теперь, зная, что я в безопасности и ни один храмовник больше не тронет меня… Я шмыгнула носом, едва сдерживая плаксивость. Нос сразу заложило, и я спрятала лицо, глубже натянув капюшон и кусая себя изнутри за щёку, чтобы позорно не разреветься прямо здесь и сейчас. Свежий воздух немного остудил покрасневшие глаза, но я всё так же чувствовала себя ужасно разбитой.

Я выбралась из кишащей демонами и храмовниками башни. Но какой ценой?

Меня не оставляла мысль, что я возможно и не переживу ритуал Посвящения, если Кусланд надумает сделать меня полноценным Стражем, но в то же время я смотрела на компаньонов, и мои опасения не оправдывались. Ни Морриган, ни Лелиана не будут Серыми Стражами. Если они встретят Зеврана, то и его минует ритуал. Возможно, что я только зря себя накручиваю из банального страха умереть даже раньше, чем могла бы? Слово Кусланда выше мнения его соратников, и если ему взбрело в голову взять в группу малефикара, то так оно и будет. Уж не знаю, что он во мне увидел… Возможно, что из жалости подобрал дворняжку, не иначе.

Съёжившись от бодрого осеннего ветра, я закуталась в плащ, подбирая болтающиеся полы, и с любопытством осмотрела небольшой кораблик с алыми парусами, пришвартованный у каменного берега с деревянной пристанью. Вероятно, это судно из Редклиффа, и прибытие Стражей в Круг обусловлено ситуацией с одержимостью Коннора. Или они уже всё с мальчиком решили: либо убили, либо пожертвовали Йованом, либо Изольдой.

Или я всё себе выдумываю.

В момент, когда почти все компаньоны Кусланда уже вышли из башни, в главных воротах показался старик в сопровождении двух храмовников и взрослой женщины. Первый чародей Ирвинг был похож на Гендальфа и на Хотабыча одновременно, одетый в лиловую с позолотой мантию, в то время как его седая спутница носила яркое алое платье, похожее на мантию мага совсем немного, и выглядела незнакомка хоть и как пожилая, но у неё почти не было морщин, что говорило о том, что ей около пятидесяти лет, но не больше. Вероятно, это и была Винн.

«Старухой» определённо её не назовёшь — грудь у неё больше, чем у Морриган.

— Отправляемся в Редклифф немедленно, — стремительно пронёсшийся мимо зависшей меня Кусланд спустился по старым подмосткам к пристани к ожидающим его компаньонам, — у нас очень мало времени. Чем дольше демон остается в Конноре, тем хуже мальчику.

— А если за дни нашего отсутствия мертвецы вновь нападали на деревню? — скосив на меня брезгливый взгляд, Лелиана повернулась к Командору.

— Вряд ли, — ответил за начальство Алистер, показательно пройдя мимо и игнорируя плохого и виноватого во всех грехах Тедаса малефикара, то есть, меня, конечно же. — Число захоронений вокруг замка не настолько велико, чтобы случилась катастрофа. Мы и так уже четвертовали несколько сотен останков, и они более не поднимутся вновь как одержимые.

— Демон всё ещё остается в мальчике, — Кусланд первый ступил на борт кораблика. — Не будет мертвецов — он примется за жителей замка. Первый чародей Ирвинг, — он обратился к уставшему и дико вымотанному магу, которого всё это время держала под руку Винн, — я надеюсь, что вы знаете, что делать.

— Убьём демона в Тени, — старик прервался на кашель и с кряхтением опустился на одну из скамеек на борту, куда приземлились грузно и храмовники, — и освободим мальчика. Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу, не только в благодарность за спасение моего Круга, но и исполню долг перед эрлом земель. Позвольте только спросить, — Ирвинг посмотрел на меня, замершую в сторонке под пристальным наблюдением держащей кинжал Лелианы, — кто эта девушка? Вы же знаете, что она малефикар?

— Она вам не знакома? — вскинув брови, Алистер едва не пихнул мешающегося под ногами огромного мабари и на пятке развернулся в мою сторону. — Разве это не одна из мятежных чародеек?

— Я ни разу не видел её в Круге.

— И она точно не ученица и не преподаватель, — на слова присевшей рядом со стариком Винн, что очевидно и очень враждебно смотрела на меня, я сжала кулаки под плащом, упрямо глядя под ноги.

— Однако, возможно, что Ульдред скрывал от меня больше, чем мы думали, и мог провести людей без моего ведома. Столько одержимых и искалеченных ритуалом тел… — Старик скорбно опустил голову и сжал ладонь на испачканных в засохшей крови коленях. — Сейчас я не смог бы признать даже близкого друга.

— Она сразу сдала планы Ульдреда, — Кусланд настолько пристально уставился на меня, что его голубые глаза будто пронизывали настоящим холодом, — и она хотела покинуть башню всеми способами настолько, что подалась рекрутом к Серым Стражам.

«Она»? Вообще-то я рядом стою.

— Из страха за свою шкуру спряталась, едва всё не по плану пошло.

Когда Морриган оказалась рядом? Я, вот, не имела ни малейшего понятия и вздрогнула от испуга, когда над головой прозвучал её голос. Впрочем, объяснять людям я ничего не хотела. Пускай придумают угодную им версию, которая уложилась бы в привычные им правила мира. Преследовавшие меня храмовники всё равно погибли, если я правильно понимала.

И никто не расскажет о «странном портале» посреди коридора. Незачем местным знать о подобном.

— Имя-то хоть у тебя есть? — ведьма скривила пухлые губы, элегантно присаживаясь на скамью напротив Ирвинга и скромно придерживая свою покрытую ремешками и перьями чёрную юбку. — Или «пугало» звать тебя будем?

«Если я пугало, а она ворона, значит, я её пугаю?» — посетила меня странная мысль. Впрочем, долго думать над тем, как представиться, я не стала. Моё имя вполне меня устраивало и имело очень хорошее значение, поэтому попрощаться с ним я не могла. В этом мире оно, конечно, прозвучит странно, поэтому я взяла лишь часть от полной версии.

— Лина,⁽¹⁾ — буркнув, ступила на шаткую поверхность трапа-досочки и, пройдя на корабль, села прямо на влажный пол около ящиков со снабжением. — Неприятно познакомиться с вами.

— Очаровательно.

Морриган отвернулась, потеряв ко мне интерес, но в последний момент на её лице проскользнула улыбка.

Что ж, неделя в мире «Века Дракона» прошла успешно. Герой не собирается убивать меня на месте, я никому не нравлюсь, все считают меня злодейкой и убийцей, но…

Я справилась.

Я всё ещё жива.

И я доберусь до Авернуса, чего бы мне это ни стоило.

1) Lin — кровь с эльфийского

Вернуться к тексту

В замок Редклифф мы приплыли после полуночи этого же дня, однако отдыхать никто не спешил. Сразу после прибытия Ирвинг и пара храмовников отправились убивать демона в Тени, вот только сам процесс Истязания я так и не увидела. Подозрительного малефикара, меня, Кусланд ещё с самого порога подземной пристани за шиворот притащил в подвалы и запер в соседней с Йованом камере.

Что ж. Могло бы быть и хуже. Например, надели бы цепи или сразу в колодки заковали.

— С другой стороны двери вас придут охранять храмовники, так что ведите себя хорошо. С магией Крови не играться, демонов не вызывать. Тебя, — Айдан ткнул в мою сторону пальцем, скрежетнув забитыми грязью и кровью креплениями брони, — я освобожу утром и только после беседы, сейчас же мы уходим спать. Еду вам дали, вода есть. Всё, отбой.

Сурово сложивший руки на груди Кусланд хмуро глянул сначала на меня, а затем и на забившегося в угол парня, после чего ушёл, громыхнув дверью где-то в начале узкого коридорчика.

С Йованом нас разделяла стена из булыжника, поэтому своего соседа я не видела, но слышала его хриплое дыхание, которое меня не очень-то радовало. В тюрьме, в отличие от тёплого, отопляемого замка, температура не поднималась выше плюс пяти, и это уже было слишком холодно, особенно осенью. Люди в средневековье очень даже могли умереть от обычной простуды, а магическое исцеление, если и способно срастить кости и поднять мёртвого, но кашель вылечить не могло. Теган настолько желает смерти своему пленнику, что даже не проверяет, жив ли он вообще? Да, Йован дважды совершил ошибку: сначала отравил эрла Эамона, купившись на обещания Логейна, а после — оставил опасные книги рядом с Коннором. Но вот беда.

Йован идиот, а не злодей, как и Логейн не злодей, а тактик. На Собрании Земель слово эрла Эамона весило намного больше, чем слово простолюдина, даже если он находился на высокой должности с подачи Мэрика, поэтому регент на время избавился от Эамона, чтобы остаться на троне. Отравил, а не убил.

В общем, теперь в замке под надзором сидело два мага Крови: я и бедняга Йован.

И со стороны Кусланда было ошибкой оставить нас в одном помещении.

Огромной ошибкой.

— Эй, — прошептала я, брезгливо обойдя прелый соломенный лежак и деревянную миску с жидкой кашей, и прижалась плечом к прутьям, повернувшись к соседней камере, — я дам тебе жареное мясо и лириумное зелье, если ты расскажешь мне кое-что.

Сумку у меня не отобрали и даже не обыскали, так что пара слишком очевидно голубых склянок, фляга с водой и овощи с хлебом, завернутые в чистые, честно украденные тряпки из кладовой, у меня имелись, как и куча других вещей. Я прекрасно понимала, что Герои просто устали, поэтому до опасного рекрута им не было никакого дела, но всё равно их оплошность в другом случае и с другим пленником могла привести к очень плохому результату. А если бы я оказалась одним из тех озлобленных и обиженных на мир малефикаров вроде Ульдреда? Надо полагать, в замке к утру уже ни одного человека в живых и не осталось бы.

За стенкой закопошились. Сначала послышался хруст соломы и сиплый кашель, после чего бледная в свете танцующего пламени факелов рука протиснулась между прутьев соседней камеры. Поочерёдно впихнув в дрожащие пальцы еду и пузатую склянку, подождала, пока парень утолит голод. Ту похлёбку, что нам принесли, даже есть невозможно, и если подобной дрянью кормили и Йована эти, я так думаю, пару недель, то за кусок мяса он и родину продал бы.

— Меня казнят или усмирят, что, в общем-то, одно и то же, — хриплый голос донёсся до меня так слабо, что пришлось не дышать и не шевелиться, чтобы услышать хоть что-то, — а ты Стражам, кажется, нужна…

— Сказала, что хочу стать рекрутом, помочь с Пятым Мором, — подвинувшись к соседней стене, я подвернула под себя подол плаща и села на холодном полу с относительным комфортом.

— Тогда почему ты здесь, а не с ними, в тёплых комнатах? — Йован закашлялся, а потом вздохнул. — Точно, ты малефикар. Раз меня ждёт приговор, то я хотя бы смогу поговорить с кем-нибудь напоследок. Но что я могу рассказать? Я — преступник…

— Ты тоже малефикар и ты обучался в Круге, — протянув кусок жареного с солью хлеба, который тут же утянули через решётку, сама приступила к ужину, дико изголодавшись за половину дня плаванья по воде от Кинлох до Редклиффа, — а я училась сама и много не понимаю. Поможешь выучить основы?

Йован вдруг рассмеялся, но столь коротко, хоть и громко, что вновь закашлялся.

— Я уже пытался обучить юного мага, и привело это к армии мертвецов и одержимости ребёнка!

— Мне почти тридцать лет, — фыркнула я, — если и совершу глупость, то осознанную, и уж ты в ней виноват не будешь.

Йован замолчал.

— Не поздновато ли для обучения? — тихо изумился он. Судя по звуку, он так же сел по другую сторону стены. — Ты отступница?

— Типа того.

— И, к тому же, малефикар?

— Ага.

— Ты же знаешь, что магию Крови почуют сразу, и тогда тебя тоже усмирят?

— А ты расскажи, а не покажи, а я запишу.

Хриплый смех, будто скрип решётки, стал мне ответом.

К утру блокнотик пополнился на десяток с двух сторон исписанных листов: жесты, дозы крови, рисунки ритуалов и руны — в две руки, передавая блокнот за стенку, мы составили внушительный базовый курс малефикара. Откуда сам Йован этого понабрался? От Ульдреда и его учеников, конечно же.

Однако ни единой капли крови в тюрьме так и не пролили, как нам и было велено. Из соображений самосохранения.

Напоследок маг высунул правую руку через прутья в мою сторону.

— Спасибо за еду и беседу, Лина. Твоё общество скрасило мои последние дни.

— Спасибо за урок, Йован, — извернув запястье, я пожала ледяную, дрожащую руку в ответ. — Рада была с тобой познакомиться. Ты был бы хорошим учителем.

Йован забылся больным сном, разморенный хорошей едой и долгим разговором, а я, проворочавшись на пятачке без грязной соломы, проспала часов пять точно. К моменту, когда в подземелье открыли дверь, я уже сделала зарядку, чтобы согреть закоченевшие за ночь мышцы, и теперь сидела и точила канцелярским ножом затупившийся за ночь карандаш.

— Всё это время у тебя было оружие, — протянул подошедший к решётке Айдан. В этот раз его броня хвасталась почищенными пластинами, сам мужчина побрился, а его светлые волосы теперь точно были зачёсаны назад, а не грязно прилизаны. — Моя оплошность, что тебя не обыскали, но храмовники сказали, что вы не колдовали и не шумели. Молодцы.

Будет ещё этот юнец ехидничать — доиграется когда-нибудь!

— Йован заболел, — с укором не стала я молчать, — и если банн хочет, чтобы он дожил до дня справедливого суда, то советую заняться его лечением.

— Делаешь вид, что ты не эгоистка и милосердно не сбежала ради преступника? — Кусланд с издёвкой хмыкнул, но в камеру парня заглянул.

— Не пытайся в эмпатию, у тебя плохо получается, — Айдан закатил глаза, но веселье его длилось недолго, — просто будет не очень хорошо, если Ферелден узнает о том, что Серые Стражи замучили мага до смерти. Не так ли?

Кусланд резко перевёл на меня взгляд ледяных глаз. Раздражённый и уязвлённый в гордом образе Героя Редклиффа он тяжело и медленно выдохнул, расслабляя напрягшиеся уже плечи.

— Ты же понимаешь, что я могу оставить тебя здесь?

— Хочешь второй раунд с демонами, что захватили здание?

— Ты говорила, что не умеешь сражаться. Или уже забыла? А может, вообще нам соврала?

— Я могу быть не способной сражаться, но могу знать и уметь больше, чем ты себе представляешь.

Раздражённо потерев переносицу пальцами, Кусланд зашипел через зубы определённо французские, то есть, орлесианские проклятия. А затем усмехнулся. Со звоном он снял с пояса связку ключей, открыл мою камеру и, недальновидно повернувшись спиной, направился к выходу.

— Так уж и быть, — заговорил он только в коридоре второго этажа. Замок выглядел заброшенным, и на пути нам не встретилось ни прислуги, что вероятно погибла и стала одержимыми мертвецами, ни охраны. — При следующей встрече сообщу банну Тегану, чтобы пленнику привели лекаря, а с тобой у нас будет долгий разговор, — обернувшись лишь раз, Айдан пропустил меня вперёд, за плечо толкая в открытую створку.

И хлопнул дверью, отрезая пути отхода.

В гостиной комнате, находящейся в выделенном Серым Стражам крыле, собралась вся компания Героев: около большого камина на алом ковре сидел Алистер, играя с мабари костью, за ними, стоя у плотно зашторенного окна, наблюдал Стэн, а Винн, Лелиана и Морриган расположились в креслах вокруг столика с чадящими паром чашками. Все в броне, даже у магов руки и ноги закрыты кожаными щитками. В напряжённой и откровенно враждебной обстановке каждый в этой комнате сверлил меня неприязненным взглядом, что, конечно, было неприятно и обидно, но героев, а здесь и сейчас — живых людей, я знала исключительно по игре, поэтому подобное отношение меня не задевало. Формально, они мне никто.

Как и я для них.

Собственно, говорили пускай и много, но всё сводилось к одному и тому же раз за разом: меня обвиняли в страшной магии Крови, я обещала помочь с Пятым Мором, Кусланд заверял, что проблем от меня не будет, а затем Лелиана, Винн или Алистер вновь высказывали своё недовольство тем, что среди них находился убийца. Айдану это надоело первому.

— Если Лина нас предаст, это будет только моя ответственность. Моё решение взять её с собой, моё решение оставить её помогать нам. Всё всем понятно?

— Если девочка сотворит с нами страшное, Командор Кусланд, я лично позабочусь о том, чтобы её усмирили, — Винн нахмурила седые брови, поджав тонкие губы, и сразу стала выглядеть намного старше, чем была.

Надо полагать, притихшая и скрывающаяся Вера в ней тоже не одобряла моего присутствия. Духа я не чувствовала, но уже достаточно пожила в соседстве с демонами в Кинлох, чтобы ощутить и Желание, когда мы только-только прибыли в замок. Странное и очередное новое магическое чутьё.

Иными словами, не одержимой духом женщине угрожать попаданке, которой её новая магия начинала нравиться.

— Мне почти тридцать лет, мэм, и если вы продолжите называть меня «девочкой», то потом не обижайтесь, когда я обращусь к вам «бабушка».

Сначала раздался приглушённый хмык, а после сидящий у камина Алистер активно закашлялся, пряча широкую улыбку за кулаком. Винн же настолько обомлела, приоткрыв рот в удивлении, что на несколько секунд в комнате раздавались только смешки Тейрина и пыхтение мабари.

— Я взрослый человек, — продолжив говорить, взглянула сначала на Лелиану, — и я понимаю, что магия Крови это не самый этичный способ колдовать, — следующей стала Морриган, что сощурила золотые глаза, — но это только моё дело, — в этот раз я посмотрела на Винн. — Обещаю не причинять вред вам и вашим союзникам, — взгляда удостоились и Стэн с Алистером, — это всё, что я могу сказать.

А сама за спиной сложила пальцы крестиком.

Извините, господа Герои, но я собираюсь вами воспользоваться исключительно в корыстных и в самых нечистых целях, что абсолютно не означало, что я не причиню вам вред. И за это мне не жаль.

Выдвигаться в сторону Орзаммара Кусланд решил немедленно, поскольку на спасение Круга было потрачено слишком много времени, а путь в обитель гномов обещал растянуться на две недели. Минимум. После осады деревни мертвецами у Редклиффа практически закончились ресурсы, и на лошадей им можно было даже не рассчитывать, поэтому команде предстояло преодолеть расстояние, практически равное дороге от Лотеринга до Денерима. По заснеженным горам и с возможными засадами порождений тьмы.

Однако в столицу гномов, как оказалось, пойдут не все.

Эрлу Эамону как можно скорее требовалось лекарство от яда, а алхимиков или лекаря среди нас и в Редклиффе в целом не имелось. Даже Лелиана, разбираясь в ядах со времён её бытия бардом, симптомы не узнавала. Однако у Кусланда, как выяснилось, планы обгоняли проблемы на два шага вперёд — он разделил отряд. Серых Стражей всего двое: Айдан и Алистер. Магов тоже два: Винн и Морриган, а меня они в расчёт даже и не брали. Стэн и мабари (кажется, Моровой?..) в единственном экземпляре, как и Лелиана, но последнюю как раз для надзора над бедовым малефикаром и приставили к Алистеру.

Крику было… Но кто бы Кусланда в его лидерстве переспорил. С моей стороны недовольства вообще не было, ведь Орзаммар я крайне не любила, откровенно страшась потолка из камня над головой вместо неба, да и к тому же помнила, что где-то там Уртемиэль и засела, поэтому ну их всех… куда подальше. А вот столицу Ферелдена посмотреть охота была. Может, найду там клиента и заработаю первые монеты.

Так мы втроём и отправились в Денерим, готовясь терпеть друг друга добрую половину месяца, если не больше. Вёл нас Алистер, позволяя избежать засад порождений тьмы, Лелиана бдела на ночных стоянках, дёргаясь на мой малейший вздох и угрожая кинжалом, а я — нет, не мёрзла в одноместной палатке-шалашике — с комфортом подогревала себе организм, научившись не «кипятить кровь врага и взрывать его», как написал кровожадно Йован, а вполне безобидно сохранять собственное тепло. Базовые принципы магии и самого использования крови я поняла, а уж фантазия у меня хорошая, поэтому собственные заклинания создать — что плюнуть (главное — не себе на ноги и слюной не подавиться). Тейрин, конечно, шипел раздражённой гадюкой, прекрасно чувствуя, что я колдую, но запретить мне не мог — приказа от Кусланда не поступало, а я вроде как пообещала не причинять вред союзникам.

Путь до столицы через осенний Ферелден, желтеющий ещё не собранным урожаем на полях, обещал быть долгим и интересным.

— Что такое, пугало? — голос Алистера над моей головой издевательски растягивал гласные, исказившись до клоунского сюсюканья в упоминании прилипшего из-за Морриган прозвища. — Лишний вес тянет к земле?

Еле дыша и упёршись руками в колени, я видела только его изгвазданные в земле и жидкой грязи сапоги, но могла смело сказать, что на его лице сейчас играла самая гадская ухмылочка. Герои, конечно, очень хорошие люди, бросающие все свои дела ради помощи страждущим, это бесспорно, но к своим противникам и недругам вроде меня они проявляли несравнимую ни с чем жестокость. Страшно представить, что же ждало Логейна за его попытку выставить Серых Стражей злодеями… Казнь на месте или смерть в честном поединке с Кусландом или Алистером?

— Знаешь, — глубоко вдохнув, выровняла дыхание и разогнулась, наверняка некрасиво раскрасневшись на всю физиономию, — почему я толстая? Потому что все малефикары каннибалы. — Улыбка Алистера сплыла в тот же момент, словно на расписанный холст плеснули растворителем. — Мы используем кровь, а тело съедаем до самой последней косточки. Бу! — я вскинула обе руки, изобразив пальцами когти.

Алистер отшатнулся. Выхватив от испуга меч с пояса, он уже хотел что-то грозно выкрикнуть, направив лезвие в мою сторону…

— Шутка.

И захлопнул рот, клацнув от неожиданности напряжёнными челюстями. Обогнавшая нас Лелиана скрыла смешок, спустя три дня проявив первую положительную реакцию в мою сторону, а её голубые лисьи глаза весело щурились на замершего Тейрина. Наблюдая его нелепую позу с опустившимся и зависшим мечом, Соловей лишь на секунду пересеклась со мной взглядом, эмоцию в котором я, естественно, не распознала, и продолжила путь по раздолбанной телегами дороге. Её образ почти сливался с рыжиной лесных деревьев на обочине, но Лелиана не спешила, терпеливо ожидая, когда мы наругаемся. Да, не в первый и не в последний раз.

— Я больше никогда! — Лязгнул убранный меч об ножны. — И ни за что! — В меня ткнули пальцем и весьма больно, прямо в ключицу. — Не поверю ни единому твоему слову! — уши у Алистера покраснели не менее ярко, чем моё лицо, настолько парень смутился, что повёлся на обман мага Крови.

Сколько ему сейчас? Двадцать лет, что ли? Между нами десятилетие разница, но мне иногда казалось, что я говорила с трудным подростком в пик переходного возраста. Я помнила его не самое хорошее детство, что, разумеется, объясняло его шебутной и вольный характер, но по меркам средневековья даже Винн в её сорок-пятьдесят уже считалась едва ли не старухой, а Алистера смело называли взрослым. Как он вообще жив-то, будучи Серым Стражем?

— С твоей стороны в целом глупо было всё это время верить магу Крови.

Алистер промолчал. Лишь нахмурился, коротко выдохнув через нос, и развернулся, чтобы быстрым шагом догнать Лелиану. А потом, замерев на полушаге, вспомнил, что меня вообще-то нельзя оставлять одну, потому что я считалась условной пленницей и могла сбежать, вернулся и, подобно Айдану, схватил меня за плащ в районе шкирятника и потащил за собой.

Дать мне, человеку комнаты и стула, отдохнуть? Нет! Остановки делали через шесть часов и то лишь на перекус. Каждый час меня именно так и подгоняли, не позволяя отстать или, «не дай Создатель», посидеть. Выносливый воин и ловкий бард могли идти даже ночью, а перестраиваться под темп какого-то малефикара, чуждого их идеалам, не собирались, потому как время и так поджимало. Алистер уводил нас максимально далеко от разведчиков порождений тьмы, и темп мы держали, исходя именно из расстояния между нами и тварями.

Как я ещё не заработала сердечный приступ и разрыв связок в ногах при таких условиях?

Магия, мать её, Крови!

Привести мышцы в порядок? Да! Восстановить ток кислорода по сосудам? Да! Уже через пару манипуляций с магией румянец с лица сошёл, мышцы расслабились, и я смогла идти рядом с легконогой Лелианой, не слушая монотонное бряцание средних лат и ворчание на магию Крови под ухом. Правда, увлекаться самовосстановлением не стоило — Алистер злился и угрожал связать меня ровно пропорционально количеству применяемых заклинаний. Приходилось терпеть, но с каждым днём преодолевать расстояние становилось всё проще. Ужин или завтрак у костра не содержали в себе каких-то изысков — вяленое мясо, хлеб, иногда супы из пойманных Лелианой уток, стайки которых изредка пролетали с юга на север. Мышцы ног крепли, лёгкие разрабатывались… Но округлости в ненужных местах не менялись. Предрасположенность к набору веса из-за лишнего грамма сахара или жира вот так после пары упражнений в магии Крови не вылечить — я не понимала слишком много, чтобы что-то кардинально и комплексно менять в организме.

И ведь не объяснишь безразличным «конвоирам», что я не от жизни хорошей весила как обеспеченная хозяйка трактира. Нет, меня это не беспокоило, как и подначивания, потому что чужое мнение могло идти к чёрту. Вряд ли вообще в средневековье понимали концепт генетики и заболеваний, учитывая тенденцию аристократов жениться то на родных, то на двоюродных сёстрах, и разжёвывать концепт молекул и ДНК таким людям бесполезно.

Я в этом мире — в этом времени — совсем чужая. Оставалось только приспосабливаться… А потом найти дорогу домой.

— Ты не пыталась сбежать.

Когда рядом, буквально у самого уха, заговорили, я вздрогнула так сильно, что чуть не прикусила язык. Абсолютно точно стянув шнурки на полах палатки, я с неприятным удивлением бесполезности данного действия распознала в говорящем Лелиану. Мелькнула мысль: магией я кого-то всё-таки довела. А после — вторая: захотела бы она меня убить, то уже это сделала бы.

Липкий страх, напомнивший о моей смертности — а иногда внезапной — вкинул дозу адреналина, и я проснулась даже быстрее, чем обычно мне требовалось в холодные осенние утра.

— Я обещала помочь, — в полной темноте, видя едва ли что-то, кроме «Квадрата» Малевича, распуталась из своего кокона и подпитала капелькой крови светлячок. Так я и увидела около открытого входа в палатку сидящую на корточках пугающе спокойную Соловей. С кинжалом в руке. — А Серые Стражи спасают меня от храмовников. Мне с вами… Эм… — я не знала, как переводилось слово «выгодно» и пару секунд пыталась интуитивно вспомнить, перебирая словарь. Пока не получалось, но я нашла замену. — Безопасно.

— Ты чудная, — Лелиана подкинула кинжал в руке, и в следующее мгновение он непонятно для меня исчез где-то в недрах ремешков её лёгкой кожаной брони, — но Создатель не простит тебе ни единого греха, даже если ты разобьёшь в кровь лоб и колени в покаянии, — вдруг заявила она и, не вставая, слитным движением покинула палатку, не шелохнув полы.

И что это было?

Пока лениво завязывала вход обратно, нервно вздрагивала от каждого звука. Через костёр, на другой стороне крохотной полянки около озерца, стояла палатка Алистера, в дозоре сегодня Лелиана — но я не слышала ни храпа Тейрина, ни шагов барда, ни стрёкота насекомых в сухой траве. Зато глухо стучало в ушах перепуганное сердце, нагоняя холодный пот, а заледеневшие руки мелко потряхивало. Вот настолько предрассудки о магии Крови влияли на мнение о человеке, который лично им ничего так и не сделал.

Предупреждение было озвучено — сбежать мне теперь точно не дадут. Значит, придётся импровизировать… Благодаря Йовану я уже не настолько беспомощна.

В столицу мы вошли на пятнадцатые сутки после полудня. Не сказать, что я ожидала многого от центра развития Ферелдена, однако Денерим, как минимум, меня впечатлил, а как максимум — перевдохновил настолько, что руки, не занятые ничем серьёзнее ночных набросков лиц Лелианы и Алистера, зачесались от объёма обилия уникальных объектов вокруг. Каменные здания, сложенные из булыжника и дерева — простые, но одновременно незнакомо удивительные. Одежда простолюдинов — легка, но груба и заманивала драпировкой хлопковых рубах на тощих крестьянах. Изредка прогуливающиеся по улицам аристократы сверкали невиданными украшениями и непривычной модой строгих платьев под самое горло. Повозки с лошадьми, повсюду городская стража в громыхающих доспехах и возвышающаяся башня узнаваемого форта Драккон в дымке над городом — антураж средневековья ощущался здесь столь остро, что… я совсем скисла, скучая по электричеству и компьютеру. Всё это, конечно, эстетично и красиво, но помыться в тазике я могу и летом в период профилактики горячего водоснабжения и для этого не нужно было перемещать меня в другой мир! За эту половину месяца я и так не видела ничего, кроме тряпки и дико холодной воды из водоёмов. Хочу хотя бы тёплую бадью… Хотя бы…

— Ну, и где искать этого брата Дженитиви? — озадаченно почесав в затылке, Алистер осмотрел торговую площадь, крутясь от здания к зданию. — Денерим вообще-то огромен!

Обилие аккуратно сколоченных лавок с разноцветными тканевыми навесами рябило в глазах то овощами и зеленью, то изделиями из дерева или металла, то тряпками, отвлекая от общей наполненности народом рынка, и Алистер смотрел именно на скопление торгашей, точно так же отвлекаясь от основной мысли.

— Банн Теган упомянул двухэтажный дом с красной черепицей на севере квартала… — Лелиана повернулась в нужную сторону и приставила ко лбу ладонь «козырьком», прикрыв глаза от еле греющего осеннего солнца. Веснушки на её лице проступили от походов, и о том, что передо мной ассасин, а не миленькая красавица, напоминали только её броня и оружие. — И-и, вот он.

Сощурившись туда же, куда смотрела Соловей, поправила сползшие очки. Над относительно низкими домами более-менее приличного вида в трёх улицах от нас возвышалась бледная и выцветшая бурая, а когда-то определённо красная черепица добротного дома, более опрятного на фоне других построек.

Брат Дженитиви — известный учёный Тедаса, как я помнила, но всё, что я могла о нём сказать, это то, что он являлся относительно адекватным верующим в Создателя, который вдоль и поперёк умудрился обойти весь Тедас и написал сотни статей обо всём, что видел или узнал. Странно быть ещё более осведомлённым человеком, чем выдающийся учёный этого мира. Очень и очень странно.

Правда, в отсутствие Кусланда ловко избегать неприятных ситуаций не получилось.

Никакого Дженитиви в доме не оказалось. Вместо него с нами говорил его помощник… который оказался самозванцем. Его ложь удалось распознать только Лелиане, едва мужчина с нами заговорил, а затем мы нашли самого убитого помощника. Самозванца оперативно скрутил Алистер, не позволив ему даже наколдовать первую атаку, и Лелиана приступила к допросу с пристрастием. На этом моменте я вышла из комнаты обратно в забитый книгами холл, стараясь не слушать истошные крики мага и не представлять, что с ним делала Соловей.

Дженитиви, конечно, будет не в восторге, если кто-то тронет его имущество, но его помощника и так приложили электричеством, поэтому и я немного нахулиганю. Нет, я не книжный клептоман, и учебников по магии мне не мало. Просто в этом мире книги в целом дорогие и ценные… И у Дженитиви на столе валялись листы бумаги и простенький угольный карандаш. Под подозрительным взглядом стоящего у «комнаты пыток» Алистера я бережно собрала с два десятка разбросанных желтоватых страничек, чувствуя, как настроение поднималось с каждой секундой.

— Эй, пугало, зачем тебе бумага? — Тейрин подошёл ближе, недовольно скрестив руки на груди. Из-за разницы в росте он, казалось, стал ещё выше и шире, когда враждебности ко мне лишь прибавилось, и теперь особенно грозно вёл себя. — Вору за кражу руки отрубают, ты знаешь?

— То есть, это не Лелиана стащила символ Андрасте и не она прицепила его себе на пояс.

— Это не!.. Ладно, делай, что хочешь, только не теряйся из виду, — Тейрин вздохнул и махнул рукой, а затем вернулся на свой пост у комнаты. — Уверен, брат Дженитиви сможет позволить себе купить ещё бумаги с его-то достатком. Но… — он вдруг обернулся и снова подошёл ко мне. — Зачем тебе листы? Ты же не собираешься проводить никаких ритуалов, да? Хотя, стой. Ты же мне точно соврёшь. Забудь, я не хочу знать.

На подобную речь я только закатила глаза. Затем, достав свой блокнот, перелистнула страницы на наброски портретов Героев и впихнула их едва ли не в нос отпрянувшему Алистеру.

— Это ведь очень похоже на ритуал, не так ли? — вскинула бровь я.

И искренне насладилась выражением шока на лице парня. Чего я не ожидала, так это того, что Алистер немного подался вперёд, ближе к блокноту в моей вытянутой руке, а его взгляд забегал по страничке. Интерес к творчеству. Удивление от того, что вредный малефикар способен творить не только богомерзкую магию, но и предмет искусства. Тут даже я со своим полным отсутствием эмпатии увидела эмоции Тейрина, и от его восторга ощутила приятное удовлетворение как художник. Положительная реакция аудитории это всегда приятно, бесспорно.

— Это… Красиво, — Алистер потер широко распахнутые до этого глаза, будто не веря в то, что видел. — Нет, не то слово. Удивительно. Не-не-не, подожди! Как ты?.. Это ты нарисовала? То есть, ты умеешь? Подвязки Андрасте, да я такое только на картинах в залах Редклиффа видел! Лелиана должна тоже посмотреть!

В этот же момент я стремительно спрятала блокнот за спину и прищурилась как злая кошка.

— Захочет — сама подойдёт.

— А меня ещё нарисуешь?

О нет. Стало одновременно смешно от того, что даже в этом мире реакция человека на рисунок та же самая, что и в моём, и при этом я ощутила раздражение от его простоты и наивности. Что-то вечно.

— Пятьдесят серебряных, — задрала я и нос, и цену, от чего у Алистера брови налезли на лоб.

— С ума сошла?!

— Плата за время, плата за материалы и плата за работу. Будь это полноценная картина красками на холсте, то я бы попросила десяток золотых.

— Художники сумасшедшие и жадные, так и знал, — буркнул, сдувшись, Алистер и отстал от меня с концами.

В Денериме мы останемся на пару дней — закупиться едой, отдохнуть после долгого пути, да и у Алистера здесь имелись какие-то свои дела, вроде как связанные с его «сестрой». Подробности я не помнила, ну да ладно. Иными словами, у меня ещё будет время прицепиться к какой-нибудь знатной даме, которые особенно славились нарциссизмом и любовью к собственным портретам на всю высоту стены. Лелиана и Алистер, разумеется, меня одну не отпустят, но я планировала уговорить одного из них весомым доводом.

Золотом.

На еду и таверну нужны деньги, на снаряжение и его ремонт — тоже. Чем не приманка для конвоиров, которые и сами не против поспать в дорогом номере на перине вместо жёстких деревянных кроватей? Правда, сбежать будет плохой идеей не только потому, что Герои меня быстро найдут и скорее всего убьют на месте, но и женщине лучше одной по улице не ходить. Магия мне выиграет время в любом случае, но я не уверена, что смогла бы убить кого-то, если ситуация станет слишком опасной. Хотя… На словах вроде уже не так страшно после того, как меня саму три раза едва не убили.

Удачу я решила попытать на следующее же утро. Проведя ночь в таверне весьма посредственного вида, я заработала себе паранойю, не до конца уверенная, что на кровати не было клопов. Так и легла спать в плаще под ехидный смех Алистера, разве что сменила одежду, отданную милосердно Лелианой: рубашку и штаны самого простого кроя. Свою толстовку и джинсы я решила застирать позже, если найду мыло. Тоже весьма дорогое удовольствие.

— Можешь пойти со мной на торговую площадь? Я знаю способ заработать несколько золотых…

— Хорошо, — подозрительно легко согласилась Лелиана, едва ли меня дослушав.

По-лисьи прикрыв голубые глаза, разбойница закончила завтрак, к которому я из соображений брезгливости даже не притронулась, и жестом позвала меня за собой. Алистер уже ушёл, поэтому третьего за собой тащить не пришлось, но зато в компании Соловья я боялась больше всего что-то не то сделать, ведь Алистер только гавкает, но не кусает, а вот Лелиана уже доказала, что я могу умереть и не заметить.

Так мы вновь и оказались на торговой площади. Со вчерашнего дня здесь ничего не изменилось, только погода похолодала, и скрылось солнце, от чего промозглость осени пробирала бы до костей, если бы я не носила плащ. Что ж, искать «жертв» нужно около лавок с дорогими товарами: одеждой и украшениями.

— Ты же не хочешь кого-то ограбить? — стоящая слева Лелиана хмыкнула, смотря на меня. — Слишком очевидно и заметно, если смотреть со стороны, знаешь?

— А может я ищу жертву на ритуал, чтобы сбежать от вас, — буркнула я, но Лелиана только тихо усмехнулась и продолжила пристально смотреть. Допытываться. Вздохнув, вынула из сумки блокнот и так же, как и Алистеру, показала Соловью рисунки. — Богатые люди любят картины. Найду хотя бы одного и смогу получить за простой портрет много золотых. Вам нужны золотые, мне тоже. Понимаешь?

Лелиана со знакомым мне любопытством изучала наброски с нею и её друзьями, в отличие от Алистера держа руки при себе, а затем едва заметно приподняла брови. От этого её лицо стало более… доброжелательным, что ли, и не таким холодным и безэмоциональным. Творчество это про эмоции. Я ни капли не удивлена, что реакция обоих конвоиров являлась положительной, насколько бы негативно они ко мне не относились.

Но удивительно, что именно с помощью Лелианы я и нашла себе первого клиента. Зоркий глаз разбойницы приметил лощёного мужчину лет пятидесяти с крупным носом и блестящей русой бородой. Широкие рукава его чёрного камзола пестрели золотыми нитями, а выглядывающее на запястьях кружево говорило о достатке человека за него самого.

Жертва была найдена.

А через каких-то четыре часа, проведённых в богато обставленном поместье за пределами торгового квартала, двадцать золотых россыпью медяков и серебряных лежало в пухлых мешочках в моей и Лелианы сумках. Теперь в поместье сэра Ульрика над письменным столом в библиотеке под стёклышком висел портрет углём размера А4: профиль хозяина дома в чёрном камзоле на фоне книжных полок с узорчатыми фасадами. Чёткие линии сочетались с немного угловатой стилизацией, но в целом круглолицему мужчине такое понравилось — я подчеркнула его глаза и нос, создав акцент именно на них, а старческую пигментацию и морщины максимально сгладила намёками.

В углу портрета поставила подпись любезно предоставленным пером и чернилами.

～Lina～

Когда подавленный и растерянный Алистер вернулся вечером к таверне, то очень удивился, увидев нас, полностью собранных, около входа в здание. Вырученных денег хватило на оплату гостиницы в более приличном квартале около королевского замка, и вторую ночь мы провели на мягких перинах, отужинав качественной едой в чистом зале, в котором пахло не по́том и грязными носками, а свежестью проветриваемого помещения и деревом. Так и я смогла купить на рынке мыло, одежду и даже сшитый нитками желтоватый блокнот в лавке с дорогущими, что моя почка, книгами. Денег у меня лично больше не осталось, но даже отданная Лелиане часть — чтобы её задобрить — мне и не требовалась. Я обеспечила себя всем необходимым для похода, включая личную посуду и кастрюльку, а так же сменила сумку на рюкзак. И наконец-то оттёрлась до скрипа в горячей бадье.

Вот теперь хоть в Орзаммар, хоть в Тевинтер. Ну, или в Убежище. Обратно на запад. Через весь Ферелден. Ещё целый месяц пути пешком.

О-ох.

От начала моего ужасного попадания в «Век Дракона» прошли месяц и две недели.

За это время я: успела несколько раз побывать на грани быть убитой людьми, обозлившимися на невинного, по сути, мага Крови; использовала свои творческие навыки и в этом мире, чтобы заработать кругленькую сумму и подкупить на время Лелиану и Алистера; подкачала ноги и руки, потому что походная жизнь сказывалась на всех аспектах повседневных забот, начиная тасканием полного воды котелка за сотни метров от водоёма до костра и заканчивая переходами от одной точки до другой по шесть с лишним часов. Джинсы на мне сидели всё так же, а значит, что за это время я не сбросила ни грамма. Надо полагать, питательное для воина и активной разбойницы мясо не позволяло мне даже в другом мире и с другим рационом хоть как-то восстановить баланс веществ. Что ж, мне это никак не мешало, сколько бы Алистер не ехидничал.

Отпустив ситуацию с возненавидевшей его «сестрой», Тейрин будто повзрослел за несколько дней, и теперь с ним хотя бы можно было поговорить, а не получить тычок в мягкий бок и выслушивать очередной совет пересесть на питание одним святым духом и утренней росой. Наблюдая за тем, как он, не стесняясь, выполнял упражнения на стоянках в одних только сапогах и штанах, я со временем выловила и Лелиану, которая занималась странной, гибкой зарядкой, будто йогой. И сама вернулась к физкультуре. То отжимаясь, то приседая, то сгибаясь и разгибаясь лёжа, мучаясь потом от болей в мягком животе. Особенно активно я наворачивала вокруг лагеря круги, сколько могла, а с учётом длительных переходов получалось у меня всё дольше и быстрее.

