Их секрет (гет)

Гарри сидел в кабинете Дамблдора и бессмысленно смотрел на разбросанные по столу пергаменты. Битва в Отделе тайн давно завершилась, но его трясло так, как будто он все еще в самом пекле, под носом Волан-де-Морта и его приспешников. За последние несколько часов произошло слишком много событий — Гарри, как ни старался, просто не мог их осознать. Он как будто наблюдал за происходящим со стороны, не принимая участия, и почти ничего не чувствовал.

Гарри смотрел прямо перед собой и видел Сириуса: его угасающую навечно усмешку и взгляд, постепенно наполняющийся болью. Он хотел бы забыть это. И сейчас мечтал о том, чтобы Дамблдор поскорее вернулся, избавив его от мучительного ожидания. Чтобы он смог отвлечься и переключиться на что-нибудь другое. Потому что — Гарри знал это — если позволить эмоциям взять над собой верх, он сойдет с ума от горя. Он старался не думать.

Но мысли о Сириусе все равно не оставляли его. За то недолгое время, что они были знакомы, Гарри уже успел привязаться к нему. Сириус напоминал о родителях. Он будто возвращал его в другой мир, в котором он мог бы жить, если б не Волан-де-морт. Гарри с горечью вспомнил свои мечты о том, как он переедет жить к крестному и как избавится наконец от необходимости возвращаться к Дурслям. Ему просто хотелось узнать, каково это? Жить с тем, кто любит тебя так, как любил бы отец. Но теперь все это уже не имело никакого смысла.

Сириус мертв. Беллатриса убила его. А еще она забрала с собой Гермиону.

Невилл сказал ему около часа назад. Гарри не видел этого сам, потому что в тот момент находился совсем в другом месте. Он практически ничего не понял из рассказа Невилла: тот часто сбивался и без конца повторял, что видел, как Беллатриса, прежде чем скрыться, утащила с собой Гермиону, все еще не пришедшую в сознание.

Гарри снова постарался отогнать от себя эти мысли. Он провел вспотевшими ладонями по жесткой ткани джинсов, медленно выдыхая через нос. Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и хотя бы перестать так позорно трястись. Но не получалось... Стоило вспомнить о Гермионе, и все попытки себя контролировать не имели никакого шанса. Он быстро снял очки и закрыл руками лицо.

Гарри не сразу заметил вошедшего в кабинет Дамблдора и обратил на него внимание, лишь когда он подошел совсем близко и склонился над ним, сочувствующе заглядывая в лицо.

— Мой бедный мальчик, — пробормотал Дамблдор, сжав его плечо ладонью, — ты так неважно выглядишь... Тебе не мешало бы навестить друзей в больничном крыле, да и самому выпить восстанавливающее зелья...

Гарри не двигался, упершись взглядом в колени, и с трудом понимал, о чем идет речь. Дамблдор держался спокойно, как и всегда: Гарри не знал, существует ли что-то, способное вывести его из равновесия. Это настолько отличалось от его внутреннего состояния, что Гарри не чувствовал больше прежней близости. Он вдруг понял: ему никогда не определить, что у Дамблдора на уме.

— Ты слышишь меня, дорогой?.. Мадам Помфри ждет тебя… — рука Дамблдора сильнее сжалась на его плече.

Тогда Гарри дернулся и поднял голову. Жгучее отчаяние смотрело на Дамблдора из его зеленых глаз.

— Если я и пойду в больничное крыло, то только после того, как мы поговорим о Гермионе, — отрывисто произнес он, стараясь побороть дрожь в голосе.

Дамблдор вздохнул и направился к креслу за столом. Гарри не отводил от него взгляд, в который раз поражаясь, насколько бесшумны его шаги.

— Ох, Гарри, — протянул Дамблдор, присаживаясь напротив него, — ты совсем измучил себя. Это неправильно. Собрание Ордена начнется с минуты на минуту. Мы найдем решение, я тебя уверяю...

— Но почему я не могу остаться? — процедил Гарри, выпрямляясь. — Считаете, я слишком мал для того, чтобы присутствовать при разговоре взрослых? — вышло желчно и несколько грубо, но взгляд профессора не изменился.

Он будто заранее прощал Гарри за все резкие слова, делая скидку на его теперешнее состояние и горе. Но Гарри не чувствовал благодарности.

— Я всего лишь считаю, что сегодня ты и так пережил достаточно. Мы обо всем с тобой поговорим, но позже. А теперь, будь так любезен, навести мадам Помфри.

Он выразительно посмотрел на него, и Гарри понял: это приказ. Произнесенный вкрадчивым, приятным тоном, но он не предусматривал возражений.

Я спас тебе жизнь. Ты мне обязан, поэтому сделай, как я говорю.

Дальнейшее пререкание не имело смысла. Гарри резко поднялся и направился к выходу, не сказав на прощание ни слова.

Оказавшись за дверью, он прислонился головой к стене и потер сдавленное спазмом горло. Его крестный мертв. Его подруга пропала.

Гарри зажмурился, физически ощущая, как эти мысли разъедают его сознание. Потом сжал руку в кулак и ударил в каменную стену, стиснув зубы, чтобы не дать яростному крику вырваться наружу. Странно, но от ощущения боли почему-то стало легче. Он с трудом остановил себя. Распрямил руку, равнодушно взглянув на выступившую кровь. Все это неважно…

Гарри оперся раскрытыми ладонями о стену и стоял так какое-то время, выравнивая дыхание. Потом развернулся и прислонился к ней затылком. Тяжело сглотнул.

Нужно идти к Рону и Джинни.

Он повернул голову, осматриваясь вокруг блуждающим взглядом. В коридоре стояла полная тишина. Из-за позднего времени студенты уже находились в спальнях и готовились ко сну. Гарри с трудом мог представить, что кто-то еще не знает о событиях, произошедших в министерстве, и пребывает в счастливом неведении, радуясь окончанию учебного года.

Гарри резко оттолкнулся от стены и направился прямо по коридору. Пусть он и злился на Дамблдора, но не мог не признать его правоту: ему необходимо поговорить с остальными и убедиться, что все в порядке.

Гарри быстро шел, машинально сворачивая в нужном направлении, и уже через пару минут оказался в больничном крыле. Он так и застыл на пороге, наблюдая, как мадам Помфри, не обращая на него никакого внимания, мечется от одного пациента к другому. От этой картины стало не по себе. Только сейчас Гарри осознал в полной мере, какому риску подверг своих друзей. О чем он вообще думал?

Гарри высматривал Рона, но наткнулся взглядом на Джинни. Она лежала на постели, с разбросанными по подушке рыжими волосами и страдальчески морщилась. Джинни подвернула ногу в Отделе тайн и теперь была вынуждена пить отвратительную микстуру.

Он подошел к ней и присел рядом.

— Гарри! — она тут же приподнялась на кровати, нашла его руку и сжала. — С тобой все хорошо?

— Да... — пробормотал он. — Как твоя нога?

— Завтра буду в полном порядке, — ответила Джинни, слабо улыбнувшись.

Гарри кивнул и отвел взгляд от ее лица. Он знал, что поступил неправильно, но ему было неловко извиняться. Джинни тоже ничего не говорила и лишь рассеянно поглаживала его руку большим пальцем.

И вдруг Гарри услышал невнятный выкрик, раздавшийся с другого конца палаты. Он слегка развернул голову и увидел Рона — тот подбежал к ним и рухнул рядом с Джинни на кровать. Она недовольно подвинулась, но Рон и не думал о причиняемых неудобствах. Он раскраснелся, был взволнован и взбешен — хотя бы что-то осталось прежним.

— Ну, ты поговорил с Дамблдором? — с напором спросил Рон. — Что мы теперь будем делать?

Гарри поджал губы, вспомнив, чем закончился их разговор. Он все еще чувствовал себя уязвленным. Рон продолжал пытливо глазеть на него. Джинни же, напротив, молчала и, нахмурившись, смотрела в сторону.

— Никто не знает, где Гермиона, — наконец, ответил Гарри, переводя дыхание, стараясь подавить нарастающее отчаянье, — но Дамблдор найдет решение. Просто нужно время, чтобы выяснить, куда скрылась Беллатриса.

— И когда она успела это провернуть?.. — растерянно протянул Рон, все еще не оставляя попыток разобраться в ситуации.

Гарри покачал головой, отворачиваясь. У него не осталось сил на обсуждение. Мысли путались, впечатления наслаивались друг на друга...

Джинни быстро посмотрела на него и, уловив его состояние, налетела на брата:

— Да какая разница, когда, Рон! Важно другое: теперь, заполучив ее, они наверняка попытаются заманить Гарри в ловушку!

Рон невольно вздрогнул, на его лице застыло испуганное выражение. Но Гарри даже не пошевелился — для него это не было неожиданностью. Эта мысль сразу же пришла ему в голову, как только он узнал об исчезновении Гермионы.

— Главное, чтобы они сохранили ей жизнь, и неважно, для чего, — тихо сказал он.

Наверное, это действительно самое разумное, что Пожиратели могут сделать в сложившейся ситуации. Гарри был достаточно честен с собой, чтобы признать: получи он сейчас хоть какие-то известия, касающиеся Гермионы, он сделал бы все, что угодно, лишь бы ее вернуть.

— Ладно, — он встал с кровати. — Сейчас мы все равно ничего не решим. Иди спать, Рон. И ты тоже, Джинни.

Он хотел вернуться в гостиную Гриффиндора, но мадам Помфри уговорила его переночевать в больничном крыле. Гарри не стал спорить. Машинально переоделся в пижаму, выпил предложенную микстуру… Этот день полностью опустошил его — сил на сопротивление не осталось.

Суматоха, царившая в больничном крыле еще полчаса назад, постепенно утихла. Все легли спать и мадам Помфри с чувством выполненного долга отправилась в соседнюю комнату.

Гарри лег на кровать и еще долго, прежде чем закрыть глаза, бессмысленно смотрел в пустоту. Мысль о том, что только Пожиратели смерти могут сделать с Гермионой, приводила его в ужас, парализующий и холодный.

Только бы им удалось вернуть ее! Гарри отчаянно хотел этого, но смутно чувствовал: ему не победить. Вряд ли эта история закончится хорошо. Гермиона совсем одна там. А он здесь и ничего не может сделать.

Гарри почувствовал слезы стыда и злобы, подступающие к горлу, и отвернулся к стене.

* * *

Дамблдор был согласен с тем, что цель оправдывает средства. Особенно если цель глобальная — такая, как, например, спасение магического мира от Волан-де-Морта. Что значит в сравнении с этим отдельно взятая жизнь? Правильно, она не имеет значения.

Собрание Ордена закончилось около трех часов ночи. Дамблдор предложил всем прерваться на сон, чтобы восстановить силы, а утром продолжить поиски Гермионы. Стоило признать: на этот раз Пожиратели смерти укрылись надежно. Попытки найти их ни к чему не привели.

Члены Ордена не возражали. Они и так были вымотаны битвой в министерстве магии, а смерть Сириуса нанесла им последний сокрушительный удар.

Единственный, кому удалось сохранить хладнокровие, был Снейп. Он сидел в стороне от других и вступал в разговор лишь затем, чтобы высказать краткое и точное замечание, касающееся дела. Снейп не выносил сантименты. И каждый раз, когда Молли Уизли или Тонкс пускали слезу, не в силах себя сдержать, в его темных глазах мелькало презрение — смутное, но все же ощутимое для тех, кто наблюдает. Снейп не разделял их чувств. Сириус Блэк, по его мнению, был далеко не лучшим человеком…

Наконец, кабинет покинули все, кроме него. Дамблдор, помедлив, учтиво к нему обратился:

— Итак, Северус, я вижу, вы хотите высказаться, — он положил на стол сцепленные руки. — Прошу, не стесняйтесь.

Снейп приблизился к директорскому столу.

— Я всего лишь хотел спросить, что вы намерены делать дальше, — произнес он обычным сдержанным тоном. — Конечно, я не знаю точно, но… догадываюсь, куда скрылась Беллатриса.

Дамблдор пристально посмотрел на него сквозь стекла очков-половинок.

— И что же, вы можете назвать это место?

Снейп слегка нахмурился.

— Нет, не могу. Дом под заклятием Доверия. Я — единственный Хранитель. Если выдам местонахождение, Темный лорд сразу поймет, что к чему…

Дамблдор кивнул. Он выглядел серьезным, но уж точно не взволнованным. Наверное, поэтому все так доверяли ему: он принимал ответственные решения и не сомневался. Никогда.

— Порой лучше не вмешиваться в ход событий, — со вздохом произнес Дамблдор. — Вы согласны со мной, Северус? Я, конечно, хотел бы вернуть мисс Грейнджер, но не ценой вашей жизни. Ведь, узнав о предательстве, Волан-де-Морт убьет вас.

— Это единственный способ сообщить вам, где она, — произнес Снейп, будто не обратив внимания на последние слова Дамблдора. — Если только Темный лорд не решит выманить Поттера при помощи грязнокровки. А иначе…

— Что — иначе, Северус?..

Снейп встретился взглядом с Дамблдором. Его бледное лицо не выражало ни участия, ни личной заинтересованности, он просто констатировал факт:

— Тогда Темный лорд избавится от нее.

Дамблдор покосился на него с легким неодобрением, но у Снейпа не было времени на разговоры вокруг да около. Он сталкивался с подобным каждый день. Смерть больше не вызывала у него трепета.

Снейп вдруг почувствовал раздражение. Этого бы не произошло, если бы Поттер хоть иногда задумывался о последствиях! Но нет… Он бросался в омут с головой, а друзья следовали за ним, несмотря ни на что. Грейнджер ведь наверняка осознавала риски, но отправилась с Поттером, чтобы защитить его!

Снейп презрительно усмехнулся, подумав о самоотверженности Гермионы. И почему, находясь под контролем чувств, люди непременно совершают поступки себе во вред?

— Мы не знаем, что Волан-де-Морт намерен предпринять, — осторожно произнес Дамблдор. — Но вот что я знаю наверняка, Северус: что бы там ни изобрел его коварный ум, я не позволю Гарри снова угодить в ловушку и подвергнуть себя опасности. Даже ради мисс Грейнджер.

Ну что ж, вот и ответ. Снейп невольно поразился столь циничному подходу, но ничем не выдал своего удивления. Он скрестил руки на груди.

— А как же Поттер? Ведь это его уничтожит. Он и так наверняка рыдает в подушку и винит себя во всех бедах…

Дамблдор покачал головой и откинулся на спинку кресла.

— Вы всегда были к нему несправедливы, — со вздохом заметил он. — Гарри и так уже многое пережил, сможет пережить и это. А любое нежное чувство, будь то любовь или дружеская привязанность, делает нас слабыми и уязвимыми. Возможно, если Гарри освободится от каких-либо привязанностей, это закалит его характер и сделает сильнее? Ведь именно таким и должен быть герой, способный сразить Темного Лорда, — Дамблдор вдруг подался вперед и посмотрел Снейпу прямо в глаза: — Что скажете, Северус?

Волан-де-Морт был в бешенстве. Столь сокрушительное фиаско, которое они потерпели в министерстве, до сих пор не укладывалось в голове: пророчество разбито, Поттер упущен, так ещё и возвращение, которое он намеревался скрывать, теперь ни для кого не являлось секретом.

От ярости темнело в глазах. Волан-де-Морт развернулся — Беллатриса и Долохов стояли перед ним на коленях, опустив головы, почти не дыша. Единственные из всех, кому удалось избежать ареста.

— Ну и как вы это объясните?! — не выдержав, закричал он с отвращением. — Все было сделано за вас! Я все спланировал, я заманил Поттера в Отдел тайн! От вас требовалось только добыть пророчество! Но нет, вы и на это оказались не способны!

— Дело в том, что Поттер пришёл не один, мой лорд, — глухо проговорил Долохов, не решаясь взглянуть на Волан-де-Морта.

На минуту воцарилась полная тишина. Беллатриса, почуяв неладное, ещё ниже опустила голову, пряча лицо в волосах.

Волан-де-Морт замер. Потом медленно подошел к Долохову и направил палочку прямо ему в лицо.

— Мой лорд, пожалуйста, не… — Долохов так и не договорил. Заметив, что Волан-де-Морт и не собирается убирать палочку, он оставил всякие попытки что-то объяснить. Комната снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тяжелым, свистящим дыханием Волан-де-Морта.

— Ну и сколько времени, Антонин, ты провалялся, отходя от заклинания мальчишки? — отрывисто произнес он. Потом сделал едва заметное движение палочкой, и лицо Долохова тут же искривилось от боли. Он упал на пол, вздрагивая от судорог.

Волан-де-Морт, впрочем, не обратил на это никакого внимания.

— Признаюсь, я не знал, — он перевел взгляд на Беллатрису и вдруг голос его грянул с такой силой, что она подскочила, испуганно распахнув глаза: — Не знал, что для моих лучших людей кучка подростков под предводительством Поттера — непосильная преграда!

Беллатриса резко выдохнула и вскинула голову. Желание оправдаться все же возобладало над страхом.

— Мой лорд, это не так! Если бы вы поручили мне это дело, все было бы по-другому! — исступленно пробормотала она, смотря на него расширившимися глазами. — Люциус все испортил! Поттер услышал, как он запретил мне на него нападать! Он понял, что мы боимся разбить пророчество, и тут же этим воспользовался!

— Замолчи! — с чувством бросил Волан-де-Морт. Прежде чем продолжить, он перевёл взгляд на Долохова, который уже перестал дергаться, и, судя по всему, потерял сознание.

— Так вот, — снова начал он, — с Малфоями я разберусь, можешь не беспокоиться! Но это не значит, что ты избежишь своего наказания! — он резко направил на неё палочку.

— Стойте! — вскрикнула Беллатриса, выставив вперед согнутые руки. — Мой лорд, выслушайте! Да, мы упустили пророчество, — на этой фразе Волан-де-Морт издал стон бессильной ярости, — но мне удалось захватить грязнокровку, которая пришла с Поттером. Она в камере подземелья, — Беллатриса, задохнувшись, с трудом перевела дыхание. — Мы могли бы... могли бы как-то ее использовать!

Лицо Волан-де-Морта все ещё сохраняло такое выражение, будто он сейчас проклянет ее, но рука с занесённой палочкой все же опустилась.

На минуту он задумался. Беллатриса продолжала шумно дышать у его ног.

— Мой лорд, — наконец, прошептала она, не выдержав, — мы могли бы с ее помощью заманить сюда Поттера...

Темный лорд со свистом втянул воздух и, сделав движение палочкой, воспользовался невербальным заклинанием. На щеке Беллатрисы тут же образовался глубокий порез. Она охнула от неожиданности и опустила голову.

— Отличная мысль, Белла! — с сарказмом произнёс он. — Хочешь, чтоб мальчишка снова притащил с собой Орден, и тот, в свою очередь, окончательно вас добил?!

Беллатриса уже никак не комментировала его слова, а продолжала стоять на коленях с опущенной головой, время от времени вытирая рукавом кровь с лица.

Волан-де-Морт отвернулся от неё и посмотрел в окно. Идея заманить Поттера при помощи грязнокровки была бы неплоха, если бы большинство Пожирателей не угодило в Азкабан. Но сейчас, когда они в меньшинстве, нельзя так рисковать. Сначала нужно устранить Дамблдора, и вот тогда ничто уже не помешает ему разделаться с Поттером.

Тёмный лорд взглянул на притихшую Беллатрису.

— Мы используем грязнокровку, но по-другому. А пока что иди и допроси ее!

Белла тут же с готовностью вскочила.

— Доложишь мне обо всем...

— Конечно, Мой лорд, я все сделаю, — хрипло прошептала она и выскочила за дверь.

* * *

Снейп трансгрессировал в поместье сразу после собрания Ордена Феникса. Как только его ноги коснулись твердой почвы, он выпрямился и разгладил черный плащ. Метка на левой руке, казалось, раскалилась добела. Волан-де-Морт злился.

Снейп почувствовал новый приступ боли и глубоко вздохнул. Стоило признать, это никогда не помогало — не помогло и сейчас. Стараясь больше не обращать на это внимание, он торопливо достал палочку и произнес заклинание — калитка открылась с противным, скрипящим звуком.

Поместье Лестрейнджей возвышалось впереди, к нему вела чистая дорожка, вымощенная гравием. Отсюда поместье казалось абсолютно мертвым — ни в одной комнате не горел свет.

В дверях Снейпа встретила заплаканная Нарцисса. Ее всегда бледное лицо теперь покрылось уродливыми красными пятнами.

— Северус, — она подбежала к нему и взмахнула палочкой — могучая железная дверь позади него закрылась.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он на ходу. Они свернули в широкий коридор, покрытый мрамором. — Почему ты не дома?

— Люциуса арестовали, — произнесла Нарцисса убитым тоном, — как и почти всех Пожирателей смерти. Мы с Драко еле успели трансгрессировать сюда… Сейчас в нашем доме какие-то люди из министерства устраивают обыск… переворачивают там все вверх дном…

Снейп коротко взглянул на нее. Они завернули за очередной поворот. Еще пара минут — и будут на месте.

— Успокойся, — сказал он, ощущая на себе ее взгляд. — Ты же знаешь, это временно. Темный лорд устроит им побег, как только появится возможность. В конце концов, он уже делал это раньше…

Наконец они остановились у входа в зал. Буквально через секунду дверь распахнулась, выпустив Беллатрису. Снейп сразу заметил глубокий порез на ее щеке, но ничего не сказал.

— Господи, Белла! — Нарцисса развернулась к Снейпу с выражением ужаса на лице, ища поддержки, но он лишь передернул плечами: он был готов помогать ей, но не ее сумасшедшей сестрице. Осознав это, Нарцисса сжала губы и, отступив от него на шаг, ринулась за сестрой. — Белла, подожди!

Как только звуки их шагов стихли, Снейп решил войти в зал, не дожидаясь приглашения, как вдруг дверь снова распахнулась — на этот раз, перед ним предстал Долохов.

Он и раньше не отличался приятной внешностью, но сейчас выглядел просто ужасно. Волосы на голове слиплись от пота, черная мантия была в следах крови и грязи. Всем своим видом Долохов напоминал побитого пса, скулящего от каждого движения.

Он ничего не сказал — только затравленно взглянул на Снейпа и устремился в сторону лестницы.

— Что это было за проклятие, Антонин? — произнес Снейп ему в спину.

Тот медленно развернулся.

— Я имею в виду грязнокровку, — Снейп едва заметно сжал губы.

При упоминании о ней Долохов широко ухмыльнулся.

— Это было мое фирменное проклятие, какое же еще, — ухмылка стала шире. — А тебе это зачем, Северус?

— Чтобы знать, как все исправить, если грязнокровка понадобится Темному лорду, — договорив, Снейп потянул ручку двери на себя и вошел.

Волан-де-Морт, до этого пересекавший зал, резко остановился и посмотрел на него. Его лицо с красными щелями вместо глаз вызывало внутреннюю дрожь. Было чем-то, на чем совершенно не хотелось задерживать взгляд.

— Мой лорд, — проговорил Северус, слегка наклонив голову. Этот жест, как бы выражающий покорность, на самом деле позволял ему смотреть в пол, и не видеть лицо, обтянутое серой кожей.

Волан-де-Морт не ответил. Просто медленно приблизился и позвал его:

— Северус… — звук его имени эхом разнесся по комнате.

Снейп покорно поднял голову.

— Эта грязнокровка — твоя ученица, так? Что можешь сказать о ней?

Снейп ждал этого вопроса. Удивительно, но на это раз ему даже не пришлось лгать.

— Заучка, — отозвался он, пожав плечами, — ничего особенного. Ведь одно дело — вызубрить учебник ради оценки, и совсем другое — применить знания на практике. С последним, как мне кажется, дела обстоят похуже, — он ухмыльнулся.

Снова повисла тишина. Волан-де-Морт задумался о чем-то — его пальцы коснулись подбородка, прежде чем снова скрыться в длинном рукаве мантии.

— И что, она в самом деле так близка с Поттером, как говорят?

Снейп кивнул.

— Он общается только с ней и с мальчишкой Уизли. Так что, я думаю, да. Она — его близкий друг.

— Ну что ж, — Волан-де-Морт невесомо коснулся рукой его плеча, и Снейп даже через мантию почувствовал холод, исходивший от его руки. — Пока можешь быть свободен, Северус.

* * *

Пробуждение оказалось болезненным. Гермиона с трудом открыла глаза, ощущая ноющую боль во всем теле, и огляделась: ее окружали стены подземелья. Пол был вымощен камнем, поэтому сидеть на нем было крайне неудобно и холодно. В камеру практически не проникал свет, и Гермиона смогла более-менее разобрать окружающие предметы только тогда, когда глаза хоть немного привыкли к такому освещению. Вокруг пахло сыростью. Пол в некоторых местах был покрыт мхом, в углах и с потолка свисала паутина. И еще Гермиона отчетливо слышала, как где-то время от времени падали капли воды, но пока не могла определить, где именно. Однако этот звук явно действовал ей на нервы.

Гермиона попыталась напрячь память, чтобы вспомнить, как она здесь оказалась, но все более-менее связные фрагменты обрывались на воспоминаниях об Отделе тайн. Последнее, что она помнила — это неизвестное заклятие, угодившее прямо в грудь, а вслед за этим лишь тьму и пустоту, через которые иногда доносились голоса. Кто-то энергично тряс ее за плечо, потом тащил куда-то... А потом она очнулась здесь, и, само собой, без палочки.

Внезапный шум, раздавшийся невдалеке, заставил ее вздрогнуть. Кто-то спешил сюда. Гермиона, застыв, напряженно всматривалась в коридор, виднеющийся из-за решетки. И действительно, шаги стали громче, а потом в поле зрения появилась невысокая фигура, облаченная в черную мантию. Она произнесла заклинание и распахнула решетчатую дверь.

Гермиона тут же вскочила, пытаясь рассмотреть в практически полной темноте того, кто к ней пришел. Но сделать это она не успела, потому что тут же оказалась припечатанной к стене. Беллатриса одной рукой, согнутой в локте, надавливала на ее горло, а в другой держала палочку.

Гермиона зажмурилась, мысленно уже прощаясь с жизнью. Подобный всепоглощающий ужас она испытывала впервые.

— Посмотри на меня! — истерично выкрикнула Белла, встряхнув ее за плечо.

Гермиона открыла глаза, но пожалела об этом в ту же секунду. Безумное лицо пожирательницы было совсем рядом, ее щеку пересекал огромный уродливый порез, вызвавший у Гермионы чувство тошноты.

— Ну, — Беллатриса отошла от нее, но лишь затем, чтобы лучше прицелиться, — уже пришла в себя? И как же, скажи мне, девчонка вроде тебя ввязалась в такое дело?!

Гермиона тяжело перевела дыхание, естественно, не собираясь ничего отвечать. С каждой секундой паника внутри нее нарастала все сильнее.

— Правильно, молчи, — со злостью процедила Беллатриса. — Я и так все узнаю. Легилименс!

Ноги Гермионы подкосились, как от удара, она упала на колени. Все окружающие ее предметы тут же смазались, растворились… Перед глазами замелькали воспоминания о последних днях в Хогвартсе. Но, несмотря на внезапность атаки и боль от падения, Гермиона почувствовала, что еще может сопротивляться.

Она вспомнила, чему учил Гарри Снейп: очистить свой разум, расслабиться. Именно это она и попыталась сделать. Она представила, как возводит стену между своим сознанием и сознанием Беллатрисы. Голова от усилий заболела еще сильнее, но Гермиона не обратила внимания. Беллатриса бросалась на стену, и каждый раз это отдавалось болью, но Гермиона не отступала. И, наконец, воспоминания перестали мелькать перед глазами. Все прекратилось.

Гермиона попыталась вздохнуть, и этот вздох едва не разорвал ее изнутри. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу… Беллатриса молча уставилась на нее. Изумление, возникшее на ее лице, быстро сменилось яростью.

— Ты еще смеешь сопротивляться мне? — поинтересовалась она совсем тихо, но от этого только более угрожающе.

Впрочем, Гермиона и сама была ошарашена — окклюменцию она применяла до этого всего пару раз, и никак не рассчитывала, что у нее получится противостоять Беллатрисе.

— Меня интересует Поттер! — выпалила Беллатриса, поднимая ее с пола за волосы. — И тебе наверняка многое о нем известно, иначе бы ты с ним не притащилась!

Гермиона зажмурилась, и, собрав все силы, вырвалась из хватки Беллатрисы, отступив на пару шагов назад. В ней вдруг начала закипать отчаянная решимость. В конце концов, Беллатрису наверняка прислал сюда Волан-де-Морт, и, если она не выполнит поставленную задачу, ей тоже придется несладко.

Беллатриса тем временем снова вскинула палочку. Гермиона обратила внимание, как сильно дрожала ее рука. Она уже приготовилась снова сопротивляться легилименции, но пожирательница произнесла совершенно другое заклинание:

— Круцио!

Гермиону тут же пронзила острая боль. Она закричала, совершенно не в силах это контролировать. Ей не приходилось раньше испытывать «Круцио» на себе, и теперь казалось, что она действительно вот-вот умрет, раздираемая зверской болью. Выдержать такую пытку казалось чем-то за гранью человеческих возможностей.

И как только эта мысль с пугающей ясностью возникла у нее в голове, все прекратилось. Гермиона с трудом перевела дыхание, глядя расфокусированным взглядом на черный подол платья Беллатрисы. Она уже чувствовала, как горло раздирают рыдания, готовые вот-вот вырваться наружу.

— Встань! — резко скомандовала пожирательница.

Гермиона кое-как поднялась, игнорируя ноющие ощущения во всем теле. Ее слегка шатало.

— Надо думать, теперь ты будешь посговорчивее? — с ухмылкой поинтересовалась Беллатриса. — Легилименс!

Гермиона отшатнулась к стене, больно ударившись спиной о каменный выступ. Но несмотря на физическое и моральное потрясение, вызванное Круциатусом, ее сознание все еще было ясным. Сквозь туман боли и давления, вызванного усилиями Беллатрисы, Гермиона смогла снова скрыть от нее свои воспоминания.

Последовало второе Круцио. И это было намного хуже, чем в первый раз. Гермиона уже не понимала, кто она, где находится, стоит или лежит, и что вообще происходит. Существовала только боль, увеличивающаяся с каждой секундой.

Когда Беллатриса сняла заклинание, легче не стало. Ужасная тошнота волнами накатывала на Гермиону, тело дрожало. Лицо было мокрым от слез. Беллатриса неспеша обошла ее, довольная произведенным эффектом. И когда она снова применила легилименцию, Гермиона не стала сопротивляться. Она чувствовала, что еще могла бы, но вслед за этим неминуемо последовало бы «Круцио», воздействие которого сводило с ума. Она очень надеялась, что если Беллатриса получит то, что хочет, то оставит ее в покое. Хотя бы ненадолго.

Спустя пару минут Беллатриса опустила палочку. Она увидела более чем достаточно. Гермиона лежала на боку, притянув колени к животу и не двигаясь. Она чувствовала себя истощенной до предела. Слова Беллатрисы, потребовавшей, чтобы она встала, доносились до нее словно бы издалека. Она уже не встала бы, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ощущение было такое, словно на теле не осталось ни одного живого места, настолько все болело и ныло. «Ну вот и все», — подумала Гермиона, прежде чем погрузиться в темноту.

* * *

Когда она очнулась, в подземелье никого не было. Каждое движение отзывалось болью. Гермиона слегка дрожала, но не могла с точностью определить причины: то ли от холода, то ли от недавнего воздействия Круциатуса. В горле у нее пересохло, и голова болела просто нестерпимо.

Странно, но сейчас, когда первый шок прошёл, ощущение паники и страха несколько притупилось. Возможно, это случилось ещё и оттого, что она смогла сопротивляться легилименции. Это определённо вселило хоть какую-то уверенность. Ведь если она сможет скрывать свои истинные мысли от Волан-де-Морта, тогда ещё не все потеряно, тогда у неё ещё есть шанс! У Гермионы даже возникло чувство, как будто существует все-таки какая-то сила, оберегающая ее.

Она цеплялась за эти мысли, чтобы отвлечь себя, и не вспоминать о прежней жизни. Гермиона знала, что если позволит себе думать об этом, то расклеится окончательно и уже не сможет собраться. Она старалась не думать о Гарри и Роне, но их образы все равно периодически всплывали в сознании. Особенно сейчас, когда вслед за нестерпимой болью от Круциатуса наступила прострация.

Она не винила Гарри в том, что произошло, потому что всегда судила себя гораздо строже других. И Гарри всегда жалела больше. А сейчас просто не могла простить себе то, что согласилась на эту глупость и очевидную провокацию, поддалась на уловки Волан-де-Морта, игнорируя свое предчувствие. И поэтому теперь она не могла критиковать Гарри. В конце концов, он всегда был таким: эмоциональным и несдержанным. А вот она должна была догадаться!

Гарри не мог спать и все время мучился от кошмаров. Она вспомнила его лихорадочный блеск в глазах в тот день: он уже не мог отличить реальность от иллюзий. Он был не в себе. И она его не остановила.

Гермиона обессиленно выдохнула, прикрыв глаза. Вот и все. Она просто не верила, что все и в самом деле может так плохо закончиться для нее. Оставалась надежда на Дамблдора. Он должен узнать, где она находится, должен прийти за ней. Она старалась убедить себя в этом, но чем дольше находилась здесь, тем яснее понимала, что вряд ли это произойдет. Не могла себе объяснить почему, просто чувствовала, что это так.

Внезапно ее размышления были прерваны звуками отдаленных шагов. Гермиона поднялась и замерла, прислушиваясь. Она решила, что это наверняка Беллатриса, и сердце ее отчаянно заныло. Но нет, вопреки ожиданиям, на пороге оказался Северус Снейп.

— Профессор, — прошептала Гермиона одними губами, перебарывая желание броситься к нему сейчас так же, как в конце третьего курса, когда они втроем прятались у него за спиной от Люпина, обратившегося в оборотня.

Но ледяной взгляд Северуса тут же остудил ее пыл, приковав к месту.

— Мисс Грейнджер, — сдержанно поприветствовал он.

Снейп подошел ближе. На нем была привычная черная мантия. Лицо было бледным, и могло показаться уставшим, если бы не глаза с живым, выразительным блеском. В нем чувствовалось что-то успокаивающее. Это настолько контрастировало с внутренним состоянием Гермионы, и в особенности с тем ощущением шока, который она испытала недавно, что Снейп казался слишком далеким и недосягаемым. От него исходили спокойствие и сила. А она рядом с ним — сжатый комок нервов.

К тому же, видеть его здесь было странно. Конечно, Гермиона и раньше знала, что Снейп шпионит для Дамблдора, и все-таки тот факт, что он может свободно посещать камеру наравне с Беллатрисой, вызывал подозрения. Тем не менее, выбора у Гермионы не было.

— Профессор Снейп, где мы? — спросила она в волнении.

Он ничего не ответил, только мельком покосился на дверь. Весь его вид говорил о том, что он не хочет здесь находиться, но по какому-то досадному недоразумению вынужден это делать.

— Мы в поместье, которое принадлежит Лестрейнджам, — ответил он нехотя.

Гермиона кивнула, и снова обратила к нему взгляд, полный боли.

— Раз уж вы знаете, что я здесь, вы сообщите об этом Ордену?

После некоторой паузы Снейп спросил:

— Мисс Грейнджер, вы знаете, как работает заклятие доверия?

Гермиона нахмурилась. Неприятная догадка сразу же посетила ее, но Гермиона отогнала ее от себя, сконцентрировавшись на вопросе.

— Да, конечно, — ответила она. В полной тишине ее голос звучал напряженно и звонко. — Это заклятие, помогающие скрыть какое-либо место от нежелательных лиц.

Снейп едва заметно кивнул, побуждая ее продолжить. Гермиона снова заговорила:

— Тайной заклятия Доверия располагает лишь Хранитель. Насколько я помню, в дом, находящийся под заклятием Доверия, может войти только тот, кого привел Хранитель. Либо Хранитель должен назвать точный адрес. А по-другому местонахождение дома обнаружить невозможно. И к тому же… — она поморщилась, вспоминая еще один нюанс, — если я не ошибаюсь, эту тайну нельзя вырвать принудительно. Под пытками… или сывороткой правды… Желание Хранителя раскрыть место должно быть добровольным…

— Браво, мисс Грейнджер, — вкрадчиво проговорил Снейп. — Ваши познания весьма исчерпывающие. Как вы уже, должно быть, догадались, поместье Лестрейнджей находится именно под таким заклятием. А Хранитель, — он тяжело перевел дыхание и закончил словно бы через силу, — это я.

Прекрасно. Вместе со звуком его голоса радость Гермионы, возникшая при его появлении, тут же испарилась. Все это время она поддерживала себя мыслью, что скоро ее найдут и этот кошмар кончится. А теперь Снейп приходит и говорит ей, что этот дом никакими способами невозможно обнаружить. Что он попросту стерт с лица земли для всех, кто находится за его пределами. Эта мысль оказалась настолько невыносимой для Гермионы, что она, до этого напряженно застывшая со скрещенными руками, теперь уронила их и заходила взад-вперед по комнате.

— Мисс Грейнджер, — протянул Снейп, внимательно за ней наблюдая. — Послушайте…

— Нет, я знаю, что вы скажете! — Гермиона остановилась напротив него, устремив на профессора яростный взгляд. — Так уж получается, что мой единственный шанс спастись — это вы. Но вы не можете выдать тайну! — ее голос дрожал, Гермионе хотелось нервно рассмеяться. — Не можете, ведь если вы приведете сюда Орден, Волан-де-Морт, сразу поймет, что это сделали вы!

Снейп даже не шелохнулся. Он не протестовал, хотя Гермиона втайне надеялась, что он заверит ее в обратном. Но нет. Он выглядел как человек, в принципе не способный на сочувствие. И тогда она вдруг поняла, что действительно одна, и никто не в состоянии ей помочь.

Значит, Снейп пришел сюда не для того, чтобы спасти ее, а чтобы лишить последней надежды!

— Мне жаль, что так вышло, мисс Грейнджер, — произнес Снейп, словно в ответ на ее мысли. — Но, уж извините, я пока не готов умереть…

— Зачем вы пришли? — вымученно спросила Гермиона, даже не пытаясь скрыть обиду. — Чье поручение выполняете на этот раз? Волан-де-Морта или Дамблдора?

Снейп слегка приподнял брови.

— Ваше язвительное замечание, кажется, должно задеть меня? Поберегите свои силы, мисс, они вам пригодятся, — он достал что-то из кармана мантии, и Гермиона, слегка прищурившись, разглядела флакон с темной жидкостью. — Я знаю, что Долохов использовал свое проклятие в Отделе тайн. Это должно помочь. Так что пейте.

Он протянул Гермионе флакон, и она недоверчиво взяла его в руку. Снейп выдохнул, заметив ее колебания, недовольный, что приходится пояснять.

— Проклятие Долохова действует не сразу, но это не означает, что не действует вообще. Если его не устранить, оно поспособствует кровоизлиянию в легкие и мозг, и вы умрете…

Гермиона так и застыла с флаконом в руке. Отвратительный холод стек по спине, а затем плавно переместился в живот. Она даже не задумывалась, что это проклятие может быть настолько серьезным. Кое-как совладав с собой, Гермиона выпила зелье. Оно было очень неприятным и горьким, но зато действенным: почти сразу же она почувствовала себя лучше. Головная боль прошла, тяжесть во всем теле исчезла.

— Спасибо, — поблагодарила она, пытаясь игнорировать горечь на языке.

Снейп ничего не ответил. Он действовал абсолютно бесстрастно, как человек, выполняющий поручение, не более. Волан-де-Морт, видимо, рассчитывая что-то от нее получить, приказал Снейпу нейтрализовать проклятие, и он пришел сюда лишь за этим. Как только она выпила зелье до конца, Снейп устремился к двери.

Но Гермиона, до предела напуганная ситуацией, не сдержалась и окликнула его.

— Профессор Снейп, подождите!

Он нехотя обернулся.

— Скажите, Беллатриса ведь хорошо владеет легилименцией?

— Ну, разумеется. Вы разве еще не убедились в этом? — его тон оставался бесстрастным, но в глазах читалась насмешка.

— Вообще-то, у меня получилось закрыть сознание, — резко ответила Гермиона. — Образовать стену. Я сама не знаю, как мне это удалось…

Снейп смерил ее оценивающим взглядом. Похоже, на какой-то миг он даже забыл, что хотел как можно скорее уйти отсюда.

— Вы, должно быть, обучались этому самостоятельно?

— Да, но... это было всего пару раз. Я расспрашивала Гарри после ваших с ним занятий, и…

Снейп хмыкнул.

— Значит, хоть какая-то польза от этих занятий все же была, раз они помогли вам, — он умолк, и Гермиона испугалась, что он сейчас уйдет, но вместо этого Снейп спросил: — Как именно вы закрыли сознание?

— Я… просто старалась освободить его от всяких мыслей, и представляла стену, ограждающую от противника.

Снейп внимательно взглянул на Гермиону, словно вдруг обнаружил в ней нечто интересное и новое.

— Неплохо, но есть варианты и получше, — произнес он вполголоса. — Покажу их вам как-нибудь — если выберемся отсюда.

Снейп развернулся и направился к двери. Гермиона тут же устремилась за ним, но потом замерла в нерешительности. Что сказать ему, чтобы он остался?.. Ей было так жутко в камере подземелье, что она была согласна на чье угодно общество, даже на его, лишь бы не одной!

Гермиона с отчаяньем наблюдала за тем, как Снейп уходит, сгорая от желания задержать его, но так и не произнесла ни слова.

Наступил день отъезда. Всю ночь в больничном крыле Гарри мучили кошмары — это была изощренная, непрекращающаяся пытка… Он снова видел во сне смерть Сириуса. В его памяти эта сцена отложилась настолько четко, что создавалось ощущение, будто он снова возвращается в тот день, и снова вынужден наблюдать это.

Несмотря на отсутствие явных симптомов, Гарри чувствовал себя, как в бреду. И особенно это ощущение усиливалось, когда он вспоминал о Гермионе.

Сейчас он был в комнате абсолютно один. Все остальные ушли на ужин в Большой зал, но Гарри не чувствовал голода. С одной стороны, ему хотелось побыть одному, потому что общества однокурсников, пристающих к нему с вопросами, он бы просто не вынес. С другой же стороны, это значило остаться один на один со своими гнетущими мыслями.

К тому же, он до сих пор не собрал вещи. И поскольку тянуть дальше было уже невозможно, Гарри раскрыл чемодан и приступил к этому занятию. Он рассеянно складывал учебники один за другим, не в состоянии сосредоточиться, потому что в мозгу лихорадочно билась одна-единственная мысль: «Как. Вернуть. Гермиону».

Находиться здесь, зная, в какой она сейчас опасности, было просто невыносимо. Хотелось бежать как можно дальше, не останавливаясь, хотелось выть от отчаянья, только бы не думать об этом, не представлять…

Гарри почти закончил сборы, когда раздался короткий стук в дверь, а потом на пороге показался Дамблдор. Гарри так и застыл с учебником в руках, встретившись взглядом с директором.

— Гарри, тебя не было на ужине, — проговорил он мягко, приближаясь к нему. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Все хорошо, я не голоден, — ответил Гарри ровным голосом, пожимая плечами. Он взглянул на Дамблдора, пытаясь понять, есть ли у него хорошие новости, но лицо директора оставалось бесстрастным. Разве можно разгадать его?

— Скажите… у вас есть какие-то новости насчет Гермионы? — спросил Гарри. Сердце его забилось чаще.

Дамблдор помолчал какое-то мгновение, прежде чем ответить:

— Если бы все было так просто, Гарри… Но поверь, мы делаем все возможное, чтобы найти мисс Грейнджер. Профессор Снейп лично занимается этим.

При упоминании Снейпа Гарри слегка поморщился. Он никогда ему не доверял. Более того, отлично помнил, как Снейп все время изводил Сириуса, отчасти спровоцировав его на вчерашнюю вылазку. Да и Гермиону он наверняка ненавидит точно так же, как и его.

Дамблдор, словно прочитав его мысли, тут же поспешил заверить его в обратном.

— Гарри, послушай меня, ты напрасно беспокоишься. Профессор Снейп сделает все, что в его силах! — он коснулся рукой его плеча и проговорил, глядя прямо в глаза: — Кроме того, этим летом ты пробудешь у своих родственников совсем недолго. Через какие-то две недели…

— Я никуда не поеду, — резко произнес Гарри.

Дамблдор осекся и убрал руку. Теперь его взгляд изменился. Он нахмурился.

— Я никуда не поеду, — упрямо повторил Гарри. — Что мне там делать? Я мог бы остаться в Норе, родители Рона не против, если вы разрешите!

— Это исключено, Гарри, — оборвал его Дамблдор. — Ты что же, забыл о чарах, наложенных на твой дом? Ты должен появляться там хотя бы раз в году, это очень важно!

— Сейчас важно не это! — выкрикнул Гарри в отчаянии. — А то, что у них Гермиона! Наверняка Волан-де-Морт снова попытается связаться со мной, и, возможно, я узнаю, где она! Я должен быть здесь, чтобы помочь ей!

Дамблдор медленно покачал головой, заставив Гарри внутренне застонать.

— Если это произойдет, ты можешь сообщить нам в письме. Орден обо всем позаботится. — Гарри хотел перебить его, но Дамблдор жестом его остановил: — Не спорь, Гарри, прошу тебя! Теперь, когда ты знаешь суть пророчества, ты должен быть… осмотрительнее. Помни, что ты единственный, кто может его убить. Единственный, Гарри! И, каждый раз, рискуя своей жизнью, ты… — он развел руками, — ты так или иначе подвергаешь опасности всех.

— Я прекрасно знаю об этой ответственности, — сказал Гарри уже сдержаннее. — Знаю, что все надеются на меня. Но ведь это не значит, что мне теперь нужно прятаться! А Гермиона… она моя подруга! Она всегда так мне верила, так хотела помочь, и… — Гарри задохнулся, с трудом переводя дыхание, и добавил уже совсем тихо: — Если она умрет, это будет моя вина.

Дамблдор молча слушал его, продолжая смотреть на свои сцепленные руки. И потом заговорил, словно бы спохватившись, в его тоне появилось что-то проникновенное, отеческое:

— Мой мальчик, твоей вины здесь нет. Ты не настолько всемогущ, чтобы все предвидеть. Никто не может с точностью рассчитать последствия своих действий, даже я. — Он поднялся, направился к двери и обернулся уже у самого выхода: — Обещаю, что буду держать тебя в курсе дела. Да и ты, Гарри, сообщи, если что-то узнаешь. — Он задумался на секунду, а потом добавил: — В самом деле, было бы очень хорошо, если бы Волан-де-Морт попытался связаться с тобой. По крайней мере, это доказало бы, что мисс Грейнджер… жива.

Договорив это, он попрощался и вышел из комнаты. Гарри тоже попрощался, хотя последняя фраза директора неприятно кольнула внутри. Он так спокойно допускал смерть Гермионы, что Гарри стало не по себе. Слова Дамблдора все не шли из головы, прокручиваясь снова и снова.

Гарри не хотелось это признавать, но ведь директор действительно был прав. Они ничего не знают. Ни-че-го. А вдруг…

Пораженный этой мыслью, Гарри опустился на кровать. Он не мог даже вздохнуть, все его тело словно оцепенело. Даже в минуты смертельной опасности он не испытывал такого абсолютного ужаса, как сейчас.

Нет! Конечно, это не так! Конечно, это не так!

Он тяжело перевел дыхание и закрыл руками лицо, опершись локтями о колени.

Должен же быть какой-то выход! Он уже потерял крестного, он не может потерять еще и ее! Главное узнать, где она! Но как же это сделать…

Неожиданная догадка вдруг поразила его, заставив вскочить на ноги. Гарри в волнении провел рукой по волосам, чувствуя, что это действительно может сработать.

— Добби! — позвал он.

Спустя пару секунд раздался хлопок, и перед ним появился домовой эльф. Гарри смотрел на него, ощущая прилив надежды.

— Гарри Поттер, сэр! — произнес эльф писклявым голоском, глядя на него с большим обожанием.

Гарри присел возле него на корточки.

— Добби, мне нужна твоя помощь, — проговорил он так мягко, как только мог, заглядывая в большие глаза домовика. — Я знаю, ты обязательно справишься. Мне нужно, чтобы ты нашел мою подругу Гермиону.

* * *

Время здесь ощущалось по-другому. Гермиона уже не могла с точностью определить, как долго находится в поместье. Кроме визитов Беллатрисы и Питера Петтигрю, приносившего еду, не происходило ровным счетом ничего. И это создавало странное чувство нереальности происходящего. Будто она снова и снова проживала один и тот же день.

Силы были на исходе. И Гермиона чувствовала — что-то в ней изменилось навсегда. Страх не покидал ни на секунду, заставляя вздрагивать от каждого звука. Она сходила с ума от всего, что окружало ее теперь: от вида каменных, покрывшихся плесенью стен подземелья, от вечного голода, от отсутствия общения, от плохих условий. Но даже это она могла бы стерпеть, если бы не Круциатус.

Конечно, Беллатрисе доставляло особое удовольствие пытать ее. Ей не требовалось для этого ни причины, ни повода. И сколько Гермиона ни пыталась убедить себя, что вся эта боль существует лишь в ее голове, и что нужно попытаться закрыть от нее свой разум, у нее ничего не получалось. Потому что на сопротивление такому мощному заклинанию требовались силы, а Гермиона и так уже чувствовала себя истощенной до предела.

Единственный вопрос, который по-настоящему занимал ее: почему она все еще жива? Беллатриса могла бы убить ее сразу же, учитывая, что она грязнокровка. Но, видимо, Волан-де-Морт запретил Беллатрисе это делать. Но тогда… что же ему нужно? Неизвестность сводила с ума самым действенным образом из всех.

Гермиона сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, как вдруг в подземелье стремительно вошел Снейп. Гермиона тут же дернулась и приподнялась, отчего-то испытывая неловкость. Несмотря на плохое самочувствие и усталость, появление Снейпа вызвало у нее оживление.

Снейп быстро подошел к ней и Гермиона встала, стараясь не показывать, какую боль теперь причиняет каждое движение.

— Мисс Грейнджер, нам надо поговорить, — произнес он вполголоса, бросив на нее внимательный, резкий взгляд. Он едва заметно перевел дыхание, отходя от быстрой ходьбы.

— Конечно, — пробормотала Гермиона, делая над собой усилие и выпрямляясь. — Что-то случилось?

Снейп отчего-то медлил, не решаясь продолжить, и какое-то время просто смотрел на нее, не мигая. Гермиона с удивлением обнаружила, что в его взгляде была не надменность, как обычно, а скорее жалость. Наверное, именно так он смотрел бы на человека, попавшего в совершенно безнадежное положение. И от осознания этого Гермиону мгновенно бросило в дрожь. Волна мурашек прокатилась по рукам.

Нет.

— Я думаю, вы сами прекрасно понимаете ситуацию, — пробормотал Снейп. — Темный лорд знает о вашей дружбе с Поттером, знает, что вы много времени проводите с ним, и рассчитывает, что вы можете оказаться полезны. Только поэтому вы до сих пор живы. Но теперь настала ваша очередь выбирать.

Каждое его слово безошибочно попадало в цель. Гермиону охватил страх. Подобный ультиматум звучал просто убийственно: либо служить Волан-де-Морту, либо умереть. Все в ней сопротивлялось обоим вариантам.

— Дамблдор не должен этого допустить, — произнесла Гермиона голосом, дрожавшим от одних лишь усилий сохранить его твердость. Она цеплялась за эту мысль, как за свою последнюю надежду.

— Я бы на вашем месте не строил подобных иллюзий, — сухо ответил Снейп. — К сожалению, это ему не под силу.

Гермиона смотрела на Снейпа, испуганно и быстро дыша. То, что Дамблдор не в состоянии ей помочь, попросту не укладывалось в голове. Ведь он такой сильный, такой могущественный… Возможно, существует что-то, что его удерживает?

— Я этого не сделаю, — упрямо процедила она, не желая ничего слушать. — Я не стану одной из них, лучше смерть!

Снейп тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку. Гермиона подумала, что он, наверное, пришел сюда только потому, что его заставил Волан-де-Морт, не иначе! Пару дней назад Снейп сказал, что не может помочь ей, и при этом совершенно не чувствовал вины. Вот и сейчас — предлагал такие жуткие вещи, всерьез рассчитывая, что она согласится!

Снейп между тем сверлил ее тяжелым взглядом. Гермиона скрестила руки на груди — ей ничего не оставалось, как смотреть на него взглядом, полным гнева, в ответ.

— Лучше смерть? — спросил Снейп тихим тоном, полным презрения. — Вы действительно так думаете?

Гермиона отвернулась от него, не в состоянии говорить — горло сдавило от слез.

— Нет, вы так не думаете, — с нажимом продолжил Снейп. Его темные глаза уперлись ей прямо в зрачки. — Я понимаю, вам сейчас тяжело… Но это может закончиться… Это закончится, если вы согласитесь на Его условия! — он подошел ближе и Гермиона почувствовала еще большую неловкость, глядя на него снизу вверх. Снейп продолжил: — Не ждите, что кто-то придет и спасет вас. Не ждите справедливости. Ее все время навязывают, но ее не существует. Иначе мне не пришлось бы тратить свою жизнь на то, чем я занимаюсь…

Гермиона опустила голову, вцепившись ногтями в ладони. Горячие слезы текли по ее щекам. Но Снейп продолжал говорить, будто не замечая этого:

— Вам не все равно, мисс Грейнджер. Вы понимаете не хуже меня, что войну нужно выиграть как можно скорее. И вы думаете, Поттер сможет сделать это без вас? Нет, вместо этого он будет корить себя и думать о том, как вы умерли по его вине!

— Это будет не его вина, — тихо отозвалась Гермиона.

Удивление на лице Снейпа, возникшее при ее словах, мгновенно сменилось презрительным выражением. Он скривил губы.

— Ну, конечно, — заметил он холодно, — я и забыл. Что бы он ни сделал, он все равно золотой мальчик…

Гермиона быстро убрала слезы с лица и, невольно поморщившись, начала мерить шагами комнату. Конечно, решиться на подобное все ещё казалось чем-то совершенно невозможным, с чем она ещё не могла смириться. Но в глубине души она уже знала, что ей придётся это сделать.

Если Волан-де-Морт будет думать, что она выполнит его задание, значит, должен будет позаботиться, чтобы она оставалась не только живой, но ещё и в здравом уме. А значит, пытки Беллатрисы должны прекратиться. Этот вывод явно предал Гермионе сил.

Более того, Волан-де-Морт, скорее всего, ее отпустит. Она сможет вернуться в Хогвартс. Ну а там уже в любом случае найдёт способ защититься от его влияния. Сейчас главной ее целью было выбраться отсюда.

— Я должен идти, мисс Грейнджер, — произнёс Снейп, оторвав ее от размышлений. — Надеюсь, когда вас вызовут к нему, вы не наделаете глупостей.

Гермиона промолчала. Снейп еще секунду смотрел на нее, а затем покинул темницу, не прощаясь. Несколько минут после его ухода Гермиона, не двигаясь, смотрела прямо перед собой. Ей нужно было глубоко вздохнуть, чтобы окончательно успокоиться, но она не могла решиться.

Что делать? Бороться дальше или закончить все сейчас, и при том, без особых мучений? В нынешнем состоянии смерть казалась Гермионе куда более привлекательной.

* * *

После разговора с профессором Снейпом прошло несколько дней, во время которых состояние Гермионы ухудшилось. Несмотря на то, что Беллатриса не пытала ее эти дни, легче не стало. Боль во всем теле только увеличилась, и особенно сильно болела спина. Из-за постоянной сырости и холода у Гермионы началась простуда. И если днём холод ещё можно было переносить, то ночью он становился просто нестерпимым. Гермиона мучалась, не в состоянии заснуть. Она бы уже давно провалилась в сон, если бы каждая клеточка ее тела не дрожала от холода.

И в такие моменты, лежа на жестких досках в полубессознательном состоянии, Гермиона могла думать только об одном: о Гарри. Она представляла себе его лицо, голос… За то, чтобы вернуться к нему, она была готова дорого заплатить. Она знала, что он тоже сейчас мучается, пытаясь отыскать ее, тогда как это попросту невозможно.

И в один из таких дней, когда Гермиона ни на что уже, в общем-то, не надеялась, дверь темницы распахнулась и в подземелье ворвалась Беллатриса. В этот раз она не стала использовать Круциатус, а, подлетев к Гермионе, с неожиданной силой схватила ее под локоть и поволокла к выходу, не посчитав нужным что-либо объяснять.

Это вывело Гермиону из апатичного состояния, в котором она пребывала, даже придало сил, потому что сейчас она была готова оказаться где угодно, лишь бы подальше от подземелья. У нее даже на какое-то мгновение промелькнула мысль о том, чтобы начать сопротивляться. Однако, ее пришлось отбросить. Беллатриса, предварительно наставив на нее палочку, с такой силой толкнула ее вперед, что Гермиона с большим трудом удержалась на ногах. Голова у нее гудела.

— Шевелись! — прошипела пожирательница, жестом призывая ее двигаться вперед.

Они кое-как поднялись по лестнице и, миновав коридор, оказались перед высокой аркой, ведущей в большой зал. Гермиона прошла через нее и осмотрелась. Зал был огромным, с невероятно высоким потолком, как в соборе. Посередине был высечен круг, внутри которого находились рунические символы. Слева располагались ступеньки, ведущие к трону. На нем восседал Волан-де-Морт. Позади него находилось окно за резной железной рамой. И как только Гермиона, привыкшая к полумраку подземелья, посмотрела в ту сторону, то сразу же ощутила непереносимую резь в глазах, отдающую в уши, и зажмурилась.

Практически тут же кто-то толкнул ее в спину, вынудив упасть на колени. Гермиона не двигалась, ощущая тяжесть в голове, как при температуре. Не открывая глаз, она слушала стремительные шаги Беллатрисы по направлению к своему хозяину. Глаза, тем временем уже немного привыкли к новому освещению, и Гермиона открыла их, не обращая внимания на выступившие слезы.

Ее взгляд приковался к темной фигуре впереди. От волнения пересохло в горле, дыхание сбилось. Гермиона опустила голову, не в силах смотреть. Ее вдруг накрыло волной такого всепоглощающего страха, что она затаила дыхание, боясь пошевелиться.

Беллатриса что-то быстро шепнула Темному лорду, но Гермиона уже не обращала на нее внимания. Темный лорд медленно кивнул и спустился к Гермионе.

— Ну что ж, — протянул он, — никто из твоих друзей не смог найти тебя. Что сказать, гриффиндорцы, — он презрительно поджал губы.

Гермиона поморщилась, но ничего не ответила. Чем ближе Волан-де-Морт подходил к ней, тем сильнее напряжение сковывало ее плечи и шею. Хотелось опустить голову еще ниже, сжаться, раствориться, только бы не допустить к себе это чудовище. Но, несмотря на то, что желание это затмевало все остальные чувства, Гермиона даже не шелохнулась.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, — властно проговорил Волан-де-Морт, останавливаясь перед ней. — Если же нет, ты умрешь.

Гермиона резко вздохнула, ее сердце забилось, как сумасшедшее. Она, не раздумывая, подняла голову и посмотрела на возвышавшегося над ней Волан-де-Морта.

— Могу я узнать, что именно мне следует сделать?

Его глаза сверкнули, Беллатриса позади сделала непроизвольное движение, свидетельствующее о недовольстве. Гермиона, затаив дыхание, уже приготовилась к худшему, но взгляд не отвела.

— Узнаешь, когда придет время, — резко ответил он, со свистом втягивая в себя воздух, словно еле удерживая кипящий в нем гнев. — Как ты понимаешь… это будет не единственное твое задание. Ты готова и дальше исполнять мои приказы?

Волан-де-Морт уставился на нее своими глазами, поблескивающими в полумраке зала, и Гермиона похолодела. В них стояла смерть. Он смотрел на нее, и видел лишь тело, из которого может вытекать кровь. И Гермиона поняла — если она сейчас не ответит утвердительно, смерть наступит в то же мгновение.

— Да, — тихо произнесла она, отводя взгляд.

Последовала пауза, после которой Волан-де-Морт произнес:

— А я, признаюсь, ожидал, что ты станешь молить меня о смерти. Но теперь вижу, что твоя преданность Поттеру ничего не стоит. Беллатриса провела в Азкабане четырнадцать лет, так она заплатила за свою преданность мне и верность своим убеждениям. А ты сломалась спустя пару недель, — он наклонился к ней, его уродливое лицо с выступающими венами оказалось слишком близко к ее. — Твои убеждения ошибочны и ничтожны, если ты не готова отстаивать их до самого конца!

Гермиона вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Страх отступил, потому что гнев на какую-то секунду пересилил в ней все остальные чувства.

— Полагаю, сложно отстаивать что-либо, когда ты мёртв, — холодно бросила она.

Волан-де-Морт выпрямился, но ничего не ответил. Беллатриса, шумно дыша, тоже приблизилась к ним.

— Я дам тебе возможность служить мне, — протянул он свистящим голосом. — Но, если в ближайшее время я не получу доказательств твоей преданности... если ты не окажешься полезной... я убью тебя. Ничто не убережет тебя от моего гнева. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, что вызовет мои подозрения, ты умрешь.

Гермиона молча слушала свой приговор. Каждое слово отдавалось болезненным спазмом в желудке. Когда Волан-де-Морт достал палочку, ей захотелось закричать, чтобы он этого не делал, но невероятным усилием воли она остановила себя.

Волан-де-Морт вытянул вперед руку, ожидая, что Гермиона протянет ему свою. Но она не двигалась, устремив застывший взгляд в пол и до боли закусив губу. Еще пару секунд она сидела в таком положении, сложив ладони на коленях, а потом, наконец собравшись с мыслями, резко протянула ему руку.

Он нетерпеливо обхватил ее и начал произносить длинное, незнакомое ей заклинание. Гермиона мучительно вслушивалась в него, и опомнилась только тогда, когда Волан-де-Морт приставил палочку к ее руке. В этот момент там начала медленно проявляться темная метка. Боль оказалась настолько невыносимой и внезапной, что Гермиона еле удержалась от крика, зажмурившись и сцепив зубы.

Спустя несколько минут, на ее предплечье окончательно вырисовалась темная метка. Почувствовав, как боль все-таки отступает, Гермиона, слегка пошатываясь, встала на ноги.

— Ни с места, грязнокровка! — угрожающе начала Беллатриса, но Волан-де-Морт сделал ей знак замолчать.

В ушах у Гермионы звенело. Чувство того, что с ней произошло что-то страшное и непоправимое, нарастало с каждой секундой. И как же хотелось верить, что она сможет с этим справиться! Она пыталась вспомнить, чем руководствовалась, соглашаясь на это — дело было не только в желании сохранить свою жизнь. Она хотела помочь Гарри. Раньше эта мысль придавала ей сил, но теперь за неё уже не удавалось так прочно ухватиться, как прежде.

«Я найду способ предупредить Гарри, — лихорадочно думала Гермиона, опустив взгляд. — Главное, что я смогу отсюда выбраться».

Она стояла, ожидая, что Беллатриса снова приблизиться к ней и отведёт в камеру, но пожирательница не двигалась, глядя на неё исподлобья. Волан-де-Морт тем временем подошел совсем близко.

— Это еще не все. Я ведь должен позаботиться о том, чтобы ты не предупредила Поттера, так? — его голос источал яд. — Я наложу проклятие. Так что, если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду.

Гермиона дернулась и отступила от него на шаг. Воздуха вдруг стало катастрофически мало — Гермионе казалось, как будто воротник свитера душит ее, и она, на секунду прикрыв глаза, сухо сглотнула. Конечно, Волан-де-Морт не позволит себя одурачить. Вместо этого он превратит ее в куклу, которая будет жить только до того момента, пока слушается его.

Больше ни о чем не раздумывая, Гермиона шагнула назад, и, развернувшись, побежала. Но сзади ее уже ждала Беллатриса. Она вцепилась в ее плечи мертвой хваткой. Гермиона вырывалась изо всех сил, но безуспешно.

На Волан-де-Морта ее попытка бегства не произвела никакого впечатления. Он подошел ближе, и, со свистом взмахнув палочкой, принялся читать заклинание. Гермиона лишь улавливала отдельные названия рунических символов, но в общую картину они так и не складывались.

И вдруг из палочки начал выходить черный туман. Он осел на пол, постепенно увеличиваясь в размерах. Внутри него как будто происходило что-то, он двигался, напоминая живое существо. И вдруг он поднялся и с силой устремился прямо в сторону Гермионы.

Она почувствовала толчок, и почти тут же — невыносимую боль.

— Что это? — прошептала она, чуть не плача от ужаса.

— Если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду, — бросил Волан-де-Морт без всякого выражения. После этого он отвернулся от неё и отправился на свое место. — А теперь вон!

Гермионе наконец удалось сбросить руки Беллатрисы со своих плеч. Она быстро направилась к выходу, отметив боковым зрением, как Беллатриса метнулась вслед за ней.

Когда они оказались в коридоре, Гермионе стало немного легче. Там было темно, и лишь тусклый свет канделябров не позволял коридору полностью погрузиться в темноту. В поместье стояла густая тишина, и Гермиона задумалась о том, находится ли здесь кто-нибудь ещё, кроме них. Сейчас в это верилось с трудом.

