Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 1 (джен)

Темное кладбище, влажная земля, которой он не касается ногами, и яркий зеленый луч, застрявший в памяти. Перед ним стояла фигура Петтигрю, дрожащая, как всегда, но с решимостью на лице.

«Седрик» — Гарри шепчет, не веря в случившееся. Он видит, как Питер отрезает собственную руку — кровь хлещет из раны, но Петтигрю продолжает ритуал. «Кровь врага, взятая насильно...» — его хриплый голос звучит как приговор, вызывая у Гарри холод в груди. Он беспомощен, прикован к надгробию, и может только наблюдать, как Петтигрю заносит нож. Котел, наполненный кровью, смешанной с другими ингредиентами, источает смрад. «Темный Лорд возродился вновь!» — эти слова раздаются эхом, и из темноты котла появляется нечто чудовищное. Лорд Волдеморт, возрожденный в своей прежней мощи, возвышается над Гарри, его горящие глаза полны ненависти.

Снова видел ту же самую сцену, которая преследовала его с начала лета.

Гарри вскочил на кровати, тяжело дыша, его лицо и шея покрыты потом. Кошмар снова настиг его. Сердце колотится в груди, а руки дрожат от ужаса, который все еще удерживает его в своих когтях. Но это уже не ново. Страх стал его постоянным спутником. Ему больше не нужно время, чтобы осознать, что это был всего лишь сон. Этот ритуал повторяется каждую ночь, словно проклятие. Хотя кошмары по-прежнему вселяют в него животный ужас, Гарри чувствует, как этот страх постепенно уступает место апатии. Он уже почти привык к тому, что каждую ночь будет наблюдать смерть Седрика и возрождение Волдеморта. Усталость давит на его плечи, а мир кажется все менее реальным.

Родственники предпочитают не обращать не него внимания, ведь за этот год в Хогвартсе он стал еще более ненормальным. Ну, это Дурсли так думают. Хотя кто сказал, что они не правы. Возможно, дело в том, как он выглядит. После того, как Гарри вернулся с четвертого курса, его взгляд стал более тяжелым, осанка — угнетенной. В глазах родственников он стал еще более опасным, чем раньше, и они предпочитают не касаться этой темы.

Изоляция поглощает медленно, но неотвратимо. Все его силы, которых и так немного, тают день за днем. Гарри чувствует себя оставленным. Раньше письма от Рона и Гермионы хотя бы как-то помогали, поддерживали связь с его миром. Но этим летом они писали редко, в основном только сообщить, что у них все хорошо. Возможно, они переживают за него, но их короткие письма ощущаются как отписки. Гарри предпочел бы не быть в информационном вакууме. Молчание друзей кажется бесконечным и сводит с ума. Он чувствует себя в ловушке, оторванным от всего, что когда-то было важным.

Он начинает видеть нечто мрачное в отражениях. Сначала казалось, что это просто игра света, усталость, но тени продолжают появляться снова и снова. Он видит их мельком в зеркале, в окнах, в любых отражающих поверхностях. Это не просто размытые образы, они имеют форму. Эти фигуры — как искаженные тени с лицами, полными боли и страха. Они преследуют его, двигаясь на грани его поля зрения. Каждый раз, когда Гарри пытается сфокусироваться на них, тени исчезают, оставляя за собой ощущение холода и тревоги. Гарри не выходит из комнаты и теперь избегает зеркал. Темные они предметы — эти зеркала, хорошего от них не жди.

Такое чувство, что дни сливаются в одно непрерывное серое пятно, где нет места ни свету, ни радости. Каждый день он просыпается в той же комнате, окруженный теми же стенами, и пытается вспомнить, как он жил раньше. Ощущение, что когда-то у него была другая жизнь, начинает угасать. В этом доме он чувствует себя запертым, как будто воздух стал гуще, тяжелее, и каждое движение отнимает все силы. Он знает, что его жизнь не должна быть такой. Но куда делись те времена, когда он еще верил, что будущее может быть светлым?

Сегодня что-то толкнуло его выйти из своей комнаты. Ощущение удушающей темноты стало невыносимым, и Гарри решил спуститься на кухню. Он хотел увидеть хоть лучик света, хоть что-то, что напоминало бы ему о жизни за пределами его темного угла. Зря он это сделал, с дивана на него глядели три пары презирающих глаз, а их обладатели бормотали себе под нос нелестные эпитеты в сторону смотрящего. Гарри не обратил на них никакого внимания, он уже давно на подобное не реагировал.

С самого начала лета Дурсли всеми силами его избегали, что было довольно странно, ведь раньше они не чурались использовать его как бесплатную рабочую силу. Он мазнул глазом по тёте Петунии, которая уже забыла о присутствии племянника, и самозабвенно чирикала о том, какой ее Дадличек прелестный сыночек.

«Прелестный» — подумал Гарри с горькой усмешкой. «260 фунтов прелести». Привычное отвращение окрасило эмоции. Гарри решил, что с него хватит и лучей света, и чертовых людей, поэтому развернулся и потопал в свою комнату. Родственники даже не посмотрели ему вслед.

Гарри вздрогнул, услышав резкий голос тети Петунии, которая, стоя у порога его комнаты, смотрела на него с нескрываемым презрением. Она была худой, как всегда, с вытянутым лицом и узкими, сухими губами, сжатыми в тонкую линию. Глаза ее полыхали от раздражения.

— Мальчишка! — зашипела она, сужая глаза. — Помойся уже наконец и причеши эту паклю! Ты выглядишь как бездомный алкаш. Сколько можно терпеть эту мерзость в доме?

Она стояла с высоко поднятым подбородком, глядя на Гарри так, будто он был не племянником, а каким-то мусором, который случайно занесло в ее дом. В этот момент она напоминала ему змею, готовую броситься в атаку.

Гарри, вместо того чтобы ответить, лишь хмуро посмотрел на нее. У него не было ни сил, ни желания спорить или даже реагировать. Все слова, которые Петуния бросала ему, давно потеряли остроту. Но, похоже, этого Петуния не понимала или просто не замечала. Она все еще считала, что может задеть его своими колкими замечаниями.

— Слышал, что я сказала? — продолжила она, не отступая, когда Гарри не отреагировал сразу. — Немедленно в ванную! И прими за правило выглядеть хоть чуть прилично! Я не потерплю в своем доме такую грязь!

Гарри почувствовал, как волна раздражения накатила на него. Эта бесконечная рутина, вечные придирки, словно она нарочно искала повод выплеснуть на него все свои накопившиеся обиды. С чего она вдруг вспомнила о его существовании? Неужели она не понимает, что ему плевать? Что ее слова — лишь раздражающий шум, который он давно перестал слышать?

— Ты слышишь меня, мальчишка? — Петуния все больше закипала, явно неудовлетворенная его молчанием.

— Слышу, — наконец произнес Гарри хриплым голосом, не отрывая пустого взгляда от пола.

Его короткий ответ только разозлил ее еще сильнее. Петуния прищурилась, словно Гарри плюнул ей в лицо, но, видимо, решив, что продолжать бесполезно, она развернулась на каблуках и скрылась в коридоре, шепча себе под нос очередные гадости в его адрес.

Комната на Тисовой улице всегда казалась ему темницей. Четыре стены давили на него, превращая пространство в клетку. Воздух в комнате стал спертым, и Гарри казалось, что он задыхается. Ему нужно было выйти, уйти куда угодно, только чтобы не чувствовать эту давящую тесноту. Ноги, словно не подчиняясь его воле, повели его прочь из этого гиблого места. Едва осознавая, что он делает, Гарри шагнул за порог дома и оказался на улице.

Он шел по тихой улочке, не думая о том, куда направляется. Гарри просто двигался вперед, не обращая внимания на окружающий мир. Ему не было дела до домов, до прохожих, до звуков вечернего города. Казалось, что он находится в полусне. Как будто туман окутывал его разум, мешая думать ясно. У Гарри не было цели, не было плана. Он просто шел, надеясь, что движение поможет ему избавиться от тяжести мыслей.

Он почувствовал их задолго до того, как увидел. Дементоры. Волна страха и безнадежности накатила на него, заставляя замереть на месте. Закралась маленькая мыслишка довериться судьбе и пустить все на самотек. Пусть дементоры высосут из него остатки жизни, разве это будет так плохо? Но эта мимолетная мысль быстро улетучилась.

Собрав остатки сил, Гарри сжал палочку в руке. Это движение было привычным, почти автоматическим. Он знал, что не может просто сдаться, как бы он ни хотел этого в один миг. «Экспекто Патронум!» — заклинание сорвалось с губ. Из палочки вырвался слабый голубоватый свет, лишь проблеск того мощного заклинания, которое Гарри когда-то мог создать. Но этого света, как оказалось, было достаточно, чтобы дементоры исчезли.

Гарри медленно выдохнул, стоя посреди пустой улицы, которая постепенно погружалась в темноту. Дементоры исчезли, но их присутствие оставило после себя ощущение опустошенности. Гарри пошатнулся, чувствуя, как мир вокруг него словно качается из стороны в сторону. Он опустил палочку и посмотрел на нее с усталостью. Что с ним стало? Почему его заклинание было таким слабым?

Он помнил, как раньше его Патронус всегда был мощным, ярким, несокрушимым. А теперь — лишь слабый пшик, едва справившийся с дементорами. Этот провал терзал его больше, чем сам инцидент.

Но в этот момент позади него раздались быстрые шаги. Гарри напрягся, не оборачиваясь, ожидая увидеть кого-то еще из своих врагов, но вместо этого услышал знакомый голос:

— Гарри! Ты в порядке?

Арабелла, хромая, остановилась рядом с ним, тяжело дыша. На вид она была такой же хрупкой старушкой, как и всегда: серая шаль, старые ботинки, небольшая сумка на плече. Гарри кивнул, не зная, что сказать.

— Почему ты не дома? — внезапно спросила Арабелла. — Что случилось, Гарри? Ты сам на себя не похож.

— Я просто... хотел уйти, — наконец пробормотал он, не поднимая глаз. — Мне нужно было пройтись.

Арабелла некоторое время молчала, словно обдумывая его слова. Потом, неожиданно для Гарри, бодрым шагом пошла в сторону их домов, причитая.

— Как Альбус мог доверить этому пройдохе такое ответственное задание!

Гарри с удивлением взглянул на нее:

— Какой еще пройдоха?

Она прищурилась, продолжая свой рассказ, словно не замечая его напряжения:

— Мандангус Флетчер, вот кто. Он должен был присматривать за тобой. Но я узнала, что этот негодяй сбежал с поста ради своих подозрительных сделок!

Гарри остановился на месте и удивленно посмотрел на миссис Фиг, пытаясь осмыслить то, что она только что сказала. Она знала о Мандангусе, Дамблдоре. До этого момента он воспринимал ее как обычную пожилую женщину, возможно, немного странноватую, но никак не связанную с магическим миром.

— Подождите, — Гарри нахмурился, чувствуя, как недоумение усиливается. — Вы... знаете Дамблдора?

Арабелла посмотрела на него из-под своих очков, и ее лицо приняло выражение легкой растерянности, как будто она только что поняла, что сказала больше, чем хотела. Она слегка закашлялась, затем устало махнула рукой.

— Конечно знаю, Гарри. Я ведь не простая магловская старушка, как ты, наверное, думал, — ответила она, вздыхая. — Ты думаешь, почему я здесь на Тисовой улице столько лет жила? Уж точно не ради прелестей этого района.

Гарри был ошарашен. Все эти годы он видел в ней соседку, которая иногда присматривала за ним, когда он был младше, таскала его по своему душному дому, наполненному котами. А она все это время была частью магического мира?

— Но как? — пробормотал он, еще не до конца осознав услышанное. — Вы... магл?

Арабелла покачала головой, ее седые волосы качнулись в такт движению.

— Не совсем. Я сквиб, — спокойно сказала она. — Вот Дамблдор и подумал, что из меня выйдет неплохой наблюдатель. Кто будет обращать внимание на безобидную старушку с котами?

Гарри открыл рот от изумления, но сказать ничего не смог. Это было неожиданно.

— Так вы за мной следили? — спросил он, удивленный и слегка раздосадованный мыслью о том, что даже в такие моменты его жизнь была под чьим-то контролем.

— Следила? Ну, можно и так сказать, — усмехнулась миссис Фиг, но в ее улыбке не было злобы. — Моя работа была убедиться, что с тобой все в порядке. Но, конечно, не все шло по плану. Мандангус должен был быть здесь, но, как ты понял, он ушел по своим делам. Хорошо, что я вовремя заметила, что что-то неладно.

— Так почему ты стоял с палочкой, Гарри? — недоуменно спросила миссис Фиг.

— Я видел дементоров, — ответил Гарри, не в силах скрыть своего разочарования. — Но я не смог вызвать телесного патронуса!

Миссис Фиг слегка нахмурилась, и на её лице появилось выражение сомнения.

— Дементоры? Здесь, ты уверен? — переспросила она, будто пытаясь уловить в его словах хоть какую-то правдоподобность. — Но я не заметила ничего подобного, Гарри.

— Конечно, уверен! Я их видел! — с раздражением ответил Гарри, нахмурившись. — Они были здесь, прямо на улице.

Но Арабелла лишь тяжело вздохнула и покачала головой.

— Ты, наверное, просто переутомился, Гарри. Бывает, что страхи накрывают, особенно после всего, что ты пережил. Заварил же ты кашу, Гарри, теперь жди письма из Министерства. Впрочем, пусть с этим разбирается Дамблдор.

Гарри, вновь ощутив нарастающее раздражение, вдруг осознал, что продолжение этого спора не приведет ни к чему хорошему и понуро последовал за ней до дома.

Гарри открыл дверь, и, как только он вошел в дом, в окно влетела сова. Ударившись о стекло, она почти потеряла равновесие, но вскоре расправила крылья и приземлилась на стол. Дядя Вернон, находившийся в кресле, взвился от неожиданности, весь побагровел и распахнул рот, готовясь выдать порцию своих привычных ругательств.

— Какого черта?! — закричал он, разразившись сотней проклятий, которые, казалось, были лишь усовершенствованной версией его ежедневных жалоб. — Эти ненормальные уроды!

— Как ты посмел творить свои уродские фокусы у нас под носом?! — орал дядя Вернон, глядя на Гарри с обвинением.

Гарри не знал, что ответить. Все его мысли были сконцентрированы на громовещателе, который еще раз напомнил ему о последствиях его действий. Слова, произнесенные из него, резонировали в его голове:

Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населённом маглами районе Вы использовали заклинание Патронуса.

За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.

Поскольку за предыдущее нарушение Вы, согласно разделу 13 Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы с сожалением извещаем Вас о том, что Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра.

С пожеланием доброго здоровья,Искренне Ваша Муфалда Хмелкирк.Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Министерство магии.

Это звучало, как приговор. Он вновь ощутил нарастающее давление, как будто весь мир сжимался вокруг него. В голове раздавались злобные шепоты, и он начал видеть тени по краям своего зрения.

— Убери эту сову! — закричал дядя Вернон, указывая на сову, которая, несмотря на угрозы, спокойно перелетела на подоконник.

Гарри, не в силах сдержаться, бросился к окну и закрыл его, но шепоты не утихали. Каждый звук становился все громче. Он обернулся к дяде, но тот продолжал истерично кричать, не обращая внимания на состояние Гарри.

— Ты думаешь, что ты особенный? Ты ничто иное, как неприятность! Неприятность, от которой мы не можем избавиться! — вопил дядя Вернон, злобно указывая на Гарри.

— Я не хотел этого! — крикнул Гарри, его голос был полон отчаяния. — Я просто пытался защитить себя!

Гарри чувствовал, как темные углы комнаты начинают расплываться перед его глазами. Он пытался сконцентрироваться, но давление от криков дяди и слов об исключении не давало ему шанса.

В этот момент в комнату вошла тетя Петуния, и ее глаза распахнулись от ужаса, когда она увидела бардак на столе.

— Что здесь происходит?! — воскликнула она.

— Он снова творит свои уродские фокусы! —кричал дядя Вернон. — Он приносит нам только беды!

Гарри не мог больше здесь находиться. Он резко развернулся и выбежал в коридор, игнорируя крики родственников, которые следовали за ним.

Не успел он дойти до двери, как в его поле зрения появились два силуэта. Это были Ремус и девушка с розовыми волосами. Ремус, как всегда, выглядел немного уставшим, но его глаза светились решимостью. Тонкс, как она быстро представилась, выглядела довольно взволнованной.

— Гарри! — воскликнул Люпин, когда увидел его. — Мы пришли за тобой.

Гарри, почувствовав прилив облегчения, остановился и посмотрел на них.

— Дамблдор предупредил нас, — уточнил Люпин. — Мы услышали, что у тебя возникли проблемы.

— Ты в порядке? — спросила Тонкс, наклонив голову и пристально глядя на Гарри.

Гарри кивнул, хотя и чувствовал, что это не совсем правда, но постепенно приходил в себя.

— Мы отведем тебя в безопасное место, — сказал Люпин, его голос звучал ободряюще. — Сходи за своими вещами, Гарри.

Гарри быстро скидал малочисленные пожитки в чемодан, забрал палочку, совиную клетку и спустился вниз. Дурсли злобно смотрели из проема кухонной двери, но не смели ничего сказать в присутствии взрослых магов.

— Возьми меня за руку и держись крепче, — попросил Люпин, и их завертело в воронке аппарации.

Гарри оказался на коленях, с трудом сдержав содержимое желудка. Люпин, с ободряющей улыбкой на лице, протянул ему клочок бумаги. «Штаб-квартира Ордена Феникса находится по адресу Площадь Гриммо, д. 12». Гарри стоял на пустынной улице, не веря своим глазам. Вдруг, как по волшебству, соседние дома начали разъезжаться, открывая взору мрачный особняк.

— Ты готов?

Гарри кивнул, стараясь подавить волнение, и шагнул внутрь. Сразу же его окатило ощущение старины и запустения. Темные стены, полы из скрипучих досок и запылившиеся картины создавали мрачную атмосферу.

Не успел он оглянуться, как к нему бросилась миссис Уизли, обняв крепко и с теплом.

— Гарри! Ты в порядке? — спросила она, отстраняясь и глядя на него с беспокойством.

— Да, все в порядке.

— Рон и Гермиона наверху, — добавила, утирая слезы радости.

— Они будут счастливы тебя увидеть.

Гарри быстро поднялся по лестнице и влетел в комнату, где его ждали друзья. Рон и Гермиона сидели на кровати и что-то обсуждали с энтузиазмом.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, вскочив на ноги. Она кинулась к другу и обняла его. — Мы так беспокоились о тебе!

— Я думал, вы меня забыли.

— Что ты? — вмешался Рон, нахмурив брови. — Мы просто не могли писать ничего важного, это было под запретом. Дамблдор заново созвал Орден Феникса — организацию для борьбы с Сам знаешь кем. Теперь все невероятно секретно.

— Дамблдор запретил нам, — быстро сказала Гермиона, понизив голос. — Он сказал, что это небезопасно.

— Небезопасно? — Гарри не мог сдержать раздражения. — Я был в полной изоляции! Я не мог найти себе места!

Он не хотел, чтобы его эмоции вышли из-под контроля, но чувство брошенности было слишком сильным. Он был уязвим и раздражен, и мысли о том, что его друзья не видели в этом проблемы, лишь подливали масла в огонь. Ему казалось, что ему все чего-то недоговаривают, и теперь он был уверен, что в этом замешаны и его лучшие друзья.

Эти мысли терзали его, как злобные дементоры, медленно заползая в его сознание. Он почувствовал, как обида и одиночество окутали его, будто холодный туман.

Гермиона, будто почувствовав его напряжение, сказала:

— Гарри, если что-то не так, ты можешь нам сказать, мы постараемся помочь.

«Помочь? Или просто выполнять указания Дамблдора?» — снова пронеслось у него в голове. Это было невыносимо.

— Спасибо, я все понимаю, — выдавил он улыбку, но внутри его вновь закралась предательская мысль: «Что если они просто не хотят, чтобы я о чем-то узнал?»

Словно подгадав момент, дверь распахнулась и в комнату ввалились близнецы.

— Кого мы видим, брат Фордж!

— Да это же малыш Гаррикинс, брад Дред!

Близнецы в один миг оказались по разные стороны от Гарри и начали по очереди говорить ему сразу в оба уха.

— Мы бесконечно благодарны

— За твое великодушное пожертвование

— На наше скромное дело

— И мы уже

— Готовы презентовать

— Наши первые наработки!

От такого напора у Гарри закружилось голова, но, на удивление, настроение пришло в норму.

— Ну и какую новую пакость вы на этот раз придумали, — грозно вклинилась Гермиона в этот странный почти монолог.

— Внимание! Это — удлинители ушей!

— На кухне сейчас проходит собрание Ордена

— И нас несправедливо изгнали из этой скромной обители

— Поэтому мы намерены самостоятельно все разузнать

— Так вы с нами?

Гарри почувствовал, как тяжесть на душе немного отпустила, когда братья Уизли окружили его своим бесконечным энтузиазмом.

— Удлинители ушей? — переспросил Гарри, заинтересованно глядя на близнецов. — Вы хотите подслушать собрание Ордена?

— А что еще остается? — беззаботно ответил Фред, скрестив руки на груди.

— Мы имеем полное право знать, что происходит, особенно если нас это касается.

— Нам ведь не пятнадцать лет, — добавил Джордж, подмигнув Гарри. — Мы уже почти взрослые!

— Ага, только взрослые не устраивают такие шалости, — вставила Гермиона, скрестив руки и прищурив глаза. — Я уверена, что, если нас поймают, миссис Уизли с вас три шкуры спустит.

— Ну конечно, — с притворным разочарованием протянул Фред, — если бы все были такими правильными, как ты, Гермиона, жизнь была бы скучнее некуда.

— Вы хотите поучаствовать или нет? — спросил Джордж, сжимая в руках маленькие, похожие на резиновые веревки устройства. — Это будет весело, и, возможно, мы узнаем что-то полезное.

— Я с вами, — тихо сказал Гарри, решив, что нужно хоть как-то узнать ответы на свои вопросы.

— Отлично! — Фред с Джорджем радостно кивнули и тут же вручили Гарри одну из своих наработок. Гермиона тяжело вздохнула, качая головой, но, к его удивлению, не стала продолжать протестовать.

— Это плохая идея, — произнесла она, когда они впятером направились к лестнице. — Но если мы все равно собираемся это сделать, то хотя бы будем осторожны.

— Постоянная бдительность! — шёпотом воскликнули близнецы.

Они подошли к двери на кухню, за которой шли тихие, приглушенные разговоры. Фред и Джордж приложили свои удлинители ушей к замочной скважине, и длинные, как резиновые, веревки начали удлиняться, словно сами по себе тянулись на звук.

Гарри последовал их примеру, встав позади, чтобы не попадаться на глаза. Через несколько секунд он начал различать слова. Голоса звучали приглушенно, но разговор был вполне отчетлив.

— …не можем позволить себе действовать в открытую, — произнес чей-то голос, который Гарри узнал как голос Снейпа. — Он ничего не должен узнать.

Гарри на мгновение затаил дыхание. Его сердце сжалось. Как всегда, они обсуждали его.

— Это касается нас всех, — продолжал кто-то еще, возможно, Люпин.

Гарри отступил назад, его руки начали подрагивать. Он сказал друзьям, что плохо себя чувствует, и убежал наверх. Гарри прижал ладони к ушам, ощущая, как его пульс ускоряется. Эти слова звучали как угроза, как намек на то, что он может оказаться в центре какого-то злого плана. И теперь он мог либо убедить себя, что ничего не происходит и позволить этим людям — людям, которым он доверял, уничтожить его, либо узнать все об этой новой угрозе и быть готовым. Но главное правило, которое он для себя принял — никто не должен узнать, что он о чем-то догадывается.

Гарри лежал на кровати в обветшалом особняке на площади Гриммо, пытаясь уснуть, но его мысли не давали ему покоя. Он закрыл глаза, но страх и недоверие продолжали мучить его.

«Как же я мог так ошибиться в своих друзьях?» — размышлял он, сжимая кулаки, пока на его лбу выступал холодный пот. «Рон и Гермиона могли быть частью заговора. Может быть, они подосланы Дамблдором, чтобы следить за мной?»

Эти мысли становились все более абсурдными, но остановиться Гарри не мог. Он представил, как его друзья тихо обсуждают его за спиной, обмениваются взглядами и смеются над его тупостью и наивностью, когда он уходит.

Весь вечер прошёл в таком же напряжённом состоянии. Гарри не выдавал своих сомнений ни словом, ни взглядом, стараясь вести себя так, как будто всё в порядке. Но внутри он постоянно анализировал всё, что происходило вокруг. Он начал отмечать, как часто Гермиона и Рон переглядываются, как будто скрывают что-то. Каждый их шёпот, каждый жест казался ему доказательством их заговора.

Когда они все вновь собрались на кухне, Гарри почувствовал, что больше не может находиться в их компании. Ему казалось, что все они — неважно, кто — знали о том, что происходит. Он извинился и ушёл в свою комнату раньше остальных, стараясь не встретиться с ними глазами, чтобы никто не заподозрил, что его что-то беспокоит.

Он внезапно остановился, переполненный тревогой. Гарри начал мерить шагами комнату, чувствуя, как его сердце колотится в груди. Каждое тихое слово из кухни звучало как шепот врага. Он пытался успокоить себя, но страх сжимал его горло, не давая вдохнуть полной грудью.