Пункт плана «приспособиться» всё ещё стоял на первом месте, потому что даже с отсутствием доброй части запаса английских слов я уже вела себя странно, даже не помня местного наименования месяцев и называя их «первый», «второй» или «третий месяц» текущего времени года, от чего Лелиана порой подозревала меня в слабоумии. Так я потихоньку записывала в блокнотик новые слова, так или иначе готовила тело к задаче «беги или будь убитой», но сознательное желание вернуться домой вгоняло меня в меланхолию перед сном, и я очень часто просыпалась со слезами на лице, скучая по прежней жизни. Если бы я была связана с Тенью, то какой-нибудь демон Отчаяния уже давно бы пришёл ко мне полакомиться.

Но я держалась.

И моя активность очень настораживала надзирателей, поэтому оба их рюкзака теперь тащила я. С таким-то весом и бряцаньем я точно никуда не сбежала бы…

Остановившись около озера Каленхад, чуть западнее Редклиффа, Алистер оставил между нами и Убежищем ровно три дня пути, которые мы смогли бы преодолеть даже быстрее благодаря моим «кровавым фокусам», потому что больше не приходилось делать лишние остановки, чтобы протащить меня ещё пару часов до ужина. Уже приметив уютное место впереди по берегу, виднеющееся в наступающих ранних сумерках, Алистер снял с блаженным выдохом щит и понёс его просто в руке, разминая плечи.

А затем произошло сразу две вещи.

Идущая по мою левую руку Лелиана, не закончив шаг, отшатнулась и дёрнула меня за шею назад, утягивая за собой и роняя на землю. Алистер же только и успел взмахнуть рукой с щитом, как со звяканьем об него что-то ударилось, отскочило в кусты, а затем раздался лязг оружия. Лямки двух рюкзаков я стряхнула с плеч в тот же момент и перевернулась на колени, готовясь дать дёру. Кажется, нас нашли люди Логейна.

И, кажется, это Антиванские Вороны.

Перемещаясь так быстро, что я видела только конечные шаги, человек в полностью чёрной кожаной одежде и в маске с серебряным «клювом» сражался с Лелианой на клинках. Алистеру досталось сразу два мечника, а поджидавший на возвышении маг определённо плёл что-то очень нехорошее, держа барьеры на союзниках. Все в чёрном, что среди влажных, потемневших деревьев к вечеру будет вовсе незаметно. Каждый — опытный убийца, будь хоть ассасин, хоть маг.

Что я среди подобных монстров вообще забыла?!

— Пугало! — Алистер, натужно рыча и отбивая то один меч, то принимая на щит другой, вдруг повернул ко мне голову. Несколько раз взмахнув оружием, он выиграл себе несколько секунд передышки, пока оба его противника восстанавливали равновесие. — Колдуй!

А?

Я замерла в позиции низкого старта и на пару мгновений просто застыла от страха.

Потому что ассасин, отвлёкшись от Лелианы, этот выкрик тоже услышал. И понял, что раз я маг, а не беспомощная путешественница, значит, от меня нужно избавиться.

Всё произошло один в один в каждой опасной ситуации: адреналин подскочил, пальцы закололо, капельки крови насытились магией, а мысли стали чёткими и короткими.

«Не дать убийце добраться до меня».

Движения и скорость ассасина смазывались для моего неопытного взгляда, и единственное, что у меня вышло бы предпринять, чтобы защититься, это рискнуть применить боевые заклинания, которым меня обучил Йован.

Я вскинула руку с чуть разведёнными фалангами.

И прямо передо мной облачённая в чёрное фигура убийцы появилась из дымки скрытности и замерла, мелко дрожа, будто сопротивляясь. Через прорези маски я видела широко распахнутые синие глаза с дёргающимися зрачками и покрасневшими белка́ми. Как и нападавших на меня храмовников в Кинлох, ассасина обездвижило, парализовав мышцы, ведь малефикару подвластна не только собственная, но и чужая кровь. Следующими за взмахом второй руки рухнули от прилива крови к голове воины, а последним сдался маг, которого Алистер приложил храмовничьим приёмом — карой.

Ни тебе зубодробительных заклинаний, ни внушительных метеоритов или буранов как у мастеров чародеев. Никаких глобальных взрывов или чудес. Простая биология — увести кровь по сосудам туда, где её избыток или недостаток навредит противнику. Это ж сколько возможностей в хирургии открывается…

— Бездна задери! Вот поэтому никто не любит малефикаров! — Алистер сплюнул на землю, сердито пнув одного из воинов, и со сведёнными бровями посмотрел на меня. — Одна неопытная магичка справилась с тремя профессиональными убийцами, просто взяв их под контроль! И отпусти бедолагу, он от Лелианы уже никуда не денется, — добавил он слишком спокойно, будто не только что вновь обвинял меня в том, что я опасна.

Глянув на так и стоящего без движения ассасина, сжала кулак той же вскинутой руки и отрезала ему приток кислорода в кровь — через несколько секунд он, закатив глаза, потерял сознание, а потом и вовсе упал на землю, словно ему отказали ноги, когда я опустила руку. Вместе с напряжением схлынул адреналин. Всё это время, оказывается, я часто дышала от страха, поэтому пришлось сделать глубокий вдох и осмотреть дорогу, потому как я немного потерялась в пространстве. Недружелюбно на меня посмотрев, прошла мимо Лелиана, чуть не задев плечом. Она принялась крепко связывать убийцу для допроса, что, как показала практика, страшно, но полезно, а Алистер сел на один из трупов и начал чистить меч. Была вероятность, что чужое оружие было отравлено, поэтому своё снаряжение тоже стоило бы почистить.

А я, тихонько офигевая от жизни, отошла к валяющемуся в сторонке магу, которого Лелиана предусмотрительно добила в шею. У лежащего на земле эльфа с широко распахнутыми и большеватыми зелёными глазами были залиты кровью рот и трахея, которая виднелась в широком разрезе, — умер в мучениях, захлебнувшись. Мило… Наверное.

Сумка противника оказалась наполнена десятком лириумных зелий, для длительного сражения, я полагала, а так же ещё несколькими, которые я не знала. Тут четыре оттенка зелёного, и я не уверена, какое из них могло быть, предположим, лечебным, — никаких крестиков и сердечек, естественно, на них не нарисовано. Лириум лично мне бесполезен и возможно даже вреден, но он очень дорогой, поэтому можно и забрать, а после продать или передать второй группе Стражей, а неопознанные склянки я в тряпке притащила к дереву, к которому Лелиана привязала ассасина и сейчас готовилась к его допросу.

— Тут есть яды или полезные зелья? — рискнула я отвлечь девушку, разводя концы «узелка».

Бард скосила на меня взгляд, но, вздохнув, указала пальцем на более тёплый оттенок зелёного, почти салатового и более прозрачного относительно густых двойников.

— Это лечебное. — Оп-па, значит, такие можно сложить себе. — Остальные положи в мой рюкзак и больше не трогай.

И отвернулась, начисто меня игнорируя.

Ну, уже лучше, чем вновь вернувшаяся враждебность.

— Итак, Логейн перешёл к активным действиям, — Алистер мрачно подвёл итоги дня, глядя в пляшущие языки костра. — Как думаете, на группу Айдана тоже напали Вороны?

— Скорее всего, но я бы о них не беспокоилась, — Лелиана провела точилом по лезвию кинжала, который недавно очистила от крови попавшего к ней в руки «языка». — И как же это вовремя — ведь мы отправились искать лекарство для эрла Эамона.

— Который может свергнуть задницу регента с трона одним словом «против».

Оба Героя замолчали, раздумывая о следующих шагах Логейна, а я, не отвлекаясь от солёного шашлыка из куропатки, гадала: возьмёт Айдан ещё одного убийцу в отряд или в этой реальности Зевран действительно отправился на своё последнее задание? Нам-то досталась группа с эльфом-магом, а бледный разбойник-человек на смуглого антиванца точно не походил.

Впрочем, интерес очень быстро угас, ведь ситуация не касалась моей судьбы.

Я поняла, что если действительно могла брать под контроль разум и тело живого существа по прихоти, то сбежать от конвоиров могла в любой момент. Их отношение ко мне прочитать сложно — я им помогла, но весьма опасным способом, за который меня перманентно недолюбливают, при этом за полтора месяца мы немного притёрлись и за шкирку меня больше не таскали и насмешки не отпускали. Просто вынужденное сотрудничество с привкусом неприязни.

Итого — дилемма. Первое — остаться с Героями, как и обещала, а после победы, уже будучи свободной официально, отправиться путешествовать и прочёсывать Штормовой берег в поисках Пика Солдата. Помнилось мне, что локации те были зимними, а значит, находились где-то на высоте, в гористой местности Прибрежных земель. Примерную область я помнила, и оставалось только раздобыть более точные и детальные карты отдельных регионов. Второе — слепо надеяться, что Айдана через месяца три-четыре, после Орзаммара, найдёт Леви Драйден, и нам повезёт попасть в бывшую крепость Серых Стражей.

В любом случае, сейчас мы находились слишком далеко от севера страны, поэтому я решила пока повременить с побегом. Алистер ловко вёл нас мимо порождений тьмы лесными тропами, а я легко могла наткнуться на них, просто топая прямо по Имперскому тракту. Небезопасно и глупо.

Обмакнув пальцы в сугроб, я стёрла уголь с пальцев и отдала Алистеру его портрет. Довольный донельзя парень бережно свернул желтоватую бумагу в трубочку, замотал кожаным чехлом от какого-то инструмента, а затем спрятал в боковой карман внутри рюкзака. И отдал мне пятьдесят серебряных, когда-то снятых с трупа торговца. Судя по расследованию, проведённому Лелианой, бронто заразился скверной, напал на человека, и тот умер — где-то примерно уже с месяц обглоданное хищниками тело лежало в кювете, где его и нашёл бдительный Тейрин. Вещи никто не тронул, поэтому у купца удалось подобрать деньги и одежду. Больше ничего полезного у него не водилось.

Рассказывать про золотые серьги-капельки с обсидианом я, конечно, не стала. Тихо умыкнула из шкатулки в телеге и сразу надела вместо своих пластиковых чёрных шариков, скрыв под капюшоном плаща. Наверняка подарок кому-то, но тут уж работало правило «было ваше — стало наше». Мёртвый торговец их уже никому не передаст, а я вновь поддалась своей жадности.

Только взамен обратила капли крови в земляной покров и скрыла тело бронто и человека, похоронив. Если трупы найдут порождения тьмы, то сожрут и кости, а это будет не очень хорошо, потому что прикорм способствовал размножению тварей. Ну их… к чёрту.

Дальше мы без приключений добрались до Убежища по склону покрытой снегом горы…

А я, пожалуй, опущу ругань Лелианы на осквернение веры в Андрасте и Создателя, а так же сколько кубометров крови она пролила, избавляясь от чокнутых фанатиков, поселившихся в деревне. Это было жестоко, с праведным гневом на еретиков, безжалостно и крайне кровожадно. Алистер только и успевал прикрывать разошедшуюся напарницу, пока я тихонько офигевала в сторонке и с любопытством посматривала на пролитую алую жидкость. Сколько материала… Интересно, я бы смогла?..

Битва с каким-то потрошителем Колгримом в помещениях храма разразилась не на шутку, и мои надзиратели позабыли обо мне на время, поэтому я решила поэкспериментировать. «Чем больше крови — тем больше силы»? А можно ли эту силу извлечь и присвоить себе? Собственно, опытами я и занялась. Делала я то же самое, что и со своей кровью — использовала её, обращая капли в заклинание.

И… не поняла.

Капля крови другого человека даже не смогла зажечь светлячок! Ещё живой и в пылу битвы недобитый маг, с хрипами зажимающий порез на шее, тоже стал частью эксперимента, но и его капля крови не возымела эффекта, как могла бы моя собственная. Даже если я и стала социопатом, то не заметила этого. Мне было интересно, зависела ли мощность магии от пользователя или от его жертвы, поэтому когда на светляк ушла почти четверть литра чужой крови — даже свежей, я очень удивилась.

Тогда почему моя собственная кровь настолько… активна?

— Она всё-таки решила нас убить, — вздохнули за спиной голосом Алистера. Собственно, это и был Алистер, просто дико усталый и измазанный в чём попало с ног до головы. Кажется, это кишки у него на мече?.. — И не стыдно тебе заниматься магией Крови в священном месте?

— А вам не стыдно людей убивать? — я не смутилась и поднялась с колен, взмахом руки извлекая из ткани плаща кровь и очищая испачканные колени. — Я учусь и не делаю ничего плохого.

— Создатель тебя когда-нибудь покарает, и ты взмолишь о пощаде! — Лелиана приблизилась так быстро, дёрнув меня за ворот, что я уже было попрощалась с жизнью. Не менее грязная, чем Алистер, она была покрыта кровью еретиков столь плотно, что рыжина её волос преобразилась в бурый, а блестящие яростью глаза слишком близко оказались около моих. — Идём, — меня оттолкнули с брезгливостью, даже не посмотрев, — а ты, Алистер, помоги брату Дженитиви зайти, теперь тут безопасно.

— Молодец, ты разозлила её ещё больше, — буркнул Тейрин, протискиваясь между мной и стеной с приколоченным стрелами трупом. — Постарайся больше не делать ничего странного здесь, хорошо?

— Её и чих сейчас разозлит, — я не стала соглашаться, отмахнувшись от парня.

Это только проблемы верующей, что её настолько трогает действие без последствий лично для неё и её бога. Как говорил один глупый эльф: «богу не нужно доказывать, что он бог», а Лелиана всячески оскорбляется просто от того, что я владею магией, из-за которой якобы Золотой город стал Чёрным. Ох и знала бы она правду, ох и посмотрела бы я на её физиономию!

Кажется, у меня начинает портиться характер от такой жизни. Ну, да ладно.

По пути не было никаких загадок. Ни один дух нас не побеспокоил. Коридоры храма являлись просто заброшенным святилищем, под первым этажом которого, насколько я помнила, находилась эльфийская мозаика имени Митал. Осколок которой когда-то и использовала Андрасте в качестве сосуда, как и Флемет, на секундочку.

Ковыряясь под отросшими ногтями, я лениво перебирала ногами рядом с восхищённо тараторящим братом Дженитиви и чувствовала, что голова начинала болеть от голода. Уже пять часов тут ходим. Но мужчина в возрасте не испытывал ни боли в боку, в который его ранил Колгрим, ни усталости, хотя он вроде находился в плену у еретиков достаточно времени, поэтому идти приходилось быстро.

Но конец пути уже был близок, надо просто потерпеть.

Очень скоро мы миновали последний коридор и вошли в просторный круглый зал с единственной, но большой статуей Андрасте у другой стены. Правая рука изваяния лежала на сердце, а над левой, приподнятой у плеча, горел вечный огонь, освещая даже высокий куполообразный потолок. Простая механика — снизу в горе тоннели с горючим газом из шахт, Дженитиви предупреждал нас, когда мы обходили по ним логово высшей драконицы.

Гигантское существо, надо сказать. Других слов просто не было — настолько мамаша с блестящей лиловой чешуёй испугала и восхитила. Потом её обязательно нарисую!

В общем, здесь не было стены из огня, как в игре.

Пока вышедшая вперёд Лелиана не пересекла какую-то линию.

Я думала, что это газ проник через щели в каменных плитах, но алое, даже не рыжее пламя будто зависло над полом и не выглядело как что-то горящее. Сгустки огня перегородили весь проход по периметру пьедестала с урной перед статуей, не позволяя пройти дальше.

— Концентрированный магический огонь сжигает в пятьдесят раз быстрее, чем обычный, — дала я справку, припомнив слова из учебника. — Пробежать не успеешь — умрёшь почти сразу.

— Может, это испытание Андрасте?

— Или предупреждение, чтобы святыню не трогали.

Лелиана свирепо обернулась на меня, взмахнув чуть отросшим за этот месяц каре, а когда я пожала плечами, отвернулась.

Обсуждение затянулось. Прах по легенде, в которой Дженитиви уверен, обладал чудодейственными свойствами, а нам нужна была всего-то одна щепотка. Мы проделали длинный путь от Редклиффа до Денерима и обратно на запад, потеряв кучу времени, поэтому просто так развернуться и уйти ни Лелиана, ни Алистер, ни любопытный брат Церкви не хотели. Искали тайные ходы в стенах, пробовали бросать в огонь то тряпку, то нож, но вещи расплавлялись почти мгновенно, не оставляя после себя и пепла. Лелиана даже молилась, едва не разбив себе лоб, но огонь при её попытке приблизиться всё так же больно обжигал. Соловей уже дважды замазывала ожоги рук, исцеляя их припаркой.

Алистер и Дженитиви тоже пробовали, но эффект тот же.

Я? Я и не пыталась. Мага Крови карающей молнией с неба на месте прибьёт, я уверена.

— Я знаю, почему нас не пускают, — вдруг ошеломлённо заговорила Лелиана.

Она обратила свой взгляд на мирно стоящую в сторонке меня… и мне очень не понравился этот взгляд. Как у Колгрима, когда он вещал о переродившейся в драконице Андрасте. Как у еретиков. Безумный, фанатичный взгляд верующего.

— Потому что с нами грешница!

— Лелиана, это чушь, ты просто устала и злишься на еретиков, — Алистер со здравым опасением отошёл от подруги, а Дженитиви так вообще попятился к выходу да там и остался. — Думаешь, мы сами святые, чтобы обвинять мага Крови в том, что он виноват во всех наших бедах? Да, Лина очевидно владеет плохой магией, — «плохой», как испорченный овощ, что ли? — но она уже успела помочь нам и использовала магию Крови против наёмных убийц.

— Она играла с кровью врага, как ребёнок с трупом котёнка!

Фу, ну и сравнение!

— Вообще-то я изучала магические свойства живительной эссенции у злых людей, которые оскверняли твою веру и пытались вас убить, — я прищурилась, и Алистер так активно замотал головой, прося меня не влезать, что захотелось сделать ровно противоположное. — Не припомню, чтобы я мучила невинных животных.

— Использовать кровь это аморально и против заповедей Создателя о неприкосновенности человеческой души и тела, — Лелиана подходила всё ближе, но даже Алистер на её пути не помешал девушке больно схватить меня за левое плечо и встряхнуть.

Бледные тонкие пальцы впились через плотную ткань плаща и рубашки под ним подобно челюсти дикого зверя. Лелиана наклонилась, прошипев:

— Кусланд совершил ошибку, спасая из Круга убийцу.

— Лелиана, нет!

И она толкнула меня в огонь.

Испугаться я даже не успела, только вскрикнула от боли в плече… а потом просто упала на пол, зажмурившись и потирая пострадавшую часть тела. Когда же я осознала, что случилось, то тут же распахнула глаза и приподнялась на локте, оглядываясь подобно только что проснувшемуся после спячки медведю. Я понимала примерно ничего.

Лелиана в этот раз серьёзно собиралась убить меня?! Чокнутая церковница! Спасла её вера от прошлого, ну конечно! Психованная!

— Огонь её пропустил! — радостно донёсся до меня через гул пламени голос Дженитиви. Брат Церкви очнулся от испуга перепалки двух Стражей и подбежал ближе, прихрамывая. — Как вы себя чувствуете, мисс Лина?

— Как ударенная задницей об пол, — протянула я, пребывая в шоке, одновременно выводя кровь из гематом, чтобы не болело каждый раз, как рука и бедро напрягались. — Алистер, — я взглянула через огонь на застывших надзирателей, — Лелиана только что пыталась меня убить или мне показалось?

Но меня уже не слышали, потому что Герои устроили такой спор и крики, виня то Кусланда, то Лелиану, то меня, что мои бедные чувствительные уши завяли от эха и акустики в пустом зале. Какие же они громкие! В иной раз я бы дико испугалась, что моя жизнь вновь оказалась под угрозой, но… Пожалуй, я слишком часто для человека моего времени попадала в подобные ситуации, поэтому сейчас только выдохнула, угомонив разошедшееся сердце. Что ж, от угроз Лелиана перешла к делу, но в этот раз её спровоцировал кризис веры, а не я.

Я понимала гнев Лелианы как верующего человека в храме её Святой, но дико злилась на неё. Да, никто по-прежнему так и не узнал, что на моём счету всего две смерти — воины Вороны с недавнего нападения. И то — той же ночью я проснулась от кошмара, подумав, что они всё-таки выжили и пришли меня убивать. То ещё испытание для психики. Для команды Героев я такой же малефикар, как Ульдред, то есть, уже успела и жертву принести, и демонов вызвать, и попытать кого-нибудь. Я ведь им ничего не объясняла, что, конечно, мой прокол, но мне даже не поверят, убеждённые в поголовной вине магов Крови! Так смысл пытаться?

Правда факт моего выживания в огне, где даже верующая Лелиана пройти не смогла… напрягал. Дух Митал как-нибудь влиял на тело Андрасте? Потому что если да, то меня фактически подпустил к себе осколок эльфийского полубога. Сомнительная честь — каждый эванурис со своими тараканами в голове, и даже самая добрая из них являлась таковой лишь относительно остальных. У самой-то… создание скверны и сломанный дух Мудрости в грехах. Я бы от такого бога держалась подальше как можно дольше.

Отряхнувшись от пыли и поправив рюкзак, я отвернулась от спорящих Героев и едва ли не выпрыгивающего из рясы Дженитиви и с сомнением решила приблизиться к урне. Здоровенный золотой сосуд с изображением драконьих крыльев на боках стоял в ногах у статуи, покрывшись закаменевшей пылью столь плотно, что сомнений не оставалось: это место не посещали несколько столетий. Приподняв узорчатую крышку, никак не закреплённую, задержала дыхание и заглянула внутрь, довольствуясь светом от огня сверху. Действительно, просто пепел.

Никакого кожаного мешочка у меня не имелось, но зато я помнила, как хранили порошки, если не было упаковки. Я покопалась в сумке и выудила один из пергаментов, аккуратно отрезав канцелярским ножом четвертинку, затем сложила её конвертиком и, чуть согнув получившееся оригами, чтобы оно раскрылось, зачерпнула совсем немного праха. Могла бы и весь конверт набрать на эксперименты, но мало ли действительно разозлю местную магию. Я так и не поняла, почему ловушка пропустила именно меня.

Может, потому, что мне лично до праха и дела никакого не было?

Или потому, что на иномирянку местные правила избранности не работали?

Обратный путь до Редклиффа занял ещё меньше времени, и вместо пяти дней, мы обернулись за два. Как? В Убежище у еретиков нашлись лошади! Взяв не только по одной на каждого из нас, но и оставшиеся десять штук, дабы не обречь их на голодную смерть или смерть от хищников вроде драконицы, мы прибыли в Редклифф подобно приливной волне, нашумев табуном на въезде в деревню. Лошадей тут же пристроили в конюшни, Дженитиви — в лазарет, а Герои отправились наводить шума и радость на этаже с покоями Эамона. В это время я блаженно отмокала в бадье в гостевом крыле Серых Стражей и едва не плакала от боли в заднице и бёдрах — на этот раз они болели от двух дней скачек в седле. Хорошо, что я сидела за Алистером, потому что управлять лошадью меня никто не научил, но приятного все равно мало. От парня несло потом и чьими-то кишками, от лошади несло потом и навозом, я сама за неделю устала, как собака.

В общем, вечер праздничного для семьи эрла дня я, чистенькая, провела в такой же чистенькой и мягкой кровати, наслаждаясь цивилизацией. Заодно подрезала отросшие волосы, потому что ёжик был практичен и приятен, и кончиком маленького ножа подтянула винтики на очках. Стёкла после приключений остались целы, как и шнурок, а вот оправа изрядно запылилась. Как бы совсем без зрения не остаться. Хм, а магия крови может справиться с этим? Надо бы потом выяснить, на какие аспекты организма она может влиять.

Увлёкшись рисунком драконицы в блокноте, с любовью прорисовывая каждую запомнившуюся чешуйку, я просидела в комнате до ночи. Интерьер походил на сцену из сериала про какую-нибудь борьбу за престол, а общий алый цвет ковров, штор и обивки мебели не давал забывать, что мы находились в замке «Красной Скалы», поэтому яркое окружение и явно не собирающиеся гаснуть подсвечники, понатыканные то в «торшер», то на стену, то на тумбу, ещё долго не позволяли мне заснуть.

Когда дверь вдруг открылась, я вскинула голову, изрядно удивившись. На пороге стояла мрачная Лелиана в повседневной одежде, похожей на рясу церковной сестры.

— Если планируешь меня убить, сделай это на улице. Слуги и так старались, чистили замок от крови, — я вздохнула и убрала блокнот в сумку.

Ну, приехали. Один раз не получилось, пришла пробовать во второй? Сейчас наверняка уже все спят, как раз не узнают, кто это сделал. Если вообще факт моей смерти заметят, учитывая, что Эамон, например, меня в глаза не видел.

— Я виновата и была неправа, — процедила неожиданно Соловей, подняв на меня злой голубой взгляд. Её кулаки были сжаты до побелевших костяшек. — Андрасте подпустила тебя, убийцу, к своей святыне, а меня осадила, как юную монашку. Значит, ты достойна любви Создателя больше, чем я.

Стало смешно. По легенде Создатель, собственно, создал Завесу, но на самом деле это сделал Фен’Харел. Не рассмеялась я только каким-то чудом.

Пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, а после скрыть лицо руками и потереть глаза, чтобы скрыть разъезжающиеся в улыбке губы. Я слишком много фанфиков читала в подростковые годы, чтобы воспринимать некоторые слова всерьёз. Я же не эльфийка, чтобы меня любил «Создатель».

— Это не решение бога, а магия. У каждого чародея своя «песня», и некоторые заклинания похожи друг с другом. Возможно, что я была именно тем магом, для которого магический огонь… эм… Не делает боли. У меня плохая связь с Тенью, — точнее, её вообще нет, но местным это знать необязательно, — и, я думаю, многие заклинания на меня не действуют. Я всё ещё плохо знаю язык, но надеюсь, ты поняла.

А затем у меня что-то вдруг щёлкнуло.

— И я никогда никого не убивала и демонов вызывать не умею, — всё-таки попробовала я объясниться, раз уж выдалась возможность, да и Лелиана, вперившись в меня глазами, не перебивала, — моё первое убийство это два Антиванских Ворона. Это было страшно, кошмар пришёл ночью. Больше не зови меня убийцей, пожалуйста.

Соловей промолчала.

А потом вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Понимала ли я Лелиану в её стремлении нести слово Создателя и исполнять его заповеди, избавляясь от зла? Да, понимала. И хотела пробить лоб ладонью. Ей. Но насколько бы мне, как попаданке, ни была известна истинная история этого мира, я не могла ничего сделать, чтобы разрушить ложную религию, если не знала ничего о собственных способностях и не могла постоять за себя, чтобы защититься от Церкви, которая, несомненно, обозлится на еретичку и будет не против повторить со мной то же самое, что и с Андрасте. На костёр — и дело с концами. Так же я более-менее подробно помнила и знала, что как союзник Лелиана надёжна и полезна. Соловей — хорошая подруга Героя Ферелдена и лучший Тайный Канцлер Инквизитора, которая больше всех годилась на место Верховной Жрицы в её стремлении освободить магов от цепей Кругов. Простила ли я её? Разумеется, нет! Во-первых, маги ей нравились не все — некроманты и малефикары автоматически выпадали из её списка милосердия, потому что не вписывались в моральные нормы средневекового человека. Во-вторых, она, чёрт возьми, пыталась убить меня! Плевать на угрозы и неодобрение, это просто слова, но вот неудавшееся покушение я прощать не собиралась, будь Лелиана хоть трижды Героем Тедаса. Я понимала, что не золотая монета, чтобы всем нравиться, но слепая ненависть церковников — не только Лелианы, попрошу заметить, — мне теперь была обеспечена на всю оставшуюся в этом мире жизнь. Дискриминация по типу магии это просто нелепо! В-третьих, Лелиана моей речи о невинности вообще не поверила.

И это повлекло за собой последствия.

На следующее утро, едва осеннее солнце подсветило пасмурное небо, Алистер постучался в комнату, которая как-то негласно стала моей собственной. Я уж подумала, что мы куда-то отправляемся несмотря на то, что со вчера я очень плохо отдохнула, но стоящий на пороге Тейрин имел вид мрачный и будто немного… виноватый? Зевнув во весь рот и не смутившись, я с немым вопрос приподняла брови, еле держа глаза открытыми. А ещё я мёрзла, стоя на ковре босиком и одетая в рубаху и штаны. Хотелось обратно в тёплую, мягкую кроватку…

— Такое дело, — Алистер деликатно увёл глаза от моей рубашки, глядя мне на нос, — Лелиана попросила оставить тебя в Редклиффе под надзором храмовников.

Не убивать Лелиану. Не убивать Лелиану. Не убивать…

Алистер вздохнул и потёр глаза, заметив, как я заледенела, разом проснувшись, а затем махнул рукой, словно останавливая самого себя.

— Я согласился. Но! Вообще-то, знаешь, я успел понаблюдать за тобой достаточно, чтобы убедиться в твоих мирных намерениях, и поэтому соврал Лелиане. Ты останешься в Редклиффе и отправишься в Денерим вместе с армией эрла Эамона через месяц, когда эрл встанет на ноги. И ты будешь без надзора. А храмовники пускай Йована охраняют, вот уж кто тут дел натворил, а не пугливый малефикар с карандашом вместо ножа. Да, и — банна Тегана я предупредил, сходи потом с ним познакомься, он будет ждать в кабинете. Слуга на выходе из крыла тебя проводит.

Несколько долгих секунд я, немного растерянная, смотрела на Тейрина, как баран на новые ворота. Нет, я знала, конечно, что Лелиана желала причинить мне справедливость, но чтобы Алистер — ворчащий и злящийся на магию Крови Алистер! — помог мне? Где-то сдох Великий дракон?

— Колгрим настолько сильно ударил тебя головой об стену храма?

— Твоя кровь такая же ядовитая, как и твой язык? — Алистер не остался в долгу и проявил своё природное ехидство. — «Спасибо» было бы достаточно, знаешь?

— Спасибо.

Тейрин замер. Удивившись, что я не огрызнулась, он неловко кашлянул и кивнул.

— О, рад помочь. А теперь мы уходим, надо встретить группу Айдана на тракте. Судя по письму, у них там в Орзаммаре что-то невероятное случилось. Ну, — парень протянул руку, дружелюбно дёрнув уголком губ, — до встречи в Денериме, Лина.

На рукопожатие я, конечно, ответила. И, наверное впервые в этом мире, искренне улыбнулась, даже если эмоция вышла больше похожей на ухмылку. Хороший он парень. Станет ли королём или нет, лишь бы оставался всё таким же адекватным. Редкость в этом мире, да.

— До встречи, Алистер.

Закрыв дверь, я уже через несколько минут наблюдала из окна, как Герои где-то далеко внизу пересекали мост, ведущий в деревню.

Вот так я и осталась в Редклиффе совершенно одна и уверена, если выйду сейчас из замка, меня никто и не остановит. И в этом и проблема — я даже не знаю, куда идти! Вариант плутать по северу страны, когда шёл Мор, всё ещё казался мне наихудшей идеей. Пришлось сидеть на попе ровно, против воли проводя время с местными обитателями, и, как Алистер и попросил, сначала я познакомилась с банном Теганом.

В кабинете с дубовой мебелью и алыми коврами, кроме банна, присутствовала Изольда. Сильно похудевшая орлесианка со светло-русыми, слегка рыжими волосами в высоком пучке даже после сильной эмоциональной встряски предпочла богатое изумрудное платье под горло с золотой вышивкой. Тонна макияжа на лице не смогла скрыть покрасневшие глаза, но сейчас жена эрла чувствовала себя намного лучше. Коннора же забрал в Круг Ирвинг — в крепости посреди озера во время нападения орды Пятого Мора ему будет безопаснее. Сам Теган, медно-рыжий высокий мужчина, вполне дружелюбно ко мне отнёсся, позволяя свободно ходить по замку и окрестностям, доверившись словам Алистера, при этом Изольда после опыта с Йованом предпочла со мной лишний раз не контактировать. С эрлом Эамоном тоже выдалась возможность поздороваться, но только через неделю. Мужчина в возрасте и уже с проседью в каштановых волосах и бороде пока не способен был передвигаться и всё время находился в своих покоях, полулёжа на кровати, однако Теган, сопроводив меня, официально представил «союзницу Серых Стражей» своему старшему брату. Взгляд ветерана, в отличие от его физической слабости после отравления, остался таким же ясным и цепким. Когда серые глаза слегка желтоватого мужчины глянули на меня через всё помещение, пригвоздив к порогу, я сразу ощутила степень его влияния в Ферелдене. Для Логейна он действительно самый сложный противник, и на Собрании Земель регента ждала если не казнь, то изгнание.

В моём отпуске, который наконец-то дал моим нервам отдохнуть и сам по себе ничем плохим не являлся, нашёлся самый жирный минус: к Йовану меня не пустили. Храмовники, злобно глядя через тёмные прорези шлемов, скрестили мечи перед дверью, не произнося ни слова, но и так было понятно, что ходу туда нет. Да и в магии я недавно практиковалась, поэтому они ещё на выходе с лестницы к подвалам почувствовали мою «нечистую силу», вот и бесились. Очень жаль. Я бы хотела рассказать моему первому учителю о своих достижениях, но не судьба.

Кстати, что такое месяц взаперти? В замке эрла огромных земель. Среди богатых людей. О-о, художнику скучать не пришлось!

Одним днём, весьма нагло попросив прислугу, заново набранную из эльфов Редклиффа, проводить меня к Тегану, потому что замок огромный, и в первую встречу я ни одну комнату не запомнила, моя творческая натура продемонстрировала наброски банну… А потом восхищённый Теган позвал Изольду, и я почувствовала сладкий запах денег. Банн сразу запросил семейный портрет: Эамон с Изольдой и между ними Коннор, чуть сбоку от Эамона — Теган. Красок у меня, разумеется, не имелось, что огорчило загоревшихся энтузиазмом аристократов, однако банн взял с меня обещание вернуться в Редклифф после Мора, чтобы я нарисовала картину. Сейчас же я занималась портретами углём для Тегана и Изольды, и вместо двадцати за каждый, они щедро отсыпали в сумме пятьдесят золотых.

Так месяц и минул.

Где-то в Бресилиане Кусланд завербовал либо оборотней, либо эльфов, либо пришёл к миру. В Орзаммаре теперь новый король: либо лорд Харроумонт, либо Белен. Взяли ли Герои с собой Огрена? Нашли ли Шейлу? Всё это предстояло выяснить по прибытии в Денерим.

Армия Эамона, всё это время, оказывается, стоящая приказом от Логейна чуть восточнее от Редклиффа по неизвестной Тегану причине, отправилась с первым снегом, ранним, тёмным утром. Громким перестуком в дверь меня разбудила эльфийка-служанка, после чего суетливо занесла тёплую одежду, заботливо подготовленную немного оттаявшей за эти недели Изольдой, и убежала за подносом с моим завтраком, пока я за ширмой плескалась в бадье. Настолько быстро я ещё никогда в своей жизни не собиралась.

Сам замок готовили к осаде Мора капитально: заколачивали окна, ставили ловушки и шипы, где-то перекрывали коридоры и приглашали мастеров из деревни укрыться за стенами крепости, чтобы не потерять ценных жителей. На время Пятого Мора мосты поднимут — Редклифф находился на прибрежных скалах, оправдывая своё название, и держать осаду могли несколько месяцев.

Итого: три тысячи солдат Эамона, две сотни конницы, около шести-семи тысяч ополченцев и рыцари эрла, которые догонят нас позже, вернувшись из странствия по Ферелдену. А ещё одна магесса Крови. По пути к нам как раз присоединятся маги и храмовники Круга с Ирвингом и, кажется, Рыцарем-командором Грегором. Храмовников я могла больше не бояться, имея официальный статус союзницы Серых Стражей и гостьи Эамона, поэтому чувствовала себя гораздо увереннее.

А быть убитой порождениями тьмы или заразиться скверной — уже совсем другое и более страшное дело.

Вот тут возникал вопрос: если лириум это кровь Титанов, а скверна это сны Титанов, но они текут по венам порождений тьмы и могут взаимодействовать с лириумом… Является ли скверна кровью, раз Серые Стражи мешают её с кровью Архидемона и принимают внутрь? Уверена, такое большое войско твари обойдут, и вряд ли кто-то нападёт на нас, однако подопытного бы… Хотя бы генлока… Надеюсь, экспериментировать прямо в финальном бою мне не придётся.

Через неделю армия встала огромным лагерем ровно на полпути к Денериму, чуть отойдя от Имперского тракта. Относительно недалеко от нас находился Южный Предел, где уже начинался лес, плавно переходящий в чащу Бресилиана, а на севере протекала длинная река, название которой я так и не узнала и у которой мы остановились. Чтобы освежиться, а то от солдат и лошадей уже попахивало. Средневековье-с. Догнавшие нас маги вновь расположили палатки в стороне от основной части солдат, но ночевала я не с ними, а как участник сопровождения Эамона с его рыцарями. Среди них как раз числилась одна женщина — сурового вида леди с короткими дредами, у которой была настолько тёмная кожа, что я с её удивлённого разрешения разрисовала два листа А4 её портретами углём. В моём мире я довольствовалась фотографиями, а здесь — ходи вокруг и смотри с любого ракурса!

У афроамериканской внешности очень интересная мимика и оттенки: одни только светлые ладони чего стоили! Так много внимания к себе леди Жаклин точно никогда в жизни не испытывала, и после знакомства со мной сияла от счастья, получив свой портрет. Так ещё и серебра мне отсыпала, отказавшись принять замечательный предмет искусства без должной оплаты моего труда. Святой человек. Рыцарь. Рыцар… ша?

Короче говоря, обеспеченные сэры то и дело подходили ко мне на стоянках, выкладывая десятки серебряных за собственные портреты. Теган любезно одолжил мне в дорогу походную чернильницу и перо, поэтому нестираемую подпись я ставила на каждом рисунке, чтобы моя слава росла подобно портретисту Тиллендаллу Лемаллену — спасибо книгам об искусстве в библиотеке Редклиффа. Ведь кто не хотел бы получить свой по-средневековому отретушированный портрет по относительно доступной цене? Много ли вообще художников в Ферелдене? Кажется мне, что они все в Орлее купаются в золоте, пока я — в грязи и в лошадином навозе.

Стоянки не отличались друг от друга: разбить костры, начать готовку на несколько тысяч человек, подождать обоз, расставить палатки и лечь спать. Если повезёт — погреть воды в котелке и привести себя в порядок.

Пока однажды нам не сообщили о всаднике, наткнувшимся на наш лагерь, который искал Серых Стражей. Поскольку я являлась «рекрутом Стражей» и «союзницей Стражей», о которой благодаря слухам теперь знала каждая собака, всадника привели именно к палаткам рыцарей Эамона. Я как раз завтракала, доедая пожаренную на костре куропатку, пойманную с помощью контроля крови. Охота стала очень лёгкой, да. Наблюдая, как лагерь спешно сворачивали, я успела только чисто по-варварски вытереть руки об штаны, когда увидела гонца с прилично одетым мужчиной.

— Миледи! — суетливо ведя за собой загнанную лошадь, незнакомец с русыми длинными волосами и аккуратной щетиной на ходу поклонился едва-едва в пояс. Он осмотрел меня с широко открытыми глазами и улыбкой, но его брови вдруг опустились, как и уголки губ. — О… Вы не Серый Страж. Мне сказали, что здесь можно найти рекрута в Стражи, и я подумал, что…

— Я действительно рекрут, — склонив голову к плечу, перебила человека, подозрительно щурясь, — но Серые Стражи сейчас заняты поиском союзников для борьбы с Пятым Мором, а здесь только войска эрла Эамона и Круг магов с храмовниками. Кто ты и зачем ты искал Серых Стражей?

— А, — мужчина будто опомнился, — где мои манеры? Моё имя Леви…

Чего-чего?

— …Леви Драйден. Мои соболезнования насчёт Дункана, много лет мы были с ним друзьями, ну, или я его таковым считал…

Радуясь, что моё лицо большей частью под капюшоном плаща, я ощутила, насколько же сильно мои брови наползли на лоб. Очки от движения мышц закономерно сползли, и только шнурок не дал им свалиться с горбинки.

Это что ещё за… Нет, я понимала, конечно, что раз уж даже мистически абсурдная урна с прахом существовала, то и Пик Солдата, вероятно, тоже, но я не рассчитывала на то, что Драйден, буквально как ему и прописано, найдёт Серых Стражей и придёт к ним. Он и нашёл. Правда, рекрута и совсем не Стража, но, видимо, хватило этого. Совпадение или логика? Мне казалось, что второе. Леви двигался из Денерима на юг, в Бресилиан, вероятно, а мы как раз заняли дорогу. Повезло ли мне? Да, чёрт возьми!

Как тут говорят? «Хватка как у мабари»? Вот именно настолько крепко вцепиться в Драйдена я и собиралась, не отпуская, ведь от путешествия меня останавливала только опасная дорога и незнание конкретного места назначения. И вот — проводник сам нашел меня, сам того не подозревая.

Я-то могла легко согласиться помочь Леви, но… Из меня воин так себе. Точнее, я скорее маг поддержки и в бою, естественно, без опыта растеряюсь и испугаюсь, будь то хоть демоны, хоть ожившие мертвецы… Или я могла призвать демонов, чтобы они сражались за меня? Надо бы поискать в блокноте.