Они направились прямо по коридору, а потом поднялись на второй этаж. Беллатриса явно вела ее не в подземелья.

Наконец они остановились возле тяжёлой дубовой двери, за которой находилась отведённая ей комната. Из соседней доносились приглушённые голоса и звяканье посуды. Наверняка, это были домовики, занимающиеся приготовлением ужина.

Беллатриса остановилась, но уходить не спешила. Гермиона перехватила ее взгляд и невольно отпрянула — та смотрела на нее с откровенной ненавистью.

— Ты, может, думаешь, что теперь — одна из нас? — спросила она прерывающимся голосом. Ее губы дрогнули, когда она посмотрела на руку Гермионы. — Это не так. Твоя метка не такая, как у меня!

Гермиона, нахмурившись, смотрела в пол, но никак это не комментировала. Однако Беллатриса не спешила уходить, явно ожидая ответа. Тогда Гермиона подняла на нее холодный взгляд.

— Эта метка ничего для меня не значит. Если бы у меня был выбор...

— Он у тебя был, — желчно заметила Беллатриса. — И ты ещё о нем пожалеешь, — добавила она с явным удовлетворением. — Когда ты узнаешь, какое теперь влияние Тёмный лорд приобрёл над тобой, то пожалеешь, что не выбрала смерть! — Беллатриса победоносно взглянула на Гермиону, развернулась и зашагала прочь.

Когда в коридоре снова воцарилась тишина, Гермиона облегченно выдохнула и вошла в комнату, игнорируя неприятное чувство, вызванное словами Беллатрисы.

Комната была совсем крохотной, но здесь, по крайней мере, чувствовалось тепло. Напротив окна стояла старая, укрывшаяся пылью кровать. Гермиона осторожно присела на край. Рука все еще болела. Она не могла заставить себя посмотреть на метку — ее мутило от одного только воспоминания о ней.

Гермиона не знала, что теперь делать. Волан-де-Морт заманил ее в ловушку. Соглашаясь на сделку, она рассчитывала, что сможет рассказать обо всем Гарри и оградить его от опасности. Но из-за проклятия Волан-де-Морта это больше не представлялось возможным.

В поместье Лестрейнджей было тихо. Драко вышел из зала, тяжело дыша, и, как только за ним закрылась дверь, со стоном схватился за левую руку. Боль от ожога была просто непереносимой, он стиснул зубы, глубоко вдохнул и снова выдохнул через нос, но это никоим образом не повлияло на его ощущения. Если раньше он мечтал о том дне, когда Волан-де-Морт подарит ему метку, то сейчас предпочел бы оставить все как раньше. Так больно ему еще никогда не было…

Он бегло взглянул на свою руку и опустил рукав рубашки. Череп со змеями, выползающими изо рта, вызывал легкое отвращение. Ему точно нужно время, чтобы привыкнуть к нему. Но пока успокаивало одно — этот знак сделал его Избранным. Носить его действительно очень опасно, но по крайней мере это доказывает доверие Темного лорда. Это делает его особенным.

Эта мысль немного успокоила Драко, и он направился к комнате тети Беллы, чтобы воспользоваться камином. Он шел по коридору, в который раз отмечая, насколько ему не по себе от этой тишины. С момента появления здесь Темного лорда поместье словно стало мертвым.

Отвратительно…

Он поморщился и ускорил шаги. Как вдруг услышал, что к звукам его собственных примешиваются еще чьи-то. Драко нервно сглотнул и остановился. Впереди появилась чья-то хрупкая фигура. Драко узнал Гермиону, и его мгновенно пробрало так, будто ему влепили по лицу со всей силы. Неприязнь смешалась с досадой, он сам не заметил, как искривилось его лицо. Потому что это была Гермиона Грейнджер. Конечно, сейчас она выглядела совсем не так, как в школе. Она сильно похудела; лицо стало осунувшимся, заостренным.

Драко знал, что ее прячут здесь. И, наблюдая за реакцией Поттера в школе, ощущал смутное удовлетворение оттого, что они смогли все-таки задеть его за живое.

Гермиона тоже заметила его. Замерла на секунду, а потом продолжила идти, ускорив шаг. Но Драко не собирался просто так ее отпускать. Ему хотелось, чтобы Гермиона боялась его.

Драко подбежал к ней и заслонил собой дверь, лишив возможности пройти в комнату.

— Не так быстро, грязнокровка!

Гермиона напряженно взглянула на него, потом на дверь, но больше ничего не предприняла. Драко ожидал увидеть в ее глазах страх, может, панику, но нет, в них была лишь бесстрастная сосредоточенность. И когда она заговорила, ее голос звучал уверенно и тихо:

— Отойди от двери.

Он приподнял одну бровь и скрестил на груди руки.

— Тебе совсем не интересно, как закончился учебный год в школе? Чем занимался Поттер?

Что-то во взгляде Гермионы изменилось при упоминании его имени, и Драко тут же это почувствовал. Он ухмыльнулся.

— Пытался придумать, как спасти тебя! Вот только думать надо было раньше. Перед тем, как вламываться в министерство!

— Вот это да, Малфой… — процедила Гермиона. — Преподнесешь еще парочку очевидных новостей или дашь все-таки пройти?

Драко продолжил нагло смотреть на нее, не двигаясь с места, и тогда Гермиона взялась за ручку двери, с силой потянув на себя. Как только Драко увидел ее предплечье, улыбка сползла с его лица. Не помня себя, он схватил ее руку и грубо вывернул, не обращая внимания на стон Гермионы, не в силах поверить в то, что это правда. Но это действительно было так — на ее руке красовалась темная метка, точно такая же, как у него!

Драко сдавил пальцами это место, чувствуя, как внутри все перевернулось. Разочарование, смешанное с невероятной досадой, полностью его захлестнуло. Он перевел горящий взгляд на Гермиону и прошипел, еще сильнее сдавив кожу:

— Что это?!

— Сам не видишь? — зло спросила она. То ли Драко был в таком шоке, что утратил всякий контроль, то ли адреналин придал Гермионе сил, но ей все-таки удалось вырвать руку и отступить назад на пару шагов.

— Когда?.. — прошептал Драко.

— Пару дней назад…

Драко даже не мог говорить, тупо уставившись в пол. Он так поддерживал себя мыслью об Избранности, но с этой минуты ее больше не существовало. Она была полностью обесценена!

— Ты… — он с ужасом обнаружил, что его голос дрожит, и попытался взять себя в руки. — Ты наверняка стыдишься этого, да?

Гермиона настороженно смотрела на Драко, потирая левую руку.

— Ты… хоть знаешь, что это, Грейнджер? Это знак Избранности! Моя семья столько всего сделала, стольким пожертвовала, чтобы заслужить его! А что сделала ты, ну что? Просто вечно таскалась с Поттером…

Гермиона покачала головой. На ее изможденном лице промелькнуло выражение, которое раньше появлялось очень редко: холодное и полное презрение.

— Какой же ты глупый! — бросила она. — Тебя так злит, что эта метка сравняла тебя со мной? — она передернула плечами. — О какой Избранности ты говоришь? При помощи метки Темный лорд просто контролирует нас. Это способ подчинить своей воле. Метка не сделает тебя Избранным, Малфой. У нас уже есть Избранный, и это не ты!

Малфой резко выдохнул, чуть не задохнувшись от возмущения.

— Кто сказал, что Поттер Избранный? По-моему, об этом говорит только Дамблдор, и он сам! Как Поттер может быть Избранным, если не в состоянии справиться даже с элементарными заклинаниями!

— Не трогай Гарри, — голос Гермионы звучал тихо, но угрожающе. — Хоть на миг забудь о своей ничем не обоснованной ненависти, и…

— Ничем не обоснованной? — вкрадчиво переспросил Малфой. — Мой отец гниет в тюрьме из-за него и Дамблдора! Мой дом напоминает невесть что из-за обыска министерства! Моя мать не в себе! Моя семья разрушена!

Драко замолчал, пытаясь успокоиться, и посмотрел на Гермиону. Он не знал, зачем говорил все это. По правде говоря, она не заслуживает откровений. Гермиона смотрела на него прямо и без всякого сочувствия.

— И когда я сказал об этом Поттеру, — с расстановкой продолжил Малфой, — он рассмеялся мне в лицо!

— Даже если так, я могу понять, почему Гарри так себя вел, — сказала Гермиона после некоторой паузы. — Твоя тетка убила Сириуса — его единственного родного человека!

— Мой отец мне тоже, вроде как, родной человек. И он сейчас в тюрьме!

— Но не из-за Гарри, — упрямо продолжила Гермиона. — Если ему и винить в этом кого-то, то разве что себя!

Драко почувствовал, что больше не может этого выносить. Гермиона всегда раздражала его своей невыносимой манерой умничать, а сейчас особенно. Но если в школе он никак не мог наказать ее, то теперь она полностью в его власти. И ему ничего за это не будет.

Он усмехнулся и достал палочку из кармана мантии. Гермиона проследила за его движением и отступила на шаг, глядя на него с испугом. Драко стало забавно от осознания того, насколько бессмысленны все ее действия. У него есть палочка, у нее нет. Никаких шансов.

Он уже собрался произнести заклинание, как вдруг чей-то голос окликнул его:

— Драко!

Малфой обернулся и увидел высокую фигуру Снейпа в конце коридора. Его мантия развевалась от быстрой ходьбы. Малфой услышал облегченный вздох Гермионы за спиной и подумал, что это, наверное, первый раз, когда она рада приходу Снейпа, а он нет. Драко скривил губы и спрятал палочку.

Когда Снейп подошел к ним, Драко кивнул, пытаясь скрыть досаду.

— Здравствуйте, профессор…

Снейп бегло взглянул на Гермиону и обратился к Драко:

— Беллатриса ждет тебя. Чем ты здесь, позволь спросить, занимаешься?!

— Ничем, я просто…

— Не заставляй ее ждать, — предостерегающе произнес Снейп.

Драко передернул плечами, но спорить не стал и направился в сторону покоев Беллатрисы. Он был уверен, что ему еще представится подходящая возможность, и вот тогда он поставит грязнокровку на место.

* * *

— Спасибо вам, — прошептала Гермиона.

Снейп ничего не ответил, продолжая зло смотреть на нее.

— Вам следовало бы остаться в комнате, — произнес он отрывисто. — У вас даже нет палочки! Не слишком умно разгуливать по поместью, зная, что в случае чего вы не сможете себя защитить!

Гермиона вздохнула, не пытаясь оправдаться. Она прекрасно понимала, что это было очень рискованно, но ей хотелось немного разведать обстановку — понять, есть ли какие-то места, через которые можно сбежать. Поэтому слова Снейпа о грозившей ей опасности не произвели на нее особого впечатления.

— Заходите в комнату, — скомандовал Снейп, и кивком указал на дверь.

Гермионе ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Снейп вошел следом за ней.

Оказавшись в комнате, Гермиона направилась к окну. Ей хотелось установить между ними расстояние — так она чувствовала себя увереннее. Снейп остановился у двери и прислонился к ней, спрятав руки за спину.

Гермиона украдкой посмотрела на него. Какую новость Снейп принес на этот раз? Его лицо было безучастным, словно он не видел ничего вокруг, и весь был во власти тяжелых мыслей, известных лишь ему.

— Пару дней назад Темный лорд сообщил нам о задании, — глухо проговорил Снейп. Его темные глаза остановились на Гермионе. — Задание связано с человеком, которого вы, должно быть, помните. С Игорем Каркаровым.

Гермиона нахмурилась. Конечно, она хорошо помнила директора школы Дурмстранг. Помнила, как злилась на него, когда он подсуживал Виктору и занижал баллы Гарри на Турнире. Но больше ей ничего о нем известно не было. Неужели он?..

— Он бывший Пожиратель смерти, — бросил Снейп, отвечая ее мыслям. — Сначала он был верным сторонником Темного лорда, но потом, когда тот исчез, быстро забыл о своей преданности. Предоставил судьям имена своих бывших друзей… и благодаря этому избежал заключения в Азкабане.

Гермиона молчала, напряженно ожидая продолжения. Снейп смотрел в сторону, отдавшись воспоминаниям.

— Конечно, Темный лорд не прощает такого, — мрачно заметил он. — И Каркаров прекрасно это понимал. Как только он узнал о его возвращении, то сразу же пустился в бега. Пожиратели смерти уже около года пытались его найти. Это не просто — Каркаров достаточно изворотлив и хитер, если того требуют обстоятельства… Но неделю назад Долохов все же нашел его, — Снейп перевел дыхание и поморщился. — Теперь он обречен. Каркаров всегда был довольно посредственным волшебником, а после такой длительной изоляции и вовсе не представляет угрозы…

Густая тишина на мгновение наполнило комнату. Гермиона, похолодев, смотрела в пол.

— Долохов нашел его в Осло, — продолжил Снейп. — Он прячется в какой-то хижине на окраине, и практически никогда не покидает ее. Дом окружен различными защитными заклинаниями, так что к нему просто так не подобраться. Долохов стерег его уже несколько дней, и выяснил, что каждый день в одно и то же время кто-то приносит ему еду, и в этот момент он снимает заклинания, чтобы забрать ее. Тогда-то и можно нанести удар.

— И кому же Темный лорд поручил это? — спросила Гермиона.

Она посмотрела в глаза Снейпу, вопреки логике надеясь, что это как-то обойдет ее стороной. Но нет. Он ответил бесстрастно:

— Беллатрисе Лестрейндж, Драко и… вам. Завтра же трансгрессируете по указанному адресу.

— Но…

— Таков приказ. Более подробный план узнаете позже.

Гермиона невольно выпрямилась и скрестила руки на груди.

— Это просто бессмысленно, — пробормотала она. — Я ничего не понимаю в таких делах...

Снейп раздраженно вскинул брови.

— Да, только это не помешало вам с Поттером пробраться в Отдел тайн!

— Мне не нравилась эта идея, — Гермиона поморщилась, — но я не могла отпустить Гарри одного!

— Послушайте, — оборвал ее Снейп, показывая, что его это совершенно не интересует. — Ваше мнение ничего не изменит. Приказы Темного лорда не обсуждаются, и вы в любом случае будете участвовать. А от того, как вы проявите себя, зависит очень многое. Тот, кто убьет Каркарова, получит награду… И Драко это прекрасно знает. Беллатриса сделает все, чтобы из вас двоих именно Драко убил его. После того, как Люциус провалил операцию в Отделе тайн, это единственный способ хоть как-то реабилитироваться…

Гермиона пораженно смотрела на Снейпа. Она едва переварила новость о том, что ей надо принимать участие в операции, а теперь он еще и об убийстве говорит! Убедившись, что Снейп все-таки не шутит, Гермиона сказала:

— Мне все равно. Я никогда этого не делала и делать не собираюсь! Даже если мне придется в этом участвовать, я не буду применять Аваду Кедавру!

Она вызывающе посмотрела на Снейпа, предупреждая, чтобы не смел сомневаться в ее словах.

— Что ж… — Снейп разочарованно поджал губы. — Мое дело предупредить. Каркаров все равно не жилец, а вас это избавило бы от многих неприятностей.

— Зачем вы мне это говорите? — поинтересовалась Гермиона раздраженно. — Малфою ваши советы больше пригодятся!

Снейп хмыкнул. Потом достал палочку из кармана мантии и положил на стол:

— Для завтрашней миссии. А теперь мне пора, — и удалился.

Гермиона закрыла за ним дверь, взяла палочку, задумчиво повертела в руках… и вдруг застыла. Неожиданная мысль пришла ей в голову. Ведь завтра она окажутся там, где Волан-де-Морт не сможет ее достать. Гермиона выпрямилась и посильнее сжала палочку в руке. Плевать на задание. Завтра она может сбежать.

* * *

Утром следующего дня Гермиона стояла у окна, скрестив на груди руки, и ждала. Беллатриса должна была подойти с минуты на минуту. За замысловатой железной рамой открывался прекрасный вид. Вокруг поместья росла живая изгородь, на идеально стриженном газоне возвышались мраморные статуи, а в центре ярким пятном выделялась клумба из красных и белых цветов.

Дверь между тем открылась под властной рукой Беллатрисы, оторвав Гермиону от созерцания. Пожирательница жестом приказала следовать за ней.

— Если только попытаешься сбежать, клянусь, я убью тебя! — процедила она, как только Гермиона вышла из комнаты.

Но сейчас ее угрозы уже не производили того эффекта, как в первый раз.

— И в мыслях не было, — пробормотала Гермиона в ответ.

Они миновали коридор, спустились по лестнице и оказались у выхода. Беллатриса произнесла заклинание, и могучая железная дверь медленно открылась.

Что-то затрепетало в груди Гермионы, как только они оказались на улице. Она так долго находилась взаперти, что уже одна только возможность оказаться за пределами поместья внушала невероятный оптимизм. Гермиона с наслаждением вдохнула свежий аромат цветов и листвы. Несмотря на то, что сейчас было лето, на улице ощущалась прохлада. Дождь лил всю ночь, и трава еще не успела просохнуть, а на листьях растений держались капли.

Малфой стоял возле ворот, лениво их ожидая. Когда они подошли ближе, Гермиона отметила его помятый вид: он явно был взволнован и раздражен.

— Значит так, — властно начала Беллатриса, — сейчас мы трансгрессируем, скрываем себя с помощью дезиллюминационных чар и выжидаем. — Она посмотрела на Драко, дождавшись его кивка, затем на Гермиону, и ядовито добавила: — Только посмей сделать что-то не так, и Круциатус покажется тебе детской забавой по сравнению с тем, что я с тобой сделаю!

Гермиона ничего не ответила, просто взглянула на нее с вялым отвращением. После этого пламенного предостережения Беллатриса протянула одну руку Драко и, дождавшись, пока он возьмет ее, протянула вторую Гермионе. Но Гермиона никак на это не отреагировала, продолжив стоять на месте.

Беллатриса, зло взглянув на Гермиону, схватила ее за руку, и уже через секунду они с громким хлопком растворились в воздухе. В какой-то момент все исчезло, а потом ноги Гермионы коснулись земли. В нос ударил оглушительный запах хвои и сырости. Гермиона выпрямилась и огляделась: они перенеслись в лес. Верхушки сосен уходили далеко в небо, закрывая его. Именно здесь, по словам Снейпа, должна была находиться хижина Каркарова.

Не успела Гермиона прийти в себя, как Беллатриса уже наставила на нее палочку, кивком указывая, чтобы она шла вперед.

— Давай быстрее! У нас не так много времени!

Гермиона вздрогнула, и, споткнувшись, двинулась вперед. Когда она планировала побег у себя в комнате, все казалось гораздо легче, чем сейчас, в решающую минуту. Она понимала, что нужно попробовать трансгрессировать, но пока не знала, когда именно. Гермиона еще не слишком хорошо владела этим навыком. И, кроме того, для удачной трансгрессии требовалась максимальная сосредоточенность, но как она может сосредоточиться, если Беллатриса не отводит от нее палочки?

Гермиона резко выдохнула. Они шли в тишине, нарушаемой лишь треском веток под ногами. Нужно выждать время. Дождаться, когда Беллатриса отвлечется на Каркарова, и тогда трансгрессировать. Потому что — Гермиона понимала это — попытка будет всего одна. И если у нее не получится… Гермиона даже не хотела думать о том, что будет в таком случае…

Наконец они остановились возле небольшой поляны. Хижина находилась где-то здесь, но из-за заклинаний, наложенных Каркаровым, ее не было видно. Все втроем они скрылись в тени деревьев.

— Используйте дезиллюминационные чары, — коротко скомандовала Беллатриса, метнув взгляд в сторону поляны. — Не хватало еще, чтобы этот параноик увидел нас через окно!

Гермиона взмахнула палочкой, произнеся заклинание. Эффект действительно впечатлял: ее тело стало прозрачным, и полностью слилось с растительностью. Малфой провозился немного дольше, но в конце концов тоже наложил на себя чары.

— С минуты на минуту сюда должна прийти женщина, — произнесла Беллатриса с придыханием. Она все время поглядывала расширившимися глазами в сторону поляны, и от этого Гермионе становилось не по себе — там ведь совсем ничего не было. — И тогда Каркаров снимет заклинания! Я разберусь с этой дамочкой, грязнокровка пусть обезоружит Каркарова, а ты, Драко, попытайся его убить!

Договорив, Беллатриса снова устремила взгляд на поляну. Гермиона ничего не ответила. Внутри нее закипала решимость. Еще не хватало выполнять приказы этой истерички! И нападать вот так — из засады, пользуясь преимуществом…

Малфой тем временем кивнул Беллатрисе. Конечно, она и сама прекрасно смогла бы убить Каркарова. И, что-то подсказывало Гермионе, с большим удовольствием. Но Беллатриса, видимо, хотела предоставить шанс Драко выслужиться перед Темным лордом.

Гермиону невольно передернуло от этих мыслей. Нет, нужно сбежать, иначе ничто уже не имеет смысла.

И вдруг раздался хлопок, и на поляне появилась женщина. Она опасливо оглянулась, но их, судя по всему, не заметила. Гермиона замерла, почти не дыша, и напряженно за ней наблюдала. До этой секунды ей не верилось, что все действительно будет происходить так, как предупреждала Беллатриса.

Спустя минуту до Гермионы донеслось едва слышное бормотание. Наверное, это Каркаров отменял заклинания. И действительно, перед ними начала медленно проявляться небольшая деревянная хижина.

Беллатриса вдруг развернулась, взмахнула палочкой и пробормотала что-то неразборчиво.

— Чуть не забыла! — раздраженно прошептала она и снова обернулась к Каркарову.

— Что вы сделали? — спросил Малфой натянутым голосом.

— Наложила антитрансгрессионный барьер, — ответила Беллатриса со злорадством. — Теперь этот жалкий предатель точно не сбежит!

Гермиона едва не изменилась в лице. Она сжала губы, чувствуя нарастающее внутри отчаяние, но тут же в голову ей пришла успокаивающая мысль: где-то же этот барьер должен заканчиваться! А значит, нужно просто вырваться вперед, пересечь его, и затем уже трансгрессировать. Не все еще потеряно…

Дверь хижины наконец открылась, и в проеме показалась высокая мужская фигура. Гермиона почувствовала, как ее колотит от нервного возбуждения, и сильнее сжала в руках палочку, игнорируя дрожь в пальцах.

— Вот сейчас, — тихо предупредила Беллатриса, и вдруг закричала не своим голосом, выбросив вперед руку: — Авада кедавра!

Глаза Гермионы расширились от ужаса. Женщина, в которую целилась пожирательница, тут же упала. Каркаров, опомнившись, выбежал из дому, и попытался трансгрессировать, но это ему не удалось. Тогда он бросился в противоположную от них сторону. Драко послал ему вслед убивающее заклятие, но промахнулся.

— За ним! Быстро! — завопила Беллатриса.

Гермиона, сбросив с себя оцепенение, выбежала из укрытия и рванулась вслед за Каркаровым. Малфой и Беллатриса остались позади. Она понимала, что Каркаров, догадавшись о барьере, преследует теперь ту же цель, что и она: хочет выбежать за его пределы и трансгрессировать.

Каркаров бежал с совершенно невероятной скоростью, и при этом еще успевал оборачиваться, чтобы посылать вслед заклятия. Но из-за чар ему все не удавалось попасть: он мог целиться только в голову, так как остальное тело сливалось с землей.

Гермиона никогда еще в своей жизни не бежала так быстро. Впервые за последнее время у нее появилось невероятное ощущение свободы. Гермиона чувствовала боль в груди, но и не думала останавливаться. Обернувшись, она заметила, что Беллатриса догоняет ее и постаралась ускориться.

Она могла бы двигаться еще быстрее, если бы ей не приходилось все время уворачиваться от летящих в нее заклятий. Каркаров ее пугал. В таком состоянии он был способен на что угодно.

И в какой-то момент, отвлекшись на то, чтобы отбить очередное заклинание, Гермиона зацепилась ногой за ветку и со всей силы рухнула на землю. Она больно ударилась коленями; ладони были в крови, но сейчас Гермиона не чувствовала боли. Она вскочила на ноги.

Правда, теперь, из-за вынужденной остановки, она почувствовала, как нелегко ей далась эта пробежка. Сердце просто выскакивало из груди, а легкие разрывало от боли.

Гермиона развернулась и увидела Беллатрису. Она летела вперед, каким-то чудом не путаясь в складках черной мантии.

Быстро поравнявшись с Гермионой, Беллатриса начала посылать заклятия Каркарову в спину. Теперь его задача усложнилась: если до этого нападал только он, то теперь нападать начали и на него. Было совершено очевидно, что долго так продолжаться не может — рано или поздно заклятие его настигнет. И, действительно, в какой-то момент он рухнул на землю. Заклятие оцепенения угодило в него.

Беллатриса, вскрикнув от удовольствия, еще быстрее устремилась к своей жертве. Да уж, предыдущий случай с женщиной должен был доказать, что в ее меткости не стоит сомневаться.

Тело Каркарова было все ближе. Гермиона невольно замедлила шаг, не решаясь приблизиться, а Беллатриса, наслаждаясь триумфом, подошла к нему почти вплотную. Она наклонилась, собираясь перевернуть его на спину.

Гермиона наблюдала за этим, напряженно застыв. Она понимала, что не может продолжить путь к барьеру — Беллатриса остановит ее.

— Ну здравствуй, Игорь, — пропела Беллатриса, наслаждаясь его беспомощностью. — Тебе еще не надоело бегать от нас? Ты же знаешь, Темный лорд все равно достал бы тебя, куда бы ты ни спрятался…

Гермиона подошла ближе. Слова Беллатрисы доносились до нее словно издалека, потому что она вдруг заметила, как рука Каркарова дернулась. Гермиона пораженно застыла на месте — ей не могло показаться. А значит, заклятие не подействовало…

Не успела Гермиона ничего предпринять, как он вскочил и, вытащив нож из-под куртки, со всей силы всадил его пожирательнице в плечо. Гермиона открыла рот, но оттуда не донеслось ни звука: крик застрял в горле. Беллатриса взвыла от боли и медленно осела на пол. Если бы она не увернулась, нож был бы в ее шее.

Очевидно, Каркаров просто решил приманить их к себе таким образом и, воспользовавшись эффектом неожиданности, избавиться от погони.

— Эвартестатум! — выкрикнул Каркаров в ее сторону, но Гермиона резким движением отбила заклинание.

Каркаров уже собрался наслать на нее еще одно заклятие, но вдруг взгляд его устремился за спину Гермионы. Она тоже невольно обернулась — к ним приближался Малфой. Тогда Каркаров, решив не терять времени, развернулся и снова принялся бежать.

Беллатриса издавала воющие звуки, раскачиваясь на полу.

— Беги за ним, дрянь! — выплюнула она в отчаянии. — Не стой, или я прокляну тебя!

Не раздумывая больше, Гермиона снова побежала. Это было просто ужасно, она уже не могла это выносить! Единственная мысль, которая поддерживала ее — это мысль о побеге. Только бы все получилось!

Но Драко был уже близко. Он практически догнал ее и Гермиона поняла: вот оно — препятствие. Беллатриса уже не сможет остановить ее. Но Драко — да. Он не позволит ей уйти.

Каркаров все еще посылал в них заклятия, но не одно из них ни попало в Драко — он был слишком далеко. И тогда Гермиона, развернувшись, произнесла:

— Остолбеней!

Это подействовало. Тело Драко оцепенело. И Гермиона побежала еще быстрее, потому что невдалеке уже показался барьер. Он представлял из себя сверкающий белоснежный луч, обвивший деревья. Вокруг него образовалась белая дымка.

Гермиона взглянула на него, и перед глазами тут же потемнело от яркого света. Она остановилась и простояла так несколько секунд, опустив голову. А когда выпрямилась, то обнаружила, что Каркарова нет. Гермионе показалось это странным, не мог же он так быстро пересечь барьер…

Тем не менее, это заставило ее двигаться осторожнее. Из-за белой дымки, застилающей землю, она не видела своих ног. Но Гермиона продолжала идти.

И вдруг, сделав очередной шаг, Гермиона почувствовала, как ее нога проходит сквозь почву. И не останавливается. Опоры под ногами не было. Только рывок в области живота, и чувство невесомости. Гермиона лишь коротко вскрикнула от неожиданности, и опомнилась уже тогда, когда больно ударилась о землю.

Провал. Откуда он здесь взялся? Она обнаружила себя на дне глубокой ямы. Внизу была мокрая, вязкая земля. Это немного смягчило падение, но Гермиона все равно чувствовала дикую боль в районе копчика и особенно в ноге. Она подвернула ее при падении.

В глазах у Гермионы жгло, но слез не было. Она задыхалась от боли и шока. Превозмогая головокружение, даже не думая о том, чтобы встать, Гермиона посмотрела наверх — яма была глубокой, ей не выбраться без посторонней помощи. Вот только Беллатриса далеко, а Драко она сама недавно оглушила заклятием…

Гермиона зажмурилась от досады и вдруг заметила шевеление напротив себя. Каркаров тоже упал сюда. В темноте Гермиона не могла рассмотреть, что он делает, но по звукам догадалась, что он пытается подняться.

Боль в стопе тем временем нарастала. Гермиона тоже попыталась встать, но как только ее нога коснулась земли, то сразу же вспыхнула острой болью. Гермиона вскрикнула и упала на колени.

Нет, о том, чтобы встать, не может быть и речи.

И вдруг произошло то, что заставило Гермиону похолодеть. На лбу выступила испарина, и она ощутила, как эта мысль причиняет ей настоящую боль: палочка пропала. Может, она и лежит где-то рядом, но разве можно что-то рассмотреть в такой темноте?

Гермиона принялась лихорадочно шарить руками вокруг себя, как вдруг заметила боковым зрением, что Каркаров поднимается.

— Это что, очередная ваша ловушка? Ты всерьез думаешь, что можешь тягаться со мной? — выкрикнул он. — Редукто!

Гермиона отскочила в сторону и пригнулась. Взрыв раздался совсем рядом. Земля ударила ей в лицо и осыпалась на волосы. Гермиона вздохнула и тут же закашлялась. Теперь она была полностью дезориентирована — в ушах все еще звенело, а глаза слезились.

Гермиона в панике пыталась придумать, как остановить Каркарова. Ловушка… Наверняка он думает, что таким образом они пытаются его задержать, и скоро придут остальные.

— Я не хочу драться! — выкрикнула Гермиона и в доказательство приподняла руки.

Но Каркаров не слушал ее. Он снова использовал оглушающее заклятие. Оно пронеслось в каком-то сантиметре от ее лица, и только чудом не угодило в нее. Гермиона всхлипнула. Ее колотило такой дрожью, которую уже нельзя было контролировать. Гермиона вдруг поняла — то, что заклятие не попало в нее сейчас — чистая случайность. Но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно Каркаров добьется своего.

Гермиона в полном отчаянии осмотрелась вокруг и наконец заметила свою палочку. Ее глаза расширились от радостного удивления. Палочка была совсем близко. Гермиона попыталась дотянуться до нее, как вдруг заметила боковым зрением резкое движение Каркарова. Она повернула голову в его сторону и тут же застыла. Время словно остановилось. Гермиона поняла, что за заклятие шепчут его губы:

— Авада Кедавра!

Невидимые тиски будто сдавили горло и грудь Гермионы, перекрыв доступ воздуха. Чувствуя прилив лихорадочного возбуждения, Гермиона протянула руку вперед, чтобы дотянуться до палочки.

Но зеленый луч был быстрее. Он уже практически коснулся ее.

И тогда Гермиона зажмурилась, выставив вперед руки. Грудь сдавило от боли. Она уже ни на что не надеялась, просто чувствовала, что не хочет умирать. Что хочет жить — безумно сильно…

И вдруг Гермиона ощутила легкую покалывающую вибрацию в пальцах. Будто в ладонях сосредоточился энергетический поток. Ее окутало теплой приятной волной, которая рванула вперед изо всей силы.

А потом все прекратилось. Гермиона открыла глаза, медленно отходя от шока. Все ее тело дрожало. Но она была жива…

Гермиона опустила голову и оперлась руками о мокрую землю. Из груди вырвался нервный всхлип. Только что у нее получилось отразить смертельное заклятие.

Каркаров лежал в стороне, не подавая признаков жизни. Гермиона подползла к нему и прикоснулась к его руке, чтобы нащупать пульс. Потом нервно перевела дыхание.

Каркаров был мертв.

* * *

В зале, где восседал Волан-де-Морт, пахло сыростью. Горело всего два канделябра, стоящих по разные стороны от его кресла, поэтому остальная часть зала была практически полностью погружена в темноту. У его ног извивалась огромная змея. Волан-де-Морт не спешил нарушать молчания, поглаживая ее неторопливыми машинальными движениями.

Гермиона стояла перед ним, держась из последних сил. Ее знобило и в тоже время бросало в жар, голова просто раскалывалась. Гермиона едва могла опираться на больную ногу.

Малфой стоял рядом, неестественно бледный, с проступившей испариной на лбу. Беллатрисы не было, поскольку она все еще не пришла в себя. Нож Каркарова оказался пропитан ядом, и теперь Снейп оказывал ей помощь.

— Ну и чего вы молчите? — сипло произнес Волан-де-Морт. — Вам есть, что сказать мне?

— Д-да, мой лорд, — дрожащим голосом ответил Драко. — Задание выполнено. Каркаров, — он запнулся, и, глубоко вздохнув, продолжил: — он мертв.

После небольшой паузы Волан-де-Морт произнес:

— Что ж, хорошо. Было бы странно, если б этот никчемный трус смог от вас уйти. — Он убрал руки от змеи, позволив ей скользнуть по направлению к Малфою и Гермионе. — Ты убил его?

Драко замялся, готовясь сказать что-то в свою защиту, но потом ограничился кратким:

— Нет. Грязнокровка.

— Ты?.. — протянул Темный лорд, поворачиваясь к ней. — Очень интересно... Ты использовала раньше убивающее заклятие?

— Нет, мой лорд, — ответила Гермиона, борясь с отвращением. Она не знала, от чего ее воротит больше: от разговора о смертельном проклятии или же от необходимости обращаться к этому чудовищу «мой лорд».

— В самом деле? — недоверчиво переспросил Волан-де-Морт.

— В этом не было необходимости, — отчеканила Гермиона.

— Тогда как же тебе удалось убить его?

— Каркаров напал на меня. Он использовал Аваду кедавру. И я… не знаю, это было похоже на стихийный выброс магии. Заклятие срикошетило.

Волан-де-Морт приподнял брови, но никак это не прокомментировал. Он повернулся к Малфою и выразительно посмотрел на него.

— Ну что же, в любом случае, теперь я вижу, кому действительно дорого мое расположение, а кому — нет.

Тот, в свою очередь, резко вскинул голову.

— Мой лорд, это просто стечение обстоятельств!

— Вот как? — еле слышно переспросил Темный лорд. И вдруг, совершенно неожиданно, закричал на весь зал: — Ты еще смеешь оправдываться?! Вы, Малфои, настолько же трусливы, насколько и бесполезны!

Малфой сжал губы, вне себя от злости и унижения. Гермиона, наблюдавшая за ним боковым зрением, вся похолодела.

— Что же касается тебя, — обратился он к ней, снова переходя на нормальный тон, — ты заслужила награду.

Гермиона молча подняла на него взгляд.

— Но какую, узнаешь позже. А пока можешь идти, — бросил он, кивнув в сторону выхода, и сразу же отвернулся от нее, переместив взгляд на Драко.

Гермиона, чувствуя невероятное облегчение, развернулась и направилась к выходу так быстро, как только могла. Уже в коридоре она услышала возглас "Круцио", и ускорила шаги. На боль в ноге она уже не обращала внимания. Сейчас ей просто хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Через пару минут Гермиона вошла в комнату, запечатала дверь заклинанием, опустилась на колени и закрыла руками лицо. Ее всю трясло.

Когда же это кончится?

Она изо всех сил сжала руки, впиваясь ногтями в ладони. Перед глазами все еще стояло мертвое лицо Каркарова. Гермиона не могла избавиться от этого видения.

Я убила его! Конечно… он теперь все время будет преследовать меня…

Рыдания подступили к горлу и Гермиона, зажмурившись, зажала рот рукой. Она сейчас не выдержит и заревет, как ребенок.

Мысли в голове крутились так быстро, что она даже не успевала их осознать: лес... яма... боль в ноге… Беллатриса, извивающаяся на земле… зеленый луч... мертвый Каркаров… И вдруг, словно вспышка в ее голове: Гарри.

Она оперлась руками о пол, и, опустив голову, зашептала, не понимая, что произносит:

— Гарри… я прошу тебя… помоги мне... забери меня отсюда… Я знаю, что ты слышишь меня… Гарри…

Гермиона вдруг умолкла. Перед глазами возникла другая картина. Будто она оказалась в другой реальности. Гермиона видела лицо Гарри перед собой, как если бы он был здесь. Это выбило из ее головы все остальные образы. Видение продлилось всего несколько секунд, но ощущение реальности не исчезло. У Гермионы даже возникло чувство, словно она только что отчетливо слышала голос Гарри.

Она поднялась с пола и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Гермиона не могла объяснить себе причины, но паника действительно в какой-то мере отступила, вернув ей решимость.

«Все будет хорошо, — мысленно сказала она себе. — Я выберусь отсюда. Скоро Гарри узнает, что я здесь. И придёт за мной».

Ночью Гермионе так и не удалось заснуть — жуткое лицо Каркарова все время стояло перед глазами. Только под утро она забылась на пару часов и все равно мучилась от кошмаров.

До этого момента Гермиона не представляла, каково это. Кошмары буквально вырывали ее из сна, заставляя подскакивать на кровати, и потом сидеть пару секунд в прострации, сознавая, что это был лишь сон.

Наутро ее веки опухли, глаза жгло, а в горле появился спазм, не дающий нормально вздохнуть. Весь день она провела в постели. Ее бросало то в жар, то в холод. Сил не было решительно ни на что, даже на то, чтобы встать с кровати. Стоило хоть немного приподняться, и начинала кружиться голова.

Ее охватила апатия. Гермиона лежала, глядя в одну точку, и не могла заставить себя даже поесть. Все происходящее вдруг утратило для нее всякий смысл. Да, она выполнила задание, но ведь это не означало настоящего освобождения. Волан-де-Морт уже наверняка готовит для нее что-то новое.

Мысли о том, что произошло в лесу, снова и снова прокручивались в голове, и, что самое ужасное, от них невозможно было избавиться. Так же, как и невозможно убежать от самого себя. Это сводило с ума.

Раньше Гермиона не допускала мыслей о собственной смерти. Но теперь эти мысли стали казаться абсолютно нормальными. Более того, смерть воспринималась, как избавление. От всех страданий и боли.

И когда вечером к ней зашел Снейп, Гермиона даже не предприняла попыток подняться или хоть как-то отреагировать. Просто смотрела, как он сначала замер у двери, а потом приблизился к ее кровати. Он что-то спрашивал о ее состоянии — она отвечала отстраненно, особо не вникая в смысл того, что он говорил. Потом Снейп вышел из комнаты и через какое-то время вернулся с зельем.

Прошло еще несколько дней, но легче не стало. Зелья Снейпа приносили лишь временное облегчение, но не могли устранить проблему. Гермиона потеряла счет времени. Никогда еще она не чувствовала себя такой разбитой, как теперь.

Снейп посетил ее второй раз, и Гермиона, находясь под воздействием зелья, чувствовала себя немного бодрее, чем в прошлый раз. Все тело по-прежнему горело и знобило одновременно, губы потрескались от температуры, но, несмотря на все это, Гермиона чувствовала оживление, и голова была более ясной.

Взгляд Снейпа остановился на тарелке с едой, к которой она так и не притронулась. Он никак это не прокомментировал, хотя Гермиона заметила, как сжались его губы.

Он приблизился к ней и быстро коснулся ее лба тыльной стороной ладони. При этом его взгляд был устремлен в сторону, словно это помогало ему сосредоточиться. Гермиона затаила дыхание — она не знала, как реагировать.

Но Снейпа, похоже, ее реакция заботила в последнюю очередь. Он коснулся ее пальцев, и взгляд его еще больше помрачнел. Гермиона и сама знала, что ее дела плохи — лоб горел, тогда как руки оставались ледяными.

Снейп медленно убрал руку. Гермиона же продолжала смотреть на него без всякого выражения. Происходящее казалось ей чем-то нереальным. Они с Гарри и Роном всегда ненавидели Снейпа, да и он не питал к ним особой любви. Гермиона прекрасно помнила, как он все время занижал ей баллы и как раздражался ее чрезмерной активностью на уроке, хотя другой учитель был бы просто счастлив. Помнила, как он все время хвалил Драко, а не ее. А теперь…

— Выпейте это, — коротко сказал Снейп, протягивая ей флакон. — Вам станет легче.

Гермиона торопливо приподнялась, пытаясь не показать, каких усилий это стоит для нее, и взяла флакон из его прохладных пальцев. Последняя фраза Снейпа прозвучала так весомо, что на какое-то мгновение действительно убедила ее.

— Спасибо.

Снейп отстраненно кивнул.

— Темный лорд сказал, что скоро я получу награду, — нарушила тишину Гермиона. — Вам что-нибудь об этом известно?

— Да, — произнес Снейп и слегка развернулся к ней. — Скоро вы вернетесь домой.

Что?..

Гермиона, уже успевшая лечь обратно, приподнялась на локтях от неожиданности. Дыхание сбилось. Внутри поднялась огромная теплая волна, рискующая накрыть ее с головой, совершенно поглотить. Ничего больше не имело значения, кроме одного простого и нерушимого факта: она покинет это место. Наконец-то!

Но вдруг в голову пришла еще одна мысль, и улыбка сползла с ее лица.

— Но… я опять должна что-то сделать?

— Нет, — Снейп пожал плечами. — Во всяком случае, пока.

Гермиона опустила взгляд вниз, ощущая легкую тревогу. Нет ничего хуже неизвестности. Она предпочитала сразу знать, с чем имеет дело.

— В общем, как вы понимаете, Темный лорд намерен отпустить вас. Но было бы странно отпустить вас просто так. У всех возник бы вопрос, как же это вам удалось самостоятельно выбраться из плена. Поэтому, чтобы не вызывать подозрений, Темный лорд решил позволить Ордену вас "спасти".

Гермиона смотрела на него напряженно и молча. Снейп продолжил:

— Я скажу им, что мне наконец удалось узнать, где Беллатриса вас прячет. Скажу, что вы живы, хоть и измучены. Через пару дней мы с вами трансгрессируем в дом недалеко отсюда, там и будете дожидаться Орден, — он усмехнулся уголком рта.

— А Темный лорд там будет? Он наверняка захочет подстеречь Гарри!

Снейп покачал головой.

— У него возникли проблемы, и он трансгрессировал вчера в неизвестном направлении. Естественно, не отчитываясь, куда именно. Но он просто рвал и метал…

— Я слышала, — мрачно заметила Гермиона.

— Да… К тому же, он уверен, что Дамблдор приложит все усилия, чтобы только не допустить Гарри к участию в операции. А если удержать все же не получится, то отправится вместе с ним. К встрече же с ними обоими Темный лорд пока не готов.

Гермиона кивнула и тяжело перевела дыхание.

— Но… кто-то же будет там меня охранять?

— Естественно, будет, — ответил Снейп. — Но только егеря, и никого из Пожирателей. Это ведь все подстроено…

Значит, от нее требуется лишь трансгрессировать в нужное время в нужное место и ждать.

Гермиона обвела взглядом комнату, кусая покрасневшие губы. Ей не верилось, что уже скоро она выберется отсюда. Скорей бы! Силы были на исходе.

Снейп между тем взглянул на часы и напомнил, что пора пить вторую часть зелья. Гермиона подчинилась. Она знала, что у нее еще есть несколько минут, пока зелье не подействует. Потом Снейп сразу же удалится — он, судя по тому, как время от времени поглядывал на часы, ни одной лишней минуты не хотел пробыть здесь. Просто исполнял приказ.

Гермиона легла на бок, почувствовав, как ее начинает клонить в сон.

— Скажите… вы ведь наверняка знаете… что со мной? — голос заплетался от слабости.

Снейп задумчиво покачал головой.

— Я могу лишь предполагать. Но у вас… необычная простуда.

— Необычная? — переспросила Гермиона. Она уже не пыталась перехватить взгляд Снейпа, просто лежала, уткнувшись щекой в подушку и прерывисто дыша.

— Да, — тихо проговорил Снейп. — Если бы простуда была обычной, зелья возымели бы больший успех. А так… Я думаю, все дело в том, что произошло в лесу.

Гермиона напряглась при этих словах: внутри все болезненно сжалось. Но Снейп продолжил как ни в чем не бывало:

— То, что вы сделали, хоть и в целях самозащиты, не совпадает с вашим мироощущением. И теперь внутри вас началась борьба. Как вы могли заметить, это очень болезненно …

Гермиона промолчала. Она вдруг подумала о том, убивал ли Снейп когда-нибудь? Наверняка, да, иначе он не говорил бы об этом так спокойно.

— Но что мне делать? Я понимаю, что это произошло случайно, но все равно чувствую вину, — прошептала Гермиона.

Она посмотрела на Снейпа и вдруг увидела в его темных глазах, как в зеркале, ту же боль, что терзает ее. Гермиона, приободренная этим открытием, собралась добавить еще что-то, но Снейп вдруг поднялся и бросил взгляд на часы.

— Даже не знаю, что вам посоветовать, — проговорил он, не глядя на нее. — Прочитайте молитву перед сном — может быть, будете прощены, — он ухмыльнулся, не скрывая издевки.

Гермиона смерила его испепеляющим взглядом. Решительно, Снейп был совсем не тем человеком, с кем стоит вести подобные беседы…

* * *

Снейп не часто бывал в доме, расположенном в маггловском районе под названием «Паучий тупик». Весь учебный год он проводил в Хогвартсе, а сюда переезжал лишь на время каникул. Иногда ему казалось, что от дома этого уже давно пора избавиться — раз и навсегда. Но потом что-то все же удерживало от этого.

Именно здесь он вырос. Этот дом принадлежал еще его родителям, но дело было не в ветхости — уже тогда чувствовалось, что обитатели его ведут болезненную, жалкую жизнь. Уже тогда здесь поселилась зеленая плесень, расползающаяся по выцветшим обоям — с ней можно было бороться сколько угодно, но в итоге она появлялась снова. Уже тогда стены впитали в себя бесконечную ругань отца, и задушенный плач матери в темноте, когда она думала, что никто не слышит ее. Но стены помнили все.

Снейп мог бы переехать отсюда, если бы захотел. Какое-то время эта идея даже казалась ему привлекательной, но потом он понял, что в этом нет смысла. Работа двойным агентом делала его положение слишком шатким. Он понимал, что пока ему удается обманывать Волан-де-Морта, он будет жить, но один неверный шаг будет означать смерть. Так какой смысл строить что-то новое, если рано или поздно оно все равно рухнет?

Впрочем, сейчас это не имело значения. Солнечный свет уже пробивался сквозь зашторенные окна, напоминая о начале дня. На сегодня было запланировано собрание Ордена, и, к тому же, без Дамблдора. Он отлучился по чрезвычайно важному делу. Какому именно, Снейп не знал, но был уверен, что это напрямую связано с недавней вспышкой гнева Волан-де-Морта и его исчезновением.

Если все сложится, как надо, уже сегодня Грейнджер вернется домой. Это не означало, что теперь она будет свободна — просто небольшая передышка. Снейп удивился, заметив, что теперь к чувству неприязни, которое она всегда ему внушала, примешивается еще и жалость. Да, ему было жаль Гермиону, потому что… она была не предназначена для такой участи. Никогда в своей жизни не сталкивалась с жестокостью и смертью — из-за этого и мучилась сейчас. Ей следовало еще многому научиться.

И самое главное — это вовремя выключать голову. Превращаться в автомат, выполняющий приказы того, кто имеет над тобой власть. Потому что по-другому не выжить в таких условиях — чувство вины уничтожит тебя.

Снейп вышел на улицу, и дверь за ним захлопнулась с тихим стуком. Несмотря на раннее время, солнце палило уже вовсю. Этим летом так было почти каждый день — сначала изнуряющая жара, потом ливень.

«Площадь Гриммо 12» — мысленно произнес Снейп. Он сразу же вообразил себе это унылое здание, служившее Ордену штаб-квартирой, и буквально через секунду оказался в коридоре. В нос ударил запах пыли, а портрет Вальпурги Блэк взорвался криками. Так происходило каждый раз, когда кто-то приходил в дом.

— Мерзавцы, отребье! Порождение грязи! Полукровки, уроды! Вон отсю…

Снейп выпрямился, и, не глядя, махнул палочкой в ее сторону.

— Силенцио!

В ту же секунду крики стихли.

Снейп прошел в комнату, где обычно собирался Орден. Там все были в сборе. Тихо переговаривались между собой, но, стоило ему войти, замолчали. Снейп знал, что все они, несмотря на внешние приличия, никогда не станут считать его своим. Они до сих пор видят в нем лишь Пожирателя смерти, каким-то образом заполучившего доверие Дамблдора. Раньше, признаться, его задевало это, но потом стало все равно.

После сдержанного приветствия Снейп расположился на своем месте и оглядел беглым взглядом присутствующих. Он тоже был не в восторге от их компании. На собраниях ему почти всегда становилось скучно, и он старался как можно скорее выполнить свою миссию, чтобы уйти.

— Северус, ты сказал, у тебя есть важная информация, — негромко произнес Люпин и подался вперед, скрестив руки на столе. — Что-то случилось? — на его лбу пролегла складка.

Снейп еще раз обвел взглядом лица, обращенные к нему с напряженнейшим вниманием в глазах, и наконец произнес с расстановкой:

— Я получил информацию, касающуюся мисс Грейнджер.

От Снейпа не укрылось, как все тут же напряглись при упоминании этого имени. Он знал, почему. Все члены Ордена: и Уизли, и Тонкс с Люпином, и даже Грозный Глаз — все они безоговорочно подчинялись Дамблдору. Именно он собрал их вокруг себя, именно он каждому из них оказывал помощь и поддержку. Поэтому им было неловко обсуждать что-то серьезное и важное в его отсутствие.

Им нравилось подчиняться Дамблдору. Не беспокоиться самим о разрешении проблемы, а переложить всю ответственность на него. Потому что в то время, как все чувствовали тревогу и неопределенность, Дамблдор, похоже, испытывал прямо противоположные чувства. Он всегда был спокоен и сдержан. Он производил вид человека, который знает, что делает, и оттого все делает правильно. Поэтому все с удовольствием предоставили ему решать эту проблему. А заодно и отвечать за исход решения.

— Северус, ты узнал, где она? — беспокойно спросила Молли Уизли. — Бедная девочка… она хотя бы…

— … жива, — подтвердил Снейп, выпрямляясь. Молли и Тонкс тут же переглянулись, облегченно выдохнув, да и все остальные сразу же почувствовали себя лучше. До этого все сидели, застыв от напряжения, готовясь к самому худшему.

— Беллатриса прячет ее в одном доме недалеко от поместья Малфоев, — продолжил Снейп. — И сегодня нам представится отличная возможность туда пробраться. Дело в том, что в эту пятницу никого из Пожирателей там не будет. Так что, — Снейп достал карту и разложил ее на столе, — самое время действовать.

Все тут же повставали со своих мест и обступили карту.

— Здесь отмечен маршрут, по которому мы будем двигаться, — сказал Снейп, указывая направление палочкой. — Также обозначены ходы, через которые можно сбежать и отмечены места, где может находиться Грейнджер, ну и места, где будет охрана. — Он слегка подвинул карту вперед, дав возможность остальным изучить ее, и откинулся на спинку кресла.

Все начали сосредоточенно ее рассматривать и давать краткие комментарии, но вдруг их отвлек звук, раздавшийся из коридора. Снова кричала Вальпурга Блэк.

— Что там еще случилось? — процедил Снейп. Он резко поднялся, подошел к двери и распахнул ее.

Его наихудшие опасения подтвердились: перед ним стояли Поттер и Уизли.

— Вы! — Снейп в гневе перевел взгляд с одного на другого. — Что вы здесь делаете?!

Он почувствовал невероятную досаду оттого, что все происходит не так, как он запланировал. Рон, все же ощутив некоторую долю вины, потупил взгляд, но Поттер не смутился ни капли, и продолжил смотреть на Снейпа с таким вызовом, словно это не он только что подслушивал под дверью.

— Мы узнали о собрании Ордена и решили, что тоже должны участвовать, — ответил он, задирая подбородок.

Снейп почувствовал, как от одного вида этого самодовольного лица его захлестывает неконтролируемое раздражение.

— Ах вот так, — произнес он негромко. — Ну в таком случае вынужден вас огорчить: не вы это решаете. Для того, чтобы участвовать в собраниях Ордена, надо в нем состоять, а вы не состоите!

— Гарри! Рон! — мистер Уизли тоже подошел к двери, заставив Снейпа посторониться. — Я вынужден согласиться с профессором Снейпом, вы не можете...

— Ну папа! — возмущенно воскликнул Рон. — Хватит обращаться с нами, как с беспомощными детьми какими-то...

— Вот именно! — заметил Гарри, повысив голос. — Вам еще не надоело скрывать от нас всю информацию? Мы тоже можем...

— Но вы ведь еще несовершеннолетние! — раздался из кухни крик миссис Уизли.

— Значит так, Поттер, — проговорил Снейп, раздраженно выдыхая, — профессор Дамблдор вам, по-моему, доходчиво объяснил, как обстоят дела, и что в вашем случае рисковать недопустимо. Вам следует быть осторожным. А вы стоите тут, смотрите своими наглыми глазами, и заявляете, что хотите участвовать в операции! Так вот, этого не будет!

Гарри сжал губы, но, видимо, речь Снейпа не произвела на него должного эффекта.

— Я никуда не уйду. Я… мы узнали, где Гермиона! — выпалил он.

— Ну конечно, — процедил Снейп. — В вашей способности подслушивать я никогда не сомневался...

— Но я узнал это раньше, и не от вас, — продолжил Гарри с вызовом. — Я попросил Добби найти Гермиону, и сегодня он сообщил нам, где она!

Снейп молча прожигал его взглядом. Он злился, потому что понимал: нет никакой необходимости в том, чтобы Поттер участвовал в операции. Орден прекрасно справится и без него. Но нет. Поттер не может так просто отступить. Ему необходимо получить долю славы. Вынести принцессу из горящего замка. Когда речь заходит о чем-то подобном, он не в состоянии остаться в стороне.

Снейп скрестил руки на груди. Он очень надеялся, что удастся организовать операцию без участия этих двоих, но теперь, когда они все равно все знают, это не представлялось возможным. Если им запретить, они наверняка рванут туда сами и только все испортят…

— Что ж, мистер Поттер, — протянул он. — Если вы считаете, что отряд лучших мракоборцев не справится без вас, тогда вперед, — он посторонился и взмахнул рукой, показывая тем самым, что они могут войти.

* * *

В тот же день Гермиона трансгрессировала в дом вместе с Беллатрисой. Территория вокруг была неухоженной и заброшенной. Крыльцо заросло травой, деревья окружали дом со всех сторон, словно ограда, а плющ вился по стенам, доставая до крыши.

Дом был из белого и красного кирпича, но из-за времени белый цвет давно уже превратился в серый, а кое-где виднелись пятна плесени. Крыша дома заострялась кверху, и в некоторых местах на ней отсутствовали черепицы. Окна и вовсе были выбиты.

Гермиона невольно поежилась, наблюдая эту картину. День сегодня к тому же был пасмурный и холодный. Начиналась гроза.

Беллатриса тем временем кивком указала ей на дверь. Гермиона поднялась по ступенькам и вошла. В нос тут же ударил запах пыли и затхлости. Они направились прямо по коридору. Куда именно, Гермиона не знала, просто следовала за Беллатрисой.

И чем дальше они шли, тем больше Гермионе становилось не по себе. Вокруг царила такая обстановка, будто здесь уже произошло сражение. На ковре валялись осколки, вещи, просто какой-то мусор...

Гермиона осторожно переступала через все это, пытаясь игнорировать нарастающую внутри тревогу. А все ли произойдет так, как они планировали? Не придется ли ей остаться здесь надолго?

Наконец они с Беллатрисой подошли к лестнице. Ступеньки были деревянными и довольно ветхими на вид, а что было внизу Гермиона и вовсе не видела из-за кромешной тьмы.

— Спускайся! — скомандовала Беллатриса.

— Нет, — прошептала Гермиона, пятясь назад. Она вспомнила свое заточение в подземелье и поняла, что и шагу туда не ступит. Этот страх был сильнее нее.

— Быстро! — с раздражением выплюнула Беллатриса. — Или я давно не применяла к тебе Круциатус?!

Гермиона тяжело перевела дыхание и, смерив пожирательницу убийственным взглядом, начала спускаться. Внизу было полностью темно, и только благодаря «Люмосу» они нащупали какую-то дверь. Беллатриса без лишних слов втолкнула туда Гермиону, а сама застыла в дверях.

— Что еще? — недовольно проговорила Гермиона, потирая плечо.

Беллатриса удивленно на нее взглянула.

— А ты, я смотрю, набралась смелости? Ничего, я быстро это исправлю!

И прежде, чем Гермиона успела опомниться, она вскрикнула:

— Круцио!

Гермиона упала на колени. Зажмурилась, прилагая все усилия, чтобы только не взвыть от зверской, раздирающей тело боли. Боль не только не прекращалась, она нарастала с каждой секундой.

Глубоко внутри Гермиона знала, что это случится. Беллатриса явно была не в восторге от решения Темного лорда отпустить ее, но, поскольку с ее мнением не посчитались, хотела теперь отыграться напоследок.

Когда все закончилось, Гермиона словно сквозь сон обнаружила себя лежащей на полу, с тяжело вздымающейся грудью. Каждый вдох отдавался резкой болью. Губы были в крови. Наконец, издав слабый стон, она перевалилась на живот и приподнялась на локтях.

— Теперь прощай, грязнокровка, — раздался голос Беллы над головой. — Я буду скучать, а ты?

Гермиона подняла на нее затуманенный взгляд. Ее колотила мелкая, противная дрожь. Она произнесла с расстановкой:

— Гори в аду.

Она ожидала, что это высказывание может стоить ей нового сеанса пыток, но вместо этого увидела едва заметную улыбку на лице Беллатрисы.

— Не переживай, — произнесла она вкрадчиво. — Когда все закончится, мы окажемся там вместе.

И оттого, как она произнесла это, Гермионе стало еще более жутко. Беллатриса тем временем вышла и запечатала дверь заклинанием.

— Дожидайся своих спасителей! — ехидно пропела она и, судя по звукам, начала подниматься по лестнице.

Гермиона, кое-как поднявшись, с трудом доковыляла до стены и осторожно опустилась на пол. В камере, благо, было не совсем темно за счет маленького окошка, находившегося вверху. Это успокаивало хоть немного, потому что в полной темноте она бы точно свихнулась.

И вдруг Гермиона почувствовала, как что-то ударило в голову, вызывая головокружение. Несмотря на зелье Снейпа, болезнь еще не прошла. А после Круциатуса она и вовсе чувствовала себя едва живой. Это состояние усиливалось еще и оттого, что последние два дня она почти ничего не ела.

Какое-то время Гермиона сидела, прислонившись спиной к стене, но потом безвольно сползла вниз и легла на бок. Она тут же поморщилась от резкой, тошнотворной боли — тело медленно отходило от воздействия Круциатуса.

Гермиона вспомнила, как Волан-де-Морт вызвал ее к себе сегодня. Он очень спешил, и оттого не счел нужным тратить время на объяснения — просто грубо вывернул ее руку и начал произносить заклинание. Почти тут же ее пронзило болью — Гермиона чуть не прокусила себе губу, борясь с криком, готовым вырваться изнутри. Но пытка закончилась также внезапно, как и началась.

Гермиона вернулась к себе в комнату, все еще чувствуя отголоски боли в руке. Она понятия не имела, что все это значило. Метка на предплечье совершенно не изменилась.

А потом она подошла к зеркалу и застыла: ее левое предплечье было чистым.

Она все еще могла видеть метку, но Волан-де-Морт скрыл ее от чужих глаз. Теперь она уже никак не сможет предупредить Гарри.

Это воспоминание хлестнуло по напряженным нервам, и Гермиона зажмурилась. На смену ознобу пришел жар. Она лежала, подтянув колени к животу, практически не двигаясь, в полубессознательном состоянии.

Прошло около двух часов, прежде чем до нее начал доноситься шум. Гермиона с трудом приподнялась на локтях. Она, конечно, уже не понимала, то ли ей это слышится, то ли действительно происходит, но попыталась встать.

Да, она определенно слышала топот, звук от вспышки заклятий… Гермиона постаралась сконцентрировать свое внимание на этих звуках, чтобы только не потерять сознание. Но слабость все сильнее овладевала ею.

И вдруг, дверь резко отлетела в сторону. В камеру вбежало сразу несколько человек, но взгляд Гермионы, затуманенный болью, остановился только на одном из них.

— Гарри, — прошептала она одними губами.

Она с трудом сфокусировала на нем свой взгляд, ощущая такой мощный прилив радости, какой она не испытывала никогда в жизни. Губы невольно растянулись в улыбке. Да, она сразу же узнала его. Жесткие темные волосы, большие, яркие зеленые глаза на раскрасневшимся лице. Во всем его облике было что-то такое щемяще близкое для нее.

Гарри сразу же обернулся на ее голос. На какой-то миг в его глазах тоже вспыхнула радость, но она быстро сменилась тревожным выражением. Гарри подбежал к ней и рухнул на колени.

— Гермиона, — лихорадочно прошептал он, быстро ее осматривая. — Ты сможешь подняться?..

Не дожидаясь ответа, он подался вперед и помог ей. Гермиона оперлась о его руку и кое-как поднялась, но тут же пошатнулась. Перед глазами вдруг все поплыло; остались лишь пляшущие черные блики. На лбу выступил холодный пот, ноги подкосились.

Краем угасавшего сознания Гермиона почувствовала, как Гарри подхватывает ее и берет на руки. Ее голова запрокинулась.

* * *

На улице раздавались оглушительные раскаты грома. Гарри трансгрессировал первым и теперь стоял перед входом в Нору, держа Гермиону на руках. Он уже насквозь промок, впрочем, как и она, но не замечал этого. Гермиона была в полном беспамятстве; ее голова безвольно болталась от каждого его движения.

Гарри пугало то, какой невесомой она была. Он чувствовал ее выпирающие ребра под пальцами.

Мысль, что это произошло с Гермионой по его вине, просто разъедала изнутри. Он не мог выносить эту мысль, но чем сильнее хотел от нее избавиться, тем чаще и громче внутренний голос ему повторял:

Из-за тебя. Из-за тебя. Из-за тебя.

Гарри с трудом подавил стон бессильной ярости, ненавидя все на свете, но больше всех — себя. Он открыл дверь в Нору и вошел. Миссис Уизли, до этого напряженно ожидавшая на диване, тут же вскочила и подбежала к нему. Бросила беглый взгляд на Гермиону и потом перевела его на Гарри.

— Что с ней?..

— Не знаю, — ответил Гарри с отчаянием и раздражением. — Мне кажется, у нее лихорадка... Давайте… — он бессильно огляделся по сторонам, — у вас есть подходящее зелье? Она…

— Так! Сейчас… — миссис Уизли задумалась на секунду, словно что-то припоминая, а потом кинулась к кухонному шкафчику. Одно резкое движение палочкой, и ей в руку опустились два темных пузырька, а еще потертый справочник с загнутыми страницами. Она перевела выразительный взгляд на Гарри: — А теперь пойдем!

Они поднялись по лестнице на второй этаж. Миссис Уизли семенила впереди, ведя его в самую отдаленную комнату. Потом открыла дверь перед Гарри, впуская внутрь. Там было практически полностью темно, свет исходил лишь от светильника рядом с кроватью. За неплотно закрытым окном слышались звуки дождя и завывания ветра. В комнате было свежо.

Гарри осторожно положил Гермиону на кровать и применил высушивающее заклинание. Потом обернулся на миссис Уизли — она сосредоточенно листала с помощью волшебной палочки страницы того самого справочника. Гарри почувствовал некоторое облегчение, наблюдая за миссис Уизли. Сейчас она производила вид человека, который точно знает, что делает.

Вдруг снизу донесся шум и голоса. Это прибыли остальные. Миссис Уизли на секунду отвлеклась от книги и строго взглянула на Гарри.

— Спустись к ним, скажи, что с Гермионой все будет в порядке, — сказала она, снова возвращаясь к справочнику. — Да, у нее лихорадка… и протекает она довольно тяжело на фоне общего истощения. Но у меня есть подходящие зелья. Должны помочь.

Гарри кивнул, внезапно ощутив прилив облегчения. Он сделал пару шагов назад, потом развернулся и выбежал из комнаты.

Внизу он сразу же увидел Рона, близнецов и мистера Уизли. Остальные члены Ордена трансгрессировали к себе домой. Они договорились сообщить обо всем с помощью патронуса.

Все были мокрые, с отпечатком шока на лице, но целые. Никто серьезно не пострадал. Стоило Гарри появиться на лестнице, как все тут же подбежали к нему, забрасывая вопросами. Он передал им слова миссис Уизли совершенно машинально. Мыслями он был не здесь, а в той маленькой комнате на втором этаже. С одной стороны, ему отчаянно хотелось снова увидеть Гермиону, но с другой — что-то удерживало от этого.