«Я не могу доверять никому», — подумал он, его разум стремился к полному безумию. «Возможно, они меня подставят. Возможно, Дамблдор знает, что я догадался, и использует их, чтобы держать меня под контролем».

Он выбежал в коридор и направился обратно к кухне. Громкий смех и разговоры лишь усугубляли тревогу. Он прислонился к стене, прислушиваясь к их обсуждению.

— Это было так забавно, — сказал кто-то из близнецов. — Мы должны снова попробовать, с него полезно сбить спесь.

— Вы бы видели его лицо, он не был доволен тем, что мы сделали, — хохотал другой.

«Они планируют что-то против меня», — думал он, когда снова вернулся в свою комнату.

«Возможно, они просто ждут подходящего момента», — мелькнуло в голове. — «Они хотят сломить меня, лишить возможности защититься. Даже Волдеморт не настолько страшен, как предательство друзей».

Он снова лег на кровать, но мысли не давали покоя. Лежа на спине и глядя в потолок, Гарри пытался вспомнить все моменты, когда его друзья казались ему неискренними. Он обдумывал каждый взгляд, каждую фразу. Он вспомнил, как Рон однажды пропустил тренировку по Квиддичу, как Гермиона странно избегала некоторых вопросов о школе. Все это теперь казалось Гарри доказательствами их двойной игры.

«Они никогда не были настоящими друзьями», — снова повторил он, словно стараясь убедить себя в этом окончательно. Его пальцы нервно сжались в кулаки, и он закрыл глаза, пытаясь подавить подступающий страх.

Но, как только он на мгновение расслабился, до его слуха донеслись шаги. Кто-то тихо приближался к его двери. Гарри напрягся, мышцы его тела невольно сжались, а пальцы нащупали палочку, которая лежала на тумбочке рядом с кроватью.

«Они пришли за мной?» — мысль пронзила его сознание, и Гарри вскочил с кровати, направив палочку на дверь. Тень за ней замерла, и в тишине он мог слышать лишь собственное тяжелое дыхание.

Но шаги снова зазвучали, только теперь они отдалялись. Кто бы это ни был, он прошел мимо.

Гарри медленно опустился на кровать, но тревога не отпускала. — Завтра суд, — напомнил он себе, словно это могло его хоть как-то успокоить. — Может быть, они хотят, чтобы я не пришел. Может быть, они используют суд, чтобы избавиться от меня окончательно...

Он снова встал и начал ходить по комнате взад-вперед, как тигр в клетке. Мысли не оставляли его в покое. Даже свет от уличных фонарей, проникающий сквозь занавески, казался ему зловещим.

В конце концов, он не выдержал. Гарри решительно взял палочку и направился к выходу. Ему нужно было найти ответы. И он не собирался ждать, пока кто-то решит, что он достоин их узнать.

Когда Гарри дошел до столовой, его ноги замерли на месте. В тусклом свете лампы за длинным столом сидел сам Дамблдор, погружённый в свои мысли. Директор, кажется, не заметил, как Гарри вошел в комнату. Он выглядел уставшим, даже старше, чем обычно, его руки покоились на столе, а глаза были прикрыты.

— Профессор, — прервал Гарри тишину.

Дамблдор медленно открыл глаза и посмотрел на него. И хотя его взгляд оставался спокойным, Гарри видел, что старый волшебник избегает встречаться с ним глазами.

— Гарри, — тихо сказал Дамблдор, — ты не должен быть здесь в такой час. Завтра важный день, тебе следует отдохнуть.

Дамблдор поднялся из-за стола и подошел к Гарри, положив руку ему на плечо.

— Поспи, Гарри, — сказал он с мягкой, но твердой уверенностью. — Завтра ты поймешь, что все не так мрачно, как тебе кажется.

Гарри кивнул, хотя знал, что это не так. Он повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни. Вот и поговорили.

На следующий день, когда он спустился вниз, в столовую, его встретили Рон и Гермиона. Они выглядели возбужденными и немного нервными.

— Как ты, Гарри? — спросила Гермиона, внимательно глядя на него.

— В порядке, — ответил он спокойно, стараясь не выдать своих мыслей. — Спал хорошо.

Рон усмехнулся:

— Ну, ты и везунчик. Мне близнецы почти всю ночь не давали спать своими экспериментами.

Гарри рассмеялся вместе с ними, но смех его был натянутым. Он заставлял себя вести себя как обычно. Казалось, каждый их взгляд, каждое слово, каждая мелочь могла быть тщательно продуманной частью какого-то плана. «Они следят за мной. Дамблдор заставил их это делать», — шепнуло сознание, но Гарри тут же заглушил его, стараясь не выдать свои настоящие эмоции.

Когда миссис Уизли пригласила их всех на завтрак, Гарри сел за стол, пытаясь сфокусироваться на еде, но его глаза не могли не скользнуть по каждому лицу. Он не станет есть эту еду, если не знает, что в ней. Но внешне он оставался совершенно безмятежным, отвечая на вопросы и поддерживая разговоры, будто ничего его не тревожило.

— Я не голоден, Миссис Уизли, сами понимаете, стресс.

— Ох, милый, я понимаю, не заставляй себя. Через 20 минут вам с Артуром пора отправляться в Министерство. Ты можешь пойти собираться.

Рон и Гермиона снова переглянулись, и это вызвало новую волну раздражения. Он улыбнулся и встал из-за стола. Мистер Уизли ободряюще кивнул ему с другого конца комнаты, Гарри натянуло ответил и ушел в свою комнату. Его ждал еще один напряженный день.

Лето для Рона и Гермионы в штаб-квартире Ордена Феникса оказалось не таким уж веселым и беззаботным, как они ожидали. С самого начала их пребывания здесь миссис Уизли заняла всех уборкой дома. Старый, запущенный особняк был полон пыли, пауков и самых разных магических тварей, которые буквально обитали в его стенах. Каждый день начинался с долгих часов чистки и избавления от опасных артефактов.

Особенно раздражал портрет старой хозяйки дома. Каждый раз, когда кто-то нечаянно производил шум, недалеко от ее портрета, она начинала громко кричать и ругаться, наполняя дом какофонией оскорблений.

Свободного времени практически не было. Когда им удавалось отдохнуть от бесконечной уборки, они обсуждали между собой события последних месяцев. Главной темой была новая-старая организация для борьбы с Неназываемым.

Сириусу тяжело давалось очередное заточение. Он буквально сменил одну тюрьму на другую, поэтому забывался в бутылке огневиски. Из юного балагура, которым он был когда-то в школе, он превратился в вечно пьяную, не выходящую из комнаты, тень самого себя.

Время от времени в доме появлялись члены Ордена, но подростки не могли узнать от них ничего важного. Им было запрещено участвовать в обсуждениях или присутствовать на собраниях. Лишь по вечерам, когда близнецы Фред и Джордж устраивали свои шуточные демонстрации новых изобретений для магазина, настроение немного улучшалось. Братья были полны энтузиазма и постоянно устраивали мини-представления для семьи, что позволяло немного отвлечься от рутины и тревог.

Однако, несмотря на все эти развлечения, мысли Рона и Гермионы постоянно возвращались к Гарри. Они волновались, как он там проводит свое одиночество в компании противных родственников.

Сегодня произошло что-то важное. В доме развилась бурная деятельность, пришел Дамблдор, что-то шепнут на ухо миссис Уизли и снова упорхнул. Молли вся сжалась, глаза были полны беспокойства, и она побежала наверх готовить новую комнату.

— Сегодня приедет Гарри, но вы не должны заставлять его беспокоиться, мальчик и так настрадался. Завтра у него суд по делу об использовании магии несовершеннолетним.

* * *

В ожидании Гарри, Рон и Гермиона сидели на кровати в комнате на площади Гриммо. Они только что вернулись с кухни, где помогали миссис Уизли готовить. Темой их разговора, как и всегда в последние часы, был предстоящий суд Гарри. Рон сидел, нервно потирая руки, Гермиона с беспокойством ходила по комнате.

— Ты думаешь, Дамблдор сможет вытащить его? — Рон озвучил то, о чем они оба думали.

— Конечно, — ответила Гермиона, но в её голосе звучали нотки сомнения. — Но я все равно не могу перестать волноваться.

— Да, и это всё из-за тех ужасных маглов, я уверен, — буркнул Рон, вспоминая, как миссис Уизли рассказала им о происшествии. — Но суд… Они могут его выгнать из Хогвартса.

Когда Гарри, наконец, появился на пороге, Рон почувствовал облегчение. Его лучший друг выглядел уставшим и сильно похудевшим. Гермиона сразу же вскочила и кинулась к нему с объятиями, а Рон не смог сдержать улыбку — хоть что-то хорошее за эти дни.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. — Мы так беспокоились о тебе!

Однако их радость не продлилась долго. Гарри явно был расстроен и раздражен.

Гермиона, чувствуя, что Гарри на грани, бросила быстрый взгляд на Рона, предупреждая его взглядом: не упоминай о том, что нас назначили старостами, не беспокой его напрасно, как и просила миссис Уизли. Это могло только усугубить ситуацию. Им обоим было понятно, что Гарри переживает из-за недавних событий на кладбище. Они решили не давить на него, не лезть в душу, чтобы не вызвать лишних проблем. Всё равно Гарри должен был сосредоточиться на предстоящем суде.

Но как бы они ни старались поддерживать его, Гарри явно отстранился. Он почти не разговаривал с ними, часто уходил в свою комнату и запирался.

— Он совсем не в порядке, — прошептал Рон, когда Гарри ушел раньше всех с ужина.

— Я знаю, — тихо ответила Гермиона. — Но он не хочет об этом говорить. Надо просто подождать.

На кухне, близнецы, как всегда, были полны радости. Их шутки вызвали смех у всех, кто их видел, но даже среди всеобщего веселья, мысли Рона и Гермионы постоянно возвращались к Гарри. Они видели, как тяжело ему, но не могли придумать, как помочь.

Вечером, когда все начали расходиться по комнатам, Рон решил, что пора поговорить с Гарри. Он тихо подошел к двери его комнаты, но, дойдя до ручки, вдруг передумал. Что он скажет? Какую-то ободряющую глупость, которую и так озвучили все, кому ни лень? Всё, что они могли сделать — это быть рядом. Поэтому он прошел мимо и вернулся к себе, надеясь, что Гарри сам придет, когда будет готов.

На следующий день, за завтраком, Гарри выглядел еще более нервным. В комнате витало молчаливое напряжение. Через час Гарри предстояло предстать перед судом, и, хотя Дамблдор всегда мог находить выход из любой ситуации, тревога не отпускала их всех.

— Всё будет хорошо, — тихо сказала Гермиона, но сама чувствовала, как сильно сжаты её кулачки под столом.

Рон пытался шутить, но даже он понимал, что все слишком напряжены. Время поджимало.

— Стоит поговорить с ним после суда, — шепнула Гермиона, когда Гарри вышел из столовой. Рон молчаливо кивнул.

— Гарри, пора, — произнес мистер Уизли, врываясь в его раздумья, — Мы должны отправляться.

Гарри кивнул, потянувшись за своей мантией. Он чувствовал, как внутри все сжимается. Ему не хотелось идти, но он понимал, что у него нет выбора.

— Ничего не говори, пока не прибудет директор. Все отрицай, отказывайся отвечать без присутствия адвоката. Ты понял, Гарри? Это очень важно, ситуация патовая.

— Я понял, — хмуро отозвался Гарри.

На метро они доехали до центра Лондона и подошли к неприметной телефонной будке. Гарри в недоумении смотрел на то, как мистер Уизли заходит в нее и зовет его последовать за ним. Оказалось, что таким образом маги могут попасть в Министерство через магловский город.

Пол атриума Министерства Магии был выложен полированным черным мрамором, отражающим свет, исходящий от огромных хрустальных люстр, свисающих с потолка. По обе стороны находились массивные колоны, украшенные рельефами, изображающими сцены из магической истории, которые будто оживали под мягким светом. Всюду сновали деловые волшебники, не обращая на них никакого внимания, каждый спешил по своим делам.

Посередине зала располагался величественный фонтан, на верхушке которого стояли фигуры, изображающие волшебника и волшебницу, а рядом раболепно смотрели на них магические существа. Но сейчас не время любоваться архитектурой. Мистер Уизли в темпе повел их к лифтам. Спустя бесконечное количество коридоров и дверей, они оказались в зале суда.

* * *

Комната была наполнена атмосферой напряжения и ожидания. Гарри сидел в зале Визенгамота, окруженный каменными стенами на месте подсудимого. И хотя на него не надели железные цепи, все равно он застыл без движения, страшась даже вздохнуть.

Молчаливые взгляды, которые бросали на него члены Визенгамота, давили на его сознание. Перед ним сидели Фадж, министр магии, с тяжелым выражением лица; заместитель министра — противная на лицо женщина, похожая на розовую жабу с насмешливым черным бантом на голове. Она улыбалась миленькой улыбочкой, но в то же время взгляд ее был хищным. И другие члены Визенгамота, смотревшие с разной степенью осуждения.

— Гарри Джеймс Поттер, — произнес Фадж, его голос раздался в зале, как колокол. — Вы обвиняетесь в использовании магии вне школы. Конкретно, вы использовали заклинание «Патронус» в магловском городе, чем нарушили законодательство Магической Британии.

Гарри молчал, он и сам понимал, что может загнать себя в ловушку.

— Вы осознаете, что использовали магию в магловском населенном пункте, что является преступлением?

— Я не буду говорить без своего адвоката, — выдавил Гарри заученную фразу.

Фадж скривился, будто съел что-то протухшее, но Мадам Боунс, глава Отдела магического правопорядка, уважительно кивнула. Наступила напряженная тишина. Дамблдор запаздывал, и Гарри снова убедился в правильности своих суждений. Они просто хотят от него избавиться и сделать это на государственном уровне. Возможно, даже посадить его в Азкабан. Он уже открыл рот, чтобы рассказать все, что было на самом деле, как дверь распахнулась.

Альбус Дамблдор величественно прошествовал до центра зала, встал перед подсудимым прямо напротив членов Визенгамота. Несмотря на свой нелепый наряд, вокруг него был ореол силы, и все, присутствующие в этом зале, чувствовали это.

— Уважаемые члены Визенгамота, — начал он, его голос был спокоен. — Прошу прощения за свою задержку, но теперь я здесь, чтобы защитить мистера Поттера. Гарри Поттер, еще подросток, использовал заклинание «Экспекто Патронум» — исключительно защитное заклинание. Мы все знаем, что Патронус не наносит урон ни человеку, ни существу. Его цель — защищать, не нападать. Гарри не пытался причинить кому-либо вред.

Амбридж не могла оставаться в стороне. Она встала, уставившись на Дамблдора с противной улыбочкой.

— Мы не можем просто закрывать глаза на его действия, Господин Директор. Он нарушил закон, и за это необходимо платить. Мы все знаем, что мистер Поттер склонен к импульсивным действиям. Это не первый случай, когда он попадает в подобные ситуации. Мы не можем позволить, чтобы кто-либо, даже сам «Мальчик, который выжил», думал, что ему позволено больше, чем другим.

Дамблдор посмотрел на судей, затем продолжил.

— Я предпочитаю рассматривать этот инцидент как добросовестную ошибку. Да, Гарри использовал магию вне школы, но он сделал это в убеждении, что может подвергаться угрозе. Он выбрал Патронуса, заклинание, которое он знает как надежное средство защиты.

— Давайте также помнить, — мягко продолжил он, — что Гарри Поттер — мальчик, который прошел через большее количество опасностей и утрат, чем многие из нас за всю свою жизнь. Такие события могут развить у молодого человека повышенное чувство опасности. Его реакция на ту ситуацию была скорее результатом пережитых им ужасов.

Министр магии резко вскочил со своего места.

— Дамблдор, я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь найти оправдание действиям мистера Поттера, — начал Фадж, хмуря брови и оглядывая зал. — Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать его прошлое. Речь идет о нарушении закона, которое мистер Поттер допустил. Независимо от того, был он под влиянием страха или нет, факты остаются фактами: он использовал магию!

Долорес Амбридж медленно поднялась с места и одарила зал своей характерной сладкой улыбкой, которая никак не скрывала холодного блеска в ее глазах.

— Мне так жаль, что приходится с вами не согласиться, директор Дамблдор, — начала она мягким, почти ласковым голосом. — Но я просто не могу представить, что юный мистер Поттер не осознавал последствий своих действий. Мы все знаем, насколько одаренным он является волшебником, особенно в его возрасте. Разве он, с его опытом и знаниями, мог бы ошибиться в оценке угрозы? Неужели вы действительно верите, что он просто так спутал воображаемую опасность с реальной?

Ее тон стал чуть резче, но все еще сохранял видимую учтивость.

— Учитывая его прошлое, — она сделала акцент на слове «прошлое», — можно было бы предположить, что мистер Поттер научился лучше контролировать свои действия. Однако, как мы видим, это далеко не так. И если позволить ему сейчас уйти от ответственности, разве это не станет для него сигналом, что закон для него не писан? Мы должны помнить, что справедливость не терпит исключений.

— Корнелиус — с силой сказал Дамблдор и склонился над министром, хотя и стоял ниже его кафедры. — В эти темные времена мы не можем разбрасываться людьми, которые на нашей стороне. Ты знаешь, что мистер Поттер нужен нам, особенно сейчас, когда зло снова вернулось.

— Он не вернулся! — зашипел Фадж, лицо его приобрело мертвенную бледность, глаза забегали из стороны в сторону, однако показалось, будто эти слова все-таки произвели впечатление на членов Визенгамота.

Дальше Гарри не слушал, он снова ушел в свои мысли. Хотя директор и пришел, он выставил его дураком, не понимающим, что он делает. Он не рассказал про атаку дементоров, не указал на необходимость защиты. Он не инициировал расследование, ведь не могут же темные сущности самостоятельно покинуть свой облюбленный Азкабан и пойти охотиться на волшебников в магловских городках. Директор просто выставил его сумасшедшим, и ему это очень не понравилось.

Суд закончился оправдательным приговором, что только частично успокоило его. Дамблдор сразу же исчез, даже не посмотрев в его глаза. Еще один аргумент в копилку подозрений. Эти рассуждения не покидали его до самого дома на Площади Гриммо.

Все обитатели дома 12 на площади Гриммо нервно ходили по дому, не находя себе места. Молли до того извелась, что наготовила еды для целой толпы народа на месяц вперед. Гермиона засела в библиотеке, читая магическое законодательство и прецеденты использования магии несовершеннолетними в магловских поселениях, чем еще больше накручивала себя. Рон пытался вытащить ее из хранилища знаний, но не добился успеха и теперь ходил из стороны в сторону, погружаясь в невеселые думы.

В таком состоянии и застал их Гарри, когда вернулся.

— Ну? — прервал молчание Рон, который хотел уже избавиться от этого бесполезного напряжения.

— Оправдан.

Молли чуть не уронила кастрюлю с супом, в который только что добавила приправы, и рассмеялась, не в силах сдержать слёз радости.

— С нас веселье! — воскликнули близнецы в унисон, распахивая дверь и демонстрируя множество фейерверков, готовых к запуску.

Когда салюты взлетели в воздух, взрываясь разноцветными искрами, Гермиона, стоя рядом с Гарри и Роном, чувствовала, как их мир стал чуть более светлым. Даже Гарри, который с самого приезда ходил угрюмым и напряженным, начал искренне улыбаться.

Праздновали они до самой ночи, и, когда уже настала пора расходиться, Гермиона решила отложить серьезный разговор на потом.

* * *

Уже поднимаясь в свою комнату, Гарри начал терять весь свой хороший настрой. Он видел, как притворно радовались все вокруг, когда узнали о его оправдании. Он чувствовал от них фальшь, видел ее в их глазах. Никто до сих пор не сказал ни слова о Сириусе, хотя он не видел его с тех пор, как приехал. Но это же его чертов дом! Где они его заперли?

Гарри сменил направление и пошел дальше по коридору, где, как он знал, была спальня его крестного отца. Продвигаясь бесшумно и затаив дыхание, он подошел к двери и прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука. Возможно, они связали его и держат где-то взаперти, потому что он не захотел учувствовать в их грязных делах в отношении его крестника? Или, что еще хуже, убили его? Им бы за это ничего не было, он же беглый преступник.

Осторожно открыв дверь в комнату, Гарри, вооружившись палочкой, медленно заглянул внутрь. Помещение было темным, везде валялись пустые бутылки, а на кровати, спиной к нему, лежал человек. Двигаясь осторожно, Гарри обогнул кровать и всмотрелся в лицо жильца этой грязной комнаты. Замученный, худой, Сириус лежал в беспокойном сне. Пазл сложился. Они прокляли его, чтобы Сириус не сорвал их планы. Именно поэтому он выглядит так ужасно. Также бесшумно, Гарри вышел из комнаты крестного и направился в свою. Нужно было многое обдумать.

* * *

Вернувшись в свою комнату, Гарри почувствовал ком в горле. Он закрыл дверь и прислонился к ней, пытаясь собраться с мыслями. В его голове бурлили мысли о Сириусе, о том, что он, возможно, страдает из-за него.

Он подошел к столу и, усевшись, начал медленно обводить взглядом свою комнату. Гарри встал и подошел к окну. Снаружи стемнело, и по небу пронеслись редкие облака. Ветер шевелил листья деревьев, и ему стало казаться, что он слышит шёпот Сириуса, который звал его.

Он вновь посмотрел на дверь, за которой прятался его крестный, и в сердце зародилась решимость. Гарри не мог позволить, чтобы Сириус оставался один в этой тёмной комнате. Он решил, что должен сделать что-то, чтобы помочь ему.

Вынув палочку из кармана, он направился к двери и снова открыл её. В доме царила тишина. Он медленно прокрался обратно в комнату Сириуса, надеясь, что никого не встретит. Когда он вошел в комнату, светло-серые стены и неухоженная мебель напомнили ему о том, что, возможно, раньше здесь было уютно и тепло. Но сейчас всё выглядело уныло, словно Сириус утратил свою магию. Гарри подошёл ближе и наклонился над своим крестным.

— Сириус, — тихо произнес Гарри, но тот не реагировал. Он почувствовал, как слёзы подступают к глазам. — Я здесь.

Гарри аккуратно положил руку на плечо Сириуса. Он боялся, что может потерять его навсегда, и это было невыносимо.

— Я… я не позволю им тебя погубить, — сказал Гарри, и в его голосе звучала твёрдая решимость. — Мы всё исправим.

Он присел на край кровати и стал ждать, надеясь, что Сириус проснется, и сам не заметил, как провалился в дрёму.

* * *

Пробуждение вышло довольно болезненным, он отлежал руку и неудачно повернул шею. За плечо его кто-то тихо потряхивал. Гарри открыл глаза, удивившись, что ему ничего не приснилось. Комната находилась в неприятном полумраке, окна намертво занавешены шторами, а рядом тихо сидел Сириус.

— Привет, Сохатик, я рад тебя видеть, — прохрипел, закашлялся и снова замолчал.

— Сириус, — слабая, но искренняя улыбка. — Как ты себя чувствуешь?

— Последние недели выдались тяжелыми, как Лунатик меня только не доканал, — зажмурился и улегся рядом на кровать.

— Они тебе докучали? — осторожно поинтересовался Гарри. Он еще не знал, кому может доверить свои подозрения.

— Я сам во всем виноват, Гарри, и понимаю, почему они это делают. — Он все же встал, споткнулся о бутылку, выглядывающую из-под кровати, но сохранил равновесие и направился в ванную.

Гарри был в недоумении, как Сириус может быть виноват в своем желании его защитить. Похоже, они все же сломили его волю. Тихо встав с кровати, он вышел из комнаты. Все же верить нельзя никому.

Оставшиеся дни каникул Гарри держал фасад обычной жизни, но он знал, что это всего лишь ширма. Каждый день начинался с дружеских улыбок, шуток и разговоров за завтраком. Он смеялся над очередной забавой Фреда и Джорджа, делал вид, что интересуется их последними экспериментами, но каждый раз, беря в руки ложку или вилку, мельком проверял еду, которую готовила миссис Уизли. Он ловил себя на том, что иногда ждал подвоха, подозревал, что в пищу могли подмешать какое-то зелье — что угодно, чтобы держать его под контролем. Миссис Уизли, со всей её заботой, казалась ему способной на это.

Но в голове его продолжала расти тревога. Он слышал шёпот. Слышал, как Уизли говорят о нём за спиной. Он не мог разобрать слов, но знал, что они обсуждают его. Даже Гермиона, которая обычно не занималась подобными делами, всё время следила за каждым его движением. Гарри же предпочел делать вид, будто ничего не замечает. Он продолжал краем глаза видеть мелькающие тени. Они исчезали, стоило только обратить на них внимание.

Сириус не оправдал его надежд на обретение союзника в его лице. Они перестали мучить его, крестный стал выглядеть лучше, но это не принесло Гарри должного облегчения. Ведь это значит, что он сдался. Они убедили его, заговорили зубы, и теперь он был одним из них. Он больше не мог быть тем, кто поддержит Гарри в его борьбе.

