Happy New Year (джен)

Хочу нормальные новогодние праздники. Хочу есть оливье, кататься на лыжах, а вернувшись домой, пить кофе под ёлкой, с конфетами и с хорошей бумажной книжкой, а вечером смотреть по телевизору приятные новогодние фильмы, и чтобы за окнами кружился приятный легкий снежок, а не вот это всё.

Но, к глубокой печали Димы Дубина, вместо нормального Нового года в Питере всплеск бытовой преступности, глобальное потепление и ковид.

Снега не было 31 декабря, не было 1 января, второго были лужи, точно мы вернулись в XIV век, когда и Петербурга-то еще не было, и празднуем мартовский Новый год, потом снег пошел, потом сразу растаял и превратился в дождь, а потом в лед, а потом еще раз растаял, и сейчас вот уже и Рождество на носу, а снега все еще кот наплакал. Если бы Гром превратился в кота и весьма огорчился — примерно столько бы он и наплакал.

Кирюшка застрял на Кубе из-за ковидных ограничений. Сидит в санатории с незакрывающимися, потому что щеколда сломана, окнами и дурацкими овощами на ужин; если там и была когда-то лучшая в мире медицина, то это, наверное, при Фиделе. Кирюша, конечно, шлет оттуда смешные себяшки то с рыжим котом, то с огромным бананом, но с мобильным интернетом там туговато, а просто так часто звонить с другого конца мира — даже сыну миллионера денег не напасешься.

Родные подхватили под Новый год все тот же треклятый вирус. Протекает у всех в легкой форме, поражения легких не наблюдается, но сидят всей семьей взаперти и выжидают положенные четырнадцать дней. Так что Новый год с семьей обломился. Дима притащил им под дверь натуральную ёлку и помог (по скайпу) заказать доставку всего. Но самого даже нос сунуть в дверь не пустили.

Какая вообще-то разница, если так и так половина отделения с вирусом. Хорошо, что Дима вовремя вакцинировался, хотя вообще-то некоторым и это не помогло. В середине декабря, когда снег еще был, Цветков поймал в Елагинском парке маньяка. Жуткая история, Дима за недолгое время работы в полиции успел всякое повидать, а еще больше услышать от старших товарищей, но это его повергло в шок, несколько дней отходил. В парке пропала пятнадцатилетняя девочка. Они вечером гуляли с друзьями, потом разошлись по домам, и одна девочка из компании домой не вернулась. Потом ее нашли мертвой, засыпанной снегом. И что оказалось. Во время прогулки подростки повздорили с каким-то взрослым мужиком. Так тот, дождавшись, пока они разделились, подкараулил девочку и задушил. И ведь не псих… то есть псих, конечно, но не сумасшедший, экспертиза признала вменяемым. И, точно установить не удалось, до ареста прошло несколько дней, слишком поздно для наркологической экспертизы, но, судя по всему, был слегка подвыпивший, а не бухой в стельку.

Цветков его вычислил, выследил и самолично арестовал, чем ужасно гордился, и справедливо, дело было непростое и преступник опасный, чего доброго, так и в серию бы пошел. Но маньяк оказался ковидный. И от него заразился начала Цветков, а потом от Цветкова — еще много кто.

Дубин, Гром и Хазин как-то удержались. Как сказал Хазин — такую заразу, как мы, никакая другая зараза не берет. Но у этих двоих на новогодние праздники были уже куплены билеты в Великий Устюг, и нельзя же лишать новогодней сказки тех, кто очень хорошо вел себя целый год. На Грома в этом году было всего четыре жалобы за грубое задержание, всего по одной в квартал, если это не считается, что мальчик Игорек вел себя хорошо, тогда вообще не знаю, что можно считать.

Короче говоря, новогоднюю ночь Дубин провел в отделении на дежурстве.

Happy New Year,

Happy New Year.

Кто вообще придумал постоянно гонять по радио эту дурацкую песню?

No more champagne,

And the fireworks are through,

Here we are, me and your.

Feeling lost and feeling blue/

It’s the end of the party.