Время словно остановилось. Было уже два часа ночи, но никто и не думал расходиться. Фред с Джорджем, тихо переговариваясь, сидели за столом, мистер Уизли мерил шагами кухню, рассматривая движущиеся фотографии и различные кухонные принадлежности, висевшие на стене. Наверное, впервые они вызвали у него такой интерес.

Гарри сидел на диване с Роном. Через какое-то время к ним присоединилась Джинни. Она что-то начала говорить, но Гарри почти не слушал. Только почувствовал, как Джинни положила голову ему на плечо и приобняла за спину. Он все думал, что такого миссис Уизли делает в комнате Гермионы уже час.

Мистер Уизли тем временем все чаще стал недовольно поглядывать в их сторону. Гарри знал, еще немного, и он начнет требовать, чтобы они разошлись по своим комнатам. Гарри ни на что уже не надеялся, как вдруг со второго этажа раздались шаги, а потом на лестнице появилась миссис Уизли.

Все замерли в предвкушении, тут же прервав всякие разговоры. Молли спускалась вниз в полной тишине, все взгляды были устремлены на нее. Наконец она остановилась и оперлась спиной о лестничные перила. Лицо ее было уставшим, но спокойным.

— С Гермионой все будет хорошо, — сказала она. — Волноваться не о чем, — и вдруг ее взгляд резко стал строгим: — А теперь спать! Артур, ты вообще видел время? — она перевела на мужа укоризненный взгляд. — Всем спать! Остальное обсудим завтра!

— Мама! — возмущенно выпалил Рон. — Можно хоть увидеть ее?!

— Да, и мне тоже! — подхватила Джинни.

Миссис Уизли тяжело вздохнула.

— Что именно в слове «завтра» вам непонятно? Живо наверх!

Джинни мимолетно закатила глаза, Рон же выглядел возмущенным до глубины души. Тем не менее, они нехотя поднялись с дивана и направились к лестнице. Гарри тоже поднялся, но миссис Уизли мягко коснулась его груди, останавливая.

— Постой, Гарри, — тихо сказала она. — Не спеши… Гермиона просила позвать тебя. Так что зайди ненадолго…

Гарри замер. Сердце в этот момент начало биться чаще, он так отчетливо это почувствовал…

Позвать меня?.. После всего этого… меня?

Миссис Уизли смотрела на него выжидающе. Он почувствовал себя глупо оттого, что молчит, и пробормотал:

— Да… конечно. Спасибо вам.

Миссис Уизли слегка улыбнулась и посторонилась, освобождая ему дорогу. Гарри поднялся наверх, дошел до нужной комнаты и остановился, неосознанно медля. Потом все-таки потянул на себя ручку двери и вошел.

В комнате пахло какими-то травами. Чувствуя скованность, Гарри приблизился к кровати и опустился на стоящий рядом стул. Гермиона спала. Ее дыхание было спокойным и тихим.

Он остановил взгляд на ее лице, впервые внимательно рассматривая. Густые темные волосы разметались по подушке. На фоне бледного лица они казались совсем темными. Губы были ярко-красными из-за недавней температуры. На переносице — легкая россыпь веснушек. Сейчас Гермиона казалась почти умиротворенной в своем забытьи.

Ее рука безвольно повисла за кроватью. Гарри заметил большие синяки в районе запястья. Кожа была слишком бледная, почти прозрачная.

И вдруг в голове пронеслась мысль: «Я мог бы никогда ее больше не увидеть». Все время он гнал от себя эту мысль, стараясь сконцентрироваться на том, чтобы найти выход из ситуации, но сейчас всерьез задумался о ней. Что было бы тогда? Что было бы тогда с ним?

Ответ был готов. Он с такой ясностью вспыхнул в сознании, словно Гарри знал его всегда, просто не признавался в этом: я не смог бы жить.

Гарри осторожно взял ее руку и поднес к губам, целуя. Сейчас Гермиона казалась ему такой хрупкой и уязвимой. Это совершенно не вязалось с ее прежним образом. Раньше, глядя на Гермиону, ни у кого не возникало мысли, что она может нуждаться в помощи или защите. Она всегда была такой сильной, самостоятельной, всегда у нее все получалось лучше, чем у других, и даже лучше, чем у него. Гарри вспомнил, как не раз просил у нее совета, и она помогала ему. А теперь она сама нуждалась в помощи.

Гермиона вдруг дернулась, задышала быстрее и, прищурившись, открыла глаза. Когда взгляд ее сфокусировался на Гарри, она слегка улыбнулась.

Гарри почувствовал волнение и придвинулся ближе.

— Гермиона, все хорошо, — сказал он так мягко, как только мог. — Мы сейчас в Норе. Ты… — он тяжело сглотнул, — ты как себя чувствуешь?

— Уже лучше, — прошептала Гермиона. — Мы давно здесь?

— Пару часов.

Она кивнула и присела на кровати, прислонившись спиной к стенке. Слегка поморщилась от этого движения и спросила:

— Как вы нашли меня?

— Снейп сообщил Ордену, — быстро ответил Гарри. — А мне сказал Добби. Я просил его тебя найти. Узнав это, мы с Роном тут же трансгрессировали на Гриммо 12.

Гермиона не выказала никакого удивления или заинтересованности, просто удобнее устроилась на кровати. Когда она сделала это движение, пижама слегка сползла, и Гарри увидел глубокий порез в районе ключицы.

Он поменялся в лице и отвел взгляд.

Господи… наверняка это не единственные порезы и синяки. Ведь Гермиона была в плену у Беллатрисы Лестрейндж: сумасшедшой фанатички, которая без раздумий убила собственного брата. И лишь за то, что он отказался поддерживать идею чистокровности. Что же тогда она делала с магглорожденной…

— Гермиона, — Гарри с болью посмотрел на нее. Голос плохо слушался. — Прости меня! Это моя вина. Мне не следовало идти тогда в Министерство магии, нужно было послушать тебя! Прости!

Гарри осекся, потому что Гермиона вдруг взглянула на него. Если раньше ее взгляд был отстраненным, то теперь в нем появилась осознанность. Гарри ожидал чего угодно: упреков, слез, возражений. Он был совершенно точно уверен, что Гермиона винит его в произошедшем. Был уверен, что никогда уже не сможет общаться с ней, как раньше. После того, что произошло, между ними словно образовалась пропасть. Этого уже не исправить. Как бы ему ни было жаль, это так.

Все эти мысли быстро прокручивались у него в голове, пока Гермиона не заговорила.

— Это не так, Гарри, — он хотел возразить, но Гермиона не дала ему этого сделать. — Да, сейчас мы понимаем, что бежать в министерство было глупо. Но тогда в этом был смысл! Мы были уверены, что там Сириус! Мы хотели его спасти... и я прекрасно помню, что ты не хотел нас брать, ты хотел пойти один, мы сами сделали свой выбор. Поверь, я в состоянии нести ответственность за свои решения. Все это… последствия риска, на который я пошла осознанно. И мне не станет легче, если я найду, кого в этом обвинить, — она взяла руку Гарри в свою, игнорируя его изумление, и договорила совсем тихо: — Я ни в чем не виню тебя. Это было бы глупо…

Гарри пораженно смотрел на нее. Внутри что-то оборвалось. Чувство острой нежности совершенно его затопило. Он потянулся к Гермионе и обнял — очень осторожно, боясь причинить боль. И тут же почувствовал, как она прижалась к нему в ответ.

Гарри закрыл глаза. Несмотря на все, что произошло, Гермиона не изменилась. Она всегда была на его стороне. И даже сейчас, после всего, простила.

Была уже глубокая ночь, когда Снейпа вдруг разбудило что-то. Он резко присел на кровати и еще несколько секунд не двигался, пытаясь справиться с мерзким чувством дезориентации, которое наступает, когда выдергивают из сна силой. Но что именно?

Он поднял голову. По комнате медленно перемещался патронус Нарциссы. Парил неспешно и грациозно, пока внезапно не растворился, оставив лишь серебристую дымку.

Внутри что-то тревожно щелкнуло: вряд ли Нарцисса стала бы звать его среди ночи по пустякам. Значит, произошло что-то, не терпящее отлагательств.

Осознание этого тут же прогнало остатки сна. Снейп резко поднялся с кровати, оделся и достал из шкафа чемодан с различными зельями на всякий случай. На улице он трансгрессировал.

Сад поместья Лестрейнджей стоял безмолвный и спокойный. Нигде не было ни единого шевеления, только звуки сверчков прорезали плотную ночную тишину. Воздух, до предела накалившийся за день, теперь отдавал прохладой. Вдыхая его, Снейп чувствовал, как он смывает всю усталость и сон.

Снейп прошел по дороге к железной двери поместья, на ходу вынимая палочку. Стоило ей открыться, и он тут же увидел привычное лицо в обрамлении светлых волос.

— Северус! — нервно воскликнула Нарцисса, пытаясь приглушить голос. Потом быстро оглянулась назад. — Я думала, ты не придешь…

Они остановились посреди мраморного холла. Видневшаяся из окна луна отбрасывала мраморно-синюю дорожку на пол.

— Может ты объяснишь, что случилось? — проговорил Снейп, едва сдерживая резкость в голосе.

— В общем, — Нарцисса сухо сглотнула и заговорила еще тише, — Темный лорд вернулся сегодня из очередного путешествия и был крайне зол.

— Тебе удалось узнать, почему? — уточнил Снейп, неосознанно наклоняясь к Нарциссе. Все это действительно выглядело более, чем подозрительно.

Нарцисса поморщилась.

— Ну… пропала какая-то ценная вещь. Он узнал это, проверив тайник. Это все, что я знаю, — она неопределенно пожала плечами.

Снейп выпрямился, пытаясь не показать разочарования. Нарцисса заговорила снова, увлекая его за собой по коридору.

— Он был не в себе! И Беллатриса подвернулась ему под руку! Ты же знаешь… если что-то идет не по плану, кто-то из нас должен ответить. И неважно, что Белла здесь вообще ни при чем! В общем… Темный лорд долго пытал ее Круциатусом. Слишком долго. Ей… нужна твоя помощь.

Снейп резко остановился. Нарцисса, ни о чем не подозревая, сделала шаг вперед, но Снейп схватил ее за локоть и развернул к себе, не обращая внимание на ее возмущенный вздох.

— Только не говори, что разбудила меня посреди ночи из-за своей сумасшедшей сестрицы, — процедил он.

Нарцисса в первую секунду опешила, но достаточно быстро овладела собой. Она встретила его взгляд с бесстрашием, а затем дернула руку, и Снейп разжал пальцы.

— Северус…

— Она только и делает, что пытается уличить меня в измене перед Темным лордом! И я вынужден это терпеть. Порой мне кажется, она не успокоится, пока не добьется моей смерти…

Во взгляде Нарциссы снова появилось что-то умоляющее.

— Белла ни за что бы и не попросила тебя о помощи, она слишком горда, поэтому тебя прошу я. Она — моя сестра, в конце концов, она — Пожиратель смерти, как и ты. Осмотри ее, тебе же это ничего не стоит…

Снейп в изнеможении прикрыл глаза на секунду. Этот спор не имел смысла с самого начала. Он, к тому же, уже увидел дверь в конце коридора, ведущую в комнату Беллатрисы, и понял, что отступать поздно.

Как только они подошли к спальне, Нарцисса остановилась в нерешительности. Снейп тоже замер, вперив напряженный взгляд в дубовую дверь, украшенную резными узорами. Он словно пытался отсрочить встречу с ее обитательницей, хоть и понимал, что это неизбежно.

Наконец он открыл дверь и тут же почувствовал, как Нарцисса зашевелилась за его плечом, намереваясь войти следом. Тогда Снейп, не оборачиваясь, преградил ей путь рукой.

— Лучше подожди здесь.

Нарцисса покорно замерла на месте, и Снейп вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. В нос ударил тяжелый плотный запах, какой бывает в непроветриваемом помещении. Снейп сталкивался с ним не раз — так всегда пахло в комнатах больных людей. Запах страданий, мук и смерти.

Беллатриса ворочалась на кровати из стороны в сторону, сжимая в руках простынь. Казалось, она его даже не заметила. Снейп прошел вдоль комнаты и осторожно поставил чемодан с зельями на стол. Потом обернулся и подошел к Беллатрисе.

Ее лицо было мертвенно бледным, а лоб покрывали капли пота. В правом глазу лопнул сосуд, и теперь белок стал красным. Но взгляд, тем не менее, оставался осознанным. Убедившись в том, что его интересовало, Снейп отвернулся и взмахнул палочкой, позволив чемодану открыться.

С кровати донесся хриплый смех.

— Ты так внимательно смотрел мне в глаза, Северус, — произнесла Беллатриса изломанным голосом. Он охрип из-за долгого крика, и теперь отдавал по напряженным нервам, точно скрежет ножа по стеклу. — Хотел проверить, не сошла ли я с ума? Ну вот уж, не дождешься!

Снейп проигнорировал ее слова, отмеряя нужную дозу зелья. Беллатриса, застыв на кровати, внимательно следила за каждым его действием. Ее грудь тяжело вздымалась и каждый новый вдох отдавал сиплым посвистыванием в образовавшейся тишине. Наконец Снейп протянул ей чашу с зельем.

— Нарцисса сказала, что действие Круциатуса длилось долго. Все могло произойти, — проговорил он.

Беллатриса жадно прильнула к чаше, опершись рукой, согнутой в локте, на кровать. Потом снова откинулась на подушку.

Снейп наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, и наконец произнес, приподняв подбородок:

— Что-то Темный лорд не слишком о тебе беспокоится.

Беллатриса тут же перевела на него взгляд, и Снейп почувствовал удовлетворение: он знал, что это заденет ее больше всего.

— Кто-то выкрал из тайника одну очень ценную вещь, поэтому он сорвался! — горячо воскликнула Беллатриса. И вдруг взгляд ее ожесточился. — Если бы мы не сплавили Ордену эту девчонку, Темный лорд вполне мог бы отыграться на ней! Но нет же… — она колко взглянула на Северуса. — Знаю, это ты убедил его отпустить грязнокровку!

— Я ни в чем его не убеждал, — ледяным тоном заметил Снейп. — Просто озвучил очевидный факт: грязнокровка была серьезно больна и, если бы мы не отправили ее домой, наверняка погибла бы. А у Темного лорда на нее другие планы!

Беллатриса показательно фыркнула.

— Да не умерла бы она! Что это за новый вид болезни, возникающий из-за мук совести! Подумаешь, ну убила какого-то подонка, так что теперь…

Снейп криво ухмыльнулся.

— Видишь ли, это для тебя убийства давно стали обычным делом, а кто-то еще способен переживать по этому поводу.

Беллатриса недовольно выдохнула и уставилась в окно, нахмурив брови.

— К тому же, — с напором произнес Снейп, — это решение Темного лорда. А кто ты такая, чтобы критиковать его решения?

Беллатриса сжала губы так, что они превратились в бескровную тонкую полоску. Ее подбородок едва заметно дрожал.

— Будто я не знаю, что ты склонил его к этому решению. Не понимаю, почему он вообще тебя слушает, — буркнула она и опустила взгляд на смятое одеяло.

Снейп пожал плечами. Он понимал, что в Беллатрисе говорит обида — она бы хотела, чтобы Волан-де-Морт прислушивался к ней точно так же. Но дело в том, что его благосклонность была довольно изменчива. Сегодня он дорожит тобой, а завтра убьет, не раздумывая.

Снейп со стуком поставил два флакона с зельями на стол и обернулся к Беллатрисе.

— Смешаешь в соответствии с этими пропорциями и будешь принимать два раза в день, — он взмахнул палочкой, и в руки Беллатрисы медленно опустился пергамент с нужным рецептом. — Только соблюдай все в точности. Иначе может стать хуже.

Беллатриса, до этого внимательно изучавшая содержание пергамента, теперь оторвалась от него и подняла на Снейпа возмущенный взгляд.

— Здесь хоть все правильно указано? Не хотелось бы убедиться в обратном...

Снейп развел руками.

— Ну, у тебя нет выбора.

Лицо Беллатрисы вытянулось и Снейп поспешно вышел из комнаты, пока она не запустила проклятие ему вслед.

В коридоре его поджидала Нарцисса. Она ходила из стороны в сторону, нервно заламывая руки, и, как только хлопнула дверь, обратила на него тревожный взгляд.

— Ну как там она, Северус? — спросила Нарцисса, подходя к нему.

— Поправится, — ответил Снейп негромко.

Ложь со временем давалась легко.

На самом деле, столь длительное применение Круциатуса уже запустило необратимый процесс. Снейп знал, как это бывает. Сначала непрекращающиеся головные боли, шумы в ушах, потом… Он сухо сглотнул и дернулся, словно отгоняя от себя назойливое видение.

Но Нарцисса поверила ему. Он услышал ее облегченный вздох и отчего-то подумал, что эта ложь того стоила. Какой смысл расстраивать ее, если она все равно ничего не сможет сделать?

— Северус, ты можешь остаться у нас, — осторожно предложила Нарцисса и Снейп поднял на нее рассеянный взгляд, вынырнув из своих размышлений.

— Что? — спросил он, чуть хмурясь.

— Оставайся, — произнесла Нарцисса уже тверже. — Отдохнешь хоть немного, сейчас все равно поздно.

Снейп мотнул головой.

— Нет. Я предпочитаю спать у себя дома.

Нарцисса больше не настаивала и устремилась вслед за ним к выходу. Они простились и Снейп вышел на улицу.

Начинался рассвет. Если до этого на улице нельзя было ничего разобрать из-за темени, то теперь в огромных пятнах, раскинутых по саду, угадывались клумбы.

Снейп вышел за ворота и хотел уже трансгрессировать домой, как вдруг замер с палочкой в руках — к нему приближался патронус в виде феникса, принадлежащий Дамблдору.

Северус, я жду тебя на площади Гриммо 12.

Как только послание было озвучено, птица растворилась в воздухе. Снейп выдохнул и коротко рассмеялся, обращая взгляд к небу. Видимо, сегодня ночью поспать ему так и не удастся.

Но, к его удивлению, в доме на площади Гриммо оказалось поразительно тихо. Портрет Вальпурги Блэк молчал — кто-то уже накрыл его тканью.

Снейп прошел в гостиную и увидел Дамблдора за столом, говорящего с Кингсли.

— Что ж, удачи, мой друг, — сердечно проговорил Дамблдор, пожимая руку Кингсли двумя руками.

Тот направился к выходу и по пути кивнул Снейпу, пробормотав приветствие. Снейп сделал то же самое.

— Что происходит? — спросил он, подходя к столу. — Где все остальные?

— Видите ли, собрание уже закончилось, мой друг. Я посылал вам патронус и раньше, но…

— Да, я… был занят.

— Ничего страшного, Северус. Я вас надолго не задержу, — Дамблдор вышел из-за стола и повернулся к окну. — Пока я отсутствовал, Орден, как оказалось, провел спасительную операцию. Мисс Грейнджер теперь в Норе. Чувствует себя не очень хорошо, но угрозы жизни нет. И я, безусловно, рад, что все так удачно сложилось и мы смогли ее вернуть. Вот только… Вы же говорили, что поместье Лестрейнджей совершенно недоступно из-за заклятия Доверия. Как же так получилось, что Орден смог отыскать мисс Грейнджер?

Снейп вдруг почувствовал, как все внутри окаменело. Вот и настал решающий момент. Сейчас он должен раскрыть Дамблдору правду. В конце концов, Волан-де-Морт приобрел огромное влияние над Гермионой, и она может навредить Поттеру, а значит, их делу, сама того не желая.

Но, в то же время, если он скажет правду сейчас, проклятие вступит в силу, и Гермиона умрет. И Снейп, до этого думавший, что ему все равно, умрет она или нет, внезапно замер, так и не произнеся ни звука. Потому что… это было не так.

— Беллатриса перепрятала ее, — проговорил он наконец. — Представилась отличная возможность, и мы воспользовались ею.

Он рассказал все то же, что и накануне Ордену. Дамблдор слушал молча. Его глаза за стеклами очков смотрели устало, но внимательно.

Снейп смутно представлял себе причины, по которым ввязался в это безумие. Быть может, он скрыл правду лишь из милосердия, а быть может потому, что в какой-то мере ощущал свою вину перед Гермионой, хоть и косвенную.

Кроме того, наблюдая, с какой стойкостью она переносит испытания, Снейп начал невольно проникаться к ней уважением. Он не просто жалел Гермиону, он сочувствовал ей, потому что все то, от чего она мучилась сейчас, когда-то причиняло боль и ему. В любом случае, пути назад не было.

— Какая поразительная удача, — вкрадчиво проговорил Дамблдор, отводя взгляд от него и рассматривая свои руки. — Ну что ж, не буду вас больше задерживать, Северус.

* * *

Гермиона проснулась от звуков, которые раздавались с первого этажа. Она услышала их еще сквозь сон, но до последнего не хотела признавать, что проснулась. Однако, это было так. Гермиона открыла глаза, щурясь от яркого света, озарившего комнату. Потом взглянула на часы: 9:00.

Она приподнялась на локтях и перевела взгляд на Гарри. Он уснул прямо на стуле у ее кровати. Это вызвало у нее улыбку. Гарри обещал уйти, как только она уснет, но в итоге все равно остался. Гермиона коснулась его руки, свесившейся со стула. Гарри спал довольно чутко, поэтому сразу вздрогнул от ее прикосновения и поднял голову. Хотел что-то сказать, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла Джинни, а следом за ней и Рон с подносом. Джинни на секунду задержала взгляд на Гарри и недовольно поджала губы, но потом отвернулась от него и бодро обратилась к Гермионе:

— Привет, — она подошла, быстро обняла ее и плюхнулась рядом на кровать. — А мы тебе завтрак принесли!

Рон подошел к ней и поставил поднос на колени. Потом наклонился и чмокнул в щеку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. После зелья стало значительно лучше, — ответила Гермиона.

Наигранная бодрость Джинни слишком бросалась в глаза. Наверное, она хотела таким образом подбодрить и ее, но Гермиона совершенно в этом не нуждалась. Она чувствовала себя странно. Ей действительно стало лучше после зелий миссис Уизли, но в теле еще ощущалась слабость. Гермиона понимала: ей потребуется время, чтобы полностью восстановиться.

Конечно, после всего, что произошло, ей было приятно находиться в уютной домашней атмосфере, среди друзей. Приятно было снова видеть их лица, разговаривать с ними… И ей действительно хотелось бы с такой же легкостью игнорировать правду, как Джинни. Сделать вид, будто все проблемы позади. Но, увы, это было не так.

Ведь несмотря на то, что она здесь, на левом предплечье по-прежнему есть метка. Волан-де-Морт лично скрыл ее заклинанием от чужих глаз, но это никоим образом не повлияло на ее функцию — контролировать ее. Гермиона взглянула на Гарри, и внутри что-то болезненно щелкнуло. Как же это трудно — хранить внутри слова, которые никогда не сможешь произнести.

В комнате образовалась тишина. Рон неловко мялся на месте, Джинни тоже, заметив состояние Гермионы, перестала улыбаться. Гарри бегло взглянул на них, потом на Гермиону, и спросил:

— Может, тебе нужна какая-то помощь?.. Может, надо в больницу?

— Нет, — Гермиона покачала головой, — говорю же, все хорошо!

— Но…

— Слушайте! — она вдруг поняла, что этот вопрос нужно прояснить раз и навсегда. — Я понимаю, во время плена со мной происходили не самые… приятные вещи. Поэтому вы и переживаете. Но я не нуждаюсь в помощи. Мне просто нужно время, чтобы восстановить силы.

— Просто, — осторожно начала Джинни, — может, тебе станет легче, если ты… расскажешь, что именно там происходило, и…

— Нет, Джинни, не станет, — горько усмехнулась Гермиона. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, что Беллатриса пытала меня. А вдаваться в подробности я не собираюсь. Я хочу забыть это, как страшный сон, а не рассказывать об этом, тем самым переживая весь этот ужас снова!

— Конечно, не говори, — пробормотал Рон, с сочувствием взглянув на нее.

Гарри напряженно молчал, глядя в сторону.

Гермиона физически ощущала, как все здесь жалеют ее. Но ей это было неприятно. Какая теперь разница… Это все равно произошло, и как бы ни было грустно, этого не изменить. А жалеть себя и плакать над несправедливостью — последнее, чем ей хотелось бы заняться.

Она вздохнула, твердо решив сменить тему. Не хотелось портить настроение с утра рассказами о том, что происходило в поместье. Особенно учитывая то, что рассказать правду все равно не получится. Гермиона откашлялась.

— Так… а что вы обсуждали внизу? Мы с Гарри слышали…

— Оценки пришли! — спохватился Рон, явно испытав облегчение от смены темы. — Результаты СОВ, — и он сунул по конверту Гарри и Гермионе.

Гарри принялся распечатывать свой без особого энтузиазма, зато Гермиона действительно на какой-то миг забыла обо всех неприятностях и ощутила прилив радостного предвкушения. Сгорая от любопытства, она распечатала конверт и быстро пробежала глазами по оценкам.

— Ну как? — поинтересовался Рон спустя пару секунд.

— Десять «превосходно» и одна «выше ожидаемого» по защите от темных искусств, — со сдержанной радостью сообщила Гермиона, оторвав взгляд от пергамента. — А у тебя?

— Все отлично! — бодро ответил Рон. — Провалился только по прорицанию и истории магии.

— А ты, Гарри?

Он усмехнулся и ответил, небрежно откладывая пергамент:

— У меня так же, как и у Рона.

— И это, между прочим, еще не все! — интригующе заметила Джинни. — Самое главное, Гермиона… тебя назначили старостой школы! — и она торжественно протянула ей значок в форме красного герба, пересеченного золотой лентой, на котором была выведена надпись «Староста девочек».

Гермиона в изумлении взяла его в руки. Она улыбнулась, и когда подняла взгляд, увидела точно такую же улыбку на лице Гарри.

— Поздравляю! — проговорил он.

— Кого ж еще назначать, как не тебя! — шутливо заметил Рон.

Гермиона отложила значок на тумбочку, все еще пребывая в приятном волнении от этой новости. Еще с первого курса она мечтала стать старостой школы, и вот, мечта исполнилась! К тому же, это гораздо лучше, чем быть старостой факультета вместе с Роном. Теперь у нее будет своя комната, и множество других полномочий! Отлично!

От внезапного волнения пересохло в горле, и Гермиона потянулась за стаканом, стоящим на тумбочке. Он был пуст, и Гермиона взяла палочку Гарри, чтобы наколдовать воды.

— Агуаменти!

Но ничего не произошло.

Все уставились на нее в полнейшем недоумении, но Гермиона была удивлена не меньше.

— Агуаменти! — повторила она.

Снова ничего. Лишь пара капель образовались на дне стакана.

Рон издал удивленный смешок, но Гарри тут же осадил его взглядом, и Рон попытался замаскировать это под кашель.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Гермиона, не обращая внимания на Рона. — Люмос!

Палочка лишь слабо загорелась и тут же потухла. Сердце Гермионы упало.

— Может, не получается, потому что это не твоя палочка? — с сомнением предположил Гарри.

— Да нет же, это не так работает! — вмешалась Джинни, но тоже была вынуждена замолчать под взглядом Гарри.

Он поднялся.

— Мы сегодня же отправимся в Косой переулок и купим тебе палочку, — твердо произнес он. — Уверен, в этом все дело…

Гермиона растерянно посмотрела на него. Ей так хотелось верить Гарри, но отчего-то казалось: все не так просто.

* * *

После завтрака Гермиона с Гарри воспользовались камином и оказались в "Дырявом котле". Со времён последнего посещения там ничего не изменилось. Бар все так же выглядел непрезентабельно, внутри — полумрак, и посетителей не наблюдалось. Гермиона с Гарри подошли к бармену. Тот с любопытством взглянул на них, собираясь что-то сказать, но Гарри опередил его:

— Нам только пройти, Том.

Бармен тут же потерял к ним интерес, уныло кивнул и продолжил протирать стаканы. Они тем временем прошли через черный ход в тесный дворик. За каменной стеной перед ними открылся проем в виде арки, за которой виднелась извилистая, мощенная булыжником улица. Пройдя сквозь арку, они оказались в Косом переулке.

Людей там практически не было, лишь изредка появлялся одинокий прохожий. Почти все витрины магазинов были заклеены плакатами, на которых изображались движущиеся черно-белые фотографии сбежавших Пожирателей смерти. На одном из плакатов презрительно усмехалась Беллатриса Лестрейндж. Гермиона внутренне содрогнулась и отвела взгляд.

В глубине души она догадывалась, почему магия так ослабла. Это началось после убийства Каркарова. Гермиона не могла смириться с тем, что сделала это, хоть и случайно. Чувство вины и отвращения к себе усиливалось изо дня в день.

Даже во сне Гермиона не могла от этого избавиться. Каждую ночь ей снилась та вылазка в лес. И каждый раз Гермиона просыпалась на том моменте, когда закрывала себя руками, и заклятие летело в Каркарова. А потом Гермиона сидела на кровати, вся в поту, с бешено колотящимся сердцем, и чувствовала, что ненавидит тот злосчастный день.

Наконец они вошли в магазин Олливандера. Гермиона вспомнила, в каком восторге была, покупая палочку в первый раз. Теперь казалось, что это было в другой жизни.

Олливандер, копошившийся за прилавком, вдруг затих, и вышел к ним уже в полной тишине. Он с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Гарри, а потом на нее.

— Здравствуйте, — сказал Гарри и легко коснулся рукой локтя Гермионы. — Нам нужна новая палочка.

Гермиона заметила, как лицо старика изменилось при взгляде на нее. Словно он почувствовал, как она сожалеет об утерянной палочке и сам испытал то же самое. Она отвела взгляд и посмотрела на бесконечные стеллажи с длинными узкими коробочками. К каждой изготовленной палочке Олливандер относился с такой любовью, словно это был его ребенок. И сейчас был искренне опечален.

— Очень жаль, — произнес он. — Хорошая была палочка… И подходила вам идеально… Что ж… — он обернулся, выискивая взглядом нужный отдел. Потом подошел к нему и бережно вытащил коробку. — Могу предложить вам эту, тоже с сердечной жилой дракона.

Гермиона взяла палочку из его рук. Палочка действительно очень походила на ее собственную. Дрожь тут же обхватила все ее тело. Она невольно взглянула на Гарри, ища поддержки, и он ободряюще кивнул. На какой-то миг ей стало легче, но то, что было внутри нее, оказалось сильнее. Там словно стоял блок. Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что просто не может ничего сделать.

— Гермиона, взмахни ей, — сказал Гарри, когда пауза затянулась.

Гермиона попыталась наколдовать что-нибудь, но ничего не вышло.

Гарри тихо перевел дыхание. Олливандер же смотрел на нее с полным недоумением.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он, медленно разворачиваясь и оглядываясь в поисках другого варианта. — Может быть, попробовать эту, — и он вытащил дрожащими руками другую коробку.

Гермиона взяла новую палочку, но чувство стеснения в груди лишь возросло. Она поняла, что не может и не хочет этого делать. Подобное с ней происходило впервые. Ей было страшно неловко из-за этой ситуации, но она никак не могла ее исправить.

— Извините, — прошептала она, мельком взглянув в глаза Олливандеру. Он лишь задумчиво смотрел в ответ.

Гермиона вздохнула и быстро положила палочку на прилавок. Гарри дернулся, собираясь что-то сказать, и Гермиона, не медля ни секунды, выбежала из магазина.

На улице стало немного легче. Холодный ветер ударил в лицо. Гермиона судорожно вздохнула и завернула за угол здания.

В узком переулке никого не было. Гермиона оперлась спиной о кирпичную стену, пытаясь выровнять дыхание, и зажмурилась. Такое отторжение к магии внушало отчаяние. Она чувствовала слезы, подступающие к горлу.

Гермиона старалась не жалеть себя, находясь в поместье, потому что понимала: если позволит себе быть слабой, то просто не выдержит. Но теперь, когда опасность в какой-то мере миновала, она не находила в себе прежних сил.

Спустя пару минут к ней подошел Гарри. Вид у него был крайне взволнованный.

— Олливандер сказал, что причина только в тебе. Ты сама почему-то сдерживаешь свою магию. Сама ее блокируешь. Я… — он осекся и передернул плечами, выражая недоумение. — Может, ты догадываешься, почему это происходит?

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри. Она не просто догадывалась, она знала! Но как сказать Гарри? Она не сможет ни за что в жизни…

Несмотря на то, что он требовал от нее правды, вряд ли он был к ней готов. Гермиона давно поняла, что для Гарри не существует полутонов, для него мир четко делится на черное и белое. И в вопросах морали он непреклонен. Он не сможет ее понять.

— Гермиона, — Гарри посмотрел на нее испытующе, — я прошу тебя, расскажи все. Я же вижу, ты что-то скрываешь…

Гермиона внутренне сжалась под его пристальным взглядом.

— Я понятия не имею, Гарри, — пробормотала она. — Наверное, все дело в энергетическом истощении…

— Нет, — твердо проговорил он. — Существует что-то еще. Гермиона… Я же тебя знаю. Ты не умеешь врать.

— Я и не…

— Говори!

Гермиона скрестила руки на груди и опустила взгляд. Правда в том, что мысль об убийстве мучила ее с того момента, как это произошло. Быть может, ей станет легче, если она выговорится? Разделит с кем-то свою боль?

Рассказать об этом Гарри все еще казалось полнейшим безумием, но Гермиона поняла, что это необходимо. Она устала сопротивляться, что-то выдумывать, уходить от ответа. Если так хочет знать — пусть знает.

И тут же она почувствовала что-то странное. Металлические тиски, невидимые для чужих глаз, начали сдавливать ее кисть, потом плечо, грудь... Они впивались в кожу, причиняя невыносимую боль.

Гермиона коротко выдохнула. Проклятие не давало ей возможности раскрыть правду Гарри. Она могла озвучить лишь ее часть, которая не вызвала бы у него подозрений. И как только Гермиона внутренне согласилась с этим, то тиски понемногу разжались.

— Хорошо, Гарри, я скажу, — произнесла она. — Как ты понимаешь, во время плена мне многое пришлось перенести, — она заметила, как Гарри изменился в лице при этих словах, но продолжила: — В общем, так получилось, что… из-за меня погиб человек, — она выдохнула, чувствуя, как все внутри похолодело, и добавила уже тверже: — Из-за меня погиб человек…

Она посмотрела Гарри прямо в глаза и поняла, что не забудет этот взгляд до конца жизни. На секунду ее сердце остановилось, а потом страх полностью сковал все тело.

«Только не молчи, только не молчи, — в панике подумала Гермиона. — Скажи хоть что-нибудь, Гарри!».

Наконец он отвел взгляд и, пытаясь совладать с собой, спросил дрогнувшим голосом:

— И как это… произошло?

— Он напал на меня, — прошептала Гермиона, испытывая тупую, безысходную боль от этих воспоминаний. Голос плохо ей повиновался. — Он напал, и… пришлось защищаться. Я боялась, что он убьет меня, и в какой-то момент у меня случился выброс магии. И это... убило его.

Гарри слушал ее, напряженно застыв, и смотрел в сторону. На лице — отпечаток шока.

— Кто это был? — спросил он после некоторой паузы.

— Я не знаю, — Гермиона покачала головой.

— Но, послушай… как же…

— Гарри! Прошу, не заставляй меня вспоминать об этом!

— Ладно, — Гарри снял очки и потер глаза пальцами. Спустя пару секунд все же произнес: — Хорошо, что ты мне сказала. Мне… просто нужно немного времени, я не ожидал, что…

Гермиона ничего не ответила, устремив прямо перед собой застывший взгляд, и до боли закусив губу. В глазах стояли слезы. Она думала, что ей станет легче, если она расскажет об этом, но облегчения не было. Наоборот, стало еще хуже. Она не переживет, если Гарри теперь откажется от нее…

— Так вот в чем причина, — сказал Гарри тихо. — Ты винишь себя в этом. Настолько, что не можешь колдовать…

— Да, потому что я не хотела, чтобы так случилось, — с отчаянием выкрикнула Гермиона. — Я не хотела!

— Конечно, ты не хотела! Только, пожалуйста, тише, — Гарри оглянулся и схватил ее за локоть.

— Я чувствую себя просто отвратительно! Я ненавижу себя! Потому что я уби…

Гермиона не смогла договорить, потому что Гарри внезапно зажал ей рот ладонью. Она опешила в первую секунду и застыла, прижатая спиной к стене. Лицо Гарри было так близко. И в глазах уже мелькнула решимость, почти вызывающая. Гермиона знала этот взгляд — он всегда появлялся у Гарри, когда кто-то нуждался в помощи.

— А теперь слушай меня, — вкрадчиво произнес он. — Ты ни в чем не виновата. Ты защищалась, это другое! Если он напал на тебя… что ещё ты могла сделать? Не смей обвинять себя, Гермиона!

Он отпустил руку, тяжело выдыхая, и посмотрел ей прямо в глаза. Гермиона тоже смотрела на него, растерянно и напряженно. По щекам стекали слезы.

Тем не менее, ей стало немного легче. Гермиона глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь. Было чувство, будто невидимый груз, давивший на нее все это время, наконец испарился.

Гарри скользнул по ней взглядом и заметил влажные дорожки от слез на ее щеках. И вдруг его лицо смягчилось.

— Иди сюда, — шепнул он непривычно мягко, почти ласково.

Гермиона шагнула навстречу, и Гарри привлек ее к себе, быстро и сильно. Одной рукой он обнял ее за талию, прижимая к себе, а другой гладил по волосам, успокаивая, как ребенка. Гермиона уткнулась головой в его плечо.

— Гермиона, я просто ужасен в таких разговорах, — прошептал Гарри, — но поверь мне… поверь, что все будет хорошо! Ты сильная... и такая смелая...

Гермиона слушала его, как завороженная, чувствуя, как его пальцы перебирают ее волосы. Наверное, впервые Гарри был с ней так нежен. Она закрыла глаза. Прямо сейчас, в эту секунду, ей наконец стало спокойно. Как будто внутри все вернулось на места. Объятия Гарри, его слова действительно заставляли верить, что все будет хорошо.

Она старалась не думать о будущем и уж тем более о прошлом, а просто жить этой секундой. Единственной. Когда спокойно, уютно и хорошо. Гермиона хотела, чтобы эта секунда длилась вечность.

Но Гарри уже мягко отстранил ее от себя, удерживая за плечи. Она подняла на него взгляд. Такие чистые зеленые глаза… Каждый раз они по-новому ее завораживали.

Гарри молча взял ее за руку и повел к магазину Олливандера. Гермиона не сопротивлялась. Она почему-то была уверена, что теперь у нее все получится.

* * *

Прошла неделя, и Гермиона немного оправилась. Магия, хоть и не сразу, но вернулась к ней в полной мере. После разговора с Гарри словно ушел какой-то блок: Гермиона действительно нуждалась в том, чтобы обсудить с кем-то то, что ее терзало.

Все шло, как обычно: утром они помогали миссис Уизли с разными домашними делами, а вечера проводили в саду. Это напоминало прошлогодние каникулы, но Гермиона все равно была в подвешенном состоянии. Она понимала, что весь этот мир, окруживший ее теплотой, на самом деле слишком хрупкий, и может разрушиться в любую секунду. Именно поэтому ей так хотелось наслаждаться тем, что есть сейчас.

Было около шести часов вечера, когда все семейство Уизли плавно переместилось в сад. Солнце уже перестало палить, и воздух стал свежим, наполненным сладким ароматом цветов.

Гарри, Рон и близнецы играли в квиддич, а Гермиона и Джинни наблюдали за ними. Они расположились на широкой деревянной качели и лениво отталкивались ногами от земли.

— Гермиона, Джинни! Давайте к нам! — крикнул Гарри, разворачиваясь к ним корпусом на метле. Его голос чуть сбился из-за нехватки воздуха, а грудь вздымалась.

— У нас тут вообще-то серьезный разговор, Гарри! — отмахнулась Джинни. — Так что обойдитесь как-нибудь без нас!

Гарри пожал плечами и, пригнувшись к метле вплотную, взмыл в воздух. Джинни хмыкнула и повернулась к Гермионе. На самом деле они не обсуждали ничего особенного, просто играть не хотелось.

Гарри тем временем снова сделал совершенно немыслимый финт в воздухе, и Джинни, наблюдая за ним, тихо перевела дыхание.

— Если честно, он все еще мне нравится, Гермиона, — тихо призналась она.

Гермиона сразу не нашлась, что ответить. Она чуть нахмурилась и спросила вполголоса:

— А как же Майкл? Ты разве не встречаешься с ним?

— Уже нет. Мы расстались в конце года. К тому же, я и начала все это только для того, чтобы забыть Гарри, — нетерпеливо пояснила Джинни. Теперь в ее глазах мелькнула тоска. — Но это была плохая идея...

Гермиона невольно посмотрела на Гарри, даже не подозревающего, что они ведут разговор о нем. Она всегда относилась к нему с большой теплотой. В школе, в которой она обучалась до Хогвартса, ей так и не удалось ни с кем подружиться. Ее считали скучной, и не без оснований — пока другие дети играли на перемене, она сидела с книгой.

Гарри был первым, с кем она подружилась. И она очень привязалась к нему — порой Гермиону это даже пугало. Потому что ради него она была готова на все.

Когда Джинни рассказала о своих чувствах, Гермиона почувствовала ревность. Неявную, но в тоже время… Она не была готова делить Гарри с кем-то еще.

— Может быть, ты поговоришь с ним? — внезапно предложила Джинни.

— И что я ему скажу? — Гермиона снова посмотрела на Джинни — та заметно оживилась.

— Просто спроси, нравлюсь ли я ему.

— Но…

— С Чжоу он больше не встречается, так что почему бы и нет, — бодро заметила Джинни и выпрямилась. — Ну, пожалуйста, Гермиона! — и она обхватила ее за плечи, жалостливо заглядывая в лицо.

— Хорошо, — проговорила Гермиона, пытаясь скрыть раздражение. — Я, конечно спрошу, но… По-моему, если бы Гарри был влюблен в тебя, он сам бы что-то сделал!

Джинни нетерпеливо качнула головой. Ее рыжие волосы, блестевшие в свете уходящего солнца, соскользнули с плеча на грудь.

— Это вряд ли, он же стеснительный в таких делах, — отрезала она.

Гермиона ничего не ответила, хотя слова Джинни ее не убедили. Вскоре миссис Уизли позвала их на кухню, чтобы помочь накрыть на стол, и Гермиона с радостью воспользовалась этой возможностью закончить разговор.

Через полчаса они сели ужинать в беседке. Гарри, Рон и Фред с Джорджем, раскрасневшиеся после игры в квиддич, уплетали суп и практически не принимали участия в разговоре, зато мистер Уизли рассказывал новости, услышанные им в министерстве.

Поскольку новости эти в основном касались беспорядков, учиненных Пожирателями смерти, миссис Уизли всеми силами старалась свернуть данную тему.

— Ладно-ладно, милый… — она обернулась к Гарри и Рону, а потом и к Гермионе с Джинни. — Вы же помните, что завтра мы идем в Косой переулок за книгами?

— Как тут забудешь, когда ты весь день только об этом и говоришь, — буркнул Рон. Ему не хотелось думать об учебе раньше времени.

— Прекрасно, — миссис Уизли поднялась. — Тогда ложитесь спать пораньше. Утром никого ждать не будем!

Она взмахнула палочкой, и грязная посуда поднялась в воздух, а потом неровным строем полетела к дому. Все остальные тоже начали потихоньку подниматься.

— Чур я первый в душ, — быстро сказал Рон и ринулся к дому.

Фред с Джорджем снисходительно переглянулись.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнул Фред, и они с Джорджем, не сговариваясь, побежали вслед за Роном.

Гарри, справедливо оценив свои шансы, решил отказаться от борьбы. Он, никуда не спеша, принялся при помощи заклинания очищать стол.

— Давай, — шепнула Джинни Гермионе, и, поправив волосы, направилась в дом вслед за остальными.

Гермиона едва удержалась от тяжелого вздоха и подошла к Гарри. К тому времени он уже закончил свою работу.

— Может, прогуляемся? — предложила она.

Гарри выпрямился и посмотрел на нее. Раньше она никогда такого не предлагала, и потому он вообразил, будто что-то случилось.

— Конечно, идем… 

Они направились по выстриженному газону вглубь сада. Гермиона медлила, не зная, как начать. Они все дальше удалялись от беседки.

— Я хотела поговорить о Джинни, - наконец выпалила Гермиона и взглянула на Гарри. Ей не терпелось покончить с этим. 

— О Джинни?.. - Гарри нахмурился. 

— Ну да, и… о тебе. Джинни больше не встречается с Майклом. Ты мог бы проявить свою симпатию, если, конечно...

Гарри резко остановился и хмыкнул. 

- Ты что, нас свести решила? Так вот, о чем был ваш «серьезный» разговор? 

— Да нет, я так… - смущенно пробормотала Гермиона, отводя взгляд. Она уже мысленно проклинала себя за то, что поддалась на уговоры Джинни. Но, набравшись решимости, все же выпалила: — Ну, скажи честно, разве Джинни не нравится тебе? 

Гермиона испытующе посмотрела на Гарри, только сейчас осознав, что начала этот разговор и ради себя тоже — ей очень хотелось выяснить, что он чувствует. Желание это с каждой секундой все возрастало, но Гарри не спешил его удовлетворить. Он будто онемел от ее вопроса, и лишь смотрел — без осуждения, но так, что Гермионе стало стыдно. 

Опомнившись, она пробормотала:

— Ладно, Гарри, прости меня. Это твое дело. Я пойду. 

Она дернулась, но Гарри впился пальцами ей в локоть.

— Стой. Если хочешь знать, к Джинни я хорошо отношусь, но… встречаться с ней не собираюсь, — он медленно отпустил ее и пожал плечами. — Странно, что ты спросила… 

Гермиона подняла на него взгляд. Ей не хотелось этого признавать, но что-то внутри нее обрадовалось такому ответу. 

— Я не собираюсь с ней встречаться, потому что… я недавно понял кое-что, — Гарри коротко кашлянул, будто у него внезапно пересохло в горле, и продолжил: — Раньше ты… всегда была рядом, а я считал, что так и должно быть, и не задумывался даже, что в один момент все может прекратиться, — он тяжело вздохнул. — Что я могу… потерять тебя. 

В его глазах отразилась настоящая боль, и Гермионе стало не по себе. Неосознанно она коснулась его руки, в попытке убедить в том, что его страх — не правда, что она здесь, рядом с ним. Но слова не шли — ведь ее плен не прошел бесследно, и Волан-де-Морт, вне зависимости от расстояния, все еще имеет над ней огромную власть.

Гермиона задумалась, какого было Гарри все это время. Конечно, его не пытали так, как ее. Но он потерял крестного, и ее чуть не потерял! Это тоже, своего рода, пытка. И, желая хоть немного облегчить его страдания, Гермиона решилась сказать то, во что сама до конца не верила, но во что хотела верить всей душой. 

— Гарри, — тихо сказала она, и сильнее сжала его руку, - меня ты не потеряешь. 

— Это хорошо, — он грустно усмехнулся, и погладил большим пальцем ее руку: — потому что… что же станет со мной… без тебя?

Лицо Гарри освещали лучи солнца, уходящего за горизонт. Он слегка сощурил глаза, но взгляд от нее не отвел. Гермиона затаила дыхание. То, что он все еще держал ее за руку, все ей объяснило. 

Свежий, по вечернему прохладный воздух окутывал плечи Гермионы, но внутри нее все горело. И вдруг, будто незримая волна подтолкнула ее — она потянулась к Гарри, и, прежде чем закрыть глаза заметила, что он сделал ответное движение. А потом она почувствовала его губы на своих губах, и блаженство этого вечера стало полным. 

Никогда еще она не испытывала страсти от поцелуя. Несколько раз они целовались с Виктором, но это не принесло удовольствия — может быть, потому что она не была в него влюблена. Теперь же все было по-другому. Гарри целовал ее с силой, но его руки, обнимающие ее талию, были очень нежными. Он то замирал, прижимая Гермиону к себе, то, сделав резкий вдох, снова целовал так, будто никогда не насытится. 

Когда они вернулись в дом, уже совсем стемнело. Очертания деревьев утонули во мраке, и они различили дорогу лишь благодаря свету, исходящему от фонаря в беседке. Земля, накалившаяся за день, остыла. Тишину прорезали лишь звуки сверчков — неизменное явление лета.

Гермиона поднялась по скрипящим ступенькам в спальню, только в тепле ощутив, что замерзла. Джинни лежала, отвернувшись к стене, и даже не шелохнулась от звука закрывшейся двери. Гермиона не знала, спит ли она, или просто не хочет говорить, но позвать ее не решилась. Счастье переполняло ее — никогда еще она не испытывала ничего подобного! И, все же, на душе было неспокойно. Ведь то, что послужило причиной ее счастья, разобьет кому-то сердце.

Время на каникулах пролетело быстро. Гермиона провела в Норе еще неделю, а потом уехала домой. Конечно, она соскучилась по родителям, но теперь общаться с ними стало тяжело. Гермиона привыкла многим делиться с ними, но о том, что действительно ее беспокоило, рассказать не могла.

Скрывать правду было несложно, так как метка практически не болела. Это обнадеживало. И поэтому дома, занимаясь обычными делами, Гермиона чувствовала себя почти нормальным человеком. Как будто никакой катастрофы не произошло. Гермиона понимала, что это всего лишь иллюзия, но нарушать ее не хотелось.

Спустя два месяца наступил день отъезда в Хогвартс. На этот раз Гермиона прощалась с родителями дольше обычного. Жизнь совсем изменилась — невозможно было предсказать, что будет завтра, и потому каждый момент, пусть и незначительный, неожиданно приобрел ценность. Чувство тревоги теперь навсегда было с ней. Впрочем, оно значительно приглушилось, стоило ей встретиться с Гарри. Его решимость передавалась и ей — рядом с ним она ничего не боялась.

Дорога до Хогвартса прошла без особых происшествий. Гарри с Джинни успели побывать на импровизированном ужине профессора Слизнорта. Особой радости им это не доставило — просто скучные посиделки. Рон же, несколько оскорбленный тем, что его не пригласили, ретировался из их купе в соседнее, где были Лаванда и Парвати. Джинни тоже вскоре ушла к Дину Томасу.

Гермиона заметила, что отношение Джинни к ней изменилось. Если раньше они общались, как подруги, то теперь Джинни вела себя холодно и отстраненно. Впрочем, глубоко внутри Гермиона понимала ее.

Сейчас они остались с Гарри одни в купе. Разговор не прекращался ни на секунду. Они обсуждали самые разные темы, и потом перешли к Пророчеству. Гарри пересказал ей то, что узнал от Дамблдора — согласно этому пророчеству, он — единственный, кто сможет убить Волан-де-Морта.

— И Дамблдор назначил тебе индивидуальные занятия? — спросила Гермиона, возобновляя беседу.

— Да, — ответил Гарри. — Интересно, что мы будем учить…

— Наверняка какую-то сложную защитную магию, — предположила Гермиона с энтузиазмом. — Маскирующие чары, контрзаклятия… Ты же расскажешь мне потом? — она неосознанно подалась вперед и коснулась его руки.

Гарри мягко улыбнулся ей.

— Конечно, расскажу.

Какую-то секунду они смотрели друг на друга, а потом Гарри потянулся к ней и поцеловал в приоткрытые от улыбки губы. Гермиона с готовностью ответила, как вдруг шум, раздавшийся из коридора, заставил ее замереть. Гарри, не обратив на это внимания, снова потянулся к ней, но Гермиона сжала его плечо, останавливая. Он разочарованно застыл на месте.

— Что такое?..

— Мне же нужно следить за порядком... А я патрулировала коридор только в самом начале… Надо пойти проверить!

Гарри хмыкнул. Она видела, что он не хотел ее отпускать, но не стал спорить.

— Хорошо, — Гарри опустил руки, позволяя Гермионе встать.

Гермиона улыбнулась и выскользнула в коридор. На самом деле обязанности старосты не доставляли ей неудобств, наоборот, ей нравилось все контролировать. Это придавало уверенности и успокаивало ее. Гермиона терпеть не могла, когда что-то шло не так, как она планировала.

В коридоре практически никого не было. Гермиона заглядывала в каждое купе, напоминая ученикам, чтобы переодевались. Наконец осталось проверить последний вагон — Слизерина. Там стояла полная тишина. Из-за позднего времени царил полумрак. Но Гермиона сразу же заметила чьи-то фигуры в конце поезда. Присмотревшись, поняла, что один из них — Теодор Нотт. Наклонившись к первокурснику и взяв того за ворот рубашки, он что-то цедил сквозь зубы.

Теодор Нотт был невысокого роста, но на контрасте с первокурсником все равно имел устрашающий вид. Его тело было сухощавым и жилистым, и в руках чувствовалась сила. Коротко стриженные русые волосы торчали ежиком во все стороны.

Гермиона тут же ускорила шаг, вынула палочку и произнесла заклинание. Нотт мгновенно разжал пальцы и отшатнулся от мальчишки, в недоумении оглядываясь назад. Первокурсник же, воспользовавшись ситуацией, убежал.

Гермиона никогда раньше особо не общалась с Ноттом, но видела его отца — тогда, в министерстве. Он напал на них вместе с остальными Пожирателями, был схвачен и сейчас отбывал наказание в Азкабане. Гермиона знала, что больше у Нотта никого нет, поэтому оставалось только гадать, кто теперь занимается его воспитанием.

— Грейнджер, ты совсем спятила?! — тут же накинулся он на нее, стоило ей подойти ближе. Его серые, мутные глаза источали злобу. — Почему ты вообще вмешиваешься?!

Гермиона скрестила руки на груди, многозначительно на него глядя. Только теперь Нотт обратил внимание на значок. На его лице отразилась досада, смешанная с недоумением.

— Почему я вмешиваюсь? Ну, наверное, потому, что ты запугиваешь первокурсников, — невозмутимо сказала Гермиона. Она смотрела на него уверенно и без всякого страха. Одна рука на поясе, другая слегка опущена вместе с палочкой. — Очень смелый поступок!

Нотт издал возмущенный вздох. Его взгляд бегло скользнул по ней. Это длилось не более пары секунд, и все равно выглядело почти неприлично.

— Первокурсников? — насмешливо переспросил он. — У тебя в глазах что ли двоится?

Гермиона вздохнула и возвела глаза к потолку.

— Если я еще раз замечу подобное, то обо всем доложу профессору Снейпу!

Нотт нервно рассмеялся и склонил голову.

— Удачи! Будь ты хоть трижды старостой, он скорее поверит ученику со своего факультета, чем тебе!

Гермиона передернула плечами, показывая, что ее это совершенно не интересует.

— Еще раз, Нотт, и мы это проверим! — она развернулась и быстро зашагала прочь, не дожидаясь ответа.

* * *

Нотт, возмущенно хмыкнув, бросил убийственный взгляд Гермионе в спину и открыл дверь купе.

— Где ты был? — лениво поинтересовался Малфой. Он расположился сразу на двух сиденьях, положив голову Пэнси на колени. Кроме них, в купе еще был Блейз Забини.

Нотт отмахнулся от этого вопроса и тяжело опустился на сиденье.

— Знаете, кого назначили старостой школы? — спросил он, неосознанно повысив голос. Все тут же уставились на него. Он выждал паузу и произнес: — Грейнджер!

Пэнси фыркнула, Малфой со стоном закрыл руками лицо, Блейза, похоже, не особо впечатлила эта новость. Он равнодушно смотрел в окно.

— Грязнокровки теперь повсюду, — зло пробормотал Нотт. — Явились к нам, как к себе домой, еще и смеют командовать!

— Что уж теперь с этим сделаешь, — пробормотал Забини.

При этих словах Нотт оживился.

— Разве мы не можем ничего сделать? Надо просто заявить о себе!

— Ты совсем с ума сошел? — Пэнси скептически на него посмотрела. — Мы все, конечно, поддерживаем Темного лорда, но заявлять об этом…

— Он все равно скоро придет к власти, — вдруг задумчиво отозвался Малфой. — И вот тогда будет смотреть, кто как ему служил, и насколько был предан…

— А что, только Поттеру заявлять о своей Избранности? — подхватил Нотт. — Естественно, мы не будем кричать об этом на каждом шагу. Но мы ведь можем собираться тайно.

— Как Поттер со своей Армией Дамблдора? — недоверчиво хмыкнул Забини.

— Да, как Поттер, если тебе так больше нравится, — проговорил Нотт, скривившись. — Мой отец в тюрьме из-за него, а он преспокойненько разгуливает на свободе!

При этих словах Малфой тяжело вздохнул. Нотт понял, что он вспомнил о своем отце, и тоже ощутил это тягостное чувство.

— Темный лорд прав! Если грязнокровок не остановить, они заберут то, что должно принадлежать нам. Всегда принадлежало… — пробормотал он.

На самом деле теперь, когда у него появилась метка, Нотту хотелось сотворить нечто грандиозное, чтобы Темный лорд выделил его среди остальных. Можно сколько угодно рассуждать о силе слова, убеждения и моральных принципах, но, в конце концов, не силой ли держится любая идеология? В этом мире достичь своей цели может лишь тот, кто не боится действовать жестко. По-другому тебя просто не будут воспринимать всерьез.

* * *

Хогвартс-экспресс остановился на платформе, где их уже поджидал Хагрид. Он занялся первокурсниками, тогда как остальные студенты направились к каретам, которые везли фестралы. Уже у самой кареты Гарри с Гермионой нагнал Рон — он был радостный, взволнованный и с безнадежно растрепанными волосами. Гермиона заметила отпечаток помады у него на щеке и, усмехнувшись, убрала его заклинанием.

Атмосфера в Большом зале была наполнена торжественностью и праздничным настроением. Все делились новостями, накопившимися за каникулы, стоял звон посуды. В конце ужина Дамблдор представил нового преподавателя по зельям — Горация Слизнорта, о котором Гарри уже успел рассказать Гермионе и Рону. Снейп же стал новым преподавателем по защите от темных искусств.

Гермиона была в прекрасном настроении — давно уже она не чувствовала себя так спокойно и хорошо. И так бы продолжалось и дальше, если бы не одно происшествие. В конце ужина, когда старосты факультетов повели первокурсников в гостиные, Снейп перехватил Гермиону в коридоре и сказал, чтобы она зашла к нему в кабинет. Улыбка тут же сползла с ее лица — вряд ли Снейп пригласил ее для милой беседы. А значит, произошло что-то плохое.

После ужина Гермиона, пытаясь игнорировать нарастающую внутри тревогу, все же направилась к МакГонагалл и выслушала от нее инструктаж. Особое внимание декан просила уделить слизеринцам, пространно намекая о том, что от них сейчас можно ожидать все, что угодно. Гермиона и сама это понимала.

Было одиннадцать часов вечера, когда Гермиона закончила патрулирование и постучала в кабинет Снейпа. Сегодняшний день был волнительным, и сейчас Гермиона чувствовала себя крайне уставшей. Она ждала, когда ей откроют дверь, в изнеможении прикрыв глаза. Скорей бы.

Но Снейп не спешил. У Гермионы даже закралась мысль, что, возможно, он уже и не ждет ее, и сейчас преспокойненько готовится ко сну, учитывая то, сколько сейчас времени! Гермиона призналась себе, что ей хотелось бы, чтобы это было так. Она уже отступила на шаг, собираясь уйти, как вдруг дверь перед ней резко распахнулась.

— Вы, — резко проговорил Снейп, поджимая губы.

— Я, — тихо сказала Гермиона, не зная, как еще на это реагировать.

Снейп смотрел холодно. Судя по всему, он был до крайности раздражен, как это часто с ним и бывало. Наконец, он все же открыл дверь шире, показывая, что она может войти. Сам же он развернулся и устремился вглубь кабинета.

Гермиона, перебарывая желание оказаться как можно дальше отсюда, вошла вслед за ним, и сразу же поняла: ошибочно было думать, что Снейп готовится ко сну. Нет, в кабинете кипела работа. Рядом со столом стоял огромный котел, в котором варилось какое-то зелье. Снейп подошел к нему и стоял, слегка наклонившись, не обращая на нее никакого внимания.

Гермиона, чувствуя странную скованность, так и осталась стоять у входа в кабинет. Она прищурилась, пытаясь рассмотреть со своего места содержимое котла, но Снейп загородил весь обзор, а спросить или подойти она не решалась. На самом деле ей безумно хотелось задать вопрос, но она, чувствуя настроение Снейпа, решила, что пока благоразумнее молчать. Он явно не был расположен к беседе.

— Так и будете там стоять? — Снейп наконец развернулся к ней и кивком указал на кресло. — Сядьте, мисс Грейнджер.

Гермиона подчинилась и, подойдя к креслу, опустилась в него. Она чувствовала себя такой уставшей, что, казалось, смогла бы уснуть прямо здесь. Скорей бы он отпустил ее! Но Снейп все продолжал колдовать над своим зельем. Гермиона напряженно за ним наблюдала.

Стоит признать, у него были красивые руки. Тонкие, длинные пальцы, светлая кожа. Его руки будто порхали над столом, и в движениях — ничего лишнего. Снейп настолько хорошо знал, что делать, что даже не задумывался об этом, его руки выполняли все машинально, даже небрежно.

Наконец он остановился. Снова замер над котлом. Гермиона догадалась, что наверняка результат оказался не тем, на который он рассчитывал. Тем не менее, ее это не касалось, да и сидеть здесь она больше не могла.

— Профессор Снейп, — произнесла она, стараясь не показывать раздражения. Он даже не обернулся. — Зачем вы меня позвали?

Снейп тяжело вздохнул и все-таки развернулся к ней.

— Ах да, вы же здесь, — пробормотал он, криво усмехнувшись. Лицо Гермионы вспыхнуло от возмущения.

Снейп, игнорируя ее взгляд, отошел от котла и присел на стол напротив, развернувшись к ней полубоком.

— Извините, а что за зелье вы готовите? — спросила Гермиона, снова пытаясь рассмотреть содержание котла. Но то, что она в нем увидела, не соответствовало ни одному известному ей рецепту. Ее охватило легкое разочарование.

Снейп наконец перестал делать вид, что ее не существует, и посмотрел на нее в задумчивости.

— Недавно Темный лорд вызвал меня к себе, чтобы сообщить о вашем задании, — медленно проговорил он.

Гермиона нахмурилась. Усталость мгновенно прошла, сменив место тревоге.

— Темный лорд хочет, чтобы вы дали кое-что Поттеру. Он раздобыл одно средство, — туманно начал Снейп. — Где и, в особенности, как ему это удалось, я даже предполагать не хочу. Оно относится к темным искусствам.

Гермиона почувствовала, что слабеет. Ей стало нечем дышать, и она стиснула руки в замок, борясь с ощущением невыносимой паники. Сказав это, Снейп тут же лишил ее внутреннего равновесия, которого ей с таким трудом удалось достигнуть после пребывания в поместье Лестрейнджей.

— Что еще за средство? — еле выдавила она.

— В книгах очень мало информации о нем. Я встречал всего несколько упоминаний. Это средство называют пыльцой. Темный лорд тоже был не особенно щедр на информацию. Но, насколько мне известно, пыльца негативно воздействует на магические способности волшебника. Тот, кто окажется под ее влиянием, лишится магии навсегда.

Гермиона в ужасе смотрела на Снейпа. Совершенно очевидно, что она ни при каких обстоятельствах не сможет дать это Гарри. Не хватало еще, чтобы он лишился своих способностей!

— И что мне делать? — спросила она, пытаясь справиться с потрясением.

— Что вам делать… — повторил Снейп, разглядывая свои руки. И вдруг перевел на нее беспощадно равнодушный взгляд: — Я понятия не имею, что вам делать, мисс Грейнджер.

Вот теперь Гермиона почувствовала себя совсем беспомощной. Она резко выдохнула через нос и стиснула подлокотники кресла. Тем не менее, когда она снова заговорила, в ее голосе звучал вызов:

— Нет, Темный лорд не заставит меня это сделать!

— О, вы и вправду так думаете? — отрывисто произнес Снейп. — Вам, разве, еще не довелось испытать боль в руке, которую он способен причинить?

Гермиона тяжело сглотнула. К горлу подкатила тошнота от одних лишь воспоминаний.

— Да... это было несколько раз.

Снейп мрачно кивнул.

— Могу себе представить... Только эта боль не идет ни в какое сравнение с той болью, которую он будет причинять вам, пока вы не выполните задание.

— Но каким образом?..

— Видите ли, перед тем, как отпустить вас, Темный лорд наложил очень сильное проклятие. Благодаря ему металлические кольца будут сдавливать ваше тело до тех пор, пока вы не выполните задание. Как только пыльца попадет в организм Поттера, боль снимет, как рукой. Но до тех пор... от нее не помогают никакие лекарства. Испытывая такого рода боль, человек, можно сказать, перестает осознавать себя человеком — он готов на все, лишь бы прекратить ее...

Гермиона ничего не ответила. Мысли в панике метались в голове. В первую секунду она подумала, что Дамблдор мог бы помочь ей, но потом слова Волан-де-Морта, произносящего проклятие, всплыли в памяти:

Если Поттер или Дамблдор узнают, что ты служишь мне, ты умрешь.