Его друзья пытались незаметно прощупать его, но теперь он всегда на чеку. Однажды вечером, когда они сидели в гостиной, Гарри заметил, как Гермиона снова попыталась завести разговор. Она выглядела обеспокоенной, но её слова были настолько мягкими и деликатными, что это только подогрело подозрения Гарри. Она подошла к нему осторожно, начав с невинного вопроса о том, как он справляется с тем, что Волдеморт вернулся.

— Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, Гарри. Я знаю, это должно быть тяжело. Мы все переживаем за тебя, — произнесла она, при этом её глаза смотрели слишком пристально, как будто пытались проникнуть в его мысли.

Гарри почувствовал, как его сердце сжалось. Он прекрасно знал, к чему ведёт этот разговор. Это была уловка, попытка выведать у него правду: сколько он знает, догадался ли о заговоре.

— О, да всё нормально, Гермиона, — ответил Гарри с искусственной лёгкостью, улыбаясь так, как мог. — Я справляюсь. Главное, что мы все вместе, правда?

Его голос был ровным, но внутри всё кипело. Гермиона кивнула, но её глаза продолжали сверлить его, как будто пытались найти трещину в его ответе. Гарри улыбнулся ей ещё шире и вернулся к чтению книги, хотя слова перед глазами расплывались. Он не мог позволить себе проявить слабость.

И вот, настало время возвращаться в Хогвартс.

* * *

На вокзал они приехали с «охраной». Ага, как же. Гарри бы назвал их надзирателями.

Платформа гудела от шумных прощаний и детских криков. Дети везде: кто-то тащил чемоданы, кто-то догонял товарищей, а кто-то уже садился в поезд. Родители, со слезами на глазах, крепко обнимали своих чад, прощаясь с ними до конца года. Все вокруг были так заняты своими делами, что никто, казалось, не обращал на Гарри особого внимания. Тем не менее, он чувствовал, что за ним кто-то следит. Этот взгляд. Тяжёлый, жгучий. Он чувствовал его затылком, но не мог понять, кому он принадлежит. Он начал сканировать лица вокруг себя, пытаясь поймать этот взгляд, но в толпе было слишком много людей.

— Гарри, мы пойдем искать купе, — сказал Рон, похлопав друга по плечу. Гермиона кивнула, добавив:

— Мы будем где-нибудь ближе к концу поезда.

Гарри кивнул, но в ответ не сказал ничего. Он смотрел поверх голов своих друзей, изучая толпу.

— Эй, ты в норме? — Рон нахмурился, заметив его замешательство.

— Всё нормально, — отозвался Гарри рассеянно. — Пойду пройдусь.

Его друзья переглянулись, но ничего не сказали. Не теряя времени, Рон и Гермиона отправились внутрь поезда, пока Гарри решил пройтись вдоль платформы, чтобы разобраться в своих ощущениях.

Он двигался мимо весёлых групп студентов и их родителей. Но ощущение опасности не оставляло его. Голову стянуло тугим кольцом. «Что-то здесь не так», — думал Гарри, пока его глаза не остановились на одной фигуре в толпе. Сердце в груди как будто застыло, а затем дико заколотилось.

Он.

В толпе, окружённый десятками ничего не подозревающих магов, стоял Волдеморт. Он был здесь, на платформе девять и три четверти, прямо среди учеников и их родителей. Он был одет в маггловский чёрный костюм. Его лицо, бледное и змеиное, с красными, полыхающими ненавистью глазами, прямо как в его кошмарах.

Гарри замер. Его дыхание перехватило. «Это невозможно», — мелькнуло в голове. Но Волдеморт был здесь, он смотрел прямо на него. Толпа вокруг не реагировала, как будто его не существовало, как будто никто не видел опасности, стоящей посреди платформы.

Ноги Гарри казались налитыми свинцом, но всё его существо заставляло двигаться. Он бросился в сторону поезда, пытаясь отыскать Рона и Гермиону. Страх, паника и ярость переполняли его. Гарри ворвался в поезд и, не обращая внимания на любопытные взгляды других студентов, пробежал по коридору, останавливаясь у каждого купе в поисках друзей. Наконец он нашёл их в самом конце вагона. Гермиона уже сидела с книгой, а Рон разбирался с чемоданом.

— Рон! Гермиона! — закричал Гарри, буквально влетая в купе. Он запыхался, и сердце всё ещё бешено стучало.

Оба друга резко подняли головы.

— Что случилось? — испуганно спросила Гермиона, роняя книгу на колени.

— Он здесь! — Гарри едва мог выговорить слова. Он сжал кулаки, пытаясь вернуть себе дыхание. — Волдеморт. Я видел его. Он стоял на платформе. Его глаза... Он смотрел прямо на меня.

Рон и Гермиона обменялись встревоженными взглядами, но в их глазах читалось сомнение. Рон первым нарушил молчание:

— Гарри, ты уверен? Может быть, это кто-то похожий?

Гарри почувствовал вспышку ярости. Как они могли так подумать? Как он мог не узнать свой ночной кошмар?

— Да, я уверен! — закричал он. — Это был он. Я видел его так ясно, как вижу вас. Он стоял прямо в толпе, и никто его не замечал! Как вы можете так спокойно реагировать?

Гермиона нахмурилась, словно пытаясь разобраться в том, что услышала, но её голос был мягким, почти успокаивающим:

— Гарри... ты уверен, что это не было... не знаю... галлюцинацией? Ты ведь всё ещё под большим давлением после... суда.

— Галлюцинацией? — недоверчиво повторил Гарри. — Ты серьёзно? Это был он, Гермиона. Я знаю, что видел. Почему вы мне не верите?

Гермиона опустила глаза, словно раздумывая над тем, как лучше ответить. Рон нахмурился и отошёл к окну, избегая взгляда Гарри.

— Мы тебе верим, — наконец сказала Гермиона, пытаясь звучать как можно более убедительно. — Но... может быть, ты просто слишком много думаешь о нём? Мы все переживаем... и...

— Я не сошел с ума! — отрезал Гарри, вскочив на ноги. Он чувствовал, как его трясёт от ярости и страха одновременно.

Рон положил руку ему на плечо, но Гарри оттолкнул её.

— Ладно, — наконец сказал Рон тихо. — Если ты уверен, давай просто успокоимся и подумаем. Может быть, стоит сообщить Ордену.

Но Гарри уже не слушал. Всё внутри него кипело. Он выбежал из купе, когда поезд тронулся.

В купе уже тридцать секунд стояла тишина. Гермиона смотрела на закрытую дверь и напряженно о чем-то думала. Она сидела, скрестив ноги, чувствуя под ногами твёрдый переплёт своей книги, которую уронила.

— Итак… — Она решила нарушить это неловкое молчание, её голос дрогнул от сдерживаемого напряжения. — что ты думаешь об этом? Все еще считаешь, что он справится сам?

Рон перевел на нее мрачный взгляд. Это ведь он настоял на том, что не нужно ничего говорить Ордену о странном поведении Гарри. Он был уверен, что нужно дать другу время и пространство, не рассказывая всем о его проблемах. Все в доме замечали нетипичное поведение подростка, однако списывали его на стресс.

— Я не думал, что все настолько плохо, — слабо и как-то устало отозвался он.

Друзья замечали, что поведение Гарри уже перешло все границы странностей и становилось довольно пугающим. Иногда он что-то бормотал себе под нос, но прекращал, как только замечал кого-либо рядом. Когда Рон играл с ним в шахматы, ему показалось, что каждый раз перед тем, как сделать свой ход, Гарри досчитывал шепотом до двадцати. Тогда он не придал этому особого значения, списав на напряжение игры, но теперь воспоминание об этом моменте вызывало у него беспокойство.

Гермиона пыталась с ним поговорить несколько раз, однако друг отмахивался легкими улыбками. Что ни говори, но друзья знали Гарри как никто другой, и им не составило труда уловить в этих улыбках и беспечных отговорках фальшь.

— Он же Гарри, — тихо произнёс Рон. — Он всегда справлялся. Почему сейчас должно быть иначе?

Гермиона закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Она глубоко вдохнула, прежде чем снова заговорить:

— Рон, мы уже не в том возрасте, чтобы надеяться, что всё само собой рассосётся. То, через что он прошёл, изменило его. Мы видим это, и если мы продолжим игнорировать, то можем его потерять.

— Но что мы можем сделать? — спросил Рон, опустив плечи. — Что, Гермиона? Он не слушает нас. Мы пытались. Он либо отмахивается, либо замыкается в себе. Если мы скажем Ордену...

Он не закончил фразу, потому что знал, что последует, если они сообщат кому-то из взрослых. Гарри воспримет это как предательство. Его и так преследовало ощущение, что ему не доверяют, что за ним следят. Если они расскажут Ордену, это может разрушить остатки их дружбы.

Гермиона, как девушка из магловской семьи, уже предложила ответ на все их вопросы. Шизофренические расстройства, в целом, подходили под описание возможной болезни их друга. Однако Рон со всей своей уверенностью заявил, что маги не болеют магловскими болезнями.

Одной уверенности было мало, поэтому Гермиона потратила множество ночей на прочтение огромного количества исследований, которые подтвердили этот вывод. Маги не болеют шизофренией. Они снова в тупике.

* * *

Поезд скользил по рельсам, медленно приближаясь к станции Хогсмид. Внутри вагонов гудели разговоры, смех учеников, которые с нетерпением ожидали возвращения в Хогвартс. Но в купе, где сидели Рон и Гермиона, атмосфера была далека от веселья. Гарри всё ещё не вернулся. Они успели обойти несколько купе, выполняя обязанности старост, проверяя, чтобы всё было в порядке с младшими студентами, но так и не нашли его.

— Где он может быть? — беспокойно пробормотал Рон, потирая ладони.

Гермиона нахмурилась, её мысли крутились вокруг странного поведения Гарри в последние дни. Его срыв на платформе, когда он утверждал, что видел Волдеморта, был тревожным. Но ещё более беспокоящим было то, что после этого он просто исчез. Его не было нигде.

— Нам нужно сосредоточиться на первом курсе, — твёрдо сказала она, поднимаясь со своего места.

Рон кивнул, и они вместе пошли к выходу, когда поезд начал замедлять ход. Паровоз выпустил облако пара, и двери вагонов открылись. Ребята высыпали на платформу Хогсмида, весело щебеча и толкаясь.

Она и Рон направились к младшим ученикам, помогая им выстроиться в очередь, чтобы не потеряться. Ещё раз обежав глазами толпу, она не заметила среди них Гарри. Тревога внутри неё росла с каждым мгновением.

— Он же не мог просто взять и пропасть? — вполголоса спросил Рон, обводя платформу взглядом.

Гермиона пожала плечами:

— Может, он уже в карете...

Когда они наконец вошли в замок, направляясь в Большой зал, Гермиона вдруг замедлила шаг. Спереди, возле огромной входной двери, она заметила знакомую фигуру. Гарри стоял, виновато переминаясь с ноги на ногу, его плечи были опущены, а взгляд прикован к полу.

— Гарри! — воскликнула она, её голос был наполнен смесью облегчения и удивления. Рон шагнул вперёд, но замер, когда Гарри двинулся им навстречу, всё ещё не решаясь поднять глаза.

— Я не должен был так на вас срываться, — произнёс он наконец, его голос был тихим и приглушённым. — Вы были абсолютно правы...

Гарри неловко переступил с ноги на ногу, словно не зная, что делать дальше. Гермиона и Рон обменялись взглядами.

— Мы просто беспокоимся о тебе, — мягко сказала Гермиона, делая шаг вперёд. Она не хотела давить на него, но не могла игнорировать его состояние. — Ты сам знаешь, что в последнее время ты...

Он опустил голову, его пальцы нервно теребили край мантии.

— Гарри, ты всегда можешь поговорить с нами, — добавил Рон, подойдя ближе. Его голос был спокойным, но в нём тоже слышалась тревога. — Мы твои друзья. Что бы ни происходило, мы рядом.

Гарри слабо кивнул, но всё ещё казался потерянным. Его глаза вновь устремились на пол, и он шагнул назад, словно собираясь уйти.

— Мы должны доверять друг другу, Гарри, — тихо сказала она. — Это самое важное. Мы уже проходили через такие вещи. Ты не один.

* * *

Большой зал Хогвартса в этот вечер был наполнен знакомой атмосферой ожидания и радости. По краям столов всех четырёх факультетов горели свечи, парящие в воздухе под заколдованным потолком, который отражал ясное ночное небо, усеянное звёздами. Золотые тарелки, стоящие перед учениками, пока оставались пустыми, но их блеск обещал скорый пир. Шум голосов, смех и оживлённые разговоры постепенно заполнили зал, как и каждый год. Ученики обсуждали летние каникулы, делились новостями и предвкушали начало нового учебного года.

Гарри, сидя за столом Гриффиндора, краем глаза следил за происходящим, однако его мысли витали где-то далеко. Он всё ещё пытался прийти в себя после встречи на платформе, а в голове снова крутились образы Волдеморта, которого он видел среди толпы. Однако он знал, что не может говорить об этом ни с Роном, ни с Гермионой. Они бы его не поняли. Вся эта ситуация с их недоверием раздражала. Он сделал то, чего от него ожидали — извинился.

Рон, сидевший рядом, уже с интересом болтал с Симусом о предстоящих матчах по квиддичу, а Гермиона болтала с первокурсниками, давая им советы о том, как лучше подготовиться к занятиям. Гарри молча кивал своим друзьям, когда они обращались к нему, делая вид, что слушает, хотя его мысли были сосредоточены на другом.

Когда двери Большого зала распахнулись, и профессор Макгонагалл повела в зал первокурсников для церемонии Распределения, зал мгновенно притих. Каждый год этот момент был одним из самых важных — молодые волшебники стояли с напряжёнными лицами, нервно поглядывая на Распределяющую шляпу, которая уже ждала их на табурете.

Пока шла церемония, Гарри продолжал рассеянно наблюдать, чувствуя легкую отстранённость. В его голове все ещё звенел тревожный колокол — он не мог отделаться от ощущения, что надвигается что-то тёмное и опасное, что было ближе, чем все думали.

Когда церемония наконец завершилась, и последняя первокурсница побежала к столу Пуффендуя под бурные аплодисменты, Дамблдор встал со своего места за учительским столом. Наступила полная тишина. Каждый ученик был сосредоточен на директоре, ожидая его традиционного приветствия и слов на начало учебного года.

— Добро пожаловать, — начал Дамблдор своим привычно мягким, но уверенным голосом. — Ещё один учебный год в Хогвартсе начинается. Мы снова вместе в этих старых стенах, полных магии и знаний. Я уверен, что этот год принесёт нам множество новых открытий.

Его голубые глаза блеснули за очками полумесяцами, и он улыбнулся, оглядывая зал.

— Однако прежде чем мы начнём пир, у меня есть важное объявление, — продолжил Дамблдор, и Гарри напрягся, заметив, как в выражении лица директора появилось что-то серьёзное. — Мы приветствуем нового преподавателя, который будет вести курс по Защите от тёмных искусств. Прошу приветствовать профессора Долорес Амбридж.

В зале поднялся легкий гул, когда внимание учеников переключилось на нового учителя. Гарри повернул голову в сторону учительского стола и увидел миниатюрную женщину в розовом, сидящую рядом с Дамблдором. Ту самую, которая стремилась утопить его на суде. Она поднялась с места, и на её лице расплылась неприятная, натянутая улыбка, которая не достигала её маленьких, острых глаз.

Амбридж кашлянула, словно приглашая всех к вниманию, и, к удивлению всех, перебила самого Дамблдора, что было неслыханным в стенах Хогвартса.

— Благодарю вас, директор, за столь любезное представление, — её голос прозвучал неприятно сладко и наигранно. — Я хочу сказать пару слов…

Высокие, противные нотки ее голоса заставили многих учеников переглянуться. Студенты начали шептаться, обмениваясь впечатлениями о новой преподавательнице.

— Эм... что ж, наверное, всё-таки это будет очень скучно, — тихо заметил Рон, но в его голосе проскользнуло беспокойство.

Амбридж продолжила свою речь, игнорируя возникавший шёпот.

— Министерство магии считает крайне важным, чтобы наше молодое поколение обучалось дисциплине и соблюдению правил. И как представитель Министерства, я намерена... — она сделала паузу, на мгновение задержав взгляд на всех в зале, словно выбирала каждое слово с особой тщательностью, — внести некоторые изменения в школьную программу. Мы должны обеспечить безопасность и стабильность для всех учеников, как в Хогвартсе, так и за его пределами.

Слова Амбридж звучали мягко, но в них было что-то зловещее, что заставило Гарри напрячься. Гермиона уже слегка нахмурилась, явно уловив намёки на контроль со стороны Министерства.

— Мы будем уделять особое внимание правилам и соблюдению порядка, — продолжала Амбридж, её голос становился всё более строгим. — И каждый, кто попытается отклониться от этих стандартов, будет наказан в соответствии с новыми директивами.

Гарри почувствовал, как у него внутри что-то заворочалось. Ему не нравилось всё, что она говорила, и особенно то, как она подчёркивала слово «наказан». Он заметил, как Рон беспокойно заёрзал на своём месте, а Гермиона сжала губы, обдумывая каждое слово.

— Уверена, что с вашей поддержкой, — Амбридж обвела зал взглядом, — мы достигнем замечательных результатов. Хогвартс станет местом, где правят порядок и дисциплина.

Когда она закончила, в зале воцарилась неловкая тишина. Гарри оглянулся вокруг — многие ученики выглядели озадаченными.

— Спасибо, профессор Амбридж, — наконец произнёс Дамблдор, поднимаясь и снова беря ситуацию под контроль. — А теперь, как и полагается в начале учебного года, пир!

Словно по волшебству, перед учениками моментально появились блюда — с золотых тарелок и кувшинов поднялся аппетитный запах жаркого, пюре, пудингов и множества других вкусностей. Разговоры вновь разгорелись, но Гарри не мог избавиться от неприятного ощущения.

Гарри перевел взгляд на учительский стол. Амбридж смотрела прямо ему в глаза.

Гарри проснулся на рассвете с чувством тяжести, которое стало для него уже привычным. Ощущение беспокойства и тревоги заполняло каждое его утро. Сны были невыносимо реальными, кошмары о встрече с Волдемортом, смерти Седрика и холодном взгляде пустых глаз, которые преследовали его, стоило только закрыть глаза.

В спальне было тихо. Рон и остальные ещё спали, их размеренное дыхание заполняло комнату. Гарри сел на кровати, потянувшись к своим очкам. Он чувствовал, что снова будет тяжёлый день, но справляться с этим становилось всё труднее. Грифиндорская башня больше не казалась ему уютным и безопасным местом.

Год начался для Гарри не слишком радостно. Он знал, что его так называемые друзья теперь старосты. Однако это не могло не ударить еще сильнее по его одиночеству, и он чувствовал себя еще более обособленным. Директор, видимо, хочет, чтобы они могли беспрепятственно приходить и докладывать ему все, что смогут вытрясти из его грязного белья. Об учебе совсем не думалось, кошмары продолжали сниться с завидной регулярностью, а студенты все время пялиться на него. Он привык быть объектом пересудов среди сверстников, однако, похоже, теперь это стало волновать его сильнее.

Студенты всё время смотрели на него, прожигая взглядом, а это раздражало и угнетало. Даже когда он проходил по коридору, казалось, что все его обсуждают. Гарри чувствовал, что каждый его шаг сопровождается перешёптываниями. Он не мог разобрать слов, но знал, что их объект — именно он. Порой он пытался зажать уши, избавиться от этих шумов, но ничего не помогало. Они продолжали шептаться, всегда, везде. Даже ночью, в общей спальне, он иногда притворялся спящим и слышал, как его соседи обсуждают, какой он никчемный.

Удивительно, но, похоже, что единственный человек, который его понимает, это странная светловолосая девочка с Когтеврана, на курс младше. Луна Лавгуд, возможно и вызывает смешки остальных своих сокурсников, но к Гарри относится с пониманием.

Луна никогда не смеялась над его страхами и подозрениями. Она не видела ничего необычного в его рассказах о том, что он чувствует, как за ним наблюдают, или что он постоянно слышит шепот. Вместо этого она спокойно кивала, словно это было абсолютно нормальным явлением, и это немного успокаивало Гарри.

Сейчас они вместе гуляли по опушке Запретного леса, глядя на невидимых для остальных фестралов, и он чувствовал себя почти нормально. Эти создания с костлявыми крыльями и глубокими глазами, которых могли видеть только те, кто видел смерть, не вызывали у него страха. Они были ему близки, как если бы они были символом той самой тьмы, которую он носил в себе.

— Они красивые, правда? — тихо сказала Луна, когда они в очередной раз остановились у опушки, и один из фестралов подошёл к ним ближе.

— Да, — ответил Гарри, стараясь не смотреть в глаза созданию. Он знал, что они разделяют одну и ту же трагедию — видение смерти. Пустые глаза Седрика мелькнули перед его мысленным взором, и холодный пот выступил у него на лбу. — Они не такие уж и страшные.

Луна кивнула, наблюдая за фестралом с задумчивой улыбкой.

— Они ведь тоже часть нашего мира, Гарри. Они понимают больше, чем нам кажется. Люди боятся того, чего не могут увидеть или понять, — Луна пожала плечами. — Но ты не боишься, и это хорошо. Ты знаешь, что это правда.

Эти слова Луны часто оставались с Гарри даже после того, как они вернулись обратно в замок. С ней он мог быть самим собой, не притворяться, не улыбаться натянуто, как с Роном или Гермионой. Луна, с её странными теориями о загадочных существах и необычными взглядами на жизнь, оказалась для Гарри единственным утешением в этом замке.

* * *

На урок по защите от темных искусств он шел с тяжелой душой. Гарри еще на суде приметил эту женщину, с виду похожую на жабу, а в душе на змею.

Первый урок с профессором Амбридж начался на удивление тихо. Ученики пятого курса, входя в класс, переглядывались и нервничали. За последние годы они видели немало странных учителей по этому предмету, но с самой первой минуты пребывания Амбридж в школе её присутствие ощущалось как что-то совсем иное — давящее, неприятное, как будто воздух в помещении стал гуще.

Гарри зашёл в класс вместе с Роном и Гермионой и сразу заметил, что Амбридж уже сидела за своим столом. Маленькая, розовая, с натянутой улыбкой и большим золотым брошем в виде кошачьей головы, она походила на карикатуру учителя. Её крохотные чёрные глазки внимательно наблюдали за каждым учеником, оценивая их молчаливые взгляды и поведение.

Гарри сразу почувствовал тревогу. Он бросил взгляд на Гермиону, которая выглядела сосредоточенной и готовой к уроку.

— Проходите, проходите, дети, — промурлыкала Амбридж сладким, но неестественно высоким голосом. — Садитесь, пожалуйста.

Ученики молча рассаживались по местам, и, когда последние из них уселись, Амбридж встала.

— Добро пожаловать на наш первый урок! — начала она с тем же фальшиво-доброжелательным тоном. — Я уверена, что у вас впереди много интересного. Но давайте начнём с самого важного — порядка.

Её маленькие глазки мелькнули в сторону Гарри, и он почувствовал, что её слова направлены именно к нему, хотя Амбридж ещё не упомянула его имени. У Гарри внутри всё закипело. Он уже понял, что этот урок станет полным фарсом.

— Откройте ваши учебники на первой странице, — продолжила она, хлопая руками, словно дрессировщица. — Мы начнём с основ. В этом году мы будем изучать магические законы и теорию обороны. Нам предстоит освоить множество важных тем, которые помогут вам успешно сдать экзамены.

Рон, сидя рядом с Гарри, сделал гримасу и открыл учебник, но по его лицу было видно, что он совсем не рад такому началу. Гермиона, напротив, выглядела серьёзной, но даже она недоумённо нахмурилась.

— Простите, профессор, — подняла руку Гермиона. — А когда мы начнём практиковать заклинания? Обычно уроки по защите от тёмных искусств включают и практические занятия.

Амбридж посмотрела на Гермиону с лёгким прищуром, но улыбка её стала ещё шире.

— О, мисс Грейнджер, как я рада, что вы такая прилежная ученица. Но, — она сделала паузу, её тон стал более холодным, — в этом году Министерство магии решило, что нам следует уделить больше внимания теории.

Гарри нахмурился. Он знал, что это полный бред. Какая теория может помочь в реальной схватке с тёмными магами? Волдеморт не будет обсуждать с ним магические законы, когда они столкнутся лицом к лицу. Он бросил быстрый взгляд на Рона, который, похоже, испытывал те же чувства. Гермиона, однако, не сдавалась.

— Но как мы сможем защитить себя без практики? — в её голосе чувствовалось раздражение. — В реальных ситуациях нам нужны навыки.

— Реальные ситуации? — переспросила Амбридж, слегка качая головой. — О, дорогая, — она рассмеялась своим неприятным смехом, от которого у Гарри по спине пробежали мурашки, — вы, наверное, наслушались историй неблагонадежных учеников.

Это вызвало волну шепотков среди учеников. Гарри резко поднял руку, не в силах больше молчать.

— Но Волдеморт вернулся! — сказал он громче, чем собирался. — И это реальная опасность!

Класс замер. Все взгляды были прикованы к Гарри и Амбридж. Лицо профессора на мгновение исказилось, но она быстро вернула себе свою улыбку.

— Мистер Поттер, — её голос стал жутким, неестественным, будто обработанным под голос демона из фильма ужасов, — вы, кажется, слишком много времени проводите в своих фантазиях. Министерство магии не подтверждало никаких «возвращений». А распространять подобные слухи в школе — это уже серьёзное нарушение.