Сам вызвался, а кому же еще. Ему же все равно праздновать не с кем, чем одному сидеть дома, лучше уж посидеть одному с пользой и хоть кому-то другому дать возможность повеселиться. При этом всё тридцать первое он гонялся с вызова на вызов, а в промежутках оформлял в обезьянник дебоширов, которых притащили другие наряды. Это же поразительно сколько народу зачем-то тридцать первого, вместо того, чтобы нормально нарядить ёлку, нарезать оливье, испечь пирожки с мясом и сидеть дома радоваться жизни, предпочли набухаться, устраивать скандалы и драки, кидать петарды в собак, ломать поставленные в общественных местах ёлки и заниматься прочей фигней. Все как с цепи сорвались, честное слово. Причем гоняться за всеми этими странными личностями полагалось в маске, и не подумайте, что белочки или зайчика, и, скрутив нарушителя, первым делом натягивать ему на морду маску. У всех нарядов масок были полны карманы, и все время норовили оттуда вывалиться.

Now is the time for us to say:

Happy New Year,

Happy New Year.

Так что Новый год получился без ёлки. Домой купить не успел, накануне воткнул в вазу подобранную сосновую ветку, хотел на нее повесить хоть пару шариков и канителину, но в тот день свалился на диван и заснул, так и не слазив на антресоли, а тридцать первого было уже не до того. А на работе хорошую искусственную ёлку в прошлом году сломал один очень буйный задержанный по ст. 264.1. Так что пришлось выкопать из невесть каких пыльных глубин старую советскую, серебряную и облезлую, служившую еще при легендарном подполковнике Мухоморе… тьфу ты, в смысле Петренко.

Без шампанского, поскольку на службе. Правда, с оливье: один из молоденьких патрульных сообразил заскочить в круглосуточный, который сегодня был не круглосуточный, и перед самым закрытием ухватить две пластиковые коробки с оливье и чем-то еще, что оказалось вегетарианским пловом. Плов, кстати, оказался нормальный, если хорошо разогреть в микроволновке. А оливье — перевод продуктов. Ну и еще конфеты из распотрошенного детского подарка (заказали с запасом с учетом одной декретницы, но капитан Елова до нового года ребенком обзавестись не успела, родился уже в январе). Поскольку новогодние подарки заказывают путем электронных торгов в соответствии с законодательством о закупках, где главный критерий — цена, вразумительных конфет было штуки три. И ириска «Кис-кис» неплохая.

И чай с чабрецом. Вот чай был хороший. Но допить его Диме не удалось. Пришлось мчаться задерживать какого-то идиота, решившего, что лучшим началом нового года будет бросить кота в Неву. Причем бросить кота со сфинкса.

Полицию вызвала бабулечка-египтолог, рассказавшая, что она с 1948 года в каждую новогоднюю ночь непременно приходит поздравлять сфинксов и возжигать для них, за неимением благовоний, бенгальские огни. Но такой странности не видела никогда!

Кот в итоге не пострадал. Сфинкс тоже. Это не так и просто — залезть на обледенелого гранитного сфинкса, к тому же будучи пьяным в стельку, к тому же с руками, занятыми выдирающимся и орущим котом. Злоумышленника еще до прихода полиции остановили неравнодушные граждане, которые и наваляли ему от души. Так что вместо жестокого обращения с животными вышла массовая драка. И нарушение масочного режима.

Happy New Year,

Happy New Year.

May we all have our hopes our will to try,

If we don’t we might as well lay down and die.

You and I.

Утром первого января всем честным, и даже не очень, гражданам полагается спать как минимум до обеда и потом очень медленно выползать из парадных. Фиг с два. Не сегодня. И еще Дима навернулся на льду, расшиб коленку и угваздал талой водой с реагентами все штаны.

В общем, чем перечислять, чего новогоднего не было в эти праздники, проще сказать, что было: календарь поменяли. На новый, с теленком.

Телок был похож на Хазина. Который сейчас наслаждается... впрочем, не факт. Очень не факт, что в Великом Устюге достаточно снега, чтобы кататься на лыжах и на санях с бубенцами. Но ладно, они с Громом найдут, чем развлечься. А вот Кирюша сидит на той Кубе в санатории с тараканами… наверняка там и тараканы есть, размером с сигару! И даже за сегодня не написал ни разу, то ли с интернетом швах, то ли с деньгами, а может, на всё наплевал и спит. Развлекаться там при всем желании нечем, карантинников даже в бассейн не пускают. Если бы тест сдал положительный, об этом бы написал уж точно.