Она подняла на Снейпа затуманенный взгляд.

— Вы намерены сообщить Дамблдору правду обо мне?

Глубоко внутри ей казалось, что это неизбежно. И даже правильно. Лучше умереть, чем причинить вред человеку, который доверяет тебе, а значит, особенно уязвим.

Снейп удивленно взглянул на нее, а затем пробормотал устало:

— За это время у меня было тысячи возможностей сказать ему правду. Но, как видите, вы не умерли, а все еще живы, более того, разгуливаете по школе и светите своим значком старосты…

Гермиона снова ощутила волнение. Она понимала, что сказать правду Снейпу было бы выгоднее — это избавило бы его от многих проблем. Волан-де-Морт даже и не узнал бы, что это сделал он — Снейп мог спихнуть все на нее, будто она сама призналась Поттеру, не желая причинять ему вред. Но, тем не менее, Снейп решил значительно усложнить себе жизнь. Он спас ее, хотя мог бы погубить.

— Я все равно не смогу подсыпать пыльцу Гарри, — тихо сказала Гермиона. — Этого просто нельзя делать.

— Я и не ждал от вас ничего другого, — сухо заметил Снейп. — Я понимаю, гриффиндорская самоотверженность… Только это вы сейчас так говорите. А когда он начнет пытать вас, вы будете на что угодно согласны. К сожалению, тот, кто причиняет боль, может подчинить себе кого угодно…

Гермиона и сама понимала, что риск велик. В конце концов, эта боль может попросту затуманить ей рассудок, и она совершит что-то, сама того не желая. Или же организм не выдержит, и эта боль попросту ее убьет.

— Может быть, — напряженно начала Гермиона, — от этой пыльцы существует антидот? Тогда я бы выполнила задание, а действие пыльцы мы бы нейтрализовали...

Снейп пожал плечами. При этом его губы поджались, и Гермиона почувствовала себя так, как будто сказала глупость.

— От пыльцы нет антидота, — процедил он.

Гермиона издала бессильный вздох.

— Во всяком случае, нет выверенного рецепта, — уточнил Снейп. — Но… я мог бы попробовать создать его.

Возникла пауза. Гермиона смотрела на Снейпа, затаив дыхание. Он действительно был непревзойденным специалистом в области зельеварения. Гермиона знала, что без его помощи все было бы кончено. Максимум, на что она способна — это приготовить зелье по рецепту. И то не всегда у нее получалось идеально. О том, чтобы изобрести нечто совершенно новое, даже речи не шло.

— А вы занимались подобным раньше?

— Бывало.

— И что для этого нужно?

— Большинство ингредиентов, которые мы будем использовать, являются базовыми. Я легко смогу их достать. Они необходимы для приготовления, но сработают только в совокупности с основным ингредиентом. Его-то нам и нужно найти.

— А что это за ингредиент?

— Пока не знаю. Но, как вы понимаете, он из категории “с”, проще говоря, запрещенных для продажи.

— Скажите, что мне нужно сделать, — произнесла Гермиона. Она уже мысленно прикинула, какие книги возьмет завтра в библиотеке. Ей не хотелось думать о том, что у них может не получиться.

Снейп усмехнулся.

— Это так мило с вашей стороны — предложить мне помощь, — но потом выражение его лица стало более серьезным: — Ищите информацию об ингредиенте, который смог бы нейтрализовать действие пыльцы. Темный лорд еще не отдавал точных распоряжений, когда именно это нужно сделать. Но, в любом случае, я попытаюсь до последнего тянуть время, чтобы успеть приготовить антидот.

Убедить Темного лорда отсрочить задание — это надо еще постараться. Гермиона понятия не имела, как Снейпу это удастся. Но ей стало немного легче — не все еще потеряно.

Она смотрела на Снейпа и почти физически ощущала его усталость и напряжение. Поколебавшись, она встала и подошла к нему.

— Профессор Снейп…

Гермиона хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов. Снейп между тем выпрямился и колко посмотрел на нее.

— Не думайте о себе слишком много, — произнес он ледяным тоном. — Не сказав Дамблдору правду, я взял на себя ответственность, и теперь просто делаю то, что должен. И в вашей поддержке не нуждаюсь. Так что… можете быть свободны.

Гермиона грустно усмехнулась, пытаясь игнорировать боль, которую причиняли его слова.

— Спокойной ночи, профессор, — сказала она и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Покинув кабинет, Гермиона, не сделав и пары шагов, оперлась рукой о стену. Она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места. Голова кружилась, и что-то больно сдавило грудь, затрудняя дыхание.

Гермиона так и стояла, вцепившись рукой в каменный выступ.

«А что, если не получится приготовить антидот?» — застонало у нее в голове.

Гермиона глубоко вздохнула и отошла от стены. Она поняла, что, если задержится здесь хоть на минуту, эта мысль её прикончит.

Первая учебная неделя подошла к концу. В этом году у студентов появилось больше свободного времени, однако вместе с тем увеличилось количество домашней работы. Впрочем, Гарри это не сильно волновало — он никогда не выполнял домашние задания с той же тщательностью, что и Гермиона. Единственный предмет, который по-настоящему его увлекал — защита от темных искусств. И то, что теперь этот предмет стал вести Снейп, казалось Гарри просто насмешкой. Он вспомнил его слова на уроке:

Что же я могу поделать, если вы бездарны, Поттер?

Зная об отношении к нему Снейпа, можно забыть о справедливой оценке.

На субботу Гарри назначил отборочные испытания по квиддичу. Тянуть с этим не представлялось возможным, так как за прошедшие пять дней все на факультете уже достали его с этим вопросом. Гарри сначала удивлялся такому количеству желающих попасть в команду, но потом, когда начались испытания, понял, что большинство пришло не ради квиддича, а ради него самого!

Если в прошлом году все принимали Гарри чуть ли не за сумасшедшего, и считали, что он врет о воскрешении Волан-де-Морта, то теперь, после происшествия в министерстве, были вынуждены признать его правоту. «Ежедневный пророк» все твердил о его избранности, и популярность Гарри возрастала.

Но Гарри было все равно. Его никогда особо не волновало, что о нем думают другие, а сейчас — в особенности. Он думал о Гермионе. О том, что с ней происходит. Гарри не мог понять, что именно, но чувствовал — что-то не так.

Всю неделю Гермиона как будто избегала его. Не явно, но в то же время… За эти дни они ни разу не остались наедине. После уроков быстро делали домашние задания в гостиной, а потом Гермиона убегала в библиотеку. И даже сегодня, в выходной день, направилась туда сразу после завтрака! Из-за этого настроение Гарри оставляло желать лучшего.

С того дня, как Гермиона попала в плен к Пожирателям, внутри Гарри поселился страх ее потерять. Этот страх все время мучал Гарри и утихал лишь тогда, когда Гермиона находилась рядом с ним — когда он мог смотреть на нее, прикасаться к ней, когда он знал, что, в случае опасности, сможет ее защитить. Иначе тревога не оставляла его.

Гарри стоял посреди поля, щурясь от яркого солнечного света. Погода сегодня была просто отличная — в ней еще чувствовались отголоски лета. Было тепло, но в то же время не жарко.

Отборочные испытания подошли к концу, и ученики потихоньку расходились с трибун, а претенденты, парящие на метлах, спускались на землю. Гарри уже остыл и сейчас чувствовал себя комфортно в форме для квиддича, но те, кто только что прошли испытания, были потными, раскрасневшимися и просто умирали от жары. Рон и Джинни в том числе. Гарри взял в команду их обоих: они действительно хорошо себя проявили.

Наконец они остались на поле втроем. Остальные игроки направились в раздевалку, а им еще нужно было собрать мячи.

— Это ж надо было! Я думал, что ни за что не возьму все пять! — Рон, окрыленный успехом, все еще не мог прийти в себя от этой новости, и стоял, мечтательно облокотившись о метлу. Теплый ветер трепал его волосы, на щеках выступил румянец. Вид у него был слегка одуревший, но счастливый.

— Поздравляю! — пропыхтел Гарри, пытаясь запихнуть бланджер в чемодан. Он стоял на траве на коленях, чемодан был открыт перед ним. — Хорошо, что ты справился лучше Маклаггена! Не хотелось бы брать его в команду…

Рон кивнул.

— Мерзкий тип.

— Слишком высокого о себе мнения, — Гарри поморщился. Наконец-то удалось справиться с застежкой, и мяч, до этого вырывавшийся из его рук, теперь застыл. — Наверняка стал бы спорить со мной касательно стратегии на будущую игру…

Вдруг рядом с ними приземлилась Джинни. Она поймала квоффл и теперь, отложив в сторону метлу, опустилась на колени рядом с Гарри, чтобы вернуть мяч на место. Пока они возились внизу, Рон оглядел трибуну. Там не осталось ни одного человека, кроме маленького, бледного мальчишки лет двенадцати. Он был слишком худой, даже тощий — оттого одежда висела на нем, как мешок, и смотрелась нелепо. У него были светлые волосы и яркие голубые глаза. В руках он держал небольшой блокнот. И, по какой-то причине, продолжал смотреть в их сторону.

— Гарри! — позвал Рон.

— А? — он не взглянул на него, придерживая квоффл, пока Джинни пыталась застегнуть пряжку.

— Ты случайно не знаешь, кто это на нас пялится?

— Не на нас, а на Гарри, — поправила его Джинни, на секунду оторвавшись от своего занятия. Потом перевела взгляд на Гарри: — Всю неделю следит за тобой!

Гарри слегка удивился той уверенности, с какой Джинни озвучила это наблюдение. Но это действительно было так — Гарри периодически ловил на себе его взгляды, но, стоило Гарри повернуться — мальчишка тут же отводил взгляд. Впрочем, это было не так уж удивительно — все сейчас проявляли к Гарри повышенный интерес.

— Ты его знаешь? — спросил Гарри у Джинни, кивнув в его сторону.

Она посмотрела на него, потом снова опустила глаза, возвращаясь к своему занятию.

— Его вроде Чарли зовут, он из Когтеврана, — сказала она, чуть поморщив нос. — Гермиона рассказывала, как на днях ей пришлось разнимать ребят в туалете. Они использовали на нем какую-то штуку из магазина Фреда и Джорджа, и у него образовалось пару синяков на лице.

Наконец они упаковали все мячи. Гарри встал и протянул руку Джинни, помогая подняться. Его неприятно поразил тот факт, что Гермиона рассказала Джинни об этом инциденте, а не ему.

— Гермиона сказала, что надо бы запретить близнецам продавать свои вредилки школьникам, — продолжила Джинни, выпрямляясь и отряхивая землю с формы, — а я считаю, что надо уметь постоять за себя.

Они направились к замку. Мальчишка остался сидеть на трибуне. Гарри вспомнил, что ни разу не видел его с друзьями. Как это должно быть тяжело — всегда быть одному.

У входа в замок они пересеклись с игроками из слизеринской команды и с теми, кто собирался пройти испытания. Малфоя среди них не было, и взгляд Гарри остановился на Теодоре Нотте. Он вспомнил, как Гермиона рассказала ему о поведении Нотта в поезде.

— Где же твоя грязнокровка, Поттер? — спросил он и оглянулся на остальных — пару слизеринцев одобрительно хмыкнули. — Обещала наказать меня, но…

Гарри остановился и развернулся к нему.

— А ты, я смотрю, не отчаиваешься. Это же надо — шестой год подряд пробоваться на загонщика, и еще ни разу не пройти испытания успешно, — Гарри насмешливо кивнул в сторону слизеринцев. — Знаешь, если тебя и возьмут на этот раз, особо не радуйся — это, скорее всего, из жалости...

В ответ на это Нотт быстро достал волшебную палочку и навел на Гарри. Рон с Джинни тоже достали палочки, стремясь защитить своего друга, но Грэхем Монтегю, подскочив к Нотту, резко опустил его руку и прошипел им:

— Идите уже, куда шли!

— Псих какой-то, — буркнул Рон.

И они ускоренным шагом двинулись к замку.

* * *

Гермиона сидела в библиотеке посреди хаотично разложенных книг. После разговора с профессором Снейпом прошла неделя, и она каждую свободную минуту уделяла поискам антидота. Гермиона перечитала всевозможную литературу, напрочь забыв про сон, но информация о пыльце, которую удалось найти, лишь подтверждала то, о чем ей уже сообщил Снейп. О том же, как ликвидировать ее действие, не было сказано ни слова.

Кроме того, время было ограничено, и это вселяло еще большую панику. Однако, Гермиона старалась об этом не думать, а просто продолжать поиски. Пару раз ей хотелось прийти к Снейпу и сознаться в своем бессилии, но потом она отбрасывала эту идею. В конце концов, у него и так куча дел и проблем. Он вообще не обязан помогать ей, так что и она должна сделать все, что от нее зависит.

Перед тем, как отправиться в запретную секцию, Гермиона отдала мадам Пинс разрешение, выданное Снейпом. Мадам Пинс долго разглядывала его, словно пытаясь найти, к чему придраться, но, так и не найдя, была вынуждена пропустить Гермиону. Несмотря на то, что Гермиона ходила сюда уже неделю, мадам Пинс считала своим долгом проверять это разрешение каждый раз.

Гермиона отчасти понимала ее подозрительность — ведь запретная секция запретна не просто так, и студентам не часто выдают пропуски. Но все же постоянно ощущать на себе ее пытливый взгляд было невыносимо. Если бы мадам Пинс просто оставила ее в покое, это значительно ускорило бы процесс.

Тем не менее, на четвертый час нахождения в библиотеке, когда чувствительность Гермионы притупилась настолько, что она уже не ощущала ни голода, ни усталости, она нашла нужную книгу. Название было написано рунами, и Гермиона благословила тот день, когда выбрала именно этот предмет из числа дополнительных.

Эта была книга о запрещенных и опасных растениях. Гермиона тут же принялась бегло просматривать содержание и, спустя полчаса, обнаружила растение, которое могло бы подойти для антидота.

Растение называлось «Босвеллия Картера». Его листья, стебли и корни были не особо ценны, но вот незрелые плоды имели уникальное свойство. С их помощью можно было нейтрализовать проклятия, которые плохо влияют на магические способности волшебника. А именно в этом и заключалось действие пыльцы.

Радость наполнила Гермиону изнутри, смыв усталость и раздражение. Она медленно выдохнула, пытаясь унять радостный переполох, и хотела положить книгу в сумку, но не рассчитала сил — в итоге фолиант с грохотом упал на пол.

Гермиона невольно вздрогнула и через секунду услышала торопливые шаги мадам Пинс. Та отреагировала так резво, словно только и ждала этого сигнала. Ее лицо искажала одновременно и злость, и удовлетворение.

— Что тут происходит, мисс?!

— Я уронила книгу, прошу прощения, — пробормотала Гермиона. — Могу я взять ее с собой?

Мадам Пинс смотрела на нее так, словно она задала совершенно неуместный вопрос.

— А зачем вам, позвольте поинтересоваться, книга о запрещенных и опасных растениях? — выдала она с возмущением. — Вы хоть представляете себе, чем может быть чревато их использование? Удушением ядовитыми парами, например! И это еще не самое страшное!

Гермиона, конечно, догадывалась об этом, но ее успокаивал тот факт, что Снейп наверняка уже имеет подобный опыт работы.

— Мадам Пинс, мой интерес только научный… — пробормотала она, готовая умолять, но библиотекарша уже схватила ее за локоть, бесцеремонно выводя из зала. — Мадам Пинс…

— На сегодня достаточно, мисс Грейнджер, — твердо заявила она. — К тому же, даже если вы читали об этих растениях с целью практического использования, вам все равно это не удастся! Растения из категории “с” не продаются!

При этих словах Гермиону пронзило отчаяние. Радость от того, что ей удалось найти нужное растение, полностью растворилась — какой от этого толк, если его все равно не достать?

— Хорошо, я уйду! — выпалила Гермиона, вырывая локоть. — Дайте только забрать мои вещи!

Мадам Пинс нехотя посторонилась, и Гермиона устремилась к залу, пока библиотекарше не взбрело в голову пойти вслед за ней. Она раскрыла книгу на нужной странице и, повернувшись спиной к мадам Пинс, вырвала страницу с информацией о Босвеллии Картере. Руки у нее тряслись от волнения, а внутри все взбунтовалось против такого обращения с книгой. Но что еще было делать — мадам Пинс не оставила ей выбора!

Гермиона запихнула лист в сумку, а потом забросила ее на плечо заученным жестом. Она пообещала себе, что вернет страницу на место, как только появится возможность.

— До свидания, мадам Пинс!

Гермиона вышла в коридор. Стоило покинуть библиотеку, и все потребности, свойственные живому человеку, к ней вернулись. Например, она явно почувствовала голод. Но, увы, ужином сегодня придется пожертвовать, так как осталось еще одно незаконченное дело.

Поскольку всю неделю Гермиона занималась поисками антидота, времени на выполнение домашних заданий катастрофически не хватало. Эссе для профессора Стебль Гермиона и вовсе писала ночью, пребывая в промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, и в результате получила «Выше ожидаемого» вместо «Превосходно». Для старосты школы это был скромный результат, и сейчас Гермиона направлялась к теплицам, чтобы отдать профессору переписанное эссе.

В теплице ее пронзил холод: воздух был наполнен сыростью и влагой. Гермиона вошла в шатер и замерла на пороге. Профессора Стебль здесь не было, зато Невилл возился с каким-то растением, явно не догадываясь о ее присутствии.

Гермиона присмотрелась, чем он занимался. Перед ним стоял горшок с огромным растением. Гермионе оно показалось смутно знакомым. Она отметила характерные острые листья с красными вкраплениями и вспомнила, что видела его в книге о запрещенных растениях буквально только что. Сомнений быть не могло, это — Дикая Интенсия. Гермиона попыталась придать лицу спокойное выражение, чтобы не спугнуть Невилла, и подошла к нему.

— Привет, Невилл! Чем занимаешься?

Долгопупс тут же вздрогнул и, испуганно ойкнув, уронил на пол палочку.

— Мерлин, Гермиона! — он укоризненно на нее взглянул и опустился на корточки, поднимая утерянный предмет. — Нельзя же так пугать!

Приподнявшись, он неловко попытался загородить собой растение, но по взгляду Гермионы понял, что это лишнее — она и так все увидела.

— Дикая Интенсия, — тихо сказала Гермиона. — Разве она не опасна? Я читала, что ее острые листья содержат яд…

Невилл выпрямился и посмотрел на нее с мольбой:

— Гермиона, ты только… никому не говори, чем я тут занимаюсь, ладно? Я просто… так уж вышло, что травология — единственный предмет, к которому я хоть чуть-чуть способен. И профессор Стебль разрешает мне тут работать с растениями. К тому же, я бы не сказал, что Дикая Интенсия так уж опасна. Важно просто знать тонкости и уметь с ней обращаться… Раньше ее плоды и вовсе использовали в целительстве! Сейчас, правда, перестали из-за некоторых побочных эффектов… В общем, я тут пересаживаю ее…

И он развернулся, снова взявшись за стебель куста. Растение словно изо всех сил сопротивлялось ему, зарывшись корнями глубоко в землю, но Невилл не оставлял попыток.

Гермиона сомкнула руки на груди и заглянула за его спину, пытаясь получше рассмотреть растение.

— Невилл, где ты достал его?

Он ничего не ответил, только тяжело перевел дыхание. Гермиона добавила уже тише:

— Я бы не спрашивала тебя, если бы это не было важно.

Невилл замялся и неуверенно на нее взглянул. Гермиона почувствовала, что он не горит желанием это обсуждать, но в то же время не может ей отказать — в конце концов, она не раз помогала ему на уроках зельеварения. Наконец он резко выдохнул и произнес, возвращаясь к манипуляциям с растением:

— Его привез мой дядя. Уж не знаю как, но иногда у него получается достать для меня не только редкие, но и… запрещенные растения.

Невилл напряженно посмотрел на Гермиону. Возможно, он ожидал, что она осудит его дядю за нарушение закона, но Гермиона наоборот выглядела так, словно ее обрадовал этот факт. Заметив это, Невилл слегка расслабился. Гермиона подвинулась к нему.

— Невилл, послушай… ты не мог бы попросить своего дядю привезти для меня это, — и Гермиона торопливо достала из сумки клочок бумаги и протянула Невиллу.

Тот пораженно развернул его и, когда понял, что там, его глаза расширились еще больше.

— Гермиона, зачем тебе это? — протянул Невилл. — Ты ведь не особо интересуешься травологией…

— Конечно, интересуюсь! — бодро заметила Гермиона. — Так ты спросишь у него? Пожалуйста, Невилл!

Долгопупс медленно пожал плечами, точно сам до конца не верил, что выполнит просьбу Гермионы. Он так и стоял с листком в руке, а потом, будто опомнившись, почесал затылок.

— Да, я… я спрошу.

— Спасибо! Если тебе понадобится помощь с зельеварением или другими предметами — ты знаешь, я всегда тебе помогу!

Невилл смущенно замотал головой, как вдруг в теплицу вошла профессор Стебль. На ней, как и всегда, была старая одежда, предназначенная для работы в теплице, и уже местами с прилипшей землей, но это ничуть не портило ее. Все искупала доброжелательная улыбка, появлявшаяся на ее лице каждый раз, когда кто-то проявлял интерес к растениям.

— Мисс Грейнджер!

— Здравствуйте, профессор! Я принесла эссе, которое…

— Да-да, оставьте на столе, — предложила профессор Стебль и устремилась вглубь теплицы.

Гермиона, взмахнув палочкой, отправила свиток на стол. Она и раньше замечала, что профессор Стебль довольно равнодушна к письменным работам — гораздо больше она ценила практические задания.

— Мисс Грейнджер, мы с Невиллом будем пересаживать мандрагоры, — раздался откуда-то из-за листвы голос профессора. — Если хотите, можете тоже присоединиться.

— Я бы с радостью, но мне нужно патрулировать, — ответила Гермиона, внутренне ликуя оттого, что у нее есть легальная причина увильнуть от этой работы.

Профессор Стебль понимающе кивнула. Она даже прониклась сочувствием к Гермионе, вынужденной отказаться от пересадки мандрагор из-за обязанностей старосты.

Когда Гермиона вышла из теплицы, уже совсем стемнело. Она бегом добралась до замка — ей хотелось рассказать все профессору Снейпу как можно скорее!

Но, уже оказавшись в замке, Гермиона вышла в коридор, и тут же пораженно застыла, на миг забыв и о растении, и о Снейпе. Все дело было в том, что она увидела фигуру невдалеке, и, приглядевшись, узнала Гарри. Он тоже заметил ее и остановился.

Гермиона просияла. Если до этого момента она чувствовала себя неловко в присутствии Гарри, то теперь, найдя, как ей казалось, решение проблемы, поняла, что снова может спокойно общаться с ним.

Не медля больше ни секунды, Гермиона подбежала к нему и поцеловала, обняв за шею. Гарри удивленно вздохнул и обнял ее за талию, но как-то слишком осторожно, неуверенно.

Гермиона отстранилась, на ее губах все еще играла легкая улыбка. И вдруг она заметила, что Гарри тоже улыбнулся: сначала слабо, едва заметно, а потом искренне, широко.

— Гермиона, что-то случилось?..

— Нет, — ответила она беззаботно. — Расскажи лучше, как прошли отборочные?

Гарри принялся в красках описывать ей это мероприятие. Он взял ее за руку, и они направились в Башню старост. Гермиона давно уже не видела Гарри таким. Обычно он был спокоен и сдержан, но сейчас в нем чувствовалось неподдельное оживление. Он всю дорогу рассказывал ей какие-то забавные ситуации, и Гермиона хихикала, не в силах себя сдержать.

Но, спустя какое-то время, их разговор начал угасать. Гарри, поведав о том, как прошел его день, ожидал и от Гермионы столь же подробного рассказа. Она же ограничилась парой коротких фраз. Ей не хотелось лгать, но и сказать правду не представлялось возможным.

К счастью, Гарри не обратил на это внимание — он никогда не отличался особой наблюдательностью. У ее комнаты он остановился и сказал:

— Я так по тебе соскучился, — дрогнув, его голос превратился в шепот, и, подобно мягкой волне, мгновенно окутал Гермиону с головы до ног, заставив шагнуть навстречу.

— Я тоже, — прошептала она. Радостное волнение поднялось внутри. Гермиона замерла в ожидании — сейчас Гарри поцелует ее...

Но вдруг совсем близко раздались быстрые шаги, и очарование, завладевшее ими, лопнуло в ту же секунду. Гермиона отпрянула от Гарри. Сначала она решила, что кто-то из учеников забрел сюда после отбоя, и, вспомнив об обязанностях старосты, выпрямилась, собираясь отчитать его. Но замечания, готовые сорваться с языка, так и остались не произнесенными: к ним приближался вовсе не ученик, а профессор Снейп. Гермиона, отчего-то чувствуя вину, взглянула на Гарри исподлобья — тот не ответил на ее взгляд, мрачно наблюдая за приближением профессора. Он никогда не ощущал вину за то, что нарушает правила.

— Минус десять очков с Гриффиндора, — процедил Снейп, бегло окинув взглядом сначала Гарри, а потом и ее. — Мисс Грейнджер все-таки староста, и ей положено дежурить после отбоя, а вы, мистер Поттер, уже давно должны находиться в своей кровати!

— Но я…

— Думаете, раз вы Избранный, вам все можно? — спросил он с усмешкой.

Гарри прожег его убийственным взглядом.

— Думаю, можно!

Снейп вздохнул с притворной грустью.

— Что ж, в таком случае, еще минус пять очков. Итого, минус пятнадцать очков с Гриффиндора. Вы, мистер Поттер, дорого обходитесь своему факультету…

Гермиона поняла, что, если Гарри продолжит спорить, их факультет лишится всех баллов, заработанных с таким трудом на этой неделе. Не хватало, чтобы Снейп просто так отобрал их за считанные секунды!

— Сэр, простите! — выпалила она. — Этого больше не повторится!

Снейп презрительно хмыкнул.

— Вы, мистер Поттер, бегом в гостиную, а вы, мисс Грейнджер, за мной!

Выражение ненависти на лице Гарри при этих словах сменилось тревогой.

— Гермиона...

— Все в порядке, — быстро шепнула она. — Завтра увидимся...

Снейп, видимо, желая избавить себя от сцены прощания, быстро развернулся и направился к своему кабинету. Гермиона сжала руку Гарри и, торопливо поцеловав в губы, направилась вслед за Снейпом.

В подземелье Слизерина было значительно холодней. Гермиона натянула свитер на ладони, пытаясь таким образом согреть пальцы.

Спустя пару минут Гермиона вошла в кабинет вслед за Снейпом. Он сразу подошел к столу, а Гермиона села в кресло напротив. Снейп, ни слова не говоря, смотрел на нее так, словно она задолжала ему парочку объяснений. Гермиона, чувствуя сильнейшее напряжение, продолжала молча сидеть с натянутой, как струна, спиной.

— Если вы хотели меня видеть, совсем не обязательно было устраивать это представление, — наконец проговорила она голосом, ставшим отрывистым от гнева. Гермиона все еще не могла смириться с тем, что их факультет за считанные секунды оказался внизу рейтинговой таблицы, и все благодаря Снейпу! Ни один другой преподаватель не позволил бы себе отнять целых пятнадцать баллов за столь незначительный проступок.

— Хотел видеть вас? — Снейп приподнял брови. — Я бы сказал, что это скорее вынужденная мера.

Гермиона громко вздохнула, не в силах подавить раздражение. Снейп продолжил, сделав вид, что не замечает ее настроения:

— И потом, я имею полное право штрафовать нарушителей. Что ж еще я, по-вашему, должен был сделать? Может, поиграть на скрипке для создания атмосферы?

Гермиона промолчала. Вздохнув в последний раз, она подошла к нему.

— Профессор Снейп, я хочу предложить вам кое-что более эффективное. Вот, — она достала из сумки зачарованный галеон.

Снейп даже не пошевелился.

— Что это?

— Галеон, — терпеливо разъяснила Гермиона. — Я наложила на него Протеевы чары. Теперь вы можете написать что-то на ребре монеты, и я увижу это сообщение.

Снейп без лишних слов взял галеон и опустил в карман. Он, конечно, мог бы и похвалить ее за чары такого уровня, но не сделал этого.

— Надеюсь, вы что-то выяснили насчет антидота. Или Поттер отнял все ваше время?

— В книге о запрещенных растениях я нашла информацию о Босвеллии Картере. Там написано, что ее плоды…

Снейп кивнул с таким видом, словно это все было для него не ново, и Гермиона умолкла, так и не договорив. Она даже испытала разочарование — ей хотелось, чтобы Снейп похвалил ее.

— Я знаю об этом растении, — сказал Снейп.

— Знаете? — пораженно переспросила Гермиона. Сначала она ощутила растерянность, но теперь на смену этому чувству пришел гнев. — И вы не сказали мне?!

Снейп пожал плечами. Его невозмутимость вывела Гермиону из себя.

— Вы значительно облегчили бы мне задачу, если сразу бы поделились всем, что знаете! — сказала она с упреком.

— Если это было так сложно, вы могли бы раньше прийти ко мне, но вы этого не сделали.

Гермиона не нашлась, что ответить. Ведь она, наоборот, поступила так из лучших побуждений, чтобы не отнимать его время.

— Да, мы могли бы использовать плоды Картеры для приготовления антидота. Но это — очень редкое растение, его так просто не достать… — сказал Снейп. — Оно растет в местах селений великанов. Представить себе не могу, чтобы кто-то решился отправиться туда и добыть его.

Гермиона рассказала ему о встречи с Невиллом в теплице и впервые за время их сегодняшнего разговора заметила, как презрение во взгляде Снейпа сменилось интересом.

— Ну вот видите, как хорошо, что я все-таки не вмешивался в ваши поиски! Теперь, по крайней мере, мы знаем, кто сможет достать Картеру...

Гермиона ничего не ответила, решив, что споров на сегодня достаточно, хоть и осталась при своем мнении. В конце концов, Снейп — ее единственный союзник, хочет она того, или нет.

Через несколько минут она вышла из лаборатории, чувствуя, как усталость уже полностью просочилась в ее тело. И вдруг резкая боль в предплечье настигла ее. Гермиона задрала рукав свитера — из метки появилось несколько черных металлических прутьев, которые обвили ее руку и впились в нее с силой. Кожа мгновенно побелела — металлические силки перетянули ее настолько, что выступила кровь. Гермиона поняла, что таким образом Волан-де-Морт пытается заставить ее выполнить задание. Пока силки задействовали лишь руку. Но насколько хватит его терпения?

На следующий день железные кольца исчезли. Вместо них на руке остались уродливые фиолетовые линии, пересекавшие бледную кожу. Гермиона потратила около часа, пытаясь вывести их заклинанием, но особого результата не добилась — гематомы лишь поменяли цвет с фиолетового на желтый.

Первым уроком была трансфигурация. МакГонагалл долго рассказывала о важности экзамена ЖАБА, а потом они приступили к практической части. В этот момент Гермиона благословила то обстоятельство, что пострадала лишь ее левая рука — в противном случае она не смогла бы ничего сделать.

К концу урока Гермиона была единственной из всего класса, кому удалось трансфигурировать маленьких птичек — они парили высоко под потолком, словно ожидая, что кто-то еще к ним присоединится, но этого так и не произошло.

Как только прозвенел звонок, Гарри, сидевший рядом за партой, сгреб учебник и тетрадь в сумку.

— Снейп не сильно ругал тебя вчера? — спросил он, направляясь к выходу из кабинета.

— Да нет, ничего такого…

Тут их нагнал Рон.

— Ага, Гарри рассказал мне, из-за чего наш факультет лишился баллов в десять часов вечера!

— Ты же знаешь, ему лишь бы найти, к чему придраться, — бросил Гарри, поджав губы. — Если бы Снейп застал кого-то из Слизерина после отбоя, то притворился бы слепым...

Они вышли в коридор и вдруг увидели, как к ним навстречу идет тот самый мальчик из Когтеврана, которого они заметили вчера на трибуне. Он смотрел только на Гарри, и Рон, заметив это, хохотнул:

— По-моему, это к тебе!

— Рон, перестань, — отмахнулся Гарри. Он всегда чувствовал неловкость, когда к нему проявляли повышенное внимание.

— П-привет, можно тебя на минутку? — спросил Чарли, поравнявшись с ними. Его голос звучал нарочито громко, но покрасневшие щеки выдавали волнение.

— Конечно, — и Гарри, быстро взглянув на Гермиону, отошел с Чарли в сторону.

Гермиона с Роном остались ждать возле окна.

— Джинни сказала, что когтевранцы решили пошутить и использовали на нем какую-то штуку близнецов, — сказал Рон, едва заметно кивнув в сторону Чарли.

— Да, — Гермиона скрестила руки на груди. — Чарли перевелся сюда из другой школы. Я думаю, ребятам просто нужно время, чтобы привыкнуть к нему, а ему, чтобы освоиться и раззнакомиться со всеми.

Рон задумчиво кивнул. Через пару минут Гарри вернулся к ним уже без Чарли.

— Ну и чего он хотел? — спросил Рон, подавив зевок. Трансфигурация, как видно, навеяла на него сон.

— Да просто спросил, может ли его отец упомянуть меня в статье.

— Какой еще статье? — насторожилась Гермиона. — Гарри, ты должен быть осторожен с этим...

— В статье, защищающей права магглорожденных, — Гарри пожал плечами. — По-моему, в этом ничего плохого нет, как раз наоборот.

— А меня его отец случайно не хочет упомянуть? — спросил Рон, приподняв брови. В его голосе звучала нотка обиды. — Сколько уже можно писать про тебя, Гарри…

Они начали пререкаться, но Гермиона больше не слушала их. Она почувствовала, как железные нити снова опутывают руку и натягиваются, вспарывая кожу. Прикусив губу, чтобы не издать ни звука, способного ее выдать, Гермиона коснулась локтя Гарри кончиками пальцев.

— Ладно, встретимся через урок.

— А ты разве не идешь с нами?

— Нет, у меня Руны, — выдавила Гермиона.

Она обернулась и направилась быстрым шагом к туалету. Кровь уже стекла на ладонь. Оказавшись на месте, Гермиона зашла в кабинку и закрыла дверь. Задрав рукав, она обнаружила, что всю руку залила кровь. На этот раз нити захватили и плечо тоже. Гермиона прислонилась к двери лбом, в изнеможении прикрыв глаза, и произнесла несколько исцеляющих заклятий.

Когда спустя несколько минут Гермиона вышла из туалета, на ней не было лица. Волосы, собранные в аккуратный пучок с утра, растрепались, а глаза опухли и покраснели. Гермиона направилась на второй этаж, где находился нужный ей кабинет, как вдруг встретила Невилла.

— Привет! — она сама не заметила, как подбежала к нему и схватила за локоть. По ошарашенному взгляду Невилла Гермиона поняла, что сжала слишком сильно, и, смутившись, отступила на шаг.

— Привет, Гермиона, — он окинул ее подозрительным взглядом. — С тобой все хорошо?

— Да-да… я просто хотела спросить, ты узнал что-нибудь? Ну, насчет растения?

— Я написал дяде, и только что отнес письмо в совятню, — Невилл взглянул на нее с сочувствием. — Я уверен, дядя Элджи сможет помочь. Не волнуйся.

* * *

На следующий день Гермиона проснулась раньше обычного. Боли, на удивление, не было. Облегченно выдохнув, Гермиона поднялась, прокручивая в голове расписание, и подошла к окну — там практически ничего не было видно из-за плотного тумана. Белая даль.

Первым уроком была травология, а значит, нужно сэкономить время за завтраком, чтобы найти нужную теплицу вовремя. Гермиона принялась собираться. Оттого, что она не обнаружила с утра боли в руке, у нее даже немного поднялось настроение. Как мало теперь нужно для счастья… Закончив со сборами, она покинула комнату и направилась в гостиную Гриффиндора, чтобы встретиться с Гарри и Роном.

Как только они зашли в Большой зал, то сразу же заметили всеобщее оживление. Здесь царил переполох, все что-то обсуждали. Гермиона бросила взгляд на слизеринский стол, пока Гарри с Роном усаживались рядом — у Малфоя был отсутствующий вид, зато другие студенты либо брезгливо кривились, разглядывая газету, либо жарко спорили между собой. Даже на расстоянии до Гермионы донеслись громкие реплики Теодора Нотта.

Аппетита у Гермионы не было. Она безразлично взглянула на пирог с патокой, стоящий прямо перед ней, и мягко коснулась плеча сидящей рядом Джинни, отвлекая ее от разговора с Лавандой.

— О, привет, — Джинни развернулась и взглянула на нее.

— Привет. Что читаете?

Джинни вручила Гермионе газету.

— Помнишь, ты рассказывала про Чарли Уинстона? Так вот, его отец написал одну очень любопытную статью…

— Да? — отстраненно переспросила Гермиона, пробегая глазами по тексту.

Гарри, сидящий рядом, сначала тоже склонился над газетой, но быстро оставил это занятие, вернувшись к еде. Гермиона взглянула на него с легким укором.

— Тут, между прочим, о тебе упоминается, Гарри, — сказала она и снова опустила взгляд в газету.

Гарри пожал плечами, как бы показывая, что уже и сам об этом догадался. Рон вообще ни на что не обращал внимания, деловито накладывая сосиски в тарелку.

— О ком же еще говорить! — сказал он с набитым ртом.

— Ну, здесь совсем немного, — добавила Гермиона, — просто выражение поддержки тебе и Дамблдору. А в целом… похоже на полный разгром идеи чистоты крови, — Гермиона замолчала, читая дальше, словно бы проверяя верность своих выводов. Потом с улыбкой кивнула, не отрываясь от текста: — Да… здесь даже приводится статистика, показывающая, что по части магических способностей магглорожденные ничем не уступают чистокровным.

— По-моему, это и так всем давно известно, — прокомментировал Рон, не переставая при этом пережевывать пищу. Потом взял из рук Гермионы газету и, уделив ей пару секунд, деловито добавил, не отрывая глаз от текста: — Идея равенства, заключающаяся в том, что ни у кого не может быть привилегий или же ограничений по признаку происхождения... Разве это не банально? — он вернул Гермионе газету. — И чего они так всполошились? — Рон указал вилкой на слизеринский стол. — Кстати, Гермиона, передай сок, пожалуйста.

Гермиона передала ему графин, смерив при этом неодобрительным взглядом.

— Очевидно или нет, а многие волшебники до сих пор не признают права магглорожденных, — произнесла она. — К тому же, автор не сдерживался в выражениях насчет сторонников идеи чистоты крови. Он так и написал: «Культ чистоты крови — не более, чем высокомерная выходка тех, кто хочет получать все блага магического мира, не прикладывая усилий, а только лишь по праву рождения!»

Гермиона встретилась взглядом с Роном, и они одновременно усмехнулись.

— Если Уинстон хотел задеть слизеринцев, у него это получилось, — вдруг сказал Гарри. Гермиона обернулась к нему. — Они ведь не изменили своих взглядов, просто оскорбились, и все.

— Я думаю, это статья не для них, Гарри, — ответила Гермиона. — А для тех, кто еще не выбрал сторону. И если хотя бы один волшебник после прочтения убедится в том, что незнакомое, чужое, не значит плохое, статья была написана не зря.

* * *

Нотт возвращался в гостиную Слизерина по пустым, слабо освещенным коридорам. Настроение было отвратительным — он до сих пор не мог отойти от статьи. В голову лезли разные мысли, в основном мрачные, злые, безрадостные. Как будто неведомый голос все говорил и говорил в его голове, и Нотт уже порядком устал от него. Он был бы рад, если бы этот голос наконец умолк.

«Дурацкая статья… Уинстон ничего не понимает… Называть слизеринцев недалекими и высокомерными… Разве наши претензии безосновательны?.. Это наш мир, наша магия… Так по какому праву грязнокровки вламываются сюда и вытесняют нас — чистокровных волшебников?..

А Грейнджер… Такая напыщенная… Скоро грязнокровки вроде нее будут везде… Сначала их назначают старостами школы, потом они займут места в Министерстве магии... А что потом?.. Станут помыкать чистокровными... Грейнджер уже сейчас помыкает — ходит с важным видом и раздает указания… А чем она лучше других?.. Тем, что много знает … Но ведь, как по-хорошему, эти знания не должны были ей достаться… И ее здесь быть не должно… Как и остальных грязнокровок…

Нет… нужно убедить наших присоединиться к Темному лорду… Только так мы сможем защитить себя… Довериться Его убеждениям… Это будет правильно…»

Мысли текли, но их прервал звук шагов. Нотт вздрогнул и поднял голову. Почти тут же его блеклые, серые глаза сузились, и злость захлестнула его, поднялась до самого горла…

Он увидел мальчишку Уинстона, отец которого написал статью. Тот шел вприпрыжку, то и дело наступая на мантию, которая была ему велика, и периодически поправлял огромную сумку с учебниками, сползающую с плеча. Он никого не замечал.

«Еще бы ему не плясать, ведь у его отца триумф!», — подумал Нотт с презрением.

Но дело было не в этом. В сущности, Чарли был просто ребенком, подвижным и непоседливым. Ему, может, и хотелось бы ходить так же размеренно и важно, как старшекурсники, но было выше его сил.

Нотт остановился. Голос в голове наконец умолк. Его охватило предвкушение.

Мальчик тоже заметил его. Сначала он замер, но потом все-таки продолжил свой путь, хоть и не так уверенно, как прежде. Взрослые всегда так на него действовали — он становился робким и тихим.

Нотт наблюдал за ним, прищурившись и не двигаясь. Когда они поравнялись, он резко сделал шаг в сторону. Мальчик замер и с тревогой взглянул на Нотта, словно не мог поверить, что его опасения подтвердились, и старшекурснику действительно что-то от него нужно.

Впрочем, весь вид Нотта говорил о том, что от него лучше держаться подальше. Мальчик это почувствовал. Он быстро прошел мимо Нотта, но тот развернулся, направил палочку ему в спину и произнес заклятие обезноживания. В ту же секунду мальчик рухнул на пол.

Нотт ухмыльнулся и медленно подошел к нему. Ему наконец стало легче: вид этого ребенка, который не чувствовал ног и отчаянно пытался подняться, несколько компенсировал моральный ущерб, нанесенный его отцом. Нотт задумчиво взглянул на него — бледное лицо Чарли покрылось красными пятнами, он сильно ушибся, и только каким-то чудом не разрыдался.

— Что тебе нужно?.. — задыхаясь, проговорил Чарли. Он потянулся к сумке, намереваясь достать палочку, и тут же сморщился от боли, однако Нотт быстро отшвырнул ее ногой в сторону.

— Эй! Что ты…

— Ты слишком много болтаешь, — заметил Нотт, раздраженно мотнув головой. — Силенцио!

Теперь рот мальчика открывался и закрывался, не производя звука. Лицо исказилось от страха. Он пытался доползти до сумки, но Тео, непринужденно взмахнув палочкой, отправил ее в конец коридора. Чарли наблюдал за этим действием с отчаянием, тяжело дыша. Сердце билось быстро-быстро. Теперь единственный его шанс на спасение упущен.

— Костюм у тебя и вправду был неплохой, — насмешливо произнес Нотт, покусывая губы. — Жаль, что так вышло, — он издал нервный смешок, кивком головы указав на его колени. Из-за падения и его попыток ползти ткань порвалась.

Однако мальчик никак не отреагировал на его выпад. Он не поднимал головы; светлые, мягкие пряди упали на лицо, закрывая его. Нотт сжал губы, и, взмахнув палочкой, произнес:

— Агуаменти!

В следующее мгновение Чарли с ног до головы окатило ледяной водой. Это было так внезапно, что он чуть не задохнулся. Нотт пристально смотрел на него, боясь хоть что-нибудь упустить. Смотрел, как он хватает ртом воздух, а потом захлебывается водой и кашляет, наклоняясь, все так же беззвучно. Как трет глаза поцарапанными руками. Убирает со лба слипшееся волосы и наконец смотрит на него. С полнейшим ужасом.

Нотт же испытывал неопределенные чувства. С одной стороны, вся эта картина вызывала у него отвращение. Одежда прилипла к телу мальчика и уже не скрывала его худобу. Чарли опустил голову, и Нотт больше не видел его лица, но по тому, как вздрагивали его плечи понял, что он плачет. Но, с другой стороны, Нотт испытывал удовлетворение, так как полностью контролировал ситуацию. Он подошел к нему совсем близко и, ухватив за волосы на затылке, заставил посмотреть на себя.

— Все же и чистокровные способны на кое-какую магию, не так ли?

* * *

Гарри практически закончил собираться на ужин к Слизнорту. Они с Роном были в комнате одни. Рон лежал на кровати, согнув одну ногу в колене, и листал журнал по квиддичу. Гарри совершенно не горел желанием идти на ужин. Он надел пиджак и принялся застегивать пуговицы, рассеянно глядя прямо перед собой.

— Хватит вздыхать, Гарри, — буркнул Рон, глядя на него поверх журнала. — Ты все-таки на ужин идешь, а не к Снейпу котлы чистить! Что такого-то?

— Мне не по душе эта компания, — признался Гарри. — Постоянно одно и то же. Все хвастаются связями своих родителей в Министерстве магии, а Слизнорт прикидывает, как извлечь из этого выгоду…

Рон задумался на секунду, а затем кивнул.

— Да… Ну, зато поешь, — заметил он, видимо, твердо решив найти хоть что-то положительное в этой ситуации. — Я бы, например, не отказался сейчас от чего-нибудь вкусненького…

— Я не голоден, — быстро проговорил Гарри, отходя от зеркала.

— А Гермиона пойдет? — неожиданно спросил Рон. — Слизняк вроде и ее приглашал…

Гарри метнул взгляд на Рона и подавил вздох.

— Я… не знаю, не уверен. Она вроде плохо себя чувствует. Но я зайду к ней, спрошу.

Собравшись, он попрощался с Роном и вышел в коридор. По дороге к кабинету профессора Слизнорта он не встретил ни единой души. Наверное, все отдыхали в гостиных или же готовились ко сну.

И вдруг за очередным поворотом Гарри увидел нечто странное. Сначала ему в глаза бросилась чья-то сумка, валяющаяся посреди коридора, а затем он увидел неизвестный силуэт, скрытый тенью. Гарри сделал пару шагов вперед и узнал Теодора Нотта; возле него какой-то младшекурсник скорчился на полу. Гарри тут же ускорил шаги, вынимая палочку на ходу.

Когда он подошел совсем близко, Нотт, до этого увлеченный своим занятием, обернулся на звук. В его глазах промелькнул испуг, но почти тут же сменился выражением злости. Нотт вскинул палочку, но Гарри сделал это быстрее.

— Левикорпус!

Нотт завис в воздухе, издав сдавленный вздох. Он начал сыпать угрозами и оскорблениями, но для Гарри это значило не больше, чем посторонний шум. Мальчик пронзительно смотрел на него и тяжело дышал, пока он снимал с него заклинания. Он был насквозь мокрый и весь дрожал.

Гарри отрывисто произнес, глядя на него:

— Вставай.

Мальчик тут же вскочил и слегка пошатнулся, отходя от заклинания обезноживания. Гарри с тревогой оглядел его и, убедившись, что все в порядке, молча протянул ему сумку.

Затем он обернулся к Нотту. Тот нелепо размахивал руками, вися вниз головой, его лицо покрылось красными пятнами. Гарри поморщился и, отойдя от него на пару шагов, взмахнул палочкой, отменяя заклинание. Нотт упал на пол с оглушительным звуком.

— Я тебя убью нахер, Поттер, ты меня понял? — прорычал он со стоном и мучительно скривился.

Гарри наблюдал за тем, как он поднимается, и слышал хлюпающие звуки за спиной — их издавал Чарли, все еще насквозь мокрый. Когда Нотт все-таки поднялся, Гарри с вызовом посмотрел на него и ответил тихо:

— Убьешь меня?.. Ну, попробуй.

Глаза Нотта расширились. Он возмущенно выдохнул, чувствуя себя еще более уязвленным. Гарри хмыкнул.

— Не думаю, что моя жизнь в опасности, — он растянул губы в брезгливой усмешке и сделал пару шагов назад. — Ведь ты нападаешь только тогда, когда точно уверен, что тебе не смогут дать сдачи. Но моя палочка со мной, — и, словно в доказательство своих слов, он легко перекрутил ее между пальцев, а потом сжал.

Нотт издал звук, напоминающий рычание, но Гарри уже отвернулся от него и направился вслед за мальчиком. Впрочем, Нотт не предпринимал попыток его догнать. С этого момента Гарри перестал о нем думать, сосредоточившись на Чарли.

Гарри не решался поравняться с ним. Он хотел узнать, что именно произошло, хотел как-то помочь, но отчего-то не решался. От увиденного внутри стало гадко. Он уже напрочь забыл и про ужин, и про Слизнорта.

Он все-таки поравнялся с ним и мельком взглянул в его сторону. Чарли поспешно отвел взгляд, как будто стыдясь встретиться с ним глазами, но потом, что-то для себя решив, посмотрел на Гарри в упор и произнес:

— Спасибо.

Гарри покачал головой.

— Стой, я применю высушивающее заклинание…

Чарли остановился. Его светлые волосы, потемневшие от воды, теперь стали, как прежде. Капли воды на ресницах тоже исчезли. Он вытер нос рукавом и шмыгнул носом.

Взгляд Гарри остановился на его ладонях — они были в порезах. Он попросил Чарли развернуть их и затем произнес заживляющее заклинание.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри. — Я могу отвести тебя в больничное крыло, если…

— Я в порядке, — выдавил из себя Чарли. — Я просто не понимаю… Почему?.. Ведь я не сделал ему ничего плохого…

Гарри наблюдал за ним, затаив дыхание, а потом отвел взгляд.

Почему?..

Он не знал. Раньше, живя с Дурслями, он не раз задавал себе этот вопрос, и не находил ответа. Почему они так плохо к нему относились? Чем он это заслужил?

— Не думай об этом, — сказал Гарри серьезно. — Дело не в тебе, а в нем. И он ответит за то, что сделал.

* * *

На ужин в «Клубе Слизней» Гарри с Гермионой не пошли. Узнав о поведении Нотта, Гермиона решила как можно скорее принять меры.

Она была шокирована. И особенно ее беспокоило то, что Нотт казался ей совершенно неуправляемым. На других студентов обычно действовали ее замечания, тогда как ему было плевать. Он успешно проигнорировал ее слова, сказанные в поезде о том, чтобы впредь не позволял себе ничего подобного. И Гермиона понимала, что раз слова на него не действуют, надо применять другие методы.

Конечно, Чарли просил ее не рассказывать об этом. Он стыдился того, что не смог себя защитить и так глупо попался. Но Гермиона не согласилась с ним. В конце концов, они находились не в равных условиях — Нотт старше, и, следовательно, искуснее в магии. Гермиона понимала, что просто обязана сообщить декану о происшествии. Ведь если сделать вид, что ничего не было, что тогда помешает Нотту сделать это снова?

Расставшись с Гарри и Чарли, Гермиона направилась в кабинет профессора Снейпа. Добравшись до нужной двери, она постучалась, но никто не ответил. Поколебавшись немного, она осторожно открыла дверь и вошла. Внутри горел тусклый свет, окрашивая помещение в зелено-желтый оттенок, и сильно пахло травами; этот запах подействовал успокаивающе на Гермиону. Однако в кабинете Снейпа не было.

Гермиона замерла на пороге, не зная, как поступить. Помедлив немного, она развернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала звук, донесшийся из камина. Догорающие поленья задвигались, и пепел рассыпался на пол. Гермиона слегка нахмурилась. Через секунду оттуда появился Снейп.

Гермиона дернулась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Снейп не заметил ее. Он сделал пару нетвердых шагов, придвинул к себе стул, и тяжело опустился на него, едва сдержав стон. Все внутри Гермионы похолодело — наверняка он был у Волан-де-Морта!

Снейп, не замечая ее, оперся локтями о стол и закрыл лицо руками. Даже с такого расстояния Гермиона видела, как они дрожат. Впрочем, все это было ей знакомо — то же самое творилось с ней после пытки Круциатусом. Если заклятие длилось слишком долго, организм окончательно давал сбой. Она даже двигаться не могла — малейшее движение отзывалось резкой болью в измученном теле.

— Профессор Снейп, — тихо произнесла она, делая шаг навстречу.

Он даже не шелохнулся, но Гермиона заметила, как напряглась его спина. Снейп медленно отнял руки от лица и повернулся к ней.

— Мисс Грейнджер, — хрипло произнес он, — в какой момент вы решили, что можете находиться здесь в мое отсутствие? — он замолчал и продолжил через секунду с явным усилием, превозмогая боль: — Вы… не можете заявляться сюда каждый раз, когда это взбредет вам в голову…

Гермиона сделала еще пару шагов к нему.

— Профессор, я пришла буквально пару минут назад. И я хотела сообщить вам…

— Мне все равно. Уходите.

Его лицо снова свело от боли, и он опустил голову.

— Пожалуйста, скажите, как мне помочь вам, — произнесла Гермиона с отчаянием. Она не могла оставить его в таком состоянии. — Скажите только, где находится зелье, и я принесу его вам…

Снейп поднял голову. Дрожь не прекращалась, пот стекал по его лицу. Ему очевидно было очень плохо, но он отвергал всякое сочувствие злым, колючим взглядом.

Гермиона невольно отпрянула.

— Вы очень поможете мне, — глухо проговорил он, — если уберетесь отсюда сейчас же.

Снейп протянул руку и попытался сомкнуть пальцы на палочке, чтобы самостоятельно призвать флакон с зельем, способным его исцелить. Не получилось. Гермиона видела — он прилагал максимум усилий, но, как он ни боролся, он весь дрожал, до кончиков пальцев. Палочка с тихим стуком покатилась по столу.

Это вывело Гермиону из ступора. Она дернулась и устремилась к шкафу, в котором хранились зелья. Снейп что-то возразил, но Гермиона не обратила на это внимания. Она открыла дверцы шкафа и деловито осмотрела полки. Там находилось бесконечное множество флаконов. Гермиона попыталась вспомнить, какой именно ей принес Снейп однажды в подземелье, и наконец, определив его по цвету, побежала обратно к нему.

— Этот? — спросила она, показывая флакон Снейпу.

Вместо ответа он лишь продолжил сверлить ее тяжелым взглядом.

— Профессор Снейп…

В попытке хоть как-то до него достучаться, Гермиона невольно коснулась рукой его плеча, и тут же почувствовала, как напряглись его мышцы. Снейп мгновенно замер и опустил взгляд на ее руку. Он не сбросил ее, но Гермиона почувствовала — он сделал бы это с большим удовольствием.

— Хорошо, мисс Грейнджер, считайте, что вы помогли. Кажется, именно это свойственно гриффиндорцам — спасать кого-то даже тогда, когда об этом не просят, — несмотря на то, что голос его звучал тихо, в нем чувствовалась угроза. — А теперь, вон отсюда.

Гермиона опустила руку и, не говоря больше ни слова, выбежала в коридор. Резкая, невыносимая боль скопилась в горле, но Гермиона не обращала внимания. Она все бежала и бежала, пока не добралась до лестницы. Гермиона взялась за перила, и вдруг что-то лопнуло внутри нее. Она больше не могла противиться боли, сдавливающей горло, и заплакала.

Она сама не понимала, почему ее настолько задело поведение Снейпа. Почему то, что он выгнал ее, несмотря на ее искреннее желание помочь, стало такой неожиданностью? Неужели она не знала, какой он человек? Не знала, что он грубый, несправедливый, и что общаться с ним — одно сплошное испытание! Конечно, знала. Но что-то заставило Гермиону думать, что с ней он может быть другим.

Лестница со скрипом остановилась, и Гермиона шагнула на этаж, где располагалась ее комната. На душе было тоскливо и пусто. Своим поступком Снейп показал, что не доверяет ей, и, вероятно, никогда не сможет.

Гермиона проснулась оттого, что кто-то настойчиво стучал в дверь. Она приподнялась на локтях и прищурилась. В комнате было темно.

— Гермиона, это я, — раздался голос с той стороны.

И это мгновенно привело ее в чувства. Гермиона быстро встала с кровати, игнорируя головокружение. Голос принадлежал Невиллу.

— Да, минутку, — крикнула она и добавила уже тише: — Люмос!

Гермиона схватила с полки первую попавшуюся заколку и собрала волосы. В конце концов, ее пижама имела вполне себе приличный вид, но она не была готова к тому, чтобы кто-то увидел то, что представляют собой ее волосы без укладки.

Она распахнула дверь. Невилл стоял, переминаясь с ноги на ногу, то и дело беспокойно озираясь назад. Белки его глаз слегка покраснели из-за недосыпа. В руках он держал небольшой сверток, обернутый газетной бумагой.

И, стоило Гермионе остановить взгляд на этом свертке, сердце ее радостно подпрыгнуло.

— Заходи, — сказала она, бросив взгляд за его спину. — Тебя никто не видел?

— Кажется, нет, — пробормотал Невилл. Как только дверь за ним захлопнулась, он облегченно выдохнул. — Если бы Филч поймал меня, и обнаружил это, — он поднял сверток, — даже представить боюсь, что бы было!

Гермиона скептически покачала головой, принимая из его рук сверток. В обмен она вложила ему галлеоны. Гермиона знала, что он сейчас чувствует себя настоящим преступником — она чувствовала то же самое.

— Филч в этом не разбирается, — твердо произнесла она. — Твой дядя ведь использовал маскирующее заклятие, а Филч не то, чтобы хороший волшебник, — Гермиона разорвала упаковку и, выбросив клочья бумаги на пол, взяла в руки коробку со сладостями. — Держи.

Невилл машинально выполнил ее просьбу, и Гермиона, чуть сведя брови, направила палочку на коробку и произнесла заклинание. В тот же момент сладости трансформировались в нечто совершенно иное. Подойдя ближе, Гермиона увидела черные длинные стручки, наполненные красными круглыми плодами.

— Вингардиум Левиоса, — произнесла она, и коробка, выпорхнув из рук Невилла, приземлилась на тумбочку у кровати. Гермиона опустила руку и повернулась к Невиллу. — Спасибо тебе.

Он покачал головой, смущаясь.

— Лучше пообещай, что расскажешь мне все, когда… сможешь.

Гермиона кивнула, не раздумывая. Ее тронуло, что Невилл беспокоится в первую очередь о ней, а не о том, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Конечно, расскажу, — ответила она, заранее зная, что не сможет этого сделать.

* * *

Сегодняшний день тянулся дольше обычного. Гермиона едва могла соображать от боли — теперь железные кольца сдавливали не только руку, они перебрались на живот, и с каждой секундой сжимались все сильнее. Это было настоящее сражение — сила Волан-де-Морта против ее воли. Он хотел заставить ее выполнить задание во что бы то ни стало.

И Гермиона поняла одно — если она не даст Гарри пыльцу сегодня, эту ночь она не переживет. У нее начнется внутреннее кровотечение или же повредятся органы. В любом случае, все будет кончено.

— С вами все в порядке, мисс Грейнджер, — заключила мадам Помфри после осмотра.

Гермиона одернула кофту, а медсестра тем временем неспешно отправилась к столу, чтобы сделать записи. Гермиона проводила ее взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать — она поняла, что проклятие Волан-де-Морта распространилось и на нее.

— Я выпишу вам это зелье для профилактики, — произнесла мадам Помфри, что-то записывая. — А сейчас вы вполне можете вернуться на урок.

Гермиона кивнула, застегивая мантию. Она терпела весь день, пока это было возможно, но под конец поняла, что взвоет, если это не прекратится. Сейчас, Слава Богу, шел последний урок — защита от темных искусств у Снейпа.

Мадам Помфри направилась к шкафу с зельями шаркающими шагами.

— Принимайте его два раза в день, — произнесла медсестра и резко взмахнула палочкой — нужный флакон сорвался с полки и прилетел в руки Гермионы.

— Хорошо. Спасибо, мадам Помфри, — Гермиона кивнула и быстрым шагом направилась к выходу.

Она знала, что, скорее всего, ей не поможет это зелье, но все равно остановилась в коридоре и выпила нужную дозу. Еще предстояло как-то пережить урок Снейпа, а перед ним она не хотела выглядеть жалкой. Только не перед ним.

То, что произошло вчера, все еще отдавалось внутри глухой болью. Гермиона хотела бы, чтобы ей было все равно, но это было не так. На самом деле, ей хотелось знать, что случилось в поместье. Хотелось, чтобы Снейп доверял ей.

Когда она вошла в класс, Снейп как раз говорил что-то об инферналах. Как только за ней закрылась дверь, он замер на полуслове. Все ученики прекрасно знали, что Снейп не терпит опозданий и выгоняет провинившегося ученика из класса, не вникая в суть оправданий, а то и назначает отработки. Но в этот раз что-то пошло не так.

Гермиона видела, каких трудов ему стоило проглотить все язвительные комментарии. Отвернувшись от нее, Снейп продолжил лекцию:

— Так вот… очевидно, что нет разницы, кем были эти люди при жизни — магами или магглами. Инферналы действуют по велению волшебника, который их создал…

Гермиона, стараясь не привлекать внимания, села за парту рядом с Гарри. Рон, сидевший на заднем ряду, тут же прильнул к столу, чтобы быть ближе к ней.

— Ну что там?

— Что сказала мадам Помфри?

Их вопросы прозвучали почти одновременно.

Снейп замолчал, очевидно, услышав их громкий шепот.

— Еще слово, Поттер, и я вышвырну вас отсюда вместе с Уизли, — отрывисто произнес он и добавил: — Все разговоры после урока.

Рон сел прямо, опасаясь очередной отработки, а Гарри сжал губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сказать в ответ что-то резкое.

— Со мной все нормально, — произнесла Гермиона, почти не размыкая губ.

Но Гарри услышал и кивнул, сразу же расслабившись.

— Может, кто-нибудь скажет мне, с помощью чего Геллерт Грин-де-Вальд создал армию инферналов? — Снейп медленно обвел взглядом класс. Никто не спешил отвечать.

Гермиона заметила, как в его темных глазах на секунду мелькнула растерянность, хотя губы были по-прежнему сжаты.

Она подняла руку и заметила боковым зрением, как кто-то из слизеринского ряда сделал то же самое. В этот момент стало ясно, что руку можно опустить — Снейп вызывал ее только в том случае, когда у него не было другого выбора. Но сегодня что-то снова пошло не так.

— Мисс Грейнджер была первой, — сказал он с явным усилием.

Гермиона тут же почувствовала на себе изумленный взгляд Гарри. Она так растерялась, что не сразу вспомнила, какой вообще был вопрос, но потом быстро проговорила:

— Геллерт Грин-де-Вальд использовал Воскрешающий камень. Воскрешающий камень — это артефакт, который…

— Хорошо, достаточно, — Снейп поднял руку и, развернувшись, направился к доске. — Если вас не остановить, вы, того гляди, перескажете нам весь учебник.

Кто-то из слизеринцев хохотнул и Гермиона, почувствовав жар на щеках, уткнулась в конспект.

Остаток урока превратился в настоящую пытку. Зелье притупило боль лишь ненадолго, и теперь Гермиона снова чувствовала, как металлические кольца впиваются в кожу. Она больше не пыталась отвечать, сочтя это бесполезным занятием, и сидела молча, не поднимая головы от тетради.

Она не знала, заметил ли Снейп такую перемену в ее поведении, но, когда урок подошел к концу, он заявил:

— Все свободны, кроме мисс Грейнджер.

Гермиона, чувствуя тяжесть в висках, с трудом подняла голову. Снейп ухмыльнулся.

— Вы должны мне десять минут, которые успешно прогуляли в начале.

Гарри открыл рот, чтобы возразить, но Гермиона с силой ухватила его за руку.

— Гарри, не надо, — проговорила она еле слышно. — Он того не стоит. Я сама ему все объясню.

Ученики быстро покинули класс — это был последний урок на сегодня, и все уже мысленно находились не здесь, а в уютных факультетских гостиных. Гермиона тоже хотела бы там оказаться. Последнее время одиночество ее тяготило.

Она встала из-за парты и подошла к столу, возле которого стоял Снейп. Из-за возобновившейся боли ей вообще не хотелось разговаривать.

— Мисс Грейнджер, вы вчера хотели мне что-то сообщить, — произнес он, собирая свитки на столе в стопку. — Я слушаю.

Гермиона усмехнулась. Значит, Снейп решил сделать вид, что ничего особенного вчера не произошло. Что это не он корчился от боли, и что это не он даже не мог взять палочку — так сильно у него тряслись руки. Ну что ж, если хочет играть в эту игру — ладно.

Гермиона посмотрела на него открыто и прямо.

— Вчера вечером ваш студент Теодор Нотт напал на Чарли Уинстона из Когтеврана.

— Вот как, — Снейпа это не сильно впечатлило, но он стал более серьезным. — А сейчас с ним все нормально?

— Думаю, да, — ответила Гермиона. Вспоминая вчерашний инцидент, она чувствовала, как гнев снова поднимается в ней, вымещая на какое-то мгновение все остальное. — Но он издевался над ним! Это было просто отвратительно. Особенно, если учесть, что Чарли младше его, и что он отобрал его палочку!

Но праведный гнев, кипевший в ней, не передался Снейпу. Его лицо осталось бесстрастным, как будто эта история его совсем не тронула. Как будто он обсуждал это с ней лишь потому, что должен согласно своим трудовым обязанностям, но без личной заинтересованности.