— Это не слухи! — Гарри почти вскочил с места, его гнев разгорался. — Я был там! Я видел, как он убил Седрика Диггори!

— О, это из той же оперы, что и дементоры в магловском городке? — противный смех Амбридж звенел в ушах.

— Это правда! — Гарри начал звереть. — Они напали на меня прямо рядом с домом!

— Этого достаточно, мистер Поттер, — жуткий голос Амбридж пронзительно разнёсся по классу. — Ваше поведение недопустимо. Министерство решило, что в Хогвартс необходимо вернуть дисциплину, и я намерена это сделать.

Гарри сжал кулаки, его лицо пылало от ярости. Он почувствовал руку Рона на своём плече. Амбридж продолжала смотреть на него своими маленькими чёрными глазами, её улыбка стала ещё более зловещей.

— Пять баллов с Гриффиндора за грубость и распространение ложной информации, — сказала она, и в её голосе было что-то мстительное. — И давайте продолжим урок.

И тут оно началось.

Тьма обосновалась по краям его зрения. Он попытался сосредоточиться на учебнике, но текст на странице вдруг начал расплываться, буквы как будто шевелились, превращаясь в бессмысленный набор символов, которые вдруг зазмеились по страницам, словно рептилии.

Гарри моргнул, резко захлопнув книгу. Взгляд его переместился на учеников, сидящих рядом, но на секунду их лица тоже показались ему искажёнными, как в кривом зеркале. Драко Малфой, сидящий впереди, обернулся к нему через плечо и вдруг ухмыльнулся так, будто его рот растянулся слишком широко. Лицо Драко показалось жутко бледным, а его глаза... были чёрными, как угли.

В его ушах зазвенел резкий звук, как будто кто-то завёл старую радиоантенну, и он с трудом различал слова Амбридж. Сердце заколотилось в груди, а в горле встал ком. Его рука непроизвольно сжала палочку. Ему казалось, что что-то ползёт по его руке, как маленькие насекомые, но, когда он посмотрел вниз, ничего не было.

Тени начали сгущаться.

Тёмные пятна, те, что раньше мелькали по краям глаз, теперь казались реальными и осязаемыми. Они наполняли комнату, обволакивая учеников, словно дым или туман, искажающий их фигуры. Гарри отчётливо видел, как одна из этих теней зависла прямо над профессором Амбридж, а её глаза вспыхнули красным, точно так же, как у Волдеморта в его снах.

— Нет... нет, — прошептал Гарри, отодвигаясь на стуле.

Амбридж остановила свою речь и уставилась на него.

— Мистер Поттер, что вы себе позволяете?

Но Гарри уже не слышал её. Он видел, как тени двигались по классу, подступая к нему ближе. Ему казалось, что они готовы броситься на него, их фигуры становились всё чётче. Они напоминали дементоров, но были ещё более жуткими, их лица были искажёнными гримасами ненависти.

— Гарри, — Гермиона осторожно дотронулась до его плеча, но он вздрогнул, будто от удара.

— Не трогай меня! — он резко вскочил, его глаза были дикими.

— Что с тобой? — удивлённо спросила Гермиона, её голос дрожал от беспокойства.

Но Гарри снова выбежал из кабинета.

* * *

Пришел в себя он на опушке леса, рядом на коряге сидела Луна и что-то весело напевала. Он не мог понять, что только что произошло.

— Тебя долго не было, Гарри. — Пропела девочка высоким голоском.

Гарри поднялся с земли, на которой сидел, и присел рядом с ней. Он не хотел ничего спрашивать и отвечать на какие-либо вопросы. Но этого было и не нужно, Луна продолжала напевать и гладить жеребенка фестрала, что подошел прямо к ним. Теперь его точно ждут неприятности, эта противная жаба так просто не оставит сорванный урок. С тяжелым сердцем Гарри поднялся, развернулся и побрел назад в замок.

Гарри всю свою жизнь слышал от разных людей о своей ущербности и ненужности. Едва ли его юные годы у Дурслей можно было назвать счастливым детством — скорее это было выживание в мире, где его презирали, унижали, отказывали в тепле и внимании. Они с самого младенчества считали его за мусор, который по какой-то причине всё не могут вынести из дома. В их глазах он был ошибкой — случайным отбросом, занявшим место в их идеальной жизни. Идеальный сын, идеальная семья, и тут — Гарри. Он отравлял их общее пространство долгих десять лет и не собирался прекращать до семнадцати.

И вот, казалось бы, новый мир — новые возможности. Можно начать все с нуля, забыть старые обидные клички и построить себя самому. Но нет, волшебный мир справился без него, придумав образ вершителя судеб и укротителя непобедимого зла. Может показаться, что это никак не может быть плохо, однако, нашлись и тут люди, считающие его недостойным ходить по общей бренной земле. К чему это длинное вступление? Да к тому, что Гарри Поттер, как бы это парадоксально ни звучало, не только привык к этим измывательствам, но и каким-то образом научился пропускать их мимо ушей. До недавнего времени он не считал себя убогим существом, недостойным существования, а крутил у виска и посылал «доброжелателей» куда подальше. До недавнего времени. Разум — это такая штука, которую обмануть ничего не стоит. Даже если обманывает его свой же хозяин.

Гарри начал замечать, что этот шепот стал громче, чем обычно. Голос не был чем-то новым для него — он слышал его давно, но в последнее время он стал более настойчивым, более реальным. Шёпот, который раньше был фоновым шумом, теперь превратился в ясный и холодный внутренний голос, говорящий прямо в его сознании. Он слышал его, даже когда никого не было рядом. Сначала это было просто раздражающей помехой, но со временем этот голос в его голове начал проникать всё глубже и глубже. Он не мог избавиться от ощущения, что за ним постоянно следят, что кто-то наблюдает за каждым его шагом, оценивая его. Он привык к тому, что вокруг всегда есть люди, готовые обвинить его в чём угодно — в эгоизме, в жажде внимания, в том, что он «особенный». Но сейчас этот шепот начал проникать в его разум, пробуждая сомнения, которые он не мог просто проигнорировать.

В один из таких вечеров, когда в голове был только гул, Гарри сидел в своём углу общей гостиной Гриффиндора, делая вид, что читает книгу. Он знал, что должен был учиться или заниматься чем-то полезным, но буквы перед его глазами казались размытыми. Все эти символы, слова и предложения — они были там, но смысл исчезал, как только он пытался его ухватить. Напряжение в голове нарастало.

«Ты бесполезен, ты никогда не был героем»

«Ты ведь знаешь, что все они смотрят на тебя, верно?»

Гарри вздрогнул. Он посмотрел в сторону Рона и Гермионы, которые о чём-то оживлённо беседовали в другой части комнаты. Их разговоры давно перестали казаться ему дружескими и искренними. Он был уверен, что они обсуждают его.

«Они считают тебя ненормальным», — шепнул голос, тихий, но настойчивый. — «И в этом они правы».

«Они просто ждут, когда ты окончательно сойдёшь с ума», — добавил он, уже резче, словно этот голос принадлежал кому-то реальному, сидящему рядом с ним.

Гарри тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Но голос не утихал, а шепот из его сознания плавно перетекал в окружающий мир.

Гарри знал, что его однокурсники украдкой переглядываются, когда он проходит мимо. На уроках, когда он поднимал руку, чтобы ответить, казалось, что все вокруг смотрят на него с ожиданием, будто они вот-вот увидят, как он совершит ошибку или сделает что-то неадекватное.

На последнем уроке Гермиона заметила, что его ответы стали сбивчивыми, а мысли — хаотичными. Она пыталась тихо спросить его, всё ли с ним в порядке, но Гарри только отмахнулся, как от назойливой мухи. Он знал, что она тоже часть этой игры — той, где все вокруг пытаются поймать его в ловушку.

«Они всё ещё шпионят за тобой», — голос снова заворочался у него в голове. — «Гермиона. Она всегда была умной. Все, что она узнает, через пять минут станет известно Дамблдору».

— Гарри, — раздался знакомый голос. Он оглянулся и увидел Гермиону, которая с беспокойством смотрела на него. — Ты как?

Он хотел ответить ей, сказать, что всё нормально. Но вместо этого из его уст сорвалось лишь что-то невнятное. Ему казалось, что слова цепляются за его язык, превращая простые фразы в кашу.

— Всё хорошо, — еле выдавил он, отводя взгляд. Гермиона, видимо, знала, что что-то не так, но она не стала его допрашивать. Он всё равно не расскажет.

Едва он отвернулся, шепот усилился.

«Она уже докладывает Дамблдору. Она — его шпионка. Ты должен быть осторожен».

«Ты всегда был лишним. Даже в магическом мире ты никому не нужен. Ты только ошибка, и все это знают.»

Гарри сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Ему нужно было вырваться, сбежать от всех этих звуков и взглядов. Он не мог больше находиться в этой комнате, среди людей, которые, как ему казалось, ждали его провала.

«Ты слабый, никчёмный. Ты всегда был никем. Даже сейчас, они знают, что ты не герой. Седрик умер, потому что ты был слабаком. И Сириус тоже погибнет.»

Эти слова ударяли его по самому больному месту. Смерть Седрика, казавшаяся далёким кошмаром, снова и снова всплывала в его сознании, выматывая его. С каждым днём Гарри всё больше ощущал, что сходит с ума.

Гарри резко встал, игнорируя взгляды друзей, и направился к выходу. Гермиона крикнула ему что-то вслед, но он не слышал её. Шум в его голове был слишком громким.

Шепот превращался в гул, в звенящий хор голосов, которые окружали его и тянули в неизвестную бездну.

* * *

Прошло несколько дней. Голос не умолкал ни на минуту. На уроках Защиты от Тёмных искусств с профессором Амбридж он пытался сосредоточиться на её нудных лекциях, но не мог — слова её будто растекались в воздухе, не оставляя за собой смысла.

«Ты всё делаешь неправильно,» — шепот. — «Ты даже не можешь сосредоточиться.»

Когда Амбридж начала говорить о важности дисциплины и контроля над магией, Гарри почувствовал, как внутри него всё кипит. Этот голос. Её голос. Все вокруг, даже она, казалось, обвиняли его в чём-то.

Гарри сжал палочку в кармане так сильно, что та чуть не треснула. Ему хотелось выкрикнуть что-то, но он понимал, что не может этого сделать. Все вокруг, весь класс, сидели тихо и внимательно слушали. Но он не мог. Он не мог больше выносить этот яд в его голове.

Когда Амбридж медленно обернулась и её взгляд скользнул по классу, Гарри почувствовал, как что-то внутри него щёлкнуло.

— Мистер Поттер, — раздался её мягкий, но ледяной голос, — неужели я вас чем-то отвлекла? Может, вы хотите поделиться с классом своими мыслями?

Её вопрос был прямым, но в каждом слове чувствовалась насмешка, тонкая издёвка. Это было слишком. Голос в его голове взвыл, заполняя всё сознание, и в тот момент Гарри больше не мог сдерживаться.

— Заткнись! — выкрикнул он, неожиданно для самого себя.

Амбридж удивлённо подняла брови, а по классу прокатился удивлённый ропот. Все смотрели на него, кто-то даже усмехнулся, но Гарри не мог уже ничего видеть или слышать. В ушах стоял гул, а перед глазами всё плыло.

— Мистер Поттер! — громче, раздражённее сказала Амбридж. — Задержание! Две недели! За прошлый срыв урока еще неделя!

— Я сказал, ЗАТКНИСЬ! — снова выкрикнул Гарри, вскочив на ноги, его палочка вылетела из кармана, но он даже не заметил этого.

Амбридж отошла на шаг назад, её лицо исказилось в злобе.

— Поттер, немедленно выйди вон из класса, — приказала она, и в её голосе уже не было ни капли притворной мягкости.

Каких сил Гарри стоило сосредоточиться на смысле ее слов и выйти из класса, не знает никто.

* * *

Когда Гарри вошел в кабинет Амбридж, его чуть не стошнило от внешнего вида комнаты. Она была украшена в привычном для неё стиле — обилие розового, многочисленные портреты кошек на тарелочках, стоявших на полках, и мягкий аромат чая с приторным запахом ванили, который тут же начал раздражать Гарри.

Амбридж сидела за своим столом, толстые пальцы-сосиски медленно перебирали перо, взгляд её был направлен на Гарри, но она не сказала ни слова. В её глазах не было ничего, кроме холодного презрения.

— Садитесь, мистер Поттер, — наконец нарушила она тишину, её голос снова стал мягким, почти шёлковым и каждый его звук был как скрытая угроза.

Гарри стоял на месте, сжав руки в кулаки. Он медленно подошёл к стулу и сел, не говоря ни слова.

— Итак, — продолжала Амбридж, склонив голову чуть набок, — вы сегодня позволили себе весьма… непристойное поведение на моём уроке. Как вы это объясните?

Она смотрела на него с таким видом, словно общалась с маленьким непослушным ребёнком, и это только усиливало его раздражение.

— Я не… я не знаю что вам сказать, — пробормотал Гарри, его голос был хриплым, как будто он только что кричал. — Вы даже не…

— Тишина! — резко прервала его Амбридж, её голос на мгновение потерял свою маску мягкости и стал холодным и резким, как стекло, разбивающееся на миллионы осколков. — Вы будете говорить, когда я позволю.

Гарри стиснул зубы, пытаясь удержаться от того, чтобы ответить.

— Вы, мистер Поттер, представляете собой пример отвратительного поведения, которое недопустимо в стенах этой школы. — Амбридж говорила медленно, словно наслаждаясь каждым словом. — Я не могу больше закрывать глаза на ваши выходки. Ваши дикие обвинения, ваше безответственное поведение… Всё это не что иное, как посягательство на авторитет Министерства магии и самого Министра. И за это вы должны понести заслуженное наказание.

Её голос стал приторно-сладким, но в нём была жестокость. Она улыбнулась, словно этот момент доставлял ей настоящее удовольствие.

— Я дала вам слишком много свободы, мистер Поттер, и это была моя ошибка. Теперь же вы узнаете, что бывает, когда человек забывает своё место.

Гарри нахмурился, его сердце забилось быстрее. Он почувствовал, как что-то тяжёлое оседает в груди. Эта женщина намеренно давила на него, не оставляя ему шанса на оправдание.

— Я ничего не сделал! — неожиданно для самого себя выкрикнул он, срываясь с места. — Это вы! Вы издеваетесь надо мной! Вы и ваше Министерство! Вы не хотите видеть правду!

Амбридж приподняла брови и слегка наклонила голову, её лицо вновь наполнилось тем мерзким выражением самодовольного удовлетворения.

— Правда, говорите? И что же это за правда, мистер Поттер? — прошипела она, её голос стал похож на змеиный шипение. — То, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? Эти нелепые фантазии больше не играют никакой роли. Никто вам не верит. И никто не поверит. Особенно после вашей лжи о дементорах.

Она встала со своего места и медленно подошла к Гарри, её руки сцеплены за спиной. Она остановилась напротив него, её лицо было теперь совсем близко, и Гарри мог видеть холодную ярость, сверкающую в её глазах.

— Вы считаете себя особенным, мистер Поттер? Думаете, что вправе диктовать условия? — её голос стал почти шёпотом. — Нет. Здесь правила устанавливаю я. И вы должны научиться это понимать. Она сделала шаг назад, к своему столу, взяла в руки перо и села обратно в кресло.

— Мы начнём с простого, — сказала Амбридж. — Письменное наказание. Вы будете писать, пока не усвоите, что ваши действия имеют последствия.

Она вынула из ящика стола странное серебряное перо и положила его перед Гарри. Улыбка её стала ещё шире, глаза сияли холодным огнём.

— Без чернил, — добавила она с невозмутимой уверенностью.

Гарри посмотрел на неё с недоумением, но что-то в её тоне заставило его не задавать лишних вопросов. Он медленно взял перо в руку и положил перед собой лист пергамента.

«Я должен уважать авторитет,» — написал Гарри, но как только кончик пера коснулся пергамента, он почувствовал резкую, жгучую боль на тыльной стороне своей руки. Гарри вздрогнул и с ужасом увидел, как слова, которые он только что написал на бумаге, вырезались на его коже. Он стиснул зубы от боли и посмотрел на Амбридж. Она наблюдала за ним с тем же самодовольным выражением лица, которое теперь вызывало у него тошноту. Однако он даже не успел возмутиться, потому что голос шептал ему, что он этого заслуживает.

— Продолжайте, мистер Поттер, — мягко сказала она, её голос был полон фальшивой заботы. — Мы будем писать до тех пор, пока вы не поймёте. У нас впереди еще полно времени.

После наказания у Амбридж, когда голос внутри Гарри наконец-то утих, его внутреннее напряжение не исчезло полностью, но стало каким-то приглушенным. Однако каждое утро, заходя в класс зельеварения, Гарри словно снова и снова возвращался в тягостную реальность, где каждый его шаг, каждый взгляд становился объектом ненависти и презрения Северуса Снейпа.

В тот день Гарри чувствовал себя особенно странно. Он шел на урок, как на эшафот. Голос в голове был пока тихим, но он по-прежнему ощущал его присутствие — как далекую тень, которая наблюдала за каждым его движением.

Снейп уже ждал в классе, как всегда, сидя за своим столом и бросая холодные взгляды на вошедших учеников. Когда Поттер переступил порог кабинета, их взгляды скрестились с мастером зелий, и Гарри ощутил, как ненависть ударила в него с новой силой. Каждый раз, когда Снейп смотрел на него, это чувство становилось почти осязаемым. Гарри знал, что Снейп его ненавидит, знал, что считает его слабым и бесполезным — и не мог отделаться от мысли, что, возможно, профессор прав.

— Поттер, — снова уйдя в свои мысли, услышал Гарри. Голос Снейпа был холоден, как всегда. — разумеется, ты не выполнил вчерашнее задание?

Гарри на мгновение замер, ловя себя на мысли, что он действительно не помнит ничего из того, что было задано. Весь его разум был занят другим — голосом, который подтачивал его изнутри, кошмарами, которые не давали ему спать по ночам. Он не мог сосредоточиться на учебе, когда чувствовал, как всё вокруг рушится.

— Я... — начал Гарри, но не успел закончить. Снейп уже презрительно кривил губы, предвкушая момент унижения.

— Естественно, Поттер не готов, — процедил Снейп с таким видом, словно это не было для него сюрпризом. — Десять баллов с Гриффиндора.

Гарри почувствовал, как внутри него снова поднимается привычное раздражение. Ему хотелось бросить что-нибудь в ответ, но он сдержался. За последние несколько недель его раздражение стало настолько привычным, что он уже и не помнил, как это — не чувствовать его.

«Он прав. Ты действительно бесполезен», — внезапно раздался голос в голове, заставляя Гарри напрячься. Голос вернулся, хоть и был тише, чем раньше. Но теперь он не кричал, он просто констатировал факты. «Ты недостоин быть здесь. Ты недостоин жертв своих матери и отца».

Гарри силился подавить внутренний голос, но тот уже пробивался сквозь его сознание. Он снова почувствовал себя чужим в этом мире, лишним. Внутри нарастала паника, и ему казалось, что все в классе — и Снейп, и ученики — знали, что происходит в его голове.

— Поттер, ты собираешься хоть что-нибудь ответить? — голос Снейпа звучал как пощёчина.

Гарри поднял глаза и встретился с его холодным, презрительным взглядом. Всё в этом человеке вызывало у него отвращение — каждый его жест, каждая фраза. Но даже это отвращение не могло перекрыть собственную ненависть к себе. Голос продолжал шептать, навязывая мысли о том, что Гарри ничтожен, что он лишь тень своего отца, слабая и ненужная.

Гарри сжал кулаки, чувствуя, как паника перерастает в ярость.

«Он ненавидит тебя, как и все остальные. Ты ничтожество. Посмотри, как на тебя смотрят…»

Снейп что-то продолжал говорить, но Гарри больше не слышал. Внутри него всё сжалось, разрывая сознание. Всё, что он видел, это Снейп — его презрительный взгляд, его слова, которые были направлены прямо на него, чтобы ещё раз доказать, что Гарри никогда не станет тем, кем все хотят его видеть.

— Достаточно, — сказал Гарри, его голос был едва слышен, но он сам удивился собственной решимости.

Снейп замолчал, его глаза сузились.

— Что ты сказал, Поттер? — его голос был как лезвие.

— Я сказал, достаточно, — повторил Гарри, уже громче, не отрывая взгляда от Снейпа. Что-то внутри него рвалось наружу — смесь ярости и отчаяния. — Хватит с меня этого.

В классе повисла напряженная тишина. Ученики смотрели на Гарри с тревогой. Никто не смел так говорить со Снейпом, особенно Гарри.

— Что ж, Поттер, — процедил Снейп, подходя ближе к его столу, — возможно, ты думаешь, что тебе позволено больше, чем остальным? Потому что ты «Избранный»?

Гарри сжал зубы, борясь с желанием закричать. Он ощущал, как голос в его голове снова усилился, подливая масло в огонь его ярости.

«Ты никогда не был избранным. Ты никто. Ты просто ошибка. Сдайся».

— Ты не знаешь ничего обо мне, — тихо сказал Гарри, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. — Ты никогда не знал.

Его глаза вспыхнули.

— Ничего о тебе? — голос стал ледяным. — Я знаю о тебе всё, Поттер.

— Закрой свой рот! — выкрикнул Гарри, и неожиданно всё внутри него взорвалось. Мозг взял вверх над его телом, и ярость нашла выход. Внезапно Гарри схватил палочку, и класс застыл в напряжении. Его руки дрожали, лицо пылало от ярости, а разум погружался всё глубже во мрак. Всё расплывалось перед глазами.

— Увидимся на задержании, Поттер, покиньте кабинет. — в глазах человека не может быть столько ненависти.

* * *

Северус Снейп терпеть не мог Поттера. Все в этой школе это знают. Чего они не знают, так это насколько сильно Снейп терпеть не мог Поттера.

Ненависть не была чем-то новым для него — это чувство давно поселилось в его сердце, питаясь воспоминаниями о прошлом, о тех днях, когда Джеймс Поттер унижал его на глазах всей школы. Но Гарри… Гарри Поттер. Он был особенным раздражителем. Гарри не делал ничего, что могло бы заслужить такую жгучую ненависть. Но для Снейпа этого и не требовалось. Один его вид заставлял воспоминания о прошлом всплывать на поверхность. Этот мальчишка, с глазами Лили, с нескончаемым высокомерием отца, доводил Снейпа до бешенства одним своим существованием.

Он сидел в классе, как обычно, с ледяным выражением лица, и сразу же заметил Поттера среди входящих учеников. Тот был хмурым, избегая встречаться с кем-либо взглядом. Стало привычным видеть Поттера в таком состоянии, погружённым в свои мысли, но что-то изменилось. Поттер выглядел… напряжённее, чем обычно. Будто внутри него происходило что-то, что Снейпу не удавалось понять.

Снейп прошёл вдоль рядов, не обращая внимания на остальных учеников. Они для него были лишь фоном — безликой массой, с которой не имело смысла говорить. Но Поттер… Вот он был другим. Каждая его неудача, каждая оплошность была как сладость для Снейпа, и он не упускал возможности напомнить ему, что он, как и его отец, ничтожество.

— Поттер, — прозвучал его холодный голос, нарушая гробовую тишину в классе, — разумеется, ты не выполнил вчерашнее задание.

Северус Снейп смотрел на Гарри Поттера с нескрываемым презрением. Этот мальчишка, этот напыщенный, тщеславный «Избранный», всегда старался привлечь к себе как можно больше внимания. Снейп уже давно убедился в этом. Он наблюдал за ним годами и каждый раз видел одно и то же — жалкие попытки казаться сильнее и смелее, чем он есть на самом деле. «Какой отец, такой и сын», — думал Снейп, не испытывая ни малейшего сочувствия к подростку, который стоял перед ним сейчас, с побледневшим лицом и дергающимися пальцами. — Я... — начал было Гарри, но Снейп не дал ему шанса закончить.

— Естественно, Поттер не готов, — Снейп презрительно скривил губы. — Десять баллов с Гриффиндора.

Он не смог удержаться от язвительного комментария, видя, как Гарри сжимает зубы и с трудом удерживает своё раздражение. Каждый раз, когда Поттер злился, Снейп ощущал удовлетворение. Словно, наконец-то, был найден способ пробиться сквозь его внешнюю оболочку. Но сегодня было иначе.

Гарри не ответил, и Снейп заметил, как его взгляд начал блуждать. Что-то в мальчике изменилось, и это раздражало Снейпа ещё больше.

Гарри уже не первый раз выглядел так — с каждым днем его вид становился всё более утомленным, изможденным. Многие в школе начали шептаться, что мальчику трудно. Что, возможно, ему следует помочь. Но не Снейп. Нет, он не верил в эту фальшивую картину страдания. Он слишком хорошо знал людей вроде Поттера. Он просто хотел, чтобы на него обратили внимание, чтобы его жалели. Это был типичный для него прием: изображать из себя мученика. И это только вызывало у Снейпа еще большее раздражение.

«Ты ничто, Поттер», — подумал он, хотя слова оставались лишь в его голове.

— Поттер, ты собираешься хоть что-нибудь ответить? — холодно произнёс он.

Гарри не ответил. Он стоял, тяжело дыша, его глаза были полны чего-то странного, далекого от того обычного мальчишеского упрямства, к которому Снейп привык. Но Северус не заметил этого. Он был слишком поглощен своими мыслями о том, что Гарри — точно такой же, как его отец.