— Один маг-рекрут это слабая помощь, но я могу попросить эрла дать нам ещё пару людей, — Леви на мои слова несказанно удивился.

— Вы маг? О, прошу прощения, ничего не имею против, просто у вас нет посоха…

— Моя магия не всем нравится, не показываю этого, — я пожала плечами и встала с бревна, сыто потянувшись. — Жди здесь, я схожу к эрлу.

К Эамону я попала на правах Серого Стража ходить где вздумается, и эрла не возмутила ни просьба от имени ордена, ни такая же просьба выделить парочку мечников и лучников. Страж сказал — надо, значит надо, да и отсутствие пяти боевых единиц совсем не скажется на армии в несколько тысяч людей, которые до сих пор подтягивались по Имперскому тракту за километры от нас.

Вот таким образом мечта всей моей жизни в этом мире и сбылась. Что должно случиться по канону, то и происходит: Леви так или иначе нашёл бы Кусланда, просто ему повезло наткнуться на войско, где находился условный рекрут в Стражи, ведь если бы меня оставили в Редклиффе, то я бы несколько месяцев просидела взаперти вплоть до конца Пятого Мора. Просто потому, что андрастианка сказала «нет».

Иной раз думаю, что связываться с истинно верующими мне теперь точно не стоит. Если Лелиана уже пыталась меня убить и пытается отдалить меня от компании, то что случится, попадись я на глаза хоть той же Кассандре Пентагаст? Именно для этого я и искала заветных знаний о магии Крови: для собственной защиты от местного населения, свято уверенного, что все малефикары безумны.

Но художники тоже безумны.

Как интересно получилось.

Поход через всю страну с незнакомой компанией получился гораздо менее конфликтный, чем я ожидала. А я вполне серьёзно собиралась уже забрать у самого агрессивного сопровождающего кровь себе на пользу. Звучало страшно, но просто так в средневековье без изменений личности выжить не получится, так и я после эксперимента с ещё живым магом в храме Убежища где-то часть морали и обронила. Или не часть… Незнакомых людей можно и не сохранять, как Героев — вот, что я думала. Именно поэтому я и не убила Лелиану, как бы руки не чесались. Сюжет трогать — дело Героев, и без одного элемента история может свернуть не в ту сторону.

В общем, боялась ссоры я в первую очередь из-за Леви: взрослый, аккуратный почти-аристократ слишком любил поговорить и делал это часто и громко, восседая на единственной лошади и вовлекая его пятерых охранников в беседы без шанса на отказ. Казалось бы, должны быть стычки, пока мы притирались друг к другу, но приставленные солдаты ладили ещё со времени службы в казармах Редклиффа, поэтому не влезали в конфликты, действуя строго по дисциплине. А ещё никто из них не являлся храмовником, поэтому моя практика в магии Крови ничьи нежные чувства не раздражала, а к Серому Стражу (вообще-то нет, но это никому знать необязательно) с запретами лезть никто не стал бы. Мол, колдует и колдует, лишь бы никого на ритуал не пустила. Леви так вообще питал крайний интерес к моему рисованию на стоянках. Зачем? Потому что он купец и хотел продать пару картин неизвестного, но, несомненно, потенциально востребованного художника. Естественно, я заключила ещё одну сделку и получила предоплату, потому как через опытного торгаша могла загнать простые портреты за сотни, а не за десятки золотых. Всё упиралось в наличие красок и холста с мольбертом, что подняло бы себестоимость произведения.

Где бы себе дом найти, чтобы хранить подобное нажитое добро?

Ступая след в след за одним из вояк, тяжесть снаряжения которого позволяла ему проверять надежность перекрытий тоннелей в горе, чем я и пользовалась для оценки безопасности пути, задумалась. И взглянула назад, в беспросветную темноту необитаемой шахты, кишащей лишь гигантскими пауками, понимая, какой путь уже проделала. В первую очередь я хотела найти дорогу домой — к себе домой. В мой мир без охотников на ведьм и без сбрендивших лже-богов. И я только что подумала, что хотела найти себе пристанище? Если только на время. На очень короткое время.

Так я думала.

А затем я подняла голову от дороги, с удивлением ощутив морозный воздух и первую наледь, и было уже не до посторонних мыслей.

После двух дней пути без сна по узким пещерам, выкопанных для удобства перемещения через горы Прибрежных Земель и бывшие шахтами гномов, мы наконец вышли на поверхность. Куда мог достать взгляд, везде простирался еловый и сосновый лес далеко вверх по склонам гор, а на фоне представшего нам строения Убежище с его тёмными, неухоженными домами смотрелось по-настоящему жалко.

— И… — Леви ловко спрыгнул с лошади, которая жадно кинулась в первый же сугроб искать траву (бедная животина). — Вот мы и пришли. Пик Солдата!

Встав на месте, группа начала осматривать местность с открытым ртом. Не каждый день выдавалась возможность поглазеть на крепость, построенную специально для Серых Стражей ещё после Второго Мора. И эта крепость поражала. Не сравнится, конечно, ни со Скайхолдом, ни с Вейсхауптом, однако компактность здания сполна компенсировалась обилием сторожевых башен и высотой стен. А ещё…

— Тут много демонов, и Завеса почти полностью отсутствует, — тихо сказала я, прервав общее молчание.

Улыбка с лица Драйдена сползла в тот же миг, и вместо неё появился страх. Казалось, вместо пара изо рта у него душа вылетела в тот же момент, а доставшаяся ему аристократичная бледность перешла в болезненно-испуганную. Солдаты приняли информацию к сведению и лишь настороженно переглянулись, сохраняя построение «коробочки».

— Никогда раньше я не был так рад магу рядом, — буркнул один из вояк, имена которых я даже не запомнила. Подозреваю, что они моё — тоже. — Ты малефикар, — он глянул на меня через прорезь в шлеме, а голос немного хрипел, — демонов под контроль взять можешь?

— Нет, — мотнув головой, сунула замёрзшие руки в карманы плаща и прищурилась на «фонящую» Тенью крепость. Очень интересное ощущение, учитывая, что энергию из-за Завесы я черпала через кровь, и источник этой энергии находился практически рядом со мной. Занятно, как видели меня здешние духи? — Маг может контролировать только тех демонов, которых вызывал лично, — а затем так же тихо добавила, — но иногда демоны нападают на призывателя, так что это не всегда хорошая идея.

— Личный опыт? — лучник с внешностью, подозрительно похожей на что-то азиатское, хмыкнул, неприятно скаля зубы в улыбке.

— Наблюдала, как выпотрошили глупого мага, который призвал демона Гордыни, — соврала я легко, и глазом не моргнув, чтобы припугнуть слишком весёлого разбойника.

Лучник поджал губы и отвернулся изучать местность под ехидный тычок в бок от другого стрелка. Они ещё несколько секунд грызлись, но разведку бдели. Воины же ещё сомнительнее на меня глянули и, оценив объект их охраны, Драйдена, предпочли всё же оставить малефикара при себе.

А потом мы вошли под подозрительно гостеприимно поднятую решётку ворот, и тут началось…

Тень дала о себе знать с самого порога, породив отголосок воспоминаний. В туманной дымке Завесы мы видели, как солдаты короля-тирана, Арланда Кусланда, планировали убить Серых Стражей, живущих в этой крепости. Вместе с ощущением чего-то ментолового в носу я уловила и движение потусторонних существ. Потревожив место массовой резни, наш отряд привлёк внимание демонов, и останки солдат в ржавой, но всё ещё узнаваемой броне Ферелдена вдруг выкопались из-под снега и холодной земли, резво кинувшись в нашу сторону. Всё бы ничего — скелету легко сломать хрупкую гнилую кость. Но мертвецов было не меньше тридцати.

Тридцать! Что за абсурдное число на пятерых бойцов и одного перепуганного до усрачки торговца?!

Не пожалев на заклинание несколько капель крови разом, создала вокруг союзников барьер. От обычного заклинания он ничем не отличался, только сформировался с изначально багровым оттенком, перетёкшим в привычный магам перламутр. А затем я вспомнила тактику боя из игры, примерно понимая, чем маг должен заниматься, и паника от боя не с всемогущими Героями тут же улеглась. Не подпускать к лучникам противника, помогать контролировать избыток врага рядом с «танками» и наносить урон. Этим я и занималась, стоя к воинам чуть ближе, чем лучники, и дробя кости каменными и ледяными чарами. Особенно хорошо сказывался холод и окружающий тоже — останки становились очень хрупкими на удар. И благодаря поддержке даже тридцать единиц противника за два часа битвы не показались обычным солдатам чем-то серьёзным.

А ещё я смогла воздействовать на кровь союзников, восстановив ритм сердец и выводя молочную кислоту из мышц, а ранее — позволив им игнорировать усталость, и дойти до Пика без остановок в пещерах (бр-р, пещеры). Вот это — действительно очень полезное свойство магии Крови, а не управление разумом и призыв демонов. Вот этому и должны обучать в Кругах, чтобы приносить пользу людям!

Зачистив двор и сами с себя оставшись удивлёнными, мы поднялись по лестнице центрального здания на второй этаж крепости. Общее плачевное состояние деревянных построек сказалось и на внутренностях Пика Солдата, однако обилие пыли и растрескавшаяся мебель почти не портили внешний вид. А ещё в холле основной башни мы вновь наткнулись на отголосок. Призрак Софии Драйден, если я верно поняла восторженный вскрик Леви, произнесла торжественную речь нескольким десяткам Серых Стражей — людям, гномам, эльфам — перед последней, решающей битвой с солдатами Арланда. Леви крайне нелестно для его статуса ругался на почившего короля, но от меня реакции о благородстве Стражей так и не добился. Все и так понимали, что геноцид организации, единственной способной сдержать Моры, так себе идея, даже при предательстве короля. Изгнания было бы достаточно.

Следующие комнаты мы постепенно зачищали от демонов, которые были слишком опасными, если бы не магическая поддержка. То Колдовской Ужас, то сразу несколько демонов Гнева. А потом мы попали в библиотеку, и нам открылось новое воспоминание этого места… Прервавшись не только ворвавшимся в отголосок солдатами, но и вспыхнувшим пламенем появившегося уже в реальности Ярости.

Не знаю, что меня вдруг потянуло за язык, но я вспомнила, что это и есть Архивариус из видения, и не смогла смолчать.

— Стой, Архивариус! Мы не солдаты короля Арланда!

Демон замер в замахе магмовой лапы, вперившись в меня раскалёнными белыми глазами. Союзники тоже замешкались, опешив от моих действий, но в вопросе демонов всё-таки доверились единственному магу в их отряде.

— Все они мертвы, — говорила я медленно, раскрыв ладони перед собой в мирном жесте, — сейчас идёт Пятый Мор, Серые Стражи вновь нужны Ферелдену. Мы пришли не сражаться с вами, а узнать правду о Пике Солдата. Вспомни, кто ты, дух.

— Я… — Ярость в один момент словно уменьшился и начал тухнуть, а его тяжёлый, булькающий голос старика однозначно принадлежал тому же старику из отголоска. — Архивариус… Правду… Я должен рассказать правду…

В игре такого не было, это я знала. А ещё я знала, что духи теряют своё «я», если совершают противоположное их сути деяние. В случае Архивариуса, последним его желанием было записать правду о произошедшем в Пике Солдата. И он рассказал. Остывшими углями и пеплом образ большого Гнева осыпался, соткав лазурного оттенка призрака остроносого старика, точь-в-точь из видения. Пока Архивариус от начала и до конца, не слыша вопросов, рассказывал о случившемся «предательстве» Стражей, я начала понимать, что все встреченные нами «высшие» демоны это и есть духи магов Стражей. Отчаявшиеся, злые и испуганные, готовые сражаться за свою жизнь даже после смерти. А остальные вроде призраков и мертвецов — всего лишь результат экспериментов магии Крови Авернуса.

О чём мы и узнали из отголоска в последнем зале, где находился разрыв в Завесе. Знакомая дыра в шёлковом полотне реальности не обещала ничего хорошего, и пришлось вновь сражаться. Поговорить с демонами в этот раз не вышло. Ну, хоть Архивариус благополучно ушёл на покой.

— Ни шагу дальше, малефикар, — с порога в последнюю комнату остановил нас низкий женский голос. И до тошноты завоняло разложением. — Вот эта будет говорить с тобой.

Перед нами оказался богато обставленный кабинет. Стены скрывали пыльные выцветшие гобелены, кое-где висели картины известных мне из книг художников. Узнаваемая из отголосков София Драйден, ну, или её мёртвое тело, стояла у богатого по дизайну письменного стола, не вязавшимся с текущим состоянием заросшей паутиной комнаты. В элитном доспехе Серых Стражей с грифонами на груди и позолотой — тяжёлый и непробиваемый. Но это все ещё труп… с не засохшей осквернённой кровью из-за поддержания жизни демоном. Говорить с ней стала я, ведь пребывающий в шоке Леви, который от Архивариуса и так узнал, что ему нужно, до сих пор не мог принять, что его прапрапрабабка, Командор Серых Стражей, по глупости влезла в политику, а вместе с ней поплатился и почти весь орден, будучи изгнанным на столетия. Глупо и очень высокомерно для организации, которой власть-то как раз и не указ. Даже из хороших побуждений. Чего не сидела себе мирно? Долг там, честь, «жертвенность в смерти», не?

В общем, план мой был таков. Врать я не умела особо… Но демон меня через Тень не чувствовал, лишь видел, поэтому во лжи уличить не сможет. Чтобы ему это понять, надо чувствовать, а от меня чувств через проводник-Тень ноль. Демон всё вглядывался, щуря почти сгнившие, белые с коричневой кровью глаза, но слушал меня, сразу определив, что если перед ним малефикар, то в демонах разбирается. Моя идея: обмануть «Софию». Пускай закроет разрыв, раз демон в ней сидел сильный, а после мы её убьём.

Когда демон повёл нас в соседний зал, я сразу повернулась к злющим от моей сделки с демоном союзникам… И показала ладонью по шее, а после на «Софию». Враждебность у вояк как рукой сняло — мою военную хитрость поняли, поддержали и уже обнажили оружие от предвкушения. А Леви просто слонялся за нами бледной тенью и горевал о подмоченной репутации его рода.

Было бы его жаль, но нет.

Башня Авернуса находилась на близкой к воротам стене, однако подняться туда можно только через самый верх главного здания. Потрясающая стратегическая архитектура и невыносимо нудная для нас, продирающихся через остатки одержимых скелетов до самого глубокого вечера. Завеса залатана «Софией», которая нами же и убита, а эманации крови я чуяла ещё на подходе к нашей цели, но расслабившимся союзникам ничего не сказала. На них у меня свои планы. Посвящать простых людей в мои стремления узнать как можно больше о магии Крови — заведомо плохая идея, а опыты Авернуса кажутся аморальными даже мне. Ну, зверствовала не я, а он, так что чувства не трогает. Мне важен только результат и знания.

Первое, что зацепил взгляд при входе на самый верхний и самый тёплый этаж башни, это подвешенные к потолку клетки, очевидно не самого мирного назначения шипы на стенах, на которые был насажен и освежёван относительно старый труп… Присутствовали и столы, заваленные ингредиентами, обрывками записей, да и подозрительных бурых пятен на них хватало, как и склянок с кровью. На небольшом возвышении суетился пожилой маг, склонившийся над столом с записями. Магией Крови от него несло так, что я со своими скромными базовыми заклинаниями казалась невинной монашкой.

— Добро пожаловать в мою обитель, коллега! — донёсся до нас старческий голос, вполне себе живой и ни разу не потусторонний, как-то было с говорящим через труп Софии демоном. — Подождите, пожалуйста, надо закончить эксперимент.

Вертящийся у столов на подиуме маг выглядел совершенно естественно и даже добродушно, но явно безумно. Просто старый увлечённый любимым делом человек с некоторой долей прибабахнутости. Я такая же, поэтому могу ручаться. К тому же, пусть на его лице прибавилось морщин относительно внешности в отголосках, а на голове убавилось волос, не узнать человека было сложно — сохранился он неплохо, особенно для его возраста в двести с гаком лет.

— Это из-за него эти толпы демонов!.. — вдруг Леви вспыхнул негодованием и злостью, что подхватили и союзники…

Но не договорил.

По щелчку моих пальцев люди попа́дали в глубокий сон от усталости, которую я сдерживала в их организмах последние двое суток похода по пещерам и ещё сутки продирания через десятки мертвецов. Это позволило поговорить с малефикаром в приватной обстановке и уберечь лишние уши от шокирующей информации.

— Ты Авернус, — протянула я, подходя ближе и любопытно осматриваясь. От образцов крови в пробирках тянуло разной магией, и моё новое чутьё едва ли различало, где какая кровь и с какими свойствами. — Ты устроил этот демон-апокалипсис. Я нашла записи о твоих исследованиях на нижних этажах. Мне интересно.

— Верно, леди, — старик сел прямо на стол, примяв какие-то бумаги, и я сама села на соседний, дав ногам отдохнуть. — Я — Авернус, последний из Серых Стражей Пика Солдата. С кем имею честь беседовать?

— Я Лина, рекрут в Серые Стражи.

— И малефикар с очень любопытным составом крови, — маг взмахнул руками и подался вперёд, едва не свалив пару пузырьков со стола. — В тебе нет скверны, но кровь… Кровь! Я её навидался сотню, тысячу раз! — Взгляд Авернуса стал безумно-одержимым, будто у меня при виде новеньких красок. — Кто ты? Какие у тебя предки? Драконья? Нет-нет-нет, — маг заговорил сам с собой, тараторя, что часть слов я едва ли могла перевести, но только с ухмылкой наблюдала… и внимательно слушала, — невозможно без физических изменений. Активная. Сильная. Насколько?..

— Одна капля равна слабому заклинанию, — почти пропела я, наслаждаясь тем, как завёлся учёный, получив новый материал для изучения впервые за двести лет.

Разумеется, у меня потребовали — именно потребовали — образцы, на что я добровольно сдала пол-литра крови. Что неприятно, так это всю ночь дрыхнуть без задних ног на полу у камина, наглотавшись зелья восстановления до тошноты. Солдаты и Леви? Мирно сопели у входа в зал и проснуться обещали только вечером второго дня очень голодными и с полной уверенностью, что раз вырубило всех, то и меня тоже. Удобно! Память стирать я ещё не умею, а Авернуса просить бесполезно — он увлечён изучением моей крови и не реагирует, если его звать.

Зато удалось взять под контроль тела союзников и вывести их из крепости к бродящей по округе лошади, опустив за ними решётку ворот. Правда, выглядело это крайне странно, будто люди ходили во сне, ведь ещё не проснулись, однако магия работала, дёргающихся движений не было, потому что они не сопротивлялись. Как только я уйду, они очнутся.

Это им на благо. Не надо им тут находиться, пускай Серые Стражи сами решают, что им делать с Пиком. И куда делась сумасшедшая магичка, которую подобрал Кусланд. Я же планировала остаться в крепости максимально долго, пока не узнаю о своей крови и способностях направления малефикара всё возможное, потому что я, чёрт возьми, очевидно не похожа на людей этого мира, единственная доступная мне магия запрещена во всём чёртовом Тедасе, а мне надо как-то понять, как защититься, чтобы не сдохнуть от опытного охотника на ведьм.

Пускай Герои думают, что хотят. Я добралась до Авернуса, а дальше история просто будет двигаться вперёд, как ей и положено. Главное — выжить, найти дорогу домой и вернуться туда, где мне и место. Возня со злодеями это для Героев, а не для попаданки, которой на судьбу этого мира глубоко плевать. Только на экране компьютера всё так легко.

Здесь уже нет кнопки сохранения.

Основные исследования Авернуса, Серого Стража, касались, конечно, в первую очередь скверны. Влияние субстанции на разум человека, на кровь и на способности само по себе сочетало сразу несколько направлений, которые старому магу пришлось изучать, чтобы итоги исследований составили наиболее полную картину «Что такое скверна и с чем её Серые Стражи пьют». Часть, касающаяся непосредственно скверны, меня не интересовала. Хотелось бы вернуться в свой мир в таком же состоянии организма, в каком я и прибыла, потому что никто не знает, что может случиться, когда меня инициируют в Серые Стражи. Если эта зараза сможет процветать и в моём мире, то к чему это приведёт? Или меня при перемещении ждёт расщепление из-за инородных частиц? Короче говоря, экспериментировать с моей кровью Авернусу разрешалось. Со мной — нет.

Именно кровь интересовала меня в первую очередь, однако выводы я, в некотором смысле, уже сделала, просто не понимала более глубоких подводных камней.

Я действительно отличалась от жителей Тедаса. Средневековый мир — средневековые люди. Крестьяне умирают от лёгкой простуды, не осознавая, как сбивать симптомы самым банальным чаем или холодной водой, почти не моются, часто погибают от отравления самой невинной картошкой, потому что — читай второй пункт, а ещё средний интеллект населения крайне удручает, ведь на вопрос «Можешь ли ты вывести ДНК грифонов из остатков костей в крепости?» Авернус сделал огромные, круглые глаза — без шуток — от чего его морщины некрасиво сложились на лбу, и уставился на меня как баран на новые ворота. Точнее, как средневековый самоучка на современного человека со школьным образованием. Я надеюсь, что это только в Ферелдене так всё плохо, потому что в Орлее даже деревни — если я правильно помнила — имели вид вполне себе приемлемый, почти городской.

Короче говоря. Нет — «наследие вида» вывести не получится, костей грифона маловато, нужна ещё кровь, но такого уже не найдёшь. Да — моя кровь похожа на кровь местных людей, но её качество выше на несколько порядков. Очень грубо говоря, как кровь кота и кровь льва. Или кровь мопса и кровь волка. Вроде что-то общее есть, но очевидно, что вторые варианты будут гораздо сильнее и выносливее. Кот не сможет откусить человеку голову, даже если очень сильно откроет рот и начнет есть потихоньку. Ведь лев это сделает за один укус. Как и мопс не найдёт себе пропитание в лесу и не выживет без человека, ведь он не охотничья порода, а декоративная.

Местные люди в прямом понимании слова людьми моей Земли не являлись. Некий аналог с духовной составляющей из Тени — Истока этой реальности, которая, вроде как, существовала всегда. А меня в «Век Дракона» закинули извне, поэтому с Тенью связи нет, но нашёлся выход магии через кровь — активный элемент зацепился за другой активный элемент и та-да! Что получилось, то получилось. Старик не спрашивал, откуда я такая странная взялась, а я не спрашивала, откуда он брал подопытных эти последние десятилетия. Некоторые вопросы иногда лучше оставить без ответов.

Вряд ли я вообще кому-то расскажу про своё происхождение… Если этот кто-то не будет достаточно могущественным, чтобы порвать ткань реальности и вернуть меня домой. На ум, честно говоря, кроме Перворождённых, никого не приходило, но вряд ли Эльгар’нан будет столь любезен открыть мне проход в другой мир. В лучшем случае — просто представить и ни в коем случае не надеяться и не воспринимать всерьёз — он вернёт меня не в мою реальность, а в её копию. Я достаточно фанфиков в своё время начиталась.

Но ведь почему-то я здесь оказалась. Из-за кого? Из-за чего?

Зачем?

Спустя три недели пребывания в Пике Солдата я выяснила сразу несколько интересных и не очень вещей. Во-первых, Авернус все эти годы корпел над главной его идеей и усовершенствовал ритуал Посвящения в Серые Стражи, уменьшив смертность до десяти процентов её вероятности. И то в Кубок с кровью Архидемона и новым составом алхимической смеси можно было добавить компоненты, если на стадии отбора опытным магом выяснялось, что рекрут погибнет в процессе инициации. Скверна это яд, в конце концов, тут головой думать надо. Дальнейшие ритуалы магии Крови увеличивали срок жизни Серого Стража и уменьшали воздействие скверны на организм, позволяя спокойно дожить до старости в лучшем исходе.

Мне данная информация бесполезна, пускай этим занимается Командор Кусланд, если ему интересно посмотреть на место зверств его дальнего предка. Наверняка Леви и солдаты уже давно вернулись в Денерим, и сюда вполне могли направиться Айдан с Алистером, чтобы выяснить, а какого, собственно, чёрта здесь творится. Авернус хорошо чувствовал передвижение орды, наловчившись со способностями скверны, и мог сказать, что она даже до Редклиффа ещё не дошла, засев где-то в Диких Землях и разрастаясь с пугающей скоростью, поэтому время на погулять у Героев ещё имелось с запасом в месяца три. Как раз холода ударят, грязь замёрзнет, и у людей будет самое тяжёлое время для обороны.

Во-вторых, Авернус оказался ужасным учителем, однако — превосходным учёным, поэтому все его записи о теории, заклинаниях и ритуалах я переписала себе в новенький блокнот, чтобы не забивать старый с качественной бумагой. Практиковалась тут же, во дворе крепости, экспериментируя на крысах из подвалов. Маг предложил было найти разбойников, которые чуть западнее на дорогах чувствовали себя сейчас просто замечательно, но мне пока было спокойнее с животными. Вот когда наловчусь, тогда можно и на плохих людей переходить.

И ведь чего только этот маг ни выдумал!

От и до вычитав на заковыристом английском кучу непонятных мне слов, я со временем выучила новые термины под перевод ворчащего Авернуса и смогла разобраться в теории. Кровь для человека это всё: жизнь, движение, разум. Нет, усваивание организмом жиров и углеводов я поправить не могла, но сердце более точно не откажет, как я всю жизнь опасалась. Зрение тоже не получилось восстановить, ведь проблема крылась не в сосудах, как выяснилось опытным путём, но его можно было на время обострить, изменив магическим воздействием строение глаза, предположим, на орлиный или кошачий. То же оборотничество, но с помощью магии Крови. Нет, превратиться полностью в кого-то я не могла, как и не могла отрастить себе крылья, слишком глобальное изменение. Улучшить органы чувств — да. Увеличить температуру тела — да.

Призвать демонов?

О да.

И духов, как оказалось, тоже.

Когда маг разрывает Завесу для призыва — не важно, малефикар или нет — на зов приходит существо, наиболее подходящее под параметры. Во время одного очень неудачного и трагичного случая из канонной истории Мудрость обратился Гордыней, когда его попросили убить разбойников, однако в том случае ритуал был верен, а вот приказ — нет.

Я же призвала сначала демона Гнева не для цели, а для самого его присутствия. Занятное это действие: капли крови рассеиваются в туман, и в этом тумане открывается очень маленькое «отверстие», через которое демону хватит места просочиться в недремлющий мир, пока Завеса не зарастёт естественным путём. Соответственно, чем больше демонов, тем больше отверстий и тем больше вероятность, что появится полноценный разрыв из-за обилия «дырок» в шёлке Завесы.

Пришедший на зов Гнев остался ко мне индифферентен, поскольку тело моё связи с Тенью не имело, а значит, как вместилище не годилось, но… Гнев умел говорить. И оказался на редкость отменным собеседником с низким, булькающим голосом, просветив меня в паре нюансов призыва его братьев. Например, он не рекомендовал беспокоить Ярость, если противником ему поставили слабого воина. Ярость легко его победит и разозлится ещё больше, что вполне вероятно повлечёт за собой нападение на призывателя и на всех вокруг. Отчаяние терпеть не могло шумных призывателей, с чем у меня проблем не было, и ненавидело жаркие места. Страх и Ужас предпочитали биться в толпе, наводя панику, а призраки и привидения, как мелкие демоны, могли быть вызваны для любого дела, но годились только для массового призыва, потому что в одиночку легко развоплощались. Если это не старшие призраки или не какой-ниудь дух Праха, который и призывателя накажет за то, что зря побеспокоил без весомой причины. А вот демона Гордыни следовало вызывать крайне осторожно: тварь это умная, даже слишком, сильная настолько, что и Первому чародею Ирвингу пришлось бы попотеть, и призыватели вроде Ульдреда практически всегда оказывались одержимы Гордыней, не способные справиться с тем, что пришло на их зов.

Гнев, оставшись удовлетворённым и удивлённым беседой, вернулся в Тень так же, как я его и вызвала. Пришлось помочь, но факт, что демона удалось изгнать без его убийства, просто удовлетворив его встречный интерес, меня радовал.

А во второй раз я призвала духа.

Пришедший на зов «опытный воин» Доблесть, сияющий мягким лазурным силуэтом в лёгких эльфийских доспехах, остался недоволен, что его потревожил шемленский маг Крови. И при этом весьма изумился, что призвали его не для боя, как-то обычно бывало, а для обучения. Магия это, конечно, хорошо, но клинок как-то надёжнее, если пространства для пасов руками будет примерно что-то около полуметра до чужого ножа.

Вот только обучать меня он отказался.

И посоветовал заключить сделку с демоном Желания.

Данные создания, уж трудно сказать, какого оно может попасться пола, были честны в контрактах, если призыватель опытный. С Коннором же такое не сработало, потому что демон не видел в ребёнке авторитет.

Подтянутый обнажённый красавчик с розовато-лиловой кожей и фиолетовым пламенем между закрученными рогами пускай и имел какие-то золотые висюльки, еле-еле скрывающие его псевдо-мужское достоинство (завидного размера, этого не отнять), но даже так не привлекал меня, сколько бы не кусал тонкие губы. Только в анатомическом плане, что хотелось бы зарисовать со всех сторон… Так что, не поймав ни капли страстной заинтересованности, а лишь одержимый взгляд, явно не содержащий в себе похоти, дух та-ак скорбно вздохнул, опустив тонкий хвост и понимая, что его сейчас припашут к работе, что его даже жалко стало. На мгновение. В обмен на пакет информации и опыта о сражении на клинках и обо всём, что касалось магии Крови — а как иначе Серого Стража то же самое Желание могло научить этому же? — его заинтересовала возможность побродить по миру в теле лисы, что обитали за стенами Пика Солдата. Взяв под контроль такую зверушку, я помогла демону овладеть рыжей тушкой…

А сама слегла с дикой мигренью у камина на несколько суток, успевая только есть и спать, пока мозг обрабатывал кучу данных. Авернус ехидно кряхтел, намеренно грохоча склянками и книгами. Он проходил то же самое, только при гораздо более жестоких и трагических событиях, а сейчас с удовольствием общался и отыгрывался на единственном живом существе за последние двести лет его исследований. А ещё лиса-Желание развлекала старика, периодически являясь в истинном облике грудастой красотки, и эту часть я бы хотела развидеть, потому что приходилось удаляться на другой конец Пика Солдата. Авернусу двести лет в обед, но прыти в нём, да взаперти…

К слову о.

Да, Авернус прожил двести с гаком лет и обещал протянуть ещё около пятидесяти, потому что скверна уже потихоньку взывала к нему. Магия Крови, омоложение организма за счёт воздействия на старение клеток, поддержание тонуса мышц и сосудов… И я поняла, как это работало, основываясь на простых схемах старика. А значит, что и через пятьдесят лет до конца жизни Авернуса при условии выполнения регулярного ритуала я сама буду выглядеть на всё те же тридцать лет, а с учётом того, что кровь у меня более активная, то Авернус обещал мне и все пятьсот, и то буду выглядеть, как бодрая старушка Флемет.

В тот день я нашла в подвале заначку Стражей с самогонным вином и напилась вдрызг, уснув в кресле в кабинете Софии Драйден.

А на следующее утро, выведя последствия интоксикации, покинула Пик Солдата. Из арсенала Серых Стражей я честно стащила два коротких клинка, буквально ножа, из сильверита, пояс с ножнами для оружия и с креплениями под склянки с зельями, а так же железные пластины на локти, плечи и колени, потому что даже со знаниями и умениями бойца я всё ещё могла грохнуться с грацией мешка картошки.

Мой путь лежал в Денерим, но отнюдь не для пафосной помощи Героям во благо и бла-бла-бла, а для того, чтобы отследить, если кого-то важного ранят или заразят скверной, потому как реальность — вещь непредсказуемая. Так с помощью магии Крови проведу операцию и переливание, заодно подстрахую свою задницу. Всё-таки я обещала банну Тегану семейный портрет, а с Леви у нас контракт на продажу картин шестьдесят на сорок процентов прибыли в мою пользу, поэтому жить мне хотелось долго и счастливо, а не помереть от скверны. Хотя я могла теперь её спокойно вывести из организма благодаря формуле Авернуса, но рисковать бессмысленно.

После победы я отправлюсь на запад, по прибрежной зоне, потому как нет у меня никакой охоты шарахаться по Морозным горам, как коза. Я хотела увидеть Тедас таким, какой он есть, а не подставлять скриншоты из игры при малейшем воспоминании о Долах или Халамширале, поэтому и решила как можно скорее покинуть Ферелден. Да и новые впечатления — залог вдохновения, а я давно ничего нового не рисовала и ходила дико раздражённая, заглядывая прижившемуся в Пике Желанию чуть ли не под хвост в поисках неизвестного мне по анатомии ракурса. Женской и мужской версией демона я изрисовала четыре страницы, раз уж он… она… оно такое великолепное пособие по живой натуре, которое стыда в принципе не имело.

Эльфов я пока видела только мёртвых, да и то одного и залитого кровью. Гномов в Денериме почти нет, только торговцы, скрытые прилавками, а те же эльфы прятались в тени проулков, и то один из сотни незнакомцев обладал острыми ушами. Надо думать, они обитали только в Эльфинаже, где Логейн устроил продажу рабов в Тевинтер. Надеюсь, до Кусланда эта информация дошла. Стэна за кунари не считаю: у него нет рогов, так неинтересно.

Вот и что мне, фантазёру, тут делать? Скука смертная!

— Сначала я был рад присутствию человека, живого человека, за много лет, но… — Авернус дал мне напутственный подзатыльник за то, что я больше мешала ему, чем составляла компанию, однако я стерпела, признавая, что да, на шею села и ножки свесила. — Я иногда забываю, насколько раздражающие бывают новички. Не убейся по дороге, юная леди, — старик на секунду будто потерял безумный блеск в выцветших глазах, но его зрачки вновь расширились, и былая мысль вылетела у него из головы, — а теперь проваливай, у меня тут эксперимент намечается! Желание, душенька, а ну-ка поди сюда!

Желание в углу комнаты вздёрнуло голову, от чего её абсолютно голая грудь упруго подпрыгнула от движения, показало мне средний палец и поспешило скрыться от сумасшедшего смертного в соседней комнате, покачивая бёдрами. Уже пожалело, что заключило со мной сделку…

Ведь из Пика оно выйти не смогло. Хе-хе.

После смазанного прощания, которое оставило после себя только дикую моральную усталость от ненужного мне взаимодействия, я бегом припустила по снегу вниз с горы, в тоннели. Я теперь не уставала, восстанавливая мышцы и дыхание; еда всегда под рукой — контроль крови помогал поймать любое животное и отпугивал хищников, а через пару дней просто закуплюсь в ближайшей деревне — денег у меня теперь много, на путешествие хватит до следующего заказа на рисунок где-нибудь в Орлее. Как раз куплю краски, холст, кисти и мольберт, чтобы лично убедиться в качестве материалов, и вернусь в Редклифф за денюжками.

Через двое суток с двумя остановками на поспать и поесть тоннели, ведущие к горе с Пиком Солдата где-то в гуще леса, остались позади. На третьи сутки я выбежала на Имперский тракт, а ночью встала лагерем, окопавшись под каменный купол неподалёку от обочины. Спала я как убитая, завернувшись в кокон из плаща и греясь заклинанием на крови. Ресурсы организм исчерпал с лихвой, и если бы не сваренные по рецептам от Авернуса зелья, ингредиенты на которые я собирала по всему лесу вокруг Пика, ползая на коленях под кустами, то по утру восстал бы мой труп. Весьма занятно, что зелье восстановления очень эффективно работало на восполнение крови, как на ману у мага. Разве что мне требовалось несколько часов и подпитка едой, по сути, ускоряя работу организма, в то время как лириум работал подобно волшебному энергетику. Лириум мне, кстати, пить можно. Но дорого. И откат потом будет, как после бутылки водки: плохо, больно и могу сблевать.

Да, пробовали.

Нет, эффект усиления заклинаний и ритуалов того не стоит, если сильно не припрёт против чего-то действительно серьёзного.

Через шесть дней пешего пути по заснеженным дорогам практически бегом я достигла Денерима. Это конкретно меня удивило по эффективности и некой читерности опытных магов Крови — Желание обладало очень ценными знаниями, видимо, дух мне попался достаточно древний благодаря формулировке ритуала, которая сильно влияла на результат.

Добравшись по утренней темноте до Городских ворот, полюбовалась улучшенным зрением на укрепления города, который готовился к осаде, впечатлилась толщиной каменных насыпей и количеству баллист на стенах, после чего заглянула на улицы через опущенную решётку. Дороги пусты. Прилавки убраны. На арках между кварталами тоже опустили решётки ровно настолько, чтобы прошёл человек, готовясь в любой момент отрезать противнику продвижение, и повсюду находились баррикады. Так себе защита от лавины порождений, но с магической поддержкой тут ещё повоюют. Тёмная громада Форта Драккон на юге нависала над заснеженным городом, и на её фоне скромный дворец вполне гостеприимно светил тёплыми окнами ранних пташек с холма, поэтому я видела очертания города в лёгкой дымке светлеющего неба. Тишина и зловещее ожидание чего-то страшного.

Местной страже глаза отводить не стала. Вместо этого медленно подошла в освещённое дрожащим пламенем факелов пространство, наблюдая из-под капюшона, как на меня ощерили копья по ту сторону железной преграды.

— Стой! — один из стражников сделал шаг вперёд, приняв боевую стойку, и я послушно остановилась. Одетый в полную броню он имел все шансы выжить, если через них попрут порождения… В первые минут пять. — Кто идёт? Вход в город запрещён! Убирайся на север, пока орда порождений тьмы тебя не сожрала!

Откуда-то сверху послышался звук натягивания тетивы. В башне сбоку — топот ног по деревянной лестнице и взволнованные голоса, а следом потянуло парафином и запахом масла для арбалета. Прислушиваясь, присматриваясь и принюхиваясь новыми навыками к окружению, довольно ухмыльнулась. Здорово. Очень здорово. Я вижу и слышу всё, что происходит, а приобретённые навыки позволили бы сражаться с десятком солдат лишь одним кинжалом.

Не с текущим физическим состоянием, конечно, потому что ловкости у меня примерно… ну… ноль. И вряд ли прибавится с моим-то перманентным телосложением, а так знания владения оружием позволят лишь в отдельных случаях ими воспользоваться. Не всё так просто, да. Я уже понимала, что будут ограничения, потому что у всего есть разумные рамки, и мои — это я сама.

— Передайте Стражу-Командору Кусланду, что прибыл Страж-рекрут Лина, — голос хрипел после нескольких дней молчания, но в тишине ночи меня все прекрасно слышали и даже как-то испуганно затаили дыхание. — Я подожду здесь столько, сколько нужно.

С башни сбежал паренёк с луком за спиной и резво припустил налево, куда-то в кварталы, где находились поместья баннов. Только и мелькала его тощая фигурка в пятнах света от редких фонарей, пока не скрылась за поворотом. Двое стражников на воротах могли наблюдать, как я села прямо на дорогу, подогнув ноги, и вгрызлась в жареный на костре хлеб с мясом, будто странник из пустыни в флягу с водой. Устала с дороги, как собака. Относительно быстрое перемещение требовало затрат пищи, и мне очень повезло, что по дороге не попалось храмовников. Все сидели по домам и церквям, и хлеб я бы купила по дико задранной цене, если бы не помутила разум купцу и просто не своровала буханку. Никто меня не преследовал и не предъявлял — некому было на пустынных улицах очередного села. Нет, не стыдно.

Через десять минут гонец, почти не вспотев, вернулся. За это время я успела немного восстановиться, свободно колдуя прямо на глазах у нервничающей стражи, и теперь дремала сидя, подперев подбородок рукой. Гонец передал какой-то свиток сначала стражнику, который снял факел с крепления у двери в башенку и поднёс источник света, чтобы прочитать послание. А затем он махнул кому-то в бойнице на уровне арки ворот, и решётка медленно, со скрипом и грохотом механизма приподнялась до половины моего роста. Я встала на ноги, отряхнулась и понятливо пригнулась, протиснувшись под острыми пиками. Открыв было рот, гонец хотел ко мне обратиться, но я сама подошла к нему, и в этот раз мы вместе последовали в сторону поместья Эамона, как я полагала, быстрым шагом преодолевая пугающе пустынные улицы когда-то кипящей жизнью столицы.

И у ворот поместья, добротного каменного строения в три этажа, нас ждали.

В свете фонарей стоял, подперев плечом арку открытых ворот, одетый в полную броню Кусланд. Поза расслабленная, скучающая, но вот одна рука хоть и скрещена со второй на груди, но очень удобно находится около ножен с коротким клинком. Рядом с Командором переминался с ноги на ногу Алистер… в золотых доспехах короля Кайлана. Ага, во дворце уже были, стало быть. Возможно, и Анора уже где-то в поместье. Перед фонтаном в центре двора, из которого шло три входа в здание, сверкала глазами из темноты мрачная Лелиана. Из парадных дверей любопытно выглядывали одна над другой головы смуглого эльфа и рыжего гнома, а за фонтаном, я не сразу заметила, изображал из себя статую двухметровый каменный голем, светящийся венами и кристаллами лириума.

Вот это компания собралась меня встречать!

— Посмотрите, кого ветер принёс! Нагулялась, пугало? — Алистер хмыкнул и первый сделал шаг навстречу.

Гонец просёк атмосферу сразу. В этот же момент он, стукнув по кожаному нагруднику кулаком, припустил обратно к воротам, поэтому о непослушном малефикаре теперь можно было говорить свободно.

— Заходи, ночи сейчас холодные.