Seems to me now,

That the dreams we had before

Are all dead, nothing more

Than confetti on the floor.

It’s the end of decade.

In another ten years time

Who can say what we’ll find?

Да что за бестолочи у них там на радио, они вообще слушают тексты песен, которые ставят?! Тоже мне, новогоднее настроение! Это же самая депрессивная песня на свете. Хуже было только на свадьбе капитана Еловой, которую по имени зовут Женя. К тому же и родом она из Самары. И этот чудик не нашел ничего лучше, как поставить песню «А по Волге вверх теплоход», да еще и не поленился брякнуть, что это для невесты.

Грёбаная маска, грёбаные ступеньки, на которых всегда собирается лед, даже когда его нет во всем Петербурге. Дурацкий завтрашний выходной, в который все равно толком не отдохнешь по такой погоде. Дима еще подумал, что надо бы хоть пирожков с мясом купить, как-никак, сегодня Сочельник. Но за пирожками надо было делать крюк до пекарни, и вообще сейчас там уже распродают остатки со скидкой, а делать крюк и выбирать из остатков было решительно лень. Ну его. Будет питаться яичницей. Нет праздника — и это не праздник.

Дима поднялся по ступеням, на ходу поздравив кота, который сидел на перилах и спрыгнул прямо под ноги, тереться об ноги и гладиться. Зачем коту поздравления — фиг его знает.Ну пусть хоть кот будет поздравленный и поглаженный.

Поднялся еще один пролет — и офигел. Над его дверью висела омела. Целая композиция из омелы, причем, кажется, настоящей! Надо отдать ему должно — Дима сам себе отдал — первым делом он вспомнил про несчастного Бальдра. И только потом — про рождественские традиции. То Рождество, омельное, ведь уже две недели как миновало! Может быть, это и была чья-то нехорошая шутка. А может, и что еще хуже. Чутье полицейского должно было встрепенуться, чутье не пропьешь, тем более, что Дима и не пил. Но почему-то вместо тревожного предчувствия его охватило радостное. Как будто он сейчас откроет дверь — а за ней что-нибудь удивительное! Например, вход в Конфитюренбург. Или как минимум в Сладкое Королевство.

Дима даже невольно придержал руку с ключом, оттягивая миг и продлевая приятное предвкушение. И все-таки повернул и толкнул дверь.

— С НО-ВЫМ ГО-ДОМ! С НО-ВЫМ ГО-ДОМ!

— Киря! Ты! — Дима ахнул.

За дверью оказался Кирюша. Собственной персоной! В красно-белом дедморозовском колпачке. Ярко-красной майке, на которой был изображен могучий бородатый дед, сжимающий в зубах на манер сигары здоровенную шоколадную конфетину. И в переднике! Честное слово, в ситцевом переднике с рюшечками, уже заляпанным чем-то подозрительно аппетитным.

А за спиною Кирюши… Дима не поверил своим глазам. В распахнутую дверь гостиной виднелась наряженная ёлка и накрытый стол, из ноутбука играл «Вальс цветов», а из кухни пахло… кажется, пирожками!

— Кирюша, ты! — Дима, уронив сумку, кинулся обнимать долгожданного друга.

— Уй, руки холоднющие!

— Но как же ты?.. Когда? Почему?

— Так сегодня в обед прилетел. Вывозной рейс наконец-то сделали, во всех новостях передавали, ты что, телевизор не смотришь, радио не слушаешь?

— Нет, — честно признал Дима. — Не до того было. А радио выключил, потому что там дурацкие песни.

— И нечего слушать! А я тебе как раз хотел сюрприз сделать…

В этот момент на кухне запищала микроволновка, и Кирилл устремился туда.

Дима, скинув в прихожей куртку прямо на пол — за ним.

Кирилл доставал из микроволновки целое блюдо с горячими слоеными пирожками, судя по виду и запаху — с мясом.

— Живо иди руки мыть и за стол, — прикрикнул он на хозяина дома, в совершенстве скопировав интонацию Диминой бабушки.