— Достаточно, — выдохнул Гарри.

Это было неожиданно, Снейп прищурился.

— Что ты сказал, Поттер? — Снейп сделал шаг вперёд, на его лице проступило недовольство. Этот мальчишка осмеливается говорить с ним так?

— Я сказал, достаточно, — повторил Гарри, уже громче, его голос дрожал от сдерживаемой ярости.

В классе повисла напряжённая тишина. Ученики словно замерли на своих местах, боясь даже шевельнуться. Гарри, похоже, был на грани срыва, и Снейп это видел. Но вместо того чтобы утихомирить его, он почувствовал, как в нём самом разгорается ответная злость.

— Что ж, Поттер, — процедил Снейп, подходя ближе к его столу, — возможно, ты думаешь, что тебе позволено больше, чем остальным? Потому что ты «Избранный»?

Он наслаждался каждым моментом этого унижения. Поттер должен знать своё место.

— Ты не знаешь ничего обо мне, — прорычал Гарри, его голос был почти шепотом, но в нем звучала угроза.

Снейп остановился, его глаза вспыхнули.

— Ничего о тебе? — Снейп уже почти потерял контроль над собой. — Я знаю о тебе всё, Поттер.

«Опять этот спектакль», — подумал он, когда Гарри вдруг вскочил с места и схватил свою палочку.

— Закрой свой рот! — выкрикнул он, и Снейп замер.

— Увидимся на задержании, Поттер, покинь кабинет. — глаза блестели холодной ненавистью.

Минерва Макгонагалл, казалось бы, держала дистанцию со своими студентами. Суровая, сдержанная, строгая — она всегда была для учеников символом порядка и дисциплины в Хогвартсе. Но мало кто знал, что за этой внешней невовлеченностью скрывалась глубокая привязанность к школе и её воспитанникам.

Она заметила, что что-то изменилось в мальчике Поттеров еще в начале этого учебного года. Он всегда отличался своим упрямством, но, тем не менее, был справедливым и благородным мальчишкой. Однако теперь что-то было не так. Он стал каким-то отстранённым, чужим, как будто тень чего-то мрачного скользила за его плечом.

Минерва сперва решила, что это всего лишь результат огромного давления — неслыханно сложный прошлый год, возвращение Волдеморта, настойчивые обвинения во вранье, а затем и летние события, когда Гарри чуть не исключили из школы. Это могло вывести из равновесия даже взрослого волшебника. Но наблюдения за ним в течение последних нескольких недель всё больше тревожили её.

Сначала это были мелочи. Гарри стал меньше общаться со своими друзьями. Если раньше он всегда был в окружении Рона и Гермионы, теперь его всё чаще можно было увидеть одного. И это одиночество не выглядело вызванным лишь жаждой уединения. В его поведении было что-то болезненное, что-то, чего Макгонагалл не могла пока объяснить.

Его глаза, которые всегда блестели от задора, сейчас потемнели, в них поселилась растерянность и настороженность. Он выглядел так, будто не совсем понимает, где находится и что происходит. Иногда на её уроках Гарри отсутствовал не физически, а мысленно. Он смотрел куда-то мимо, и его руки дрожали, едва удерживая перо.

Она заметила, как он изменился, даже внешне. Лицо похудело, под глазами появились темные круги, словно он совсем не спал. А его движения стали нервными, дергаными. Когда Поттер думал, что на него никто не смотрит, он погружался в свои размышления, и выражение его лица становилось холодным и отстранённым.

Но настоящей тревогой для Минервы стало то, что преподаватели стали выгонять его с уроков из-за агрессивного поведения. И это уже не было похоже на простой подростковый бунт.

На одном из своих занятий, когда Гарри снова сидел, провалившись в свои мысли, а его пальцы сжимали перо до такой степени, что костяшки побелели, Макгонагалл решила, что больше не может просто наблюдать. Она откладывала это слишком долго, надеясь, что ситуация исправится сама собой.

После урока она задержала его.

— Поттер, останьтесь на минутку, — сказала Минерва, сделав вид, что сортирует стопку пергаментов. 

Остальные ученики начали выходить из класса, тихо переговариваясь, а Гарри, не поднимая глаз, кивнул и остался.

Когда последний ученик вышел и за ним закрылась дверь, в классе повисла тяжёлая тишина. Минерва подняла глаза и пристально посмотрела на Поттера. Он всё ещё избегал её взгляда.

— Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — спросила она мягко, пытаясь не переходить в наставнический тон, к которому он, вероятно, уже привык.

— Всё в порядке, профессор, — коротко ответил Гарри, отстраненно и бесцветно, будто проговорил давно заученную фразу.

Но Макгонагалл не так легко обмануть. Она заметила, как его пальцы нервно теребят край учебника, как его плечи напряжены. Это был не тот Гарри Поттер, которого она знала. Этот был чужим, закрытым, словно отгородился невидимой стеной.

— Вы уверены? — она сделала шаг ближе, её голос всё ещё был тихим, почти заботливым. — Мне кажется, что вас что-то тревожит.

Гарри наконец поднял на неё взгляд. В его глазах была смесь гнева и боли. Но больше всего Макгонагалл поразило другое — в них был страх. Глубокий, всепоглощающий страх, который мальчик пытался скрыть.

— Это из-за экзаменов? — продолжала она, подбирая нейтральную тему. — Или, возможно, из-за...

— Это не важно, профессор, — Гарри перебил её, его голос был резким, неожиданно жестким. — Я справлюсь.

Макгонагалл прищурилась. Она знала, что за этой фразой скрывается нечто гораздо большее, но не могла заставить его открыть всё, что у него на душе. И всё же, что-то не давало ей покоя.

— Поттер, — она сделала паузу, внимательно наблюдая за его реакцией, — если у вас есть проблемы или вас что-то беспокоит, я всегда готова выслушать. Не думайте, что вы должны справляться с этим в одиночку.

Гарри не ответил. Он просто стоял, глядя на неё с выражением, в котором смешались усталость и нечто похожее на вызов. Затем, не сказав больше ни слова, он резко развернулся и направился к выходу. Минерва смотрела ему вслед, ощущая, что его шаги словно отрезают её от ответа на главный вопрос — что же происходит с мальчиком, который когда-то был её гордостью?

Когда дверь закрылась, Макгонагалл почувствовала нарастающую тяжесть на сердце. Она не могла больше оставаться в стороне.

* * *

В кабинете Дамблдора собрались трое. Минерва Макгонагалл, декан факультета Гриффиндор, взволнованная и рассерженная, стояла у края стола, явно не находя себе места. Северус Снейп, мрачный и холодный, скрестил руки на груди. Его взгляд был полон презрения, как всегда, когда дело касалось Гарри Поттера. И, конечно, Альбус Дамблдор, их руководитель, человек, который всегда знал больше, чем показывал, сидел в своем кресле, глядя на двоих коллег с неприличной степенью спокойствия.

— Это не может так продолжаться, Альбус! — резко начала Минерва, всплеснув руками. — Мы обязаны что-то сделать. Любой, кто взглянет на мальчика, сразу поймет, что с ним что-то не так! Я говорила с Поппи Помфри, и она подтверждает, что это не просто усталость или стресс. Он на грани срыва! Она говорит, что не разбирается в ментальных заболеваниях юных магов, так что нам нужно отправить его в больницу Святого Мунго!

Дамблдор медленно кивнул, но не спешил соглашаться.

— Минерва, моя дорогая, не спеши. Ситуация гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я прошу тебя не лететь вперед дракона, — проговорил он размеренно, отчего лицо Макгонагалл исказилось возмущением.

— Я считаю, что ситуация — проще некуда, — раздался тихий, но колкий голос Снейпа. — Поттер лишь привлекает к себе внимание. Это то, что он всегда делает. Его состояние и поведение не вызваны чем-то иным, кроме его обычной избалованности. Все вокруг носятся с ним, как с каким-то принцем, в то время как он пользуется этим на полную катушку.

— Северус, — вмешалась Минерва, сверкая глазами. — Ты всегда был неспаведлив к Гарри. Неужели ты не видишь, что с ним что-то явно не так? 

— На этот раз, боюсь, вы оба не правы. — Голос директора помрачнел. — Дело в том, что между ним и Волдемортом существует ментальная связь, и, боюсь, теперь мы видим результат ее воздействия. 

В кабинете царила напряженная тишина. В воздухе витала смесь непонимания, возмущения и беспокойства. Минерва Макгонагалл, дрожа от негодования, стояла в ожидании ответа. Северус Снейп, скрестив руки на груди, взирал на директора с привычной холодной маской.

— Альбус, ты говоришь о ментальной связи с Тем-Кого-Нельзя-Называть, — голос Макгонагалл сорвался, — и ты позволил этому продолжаться? Мы должны были вмешаться, ещё до того, как все зашло так далеко!

— Минерва, я понимаю твоё беспокойство, — мягко ответил Дамблдор, опустив взгляд на свои сложенные руки. — Поверь, я разделяю его. Но это сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Сложнее? — Минерва фыркнула. — Сложнее чего, Альбус? Мы рискуем потерять мальчика! Он уже не тот, кем был несколько месяцев назад. Он стал агрессивным и закрытым!

— Я уже провел исследование этой связи и нашел приемлемое решение.

Макгонагалл снова повернулась к директору, её взгляд был теперь не столько полон негодования, сколько беспокойства.

— Так что нам делать, Альбус?

Дамблдор тихо вздохнул, словно неся на плечах груз целого мира, и сказал:

— Я настаиваю на занятиях, которые должны помочь ему научиться защищаться от ментального вмешательства Волдеморта. Окклюменция. И ты, Северус, будешь его обучать.

— Что? — Снейп резко поднял голову. — Я? Я должен учить Поттера? Это безумие! Он ни за что не научится этой сложнейшей дисциплине.

— Именно поэтому ты ему и нужен, — торжественно ответил Дамблдор. — Ты лучший окклюмент, которого я знаю. И если кто-то сможет помочь Гарри, это будешь ты.

На долгое время в кабинете воцарилась напряженная тишина ожидания.

— Хорошо, — наконец выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Но не ждите от меня чудес. Я не буду нянчиться с ним. Если он не справится, это его вина, а не моя.

— Никто этого не ждёт, Северус, — мягко ответил Дамблдор, кивая. — Я верю, что Гарри справится.

— У меня есть другие дела, директор, если вы не против, — сухо добавил Снейп, уже разворачиваясь на каблуках. Его мантия взметнулась и ударилась о край стола, когда он вылетел из кабинета.

Минерва наблюдала за тем, как Снейп исчез за дверью, прежде чем снова повернулась к Дамблдору.

— Ты уверен, что это правильное решение, Альбус? Северус... он может быть слишком жёстким по отношению к Гарри.

— Северус будет строг, это правда, — ответил Дамблдор, его взгляд оставался устремлённым на закрывшуюся дверь. — Но это то, что нужно Гарри. В его ситуации нужна дисциплина и сила разума, чтобы он мог защитить себя. И Северус, как бы он ни был холоден, всё же сможет помочь ему выработать необходимые навыки.

Макгонагалл медленно кивнула, но её сердце было полно тревог. Она всё ещё не могла избавиться от ощущения, что что-то идёт совсем не так. Будто они чего-то не понимают.

— Надеюсь, Альбус, ты прав, — тихо сказала она.

Гарри не принадлежал сам себе. Кто-то другой занял его тело и его мысли. Его мысли не принадлежат ему. Он знает это так же, как знает, что Земля вращается вокруг Солнца. Теперь он Некто. Некто равно Гарри. Наказание Амбридж принесло не только вред. Совсем нет. Казалось, голос был удовлетворен. Он больше не звучал так громко и не унижал так больно. Это навело Некто на мысль, что, возможно, это было правильным. Вырезать острым пером строчки на своей руке. Да, так и есть, это правильно.

«Это правильно,» — подумал Некто, когда на очередном задержании вырезал слова на своей коже. «Так и должно быть». Он не ощущал себя жертвой. Напротив, с каждым новым движением пера он чувствовал, как обретает контроль.

Каждый раз, когда он выходил из кабинета Амбридж после очередного наказания, он уже не чувствовал в себе той боли или ярости, которые когда-то захлёстывали его при встрече с ней. Ему казалось, что её действия были чем-то неизбежным, естественным. Она не пыталась сломить его — она, как ни странно, помогала ему. Он уже не пытался этому сопротивляться. Вырезанные на руке слова казались правдой, которую следовало признать, а не отвергать. И самое удивительное было то, что голос внутри него больше не причинял ему боль. Он стал мягче, спокойнее, почти дружелюбным.

Гарри думал об этом по пути в спальню. Рон и Гермиона что-то обсуждали, но он их не слушал. Он давно перестал обращать внимание на то, что они говорили. Раньше он волновался, что его друзья замечают, что с ним происходит что-то странное. Теперь это больше не имело значения. Гарри понял, что они его не понимают. Никто не понимает. Никто не может понять.

Амбридж продолжала свои наказания. Каждый раз, когда он оказывался в её кабинете, она с улыбкой вручала ему серебряное перо, и Гарри с облегчением начинал выводить на пергаменте те же слова. Каждый раз, когда строчки появлялись на его коже, голос звучал всё громче, но теперь это было как голос друга, который помогает ему. Он больше не сопротивлялся. Некто принял это как свою реальность.

Амбридж, кажется, была довольна. Она никогда не говорила ничего лишнего, лишь наблюдала, как он писал, изредка кивая. Её присутствие больше не вызывало у Гарри отвращения или злости. Он уже не видел в ней врага. Она стала для него символом власти, которой он должен подчиниться. И каждый раз, когда перо оставляло очередной след на его руке, голос внутри него удовлетворённо шептал: «Ты делаешь правильно».

Однажды, когда урок закончился, Амбридж неожиданно остановила его у двери.

— Поттер, — её голос был таким же приторным, как и всегда, но теперь Гарри не чувствовал в нём угрозы. — Кажется, вы, наконец, начинаете понимать, что к чему. Очень хорошо. Впереди вас ждёт трудный год, и вам потребуется ещё много уроков, чтобы полностью осознать, как вы должны себя вести. Но не беспокойтесь, я помогу вам. Я всегда помогу, если вы продолжите слушать.

Она посмотрела на него с ледяным спокойствием, её улыбка была холодной, но Гарри больше не видел в этом ничего странного.

— Спасибо, — неожиданно для себя ответил он. И правда, ведь её наказания принесли ему не только боль, но и ясность.

Когда Гарри вернулся в спальню после последнего наказания, он заметил, что его рука снова болит, но теперь эта боль была сродни удовлетворению. Он лег на кровать и закрыл глаза. Шепот в его голове больше не был враждебным. Он говорил с ним, как с другом.

«Ты знаешь правду, Гарри. Ты всегда её знал. Ты недостоин. Ты слаб. Но если ты будешь слушать, если ты будешь подчиняться, ты сможешь найти своё место.»

Гарри улыбнулся.

Гарри сидел в мрачном, полутёмном кабинете Снейпа, на краю старого деревянного стула, чувствуя, как напряжение скручивается в тугой узел внутри его желудка. Каждый предмет в комнате казался враждебным — зловещие банки с различными зельями, мерцающие при свете свечей тени, прячущиеся в углах, и, конечно же, сам Северус Снейп, который стоял перед ним, сложив руки на груди и глядя на него с презрением, смешанным с раздражением.

Гарри шел на очередную отработку по зельям, а попал, по-видимому, в западню. Он давно знал, что они загоняют его в угол. И вот, по-видимому, его время пришло. Он больше не сопротивляется. Голос, как и профессор Амбридж, убедили его подчиниться. 

Едва зайдя в кабинет профессора Снейпа, Гарри наткнулся на колючий взгляд зельевара, поэтому не сразу заметил директора в другом конце комнаты. Он сразу все понял. Они шли к этому уже довольно продолжительное время. Но, как уже говорилось, Гарри больше не сопротивляется. 

— Добрый вечер, мальчик мой. — мягко проговорил Директор. 

Гарри знает эту напускную мягкость. Они стремятся усыпить его бдительность, не зная, что этого больше не требуется. Но Гарри поиграет в их игру, поэтому неловко улыбается. — Здравствуйте, директор, профессор Снейп.

— Гарри, — начал он, голос его был тих и глубок. — Нам нужно обговорить очень важный вопрос.

Гарри не слишком вникал в его слова, он уже знал, как все обстоит на самом деле.

Дамблдор продолжал:

— Между тобой и Волдемортом существует ментальная связь. Она укрепляется с каждым днём. Она позволяет Волдеморту вторгаться в твой разум, видеть то, что видишь ты, и даже влиять на твои мысли и чувства.

Гарри ни разу не поверил в этот бред. Но он молчал и тихо кивал, как болванчик.

— Нам необходимо заняться окклюменцией, — продолжил Дамблдор, — Это сложная ментальная магия, позволяющая защищать разум от внешних воздействий. Она поможет тебе закрыть своё сознание от Волдеморта. Это будет нелегко, но я уверен, что ты справишься. Профессор Снейп станет твоим наставником.

Он знает, что они уже контролируют его жизнь и тело, теперь они хотят контролировать его разум.

— Хорошо, — выдавил из себя Гарри, сжимая руки в кулаки. — Когда мы начнём?

Дамблдор, казалось, удивился быстрому согласию и хотел сказать что-то ещё, но передумал. Он просто кивнул, соглашаясь с решением мальчика, и произнёс:

— Уроки начнутся сегодня.

«Правильно, — прошептал он. — Подчинись».

*

— Сконцентрируйся, Поттер, — холодно бросил Снейп. — Окклюменция — это искусство защиты разума. Я буду атаковать твой разум, проникая в твои мысли и воспоминания. Твоя задача — не дать мне этого сделать. Понял?

Гарри кивнул, хотя на самом деле понятия не имел, как это сделать. У него не было ни малейшего представления о том, как защитить свои мысли. Как закрыться от кого-то, кто может буквально врываться в его сознание?

— Начнем, — сказал Снейп, вынимая палочку. Его глаза блеснули на мгновение, как у хищника, нашедшего жертву.

Гарри выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. Снейп поднял палочку, и прежде чем Гарри успел подготовиться, его резкий голос разорвал тишину:

— Легилименс!

Мир вокруг Гарри затрещал, как стекло, разбивающееся на тысячи осколков. Он почувствовал, как Снейп вторгся в его разум, — это было больно, он оказался изнутри хаоса своих мыслей, которые начали всплывать перед ним.

Гарри стоит на кладбище, его палочка в руках, перед ним лежит безжизненное тело Седрика Диггори. Седрик вдруг переводит на него пустые мертвые глаза.

Глаза смотрят в глаза. «Это ты виноват. Ты привёл нас сюда», — шепчет Седрик, не открывая рта, его голос становится громче, перекрывая всё вокруг. Гарри пытается отвернуться, но не может. Вокруг пустота, но в его голове слышен шепот — уже другой, но не менее настойчивый. Он уже не может отличить голос Седрика от голоса Волдеморта.

Гарри стоит в Большом зале Хогвартса. Все ученики смотрят на него, шепчутся, их лица искажены. Рон и Гермиона отдаляются, их лица застыли в презрении.

Образы смешались, и вдруг он уже в чулане, видит, как Волдеморт смотрит на него из стены. Холод, страх.

Гарри ощутил, как его дыхание стало прерывистым, он хотел вырваться наружу.

— Сконцентрируйся, Поттер! Закрой свой разум!

Гарри старался сопротивляться, но чем больше он пытался оттолкнуть Снейпа, тем сильнее чувствовал, как его сознание размывается. Воспоминания больше не были цельными, они переплетались, свёртывались друг на друга, как спутанные нити. Мальчик, запертый в чулане под лестницей, смех Волдеморта, Гермиона с жуткой гримасой на лице, Дадли с насмешкой бьёт его, леденящий холод дементоров, и опять кладбище… снова и снова. Его мысли и чувства были неуправляемы. Волдеморт. Кровь. Крики.

— Прекрати! — вскрикнул Гарри, но Снейп не остановился.

— Ты даже не пытаешься, — голос Снейпа звучал где-то рядом, но был словно приглушённым, отдалённым.

Гарри зажимает уши, но это не помогает. Шёпот становится криком, заполняющим его сознание, пока он не чувствует, как всё его существо разрывается на части.

Реальность вернулась с грохотом. Гарри рухнул на колени, обхватив голову руками. В ушах всё ещё звенело эхо шёпота, а сердце колотилось, как безумное. Он задыхался, пытаясь понять, где он и что происходит.

— На сегодня достаточно этого позора. В следующий раз ты будешь стараться лучше. — по-прежнему ледяной голос и пустое выражение лица.

Северус рухнул на кресло, зажав переносицу пальцами. Он устал. Он так сильно устал, что уже забыл, что значит покой. Только что прошел первый урок с мальчишкой, и он снова вышел из себя. Гарри Поттер был красной тряпкой для него. И, хотя подобное положение вещей мешало его спокойной жизни, он не собирался что-то менять. 

Однако теперь, спустя полчаса, когда он пришел в себя, Северус смог начать думать ясно. Его разум, привычный к логическим цепочкам и хладнокровным выводам, пытался структурировать хаос, в который он погрузился. Теперь его мысли занимал один единственный вопрос — что за чертовщину он увидел в голове Поттера. 

То, что там было, не поддавалось объяснению. Здоровый разум не должен выглядеть так. Разорванные фрагменты реальности смешивались с кошмарами. Воспоминания и бред соединялись в пугающий, бессвязный поток, сопровождаемый громким гулом. 

Обычно опытный легилимент может сотруктурировать сознание студента: воспоминания, эмоции, мысли — всё это можно было различить и осмыслить, даже если оно было обрывочным. Но не в этот раз. Сознание Поттера будто разбилось на осколки, а потом перемешалось в кашу. 

Бросив летучий порох в камин, зельевар вызвал директора.

Северус ненадолго уставился в пустоту, когда пламя заколебалось, и Дамблдор вышел из камина.

— Северус, — начал Дамблдор, не дожидаясь, пока Снейп выскажется первым. — Как прошел урок?

— Урок? — зарычал Северус, сжимая кулаки. — Это было не обучение. Это была катастрофа. Мальчик сходит с ума.

— Гарри, — спокойно продолжил Дамблдор, — не в лучшем состоянии, это очевидно. Но, что именно ты увидел?

— Он не в себе, Альбус, — произнес он. — В его голове царит хаос. Будто сознание раскололось на части.

Дамблдор внимательно выслушал, его светлые глаза не покидали лица Снейпа, как будто он искал в нем ответ на собственные вопросы.

— Ты считаешь, что его разум уязвим? — спросил он, взвешивая каждое слово.

— Он не может контролировать его, — настаивал Снейп.

— Ты должен найти способ, Северус, — ответил Дамблдор, его голос стал жестче. — Мы не можем позволить Волдеморту воспользоваться его слабостями.

Снейп почувствовал, как внутри него поднимается волна ярости.

— И что Вы предлагаете? — с вызовом произнес он.

— Ты должен продолжать обучение, — ответил Дамблдор, не отводя своего взгляда. — Но также нужно проводить и дополнительную работу.

— А что насчет окклюменции? — недоверчиво спросил Северус. — Какой смысл в этом, если он не может сохранить свое сознание в порядке?

— Ты слышал о лечебной легилименции, Северус? Каждый раз, когда ты будешь входить в его разум, ты поможешь ему склеить те осколки, которые он готов собрать, — спокойно ответил Дамблдор. — Если он не сможет управлять своим разумом, это только вопрос времени, когда он станет марионеткой Тома Реддла.

Дамблдор, более мрачный, чем когда-либо, развернулся и направился к камину. Когда он исчез, Северус еще долго стоял на месте и смотрел в пустоту.

— Легилименс!

Произнесённое заклинание разрезало тишину в подземелье, и Северус проник в разум подростка. Как только Гарри встретился с его взглядом, Снейп почувствовал, как легко он пробился сквозь оборону сознания мальчика. Не было привычного напряжения, сопротивления, даже самого слабого рефлекса самозащиты. В его случае не было и намека на естественный барьер — на ту защиту, что обычно ставит сознание против чужого проникновения. Разум Гарри был открыт для Легилименции так, будто кто-то заранее снял замки. Он вошел как нож в масло, чего никогда не происходит, если разум не поврежден.

Вместо цельной картины воспоминаний и эмоций, которые обычно были связаны друг с другом, Северус увидел разрозненные фрагменты — обрывки мыслей, воспоминаний, галлюцинаций. Они напоминали куски сломанного зеркала, каждое из которых отражало искажённую реальность. Эти фрагменты казались независимыми друг от друга, как сломанные звенья цепи, разорванные и разбросанные по всему пространству разума.

Он сосредоточился и стал внимательно исследовать одно из воспоминаний. Вот он видит купе «Хогвартс-экспресса» и трех подростков. Одна сидит с книгой в руках, уткнувшись туда носом, а двое других увлеченно о чем-то беседуют. Это воспоминание, на первый взгляд, выглядело нормальным. Но затем Северус почувствовал несоответствие. Что-то было не так. Искра эмоции, прикрепленной к этому воспоминанию, явно сюда не подходила. Всё было пропитано непонятным холодом. Словно тёмный, тревожный туман окутывал сцену. Вся атмосфера казалась наполненной страхом, и из-за этого воспоминание выглядело странно. В нём отсутствовали привычные эмоции, которые должны были бы быть здесь: беззаботность, лёгкость общения. Северус почувствовал мрачное, приглушённое жужжание — звук, совершенно не подходящий к спокойной поездке в поезде. Это жужжание становилось всё громче и громче, как удары крови в висках, нарушая и без того искажённую картину.