Глянув на кивнувшего Кусланда, приняла приглашение, и дальнейший разговор прошёл во дворе. Мягкое освещение огня в расставленных по краям тропинок жаровнях позволяло и погреться, и увидеть лица собеседников, а отсутствие поблизости помещений обеспечило конфиденциальность. Не считая любопытствующих эльфа и гнома, которые успели подобраться поближе, не особо скрываясь, а Стэн, оказывается, всё это время стоял внизу лестницы и, сурово и с неодобрением пялившись на вернувшегося малефикара, выдыхал через нос густые облака пара. Горячий мужчина, ничего не скажешь.

— Итак, — протянул Кусланд, расположившись перед сохранявшей могильное молчание Лелианой. — Почему мы через неделю узнаём от Эамона, что какой-то знакомый Дункана повёлся на ложь малефикара, как и сам эрл, и потащил вас в глушь в полумистическую крепость Серых Стражей?

— Драйден и Алистер не рассказали, что случилось?

— Хочу сверить версии.

Алистер нервно поджал губы, на что я, сдержав смешок, резко выдохнула через нос.

— Я не соврала, ни разу, — пожав плечами, села на каменное ограждение около ближайшей жаровни, собрав плащ, чтобы не застудить себе ничего.

— Сними капюшон.

Просьбе я удивилась, но ткань с головы стянула, тут же ощутив холод на щеках и ушах, а затем и табун мурашек от стриженного затылка до самого копчика. На стёклах очков заплясали блики от близкого огня, что частенько доставляло мне проблем, потому что линзы были самые обычные, но это значит, что лицо моё видно хорошо. Кусланд вдруг поставил одну ногу на изгородь рядом с местом, где я сидела. Наклонился. Опёрся локтем на колено и вгляделся в меня ещё раз.

Захотелось ударить его под колено просто из вредности, но я пересилила себя.

— А теперь повтори.

— Я не соврала ни эрлу Эамону, ни Леви Драйдену.

Кусланд тяжело и раздражённо выдохнул и потёр глаза.

— Это правда? — слушающий нас Алистер подошёл к нам ближе.

— Да. Что именно ты сказала эрлу и Драйдену?

— Драйдену — что я рекрут в Серые Стражи, — Айдан приложил ладонь к лицу и кивнул. Как и я, понял, что простые люди рекрута от Стража не отличают, поэтому поверить могут чему угодно. — Эрлу — что другу Дункана нужно сопровождение солдат, и я, как рекрут, спросила, возможно ли это. Он ответил согласием.

— Алистер, — Тейрин вздрогнул от голоса Лелианы за спиной и, обернувшись, нервно почесал затылок, — что именно ты сказал банну Тегану, когда оставлял малефикара в Редклиффе?

— Э, ну… Передал твои слова…

Кусланд враждебность ко мне умом понимал, но я не знала, рассказал ли ему Алистер, что Лелиана пыталась убить меня во время поиска праха. Судя по тому, что он свёл брови, наблюдая за мнущимся храмовником и заледеневшей при моём появлении разбойницы, я могла предположить, что всё-таки не знал. Он легко сложил два и два и посмотрел — нет, не на Алистера и Лелиану — на меня. Почему? Потому что я не солгала эрлу, не солгала самому Айдану, да и он мог до сих пор считать, что пока я со Стражами, то не боюсь оказаться усмирённой, а значит, что далеко не убегу. Ну, благодаря Желанию и исследованиям Авернуса мне и храмовник теперь не страшен. Ему об этом знать необязательно.

— По какой причине Лелиана оставила тебя? Ты что-то натворила?

Соловей с неприязнью слушала, как я готовилась сдать её, и я прямо встретила взгляд голубых глаз. Нет уж, её я не боюсь. Больше нет.

— Я устала от походов и тормозила группу.

Лелиана коротко вдохнула, на что я просто отвернулась от неё, вновь встречая взгляд Айдана. Чтобы не видеть её миленькое личико, на котором не появится ни доли сомнений, когда Соловей режет глотки неверным. Личико, которое выражало степень крайнего удивления, что я не наябедничала про её попытку убить меня. Не из добрых побуждений, разумеется, просто в Лелиане-Героине не должны сомневаться, а иначе никаких шансов на становление Верховной Жрицей у неё не будет. Нет, я до сих пор её не простила, и будь на её месте кто-нибудь другой, чья судьба на историю Тедаса не влияла, давно бы пустила ей кровь. А руки-то чешутся…

— Почему ты ушла с Драйденом и почему не вернулась с ним? И почему всё-таки вернулась?

— В крепости находился старый маг Крови, последний живой Серый Страж Пика Солдата, я решила обучиться у него. Но я обещала Алистеру встретиться в Денериме, поэтому вывела солдат и Драйдена, а сама осталась на время.

Кусланд кивнул и вопросов больше не задавал, встав ровно, будто не он только что нависал надо мной, заведя вторую руку за спину, к мечу. Наверняка Драйден доложил Командору о судьбе Пика Солдата, как и о том, что этот старый маг Крови являлся виновником падения Стражей от призванных им демонов, но ничего не сказал. Осмотрел совершенно спокойную меня, не похожую на безумного призывателя демонов, какого наверняка расписал про Авернуса Леви, но дождался только шмыг замёрзшим носом. Допрос закончился его усмешкой и мощным хлопком латной перчатки по моему бедному плечу.

— С возвращением, Лина. В грядущем сражении важен каждый боец.

Висок почти физически жгло от внимания Лелианы. Обратив к ней один лишь взгляд исподлобья, спокойно встретила её застывшее выражение выслеживающей своей цели убийцы и уже с любопытством посмотрела на подслушивающих нас гнома и эльфа, а затем и на голема, который успел повернуть ко мне голову. Жуткое зрелище, если не знать, что «статуя» живая и даже имеет имя и прошлое.

— Я же обещала помочь, чем смогу, — пожав плечами, поднялась с ограды.

Задница подмёрзла, но около жаровни было очень тепло, и я просидела бы здесь всё утро, если бы зверски не хотела есть.

— А познакомиться с отрядом не хочешь?

Косо глянув на Огрена, на неподвижно стоящую Шейлу, обернулась на Зеврана. Так себе знакомства, если учесть, что мне в принципе не хотелось разговаривать после допроса.

— Им надо — пускай знакомятся.

— Злая ты, — вздохнул Алистер и первым пошёл к центральному входу в здание только для того, чтобы указать на эльфа и гнома. — Не пробуй, Айдан, она вредная, ядовитая и эгоистичная. Твоя «сила дружбы» на неё не работает. В общем, это Лина, малефикар, — Тейрин встал около хмурого Стэна, который тут же отодвинулся от него, но Алистер проигнорировал данный манёвр, — Лина, это Шейла, голем, который с тебя взгляд не сводит. Типа гномка, которая стала големом, но это долгая история.

— Оно сильное? — проскрипела совершенно не женским басом Шейла, неожиданно для всех заговорив и сделав ко мне грохочущий шаг.

— Могу разрушить целое здание, если постараюсь, — я ответила совершенно механически, вслушиваясь в ощущения.

Голем ощущался как… Никак. Просто активный лириум, вроде как слепок разума и проводящий магию камень из глубин земли и, я подозревала, из частей Титана. Создания они хтонические, поэтому фонящую породу, на которой и рос лириум, найти легко, лишь копнуть поглубже надо.

— Хорошо.

— Э-э, — Алистер не ожидал, что «мешок плоти и крови», кроме Стэна, понравится конструкту, но очень быстро взял себя в руки, — гном это Огрен. И прекрати смотреть на её… нижнюю часть тела! — его возмущение берсерка ни капли не смутило.

Огрен продолжал смотреть на мою задницу и изредка — на грудь. Да, я ниже Морриган и толстовата для тоненькой магички, а гномы любили женщин в теле… В общем, надо запирать дверь в комнату каменной стеной.

— Отвали, святоша, я любуюсь на наконец-то нормальную бабу!

— Я заставлю твоё мужское достоинство отсохнуть, если подойдёшь ко мне ближе, чем на два метра, — с тяжёлым вздохом сморщила я нос. — Это первое и последнее предупреждение.

— Вот ведь ведьма, — Огрен мгновенно потерял интерес, что было к лучшему. — Ты видел?

Мужичок он может и хороший, но со средневековым типом, пьющим сомнительного состава алкоголь чаще, чем ел обычную пищу, я заведомо не смогу поладить. Брезгую. Нет, не стыдно.

— Видел, амиго, как тебя отшили, да ещё и столь прямо, — смуглый эльф с потрясающими светлыми волосами белозубо улыбнулся вспыхнувшему гневом гному и отвесил мне шуточный поклон. — Не самый изящный подход, но, признаюсь, эффективный, как кинжал в сердце. Моё имя Зевран, — ассасин подмигнул. — Приятно познакомиться, сеньорита.

— Антиванский Ворон? Потрясающий навык вербовки, — обратилась я к Айдану, намеренно проигнорировав изумление Аранная.

— Как ты узнала, что он Ворон? — Айдан прищурился.

— У него точно такая же кожаная броня, как у убийц, которые напали на нас, — Зевран присвистнул, но я только глаза закатила. Серьёзно? — Не держи меня за идиотку, Айдан. Я трусиха, но мозг у меня вообще-то есть.

— Авернус тебя и языку обучил, я гляжу.

— Язык у меня всегда подвешен был, просто узнала побольше слов. — А затем тихо поинтересовалась, игнорируя разговорившихся мужчин у входа: — Что ты будешь с ним делать, кстати?

— Смотря, что ты о нём скажешь. Драйден утверждает, что он виновен в нападении демонов на уцелевших Серых Стражей.

— Это так. Но он улучшил ритуал Посвящения… Да, я о нём узнала, не сверли меня взглядом, а дослушай. И позволил почти избавиться от воздействия скверны на организмы Стражей с помощью магии Крови. Это безопасно, ручаюсь как малефикар.

Кусланд озадачился судьбой Авернуса и Пика Солдата со всеми оставшимися Серыми Стражами Ферелдена вроде Риордана, нагруженный информацией, а я наконец смогла выдохнуть.

Всё. Скоро орда доберётся до Денерима, а значит, придётся немного поколдовать. И про «немного» я имела в виду буквально — кровь-то у меня не бесконечная. Никто ведь не знает, что другие способы создания заклинаний мне недоступны.

Придётся… пить лириум. Или немного поиграть со скверной.

Со свинцового неба, алого не от зари, а от пожаров, тянущихся до самого горизонта огромной столицы, сыпался чёрный, напитанный гарью снег. Столбы дыма, будто смерчи, возвышались над домами, возникая с пугающей частотой, и среди всего этого хаоса, хлопая огромными крыльями и рыча так, что закладывало уши и дрожала грудная клетка, летал воплощением смерти Архидемон. Осквернённая драконица Уртемиэль, якорь Джуна.

Если Серые Стражи её убьют, то Завеса ослабнет со смертью ещё одного эвануриса. Вот почему Фен’Харел так бесился и ненавидел Стражей — мало того, что умирали древние эльфы, его братья и сёстры, в заточении тюрьмы Волка, так ещё и Завеса без источников энергии слабела всё больше.

Но в этот раз у нас была Морриган.

Уж не знаю, что ей там осколок Митал нашептал, но ведьма умудрилась затащить Айдана в свои паучьи когти практически сразу, просто не афишируя на людях их отношения, и провела ритуал во время зачатия, предположительно, Кирана. Вчерашней ночью я проснулась от жуткого ощущения магии Крови совсем рядом, как-то сходу поняв, что произошло, и потом ещё долго лежала и с нервным смехом слушала, что они там творили и сколько раз. Судя по стонам, им обоим понравилось. Кхм. В общем. Айдан у нас Герой во всех аспектах: и Затриана раскаяться вынудил, и Белена на трон усадил, и убийцу с малефикаром в отряд завербовал, нелюдимую отшельницу соблазнил, Логейна в честном бою казнил и точно умудрится выжить, когда убьёт Архидемона.

Трудно во всё это поверить, когда смотришь на горящие крыши Денерима.

Улучшенный слух уловил свист — это стрела летела в мою сторону откуда-то, где на крыше форта Драккон разгорелась битва. Громада Архидемона продавливала каменный потолок, топча снующих воинов из отряда Кусланда: Стэн, Огрен и Алистер рубили по лапам, пока Айдан взял на себя изрыгающую огонь морду дракона. Засев в бойницах обзорной башни, на пару этажей выше меня, работали из луков Лелиана и Зевран, целясь Уртемиэль в глаза.

Винн, Ирвинг и маги стояли за заслоном гномов и храмовников перед нами, не пуская к Героям армию тварей, а эльфы подстраховывали со стен, сокращая поток уже хлынувших к нам порождений. Все союзники на полную участвовали в последней битве.

Проигнорировав стукнувшийся об барьер снаряд, я продолжила держать вход в вышку, отсеивая последних прорвавшихся через защитников монстров. Работа для трусихи простая — не пускать порождений тьмы к разбойникам.

Но не пять часов подряд!

Ноги гудели, а пальцы сводило от мороза. Перчатками я как-то не разжилась, а тратить ресурс на обогрев не стоило, как и на самолечение, и я терпела, сжав зубы и охраняя самых уязвимых на данный момент компаньонов. В ближнем бою с порождениями не сойдёшься: хватанёшь хоть калю скверны и можно хоронить. Вот и приходилось бдеть, ловя по десятку тварей, что напролом пёрли по центральной лестнице форта прямо к нам, на крышу.

А кровь у меня не бесконечная!

Тут меня словно током ударило. Глаза нашли сражающихся мужчин, а после я оглядела количество порождений, напирающих беспрерывным потоком.

Точно, не моя кровь. Да почему все идеи приходят опосля?..

— Алистер, ты нужен здесь! — крикнула я через какофонию сражения и рёв тварей что есть мощи моего бедного охрипшего на холоде голоса.

Услышав меня, храмовник обернулся… и получил огромной лапой прямо по рёбрам, не очень удачно для него, но удачно для меня, влетев спиной в камень вышки. К бедолаге я тут же подбежала, оградив путь в башню каменной стеной, которая задержит порождений ненадолго, подлатала Алистера, потратив несколько капель собственной крови на его лечение, а затем с благоговением собрала в большой пузырь вытекшую из его ран живительную влагу себе на ладонь. И как же хорошая была эта влага!

Каленхад — все его потомки имели примесь драконьей крови в организме, а у Алистера ещё и скверна! Ух, сейчас устрою… Авернус, чтоб тебе там за здравие икалось!

— Ты не против, если я пущу твою кровь на страшный и ужасный ритуал? — немного с одержимостью спросила я у Тейрина, потирающего зажившие рёбра с некоторой растерянностью.

Остатки сотрясения ещё давали о себе знать, но я не позволила гематоме разрастись и вовремя восстановила и кости, и ткани. Сейчас он очнётся в полной мере.

— Если этот ритуал нам на пользу, то делай, что хочешь. И не отвлекай нас больше! — Алистер мельком осмотрел меня, изучающую алую жидкость, что-то проворчал и вернулся к бою, когда убедился, что у него теперь ничего не болит.

Спросила я из вежливости, на самом деле.

Потому что не пустить в ход драгоценные миллилитры полумистической субстанции было бы с моей стороны величайшей глупостью! Каменная стена ещё простоит, если сюда не вломится огр, поэтому за башню и стрелков я не переживала. Сама ползком перебралась за кусок вздыбленного почти вертикально куска перекрытия крыши, чтобы Архидемон меня не увидел и не понял, что я делаю, и с каким-то детским восторгом приступила к шалости.

Дальнейшие события шли на секунды.

Первым делом достала из рюкзака блокнот с записями Авернуса и, несколько раз нервно промахнувшись, пролистала до его экспериментов с кровью Стражей и скверной порождений. Затем начертила кровью Алистера нужные руны на камне пола, ругаясь на родном языке, когда от волнения приходилось кровь вновь собирать и переделывать, а после столь же спешно сплела заклинание по образцу, используя уже мою кровь как усилитель, и Алистера — как основу.

Что должно выйти?

Я сама не знала, но надеялась, что это поможет нам хоть немного. Могла лишь сказать, что, следуя логике: если кровь Архидемона это кровь дракона и скверна, а Архидемон мог командовать порождениями тьмы, то усиленная моей активной кровью драконья со скверной, взятая у Алистера, могла посоревноваться в мощи с Уртемиэль… Короче говоря, если бы меня инициировали в Серые Стражи именно способом Авернуса, то порождениями тьмы управлял бы далеко не Архидемон.

Но я свой организм хотела сохранить нетронутым, поэтому пользуемся кровью Алистера и не вздыхаем грустненько о манящей, но запретной возможности. Желания качаться до уровня местных жрецов древних богов у меня нет, мне бы только тот минимум, что поможет себя защитить, и лучше перебдеть, чем потом ползать на коленях перед Гилан’найн, но это я забегаю вперёд.

С глубоким вдохом, едва не закашлявшись от дыма и мерзкого запаха порождений, я развела руки ладонями вверх и начала ритуал. И сама едва не испугалась того, что сотворила. Бдящие в первой линии обороны храмовники заозирались. Воздух задрожал, и алая волна тумана усиленной крови разрослась куполом от моих ног, от рисунка на полу, и за пределы крыши форта куда-то в темноту пятен пожара.

Вот теперь набранный воздух пригодился, потому что резко стало тяжело дышать. Ноги будто приросли к ритуальному кругу, а глаза сами собой нашли Архидемона. Уртемиэль не отвлекалась от Айдана, поливая его огнём из пасти и словно не почувствовав изменений вокруг. И это хорошо. Потому сейчас мне без литра крови станет очень плохо, а защитить меня будет некому.

— Порождения тьмы… — почти процедила я, чувствуя, что не справляюсь с направленной на меня и от меня магией, но эхо моего голоса неожиданно громко разнеслось… нет, не по полю боя, а где-то в голове и дальше, — убивайте… друг… друга…

После этого ритуал иссяк, кровь исчерпала себя, растворившись остатками воздействия магии, а я, словив банальный обморок, рухнула на колени, чуть не потеряв повисшие на шнурке очки. С носа закапало горячим и липким прямо на руки, которые я успела подставить, чтобы не клюнуть носом в пол, и которые закономерно рассадила, но как бы меня сейчас не шатало и сколько бы вертолётов я не ловила, всё равно слышала чей-то возглас «Какого демона они творят?!». Как музыка для ушей…

Сопротивляться гравитации я не стала. Завалилась на бок, а затем и на спину, да так и осталась лежать и слушать победные крики и последний рёв Архидемона, глядя в тёмное предрассветное небо. К поясу я потянулась уже гораздо активнее, чтобы выпить восстанавливающее зелье, потому что не хотелось, чтобы меня тут трогали и поднимали, если, конечно, такой смельчак найдётся — подойти к малефикару-то после ритуала. Заодно выудила кулёк из рюкзака, заела горькость, почти не жуя, жирным куском сала с солёным жареным хлебом и кусочком медовых сот, потому как заранее подозревала, насколько плохо мне будет и сколько ресурсов организм отожрёт за ускоренное кроветворение.

А будь я нормальным магом, просто выпила бы лириума и пошла дальше колдовать.

Но даже он мне сегодня не пригодился, и слава местному чему-нибудь.

Всё это время валяясь на полу и потихоньку приходя в себя, я уже представляла, как отскребусь в бадье, завалюсь спать до вечера и двину по темноте на запад, наконец-то покинув это проклятое место… Тут ко мне, громко топая и скрипя забитыми сочленениями брони, подошёл покрытый с ног до головы скверной Айдан, а взмыленная, растрёпанная Морриган, пристроившись рядышком, подозрительно изучала остатки ритуала.

— Порождения тьмы во всём форте Драккон порубили друг друга на куски. Мне стоит спрашивать, как ты это сделала? — протянул устало Кусланд, а затем и вовсе воткнул меч между плит и опёрся на него, смаргивая со светлых ресниц текущий со лба пот.

— Спроси у Авернуса, — пожав плечами, попыталась сесть, — я… оу, нет, лучше ещё полежу, — голову вновь повело, и я с выдохом завалилась обратно, — я сама полностью не поняла, просто повторила ритуал по его записям. Не одна только Морриган умеет творить странные вещи ради победы, знаешь?

И глазками на неё хлоп-хлоп. Ведьма только ухмыльнулась, как бы невзначай придерживая за талию отца её будущего ребёнка, чтобы тот не свалился с ног.

— Ничего ты не сделала в целом и в общем, но крайне полезной оказалась, — Морриган протянула мне вторую руку, но я помотала головой и демонстративно сложила лапки на животе. Это девушку рассмешило, а затем она вдруг улыбнулась, но как-то совсем уж кровожадно. — И где же Ульдред нашёл настолько способного малефикара?

— А кто сказал, что я была с Ульдредом?

Кусланд поднял брови, открыл было рот, но только звонко хлопнул себя по лицу стальной перчаткой и зашагал прочь от невинно болтающей стопами меня, пока Морриган медленно осознавала, что таки да — я сама лично не говорила, откуда я. Герои сами себе всё додумали и, не услышав от меня противоположного или хотя бы подтверждения, сами приписали меня к магам-бунтовщикам.

Но тайну нахождения малефикара в захваченной Цитадели Кинлох раскрывать так никто и не стал. На меня буквально махнули рукой и оставили в покое, ведь я обещала помощь в бою, а до тех пор меня просто требовалось охранять от храмовников. За мной не гнались Антиванские Вороны, я не просила убить свою мать, за мной не крылась тайна прошлого, и я не была одержима. Я просто никому неинтересна, раз присоединилась из корыстной выгоды.

Малефикар останется малефикаром, откуда бы он ни прибыл. Вот, что важно.

Весь день после битвы в городе слышался то плач, то победные крики. Лишь через несколько часов нервы у всех улеглись, и в столице принялись расчищать улицы от завалов и трупов. Часть армии ушла догонять порождений, что в панике и беспорядке бросились прочь от Денерима, а часть осталась добровольцами стаскивать тела тварей на костры. «Ликвидаторы» имели все шансы случайно заразиться даже от капли скверны попавшей в рот, глаза или в мелкую ранку, поэтому они заранее попрощались с близкими и принялись за работу.

Маги помогали реставрировать дома, составляя из камня стены и колонны, что хотя бы на время послужат хорошим укрытием от зимних холодов, а храмовники следили за состоянием Завесы, ведь от тысяч смертей в городе и от массового колдовства разрывы открыться могли где угодно. Особенно храмовники постарались на крыше форта Драккон, исправляя прочность Завесы в месте моего ритуала. Упс.

Я, в свою очередь, втихую собрав несколько пробирок с кровью Архидемона и наложив на них чары стазиса — потому что вещь! — отправилась отдыхать, избегая Айдана. Раздраконенный Кусланд тоже хотел жрать и спать, но ему пришлось как в жопу ужаленному ходить по пятам за Алистером, который, в свою очередь, крайне не одобрял свою задницу на троне Ферелдена и рвался сбежать в Пик Солдата и остаться со Стражами. Анору, судя по слухам, сослали, чтобы не мешалась, а Айдан — Кусланд, на минуточку, — мог бы занять трон, но тогда он устроит семейству Хоу такую резню с геноцидом бастардов, что лучше бы Алистер его остановил.

В общем, происходили выборы в местную власть, а я политику крайне не любила.

Проверила только, пробежавшись по войскам, не заразился ли скверной кто важный, но ни Теган, ни Эамон, ни компаньоны лишнего не хлебнули, история никуда не свернула, а это означало, что теперь я могла найти себе уголок, там поспать и позже под общую суматоху в городе свободно уйти, куда мне надо. На этот раз вполне легально, потому что наш уговор с Айданом с обеих сторон исполнился. Никто не будет меня искать и обвинять в том, что я кого-то где-то кинула.

И я могу пускать храмовников на опыты!

Шутка. Или нет.

Теперь воины Церкви не доставят мне проблем и это главное. А ещё у меня два источника дохода: договор с Драйденом (который смело спрятался в поместье Эамона ещё два назад и до сих пор за порог не выходил, но обещал списаться со мной после победы, хотя крайне обижен, что Авернуса убить не вышло) и большой заказ на портрет от Тегана. Это залог того, что в Ферелден я вернусь через год минимум, потому что если не магия решает всё, то деньги точно. На одной охоте я долго не протяну, потому что душа требовала сладкого, выпечки и овощей, а их можно приобрести только в поселениях.

Короче говоря, вечером меня ждало новое приключение, будь оно неладно.

Пока город занимался восстановлением, я делала ровно то же самое, выспавшись в комнате поместья эрла Эамона до опухшего лица, и потом ещё час приводила себя в порядок. Всё это время меня не покидало чувство, что слишком легко меня отпустили, и никто не стремился поговорить или хотя бы пригрозить, чтобы кровавые ритуалы больше не устраивала. Возможно, что Героям Ферелдена сейчас было не до трусливого малефикара.

Возможно, я чего-то не знала.

Как и планировалось, уходить пришлось поздно вечером. Завалы от пожаров и вражеских магических снарядов до сих пор разбирали, на улицах толкалось полно солдат и людей, где-то расположили полевые лазареты и кухни, однако затеряться в толпе, прикрывшись плащом, удалось без проблем. Из города вела затоптанная солдатами и порождениями снежная тропа на юг, залитая кровью и скверной, где-то валялись тела как людей, так и тварей, но мне в любом случае нужно направиться на север. Оставляя свежие следы на блестящем в свете двух Лун снегу, я слушала шорох мягких снежинок под ногами, никуда не торопясь и просто наслаждаясь тишиной после грохота сражений этим утром.

Слабо верилось, что буквально несколько часов назад убили Архидемона. Будто во сне, я выдыхала пар, убеждаясь, что всё ещё жива и душу, и это я была с Героями на крыше форта Драккон, я видела ужасных, мерзких, практически мёртвых порождений тьмы так близко, как никогда бы не смогла. Тело пробрала дрожь — приступ брезгливости застал меня волной ледяных мурашек от воспоминаний о чёрных черепах с глазами и зубами без плоти.

И сделал это ещё раз, когда через три часа пути посреди равнины с выветренными камнями под сугробами я поняла, что за мной кто-то идёт.

Стало страшно. Спину прошиб пот, а дыхание сбилось. Кто-то покусился на одинокого путника? А если это разбойник? Против них я всё ещё плохо справлялась, ведь нужно было сначала поймать противника, слепо взаимодействуя на пространство вокруг! Спрятанные в карманы руки мгновенно оказались высвобожденными, и в ладонях ярко вспыхнули огненные сферы, сотканные из капелек крови, готовые вот-вот сжечь недруга.

Свет от снарядов выхватил кожаную броню с полосками «юбки». И рыжие волосы под капюшоном накидки.

— Лелиана? — вслух удивилась я, оставив только один огонёк для света. Разбойница кивнула и подошла ближе, пряча руки под тканью. Она ступила в пятно света и поджала губы, взглянув на меня. — Кусланд что-то просил передать или тебе в ту же сторону?

— Хотела проверить, ты ли это, — её глаз я не видела, поэтому решила обострить зрение. — В армии ищут дезертиров, кто-то испугался Мора и сбежал с армейским снаряжением. Мы прочёсываем окрестности.

Голубые глаза смотрели прямо на меня, словно искали что-то. Сначала зацепились за сапоги — их я честно купила перед выходом по неимоверно задранной цене. Потом взгляд разбойницы опустился на мою руку, огонь в которой несколько раз темнел до кроваво-алого, когда подпитка заклинания обновлялась.

Затем Лелиана подняла на меня глаза и тут же опустила.

— Мне жаль.

— Ты уже пыталась извиниться за то, что хотела меня убить. Я понимаю, что моя магия, м-м, аморальна, — пожав плечами, вместо огня, подсветила пространство светлячком, поскольку он потреблял меньше крови, которая у меня не бесконечная, как и зелья восстановления.

— Так не пользуйся ей! — вдруг вспылила Лелиана, подавшись вперёд. — Неужели тебе самой не противно? Ты использовала кровь Алистера и скверну! Не знаешь истории Чёрного города? Хочешь, чтобы и тебя Создатель покарал за попытку ступить ближе к божественному?

Тяжело вздохнув, потёрла глаза, сбив очки.

— В отличие от жрецов древних богов, у меня нет никакого желания попасть в Тень или чего-то такого. Я пользуюсь магией Крови, потому что хочу, — и потому, что не связана с Тенью, но ей это знать не надо. — И я использовала её только на благо.

— Использование крови уже само по себе отвратительно, на благо или нет!

— Это только твоё мнение. Кусланд дал мне разрешение колдовать.

Мрачно глянув на разозлившуюся разбойницу, покачала головой. Я уже пыталась объяснить ей, что не убийца. Пыталась сказать и сейчас, что у меня нет злых намерений. Но ей просто не нравится нарушение заповедей о неприкосновенности человеческих составляющих. Тут я бессильна.

Я развернулась и развеяла светляк, оставив только улучшенное зрение, потому что равнина впереди звалась таковой весьма коварно. На пути присутствовали камни и ямы, сейчас скрытые под снегом и льдом, а я не хотела навернуться и разбить нос о ближайшее препятствие.

— Ступай обратно, Лелиана. Людям нужна помощь, а вы, Герои, в этом хороши.

На несколько моих шагов воцарилась тишина.

— Я и сейчас помогаю людям.

Движение за спиной я не заметила. Слишком быстро для неопытного взгляда.

Мелькнула тень. Колени подогнулись, но меня придержали.

Ледяной холод, а затем нестерпимый жар коснулись шеи…

— Шея.

Горло заполнила горячая кровь, окропив белоснежную тропу алыми лепестками.

— Лёгкие.

Грудь затопило болью, немой крик застрял в разодранной трахее.

— Почка.

В боку с вонзившимся клинком замерла вспышка агонии.

— Сердце.

Вместе с последним шёпотом звуки вокруг исчезли.

— Ты не захотела раскаяться, и кара Создателя наконец настигла тебя. Ты не заслужила покоя.

Рухнув в снег спиной, в полной темноте и тишине, я не ощущала ни холода, ни боли, лишь… Разочарование. В людях этого мира. В глупых предрассудках о «злой магии». О вере в Создателя. Я даю шанс спасителям этой реальности, не очерняю их только потому, что выбиваюсь из «их правильности», и терплю с пониманием каждое оскорбление, ведь знаю «Век Дракона» как никто другой здесь. Они Герои. Их нельзя трогать. Это не мой мир и не мне решать, что с ним делать.

Но как же… обидно.

Шагов Лелианы я больше не слышала.

— Алый… на белом снегу… — с бульканьем вырвалось невнятно и понятно только для меня, — оттенки… контраст… надо… нарисо…

Стук сердца в ушах затих.

Вскрик вырвался из горла. Едва не закашлявшись и продолжая часто дышать, я распахнула глаза, не понимая, что происходит. Полнейшая темнота дезориентировала. Пугала. Это Ад? Пустота? Бездна? Небытие?

Но потом пришли ощущения. Замёрзшие пальцы, покалывающие от мороза. Сухость в горле. Неимоверным усилием я взяла под контроль кровь в сосудах глаз и изменила зрение на ночное.

И выдохнула пар, разом обмякнув всем телом.

Надо мной раскинулось тёмное вечернее небо, с которого неспеша сыпались редкие снежинки. Касаясь моего лица, они таяли, стекая по коже и холодя зарумяненные щёки и нос, скапливались на ткани плаща и лежали нетронутыми чудесными узорами на стёклах очков, что позволяло мне изучать их размытые из-за фокуса изменённого зрачка силуэты.

Выветренные снежные равнины оставались безмолвными, и только две Луны в окружении местных созвездий, спрятавшись за редкими облаками, взирали на меня с орбиты.

Я вспомнила.

Истерический смех поднялся не из груди, а от спазма в горле, опустился в лёгкие и с хриплым воем вырвался наружу. Лелиана снова попробовала меня убить! И снова у неё ничего не вышло!

Я опять выжила!

Сука. Вот ведь сука! Четыре удара ядовитым клинком! Глубоко, сильно, профессионально, действовала наверняка,⁽¹⁾ чтобы органы превратились в лоскуты и расплавились токсином. Весь яд, правда, разводами чего-то фиолетово-зелёного остался на снегу, когда кровь возвращалась, откуда и вытекла, потому что вывести постороннее вещество для меня это плюнуть и растереть… Но это, чёрт возьми, больно!

Как я выжила?

Так же, как и в первые минуты пребывания в это мире, я полагаю. Кажется, моя кровь настолько активна, что работает — вот это каламбур — пассивная регенерация, и живительная влага в любом случае вернётся в организм, потратив часть себя на исцеление. Судя по тому, как меня занесло снегом, прошло что-то около двадцати минут.

Рано Лелиана ушла. Я бы на её месте ещё тело сожгла бы, чтобы и труп не восстал.

Да, сука, как же я зла! Ведь позволила к себе подойти, повернулась спиной к змее!

Никогда больше не доверюсь ни одному церковнику, будь он хоть трижды святым, Героем и спасителем мира. Ненависть к магии Крови прививается вместе с молитвами и Песней Света, и никакие аргументы не способны переплюнуть вложенные в чужую голову легенды о Чёрном городе, осквернёном магистрами-малефикарами.

Кусланд поступил разумно, когда для начала запер меня в тюрьме, а после разговора выпустил, воспользовавшись любой помощью против Пятого Мора. Алистер, понаблюдав, не увидел во мне угрозу и безумие, кои обычно присваивают малефикарам. Морриган знала намного больше, чем любой маг Круга, и сама недавно провела ритуал. Даже Зевран при единственной с ним встрече не изображал дружелюбие, а вежливо и с интересом изучил малефикара перед собой, прекрасно осознавая потенциал подобного убийцы среди Антиванских Воронов.

Я бы могла изменить разум Лелианы себе на пользу, но увы, рядом находился Алистер и он-то от своей подруги почуял бы плохую магию. Окружение Соловей в принципе всегда подразумевало присутствие храмовников неподалёку от неё, какую бы часть игры я не вспомнила, поэтому кто-то да сможет снять с неё заклинание. Местная магия Крови не имела аналогов ментальных навыков, кроме грубого контроля. Ни тебе «закладок», ни ложных воспоминаний. Только возможность стереть память или заставить человека сделать то, что он не хочет, вроде ситуации с Дорианом и его предпочтениями в мужчинах, когда Павусу-старшему это не понравилось, так как рушило планы на женитьбу сына.

Зато древняя магия Крови позволила Фен’Харелу подправить память очередного Героя и внушить ему, что недавно погибший друг всё ещё жив и даже находится рядом с ним.

Магия всегда фонит, тонкие воздействия при Завесе недоступны, уж точно не мне, поэтому от Лелианы всё-таки придётся избавиться, когда она больше не будет нужна истории.

Убью суку. Терпение у меня не бесконечное.

— Клянусь на своей собственной крови, — подняв руку, обратила раскрытую ладонь к набегающим тяжёлым облакам, — когда роль Лелианы в этом мире больше не будет ни на что влиять, — кулак сжался, — я убью её.

Клятва прозвучала тихо, чётко, на моём родном языке. И без спецэффектов. Не грянул гром, не посмеялся призрак, никакого света и барабанов. Просто обещание самой себе разобраться с той, к кому у меня определённо появились личные счёты.

С размаху сев на пятую точку, скинула плащ и, бросив его в сторону, сожгла брошенным вдогонку фаерболом. Мало того, что плащ теперь дырявый и греть особо не будет, так ещё и на краях ткани в месте ударов остались следы от яда. Послужил он мне не самые благополучные полгода. Да упокойся с миром, ты был мне как брат. Наблюдая за тем, как хорошо горят плотные складки, потёрла ладони и подтянула ноги, а затем, протерев очки об подол рубашки, полезла в рюкзак. Ничего, не замёрзну, наученная. Главное — опять поесть жирное и сладкое, выпить зелье и бегом-бегом до ближайшего поселения.

Как говорится: «Месть нужно хорошо обдумать, а для этого нужно, чтобы голова остыла, чтобы улеглись эмоции. Месть на горячую голову бывает не действенна, акт мести может не столько задеть врага, сколько навредить тебе самому». Убить Лелиану я успею. Пускай делает свои дела, наращивает себе славу, ведь чем выше заберётся, тем больнее ей будет падать. Сейчас моя цель — заработать, приодеться, найти себе временное пристанище и… пожалуй, немного сгладить обстановку в одном портовом городе, где имеется тенденция взрывать Церкви. Есть там один весьма интересный красный идол. Который не идол вовсе. А мощнейший артефакт одного древнего эльфа, из-за последствий решения которого не только была создана Завеса, но и появилась религия Создателя и Андрасте, а так же боязнь скверны и магии Крови.

И вот, я здесь.

Резко поднявшись на ноги, сбросила с плеч и локтей бронепластины и пострадавшую рубашку, вырвала деревянные пуговицы, сохранив их на будущее, а после надела толстовку и пристегнула ремни с пластинами обратно на места. Рубашка точно так же отправилась к догорающему плащу агрессивным броском об землю.

Я много думала о том, к кому обратиться и что сделать, чтобы я могла вернуться в свой мир. Зная об элувианах, о мощи древней магии и о том, что сотни жертв позволяли магистрам возводить города, я уже предполагала, что лишь обладатели подобных способностей могли вернуть меня домой. Этот мир всячески намекал, что мне здесь не место. Малефикара пытались убить, малефикара ненавидели, малефикара заведомо судили по самым плохим поступкам других малефикаров.

Угх, средневековье.

Но теперь я точно знала, что мне нужно сделать, но это крайне небезопасно. А ещё глупо. Что ж, воспользоваться ещё парочкой Героев для меня уже не станет страшным, ведь я могла защитить себя, поэтому приспосабливаемся и выживаем, обеспечивая себе гарант безопасности.

Потому что моя идея отдавала безумием на грани идиотизма.

Через месяц скитаний с периодическим выплёскиванием гнева на расшалившихся на дорогах разбойниках, я дошла до Срединных Земель. Преодолевая заснеженные холмы и степи, с некоторой брезгливостью наблюдала за сёлами и деревнями, которые здесь, на севере, оказались полны беженцев с юга: много больных скверной, что передавалась через малейший чих, голодающие и обезумевшие от потери полей и домов — все эти люди, все тысячи человек на моём пути вскоре погибнут. Один только затопленный Крествуд чего стоил. В Ферелдене на время восстановления страны мне точно делать нечего, слишком много негатива, которого во мне самой сейчас хватало с лихвой.

Я ушла дальше по побережью, оставив Пятый Мор за спиной, и, миновав Морозные горы, достигла Халамширала, где обычно зимовала Императрица Селина, собственно, в Зимнем Дворце. Это позволило разойтись с моими услугами художника на полную, потому как в городе находилось и много знати, которая следовала за правительницей по пятам, стремясь подлизаться и угодить. Но, для начала, конечно, мне стоило соответствовать этой самой знати и приобрести всё необходимое для моей деятельности.

Что-то я сильно сомневаюсь, что мне позволят подойти хотя бы на пару шагов, если я буду одета хуже, чем крестьянка. Новым плащом я разжилась, но вот с остальной одеждой в деревнях сейчас очень туго. Торговый язык, ферелденский, здесь должны знать, поэтому я не особо переживала, что меня не поймут, — на худой конец могла нарисовать, что мне нужно. Но выучить орлесианский язык хотелось просто из интереса.

Халамширал оказался поделён на две части, ведь бóльшую частью населения составляли эльфы, и в городе не имелось эльфинажа. Люди, формирующие небольшое сообщество, живут обособленно в Высоком Квартале, и в часть эльфов я направляться, соответственно, не стала, прекрасно ориентируясь по мазкам краски на заборах, что конкретно на эти улицы сворачивать не надо. Зато человеческая половина раскрыла истинное развитие здешней цивилизации. В свете солнца ровные стены чистых домов, покрашенные в пастельные оттенки жёлтого, красного, зелёного и голубого, очень контрастно выделялись на фоне заснеженной брусчатки. Это некстати напомнило о моей же крови на белоснежной равнине, от чего по загривку пробежала толпа мурашек, однако уже в следующее мгновение я забыла, о чём думала.

По пути из жилых районов я наткнулась на непримечательную лавку. Она была зажата между кондитерской и книжным, казалась старой и неухоженной, окно мутное, а вывеска на ссохшейся двери и вовсе отсутствовала. Так сразу и не скажешь, что это за заведение… если бы на витрине не находился запыленный мольберт и разложенные кисточки разных размеров.

В помещение я влетела со всей дури, едва удержав себя на пороге, потому что сапоги нацепляли снега и разносить его дальше в обитель творческих принадлежностей средневековья не хотелось. За прилавком, услышав скрип двери, вздрогнул дремлющий старик с моноклем на правом глазу. Одетый в пышный кружевной воротник, изумрудный жилет и будучи крайне растрёпанным, он напоминал библиотекаря, но никак не продавца канцтоваров.

Затараторив что-то на французском, то есть, на орлесианском, он через несколько слов заткнулся, когда заметил, что на него я едва ли смотрю.

Мой взгляд был прикован к стойке с коробочками с красками, бережливо стоящих в тени, подальше от витрины и света канделябра на невысоком потолке.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я, стукнув пятками и стряхнув снег на пороге. Только после этого я аккуратно, по стеночке прошла к заветным полкам и замерла, пряча подрагивающие руки за спину. — Вы понимаете торговый язык?

— Добрый день, леди, — старик спохватился и вышел из-за прилавка, оказавшись едва ли выше меня. Говор его характерно картавил, но произношение чужеродного языка практически не чувствовалось, особенно, когда он с возмущением задрал острый нос. — Разумеется, я знаю торговый язык, я же продавец! Кхм. Гляжу, вас заинтересовали краски, леди? Редкость сейчас увидеть творческих людей, надо признать. Последний раз новые лица ко мне заходили лет эдак пять назад…

Старика унесло куда-то в дебри рассказов о неудавшихся художниках Халамширала, однако сколько бы он ни болтал, всё равно успевал принести мне ровно то, что я между его словами успевала просить. Сумма, конечно, вышла — мама не горюй.