— Его отец еще не то позволял себе в школьные годы, — Снейп смотрел в сторону, чуть нахмурившись. — А Теодор очень на него похож. Впрочем, это неудивительно… отец один занимался его воспитанием.

— Но вы же назначите ему наказание? — требовательно произнесла Гермиона.

— Об этом можете не беспокоиться.

Снейп умолк на секунду и вдруг, будто на что-то решившись, перевел на нее взгляд.

— Мисс Грейнджер, я был вчера у Темного лорда. Пыльцу нужно дать Поттеру как можно скорее. Завтра — крайний срок.

Гермиона молча смотрела на него. Внутри все обрушилось. То, что Невилл принес растение утром, больше не имело значения. На приготовление антидота требовалось время, а его-то у них как раз и не было!

— Я пытался переубедить его, но Темный лорд непреклонен.

Теперь ей стало все ясно. Вот почему Снейп вернулся в таком состоянии — последствия неудачных переговоров.

— Мисс Грейнджер, — произнес Снейп более мягко. — Вы ошибаетесь, если думаете, что навредите Поттеру. Пыльца разделена на две дозы. И окончательно проклятие вступит в силу лишь после второй. Первая же никак не повлияет на его магические способности.

Гермиона уставилась в пол мрачным взглядом. Она читала об этой пыльце. Худшее, что могло случиться с волшебником, попавшим под ее действие — это потеря магии. Для жизни она не представляла опасности. И Гермиона могла понять, почему Волан-де-Морт хочет ее использовать. Он не собирался убивать Гарри чужими руками. Согласно пророчеству, он хотел сделать это сам, и с помощью пыльцы обеспечить свою победу.

Гермиона также знала, что пыльца не подействует после первой дозы. Но это не сильно спасало ситуацию. Ей была невыносима сама мысль о том, чтобы подсыпать что-то Гарри, даже если это ему не навредит. Необходимость поступить с ним так уничтожала ее.

И, в то же время, она прекрасно понимала, что будет в случае неповиновения. Может быть, Волан-де-Морт и позволит ей пережить эту ночь, раз дал крайний срок до завтра. Но потом металлические кольца ее убьют.

Только сейчас Гермиона заметила, что Снейп пристально смотрит на нее. Он догадался, о чем она думает.

— Мисс Грейнджер, я мог бы, конечно, спросить мадам Помфри, но заранее знаю, что это бессмысленно. Поэтому признайтесь сами. Как далеко зашло проклятие?

Гермиона почувствовала мстительное удовлетворение. Он ничего не рассказал ей вчера, и ей захотелось сделать то же самое.

— Может, лучше вы скажите, что с вами произошло? Волан-де-Морт применил Круциатус?

Гермиона вспомнила, как Снейп буквально вышвырнул ее за дверь. Обида вспыхнула в ее глазах, но на Снейпа это, конечно, не произвело впечатления.

— Да. Вы же знаете, какими бывают последствия Круциатуса. Я не хотел, чтобы вы это видели.

— Но я могла помочь! Если бы вы позволили мне, вам не пришлось бы мучиться! Неужели принять от меня помощь так для вас унизительно? — спросила Гермиона с тихим упреком в голосе.

Снейп перевел дыхание.

— Чего вы от меня хотите? — произнес он устало и раздраженно. — Вы же не думаете, что я столкнулся с Круциатусом впервые. Я привык справляться один, — помолчав немного, он добавил: — Я не нуждаюсь ни в помощи, ни в сочувствии.

Гермиона отвела взгляд в сторону. Ей нечего было на это возразить.

* * *

Гермиона ушла, зло сверкнув глазами, и Снейп остался один. На столе его поджидала стопка непроверенных работ, которые он имел неосторожность задать на прошлой неделе. Снейп с тоской взглянул на нее, сел за стол и приступил к делу. Проверка работ была доведена им до автоматизма, и оттого не требовала полной сосредоточенности. Он мог думать о чем-то еще.

С тех пор, как он скрыл правду от Дамблдора, в его жизни многое изменилось. Ему не только нужно было изобрести антидот, но еще и работать вместе с Гермионой Грейнджер. Последнее обстоятельство доставляло особые неудобства.

Снейп привык работать один. Он не терпел постороннего вмешательства, когда занимался приготовлением зелий, и был убежден, что гораздо лучше справится в одиночку.

Несмотря на то, что Снейп состоял в Ордене, и также был Пожирателем смерти, он никогда не чувствовал себя частью команды. Поручения Дамблдора Снейп выполнял самостоятельно. Все остальное совершалось им лишь для видимости. Он не только не разделял убеждения Пожирателей смерти, они вызывали у него отвращение. И хотя с Орденом дела обстояли иначе, и они вместе боролись за то, чтобы победить Волан-де-Морта, их мотивы различались. У Снейпа была своя особая причина, известная лишь Дамблдору, по которой он оберегал Гарри.

Снейп не горел желанием работать с Гермионой, но понимал, что, имея и другие обязанности, не справится один. К тому же, Гермиона быстро доказала, что может быть полезна, ведь именно благодаря ее вкладу они продвинулись дальше. Если бы не хорошие отношения Гермионы с Долгопупсом и не ее удачливость, позволившая оказаться в нужное время в нужном месте, они до сих пор искали бы смельчака, который решился бы отправиться в селение великанов за нужным растением. Это было ясно.

Несмотря на желание отдалиться, которое Снейп всячески демонстрировал Гермионе, он вовсе не думал о ней плохо. Конечно, он до сих пор считал ее невыносимой всезнайкой, а ее отношения с Поттером — чуть ли не самой раздражающей вещью на свете.

Но Снейп также признавал ее достоинства. Гермиона была умна и способна. Снейп оценил ее навыки окклюменции, и то, как изобретательно она зачаровала галеон. Это не ускользнуло от его внимания, но он не стал выражать одобрения — как и всегда.

Гермиона привлекала его своей живостью. Все вызывало у нее интерес: люди, окружающий мир. Она была открытым человеком и с легкостью выражала свои мысли и чувства. Снейп знал, что никогда не смог бы вести себя так же. Его чувства были надежно скрыты от всех.

Именно потому, что Гермиона так любила жизнь, у нее были силы преодолевать трудности. Волан-де-Морт пытал ее каждый день, но она все равно приходила на занятия, и делала вид, что все хорошо. Снейп не мог похвастаться тем же. Он давно разочаровался в жизни. И не верил, что впереди его может ждать что-то хорошее.

Гермиона, кажется, волновалась за его жизнь больше, чем он сам. Во всяком случае, она очень настойчиво пыталась помочь ему вчера. Но Снейп действительно в этом не нуждался. А предстать перед кем-либо в таком жалком виде было для него гораздо хуже физической боли. Но, возможно, если бы Снейп привык обращать внимание на свои чувства, а не скрывать их даже от самого себя, он понял бы, что участие Гермионы тронуло его гораздо больше, чем он готов был признать.

* * *

Солнечный свет наполнил комнату, пробившись сквозь занавески. Восемь часов утра. Всю ночь Гермиона провела без сна. Кольца, сжимающиеся вокруг ее тела все сильнее, превратили эту ночь в настоящий ад.

Возможно, под утро она все-таки задремала, но, поднявшись с кровати, не была уверена даже в этом. Спала ли она? Или только на секунду прикрыла глаза? Из-за дикой боли ей вообще стоило больших трудов не терять связи с реальностью. Гермиона чувствовала себя отупевшей и совершенно уничтоженной.

В ванной комнате свет горел всю ночь. Гермиона направилась туда, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Кровь снова потекла из многочисленных ран на животе и руках, и Гермиона торопливо достала палочку, чтобы убрать ее заклинанием, прекрасно зная, что через минуту она выступит снова.

Из круглого зеркала в ванной на нее смотрел кто-то другой. Со впалым, серым лицом и покрасневшими белками глаз, с бледной кожей, на которой особенно выделялись синяки под глазами. Косметика, конечно, не скроет полностью ее болезненный вид, но это лучше, чем ничего. Подумав об этом, Гермиона принялась приводить себя в порядок.

Волан-де-Морт дал крайний срок — сегодня. Кольца постоянно то сжимались, то разжимались на ее теле, словно инородный живой организм. Кожа и так была испещрена порезами и гематомами — из-за этого малейшее движение колец причиняло острую боль. Хотелось рыдать.

Кое-как закончив с приготовлениями, Гермиона вышла в коридор. Флакончик с пыльцой, уменьшенный заклинанием, лежал в кармане. Снейп отдал его пару дней назад.

На сегодня был назначен матч Гриффиндора против Слизерина, и все игроки наверняка пытались позавтракать как можно быстрее, а то и вовсе не могли из-за волнения. В любом случае, надо было спешить.

В Большом зале уже вовсю шел завтрак. Все были одеты в атрибуты Гриффиндора или Слизерина, и эмоционально обсуждали прогнозы на предстоящую игру. Гермиона зашла в зал и осмотрелась: за столом их факультета она сразу увидела Гарри и Рона, они уже были в форме и говорили о чем-то между собой.

За столом Гриффиндора было наиболее шумно. Гермиона подошла к Гарри и, пробормотав приветствие, наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Он тоже поцеловал ее, и хотел уже отвернуться, чтобы ответить Рону, как вдруг замер. Его лицо помрачнело.

— Что с тобой? — спросил он вполголоса.

Гермиона, стараясь не смотреть на него, присела рядом.

— Голова болит, — пробормотала она.

Гарри нахмурился.

— Так сильно?..

— Да.

— Сходи к мадам Помфри, — сказал он серьезно. — Хочешь, я с тобой схожу? Время еще есть… — и он тут же поднялся, но Гермиона схватила его за руку, удерживая на месте.

— Нет, нет, Гарри, — ее голос звучал совсем слабо. — Я уже выпила зелье, просто оно еще не подействовало…

Гарри продолжал тревожно смотреть на нее, и от этого взгляда что-то внутри Гермионы сломалось. Гарри был единственным, кого она не могла обмануть. Вне зависимости оттого, что она говорила, он чувствовал то, что чувствует она. То, что у нее внутри.

Гермиона не смогла сдержать слёз. Она понимала, что только усугубила этим ситуацию, но ничего не могла поделать. Если бы Гарри не начал говорить всё это, она бы сдержалась, но теперь уже не могла успокоиться.

Гарри, увидев это, еще больше забеспокоился и, наклонившись к ней, сказал так, чтобы могла слышать только она:

— Расскажи, что случилось, — его рука коснулась ее руки под столом.

Гермиона с силой сжала его руку, переплетая их пальцы. Это немного помогло ей успокоиться. Она сдавленно выдохнула.

Если бы я могла сказать, Гарри. Но это невозможно из-за проклятия. Предупредив тебя о задании, я умру.

— Да нет, все нормально, — поспешно проговорила Гермиона, быстрым движением убирая слезы с лица. Она выпустила его руку. — Просто устала. Давай потом обсудим. Сейчас ты должен думать о матче.

Гермиона принялась накладывать что-то в тарелку, показывая тем самым, что не хочет больше об этом говорить. Гарри хотел сказать что-то еще, но отвлёкся на Рона, сидящего напротив.

Сквозь поток сумасшедшей боли, Гермиона всё же заметила, что Рон тоже выглядит неважно. Весь нервный, беспокойный… Еще и слизеринцы издевались над ним, нацепив значки с унизительным текстом песни...

Гарри просил его думать об игре и не обращать на всё это внимания. В какой-то момент Гермиона перестала вникать в смысл слов — как будто звук выключился. Руки она уже просто не чувствовала, и вся оцепенела от боли.

Гарри. Прости меня.

Гермиона произнесла невербально отвлекающие чары и, достав флакончик с пыльцой, быстро высыпала содержимое в стакан с тыквенным соком.

Но Гарри не спешил пить. Только сейчас Гермиона заметила, что он уже закончил завтракать и теперь просто дожидался Рона.

И пока Гермиона лихорадочно соображала, как бы исправить эту ситуацию, вдруг произошло то, что выбило из ее легких весь воздух. Рон протянул руку, взял злосчастный стакан и поднес ко рту.

— Ммм Рон, а ты… — быстро проговорила она, — ты… как себя чувствуешь? Надеюсь, ты не обращаешь внимание на значки?

Рон возмущенно выдохнул и с силой вернул стакан на место. Гермиона подавила вздох облегчения.

— Да плевать я хотел на этих придурков! — как видно, воспитательная беседа Гарри не прошла бесследно. — Еще посмотрим, кто кого!

— Молодец, Рон! Ну ладно, нам пора, — произнес Гарри, поднимаясь.

Гермиона продолжала сидеть на месте, даже не шелохнувшись. Она уже поняла, что ничего не выйдет. Впрочем, несмотря на жуткую боль, этот факт принес ей смутное облегчение.

— Удачи вам, — произнесла она, выдавливая улыбку, глядя на Гарри снизу вверх.

— Спасибо, — он улыбнулся. И вдруг взял со стола тот самый стакан и сделал пару глотков. — Увидимся, — добавил он и направился к выходу вместе с Роном.

Сердце Гермионы подскочило и, спустя пару оглушительных ударов, снова вернулось к ритму.

Боль прошла в ту же секунду. Кольца разжались и Гермиона резко выдохнула. Уткнулась взглядом в тарелку и сидела так какое-то время. Студенты и преподаватели уже направлялись к выходу. Большой зал постепенно пустел.

Но Гермиона не могла даже пошевелиться. Теперь, когда боль отступила, на неё навалилась смертельная усталость. Состояние было такое, словно она может проспать два дня подряд, и то не до конца восстановится.

— Гермиона, ты идешь?

Она вздрогнула и обернулась — перед ней стоял Невилл, добродушно улыбаясь.

— Да, но… я чуть позже подойду. Займешь мне место?

Невилл кивнул и вскоре удалился вместе с остальными. Гермиона тоже направилась к выходу. Казалось, ненавидеть себя больше уже невозможно.

Выйдя из Большого зала, она свернула направо, в туалет. Там было непривычно пусто. Обычно, так бывает только в исключительных случаях — например, когда вот-вот начнется матч, и все спешат занять места получше. Сейчас это было очень кстати.

Гермиона произнесла очищающее заклинание, чтобы избавить кофту от крови. Затем — исцеляющее. Живот, плечи, руки, грудь — все было изувечено. Гермиона знала, что из-за проклятия Гарри этого не увидит, но теперь у нее самой собственное тело вызывало отвращение.

Спустя пару минут Гермиона вышла на улицу. Было десять часов утра. Солнце еще не прогрело землю, и воздух казался слишком холодным. К середине дня наверняка начнется жара, но пока было довольно прохладно — Гермиона спрятала руки в карманы пальто и натянула повыше шарф.

Гермиона дошла до трибуны Гриффиндора и расположились на деревянной лавочке рядом с Невиллом. Он сразу заговорил о Дикой Интенсии. Видимо, решил после того случая в теплице, что она всерьёз заинтересовалась травологией. Но Гермиона, вопреки его ожиданиям, не расспрашивала ни про то, как ему все-таки удалось пересадить её, ни про то, какое растение он хотел бы приобрести следующим. Когда Невилл говорил об этом, она не слушала.

— Пора бы уже выйти командам, — пробормотала Гермиона.

— Еще есть время, — беззаботно заметил Невилл, махнув рукой. — Ты чего? Минут пятнадцать еще…

Гермиона поморщилась. Нет, нельзя так нервничать, нужно как-то взять себя в руки — просто расслабиться и наслаждаться матчем. А потом уже отправиться в комнату, выпить зелье и спать весь оставшийся день.

Немного приободрившись от этих мыслей, Гермиона вдруг заметила, что игроки гриффиндорской команды начали выходить из замка. Поскольку время матча еще не пришло, они просто столпились у поля, как и игроки команды Слизерина.

Гермиона слегка подалась вперёд. Ее взгляд блуждал по каждому из них.

— А где Гарри? — выдохнула она.

Ее насторожило то, что его нет, но, с другой стороны, время еще было, да и никто больше не выказывал удивления.

Теперь время тянулось бесконечно. Гермиона, сделав над собой усилие, все-таки возобновила разговор с Невиллом — иначе она сойдет с ума. Но Гарри все не было. Гермиона посмотрела на часы — матч уже должен был начаться.

Вдруг она заметила, как Рон, проорав что-то команде, быстрым шагом направился к замку. Его не было минут десять. Потом он снова появился и, пробежав мимо команды, подлетел к профессору МакГонагалл, начав что-то эмоционально объяснять.

Почти тут же к ним подошел директор. Всего одно предложение, произнесенное Роном, и они втроём бросились к замку.

Все вокруг поняли: что-то произошло. Поскольку Дамблдор с МакГонагалл не появлялись, ученики повставали со своих мест, стали оглядываться. Гул голосов нарастал.

Гермиона тоже встала и начала пробираться к выходу. Все переживания, накопившиеся за последнее время, теперь стали комом поперек горла, не давая вздохнуть.

Сойдя с трибуны, Гермиона обернулась и поняла, что, кроме мадам Трюк, никого из учителей больше нет. И Снейпа тоже.

Гермиона побежала к замку, как вдруг чуть не налетела на Рона. Он схватил ее за локоть, удерживая на месте.

— Что с Гарри?.. — выпалила она.

Рон выпустил ее руку и отступил на пару шагов назад. Он был очень напуган.

— Все плохо, Гермиона, — его голос дрогнул. — Гарри без сознания.

Слова эти вонзились внутрь, как пуля. Гермиона невольно отпрянула. Рон говорил потом что-то еще, но она уже не слушала. Гарри без сознания. Это все, что она запомнила.

Кто-то вдруг с силой толкнул ее в спину. В толпе особо ничего нельзя было разобрать. Студенты, сообразив, что матча не будет, теперь устремились к замку. Начался хаос.

Наконец Гермиона пробралась ко входу в замок. Она решила найти Дамблдора, чтобы все ему рассказать. Если он узнает, в чем причина такого состояния Гарри, то быстрее сможет ему помочь.

Сейчас это казалось единственным правильным решением. Гермиона понимала, что для нее это будет означать конец, причем мгновенный, но почему-то это пугало ее в разы меньше, чем смерть Гарри.

Она каким-то чудом оказалась в замке быстрее остальных и тут же увидела серебристую мантию Дамблдора, исчезнувшую за поворотом. Гермиона устремилась за ним и выкрикнула:

— Профессор Дамблдор! — он на секунду обернулся, и этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона догнала его. Только сейчас она увидела, что он шел не один, а с профессором Снейпом. — Профессор Дамблдор! Я должна вам кое в чем признаться...

Она говорила с короткими остановками, задыхаясь. Снейп быстро посмотрел на нее и все понял.

— Мисс Грейнджер, сейчас не до вас, вообще-то, — перебил он ее и сделал шаг вперед. — Вы все можете рассказать мне. А профессору Дамблдору нужно оказать помощь мистеру Поттеру!

Снейп смотрел на нее просто убийственно, но Гермиона не собиралась отступать. Она мотнула головой.

— Профессор Дамблдор… — и вдруг поняла, что не может произнести ни звука.

И виной этому было не волнение. Все гораздо проще — Снейп, воспользовавшись тем, что Дамблдор не видит его лица, применил невербально заклятие немоты.

После секундной заминки Дамблдор не выдержал:

— Мы обсудим все позже, мисс Грейнджер. Поговорите пока с профессором Снейпом. Сейчас у меня нет на это времени, — и, больше не обращая на нее внимания, ушел прочь.

Гермиона наблюдала за тем, как он уходит, умирая от досады. Профессор Снейп тем временем схватил ее за локоть и потащил в сторону кабинета.

Слезы стекали по щекам Гермионы на подбородок, на шею. Ничего... она все равно сделает по-своему, рано или поздно!

Снейп разжал пальцы только тогда, когда они оказались в кабинете. Гермиона отошла от него на пару шагов и невольно потерла локоть — там теперь наверняка будут синяки. Но Снейп, судя по всему, не чувствовал угрызений совести. Он стоял, загораживая собой дверь, и молча смотрел на нее. Потом произнес заклинание, и Гермиона схватилась за горло — голос вернулся к ней, но осталось препятствие в виде Снейпа, вздумавшего не пускать ее к Дамблдору!

— Так не терпится покончить с собой? — процедил он с презрением. — Что же вы раньше молчали? Беллатриса устроила бы это еще в поместье, и с большим удовольствием!

Гермиона яростно взглянула на Снейпа. Какое все это имеет значение, когда Гарри плохо, когда он, возможно, умирает… И все из-за нее!

— Пустите меня, — пробормотала она, шагнув к двери. Мысли о Гарри сводили с ума. Казалось, еще секунда бездействия, и она совсем помешается. — Я должна рассказать о пыльце, чтобы колдомедики знали, из-за чего Гарри плохо…

Она попыталась выйти, но Снейп схватил ее за плечо, останавливая.

— Нет.

Гермиона подняла на него растерянный взгляд. Приведенный ею аргумент казался железным. О чем вообще речь, когда жизнь Гарри на кону?

— Я вас никуда не пущу, — сказал Снейп обманчиво спокойным тоном.

Тогда Гермиона, совсем отчаявшись, вытащила палочку и направила на него.

— Дайте пройти, — сказала она дрожащим голосом. — Если вы не отойдете, я…

Снейп ухмыльнулся, и это взбесило Гермиону еще больше.

— Я сам применю какое угодно заклятие, но я не позволю вам так глупо умереть. Почему жизнь Поттера важнее, чем ваша?

Что ж, он не оставил ей выбора.

— Остолбе… — начала произносить Гермиона, но Снейп отбил заклятие тут же, даже не напрягаясь.

Гермиона повторила попытку, но и ее второе заклинание постигла та же участь.

— Может, стоит применять заклятия невербально? Сможете выиграть время!

Невыносимо. Гермиона опустила палочку. И внезапно ее осенило. Не стоит даже пытаться применить к Снейпу силу, нужно сделать так, чтобы он сам выпустил ее отсюда.

— Хорошо, — произнесла она еле слышно. — Я буду молчать. Но мне нужно знать, что случилось с Гарри, выпустите меня, прошу!

Снейп смотрел на нее какое-то время и ничего не предпринимал, чувствуя подвох.

— Мисс Грейнджер, не спешите с выводами, — произнес он серьезным тоном. — Поттер не мог потерять сознание из-за пыльцы. У нее другой принцип действия — вы это знаете не хуже меня.

Гермиона ничего не ответила, глядя в сторону. Слова Снейпа до нее не доходили — она могла думать только о Гарри и уже чувствовала приближающуюся панику.

— А сейчас, если вы обещаете молчать о пыльце, — добавил Снейп уже жестче, — мы пойдем и все выясним. Но если вы попытаетесь снова...

— Я буду молчать, — оборвала его Гермиона.

Как только они оказались в коридоре, Гермиона почувствовала еще большую решимость. В конце концов, Снейп не может все время контролировать ее. И она действительно сделает это. Признается Дамблдору во всем.

Суббота 12:30

Гермиона и Снейп добрались до больничного крыла за считанные минуты. Там уже был Рон. Он стоял в коридоре и бездумно смотрел в одну точку. Волосы на его лбу вспотели.

— Гермио… — начал он, но, увидев Снейпа, поднимающегося по лестнице вслед за ней, осекся.

Ему показалось странным их совместное появление, но Гермиона была слишком взволнована, чтобы беспокоиться еще и об этом. Ее руки мелко дрожали, и все тело окутал колючий, болезненный жар.

— Рон, — она сама подошла к нему. — Гарри не приходил в себя?

Рон перевел на нее напряженный взгляд.

— Я не знаю. С ним Дамблдор и мадам Помфри. Они никого не пускают.

Гермиона кивнула и отошла в сторону, тяжело сглатывая. Во рту пересохло так, как будто она не пила воды целую вечность.

Вдруг дверь в палату открылась, заставив ее посторониться. Дамблдор вышел оттуда и осторожно прикрыл за собой дверь, словно боясь потревожить больного. Гермиона с Роном почти одновременно устремились к нему.

— Что случилось с Гарри?

— Он все еще без сознания?

Дамблдор приподнял руку, останавливая тем самым поток вопросов. Он взглянул на Снейпа, стоящего чуть поодаль, и только тогда заговорил:

— Что ж, полагаю, Гарри ввязался с кем-то в драку…

— Что? В какую драку? С кем?.. — пробормотала Гермиона, даже не отдав себе отчета в том, что перебила директора.

Но Дамблдор не обратил внимания на ее сбивчивые восклицания. Он и сам словно находился где-то не здесь.

— Все это довольно странно… Следов от заклинаний нет, но есть физические травмы, — проговорил он и снова взглянул на Снейпа. — Мы проведем расследование, и непременно выясним, что произошло.

Дамблдор направился к лестнице, и Снейп устремился вслед за ним, перед этим бросив на Гермиону взгляд, означающий: «Ну, что я говорил?». Конечно, это было излишне — Гермиона и так поняла, что Гарри пострадал не из-за пыльцы. Но из-за чего тогда?

* * *

Суббота, 11:45

Гарри повторил для всех стратегию на будущую игру и произнес вдохновляющую речь. После этого игроки, явно приободренные и взбудораженные скорым началом матча, потихоньку вышли из раздевалки. Гарри вышел последним.

Он почти сразу же заметил, что кто-то стремительно приближался к нему, и узнал Теодора Нотта. Гарри слегка поморщился и отвернулся. По правде говоря, после увиденного пару дней назад Нотт вызывал такое отвращение, что Гарри предпочел бы никогда больше с ним не пересекаться.

Однако, Нотт целенаправленно шел к нему. А потом, увидев, что Гарри собирается уходить, и вовсе перешел на бег.

— Поттер, стой… Поттер!

Гарри нехотя повиновался и взглянул на него. Нотт выглядел совсем по-другому. Тогда, рядом с мальчиком, он был хозяином положения, уверенным и непобедимым, а теперь все напускное величие сошло.

Гарри вспомнил, что Нотт с недавнего времени является загонщиком команды Слизерин, а значит, раз он без формы, Снейп отстранил его от матча в качестве наказания. Что ж, хоть Гарри и терпеть не мог профессора Снейпа, стоило отдать ему должное — по части подбора наказаний ему не было равных. Он, подобно скорпиону, безошибочно определял слабое место, в которое нужно ужалить. И, зная о том, как долго Нотт пытался заполучить место в команде, лишил его самого дорогого.

— А ты разве не должен быть на трибуне для зрителей? — поинтересовался Гарри невинным тоном.

Нотт побледнел и сжал тонкие, потрескавшиеся губы.

— Надо поговорить.

— Я спешу, — Гарри пожал плечами и, больше не обращая на него внимания, направился прямо по коридору.

— Ладно, — вызывающе произнес Нотт ему в спину, повысив голос. — Тогда, раз ты так занят, поговорю с Грейнджер. На трибуне для зрителей. Или, может, в другом месте…

Гарри остановился, раздраженно выдохнув. Эти слова попали в цель.

После того случая Гарри понял, что от Нотта можно ожидать чего угодно. И если он издевался над младшекурсником, его вряд ли остановит тот факт, что Гермиона — девушка. Пусть лучше выскажет свои претензии ему, чем будет потом преследовать Гермиону.

Он резко развернулся и подошел к Нотту, на губах которого застыла подлая улыбка. Он как будто очень гордился своей сообразительностью.

— А теперь ответь мне на один вопрос, Поттер. Это ты разболтал все Снейпу?

Гарри молча смотрел на него со смесью удивления и отвращения. Ему даже не хотелось отвечать — настолько это было бессмысленно.

Нотт тем временем продолжил:

— Не знаю, что ты ему наплел, но отстранение от матча — это перебор. Что я такого сделал-то этому идиоту? Так, пошутил немного…

— Пошутил… — пробормотал Гарри с нервным смешком и покачал головой. — Боюсь предположить, до чего бы дошли твои шутки, если бы я не пришел. Чего ты хочешь? Эти наказания… назначаю не я, и не Гермиона, — Гарри умолк, но потом добавил, не в силах себя сдержать: — А команда Слизерина так вообще должна быть только рада твоему отстранению — так хоть у них есть шанс выиграть!

Он развернулся и направился прямо по коридору, показывая тем самым, что разговор окончен. Однако Нотт, видимо, был другого мнения.

— А почему ты так уверен, что выиграет команда Гриффиндора? — издевательски произнес он. — Дай угадаю… потому что в ней ты — самый лучший ловец в мире?..

Гарри сцепил зубы и заставил себя идти вперед.

— Ну, конечно, — продолжил Нотт, догоняя его. — Думаешь, я не знаю, почему ты не смог промолчать о том, что произошло? Потому что это просто выше твоих сил! Как же… такой благородный поступок. Об этом нужно хоть кому-то, да рассказать! Ты постоянно строишь из себя героя, рвешься всех спасать, лезешь в дела, которые вообще никаким боком тебя не касаются! И думаешь, я не понимаю, почему?! Потому что тебе мало той славы и внимания, которые уже у тебя есть! Тебе мало того, что все и так считают тебя Избранным, мало того, что о тебе пишут в газетах! А мне противно, что все чуть ли не молятся на тебя, принимая за героя, хотя тебе просто повезло!

Терпение Гарри лопнуло. Он выдохнул, и, развернувшись, резко толкнул Нотта к стене. От звука его истеричного голоса у него звенело в ушах.

— Мне повезло?! — спросил он прерывисто, задыхаясь от гнева. — В чем? В чем именно мне, по-твоему, повезло? Может быть, в том, что Волан-де-Морт убил мою мать и моего отца?.. И Беллатриса убила моего крестного?! Ты бы заплатил такую цену за то, чтобы стать известным?!

Гарри резко замолчал, и отступил от Нотта на пару шагов. Он вспомнил смерть Сириуса. К горлу подступил ком. Эта сцена часто появлялась в его кошмарах. И в тот момент, наблюдая, как жизнь покидает его близкого человека, он пережил такую травму, что не знал, сможет ли хоть когда-нибудь оправиться от нее.

Нотт, все еще обескураженный от удара об стену, прожигал его диким взглядом.

— А мой отец, между прочим, уже четыре месяца как находится в Азкабане! — взревел он, не вникнув в смысл того, что ему говорили, а просто выцепив из контекста какую-то определенную фразу. — И все из-за тебя!

Теперь он выглядел действительно устрашающе. Глаза выкатились и смотрели на Гарри с выражением абсолютного безумия. Гарри почувствовал, насколько сильно тот его ненавидит, и по какой-то причине винит во всех своих бедах. Он тяжело вздохнул.

— Твой отец сам выбрал служить Волан-де-Морту и выполнять его приказы. Включая нападения на несовершеннолетних. И ты… упоминаешь его сейчас, чтобы мне стало стыдно?.. Да мне плевать! Он напал на меня и моих друзей! Мне плевать, пусть он хоть сгниет в Азкабане!

После этой фразы Нотт утратил всякое самообладание. Он выхватил палочку, и Гарри тоже рефлекторно опустил руку в карман. Он был пуст. Изумление мгновенно выросло в его глазах. Гарри на секунду застыл — он точно помнил, что брал ее с собой перед тем, как покинуть раздевалку.

— Случайно не это ищешь? — произнес Нотт, ухмыляясь, и достал его палочку из заднего кармана. — Ничего, будешь внимательнее в следующий раз…

Лицо Гарри осталось бесстрастным, но внутри все оборвалось. Теперь ко всем достоинствам Нотта можно было добавить еще и карманное воровство. Очевидно, у него имелся немалый опыт, раз он проделал это так искусно.

И вдруг ноги Гарри подкосились, он рухнул на каменный пол. Нотт произнес заклятие оцепенения. Гарри открыл рот, чтобы что-то сказать, и с ужасом обнаружил, что не может издать ни звука.

Нотт смотрел на него снизу-вверх, удовлетворенно улыбаясь. Потом присел на корточки.

— Так вот, Поттер, что бы мой отец ни сделал, он не перестанет от этого быть моим отцом, — надменно произнес он. — И я не позволю тебе так о нем говорить!

Он резко поднялся, и, размахнувшись, ударил Гарри ногой в живот. Гарри сцепил зубы, болезненно зажмурившись. Боль была резкой и неожиданно сильной. Гарри еще не успел вздохнуть и отойти от шока, как на него обрушился второй удар. Потом снова, и снова…

Самое ужасное заключалось в том, что он не мог даже пошевелиться, даже прикрыться, чтобы хоть как-то смягчить удар или дать сдачи. Ничего. Просто лежал, не двигаясь, как будто уже был мертв.

В первую секунду Гарри подумал, что Нотт ограничится парой ударов, но нет, он и не думал останавливаться. Удары казались бесконечными. Гарри вдруг услышал жуткий хруст, и понял, что ему сломали ребра. Боль была дикой, как будто под кожу вогнали огромную иглу. Гарри зажмурился, обещая себе сделать все, что угодно, чтобы добиться его заключения в Азкабан, вслед за папашей...

Нотт не останавливался. На его лице застыло абсолютно нечитаемое выражение. Он уже не отдавал себе отчета в том, что делает.

Нет. Он продолжал бить. Потом встал на колени и, подняв Гарри за воротник, приготовился наносить удары по лицу. Перед этим на его руке образовались металлические шипы, напоминающие кастет. Сквозь океан боли в голову Гарри все-таки прорвалась мысль о том, во что превратится его лицо, если он нанесет хоть один удар. Он с трудом сфокусировал взгляд на Нотте, перед глазами плясали черные и желтые блики.

Удар все-таки последовал, и не один. Гарри чувствовал, как острые металлические шипы вспарывают кожу, кровь стекает по подбородку. Он ощущал ее отталкивающий вкус во рту.

Гарри с трудом дышал и не понимал, сколько это продолжается, где они, кто он и что с ним. Просто в определенный момент ему стало казаться особенно жестоким не то, что Нотт все бьет и бьет его, а что он сам все никак не может потерять сознание. Последнее, что Гарри услышал, это одно-единственное слово:

— Обливиэйт…

* * *

Нотт быстро шел, почти не разбирая дороги, спрятав окровавленные руки под мантию. В голове творился полнейший хаос. Мысли путались, мешая сосредоточиться на том, что ему действительно было сейчас необходимо: добраться до туалета, и привести себя в порядок. Слава Мерлину, по дороге он еще никого не встретил, так как вся школа собралась на трибуне, приготовившись смотреть матч. Вот только матча сегодня не будет.

Когда он вспоминал о том, что сделал, внутри разливалось какое-то будоражащее тепло. Как же… знаменитый Гарри Поттер. Лучший в квиддиче. Победитель Турнира Трех Волшебников. Любимчик Дамблдора и просто золотой мальчик.

Но сегодня Нотт убедился в том, что в нем нет ничего особенного. Он обычный. В нем нет невероятной суперсилы, и удача не всегда на его стороне.

На самом деле, Нотт не чувствовал никаких угрызений совести, и все-таки ощущал растерянность. Не понимал точно, отчего, и, тем не менее, внутри было неспокойно.

Он шел быстрым шагом по первому этажу, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег. И наконец добрался до туалета. Открыл кран и подставил разбитые руки под теплую воду. Тишина нарушалась лишь плеском воды о раковину и его шумным, тяжелым дыханием.

Он вдруг почувствовал нарастающий зуд в голове, и стал еще более яростно оттирать руки. Боли, возникающей при этом, он совершенно не чувствовал. Его щеки горели.

И он понял, почему внезапно ему стало так не по себе. Он боялся оторвать взгляд от своих рук, но периферийным зрением уже видел, что здесь не один. Из треснутого зеркала на него смотрел отец.

Нотт вдруг почувствовал странную скованность, охватившую все его тело. Он одновременно хотел встретиться с ним взглядом, и в то же время медлил. Рядом с отцом он всегда чувствовал себя неуклюжим, глупым ребенком, который ищет утешения.

Он медленно поднял голову, глядя на отца. Нотт-старший смотрел отстраненно и холодно. У Тео что-то сжалось внутри от этого взгляда.

— Это было глупо с твоей стороны, — сказал Нотт-старший, словно констатировал факт, никак лично его не касающийся.

— Я хотел отомстить за тебя, — выдавил из себя Тео дрогнувшим голосом. До этой секунды он и представить не мог, насколько жаждет его одобрения.

Нотт-старший в задумчивости повел плечами.

— По-моему, это не имело смысла. Впрочем, я и не ожидал большего.

Тео задохнулся и, всхлипнув, зажмурился. Потом снова открыл покрасневшие глаза и хрипло прошептал:

— Нет… хватит, замолчи!

— Но это правда, — насмешливо произнес отец, словно про давно решенное дело. — Ты должен знать, Тео, что у каждого поступка есть своя цена. И за этот тебе тоже придется заплатить.

— Да что ему будет-то… Его мигом вылечат, не денутся никуда! Но нужно же было его проучить… Так что замолчи! — выкрикнул Нотт, сознавая свое бессилие. — Убирайся!

Ему хотелось рыдать, потому что сейчас, в эту самую секунду, он понял, что больше не чувствует никакого удовлетворения. Он не победил. Отец все равно недоволен им.

Ноты-старший тем временем не спешил уходить, но теперь смотрел не с безразличием, а, скорее, с любопытством. Однако, Нотт отчетливо понимал, что больше не в состоянии выносить этот взгляд. Он со всей силы ударил кулаком по зеркалу, однако изображение отца все равно не исчезло. Уже в панике он нанес еще два удара, и наконец все закончилось.

Нотт выдохнул и выпрямился, пораженно глядя перед собой. Его губы дрожали.

Конечно, отца здесь не было. Все это время он был совершенно один.

* * *

Вечером того же дня Гермиона лежала на кровати и смотрела прямо перед собой. На лице застыло выражение боли и сосредоточенности. Что теперь будет с Гарри? Она не могла думать ни о чем другом.

Гермиона медленно перевернулась на бок и подтянула колени к животу. Гарри получил многочисленные травмы и до сих пор не пришел в себя. Медик не стал давать никаких обещаний, наверное, не желая вселить в нее надежду, которая может не оправдаться. Все, что оставалось Гермионе, — это набраться терпения и ждать.

И она действительно старалась отвлечься. Выполнить домашнее задание, практиковать заклинания… Но сосредоточиться не получалось. Гермиона начинала какое-то дело, и тут же бросала, не закончив. Чем бы ни пыталась она занять свой ум, мысли все равно возвращались к Гарри.

Снейп как-то сказал, что справедливости не существует, и сейчас Гермиона была готова с ним согласиться. Гарри ничем не заслужил подобного обращения. Он всегда был добрым и честным, защищал слабых… Почему же с ним самим так ужасно обошлись?

Внезапная догадка поразила Гермиону. Она присела на кровати, взгляд стал более осмысленным. Все же есть один человек, который ненавидит Гарри всей душой. И он уже доказал, что может быть очень жестоким, когда стремится отомстить.

Гермиона скрестила руки на груди и заходила по комнате. Что ж, у нее был подозреваемый, но не было доказательств. Хотелось тут же поделиться с кем-то своими размышлениями. Сначала она подумала о Роне, но потом поняла, что нужно сообщить кому-то, кто сможет повлиять на ситуацию. Кому-то, кто в курсе дела…

Немного поколебавшись, Гермиона вышла в коридор. Оставаться в комнате и дальше было невозможно. Тяжелые мысли подползали к ней со всех щелей — она больше не могла противостоять им в одиночку.

В замке было тихо; каменные стены отсвечивали желтым светом, исходившим от канделябров. Гермиона спустилась в подземелья. На пути ей встретилось несколько слизеринцев, которые удивленно на нее покосились. И правда, гриффиндорцы редко забредали в эту часть замка. Но Гермиона, как староста, была обязана дежурить в замке, поэтому вопрос о том, что она здесь делает, отпадал сам собой.

Очутившись у кабинета Снейпа, Гермиона застыла в нерешительности. Он наверняка занят своими делами и выгонит ее, даже слушать не станет… Гермиона зажмурилась от досады. Вполне возможно, но попробовать стоит.

Она подошла к кабинету — оттуда не доносилось ни звука. На какой-то миг у нее закралось подозрение, что Снейпа, возможно, вообще там нет. Однако, когда она постучала, то услышала его голос, разрешающий войти.

Снейп сидел за письменным столом. При ее появлении он медленно поднял голову и отложил пергамент.

— Мисс Грейнджер, — произнес он, слегка сдвинув брови. — Что-то случилось?

— Добрый вечер. Можно войти?

Гермиона направилась к столу и осторожно присела на стул. Все это время Снейп смотрел на нее исподлобья.

— Гарри до сих пор не пришел в себя, — тихо сказала Гермиона, устремив взгляд вниз. — Я понимаю, оттого, что буду думать об этом каждую секунду, никому легче не станет, и мне в том числе. Но отвлечься у меня не получается…

Гермиона умолкла, не решаясь поднять голову. Она чувствовала тяжелый взгляд Снейпа на себе.

— И вы пришли сюда, ожидая, что я вас развлеку?

Гермиона резко вскинула голову; ее щеки вспыхнули от смущения.

— Нет, я…

Снейп вернулся к просмотру студенческой работы и добавил, не глядя на нее:

— Мне жаль, что Поттер в таком состоянии, — произнес он явно через силу. — Но мы с вами никак не можем на это повлиять. Отправляйтесь к себе, мисс Грейнджер. У меня полно работы.

Гермиона почувствовала резкий укол разочарования. Она не представляла, что заставило ее искать утешения именно здесь. Тем не менее, сдаваться она не собиралась.

— Я могла бы помочь вам, — сказала Гермиона голосом, надломленным от волнения. — Дайте мне задание. Что угодно… Я не могу быть одна в комнате…

Снейп хмыкнул.

— А я, наоборот, люблю одиночество. Но редко могу им насладиться.

Гермиона еще сильнее смутилась и дернулась, собираясь уйти, как вдруг Снейп подвинул к ней стопку студенческих работ.

— Вперед, раз вам так хочется, — сухо сказал он и встал из-за стола. — А с меня, пожалуй, хватит занимательного чтения. Вы-то наверняка выучили наизусть учебник еще до начала года…

Гермиона сделала вид, что не услышала его последнего замечания, и приступила к проверке работ. Снейп направился к шкафу с ингредиентами для зелий.

Какое-то время они провели в молчании. Гермиона занималась своим делом, а Снейп что-то нарезал для зелья — Гермиона особо не приглядывалась, но эти листья напомнили ей листья драконьего дерева. Когда в стопке осталась всего одна работа, Гермиона наконец решилась произнести то, что уже давно мучительно рвалось наружу:

— Профессор Снейп, мне кажется, я знаю, кто мог сделать это с Гарри!

Она умолкла, и вся застыла от напряжения, ожидая его реакции. Снейп поднял лицо. Его чуткие пальцы, занимавшиеся нарезкой ингредиентов, на миг остановились.

— О ком вы говорите?

— О Теодоре Нотте, — с готовностью ответила Гермиона. Ей хотелось во что бы то ни стало убедить Снейпа в том, что он может быть причастен. — Вы же знаете, что произошло между ними на днях. Нотт наверняка хотел отомстить Гарри…

Снейп невозмутимо высыпал нарезанные листья в котел.

— Мне удалось еще кое-что выяснить, — сказал Снейп после некоторой паузы. — Плакса Миртл видела, как сегодня Нотт лечил разбитые руки в ее туалете.

— Правда? — пораженно переспросила Гермиона. — И она рассказала вам?

— Да. Она приглядывает за учениками. И сообщает мне время от времени. Я у нее, должно быть, на хорошем счету. Так что ваши подозрения не беспочвенны.

Гермиона ощутила прилив внезапной надежды и, подавшись вперед, спросила, чтобы окончательно успокоиться:

— А профессор Дамблдор знает об этом?

Снейп снисходительно усмехнулся.

— Мисс Грейнджер, обо всем, что происходит в школе, директор узнает в первую очередь!

— Что ж, хорошо, — пробормотала Гермиона и откинулась на спинку стула.

Она настроилась на долгую борьбу, в ходе которой ей придется убеждать Снейпа, что ученик именно с его факультета причастен к тому, что случилось с Гарри. Гермиона и предположить не могла, что Снейп не просто согласится с ней, а еще и предоставит доказательства виновности Нотта.

До этого Гермионе не хватало воздуха — вдохнуть как следует не получалось. Теперь же она сделала это с облегчением. Как будто тиски, сжимавшие ее грудь, наконец разжались.

Но, стоило вспомнить, в каком состоянии сейчас Гарри, как несправедливо он пострадал, и боль снова охватывала ее.

— Я понимаю, Нотт хотел отомстить Гарри, — пробормотала Гермиона, обращаясь скорее к себе, чем к Снейпу. — Но почему Гарри не защитился? И почему Нотт избил его, а не использовал заклинание… Не представляю… Неужели он получает удовольствие от того, что причиняет кому-то боль?

Снейп на секунду отвлекся от своей работы, и взгляд его темных глаз впился в нее. Гермиона почувствовала волнение, но взгляд, в свою очередь, не отвела.

— Скорее всего, так и есть, — сказал Снейп. — Вам тяжело себе это представить, потому что для вас насилие неприемлемо. Вы не можете, не страдая, причинить вред другому человеку, даже врагу. Когда вам пришлось сделать это, вы совсем лишились магии на какое-то время. И, если бы вас заставили делать это на постоянной основе, магия могла бы исчезнуть навсегда… Но у Нотта все по-другому. В момент насилия он испытывает чувство власти, которое не может испытать в реальной жизни. Поэтому сражаться на равных ему неинтересно, — в голосе Снейпа вдруг появилось презрение. — Нет… ему хочется, чтобы противник был беспомощен перед ним. Видимо, по этой причине он лишил Поттера всякой возможности защититься.

Гермиона не могла не согласиться с рассуждениями Снейпа. По крайней мере, ее утешало то, что Дамблдору обо всем известно, и он сможет принять меры, чтобы защитить учеников.

Спустя какое-то время Гермиона вернулась к себе в комнату. Теперь ей стало гораздо спокойнее. В последнее время только рядом с профессором Снейпом она чувствовала себя в безопасности. Еще в поместье Лестрейнджей Гермиона уяснила: если он рядом, никто не сможет ей навредить.

Снейп вызывал у Гермионы интерес. Ей хотелось получше узнать его характер, его истинные мысли и желания. Но это было не так-то просто. Снейп редко бывал откровенен. Сегодняшний случай — скорее исключение.

Многие недолюбливали Снейпа, считая его манеру общения высокомерной и отталкивающей. В чем-то они были правы, но Гермиона обращала внимание скорее на его поступки, чем на слова. Она видела в нем то, чего другие не замечали. И прежде всего — готовность прийти на помощь, когда это необходимо. Сегодня он остановил ее от необдуманного шага, который мог бы стоить ей жизни.

Снейп не вызывал у Гермионы недоверия или раздражения, наоборот, она была ему благодарна. Гермиона чувствовала, что на него можно положиться. Несмотря на не самое любезное обращение, казалось, он все же на ее стороне. И в решающий момент ее не оставит.

* * *

Воскресенье, 10:00

В коридорах Хогвартса было непривычно пустынно и тихо — почти все ученики отправились в Хогсмид. МакГонагалл, не пояснив ни слова, вела Нотта к директорскому кабинету. Он еще не совсем понимал, к чему это может привести.

Наконец они добрались до цели. МакГонагалл назвала пароль, и каменная горгулья отъехала в сторону, открывая вид на закругленную лестницу. Нотт поднимался по ней, чувствуя легкую тревогу.

Дамблдор сидел за столом и что-то увлеченно писал. Он на секунду оторвался от своего занятия, чтобы безразлично взглянуть на Нотта, и снова вернулся к делу.

— Добрый день, сэр, — выдавил из себя Нотт.

Дамблдор кивнул и жестом указал ему на стул напротив.

— Присаживайтесь, мистер Нотт.

Нотт повиновался. Дамблдор, больше не обращая на него никакого внимания, продолжил что-то писать. В кабинете воцарилась абсолютная тишина, если не считать скрипа пера по пергаменту. Через какое-то время Нотт начал чувствовать себя глупо. Он решительно не понимал, для чего его сюда вызвали, если теперь Дамблдор уделяет ему не больше внимания, чем цветочному горшку на окне.

Тем не менее, он продолжал ждать. Выбора у него не было — несмотря на весь сумбур, царивший в его голове, он понимал, что сейчас лучше вести себя как можно более сдержанно. Поэтому он сидел молча, напряженно застыв. Он не знал, сколько времени прошло: десять минут, или двадцать, прежде чем тишину нарушил голос Дамблдора:

— Вы только не подумайте, что я вас игнорирую, мистер Нотт, — миролюбиво произнес директор, по-прежнему не отрывая глаз от пергамента. — Просто много дел, сами понимаете, и вот это письмо, — он размашисто поставил подпись и свернул пергамент, — надо отправить как можно скорее. Вы же не в обиде?

Нотт смотрел на него, даже не пытаясь скрыть, что уязвлен. Но Дамблдор ответил ему легкой улыбкой, словно не замечая его состояния. В какой-то момент Нотт почувствовал, что глаза директора как будто пронизывают его насквозь. И он даже не мог этого прекратить — просто сидел, не двигаясь.

Наконец Дамблдор отвел глаза и откинулся на спинку кресла.

— Как вы себя чувствуете, мистер Нотт? — неожиданно спросил он.

— Вполне хорошо, — ответил Тео, все еще не понимая, к чему он клонит.

Дамблдор удовлетворенно кивнул.

— Быть может, вас интересует, как чувствует себя мистер Поттер?

Нотт изменился в лице, и теперь смотрел на директора с замешательством.

— Явно не так же хорошо, как вы, — продолжил Дамблдор. — Ему нанесли множество травм.

Нотт слушал, опустив голову. Губы сжались в тонкую полоску. Наконец он резко выдохнул и поднял на Дамблдора раздраженный взгляд. Его злило то, что его заставили ждать, а теперь еще и пытаются разжалобить рассказами о Поттере.

— Могу я узнать, зачем вы пригласили меня сюда? — спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Улыбка сползла с лица Дамблдора.

— Вам нет никакой нужды притворяться, — в его голосе появились стальные нотки. — Я знаю обо всем, что произошло вчера между вами и мистером Поттером. Вы можете сказать что-то в свое оправдание?

Нотт почувствовал растерянность и неуверенно заерзал на стуле. Тем не менее, когда он заговорил, его голос звучал громко, даже вызывающе:

— Да. Я подрался с ним, — проговорил он, отчего-то чувствуя облегчение. — Но он… понимаете… он спровоцировал меня!

— Вот как? — Дамблдор удивленно приподнял брови.

— Да, — ответил Нотт уже смелее. — У нас возникли разногласия в некоторых вопросах.

— То есть, я правильно понимаю, мистер Нотт, — Дамблдор поправил очки, съехавшие с носа, — что вы не сожалеете о случившимся?

Нотт на секунду замер. Какой-то частью своего сознания он понимал, что, наверное, должен ответить, что сожалеет. Но спокойствие, с каким Дамблдор отреагировал на известие о его причастности, и доброжелательность, с которой он разговаривал с ним, заставили Нотта поверить, что он сможет понять его — в каком-то смысле.

— Возможно, мистер Поттер причинил вам вред? — как бы невзначай спросил Дамблдор.

— Ну… нет, — выдавил из себя Нотт. — Но он оскорбил моего отца — это намного хуже! И потом, да, я немного утратил контроль, но ведь все это можно вылечить. В конце концов… — он осекся и замолчал.

Дамблдор наблюдал за ним, опершись подбородком о руку, словно перед ним — интереснейший музейный экспонат.

— Видите ли, вы применили заклятие забвения, воздействующее на рассудок. И поскольку в тот момент Гарри был практически без сознания, это может иметь весьма печальные последствия. Вплоть до полной потери памяти. В любом случае, теперь его рассудок может повредиться.

Нотт опустил взгляд на стол. О побочном действии заклятия Обливиэйт он как-то не думал до этой минуты. И все равно, это ведь лишь вероятность, этого может и не произойти!

— Так что же? — мрачно проговорил он. — Вы вините в этом меня одного?

— Нет, нет, что вы, — спохватился Дамблдор. — Если я и виню в этом кого-нибудь, то разве что себя… Я должен был раньше понять вас.

— Понять меня? — переспросил Нотт, не улавливая то, что хотел сказать ему директор.

Дамблдор вздохнул.

— Вы неуравновешены, мистер Нотт.

— Нет, это не… — Нотт отчаянно замотал головой.

— Как же нет? — мягко заметил Дамблдор. — Вам нужна помощь специалистов. Иначе вы можете навредить не только другим, но и самому себе.

— Нет, — Нотт почувствовал, как его охватывает паника, и сейчас лихорадочно пытался придумать, как переубедить директора, — не нужно разговаривать со мной, как с каким-то сумасшедшим! Я не псих, понятно?!

Дамблдор устало вздохнул, никак это не комментируя. Несмотря на его внешнее дружелюбие, Нотт чувствовал, что перед ним — каменная стена, сквозь которую не пробиться. И даже если он будет ползать на коленях, умоляя не выгонять его из школы, это ничего не изменит.

— Послушайте! Я ведь должен закончить образование! — Нотт вскочил, яростно глядя на директора. — Я должен учиться! Не лишайте меня этого!

Дамблдор встал из-за стола и, медленно обойдя его, положил руки на плечи Нотта, вынуждая его снова усесться на стул.

— Я здесь ни при чем, мистер Нотт. Вы сами себя этого лишили, — вкрадчиво заметил Дамблдор, ощутимо сжимая здоровой рукой плечо Нотта. Вторая, обугленная, безжизненно висела рядом.

* * *

На следующий день Гарри пришел в себя. Вопреки опасениям, его рассудок не повредился. Он действительно не помнил перепалки с Ноттом и того, что последовало за этим, но в остальном с его памятью все было в порядке. Раны постепенно заживали, и мадам Помфри разрешила навещать его при условии, что Гарри останется в больничном крыле до конца недели.

Гермиона приходила к нему каждый день, как только заканчивались уроки. Она постоянно расспрашивала Гарри о самочувствии и, как могла, пыталась поднять ему настроение, но безуспешно. Гарри замкнулся в себе. Когда Гермиона рассказывала о том, как прошли занятия, или о каких-то других вещах, он почти не слушал.

Гарри был подавлен из-за болей и в целом из-за ситуации с Ноттом. Он даже не обрадовался известию о том, что Нотта исключили из школы и поместили в специальное учреждение — наверное, ему хотелось лично с ним разобраться.

Гермиона старалась не придавать этому значения. Просто радовалась, что Гарри поправляется, и что все обошлось. Но, на самом деле, что-то подсказывало ей: ничего еще не кончено. Это только начало.

Наступил декабрь. Погода стала совсем холодной и промозглой — если раньше ученики частенько выходили на улицу в перерывах между занятиями, то теперь предпочитали оставаться в школе. Но все равно, даже сидя в теплом классе, можно было услышать глухие завывания ветра на улице. 

В такие моменты Гермионе казалось, что здесь, внутри замка, они словно отрезаны от всего мира. Как будто среди всех опасностей и проблем, которые ждут их снаружи, Хогвартс — единственный островок уюта и тепла.

Но это, конечно, было не так. Хоть металлические кольца исчезли, Гермиона прекрасно понимала, что это лишь временное явление. И что все возобновится, как только нужно будет выполнить задание до конца.

Но главное, что ситуация больше не была безвыходной. Растение пришло, и теперь осталось приготовить антидот. Задача эта была не из легких, но Гермиона предпочитала отгонять от себя тревожные мысли и не думать пока о результате, а концентрироваться на пошаговых действиях. Хотелось верить, что они спрофессором Снейпом добьются успеха. Ведь только в этом случае все получится — она выполнит задание, и Гарри при этом не пострадает. 

И все-таки приготовление антидота занимало достаточно времени. Поскольку рецепта не существовало, им приходилось самим создавать его, выверяя нужную формулу. Они добавляли ингредиенты в разных пропорциях, меняли их очередность и количество, перемешивали тоже по-разному, но пока желаемого результата не удавалось достичь.

Гермиона так же заметила, что Снейп стал еще более нервным и раздраженным в последнее время. Но спросить, в чем дело, она не решалась — уж слишком был очевиден ответ. Конечно, он ничего ей не скажет.

На сегодня Снейп также назначил встречу. Гермиона узнала об этом внезапно, ощутив горячую вибрацию в кармане от галеона, и эта новость застала ее врасплох — на сегодняшний вечер у нее были совершенно другие планы. Она хотела провести время с Гарри, и сейчас ждала его в гостиной после тренировки. 

Ее взгляд быстро скользнул к часам на стене. Нужно скорее уходить, пока игроки не вернулись, иначе возникнут вопросы. Все-таки дело, которым они занимаются, не терпит отлагательств, и ради него она сделает все, что в ее силах.

Гермиона направилась к выходу из гостиной, ощущая, как напряжение медленно охватывает все тело. И вдруг, уже у самого выхода, портрет Полной дамы отъехал в сторону, и Гермиона застыла в шаге от него, столкнувшись нос к носу с Гарри.

Он был один. Его лицо немного раскраснелось, а волосы растрепались из-за ветра. 

Гарри не ожидал увидеть ее. Эмоции сменились на его лице быстро, как вспышка: сначала удивление, потом радость.

И только от одного взгляда на него Гермиона почувствовала, как ее собственная радость подхватывает ее и отрывает от земли. За мгновение те мысли, которые до этого пожирали ее, вдруг показались чем-то совершенно незначительным и легко решаемым.

— А ты куда? — Гарри слегка приподнял брови и прошел вперед. Гермиона обернулась к нему. 

— Да нет, я просто…

— Пойдем, — он коснулся ее руки, увлекая за собой.

Гермиона не смогла ему отказать. Она понимала, что Снейп уже ждет ее и надо уходить, но в то же время совершенно не хотела этого. 

— Как прошла тренировка? — спросила она, присаживаясь рядом. В голове творился полнейший хаос, и ей хотелось выиграть немного времени таким образом.

Но Гарри, ничего не подозревая, расслабленно откинулся на спинку дивана. 

— В целом, неплохо, — бодро заметил он. — Было бы вообще отлично, если б под конец Джинни не запустила в Рона квоффлом…

— Что?.. — переспросила Гермиона отстраненно.

Гарри передернул плечами и заметил со вздохом:

— Не знаю, они снова что-то не поделили. Я всю тренировку пытался их помирить, но…

Он продолжил рассказ, но Гермиона больше не слушала. Ее вдруг охватило странное чувство одиночества. Как бы ей хотелось обсудить с ним то, что действительно ее волнует. Как бы ей хотелось наконец рассказать ему правду. Но сделать это было невозможно — для нее это означало смерть.

Гарри тем временем осекся и повернул голову вбок — это Рон привлек его внимание. Он влетел в гостиную, и, бегло осмотрев комнату, направился к ним с Гермионой. 

— Бред какой-то, — буркнул он себе под нос и тяжело опустился на диван рядом с Гермионой.

Гермиона тут же заметила огромное красное пятно у него на лбу. Однозначно, Джинни лучше не злить.

— Может ты все-таки расскажешь, что произошло? — спросил Гарри.

Рон тут же подался вперед, чтобы видеть друга, и возмущенно прошептал:

— А то, что Джинни совсем уже взбесилась! Ей, видите ли, не нравится, что я влезаю в их с Дином отношения! Но я вообще-то что старший брат, и имею право знать, что у них там происходит!

Значит, ничего серьезного не произошло. Они уже так привыкли к вечным стычкам Рона и Джинни, что теперь это не вызывало особой реакции. Тем не менее, Гермиона сочла нужным в очередной раз объяснить Рону его неправоту.

— Но это же очень деликатное дело, — настоятельно сказала она. — Нельзя просто так донимать ее расспросами, нужно выбрать подходящий момент. А ты наверняка спросил не вовремя, еще и жевал какое-нибудь яблоко при этом!

Рон вспыхнул.

— Не жевал я никакого яблока! И это был вполне себе подходящий момент… — Уизли вдруг осекся и замолчал, уставившись в одну точку. 

Гарри с Гермионой переглянулись. 

Тем временем портрет Полной дамы отъехал в сторону, и в гостиную вошла Джинни. Гермиона сразу заметила, что с ней не все в порядке — взгляд блуждающий и растерянный, а лицо раскраснелось так, как будто она только что плакала.

— Джинни, — позвала Гермиона и махнула рукой, чтобы она подошла. 

Джинни замерла на полпути и покосилась на Рона, словно его присутствие ее удерживало, но потом все-таки направилась к ним и села на диван рядом с Гарри. Пару секунд никто не нарушал тишины, но потом Джинни не выдержала и выпалила:

— Можешь радоваться, Рон, ты добился своего! Мы с Дином расстались!

— О, — Рон удивленно вздохнул, намереваясь еще что-то сказать, но замер под предостерегающим взглядом Гермионы. — Да нет, я не…

Джинни недовольно уставилась на него, дав понять, что ни капельки не верит в искренность его слов. 

— Ага, — она раздраженно передернула плечами. — Ведь это же не ты был против того, чтобы я с ним встречалась…

Рон хмыкнул.

— Мне просто не нравилось, что вы всюду демонстрировали свои отношения…

Джинни махнула на него рукой и повернулась к Гарри.

— Может, устроим в субботу отборочные и найдем нового охотника? — осведомилась она. - Не хочу видеть Дина еще и на тренировке! 

Гарри усмехнулся и кивнул.

— Ну да, а Дин попросит заменить тебя. И чью сторону мне выбрать? 

— Мою, конечно, — Джинни приподняла брови.

Гарри покачал головой.

— Вот поэтому я против личных отношений в команде. Не надо было вообще их начинать…

Джинни пожала плечами и со вздохом поднялась. 

— Ох, Гарри, если бы только ты сказал это раньше, может, ничего бы и не было, — она развернулась и направилась к лестнице в спальню девочек. 

Гермиона проследила за ней взглядом, тут же отметив, что зря беспокоилась о ее душевном состоянии. Джинни никогда не переживала о чем-то длительное время, и ко всему относилось легко, даже к такому болезненному для многих событию, как расставание. 

Галеон тем временем снова отдался жжением в кармане. Гермиона поднялась.

— Ладно, мне тоже пора…

- Куда? - удивился Гарри. 

После секундной паузы Гермиона ответила:

— В библиотеку. Нужно помочь мадам Пинс с составлением каталогов, и…

- Я с тобой, - живо предложил Гарри и подался вперед, чтобы встать, но Гермиона мягко покачала головой.

— Не стоит, я сама справлюсь. 

Гарри замер. Он явно был сбит с толку, но ничего не сказал. А его взгляд, до этого излучавший тепло, стал пустым.

Гермиона поспешно развернулась и направилась к выходу, пока Гарри снова не возразил. Лгать было невыносимо. Если бы только Гарри мог знать правду — все было бы куда проще. Ужасно, что она не может ее открыть.

Гермиона вдруг почувствовала усталость — хотелось закрыть глаза и лежать с пустой головой, без всяких мыслей. Но вместо этого ее ожидала работа над антидотом.

Конечно, ее не удручал сам факт работы над ним. Умственный труд был привычен — она всегда старалась и полностью отдавалась процессу во время учебы. Ее пугало другое. Неизвестность. 

В этот раз перед ней не было учебника с пошаговой инструкцией. В этот раз она помогала Снейпу создать то, что не создавал никто до этого. Они пыталась создать то, чего попросту не существует.

Тем не менее, Гермиона постаралась отогнать от себя плохие мысли. Уже завтра они пойдут в Хогсмид, и у нее будет достаточно времени, чтобы отдохнуть и провести его с Гарри.

* * *

Снейп прищурился и открыл глаза, просыпаясь; было субботнее утро. Солнце почти не проникало сквозь плотные занавески, но его разбудил шум из коридора. Наверное, это ученики спешили в Хогсмид — сегодня они могли провести там весь день. 

Снейп поспал не более пары часов, так как работал над антидотом и лег только около четырех часов утра. С ним это часто случалось — когда он был поглощен каким-то делом, то не замечал времени. Важен был результат. 

Гермиона, скорее всего, об этом не догадывалась. Она помогала ему только до десяти часов вечера. Потом объявляли отбой, и находится в лаборатории ей не позволяли правила. Гермиона, как староста, никак не могла их нарушить. Но, естественно, чтобы приготовить зелье такого уровня, этого времени было катастрофически мало. Поэтому Снейп работал один. Но, пока что, без особых успехов. 

Бессонная ночь давала о себе знать. Снейп совсем не чувствовал бодрости. Но не только потому, что не выспался. Отправляясь в ванную комнату, чтобы совершить все утренние процедуры, он испытал разочарование оттого, что сон так несвоевременно прервался. Ему снилась Лили. Давно уже сон — единственный способ ощутить ее присутствие. 

Снейп часто думал о Лили. Несмотря на то, что прошло уже так много времени, он снова и снова с жадностью вызывал в памяти ее образ и моменты, проведенные с ней. На какой-то миг это доставляло ему удовольствие, но потом лишь увеличивало тоску. Все фантазии и мечты разбивались о жестокую правду: он никогда больше не сможет ни увидеть ее, ни поговорить с ней. 

Закончив с умыванием, Снейп поднял лицо к зеркалу; оно было бледным всегда, как будто лучи солнца ни разу не коснулись его. Но глаза горели: тоска и упрямство, злость и горечь соединились во взгляде. 