— Бегу! — счастливо отозвался тот. И действительно побежал.

Это было совершеннейшее чудо. Настоящая ёлка, по-настоящему наряженная игрушками. Несчастную ветку Киря переместил на окно; впрочем теперь она была скорее счастливой — в желтом блестящем дожде с и розовым шариком. А большая ёлка — но откуда, шестого числа? Ёлочные базары шесть дней как закрыли. Даже если предположить, то где-то остались и не были отправлены на помойку нереализованные остатки, ни одна из тех старых ёлок никак не могла бы такой свежей, пушистой и ярко-зеленой. Она пахла ёлкой! Какой-то необыкновенной ёлкой, запах что-то напомнил Диме, но он не мог сообразить, что. Но явно хвойный. И ветки, кажется, но совсем обычные, вроде и не сосна, но точно не ель. Дима нашел свой любимый шарик — голубой, пластиковый, намного старше его самого, еще, наверное, из маминого детства, или из папиного. С одной стороны прозрачный, а с другой — гранено-зеркальный. Этот шарик он единственный выпросил из родительского дома в собственную квартиру.

Нашел игрушки, оставшиеся еще от прабабушки, чья квартира это была, настоящий антиквариат и реликвии: заснеженный домик с красной черепичною крышею, похожей на вскрытый гранат, два блестящих шарика с проволочкой-мишурою внутри, розовую снегурочку, серебряный самовар, лилового пингвина не на ниточке, а на ужасно неудобной прищепке. И новые, некоторые покупали вдвоем с Кириллом: зеленый бархатный шарик, другой шарик, синий с фигуркою космонавта, рыжую белку с орехом и собачку в ушанке, и самую свою любимую из современных — белого медведя с селедкой в зубах.

«Щелкунчик» в ноуте доиграл, и зазвенело бубенцами «Рождество в Хогвартсе».

На столе было оливье. Плюс еще какой-то салат, плюс нарезанный кубиками сыр, щедро усыпанный орехами, плюс курица… нет, погодите, кажется даже утка с яблоками и черносливом. И три бутылки шампанского. Конечно, не без Кирюшиных выкрутасов — это же Гречкин. Скатерть была новая, с каким-то ёлочками и домиками, с еще не разглаженными квадратами сгибов и даже с прицепленной биркой. К тому же маловата по размеру стола. Праздничной скатерти Кирилл, судя по всему, не нашел в чужом доме. А бумажные салфетки — скручены замысловатой и не совсем приличной фигурой. Больше всего похожей на кукиш.

— Киря-а-а… — только и мог протянуть Дима. Все остальные слова растерялись от счастья.

Кирилл водрузил на стол своё блюдо.

— Жалко, пришлось подогревать. Я думал, ты раньше придешь!

— Извини, не знал, что тут такое… такая сказка!

— И оцени мои дедуктивные способности! То есть детективные… короче говоря, я специально засел в засаду у окна, и как увидел, что ты идешь по двору — тут же их и засунул! Расчет — секунда в секунду.

— Оценил!

Киря широким жестом обвел все это сказочное богатство.

— Пихта — из питомника, пирожки — из пекарни на Невском, бульон к пирожкам, утка и второй салат, честно не знаю какой — с папашиной кухни, я как узнал, что точно вылетаем сегодня — позвонил им туда, попросил для меня приготовить, торт — из кондитерской, а оливье — это я. Не бойся, оно честно нормальное! Я помню, как надо делать: без всякого лука и с яблоком.

— Киряаааа…

Больше ничего Дима так и не смог сказать, но больше ничего, кажется, не требовалось.

Happy New Year,

Happy New Year,

May we all have a vision now and then

Of a world where every neighbor is a friend

Happy New Year,

Happy New Year!

Так уютно было. От пирожков остались одни крошки, от оливье и от утки — завтрашний завтрак, обед, и, возможно, ужин, на табуретке перед диваном теснились две чашки и два блюдца с надъеденной «Прагой», и аромат кофе мешался с запахом шоколада и пихтовой хвои. На экране ноута сиял рождественскими огнями Большой зал Хогвартса, и Гарри с Роном вот-вот предстояло раздуться до слизеринцев. А за окном — кружился медленный снег.