Рулоны с льняными полотнами бережно замотали в кожаные тубусы и упаковали мне в ещё одну сумку, специально для десятка других необходимых инструментов, как и пачку добротной, дорогущей, что моя почка, бумаги. Баул отправился поверх рюкзака и был накрыт плотной тканью, привязанной к нижней поклаже. Несколько десятков золотых улетели, будто и не было их никогда, но совсем уж гулять я не стала.

Во-первых, подрамник и мольберт мне девать некуда, поэтому о приобретении оных мне следовало позаботиться только перед самим заказом, когда человек уже точно будет уверен, что картине быть.

Во-вторых, я не представляла, где я должна остановиться, чтобы хранить все вещи, поэтому взяла совсем немного и на один раз. Как рассказал продавец, в каждом городе Орлея имеется художественная лавка, ведь творческих людей здесь любят и ценят, поэтому без инструментов я не останусь. Цены, правда, кусались как акулы, но я могла легко заработать на картинах в городах местного центра моды и искусств.

В-третьих, деньги нужны ещё и на одежду, ведь у меня с ней совсем всё плохо. Да что уж говорить — её вообще нет. Лелиана порезала мою единственную рубашку, а толстовка для местного населения являлась чужеродной и странной.

Поэтому, распрощавшись с дедулей как с родным и отказавшись от чая, — только кофе, уважаемый, я не изменяю своим вкусам — я, весело бряцая сумками и едва не напевая, направилась по улицам в поисках ателье, словно хоббит навстречу приключениям. Аристократы все, как на подбор, высокие и стройные, надо полагать, это особенность нации, поэтому пошив одежды на заказ влетит мне в три раза дороже, чем покупка красок и кистей, и надо бы всё рассчитать так, чтобы золотые остались на гостиницу и еду. Хотелось бы поспать сегодня в кровати, а не в кустах на обочине, потому что скребущиеся в каменный купол волки это, блин, страшно! Даже если я могла их отпугнуть, да.

Собственно, ближе к центру человеческой части города, за несколько километров от Зимнего Дворца, я нашла и гостиницу, и торговый квартал. День успел перевалить за свою половину, и солнце очень неудобно слепило в глаза, блестя на снегу в клумбах и на решётках с засохшими вьюнами, однако на улицах цивилизованного города, не похожего на постройки викингов, мне было гораздо уютнее. Даже не считая того, что на крышах периодически мелькали тени бардов, а по проулкам сновали эльфы.

Игра здесь шла в полном разгаре, как обычно, но мне было совершенно не до неё и не до слухов про Селину и Гаспара. Я человек прямой, кружева не плету. Один бард меня уже успел довести до белого каления, и с местными я играть тем более не буду.

Меня больше интересовало ателье с вывеской золотых ножниц, куда я и зашла.

На звук колокольчика над дверью повернулось несколько пар глаз — пятеро за масками и два, сразу опущенных в пол. Аристократы прервали разговор с первым работником, отвлёкшись от разглядывания какой-то блестящей ткани в его руках, и тут же зашептались. Улучшенный слух ничего, кроме брезгливых оскорблений не уловил, поэтому я проигнорировала данных особ и прошла сразу ко второму продавцу, стоящему за стойкой у входа.

— Добрый день, — невозмутимо обратилась я к сморщившему нос мужчине с зализанными чёрными волосами. — Скажите пожалуйста, сколько будет стоить пошив пяти наборов одежды с обувью и трёх наборов белья на мою комплекцию из тканей среднего качества?

— Добрый день, леди, — характерно картавя, работник осмотрел меня с ног до головы, забавно поджав тонкие губы при виде моих сапог и грязной накидки. — Побоюсь спросить вас о наличии средств…

— Если вы спросите подобную глупость, то я начну сомневаться в вашей компетентности.

Мужчина, как говорится, язык в жопу засунул, а подслушивающие нас покупатели как-то резко сменили свои оскорбления на оценивающие вопросы и предположения, зашептавшись вдвое активнее. Почему? Да потому, что крестьяне даже таких слов не знали, поэтому меня только что подняли где-то до уровня образования тех же продавцов.

А потом я попросила лист бумаги и быстренько начиркала все предметы одежды, которые мне были нужны, что повлекло за собой таки-ие последствия, что я даже не ожидала сначала.

Наше обсуждение заинтересовало даму в шикарном лимонном платье с кружевами по подолу и на широких рукавах. Она короткими шажочками простучала каблуками по плитке пола и заглянула мне через плечо, прикрыв лицо веером. А затем ахнула и отшатнулась, затараторив что-то своему спутнику. Теперь уже два человека наблюдали за тем, как под пером в моих руках возникали наброски одежды, а после и ещё трое людей подкрались, но как-то негласно сохраняли расстояние в метр.

«Творческих людей в Орлее уважали и ценили».

Завидев, как неизвестная путешественница в грязных одеждах рисует недрогнувшей рукой блузки и брюки, рюши, рукава и ремни с застёжками, аристократы сразу поддались интересу. А когда я отдала наброски работнику, глаза которого заблестели от восторга, то со всех сторон наперебой последовали предложения. О портретах и пейзажах.

Изголодались местные по свежим предметам искусства, что ли?

Короче говоря, спас ситуацию первый продавец. Старший товарищ профессионально сориентировался и увёл меня в примерочные — измерять мои округлости и плоскости. Не сам, конечно, потому как средневековые мужчины смущались даже от открытых женских щиколоток, а попросил эльфийку-слугу.

И какая красивая эта эльфиечка оказалась!

С большими чуть раскосыми малиновыми глазами, прямым, нечеловеческим носиком, хрупкая, тонкая, изящная и с меня ростом — то есть, относительно женщин-людей заметно низкая, но очень пропорциональная и стройная, с длинными ловкими пальцами. Пока она крутилась с мерной лентой вокруг меня, одетую только в бельё, нетипичное для средневековья, я глазела на светловолосую красавицу, стремясь запомнить каждую черту лица. Простенькое платье без изысков и истыканный иголками и мотками ниток передник не портили её ни капли. Я оказалась совершенно очарована этой расой, словив переизбыток эстетического наслаждения… Боюсь, когда я увижу живого эльфа-мужчину вот так, вблизи, то меня придётся от него насильно оттаскивать. А от кунари мужчины или женщины — вырубать и тащить подальше.

В общем, поход в ателье обернулся для меня двумя новыми заказами: морской пейзаж, который я могла без зазрения совести просто взять и скопировать с Айвазовского — да простит меня сей гений — и никто мне за плагиат не предъявит, а так же портрет той самой женщины в изумительном лимонном платье. Возмещу траты, так сказать.

К работе я приступила уже на следующий день. Мадам Селис, совсем юная и легко восхищающаяся самым простым вещам девушка, любезно позволила мне привести себя в порядок в её поместье, поэтому ещё с вечера я приобрела мольберт и подрамник нужного девушке размера, которые дедуля из художественной лавки разрешил взять в аренду за половину цены. А с утра я наконец смогла коснуться святого.

Красок.

Чудесная акварель на кисти рождала воздушные формы нежной девушки, предпочитавшей солнечные оттенки, и всё поместье сочетало в себе золото со всевозможными вариациями жёлтого и кремового. Закутанный в фиалковые шелка муж, такой же юный и немного тощий, сопровождал наши сеансы, сидя в углу богатого кабинета и читая книги, пока ёрзающая девчушка, освещённая ярким зимним солнцем из окна и рефлексами от огня в камине, болтала со мной, интересуясь, откуда я такая нескладная взялась. Муж первое дело её одёргивал, но с моей стороны не следовало реакции на легкомысленные замечания, поэтому он только вздыхал и качал головой.

На портрет я потратила пару дней, приноровившись к составу и густоте красок весьма успешно, и теперь в поместье супругов Селис в главном холле висела картина с изображением солнечной девушки формата А2 в обрамлении золотого шёлка и такой же золотой рамы.

В углу холста тёмно-алыми, будто кровью, чернилами стояла моя подпись.

1) 28 УДАРОВ НОЖОМ извините

Вернуться к тексту

За неделю пребывания в добротной гостинице я успела выспаться на мягком матрасе, наесться до отвала великолепным жареным мясом с приправами, овощами с заправкой и пирожными, тающими во рту, а заодно и отмылась как следует, прикупив душистого мыла. Теперь я пахла ванилью и ходила перманентно голодная, потому что собственный запах напоминал мне о выпечке, но каким бы плохим ни был мой выбор, я из принципа решила «добить» брусок. Одним таким днём моего отдыха от походной жизни остроухий паренёк с брошкой в виде крохотных золотых ножниц на груди, нескладный и какой-то инопланетный в своей юности чужеродной расы, пришёл с приглашением на примерку в ателье. Он сопроводил меня до магазина, борясь за попытку понести мои вещи, а после открыл дверь, пропустил меня вперёд и исчез в недрах магазина.

На этот раз меня приняли любезно и долгожданно, будто не они недавно кривили лица в моём присутствии. М-м, двойные стандарты. Но выбор я сделала верный, ведь здесь снова оказалось полно народу, а значит, спрос имелся. Когда же я начала примерку всего того, что так требовалось мне для нормальной жизни, то удовлетворение от собственных удачных решений особенно подняло мою самооценку.

А ещё мне очень шли средневековые мотивы, и даже удалось выгодно подчеркнуть ненужные округлости, которые Огрен, чтоб ему там в Амарантайне икалось, наверняка бы оценил, так как примерной такой комплекции были и женщины его расы. Я бы предпочла мешковатую одежду, но комплексы это не про меня. Шиковать так шиковать.

Я же безумный художник и малефикар, а это вдвойне страшно.

Первым делом на примерку попало бельё. Самый обычный покрой, чёрное, удобное и из плотной ткани, потому как я планировала много путешествовать и, соответственно, одежда должна выдерживать походные условия.

Далее шла ночнушка, которую я бы заменила пижамными штанами и футболкой, но подобное просто отказались бы шить, потому что век немного не тот. Такое же чёрное, как и бельё, длинное свободное платьишко с пышными, небольшими рукавами слегка просвечивало, и очень жутко выделяло мою бледную, слегка болезненную от последних событий кожу. А ещё вес ткани почти не ощущался. Лёгкость меня и подкупила, а мысль о привычной пижаме забылась.

Следующим стал повседневный наряд: чёрная блузка с глубоким вырезом и шнурком на краях имела широкие, свободные рукава; её высокой талией подвязывала пара ремней, на которые можно подвесить сумки или мои кинжалы, а образ завершали облегающие кожаные штаны и ботинки на толстой подошве для удобства передвижения по местному бездорожью.

Последний наряд состоял из туники под горло и без рукавов, топа под ней, более плотными походными кожаными штанами и лично добавленными мною пластинами. Собственно, в нём я и осталась, прикрепив к поясу ремни с зельями, сумку с вещами первой необходимости и ножны с кинжалами. Перчатки без пальцев с кожаными уплотнениями, которые я заменю в кузнице на железные, стали последней деталью паззла.

От куртки я отказалась, потому как ранений, как и погоды, не боялась, а плащ мне годился любой. Смысл платить больше?

Вот теперь я была готова к длительному пребыванию в Орлее, дабы заработать достаточно денег на мой сумасшедший замысел.

Закончив с мариной⁽¹⁾ и получив последний десяток золотых, я, не медля, отправилась в путь, в соседний город. Надо срочно наращивать список знакомств, а то мадам Селис передала мне письмо для подруги, которая точно заинтересуется изображением её лика на холсте, поэтому стоило поспешить.

Таким образом, следующей моей остановкой стал Лидс.

Город точь-в-точь повторял архитектуру Халамширала, разве что оказался гораздо очеловеченным, ведь не имел влияния эльфов. Здесь не рисовали краской на заборах, а растения имели строго стриженную садовниками форму и не ползли по стенам вьюнами, лишь по решёткам и в клумбах, не мешая обзору на позолоту шпиля церкви.

Захотелось из вредности что-нибудь взорвать, но я сдержалась.

В Лидсе я тоже осталась на неделю. Здесь нашлось достаточно много ценителей пейзажей, которые коллекционировали то зимние просторы, то исключительно осеннюю позолоту, а кто-то попросил городскую панораму, заломив цену выше в три раза, лишь бы ему отрисовали первым, и время пребывания в городе увеличилось до месяца.

Как я и предполагала, когда работа закончилась, а письма аристократов знакомым о пока ещё неизвестном, но интересном художнике разлетелись по Орлею, прошло шесть месяцев. Управилась я гораздо быстрее, ведь не ожидала высокого спроса. Тедас действительно изголодался по необычному стилю, реализм и иконный минимализм уже известных творцов приелись, а моя стилизация складывала оба направления, уходя в геометрические формы в угольных портретах и сохраняя воздушность и прозрачность акварели. Вряд ли я когда-нибудь встречусь с кем-нибудь из местных художников, чтобы посмотреть на их лица, потому как они наверняка сидят в шелках и золоте, получив расположение аристократов, или скатились до бродяжничества, не имея более известности. К счастью, я ещё и маг, поэтому всегда буду востребована, а особенно — наёмникам.

Планы оставались теми же: я хотела вернуться в Редклифф, с помощью Тегана или Эамона найти Драйдена — ему же выгоднее, так как он заплатил вперёд, — и там же заняться семейным портретом и создать какой-нибудь шедевр, безбожно скопировав гениев моего мира. Деньги не пахнут, да.

Лишь бы не наткнуться на Лелиану. Вроде бы она должна быть где-то в Вольной Марке через три года, а сейчас стоило ходить и оглядываться… Если бы у меня не было образцов крови компаньонов, конечно.

Во время битвы на крыше форта Драккон не у одного только Архидемона были взяты «пробы». Стёртые в кровь от беспрерывного натяжения тетивы пальцы лучников, которых я охраняла, оказались хорошим источником для образцов, как и воины, что постоянно получали ранения от падения или врезавшихся частей брони, погнутой от ударов лап или хвоста дракона. Втихую взять под контроль частичку в то время было слишком легко, и теперь каждая капля бережно хранилась в мелких пробирках, которых у меня после встречи с Авернусом валялась целая сумка. Единственными, у кого не удалось получить кровь, стали Морриган и Винн. Ведьма сражалась осторожно, а старушка стояла далеко от меня.

Церковь слишком недооценивает магию Крови.

И не просто так её боится.

Тедасу очень повезло, что сюда попала именно я, а не какой-нибудь жадный до раскачки человек, который благодаря такому «подарку» смог бы ещё с самого Круга подмять под себя сначала магов, потом весь орден Серых Стражей, а затем и всю страну. Мне такое не надо. Я просто хочу домой в целости и сохранности, и во мне недостаточно желания власти и силы, чтобы намеренно пробиваться на самый верх. Кто-то назвал бы это отсутствием амбиций… а я скажу, что это желание не выделяться, потому как до Орлея уже доползли слухи о конце Пятого Мора и о каждом Героя Ферелдена со всеми подробностями.

Как и о предательстве союзного малефикара, которого отважно обезвредила и убила одна из Героинь, когда сопротивлялась её колдовству. Лелиана, пустив полезный для её репутации слух среди Героев, а затем и в народ, отрезала мне — ещё живой, что ей неизвестно, — путь в Ферелден, ведь слову верной Создателю поверят больше, чем слову мага и малефикара, и на меня за клевету на Героиню могла ополчиться целая страна. Вот тебе и Драйден с Эамоном.

Глядя с пристани на корабль, что вот-вот должен отвезти меня в Киркволл, криво усмехнулась. Под капюшон задувало не самым приятным запахом живой и не очень рыбы с разделочных прилавков неподалёку, но следом морской бриз принёс свежесть, и я вдохнула полной грудью. Что ж, так даже интереснее. Лелиана поднялась на ещё одну ступень, с которой я её столкну. Она хорошая и добрая, правда. Она помогает невиновным, защищает людей, всегда готова убить ради союзника и его сохранности. Я бы не имела ничего против неё, если бы она ограничилась одной неудачной попыткой убийства на эмоциях и неприязнью в мою сторону.

Но моя «смерть» и клевета ради оправдания убийства той, кто сражался плечом к плечу с Героями против чёртового Архидемона, лишь потому, что это малефикар и он опасен? Такое не прощают.

Порт Джейдер продолжал жить своей жизнью, и его обитатели даже не подозревали, что с пирса на транспортный корабль поднялась одна из тех, кто потенциально мог управлять порождениями тьмы; у кого в медальоне из вулканического золота блестела под плотным стеклом чёрно-алым кровь Архидемона недавнего Пятого Мора. Та, кто ради возвращения домой готова совершить, возможно, величайшую глупость.

Та, что официально мертва.

1) морская живопись

Вернуться к тексту

С корабля, подходящего к гражданскому порту уже на третий день плавания, я увидела громадную чёрную стену. Её было видно за несколько километров, если над морем не висел туман, и на ней оказались высечены жуткие изображения покровителей города — Древних Богов, которые Церковь потихоньку стирала, но пока получалось очень плохо. В этой же скале прорублен канал, по которому корабли и подходили к городу. Перед нами как раз скоро протиснулись торговые баржи, и на их фоне две внушительные статуи, стоящие по обе стороны от канала, выглядели действительно хтонически. «Киркволлские близнецы», две бронзовые фигуры плачущих рабов. И у этих статуй имелось вполне практическое предназначение: Киркволл расположен в самой узкой части Недремлющего моря, и между «близнецами» и маяком протянули массивную цепь, перекрывающую весь фарватер.⁽¹⁾ Как ради безопасности гавани, так и для взимания пошлин.

Стоя у фальшборта и сложив на него обе руки, я смотрела вперёд, по курсу транспорта, на горообразную махину когда-то тевинтерского города. Перед ней на острове в нескольких километрах находился местный Круг магов, который очень «милосердно» расположился в Казематах, когда-то тюрьме. Что-то я не удивлена, что именно отсюда начнётся восстание. Мередит зверствует и торжествует, имея целую цитадель своих собственных волшебных рабов, так ещё и Наместник под её каблуком. Мило, ничего не скажешь.

Сойти с корабля на пристань оказалось легко. Здесь толпились, вероятно, сотни беженцев с Юга, поэтому особо контроля не было, но зато стоял дикий гомон и крики недовольных, что и полгода назад было актуально. Когда семья Хоуков и Авелин Валлен пытались попасть в Киркволл, людям пришлось действительно очень плохо, так что на ситуацию я смотрела с долей дежавю.

К сожалению, войти в город — это целый квест.

Большие железные ворота с потушенными жаровнями по обе стороны охранял десяток стражей, и это был единственный выход с пристани. За ними виднелся основной проход в Верхний Город и поворот на лестницу в Нижний. Небольшая светлая площадь не пустела: ещё с пару десятков стражей стерегли, чтобы никто не проскользнул мимо первой линии охраны, и среди них особенно выделялся рыжий мужчина в тяжёлой броне. Который даже на расстоянии чувствовался как храмовник. Здешние воины Церкви являлись такой же властью, как и стража. Опять же, спасибо Мередит.

И какое счастье, что манипуляции организмом, кровью внутри него, храмовники не замечали — а иначе ещё в Орлее меня бы скрутили по рукам и ногам. Да и связи с Тенью у меня нет, поэтому чутьё храмовников, которым они выслеживают магов, на меня не сработает. Хоть где-то есть плюсы.

Протолкавшись через неимоверно громкую толпу к сероватому и уставшему от припекающего солнца стражнику, расстояние с которым люди как-то инстинктивно держали в несколько метров, я приспустила капюшон. Очки, на всякий случай, во избежание узнавания, пока сняла и спрятала под ворот, поэтому самую примечательную деталь даже случайно никто не увидит.

— Прошу прощения за наглость, — когда я сделала шаг ближе, нарушив общий строй, мужчина повернулся ко мне, уже заранее разозлившись, что кто-то лезет несмотря на угрозы вышвырнуть нарушителя с пирса в воду, — я знаю, что вы не пускаете бедняков, однако я при деньгах и могу оплатить вход в город. Это весомый аргумент, чтобы меня пропустили?

Выудив из сумки золотой, подкинула его пальцами, и следом за этим движением кадык мужчины жадно дёрнулся, а глаза продолжали следить за падением монетки в мою руку.

— Поговорите с капитаном Эвальдом, леди, — стражник подобрел будто по взмаху волшебной палочки, и выражение его хмурого лица разгладилось, озарившись предвкушением.

— Благодарю.

Дразнить человека я не стала, поскольку денег у меня хватало, и мешочки настолько сильно оттягивали низ рюкзака и сумки, что нуждаться в золоте я не буду ещё очень долго. Кинув стражнику монетку, которую он поймал обеими ладонями и ещё долго любовался куском драгоценного металла, под возросший гомон людей за спиной прошла мимо мужчины и направилась на площадь. Большое открытое пространство с алыми флагами с гербами Киркволла на крышах оказалось в тени сторожевых башен, таких же светлых, но грязноватых от времени и погоды, как и все здания Верхнего Города. Тут меня сразу заметили и терпеливо ждали, пока я, планируя разговор и стараясь не запнуться о слегка неровные плиты на земле, неспеша приближалась к капитану.

— Мест в городе нет, что бы ты там не наплела нашим людям, вход закрыт, — скучающе и очевидно не в первый и даже не в сотый раз протянул храмовник. С его лица тёк пот, и он, вероятно, уже спёкся в своей броне. — Когда они уже научатся не верить каждому слову каких-то…

— Даю двадцать золотых, а вы не спрашиваете ни моё имя, ни цель моего прибытия и забываете, что я здесь была.

Мужчина заткнулся, не договорив, а его брови забавно приподнялись. Стоящие рядом храмовники и солдаты переглянулись, но капитана это не смутило — он взял себя в руки и просто молча кивнул. Отсчитанные из сумки монетки перекочевали в чужой кошель, и сразу после этого человек, имя которого я мгновенно забыла, естественно, свистнул кому-то в одной из башен. Скрипнул механизм. Решётка в город приподнялась на пару метров.

Что ж, теперь надо бы найти куда приткнуться. Ступая по Верхнему городу, живущему так, будто не у него под стенами воют от голода и отчаяния бедняки, я всматривалась в вывески и лавки в поисках хоть какого-то дома отдыха. В «Висельник» я точно не пойду, всё-таки мне нужно комфортное место для сна, ведь данное заведение имело отвратительную еду и напитки, а я не мазохист. Вопреки использованию магии Крови, да.

Гостиница нашлась на окраине жилого района, и здесь я решила пока остаться. В Киркволле у меня имелось совсем немного дел, поэтому я планировала задержаться сугубо для двух вещей. И первой я занялась на следующий день, как следует выспавшись. Оставив ненужную мне поклажу в номере под заклинанием тления, чтобы всякие любопытные личности до смерти удивлялись, что вообще-то чужое трогать нельзя, я вышла на охоту.

На малефикаров.

Спускалась я всё ниже и ниже, добравшись до Клоаки под подозрительными взглядами здешних бродяжек: людей, эльфов, гномов. Переплетение улиц обещало мне заблудиться по пути назад, но в данный момент меня это волновало в последнюю очередь. Магию Крови я чуяла лучше всего — собственная кровь отзывалась, ведя меня по тёмным, неосвещённым закоулкам, состоящих из треснувших балок, соломы и грязи. Где-то, чтобы пройти, приходилось пригибаться, а где-то и создавать из камня мосты, ведь доски сгнили и обрушились на ярусы вниз от влажности.

Чутьё вело меня по прямой. Туда, откуда несло родной мне магией, ритуалами и смертью.

Две недели подряд я методично находила одиночек, безумцев и отступников, от которых несло агонией жертв. Это были и эльфы, и люди, и маги Круга, не удосужившиеся даже сменить мантии. И из каждого я извлекла кровь до последней капли, законсервировав в пробирках на будущие заклинания. Малефикара убил малефикар, оставив без крови. Иронично. Клоака и Нижний город оказались пересыщены отчаявшимися от зверств Мередит магами…

Пока я не нашла источник запретных знаний.

Началось всё с одной литейной в заводском районе Нижнего города. Концентрированная магия Крови давно тянула меня к этому месту, и удерживали меня только непредсказуемые патрули храмовников, которые настолько слабый след не чуяли, и когда я приблизилась наконец к странному месту, то поняла, насколько же здесь всё пропитано смертью, страданиями сотен жертв и стойким запахом крови, который простой человек за дымом печей и не уловит. Здесь не просто проводились ритуалы для усиления своих способностей и убийств, а что-то на грани некромантии. Я лично никогда не пробовала поднимать трупы, хотя могла, потому как повода не было. И если кто-то занимался чем-то столь же аморальным по мнению Церкви, то здесь я найду главный источник проблем Киркволла. Ведь чем меньше триггеров в городе, тем больше вероятность, что Мередит взбесится немного позже, и у людей появится разумный повод для бунта.

Ступив в заводское помещение, я прислушалась. Дверь не скрипнула — петли смазаны. Следов людей нет, а печи горели слабо, создавая снаружи видимость работающих дымоходов. Магия вела куда-то под пол, и скрытый за фальшивой стеной люк я нашла достаточно быстро, пройдясь по периметру первого этажа.

Но когда спустилась в тёмный обветшалый подвал, то еле удержала себя от рвотного позыва.

Кошачьи черепа в пробирках. Чьи-то конечности в больших бутылках, погружённые в подобие формалина или что-то вроде того: мужские, женские, звериные, детские. Много символов на полу — несколько ритуальных кругов, целых и ещё фонящих.

А в дальнем конце помещения, где находился рабочий стол, заваленный свитками и книгами с какими-то таблицами на стене, сидело на стуле тело. Без стоп, кистей рук и головы. Женское. Рядом, спиной ко мне и не слыша за гулом ритуала, что кто-то вошёл, стоял седой мужчина в зачарованной мантии. Раскинув руки, он продолжал что-то шептать.

Гнев и осознание взбурлили ядовитой смесью. Я не помнила его имя и время появления, но главное — главное я знала. Это тот человек, из-за которого погибли десятки женщин Киркволла. Из-за которого умрёт Лиандра Хоук. Друг Орсино, чтоб ему там в Круге икалось.

Вот он, эпицентр учений магии Крови. Даже не сам Орсино, потому как в Круге и у стен есть уши, просто так магии Крови не научишь. К некроманту шли отступники. К нему обращались попавшиеся мне по пути магистры, ловящие рабов в Клоаке. Киркволл — рассадник преступности. Но теперь не один только Хоук занялся восстановлением порядка. Хотя, это из корыстных целей… У этого малефикара имелся целый стенд с пробирками с кровью — то, что нужно для колдовства, чтобы не тратить свой жизненный ресурс.

Поднимать шум я не стала. Тихо прокралась к человеку и, пока он замер в ритуале, добавила чужой кровью лишний символ за его спиной. Одна ошибка. Одна лишняя переменная.

Барьер окатило волной крови, когда тело передо мной разорвало на куски плоти и осколки костей. Алая жидкость расплескалась по стенам и полу, залила свитки и книги, но пропасть я ей не дала: собрала обратно в крупный пузырь объёмом в пять литров, сплела заклинание, использовав всё до последней капли, и, поднявшись на ступени, выжгла помещение, не позволив пламени коснуться литейной сверху. Все книги и полезные исследования забрала с собой, но от записок и результатов экспериментов оставила только пепел, очень постаравшись, чтобы никто не понял, что здесь случилось. Поэтому вся кровь и ушла. Орсино мне теперь должен, если сам где-то не оплошает.

В гостиницу пришла злая и воняющая дымом и нечистотами Клоаки. Плащ выбросила в проулок прямо из окна, уж какому-нибудь бродяге он пригодится, а сама набрала воды в бадью и залегла практически в кипяток отмокать, запрокинув голову на деревянный бортик.

Всё. Каждый глупо колдующий в городе и на побережье малефикар убит. Колбы с их кровью собраны, пущу их в дело во время вероятного сражения. Ученик этого… как его… некроманта где-то ещё гуляет в Верхнем городе, так и плевать на него, ещё попадётся храмовникам.

Лиандра Хоук спасена. Храмовники будут не такими злыми. Кстати, в местном Круге скоро появится Каллен, если мне память не изменяет, а у него с магией Крови связаны весьма травмирующие воспоминания, но теперь каждого беглеца, осмелившегося совершить глупость, я поймаю лично, поэтому будущий Командер может выдохнуть свободно.

Я ведь не трогала тех, на ком не было меток насильственной и жестокой смерти. Пускай живут себе спокойно, они не сделали ничего плохого и магией Крови только защищались. Фон очень хорошо чувствуется в таких случаях, Авернус научил различать подобное.

Нет, меня не накрыл внезапный приступ альтруизма! Просто я, вообще-то, тоже малефикар, и чем ниже шанс охоты на меня, потому как людям свойственно грести всех в одну кучу, тем спокойнее я смогу здесь пожить и добиться желаемого. В Киркволл скоро приплывут кунари, и в городе станет неспокойно. Я бы хотела после этого момента отправиться путешествовать, чтобы не влезать в очередное геройское приключение, потому как тяги бить морды за справедливость у меня нет и не было. Да я даже клинику Андерса в Клоаке за пару кварталов обходила! Не нужны мне такие знакомства, которые потенциально приведут меня к очередному Герою. Одного раза хватило по самое горло, спасибо.

Что ж, первая часть плана выполнена.

А для второй части придётся всё-таки заглянуть в «Висельник».

Обнаружить таверну для меня, теряющейся даже на третий раз пребывания где-либо, оказалось проще простого. Здание нашлось ровнёхонько напротив спуска с широкой четырёхъярусной лестницы, которая вела в Нижний город из Верхнего, что оправдывало звание «Висельника» как информационного центра. Деревянное здание с каменным фундаментом очень походило на постройки Ферелдена, имело два этажа, а над входом болталась железная вывеска, вроде бы, солдата в доспехах, подвешенного вниз головой. Я ожидала, что это будет буквально повешенный человек, но чтобы именно так… Ну, хозяину виднее.

Коснувшись двери исключительно через ткань нового плаща, а не пальцами, я зашла в наполненное шумом помещение. Аромат здесь привычный средневековью: грязные носки, пот, кислая вонь еды и жира. Очаровательно. Дыша через раз, я осмотрелась. Люди, гномы, эльфы, снова люди… Храмовники. А вот этих красавцев мне надо обойти по широкой дуге. Сегодня я магией Крови не пользовалась, поэтому они не учуют отголоски моих экспериментов по записям того безумного некроманта, да не упокоится его дух и будет вечно страдать, но лучше перебдеть. Пройдя по стеночке мимо набитых посетителями столов, я поднялась на второй этаж.

А когда услышала в чужом разговоре знакомый голос, то замерла, не дойдя до арки в ближайшее помещение.

— …и тут он мне заявляет: «Варрик, займись делом, найди мне из ниоткуда и из ничего наёмников за бесплатно, это же сокровища тейга!» Ну что за идиот…

Собеседник на слова гнома рассмеялся, с характерным стуком поставив деревянную кружку на стол, а затем поднялся, чтобы распрощаться. На выходе я столкнулась с другим гномом, но он едва ли на меня глянул, занятый подсчётом золотых в кошельке, поэтому пришлось отойти с прохода, чтобы в меня не врезались.

Когда я заглянула в небольшую гостиную, то на несколько мгновений растерялась. Я знала, кого здесь увижу. Знала, кто хозяин «Висельника». И всё равно поджала губы, не узнавая в русом безбородом гноме, ещё молодом, но столь же остроумном и хитром, Варрика Тетраса. Золотое кольцо на цепочке висело над распахнутым воротом алой рубахи с золотой вышивкой, пара колец в правом ухе и одно — в левом. Лёгкая куртка не застёгнута, а рядом со стулом, где сидел гном, был прислонён добротный арбалет, равному которому я за время своих путешествий ещё не видела.

— Ты по делу или продолжишь дальше стоять и страшно смотреть? Мне уже начать волноваться? — донёсся до меня вдруг напряжённый смешок.

Пару раз моргнув невпопад, я глубоко вдохнула и зашла в помещение. А затем сняла капюшон, вспоминая, что хотела сказать легенде этой игры… этого мира.

«Надо его нарисовать! Срочно!» — подсознание вопило, а руки зачесались.

— Прошу прощения, мессир, — от обращения Варрик хмыкнул в кружку, отпив не самого качественного, я уверена, пива, — ходят слухи, что ваш брат собирает экспедицию на Глубинные Тропы.

— Ну и какой придурок проговорился? — Тетрас закатил глаза, впрочем, ни удивлённым, ни огорчённым не выглядя. Он всё так же улыбался, но держал руку на пульсе. Точнее, на краю стола, ближе к арбалету. — Да, есть такое дело. Но, увы, Бартранд жаден до золота, как храмовник до лириума, и требует наёмников, которые не запросят много за свои услуги. Но какой идиот, по его мнению, сунется на Глубинные Тропы за медяки? С подобным сбродом мы и несколько дней не продержимся.

— А вам случайно не нужен наёмник, который готов заплатить пятьдесят золотых, но в обмен возьмёт себе трофей без оспаривания права его выбора?

Варрик замер, отставил кружку и осмотрел меня с ног до головы. Теперь он заметил качественные ботинки и ножны с двумя кинжалами за распахнутыми полами плаща, а затем посмотрел по-деловому, слегка прищурившись: цепко, внимательно и с интересом. Нельзя было забывать, что он владелец не только «Висельника», но и связан торговой гильдии его семьи. И с Хартией, вот, стопроцентно.

— Вот так сразу? — гном хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Оное, кстати, очень напоминало трон, пускай и выглядело просто, и я как-то сразу представила, что это трон Наместника Киркволла. Варрику бы пошло. — Очень щедрое предложение, с удовольствием его приму. — На этих словах я отвязала от пояса приготовленный заранее мешочек с золотом и кинула его через весь стол. Он грузно со звоном приземлился около Варррика, и тот принялся пересчитывать и проверять монеты. Медленно. — Мы планируем отправляться через три-четыре месяца, так что можешь пока подготовиться. Обоз соберём на каждого участника экспедиции, поэтому о питании не волнуйся, но лучше возьми что-нибудь с собой на непредвиденный случай. Меня ты знаешь, где найти, заглядывай иногда, как-нибудь передам карту с точкой сбора. Это в районе гномов, сразу поймёшь по скоплению телег.

Он отвлёкся от монет, бросив их считать без весомой причины, и выудил из внутреннего кармана куртки небольшой блокнот. Пролистав несколько страниц, гном отвязал карандаш от тряпичной закладки и, остановившись, посмотрел на меня с улыбкой.

— Меня ты, видимо, знаешь. А тебя как записать?

С языка почти сорвалось уже привычное мне имя, но, взглянув на Варрика и вспомнив, что с ним случится через десяток-другой лет и кто с ним будет знаком, я произнесла совсем другое. Малефикар Лина предатель и мертва для Тедаса. Что ж, поиграем по-другому. За разбойницу.

— Анджелин, — коротко отозвалась я, сжав чехол для очков под плащом.

1) из вики

Вернуться к тексту

Гномий квартал сегодняшним утром, прохладным и ясным, особенно ожил, предвкушая отправку экспедиции в местные тоннели, которую собирали полгода. Голоса разных торговцев и наёмников наперебой звучали то басом, то сорванным «петухом», силясь перекричать друг друга. Банда Бартранда, которую он нанял для похода на Глубинные Тропы, пестрела самыми разными людьми, эльфами и гномами, включая магов обеих рас, и их мандраж при проверке снаряжения и поклажи поднимал настоящий балаган. Звенели мечи и металл об наковальню, гремели молотки, где-то грохотали подъёмники.

Голова обещала болеть весь день после этой какофонии.

Сидя по-турецки у стены в тени крупного здания, я из-под прикрытых ресниц наблюдала за последней проверкой перед выходом из города. Где-то в Расколотой горе находятся тоннели, ведущие как раз на Глубинные Тропы, и точное их расположение, по словам Варрика, удалось узнать у одного из Серых Стражей, обитающих в Киркволле. У Андерса. С целителем из Клоаки я так и не пересеклась, старательно избегая район с его клиникой, но была уверена, что пару раз меня всё же заметили. Трудно оставаться в тени, когда рыщешь по всей Клоаке в поисках обезумевших магов, — храмовники такой шум подняли, когда поняли, что отступников Круга находили мёртвыми, так сразу побеги из Казематов прекратились. Лучше знакомый враг рядом, чем умереть загадочной смертью, как недавние соседи.

Зато патрули храмовников поредели, и я смогла более свободно перемещаться по городу без боязни, что от меня будет нести остатками магии после экспериментов с чужой кровью именно в тот момент, когда рядом проходил патруль. Но в основном занималась я всё тем же — рисованием. То башню Наместника перенесла на бумагу, то местные статуи, которые поголовно изображали страдающих рабов, закованных в цепи, и даже успела зарисовать стоящего на воротах прибрежного квартала воина кунари, сидя прямо перед объектом интереса на лестнице в соседнее здание. Наглость — второе счастье. Безмолвный рогатый человеко-дракон хмуро сверлил меня взглядом из-под нависших бровей, пока его второй товарищ начисто игнорировал моё присутствие. Необычным строением лица и тела новой для меня расы я изрисовала три листа. Под конец дня, когда солнце окончательно ушло, и рисовать я не могла, уже оба кунари с желваками на челюстях раздражались, что мягкотелая женщина просто молча сидит перед ними и что-то там у себя в книжке водит карандашом несколько часов подряд.

Если бы не экспедиция, я бы и сегодня отправилась к захваченному кварталу, чтобы попрактиковать пропорции местных драконорождённых. Жаль, что женщины у них в основном умственной деятельностью занимаются, и воинов в отрядах почти нет…

— А вот и Тихоня! — над головой раздался знакомый голос, что отвлёк меня от математических расчётов о размере мужских достоинств самой большой человекоподобной расы Тедаса. — Опять сидит в тени и делает вид, что её тут нет. Доброе утро, Анджелин, возвращайся к нам из мира фантазий, пожалуйста, ты мне ещё иллюстрацию должна.

Варрик хмыкнул, когда я подняла на него ещё плавающий в мыслях взгляд. Гном выглядел как обычно, разве что куртку подпоясал ремнями с дополнительными инструментами для «Бьянки» и набором зелий, а ещё запахнул рубашку и натянул платок на шею. Про элементы кожаной брони и говорить нечего: никто не хотел подхватить заразу из раны, если на Глубинных Тропах мы встретим порождений, поэтому даже маги закутались как могли.

— Я работаю по предоплате. Не заговаривай мне зубы, краснобай, я всё ещё жду свои золотые.

— А я-то думал, мы друзья!

За четыре месяца я успела побегать по делам Тетраса, в которых Варрику светиться было крайне нежелательно, поэтому гном теперь относился ко мне как к странной знакомой, которая время от времени жутко пялится на окружающих разумных. Правда, после того, как он узнал, что я умею рисовать, то сразу предложил создать обложки и иллюстрации к его книгам. Не завизжала тогда я от восторга только потому, что потеряла дар речи, не веря в то, что услышала. И, конечно же, ответила согласием.

Теперь Варрик Тетрас, самый обаятельный и потрясающий гном Тедаса, легенда всей серии игр, числился в моих полезных знакомствах, а я у него — в списке доверенных лиц.

Хоть что-то хорошее в этом мире со мной случилось. Дружба, ну, или её зачатки, с иконой «Века Дракона» это что-то настолько нереальное, насколько и потрясающее чувство. Вряд ли я забуду об этом, когда… если вернусь в свой мир.

— Хорошие у тебя друзья, если требуют деньги за услуги, — за спиной бархатно рассмеялась девушка с кожей цвета оливок. — Что там рисовать-то для твоих книжек? Голые сиськи? Так у меня татуировка такая же, давай и тебе нарисую!

Обилие украшений и очень открытая белая туника, для разнообразия разбавленная кожаными щитками и высокими сапогами, весьма однозначно намекали на то, что передо мной Изабелла. Медовые глаза и тёмные волнистые волосы под цветастой банданой отражали её северный нрав, а лёгкая походка и плавность движений выдавали в ней опытную разбойницу. Не ассасина. Чего-то смертоносного в ней не хватало всё-таки, а вот лёгкость морских просторов в ней практически просвечивала.

— Так это ты проспонсировала экспедицию? — ещё одна девушка подошла ближе, и за её спиной я заметила посох с алым овальным навершием и лезвием в нижней части древка. Короткие чёрные волосы, аристократично идеальная светлая кожа, голубые глаза… Да ладно? — Варрик рассказал, что только «благодаря его знакомой» удалось собраться так быстро. Мы сэкономили пятьдесят золотых, подумать только!

— А ты Хоук, от которой воет весь Нижний город, — вздохнув, поднялась на ноги и протянула руку.

— Ещё часть Верхнего города, но я над этим работаю, — магесса озарила мою уставшую физиономию своей улыбкой, задорно прищурившись, и пожала ладонь без малейшего колебания. Вот и ещё один Герой. А значит, что скоро начнутся проблемы. — Моё имя Мариан. Это мой младший брат Карвер, — Героиня разжала пальцы и указала этой же рукой себе за правое плечо на недовольного парня, который смотрел на меня максимально кисло. — Он зануда, не обращай внимания.

— Я вообще-то рядом стою, — буркнул младший.

Карвер оказался очень похож на Мариан, и можно было бы назвать их близнецами, если бы не разница в возрасте и факт того, что вообще-то его близняшка это Бетани, погибшая от лап огра по пути из Лотеринга.

— Это Изабелла. — Пиратка подмигнула, но очень быстро потеряла ко мне, бледной и сонной, интерес, высматривая что-то среди обозов. — Эльфы: Меррилл⁽¹⁾ и Фенрис.

Долийка с большими инопланетными глазами цвета свежей листвы любопытно осматривалась и рассеянно кивнула мне, больше увлечённая суетой наёмников вокруг. Магии Крови от неё не чувствовалось, но то, что она маг, понятно было и по посоху за спиной.