Снейп отчасти винил себя в смерти Лили. Если бы он не сообщил Темному лорду о пророчестве, тот не стал бы преследовать Поттеров, и, возможно, Лили была бы жива. Но прошлое уже не изменить. И теперь искупить свою вину можно только одним способом — защитить ее сына. 

Снейп вытер лицо и вернулся в комнату. Как удобно, что она находилась рядом с его кабинетом. Таким образом он мог допоздна работать над зельями и сразу же перемещаться сюда. 

В комнате преобладали темные тона. Здесь было все необходимое: кровать, шкаф, письменный стол. Снейп, в общем-то, не заботился о том, чтобы как-то обставить комнату, самого минимального удобства было достаточно. 

Здесь было немного вещей. Никаких фотографий и памятных безделушек, которые люди обычно привозят из путешествия и дарят друг другу. Снейп не верил, что вещь может вызывать приятное воспоминание или дарить эстетическое удовольствие. Он считал, что вещь ценна только тогда, когда приносит пользу, а не собирает пыль. Поэтому Снейп окружал себя лишь теми предметами, которые действительно были ему нужны. В основном, это были книги и все, что связано с зельеварением. 

Снейп медленно подошел к окну и отодвинул штору одной рукой. Как он и предполагал, ученики направлялись в Хогсмид. Взгляд Снейпа сразу же выцепил из толпы стройную фигуру Гермионы; рядом с ней неизменно шли Поттер и Уизли. 

Пересекаться с учениками было последним, чего ему хотелось в субботний день, но, похоже, это было неизбежно. Для того, чтобы продолжить работу над антидотом, нужно купить ингредиенты. Придется все же сходить в лавку в Хогсмиде… 

После недолгих сборов Снейп вышел на улицу. Сегодня было холоднее, чем обычно. Ночью выпал снег и застыл коркой на голых ветках. Снейп отправился в сторону Хогсмида по дороге, уже отмеченной следами учеников. 

В Хогсмиде, как всегда, было шумно и многолюдно. Юные волшебники наполнили обычно пустынные улочки гулом голосов, обсуждая недавние покупки и то, в какую лавку заглянуть следующей. Снейп направлялся к пункту назначения, стараясь держаться как можно дальше от всей этой суеты. Большое скопление людей его угнетало. 

После того, как все необходимые ингредиенты были куплены, у него не осталось причин задерживаться в деревне. Снейп свернул на улицу, где располагался бар «Три метлы». Он почти не замечал людей, идущих навстречу, потому что мысленно уже начал работу над зельем. Он раздумывал, какой ингредиент добавить на этот раз и в каком количестве. Как вдруг, чей-то смех привлек его внимание. Снейп мгновенно узнал его. Мысли, бродившие в голове, исчезли. Он остановился и повернул голову, пытаясь найти источник звука. И, как только нашел, его лицо помрачнело. 

Впереди было поле, укрытое снегом. Ученики сбегались туда, чтобы посмотреть на Визжащую хижину, ведь там открывался хороший вид. Но не это зацепило Снейпа. Он увидел Гермиону. И, конечно, не одну. 

Казалось, Гермиона и Гарри не замечают никого вокруг, поэтому Снейп мог наблюдать без всякого риска. Они веселились, как дети. Бросали друг в друга снежки. Гермиона, в какой-то момент угодив в Гарри, попыталась убежать, но он быстро догнал ее — они вместе упали в снег. 

Снейп почувствовал странный укол в груди и отвел взгляд в сторону. Настроение, которое и так не задалось с утра, теперь испортилось окончательно. Но почему? Потому что он терпеть не может Поттера, и, конечно, наблюдая за тем, как он счастлив, сам не чувствует того же? Или все дело в том, что он недоволен Гермионой, которая, чем развлекаться, лучше подумала бы об их миссии! Все это так… Но было что-то еще. Определенно. 

Тем временем к Снейпу вразвалку подошел профессор Слизнорт. Его полное лицо слегка раскраснелось то ли от мороза, то ли от выпитого огненного виски. На губах застыла безмятежная улыбка. Снейп был так поглощен своими мыслями, что не сразу вник в то, о чем заговорил Гораций, и очнулся только тогда, когда Слизнорт стал зазывать его в «Три метлы». 

— Нет, — ответил Снейп голосом, охрипшим от долгого молчания. — Благодарю, но… мне нужно идти, закончить одно дело. 

Однако, Слизнорт был из тех людей, что не принимают отказов. 

— Ну что вы, Северус! Вы и так все время работаете! Идемте, пропустим пару стаканчиков… Минерва и Помона уже там, — и он направился ко входу в бар, жестом призывая следовать за ним. 

Снейп застыл в нерешительности. С одной стороны, ему совсем не хотелось убивать время в «Трех метлах». С другой стороны, он понимал, что не может все время сторониться коллег и должен хоть иногда проводить с ними время. К тому же, лишний час ничего не решит. Снейп подавил вздох и направился вслед за Слизнортом. 

В баре было тепло и многолюдно. Снейп почувствовал, как от перепада температуры начинает гореть лицо. 

Это место пользовалось популярностью — за столиками сидели и ученики и преподаватели Хогвартса. Мадам Розмерта двигалась очень проворно за барной стойкой, то и дело наполняя кружки сливочным пивом. 

Снейп вместе с Горацием Слизнортом сели за деревянный стол, где уже расположились другие преподаватели. 

— Нет, вы можете себе представить, — говорила Минерва МакГонагалл, — два ученика пытались подделать подпись на разрешениях в Хогсмид! Между прочим, это вы виноваты, Филиус — научили их чарам такого уровня! — шутливо упрекнула она. 

— Какими бы искусными ни были их чары, вас им все равно не провести, — усмехнулся профессор Флитвик. 

МакГонагалл добавила еще что-то по поводу немыслимого поведения учеников, как вдруг Слизнорт вскочил из-за стола. Он сделал это так порывисто, что напитки слегка расплескались из кружек, наполненных до краев. 

— О, мистер Поттер! — воскликнул он. — Мистер Поттер, одну минуту! — и устремился за ним. 

Снейп едва сдержался, чтоб не измениться в лице. Снова Поттер! Впрочем, он сам виноват. Если бы не поддался на уговоры Слизнорта, то избежал бы столь малоприятной встречи. 

— Зачем ему понадобился Поттер? — вкрадчиво произнес Снейп. Его глаза, прищурившись, неотрывно следили за столиком, где расположились Гарри и Гермиона. 

МакГонагалл на секунду обернулась. Слизнорт беседовал о чем-то с Поттером. 

— Должно быть, Гораций хочет пригласить его на рождественский вечер, — сказала она. — Как жаль, что этой чести он удостаивает немногих... — она умолкла, и в этом молчании явно чувствовалось неодобрение. 

Снейп усмехнулся. Естественно, Слизнорт пригласил только избранных учеников, ведь он не благодетель, а, наоборот крайне предприимчивый человек! Он приглашал в «Клуб Слизней» лишь перспективных студентов, которые, как ему казалось, в будущем поднимутся по карьерной лестнице и окажутся ему полезны. 

По правде говоря, никто из преподавателей не одобрял «Клуб Слизней». Помона Стебль как-то сказала, что это может рассорить учеников и зародить в сознании тех, кого не пригласили, мысль, что они чем-то хуже других. МакГонагалл также, будучи крайне принципиальной и справедливой, ко всем ученикам относилась одинаково. 

Но Снейп не мог похвастаться тем же. Если Слизнорт заводил себе любимчиков, то Снейп, наоборот, на дух не переносил некоторых учеников и этого не скрывал. Он часто бывал несправедлив, но меняться не собирался. Казалось, никакая вещь на свете не заставит его смягчиться по отношению к Поттеру. 

Что же касается «Клуба Слизней», то здесь Снейп присоединялся к всеобщему мнению. Ему претила сама мысль о том, чтобы попросить у кого-то помощь, оказаться перед кем-то в долгу. Все внутри восставало. Он согласился бы принять помощь только в том случае, если бы точно знал, что сможет отплатить. Иначе он отверг бы ее без сомнений. 

Слизнорт тем временем вернулся к преподавательскому столу. Судя по его бодрому настроению, Поттер все же согласился прийти на рождественский прием. Но несмотря на то, что за столом началась беседа, и к Снейпу часто обращались с вопросами, он отвечал машинально и не мог полноценно участвовать в разговоре: его взгляд снова и снова возвращался к Гермионе и Поттеру. 

Вот он коснулся ее руки выше локтя, что-то шепнул на ухо. Гермиона слегка покраснела и взглянула на него с улыбкой, говорящей о многом… Снейпу, конечно, и раньше случалось видеть подобные парочки — среди учеников это обычное дело, но почему-то именно Поттер с Грейнджер вызывали у него сильнейшее раздражение и досаду. Ему невыносимо было видеть, как Поттер прикасается к ней своими пальцами, и, тем не менее, Снейп не мог заставить себя отвернуться. 

И почему ему вообще есть дело до личной жизни учеников? Другие преподаватели могли бы поинтересоваться этим лишь в шутку. Но Снейпу было не до смеха. 

Жадное любопытство толкало его наблюдать за ними, даже несмотря на то, что наблюдение это приносило боль. Снейп следил с таким пристальным вниманием, наверное, потому, что сам никогда не испытывал подобного. То, что для других людей казалось вполне обычным — волнение перед первым свиданием, ощущение влюбленности, было для Снейпа совершенно недоступно. За всю свою жизнь он так и не испытал счастья взаимной любви. 

Счастье… Снейп столько раз наблюдал его со стороны, но сам едва ли хоть раз к нему прикоснулся. Он вдруг подумал о том, был ли хоть когда-то счастлив? Наверное, был, как и любой человек… Но, как ни старался, Снейп не мог вспомнить ни одного такого момента. 

У него не осталось хороших воспоминаний из детства. Он всегда был сам по себе и чувствовал, что у родителей совсем другая, отдельная от него, жизнь. Отец с матерью часто ссорились. Снейп не пытался понять причину и просто уходил к себе в комнату, чувствуя, как страх камнем спускается в душу. К отцу Снейп всегда питал отвращение, а мать… он так хотел, чтобы она по-настоящему интересовалась им, но ни разу не ощутил этого. Наверное, у нее были проблемы гораздо масштабнее тех, что терзали его. 

В школе стало не так одиноко. Снейп начал общаться с Люциусом Малфоем, и со временем Пожиратели смерти приняли его в свои ряды. Потом, конечно, Снейп горько раскаялся в своем решении, ведь это оттолкнуло от него Лили — единственную, кто была ему настоящим другом. С ее смертью будто часть его умерла. И он испытал боль, которая, он знал, уже никогда его не отпустит. 

И тогда Снейп решил, что не станет больше искать чьей-либо любви. Этот мир так часто разочаровывал его, что он оставил всякие попытки ему понравиться.

Он научился опираться только на самого себя. Получать если не счастье, то хотя бы удовлетворение от профессиональной деятельности. От миссии, которая, как любит замечать Дамблдор, так полезна. И, в конечном итоге, злость, что Снейп испытывал на судьбу, придала ему сил. Заставила двигаться вперед. Бороться. 

Но рядом с Гермионой вся злость будто растворялась. Когда она приходила в лабораторию, задавала свои бесконечные вопросы или же просто молчала, сосредоточенно нарезая имбирный корень, Снейп чувствовал восхитительное спокойствие, почти умиротворение. Ему становилось легче только оттого, что она рядом. И мир казался чуточку менее мрачным и не таким уж несправедливым, раз и ему дано испытать хоть что-то приятное. 

Однако, даже это облегчение было временным. Когда они приготовят антидот, у Гермионы отпадет надобность приходить к нему. И он снова останется один. Раньше Снейпу казалось, что он только этого и хочет, но теперь…

Теперь он понял, что на дне той злости, что он испытал сегодня, отчетливо маячит ревность. Да, он ревновал, потому что ничего не мог поделать с тем, что Гермиона будет с Поттером. Это он будет наслаждаться ее красотой, нежностью, и проводить с ней счастливые минуты. А из жизни Снейпа она исчезнет навсегда… 

— Северус, вы слышите? — раздался вдруг голос МакГонагалл. — Кто-то кричал на улице… Скорее… 

Снейп вскочил и окинул резким взглядом паб. Крик повторился. Все присутствующие поспешили к выходу. 

* * *

— Люмос! - прошептала Гермиона.

Она шла по коридору к кабинету директора. Во время вечернего обхода она не встретила ни единого нарушителя — как видно, слухи о случившемся с Кэти Бэлл все-таки расползлись по школе; многие были напуганы и предпочли остаться после отбоя в гостиных.

Гермиона до сих пор не могла отойти от шока. Вот тебе и долгожданные выходные! Сегодня они лишь успели заскочить в пару магазинов перед походом в паб, а потом произошел несчастный случай с Кэти. Ей снова вспомнилась эта картина.

Заснеженный двор Трех метел. Крупные, белые хлопья снега, режущие глаза, и серое ожерелье, выделяющейся темным пятном на снегу. А потом крик — совершенно дикий, и тело Кэти, парящее высоко над землей.

Кто же сделал это с ней? 

Гарри был уверен, что во всем виноват Малфой. Именно так он и сказал МакГонагалл, но это ни к чему не привело — требовались доказательства, а их не было. Гарри полагался на то, что видел Малфоя еще перед началом учебного года в магазине «Горбин и Беркс». Малфой вышел оттуда с каким-то свертком, в котором вполне могло находиться проклятое ожерелье.

Но Гермиона не могла решиться на такие скоропостижные выводы — ей хотелось рассуждать непредвзято, хоть и вероятность того, что это мог сделать Малфой, она не отрицала. 

В чем она была уверена, так это в том, что покушение было совершено так, как будто преступник и не надеялся, что у него получится, это скорее был жест отчаянья. Ведь даже если бы Кэти не дотронулась до ожерелья, ей все равно не удалось бы пронести его в школу — Филч с этого года проверяет всех детектором. Так что покушение явно совершил человек, который слишком боится, и эмоции одолевают его настолько, что он едва может соображать. 

Гермиона слегка поморщилась и встряхнула рукой с зажженной палочкой — та уже начала затекать от напряжения. Остался последний этаж — он был заброшен еще со времен их поступления в Хогвартс, и здесь никогда не велись уроки. 

Впереди была непроглядная темень. Пусто и тихо. Как будто все вокруг вымерли. 

Гермиона, на секунду замешкавшись, решила не проверять коридор на наличие студентов — вряд ли кому-то пришло бы в голову здесь околачиваться. Она уже развернулась, как вдруг услышала чей-то голос. А потом плач. И еще… где-то лилась вода. 

Источник звука мог быть лишь один — туалет Плаксы Миртл. Гермиона, стараясь ступать бесшумно, направилась к нему. Отсюда она все еще слышала голоса, но не могла разобрать слов. Только шум воды, монотонный и раздражающий.

Наконец она подошла к двери и услышала шепот Миртл.

— Не надо, ну, не надо… Ты можешь рассказать мне абсолютно все…

Гермиона сильнее прильнула к деревянной створке, ощущая щекой ее шершавость.

— Ничего не получается, — процедил Малфой, и Гермиона невольно вздрогнула от тона, каким это было произнесено. В нем сквозило абсолютное отчаяние. — У меня не получается выполнить то, что Он хочет…

Малфой снова заплакал. Гермиона стояла, не двигаясь, и дышала осторожно, чтобы не выдать свое присутствие.

— У меня не получается… — снова раздался его голос. — Но если я не сделаю этого, то…

Он умолк. Миртл тоже ничего не говорила. Гермиона напряженно ждала, что Малфой добавит что-то еще, но он молчал, и лишь периодически всхлипывал.

Тогда Гермиона отошла от двери и направилась к лестнице. Услышанное все еще отдавалось в ушах. Да, Малфой совершил ужасный поступок. Но, судя по всему, он не хотел этого - его заставили. 

И Гермиона вдруг осознала, что понимает его. Ведь Волан-де-Морт тоже применил к ней физическое насилие, чтобы она выполнила его волю, и теперь приходится как-то выкручиваться. Что, если и с Малфоем он проворачивает тоже самое?

Ей вспомнился их разговор в поместье — тогда Малфой очень гордился тем, что получил метку. Но что, если теперь его мнение изменилось? Может быть, до него наконец дошло, что Волан-де-Морт просто использует их, и подчинение ему абсолютно не сулит выгоды?

Погруженная в свои мысли, Гермиона не сразу обратила внимание на фигуру впереди. Она замедлила шаг и присмотрелась — навстречу ей шел Гарри.

Она подошла к нему и сказала, усмехнувшись:

— Что ж, все-таки не обошлось без нарушителей сегодня…

Гарри усмехнулся уголком рта и ничего не сказал. Еще вчера он выглядел таким беззаботным, а теперь, после посещения Дамблдора, на него словно комом навалилась усталость.

— Как прошло занятие? — спросила Гермиона уже серьезнее. 

Гарри стал рассказывать о воспоминании, увиденном сегодня. Они обсуждали это по дороге в Башню старост, но у Гермионы было чувство, что Гарри какой-то отстраненный. Все было не так, как раньше — Гарри отвечал коротко, и снова погружался в молчание, хотя, Гермиона была уверена, воспоминания Дамблдора заслуживали большего внимания. 

— О чем ты думаешь? — тихо спросила она, опустив глаза.

— Я просто… — Гарри умолк, словно взвешивая мысленно, стоит ли об этом говорить. Потом вздохнул и продолжил: — Просто… все думал о том, кто мог передать ожерелье Кэти. И… вспомнил, как ты говорила, что видела Малфоя в поместье…

Гермиона внутренне напряглась. Она не хотела начинать этот разговор сейчас — день и так выдался не из легких, и ей бы не помешало отвлечься от плохих мыслей. Но Гарри, судя по всему, был слишком поглощен ситуацией с Кэти, чтобы так просто смириться. 

— Да, я видела его там, — наконец ответила Гермиона. — Ведь это же поместье его тётки…

Гарри нетерпеливо кивнул.

— Но он наверняка не ради нее туда приходил. А ради Волан-де-Морта. И значит… у него есть метка?

Гермиона, немного поколебавшись, все-таки ответила:

— Есть.

Гарри резко повернул к ней голову, но Гермиона не ответила на его взгляд. 

Он промолчал. И несмотря на то, что они продолжили идти рядом по темному коридору, Гермионе показалось, что Гарри внезапно отдалился от нее на сотни миль.

— Почему ты не сказала МакГонагалл? — спросил он спокойно. — Ведь я упоминал о том, что видел Малфоя в магазине "Горбин и Беркс"...

Гермиона вздохнула.

— Да… а потом выяснилось, что Малфоя не было в Хогсмиде, поскольку он отбывал наказание у МакГонагалл.

— Гермиона, он — Пожиратель смерти, — отрезал Гарри. — К тому же, если Волан-де-Морту понадобилось бы убить кого-то, кто находится в школе, ему как раз удобно было бы использовать ученика для этой цели!

Гермиона ничего не ответила, глядя прямо перед собой в темноту. Палочка освещала путь лишь на следующие два шага, образуя небольшой островок света, но не позволяя увидеть дальше. 

Гермиона никогда не боялась темноты. Еще в раннем возрасте спокойно засыпала одна, снисходительно вспоминая страхи сверстников о монстрах под кроватью. Но после плена в поместье все изменилось. Теперь темнота парализовывала ее, и Гермиона снова перемещалась в сырую камеру. Ей казалось, даже воздух вокруг становился тяжелее. Дрожь в руке усилилась, и она на секунду прикрыла уставшие веки.

На самом деле, Гермиона не собиралась останавливать Гарри. Если он намерен разоблачить Малфоя - пусть. Только вряд ли у него получится что-то доказать — ведь метка Малфоя скорее всего скрыта заклинанием так же, как и ее. 

Но, если предположить, что это не так, что тогда станет с Малфоем, если Дамблдор исключит его из школы? Что Волан-де-Морт сделает с тем, кто не оправдал его ожиданий?

Гермиона не знала, как далеко он может зайти в своей жестокости, но в любом случае ничем хорошим для Малфоя это закончиться не могло. И, застав его сегодня рыдающим в туалете, она почувствовала, как это затронуло что-то такое же болезненное внутри нее. 

Темная магия была способна на такие вещи, которых они даже не могли себе вообразить. Она уже безвозвратно изменила ее, искалечив ее разум и тело. То, что в конце концов Гермиона освободилась из плена, ее свобода — все это иллюзия. На самом деле она все еще в камере подземелья. И Волан-де-Морт управляет ею вне зависимости от расстояния. 

Пытаясь справиться с дрожью, Гермиона повернулась к Гарри и посмотрела на него. 

— Я согласна с тобой, но послушай… Возможно, Малфой не хочет этого делать, и Волан-де-Морт заставляет его… 

Гарри взглянул на нее со странным выражением.

— Мы точно говорим об одном и том же человеке? Я уверен, Малфой мечтал о метке, и теперь…

— Нет… — Гермиона взяла его за руку и заставила остановиться. Гарри повиновался, но недовольно сдвинул брови. - Я только что патрулировала школу, и услышала, как кто-то плачет в туалете Плаксы Миртл. Это был Малфой. Он говорил, что не хочет этого делать, но обязан повиноваться Волан-де-Морту! Понимаешь?

Гарри какое-то время смотрел на нее, не мигая, а потом выпустил ее руку и пошел вперед. Гермиону немного сбила с толку его реакция, но она, стряхнув с себя оцепенение, поспешно догнала его. 

— Гарри…

Он сдавленно перевел дыхание.

— Раскаивается Малфой, или нет, он уже сделал выбор. И вообще, Гермиона… откуда столько сочувствия к Пожирателю смерти? 

Эти слова впились внутрь, словно иглы. Хоть Гарри и обвинял Малфоя, у Гермионы было ощущение, что он обвиняет ее. Она невольно выпрямилась. 

— Нет, Гарри, ты не понимаешь! Дело не в том, раскаивается Малфой или не раскаивается. А в том, что, скорее всего, Волан-де-Морт применил к нему насилие, чтобы заставить отдать ожерелье Кэти. Если Малфой действовал не по своей воле, он невиновен. Он всего лишь живое орудие Волан-де-Морта — настоящего преступника! 

Гарри поморщился. 

— Не думаю, что Малфой — жертва ситуации. Скорее всего, он с превеликим удовольствием выполняет все приказы Волан-де-Морта. Мы не можем допустить, чтобы по школе разгуливал Пожиратель. И не будем скрывать это от Дамблдора только потому, что Малфой разжалобил тебя слезами…

В этот момент лестница, на которую они ступили, резко поменяла направление, и Гарри умолк. Гермиона посильнее ухватилась за перила. Слова Гарри шокировали ее — раньше он никогда не говорил с ней в таком тоне. 

— Я не против того, чтобы рассказать Дамблдору, — ответила она, игнорируя неприятный осадок. — Конечно, это необходимо, чтобы обезопасить школу. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что Малфой мог совершить это не по своей воле. 

Гарри пожал плечами, показывая, что его это не интересует. 

В последнее время они виделись нечасто, и каждый раз Гермиона ждала встречи с ним, как чего-то совершенно особого. Но теперь стоило признать, что эти встречи не приносили удовольствия. От Гарри исходили лишь холод и раздражение. Казалось, достаточно одного неосторожного слова, чтобы вывести его из себя.

И Гермиона знала, почему так происходит. Но никак не могла повлиять на ситуацию из-за проклятия. Поэтому в какой-то момент, устав от бесконечных терзаний, она просто смирилась. Смирилась с холодностью Гарри в ответ на ее скрытность. Это отошло на второй план. Единственное, вокруг чего сосредоточились все ее усилия и помыслы, было не дать плану Волан-де-Морта сбыться. 

Приготовить антидот. И спасти Гарри. 

Лестница примкнула к коридору, и Гермиона ступила на каменный пол. Ее комната находилась всего в паре минут ходьбы, и она испытала невольное облегчение от того, что скоро их разговор кончится. Все время, что они провели в молчании, Гарри тщательно обдумывал ответ, и как только они подошли к ее комнате, он сказал:

— Ты, как и все остальные девушки, слишком сентиментальна. Увидела чьи-то слезы, и все, думаешь, он ни в чем не виноват. Но я считаю, всегда можно найти выход. А вот так подчиняться тому, кого презираешь, я бы просто не смог! 

Гарри ушел, и Гермиона не остановила его. Он был решителен и непримирим, как и всегда. 

* * *

Гермиона проснулась глубокой ночью от сильного холода. Распахнула глаза и напряженно сощурилась, естественно, ничего не видя. 

Где я?

Спустя пару секунд, когда глаза все-таки привыкли к темноте, она увидела очертания предметов, находящихся в комнате, и немного успокоилась. Но это совершенно не объясняло ее ощущений…

Гермиона выдохнула и торопливо провела рукой по кровати, словно желая убедиться в ее реальности. Это не помогло — ощущения были такие, словно под ее спиной снег. Настоящий. Такая колкая, рассыпчатая крошка. Всё тело отнялось и заледенело, но левая рука, наоборот, пылала огнем, вызывая желание опустить её в холодную воду. 

Стараясь побороть прилив унизительной, тошнотворной паники, Гермиона зажмурилась и выдохнула снова. Зачем-то начала прокручивать в голове мысли о том, что это может быть только жар, обычная простуда и ничего более, но обмануть себя не получилось. Потому что эти ощущения нельзя было спутать ни с чем другим. 

Это Волан-де-Морт. И он хочет, чтобы она завершила начатое. Сейчас же!

Гермиона резко откинула одеяло, встала и направилась в ванную, прихватив с тумбочки волшебную палочку. В ванной комнате горел свет — она не выключала его даже ночью. 

Ее била сильная, безудержная дрожь, но она старалась игнорировать это. Только посильнее сжала палочку бесчувственными пальцами и произнесла согревающее заклинание - четко и упрямо. Оно, конечно, не сработало — эти чары не могли соревноваться с магией Волан-де-Морта. 

Не то чтобы это удивило Гермиону — она ожидала чего-то подобного, но до последнего не хотела признавать поражение. Она подошла к раковине и опустила руки под горячую воду. Но снова не почувствовала ничего. Этот пронизывающий холод был внутри нее и никак не желал уходить.

Тогда Гермиона закрутила кран и прислонилась к стене. Она не знала, что делать, но понимала одно: она ни за что не даст Гарри пыльцу, пока не будет готов антидот. Она ни за что не воплотит в жизнь ужасный план Волан-де-Морта. 

Однако, стоило подумать об этом, и в голове прозвучал другой голос, уже не такой решительный и уверенный: антидот не готов… И неизвестно, когда будет, тогда как боль уже медленно распространяется по всему телу. 

Гермиона застыла, напряженно глядя прямо перед собой, и не видя ничего. Она судорожно вздохнула, пытаясь унять бешеную дрожь по всему телу, и опустилась на холодный пол. 

Спустя пару часов Гермиона проснулась от ощущения жжения в кармане. Этого оказалось достаточно, чтобы ее разбудить — она и так заснула в жутко неудобной позе, уткнувшись головой в колени.

Какое-то мгновение, пока она отходила от сна, ее лицо оставалось спокойным, но потом на нем отразились все те мысли, что беспокоили ночью. Гермиона мучительно нахмурилась.

Разговор с Гарри. Воздействие Волан-де-Морта через метку, чтобы заставить ее выполнить задание. Антидот, который до сих пор не готов…

Гермиона слегка встряхнула головой и встала так резко, что перед глазами заплясали тени. Пару секунд онане двигалась, облокотившись о стену, а потом вернулась в комнату. Какой бы разбитой она себя не чувствовала, ей нужно идти в лабораторию Снейпа прямо сейчас. Гермиона провела с ним достаточно времени, чтобы убедиться: среди всего прочего, чего он терпеть не может в этой жизни, опоздание занимает далеко не последнее место.

Поэтому уже спустя полчаса она спустилась в подземелья Слизерина. Боль в руке не исчезла совсем, но хотя бы стихла до слабой пульсации. Гермиону это невероятно обнадежило — ей не хотелось, чтобы Снейп узнал о ее состоянии. Пусть лучше его внимание будет сосредоточено на антидоте. 

Когда Гермиона зашла в лабораторию, там уже кипела работа. Воздух был густым и тяжелым от смешанных ароматов сушеных трав и других ингредиентов. В последнее время Гермиона работала с ними так часто, что могла определить каждый из них по запаху. Самый явственный источали плоды Картеры — растения, что привез дядя Невилла. Она также почувствовала характерную горечь морской луковицы, жженый запах скорлупы огневицы и что-то еще, что ей не удалось сразу определить. 

Гермиона приблизилась к Снейпу, не обращая внимания на пар, исходящий от котла. Перед ним на столе лежала доска с аккуратно нарезанными ингредиентами, чуть поодаль стояли весы. Гермиона почувствовала укол вины за свое опоздание, в груди неприятно потяжелело. Обычно нарезка ингредиентов входила в ее обязанности. 

— Доброе утро, — сказала она, превозмогая неловкость. 

Снейп лишь на секунду отвлекся от работы, чтобы бросить на нее ледяной взгляд. Наверное, именно так Снейп взглянул бы на мебель или на какой-то другой неживой предмет, - совершенно машинально, без интереса и эмоций.

Гермиону это слегка задело, но она решила не подавать виду и спросила:

— Вы добавили морскую луковицу в этот раз? 

Снейп скривил губы, словно этот вопрос ему не понравился, и, помолчав немного, все же снизошел до объяснения:

— Да, это... весьма полезное растение с рядом целебных свойств. А что касается вас… не слишком-то вы торопились, мисс Грейнджер. Я отправил вам сообщение уже давно, и даже не знаю, чем объяснить вашу неспешность. Может быть, вы недостаточно мотивированы? 

В тот же момент Гермиону снова пронзило болью в предплечье. Она поморщилась, но Снейп, увлеченный зельем, этого не заметил. 

— Я мотивирована более, чем достаточно, - выдавила она. 

Гермиона ожидала, что Снейп не спустит с рук опоздание, поэтому решила не придавать значения его колкостям. Снейп тем временем взмахнул палочкой, и доска с ингредиентами опустилась перед ней. 

— Приступайте. Без вашей способности нарезать ингредиенты мне совершенно не обойтись…

Гермиона послушно придвинула к себе доску и взяла нож в руки. Какое-то время они работали молча. Потом Гермиона задала пару вопросов, но Снейп ответил односложно, и разговор прервался.

Снейп, конечно, и раньше не был с ней особенно приветлив, но сегодня Гермиона ощутила настоящий холод. Однако, чем вызвана такая перемена, она пока не могла понять. Может, дело совсем не в ней, а просто у Снейпа плохое настроение — с ним это часто случалось без видимого повода. 

Гермиона украдкой посмотрела на него. Снейп не выглядел усталым или невыспавшимся. Его лицо казалось жестким, но странно притягательным. Гермиона и раньше замечала, что, когда он занимался зельеварением, то словно преображался: в глазах появлялся сосредоточенный блеск, он не совершал ни одного лишнего движения, все делал быстро, и без суеты… 

Во время школьных занятий Снейп был совсем другим. Происходящее почти его не занимало. Он медленно перемещался по классу, скрестив руки на груди. Время от времени он останавливался рядом с котлом, у которого работал один из учеников, чтобы оценить его зелье. Увиденное почти всегда его не удовлетворяло. 

Многие критиковали Снейпа за его методы преподавания, но никто не посмел бы назвать его плохим зельеваром - даже те, кто его ненавидел. И, конечно, его способности не шли ни в какое сравнение с попытками учеников. Снейп раздражался оттого, что у них не получаются даже простенькие зелья, тогда как сам он мог сварить что угодно! Он не обладал достаточной терпеливостью, чтобы снизойти до них и действительно чему-то научить. 

— Что? — вдруг произнес Снейп. Его резкий взгляд впился в нее. — В чем дело? 

— Ни в чем, — поспешно сказала Гермиона, опустив голову, и начала резать ингредиенты еще быстрее, пытаясь показать, что всецело увлечена процессом. Правда, щеки предательски вспыхнули. Только бы Снейп не догадался, что она разглядывала его целую минуту, а то и больше! 

И вдруг нож выпал из ее руки, с шумом приземлившись на пол. 

Гермиона машинально схватилась за предплечье правой рукой, наклонившись вперед, и зажмурилась. Боль была такой, словно внутрь вогнали металлический стержень. Гермиона прерывисто выдохнула и открыла глаза. Все тело пульсировало, но боль постепенно начала стихать. И с каждым новым толчком, возвращавшим ее в реальность, к Гермионе приходило осознание, что у нее не получилось скрыть это от Снейпа. 

В два шага он обошел огромный котел, который их разделял, а затем замер, словно наткнувшись на препятствие. Удивление промелькнуло в его глазах, и так же быстро исчезло. Он понял, что означает ее состояние. Его губы изогнулись, выражая досаду. 

Гермиона выпрямилась, не отнимая правой руки от предплечья. Теплая ладонь как будто уменьшала боль, отголоски которой еще чувствовались в теле. 

— Времени нет, — пробормотала она тихим голосом. — Боль пройдет только в том случае, если я выполню задание. Но я не могу сделать это без антидота...

Снейп ничего не ответил. Он смотрел в сторону, напряженно размышляя. Его нахмуренные брови образовали складку на лбу.

— Я просто… если бы я только знала, что мы делаем не так, — снова заговорила Гермиона. — Но я не понимаю! Ведь растение Картеры идеально подходит для создания антидота…

Она умолкла, так и не дождавшись ответа от Снейпа. Отчаянные мысли с каждой секундой все сильнее впивались в мозг. Гермиона вздохнула и повернула голову, на миг закрывая глаза. Она слишком устала. Размолвка с Гарри, бессонная ночь, боль — все это вместе придавило ее, как плитой, сделав неспособной к поиску решения. 

Снейп нетерпеливо выдохнул, и наконец перевел на нее колючий взгляд темных глаз. 

— Значит, надо выяснить, что мы делаем не так. Придется и вам потратить на это немного времени. Я, конечно, понимаю, что развлекаться с Поттером куда приятнее, но…

Гермиона уставилась на него, изумившись столь внезапному обвинению. Дыхание замерло в горле, и она смогла лишь пролепетать:

— При чем тут Гарри, я не понимаю… 

Снейп слегка пожал плечами и быстро вернулся на свое место. Он словно хотел восстановить между ними прежнее расстояние. 

— Вы что, не осознаете всю серьезность ситуации? Ваша жизнь зависит от приготовления антидота! Вам следует сосредоточиться на этом занятии, чтобы добиться результата! А вы вместо этого преспокойно разгуливаете по Хогсмиду с Поттером! 

Гермиона нахмурилась, скрестив руки на груди. Что-то подсказало ей: то обстоятельство, что она была с Гарри, особенно неприятно Снейпу. 

— Я это прекрасно знаю, — сказала она. — Но вы же сами сказали, что надо действовать, не вызывая подозрений. Я и так все время, кроме уроков, провожу у вас! Если бы я не пошла с друзьями в Хогсмид, они б точно что-то заподозрили! И в итоге это бы все усложнило. А насчет Гарри… Не понимаю, что здесь такого? В правилах школы, по-моему, ученикам не запрещено встречаться! 

— И очень зря, — отозвался Снейп. - Я уже не раз наблюдал подобное. Сейчас вам кажется, что Поттер — любовь всей вашей жизни, и ничего важнее просто не может быть! Но вы ошибаетесь. Первая любовь, еще и в таком юном возрасте, редко заканчивается хорошо, — при этих словах выражение его лица перестало быть скептическим, словно он вспомнил о чем-то. 

Гермиона нахмурилась. Гнев постепенно поднимался в ней. Почему Снейпу вообще есть дело до того, как она проводит свободное время? Она вспомнила, с каким мстительным удовольствием он отнял баллы у Гриффиндора, застав их с Гарри в коридоре. Чем вызвано такое поведение? Потребностью портить людям жизнь или чем-то еще?

— Почему вы так говорите? - спросила Гермиона, в упор глядя на Снейпа. — Если у вас был негативный опыт, еще не значит, что так будет у всех! 

Снейп насмешливо скривил губы.

— Конечно, у вас все будет по-другому! Поттер, должно быть, в восторге от вашей скрытности! 

Все внутри Гермионы вздрогнуло от боли. Слова Снейпа будто подкрепили ее собственные сомнения, которые она пыталась игнорировать. С Гарри отношения разладились, это нельзя было отрицать. Тем не менее, Снейп не имел никакого права судить об этом.

— Гарри прекрасно меня понимает, — твердо сказала Гермиона, изо всех сил стараясь быть убедительной, но по ухмылке Снейпа поняла, что он ни капельки ей не верит. - В конце концов, это вас не касается! - выпалила она. — И я не обязана посвящать вас в свои дела, ведь вы сами ничего мне не рассказываете! Я знаю — есть что-то, что тревожит вас, но вы не говорите мне, что именно! 

Снейп внимательно на нее посмотрел. Он как будто был озадачен ее последними словами. 

— Поверьте, мисс Грейнджер, этого вам лучше не знать, — медленно произнес он, задумавшись. — Мне уже никто не поможет. Даже вы. 

Гермиона снова почувствовала себя так же, как в тот день, когда Снейп не разрешил помочь ему. Что-то в нем было закрыто наглухо. И, как бы она ни старалась пробиться, он не подпускал ее к себе. 

Тем не менее, его слова вызвали лишь еще большое любопытство. Гермиона собралась что-то сказать, как вдруг Снейп развернулся и направился к столу. Быстро написал что-то на бумаге, а затем взмахнул палочкой. Свиток плавно опустился Гермионе в руки. Это было разрешение для запретной секции.

- Идите в библиотеку. Может быть, вам удастся найти что-нибудь, что объяснит причину неудач с антидотом. 

Гермиона свернула бумагу и отправила в сумку, а затем, попрощавшись, вышла в коридор. Она не знала, что думать. Хотя Снейп и не захотел рассказать о том, что беспокоит его, Гермиона решила, что непременно все выяснит. Какая-то невидимая сила двигала ею, когда у кого-то возникали проблемы. Она просто не могла оставаться в стороне. 

Сегодня Снейп вел себя более, чем странно. И почему он с таким упорством пытался разбить ее любовные мечты? Гермиона вдруг вспомнила, что Снейп действительно смотрел в их с Гарри сторону несколько раз. А в его взгляде, обычно таком презрительном, было что-то отчаянное.

И вдруг безумная мысль вломилась Гермионе в голову: неужели это ревность? Гермиона нервно усмехнулась и покачала головой, словно желая поскорее изгнать эту мысль. Невозможно. Невозможно, чтобы Снейп ревновал ее. Это просто дикость. 

Она скорее бы поверила, что Снейп, из-за своего невыносимого характера и потребности изводить других, просто решил достать ее таким способом, чтобы ей было одновременно и обидно, и стыдно. Что ж, в таком случае, он своего добился. 

Гермиона шла по коридору, как вдруг столкнулась лицом к лицу с рыжеволосой девушкой, вынырнувшей из-за поворота. 

Джинни.

Джинни смотрела приветливо и вместе с тем оценивающе. Гермиона неосознанно отступила от нее на шаг.

— Привет, Джинни, — она коротко улыбнулась и перевела взгляд за ее спину, только сейчас заметив еще одну фигуру. — Дин…

— Привет, Гермиона, — он кивнул.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, слегка приподняв брови.

— Что еще мы можем делать в подземельях в такую рань? — Джинни вздохнула. — Наносим визит Снейпу, добровольно-принудительный…

Гермиона покачала головой. На самом деле, она не понимала, почему Снейп назначил отработку именно на это время. Ведь они внезапно решили прерваться, и, если бы этого не произошло, Джинни с Дином застали бы их за приготовлением антидота. Это было странно. Тем не менее, Гермиона решила позже с этим разобраться, и, овладев собой, взглянула на ребят с сочувствием.

— Что произошло?

Джинни замялась, а вот Дин не стал тянуть с ответом.

— Ну, вместо того, чтобы тренировать невербальные заклятия, Джинни решила просто шептать их. И решила она это именно в тот момент, когда Снейп подошел, чтобы все проверить!

Джинни раздраженно передернула плечами.

— Подумаешь, почти все так делали!

— По-моему, только ты… — вкрадчиво заметил Дин.

— Ладно, а ты тут причем? — спросила Гермиона, слегка нахмурившись.

— Просто находился рядом, — он развел руками, дав понять, что искать справедливость в действиях профессора Снейпа было бы излишним.

— Ладно тебе, не прибедняйся, — бросила Джинни Дину через плечо. — А ты, Гермиона, что здесь забыла? Ни за что не поверю, что Снейп мог назначить тебе отработку. И… постой, с тобой все нормально?

Гермиона почувствовала, как боль в руке снова ожила и заворочалась, заставив ее замереть на месте. Она едва смогла перевести дыхание, прерывистое и слабое. Джинни не сводила с нее глаз.

— Все хорошо. Какие отработки, — Гермиона попыталась придать голосу естественности, и усмехнулась, склонив голову вбок. — Я пришла за разрешением в запретную секцию.

— А, вот как, — Джинни обернулась к Дину, перехватив его взгляд. — Эх, не тем мы все занимаемся в воскресенье утром…

Внезапно дверь, ведущая в лабораторию, распахнулась. Снейп застыл в ее проеме, смерив каждого гриффиндорца по отдельности колким взглядом. Если он и был удивлен, то никак этого не выразил.

— Что еще за сборище под моим кабинетом?

— Но вы… — Джинни в первую секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки. — Подождите… Вы же сами назначили нам с Дином отработку в это воскресенье!

Снейп усмехнулся.

— Теперь мне понятна причина ваших неудач, если на уроке вы слушаете меня с таким же вниманием!

Джинни нахмурила брови и выглядела сбитой с толку.

— А я говорил, что он имел в виду следующее воскресенье, а не это, — громко зашептал Дин.

Тем не менее, Снейп все услышал прекрасно.

— Верно, мистер Томас. А теперь, отправляйтесь в вашу гостиную!

* * *

Урок зельеварения подошел к концу. Гарри хотел пойти в Большой зал вместе с Гермионой, но, как только прозвенел звонок, она сбежала прежде, чем он успел хоть что-то сказать. Поэтому Гарри ничего не оставалось, как отправиться туда в одиночестве.

В последнее время, мысли о Гермионе удручали. Она сильно изменилась. Взгляд карих глаз, всегда излучавший энергию, теперь потух, и Гермиона, несмотря на видимые усилия, уже не могла придать ему блеска. Она часто пропадала где-то. Она что-то от него скрывала…

Из-за этого Гарри был в ужасном настроении. Все чаще ему казалось, что он для Гермионы — просто очередной проект по перевоспитанию, как Рон, например, или другие старосты. Гарри не мог ни в чем конкретном ее упрекнуть, и, вместе с тем, чувствовал, что Гермиона с ним неискренна.

Гарри зашел в туалет, открыл кран и опустил руки под холодную воду. Этот звук на мгновение перекрыл шум за дверью. Ученики вываливали из классов, громко что-то обсуждая, и Гарри прикрыл глаза на секунду. Зельеварение закончилось только что, но ему казалось, что он сам находится сейчас в оглушительно клокочущем котле, по которому каждый еще не преминет стукнуть палкой для усиления эффекта.

Гарри быстро закрутил кран, бросил взгляд на зеркало и замер. Сзади него стоял Малфой.

— Что-то мне подсказывает, Поттер, — Драко не спеша подошел к соседней раковине и принялся мыть руки, — что сегодняшним визитом к директору я обязан тебе.

Гарри криво усмехнулся. Если Малфой продолжает спокойно разгуливать по школе, значит, что-то пошло не так. Он почувствовал, как разочарование охватывает его, и тут же попытался его подавить.

— Ты можешь выдумывать все, что угодно, Малфой, — ответил Гарри, медленно вытирая руки. — Можешь врать Дамблдору, преподавателям или своим дружкам. Возможно, они даже поверят тебе. Но это не изменит того факта, что в случившемся с Кэти виновен ты!

Малфой едва заметно вздрогнул, а затем продолжил мыть руки. Гарри внимательно смотрел на него. Он пытался найти в Малфое хоть какие-то признаки раскаяния или сожаления, но тщетно. В памяти всплыл рассказ Гермионы о том, как она застала Малфоя плачущим в туалете Плаксы Миртл. Сейчас это казалось просто нелепостью.

Малфой медленно выпрямился, закрутил кран и развернулся к нему.

— А это в твоем стиле, Поттер, — он ухмыльнулся, — делать такие громогласные заявления, при этом не имея никаких доказательств…

— Ну почему же, — вкрадчиво заметил Гарри, пожав плечами, — а разве темная метка — не достаточное доказательство? — он поднял на Малфоя прямой взгляд.

Но, вопреки его ожиданиям, Малфой остался таким же невозмутимым.

— Да-да, я так и думал, что ты одержим идеей, будто в школе Пожиратели, — он притворно вздохнул. — И, чтобы ты спокойно спал по ночам, я докажу тебе, — он закатил рукав на левой руке, и Гарри помимо воли бросил взгляд на нее — она была чиста.

Но даже это не убедило его. Ведь Гермиона говорила, что Малфой был в поместье Лестренджей и исполнял приказы Волан-де-Морта. Значит, с меткой или нет, но он служит ему!

— Скажи, это Грейнджер тебя надоумила? — продолжил Малфой.

Гарри молчал, глядя на него.

— Ну конечно, — он коротко рассмеялся. — Забавно… действительно забавно, что твое обостренное чувство справедливости не мешает тебе всюду таскаться с человеком, совершившим убийство! — Малфой изогнул бровь и подозрительно посмотрел на него. — Ты хоть знал об этом?

Гарри не шелохнулся, но в ту же секунду почувствовал резкую боль в груди. Он поверить не мог, что Малфой с такой легкостью упомянул об убийстве, тогда как он сам еле вытянул из Гермионы это признание.

Мысль о том, что Малфой может знать о Гермионе больше, чем он сам, отравляла сознание Гарри. В этот момент он словно превращался во что-то иное: не мог уже ясно мыслить и отвечать за свои действия. И, следовало признать, это странное чувство началось не сейчас, а еще пару дней назад, когда Гермиона впервые заступилась за Малфоя и говорила так, будто понимает его. Вот тогда в Гарри затаилось это с трудом загнанное внутрь безумие. И, казалось, оно готово вырваться наружу в любой момент.

Гарри сделал резкий вдох и приглушенно рассмеялся, пытаясь тем самым скрыть горечь.

— Действительно хочешь поговорить об этом, Малфой? О том, как твоя тётка неделями пытала её, и как она случайно убила того Пожирателя, защищая свою жизнь? Просто… знай, Малфой, что все эти преступления, что ты совершаешь в угоду Волан-де-Морту, ни к чему не приведут. Вам не победить. Не знаю, что там он наговорил тебе, но на самом деле Волан-де-Морту плевать и на тебя, и на всю твою семью!

— Нет, — вдруг глухо выдохнул Малфой и тут же осекся.

— Нет? Не это он тебе говорил, когда ставил метку? Одумайся, и прекрати это, пока не поздно!

Малфой покачал головой.

— Ты и в самом деле жалок, если думаешь, что сможешь победить его. Этого не будет. Не будет, Поттер. Чистокровные скоро избавят мир от грязнокровок, вот увидишь!

Гарри склонил голову и сказал с насмешкой:

— Что ж, Малфой, мечты — это чудесно.

* * *

Гермиона снова провела в библиотеке весь вечер. Она была из тех студентов, которых можно выгнать оттуда только пинками — добровольно они не уйдут. Процесс поиска информации поглощал ее настолько, что она переставала отслеживать время. Впрочем, особых результатов это пока не принесло. Подведя столь грустный итог, Гермиона вышла из библиотеки и направилась в свою комнату.

С того момента, когда они виделись с профессором Снейпом в последний раз, прошла неделя. Теперь Гермиона еще острее ощущала свое одиночество. С Гарри и Роном она уже не могла быть собой. Ей приходилось играть роль — притворяться, что все хорошо, и что острые кольца не сдавливают ее тело все сильнее с каждым днем. Это выматывало. Она устала от лжи.

Гермиона снова могла быть собой только тогда, когда приходила в лабораторию к Снейпу. Притворство там было ни к чему. Если она устала за день, то не пыталась казаться бодрой, а если ей было грустно, не натягивала фальшивую улыбку. В том, что Снейп не выносил ее, были свои плюсы — по крайней мере, он не донимал ее расспросами о том, все ли с ней в порядке, как Рон или Гарри. Ему было все равно. Существовало только дело, которым они занимаются вместе. И больше ничего.

Но о проклятии Снейп помнил хорошо. Именно поэтому он передал ей зелье, которое временно блокировало боль. Только благодаря ему Гермиона смогла продержаться эту неделю. Она знала, что наносит непоправимый вред своему организму, и так пострадавшему от постоянных пыток, но по-другому поступить не могла. Ей нужно было терпеть, пока они не приготовят антидот. Дать пыльцу раньше означало не просто лишить Гарри магии, это означало подвергнуть опасности весь магический мир!

Все это было странно и непривычно. Гермиона почти не ощущала боли, но, вместе с тем, мир словно утратил краски. Чувствительность начала притупляться — Гермиона плохо ощущала вкус еды.

И все же, даже несмотря на это, Гермиона понимала, что зелье не может полностью устранить проблему. Было ощущение, словно оно просто удерживает на цепи опасного зверя. И, как только действие его закончится, этот зверь разорвет её.

Мыслей под вечер становилось слишком много. Они роились в голове, не затихая ни на секунду. Из-за этого Гермиона долго лежала без сна, то перебирая подушки, то зарываясь в них с головой. Спустя час, она резко встала и все-таки выпила зелье для сна без сновидений, молясь о том, чтобы оно подействовало как можно скорее. Она была готова на что угодно, лишь бы в голове наконец стало пусто.

На следующий день Гермиона проснулась рано — в комнате еще царил полумрак, из звуков — только мерное тиканье часов. Все тело ныло уже привычно, поэтому оставаться в кровати не было никакого смысла — все равно заснуть не получится.

Гермиона побрела в ванную. В голове начинал вырисовываться план на сегодняшний день: нумерология… зелья… библиотека… Она вдруг вспомнила, что раньше почти каждый вечер приходила в лабораторию к Снейпу, а теперь никто ее там не ждет. Внутри заколола тоска. Стараясь отогнать это чувство, Гермиона стала собираться еще быстрее и вскоре вышла из комнаты.

Большой зал был ярко освещен и наполнен студентами. Взгляд Гермионы сразу нашел в толпе Гарри. Губы едва заметно дёрнулись в улыбке, но почти в ту же секунду улыбка исчезла — он был не один и не видел её. Рядом с ним сидела Джинни. Ее плечо все время касалось его.

Гарри что-то увлеченно рассказывал, и Джинни слушала с неприкрытым интересом. Это мало было похоже на нее — обычно она тараторила без умолку, не особо обращая внимание на собеседника, но сейчас вся обратилась в слух, не отводя взгляд от лица Гарри.

Гермиона почувствовала укол в груди. Она знала, что не должна так реагировать, и что Гарри имеет право общаться, с кем пожелает, но разве можно втолковать это сердцу?

В голове тут же всплыл их разговор с Джинни в саду. Это был последний раз, когда они говорили откровенно.

Как думаешь, я ему нравлюсь?

Наверное, если бы на месте Джинни был кто-то другой, это не возымело бы такого эффекта.

Когда она подошла к ним, Джинни перестала улыбаться, а Гарри торопливо подвинулся, освобождая ей место рядом с собой. Гермиона прямо-таки чувствовала его напряжение, и от этого становилось только хуже.

Она взяла тарелку и положила себе омлет. Рон, заметивший, что она пришла, отсел от Лаванды ближе к ним.

И вдруг над головой раздался голос, который она совершенно не ожидала услышать:

— На пару слов, Грейнджер.

Гермиона резко подняла голову. Малфой.

Остальные гриффиндорцы тоже как будто притихли, устремив взгляды в их сторону.

— Зачем? — спросила она, пытаясь не показывать, что растеряна.

— Обсудить кое-что, — едко бросил Малфой.

Гарри, похоже, был шокирован его наглостью.

— Ты совсем охренел, Малфой? — спросил он просто. — Никуда она с тобой не пойдет!

— Это касается старостата, Поттер, хотя откуда тебе знать, что это такое, — ответил Малфой, прищурившись.

Гермиона нахмурилась. Она поняла, что Малфой наслаждается этой странной ситуацией, и что надо прекратить это как можно скорее. Если Малфой чувствует себя так самоуверенно, значит, на то есть причины. Она поднялась.

— Ладно, только быстро.

Гарри обернулся к ней.

— Да пусть здесь говорит, если это так важно!

— Все нормально, — произнесла Гермиона, натягивая улыбку. — Сейчас узнаю, что ему там понадобилось, и вернусь.

Малфой удовлетворенно хмыкнул. Гермиона вышла с ним из Большого зала. Как только они оказались на достаточном расстоянии от других студентов, она дала волю эмоциям:

— Что еще за показательное выступление? Какой, к черту, старостат? Не припомню, когда ты в последний раз посещал наши собрания…

— Перестань, Грейнджер, ты знаешь, почему мы здесь. Хочешь сказать, это не из-за тебя меня вызывают к директору и проверяют на наличие метки? Это ведь ты рассказала всё Поттеру?

— Да, я сказала, — ответила Гермиона, устремив взгляд за его спину на проходящих студентов. — Потому что… Кэти могла погибнуть из-за тебя. Я не собираюсь спокойно наблюдать за тем, как ты причиняешь вред ни в чем неповинным людям!

— Вот как? А позволь узнать, Грейнджер, чем же именно вы занимаетесь в лаборатории со Снейпом? Вряд ли это что-то безобидное!

— Это тебя не касается, — отрезала Гермиона. — От меня, по крайней мере, никто не пострадал!

Малфой прищурился.

— А Каркаров? Я прекрасно помню, как ты оглушила меня, видимо, чтобы я не мешал тебе, и получила награду, тогда как меня пытали Круциатусом. Так что предупреждаю в последний раз: если вы с Поттером не оставите меня в покое, то…

— Ну хватит, — Гермиона развернулась и пошла прочь, чувствуя укол разочарования. Еще пару дней назад она практически сочувствовала Малфою, но теперь поняла, что напрасно. В голове не укладывалось, что этот человек, способный на такую жестокость, и есть тот самый мальчик, плачущий в туалете Плаксы Миртл.

И вдруг Малфой произнес:

— Улица Райджент-стрит, дом 5, верно?

Гермиона резко остановилась и обернулась к нему. Внутри все сжалось от напряжения.

— Откуда ты знаешь мой адрес? — произнесла она, и сама удивилась, как слабо звучал ее голос.

Это находилось за гранью допустимого. Гермиона не могла позволить, чтобы у нее отняли еще и дом, в котором она выросла, и где сами стены помогали пережить все плохое.

Место, где жили ее родители. Когда Малфой назвал адрес, она вдруг почувствовала, что лишилась всякой опоры — как будто она оказалась одна посреди полной тьмы, растерянная и напуганная, и один неверный шаг мог разрушить все.

— Говори, — произнесла она уже тверже.

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Надеюсь, ты меня поняла, Грейнджер. Я должен выполнить задание, и я его выполню. А если вы с Поттером будете мне мешать, имей в виду: в случившемся с этими глупыми магглами — твоими родителями, будешь виновата только ты!

Гермиона вернулась в Большой зал взвинченной до предела. Она села рядом с Гарри, и тут же взяла в руки стакан с тыквенным соком. Сделала пару поспешных глотков, чтоб хоть немного успокоиться.

— Что он хотел? — спросил Гарри вполголоса, не глядя на неё.

Гермиона отставила стакан, прекрасно понимая, что этот тон не сулит ей ничего хорошего. Но не успела она ответить, как в разговор вмешалась Джинни:

— Да, что у вас там случилось с Малфоем? — спросила она с нескрываемым интересом.

— Обязанности старосты случились, — резко ответила Гермиона.

Ее так все разозлило, что хотелось закричать, и послать Джинни куда-подальше с ее намеками. Хотелось встряхнуть Гарри, а потом закричать и ему тоже, чтобы не смел обращать внимание на провокации Малфоя. Но она не сделала этого, а только сильнее сжала стакан, пытаясь унять дрожь, на секунду прикрыв глаза.

Ее родители в опасности. Нельзя, чтобы Малфой теперь шантажировал ее этим.

— Ладно, мне пора, — она встала. — До нумерологии всего пять минут осталось...

Рон быстро проглотил тыквенный сок и указал кивком головы на преподавательский стол.

— Расслабься, вон твоя профессор Вектор еще пирог уплетает.

Гермиона хмыкнула и покачала головой.

— Ей-то все можно, а вот нам, простым студентам, нет, — она обернулась к Гарри. — Вечером поговорим, хорошо?

Он неопределенно пожал плечами. Злился. Но времени разбираться с этим сейчас не было.

Гермиона вышла в коридор. По пути на второй этаж ей попался первокурсник, разгуливающий с кусачей тарелкой, купленной в магазине близнецов Уизли. Гермиона, конечно, конфисковала ее, но теперь жалела — тарелка то и дело вырывалась из рук, а как обезвредить ее, Гермиона не знала.

Она поднялась по лестнице, и вдруг увидела знакомую, высокую фигуру впереди. Это пригвоздило ее к месту. Профессор Снейп. Не дожидаясь, пока он приблизится сам, она подбежала к нему.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказала она тихо, но встревоженно. — Это очень важно.

Снейп удивленно взглянул на нее, а затем покосился на кусачую тарелку, снова ожившую в руке Гермионы.

— Ну, рассказывайте, где на этот раз пожар, — он вздохнул. — Только побыстрее.

Гермиона, стараясь не обращать внимания на его иронию, передала ему слова Малфоя. Снейп выслушал ее, не перебивая. Он казался серьезным.

— Я не знаю, откуда Малфой узнал это, но…

Снейп какое-то время молчал, потом ответил задумчиво:

— Возможно, от Беллатрисы. Она была очень недовольна тем, что Темный лорд отпустил вас, и, видимо, установила следящее заклятие напоследок.

Гермиону вдруг обдало жаркой волной страха. Подумать только, это чудовище выжидает момента, чтобы, в случае неповиновения, навредить еще и ее родителям.

— Я должна их предупредить, — решительно сказала она. — Я знаю, у вас в кабинете есть камин, через который я могла бы попасть в Лондон…

Снейп сначала нахмурился, но потом вспомнил обстоятельства, благодаря которым она увидела его, и его лицо смягчилось.

— После уроков приходите. Тогда и поговорим.

Он едва заметно кивнул и ушел. Гермиона стояла какое-то время посреди коридора, но потом увидела, как профессор Вектор поднимается по лестнице в класс, и устремилась за ней.

* * *

После нумерологии и сдвоенных зелий Гермионе наконец удалось добраться до лаборатории Снейпа.

— Этот камин соединен с моим домом, — коротко пояснил он. — Оттуда вы сможете переместиться, куда вам надо. Только не привлекайте внимания, ведь район маггловский…

Гермиона и так помнила о правилах предосторожности, необходимых для волшебника. Ей хотелось побыстрее покончить со всем этим и оказаться дома.

Ее родители жили в Ист-Энде — недорогом, отдаленном от центра районе. Выбравшись из камина, Гермиона трансгрессировала туда. Ноги тут же ступили на снег, укрывший дорогу тонким слоем. На нем уже и без того находились отпечатки тысячи ботинок.

Гермиона развернулась. Впереди виднелось красное здание в несколько этажей. Рядом с ним были припаркованы машины, также усыпанные снегом. Гермиона подошла к крыльцу и нажала на звонок. Мама была дома.

— Гермиона! — ее лицо просияло от радости. Она порывисто ее обняла. — Почему ты не предупредила, что приедешь? Что-то случилось?

Гермиона неопределенно пожала плечами. Она сняла с себя куртку, повесила на крючок и принялась расшнуровывать ботинки, специально оттягивая момент. Говорить о причине своего визита сейчас не хотелось.

Но миссис Грейнджер ее ответ и не требовался. Она была слишком обрадована, чтобы всерьез интересоваться этим.

— Мы с отцом только недавно вернулись из клиники и вот, сели ужинать. Проходи на кухню.

Гермиона направилась прямо по коридору вслед за ней. Дома всегда было спокойно и хорошо. Каждая вещь, будь то безделушка, купленная в сувенирной лавке, или что-то действительно нужное, занимала свое место не просто так. Она была связана с определенным событием и хранила о нем память подобно человеку. Гермиона внутренне содрогнулась. Было трудно представить, что очень скоро все это исчезнет навсегда.

Небольшая гостиная была совмещена с кухней. Там громко вещал телевизор — родители всегда включали его за едой. Уже из коридора до Гермионы донесся бодрый голос ведущего:

— … просто удивительная страна. Единственный материк, где нет действующих вулканов. Обладательница нереальных пляжей, которых здесь больше десяти тысяч, и, кроме того…

Гермиона вошла в гостиную. Отец тут же порывисто встал из-за стола и обнял ее.

— Гермиона, — он схватил пульт и убрал звук на минимум. Теперь на экране молча сменялись фото городов Австралии. — Гермиона, мы думали, ты сможешь приехать только через три недели! Разве уже начались каникулы?

— Еще нет, — Гермиона мотнула головой, высвобождаясь из его объятий. — Я приехала, потому что… хотела поговорить.

На этой фразе голос ее подвел. Она вдруг поняла, что сказать им правду будет сложнее, чем она ожидала. Но отец не заметил перемены в ее настроении. Он плюхнулся на стул и как ни в чем не бывало отхлебнул чай. Мама за ее спиной разрезала мясной пирог и поставила перед ней тарелку.

— Ешь, Гермиона, ты наверняка проголодалась!

Она очень любила мясной пирог, но сейчас не могла проглотить ни кусочка. Аппетита не было, в том числе, из-за зелья. Гермиона повертела вилку в руках, надеясь все же заставить себя хотя бы попробовать, но потом решительно отложила ее в сторону.

— Слушайте… мне нужно рассказать вам кое-что очень важное.

— Конечно, говори, мы тебя слушаем, — предложил мистер Грейнджер, все еще не подозревая ничего плохого. Он с аппетитом пережевывал мясной пирог, то и дело бросая взгляд на телевизор, стоящий за спиной Гермионы. Там сейчас показывали достопримечательности Сиднея.

Гермиона перевела взгляд на мать. Она разливала чай по трем чашкам и была всецело поглощена этим занятием.

Нет, это слишком жестоко, подумала Гермиона. Нельзя просто так обрушить на них правду. Они не ждут от нее ничего плохого, потому что раньше она оберегала их от этого, как только могла. Они ничего не знали — ни про пытки Беллатрисы, ни про проклятие Волан-де-Морта. Так было проще. Ей не хотелось нарушать привычный уклад их жизни. Но теперь скрывать и дальше не представлялось возможным. Теперь речь шла об их безопасности.

И Гермиона начала говорить. О Волан-де-Морте и о том, что его приспешники выследили дом, где они находятся. О проклятии, лишившим ее защиты Дамблдора.

— Здесь теперь небезопасно, — тихо заключила Гермиона. — Вы должны уехать, иначе они используют вас, чтобы добраться до меня.

Родители обменялись короткими взглядами. Миссис Грейнджер побледнела от волнения. Мистер Грейнджер сидел, сцепив перед собой руки в замок. Чай давно остыл — никто к нему так и не притронулся.

— Но… — мистер Грейнджер выпрямился, — послушай, неужели ничего нельзя сделать? В конце концов, есть же Министерство магии, которое обязано защитить нас от таких как этот… лорд… как его там? — он поморщился от напряжения, силясь вспомнить.

— Неважно, — глухо произнесла Гермиона. — Не стоит рассчитывать на министерство. Там уже сейчас работают его люди. Вы… даже представить не можете, насколько он могуществен.

Она резко умолкла и наклонила голову, пытаясь справиться с приступом боли. Металлические кольца снова ожили и резко сжались поперек грудной клетки. Еще не зажившие раны снова начали кровоточить. Гермиона едва заметно перевела дыхание и подняла взгляд на родителей. Если бы не зелье Снейпа, она бы не смогла вытерпеть.

— Что ж, если ты считаешь, что это необходимо… — пробормотала миссис Грейнджер. — Думаю, мы сможем переехать куда-нибудь на время.

Мистер Грейнджер приподнял брови и уже открыл рот, собираясь возразить, но миссис Грейнджер не дала ему такой возможности, выразительно на него посмотрев.

— Ведь так, Майкл? — спросила она с нажимом.

Он сдался и откинулся на спинку стула.

— Может, и так…

Гермиона поочередно смотрела на каждого из них. То, что родители, ничего не зная о магическом мире, так безоговорочно доверились ей, по-настоящему ее тронуло.

— И… есть еще кое-что, — Гермиона тяжело сглотнула и повернулась вбок, чтобы достать палочку. — Я изменю вам память.

Если до этого родители смотрели на нее взволнованно, то теперь на их лицах проступил ужас. Тем не менее, Гермиона понимала, что должна сообщить им и об этом. После доверия, оказанного ей, она не имела права сделать это у них за спиной.

— Что значит изменить? — тихо спросила миссис Грейнджер. Ее спокойствие было пугающим.

Гермиона ощутила желание оправдаться.

— Это не навсегда. Потом я смогу ее восстановить. Но пока… вам нужно забыть меня. Только так вы будете в безопасности.

На самом деле, Гермиона не была так уж уверена в том, что у нее получится восстановить память. Она об этом толком не знала. Но сейчас необходимо было так говорить — иначе они не согласятся.