— Что это, чёрт возьми? — пробормотал Снейп, сбрасывая лишнюю эмоцию. Он решил восстановить этот фрагмент, собрав вместе недостающие части.

Чуть отодвинувшись от этого воспоминания, он почувствовал другие эмоции, словно осколки, разбросанные рядом. Вот она — искра счастья, радости. Он осторожно потянул её к воспоминанию, надеясь вернуть ему правильную эмоциональную окраску. Теперь — звуки. Он сосредоточился на том, чтобы найти правильный звуковой фрагмент. И вот — смех Уизли, мягкий голос Грейнджер, стук колес поезда. Северус подтянул и их к сцене. Получившееся воспоминание ненадолго приобрело цельность. Оно больше не было таким угнетающим, как до этого. Но в тот момент, когда казалось, что порядок восстановлен, воспоминание снова начало распадаться. Его структура осыпалась, как домино, обломки снова смешались с хаосом.

Северус вздрогнул от того, что ощущалось, как провал в пустоту. Он был озадачен. Обычно, когда разум повреждён проклятием или ментальной атакой, Легилимент может соединить фрагменты, помочь памяти восстановиться. Но здесь было нечто иное. То, что он увидел, нарушало даже базовые принципы работы магии разума. Все должно было сработать, но ничего не получилось. Эмоции и воспоминания будто были исковерканными, перемешанными и закреплёнными в неправильных местах. Разум Гарри был сломан в глубине — как если бы внутренние связи между его мыслями и воспоминаниями больше не существовали. Это было бессмысленно. Он чувствовал, как по его шее стекают капли холодного пота. Его навыки Легилимента не помогли ему разобраться в происходящем. Снейп не понимал, в чем дело. А он очень не любил чего-то не понимать.

* * *

Северус Снейп с раздражением отшвырнул очередную книгу, заставляя её громко хлопнуть об пол. Полки его личной библиотеки были заполнены редкими и древними фолиантами по зельеварению, темной магии и магическим исцелениям. Это была обширная коллекция, скрупулёзно собранная за многие годы. Но сейчас она казалась ему пустой и бесполезной.

«Ничего. Абсолютно ничего,» — подумал он, глядя на завалы книг, которые образовались вокруг него. Всё, что он прочитал за последние несколько дней, не принесло ему ни одного ответа.

Он потянулся к следующей книге на полке — «Симптоматика ментальных расстройств: проклятия и тёмная магия». Это был один из его старых источников по редким магическим заболеваниям разума. В прошлом этот текст помог ему несколько раз, когда его коллеги Пожиратели Смерти страдали от воздействия тёмных чар Темного Лорда. Ожидая чего-то полезного, Северус пролистал страницы до главы, которая описывала случаи, схожие с тем, что он увидел в разуме Поттера.

Чтение вскоре стало рутиной. Его пальцы бегали по строкам, а глаза быстро пробегали знакомые термины: «ментальная дезинтеграция», «диссасоциативные эффекты», «проклятия, разрывающие разум». Он читал о десятках случаев повреждений сознания в результате проклятий, паразитирующих сущностей, и даже экспериментов с запретными заклинаниями, но ничего не объясняло его неудачу с Легилименцией.

Это было что-то другое. Не проклятие, не воздействие Круциатуса или Империуса, ни одна из известных техник тёмной магии не могла столь полно искажать восприятие, как это происходило у Поттера. Северус закрыл глаза от бессилия.

Он снова открыл глаза и поднял очередной том: «Ментальные проклятия и способы их лечения». Это был более детализированный и редкий труд по магической медицине, описывающий методики восстановления сознания после разрушительных атак тёмной магии.

— Пожалуйста, — шепнул Снейп, сам себе удивляясь, что его голос прозвучал так хрипло. — Хоть что-нибудь…

Его глаза снова начали двигаться по страницам, читая описания случаев тяжелого ментального вмешательства: «раздвоение личности под действием Империуса», «проклятия, вызывающие раздробление воспоминаний», «посттравматическая ментальная расщепленность после воздействия запрещённых ритуалов» ...

Северус закрыл книгу с громким хлопком, заставив пыль подняться в воздух. Даже в самых тяжёлых случаях магических расстройств разума всегда существовала какая-то логика, хоть и извращённая. Разум может быть повреждён, но его можно восстановить, найти ключевые звенья и вернуть воспоминания на их место. Но в голове Поттера… это было что-то совсем другое. Там не было обычной структуры или связи между мыслями. Это не был случай, где можно было бы просто «залатать» рваные края воспоминаний и эмоций.

«Это не тёмная магия,» — вдруг понял Северус, и это осознание пугало его.

Тёмная магия была жестокой, но предсказуемой. Она имела свои правила, методы, и даже извращённая логика проклятий была знакома и исследована. Но то, что он видел в сознании мальчишки, не поддавалось ни одной из известных схем.

— Чёртова головоломка, — прошептал он сквозь зубы.

Ему было тяжело признавать это, но Северус чувствовал, что зашёл в тупик. Его знания, его опыт — всё это было бесполезно в данной ситуации.

Эта мысль заставила зельевара схватить полупустой стакан со стола и с силой бросить его в стену. Резкий звук разлетелся по комнате, как эхо его собственного разочарования. Его мозг был устроен так, что он не терпел незнания. Незнание означало слабость, а слабость он презирал. И теперь, перед лицом этой слабости, ему пришлось обратиться к последнему источнику, который он считал едва ли достойным внимания. Не находя ответа, Северус решил обратиться к магловской медицине. Возможно, Поттер опять сумел отличиться, и там, где магия была бессильна, маглы могли знать больше.

И вот, в какой-то момент, словно мгновенная вспышка в сознании, он вспомнил про одну из своих давних книг, приобретённую много лет назад из чистого любопытства, а не из-за реальной потребности. Это была магловская книга по психиатрии, которую он взял скорее как учебное пособие по изучению магловского мира.

«Может, это и есть то, что мне нужно,» — подумал Северус, направляясь в свой кабинет.

* * *

Подойдя к книжной полке, он быстро нашёл ту самую книгу — «Основы психиатрии и психологии». Её обложка была покрыта тонким слоем пыли, показывая, насколько давно он её не открывал. Северус начал читать, его привычная скептичная усмешка сменялась глубоким сосредоточением.

Маглы описывали состояние, которое они называли «шизофренией» — раздробление восприятия реальности. Разрыв между эмоциями, восприятием и воспоминаниями. Странные голоса, которые человек слышал в своей голове, галлюцинации, спутанность мыслей — всё это в было голове Поттера.

Погружаясь всё глубже в чтение, Снейп понимал, что описания магловских расстройств разума странно совпадают с тем, что он наблюдал у Гарри. Конечно, маглы не понимали магической природы человека, но они явно что-то знали о болезнях сознания.

"Шизофрения... раздвоение личности... галлюцинации," — читал он.

Его обычно презрительное отношение к магловским наукам вдруг отступило перед суровой реальностью: возможно, именно здесь скрывался ключ к разгадке. Маглы имели свои методы лечения — медикаменты, психотерапию — и, хотя для волшебников это звучало нелепо, он начинал видеть в этом логику.

Для волшебника его уровня признать превосходство магловских методов в каком-либо вопросе было почти неприемлемо. Но Северус не был обычным волшебником. Он всегда шёл туда, куда другие боялись идти, всегда стремился к истине, какой бы неприятной она ни была.

Северус снова склонился над книгой, его взгляд вернулся к термину «шизофрения».

Каждый вечер Гарри приходил на опушку Запретного леса. Вот и сейчас он сидел, глядя вдаль, не видя ничего вокруг. Он пытался собраться с мыслями, но все было тщетно. В голове царил хаос: обрывки воспоминаний, голоса, его собственные мысли — все смешалось. Последние недели ощущались, как бесконечный кошмар, из которого он не мог выбраться. В этом сумасшествии было трудно удержать связь с реальностью, но одна из тех немногих вещей, что приносила ему хоть какое-то утешение — это встречи с Луной.

Она всегда приходила, как по волшебству. Будто знала, где он будет, и всегда оказывалась там, где она ему нужнее всего. Сегодня Луна появилась так же неожиданно. Гарри почувствовал её присутствие ещё до того, как она подошла. Легкие шаги, шелест листьев под ногами и мягкий, задумчивый голос:

— Привет, Гарри. Ты сегодня выглядишь… погружённым в свои мысли.

Луна села рядом с ним на траву, скрестив ноги и задрав лицо к небу.

— Да, что-то вроде того, — пробормотал Гарри, всё ещё не отрывая взгляда от горизонта.

Она молчала, давая ему пространство, и это молчание почему-то не казалось неловким. Луна всегда умела быть рядом так, словно её присутствие было естественным, почти незаметным, но в то же время очень значимым.

— Тебе когда-нибудь кажется, что твои мысли… не принадлежат тебе? — внезапно спросил он.

Луна повернула голову, глядя на него своими большими светлыми глазами. Её взгляд был непоколебимо спокоен, как поверхность озера.

— Иногда. Мысли — это такие странные существа. Иногда они ускользают от нас, но порой они к нам прилетают, как какие-то магические создания, — она слегка улыбнулась, и Гарри не мог не заметить, как это тепло отразилось в её глазах.

Она всегда так говорила — странными метафорами, словно её разум плыл в другом измерении. Но в её словах была своя правда, правда, которая почему-то дарила ему облегчение. Он кивнул, соглашаясь с ней, и на мгновение почувствовал, как его собственные мысли замедлились.

— Я не понимаю, что происходит, — наконец признался он, нарушив тишину. — Всё словно разрушается. Я сам разрушаюсь.

— Это неприятно, когда мир становится настолько неустойчивым, — задумчиво произнесла Луна. — Я понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты понимаешь? — Гарри взглянул на неё, не скрывая своего удивления. — Как ты… справляешься?

Она посмотрела на него с мягкой, но чуть грустной улыбкой.

— Я не всегда справляюсь, Гарри. Иногда просто… позволяю себе плыть по течению. Мир — он странный и сложный. Порой всё, что нам остаётся, это перестать бороться и принять это.

Он молчал, обдумывая её слова. Может, Луна была права. Может, он действительно слишком долго пытался сражаться с этим хаосом внутри себя. Он устал бороться. Но что, если позволить себе принять это — не значит проиграть?

Луна снова повернулась к небу и, кажется, забыла о том, что рядом сидит Гарри. Её волосы развевались на ветру, и в этот момент Гарри поймал себя на мысли, что он не может отвести от неё глаз. Её странность, её тихая уверенность — всё это было таким… притягательным. В этом мире, полном страха, боли и неразберихи, Луна была для него чем-то особенным. Она не пыталась осудить. Она просто была рядом, и этого оказалось достаточно.

— Ты когда-нибудь замечала, какие у тебя красивые глаза? — вдруг спросил он, сам не понимая, зачем это сказал.

Луна медленно повернула голову и посмотрела на него с лёгкой улыбкой.

— Спасибо, Гарри, — просто ответила она, как будто её это не удивило.

Гарри покраснел, осознав, что сказал это вслух. Он почувствовал неловкость, но Луна, кажется, этого даже не заметила. Она снова обратила взгляд к небу и сказала:

— Мне нравится, как летают твои мысли. Они не такие, как у других людей. Ты не пытаешься за ними гнаться. Ты просто… отпускаешь их.

С Луной он чувствовал себя другим. С ней было спокойно, даже если в его голове был полный бардак. И он не мог понять, что это было — просто дружба или что-то большее? В её присутствии голос в его голове затихал, а хаос внутри ненадолго отступал.

— Я рад, что ты здесь, — тихо произнёс он.

Она снова улыбнулась, этот раз чуть шире, но не ответила ничего. И в этом молчании было что-то целительное, будто она без слов дала ему понять, что будет рядом, даже если сам он не понимает, что происходит с ним и его миром.

Северус Снейп быстрыми шагами пересек каменные коридоры замка, его мантия развевалась за ним, будто тень. Он был убежден, что разгадал тайну того, что происходит с Поттером, и спешил поделиться своими выводами с директором. Его голова была переполнена мыслями, и каждый шаг приближал его к развязке, которую он искал последние несколько дней. Он был уверен: дело не в магии и не в проклятии.

Оказавшись перед горгулией, охраняющей вход в кабинет директора, Снейп резко остановился.

— Лимонное драже, — процедил он сквозь зубы. Статуя тут же отошла в сторону, позволяя ему подняться по винтовой лестнице.

Северус шагнул внутрь, не постучавшись. Дамблдор, сидевший за своим массивным столом и что-то тихо напевавший себе под нос, поднял взгляд. Он встретил Снейпа спокойным, выжидающим взглядом. В кабинете, как всегда, было уютно: огонь в камине потрескивал, создавая мягкий свет, а запах лимонных конфет витал в воздухе. Но Северуса такие мелочи не интересовали.

— Северус, — мягко произнёс Дамблдор, откладывая пергамент и поднимаясь. — Я вижу, что у тебя есть важные новости.

— Альбус, — начал Снейп без церемоний, — я уверен, что нашёл объяснение тому, что происходит с Поттером.

— Правда? — Дамблдор откинулся на спинку своего кресла, скрестив руки на груди. Его лицо выражало вежливый интерес. — И что же это за объяснение?

Снейп вдохнул поглубже и с вызовом посмотрел на директора:

— Гарри Поттер болен магловской шизофренией.

Дамблдор молчал несколько секунд, разглядывая Снейпа, словно обдумывал услышанное. Наконец, он медленно покачал головой.

— Ты понимаешь, Северус, что это невозможно?

— Почему невозможно? — Снейп стиснул кулаки, его голос стал резче. — Я видел разум Поттера. Он разорван, хаотичен, лишён связности. Обрывки воспоминаний, галлюцинации, не связанные между собой эмоции. Это всё — классические симптомы шизофрении. И целительная легилименция не дала никаких результатов.

Дамблдор поднялся и подошёл к окну, глядя на вечерние сумерки за пределами Хогвартса. На его лице читалась лёгкая грусть, но голос оставался мягким и выдержанным:

— Маги не могут страдать магловскими заболеваниями разума. Это невозможно по самой природе магии. Наша магическая сила защищает разум от таких недугов. То, о чём ты говоришь — шизофрения, депрессия, иные магловские болезни — попросту не встречаются у волшебников. Магия, если хочешь, действует как барьер, как естественная защита.

— Поттер всегда был исключением из абсолютно всех правил. — саркастически выплюнул Снейп.

Дамблдор вздохнул, повернувшись к зельевару. Его голубые глаза внимательно изучали лицо Снейпа.

— Магия не позволяет нашему сознанию разрушиться под воздействием обычных болезней. Если с разумом волшебника происходит что-то странное, то причиной этому всегда является магическое воздействие — проклятие, заклинание, артефакт. Генетические, наследственные болезни разума — это не наш случай.

— А если это не так? — Снейп резко шагнул вперёд, и его тёмные глаза вспыхнули. — Что если мы чего-то не понимаем, Альбус? Гарри Поттер… его разум не как у других. То, что я видел, не похоже ни на одно магическое воздействие, с которым я когда-либо сталкивался. Может быть, это что-то новое? Или что-то давно забытое? Мы просто не знаем!

Дамблдор снова посмотрел на него долгим взглядом. Его лицо стало более серьёзным.

— Северус, я не отвергаю твои наблюдения. И ты прав в одном — мы не можем упускать ничего из виду.

Снейп замер, ожидая продолжения.

— Что ты предлагаешь, Северус? — спросил Дамблдор, скрестив руки на груди.

— Я предлагаю допустить мысль, что Поттер может страдать от шизофрении или чего-то схожего. Я читал об этой болезни, о её симптомах — и они совпадают. Мы должны начать исследовать его состояние с точки зрения магловской медицины, или хотя бы найти способ проверить эту теорию.

Дамблдор долго молчал, обдумывая услышанное. Наконец, он медленно кивнул.

— Хорошо, Северус. Ты прав, мы не можем отвергать никакую возможность. Я обещаю разобраться в этом.

Северус кивнул, чувствуя лёгкое облегчение. Впервые за долгое время он ощутил, что ситуация, возможно, движется в правильном направлении.

Дамблдор вернулся за свой стол и посмотрел на Снейпа с лёгкой улыбкой:

— В любом случае, Северус, ты проделал огромную работу. Я ценю твоё стремление разобраться в происходящем.

Снейп, не говоря больше ни слова, развернулся и вышел из кабинета. У него было еще одно дело на сегодня.

* * *

Чтобы убедиться в своей догадке еще сильнее, Северус аппарировал на Тисовую улицу. Он стоял перед неприметными домами, одинаковыми до абсурда. Чистые, ухоженные лужайки с идеальными газонами, безупречные живые изгороди и аккуратные клумбы — все это говорило о маниакальном стремлении к совершенству. Но на Снейпа это не произвело никакого впечатления. За этой фасадной идеальностью скрывалась лишь ложь и лицемерие, которые он мог чувствовать даже отсюда. Он направлялся к конкретному дому.

Когда его холодные пальцы коснулись дверного звонка, он услышал приглушённые голоса изнутри. Через несколько мгновений дверь открылась, и на пороге появился Дадли Дурсль — неестественно тучный подросток, похожий на повзрослевшего поросенка, который совсем скоро станет полноценным свином.

— Мааам! — заголосил он с неким налётом паники в голосе. — Тут опять какой-то урод в мантии! Наверное, знакомый того ущербного!

Снейп внутренне поморщился, но его лицо осталось непроницаемым, как всегда. Он не собирался тратить время на разговор с этим хамом. Спустя несколько секунд на пороге появилась сама Петуния Дурсль. Её лицо исказилось от гнева, но, как только её взгляд встретился с холодными, пронизывающими глазами Снейпа, страх пробежал по её лицу. Она отшатнулась, её губы сложились в тонкую линию, глаза блеснули ненавистью.

— Ты… — зашипела она, как рассерженная кошка, её голос был полон презрения и старого, глубоко укоренившегося страха.

— Я, — ответил Снейп спокойно, его ледяной взгляд не покидал её лица. — И теперь у меня к тебе есть несколько вопросов, Туни.

— Быстрее заходи в дом, — она осмотрелась по сторонам, словно проверяя, не подглядывают ли соседи. — Не дай бог кто-то из соседей тебя увидит. Ты же выглядишь, как ненормальный.

Снейп шагнул через порог, не теряя ни грамма своего достоинства, несмотря на явное презрение, с которым его встречали. Ему не было дела до мнений этих маглов, но он пришёл сюда с определённой целью, и не собирался тратить на них больше времени, чем это необходимо.

В доме царила показная чистота и порядок, как и снаружи. Петуния, высокомерно одёргивая полы своего платья, указала ему на кухню. Снейп не присел — он предпочёл остаться стоять, возвышаясь над нею.

— Галлюцинации, спутанность сознания, голоса в голове… тебе о чём-нибудь говорят эти симптомы? — голос его был холоден, почти равнодушен.

Взгляд Петунии затуманился, и на мгновение она будто ушла в себя. Её худые плечи слегка дрогнули, а руки невольно сжались в кулаки. В этот момент она выглядела уязвимой, и Снейп заметил это изменение.

— У нас был дедушка, — наконец проговорила она тихо, почти шёпотом, избегая его взгляда. — По материнской линии. Как-то раз он… он напал на бабушку с ножом. Они его увезли в больницу, и мы больше его не видели. Родители почти никогда не говорили о нём. Наверное, не хотели нас пугать… Он был болен шизофренией.

Эти слова повисли в воздухе, словно тяжёлый груз, который наконец был сброшен с её плеч. Петуния явно не собиралась делиться этим, но что-то в холодном взгляде Снейпа заставило её раскрыться.

— У Поттера, — начал он, холодно глядя на неё, — галлюцинации. Спутанность сознания. Он слышит голоса.

Её глаза снова стали ледяными, и она теперь смотрела на него с прежним презрением.

— Ты узнал всё, что хотел? — её голос стал резким, колючим, словно она снова обрела свой прежний контроль. — А теперь убирайся из моего дома. И передай вашему директору: мы больше не хотим видеть своего ненормального племянника здесь. Можете даже не пытаться угрожать. Я не знаю, что опаснее — сумасшедший волшебник или ваши гнусные угрозы.

Снейп оставался неподвижен. Лицо его по-прежнему было лишено каких-либо эмоций, но внутри он переваривал услышанное. Он не ожидал, что получит подтверждение своей теории так быстро.

— Да, это всё, — наконец ответил он холодно.

Его фигура без лишних церемоний развернулась к двери. Снейп шагнул за порог и, не оборачиваясь, покинул дом. Завывание ветра встретило его снаружи, и он небрежно поправил мантию, прежде чем аппарировать.

Альбус Дамблдор сидел за своим огромным письменным столом, на котором были разбросаны старые свитки, магические книги и таинственные артефакты. Его взгляд, обычно полный доброжелательности и мудрости, был сосредоточенным, а в глазах мерцали тени сомнений. Он уже давно привык к мысли, что понимает чуть больше, чем другие. Но с каждым годом бремя его знаний становилось всё тяжелее.

В последнее время ситуация с Гарри Поттером особенно его беспокоила. Директор Хогвартса считал, что знает истинную причину странного состояния мальчика. Крестраж. Заточенная в нём частица души Тёмного Лорда, которую никто — включая самого Гарри — не осознавал. Эта чуждая магия, связанная с Волдемортом, накладывала свои отпечатки. Дамблдор был уверен, что именно крестраж вызывает смятение и тревожные сны у Гарри, ведет к ухудшению его ментального здоровья.

Но когда Северус Снейп вломился в его кабинет, с твёрдой уверенностью заявив, что Поттер болен магловской шизофренией, Альбус впервые почувствовал сомнение. Он всегда знал, что магия Поттера отличалась от других, из-за его связей с Волдемортом. Но… что если Снейп прав? Что если всё не так просто, как казалось?

Дамблдор сидел в одиночестве, глядя на старинные часы, на которых каждый миг обозначал нечто большее, чем просто время. Мысли о влиянии крестража на живого носителя не давали ему покоя. Он уже знал многое о тёмных артефактах и их влиянии на разум, но крестраж был уникальным. Ни один из известных тёмных магов не заточал свою душу в теле другого человека.

Он поднял один из пыльных свитков, разворачивая его на столе. На пожелтевшей от времени бумаге были прописаны древние магические теории о душе и её фрагментации. Дамблдор пытался найти хоть малейшие намёки на то, как крестраж мог повлиять на разум живого носителя, особенно если этот носитель — не объект проклятия, а случайная жертва.

Через несколько часов углублённых исследований, несколько чашек остывшего чая и множества исписанных заметок, истина начала вырисовываться. Волдеморт, несомненно, был неординарным магом, его тёмные ритуалы шли далеко за пределы известного. Но воздействие его крестражей на человека, чьё тело не предназначалось для хранения частицы души, оставалось неизвестным.

И тут в голове Дамблдора начало складываться. Магия Поттера — как и магия любого другого мага — инстинктивно защищала своего владельца. Она должна была распознать опасность, исходящую от чужого фрагмента души, заточённого внутри него. Именно это и произошло. Но вместо того чтобы вытолкнуть этот крестраж или подавить его, магия Поттера сделала что-то другое. Она изолировала этот фрагмент, как бы экранировала его, не позволяя ему напрямую взаимодействовать с сознанием мальчика.

С одной стороны, это было благо. Чужая магия не могла напрямую контролировать Гарри, его мысли и поступки оставались его собственными. Но с другой стороны, этот процесс имел побочный эффект. Магия, занимаясь экранированием крестража, ослабила свою способность защищать разум мальчика от других угроз. А магловская болезнь разума, шизофрения, начала проникать туда, где магия больше не могла её остановить.

Дамблдор медленно откинулся на спинку своего кресла, его пальцы сцепились в замке перед лицом. Он должен был признать, что теория Северуса не была безосновательной. Если шизофрения могла возникнуть из-за генетической предрасположенности, то магия Поттера, занимаясь борьбой с чужой душой, просто не смогла оградить его от этой опасности. Дамблдор вспомнил о древних книгах, в которых упоминалось, что волшебники не болеют магловскими заболеваниями разума из-за магии, защищающей их сознание. Но этот случай был иным. Здесь магия боролась с более сильной угрозой — тёмной магией, которая могла бы убить Поттера или подчинить его.

Это была тяжелая мысль. Дамблдор встал и подошёл к окну, глядя на тёмные силуэты территории Хогвартса, уходящие в горизонт.

— Я был уверен, что контролирую ситуацию, — тихо произнёс Дамблдор, обращаясь к пустоте кабинета. — Но, как всегда, тьма нашла способ обойти все наши планы.

Теперь было ясно, что для защиты Гарри требовался иной подход. Но что он мог сделать? Уничтожить крестраж без ущерба для мальчика было практически невозможно. А значит, оставался лишь один путь — найти способ, каким можно помочь Гарри справиться с его недугом.

Дамблдор вернулся к своему столу, взяв перо и начав писать письмо для одного из своих давних контактов в Святом Мунго.

Примечания:

Дорогие читатели, если в моей работе где-то проседает логика, дайте, пожалуйста, знать в комментариях. Я могу заиграться и не заметить.