Смуглый эльф с седыми, но очень светлыми волосами и фонящими лириумными клеймами меня привлёк. Да настолько, что я вперила в него глаза, скользя по его телу и лицу изучающим взглядом и подмечая переливы оттенков кожи и черты лица. Прямой, как у всех эльфов, нос; изумрудные, чистые, нечеловеческие глаза; чёткий контур губ… Какая анатомия! Сильные, жилистые руки и ноги, ловкая, тонкая фигура! Ну что за пособие по мышцам и сухожилиям!

А уж как меня интересовал итог работы древнего эльфийского саркофага…

Варрик, заметив знакомое выражение на моём лице, рассмеялся.

— Анджелин, ты снова пялишься.

— Мне нравится твоя внешность, — очнувшись, обратилась я к напрягшемуся от лишнего внимания Фенрису, который словно иголками покрылся, недружелюбно хмуря тёмные брови. — Я ещё буду на тебя смотреть, просто игнорируй это, трогать не буду.

— Даже не подходи ко мне, — процедил вдруг Лириумный Рыцарь,⁽²⁾ сжав когтистую металлическую перчатку. Клейма вспыхнули на секунду ярко-голубым, окатив меня волной направленной «кары», и тут же потухли. В носу осталась насыщенная ментоловая свежесть, от которой захотелось чихнуть. Связи с Тенью как не было, так и нет. На меня такие приёмы не действовали. — Ты мне не нравишься.

— Не могу поверить, что соглашаюсь с Фенрисом, но она мне тоже не нравится, — отозвался молчащий до этого светло-русый маг с воротником из тёмных перьев поверх зачарованной мантии. Оп-па. — Есть в ней что-то… Неправильное.

— Какое счастье, что мне наплевать, — я полюбовалась одинаково помрачневшими лицами. Портится у меня характер, нещадно портится. Если я уже так реагирую на окружающих людей, то что же случится за время экспедиции? Придётся отходить от группы и идти в тишине, потому что раздражаться от разной степени внимания я начинаю уже сейчас. — Я с вами надолго не задержусь и терпеть вас буду ровно так же, как и вы меня. Поэтому взаимно. Кстати, тебя я знаю: ты Андерс, Серый Страж, лечишь нищих в Клоаке.

— Человеку, разбрасывающемуся золотом, легко говорить такое про бедняг, — маг огрызнулся, а Справедливость внутри него взглянул на меня через вспышку в зрачках мужчины.

Вот так, да?

— А ты не заглядывай в чужой кошелёк, — сузив глаза, гордо задрала подбородок, даже если до сих пор смотрела на Андерса снизу. — Каждая монета мне нужна ровно на то, на что я её получила, и я потратила собственные силы и время, чтобы эти деньги заработать. Ещё претензии будут?

Изабелла присвистнула и захлопала в ладоши от произнесённой мною речи, тогда как Андерс просто стоял и варился в собственном негодовании. На этот раз Справедливость я не чувствовала — дух тоже заткнулся, что забавно, ведь на этот раз всё действительно справедливо. Моя профессия оказалась весьма прибыльной, но даже без навыков рисования магу везде дело найдётся, а даже если и без магии, то любому аристократу пригодится человек, способный читать и писать, себе в канцелярию.

— Вот и познакомились, — выдохнул от облегчения Варрик.

«А ты думал, в сказку попал?» — самоиронично подумалось мне с долей веселья.

Да, тяжело поладить с человеком, которому при первой встрече нагрубил, но Хоук, например, я понравилась, поэтому она только с усмешкой махнула рукой, приглашая последовать за компанией, и никак не прокомментировала небольшую перепалку. Справедливость влиял на Андерса, этого не отнять, как и человеческие эмоции оставляли на духе свой отпечаток. Но предъявлять обеспеченному человеку за то, что он заботится о своих деньгах, пока в Клоаке голодают другие люди? А я тут при чём?! Я, что ли, запрещаю им податься уборщиком или грузчиком? Или он хотел, чтобы я отдала все свои сбережения бродягам, которых не знаю и которых мне не жалко? Вот если бы Алистер попросил у меня золото или Хоук, я бы одолжила, мне не трудно. Они адекватные люди, помогать которым у меня есть причина хотя бы потому, что они хорошо ко мне относятся.

Лелиане, например, я даже дырявый носок не подарила бы просто из принципа.

Экспедиция сразу началась с проблем.

Спустились мы благополучно, глубинные охотники и пауки не покусились на обоз из полусотни человек, поэтому люди, эльфы и гномы шли расслабленно и болтали кто о чём следующие несколько дней, разбавляя травлю баек игрой в карты, местную «Порочную Добродетель». Тонны камня над головой, правда, слегка напрягали, и спасало только понимание, что даже если случится обвал, то я смогу защититься и раскопаться магией, так что я пристроилась в конце процессии, отставая на несколько метров и осматривая старые гномьи постройки. Узоры на колоннах и фресках я в свете факелов быстренько зарисовывала, но всё время чувствовала что-то очень нехорошее прямо под нами. Глубоко, очень глубоко.

Эксперименты Авернуса со скверной и лириумом ощущались примерно так же через всю крепость.

Словно что-то искажённое, от которого по всему телу вставали дыбом волоски.

И сразу, как только мы спустились настолько низко, что камень здесь отличался особенной темнотой, а руины гномьих построек — чужеродной, не похожей на прошлые образцы архитектурой, произошло сразу несколько неприятностей. Сначала взбесились грузовые бронто, запряжённые в телеги. Опрокинув одну из повозок, пара животных ещё долго взволновано ревела, пока их не угомонили маги. Затем разведчики доложили об обвале впереди, но нашлись несколько боковых проходов, которые ещё никто не трогал, потому как там имелись следы порождений тьмы и глубинных хищников.

За то, что никто не рискнул своей шкурой за сущие медяки, одному разведчику влетело по лицу от тяжёлого кулака Бартранда.

Где логика? А нет её.

На следующие два дня экспедиция встала лагерем, но разгребание завала ни к чему не привело: сверху сыпались ещё камни, а потолок опасно трещал. Я вполне серьёзно рассматривала вариант дать дёру раньше, чем гора обрушится нам на головы, но тут Хоук и Варрик предложили компанией сходить изучить боковые проходы, насколько бы опасными они ни были.

Отказываться я не стала, навострив уши и готовясь к самому сложному.

Залы древнего тейга с высоченными потолками и монументальными колоннами были очень тёмными, черноту вокруг разгоняли только светляки трёх магов, облетающие помещение за помещением, которые я видела благодаря ночному зрению.

Зато переходы между строениями освещали бледно-голубым жилы лириума, что позволяло хотя бы видеть дорогу.

Стало совсем плохо, когда Андерс предупредил нас о крупной группе порождений тьмы.

Сражаться без магии мне приходилось лишь однажды, и всё равно лечила я себя исключительно колдовством, а значит, что в бою против тварей скверны с двумя ножичками не разгуляешься. Перерезанная глотка ходячему мертвецу ничего не сделает, в отличие от человека. Хотела ли я светиться как маг Крови? Разумеется нет.

Вот так я и оказалась за спинами сражающейся с гарлоками и генлоками компании Героев, страхуя, чтобы никто из коридора вдруг не вылез.

Не считая паука размером с дом, просочившегося через трещину в потолке, ничего шокирующего за время первого сражения не произошло. Правда, от вида гигантского членистоногого и ещё нескольких десятков его детишек едва не остановилось сердце, но это мелочи жизни, честное слово.

Слава этой реальности: Мариан не взяла с собой Карвера, оставив недовольного всем и вся брата заботиться о матери, поэтому битвы с порождениями проходили без лишней драмы. Кроме удивившего всех Сэндала, который потерялся в коридорах, но умудрился обратить огромного огра в камень.

Я старательно выгнала из головы образ того, кто ещё мог сотворить подобное с живыми существами, и проигнорировала отмеченного Титаном мальчика… Если бы он сам, проходя мимо меня обратно в зачищенный и безопасный коридор, вдруг не заговорил.

— Не трогай.

Прошептала, прогудела за рёбрами и попала в самую душу угроза, произнесённая тихим, неправильным говором.

Сэндал ушёл. Компания ещё немного осмотрелась, решая, в какую сторону им пойти, и моей запинки не заметили. Рухнув на колени и пытаясь отдышаться, я вытерла тыльной стороной ладони с виска липкий, холодный пот, обнаружив, что руки-то дрожат. К несчастью, я уже всё решила. Даже если высшие сущности считают, что не чужаку лезть за опасной вещью, я сама лично понимала, что именно она мне и нужна, как залог гарантированного обмена.

С трудом встав на ослабшие ноги, я отряхнула плащ и поплелась за отрядом.

1) Merrill

Вернуться к тексту

2) теория о саркофаге, который принадлежал древним эльфам

Вернуться к тексту

— Откуда под землёй хренов дракон?!

Выразив общее негодование, Хоук первой бросилась защищать отряд от мгновенно последовавшего огненного дыхания прямо в узкий проход, откуда мы вышли в просторный зал. К её барьеру присоединилась магия Андерса, а затем и Меррилл, позволив нам пережить атаку рептилии.

И правда. Ещё со времён игры меня интересовало не только то, как красный идол оказался в древнейшем, Первозданном тейге гномов, которые ему поклонялись, но и как здесь появился дракон, если он просто не пройдёт по ширине в здешние коридоры? На первый вопрос ещё можно ответить. Полагаю, мы находились в спящем Титане, и именно отсюда Фен’Харел начал массовое усмирение ему подобных, а гномы спустились в недра своих родителей, оставшись жить и строить. Возможно, вместе с обезумевшими снами, с возникновением из них скверны, был задет и Клык Волка, поэтому он остался здесь.

Но дракон — молодая, даже не Высшая самка. Возможно, что гномы решили обезопасить это место и принесли сюда несколько яиц? Тогда более мелкие самцы обеспечили потомство и пропитание рождавшимся самкам, отлавливая пауков и глубинных охотников. Хотя отсутствие, кхм, навоза смущало. Может быть, дракон просто сжигал всю грязь? Обилие пепла и невнятных углей вполне объясняли это, ведь твари они умные и в собственном помёте жить точно не будут.

Все эти идиотские мысли и позабытые детали когда-то любимой игры пронеслись стрелой размышлений, пока нас поливал огненный поток из разинутой пасти.

А потом нас окружило с два десятка дрейков и стало не до шуток. Они прибывали и прибывали из боковых коридоров, а драконица усложняла жизнь, из-за своих относительно небольших размеров весьма ловко уклоняясь от атак по лапам и в морду. Крылья она просто складывала, чтобы мелкие человеки не задели её перепонки, потом подлетала на постамент в центре зала, сметала нас потоками воздуха и поливала огнём одновременно.

— Надо уходить! — Мариан с каждым шагом приближалась к коридору, откуда мы и пришли. Она держала барьер над Фенрисом, который настолько разошёлся, что без труда проходил прямо сквозь лапы дракона, пользуясь всеми преимуществами лириумных меток, и не отвлекалась от защиты компаньона, оберегая его от огненных плевков. — Мы её даже не поцарапали!

— Она живёт в этом тейге, а тут полно лириума! — Варрик прицелился было в морду драконицы, но она просто взмахнула крылом и пущенный снаряд упал на пол. — Магия её не берёт, к ней не подойти!

Я взмахнула кинжалом, всадив его в глаз дрейка, рывком ушла подальше от заскулившего-зарычавшего животного…

И замерла, взглянув на лезвие.

Кровь дракона. Бесценный материал! И его источник прямо передо мной!

Уколами ножа обездвижив дрейка, изучила его истекающее алой влагой тело, лежащее на пыльных, покрытых копотью и разводами каменных плитах. Я оглядела не самую радужную ситуацию из-за превосходящего числа ящериц, которая могла бы измениться через час или два, но столько времени у нас не было. Отряд Героев выдыхался.

— Хоук! — крикнула я через половину помещения, едва не оглохнув после рыка дракона над головой. — Вам сильно надо на ту сторону?

— Мы прошли почти неделю под землёй не для того, чтобы вернуться ни с чем! — вместо неё отозвалась Изабелла, запрыгнув на спину дрейку и вскрыв ему глотку длинными кинжалами. — Я хочу себе новый корабль! Хочу золото! Ух, чёртовы животные! Вы мешаете забрать наши сокровища!

— Вообще-то они рептилии! — устало поправил разбойницу Андерс, исцеляя в сторонке Меррилл.

— Плевать!

— Тогда пообещайте не убивать меня за то, что я сейчас сделаю! — что есть мочи крикнув, я выбежала прямо перед драконицей.

Предупреждающие голоса проигнорировала, как и ринувшихся ко мне дрейков. В следующее мгновение я вскинула раскрытую ладонь. Направив руку на голову мамаши, сжала другой рукой подвеску с частью крови Архидемона и, добавив своей крови, высвободила скрытую в жидкости силу.

Драконица, вскинув крылья, замерла, как и дрейки. Резко стихли рыки и топот, слышалось только тяжёлое дыхание запыхавшихся за три часа боя Героев, которое эхом отражалось от гранитных стен. Отряд Хоук с широко раскрытыми глазами следил за тем, как огромная ящерица опустила передние лапы, на которые до этого момента привстала, склонила голову и, поджав хвост, посмотрела мне в глаза своим умным янтарным взглядом. Дрейки расползлись обратно по коридорам, и в зале стало совсем тихо.

Я могла её контролировать. Могла заставить сожрать собственных партнёров и детей, а затем спалить себя. Но это глупо и неоправданно жестоко. Она просто защищает своё гнездо.

— Нам не нужна твоя территория.

Поэтому я успокоила её, а через одну-единственную рану от меча Фенриса на хвосте собрала литр крови себе в пробирки, аккуратно вороша их в сумке. Вот это мне надо!

— Мне жаль, что мы заставили тебя разозлиться и убили твоих собратьев. Пропусти нас, мы уйдём дальше и больше вас не побеспокоим.

Драконица медленно подняла голову, отстранившись. Гулко топая, отошла к стене, устроилась на выжженном до гари полу, обернувшись раненым хвостом, а после коротким рёвом подозвала к себе детей и потенциальных партнёров, тем самым освободив проход к одной из лестниц на возвышение.

С носа потекла кровь, но я сразу вытерла её пальцем, возвращая обратно в лопнувший от напряжения сосуд. Всё-таки обращаться со столь мощным источником магии следует очень осторожно, даже если в этот раз мне повезло не словить обморок. Да и использовала я не столько кровь Архидемона, сколько часть крови Высшей драконицы, разбавленной скверной, на более молодой особи. Отделить одно от другого не так сложно, если объём небольшой.

— А теперь кто-то очень быстро должен вернуться за остальной экспедицией, пока мамаша ещё готова терпеть людей рядом, — невозмутимо повернувшись к Хоук, я разжала пальцы на медальоне и спрятала его обратно под плащ.

— Маг Крови, — почти выплюнул Фенрис, агрессивно воткнув двуручный меч в щель между плитами.

— Как и Меррилл, — склонив голову набок, пожала плечами и прикрыла сумку плащом.

— Я так не умею! — эльфийка восхищённо посмотрела на меня, и её салатовые глазки заблестели. Она немного подпрыгивала на месте, вслушиваясь в магические ощущения вокруг меня, но недавно прокушенная нога ей не мешала, исцелённая ранее Андерсом. — Целого дракона под контроль взять! Как же интересно!

— О, это объясняет твоё дружелюбие, — буркнул Андерс. — Говорят, в Нижнем городе и Клоаке каждого малефикара пустили на органы, а ты, глядите-ка, живая. Хорошо же ты скрывалась, если только спустя неделю похода мы это поняли.

— Не ворчи, одержимый, — маг вздрогнул, а Справедливость внутри него отозвался вспышкой Тени в глазах, — я ещё до обучения магии Крови обладала своим неповторимым обаянием. А молчала об этом как раз для того, чтобы не выслушивать одни и те же нотации от людей, с которыми мне ещё работать. Кстати, не за что, всегда рада спасти ваши задницы от участи стать драконьим дерьмом.

— Я, пожалуй, сбегаю до Бартранда, — Изабелла тактично улизнула из разговора и лёгкой пробежкой направилась обратно по проходу.

— Почему мы не почувствовали, что ты тоже маг? — Хоук устало оперлась на посох и без агрессии и даже без намёка на негатив на лице (ну, насколько я могла судить) посмотрела мне в глаза.

— У каждого свои секреты.

— Я боюсь спрашивать, о чём ты ещё не сказала, — немного обиженный Варрик поддерживал ногой арбалет, не заряженный болтом, и протирал припаркой стёртые до крови пальцы. — Тихоня, твоё прозвище тебя полностью оправдывает.

— Ты сам дал мне это прозвище, — я приподняла брови, но гном только усмехнулся, не смотря на меня. Вздохнула. Ну, приехали. — Варрик, — Тетрас поднял на меня нечитаемый взгляд, — некоторые вещи иногда должны оставаться в тайне даже от друзей, вы только что в этом убедились. Когда экспедиция закончится, я уйду, и вы меня никогда не увидите. Страшный и ужасный малефикар вас больше не побеспокоит.

— Я не… Ай, ладно, — Тетрас отмахнулся, сморщив нос. — Ничего страшного, если так подумать. Просто предупреждай в следующий раз, когда решишь показать что-нибудь из ряда живого мертвеца или что-то вроде.

— Хорошо, что мы не взяли Авелин, — Мариан глубоко вздохнула. — Итак, закончили неприятную беседу. Встаём лагерем в зале перед драконьим логовом и ждём экспедицию. О принадлежности Меррилл и Анджелин к малефикарам молчим. Договорились? Фенрис? Андерс? Возражений нет? Вот и славно.

Ни эльф, ни маг слова вставить не успели, благополучно проигнорированные.

А через три часа до нас дошла остальная часть отряда, и все подозрительные разговоры свернули.

На седьмой день мы спустились так низко, так глубоко и так далеко в недра земли, что теперь я чётко чувствовала сочетание лириума и скверны где-то под ногами. Андерс выглядел слишком беспечным, чтобы что-то замечать, хотя я была уверена, что уж Серый-то Страж среагирует на красный лириум… но нет. Близость к подобного рода вещи в лаборатории Авернуса выработала у меня необходимое чутьё даже лучше.

Тело пробила неприятная дрожь, когда мы спустились по лестнице странного храма, не похожего на архитектуру современных гномов. Мою нервозность первым заметил Фенрис. Возможно потому, что он теперь не сводил с меня напряжённого взгляда, зная, что рядом уже два малефикара, и одна из них опаснее из-за неприятного характера.

— Что не так? — остановившись и подождав, когда я дойду до него, буркнул эльф.

— Всё не так, — тихо ответив, обхватила себя руками. — Видите красные кристаллы? — Компания тоже тормознула и обернулась. За спинами остался лагерь экспедиции, как и вторая группа наёмников, что охраняла телеги, поэтому мы вновь собрались скромным отрядом из Героев и одной попаданки, говоря свободно. — Это лириум. Осквернённый лириум.

— Что ж, дерьмо, — ёмко выразился Варрик, осторожно подняв голову и заново осмотрев местность. Он даже сделал шаг в сторону от строгой колонны, увитой лириумными венами. — Идеи и предложения?

— Не слушайте шёпот и голоса, если вдруг услышите, — Герои переглянулись, но мои слова приняли со всей серьёзностью, какой бы разлад в группе не царил, — не касайтесь кристаллов и старайтесь близко к ним не подходить. Ничего не трогайте руками, если не уверены в безопасности. Следите друг за другом. И-и впереди нас ждут демоны. Завеса здесь…

— Считайте, что отсутствует, — заговорил вдруг двойным голосом Справедливость, вспыхнув в глазах Андерса лазурными искрами, и кивнул мне. Кажется, духу я нравилась больше, чем человеку. — Это нехорошее место, древнее.

Десяток больших призраков, поджидающих нас в нижней части тоннеля, препятствием не стали. Фенрис очень хорошо исполнял роль храмовника, а уж с поддержкой вёрткой Изабеллы нейтрализовать существ удалось легко. Радоваться, к сожалению, не спешили. Глядя на то, с каким напряжением я смотрела на проход вниз, ещё глубже, где заканчивался фундамент строения и начинался другой ярус странного храма, Хоук решила сделать передышку.

Сейчас… Сейчас необходимо действовать аккуратно. Я бы даже сказала «ювелирно».

До цели оставалось несколько метров.

Заранее подготовив мешок с нанесёнными кровью Архидемона рунами, я сжимала его под плащом, нервно комкая, и глубоко дышала, понимая, что обратной дороги не будет.

— Варрик, — тихо позвала я гнома, который поднимался передо мной к алтарю и какой-то вещи на нём. Тетрас повернулся, притормозив на ступеньке, нахмурил брови. — Помнишь мой контракт спонсора на трофей?

— «Без оспаривания права твоего выбора», — кивнул Варрик. А затем он повернулся к постаменту и сразу понял, о чём я. Его эмоция изменилась на ровно такое же выражение, как у остальных компаньонов, обступивших алтарь: напряжение с долей брезгливости и ощущения опасности. — О-о, только не говори, что ты хочешь взять эту странную, жуткую и неправильную штуку, которая точно из осквернённого лириума? Кстати, что это?

— Не знаю, — соврала я. — Просто опасная вещь, которую лучше спрятать от чужих глаз.

«Штука» представляла из себя когда-то золотую, а теперь почерневшую рукоять в форме плоского кольца, алый отросток на котором словно состоял из иссохшего крохотного силуэта женщины с очень знакомым шпилем на лбу. Кто-нибудь верующий мог сказать, что это Андрасте.

Но это остаток следа когда-то убитой этим же кинжалом Великодушия. Митал.

Ниже женщины тянулся к ней мужчина: это след сожаления одного конкретного древнего эльфа.

Чёрт возьми, я до него добралась! Вот это — мой гарант хотя бы попытки вернуться домой. Хотя бы вопроса, возможно ли это. Это уже будет стоить всего того, что я прошла за этот год в мире «Века Дракона». Ужасный год. Полный ненависти к художнику, которому пришлось убивать не самых хороших людей просто для того, чтобы я могла жить спокойно.

А ещё Бартранд до него не доберётся, как и Мередит, что уменьшит вероятность череды плохих событий в Киркволле. Просто приятный бонус.

— Отойдите все на пару шагов, пожалуйста.

Услышав просьбу и взглянув на моё озадаченное лицо, Хоук кивнула остальным. Фенрис напряжённо поджал губы, тогда как Меррилл испуганно осталась на ступенях, а вот Андерса Справедливость сам увёл. В близи идола Серый Страж нездорово замер, глядя в никуда. Изабелла же зябко ёжилась и не приближалась даже к ступеням.

И я приступила к ритуалу.

Для начала прямо на алтаре вокруг идола начертила своей кровью и кровью Аридемона необходимые символы, проводя расчёты прямо по ходу действия. Сложная ерунда получалась, у Авернуса так-то формулы покомпактнее, но я понимала достаточно. После этого надолго замерла над получившимся безобразием, ожидая, пока идол не перестанет фонить, и вся его энергия уйдёт вовнутрь, не растрачиваясь зазря. И чтобы она не сводила с ума ближайших людей.

По затылку прошёл холодок.

Мгновенно обернувшись, в провале каменного прохода я увидела лишь мелькнувшую тень. Слишком тёмную даже на фоне мрачного Первозданного тейга. Не Пристав ли это был? Да даже если это и он, пускай идёт в задницу. Захотел бы, чтобы я исчезла из их реальности, давно бы выпнул меня из мира. Так не-ет, даже так они не склоняют никого к хаосу, лишь дают возможность, а уж человек сам решает, поддаться искушению или нет.

Угх, вредные местные полубожественные сущности! Хоть один бы помог чужачке!

За спиной заговорили Бартранд и Варрик, обсуждая драконицу, которая их даже не тронула. Кто-то ушёл вперёд на разведку, зачистили странных одержимых каменных существ и нашли горы старого золота, которое подносили гномы для идола. Экспедиция пригнала телеги, еле втащив их по ступеням за моей спиной, лагерь переставили ближе к хранилищу, заросшему чистым лириумом, и под счастливые крики о близком богатстве и сытой жизни наёмники, согласно их контрактам, принялись считать и грузить сундуки и монеты.

Хоукам хватит денег выкупить у города усадьбу Амел. Сюжет двинется дальше.

А я осталась ещё на день бдеть около идола, ожидая, когда фон утихнет окончательно. К сожалению, моих знаний не хватит, чтобы очистить столь древний, зачарованный эльфийской магией артефакт, пропитанный смертью, сожалением, яростью и безумием, но обезопасить перед тем, как спрятать его понадёжнее, у меня получится. Кровь дракона, кровь Архидемона, моя кровь как катализатор — всё это содержало невероятную мощь, которая при правильном использовании могла бы разрушить город!.. За несколько подходов и не сразу. Потому что только эванурисы могли стереть с лица Тедаса местные горы, и пальцем не пошевелив, а равная им мощь содержалась во снах Титанов, даже когда они обезумели.

Вот мне и оставалось использовать подручные средства и довольствоваться тем, что я успела собрать за время бродяжничества. Вот было бы крови у меня побольше… по тонне-другой… О нет-нет-нет, я не опущусь до уровня магистров. К сожалению, у нас нет ещё пяти Архидемонов, чтобы слить с них кровь, а местных драконов я трогать не хочу. Хотя, если посредством воздействия крови с ними поговорить и слить столько, сколько им не навредит… Не-не-не, мне хранить-то столько негде!

Отслеживая собственные мысли, я уже понимала, когда разум начинает мутить или, наоборот, отпускать. Таким образом амбициозные и несколько жестокие планы сменили мои привычные приступы нарисовать всё и всех вокруг. Собственно, идол я и принялась рисовать, удобно облокотившись на алтарь. Есть какая-то красота в уродливости: порождения тьмы, выполненные в угле на страницах блокнота со времён Пятого Мора, это подтверждали.

Когда идол наконец успокоился и позволил взять себя в руки, я тщательно закутала его сначала в подготовленный мешок, а после — в несколько мотков ткани, чтобы его непонятные острые углы нормально улеглись в сумке. Когда все мои приготовления наконец закончились, а фон магии Крови с меня схлынул, большей частью оставшись в тейге, где я старательно затёрла все следы ритуала, то наступил уже второй день, как я в полном одиночестве и в блаженной тишине отдыхала от балагана экспедиции.

На выходе из прямой каменной кишки меня… никто не ждал.

Густые деревья скрывали разъезженный телегами экспедиции вход на Глубинные Тропы, погода стояла пасмурная, но просветы в облаках приятно грели солнечными лучами. Свежий ветер после застоявшегося воздуха пещер полоснул порывом по щекам, и я глубоко вдохнула чистоту природы, с растерянностью глядя на тихий лес и склон горы.

Вторая часть плана выполнена. Идол у меня.

Что ж.

На ближайшие девять лет я свободна. Абсолютно. Совсем!

Подпрыгнув на месте от счастья, переполнившего меня в один момент и с которым я катастрофически не справлялась, что даже от невольной улыбки скулы заболели, пробежалась от входа пещеры по тропинке вперёд, пока не достигла широкой площадки, выветренной настолько, что здесь ничего не росло. Внизу, очень далеко, виднелись крохотные точки алых парусов аравелей долийского клана Меррилл, а чуть дальше — громада Киркволла в тумане, которую я тут же принялась зарисовывать, очарованная воздушной перспективой и открывшейся композицией с частью моря.

О нет. В город я не вернусь, даже ради ванны. Все мои вещи с собой, да, краски и холсты тоже. Увесистый рюкзак совершенно не мешал, а в сражениях я его просто скидывала, поэтому в гостинице ничего не осталось. Я свободна! И я отправляюсь путешествовать подальше от горячих точек здешних столкновений — туда, где нет никаких Героев и где точно не пройдёт случайно какой-нибудь древний маг с проблемами в голове.

Я буду ждать. Терпеливо набирая знания, опыт и, конечно, золото.

В Орлее моей скромной персоне вновь были рады. Мадам Селис и в этот раз любезно приняла меня в солнечном особняке её мужа, разнеся весть по знакомым о том, что художник вновь в Халамширале, и через несколько дней у меня появилась работа. Разумеется, первым делом я яростно отскреблась от следов былых приключений, пока кожа не покраснела от трения жёсткой мочалки, и вдоволь поплескалась в настоящей ванне из мрамора, которой восхищалась ещё в прошлое посещение поместья. Вернув волосам длину короткого ёжика, отстирав одежду, потратилась и на новое мыло. Снова с запахом ванили, потому что на одни грабли я наступаю дважды для того, чтобы уж точно убедиться.

Несколько месяцев после напряжённых недель в Киркволле я только и делала, что отдыхала: рисовала для себя и для людей, вкусно и много ела, не ограничиваясь более сухой походной едой, гуляла по чистым улицам и хорошо, много спала на мягкой кровати. И всё же долго оставаться на одном месте не получалось. Всё было хорошо, бесспорно. Уютно в чужом особняке, откуда меня никто не гнал, потому что за рисованием меня не видно и не слышно. Даже орлесианский язык подучила в разговорах с мадам Селис и её мужем, пока я рисовала, а они смотрели (насколько бы сильно такое ни нервировало и ни бесило). Но находиться где то ни было — не дома — всё больше погружало меня в апатию.

На тридцатый день невыносимого пребывания в Халамширале, забурлившем от прибытия Императрицы Селины с первым днём зимы, я ушла из города. Следующей остановкой стал Лидс, но даже там я не задержалась, опять через месяц двинувшись в следующий город. Так и понеслось: Вершиль, Монтсиммар, Вал Фирмэн, Вал Форэ, Вал Руайо и дальше по Имперскому Тракту. В Неварру. По югу Тевинтера, в Антиву и в Ривейн.

Год за годом я бродяжничала, представляясь разными именами, но упрямо оставляя на картинах и иллюстрациях подпись как Лина. Я повидала много людей, эльфов, гномов и даже женщин кунари. Чем дальше на север, тем более современные постройки встречались, а дворцы Минратоса на фоне магических вывесок, так похожих на неоновые, совсем не казались чем-то старым и средневековым. В городах проводили трубы, где-то в Вал Руайо изобретательница Бьянка уже придумала паровые и угольные двигатели.

После самобытности Юга уходить с Севера, из его благоприятного тёплого климата, с морских берегов и ярких лесов вроде опасного нынче Арлатана, не хотелось. И я осталась. В Ривейне очень не хватало новых предметов искусств, и именно здесь марину скупали просто по заоблачной цене. Восточная страна, чем-то напоминающая экзотические курорты моего мира как архитектурой, так и менталитетом, позволила мне вдоволь накупаться в тёплом море, полноценно отдохнуть на пляже, погрев косточки под местным светилом, и порисовать новые виды.

В Антиве я закупилась кофе, которого мне так не хватало все эти годы, потому как одна чашка в ресторанах Юга стоила просто баснословных денег. Здесь немного поучила антиванский, который сочетал испанский и итальянский в равных долях, но запомнила только несколько слов и фраз, чтобы хотя бы понимать, что мне говорили.

Годы летели. Оседая на месяц-два в разных странах и игнорируя разве что пустыни, болота и земли кунари, я вела размеренную тихую жизнь, не зная бедности и голода. До меня доходили слухи о восстании магов, об осаде занятой ими крепости в Пределе Андорала. Я слышала о конфликте Селины и Гаспара и даже о восстании эльфов в Халамширале. К концу восьмого года, когда зарисовано было в Тедасе что можно и нельзя, блокнотов стало четыре. Первый полностью заполнился видами и модой Ферелдена и Орлея, второй — Неварры, Антивы и Ривейна, третий — Тевинтера, леса Арлатан и Долов, а четвёртый я подготовила под грядущие приключения. Несомненно, новые походы ожидали в будущем, потому как до Антивы дошёл тревожный слух об обострении конфликта магов и храмовников на Юге.

А потом на меня совершили покушение.

Это был жаркий летний день. Тихая деревушка в Орлее на берегу Недремлющего моря утопала в лучах Солнца настолько, что между домами потрясающе проглядывались чёткие синие тени. Яркие домики, обилие скота, изящная архитектура кованых оград и пышных клумб — прям-таки какой-то Прованс, от красоты которого даже сердце замирало. Никогда во Франции не была, а в этом мире… Здесь путешествия лично для меня равны по затратам на еду и одежду, а не на транспорт, потому как преодоление многих километров пешком теперь не проблема.

Что ж, второй плюс в копилку.

Разложив творческие принадлежности посреди полей цветущей лаванды, я только начала зарисовывать холмы и живущих здесь нереально крупных бабочек. Насекомые садились на мольберт и на кончик кисточки, сидели у меня в волосах и в принципе проявляли интерес к запаху новых, лично мною намешанных красок на растительной основе.

Ничего не предвещало. Я никому не переходила дорогу, портреты без споров корректировала, занимаясь средневековой ретушью, пока покрытая акне хозяйка не останется довольна чистой кожей хотя бы на холсте. Храмовники меня не трогали, потому как я додумалась смывать след магии Крови благодаря лёгкому ритуалу с лириумом. «Хорошая мысля приходит опосля» дубль три.

И всё же неприятности меня нашли.

Чёртового ассасина, скрывшегося в аналоге невидимости, я вновь не заметила, слишком расслабившись. Хрустнула впритык за спиной трава. Клинок резанул по горлу, окропив чёрную блузку алым, а лавандовые мазки на холсте — карминовыми брызгами.

Вот только в этот раз я не потеряла сознание, с горем жизненного опыта наученная поддерживать не только пассивную, но и ускоренную регенерацию. В следующую секунду я сбросила кисточку и палитру в траву, игнорируя адский жар боли в разорванной трахее, и молча, ожидая восстановления тканей, вскинула ладонь раньше, чем обернулась, опрокинув табурет.

Передо мной, яро сопротивляясь, дёргался в заклинании контроля темноволосый эльф. Его синие глаза над платком-маской широко распахнулись от вида того, как кровь текла вверх, а не вниз, как хрящ внутри восстанавливался, а кожа срасталась — он смотрел прямо на открытую рану, а затем зрачки, сузившись от страха в две чёрные крохотные точки, сместились на моё искажённое в злом раздражении лицо,

— Кто ты, демоны тебя задери, и зачем хотел меня убить? — вместо вопроса вышел различаемый хрип, и я волей подтянула эльфа на шаг ближе, удерживая руку напротив его головы. — Не скажешь сам — я выпотрошу твоё сознание, найду ответ и отдам тело какому-нибудь демону.

— Фен… Харел… — выдавил ассасин, дрожа от ужаса того, что сейчас увидел.

А я, мягко говоря, охренела.

Я сейчас не ослышалась? Фен’Харел? То есть, Волк уже проснулся и теперь нашёл того, кто присвоил его кинжал? Так быстро?! Вот это я называю божественная мощь — не магия, а способность оперировать информацией и огромной сетью шпионов, чтобы в целом Тедасе найти одну-единственную человечку, разгуливающую с опасной цацкой. Почему я не скинула артефакт где-нибудь в лесной глуши того же Бресилиана? Потому что могло случиться примерно то же, что и сейчас, вот только идол забрали бы даже раньше, чем добрались до меня. Хорош Волк, хорош. Этого у стратега не отнять. Если он умудрялся гадить эванурисам и не огребать, то уж с какими-то шемленами справится и без былых способностей.

Вот только он не учёл, что шемлен этот слишком живучий и уже успел пару раз едва не умереть.

Изобразив недоумение, я склонила голову набок.

— Эльфийский бог-трикстер? Ты же помнишь, что я сейчас просто влезу тебе в голову и убью за ложь?

— Кля…нусь, наш Бог Волк… вернулся… — еле просипел эльф, когда я его чутка придушила для устрашения. — Идол… Ему нужно… Найти… Женщину-мага из экспедиции… Которая забрала.

Много кто из банды Бартранда видел, как я колдовала около идола, а значит, узнать необходимые сведения агенты Фен’Харела могли без проблем. Но он сказал «маг», а не «малефикар». Кажется, меня пока не спалили.

— Ему нужен артефакт из красного лириума? Хорошо. — Я отпустила закутанного в глухие тряпки парня. Он тут же упал на колени и закашлялся, мелко дрожа от восстанавливающегося кровотока в теле и множества судорог в мышцах, а затем с опаской поднял голову. — Но он должен сам за ним прийти. Я буду ждать в этой деревне, в конце-концов, — взмахнув рукой, извлекла с холста и травы собственную кровь, которая на белом полотне не оставила и следа, — я ещё не закончила картину.

— Я не лгу! Я передам идол Волку! — эльф вскинулся, шатко поднявшись, но когда я на него обернулась, то он захлопнул рот.

— Не сомневаюсь в твоих словах, ведь я бы сразу почувствовала, если бы ты соврал, — ассасин нервно сглотнул, на что я криво усмехнулась, — но мне нужен сам Фен’Харел. Передай ему, что идол я отдам только из рук в руки и только с условием.

— Ты думаешь, что наш Бог Волк договорится с шемленкой?! Ха! Не тебе с ним тягаться, он просто убьёт тебя!

— Ты уже пытался убить меня. И как? Получилось? — Взгляд сжавшегося эльфа скользнул на мою чистую, без следов ранения шею, а затем вернулся вверх, к глазам. — Просто выполняй, что сказали, иначе — достанется тебе, а не мне.

Агент Волка, цыкнув, скрылся — капля его крови благополучно сообщила мне о том, что он направился куда-то на север. Вот и хорошо, вот и славно.

Выдохнув так, будто с плеч только что свалился груз размером с гору, обессиленно наклонилась, подняв табуретку, и села перед мольбертом. На автомате подобрав кисть с подсохшей палитрой, смочила краски и продолжила пейзаж, но голова в это время думала. Да, я собиралась заключить сделку с Волком. Нет, я не отчаялась! Ну… вообще-то да. Очень, чёрт возьми, да! Я в Тедасе грёбанные девять лет! Мне сорок исполняется в следующем году! По меркам этого мира меня можно смело считать старухой! Да, благодаря магии Крови морщин у меня не появилось и ничего нигде не обвисло, даже наоборот, я как-то помолодела, что ли, пока практиковала улучшение организма. Но сорок лет это слишком много для современного человека в мире фэнтези. Осталось только сидеть на лавочке около церкви, лузгая семечки, и ворчать на детей.

А, ну да. Обычно я так и делаю, просто ворчу на Героев, сидя в сторонке. Дожили.

Вообще, идея такова: я отдаю Фен’Харелу часть его мощи с кинжалом-идолом в обмен на его помощь в возвращении меня домой. Однако, если это невозможно — а я пойму, врёт ли Волк, по его пульсу, который легко почувствую, когда буду слушать (в случае с нападением я не слушала, есть ли кто рядом, поэтому легко попалась), — то просто отдам идол и попробую прибегнуть к более жестоким мерам. Не хотелось вредить кому-то и нарушать баланс местного сюжета, но если прижмёт, то я всё-таки использую кровь драконов. Их в этом веке можно насчитать целый десяток… А Авернус будет только рад поэкспериментировать с потомством и скверной.

В этот раз шаги я услышала, как и приближение живого существа. Вот только потому, что неизвестный не скрывался, то не стала отрываться от рисования. Накладывая ещё один слой более светлых мазков на лепестки ближайшего по перспективе куста лаванды, я спешила, а то припекающее чёрную макушку солнце уже уходило, и освещённая часть цветов погружалась в тень. Лишь позволила себе ненадолго прерваться, когда бабочка удивительного оттенка кобальта опустилась на кисть. Ну вот. И как тут сопротивляться этой красавице? Придётся и завтра вернуться, а то на картину я и так потратила целую неделю.

Эту же неделю я ожидала гостя.

— Смелость или глупость сподвигла тебя встретиться с Фен’Харелом лицом к лицу? Он — бог и не будет говорить с шемленом.

И дождалась.

— Сподвигло меня знание. — Аккуратно положив кисточку около холста, чтобы не потревожить беспечно моющую лапки бабочку, критично оценила получившуюся картину. Всё-таки надо ещё что-то завтра добавить. — К тому же…

Усмехнувшись, постаралась унять эмоцию веселья на лице перед тем, как повернуться и подняться с табуретки. Как же сильно его выдаёт речь, поставленная пятистопным ямбом!⁽¹⁾

Жары я не чувствовала голыми плечами, которые упрямо не хотели цеплять на себя загар, из-за чего приходилось следить за ожогами. А вот эльфа, что предстал передо мной, стало жалко. Его фигура, нетипично для современных сородичей высокая и широкая, скрывалась под тёмной накидкой с капюшоном, а качественные кожаные сапоги примяли под собой траву. Лица я почти не видела, только бледную кожу подбородка с ямочкой и плотно сжатые мягкой формы губы.

— Ведь сейчас Фен’Харел со мной и говорит.

Обычно я не различаю эмоции людей, если они не яркие или не отражаются в движении мимических мышц и языке тела. Однако в данный момент я понимала, что эльф передо мной замер в напряжении. В коротком движении головы, когда под тенью плаща сверкнули лиловые глаза, хорошо отражалась угроза.

— Твой агент уже пытался меня убить, это бесполезная затея, — чтобы не выдать собственного напряжения, я поставила левую руку на талию, перенесла вес на одну ногу и приподняла бровь в выражении скептицизма, — поэтому у меня есть предложение получше.

Волк так и не проронил ни слова, оценивая степень моей опасности его личному плану, — пока мне позволяли говорить. Собственно, время я зря не растрачивала. Чутьё крови подсказывало мне, что где-то за полем расположилось около пяти живых существ, чей пульс превышал спокойное состояние. Сражаться не хотелось — опыта не хватало, чтобы противостоять сразу нескольким воинам, один из которых — тысячелетний стратег. Слышать нас не могли, потому как Волк сам подставлял свою личность раскрытию, и я расслабилась.