— Ну нет уж, — проговорил отец, тяжело опираясь руками на стол.

— Гермиона, это даже не обсуждается, — произнесла миссис Грейнджер тоном, не терпящем возражений. — Как же мы можем забыть тебя? Это просто глупость. Для чего тебе стирать нам память?

— Говорю же, это не навсегда, — повторила Гермиона, чувствуя отчаяние. — Как только ситуация стабилизируется…

— Гермиона, — мама вдруг коснулась ее руки и легонько сжала, — послушай меня. Только представь себе, что мы с отцом чувствовали, когда в один прекрасный день к нам в дом заявилась женщина и сказала, что мы должны отпустить тебя в некую школу магии и волшебства. Мы были в ужасе, Гермиона. Мы боялись. Но потом мы все-таки отпустили тебя, потому что поняли, что так будет лучше. Поняли, что не можем лишить тебя таких возможностей только потому, что нам страшно.

Гермиона не могла ничего сказать — внутри все разрывалось от боли. Миссис Грейнджер тем временем продолжила:

— Но, если мы отпустили тебя, это не значит, что мы больше не участвуем в твоей жизни. Мы хотим знать, как ты, получать от тебя письма, быть в курсе всего, что происходит. Особенно, если, как ты говоришь, может начаться война! Даже если мы здесь, мы не хотим оставаться в стороне. Мы хотим помнить о тебе, Гермиона, мы тебя любим.

— Я тоже вас люблю, — прошептала Гермиона и поднялась. — Именно поэтому я должна это сделать. Обливейт.

Родители замерли в ту же секунду. Глаза, в которых до этого плескалась тревога, теперь опустели.

Гермиона схватила сумку и пошла прочь, на ходу вытирая слезы. В коридоре, соединявшем гостиную с прихожей, раньше висели семейные фотографии. Теперь они исчезали одна за другой. То же самое происходило с ее вещами.

От этого зрелища все внутри Гермионы сжималось от боли. В голове не укладывалось, что все то, что они втроем пережили, существует теперь только в ее памяти. Других подтверждений этому больше нет.

На улице вечерело. В небе парили разорванные облака — между ними виднелись темные, бездонные пятна. Гермиона вдохнула морозный воздух, в попытке хоть немного совладать с собой и успокоиться. Не получилось. Следом из груди вырвалось короткое рыдание.

Она присела на лавочку возле дома, даже не потрудившись убрать снег. Она не могла уйти, не убедившись, что заклинание сработало. Как-никак, она применила его впервые.

На улице было холодно, но Гермиона этого не замечала. Она только чувствовала, как жжет лицо — оно намокло от слез, и холодный ветер резал его, как ножом. Внутри было пусто. Сколько времени она уже тут сидит? Полчаса, час, два… Сложно было определить...

Как вдруг дверь ее дома распахнулась. Сначала она увидела отца, который, кряхтя, спускал чемоданы с крыльца, а потом и мать. Гермиона вздрогнула и невольно выпрямилась. С ее окоченевшим телом это удалось не сразу.

— Кэт, ну, где там такси? — спросил мистер Грейнджер, спуская второй чемодан.

— Должно быть с минуты на минуту, — ответила миссис Грейнджер. Она оглянулась назад — взгляд ее равнодушно скользнул по Гермионе и снова вернулся к мужу. — Майкл, давай я тебе помогу…

Сработало, подумала Гермиона. Раньше мама никогда бы не посмотрела на нее так. Ее взгляд был способен испепелять, когда она злилась, и дарить настоящее тепло в минуты радости. Ее взгляд мог быть разным, но равнодушным — никогда.

Через несколько минут подъехало такси. Водитель помог родителям погрузить многочисленные вещи в багажник и, наконец, машина скрылась за поворотом, оставив после себя лишь следы от шин на снегу.

Гермиона медленно встала. Родители так и не поняли, для чего она это сделала. Но ответ был прост. Чтобы, если с ней что-то случится, они смогли жить без нее.

* * *

Миссис Грейнджер чувствовала себя странно. Майкл сидел рядом на заднем сиденье такси и листал журнал, в котором находилась статья про Сидней.

— Майк, скажи, ты видел раньше ту девушку? — спросила она вполголоса, сама не зная, что заставило ее задать этот вопрос.

Мистер Грейнджер покачал головой, не отрываясь от журнала.

— Нет, а что?

Миссис Грейнджер ничего не ответила и отвернулась к окну. Оно слегка запотело, и теперь капли стекали по нему, ухудшая видимость. На душе было неспокойно — она сама не понимала, почему. Они с Майклом давно мечтали переехать в Австралию и вот, они уже на пути в аэропорт, скоро их мечта осуществится. Ей бы радоваться, но что-то как будто этому препятствует.

— Та девушка… — снова заговорила миссис Грейнджер. — Мне кажется, у нее что-то случилось.

Майкл неопределенно пожал плечами. Машина свернула на парковку и остановилась. И почему эта девушка показалась ей смутно знакомой? Наверное, бывшая пациентка, решила миссис Грейнджер под конец. Эта казалось наиболее логичным выводом, и все же, что-то по-прежнему ее смущало.

Она все не могла забыть ту девушку, оставшуюся одиноко сидеть на лавочке возле их дома.

* * *

Когда Гермиона вернулась в Хогвартс, было около восьми часов вечера. Она вышла из камина, стряхнув пепел с одежды, и подняла голову — кабинет был пуст.

Внутрь прокралось разочарование. Почему-то ей казалось, что Снейп захочет узнать, как все прошло. Но нет. В кабинете его не было. Впрочем, Гермиона вдруг поняла, что и сама не хочет ничего рассказывать — ни к чему переживать всё это снова. Она поступила правильно, и этого достаточно.

Гермиона юркнула в коридор. Она ожидала, что в такое время здесь должно быть тихо, но все было как раз наоборот: до нее доносились приглушенные звуки музыки.

«Это что еще такое?» — пронеслось в голове.

И вдруг она вспомнила. Вечеринка у Слизнорта. Ну, конечно. Гарри пригласил ее утром на завтраке, и она пообещала, что пойдет с ним, а потом появился Малфой со своими угрозами, и это напрочь вылетело у нее из головы. Гермиона с трудом перевела дыхание. Гарри наверняка разозлился!

Вдруг дверь кабинета в конце коридора резко открылась, и оттуда вывалилось несколько человек. Музыка стала в разы громче, но продлилось это недолго — через секунду она снова стихла вместе с хлопком двери.

Среди этой группки Гермиона увидела Гарри. Рядом с ним стояла Джинни, еще кто-то с их факультета… Внутри все сжалось от волнения. Раз они уходят, значит, вечеринка закончилась. Слишком поздно.

Гарри шел впереди, разговаривая с Джинни. Он смотрел прямо перед собой, а Джинни — на него, ловя каждое его слово. И вдруг Гарри остановился, как вкопанный. Джинни тоже остановилась, сбитая с толку, но проследив за его взглядом, все поняла.

— Ладно. До завтра, — Джинни ухмыльнулась и прошла мимо Гермионы, обдав ароматом сладких духов напоследок. Порой такие вызывали тошноту.

Гарри не двигался. Просто стоял и смотрел на нее, но в этом молчании было всё — обида, ревность, непонимание. Гермиона тоже стояла, не в состоянии пошевелиться. Звук каблуков Джинни становился все тише, пока не исчез совсем.

— Гарри, прости меня, — начала она. — Я совсем забыла про эту вечеринку.

Гарри вскинул руку, не желая ничего слушать, и подошел к ней.

— Гермиона, где ты была?

И снова вопрос, на который она не может дать ответ.

Гермиона болезненно нахмурилась. Она была слишком вымотана, чтобы думать. В голове творился хаос. Как сказать ему о родителях, при этом не натолкнув на мысль о связи с Волан-де-Мортом? Врать было невыносимо.

Гарри по-своему истолковал ее молчание.

— Понятно, — он едва заметно кивнул и направился прямо по коридору.

— Гарри, — Гермиона порывисто обернулась к нему, но он продолжил идти, сделав вид, что ничего не услышал.

Она дернулась еще раз, но не стала его догонять. Сейчас это не имело смысла.

Гермиона в изнеможении прислонилась к стене. Ведь все могло быть совсем по-другому, если бы Волан-де-Морт не наложил свое проклятие. Из-за него она вынуждена скрывать правду, и Гарри теперь злится на нее, тогда как все, что она пытается сделать — это его защитить.

Гермиона оттолкнулась от стены и побрела, сама не зная куда. Ей не хотелось идти в комнату. Было страшно. Тоска подползала со всех щелей и окутывала плотной пеленой так, что не выбраться.

Она поднялась на Астрономическую башню. Там слабо горел фонарь, а каменный пол был усыпан снегом. Гермиона сама не знала, что заставило ее прийти сюда. И вдруг, выйдя на небольшую площадку, она поняла, что не одна — кто-то стоял у перил.

Даже в практически полной темноте Гермиона поняла, что это Снейп, и ее сердце тут же подскочило. Она подошла и остановилась рядом с ним, пытаясь не показать, что взволнована. Снейп, впрочем, остался спокойным.

— У вас получилось?

Гермиона кивнула и тут же почувствовала, как ее снова накрывает волной панического ужаса от осознания — она теперь совсем одна. Родители не помнят ее, а Гарри злится и воображает неизвестно что!

— Да, они теперь не помнят меня, — горько сказала она. — Но… память ведь можно вернуть, так?

— Да, — сказал Снейп после короткой паузы. — Но результат зависит от конкретного человека. Память — очень тонкая материя. Важно не повредить ее окончательно, применяя Обливейт.

Гермиона тихонько вздохнула, глядя перед собой. Как же хотелось верить, что когда-нибудь она сможет поговорить с родителями, как раньше! Но на самом деле в таких условиях она ни в чем не могла быть уверена, даже в том, выживет ли сама. Когда Волан-де-Морт воздействовал на нее через метку, оставалось только терпеть, и это все. Гермиона не знала, когда боль утихнет или начнется снова. Осознание этого сделало ее равнодушной.

Я могу умереть в любой момент — это дело случая.

— Правда, я не смогла прийти на эту дурацкую вечеринку у Слизнорта, — быстро проговорила Гермиона, чтобы отвлечься. Слезы подступали к горлу. — И Гарри…

Она резко замолчала, запоздало подумав, что Снейп может снова взбесится из-за упоминания Гарри. И, действительно, Снейп раздраженно хмыкнул и отошел от перил.

— Мне что, учить вас сочинять оправдания? По-моему, ученики разбираются в этом лучше учителей. Скажите, не знаю… что я назначил вам отработку на ровном месте. Поттера это не удивит.

Гермиона представила, как преподносит Гарри очередную ложь, и тошнота подкатила к горлу.

— Я не могу в это поверить, — прошептала она. — Не могу поверить, что родители больше не помнят меня, — она опустила взгляд вниз. Хлопья снега неслись в воздухе. — Я так привязана к ним… у меня ведь больше никого…

Гермиона говорила это скорее себе, чем Снейпу. Он наверняка равнодушен к ее страданиям. Поэтому она удивленно обернулась, услышав его голос:

— Любить родителей вполне естественно. Но привязываться к кому-то — не лучшая идея. От этого больше проблем, чем пользы, — сказав это, Снейп вдруг взмахнул палочкой.

Перед ними замелькали серебристые нити. Через пару секунд они сплелись в круг, разделенный на секторы. Гермиона всмотрелась в него.

В центре круга находился список ингредиентов — первым было вписано растение Картера, а следом за ним — остальные базовые ингредиенты. Четырем секторам отвечали четыре фазы луны, и в самом центре каждого сектора располагались какие-то древние руны.

— Что это? — спросила Гермиона, слегка прищурившись. Глаза привыкли к темноте, и теперь смотреть на яркую диаграмму было нелегко.

— То, что нам поможет, — негромко произнес Снейп. — Я изучил каждый ингредиент, необходимый для антидота, и наконец нашел то, что всех их объединяет — наиболее ярко их магические свойства проявляются в полнолуние. Для каждого из них луна служит катализатором. Это можно понять, если перевести руны, которые находятся в секторах. Так что, мы и раньше все делали правильно, просто упускали последний, завершающий шаг.

Гермиона смотрела на диаграмму перед собой, чувствуя глубокое волнение. Действительно, другой причины быть не могло. Они все делали правильно. Нашли подходящее растение, использовали базовые ингредиенты, соединяя их во всевозможных пропорциях. Но, значит, для магии такого уровня, которой обладает пыльца, этого недостаточно. Нужен мощный катализатор. Им послужит луна, когда войдёт в полную фазу.

— Вы ведь слышали о ритуалах, проводимых в полнолуние, — вкрадчиво произнес Снейп. — Это древняя традиция, но действенная до сих пор.

Гермиона кивнула. Снейп взмахнул палочкой еще раз, и диаграмма рассеялась.

— Но я не смогу сам провести ритуал, — неохотно признался Снейп. — Вы должны будете прочитать руны. И когда все будет готово, антидот приобретет белый, слегка сероватый оттенок.

— Цвет луны, — пробормотала Гермиона, и посмотрела вперед — там виднелась лишь тонкая полоска месяца. Что-то внутри нее упало — полнолуние наступит еще не скоро.

— Три недели, — ответил Снейп ее мыслям.

Осталось потерпеть три недели, и потом Волан-де-Морт утратит свою власть над ней. Она будет свободна.

Джинни была, словно в лихорадке. Она взлетела по ступенькам в комнату девочек и тихонько прикрыла дверь. Парвати Патил уже спала, отвернувшись к стене, а кровать Лаванды была пуста. Джинни застыла в недоумении, а потом услышала шум воды из душа. Буквально через пару минут Лаванда вышла из ванной комнаты.

— О, поздновато ты, — сказала она, вытирая волосы полотенцем. — Как все прошло?

Джинни присела на ее кровать.

— Мы с Гарри общались весь вечер, — произнесла она, чувствуя приятное волнение.

— А Гермиона? Разве он не с ней пошел?

— Он пригласил ее, но у Гермионы, видимо, нашлись дела поважнее. Она даже не предупредила, что не придет.

Лаванда вскинула брови.

— Гарри, конечно, расстроился. Он пытался не показывать этого, но… по его лицу было видно.

— Эй, я вообще-то пытаюсь заснуть, — буркнула Парвати. — Может, посплетничаете в другое время?

Джинни бросила на нее резкий взгляд. Лаванда хмыкнула и принялась расчесывать мокрые волосы.

— А где сейчас Гарри? — спросила она шепотом.

— Наверное, с Гермионой разговаривает, — Джинни пожала плечами и вдруг замерла. — Может, мне тоже с ним поговорить? Объяснить ему все? — на этой фразе она неосознанно повысила голос и Парвати, которая лежала к ним спиной, со вздохом накрыла голову подушкой.

Но Джинни было не до нее. Сегодня впервые за долгое время она почувствовала, что Гарри к ней неравнодушен. Но он, видимо, еще не готов отпустить Гермиону, хоть и сам понимает, что несчастлив с ней. Гермионе есть дело только до учебы, и Гарри не в состоянии с ней соперничать...

— Я в гостиную, — шепнула Джинни, поднимаясь и оправляя платье.

Лаванда ухмыльнулась.

— Давай, — она применила высушивающее заклинание к волосам и теперь они рассыпались по плечам волной. — Расскажешь потом, как прошло.

Джинни спустилась в гостиную. Долго ждать не пришлось — буквально через пять минут Гарри вошел туда. Вид у него был до крайности раздраженный — видимо, наладить отношения с Гермионой все же не удалось. Джинни почувствовала, как губы невольно растягиваются в улыбке от этой мысли, и тут же внутренне себя одернула. Это уже слишком.

— Гарри, — позвала она.

Он рассеянно поднял голову, и его взгляд при этом не изменился. Он был не рад и даже не удивлен — ему было все равно. Джинни почувствовала досаду. Почему-то, стоило ей увидеть Гарри, и все внутри расцветало, а улыбка появлялась помимо воли.

— Почему ты не спишь? — спросил он, направляясь к лестнице, ведущей в спальню.

Джинни быстро подошла к нему.

— Хотела узнать, как там Гермиона. Почему она не пришла?

Гарри, положив руку на перила, нехотя остановился.

— С ней… все в порядке. А насчет того, почему она не пришла… — он замолчал, как бы не находя слов.

Джинни приблизилась к нему еще на шаг.

— Тебе не кажется, что у нее всегда находятся какие-то причины, чтобы не прийти? — осторожно спросила она.

Гарри болезненно нахмурился. Джинни видела, что обсуждать это ему тяжело, и в то же время, он нуждается в этом.

— Конечно, я замечал, — устало произнес он. — Гермиона… очень изменилась.

— Понимаешь, если бы она любила тебя, она старалась бы проводить все свободное время с тобой. Но она где-то пропадает, и ты не знаешь где, и… с кем.

Гарри вздрогнул. Его лицо вмиг стало ледяным, и Джинни поняла, что не следовало этого говорить.

— Ладно, нам вообще не стоит это обсуждать, — проговорил он, словно опомнившись, и опять взялся за перила. — Уже поздно. Спокойной ночи.

— Нет, подожди, — Джинни схватила его за руку. — Я… должна тебе кое-что сказать.

Гарри нетерпеливо развернулся.

— Что?

Джинни подняла на него взгляд. Отчаяние в нем смешалось с решимостью и надеждой.

— Гарри, — повторила она, еле заметно переведя дыхание, — я тебя люблю.

Это было сказано так прямолинейно, что Гарри на мгновение растерялся. Джинни этим воспользовалась. Желание прикоснуться к Гарри, обнять его, с каждой секундой становилось все непреодолимее. Она и так слишком долго себя сдерживала. Ощущая, как сильно горят щеки, Джинни все же подалась вперед и прижалась к его губам, скользнув рукой на его затылок. Гарри не ответил, но и не сделал ничего, чтобы это прекратить. Тогда Джинни прижалась к нему настойчивее. Наконец он отстранился с резким вздохом.

— Нет, — глухо прошептал он. — Не надо…

Все еще ощущая возбуждение, Джинни не сразу поняла, что он говорит.

— Почему? — все, что она чувствовала, это его руку, опаляющую прикосновением ее локоть.

— Это неправильно, — пробормотал Гарри, глядя на нее с волнением.

— Неправильно то, что происходит между тобой и Гермионой! — произнесла Джинни отрывисто и отступила от него на шаг. — Как ты этого не видишь?

В ее тоне был упрек. Она бросила на Гарри последний взгляд, полный боли, и устремилась к лестнице. В глубине души она надеялась, что Гарри остановит ее, но, пока она поднималась, он молчал.

* * *

На следующий день Джинни так или иначе возвращалась мыслями к Гарри. То, что у них с Гермионой что-то не ладилось, было очевидно. И отторжение шло именно от Гермионы. Джинни заметила, что она отдалилась не только от Гарри, но и от всех. Что же послужило причиной?

Почему она не пошла с Гарри на вечеринку Слизнорта? Где она была в это время? С кем? Все эти вопросы, вместе со странным, изменившимся поведением Гермионы, наталкивали Джинни на определенные мысли.

Она также вспомнила странный поступок Малфоя, когда ему срочно понадобилось поговорить с Гермионой во время завтрака. О чем они говорили? И вдруг в голову будто ударило что-то: неужели в этом все дело? Тогда, хоть Джинни и сказала что-то едкое по этому поводу, она все равно знала, что это не более чем выходка Хорька с целью достать Гарри. Но теперь…

Раньше только мысль о том, что у Малфоя могут быть какие-то дела с Гермионой, показалась бы дикой. Но все изменилось. В конце концов, Гермиона почти месяц провела в поместье Лестренджей, где они так или иначе могли взаимодействовать с Малфоем. И, поскольку они не знают, что именно там происходило, остается лишь строить предположения. Или же взять все в свои руки и выяснить.

Джинни знала, что сегодняшняя вечерняя тренировка начнется сразу после тренировки слизеринцев. Поэтому она пришла раньше, в надежде застать Малфоя.

Притаившись в коридоре, она видела, как игроки один за другим покидают раздевалку, но Малфоя среди них не было. Тогда, не выдержав, Джинни вышла из укрытия и направилась к раздевалке.

Дверь была приоткрыта наполовину, и, подойдя немного ближе, Джинни увидела лишь одного человека: Малфоя. Понимая, что это ее шанс поговорить с ним без свидетелей, она быстро вошла.

— Привет, Малфой.

Слизеринец, уже начавший стягивать кофту, вздрогнул и резко обернулся к ней. В то же мгновение испуг на его лице прошел, сменившись таким выражением, от которого Джинни стало не по себе. Захотелось тут же сбежать, но она быстро пересилила это и не отвела взгляда от его лица.

Малфой громко фыркнул, поражаясь ее поведению.

— Если ты охотишься за Поттером, его здесь нет, — бросил он язвительно и тут же, отвернувшись, все-таки стянул кофту до конца.

Джинни слегка приподняла подбородок и прищурилась.

— Нет, Малфой, за тобой.

Он снова развернулся к ней.

— Лучше проваливай, Уизли, пока никто тебя здесь не увидел!

Джинни выпрямилась.

— Ответь на мой вопрос, Малфой. И разойдемся.

Малфой с громким вздохом опустился на скамейку и, устремив на нее убийственный взгляд, спросил:

— В чем дело?

Джинни слегка склонила голову.

— О чем вы говорили с Гермионой, когда ты подошел к нам в Большом зале?

Малфой раздраженно потер глаза двумя пальцами и поднялся.

— Значит так, Уизли. О чем мы говорили, тебя не касается!

Джинни сжала губы, не отводя от него взгляда.

— А Гарри? Может, ему следует знать?

Малфой уставился на нее.

— Так вот к чему ты клонишь? — он коротко рассмеялся. — Ну, может, Поттер все и узнает, если ты мне поможешь.

Джинни встрепенулась.

— Я готова. Скажи только, что нужно сделать!

Малфой усмехнулся. И вдруг за дверью раздались шаги. Опасаясь, как бы кто ни застукал его в компании Уизли, Малфой направился к выходу, предварительно бросив на Джинни многозначительный взгляд. И она поняла: их разговор еще не закончен.

* * *

Урок трансфигурации подходил к концу. В классе было шумно и жарко — по запотевшим окнам неровными струйками стекала вода. Ученики даже не пытались говорить тихо, и то тут, то там раздавались взрывы смеха. МакГонагалл не обращала на это внимания. Она с важным видом прохаживалась между рядов и чуть склонялась к ученикам, чтобы проверить их практические работы. Все гриффиндорцы чувствовали себя так свободно еще и потому, что знали: МакГонагалл позволяет ученикам своего факультета чуть больше, чем остальным.

Сегодня они проходили трансфигурацию человека. Нужно было изменить какую-то часть своего тела. Гермионе почти сразу удалось перекрасить волосы в черный. Гарри, сидевший с ней рядом, тоже смог переделать свой цвет, хоть и провозился дольше.

— Гермиона, я тебя прошу, убери это, — тихо взмолился Рон. Воспользовавшись тем, что МакГонагалл самозабвенно отчитывает Парвати Патил, Рон перебежал с задней парты на первую, и теперь склонился к Гарри с Гермионой. Несмотря на то, что все это время он не отнимал руку от лица, многие заметили его пышные усы — последствия не совсем удачной трансфигурации.

Гарри усмехнулся, и Гермионе пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Рон, я не могу, — выдавила она. — Оставайся с ними, пока МакГонагалл не проверит. Это лучше, чем совсем ничего!

Рон издал бессильный стон.

— Я хотел сделать себе бороду, а не это…

И вдруг за спиной раздался голос МакГонагалл.

— Мистер Уизли, хватит разгуливать по классу! Вернитесь на место!

Рон, вздохнув, покорился, а Гермиона быстро выпрямилась. Пока они с Гарри ждали своей очереди, он время от времени поглядывал на карту Мародеров. Гермиона знала, что Гарри следит за Малфоем. Это длилось уже три недели. После происшествия с Кэти Гарри попытался разоблачить Малфоя перед директором, но это ему не удалось, и теперь он искал новые зацепки.

— Малфой чем-то занимается в Выручай-комнате, — коротко пояснил Гарри. — Пока у меня не получилось туда попасть, но, думаю, рано или поздно я найду способ…

Гермиона невольно сжала палочку и ответила, не глядя на него:

— Гарри, Выручай-комната не откроется тебе, пока ты четко не представишь, чего хочешь. Откуда тебе знать, что представляет Малфой?

Гарри хотел возразить, но как раз в это время к ним подошла МакГонагалл, и он умолк.

После того, как все ученики получили оценки, профессор зашла за стол и, опершись на него кончиками пальцев, произнесла:

— Что ж, благодарю всех за работу и хочу заметить, что сегодня было последнее занятие в этом году по моему предмету. Поздравляю всех с удачным, — она взглянула на Гермиону, — а кого-то и не очень, — взгляд остановился на Роне, — завершением семестра.

На этой фразе с души Гермионы будто упал камень. И дело было не в том, что закончился последний учебный день перед каникулами, а в том, что уже сегодня ночью луна войдет в полную фазу, и они с профессором Снейпом смогут провести ритуал. Эти три недели дались ей нелегко. Гермиона делала все то же, что и раньше, — посещала уроки, выполняла обязанности старосты, и все же, казалось, жизнь ее сузилась лишь до двух вещей: боли и ожидания боли. Это определяло все.

Гермиона понимала, что не может больше употреблять зелье — оно, как и другие сильнодействующие лекарства, вызывало зависимость и могло только все ухудшить. Поэтому ей оставалось лишь одно: терпеть. Порой силы оставляли её, и она кричала по ночам в подушку, срывая голос. Внутренняя боль уже практически не прекращалась, и Гермиона с ужасом понимала, что для ее здоровья это может иметь необратимые последствия. Но она не могла поступить по-другому.

Логика Волан-де-Морта была предельно проста: он верил, что боль — это ключ ко всему. И что тот, кто причиняет ее, может подчинить себе кого угодно. Ему нужно было, чтобы пыльца попала в организм Гарри, и он заставлял Гермиону исполнить приказ, применяя пытки. Но Гермиона сопротивлялась, потому что знала: есть вещи гораздо хуже физических мучений. Есть голос совести в голове, который никогда не затихает.

И, наконец, наступила пятница, а значит, Гермионе все-таки удалось дотерпеть до дня свершения ритуала. Если все пройдет хорошо, уже завтра утром она выполнит задание, тут же нейтрализует действие пыльцы антидотом, и боль покинет ее навсегда.

— … а через две недели мы снова встретимся и с новыми силами приступим к изучению трансфигурации, — МакГонагалл обвела взглядом класс. Ее тонкие губы сложились в сдержанную улыбку. — Веселых вам каникул и счастливого Рождества!

Класс тут же взорвался гулом голосов, среди которых можно было разобрать ответные поздравления. Гарри вскочил, словно только и ждал окончания речи, и сгреб вещи в сумку.

— Куда ты? — Гермиона чуть нахмурилась, методично складывая учебник и тетрадь.

— Малфой снова в Выручай-комнате, — ответил Гарри. — Я попробую туда попасть.

Гермиона промолчала. Теперь она окончательно убедилась в том, что Гарри одержим Малфоем. Он даже перестал спрашивать ее о том, где она проводит время. Да и в целом у нее возникло ощущение, что после вечеринки Слизнорта Гарри переменился. На следующий день она ожидала, что он будет отчитывать ее, но этого не произошло. Гарри сам выглядел так, как будто виноват перед ней. Это было странно.

Уже в коридоре ее нагнал Рон, и они вместе направились на обед в Большой зал. По дороге к ним присоединилась Джинни.

— Гермиона, ты поедешь с нами в Нору на каникулы? — спросил Рон как бы между прочим. Она замялась, и он чуть склонился к ней. — Давай, будет весело!

Гермиона едва заметно улыбнулась. Она была бы не против провести каникулы в Норе, но понимала, что теперь, когда она начала встречаться с Гарри, все уже не так, как прежде.

— Нет, Рон, я все-таки останусь в школе.

— Да почему?! — воскликнул Рон, искренне не понимая. — Мы все тебя приглашаем. Зачем оставаться в школе? Джинни, ну скажи, — он толкнул сестру локтем, но она лишь едва заметно мотнула головой.

Рон, так и не получив поддержки, умолк.

— Рон, все хорошо, — сказала Гермиона, натягивая улыбку. — Мы все равно скоро увидимся. Но в этом году мы с Гарри хотим отпраздновать Рождество только вдвоем и поэтому останемся здесь.

На самом деле Хогвартс был единственным местом, где Гермиона чувствовала себя в безопасности. За его пределами Волан-де-Морт мог нанести удар, но школа была неприкосновенна.

Рон еще что-то пробурчал по поводу того, что лучше бы они все вместе праздновали в Норе, как и раньше, но сделал это лишь для порядка — он уже понял, что это ни к чему не приведет.

* * *

К вечеру состояние Гермионы резко ухудшилось. Она понимала, что до проведения ритуала осталось несколько часов, но ничего не могла с собой поделать. Не было сил даже встать с кровати — ее сразу же накрывало такое головокружение, что приходилось опираться рукой о стену или какую-то мебель, чтобы не упасть. Глаза сдавливало жгучей, зудящей болью.

Было совершенно очевидно, что помочь в ритуале она не сможет. Даже если встать с кровати — целый подвиг, что тогда говорить об остальном? И в то же время Гермиона знала, что Снейп не сможет провести ритуал без нее. Оставался только один вариант: увеличить дозу зелья. Но тогда пути назад не будет — это изменит ее.

Предвидя это, Снейп давал ей безопасные дозы зелья, которые ослабляли боль, но и не вызывали сильной зависимости. Но сегодня Волан-де-Морт превзошел самого себя — боль была совершенно невыносимой, и Гермиона чувствовала, что ей даже думать тяжело. Боль лишала этой возможности.

Однако, хоть зелье давно закончилось, Гермиона знала, что смогла бы его приготовить. Благодаря тому, что они постоянно экспериментировали с профессором Снейпом в лаборатории, она научилась определять многие ингредиенты по запаху. Это был единственный выход. Снейп бы скорее отменил ритуал, чем разрешил ей увеличить дозу.

Гермиона прерывисто выдохнула и села на кровати, вцепившись пальцами в махровое покрывало бордового цвета.

Времени осталось мало. Она заставила себя встать и направилась в ванную, чтобы приготовить зелье. Другого выхода не было.

Прошел час или немного больше, и вот — зелье готово. Гермиона перелила его в стакан и быстро выпила, чтобы не передумать. Запах в ванной комнате стоял довольно специфический, но Гермиона думала не об этом, а о том, что всего через пару минут боль спадет. Она села на пол и уткнулась головой в колени. Всего пара минут…

И вдруг до нее донесся стук в дверь. Прислушавшись, Гермиона еле-еле поднялась и вернулась в комнату.

Она не знала, кто бы это мог быть. Гриффиндорцы сейчас развлекались в гостиной, празднуя окончание семестра. Гарри звал ее, но она отказалась, сославшись на плохое самочувствие.

Гермиона открыла дверь и увидела Гарри перед собой.

— Привет. Как ты?.. — спросил Гарри. Взгляд у него был какой-то неуверенный.

Гермиона оперлась о дверной косяк, чувствуя, как подламываются ноги. Она совершенно не ожидала увидеть Гарри и теперь лихорадочно размышляла, как поступить. У нее осталось совсем мало времени, она должна встретиться с профессором Снейпом с минуты на минуту.

— Лучше, — Гермиона улыбнулась, надеясь, что это прозвучало искренне. Гарри прошел в комнату, а она прислонилась к двери, спрятав руки за спиной. — Как там вечеринка, уже закончилась?

— Нет. Но без тебя не то, — Гарри остановился возле окна.

Оно было не зашторено, и оттуда виднелась полная луна. Для Гермионы это послужило напоминанием: ей нужно торопиться, каждая минута на счету.

В комнате горел только ночник, и, находясь возле двери, Гермиона видела, как луна отбрасывает светлую дорожку через всю комнату. Она попыталась нащупать в кармане зачарованный галеон, чтобы предупредить Снейпа о том, что немного задержится, и вдруг обнаружила, что он пропал.

Черт.

Она тяжело сглотнула и стиснула пальцы. Наверное, она оставила его в другом кармане…

— Гермиона, я… хотел тебе кое-что сказать, — медленно произнес Гарри.

Гермиона отошла от двери и направилась к стулу, на котором лежала мантия. Слегка наклонилась, ощупывая карман.

— В тот день, когда ты не смогла прийти на вечеринку, мы с тобой поссорились, и… — Гарри вдруг умолк.

Гермиона, нащупав наконец галеон, еле удержалась от облегченного вздоха. Незаметно сжала его, посылая сигнал, опустила его в карман, а потом подошла к окну. Гарри чуть отошел в сторону, и она присела на подоконник.

— И что, Гарри? Мы же вроде поговорили на следующий день…

— Да, но…

Гарри поднял на нее взгляд, и там промелькнуло что-то отчаянное. Но уже через секунду его лицо снова стало спокойным.

— Так что ты хотел сказать?

Гарри механически улыбнулся.

— Неважно. Ты права — мы уже все обсудили. Просто… я скучаю по тебе. А ты... вроде бы рядом со мной, а мыслями где-то не здесь...

Гермиона мягко коснулась его плеча, а затем обняла. Рука Гарри в нерешительности застыла на ее талии.

— Глупости. На каникулах у нас будет много времени. Ты же останешься в Хогвартсе? — она отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо.

Гарри снова заставил себя улыбнуться.

— Конечно, я не против. А… почему ты не хочешь поехать к родителям?

Гермиона тяжело перевела дыхание, тут же почувствовав, как что-то внутри ломается от отчаяния. Она произнесла через силу:

— Они… во Франции. Решили провести отпуск вдвоем.

В такие минуты Гермиона ненавидела себя за то, что не смогла удержаться и отказать, когда Гарри предложил ей встречаться. Ей хотелось этого, и она согласилась, хотя знала, что из-за заклятия Волан-де-Морта никогда не сможет раскрыть ему правду. Она будет вынуждена лгать, чтобы выжить, и в конце концов это всё уничтожит. Может быть, если бы они остались просто друзьями, им не было бы так больно?

Когда Гарри ушел, на нее навалилась тоска. Словно после этой короткой передышки она снова оказалась один на один со своими страхами. Галеон тем временем зажегся в кармане, и Гермиона нехотя оттолкнулась от подоконника. Это все уже не имеет значения. Пора идти.

Гермиона тихо выскользнула в коридор и свернула налево. Там небольшая винтовая лестница вела на Астрономическую башню. Снейп выбрал именно это место для ритуала, потому что оттуда хорошо виднелась луна. И как только Гермиона поднялась по лестнице, она в этом убедилась.

Снейп уже ждал ее. Не удостоив ее приветствием, он просто вынул палочку и наложил отвлекающие чары, чтобы в случае чего не нарваться на любопытных. Гермиона молча наблюдала за его отточенными движениями, ежась в свитере. Здесь гулял сильный ветер, пронизывающий до костей, и ей с трудом представлялось, чтобы кто-то вздумал соваться сюда по своей воле. Но осторожность им и в самом деле не помешает.

Когда Снейп закончил, он развернулся и пристально посмотрел на нее.

— Как вы себя чувствуете?

Гермиона не почувствовала заботы в его тоне. Он как будто спрашивал с единственной целью узнать, сможет ли она участвовать в ритуале. Гермиона грустно усмехнулась:

— Я справлюсь.

Ведь именно это его интересует? По выражению лица Снейпа нельзя было определить, поверил он ей или нет. Может, он знал с самого начала, что это случится, когда давал ей зелье такого рода? Допускал, что она превысит дозировку, и закрыл на это глаза, потому что исход дела для него важнее, чем она сама? Или он все-таки надеялся, что она продержится?

Гермиона понятия не имела. Наверное, она так никогда и не узнает.

— Хорошо, — отрывисто произнес Снейп и, развернувшись, подошел к котлу.

Гермиона достала блокнот с рунами, переписанными из той самой книги, которую она выкрала из библиотеки. На это ушла уйма времени, но по-другому никак. Если бы она не вернула книгу в библиотеку, заменив подделку, рано или поздно это бы вскрылось. И второй раз ей бы вряд ли так повезло, как в первый.

Снейп подготовил необходимые ингредиенты. Не сговариваясь, они разделили обязанности следующим образом: Снейп отвечал за приготовление антидота, а Гермиона за чтение рун.

Гермиона уже открыла книгу, но отчего-то не решалась начать. Антидот будет готов, когда приобретет белый цвет, напомнила она себе. Надо сосредоточиться…

— Мисс Грейнджер, — обратился к ней Снейп, и Гермиона вздрогнула. Потом он взглянул на нее исподлобья, и она поняла, что пора начинать.

Гермиона посмотрела на Луну, но та светила так ярко, что пришлось отвести взгляд. Продержаться будет непросто. Еще в давние времена Луна и Солнце противопоставлялись друг другу. Пассивное и темное начало соотносилось с Луной, тогда как активное и светлое — с Солнцем. Луна связывалась с отрицательным. Именно поэтому ее энергия поможет создать антидот, ведь в его основе заключена темная магия.

Гермиона прочитала первую строку рун, заметив боковым зрением, как Снейп сбрасывает по очереди ингредиенты в котел. Он мешал то по часовой стрелке, то против, и Гермиона искренне удивилась тому, что он исполнял все манипуляции по памяти.

Поначалу чтение рун шло легко, но потом Гермиону начало окутывать странное чувство — словно она приобщается к чему-то темному, и это что-то полностью поглощает ее без всякого шанса на сопротивление.

Собственный голос будто не принадлежал ей. Она слышала его, но было ощущение, словно через нее говорит кто-то другой. И Гермиона, как загипнотизированная, повторяет чьи-то слова.

Снейп действовал слаженно и так, как будто и не видел ее. Сначала он ссыпал в котел листья драконьего дерева, потом еще что-то, еще… Но зелье все не приобретало нужного оттенка.

Гермиона продолжала читать, но каждое слово давалось с невероятным трудом. С ней творилось что-то странное, её будто душил страх, совершенно необъяснимый, но он сдавливал горло, словно намереваясь придушить слова до того, как она их произнесет. Язык немел, становясь бесполезным, и каждый раз, когда ей казалось, что это все, на что она способна, откуда-то брались силы продолжать.

В какой-то момент она даже перестала видеть Снейпа — только цвет зелья, кипящего в котле. Он приобретал различные оттенки, но до белого было далеко.

Сколько времени прошло? Час, два часа, три… Гермиона была словно в трансе. Исполняла то, что от нее требуется, направляя на это все силы, что у нее были.

Темно-красный, фиолетовый, синий и, наконец… белый.

В ту же секунду Гермиона замолчала. Реальность постепенно возвращалась к ней, погружая в окружающие звуки, запахи, обстановку. Гермиона увидела Снейпа, стоящего над котлом, и не сразу поняла, почему так светло. Но, подняв голову, она увидела, что наступил рассвет.

Гермиона рухнула на каменный пол, сжимая продрогшие руки. Выходит, ритуал длился около пяти часов. Она поверить не могла, что смогла продержаться все это время. Холодный утренний воздух трепал волосы, и она нетерпеливо собрала их в хвост. Правда, пальцы замерзли настолько, что это удалось не с первой попытки.

— Сколько сейчас времени? — спросила Гермиона, слегка щурясь от света. Она сама не узнала собственный голос — безнадежно осипший и слабый.

— Начало восьмого, — Снейп, отлив нужное количество антидота во флакон, передал его ей. — Вы отлично справились, мисс Грейнджер.

Гермиона попыталась улыбнуться, но обветренные губы свело болью.

— Я чувствую себя так, словно часть меня исчезла, — призналась она.

Снейп продолжил убирать остальные вещи.

— Так всегда происходит, когда имеешь дело с темной магией. Но вы знаете, что у нас не было выбора.

Ну что ж, Снейп хотя бы не врет, что это никоим образом на них не отразится, — подумала Гермиона и перевела взгляд на флакон, зажатый в руке.

Снейп проследил за ее взглядом.

— Помните, что процесс борьбы антидота и пыльцы очень болезненный. Поттеру будет казаться, что он умирает, но знайте — это обман. Вы должны быть рядом с ним и быть сильнее. И когда все закончится, — с усилием проговорил он, — вы освободитесь. Фактически вы выполните задание, а значит, и влиянию Волан-де-Морта на вас придет конец.

Гермиона смотрела Снейпу в глаза, осознавая услышанное, но он поторопил ее:

— Мисс Грейнджер, я спешу. Поднимайтесь скорее.

Она кое-как встала, но, не сделав и шага, пошатнулась. Снейпу пришлось ухватить ее под руку, чтобы предотвратить падение. Он потащил ее к лестнице.

— Куда вы так спешите? — пробормотала Гермиона, когда он отпустил ее, судорожно хватаясь за перила лестнице при каждом шаге.

Снейп посмотрел на нее так, как будто она позволила себе неслыханную дерзость.

— Простите, забыл отчитаться перед вами, — ответил он. — Вы хотя бы помните, какой завтра день?

Мысли слабо заворочались в голове Гермионы, и она прошептала:

— Ах, ну да, рождество…

Как только они спустились с лестницы, Снейп ушел, напоследок сжав ее плечо в знак молчаливой, но решительной поддержки.

Гермиона проводила взглядом его высокую, худую фигуру в черной мантии, развевающейся от быстрой ходьбы, а потом направилась в сторону гостиной. Нужно найти Гарри. Раньше, чем она свалится с ног от усталости. Эта мысль отчаянно билась в голове, потому что от этого сейчас зависело все!

Школа все еще была погружена в сон. Ученики не спешили вставать, наслаждаясь столь редкой возможностью, и даже обитатели картин на каменных стенах следовали их примеру. Свечи в канделябрах потухли за ночь, и весь коридор освещался лишь слабым светом восходящего солнца, еще не до конца проникшим сюда.

Гермиона ускорила шаги, как вдруг кто-то перекрыл ей дорогу, появившись буквально из ниоткуда. Гермиона остановилась, и, не думая, схватилась за палочку в кармане.

Перед ней стоял Малфой — и выглядел он так, словно тоже не спал всю ночь. Гермиона в замешательстве смотрела на него, пытаясь понять, как он смог материализоваться из ниоткуда, но потом в голове вспыхнуло осознание, и она шире распахнула глаза, приподняв брови: Выручай-комната, ну конечно! Он воспользовался ею, и, скорее всего, не впервые...

Осознав это, Гермиона тут же почувствовала тяжесть внутри. Малфой снова что-то задумал. Она смерила его красноречивым взглядом, но заставила себя промолчать. В другой раз — может быть, но сейчас у нее нет на это времени.

Гермиона сделала шаг вперед, но Малфой выбросил руку и уперся ею в стену, преграждая дорогу. Гермионе пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в него.

— Чего ты хочешь? — выдавила она еле слышно, поднимая на него яростный взгляд.

— Даже не спросишь, что я делал в Выручай-комнате? — он ухмыльнулся, и Гермионе захотелось отвернуться, чтобы только не видеть этого выражения. — Ты же всё поняла, у тебя это на лице написано!

Гермиона тяжело перевела дыхание. Если бы она не чувствовала себя такой разбитой, возможно, она отреагировала бы по-другому, но сейчас у нее просто не было сил. Тело ломило так, будто ее избили палками, и любое движение, включая движение глаз, причиняло боль. Она подозревала, что все еще держится на ногах только из-за остаточного эффекта зелья.

— Кажется, я понял, — продолжил тем временем Малфой. — Когда речь идет о твоей собственной жизни, безопасность остальных уже не так важна, а?

— Да-да, я знаю, Малфой, — устало перебила его Гермиона, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Ты вдруг почувствовал, что имеешь какую-то власть надо мной, и теперь намерен каждый день об этом напоминать?

— Я всего лишь хочу, чтобы ты соблюдала договор, — издевательская ухмылка сползла с лица Малфоя. Он больше не шутил.

Гермиона услышала шаги недалеко от них, и тут же почувствовала, как напряжение отдается ноющим спазмом в желудке. За последние месяцы из-за постоянной необходимости что-то скрывать у нее образовалась паранойя. Ей все время казалось, что кто-то может подслушать ее, и теперь она вздрагивала от любого звука.

— Никакого договора не было, Малфой, — отчеканила Гермиона, не глядя на него, и снова попыталась пройти.

Малфой на удивление спокойно опустил руку, освобождая проход, но, стоило ей ступить пару шагов, он произнес:

— Тогда я сейчас же иду к Дамблдору и рассказываю правду о тебе!

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом указал кивком на дверь кабинета. Гермиона замерла, наблюдая, как он направился туда, но потом сдалась и пошла следом. На секунду ей показалось, что Малфой сошел с ума: ведь выдать ее означало выдать и себя.

В кабинете истории магии было еще темнее, чем в коридоре, из-за витражных окон. Шестикурсники уже не изучали этот предмет, но в прошлом году не заснуть здесь под мерную речь профессора было настоящим достижением.

Малфой присел на стол, вытянув ноги, а Гермиона остановилась возле двери.

— А теперь о нашем договоре, — резко произнес Малфой. — Я предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое, предупреждал, что в противном случае я не буду тонуть один — я утяну и тебя за собой. И ты вроде как согласилась, а потом Снейп начинает каждый день задалбывать меня просьбами «рассказать ему обо всем, чтобы он смог помочь». Как будто я совсем идиот и не понимаю, что он не обо мне заботится, а просто хочет забрать всю славу себе и еще больше выслужиться перед Темным лордом! — Малфой оттолкнулся ладонями от стола и направился к ней. — Еще и Поттер начинает следить за мной и пытаться проникнуть в Выручай-комнату в то время, когда я там! Хочешь сказать, ты не имеешь к этому отношения? — Малфой повысил голос, еще чуть-чуть — и он бы сорвался.

Гермиона промолчала, и он кивнул, словно в подтверждение своих слов, а затем посмотрел в сторону. Гермиона, сделав над собой усилие, перевела на него взгляд. Конечно, Снейп знал о том, что Малфой шантажировал ее при помощи родителей. Знал и о Кэти Белл. И пытался его остановить.

— Малфой, из-за тебя пострадал человек, который вообще не имеет никакого отношения к Волан-де-Морту, — жестко проговорила она. — Так что, знаешь, хорошо, что Снейп пытался тебя остановить. Ты, видимо, в такой панике, что вообще за себя не отвечаешь! И все эти твои попытки покушения — просто какая-то глупость!

По тому, как сжались губы Малфоя, Гермиона поняла, что последние слова задели его за живое. Что-то в нем изменилось — теперь он смотрел на нее не как на человека, а как на досадную помеху на пути к цели, которую нужно отшвырнуть не задумываясь.

— Да, Грейнджер, я помню, что ты в этом деле спец, — произнес он с раздражением. — И как удобно, когда мораль работает только в одну сторону. Для себя у тебя всегда припасена парочка оправданий, — он недобро усмехнулся. — И даже сейчас — будто я не знаю, что ты действуешь по приказу Темного лорда! Я не знаю, как именно, но уверен, что твое задание связано с Поттером, — он подошел совсем близко. По его лицу блуждала ухмылка. — А признайся, каково это, Грейнджер? — он хмыкнул, улыбаясь еще шире. — Каково давать грёбанному очкарику?.. И врать ему о том, что ты любишь его, тогда как твоя единственная цель — сохранить свою жалкую жизнь? И подобраться к нему достаточно близко, чтобы провернуть это?

— Пре-кра-ти, — сдавленно произнесла Гермиона, едва в состоянии говорить от душившего ее гнева. В глазах уже скопились слезы, и она поняла со стыдом, что, если моргнет, Малфой увидит их, и разозлилась на себя за это.

И еще за то, что позволила ему задеть себя, тогда как прекрасно понимала — он специально говорит это, чтобы смутить ее и сбить с толку.

— Вот что, Малфой, — произнесла она, быстро отворачиваясь, чтобы убрать слезы, а потом снова глядя на него в упор. — Делай что хочешь, расскажи обо мне Гарри или Дамблдору, но я не позволю тебе и дальше причинять кому-то вред, и я не буду останавливать Гарри или Снейпа от слежки за тобой. Ты все время грозишься выдать меня — ну так воплоти уже наконец свои угрозы! Когда еще у тебя будет такая возможность — моя жизнь у тебя в руках, ну так бери ее! Бери, потому что я уже не знаю, что с ней делать! — она покачала головой и добавила тише: — Он пытает меня каждую секунду. Каждую секунду он ставит меня перед выбором: умереть или навредить Гарри. Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти Гарри, а в ответ получаю лишь непонимание и подозрения. И ты думаешь, что я так уж держусь за такую жизнь, и буду делать все, что бы ты ни сказал? — она замолчала, глядя на него.

Малфой застыл. Ему ничего не оставалось, как сверлить ее взглядом, полным ненависти, в ответ. Гермиона усмехнулась.

— Но мы оба знаем, что ты меня не выдашь.

Повисла тяжелая тишина.

— Хочешь проверить, Грейнджер? — Малфой вскинул голову, пытаясь придать своим словам значительности.

Гермиона вздохнула.

— Ты не сделаешь этого, потому что боишься Волан-де-Морта до ужаса. Что бы ты там ни говорил, ты не сильно преуспел в выполнении своего задания. И если ты сдашь меня — ни одно из заданий не будет выполнено, и оба по твоей вине. И ты знаешь это. Знал с самого начала. Но ты продолжал угрожать мне, — она передернула плечами, как бы поражаясь его действиям. — Хочешь, чтобы тебя боялись, Малфой? Но ты не страшен. Ты просто трус и слабак, единственная забота которого заключается в том, чтобы никто не узнал об этом!

Гермиона умолкла. Она не знала, чего ей будут стоить эти слова, но высказав их ему в лицо, она ощутила глубокое удовлетворение. И, однако, эта речь отняла последние силы. Ее вдруг накрыло такой болью, что она замерла, не дыша, потому что, казалось, малейшее движение усилит боль до такого уровня, который она уже не сможет перенести.

В кабинете стало совсем тихо. Гермиона ничего не слышала, кроме монотонного звука, зудящего в голове. И, переведя взгляд на Малфоя, она увидела, как его губы зашевелились, складываясь в одно-единственное слово:

— Империо.

* * *

Гарри вышел в коридор, и проход в гостиную медленно закрылся за ним. Было около восьми часов утра. Он все еще чувствовал легкую сонливость, но не хотел валяться в кровати и дальше. Нужно было забрать вещи из стирки, и Гарри напомнил Рону об этом, но тот лишь пробурчал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок, повыше натягивая одеяло.

Но Гарри больше не мог спать. На самом деле он готов был уйти из спальни под любым предлогом. На душе было тяжело. Хотелось остаться наедине с собой, но он быстро понял, что бродить по пустующим коридорам — не лучшее решение. Он понял это в ту самую секунду, когда увидел, что навстречу ему идет Джинни.

Нелепая случайность. Он подавил вздох, готовый вырваться из груди, и замедлил шаги.

— Привет, Гарри, — она остановилась и мягко улыбнулась ему, поудобнее перехватывая рукой охапку вещей. — Ты куда?

— Тоже за вещами, — его губы растянулись в полуулыбке в ответ.

— Если ты подождешь пару минут, пока я отнесу одежду, можем вместе пойти, — Джинни уже сделала шаг в сторону гостиной, и застыла полубоком, ожидая его решения.

Гарри почувствовал, как тяжесть в груди усиливается. Он мотнул головой.

— Нет, я сам сгоняю, — он развернулся и сделал пару шагов.

Джинни не сдвинулась с места, и он знал это, продолжая идти вперед. Ее лицо с застывшим на нем недоумением стояло перед глазами так, как если бы она все еще находилась перед ним.

— Гарри, — она догнала его и вцепилась в плечо. — Я хотела кое-что сказать. Насчет Гермионы.

Джинни выпрямилась и медленно убрала руку.

— Что? — спросил Гарри, всеми силами призывая себя сохранять спокойствие. Он предполагал, что она сейчас скажет то же, что и пару дней назад, и потому ему хотелось ответить ей что-то резкое.

Рациональная его часть говорила о том, чтобы он просто оставил без внимания этот выпад, но другая часть, которую он всеми силами презирал, жаждала узнать, что скажет Джинни.

— Я видела ее с Малфоем только что, — сказала Джинни прямо, без капли стеснения.

Гарри ничего не ответил; он смотрел на Джинни, но как-то сквозь. Если до этого у него еще была возможность сдержаться и не наделать глупостей, то теперь он ее упустил. Слова Джинни вколачивались в него, как гвозди; он был уже не в силах игнорировать их.

— Джинни, зачем тебе это? — спросил он.

— Я просто хочу, чтобы ты знал правду.

Гарри усмехнулся, прикусывая нижнюю губу. А потом с его губ слетел вопрос:

— Где они?

— В кабинете истории магии.

Гарри резко развернулся и, не говоря больше ни слова, отправился туда.

* * *

— Империо!

Гермиону тут же будто накрыло огромной, мощной волной. Она вдохнула ртом воздух и моргнула несколько раз. Она хотела сопротивляться, но смутно понимала, что просто не в состоянии этого делать. Ее измученное тело и мозг оказались в полной власти Малфоя.

И вдруг она обнаружила еще кое-что: боль прошла. Вместо нее во всем теле присутствовала восхитительная, парящая легкость. Ее губы невольно дрогнули в улыбке. Она не чувствовала этого уже так давно…

Гермиона медленно повернула голову, осматривая кабинет, будто впервые. Почему она оказалась здесь с Малфоем? Ей нужно идти. Она спешила куда-то… Но, с другой стороны, уходить не хотелось. Зачем, если впервые за эти мучительные месяцы она не чувствует боли?

И вдруг улыбка сползла с лица Гермионы. Гарри. Она хотела найти его. Это важно.

Гермиона сделала неуверенный шаг к двери, как вдруг услышала голос в голове:

Нет. Развернись и подойди ко мне.

Гермиона моргнула несколько раз, желая избавиться от наваждения, но оно не прошло. Она так и застыла, не решаясь сделать шаг. Только что она хотела уйти, но теперь уже не была так в этом уверена. Она растерялась.

И вдруг ощущение блаженства ослабло. Гермиона нахмурилась. Окружающая реальность вдруг стала четче: она почувствовала холод, исходивший от каменных стен и дергающую боль в руке. Снова. Теперь она поняла, что вот это — действительность, а все остальное лишь иллюзия.

«Он использовал Империо, — пронеслось в голове. — Я должна сопротивляться».

Гермиона замерла на месте, не желая приближаться к Малфою. У нее не хватало сил, чтобы полностью избавиться от действия заклятия, но и сдаваться так просто она не собиралась.

Малфой заметил ее колебания, и снова произнес: «Империо». Все изменилось. Снова это невероятное парящее чувство… Гермиона слабо вздохнула и двинулась ему навстречу. Как же хотелось просто делать то, что он говорит. Не сопротивляться. Зачем ей сопротивляться?..

Она остановилась в нескольких шагах от него, и голос в голове отдал новый приказ:

Подойди ближе.

Гермиона помимо воли дернулась, как вдруг понимание обрушилось на нее подобно удару по голове.

Я же не хочу этого! Он просто издевается надо мной.

Гермиона сделала неуверенный шаг назад. Зрительный контакт с Малфоем прервался, и она отступила еще ненамного. Ей приходилось бороться с собственным телом: руки и ноги отказывались подчиняться ей. Она словно была заперта внутри своего тела, которым теперь управлял Малфой. Это сводило с ума. Осознавать это было до того жутко, что, казалось, она сейчас задохнется от паники.

Гермиона отступила еще на шаг и, собрав все силы, бросилась к двери. Голова будто готова была лопнуть от усилий оставаться в сознании. Но Малфой догнал Гермиону в два шага и грубо развернул к себе за плечи.

— Империо.

Теперь все снова стало легко. Рот Гермионы слегка приоткрылся, но она не издала ни звука. Просто закрыла глаза, расплываясь в улыбке. Боль исчезла так быстро, словно ее и не было никогда.

Малфой призвал стул при помощи Акцио и резко опустился на него.

Иди ко мне.

Взгляд Гермионы блуждал. Она шагнула навстречу. На лице Малфоя промелькнуло выражение презрения, но он быстро его подавил, и только сильнее сжал губы.

И тут на Гермиону снова снизошло озарение. Оно пронеслось яркой, ослепительной вспышкой.

Он смеется надо мной. Он хочет унизить меня. Отомстить мне. Поиздеваться. Подставить перед Гарри. Что угодно…

Мысли ее запнулись, парализованные ужасом. И в то же время голос Малфоя в голове звучал так настойчиво, что она уже не могла воспринимать его как нечто постороннее. Ее собственные мысли померкли на фоне его повелительного тона.

Расслабься.

Гермиону снова наполнило приятное чувство. Оно быстро лишило ее сомнений. Она оказалась совсем близко к Малфою.

Садись ко мне на колени.

Гермиона замерла на секунду, и тогда Малфой дернул ее на себя, вынуждая сделать то, что он хочет.

В следующую же секунду Гермиона услышала звук хлопнувшей двери за спиной. Малфой, даже не вздрогнув, смотрел на кого-то поверх ее плеча. Он не был удивлен внезапному посетителю — он как будто его ждал.

Потом он посмотрел ей в глаза и снова что-то произнес, но Гермиона уже не услышала. Она неловко встала и обернулась. Гарри.

Потом все происходило очень быстро. Малфой вскочил, и стул упал от стремительности, с которой он это сделал. Его рука скользнула в карман за палочкой. Секунда — и эта палочка уже была в руках Гарри. Быстрота, с которой Гарри применил Экспеллиармус, поразила Гермиону, она никогда еще такого не видела.

Малфой опешил на секунду, и Гермиона почувствовала, как действие Империуса ослабевает.

— Гарри, — пробормотала она. Это прозвучало так хрипло и слабо, что она вообще не была уверена, услышал ли он ее.

Тем не менее, Гарри, не сводя палочки с Малфоя, кивнул в ее сторону.

— Уходи отсюда.

Перед глазами Гермионы плясали желтые и черные блики, лишь ненадолго прерываясь. Из-за этого она плохо различала лицо Гарри, но чувствовала исходившее от него бешенство.

— Гарри, — снова произнесла она, вложив в это все силы, что у нее были.

— Убирайся, — коротко повторил он, не глядя на нее.

И это единственное слово хлестнуло по напряженным нервам, как плетка.

Гермиона уже не помнила, как вышла из кабинета, как добралась до комнаты. Просто в какое-то мгновение все чувства, все ощущения, все мысли окончательно ее покинули. Она упала на пол в паре шагов от кровати.

Когда Гермиона проснулась, первая ее сознательная мысль была о задании. Что произошло вчера? Удалось ли осуществить план? Она болезненно зажмурилась и потерла глаза пальцами; мозг словно отказывался пробуждаться. Тошнота накатывала волнами. Хотелось заснуть снова, и, казалось, если она откроет глаза сейчас, ничего уже не получится.

Тем не менее лучи солнца, забравшиеся в комнату, все решили за нее. Гермиона поняла, что встать необходимо хотя бы для того, чтобы задернуть шторы. Она открыла глаза и тут же сощурилась от яркой вспышки, отдавшейся болью в голову. Спустя пару секунд, Гермиона все-таки пришла в себя и поднялась, как вдруг ее накрыло осознание: боль прошла.

Ощущать это было странно. Целый месяц она мучила ее, затихая лишь затем, чтобы потом вспыхнуть с удвоенной силой. А теперь… теперь вдруг прекратилась…

Гермиона взглянула на руку, безвольно болтающуюся вдоль тела, и попыталась поднять ее, но ничего не вышло. Рука была парализована. Из груди вырвался короткий вздох. Гермиона прикрыла глаза на секунду. Дело было не в том, что она не чувствует боли, а в том, что она не чувствует руку вообще!

Значит, выполнить задание все же не удалось. Гермиона опустила руку в карман и достала флакон с антидотом — он был полон до краев, и только подтвердил ее опасения. А то, что стало с ее рукой, — последствия наказания Волан-де-Морта. Он и так ждал слишком долго, и, видимо, после вчерашней неудачи его терпение лопнуло.

Гермиона подошла к окну и все-таки задернула шторы. Головная боль чуть отступила, и она присела на кровать, чтобы наколдовать перевязь для руки. Как же хотелось верить, что этот паралич не навсегда…

Гермиона легла на бок, игнорируя тошноту, тут же подкатившую к горлу. Она пыталась вспомнить, что произошло вчера, но это было задание не из легких. Она помнила, как провела ритуал, как Снейп предупредил ее о воздействии антидота, как она направилась в гостиную, чтобы встретиться с Гарри и, наконец, осуществить их план, а потом… всё. На этом день обрывался.

Гермиона догадывалась, что такая спутанность сознания, как и провалы в памяти, могут быть следствием ломки из-за зелья. Но в таком случае, должны были сохраниться хоть какие-то обрывки вчерашнего дня. Ее же память после прощания с профессором Снейпом напоминала чистый лист. Возможно, здесь не обошлось без Обливейта. Она подтянула колени к животу и спрятала лицо в изгибе локтя, чувствуя себя совсем потерянной.

Что помешало ей выполнить задание? Уехал ли Гарри? Попрощались они вчера или нет? Ответов не было.

Со временем солнечный свет перестал пробиваться сквозь шторы, и комната погрузилась в полумрак. Гермиона продолжала лежать вот так, оцепенев от боли, без всяких мыслей. Решение ее проблемы было ясно как день: организм требовал новую дозу зелья. Гермиона знала, на что шла, когда пила его вчера, но другого выхода не было. Иначе они попросту не смогли бы приготовить антидот.

Сделав над собой усилие, Гермиона все-таки поднялась с кровати. Нужно найти Снейпа — может быть, он знает, что произошло.

Она покинула комнату и спустилась в подземелья. Боль в мышцах и костях сопровождала каждое движение. Из-за этого Гермиона чувствовала себя развалиной. В голову снова полезли мысли о зелье — те самые, в которых даже самой себе не хотелось признаваться. За этот месяц она слишком хорошо изучила дозировку, чтобы знать: пара глотков — и она снова станет собой.

Оказавшись перед кабинетом Снейпа, Гермиона постучалась несколько раз и замерла. В коридоре было настолько тихо, что она слышала каждый свой тревожный вздох, но за дверью не раздалось ни звука. Она все еще стояла вот так, не решаясь уйти, хотя надежда уже медленно угасала в ней. Значит, Снейп не вернулся.

Гермиона прислонилась горячим лбом к двери и закрыла глаза. Ей. Нужно. Зелье. Она уже едва помнила, как хотела перетерпеть это состояние. Теперь борьба казалась бесполезной. В конце концов, она употребляла его почти месяц, и нельзя просто так взять в один момент и прекратить. Нужно выпить хотя бы чуть-чуть, чтобы убрать симптомы…

Необходимых ингредиентов для зелья у Гермионы не было, но их можно было достать в Хогсмиде. Благо сегодня суббота, а по выходным ученики имеют право посещать деревню.

Эта мысль казалась единственным верным решением сейчас. Поддавшись ей, Гермиона оттолкнулась от стены и направилась к выходу. До ужина она вполне успеет вернуться.

И вдруг, по пути к выходу из замка, ей встретился Невилл.

— Привет, — осторожно проговорил он, окинув ее взглядом. — Гермиона, с тобой все хорошо?

— Все хорошо, — машинально повторила Гермиона. — Невилл, скажи, ты… ты не видел Гарри?

Теперь он выглядел еще более озадаченным.

— Вообще-то он уехал вчера. Ты разве не знаешь?

Теперь всё показалось ей ещё более странным. Что же такого произошло, что Гарри уехал, несмотря на их договоренность? Времени на рассуждения не было, и Гермиона, поблагодарив Невилла, направилась к выходу.

На улице уже начало темнеть, и фонари выделялись вдоль дороги яркими желтыми пятнами. Гермиона шла по ней, и снежинки оседали на ее одежду, лицо, таяли на губах. Её по-прежнему бросало в жар, и поэтому от ощущения влаги становилось немного легче.

В Хогсмиде было полно маленьких домиков, и все они походили друг на друга, как близнецы. Их крыши покрывал ровный слой снега, а на дверях висели рождественские венки. Гермиона вдруг подумала о том, как хорошо было бы праздновать Рождество с Гарри. Стоило только представить это, и по телу прокатилась волна радости, на какое-то время избавив ее от усталости и боли.

Гермиона обошла все магазины с рождественскими вывесками, и наконец добралась до небольшой лавки, где продавали ингредиенты для зелий. К тому времени уже совсем стемнело, и людей на улице не было.

В лавке слабо горле свет; какой-то пожилой волшебник возился за прилавком, готовясь к закрытию.

— Добрый вечер, — Гермиона подошла к нему и передала список. — У вас есть эти ингредиенты?

Он медленно взял его и пробежался глазами по строчкам. Потом взглянул на нее поверх очков.

— Все есть, кроме корня златоцветника.

В этот момент кто-то еще вошел в магазин. Гермиона заставила себя не оборачиваться, только сильнее вжалась пальцами в прилавок и проговорила торопливо:

— Да… да, хорошо.

Хозяин лавки ушел собирать ингредиенты. Он двигался до того неторопливо, что это уже начинало действовать Гермионе на нервы. Она напряженно следила за тем, как он приносит по одному ингредиенту в корзину, каждый раз сверяясь со списком, и снова удаляется в кладовую.