Ночь опустилась на Хогвартс, и замок погрузился в тишину, прерываемую лишь редкими шорохами и скрипами старинных камней. Гарри Поттер не мог уснуть. Он ворочался в кровати, измотанный мыслями, тревогой и ощущением, что что-то было не так. Время тянулось мучительно долго, пока комната казалась тесной, душной, словно сама темнота давила на грудь. И вдруг, сквозь это напряжение, он почувствовал странное, почти электрическое присутствие.

Он открыл глаза и с трудом перевёл дыхание, стараясь успокоиться. Но всё было бесполезно. Это ощущение стало сильнее и настойчивее. Гарри приподнялся на кровати, оглядывая спальню. Всё выглядело как обычно — кровати соседей, мирно посапывающие Рон и Невилл. Но в воздухе повисло что-то зловещее. Едва уловимая тень скользнула в угол его зрения. Холод прошёл по спине, и сердце забилось быстрее.

Гарри встал с кровати и, стараясь никого не разбудить, натянул мантию. Он не знал, что именно происходит, но где-то глубоко внутри он чувствовал, что должен что-то сделать. Он должен найти это… или его. Волдеморта.

Миновав дверной проём спальни, Гарри оказался в пустом коридоре. Здесь темнота была плотной, будто сотканной из тумана, и вдруг… он увидел его. Фигура в тёмной мантии скользнула вдоль стены, скрываясь за углом. Гарри не успел рассмотреть лицо, но знал — знал без тени сомнения — что это был Волдеморт. Сердце забилось с новой силой. Он должен остановить его. Любой ценой.

— Нет! — прошептал Гарри, срываясь с места.

Он помчался за фигурой, игнорируя холод, пронизывающий его до костей. Ступени, ведущие вниз, коридоры, ведущие в другие части замка, мелькали перед ним, но он был сосредоточен на одном — на преследовании. Волдеморт, словно тень, двигался вперёд, исчезая за углом, и каждый раз, когда Гарри думал, что вот-вот догонит его, тот ускользал дальше. Паника росла. «Я должен остановить его», — стучало в голове. «Если я его не остановлю, всё кончено!»

Гарри летел по коридорам, не замечая ничего вокруг. Замок вокруг изменялся, словно реагируя на его состояние — повороты становились длиннее, стены казались выше, и всё вокруг него начало терять привычные очертания. Гарри чувствовал, что вот-вот доберётся до своей цели, когда вдруг коридор замер. Тишина окутала пространство.

Он остановился, тяжело дыша. Медленно, шаг за шагом, Гарри приближался к повороту, уже не ощущая ничего вокруг, кроме ужасающей необходимости действовать.

— Всё кончено, — прошептал он, сжимая палочку в руках.

Это единственный шанс. Единственный шанс остановить убийцу его родителей раз и навсегда.

— Ты не уйдёшь! — прошептал Гарри, сжимая палочку так сильно, что костяшки побелели.

Он повернул за очередной угол и увидел фигуру в чёрной мантии, стоящую в конце коридора. Волдеморт обернулся. Его бледное лицо, змеиные черты… Гарри почувствовал, как внутри его всё закипело от ярости.

— Stupefy! — выкрикнул он, и красная вспышка света вырвалась из его палочки.

Фигура в чёрной мантии резко отступила в сторону, ловко избегая заклинания. Гарри побежал вперёд, глаза его горели, а в голове билось одно-единственное желание: уничтожить его. Ловкий поворот — и вот он перед ним, в нескольких шагах. Гарри поднял палочку, готовясь к следующей атаке.

— Expelliarmus! — крикнул он, и заклинание полетело прямо в цель.

Но вдруг всё произошло слишком быстро. Вместо того чтобы увидеть, как палочка Волдеморта вылетает из рук, Гарри почувствовал, как кто-то резко остановил его. Он моргнул — и увидел, что перед ним стоит… Снейп.

Северус Снейп, в своей неизменной чёрной мантии, с презрительным выражением лица, смотрел на него.

— Поттер, что за чёртова… — начал он, но Гарри его не слушал. Всё внутри него завопило, что это была маскировка. Это был Волдеморт, скрывающийся под личиной Снейпа.

— Avada Ke— — Гарри не закончил. Его резко отбросило в сторону.

— Поттер, ты сошёл с ума?! — крикнул Снейп, глаза его сверкали от гнева.

Гарри поднялся на ноги, тяжело дыша, его руки дрожали. Он был уверен, что перед ним не Снейп. Это Волдеморт! Он не мог ошибаться. Они пытались обмануть его, но он не поддастся.

— Я знаю, кто ты… — прошипел Гарри, его голос дрожал от ярости. — Ты не Снейп! Ты Волдеморт!

Снейп, ошеломлённый выводами Гарри, сделал шаг назад.

— Что ты несёшь, Поттер? — его голос звучал низко и опасно.

Но Гарри поднял палочку снова, намереваясь нанести последний удар.

В этот момент всё произошло одновременно. Несколько тёмных фигур выскочили из теней коридора. Кто-то выкрикнул заклинание, и Гарри почувствовал, как его тело сковывают невидимые цепи. Его руки и ноги отказались повиноваться, и он рухнул на каменный пол, всё ещё пытаясь сопротивляться.

— Он… он здесь… — хрипел Гарри, его глаза метались по коридору в поисках Волдеморта. — Он прямо здесь… я должен…

— Silencio! — кто-то произнёс заклинание, и Гарри замолк.

Перед ним стояли профессор Макгонагалл, Филиус Флитвик и Профессор Спраут. Снейп продолжал стоять в стороне, явно в потрясении от случившегося.

— Что произошло? — строго спросила Макгонагалл, оглядывая присутствующих.

— Он напал на меня, — холодно сказал Снейп, его тон был полон отвращения. — Вздумал, что я Темный Лорд. Мальчишка окончательно потерял голову.

— Это невозможно, — Макгонагалл оглядела обездвиженного Гарри, в её взгляде читалось искреннее беспокойство. — Он бредил. Он был не в себе…

— Это был не бред, — резко перебил её Снейп. — Это было чистое безумие.

Гарри продолжал извиваться на полу, его взгляд был потерянным, он не мог сфокусироваться на происходящем вокруг.

Он пытался что-то сказать, но заклинание Макгонагалл не позволило ему вымолвить ни слова.

— Нам нужно отвести его в лазарет, — быстро сказала Макгонагалл, кивая Флитвику. — Он не может оставаться в таком состоянии.

— Он должен быть под наблюдением, — заметил Снейп, его взгляд был холоден. — Поттер представляет опасность не только для себя, но и для всех вокруг.

— Мы разберёмся с этим, Северус, — сказала Макгонагалл с суровым выражением лица. — Сейчас главное — помочь мальчику.

Профессора подняли Гарри, всё ещё обездвиженного и шепчущего неразборчивые слова, и повели его в сторону больничного крыла. Гарри, всё ещё веря, что видел Волдеморта, продолжал бороться изо всех сил. Но, похоже кто-то из профессоров сжалился над ним, и он провалился в сон.

Никто не заметил противную жабу в конце коридора с алчным блеском в глазах.

За последние недели Рон и Гермиона не добились какого-либо успеха в отношении друга. Гермиона только смогла переговорить с профессором Макгонагалл и намекнуть обратить внимание на состояние Гарри. На этом все. Ну а что они еще могли сделать? Им не хватает ресурсов, информации, но самое важное — доверия со стороны Гарри. Их мнение больше не влияет на него. Он полностью отстранился, теперь каждый день уходит в сторону запретного леса и часами сидит там. Они даже подключили к этому Хагрида, чтобы он приглядывал за ним, но, казалось, ничего необычного их друг не делал. Только любовался природой и иногда подкармливал фестралов.

Все остальное время занимала учеба, обязанности старост и создание нового клуба для обучения защите от темных искусств. Они старались привлечь к этому Гарри, но он, похоже, не услышал ни слова из того, что ему говорили. Это невыносимо огорчало, но они ничего не могли с этим сделать.

Сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее. За завтраком не было Гарри, как и половины администрации школы. Директор куда-то пропал одновременно с Макгонагалл, а Снейп не пришел на обед. Это настораживало. Пока на следующий день, за завтраком, не прилетели совы с Ежедневным Пророком.

«Мальчик который выжил — сумасшедший?»

Гермиона быстро просмотрела статью, её глаза все больше расширялись от шока, чем дальше она читала. Рита Скиттер, известная своими провокационными статьями, снова подняла голову.

«Как нам сообщил наш доверенный информатор, Гарри Поттер прошлой ночью напал на одного из профессоров школы. По его словам, это был не кто иной, как Тот-Кого-Нельзя-Называть, скрывающийся под личиной преподавателя. Очевидно, что наш герой лишился рассудка».

Гермиона скомкала газету и яростно испепелила ее беспалочковой магией. Она не могла поверить, что эта мымра написала такое в газетенке, которую выписывает вся Магическая Британия.

Оглянувшись вокруг, она поняла, что весь Большой Зал гудит. Студенты громко переговаривались, обсуждая новый выпуск Пророка, и тыкали пальцами в фотографию Гарри на главной полосе. Это была катастрофа.

* * *

— Директор, вы хотели меня видеть? — Северус остановился около стола, за

которым сидел Дамблдор, озабоченно нахмурившись.

— Да, мальчик мой, проходи, садись. — Директор замолчал и стал рассматривать зельевара.

Северус Снейп был вспыльчив. Северус Снейп был несправедлив. Однако, как и Гарри, Северус играл важную роль в их борьбе с самопровозглашенным Лордом. В планах Дамблдора не значилось забирать Гарри от родственников, ведь там он в безопасности от внешнего зла. Однако, раз так сложилось, что теперь зло может исходить изнутри, планы пришлось поменять. Тем более, родственники твердо отказались принимать его назад.

— Северус, ты был совершенно прав. За Гарри нужен присмотр, он может быть опасен сам для себя. — печально проговорил директор, хитро поглядывая на Мастера зельеварения.

Снейп, почувствовал неладное и весь подобрался.

— И что Вы хотите этим сказать, директор? — сверкнул глазами Снейп.

— Видишь ли, мой мальчик, я не могу никому доверить такое важное дело. Никому, кроме тебя. — Дамблдор выглядел как человек, открывший новый рецепт зелья омоложения.

В кабинете стояла мертвая тишина. Пока Снейп прикидывал, может ли шизофрения передаваться воздушно-капельным путем, потому что иначе поведение старика он никак оправдать не мог, директор уже переписывал все планы в своей голове.

— Вы с ума сошли, Альбус! Даже если предположить, что я смогу пробыть в одной комнате с Поттером больше часа и не удавить этого щенка, ваш план — полное безумие. — Северус вскочил со стула и стал ходить по кабинету. — Вы сами говорили, что существует ментальная связь между мальчишкой и Темным Лордом. Он же разоблачит меня сразу, как только Темный Лорд осознает ее!

— Он переиграл нас всех, — сказал Дамблдор вслух, скрестив пальцы и усмехнувшись, но в улыбке проскальзывала легкая горечь. — Гарри Поттер неподвластен Волдеморту. Любая его попытка вторгнуться в разум мальчика натолкнётся на хаос. Но самое удивительное, что этот хаос является не только защитой, но и оружием. Гарри, сам того не осознавая, вносит путаницу в сознание Тома.

— В этом есть своя жестокая красота, — тихо сказал Дамблдор, поднимаясь из кресла и подходя к окну. Волдеморт был безупречен в своей логике, жестокости и контроле. Его сила заключалась в абсолютной уверенности в своём превосходстве, в своей способности манипулировать и контролировать других. Но Волдеморт не мог проникнуть туда, где логика не существовала. Он не мог контролировать то, что не подчинялось никаким правилам. Разум Гарри был для него закрыт, потому что сам Гарри не мог его контролировать.

— Мы все были так заняты попытками защитить Гарри от него, что не заметили, как он защищается сам, — пробормотал Дамблдор, вновь возвращаясь к своему столу.

— У меня нет выбора, не так ли, директор? — голос Снейпа переполнен усталостью.

— Боюсь, что нет, мальчик мой. — Директор выглядел более счастливым, чем за все последние недели.

Гарри шел по коридору подземелий с палящим чувством гнева, который разрастался внутри него с каждой минутой. Он не мог понять, как оказался в этой ситуации, где полностью лишился всякого контроля над собственной жизнью. Его поселили в подземелье к Снейпу, конфисковали мантию, окружили наблюдением, словно он был диким зверем, которого нужно держать в клетке. И всё из-за чего? Из-за каких-то неясных обвинений в опасности, которую он не мог даже толком осознать.

«Опасен,» — это слово гудело в его голове, как эхо, но никто так и не объяснил, в чем именно его опасность. Почему вдруг все стали вести себя так, будто он — угроза для всего Хогвартса? Всё казалось таким нелепым.

Из больничного крыла его выписали час назад. Судя по всему, он пролежал там два дня, хотя для него все смешалось в кашу, и он мало что оттуда помнил.

Снейп, стоящий неподалеку с холодным, непроницаемым выражением лица, казался Гарри в этот момент ещё более отвратительным. Его голос, скрипучий и бездушный, прозвучал в воздухе, словно удар плети:

— Твоя комната справа по коридору. Там снята дверь. Тебе запрещено заходить куда-либо, кроме неё. Ванная общая и не закрывается на замок. Отдай свою палочку. Ты будешь получать её только на занятиях.

Гарри, несмотря на все свое непринятие, почувствовал, как его тело окаменело. Как будто его сила воли была полностью парализована, и он просто не мог сопротивляться приказам. Всё это было слишком — забирать его палочку, лишать его права на личное пространство. Это действительно с ним происходило?

Он стиснул зубы, чувствуя, как его раздражение и унижение усиливаются с каждой секундой. Он не хотел подчиняться, но голос, который он слышал внутри, снова пробудился, шепча ему, что сопротивляться бесполезно, что сейчас лучше подчиниться и ждать своего момента. Он им еще покажет…

Гарри глубоко вздохнул и, с неохотой, протянул палочку Снейпу. В этот момент он чувствовал себя голым. Его рука слегка дрожала, но он старался не показывать этого. Снейп, не выражая никаких эмоций, забрал палочку и коротко кивнул, указывая в сторону коридора.

— Ты всё понял, Поттер. Следуй правилам, и никаких инцидентов больше не будет.

Гарри, не отвечая, повернулся и пошел по указанному направлению. Его шаги гулко раздавались в темном, холодном коридоре, отражаясь от каменных стен. Теперь даже не получится показать свой характер, громко хлопнув дверью. Он чувствовал на себе тяжелый взгляд Снейпа, пока не скрылся из его поля зрения.

Его комната оказалась крошечной и пустой. В центре стояла простая кровать с серым покрывалом, а рядом — маленький стол и стул. В углу была свалена куча его вещей. Отсутствие двери в комнате усиливало ощущение уязвимости, ведь даже самое простое право на личное пространство у него забрали. Его взбесило это обстоятельство, но он не дал гневу вырваться наружу. Это было бы бесполезно.

«Они теперь полностью контролируют меня,» — подумал он с горечью, чувствуя, как его раздражение медленно перерастает в апатию.

— Это всё их бредни про связь с Волдемортом, — тихо проговорил Гарри, словно пытаясь убедить самого себя. — Но как они могли поверить, что я опасен? Почему они так меня боятся?

Голос говорил ему успокоиться, подчиниться, не бороться. Гарри вспомнил, как последовал этому голосу раньше, что привело его к этой ситуации. Он думал, что это поможет ему вырваться из хаоса, но всё, что произошло — лишь большее погружение в бессилие.

«Твое время еще придет» 

* * *

Гарри стоял напротив Снейпа, сжимая кулаки в кармане, словно пытаясь удержать последний кусочек контроля над своей жизнью. Всё вокруг казалось таким бесцветным и пустым, его мир потерял краски и смыслы. Единственное, что давало ему хоть какую-то искру надежды, была Луна. Он должен был ее увидеть.

Но теперь это зависело от Снейпа. Тяжелая атмосфера подземелий давила на него, но Гарри знал, что если он останется здесь, запертым в этой тюрьме, он сойдет с ума. Он хотел встретиться с Луной, хотя бы на пару минут. Он был готов на всё ради этого.

— Можно мне пойти прогуляться? — Голос Гарри прозвучал спокойно, но внутри него всё сжалось в ожидании ответа.

Снейп медлил. Его лицо, как всегда, оставалось непроницаемым, но Гарри заметил, как в глазах профессора мелькнула мысль. Он явно что-то обдумывал, не спеша с ответом, словно взвешивал все риски. В этот момент Гарри почувствовал, что шансы на положительный ответ тают с каждой секундой.

Снейп наконец заговорил, его голос был холоден, как всегда, но в нём была какая-то тень колебания.

— Отдай мне свою карту.

— Что? — Гарри замер, будто облитый ледяной водой. Он не ожидал такого поворота.

Карта Мародеров была одной из немногих вещей, которые дарили ему мнимый контроль над своей жизнью, пусть и ограниченный. Эта карта была его тайной, его маленькой свободой.

Снейп, как будто заметив его замешательство, медленно продолжил:

— Я должен иметь возможность быстро найти тебя в экстренной ситуации. Если не хочешь быть всё время под моим присмотром, отдай карту.

Гарри стиснул зубы. Это был удар. Он понимал, что если он сейчас не согласится, то не сможет выйти отсюда.

Его рука, словно сама по себе, вытащила карту из чемодана и передала её Снейпу. На мгновение их взгляды встретились — в глазах Гарри вспыхнуло нечто, похожее на безысходность, а в глазах Снейпа не было ничего, кроме холодного безразличия.

— Теперь можешь идти, — коротко бросил Снейп, пряча карту в своей мантии.

Гарри кивнул, не произнеся больше ни слова, и развернулся, чтобы выйти. Его шаги эхом разносились по пустым коридорам подземелий. Он чувствовал себя словно в тумане, как будто потерял нечто значимое.

Наконец, он выбрался из мрачных коридоров на свежий воздух. День был хмурым, но этот серый свет всё равно казался более ярким, чем вечная тьма внизу. Гарри направился к озеру — туда, где они с Луной обычно встречались. Он шёл, чувствуя, как внутри него медленно успокаивается буря, хотя ощущение потери всё ещё жгло его изнутри.

Когда он наконец увидел её, сидящую на камне у воды, его сердце на миг забилось быстрее. Она была его спасением, его светом среди всего этого мрака. Он подошёл ближе, и её голубые глаза встретились с его. Как всегда, она улыбнулась ему своей мечтательной, чуть загадочной улыбкой.

— Привет, Гарри, — сказала она, словно он просто вышел прогуляться, а не сбежал из подземелья, как узник.

— Привет, Луна, — тихо ответил Гарри, садясь рядом с ней.

Он молчал. Он чувствовал, что слова могут разрушить этот хрупкий момент покоя, который она приносила с собой. Луна просто сидела рядом, её внимание было сосредоточено на чём-то вдали, и её спокойствие было заразительным.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила она, глядя в сторону озера.

— Сложно сказать, — честно ответил Гарри. — Всё… слишком.

Она кивнула, как будто понимала его. Она всегда была такой — понимала то, чего не понимали другие.

— Здесь так спокойно, — продолжала Луна. — Природа всегда находит способ восстановиться, даже когда кажется, что всё рушится.

Её слова прозвучали как утешение, как нечто, что Гарри давно было нужно. Он повернулся к ней и внимательно посмотрел на неё. Она была такой… иной. И эта её инаковость притягивала его, как ничто другое.

— Ты всегда знаешь, что сказать, — тихо сказал Гарри. — Мне кажется, что всё выходит из-под контроля, а ты остаёшься собой.

Луна посмотрела на него своими большими, голубыми глазами.

— Может, просто я привыкла к хаосу, — сказала она с той самой лёгкостью, которая была ей присуща.

Гарри улыбнулся, впервые за долгое время чувствуя себя чуть более лёгким.

— Хаос — это то, в чём я живу, — пробормотал он, и его голос чуть дрожал. — Но иногда мне кажется, что я больше не могу его выдержать.

Луна нежно положила руку на его плечо.

— Ты сможешь, Гарри. Ты всегда справляешься. Тебе просто нужно верить в себя, даже когда всё вокруг рушится.

Её слова звучали как магия, но не та магия, что дети учат на уроках в Хогвартсе. Напряжение немного отпускает. Луна была лучиком света среди его тумана.

— Спасибо, Луна, — тихо сказал он.

Она просто кивнула, её улыбка осталась неизменной.

Гарри и Луна шли вдоль коридора, скользя по теням, чтобы остаться незамеченными. Хогвартс в это время был как всегда наполнен привычным шорохом, но за весь путь они не встретили ни одного студента. Луна, как обычно, была спокойна, её большие глаза были полны той загадочной уверенности, которая всегда внушала Гарри доверие. 

Она верила ему — и это было главное.

— Ты уверена, что сможем там что-то найти? — спросил Гарри, оглядываясь на неё.

— Конечно, — ответила Луна с лёгкой улыбкой. — Если кто-то и прячет свою тёмную сторону, то это Филч. Думаю, он не просто так все время с Миссис Норрис.

Гарри кивнул, сердце у него уже начинало учащённо биться. Это было всем, о чем он мог думать в последние дни. Филч что-то скрывает, и Миссис Норрис — это не просто кошка. Он не мог выбросить из головы тот зловещий тон, с которым Филч разговаривал с ней. И тот пронзительный крик кошки, который звучал, как отчаянная просьба о помощи.

— Я на страже, — тихо сказала Луна, когда они остановились у двери его коморки. 

Гарри облизнул губы, нервно осматриваясь. Дверь оказалась приоткрыта, что уже было неожиданностью. Его не покидало чувство, что они не должны находиться здесь. Однако его решимость только укрепилась.

Он мягко толкнул дверь и вошёл в полутёмную коморку. Место было грязным, затхлым, пахло старым деревом и чем-то неприятным. По углам валялись пустые банки, тряпки и ещё какие-то странные вещи, которые Гарри даже не хотел рассматривать ближе.

Его взгляд остановился на старом, потертом сундуке у стены, он подошел и быстро открыл его. В нём лежали пыльные фотографии, и именно они привлекли его внимание. Он подошёл ближе, взяв одну из них в руки. Это была черно-белая фотография молодой женщины, лежащей на траве где-то в поле. Она улыбалась, её длинные волосы обрамляли лицо, а в глазах светилось счастье. На обратной стороне было написано: «Любимая Джейн. 1955 год».

Гарри резко взял следующую фотографию. На ней стоял мужчина, обнимающий ту же девушку, — и Гарри замер. Это был Филч. Но молодой, почти неузнаваемый. Красивый мужчина с тёмными волосами и ясными голубыми глазами, притягивающими взгляд. Гарри не мог поверить своим глазам. Филч был совсем другим. Как из этого красавца он мог превратиться в жуткого старика?

Он взял ещё одну фотографию. На этот раз Филч стоял рядом с домом, держась за руку с той же женщиной. Их лица были такими счастливыми, что это выглядело совершенно неуместно по сравнению с тем, каким Гарри знал Филча сейчас. Чувство тревоги усиливалось, а разум метался между догадками.

Но вдруг тишину нарушил резкий звук — дверь хлопнула. Гарри вздрогнул, и его рука рефлекторно сжала фотографию.

— Что ты тут делаешь?! — голос Филча раздался с такой яростью, что Гарри почувствовал, как холод пробежал по его спине. Филч ворвался в коморку, его лицо исказилось в гримасе бешенства. Он увидел, что Гарри держит фотографию Джейн, и его глаза мгновенно вспыхнули ненавистью.

— Положи это! Немедленно! — крикнул Филч, двинувшись к нему с яростным выражением на лице.

Гарри остолбенел на мгновение. Сердце забилось с бешеной скоростью, и он машинально сделал шаг назад, прижимая фотографию к себе, прикидывая, что делать дальше.

Лицо завхоза стало багровым.

Гарри кинул последний взгляд на Филча, который уже подошёл к нему совсем близко, и, схватив Луну за руку, бросился к выходу. Они побежали по коридорам, старик гнался за ними, его крики и тяжёлые шаги эхом разносились по каменным стенам замка.

— Быстрее! — выдохнул Гарри, хотя Луна, казалось, и так не отставала от него. Её лёгкая фигура бежала с удивительной грацией.

Они пробежали несколько поворотов, петляя по коридорам, пока наконец не остановились, задохнувшись, возле одного из тайных выходов из замка. Гарри прислонился к стене, пытаясь перевести дыхание, Луна стояла рядом, как всегда спокойная и собранная.

— Мы чуть не попались, — прошептал Гарри, всё ещё сжимая в руке фотографию Джейн.

— Но мы узнали важное, — спокойно ответила Луна. — Теперь у нас есть зацепка.

* * *

Снейп явно был в ярости. Он чувствовал это, даже не смотря в лицо своего линчевателя. Гарри пытался объясниться, оправдать мотивы своих поступков, но его не слышали.

Гарри сидел напротив него. На вид напряжённый и измученный, но взгляд его был упёртым и полным того самого духа противостояния, который Снейп ненавидел в мальчике с первого дня его появления в школе.

— Поттер, — начал Снейп медленно, словно выбирая каждое слово с осторожностью, чтобы не сорваться на крик, — это не может больше продолжаться. Ты не осознаёшь, в каком состоянии находишься. Ты — болен.