— Я отдам тебе лириумный идол так или иначе, у меня нет намерений оставлять его, ведь кинжал изначально принадлежал тебе, — Волк напрягся ещё сильнее, плечи приподнялись. Его зрачок, предательски блестящий рефлексом голубого неба, сместился с поясной сумки, где находился артефакт, на моё лицо, а в воздухе почувствовалось волнение магии, — просто лично мне выгоднее, чтобы ты помог мне в одном невозможном деле. Честный обмен. И не говори мне про бога обмана, я всё это знаю, — с насмешкой добавила я.

— Если твоё дело невозможное, с чего ты решила, что именно я смогу тебе помочь? — вкрадчиво поинтересовался Фен’Харел, стоя неподвижно, будто статуя.

— Потому что только равный эванурису по силе способен исполнить мою просьбу. Корифей с его планами на возрождение Империи и рядом не стоял, моё желание иного толка.

Вот здесь-то Волк и начал подозревать, что говорит не просто с информированной магичкой, а с кем-то за пределами его понимания. Кто знал, кто такие эванурисы, кроме исследователей руин Арлатана? Кто мог узнать и о том, что именно с Корифеем Волк и связался, хотя сам магистр об этом даже не подозревал? Кто знал, что идол — это кинжал, принадлежащий Фен’Харелу?

Кто-то, кто знал о происходящем в Тедасе гораздо больше самого Волка.

— Кто ты? — тихо, со здравой опаской, Фен’Харел приподнял руку и отвёл край капюшона, чтобы без помех видеть меня и моё выражение лица.

Теперь я смогла заметить и высокие скулы, и тёмные брови, нависающие над печальной формы глазами. Низкий голос связался со знакомой внешностью, пробудив в памяти хорошо угадываемый образ: сначала в одеждах отшельника, скромного и странного, а после — в золотых доспехах древнего воина.

— Моё имя Лина.

Солас непонимающе склонил голову чуть набок, пока я выдерживала короткую, но интригующую паузу, изучая необычные для эльфов мужественные черты. Нарисовать бы…

— И я из с другой реальности.

1) Сделаем вид, что в оригинале Солас говорит в ритме древних, но фф на русском, поэтому вот так вот

Вернуться к тексту

Информация, которую Фен’Харел точно не ожидал услышать, по его мнению, требовала большей конфиденциальности. Пришлось собирать вещи и тащить мольберт в арендованный мною домик на набережной, но пока я, бережно высушив потоком ветра холст, скатала его и спрятала в тубус, Волк коротко переговорил с агентами, и те направились прочь из деревни, что позволило убавить градус напряжения.

Дорога заняла немного времени. Стоило спуститься с холма, поле заканчивалось, и начиналась деревня. По ширине поселение было совершенно небольшим, в три яруса улиц, больше всего растянувшись по берегу моря на пять километров, поэтому тропинка вывела нас прямо на «мой» дом и ещё несколько зданий под аренду.

Весь путь Волк держался по левое плечо, на пару шагов позади. И это чудо, что сейчас почти все жители работали то в полях, то в лавках на соседней улице, поэтому нас никто не видел. Хозяйка дома крайне вежливо просила «посторонних мужчин» к себе не водить.

«Было бы кого водить», — тогда рассмеялась я.

И вот, мы здесь. Смеяться расхотелось.

Домик представлял из себя типичную избу, просто сложенную не из брёвен, а из камня, деревянных вертикальных реек и штукатурки стен, покрашенной в нежный красный цвет снаружи и персиковый — внутри. В единственном сравнительно небольшом помещении находился справа очаг, у дальней стены, под окном, кровать, а слева, за ширмой — бадья. На улицу прямо с крыльца выводила добротная пристань, где я и купалась. Мне даже нравилась такая жизнь. Если бы не сырость и ледяной ветер зимой. А стены-то тонкие! Поэтому здесь я проводила тёплые сезоны, а зимовать уходила на север, где к лесу поближе.

Здесь не пахло домом и мной. Только пылью и сухими водорослями.

Скинув сумку на кровать, оставила мольберт и складную табуретку на полу у входа, а сама повела рукой и охладила нагревшееся за несколько часов помещение, остудив воздух. В центре комнаты расположился стол, куда я и присела на дальний стул, коснулась пальцем холодного кувшина, чары на котором ещё держались, и разлила яблочный сок в два стакана, даже не задумавшись.

— Так, — осознав последнее действие, сразу забила на это, потому как Волк скинул капюшон и невозмутимо сел на стул напротив, положив локти на столешницу, но всё его внимание заняли сохнущие рисунки у стен. Несколько портретов, пара пейзажей, ничего необычного. — Сразу скажу, что знаю о прошлом и будущем этого мира практически всё, но не расскажу откуда я это знаю, и не раскрою ничего важного, чтобы не мешать естественному ходу истории. Влезть мне в голову не выйдет, — хмыкнула я на нечитаемый взгляд, — с магией Крови я на «ты».

— Сам факт твоего присутствия в этой реальности невозможен, знания вторичны, — Волк приподнял одну руку от стола и потёр подбородок. А я невольно залюбовалась идеальной формой черепа, так и уставившись на чужую лысину. Вот бы… в профиль… — Каким образом тебе удалось это сделать?

— Без понятия, это случилось не по моей воле, — моргнув несколько раз, опустила взгляд на прямую переносицу.

И наткнулась на аметисты напротив. Вот это оттенок! У каждого мною встреченного эльфа, в принципе, глаза всегда очень интересных, ярких цветов всего спектра и всей яркости, поэтому такой разброс приводил меня в восторг. Ух, это ж как краски придётся плотно намешать, чтобы точно передать цвет.

— Помню только, вроде бы, разрыв в Завесе? — принялась я ворошить воспоминания девятилетней давности, отведя внимание на стакан с соком. По стеклу стекали капли конденсата, и это явление позволило лучше сосредоточиться на разговоре. — Началось всё с места, где Завеса сильно истрепалась по ряду причин. Помню свечение Тени за спиной, которое очень быстро пропало, но ничего до. Воспоминания смешались, а при попытке восстановить череду событий, вся цепочка разваливается.

— Возможно, что кто-то из твоего мира переместил тебя? — Волк, совсем немного подавшись вперёд, заинтересовался, когда я упомянула разрыв и Завесу в одном предложении.

— В моём мире нет ни магии, ни других рас, кроме людей и их национальностей, так что это точно невозможно.

— Нет магии? — Поджав губы на невозможно удивлённый тон и еле сдержав смешок, только кивнула. Для духа подобное заявление само по себе невозможно, ведь для него магия это всё равно, что дышать. — Это намного осложняет твою просьбу.

— Я бы и сама разобралась, будь всё наоборот, но, увы, у меня нет ни малейшей идеи, как связан разрыв с моим миром. Остался бы хоть один момент о моменте «до», то он объяснил бы многое.

— Для человека из другой реальности, где магии нет, ты очень много знаешь о ней и умеешь. Откуда?

— Могу лишь сказать, что я слишком сильно отличаюсь от местных людей, — я пожала плечами, — если это вообще люди, — хмыкнув, получила ещё одну озадаченную эмоцию, — поэтому я не связана с Тенью, как и гномы, но вижу сны. — Поэтому ты не сможешь убить меня, чёртов ты сомниари. — Мой организм работает по-другому, и мои сновидения это последствия воздействия внешних факторов на тело, мозг и нервную систему. И по этой же причине я могу пользоваться только магией Крови — Тень как-то на меня повлияла с самого начала. Пришлось учить теорию и практиковаться, чтобы выжить.

Разговор, казалось бы, заглох, но Фен’Харел просто задумался, перегруженный информацией, уставившись на свой почти опустевший стакан. Жара взяла своё, поэтому часть сока из всё ещё холодного кувшина мы успели за время беседы опустошить.

А я решила пока заняться делом, раз местный «бог» погрузился в себя. Тихонько встав со стула, подошла к картинам и, взяв кусочек бумаги, принялась точечно прижимать его и проверять, высохли ли холсты, пока я рисовала в поле. Лак на портрете статного мужчины углём тоже высох, поэтому я выудила из «художественного» рюкзака тубусы и, сворачивая картины, распихала их, куда влезло.

Остался только белоснежный холст с алыми, словно влажными брызгами на нём.

Его я нарисовала тем же вечером, когда агент Волка совершил на меня покушение, ведь это напомнило мне о том, как я второй раз почти умерла. А ещё напомнило, что мне очень понравился контраст двух цветов, что я и запечатлела в белилах и кармине, точь-в-точь передав те же пятна собственной крови на снегу после ударов кинжала Лелианы. Событие меня, к удивлению, не травмировало. Я действительно помнила ту ночь, словно это было вчера.

— Насколько тебе важно вернуться домой? — вдруг прозвучал тихий вопрос из-за спины, от которого у меня поднялась невообразимая буря негодования.

Хмурый взгляд Фен’Харела был направлен на картину, но когда я, раздражённая, злая и едва не задохнувшаяся от возмущения, обернулась, Волк почти сразу посмотрел мне в глаза.

— Я здесь девять проклятых лет, — в момент ярости кричать у меня никогда не получалось, и я могла лишь цедить слова чуть более громко, чем обычно. — Каждый встречный, едва узнаёт, что я малефикар, обвиняет меня в том, кто я есть, и хочет убить. А кто-то даже успешно попробовал это сделать. Ты знаешь, что такое потерять всё и всех, — Волк тяжело вдохнул, следя за мной исподлобья. О! Он знал, как никто другой! — Ты знаешь, что это, когда вернуть прежний мир стоит больше всего на свете. Поэтому — да. Мне очень важно вернуться домой. Ведь у меня здесь ничего и никого нет. И ты, Гордость, сейчас либо отказываешься и уходишь дальше строить свои планы по срыву Завесы, потому что мне плевать на этот мир, — эмоционально выхватив из сумки свёрток, сделала шаг и бросила идол на стол. Но Волк смотрел не на него, а на меня. — А я иду ловить чёртовых драконов ради их крови и ещё тысячи людей на самоубийственный план по разрыву реальности. Или, — выдохнув, обессиленно рухнула на стул и, спустив очки, потёрла занывший висок, — Мудрость помогает мне хотя бы из банальной благодарности за то, что эта штука не натворила дел, как ей то предписывала история. Твой кинжал в руках Мередит Станнард это не то, что заслужили маги Киркволла, уж поверь мне.

— Ты его успокоила, — голос Волка звучал всё так же тихо, — Клык.

— В нём хватало сожалений и агонии, чтобы погрузить в хаос целый город, — наблюдая за тем, как размазанный из-за зрения Фен’Харел бережно, аккуратно и словно с неверием вытаскивает из измазанного кровью Архидемона мешка алый, изломанный острыми кончиками кинжал, опустила подбородок на подставленную руку и навалилась грудью на стол, очень удобно пристроив свои округлости на плоскость, — я просто решила, что окружающие чужой ярости не стоят, и обратила энергию вовнутрь. Жаль, мне не хватило знаний очистить его, уж больно много на нём мудрёных зачарований. А я ведь помню, какой он красивый.

Под конец фразы вновь потянулась к сумке и, пролистав блокнот, показала замершему Волку рисунок двух кинжалов рядом. Колючий и тёмный слева, а справа — ровный, гладкий, с зачарованной сферой лириума под кольцом-эфесом и прочным бриллиантом чуть ниже, на условной гарде.

— Ты действительно знаешь всё про наш мир.

— Не всё, так многое, не наговаривай.

Фен’Харел впервые за весь разговор проявил слабость, прикрыв глаза и потерев переносицу, а я смогла за накидкой разглядеть вполне обычную плетёную кофту, как у многих эльфов, а так же рукав от тёмной туники. Отложив кинжал ровно между нами, на его временный чехол, Волк поднял на меня взгляд. Правда, сначала он задержался на моей груди, точнее, на медальоне из вулканического золота с очень опасной субстанцией внутри, которую вот уж кто, а Фен’Харел точно чует.

Некоторое время я сидела с закрытыми глазами и тёрла висок, принудительно опуская магией поднявшееся от злости давление. Чем там занимался Волк, я не видела, но вроде бы с места не двигался.

А затем он заговорил.

— Ты знаешь, что произошло и произойдёт.

— Знаю, — приоткрыв глаза, лениво глянула на размытого, а оттого более мягкого эльфа, но просто из интереса обострила зрение, и окружение стало намного ярче и чётче. Жаль, что ненадолго. — И мне плевать. Не мой мир, не моё право что-то менять, кто бы виноват ни был, даже если это ты, — отняв пальцы от виска, сложила руки перед собой, втиснув на них грудь. Высота стола ужасно мешала. — У меня осталось только одно личное дело к конкретному человеку, но в основном меня здесь ничего не держит.

— Значит, ты не будешь мешать и готова отдать кинжал, если я скажу «нет»?

— Он и так твой, нет смысла отбирать у Волка его Клык. — Фен’Харел тихо хмыкнул, уловив лёгкую шутку. — Просто и ты в таком случае не мешай мне убивать драконов и кучу людей.

— Звучит так, будто ты этого не хочешь.

— Ты тоже не хочешь причинять вред невинным, но придётся.

— В таком случае, мой ответ: «да».

Я подумала, что ослышалась. Даже очки надела обратно.

Сами собой съехались брови в выражении крайнего сомнения и подозрения, но пульс Волка оставался ровным, хотя до этого сбивался, если мои слова его задевали. Сидящий передо мной эльф скрепил пальцы в «замóк», вот только он не насмехался или выражал безразличие, а смотрел как-то серьёзно, будто решал что-то сложное, но пока ещё ему подвластное.

— У меня есть пара теорий, которые можно проверить лишь со Сферой и Клыком вместе. В этих артефактах достаточно силы, чтобы создать что-то близкое к разрыву в реальности.

Рвано вздохнув и совершенно это не контролируя, скрыла лицо за ладонями, а затем опустила руки, чтобы остались открыты только глаза.

— Если ты хотя бы попробуешь, — тихо и тщательно, чтобы голос не дрожал, выговаривала я, с усилием смотря прямо в глаза Фен’Харелу, — я уже буду благодарна.

— Ты обратилась к Мудрости, не отрицая Гордость, — Солас дёрнул уголком губ, будто подавив улыбку, но я не была точно уверена. — Это уже весомый повод для духа помочь тебе.

Как бы жалко не выглядела, какой бы отчаявшейся не казалась — мне было всё равно. Из этого мира надо выбраться.

Я устала.

Примечания:

Вы бы слышали мой визг

С попыткой порвать реальность пришлось подождать. Естественно.

Потому что Фен’Харел уже отдал Сферу Корифею, а Конклав намечался ровнёхонько через месяц. Его-то в душу мать!

— Очень скоро я верну активированную Сферу и…

Вот как это возможно? Что за аномалия ходячая? Умный, сообразительный, лидер, тысяча с гаком лет опыта, воплощение Мудрости, но какой же, чёрт возьми, глупый! Разве он не изучил того, с кем имел дело? С кем могла иметь дело Хоук? Он не знал, что смерть для Корифея это не конец, если рядом находился Серый Страж? Я понимала, что не имела понятия о временных рамках года, когда Солас проснулся, и именно по этой причине обратилась к Волку лишь тогда, как он сам вышел на меня, ведь, где искать его, одному только Фелассану — да упокой Тень его душу — и известно. А тут выясняется, что он решил вернуть кинжал сразу перед активацией Сферы, не имея даже и капли сомнений в плане! Ну какой адекватный стратег так делает?!

Самоуверенный, отчаявшийся и гордый. Солас, чтоб его.

В момент его речи я разочарованно вздохнула, поджав губы, и кисло посмотрела на эльфа, который выглядел так, словно у него уже всё сработало.

— Не понимаю твоей реакции, Чужая.

— Потом поймёшь.

И рассказать-то я не могла! Я бы схватилась за голову, но тратить энергию на подобное действие не хотелось, и я осталась сидеть, подперев подбородок ладонью. Меня накрыло полным разочарованием в этом мире.

— Прошу прощения?

— Прощаю.

На мой мрачный и совсем невесёлый хмык Фен’Харел нехорошо сузил глаза. Разом растеряв задумчивость, Волк передо мной напрягся, приподнял плечи и сжал сложенные в замо́к пальцы, от чего очертились костяшки. Разозлился. Он понял.

— У Корифея не выйдет активировать Средоточие? — вкрадчиво произнёс он, всматриваясь в мои эмоции.

— Выйдет, — чтобы не рассказать правды, мне и лгать не потребуется, так что «бог» обмана своего не добьётся.

— И не расскажешь, что не так, потому что тебя не беспокоит судьба этого мира.

— Верно.

— Эгоистично.

— Ты дух Очевидности?

Волк поджал губы на сарказм, и меня подобная эмоция позабавила. Такой сразу злой бука, а не древнее существо. Чего не отнять у Соласа, так это очень выразительную мимику — обязательно зарисую это его выражение недовольного жадного ребёнка.

— А если в счёт нашей сделки я потребую у тебя помощь?

Пытается выкрутиться и манипулирует, глядите-ка.

— Ни словом, ни делом я не выдам будущего и, как именно помогать, решу сама.

— Фенхидис,⁽¹⁾ с тобой невозможно вести переговоры, — сдался вдруг Фен’Харел, покачав головой. — Ты совершенно не боишься меня и не берёшь в расчёт, что я бог.

— Ты не бог.

Я усмехнулась с снисходительностью, и на мгновение на лице Соласа промелькнула уязвимость: чуть приоткрылись глаза, приподнялись брови и дёрнулись губы. Он действительно не считал себя богом, не становясь в один ряд с эванурсами, и по этой же причине испытывал вину. Был бы настоящим богом, не совершил бы столько ошибок. Но таковым его считали агенты и долийцы, а от этого уже никуда не деться.

— И сам согласился мне помочь, но в любой момент можешь отказаться, у меня не будет претензий. Я просто уйду пробовать более кардинальные способы, а ты ничего не потеряешь.

— Я уже согласился, как ты верно сказала, — Волк, опустив взгляд на свои напряжённо сцепленные руки, замер. — Также, ты без сомнений вернула мне Клык, хотя могла воспользоваться. И я не в праве ещё что-то от тебя требовать, я был не прав.

— Кинжал и так твой, — не поняла я, озадаченно наклонив голову к плечу. — Зачем он мне?

Фен’Харел, подняв лишь глаза, рассматривал меня исподлобья, будто какую-то головоломку. Как-то раз я пыталась собрать кубик Рубика, поэтому подобное выражение видела в зеркале.

— Любой другой на твоём месте до последнего не раскрывал бы местоположение идола, пока не добился своей цели, — голос эльфа звучал с недоумением. — Гилан’найн, увидев в покровительстве Андруил и скверне мощь, вознеслась до эванурисов. Корифей возжелал возрождение Империи Тевинтер. Но ты, — он всмотрелся в мою скучающую физиономию, — почему ты не используешь меня?

— Напомнить, как использовала тебя Митал? Или ты мазохист?

Тяжёлая тишина опустилась на комнату. За окном солнце успело укатиться ещё ниже и ушло за стену с очагом, отчего помещение погрузилось в лёгкую дневную тень. А вот на лицо Фен’Харела словно набежала мрачная туча. Но в следующий миг он расслабился. Что-то решил? Не знаю, не разбираюсь в таких тонкостях.

— Твой характер ещё сложнее, чем показалось сначала, — задумчиво протянул он и будто взглянул заново. — Разве тебе, прошу прощения, — забавно извинился он за грубое слово, — не наплевать на всех в этом мире?

Ему действительно важно это понять? Это какие-то особенности духов?

— То, что мне наплевать, не значит, что я причиню умышленный вред тем, кто ничего плохого мне не сделал. Я бы прибегнула к угрозам и шантажу, но в твоём случае не собираюсь, — я криво усмехнулась. — У тебя и так забот хватает.

Лицо Волка непередаваемо исказилось. Впрочем, он взял себя в руки, и образ Фен’Харела соткался обратно из строгости и мрачности.

— Мы отвлеклись.

— Тебе было любопытно, — я пожала плечами и закусила щёку изнутри, чтобы не рассмеяться.

— В таком случае, возвращаясь к Сфере, — какой невозмутимый, — могу я рассчитывать хотя бы на подсказки, когда возникнут проблемы?

— Я предупрежу о нюансах, если дело дойдёт до чего-то серьёзного, где лучше не ошибиться. Но некоторые вещи должны случиться, — мой тон сменился на серьёзный, от небрежности и равнодушия не осталось и следа, на что Волк инстинктивно подобрался и нахмурился. От движения бровей у него очертился шрам на лбу. След от сведённого валласлина Митал. — И что бы ни произошло, ты не должен перекладывать на меня ответственность за то, что я не предотвратила событие, насколько бы ужасным оно ни было.

— Наш мир — наши проблемы, — коротко кивнул Волк. — В этом я тебя понял. Что ж, подводя итоги: как только я заберу Сферу у Корифея, я вернусь сюда и…

— Первый нюанс, — перебила я эльфа. Тот было возмутился, но уже в следующий момент любопытно навострил уши. Могли бы эльфы ими двигать, точно повернулись бы вперёд. — На Конклав я отправлюсь с тобой. В деревне Убежище находится человек, к которому у меня есть личное дело. — Улыбка на моём лице обратилась в оскал, Волк же с интересом проследил за ходом моей мысли, не уточняя и слушая. — Только остался вопрос: я знакома с Фен’Харелом, — озорно улыбнувшись после приступа кровожадности, прищурилась, — но буду ли я знакома с Соласом?

— Сможешь притвориться, что мы не знакомы?

— Неа.

Фен’Харел вздохнул с досадой, оставшись недовольным. Я могу изобразить недоумение или мелко соврать, но вот инсценировать — это что-то на грани фантастики.

— А если бродячий художник, известный в узких кругах Орлея, обеспечит прикрытие взявшемуся из ниоткуда отступнику-отшельнику?

— Встретились во время путешествия, поладили и разговорились?

— А мы поладили? — Волк с сомнением окинул меня взглядом.

— Ты не убил меня в первую встречу, — зато попытался его агент по его же приказу, но опустим это грустное событие, — это хороший показатель.

— Спасло тебя лишь то, что ты чуждая этому миру и не пересекла черту наглости, которую я готов терпеть.

— Так бы и сказал, что шемленка очаровала тебя своим благородством.

— Ты и благородство это как день и ночь.

В один момент Фен’Харел вдруг замолчал. Он озадаченно поджал губы, а затем со странным выражением посмотрел мне прямо в глаза. Естественно, свои я отвела ему за плечо в тот же миг — некомфортно с кем-то пересекаться взглядом дольше, чем на секунду.

— И ты не шемлен, — взгляд пришлось вернуть, настолько я не ожидала это услышать. — Ты Чужая, не человек. Люди так не чувствуются.

Я была польщена, что он выделил мою нездешность, потому как вряд ли он помог кому-то другому незнакомцу лишь потому, что ему вернули его же очень важную вещь. А почти-человек? Тут уже можно подумать. Если Волк не спросил о моём мире, то однозначно хотел: «факт твоего присутствия в этой реальности невозможен». Это заинтересует кого угодно. Ничего, я подожду новых вопросов. Ведь они точно возникнут у любопытного духа.

Но кое-что мы так и не сделали.

— К слову, у меня имя вообще-то есть, — я вскинула бровь, а Солас зеркально мне приподнял обе. — Будет странно, если ты продолжишь звать меня Чужая, когда мы решили, что путешествуем вместе.

— Об этом не беспокойся, — Волк кивнул, — на людях обращусь к тебе соответственно. Лишь позволь спросить, — он посмотрел на меня с какой-то непонятной усмешкой, — ты сама выбрала себя имя?

— С чего такой интерес? — напряглась я, нахмурившись. — Это сокращение от моего настоящего имени.

— Малефикар назвался «кровь»? — всё ещё смеялся Волк.

— Не кровь, а…

А.

А-а!

— А-а, — уже вслух протянула я, хмыкнув и невольно улыбнувшись с коротким, хриплым от долгого разговора смешком. — Не задумывалась об этом раньше, эльфийский я знаю довольно скудно. Кстати, занятно вышло, что мы оба предсказали свои судьбы именами.

— Злая ирония, — рассеянно согласился Фен’Харел, заглянув в опустевший стакан.

Отправляться решили на корабле через день из ближайшего порта. Волк, то есть, Солас — не дай случай назвать его Ужасным Волком вслух — ещё задержался где-то в местном лесу, заканчивая дела, а я как раз успела пробежаться по деревне и отправить во́ронами прочные тубусы с холстами. Слуги умели ремонтировать картины, поэтому им не составит труда натянуть рисунок на подложку и вставить под стекло, это уже не моя работа.

Пока я ранним, тёплым утром сидела прямо на камне пристани и, свесив ноги к воде, рисовала наглую чайку, что в метре от меня клевала пойманную для неё рыбу, Солас — уже в роли агента Фен’Харела — разговаривал с моим неудавшимся убийцей. Темноволосый эльф с синими глазами на этот раз был без маски, одет в форму местных дворников с испачканным передником и выглядел совершенно ошеломлённым, изредка на меня оборачиваясь. Кажется, Волк, тьфу ты, Солас назвал его Сет,⁽²⁾ но я совершенно не помнила других слов, кроме часто используемых в диалогах, поэтому не могла сопоставить значение имени с его носителем. Эльф имел тонкие губы и сломанный нос, а лицо было таким острым, что кожа болезненно обтягивала скулы и подбородок. Слух подсказал, что его посвящали в мою неприкосновенность до конца основной миссии. Как мило.

А вот сам Солас теперь сильно напоминал самого себя. Та же светлая туника, та же изумрудная жилетка и рюкзак за спиной. Та же челюсть волка на двойном длинном шнурке. Он успел немного походить без капюшона по улице, поэтому теперь на его лице и голове высыпали блёклые веснушки. Стало интересно, появились ли они на широких плечах и спине, замаскированных напускной сутулостью и одеждой, но подобный вопрос я оставила своей фантазии. У Лелианы, чтоб ей там в Убежище икалось, точно были.

В один момент словив неуверенность, от чего руки дрогнули, а на бумаге остался кривой росчерк угля, отложила блокнот в сумку. Чайка всё так же потрошила рыбу, тёплый морской ветер трепал капюшон новой накидки, а у транспортного корабля начали собираться люди — ничего не изменилось снаружи. Но в моей голове произошла небольшая встряска. Одна только мысль о том, что я возвращалась в проклятый Ферелден после восьми с половиной лет бегства, приводила меня в состояние раздражения. Злости. И мрачного предвкушения. Нет, я свершу месть не сразу, как увижу Лелиану. Позже. Когда ей покажется, что я простила её и в этот раз, когда она расслабится, повернётся спиной и…

— Леди Лина, вы пропустите отбытие, — прозвучал над головой ровный голос, а затем слегка притих. — Хотя я бы не назвал «леди» женщину, которая сутулится подобно старухе.

— На моих плечах лежит тяжкий груз, мессир Солас, — с хмыком поднявшись и спугнув чайку, потянулась до хруста в позвонках. А ещё почему-то в бедре. — И мешки с золотом.

Весьма странно переходить на формальное общение после тайных разговоров лицом к лицу, однако не только я испытывала скованность на людях. Обращения звучали чуждыми и произносились особым занудным тоном. Вообще, с Фен’Харелом оказалось до смешного легко поладить, ведь я знала, на что давить, а на что не надо, и судя по тому, что он не отказался посетить Убежище вместе, то я ему не мешала. Или, по крайней мере и по его же словам, пока не переступила черту наглости. Он не заговаривал без надобности — я молчала, погружённая в мысли или наброски. А ещё Волк, угх, Солас много ехидничал.

Кажется, он практиковал на моей пофигичной личности своё залежавшееся чувство юмора.

Интересно, если я начну каламбурить на тему волков, «Смеюн» сразу меня утопит или сначала помучает?

В пути до порта Джейдер произошло ровно ничего. Три дня по разволновавшемуся морю пронеслись очень быстро, потому как нам обоим удалось найти интересное занятие. Я знала, что сны посреди воды не приносили нового, а бродящие по дну одержимые трупы утопленников только раздражали, вот по этой причине Солас сначала выглядел недовольным. Мне же удалось провести время с пользой: я исподтишка сделала несколько набросков Фен’Харела — вероятно, меня заметили, но ничего не сказали — а затем принялась зарисовывать корабль, уделив внимание мостику капитана, самому капитану — усатому гному в практичном, но элегантном камзоле — и чайкам, что следовали за судном.

А потом Волк невозмутимо попросил у меня бумагу и карандаш и состроил самое изумлённое выражение, какое только мог, когда я уставилась на него, будто на новое чудо света. Я как-то за десятилетие подзабыла, что фрески в Скайхолде нарисовал именно Солас, потому в его абстрактные наброски с смутно знакомыми очертаниями духов в виде нервной системы в балахоне подглядывала с особенным интересом. Стиль древнего существа был уникальным. Отточенным — без единого лишнего штриха. Сбалансированным — прямые линии пересекались с плавными, будто он рисовал фрески, а не карандашные скетчи.⁽³⁾

И я испытала давно позабытое единство, когда вот так сидишь на пленэре⁽⁴⁾ с компанией таких же отбитых художников, подчёркиваешь фаллическую форму дырок в листьях и слушаешь в шутку поставленный кем-то тюремный шансон.

За всё плавание мы обменялись от силы десятью словами, но рисование в тишине, сидя у фальшборта в метре друг от друга, слов и не требовало. Это чувство единства впервые застигло меня в чужом мире. И этим кем-то оказался сломанный дух Мудрости. Не обычный человек или эльф, да даже если гном или кунари. Однажды мне удалось встретиться с парой художников Тедаса, но они вели какие-то настолько высокопарные разговоры о даре Создателя и Игре или дикости в эльфинажах, что захотелось обоих макнуть головой в растворитель и там же утопить.

Я тогда думала, что это со мной что-то не так.

Но всегда приходила к одному выводу: а не наплевать ли?

1) Ругательство :)

Вернуться к тексту

2) тонкий, разрезанный

Вернуться к тексту

3) наброски

Вернуться к тексту

4) работа живописца на природе, на открытом воздухе

Вернуться к тексту

До Конклава оставалась неделя. От побережья до Морозных гор мы отправились на попутных повозках таких же паломников, спешащих быть поближе к историческому моменту. Война магов и храмовников длилась уже несколько лет, а Конклав мог разрешить этот конфликт, какой бы исход не ждал, и по этому поводу близлежащие к Убежищу деревни кипели жизнью, позволив мне выкинуть из головы страшные картины Пятого Мора. Несколько раз мы делали остановки в руинах, срезая дорогу через леса и поля, тогда-то нас и догоняли агенты Волка, докладывая о действиях Корифея, при этом на меня внимания обращали примерно ноль. Информация по сети передавалась очень быстро благодаря элувианам и бродящему по снам шпионов Соласу, и меня считали то ли вынужденным союзником-прикрытием одному из агентов, то ли необходимой фигурой в плане их бога. А ночами на таких стоянках посреди нигде этот самый «бог» настолько быстро засыпал то под деревом, то под крышей старых построек, навешивая на себя с десяток охранных и защитных заклинаний, что у меня закрадывалось чувство, словно… Соласу некомфортно находиться вне Тени в принципе. С самого начала его существования. Звучало грустно, если бы я сама понимала и видела, что такое Тень. Отличалась ли она от моих снов? Могла лишь сказать, что нам обоим реальность удовольствия не доставляла, пускай и по разным причинам.

Чем выше в горы мы поднимались по вытоптанной сотнями людей тропе, тем холоднее становилось. Солас сменил жилетку на тёплую длинную безрукавку идентичного оттенка, а я ради приличия застегнула накидку, чтобы не щеголять с голыми плечами и не светить топом под туникой. Холода моя горячая кровь не чувствовала, а Волк грелся благодаря какому-то заклинанию, которое и его босые ноги уберегало от ранок и температуры, и оттого оказалось забавно смотреть на закутавшихся в многослойные кафтаны путников.

Близко к Убежищу мы так и не подошли. Волк придерживался плана оставаться на глазах у людей, и этим мы и занимались оставшиеся дни: я выискивала аристократов, которые чинно заняли самые большие дома, и предлагала свои услуги, а Солас умудрился показательно сцепиться с отступниками из Круга в длительной дискуссии о способе плетения заклинаний. Люди пребывали в томительном ожидании, разделившись на два лагеря, что очень часто конфликтовали между собой, однако за порядком следили солдаты, принадлежавшие Искательнице Пентагаст, находящейся в Убежище с Левой Рукой Верховной жрицы Джустинии.

Смотря на гору, куда вела тропа и куда всё ещё шли люди, я сидела на завалинке около дома, где расположились под видом городских эльфов агенты Волка. Погода стояла солнечная, огромное голубое небо над головой потрясало рефлексами в тенях, сугробы блестели, будто бриллианты, играя на линзах очков, а свежий морозный воздух уносил любые неприятные запахи, оставляя только аромат хвои и костров. Конклав должен вот-вот начаться. Шпионы Волка следили за Корифеем и подконтрольными ему Серыми Стражами. Вся округа горы замерла в напряжении.

— У него получится? — рядом встал Солас, крепко сжав пальцы на посохе.

Выпрямив спину, он смотрел туда же, куда и я. Зная, что при активации Сферы высвободится невероятное количество магии, он уже заранее смирился, что погибнут многие люди. Знал ли он, что это поднимет хаос? Или надеялся сразу после этого приступить к разрыву Завесы и не брал в расчёт десятки предыдущих жертв? Соласа не волновали чужие ему эльфы, а уж люди — точно. Как и жизни других — меня. Мне было наплевать, сколько ещё случится смертей за время появления Бреши, но ход мысли отчаявшегося древнего духа был не менее запутанным, чем мои собственные размышления. Хотя что-то общее было.

Действительно, злая ирония. Два существа, чуждых современному Тедасу, одинаково не воспринимали окружающий мир и его жителей как что-то ценное.

Прозвучал горн вдали, ему вторил горн в деревне. Объявили сбор важных людей и свидетелей на Конклав, и несколько запряжённых бронто повозок двинулось вверх по горе.

— В общем и целом, — некоторое время спустя ответила я, вспомнив вопрос, — да.

Солас обернулся на меня, всё ещё не понимая, что могло пойти не так.

А потом на горе вспыхнуло изумрудной магией.

Взрывная волна докатилась до нас лишь через несколько секунд лавиной снега, мощным потоком ветра и грохотом, заложившим уши. Закричали люди. Опрокинулись повозки и флаги Церкви. Я заранее достала колбы с кровью когда-то убитого мною малефикара и использовала две склянки на создание барьера. Это защитило и нас, и дом, но даже подобная опасность не колыхнула напряжённого Волка. Он всё ещё смотрел на меня, а за его спиной расцветал монструозный шторм.

Над горами навис огромный разрыв в Тени. Брешь. Словно воронка торнадо, вокруг неё собрались тяжёлые облака из дыма и пара, сверкали изумрудные молнии. А затем с неба посыпались кометы. Падающие из разрыва демоны: десятки, сотни.

Где-то за домом сразу принялись раскапывать людей, лаяли и скулили собаки, и крики становились громче с каждой минутой. Кто-то где-то плакал, надорвав горло. Воцарился хаос, и только один дом оставался в ледяном собранном спокойствии.

Недолго.

Через несколько минут с горы прибежал, прихрамывая, эльф, перепуганный до ужаса настолько, что боялся смотреть на Фен’Харела. На само воплощение долийского ужаса. После его доклада Волк понял. С дрожащего агента на меня он перевёл один только взгляд. Тяжёлый и потемневший. Это смотрел не Солас. Это Волк. Я же могла только пожать плечами с отвратительной беспечностью, не тронутая событиями вообще ни капли, и это Волка ещё больше разозлило. Губы превратились в тонкую полоску, на виске дрогнула вена. Я думала, он наорёт на меня, что я не рассказала ему настолько серьёзную вещь, но договорённость он помнил. Поэтому лишь стремительно прошёл мимо, в дом, громыхнув дверью, чтобы обсудить с его «коллегами» новый план действий.

От приложенной силы удара створки об косяк на меня прямо с крыши свалилась груда снега.

— Каково это, когда всё вокруг движется согласно строго заданному и известному только тебе алгоритму? — тихий голос Соласа, идущего впереди по тропе, донёсся до меня вместе с порывом ветра в лицо.

Эльф опирался на простенький деревянный посох при каждом шаге, тонущем в навалившимся из-за лавины снегу. Навстречу нам спешила пара солдат в смутно знакомой болотно-коричневой форме, и мы посторонились, ступив в сугроб на обочину, от чего ноги выше середины голени сразу промокли, а в ботинки завалился снег. Когда люди прошли, на тропу вернулась в одиночестве. Солас остался стоять, ожидая ответа.

— Скучно, — честно ответила я, обернувшись на мрачного эльфа.

— Ты могла бы использовать это себе на пользу.

— Неинтересно.

Солас вздохнул и покачал головой. Отсутствие у меня амбиций он всё ещё не понимал.

Дальше двинулись молча, медленно, но верно проходя вверх по горе, пока не увидели большие каменные ворота и высокий частокол поселения. В арке бдела стража: сразу с десяток вооружённых простыми мечами солдат. Тропу к храму через деревню тотально перекрыли, грохотала до дрожи за рёбрами Брешь уже почти прямо над головой, разрастаясь с каждым часом. В долине воцарился демонический хаос и смерть.

Нас пропустили только потому, что Солас предложил помощь нейтрального мага с алхимиком. Посох Волк добровольно сдал, демонстративно заработав лояльность солдат, а ко мне даже не сунулись, когда, нагло заглянув в сумку, вдруг поверх скрытых склянок увидели нижнее бельё. У паренька, что это сделал, покраснело лицо настолько, что вот-вот должна была пойти кровь из носа. Какие мужчины в средневековье странные. То готовы завалить первую попавшуюся женщину в ближайшей подворотне, лапая разносчиц в тавернах за задницу, то стесняются взглянуть на голые ноги.

А дальше началось веселье.

Один из солдат сопроводил нас к церкви, где расположились Руки погибшей Джустинии. Каким-то только чудом они не успели на Конклав после созыва даже в игре, и мне всегда казалось это странным. Разве они не должны охранять свою жрицу?

Здание местного рассадника веры уходило глубиной в гору, оставив снаружи только ворота и часть пристроек, но смотрела я совсем не на витражи или камень. А на деревню. Когда я была здесь восемь с половиной лет назад, поселение представляло из себя печальное и брезгливое зрелище, а о храме Священного Праха никто даже и не слышал. Только благодаря тому, что мы нашли это место, а брат Дженитиви объявил об этом на весь Тедас, Убежище воскресло. Из пепла, как бы высокопарно это ни звучало. Дома отдраили и отремонтировали для новых жителей, восстановили тропинки и сложенные из булыжника заборы. Драконицу или прогнали своим шумом, или она сама покинула гору, когда ей перестали приносить подношения, кто ж её знает.

И вот, я снова здесь. Где Лелиана первый раз пыталась меня убить.

Я мрачно взглянула на церковь, и Солас заметил, как мой кулак сжался до напрягшихся сухожилий. На вопросительный взгляд мрачно усмехнулась.

— Их милости Сестра Соловей и Искательница Пентагаст готовы принять любую помощь, — отрапортовал у больших дверей солдат, стукнув по нагруднику кулаком. — Добро пожаловать в деревню Убежище.

Он открыл перед нами малую створку, пропустил вперёд, но в холле снова обогнал, заняв ведущую роль. Я только успела увидеть три фигуры у дверей слева от прохода, как спина вытянувшегося для отчёта вояки перекрыла обзор. Но мне хватило. Сполна.

— Ваши благородия, — обратился солдат к спорящим на повышенных тонах людям, тем самым прервав дискуссию, — в деревню пришли маг-целитель и алхимик, предлагают свою помощь. Разрешите разместить их в лагере?

— Слава Создателю: полезные люди, а не перепуганные гражданские, — высокий мужчина относительно молодого возраста схватился за короткие русые кудри. Я видела только часть чёрной меховой накидки и красные одежды храмовника. — Палатки моих солдат к их услугам.

— Не согласна, — короткостриженая женщина звучала громко и с неваррским акцентом, — у нас сейчас очень плохо с зельями, лазареты переполнены. Пускай живут в одном из домов, чтобы работали эффективнее.

— Вы опять спорите, — вздохнул тихий женский голос. Знакомый и последний, который я слышала, уходя из Ферелдена. Обманчиво мягкий. — Ангус, — вояка польстился, что его имя помнили, и прям-таки вытянулся вверх, — кого ты привёл?

Первым, ничего не подозревая, выступил вперёд Волк. Он не стал кланяться, только обозначил приветственный кивок головой.

— Моё имя Солас. Мы были в соседней деревне и увидели Брешь. — Как же его голос изменился! Сразу стал выше и безобиднее, исчезла лёгкая сиплость. Вот это актёрские навыки! — Подошли из любопытства и решили, что здесь не помешает помощь. Это моя знакомая, — солдат с ойканьем сделал большой шаг в сторону, когда понял, что я всё ещё оставалась за его спиной.

Губы растянулись в глумливой улыбке. Только скудное освещение церкви от свечей на стенах не позволило увидеть моё лицо всё это время, сохраняя интригу. Я потянулась к капюшону и неспешным движением скинула его. Смотря прямо на Лелиану.

— Моё имя Лина.

Глаза напротив наполнились первобытным ужасом. Будто увидели призрака. Живого мертвеца.

— Давно не виделись, Лелиана.

Несколько секунд в холле не раздавалось ни звука. Кассандра и Каллен с недоумением смотрели на испуганную до тряски разбойницу, не понимая, чем вызвана подобная реакция. Солдат изображал предмет мебели. А после кто-то ахнул.

— Лина? — Искательница переводила взгляд с ехидствующей меня на подругу с крайней озадаченным выражением. — Лелиана, ты говорила, что убила предательницу малефикара с таким же именем прямо после Пятого Мора. Очки… — женщина коснулась подбородка, впав в раздумья. — У тебя те же круглые очки. Что происходит?

— Я убила тебя.

Тихо, едва слышно, дрожащие губы почти не двигались, чуть приоткрывшись. Но в погружённом в тишину зале это услышали все.

— Ты мертва.

Соловей обняла себя руками, вцепившись побелевшими пальцами в предплечья, а выражение ужаса на её лице сменилось отчаянием. Какое жалкое зрелище. У неё сейчас разбилось мировоззрение или вера в Создателя и его кару? Будет забавно, если оба.

— Ты пыталась убить меня дважды, смею напомнить, но я вообще-то вполне жива.

Странно, я думала, что накинусь на неё с ядом и ненавистью, но во мне говорило лишь отвращение, как некая брезгливость к утонувшей букашке на поверхности чашки.

— Ты и есть малефикар Лина? — Кассандра невольно опустила ладонь на пояс, к мечу, тогда как у замолчавшего Каллена, что всегда держал руку на оружии из-за своей нервозности, скрипнула перчатка. Настолько сильно он сжал пальцы. — Предательница? Как ты выжила?! — женщина сделала шаг вперёд.

— Лелиана сказала, что убила меня, но никто этого не видел, — не отреагировала я на враждебность, всё ещё с кривой улыбкой наблюдая за бледнеющим лицом разбойницы. Стоящий рядом Солас, судя по тихому хмыку, наслаждался зрелищем, вот, стопроцентно чувствуя исходящий от девушки ужас. Он ведь Ужасный Волк. — Она же сказала, что я предательница, но никто не видел, чтобы я сделала что-то против Командора Кусланда и его команды, как и не было доказательств. И вот — я жива. — Кассандра резко перевела взгляд на подругу с непониманием и разочарованием. Её рука упала вниз, прочь от меча. — После этого вы до сих пор будете верить каждому слову Сестры Соловей?

— Как же так?.. — Кассандра обернулась на Каллена, но его замерший взгляд неотрывно наблюдал за мной, будто ожидая нападения в любую секунду. — Коммандер, вы в порядке?

— Ты была в Цитадели Кинлох, — через зубы процедил храмовник, напрягшись. — Тебя уводили из холла. Ты — малефикар.

— Я была не с Ульдредом, меня запугали, пришлось следовать за повстанцами, — пронудила я выдуманную историю, приподняв брови как бы «Что? Опять?». Дежавю какое-то. — Потом спряталась на кухне, не убив ни единой души, а ваши братья по ордену едва не казнили меня на ровном месте. За мной нет невинных убийств, Коммандер, — мужчина вздрогнул, — расслабьтесь и сделайте вдох. Вас пытали изверги и погрязшие в своей ненависти отступники, всех их давно убили. Искательница, — женщина всё ещё разрывалась между поддержкой подруги и логикой, но пока побеждало второе, — что вы знаете обо мне?

— Серые Стражи нашли тебя в башне ферелденского Круга, — я кивнула, довольная работой Искательницы Истины, которая наконец-то адекватно отреагировала на конфликт, собственно, в поисках истины, а не лжи её подруги, — стала их рекрутом. Ненадолго исчезла, но показания нескольких солдат подтвердили, что ты никого не тронула, а затем вернулась. И помогла сражаться против Архидемона.

— Облегчив последнюю битву Командору Кусланду. Целые отряды союзных армий могут рассказать, что именно случилось.

— Порождения тьмы обратились друг против друга, и полились реки чёрной крови, — проговорил плавно Солас, любопытно щурясь. — Так они говорили. — А затем он с интересом взглянул на меня, не заметив былой мрачности, преследующей меня с самого отплытия из Орлея. — Ты не рассказывала, что была Героиней Ферелдена.

— Страшно, нервно и грязно, — я отмахнулась, сморщив нос. — Потом как-нибудь.

— Но предательство? — Кассандра всё ещё не понимала, отчаянно ища ответ у часто дышащей Лелианы. — Зачем ты соврала нам? Лелиана, это важно! — встряхнув подругу за плечи, Пентагаст добилась только стеклянного взгляда в её сторону. — Ты очернила одного из Героев, что рисковал своей жизнью против самого Архидемона!

— Она малефикар!

Лелиана сорвалась. Сбросила руки Кассандры и отошла на шаг назад.

— Ты должна была умереть ещё в храме! Почему Создатель не жаждет твоей смерти?! Я же молилась… — она с нервным смехом вздрогнула и, отбив руку Кассандры, с торжеством заговорила дальше. — Малефикары в Киркволле! Всех их убили, всех до единого! Храмовники молились!..

— Это я их убила.

Лелиана едва не задохнулась. Бесценная реакция последовала и от Каллена с Кассандрой.

— Потому что из-за них бесились храмовники, исчезали люди, это мешало мне перемещаться по городу по своим делам. Патрули тогда сократили, так сразу дышать легче стало, — с хмыком я поставила руку на бок, выглядя отвратительно беспечной.

Как же Солас ненавидел эту мою эмоцию — даже сейчас недовольно дёрнул носом.

Вдруг Лелиана рухнула на колени. Руки висели безвольно, глаза смотрели вперёд, мимо меня. Кассандра было дёрнулась помочь, но Каллен положил руку ей на плечо, останавливая. На меня же он теперь не смотрел вовсе.

— Что я сделала не так?..

— Лелиана, встань!

— Почему? Я делаю это ради Создателя, я верна его заповедям…

— Давай же, возьми мою руку!

Взглянув на Соласа, весело сощурилась. Волк будто лимон за щеку положил — настолько изменилось выражение его лица, пока он слушал бредни религиозной девушки.

— Ты пыталась убить человека, на руках которого была только его собственная кровь.

На мои слова Лелиана всё же отреагировала. Она подняла голову. По лицу текли слёзы.

Прекрасно.

— Я не хотела…

— Хотела, Лелиана, — жёстко, громче, чётче. — Ты хотела моей смерти. Ты дважды попыталась меня убить.

— Тогда почему два раза у неё не вышло? — рассеянная Кассандра присела на колено рядом с потрясённой подругой.

— Первый раз был испытанием в Храме Священного Праха, — я почесала висок, вспоминая. Как же, оказывается, давно это было. — Убежище тогда наводнили сумасшедшие еретики, Лелиана взбесилась. Она толкнула меня в стену из магического огня, но я не испепелилась на месте и прошла к урне праха Андрасте. — Солас сбоку тихо заворчал. Да, глупая вещь его бывшей… покровительницы? Чёрт его знает, что там Митал со своим цепным волком делала. — Тогда у нас с заклинанием совпали «песни» магии, поэтому я осталась цела. Второй раз меня спасла магия Крови. Вы не поймёте, но лишь скажу, что никто не пострадал, я справилась своими силами.

Всё это время подслушивающий солдат стоял с широко распахнутыми глазами, но про него просто забыли… А армия — это хуже женского общежития. Скоро таки-ие слухи поползут! Ох, и весело же будет!

— И там, и там магия. Но почему ты вернулась в Ферелден только сейчас? — Кассандра взвалила руку подруги на плечо, подняв ту с пола.

Я увидела — Лелиана сломалась.

То, что нужно.

Мурчащее удовлетворение поднялось из живота к груди, и я отвела глаза от отвратительного зрелища, взглянув на Искательницу.

— Хотела посмотреть на Конклав. Одичавшие храмовники и маги это такая головная боль. На Севере гораздо спокойнее, — я картинно вздохнула. — Ко мне ещё будут вопросы? Или мы отпустим моё увлекательное прошлое, и вы разрешите нам помочь с этим огромным разрывом в небе?

Только сейчас заметив ошеломлённого солдата, Каллен отмер, вздохнул и потёр лицо. Вояку отпустили. Тот припустил на всей скорости на улицу, а Кассандра, взглянув на меня последний раз с выражением замешательства, уволокла Лелиану куда-то в боковые комнаты церкви.

— Идите за мной, — устало пробормотал Коммандер, оставшись единственным власть имущим в зале, поэтому он осмелился посмотреть на меня, — и сделайте, пожалуйста, одолжение… мисс, — я едва не хрюкнула, — не подходите ко мне и Лелиане, нам ещё предстоит свыкнуться с некоторыми мыслями.

— Не то чтобы я жаждала этого.

Шествующий рядом Волк придержал передо мной дверь и, когда я проходила мимо, наклонился ко мне и едва слышно прошептал на ухо:

— Сладкая месть?

— Эффективнее убийства, — так же тихо хмыкнула я.

Но желание убить Лелиану, когда всё закончится, никуда не делось.

Я всё помню.

И я не умею прощать дважды.

Новым домом и рабочим местом на ближайшие полгода стала крохотная хижина, расположившаяся среди кустов малины, в ста метрах по правую сторону от церкви. Там же рядышком, подпирая задней стенкой гору и частокол, находился дом Соласа, как-то завещал канон, и оттого я воспринимала это какой-то тонкой издёвкой реальности. В «моей» хижине должен быть другой аптекарь, я это помнила, но так уж вышло, что алхимию из-за экспериментов с кровью и зельями я знала достаточно, чтобы считаться мастером, и никого другого на это место так и не взяли. Правда, знала я это дело только по запискам Авернуса — в моей голове имелось лишь два рецепта зелья, а остальные я могла намешать исключительно по шпаргалке. Но кому бы об этом рассказывать.

Как следует прижиться в знавшей лучшие дни деревне так и не удалось, хотя нам дали достаточно времени, чтобы Солас успел даже вздремнуть и связаться с кем-то из агентов. Через несколько часов после взрыва разведчики добрались окольными путями до храма через сотни демонов и принесли единственного, но едва дышащего выжившего. Неизвестную личность заперли в тюрьме, в подвалах церкви — зачем в церкви тюрьма, история нетактично умалчивает — а предположительного виновника катастрофы позвали осмотреть новых алхимика и советника по магии. Меня и Соласа, соответственно. Опять же, на моём месте должен быть тот самый аптекарь.

Мне уже не нравилось, что я настолько легко вписалась в новое приключение. Отвратительно.

— Ты знаешь, кто выжил? — вполголоса донёсся голос Волка, в миг напомнив, почему я вообще до сих пор здесь.

Солас терпеливо дожидался на лавке под окном, пока я заканчивала составлять список ингредиентов для партии припарок. В Убежище и округе слишком много раненых, поэтому придётся потрудиться, чтобы отвертеться от работы как можно быстрее. Ну, платила не я, поэтому меня это мало волновало.

Почему же я вообще помогала, а не ушла дожидаться смерти Корифея, если мне претило просто находиться в Убежище?

Да потому, что Фен’Харел использовал наше знакомство как прикрытие, чтобы появление эксперта по Тени из ниоткуда не казалось слишком очевидным совпадением. К тому же, за ним надо наблюдать и подсказывать самые интересные моменты, дабы он не испортил ничего важного и вернул Сферу в целости и сохранности. Она вообще-то мне самой нужна, чтобы вернуться домой, и я не оставлю без присмотра того, кто знал, как этой штукой пользоваться. Волк сам сказал, что уже согласился помочь, купившись на мои более широкие взгляды относительно ряда вещей, поэтому вряд ли обманет, однако в процессе разборок с Корифеем он может и передумать, если будущий Инквизитор его взбесит.

Я, вот, не собиралась убивать Лелиану, пока она не перешла черту. Но она именно это и сделала.

— И знаю, и нет, — отозвалась я с заминкой из пока ещё полупустого, тёмного дома, скинула пергамент в сумку, спрятала рюкзак под рабочий стол и, заперев дверь на навесной замок, вышла.

Солнце скрылось за дымными облаками в воронке Бреши, но по глазам всё равно резануло серым светом, и при этом я заметила каждый направленный взгляд пробегающих мимо солдат и рабочих. Слухи распространились очень быстро, и теперь по углам шептались, обсуждая забытую и преданную Героиню Ферелдена, внёсшую существенный вклад в последнюю битву, которая без отвлечения порождений тьмы продлилась бы на многие дни. Каждый такой слух порождал ещё несколько — Лелиане уже приписывали роль одержимой духом предателя Маферата во всей этой истории, раз она, ослеплённая ненавистью, покусилась пускай и на малефикара, но на соратника.

Странно после всего этого слышать, как меня оправдывали.

Даже если в слухах.

— Здесь исходы вариативны, так же было со Стражем-Командором, — потянув руки вверх до хрустнувшей спины, которая едва не отвалилась в процессе уборки запылившегося помещения, сморщилась, сощурилась поверх сползших очков и почувствовала себя старой слепой бабкой, — но на ход истории это почти не влияет. Обычно есть два-три выбора, и каждый я более-менее помню.

— Ещё и вариативности, — вздохнул Волк устало, поднявшись. Он было глянул на меня с вопросом, возможно, желая уточнить об этих самых вариантах, но, сжав челюсти в упрямом раздражении, увёл взгляд вперёд. — Есть что-то, что я должен знать?

— Скажу, когда увидишь.

— Ты не помогаешь.

— И не собиралась.

Волк дёрнул уголком губ, то ли усмехнувшись, то ли в презрении и опустил плечи, чтобы казаться ниже. Дальнейший путь обратно в церковь проделали в молчании — Солас, не мигая, смотрел перед собой, а я, вынув свиток, вновь пробежалась по списку материалов и прямо на ходу сделала пару пометок карандашом. Второпях просчиталась и не дописала ещё один ноль в количестве требуемого эльфийского корня. А почему он вообще эльфийский, если растёт буквально везде?.. Внезапно возник вопрос, ответ на который я за давностью лет найти не смогла. Много чего из памяти успело исчезнуть, и события я вспоминала по мере их поступления. Снизу вверх глянув на раздражённого Волка, заметила плотно сжатую челюсть и всё-таки рискнула озвучить интересующую меня вещь.

— А как эльфы называют эльфийский корень?

— Канаварис, — последовал медленный ответ. Солас моргнул и, хмурясь, опустил на меня взгляд. Ух, аж мурашки пробежали. Всё ещё злится. — Есть какая-то причина подобного вопроса?

— Интерес.

Я сделала вид, что не услышала тяжёлый вздох над головой, и более эльфа не донимала. Последние часы после провала плана настроение Соласа настолько испортилось, что никакой эмпатии не надо, чтобы понять: то желваки гуляют, то глаза суживает, как злой кот, то кулаки сжаты, а плечи напряжены. Не от стресса ли он полысел, к слову? Я не знала. Или не помнила.

Увлёкшись фантазией на тему «Солас орёт на подчинённых эльфийским матом», когда передавала интенданту список трав, забыла одну очень важную вещь.

У этой вещи имелось известное в Тедасе имя, золотое кольцо на цепочке и арбалет за спиной, и эта самая вещь согласно моим знаниям пребывала в Убежище уже несколько дней или недель, о чём я именно сегодня и забыла. Едва заметив, кто стоит в дверях церкви, я с сипением выпустила воздух через зубы.

— Точно, — вздохнув, замерла на месте.

Солас сделал ещё шаг и тоже остановился, а его взгляд был направлен вперёд, куда смотрела и я.

— Слухи не врали, — гном перед нами подпирал открытую малую створку в больших воротах, скрестив руки на груди. Неизменная алая рубаха с золотой вышивкой в окружении снега и камня смотрелась особенно контрастно, пробуждая воспоминания о нашей последней встрече. — «Страшный и ужасный малефикар», преданный соратницей, действительно пришёл в Убежище. Ты слышала вообще, что о тебе люди говорят, Тихоня?

— И тебе привет, Варрик, — кисло поздоровалась я и всё-таки приблизилась к писателю. Странно видеть, как он постарел за эти девять лет. Прибавилась пара деталей: шрамик через переносицу и очертились мимические морщины. — Я эти слухи и пустила, а то все носятся с этой Брешью, как с тухлым яйцом, так хоть развлечение нашли.

— Занятное у тебя понимание о развлечениях, надо сказать, — гном весело хмыкнул, осмотрев меня с ног до головы, будто на мешок с золотом, который я ему когда-то бросила. Изучил. — За девять лет ты почти не изменилась.

— Плюсы магии Крови, — я могла только пожать плечами. — А ты, гляжу, себя не щадишь. — Следующие слова произнесла сугубо из вежливости, уже заранее зная, что наступаю на больное место. — И мои запоздавшие соболезнования насчёт Андерса.

— О-ох, Тихоня, — Варрик сначала осмотрелся, не пялился ли на нас кто, и только потом опустил плечи и тяжело вздохнул, сгорбившись, — ты не представляешь, как важно слышать, что кто-то об этом бедняге отозвался без ненависти.

— И это странно, ведь войну начал не он, а лишь послужил толчком.

— Побольше бы людей с логическим мышлением, как у тебя, и Тедас бы не пытался развалиться на части каждые десять лет, — Тетрас, проворчав, наконец поднял голову и взглянул на Соласа с любопытством.

Я знакомство двух будущих друзей благополучно проигнорировала, как и рассказы Варрика о последнем нашем приключении и его собственных делах здесь в качестве пленника Искательницы. Брешь над деревней громыхнула, а затихшая на время головная боль вновь разыгралась. Сморщившись и прижав пальцы к виску, глубоко вдохнула морозный воздух, что ненадолго помогло. Мои бедные уши не выдерживали громкий звук, который бил по перепонкам раз в полчаса стабильно с самого начала взрыва, а прибавить к этому несмолкающие крики людей в деревне — так вообще целый набор накатывающей мигрени. В этом случае даже магия не помогала — это нервное, а не давление. Я хотела быстренько натереть трав для эффекта обезболивания, но мы уже зашли в церковь, а тошнота мешала, обрекая меня на молчаливые страдания. Так всегда бывало в моём мире, если я долго находилась в подобных условиях суматохи.

Когда потенциальный Вестник Андрасте проснётся и утихомирит центральный разрыв, это прекратится.

По крайней мере, я на это надеялась.

Подвалы церкви освещались масляными фонарями и были очень сырыми. Здесь не водилось крыс, только жирненькие пауки плели плотные паутины по углам, вылавливая водящихся в прелой соломе насекомых. Тёмный камень стен и пола впитал лёд породы гор вокруг себя, отчего в помещениях гулял неприятный холод. Пять камер, теряющихся во мраке, пустовали — лишь у центральной, прямо напротив коридора, висел на стене фонарь. Дожидающиеся нас солдаты кривовато отдали честь двум магам, а затем ушли в начало коридора — таковы были правила безопасности, которые мы выпросили у Кассандры. «Чтобы никто не пострадал, если магия выйдет из-под контроля».

На самом деле, отсутствие лишних ушей обеспечивало конфиденциальность.

Отворив дверь камеры и тут же отдёрнув пальцы от ледяной решётки, я создала крупный огненный сгусток и подвесила его поближе к сжавшемуся на подстилке телу. Это не только дало дополнительный свет, но и позволило бессознательному незнакомцу повернуть голову к источнику тепла.

— Занятно, — протянула я с весельем, изучая пленника.

Волк, погружённый в изучение Якоря на чужой загорелой руке, моё замечание всё равно услышал. Он, не вставая с колен и не отводя заклинания от Метки, одарил меня раздражённым зырком исподлобья. Изумрудно-мятная магия, исходящая как от пальцев эльфа, так и от центра левой ладони будущего Вестника Андрасте, отражалась в аметистовых глазах зловещими искрами.

— Что-то важное? — Солас терпеливо и холодно опустил тон голоса.

Моё хорошее настроение он не разделял, но и я не могла озвучить развеселившую меня мысль. Рассматривая лежащее перед нами создание с тоненьким телом, являющееся магом, а оттого имеющее худую, но подтянутую жизнью в клане фигуру, я сжала губы, удерживая улыбку. Ирония этой реальности? А иначе как объяснить, что потенциальный Вестник Андрасте… это Вестница.

Загорелая, с буйными огненными кудрями, рассыпавшимися пружинками до самых лопаток, и россыпью веснушек по всему телу, даже на кончиках острых ушей. Крупные плетения кофты и легинсов на тоненьких ногах давали ясно понять — перед нами долийка. Лавеллан с полным валласлином Митал цвета магии Тени.

А веселил меня во всём этом один момент, который частенько упоминали в своё время — что в каждой части игры творит безобразие один из магов-сопартийцев: Морриган, Андерс и Солас. И именно в Морриган влюбился Кусланд, а в Андерса — согласно общим разговорам — Хоук! Как говорится: два раза — совпадение, три раза — закономерность. Значит, Лавеллан выберет Соласа? В прошлые годы я благополучно прогуляла развитие отношений, застав бурный пик первой пары и едва ли начало второй, но в этот раз из-за плана страховать Волка ради Сферы меня, видимо, ожидала драма в реальном времени.

Ой, как некоторые любили эту нездоровую пару, основанную на лжи и использовании, м-м.⁽¹⁾

— Вообще нет, но да, — формулировка моего ответа эльфа сбила с толку, от чего он ещё больше нахмурился, и я милосердно продолжила, — Якорь сейчас может закрывать разрывы, через полгода будет способен их открывать, через два года начнёт разрушать руку, а затем и тело, если его физически не отделить. Извлечь его без Сферы ты не сможешь, насколько я понимаю, но ампутированная конечность будет хранить силу Якоря, и её можно использовать.

— Тебе совсем не жалко эту долийку, — не спросил, а констатировал холодно Солас.

— Тебе тоже по ряду причин.

Волк холодно хмыкнул и кивнул. Но на этом его любопытство не иссякло, как я и предполагала.

— В твоём мире бывали войны? — вдруг спросил он.

— У нас сотни стран и в какой-нибудь да идёт война: за религию, за земли или против идеалов. За всю историю планеты числятся десятки крупных войн в каждой стране.

— Планеты? — вот здесь Волк заинтересовался в полной мере. Он поднял голову, не убирая рук от Якоря, и сверлил меня долгим взглядом. Возможно, мне показалось, но в радужке сверкнуло что-то голубое. — У вас развиты аспекты астрономии?

— На орбите давно расположена небольшая жилая станция учёных из разных стран, а на одной из соседних планет находится самоходное устройство, пересылающее достаточно чёткие изображения.

Глаза Волка надо было видеть.

Из подозрительного прищура они перетекли в глубокое недоумение, а затем в ошеломлённую задумчивость. Выражение лица поменялось от поджатых губ до высоко вскинутых бровей и приоткрытого рта, причём случилось всё это за те секунды, пока я говорила.

— Я ошибся насчёт тебя при первом впечатлении, — буркнул он, взяв себя в руки, а лицо — под контроль.

Вновь восстановив спокойствие, Фен’Харел вернулся к Якорю, не смотря в мою сторону и поэтому не видя, как я зажала рот кулаком, сопя и смеясь. Так меня считали грубой деревенщиной всё это время? А я, оказывается, знаю науки. Потрясающе.

Дальнейшее обсуждение сошло на нет. Солас увлёкся Якорем, я отпаивала болезненно вспотевшую Лавеллан укрепляющими настойками и магией Крови восстанавливала разорванные Меткой связки и сосуды, используя ту же группу крови, что и у эльфийки. Эльфов-малефикаров в Киркволле хватало, да. Так она проваляется не три дня, а встанет на ноги уже к завтрашнему вечеру.

Обладай я хотя бы каплей эмпатии, то могла бы смело становиться целителем.

Таким образом, мы просидели около будущей Вестницы Андрасте — титул которой я Соласу не называла, ожидая фееричной реакции, — примерно три часа. Бóльшую часть этого времени Фен’Харел пытался угомонить собственную магию на чужой руке, не обладая пока что и толикой силы, чтобы сделать это правильно, а я, морщась от каждого грома за стенами и следующего за этим болезненным криком эльфийки, периодически тёрла висок.

Затем вовсе отошла от импровизированного костра, покинула камеру и присела на ступени, ведущие к центральной части помещения, спиной к Волку. Судя по решёткам на полу, в этой нише проводили казни или Усмирение. Самое хорошее место для физических страданий.

Оставшись в темноте, я заткнула уши руками и принялась глубоко и медленно дышать. Помогало хорошо, если делать подобное упражнение полусидя, но пока я позволила себе только сгорбиться и вытянуть ноги. Чёртова мигрень — никогда не предскажешь, когда накроет.

Шагов за спиной я не услышала. Почувствовала, как живое существо неподалёку переместилось ближе, инстинкт взвыл, и дальше я совсем не думала. Слишком знакомая ситуация.

Слишком опасно!

Вскочив на ноги и развернувшись так быстро, что висок прострелило болью, я вскинула руки, оплетённые светящейся багровой кровью, готовой обратиться в кислоту.

Передо мной замер Солас.

Очень напряжённый. И понимающе сделавший шаг назад.

— Моя вина, не хотел напугать, — тихо сказал он.

— Я не…

Осознание накрыло меня волной запоздалого испуга, отчего рваный выдох царапнул горло, а руки, чуть опустившись, дрогнули. Я правда испугалась. Что опять последует удар в спину. Опять полоснёт по горлу ледяное лезвие. Волк мог это сделать, он же убил близкого друга, Фелассана. Он воспользуется Инквизицией. Он трикстер. Бог обмана.

И Солас знал, что я об этом знала. Он отошёл ещё на шаг, оставляя ладони раскрытыми и опущенными, а взгляд был направлен ровно в мои глаза. Наверняка полные страха и широко распахнутые.

Он не желал мне зла. Пока что.

— Издержки жизни малефикара, — я нашла в себе силы криво усмехнуться и опустила руки. — Ерунда.

Кровь утихла, мышцы расслабились, но висок вновь прострелило болью. Притиснув к кости пальцы, я увела глаза в пол и отвернулась к коридору, не ощущая ничего, кроме усталости. В моём возрасте уже дом престарелых ищут, а я тут приключения на задницу нахожу периодически. Может, уйти, когда Вестница закроет разрыв под Брешью? Найду себе местечко поближе к Скайхолду, а там уж Волка подстрахую…

— Если ей станет хуже, позови.

— Чужая…

— Я устала, извини.

За спиной хлопнула дверь в тюрьму.

А освещённая серым и изумрудным площадь перед церковью встретила меня грохотом Бреши и новым уколом мигрени.

Обезболивающее я всё-таки намешала и выпила, а после, заперевшись изнутри, свернулась на полу своей хижины в комочек из плаща и заснула столь крепко, что не проснулась на стук в дверь.

Разбудил меня голод. Ранним-ранним утром следующего дня лучи лимонного солнца, пробившегося через облака Бреши, удивительно тепло нагрели мне спину, и я, любопытствуя, развернула плащ, нашарила на сумке рядом очки и повернулась к пыльному окну. Вся деревня была погружена в иссиня-чёрную тень, и только церковь и дома на одном ярусе с ней освещались тусклой полоской лазури. Обернувшись в плащ с головой, прошаркала из дома, села на заснеженную завалинку и просто смотрела на рассвет, пока через пару часов дверь в соседний дом не открылась.

— Утро, Солас, — видя эльфа периферийным зрением, поздоровалась я ещё со сна хрипло.

— Доброе утро, Лина.

Волк встал рядом, сохраняя дистанцию в пару метров.

— Прошу прощения, — ни с того, ни с сего прозвучало извинение, — я постараюсь более не заходить тебе за спину. Многим людям это некомфортно и…

— Солас, — глянув на него поверх очков, подняла брови. — Мои проблемы с головой тебя не касаются. Не извиняйся за них.

— Могу я поинтересоваться: это из-за Сестры Соловей? — вкрадчиво и с опаской получить грубость в ответ полюбопытствовал он, щурясь на солнце, как кот.

Действительно. Не Волк, а Кот.

— Да, и из-за твоего очаровательного друга Сета, — я даже увиливать не стала, занявшись проблемой с ходу. Старовата я для психических расстройств, такое надо сразу разбирать и устранять. Мне хватало моей социопатии, эгоизма и интровертности, тут просто нет места для новой шизы. — Красиво он по горлу полоснул тогда — трахею, как шёлк, клинком рассёк.

— Ты так легко об этом говоришь, — Волк, не заметив признаков недавнего стресса, взглянул меня с недоумением.

— Стараюсь думать об этом, как о неприятном опыте, буду учиться на ошибках, а не взращивать из этого страх. — А затем глянула на Соласа, и, коротко рассмеявшись, еле выговорила: — Но со спины всё равно не заходи и за бочок не кусай.

— Прошу прощения?

Я ещё долго не могла успокоиться, хихикая — откровенно и неприлично хрюкая — в ладони и скрыв покрасневшее лицо от Волка. Когда нас позвал солдат, то юный мальчишка мог наблюдать слёзы в глазах странного малефикара-Героя, икающего с широкой улыбкой на губах, и раздражённого эльфа, у которого после озвученной фразы из колыбельной о волке, кусающем за бочок, едва не дымилась лысина и покрасневшие кончики ушей.

1) Мнение персонажа, не автора, автор тоже любит похрустеть в перерывах :)

Вернуться к тексту

История шла своим чередом, поэтому моё присутствие ничего не решало, а опасных моментов не будет. Как и в начале игры, Кассандра без сомнений в боевых навыках Варрика и Соласа отправила их помогать солдатам в долине, сама оставшись в деревне дожидаться пробуждения Лавеллан, следуя нашим рекомендациям не пытаться растолкать её, а иначе побочные эффекты восстанавливающей настойки обещали пленнице замедленную реакцию и сон с открытыми глазами до конца дня. Насчет Лелианы я не была уверена. Вторые сутки Соловей не выходила из комнаты в церкви, и её разведчики поговаривали, что она даже пропустила утренние и вечерние молитвы. Я не лелеяла никаких надежд и в принципе плевала с Белого Шпиля на её состояние, просто любопытство всё равно гнало слушать сплетни. Позлорадствовать это не помешало.

Моя же сонная от природных обезболивающих персона благополучно просиживала штаны в хижине. Я наводила порядок, заканчивая чистить окна и потолок, разложила вещи и принесённые эльфами-посыльными травы, развесив часть сушиться на верёвку над подоконником, один ящик задвинула под стол, а остальные приспособила под стулья. Очага здесь не было — магическое пламя справится и с готовкой, и с обогревом, поэтому я, используя остатки крови людей-малефикаров и освободив склянку, наколдовала длинную каменную печь в углу помещения и защитила стены и пол такой же каменной прослойкой. Устроить пожар я не боялась, но уголок алхимика теперь смотрелся максимально самобытно и уютно, а оставшаяся часть пригодилась под кровать. Как в избе, буду спать на печи. Было что-то ностальгическое в этом. Ещё светляки по помещению развесила и верёвки для трав, так вообще красота получилась.

С довольным мурлыканьем я улеглась на жёсткую, но тёплую от магического пламени «лежанку», застеленную вторым плащом, достала из сумки-подушки блокнот и принялась зарисовывать комнату, какой она была сейчас и какой я хотела её видеть. Нормальную бы кровать, стул или два, бадью с ширмой — и будет просто прекрасно. А ведь где-то у храма сейчас компания будущей Вестницы Андрасте рвёт жопы среди сотен демонов и закрывает разрывы, пока я валялась в тепле. После обеда за несколько медяков в таверне настроение у меня особенно приподнятое, и как-то по-особенному приятно было осознавать, что единственная на данный момент работа алхимика — это варить припарки, настойки и мази. Присутствие у котелка иногда даже не требовалось: поставила травы кипеть, даже не растирая их в ступке, и ждала потом по часу-два, греясь и рисуя.

Плюсы быть никем в этом мире: от меня ничего не требовалось. Хотелось злобно рассмеяться, и я поддалась этому желанию, выдав какое-то мерзкое «ы-хы-хы» низким голосом и прокрутив карандаш между пальцами. Я ужасна.

К ночи, когда Убежище погрузилось почти в полную темноту из-за нехватки фонарей, Брешь яркой вспышкой озарила гору и небо, на мгновение обратив время суток в день. Вновь грохот от высвободившейся магии долбанул по ушам, однако это означало, что будущих мигреней от громких звуков не будет. Наконец-то, чёрт возьми. Из руин храма вернулись солдаты, разведчики и Искательница с бессознательной Вестницей Андрасте на руках. К счастью, в этот раз Лавеллан просто свалилась с магическим истощением, поэтому никто не выдернул меня на холод ради исцеления нового народного Героя. Вестницу Андрасте, названную уже официально, разместили в ближнем к Церкви доме, по левую сторону от площади — не у частокола на отшибе деревни, что логично, и приставили охрану. На этот раз не от неё, а для.

Но, даже с учётом отсутствия работы, без посетителей я не осталась, как бы ни подавала знаки Вселенной оставить меня в покое.

В окне проплыл светляк. Это бледная тень Волка, блеснув аметистами глаз, показалась за чистыми стёклами, которые я пока не могла занавесить за неимением какой-либо ткани, затем скрылась за стеной, и Солас обозначил короткий стук в дверь.

Я даже с кровати не встала.

Уйди, противный. Настроение плохое у него, а терпеть его вспышки ярости мне! То, что я знаю о нём примерно всё, не означает, что со мной ему можно вести себя настолько раздражающе! Угх, большой ребёнок.

— Если я тебя не пущу, ты уйдёшь? — голос не пришлось повышать, ведь эльфы и так могли слышать гораздо лучше, чем люди.

— Я уйду только с мазью от ушибов и после этого, уверяю, не побеспокою тебя как минимум три дня, — такой же тихий ответ прозвучал весьма заманчиво.

Три дня спокойствия? Идеально. После чего придётся, конечно, выяснить, что там по артефактам для «укрепления Завесы», потому как лично мне неизвестно, что конкретно умеет Сфера, и нужно ли сначала ослабить Завесу для её действия. От этого зависело, стоило ли заниматься «побочными заданиями» и тратить время на длительные путешествия по самым глухим местам Южного Тедаса для того, чтобы оба самых опасных и богоподобных ритуала Фен’Харела сработали как надо.

Но пока я об этом не думала, потому что в голове плескалась смесь мяты и зверобоя, погружая меня в сонное оцепенение.

С кряхтением поднявшись с «кровати», я отложила раскрытый блокнот с рисунками висящих на верёвке трав, впихнула ноги в расшнурованные ботинки и, запустив руку в ящик с готовыми зельями, едва открыв дверь, протянула в щель деревянную коробочку, не позволив Волку зайти.

Только чёткое ощущение боли в организме рядом заставило меня молниеносно отдёрнуть конечность с лекарством и распахнуть дверь. Правда, я едва не познакомила створку с носом Волка, но это мелочи жизни.

Эльф передо мной опирался на посох-ветку двумя руками, ощутимо согнувшись, и делал это далеко не из соображений конспирации. Светлячок позволил рассмотреть едва заметный след от удара молнии на боку его шеи, уходящий куда-то назад за высокий ворот плетёной безрукавки и туники. Обожжённая кожа, покрывшаяся характерными покрасневшими веточками, могла принадлежать атаке Гордыни, что в игре выходил из центрального разрыва под Брешью. Неужели, в недавнем сражении в храме Волку влетело от его сородича? Забавно.

— Заходи, — баночка с мазью от ушибов отправилась на стол. К ней из ящика с готовыми зельями присоединилась мазь от ожогов и обычная припарка. — Мазь от ушибов тебе не поможет, да и судя по тому, что я вижу, ты даже этого не понимаешь.

— Прошу прощения? — так и не привыкший к моему пренебрежительному отношению Солас вскинул брови. Но в тёплый дом зашёл и прикрыл дверь, тяжело опускаясь на ближайший ящик. — Поясни.

— Тебя достал хлыст духа Гордыни, — со вздохом принялась уточнять я, копаясь в шкатулке в поисках деревянной лопатки и хлопковой ваты, — и ты подумал, что у тебя ушиб?

— Это не ушиб, — медленно осознал Солас и коснулся пальцами ноющей шеи. Он не чувствовал шрама? Хотя, рана ещё недостаточно воспалилась, лишь кожа покраснела, так что всё может быть. Тут Волк подозрительно сощурился и напрягся. — Ты могла дать мазь от ожога и выгнать меня.

— Твои друзья-духи едва ли способны обработать тебе магический ожог, а рук на спине и глаз на затылке я что-то у тебя не вижу.

— Я мог попросить агента или другого лекаря.

— Нет, не мог. Ты никого к себе не подпускаешь.

— С чего ты решила, что я подпущу тебя?

— Ты зашёл, хотя мог настоять, чтобы я отдала тебе мазь, и ушёл. Меня ты терпишь легче, чем людей вокруг, потому что я не отношусь к твоему миру и к результатам твоей ошибки. — Фен’Харел сжал пальцы на посохе, а я оскалилась. Нет уж, ты на моём поле боя. — Напоминаю: у меня отсутствует эмпатия, но психику и физическую реакцию я понимаю достаточно хорошо. А теперь позволь твоему алхимику-прикрытию выполнить свою работу, иначе Кассандра будет задавать неприятные вопросы, почему пациенты отсюда всё ещё больные уходят.

— Терпеть тебя легче, но это всё ещё терпение и оно не бесконечное, — Волк, поджав губы, пытался поймать мой взгляд, но я упрямо смотрела мимо его острого оттопыренного уха.

Получив сопротивление, Солас вздохнул — очень медленно и почти бесшумно, не отводя от меня своего внимания. И отложил посох, потянувшись руками к подолу туники.

Хотела ли я всего этого действа? Разумеется, нет. Максимум, кого я слишком давно касалась, это родители, и то довольно редко, да домашние животные. Ко вторым у меня даже больше любви просыпалось, чем к заботливым родственникам. Волка, правда, я лапать не собиралась — для этого и приготовила лопатку и вату, но это всё же контакт.

Однако работа есть работа, и мне даже обещали заплатить за количество наваренных лекарств. Разведчики Лелианы всё ещё шныряли по деревне, поэтому знали, когда ко мне стучались за зельями, и хромающего Соласа точно видели. Сейчас темно, из окон домов лился свет, при этом по улицам всё ещё ходили люди и весьма оживлённо галдели после успокоившейся Бреши. Угомониться празднество обещало только после полуночи! Кошмар.

— Я же ничего не делаю, — хмыкнув, зашла за спину Волку и сдвинула махом ладони его же светляк над нашими головами.

— Это и раздражает, — буркнули снизу.

Моему предвкушающему взгляду художника открылись тронутые солнцем, широкие, веснушчатые плечи и бледные лопатки с россыпью едва видных очень старых шрамов. Такие отшельник точно нигде получить не мог, будь он хоть трижды исследователем-магом. Это — раны от стрел, кинжалов и мечей. Далеко не современной формы.

Хотелось потрогать, как гипсовую фигуру. Покрутить под разным светом, рассмотреть во всех ракурсах!..

Я сухо сглотнула и стрельнула взглядом в раскрытый блокнот. Столько материала! Ух-х, потом! Такой референс никуда не денется, ещё целый год рядом будет мельтешить. Сначала — работа!

Собственно, обработка раны прошла мимо моего погружённого в фантазии мозга. Магические ингредиенты практически сразу подействовали на след от молнии, и ожёг потихоньку светлел, при этом мазь от ушибов тоже пригодилась — всё-таки удар оружия духа обладал силой, и большая гематома уже наливалась фиолетовым на позвоночнике и шее. Накладывая одну мазь за другой и протирая то ваткой, то лопаткой, я всегда предупреждала себя — лишь бы не пальцами. В ином случае, я точно пощупаю крепкие мышцы и умру самой мучительной смертью от руки Фен’Харела в тот же момент. Бойцы — великолепные референсы по строению мышц, а Солас — далеко не хилый чародей, чтобы игнорировать пособие перед собой.

Кассандру бы ещё рассмотреть…

— Посиди несколько минут, пока не почувствуешь, что мазь перестала жечь, — старательно отвернувшись к столу, я принялась расставлять открытые баночки в рунные круги заморозки. — Тогда можно одеться и уйти.

— Я бы сказал «спасибо», — Волк за мной чем-то зашуршал, вот только я слишком сильно боялась обернуться на его грудные мышцы, несомненно, тоже широкие и крепкие, поэтому держала внимание на сжигании использованных лопатки и ваток, — но ты вынудила меня остаться.

— Я бы и не попросила твоей благодарности, потому что это теперь моя работа, не утруждайся, — я фыркнула и обернулась.

Солас, уже одетый, рассматривал мой блокнот, держа руки за спиной.

И это очень хорошо, потому что, если бы он взял мою вещь, то кого-то хорошенько приложило бы магией Крови!

— Насмотрелся? — я прищурилась.

— Нет, — Волк не двинулся с места, лишь поднял на меня взгляд, — ты всё равно не позволишь.

— Правильно.

— Увидимся через три дня, Чужая.

— И тебя туда же, Фен’Харел.

За спиной Соласа закрылась дверь.

А я бросилась к блокноту, едва не отбив коленки об печь, чтобы зарисовать недавно увиденные образы. Натура и так близко! А как мягкий светляк отбрасывал тени! Срочно скетчить,⁽¹⁾ пока из головы не выветрилось! Желание с его идеальным телом ни в какое сравнение не шло с неидеально-гармоничным Волком. Да и где я ещё смогу увидеть телосложение искусственных тел древних эльфов?!

Вдохновение меня переполняло. Могла бы блевать радугой — так оно бы и было. Легла спать я только в третьем часу ночи, когда глаза устали от света, а запястье грозило отвалиться от рисования десятка анатомичных набросков чужой спины до стёртого грифеля.

Через три дня проснётся Вестница. За это время вновь стабилизировать Якорь придётся Соласу, я закончу партию припарок для лазарета и получу денюжки, а затем начнётся беспощадный канон и театр одного, то есть, уже двух актёров.

Столько телодвижений просто для того, чтобы одолеть Корифея и отобрать у него Сферу Волка-раздолбая, угх.

А всего-то я из-за незнания опоздала со сделкой с Волком! Его невезение ужасно — вот это каламбур — заразно.

1) делать наброски

Вернуться к тексту