Гарри стиснул кулаки. Его лицо напряглось, глаза вспыхнули гневом.

— Вы не понимаете. Все вокруг... Они все врут. Они хотят, чтобы я думал, что со мной что-то не так. Но я всё вижу. Волдеморт рядом, он здесь. Филч… я знаю, что он сделал с Миссис Норрис.

Гарри смотрел на Снейпа, будто ожидал, что тот вот-вот согласится с ним, но вместо этого увидел лишь холодное, безразличное лицо.

— Поттер, — голос Снейпа стал жёстче, — ты уже не различаешь, где заканчивается реальность и начинается твой….бред.

— Это не бред! — Гарри вскочил со стула, его голос дрожал от ярости и отчаяния. — Я видел его! Видел Волдеморта в замке, он был прямо здесь, в Хогвартсе! Он всё это время наблюдает за нами, вы просто не хотите этого признать!

— Хватит, — резко прервал его Снейп, поднимаясь со своего места и прижав ладони к столу. Его голос звучал тихо, но в этой тишине было больше угрозы, чем в крике. — Ты не можешь продолжать в том же духе, Поттер. Мы больше не можем игнорировать это.

Лицо Гарри покраснело от гнева.

Снейп выдержал его взгляд, затем тяжело вздохнул, усмиряя свою собственную ярость.

— Поттер, ты не осознаёшь… ты болен. Ты серьёзно болен, и чем дальше это заходит, тем опаснее становишься не только для себя, но и для окружающих.

Гарри покачал головой, словно пытаясь сбросить невидимую тяжесть со своих плеч. Он не мог поверить в то, что слышал. Все эти разговоры о болезни… Это заговор, заговор, чтобы удержать его, чтобы заставить замолчать.

— Мы пригласим психиатра, — тихо сказал Снейп, и в его голосе уже не было ярости и раздражения, осталась только усталость. — Тебя осмотрят специалисты.

Гарри замер. Психиатр? Он невольно вспомнил рассказы дяди Вернона о психбольницах для «ненормальных». Его сердце застучало быстрее, и паника охватила его с новой силой.

— Нет… — прошептал он. — Вы не можете. Я не сумасшедший!

— Это не твой выбор, — холодно ответил Снейп. — Ты больше не способен контролировать себя. На прошлой неделе ты напал на меня, думая, что я Темный Лорд. Сегодня ты ворвался в комнату Филча, решив, что он каким-то образом заколдовал свою кошку. Что будет дальше, Поттер?

— Это не так! — выкрикнул Гарри, голос его сорвался, полный отчаяния. — Я не сумасшедший!

Снейп сжал губы, устало опустив голову.

— Я не прошу тебя принять это прямо сейчас, Поттер. Но ты должен понять одно: это не пройдёт само собой. Магия не может исцелить то, что происходит с тобой. Мы должны прибегнуть к методам, которые применяют маглы. Психиатр сможет...

— Нет! — Гарри резко оттолкнул стул, вставая. — Вы всё врёте! Вы хотите просто запереть меня, чтобы я не мешал вашим планам! Я… я вижу больше, чем вы думаете!

Снейп поднял руку, призывая к тишине.

— Хватит. Психиатр прибудет через несколько дней.

Гарри чувствовал, как внутри всё закипает от ярости. Он был уверен, что его снова пытаются запереть, снова не доверяют ему. Но что хуже всего — Снейп не видел правды. Никто не видел. Все они — Дамблдор, Снейп, Макгонагалл — они были слепы к тому, что происходило на самом деле.

Он в бешенстве повернулся к двери и вышел из кабинета Снейпа, не сказав больше ни слова.

Гарри бежал по коридорам замка, его дыхание было прерывистым, сердце стучало с бешеной скоростью. Мысли в его голове смешались в неразборчивый водоворот. Они думают, что знают лучше. Но они ошибаются. Они собираются его запереть. Голос в его голове был всё громче и настойчивее.

«Они хотят отправить тебя в дурдом, Гарри. Ты знаешь, что это значит? Там тебя свяжут и накачают наркотиками. Ты будешь, как овощ, лежать в кровати, ничего не чувствуя, ничего не понимая. Но это ещё не всё.»

Гарри споткнулся, но продолжил бежать, едва держась на ногах. Паника накрывала его с головой.

«Они пустят электричество через твой мозг. Да-да, электричество. Ты когда-нибудь слышал о шоковой терапии? Это то, что они делают с теми, кто отказывается подчиняться. А если и это не поможет, они сделают тебе лоботомию.» 

Гарри остановился на мгновение, чувствуя, как холодок пробежал по его позвоночнику.

«Ты знаешь, что это такое, Гарри? Лоботомия. Они просверлят тебе череп и вырежут часть твоего мозга. И тогда ты навсегда станешь пустым и безвольным. Тебя больше не будет.»

Гарри охватил ужас. Образы мелькали в его сознании: белые комнаты, люди в белых халатах, их холодные, безэмоциональные лица. Он увидел, как его связывают на кровати, как иглы вонзаются в его руки, как электрические разряды бьют его тело. Ещё один образ — сверло, опускающееся к его голове, резкий звук, и… тьма.

«Ты должен бежать, Гарри. Прямо сейчас. Беги, пока не стало слишком поздно.»

Ему нужно было бежать. Уходить из Хогвартса, подальше от этих людей. Снейп, с этой грёбанной картой, найдёт его в любой части замка, если Гарри останется здесь. Он больше не был в безопасности.

Не задумываясь о последствиях, Гарри стремглав побежал к выходу. Коридоры замка пролетали перед его глазами в размытой ряби. Он мельком видел другие лица — учеников, которые смотрели на него с удивлением, но никто не осмелился его остановить.

Его ноги несли его к главному входу. Он выскочил наружу, чувствуя, как холодный воздух ударил ему в лицо, но это не остановило его. Гарри продолжал бежать, спускаясь к Хогсмиду.

Он не понимал, как долго бежал, не осознавал ни времени, ни расстояния. Все его мысли были сосредоточены на одном: найти убежище. Найти место, где они не смогут его найти. Где он будет в безопасности.

Наконец, он добрался до Хогсмида. Улицы были пустынными, едва освещенными тусклыми светильниками. Гарри знал, куда ему нужно идти. Один из заброшенных домов на окраине деревни. Он уже видел его раньше, гуляя с Роном и Гермионой. Никто не заходил туда — дом был старый, ветхий, с выбитыми окнами и треснувшими стенами. Идеальное место для укрытия.

Гарри пробрался внутрь через полуразрушенную дверь. Внутри пахло сыростью и пылью. Половицы скрипели под ногами, стены были покрыты паутиной, но Гарри это не заботило. Он нашёл себе уголок в одной из комнат, обрушился на пол, обхватив голову руками.

«Ты в безопасности, Гарри. Здесь они тебя не найдут. Здесь ты один.»

Но тишина вокруг него не приносила утешения. Его сердце продолжало бешено колотиться, руки дрожали, голова пульсировала от напряжения.

«Ты должен быть осторожен. Они скоро поймут, что ты сбежал. Снейп найдёт тебя, если не предпримешь что-то прямо сейчас.»

Гарри лихорадочно обшарил карманы. Палочки у него не было. Он уже отдал её Снейпу. Чувство безнадёжности захлестнуло его.

— Нет, — прошептал он себе под нос, — они не найдут меня. Они не смогут...

Тревога не отпускала. Каждый шорох за пределами заброшенного дома заставлял его вздрагивать. Каждый порыв ветра, каждое движение теней — всё это казалось угрозой.

Он слышал их голоса. Снейп, Дамблдор, Филч — они все говорили о нём. «Найти и запереть. Запереть в психушке.»

Скрипучие звуки становились всё громче, казалось, кто-то двигался в сторону дома. Гарри инстинктивно сжался, прячась за старыми деревянными ящиками. Он слышал голоса, казавшиеся странно близкими. Его дыхание стало сбивчивым.

«Гарри, они идут. Они уже здесь.»

Северус Снейп сидел в своём кабинете, погружённый в собственные мысли. Но на этот раз его не отпускало гнетущее чувство вины. Гарри Поттер выбежал из комнаты, словно его преследовали дементоры. Снейп снова потерял контроль. Он снова не смог объяснить ничего спокойно, вместо этого оставив после себя в душе мальчишки лишь страх. Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но ощущение неудачи только крепчало.

"Проклятый мальчишка…" — он снова попытался мысленно обвинить Гарри, но внутри что-то протестовало. Теперь, когда Поттер в таком уязвимом положении, он не мог безнаказанно ненавидеть его. Совесть вопила благим матом о том, что мальчишка нуждается в заботе, и после очередного срыва именно он должен успокоить его. Северус чувствовал, что его привычная ненависть постепенно сменяется чем-то другим. Поттер нуждался в поддержке, а не в постоянной критике.

Северус вздохнул, глубоко и устало. Поднявшись из кресла, он решительно направился к комнате Поттера. На этот раз он решился на совсем другой подход. Он собирался говорить мягко, объяснить всё подростку спокойно. 

Однако, дойдя до дверного проема, Снейп сразу почувствовал неладное. Тишина. Ощущение пустоты в комнате было явным. Гарри не было на месте. Снейп нахмурился, сердце на мгновение замерло. Его взгляд быстро обшарил небольшое пространство, и Северус почувствовал нарастающую тревогу.

Он быстро достал карту Мародёров. Этот артефакт, который в школьные годы приносил Снейпу немало головной боли, сейчас оказался бесценным инструментом. Сказав нужные слова, которые он вытряс из волка, когда в очередной раз отдавал ему ликантропное зелье, Северус нахмурился. Метки Поттера нигде не было. 

«Куда делся мальчишка?!»

Внутри его начала разгораться настоящая паника. Проклятье! Куда он мог деться? Как этот мальчишка мог так быстро исчезнуть? Поттер пропал. Сбежал. И все по его вине. Недоследил. Ему поручили это ответственное задание, а он так глупо его провалил. Нужно было срочно найти мальчика, иначе он никогда себе этого не простит

«Недосмотрел… как всегда. Так же, как с Лили…»

Мысли о Лили лишь усилили его беспокойство. Он не мог позволить, чтобы с Гарри произошло что-то непоправимое. Если он не найдёт его, если что-то случится…

Снейп немедленно отправил патронус к Люпину с коротким сообщением. Ему нужен был этот оборотень, как бы ни неприятно было это признавать. Люпин всегда был для Гарри каким-то образом… близким, что ли. Если кто и сможет успокоить мальчишку — это будет Люпин.

Когда волк вышел из камина, он выглядел встревоженным, но по его лицу было видно, что он готов к любым действиям.

— Что случилось? — с тревогой спросил Люпин.

— Поттер сбежал — сказал Снейп, его голос звучал жёстко, но под этим был явный оттенок паники. — Его нигде нет.

Люпин не стал задавать вопросов, и оба направились по замку, спрашивая у студентов, не видели ли они Гарри. Ответы их не обнадеживали — никто из учеников не знал, где может находиться Поттер. Некоторые говорили, что видели, как он выбежал из подземелий в панике, а затем вылетел из замка. Снейп чувствовал, как внутри него растёт глухое раздражение и отчаяние.

Узнав все, что им нужно, они наконец добрались до Хогсмида. Единственное, что пришло в голову Снейпу — это заброшенные дома на окраине деревни, где никто не ходит. Поттер мог искать там укрытие, чтобы скрыться от всех.

Когда они подошли к одному из старых домов, Снейп остановился. Его интуиция подсказывала, что Поттер мог быть именно здесь.

— Давай я попробую первым, — прошептал Люпин, видя, как Снейп напряжён.

Снейп лишь молча кивнул, хотя внутри всё кричало, что ждать нельзя. Но Люпин уже вошёл в полуразрушенный дом.

— Гарри? Это я, Ремус. Ты здесь? — голос Люпина был спокойным, почти нежным. — Всё в порядке. Ты не должен бояться. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, выходи.

Снейп нервно смотрел в окно, пытаясь уловить хотя бы тень.

«Это безумие. Мы теряем время.» — мысли Снейпа были полны раздражения. Как можно было быть таким мягкотелым в такой ситуации?

Внезапно что-то зашуршало внутри дома. Люпин заговорил громче.

— Гарри, никто не собирается причинять тебе вред. Мы твои друзья. Пожалуйста, доверься нам.

На мгновение Снейпу показалось, что это сработает. Тишина. Но внезапно раздался звук, будто что-то было опрокинуто.

«Хватит этого цирка.» — решил Снейп. Он шагнул внутрь дома, быстро пройдя мимо Люпина.

Гарри стоял в углу комнаты, его глаза были расширены, на лице отражался страх. Поттер явно не осознавал, что происходит.

— Поттер, этого достаточно, — твёрдо сказал Снейп, приближаясь к нему.

— Нет! — выкрикнул Гарри, его голос дрожал от напряжения.

Гарри попытался отступить, но в этот момент Снейп решительно поднял палочку и произнёс заклинание. Один точный и быстрый удар. Гарри обмяк и упал на пол, потеряв сознание.

Люпин замер, его взгляд на Снейпа был осуждающим.

— Это единственный способ, — холодно бросил Снейп, пряча палочку. — Ты видел его? Он был не в себе.

Люпин склонился над Гарри, проверяя его состояние.

— Он не заслуживает такого обращения, Северус.

— Именно поэтому я и остановил его, пока он не навредил себе или нам.

Снейп отвернулся, ощущая, как внутри него клокочет что-то вроде горечи. Это не та роль, которую он хотел для себя, но он не мог допустить, чтобы мальчишка продолжал сходить с ума.

Теперь предстояло решить, что делать дальше.

Гиппократ Сметвик был главным целителем в больнице Святого Мунго. Он прожил уже достаточно много лет, и через него прошли уже порядочно пациентов, чтобы иметь знания практически обо всех болезнях, зафиксированных в магическом мире. Именно поэтому, когда Альбус Дамблдор обратился к нему с весьма деликатной просьбой, он удивился.

— Сквиб-психиатр? Мерлин, Альбус, зачем тебе это нужно? Наша больница всегда могла справиться со всеми хворями, которые только могли напасть на твоих учеников.

— Прости, я не могу сказать больше. Просто найди мне такого человека. Это очень важно.

Сметвик прикусил губу, взвешивая каждое слово. Ему было ясно, что, если Дамблдор требует психиатра, это, вероятно, касается Гарри Поттера, и он не мог не вспомнить о последних слухах, которые гуляли по Хогвартсу. Мальчик явно не в себе, и теперь ему может потребоваться особая помощь.

— Я постараюсь, Альбус, — сказал Сметвик, уже обдумывая, кто мог бы быть подходящим кандидатом

Именно так Тиберий Джексвод был приглашен в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс.

* * *

Поднимаясь по винтовой лестнице к кабинету директора, он ощущал волнение. У него раньше не было возможности побывать в этой знаменитой школе.

Дверь в кабинет открылась, и Тиберий вошёл, встретившись с проницательным взглядом Дамблдора. Директор, сидя за своим большим столом, выглядел спокойным, но в его глазах было напряжение.

— Тиберий, рад тебя видеть, — сказал Дамблдор, жестом приглашая его сесть. — Спасибо, что согласился помочь.

Тиберий кивнул и сел на стул напротив.

— У нас произошла довольно нестандартная ситуация, — продолжил директор, поглядывая на реакцию доктора.

— Да, я что-то об этом слышал. Гарри Поттер не очень хорошо себя чувствует.

— Все именно так. Но ситуация осложнилась тем, что, похоже это не магическое заболевание. Именно поэтому ты здесь.

Дамблдор взял свою волшебную палочку и аккуратно открыл ящик стола. Он достал несколько бумаг и протянул их Тиберию.

— Вот, это всё, что нам известно о его недавнем самочувствии. Наш легилимент в подробностях описал состояние его рассудка, а также некоторые свои собственные заключения. Пожалуйста, изучи это.

Тиберий взял документы и начал листать их, погружаясь в детали.

Дамблдор взглянул на него, и в его глазах мелькнуло одобрение.

— Гарри сейчас живёт в подземельях с профессором Снейпом. Я подумал, что за ним нужно приглядывать.

— Я могу работать с ним в своем кабинете, но я настоятельно рекомендую провести некоторые сессии в менее формальной обстановке. Возможно, на свежем воздухе, чтобы Гарри чувствовал себя комфортно.

— Это хорошая идея, — согласился Дамблдор. — Я всегда считал, что важно находиться в близости к природе.

Тиберий кивнул, а затем поднялся с места.

— Спасибо, Альбус. Я сделаю всё возможное.

* * *

Северус Снейп сидел около кровати Гарри в медицинском крыле и думал, что делать дальше. Психиатр уже прибыл и сейчас находился в кабинете директора. Тусклый свет свечей мерцал на стенах, а вокруг царила тишина, нарушаемая лишь приглушённым дыханием Поттера. Это время давало Снейпу возможность обдумать всё, что произошло за последние несколько дней. Гарри Поттер был без сознания уже два часа, и, как только он очнется, Северус должен запрятать привычное раздражение в самую глубину своего разума, чтобы снова все не испортить.

Поттер дернулся, его веки затрепетали и Северус затаил дыхание. Когда его вгляд наткнулся на настороженные зеленые глаза, он будто проглотил все свои слова, которые с таким упорством готовился сказать.

— Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — осторожно поинтересовался он.

— Нормально, профессор. Только голова трещит. — все так же настороженно отозвался мальчишка. Гарри, поправил себя Снейп. «Если ты не хочешь снова выйти из себя, забудь про его фамилию и ваши прошлые взаимоотношения».

Наступило долгое молчание. Северус не знал, как сказать Гарри о его лечении так, чтобы все снова не повторилось.

— Психиатр в кабинете у директора, — и прежде, чем мальчик вставил свое слово, — но он тебя не заберет из этого замка, если это тебя волнует. Он будет проводить лечение здесь, в Хогвартсе.

Кажется, это немного успокоило Поттера. Он заерзал и потянулся за очками, чтобы ясно видеть своего собеседника.

— Но я не совсем понимаю, от чего он собирается меня лечить, профессор, я абсолютно здоров. — сказал он с ноткой недоумения и вызова в голосе.

Снейп почувствовал, как его раздражение усилилось, но снова остановил себя. Он глубоко вздохнул, пытаясь удержаться в рамках спокойного тона. Нужно было попытаться достучаться до Поттера, а это оказалось сложнее, чем он предполагал. Глубоко вздохнув, он предпринял еще одну попытку.

— Подумай о том, что не все может укладываться в твою картину мира. Думай критически. Задай вопросы и попробуй найти логические ответы. — размеренно предложил Снейп.

— Ты видел Темного Лорда. Может ли это быть истиной? Никто кроме тебя его не видел. И как только ты оказался обездвижен, он пропал. Нет ни одного свидетельства, ни одной живой или мертвой души, кто видел бы его.

Гарри моментально напрягся, в его глазах вспыхнуло возмущение.

— Вы опять мне не верите! — крикнул он. — Это как с дементорами, никто тогда мне не поверил! Я видел их!

Раздражение прорвалось сквозь плотную оборону.

— Дементорами? Поттер, не было никаких дементоров. Министерство провело расследование, и оно пришло к выводу, что это всё — плод твоего воображения!

— Луна Лавгуд верит мне — у него уже начиналась истерика со слезами.

— Полный бред! — почти выкрикнул Снейп, не в силах больше сдерживать свои эмоции. — Я не знаю никакой Луны Лавгуд, о которой ты говоришь… — Снейп почти выплюнул её имя. — В этой школе никогда не училась студентка с таким именем!

— Нно.. но Филч... Спросите Филча — он уже умолял, — Филч поймал нас двоих.

— Филч поймал тебя одного, Поттер!

Гарри замер, его лицо стало белым, как простыня. Его глаза расширились, и в них будто промелькнула вся его жизнь, или, скорее, последний месяц, который он провел в школе. Северус подумал, что сейчас он зайдется в припадке.

Ситуация резко вышла из-под контроля. Гарри начал трястись и что-то бессвязно бормотать, его тело стало подёргиваться в судорожных движениях.

Снейп застыл на мгновение, его лицо побледнело, но затем быстро рванул к двери.

— Помфри! — крикнул он, перекрикивая беспокойное шевеление в палате.

Через секунды вбежала мадам Помфри, следом за ней вошёл психиатр — высокий, худощавый мужчина с пронзительным взглядом и усталым лицом. Он мгновенно сориентировался в ситуации, бросился к Гарри и вколол ему что-то в бедро.

Гарри дёрнулся ещё несколько раз, но вскоре его тело стало расслабляться, а дыхание успокоилось.

Психиатр выпрямился и повернулся к Снейпу.

— Что произошло? — его голос был твёрдым, но тихим, как будто он не ожидал особо внятного ответа. Его взгляд, однако, был полон укора.

Снейп открыл рот, чтобы что-то сказать, но психиатр перебил его:

— Вы спровоцировали его, профессор. Ваши действия только ухудшили состояние больного. Если вы хотите ему помочь, вам придётся изменить подход.

Снейп мрачно замолчал. Он знал это, ему не нужно было повторять. Но изменить подход казалось сложнее, чем он думал.

Что бы ни вколол ему доктор, но Гарри Поттер чувствовал себя… нормально… ну или настолько нормально, насколько это возможно в данной ситуации.

В палате рядом с его кроватью сидел Дамблдор, но он не поднимал на него глаз.

— Как ты, Гарри? — тихо спросил Дамблдор, его голос был непривычно тихим, но всё равно наполненным заботой.

Гарри резко выпрямился на кровати, почувствовав прилив раздражения. Он даже не понял, почему вдруг так остро отреагировал на этот вопрос.

— Волдеморт хотя бы возродился? — почти выплюнул он, смотря прямо перед собой в стену. — Или это тоже придумала моя больная голова?

Тишина заполнила комнату, и она длилась так долго, что Гарри начал сомневаться, что директор вообще собирался отвечать. Но вот наконец Дамблдор заговорил, его голос был едва слышен:

— Волдеморт действительно возродился, Гарри.

Эти слова оставили Гарри только с горьким чувством пустоты. Он кивнул, хотя это подтвердило его худшие опасения, но более они ничего не сказали друг другу. Никаких успокаивающих слов, никаких обещаний, никаких объяснений. Нечего было сказать.

Когда Дамблдор ушёл, палата снова погрузилась в тишину. Гарри остался один со своими мыслями, которые больше напоминали рой диких, бестолковых ос. Но они хотя бы больше не были заполнены паранойей по каждому поводу.

Дверь палаты скрипнула, и через мгновение в комнату вошла Гермиона. Её лицо было напряжённым, глаза покраснели от слёз, которые она, вероятно, пыталась сдерживать. Она подошла к его кровати и присела рядом, аккуратно, как будто боялась случайно задеть его или что-то сломать. Её взгляд был полон беспокойства.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросила она, пытаясь найти что-то, что могло бы вернуть их дружбу в привычное русло.

Гарри на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл их. Его голос прозвучал холодно, безжизненно.

— Я схожу с ума, — сухо сказал он — дементоров на самом деле не было, а девушки, в которую я влюблен, вообще никогда не существовало. Как ты думаешь, как я себя чувствую. — это был апатичный, опустошённый голос человека, который больше не видел смысла бороться.

Гарри отвёл взгляд от Гермионы, его глаза устремились в потолок, словно он искал там ответы на вопросы, которые у него были. Но ответов не было. Только пустота.

— Всё это иллюзия, Гермиона… — Он сделал паузу, как будто обдумывал свои слова, прежде чем продолжить. — Как я могу верить в то, что вижу или чувствую, если даже мои самые яркие воспоминания могут оказаться ложью?

Гермиона потянулась к его руке, но Гарри мягко отстранился, не позволяя ей прикоснуться. Это был жест, которого она не ожидала, и от этого стало ещё больнее.

— Ты не один, Гарри, — прошептала она, её глаза блестели от слёз. — Мы все здесь для тебя.

— А кто такие «вы все»? — с горечью спросил Гарри, резко поворачиваясь к ней. — Может, ты тоже иллюзия? Может, и тебя никогда не существовало? Может быть я сейчас просто предаюсь рассуждениям в пустой палате!

Гермиона сжала губы, пытаясь не расплакаться, но Гарри видел, как её лицо исказилось от боли. Он тут же пожалел о своих словах, но не мог взять их обратно. Пустота внутри него поглощала всё, что было светлым, и, кажется, вгоняла в отчаяние и тех, кто был рядом.

— Прости, — пробормотал Гарри, опуская голову. Он не мог больше смотреть на неё.

Комната снова погрузилась в тишину, а Гарри и Гермиона сидели рядом, не говоря больше ни слова.

Дорогие читатели, вот и подошла к концу первая часть истории. Важные ответы наконец найдены: теперь и Гарри, и все вокруг него понимают, что с ним происходит, и намечен путь лечения.

Впереди нас ждет вторая часть, где основное внимание будет уделено лечению Гарри и тому, как он с ним справляется.

Благодарю вас за вашу поддержку — эта история для меня словно ребенок, которым я горжусь, и каждый теплый комментарий окрыляет меня и побуждает продолжать.

Ваши отзывы — мой источник вдохновения, поэтому не стесняйтесь делиться своими мыслями и предлагать идеи. Признавайтесь, какая ваша любимая глава <3

Спасибо, что вы со мной.

Примечания:

Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 2 — https://ficbook.net/readfic/01927cf3-d37f-7239-bbbc-c78282f3b200