Гермиона тяжело вздохнула, признавая, что переоценила свои силы, когда решила отправиться сюда. У нее поднялась температура — это было ясно и без измерения. Лицо горело, но пальцы рук оставались холодными. Гермиона посильнее вцепилась в прилавок, ища опоры. Если она сможет дойти до Хогвартса и не потерять сознание по дороге — это будет настоящим достижением.

Новоприбывший мужчина между тем сделал пару шагов к прилавку и остановился за ее спиной. В нос тут же ударил резкий запах огневиски, и Гермиона почувствовала, как тело содрогается от подкатывающей тошноты.

— Все готово, мисс.

Эти слова хозяина лавки, лишенные всяких эмоций, тем не менее, придали ей сил. Гермиона быстро расплатилась, уменьшила ингредиенты при помощи заклинания и поместила их в сумку.

— Сэр, что вам угодно? — хозяин лавки обратился к незнакомцу все с тем же безразличием.

Тот не спешил с ответом. Гермиона чуть замешкалась в дверях, застегивая сумку.

— Сэр? — повторил он уже громче.

Мужчина продолжал молчать. Гермиона наконец справилась с застежкой сумки, надела ее на плечо и вышла на улицу.

Там уже полностью стемнело; свет исходил только от фонарей, рядом с которыми кружил снег, а все магазины и лавки закрылись из-за позднего времени. Ветер заметно усилился, и это вызвало новую волну озноба у Гермионы.

На улице совсем никого не было, и из-за этого ей стало немного не по себе. Слева от лавки располагалось всего несколько домов — Хогсмид считался немногочисленной деревней, и, насколько ей было известно, здесь жили в основном волшебники преклонного возраста. Вечера они предпочитали проводить в гостиной за чашкой чая и не отваживались на поздние прогулки. Оттого было так странно увидеть одинокую фигуру в черной мантии, бредшую по дороге навстречу ей.

Гермиона развернулась и пошла вдоль улицы к центру Хогсмида — оттуда вела прямая дорога в школу. Мокрый снег бил в лицо, врезаясь в кожу, но она не сбавляла шаг. Поскольку вокруг стояла полная тишина, прерываемая лишь свистом ветра, Гермиона хорошо услышала звон колокольчиков на рождественском венке, раздавшимся вместе с хлопком двери. Это последний покупатель покинул лавку ингредиентов для зелий.

Теперь уже два человека в черных мантиях маячили позади нее. Хотелось верить, что это ничего не значит, но игнорировать подкрадывающееся беспокойство не получалось. И окончательно надежда на это погасла в тот момент, когда буквально в нескольких метрах от нее возникла еще одна фигура, тем самым перекрыв ей путь вперед. Гермиона резко остановилась. В такой темноте она не могла разглядеть лицо, но заметила копну спутанных темных кудрей, блеснувших в свете фонаря. Уголок рта Гермионы невольно дернулся. Беллатриса Лестрейндж.

За одну секунду все стало так ясно, как будто на улице зажглись тысячи прожекторов. Двое мужчин за ее спиной — наверняка тоже Пожиратели смерти. И они пришли за ней.

Гермиона стояла, не двигаясь. Она понимала: если попытается бежать сейчас, в ту же секунду в нее полетят заклятия сразу с трех сторон, ведь она окружена. Взгляд ее был прикован к Беллатрисе, которая медленно подходила к ней. По мере того, как она приближалась, Гермиона все отчетливее слышала, как Пожирательница нервно посмеивается, предвкушая расправу. И она была права — мирно разойтись у них не получится.

Гермиона быстро вытащила палочку и, направив в сторону Беллатрисы, четко произнесла:

— Редукто!

Раздался взрыв. Заклятие попало в витрину какого-то магазина, и на Беллатрису, не успевшую отскочить на достаточное расстояние, полетела груда осколков. Дым и пыль от разрушенного камня быстро заполнили улицу, и Гермиона рванула вперед. Это преимущество в пару минут, пока Пожиратели дезориентированы от взрыва, ее единственная возможность уйти от них.

Гермиона успела добежать только до первого поворота, когда один из Пожирателей почти поравнялся с ней. Это был Долохов. Он начал посылать в нее проклятия сразу же, как только раздался взрыв, но пока ни одно из них не достигло цели. И все же, чем сильнее сокращалось расстояние между ними, тем легче было в нее попасть. Гермиона только и делала, что отбивала заклятия с помощью Протего.

И тут Долохов вдруг рассек воздух палочкой наискось. Гермиона заметила боковым зрением фиолетовую вспышку — она была слишком близко. Гермиона едва успела проговорить заклятие Протего, и окончание слова застыло у нее на губах — она поняла, что щит уже не успеет сработать.

Боль в груди, как от пореза ножом, — Гермиона знала, как действует это проклятие, потому что уже испытала его на себе в министерстве. Тогда все началось именно с него — она потеряла сознание в разгар битвы и очнулась спустя несколько часов в подземной камере. А сейчас она не выполнила задание, на которое так рассчитывал Волан-де-Морт, и он отправил за ней своих псов, желая наказать ее или вовсе убить. Она уже не знала, нужна ли ему, после того как так сильно разочаровала.

Гермиона ожидала, что боль вот-вот настигнет ее, но этого так и не произошло. Щит сработал в последнюю секунду. Не дав себе времени опомниться, она снова побежала, посылая в Долохова одно заклятие за другим.

Но преимущество во времени закончилось. С левой стороны ее догонял второй Пожиратель, и закрываться от проклятий, летящих еще и от него, было невозможно.

Гермиона поняла, что больше так продолжаться не может. Внутри все болезненно жгло и горело — казалось, если она не остановится прямо сейчас, то просто выблюет собственные кишки. Бежать так до самой школы, даже при условии невероятного везения, она не сможет чисто физически. Но и трансгрессировать туда нельзя из-за барьера.

Мысли Гермионы метались в панике. Надо трансгрессировать… Но куда?.. Она отбила очередное заклятие неизвестного Пожирателя, и тут же молниеносно направила в него свое:

— Остолбеней!

Он отбил его резким движением в самый последний миг, отступив на пару шагов назад. Не дав ему возможности опомниться, Гермиона снова направила на него палочку.

— Остолбеней!

Он упал. Гермиона стала лихорадочно перебирать в памяти места. На ум пришла только Нора. Ей больше некуда идти. Она пока не знала, как объяснить свое внезапное появление, но это беспокоило ее в последнюю очередь. Она резко остановилась, а потом крутанулась на месте, представляя конечную точку, как вдруг услышала крик Беллатрисы, и вздрогнула от ее истеричного тона.

— Руди! Что с тобой? Что натворила эта грязнокровка?

В следующую же секунду она подскочила к Гермионе, начавшей трансгрессировать, и вцепилась в ее локоть намертво. Долохов последовал ее примеру.

Процесс трансгресии уже был запущен. Гермиона видела, как стираются магазины Хогсмида, помещая ее в промежуточное состояние, и она словно нащупывает путь, переносясь в запланированную точку. Но Беллатриса держалась крепко, и если одну ее еще можно было бы сбросить, то вместе с Долоховым это было невозможно.

Гермиону сжало, точно в тисках, без возможности вздохнуть. Силуэт Норы все еще стоял перед глазами, но туда теперь ни в коем случае нельзя. Там Гарри, и одного слова Беллатрисы будет достаточно, чтобы проклятие вступило в силу. А если это произойдет, ей конец.

Но тогда куда?.. Голова просто раскалывалась от напряжения. Гермиона понимала, что надо решать сейчас, в эту же секунду, но проблема заключалась в том, что ей попросту некуда было идти. Кроме… Вдруг в голову пришла одна мысль. Хоть это и казалось полнейшим безумием, но могло сработать.

Она проговорила про себя название несколько раз. Раньше ей не приходилось бывать там, и оттого представить место было крайне сложно. Но выбора не было. Гермиона сконцентрировалась на обрывках рассказа, и зажмурилась. И вдруг… она со всей силы ударилась коленями о мокрый снег. Руки обожгло от холода.

Гермиона открыла слезящиеся глаза и сперва совсем ничего не увидела. Темень была непроглядная, и нужно было дать глазам хоть пару секунд привыкнуть. Гермиона оперлась руками о землю, чтобы подняться, и почувствовала, как горят руки от соприкосновения со снегом.

Недалеко от нее копошилась Беллатриса.

— Люмос, — прошипела она.

Белый луч от палочки осветил островок земли. Гермиона увидела, как Долохов в паре метров от нее сжимал побелевшими пальцами голень, и его лицо сморщилось от боли. В нос Гермионе ударил резкий, чуть сладковатый запах крови, и она зажала рот рукой, чувствуя прилив тошноты. Как видно, его ногу расщепило из-за ее попыток избавиться от него во время трансгрессии.

Гермиона подняла голову, пытаясь сообразить, куда идти. Впередипри лунном свете виднелась заледеневшая река. А дальше высилась фабричная труба, из которой валил дым. Гермиона выдохнула — это был тот самый ориентир, который она надеялась получить.

Она развернулась и начала подниматься вверх по склону, надеясь, что Беллатриса, занятая Долоховым, забудет о ней хоть на секунду. Но нет.

— Это что еще за маггловская дыра? — взвыла Пожирательница, посылая ей в спину Круцио.

Гермиона отбила его, на секунду ослепнув от красной вспышки. Шум в ушах напоминал грохот океана. Рука замерзла так сильно, что, казалось, уже срослась с палочкой. Но Гермиона продолжала взбираться наверх, не останавливаясь ни на секунду.

Она услышала, как Долохов наконец поднялся, постанывая и кряхтя при каждом движении. Видимо, Беллатрисе все же удалось немного его подлатать, или же они просто осознавали, что, если вернуться к хозяину без нее, получат увечья посерьезнее. Гермиона не знала, но это было и не важно. Она наконец добралась до ржавого сетчатого забора, отделяющего грязный берег от улицы, и, нащупав дыру, юркнула туда.

Перед ней возникла узенькая улочка, вымощенная гравием. Все дома выглядели нежилыми и полуразрушенными. Гермиона остановилась на секунду, и тут же услышала топот за спиной — Беллатриса и Долохов почти догнали ее. Она бросилась через дорогу.

— Мы все равно доставим тебя Повелителю, — пропела Беллатриса. — Только… он не говорил, что ты обязательна должна быть живой… — и, в подтверждении своих слов, она выпустила Гермионе в спину зеленую вспышку.

Гермиона почувствовала, как горло перехватывает от ужаса. Заклятие пролетело в паре сантиметров от ее плеча, и то лишь потому, что Беллатрисе не удавалось хорошо прицелиться с такого расстояния. Плюс ее замедлял Долохов, который не мог быстро бежать с раненой ногой.

Цель была близко. Осталось два поворота, но Гермиона понимала, что это не спасет ее, если она продолжит находится в поле зрения Пожирателей. Нельзя, чтобы они увидели дом, в котором она спрячется.

— Рано или поздно я попаду в тебя, — крикнула Беллатриса, и снова с резким звуком рассекла палочкой воздух. — Так что, либо ты поумнеешь и прекратишь играть в догонялки, либо будешь мертва!

Гермиона резко присела на асфальт и, развернувшись, послала в сторону Долохова заклятие подножки. Она понимала, что это нечестный прием, но, когда услышала, как его тело на полной скорости рухнуло на каменную плитку, все внутри нее радостно подпрыгнуло от осознания: получилось. Пока Беллатриса замешкалась рядом с ним, она нырнула за поворот и устремилась к последнему дому на этой улице.

В запасе не более пары минут. Гермиона подскочила к двери и начала стучать по ней изо всех сил: сначала рукой, потом и ногой. От такого продолжительного бега каждый вдох резал горло, как лезвие. Ног она практически не чувствовала: то они немели, то горели огнем.

— Профессор Снейп, — выдохнула она с хрипом, задыхаясь от боли в легких. — Профессор… — она оборвалась на полуслове, осознав, что его может попросту не быть дома.

И вдруг она услышала шаги за дверью, а потом возглас: «Какого черта?..», и, подхваченная дикой надеждой, стала лупить по двери еще сильнее.

— Откройте!

Дверь распахнулась, заставив ее отступить на пару шагов назад. Снейп, разозленный тем, что ему только что чуть не снесли дверь, смотрел на нее с отпечатком злости и шока.

— Что вы здесь де…

— Пустите меня, — Гермиона, уже не в состоянии соображать, попыталась протиснуться внутрь, но Снейп удержал ее, впившись стальными пальцами в плечо.

Гермиона услышала цоканье сапог Беллатрисы по гравию вперемешку с шаркающими звуками, которые издавал Долохов, волоча больную ногу.

Она снова с силой дернулась, вне себя от паники, но Снейп держал крепко.

— Что происходит? — процедил он сквозь зубы.

Шаги приближались. Гермиона теперь слышала их так отчетливо, что поняла: у нее осталось три секунды, две…

— Пусти меня, — простонала она, глядя на него расширившимися глазами, и, воспользовавшись его замешательством, все-таки прорвалась внутрь.

Дверь за ней захлопнулась с глухим стуком. Она прислонилась к ней затылком и закрыла глаза.

В комнате было темно. То ли Снейп спал, и она разбудила его внезапным появлением, то ли просто не хотел привлекать внимания, но гостиная чуть освещалась только благодаря свету из дальней комнаты. В любом случае, сейчас это было на руку.

Снейп медленно наложил на дверь запирающее заклятие, а затем подошел к окну. Гермиона не могла ничего сказать — все силы уходили на то, чтобы сдерживать дыхание; каждый глоток причинял боль.

Прошло около пяти минут, прежде чем она сдавленно спросила:

— Где они? Ушли?

Снейп, наблюдавший за происходящим из окна, коротко посмотрел на нее.

— Ушли. И, надеюсь, не вернутся.

В груди Гермионы тихим теплом растеклось удовлетворение.

— Значит, я не ошиблась? Никто из Пожирателей не знает, что вы живете здесь?

Снейп покачал головой, но Гермиона уловила сомнение, мелькнувшее в этом движении.

— Профессор Снейп?..

— Из Пожирателей — никто*, — ответил он уже тверже и, взглянув в окно в последний раз, отошел от него.

И вдруг из дверного проема раздался голос.

— Северус, о ком вы говорите? Что происходит?

Гермиона вздрогнула и повернула голову. В дверном проеме стояла женщина. Она выглядела встревоженной и — совсем чуть-чуть — недовольной.

Гермиона ошеломленно уставилась на нее. На какой-то миг она забыла о Беллатрисе, Долохове, и даже о том, что ее преследуют. Когда она бежала сюда, то и предположить не могла, что Снейп может быть не один.

Но теперь она осознала свою ошибку. Чувство стыда вдруг поднялось в ней и затопило жгучей волной. Так вот почему он пустил ее не сразу. Господи… Если бы только она могла уйти, она сделала бы это в ту же секунду!

Но Гермиона не могла. Ощущение было такое, словно ее внезапно ударили по коленям: она почувствовала слабость в ногах и неосознанно оперлась рукой о стену. Комната начала вращаться. Комод в углу, письменный стол, диван, женщина, застывшая в дверном проеме… Гермиону словно затягивало в стремительный, гудящий и звенящий водоворот, увеличивая тошноту. Она зажмурилась. Мысли ее ослабли, задрожали...

И вдруг она почувствовала, как кто-то подхватывает ее и берет на руки. А потом все прекратилось.

* * *

Очнувшись, Гермиона обнаружила, что лежит на диване все в той же гостиной. Голову словно набили ватой, а перед глазами по-прежнему плясали черные блики. Она слегка приподнялась на локте и тут же опустилась снова — мышцы настолько ослабли, что не могли выдержать даже крошечной нагрузки.

Снейп переговаривался о чем-то с женщиной в другой комнате. Гермиона не могла разобрать слов, но по интонации поняла, что они ссорятся. Осознавать, что они ссорятся из-за нее, было невыносимо. Гермиона закрыла руками лицо.

И вдруг голоса в комнате прекратились. Через минуту Снейп вернулся в гостиную и остановился в дверном проеме, глядя на нее. Гермиона тоже перевела на него взгляд. Она напряженно ждала, пока он приблизится, чувствуя, как с каждой секундой это напряжение только усиливается. Наконец, Снейп опустился на диван рядом с ней.

— Как вы? Встать можете? — спросил он с неумелой заботой.

Гермиона попыталась подняться, но ничего не вышло. Она беспомощно посмотрела на Снейпа и заметила, что он, прищурившись, смотрит на ее руку.

— Что с рукой? — спросил он, поднимая на нее взгляд.

— Это случилось сегодня утром, — сказала Гермиона слабым голосом, глядя на него снизу вверх. Ее щеки пылали. — Я проснулась и поняла, что не чувствую ее. Совсем...

Снейп сжал губы, поднялся и отошел к небольшому шкафу. Когда он открыл дверцу, Гермиона увидела, что там все заставлено какими-то стеклянными банками, травами и другими ингредиентами.

Она запрокинула голову, чувствуя себя совершенно вымотанной. Снейп капал какую-то жидкость в стакан, потом взял другую баночку и повторил манипуляции.

— Итак, судя по тому, что у вас отнялась рука, и, вдобавок, Пожиратели пытались схватить вас, задания, я так понимаю, вы не выполнили?

Гермиона вздохнула.

— Я не помню, что произошло вчера. Всё… обрывается на той минуте, когда мы с вами спустились с Астрономической башни, и я пошла искать Гарри. Дальше — чистый лист…

Снейп молча передал ей стакан с лекарством, и Гермионе показалось, что его тяжелый взгляд сейчас просверлит в ней дыру.

— Кроме того, — продолжила она с усилием, — я нашла в кармане флакон с антидотом, и он был полон…

Снейп проследил за тем, как она выпила лекарство, и взглянул на часы, видимо, чтобы засечь время.

— Ладно. С вашей потерей памяти мы потом разберемся, — наконец сказал он, закрывая шкаф. — Вы лучше скажите, как так вышло, что Пожиратели смерти напали на вас?

— Они как-то узнали, что я в Хогсмиде, — глухо проговорила Гермиона. — Понятия не имею, как им это удалось.

Снейп тоже выглядел слегка озадаченным таким поворотом дел. Потом устало потер пальцами лоб и поморщился, словно этот разговор страшно его утомлял.

— Ладно. Ну а вы-то зачем туда пошли?

Гермиона поняла, что вот она — та самая скользкая дорожка. Она замялась и Снейп, заподозрив неладное, приблизился к ней и внимательно всмотрелся в ее лицо. Врать уже не было никакого смысла.

— Ну, — Гермиона прочистила горло, — у меня закончилось зелье. Надо было купить ингредиенты.

Снейп резко выдохнул. Он отошел от нее и, развернувшись, сделал пару шагов вперед. Если до этого он еще пытался сдерживать злость, то теперь она полностью им завладела.

— Очень интересно, — проговорил он дрогнувшим голосом, прекращая хождение и разворачиваясь к ней. — Разве вы не знаете, что нельзя превышать ту норму, которую я вам давал?

Гермиона ничего не ответила. Она хотела добавить, что уже готовила его самостоятельно, но по выражению лица Снейпа поняла, что он и так обо всем догадался. Теперь гнев поднялся и в ней тоже. Ведь она сделала это не ради того, чтобы прекратить свои страдания, а ради Гарри.

— Да, перед ритуалом я превысила норму зелья, — призналась Гермиона. В глазах вспыхнула обида. Если до этого она скрывала правду, то теперь ощутила острое желание швырнуть ее Снейпу в лицо. — Дело в том, что Волан-де-Морт хотел, чтобы я завершила задание еще позавчера — поэтому он пытал меня просто зверски. И если бы я не выпила такую дозу зелья, я не смогла бы провести ритуал! Я даже встать не могла! Вы знаете не хуже меня, что это нужно было сделать! И вы не имеете никакого права на меня злиться…

— Я злюсь, потому что ты солгала, — прервал ее Снейп, наклонившись к ней. Его голос звучал тихо, но отчего-то пробирал до костей. — Я злюсь, потому что вместо того, чтобы услышать правду, я наслушался чуши о том, что с тобой все нормально!

Гермиона умолкла и прикрыла уставшие веки.

— Разве вам не все равно? Я же сделала, что от меня требовалось, так чего еще вы хотите?

Она не успела разобрать выражение, мелькнувшее на лице Снейпа. Он только выпрямился и произнес тихо, но с чувством:

— Я хотел бы, чтобы ты хоть иногда думала о последствиях, больше ничего…

Гермиона вздохнула и отвернулась, почувствовав неловкость. Снейп продолжил:

— Если бы ты рассказала тогда правду, то знала бы, что избавиться от зависимости можно лишь путем полного отказа от зелья. Слышишь? Полного. Я знаю, как тебе тяжело. Но единственный выход — вытерпеть ломку. Иначе зависимость будет лишь прогрессировать. Твоя личность будет стерта. Ты перестанешь помнить, кто ты, любишь ли ты кого-то, все твои мысли будут крутиться только вокруг него, так или иначе!

Гермиона опустила взгляд. Теперь она поняла: не было смысла идти в Хогсмид за новыми ингредиентами. Нужно было просто терпеть — и плевать, что, как ей казалось, она на один волосок от смерти.

Снейп между тем взглянул на часы. Он уже делал это, когда давал ей лекарство, и, видимо, таким образом проверял, когда оно должно подействовать.

Гермиона и сама чувствовала, как силы начинают понемногу возвращаться к ней.

— Вам пора в школу, — сказал Снейп. — В гостиной есть камин, по нему переберетесь в мой кабинет в Хогвартсе. Ну, а оттуда до Башни старост. Там вы будете в безопасности.

Гермиона кивнула и поднялась. Она встала на пол и даже сделала пару шагов, как вдруг острая боль заставила ее остановиться. Если до этого она совсем не чувствовала ее, то теперь каждое нервное окончание отдавалось болью. Комната вдруг снова накренилась, и к Гермионе вернулась тошнота.

Она перевела взгляд на Снейпа. Он что-то сказал — она не услышала, но по губам поняла, что он назвал ее по имени.

Боль тем временем забиралась все глубже, и Гермиона с ужасом осознала, что у нее сейчас начнется приступ. Еще секунда, и она уже не сможет сдерживаться — она закричит. Она дернулась и, оттолкнув Снейпа с дороги, побежала к ванной комнате.

— Гермиона! — прорычал он, пытаясь остановить ее.

Но все было бесполезно — она захлопнула дверь и, наложив запирающее заклинание, рухнула на колени. Ей не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь видел, что с ней будет происходить, ей хотелось пережить это в одиночестве.

А потом — мрак. Когда Гермиона снова смогла слышать и видеть, то обнаружила, что лежит на полу, а пот градом катится с лица и шеи. Все это время боль рвала и терзала ее, после милостиво вышвырнув в никуда.

Гермиона кое-как села и подтянула колени к животу. Дрожь не прекращалась ни на секунду. Гермиона перевела взгляд на пальцы в кровоподтеках. Видимо, она вцепилась в пол, пока Волан-де-Морт пытал ее.

Гермиона медленно поднялась и подошла к умывальнику. Шум в ушах оглушал ее. Она открутила кран и, набрав в руки холодной воды, умыла лицо несколько раз. После этого стало немного легче.

И тут она поняла, что посторонний шум в ушах — не только последствия пыток. Снейп говорил с кем-то за дверью и, судя по топоту и перекликающимся голосам, людей было несколько.

В горле у Гермионы пересохло. Она тяжело сглотнула, подошла к двери и прижалась к ней боком.

— Вот как?..

Это был голос Снейпа, и раздался он так близко, что у Гермионы не осталось сомнений — он стоял прямо за дверью.

— … да, и были вынуждены вернуться, — проворчала Беллатриса. — Кто бы мог подумать, что ты живешь в такой глуши! Отвратительная маггловская дыра, Снейп!

— А потом ты спрашиваешь, почему я не зову тебя в гости, — он хмыкнул. — Как бы там ни было, это все же мой дом.

— Но в этом районе дома и правда выглядят, как после Редукто, — заметил Долохов в поддержку Беллатрисы и хрипло рассмеялся. — Для грязнокровок — вполне подходяще, но каково же было наше удивление, когда мы узнали, что здесь живешь ты!

Гермиона повернулась, морщась от боли, и прислонилась к двери лбом, прикрыв глаза. Интересно, откуда же они узнали, если Снейп на ее вопрос о том, знает ли кто-то из Пожирателей, ответил: никто.

— Это ведь не может быть совпадением, не так ли, Северус? — раздался голос Беллатрисы. — Грязнокровка у тебя?

Гермиона замерла. Казалось, что этой двери больше не существует, и она слышит каждый вдох Снейпа, чувствует каждое его движение.

— Да или нет? — спросила Беллатриса уже громче.

И Снейп ответил — немного замешкавшись, но не настолько, чтобы это вызвало подозрения.

— Да, она у меня.

Гермиона услышала, что он сказал, но ее мозг просто отказывался воспринимать это. В комнате раздались облегченные вздохи — как видно, только что Снейп избавил Пожирателей от наказаний, которые непременно последовали бы, вернись они к хозяину без добычи. Снейп холодно произнес:

— Как забавно, что, несмотря на все ваши старания, приказ Темного лорда снова выполнил именно я.

Поместье Лестрейнджей возвышалось над рекой, уходя шпилями вверх — так, что их окончания невозможно было разглядеть в темноте. В нескольких окнах горел свет. Снег со свистом кружил вокруг дома и бился о него, как море о скалы, но тот продолжал стоять — безмолвный и нечувствительный ко всему, что происходит снаружи.

Гермиона трансгрессировала сюда вместе с остальными Пожирателями. Сначала с хлопком появились они с Беллатрисой, затем Долохов с Рудольфусом Лестрейнджем — тем самым Пожирателем, которого ей удалось на время оглушить в Хогсмиде. И, наконец, последним прибыл Снейп.

Убедившись, что все на месте, Беллатриса открыла черную железную калитку, и, прежде чем войти самой, подтолкнула Гермиону. Палочки с нее она не сводила ни на секунду. Гермиона повиновалась и сделала шаг вперед, хотя все внутри нее сопротивлялось этому. Но выбора не было — ее собственная палочка осталась у Снейпа.

Дорога до поместья, припорошенная снегом, казалась бесконечной. Гермиона шла по ней, все еще чувствуя отголоски боли в теле, но это почти не занимало ее сейчас. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда поняла, что ее просьбу о помощи Снейп обернул для себя в еще один способ выслужиться перед Темным лордом. Впрочем, сейчас она уже не знала, на что рассчитывала, когда думала, что человек, обманывающий самого Темного лорда, рано или поздно не обманет и ее. Как оказалось, это был просто вопрос времени.

Уже у самой двери она остановилась, не решаясь войти. Беллатриса догнала ее в два шага и вцепилась рукой в ее плечо.

— Так уж и быть, взгляни на небо в последний раз, — предложила она насмешливо. — Ты его еще долго не увидишь.

Гермиона услышала по шагам, как приближаются остальные Пожиратели, и, больше не колеблясь, шагнула внутрь, сбросив с себя руку Беллатрисы.

— Насмотрелась уже.

Обстановка внутри напоминала гудящий улей. Если в прошлый раз поместье казалось вымершим из-за гнетущей тишины, то теперь превратилось в прямую этому противоположность — всюду сновали какие-то люди, звуки голосов смешивались с топотом, казалось, сотни ног. Гермиона поняла, что Волан-де-Морт не терял времени даром и значительно расширил круг приспешников. Более того, он освободил из Азкабана тех Пожирателей, которые попали туда после неудачи в Министерстве магии.

Наконец они вошли через арку в длинный зал. В нос ударил резкий запах пота и крови — он был настолько плотным, что практически чувствовался на языке. Каменный пол был сплошь в грязных, кровавых разводах. Несколько тел лежало без движения — то ли они обессилели от пыток, то ли были мертвы.

Волан-де-Морт в дальнем конце зала склонился над очередной жертвой. Гермиона слышала, как она что-то бессвязно лепетала в свое оправдание, но слов разобрать не могла. Тем не менее наблюдать это было невыносимо. Гермиона отвернулась от них, вперив взгляд в каменные ступени впереди, ведущие к трону, как будто это могло отгородить ее от всего, что здесь происходит. И действительно — все, что она увидела через пару секунд, это зеленую вспышку, осветившую зал, а потом раздался звук падающего тела.

Внутри было пугающе пусто. Гермиона ничего не почувствовала, хотя на ее глазах только что убили человека. Она не хотела думать об этом — о том, кем он был, и почему все закончилось для него именно так. Она думала только о том, как скрыть от Волан-де-Морта свои воспоминания. Для окклюменции нужен холодный ум, а если она позволит себе хоть на секунду осознать всю глубину ужаса, который здесь творится, — о хладнокровии можно забыть.

Волан-де-Морт тем временем медленно направился к ним. Беллатриса тут же надавила на ее плечи, вынуждая опуститься на колени. Но мышцы словно задеревенели, и удалось это не сразу.

Снейп заговорил первым. Гермиона слушала, как он отчитывается перед Темным лордом, и каждое его слово вонзалось внутрь, как пуля. Она уже не могла воспринимать его слова — или просто так отчаянно не хотела этого, что в определенный момент действительно перестала их слышать. Она так и продолжала стоять на коленях, глядя в пол. Речь Снейпа доносилась до нее лишь бессвязными обрывками.

— Очень хорошо, Северус, — наконец обронил Темный лорд. — А теперь оставьте меня.

Гермиона услышала, как кто-то тут же бросился к двери, но, очевидно, не все последовали его примеру.

— Я сказал: вон! — рявкнул Волан-де-Морт.

Гермиона ощутила спиной холод. Пожиратели один за другим покидали зал, пока наконец они не остались один на один с Волан-де-Мортом.

Он не снизошел до разговоров с ней, посчитав это, очевидно, пустой тратой времени. Вместо этого он просто вскинул палочку и произнес заклинание. Гермиона дернулась. Голова ее в ту же секунду забилась так болезненно, как будто внутрь вогнали огромную иглу. Бесконечная растущая боль заполонила собой все тело.

Тем не менее нужно было сосредоточиться. Гермиона понимала одно: если Волан-де-Морт узнает об антидоте, с помощью которого она собиралась нейтрализовать действие пыльцы, ей конец. Поэтому нужно собрать все силы и вспомнить, чему ее учил Снейп.

Сначала она еще попыталась держать защиту, но потом все-таки впустила Волан-де-Морта в свое сознание. Она понимала, что все равно не сможет сопротивляться ему бесконечно, но если он и в самом деле решит, что она слаба, то охотно в это поверит и утратит бдительность. Таким образом ей удастся сохранить информацию об антидоте в тайне.

— Легилименс, — повторил Волан-де-Морт.

Перед глазами тут же возникло бесконечное множество воспоминаний.

Урок трансфигурации. Рон подходит со своими смешными усами и склоняется над партой.

Выходные в Хогсмиде. Гермиона бросает в Гарри снежок, а потом пытается убежать от него, смеясь. Они оба падают в снег.

Гермиона всем телом чувствовала, как Волан-де-Морт мечется в ее сознании, отшвыривает одно воспоминание за другим, сочтя их ненужными и не заслуживающими внимания. Чувствовала, как его злость все растет и, вместе с тем, ее боль тоже.

Грудь сковал страх. Гермиона поняла, что Волан-де-Морт совсем близко: еще чуть-чуть, и он наткнется на воспоминание о ритуале. Первым ее импульсом было спрятать это воспоминание вглубь сознания, но она заставила себя сдержаться. Вместо этого она ухватилась за воспоминание о том, как варила зелье у себя в ванной, и начала задвигать его все дальше и дальше, будто пряча. В первую секунду ей показалось, что Волан-де-Морт ни за что не клюнет на эту удочку, но, к ее удивлению, он последовал за ней.

Гермиона продолжала прятать выбранное воспоминание. Она понимала, что нужно быть убедительной и стараться изо всех сил, чтобы Волан-де-Морт поверил, что это действительно важное воспоминание. Наконец, после мучительных усилий, прилагаемых, чтобы сохранить блок, Гермиона дала ему прорваться к этому воспоминанию.

Ванная комната. Приглушенный свет. На кафельном полу стоит котел с варящимися ингредиентами. Гермиону буквально трясет от боли. Потом она встает, переливает зелье и, едва обхватив чашу дрожащими пальцами, выпивает. Как только оно попадает в ее организм, на лице появляется облегчение. Она садится на пол и утыкается головой в колени. Постепенно ее тело перестает дрожать.

Гермиона почувствовала, что Волан-де-Морт удовлетворился увиденным. По крайней мере, это дало ему ответ на вопрос, как именно она переносила его пытки столь длительное время. Он на секунду ослабил заклятие.

— Изобретательно, — произнес он. — Вместо того, чтобы выполнить мой приказ, и тем самым освободить себя от мучений, ты решила измучить себя другим способом, — он холодно улыбнулся.

Гермиона, дрожа, подняла на него взгляд исподлобья. Пара прядей, опустившихся на лицо, несколько заслоняла видимость, но она все равно видела это пожелтевшее лицо, напоминающее восковую маску. Смотреть на него дольше пары секунд было тяжело.

— Легилименс, — повторил он.

Гермиона едва подавила вздох боли.

Они с Джинни сидят в саду и наблюдают за тем, как Гарри с Роном играют в квиддич.

Коридор. Ночь. Гарри смотрит на нее в недоумении и спрашивает: «Где ты была?»

Волан-де-Морт молниеносно отбросил эти воспоминания и понесся дальше. Гермиона поняла, что нельзя позволить ему самостоятельно копаться в ее голове и выхватывать из ее разума все подряд. Поэтому она проделала этот маневр снова.

Сквозь адскую боль она все же попыталась выделить какое-то одно воспоминание и снова начала прятать его. Волан-де-Морт, удовлетворенный прошлым опытом, последовал за ней. На этот раз Гермиона не смогла долго держать блок — силы ее подвели, и она сдалась.

Воспоминание перенесло их в ее дом. Бывший дом. Словно сторонний наблюдатель, она смотрела на своих родителей за столом, и на себя, безжалостно направляющую на них палочку.

— Обливиэйт.

Сердце тут же болезненно забилось. Слишком свежо еще было это воспоминание — боль ожила в Гермионе с новой силой. Она скучала по ним. Она так любила родителей, но была вынуждена отпустить их, чтобы спасти.

И вдруг действие заклятия прекратилось. Гермиона снова оказалась в огромном зале, и ее руки, вцепившиеся в камень, были липкими от крови. Она дышала коротко и поверхностно — казалось, что глубокий вдох попросту разорвет легкие.

Гермиона так и не поняла, что заставило Волан-де-Морта остановить заклятие. Но с ним явно было что-то не так — он стоял, обхватив голову руками, и тяжело дышал — практически так же, как и она.

— Белла! — крикнул он.

Дверь распахнулась, словно пожирательница все это время только и ждала, когда он ее позовет.

— Да, мой лорд.

Он махнул рукой в сторону Гермионы и просипел:

— Уведи ее.

Гермиона порывисто вскочила, хотя поняла в ту же секунду, что зря: ее ноги затекли от долгого сидения на полу, и она едва не упала. Беллатриса с силой вывернула ее руки и произнесла:

— Инкарцеро.

Запястья Гермионы опутали веревки.

* * *

В комнате, куда ее привели, было темно и тесно. Небольшая койка и окно, запыленное до такой степени, что через него практически ничего нельзя было разобрать. Здесь также находилась куча старых, ненужных вещей — они заполонили собой все пространство. Эта обстановка действовала удручающе на Гермиону. Хотелось вырваться отсюда хотя бы ненадолго.

И в то же время эта комната была единственным местом в замке, где она чувствовала себя более-менее безопасно. Только дверь в ее комнату отделяла ее от ужаса, происходящего по ту сторону. Если днем все было относительно спокойно, то ночью поместье словно пробуждалось ото сна. Каждую ночь до нее доносились чьи-то крики вперемешку с невнятными возгласами егерей. Пару раз в ее дверь прилетело несколько оглушительных ударов.

Ей было очень страшно. Если раньше она знала, что Снейп на ее стороне и сможет помочь ей, то теперь это было не так. Она была совсем одна.

И также все усугубляла ломка из-за зелья. Организм требовал новую дозу, но она нигде не могла ее достать. Из-за этого все тело превратилось в один сплошной источник боли. Гермиона чувствовала такую усталость, что едва могла передвигаться по комнате, и в то же время сон не шел. Реальность воспринималась спутанно и казалась ненастоящей. Мир утратил четкость, наполнившись бессвязными, ускользающими фрагментами. Единственное, что ей было ясно — она очень, очень больна.

Один раз, проснувшись из-за очередного удара в дверь, Гермиона обнаружила Гарри, сидевшего на краю кровати. Она резко села и попыталась дотянуться до него, но у нее не получилось. Сколько бы она ни тянулась, он оставался на прежнем расстоянии.

— Гарри, — хрипло прошептала она, опустив руку.

Внезапно на его лице появилось выражение, совсем ему несвойственное. Он презрительно поджал губы.

— Тебе самой от себя не противно? — сказал он, поднимаясь. — Сколько можно врать? Я чувствую, что с тобой что-то происходит, и оттого, что я не знаю причины, мне только хуже! Скажи мне правду, — вдруг его голос изменился, стал тише. — Скажи… что ты скрываешь от меня?

Гермиона забормотала что-то в ответ, пытаясь оправдаться. Она все говорила и говорила, пока вдруг не поняла, что комната пуста. Гарри не было. Гермиона тут же оборвалась на полуслове, вслушиваясь в звенящую тишину. И, просидев так еще минуту, медленно опустилась на кровать.

Время от времени галлюцинации приходили снова. То она видела своих родителей, умоляющих ее не стирать воспоминания, то Гарри, обвиняющего ее во лжи. Ей было дико страшно.

И единственный, кто не приходил к ней ни в галлюцинациях, ни наяву, был Снейп. Гермиона понятия не имела, где он и чем занимается. С одной стороны, она все еще чувствовала обиду из-за того, как он с ней обошелся, но с другой стороны, ей все равно хотелось, чтобы он пришел к ней.

Та женщина, которую она увидела в его доме, была красива. Стоило Гермионе вспомнить о ней, и внутри все снова вспыхивало от злости. Гермиона совсем не знала ее, и все равно чувствовала сильнейшую неприязнь. И доказывать себе, что Снейп имеет полное право встречаться с кем пожелает, было бессмысленно. Из-за ломки ее психика была крайне возбудима.

В один из таких дней, когда Гермиона едва смогла слезть с кровати, чтобы выпить воды, к ней вошла Беллатриса. Этого не случалось раньше, и сперва Гермиона решила, что это просто очередная галлюцинация, но нет, боль от Круцио оказалась вполне реальной. Это заклятие было у пожирательницы вместо приветствия.

Гермиона отползла к стене, обхватив колени дрожащими руками. Ее лицо было бледным и полностью мокрым от пота, а волосы спутались так, что теперь напоминали прическу Беллатрисы.

Мысли метались в ее голове, и она, как ни старалась, не могла сосредоточиться. Зачем Беллатриса пришла сюда?

И вдруг пожирательница склонилась над ней, достав из-под полы своей мантии стеклянный сосуд.

— Кажется, я знаю, что тебе нужно, — она ухмыльнулась.

Гермиона как завороженная смотрела на темную жидкость, переливающуюся во флаконе. Она узнала в ней то самое зелье.

Беллатриса, внимательно наблюдавшая за ней, улыбнулась еще шире, обнажив пробелы в тех местах, где раньше были зубы.

— Да, ты все правильно поняла, грязнокровка. Темный лорд рассказал мне о твоем весьма оригинальном способе убирать боль. Но сейчас ты, по-моему, уже и сама не рада, что воспользовалась зельем, не так ли?

Гермиона молча смотрела на нее. Она постоянно ощущала холод, и сейчас он особенно усилился. У нее стучали зубы и едва заметно подрагивали губы. Значит, ничего нового. Беллатриса просто решила поиздеваться.

— Не расстраивайся, — проговорила она обманчиво-ласковым тоном. — Теперь тебе станет лучше, — она аккуратно вложила флакон в ее безвольную, горячую руку. — Всего пара глотков — и твои мучения прекратятся.

Гермиона отрицательно замотала головой. Флакон по-прежнему был в ее руке, но лицо выражало крайнюю решимость.

— Нет.

Улыбка резко исчезла с лица Беллатрисы.

— Что значит нет? — ее губы скривились. Это выражение Гермиона хорошо знала и, стоило признаться, оно подходило ей куда больше. — Ты же сама понимаешь, что не выживешь, если не примешь его! Твой организм просто не справится, и ты умрешь!

Гермиона, игнорируя сильнейшую дрожь, едва заметно кивнула и произнесла:

— Пошла… вон.

Беллатриса хмыкнула.

— Ты совсем дура? Такая смерть хуже всего. Будешь трястись и потеть, пока наконец не сдохнешь!

Гермиона с трудом сглотнула. Во рту у полностью пересохло, и язык распух.

— Я же сказала, — прошептала она прерывисто, — пошла вон отсюда.

Беллатриса, не раздумывая, залепила ей звонкую пощечину.

— Хорошо, — произнесла она тихо, но угрожающе, и выпрямилась. — Я-то уйду. Но после этой ночи, если ты ее переживешь, конечно, ко мне не приползай!

Беллатриса швырнула флакон на пол, и множество мелких осколков разлетелись по комнате.

* * *

Прошло еще пару дней, но состояние Гермионы не поменялось. Все происходящее быстро улетучивалось из памяти — о Беллатрисе, во всяком случае, она забыла почти сразу. Все, что имело для нее значение раньше, теперь утратило важность. Ей хотелось одного — чтобы эта пытка прекратилась. Хотелось не чувствовать ничего. Совсем.

Но когда на пороге ее комнаты неожиданно появился Снейп, что-то внутри Гермионы дрогнуло. Она стояла возле окна, когда он вошел, и, обернувшись на звук, почувствовала, как внутри нее поднимается злость и обида. Его появление мигом прогнало апатию. Она вгляделась в это холодное, непроницаемое лицо и как будто перенеслась в тот день, когда прибежала к нему, прося о помощи, а он отдал ее Пожирателям.

— Что вам нужно? — спросила она, сжимая губы.

— Пришел узнать, как вы себя чувствуете, — спокойно ответил Снейп.

Гермиона в первую секунду не нашлась, что ответить. Ее рот слегка приоткрылся от гнева.

— А сегодня что, день благотворительности? — спросила она, чувствуя спазм в горле. — Просто вас давно не было, и вдруг…

— К вам не так-то просто попасть. Егеря дежурят у вашей двери круглосуточно.

Гермиона медленно покачала головой. Ее все это не интересовало.

— Просто уйдите, — сказала она устало. — Мне ничего от вас не нужно.

Снейп скептически приподнял брови и сделал пару шагов к ней, но Гермиона дернулась, поспешно отступая назад.

— Нет, — глухо произнесла она, и неосознанно выставила руку вперед. — Нет. Не подходите.

Она понимала, что, учитывая её состояние, в этой угрозе смысла мало, но Снейп замер и больше не пытался приблизиться.

— Лучше скажите, — проговорила она дрожащим голосом, — вы хотя бы получили что-нибудь за то, что привели меня к нему?

Снейп молчал, глядя на нее.

Дрожь полностью охватила Гермиону. Будь она в нормальном состоянии — наверное, сдержалась бы. Но сейчас говорить правду было поразительно легко. Как никогда до этого.

— Я помню, что вы мне говорили, — пробормотала она, и тут же запнулась — ей не хватило дыхания, чтобы продолжить. Каждый вдох был слишком судорожным и рваным, но достаточным, чтобы им давиться. — Помню, что… нужно хорошо играть свою роль. И что самое главное для вас, чтобы Волан-де-Морт продолжал вам верить. Но… по-моему, теперь все изменилось. Вы не притворяетесь, что служите Ему, вы служите Ему на самом деле! Это не роль, — она нервно усмехнулась. — Это и есть вы. Предатель и слуга Волан-де-Морта!

Снейп тяжело перевел дыхание и снова сделал шаг к ней, но Гермиона резко вскинула руку.

— Значит, вы и сейчас пришли сюда ради этого? Он… снова приказал вам дать мне что-нибудь, чтобы я была в состоянии выполнить его задание?

Она заметила, как по лицу Снейпа пробежала тень, и поняла, что он разозлился.

— Нет, — процедил он. — Темный лорд не забивает себе голову такими мелочами, как ваше самочувствие, мисс Грейнджер. Это волнует только меня.

Из-за двери вдруг донеслись невнятные крики. Сегодняшняя попойка отчего-то была громче обычного. Гермиона мрачно усмехнулась и указала кивком на дверь.

— Надеюсь, они не заметят ваше отсутствие. Не хотелось бы, чтобы доверие Волан-де-Морта, завоеванное с таким трудом, пошатнулось.

— Хватит, — оборвал ее Снейп. — Вы еле на ногах стоите, не говоря уже об остальном, и вместо того, чтобы дать мне вам помочь, тратите силы на пререкания? Очнитесь, вы умереть можете — как вы этого не понимаете?

К глазам Гермионы подступили слезы, и она прикусила губу. Разве ему неясно, что она не может и не хочет принимать от него помощь после того, что произошло. Что ей тошно от этого! Он воспользовался ее доверием и предал, а теперь приходит сюда и швыряет подачку в виде своей помощи. Но ей это не нужно. Это заставило бы ее снова поверить, что Снейп на ее стороне, и что он действительно беспокоится о ней, тогда как все это просто иллюзия.

— Если я умру, пусть так, — пробормотала она и добавила, подняв на него взгляд: — По-моему, для вас это только бы все упростило.

Ей вдруг стало больно. Она вспомнила, сколько раз Снейп пытался ей показать, как ему не хочется иметь с ней никаких дел, и что необходимость видеться ради приготовления антидота для него чуть ли не пытка.

— Хотел видеть вас? Я бы сказал, что это скорее вынужденная мера.

— Приступайте. Без вашей способности нарезать ингредиенты мне совершенно не обойтись…

Гермиона не отрываясь смотрела на него. Если бы все закончилось, ему больше не надо было бы ей помогать и, как следствие, тратить свое драгоценное время.

Но после этой фразы Снейп окончательно потерял терпение. Он быстро подошел к ней и, не обращая внимание на ее протест, сказал:

— Мне жаль, что так вышло, ясно? Моя бы воля — ты была бы в Хогвартсе. Я бы сразу отправил тебя туда, но ты даже на ногах не держалась! Нужно было убедиться, что лекарство подействует...

Он сжал плечо Гермионы, и она отвела взгляд, хотя все перед глазами расплывалось из-за слез.

— А кто предупредил Пожирателей? — сдавленно спросила она. — Ведь вы сами мне сказали, что никто не знает ваш адрес. Как тогда они оказались у вас, стоило мне только выйти из комнаты? Кто мог вызвать их, если только не вы сами?!

Вслух это прозвучало еще ужаснее, чем в мыслях. Гермиону буквально затрясло от нервов, и воздух в легких кончился. Она вдруг поняла, что не может это вынести. Не может! Снейп был единственным, кому она могла довериться здесь. И, как бы ни было сложно, она знала, что не одна, и может положиться на него. Но теперь оказалось, что это не так: Снейп готов пожертвовать ею, чтобы только укрепить доверие Темного лорда.

Гермиона прислонилась к стене спиной. Затуманенный взгляд устремился за спину Снейпа, и вдруг все внутри похолодело. Гермиона увидела множество черных насекомых, ползущих от двери по направлению к ней. Ее глаза расширились от страха. Стоило утратить душевное равновесие, и галлюцинации вернулись.

— Гермиона, — произнес Снейп, переместив руки на ее плечи и сжав. Он смотрел пронзительно и взволнованно, пытаясь перехватить ее пустой взгляд. — Гермиона, — он взял ее холодную руку в свою и слегка погладил большим пальцем.

Гермиона вздрогнула и наконец поддалась. Она заставила себя посмотреть в глаза Снейпу. Его высокая фигура как будто отрезала ее от дикой галлюцинации. Больше всего Гермиона боялась, что эти насекомые настигнут ее. Надо сконцентрироваться на его словах. Что он говорит?..

— Я никого не предупреждал. И сказал тебе правду. Из Пожирателей никто не знал мой адрес, но… знала Нарцисса. Беллатриса и Долохов трансгрессировали сюда, чтобы она помогла ему с ногой. Долохов упомянул Паучий тупик, и Нарцисса сказала, что знает это место, и что там живу я.

Гермиона нахмурилась, пытаясь осознать слова Снейпа и при этом игнорировать ползущие черные точки. Она вспомнила, что Снейп действительно спросил с самого начала, может ли она идти. Но она не могла даже встать, и пришлось ждать, пока подействует лекарство. Значит, если бы Пожиратели не узнали всё от Нарциссы, и, если бы у Гермионы не случился приступ, она бы успела перебраться через камин в школу.

— То, что ты пришла ко мне, чтобы спрятаться, и так подозрительно для них, — взволнованно проговорил Снейп. — Ведь это значит, что у тебя был повод думать, что я спрячу тебя, несмотря на приказ Темного лорда, — Снейп едва заметно перевел дыхание. — Они знали, что ты у меня. Если бы я стал отрицать это, то выдал бы нас обоих. Пусть лучше думают, что я каким-то образом заманил тебя в ловушку, чтобы потом доставить Темному лорду… Нужно, чтобы он и дальше верил мне…

Гермиона тяжело вздохнула. Да, она не могла с этим спорить. Если Темный лорд догадается о предательстве со стороны Снейпа, он убьет его, и тогда Орден Феникса лишится единственного источника информации из вражеского лагеря.

Нужно думать о том, как выиграть войну, а не о своих страданиях. Гермиона тяжело перевела дыхание. У нее больше не было сил.

Снейп стоял близко и она, чтобы не упасть, оперлась о его руку. Он помог ей добраться до кровати и лечь.

Сквозь полуприкрытые веки Гермиона видела, что он сидит рядом с ней и не отпускает ее руки. Она тихо вздохнула. По телу снова начал расползаться сухой жар. Мысли стали вялыми и обрывистыми — она хотела что-то сказать и тут же забывала, что именно.

Гермиона сильнее сжала руку Снейпа. Ей было приятно ощущать что-то нормальной температуры, что-то теплое, но не обжигающее, как ее собственная кожа.

И вдруг она заметила черные линии, перемещающиеся с ее руки на его. Гермиона, нахмурившись, приподняла голову. Казалось, что вместе с этими линиями из ее тела постепенно вытекает боль, перемещаясь на его руку.

— Вы тоже это видите? — спросила она едва слышно. Ей дико хотелось пить — язык как будто распух. Горло резало при каждом глотке. — Что вы делаете?

Снейп невозмутимо взглянул на нее.

— Пытаюсь тебе помочь, — ответил он. — Легилимент может по-разному использовать свои способности. Некоторым удается развить в себе умение исцелять. Я… не могу ничего сделать с той болью, которую причиняет магия. Но у тебя другой случай.

Гермиона, не отрываясь, смотрела на движущиеся черные линии.

— Но для волшебника это же… не может… пройти бесследно, так?

Снейп неопределенно пожал плечами, но по его молчанию она поняла, что да, не может. Гермиона тут же почувствовала тревогу — ей не хотелось, чтобы Снейп страдал.

— Какое-то время я не смогу колдовать, — признался он.

Гермиона тут же попыталась выдернуть руку, но Снейп лишь сильнее её сжал.

— Лежи и не двигайся, ради Мерлина!

Гермиона подчинилась. Она дышала с трудом и очень быстро. Казалось, что она плавает в жарком, бурлящем море. Вот вода накрыла ее по грудь, подобралась к горлу… Она перевернулась на бок.

— Не отходите от меня, — прошептала Гермиона сухими губами.

Почему-то ей казалось, что, если Снейп уйдет, жаркое море поглотит ее полностью. Она дождалась, пока он кивнет, и только тогда прикрыла воспаленные веки. Пока он держит ее руку, ничего плохого не случится.

* * *

Пожирателям все не терпелось на деле доказать свою силу, и, наконец, им подвернулся повод — один журналист выступил с речью в поддержку магглорожденных в министерстве и тем самым навлек на себя их гнев. Гермиона его знала, хоть и не лично. Это был Джейкоб Уинстон — отец Чарли Уинстона из Когтеврана. В свое время его сын тоже подвергся издевательствам из-за статьи.

Узнав о готовящемся нападении, Снейп смог предупредить Орден и самого Джейкоба Уинстона. Они не покинули дом, но были готовы к встрече с Пожирателями и, когда те пришли, дали отпор. Пожиратели этого не ожидали. Они рассчитывали на эффект неожиданности, а в итоге столкнулись не только с Уинстонами во всеоружии, но и с Орденом.

Гермиона не принимала участия в операции. Вернее, она должна была, но за два дня до этого Волна-де-Морт решил пытать ее Круцио и немного увлекся. Несколько дней Гермиона провела в забытьи, жутко мучаясь при каждой попытке перевернуться на бок, а головная боль стала теперь ее постоянным спутником. Хотя после лечения Снейпа стало немного легче, организму все равно требовалось время, чтобы восстановиться.

После той ночи Снейп появился только раз и передал ей палочку. Это была не ее палочка, и, скорее всего, Снейп достал ее как-то незаконно, но она явно не была лишней. Видимо, Снейп опасался, что кто-то из Пожирателей или егерей может напасть на нее и позаботился, чтобы Гермиона смогла защититься.

— Но не вздумайте использовать ее направо и налево, — заметил он серьезно. — Только в крайнем случае. Иначе у нас будут большие проблемы.

Гермиона и сама это понимала. Беллатриса отобрала ее палочку еще в начале каникул, и, если бы кто-то увидел, что Гермиона вновь вооружена, Волан-де-Морт не успокоился бы, пока не нашел виновного.

Но Гермиону тронула забота Снейпа. Если бы он не поддерживал ее, не пытался всячески защитить, она бы просто не пережила весь этот ужас. Она бы, наверное, сдалась.

Осознание этого рождало в Гермионе нечто большее, чем благодарность. Ей хотелось тоже как-то отплатить ему. Хотелось быть для него не просто ученицей, с которой он связан общим делом. Хотелось… быть ему другом.

Была уже глубокая ночь, когда Гермиона вдруг услышала голоса в коридоре. В поместье она практически не спала. Невозможно было расслабиться, зная, что Пожиратели или егеря в любую минуту могут пожаловать к ней. Обычно она сидела на койке, обхватив руками колени, и держала палочку наготове. Сон сражал ее лишь под утро, и то лишь на пару часов.

Но в этот раз Гермиона отчетливо услышала голос Снейпа. Беспокойство прокатилось по ней волной, смыв сонливость. Она встала и подошла к двери, прислушиваясь. Но голоса стихли.

Постояв так еще немного, она отошла от двери, но только затем, чтобы накинуть мантию. Что-то было не так — она не могла этого объяснить, но чувствовала.

Гермиона осторожно приоткрыла дверь. Коридор, освещаемый факелами, был пуст, но голоса возобновились. Она тихо выскользнула из комнаты и направилась прямо по коридору, стараясь ступать так, чтобы не заглушать голоса.

Дойдя до поворота, она остановилась, прильнув к стене, и увидела Снейпа и Беллатрису. Отсюда они не могли заметить ее, и, кроме того, были слишком заняты друг другом, чтобы отвлекаться на посторонние звуки.

— Я сделал все, что мог, — произнес Снейп с таким видом, словно говорил это уже не впервые. — Рудольфусу станет лучше. Нужно просто немного потерпеть.

Гермиона перевела взгляд на Беллатрису. Та выглядела просто ужасно — сапоги грязные, платье порвано в нескольких местах, волосы всклокочены.

— Нет, Северус… — она протестующе замотала головой. — Зачем терпеть, если ты можешь облегчить его страдания полностью! Он и так намучился в Азкабане, ну что тебе стоит! — она схватила его за локоть, и Снейп с раздражением выдернул руку.

— Я не буду этого делать, — ответил он ледяным тоном. — Я использую это лечение только в крайних случаях. И случай с Рудольфусом не из таких.

Лицо Беллатрисы искривилось от презрения.

— Тебе самому не противно? — она поджала губы. — Пока все мы рискуем жизнями, выполняя поручения Темного лорда, ты просто отсиживаешься в безопасном месте! И, когда я прошу тебя облегчить страдания Руди, ты и от этого отказываешься!

— Теперь я вообще жалею, что помог ему, — ответил Снейп со злостью. — Надо было оставить его с треснутыми ребрами — посмотрим, что бы ты тогда сказала!

Беллатриса издала невнятный вздох и дернулась, прожигая его взглядом. Снейп невозмутимо продолжил:

— Каждый из нас, Белла, делает то, что должен. И то, что у него лучше получается, — он издевательски усмехнулся. — Если единственное, что ты можешь, это убивать всех без разбору, — что ж, этим и занимайся. А я приношу пользу Темному лорду другим путем.

Гермиону вдруг охватила паника, которую уже нельзя было контролировать. Она не знала, как поступил бы Снейп, если бы все еще обладал той силой, но сейчас ясно было одно: он не смог бы забрать боль Рудольфуса, даже если бы очень захотел, потому что еще не восстановился после ее лечения.

Но Беллатриса не собиралась отступать. Она была упрямой и вспыльчивой — еще пара фраз в таком духе, и она достанет палочку, чтобы силой заставить его сделать то, что ей нужно.

Гермиона вспомнила слова Снейпа о том, что какое-то время он не сможет колдовать. Но как тогда остановить Беллатрису?

Гермиона машинально дотронулась до палочки, лежащей в кармане. Она взяла ее с собой, хоть заранее знала, что ее нельзя использовать. Если Беллатриса узнает, что у нее есть палочка, это будет катастрофой.

Но вдруг в поведении Беллатрисы произошла перемена. Она неожиданно отступила от Снейпа на пару шагов назад. Ее тело как будто расслабилось.

— Ладно, сдаюсь, — буркнула она. — Вижу, что уговаривать тебя бесполезно, и мы просто оба тратим время.

Гермиона нахмурилась, удивленная тем, что Беллатриса все-таки отступилась, но Снейп, похоже, был рад от нее отделаться.

— Так бы сразу, — отрывисто произнес он, развернулся и направился прямо по коридору.

Беллатриса сделала несколько шагов в обратном направлении. Стеснение в груди Гермионы немного ослабло, и она уже собралась вернуться в комнату, как вдруг внутри все оборвалось — Беллатриса достала палочку из левого кармана. Губы пожирательницы шевельнулись. Из палочки образовался вязкий желтый дым. Он завис в воздухе на секунду. И устремился вслед за Снейпом.

«Империо», — догадалась Гермиона. И не раздумывая взмахнула палочкой. «Протего», — мысленно произнесла она.

Снейп резко обернулся, хлестнув мантией. Его горящие темные глаза сначала остановились на щите, отделившим его от Беллатрисы, а затем на Гермионе. Она в ужасе смотрела на него в ответ. Только сейчас на нее навалилось ошеломляющее сознание того, что все кончено. Она хотела его защитить, но сделала только хуже: выдала их обоих. Во взгляде Снейпа она прочитала ту же мысль.

Беллатриса, и не подозревавшая о присутствии Гермионы, в ярости обернулась, всматриваясь в темноту перед собой, ища глазами того, кто ей помешал. Но преимущество было на стороне Гермионы. Она снова взмахнула палочкой, и произнесла невербально:

— Конфундус.

Беллатриса неуверенно застыла на месте. Гермиона растерялась в первую секунду, не веря, что это сработало, но, видимо, Беллатриса была слишком вымотана после вылазки и оттого потеряла хватку.

Гермиона вышла из своего укрытия и приблизилась к ней.

— Все это тебе привиделось, — спокойно произнесла она, вглядываясь в ожесточенное лицо женщины. — Ты не видела меня. Профессор Снейп сам применил заклятие «Протего».

Беллатриса чуть нахмурилась. Гермиона видела, как мысли мечутся в ее глазах. Наконец, она едва заметно кивнула.

Гермиона снова отошла за угол и прислонилась к стене.

Беллатриса пару раз моргнула, избавляясь от наваждения. К тому времени туман и щит рассеялись. Она посмотрела на палочку в своей руке. Потом перевела ошеломленный взгляд на палочку в руке Снейпа.

Он выпрямился.

— Осторожно, Белла, — сказал он. — Лучше возвращайся к Рудольфусу и проверь, как он себя чувствует. А я навещу его утром.

Беллатриса вглядывалась в него, мучительно пытаясь что-то вспомнить, но потом развернулась и, ничего не ответив, ушла. Звуки ее удаляющихся шагов показались Гермионе музыкой.

Снейп медленно приблизился к ней. Он выглядел так, как будто еще не решил, — ругать ее или хвалить.

— Это было рискованно, — наконец сказал он.

Он не смотрел на нее и, судя по всему, чувствовал себя неуверенно. Снова его нежелание принимать помощь от других. Гермиона пожала плечами.

— Да, но все же обошлось…

Снейп вскинул голову.

— И все-таки, — произнес он с нажимом, — это лишь удачное стечение обстоятельств. Я же просил вас использовать палочку только в крайнем случае.

— Но это он и был, — быстро ответила Гермиона. — я испугалась за вас …

Снейп смотрел на нее, не отрываясь. Этот простой ответ его обезоружил.

— Она хотела применить Империо, — пояснила Гермиона, чтобы скрыть неловкость, и обхватила руками плечи. — Я не могла это допустить. Беллатриса и раньше применяла Империо ко мне, чтобы принудить к чему-то. Никому такого не пожелаю…

Снейп едва заметно вздохнул и отвел от нее взгляд.

— Допустим, — пробормотал он. — Но впредь будьте осторожнее.

На этом он ушел, оставив Гермиону одну.

* * *

Снейп не мог отделаться от мысли, что сбегает. Но и сбавить шаг не мог. Он прошел мимо семейного гобелена, на котором был изображен какой-то предок Лестрейнджей в пышных одеждах, и бросил на него взгляд, прежде чем ступить на лестницу. Тот надменно покосился на него в ответ.

Снейп поднялся на второй этаж. Внутри всё дрожало. Он не хотел думать о том, что только что произошло, но не мог выбросить это из головы. Его поразил поступок Гермионы. Выходит, она так рисковала собой только из страха, что Беллатриса причинит ему вред. Но почему ее это волнует?

Снейп вошел в комнату и запер дверь. Окна были зашторены, и вокруг растекся глубокий ночной мрак.

Подобное не часто случалось в его жизни. Снейп всегда любил только Лили, но реализовать эту любовь больше не мог. И все, что оставалось ему — это мимолетные, несерьезные отношения. Снейп встречался с женщинами, но не был с ними полностью откровенен. Он не хотел ни с кем сближаться по-настоящему. И получал то же самое в ответ. Никто и никогда не заботился о нем и не рассчитывал на что-то всерьез. До определенного момента его это устраивало, хоть Снейп и презирал себя втайне за подобные связи.

Но сегодня он вдруг почувствовал, что все может быть по-другому. Что может быть кто-то, кто искренне беспокоится о нем. Ведь это такие простые человеческие желания — хотеть, чтобы тебя любили и любить в ответ. Но из-за своего образа жизни Снейп не мог себе этого позволить. Для построения семьи нужна хоть какая-то стабильность, а в случае, когда над тобой властвует Волан-де-Морт, и ты каждый раз играешь со смертью, обманывая его, об этом не может быть и речи.

Снейп зажег светильник и подошел к столу, на котором стояла бутылка виски. Плеснул в стакан и сделал глоток. Он устал. Все чаще ему хотелось напиться до полной потери связи с реальностью. Наверное, это просто прекрасно — хоть на миг ни о чем не думать и не беспокоиться. Но он не мог позволить себе даже этого. Дамблдор или Волан-де-Морт могли вызвать его в любой момент.

Снейп вернулся мыслями к Гермионе. Вспомнил ее лицо, которое, несмотря на все перенесенные страдания, дышало жизнью. В последнее время он часто поступал рискованно лишь для того, чтобы ее защитить. Почему-то здравый смысл умолкал каждый раз, когда дело касалось ее безопасности.

Снейп хотел оберегать ее, но никогда не позволял себе думать о внешней привлекательности Гермионы. Эта мысль погибала в его мозгу прежде, чем успевала возникнуть. Какие бы смутные желания не терзали его, Снейп ни на секунду не забывал: им не суждено сбыться. Да и Гермиона не могла что-то чувствовать к нему. Она — просто девочка, которая не терпит несправедливости. И ее сегодняшний поступок легко этим объясняется.

Осознав это, Снейп почувствовал, что мечты, обступившие его, начинают понемногу рассеиваться.

Никому такого не пожелаю — она сама так сказала.

На следующий день магия вернулась к Снейпу. Еще вчера он чувствовал себя растерянно из-за поступка Гермионы, но теперь все прошло. Странные мечты развеялись, как только наступило утро. 

Почти все обитатели поместья любили подольше поспать, и хоть какое-то движение начиналось только после двенадцати часов дня. Но для Снейпа было принципиально спуститься утром в гостиную — даже если не было аппетита, просто чтобы осознать: начался новый день.

В дверях гостиной он столкнулся с Люциусом. Тот церемонно с ним поздоровался. За время пребывания в Азкабане он заметно постарел и заболел ревматизмом. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Волан-де-Морт затянул с организацией побега еще хотя бы на месяц. 

В гостиной было просторно и светло. Посередине стоял круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и заставленный приборами, тарелками с фруктами и другой едой. На стенах висели портреты Лестрейнджей. Снейп не очень понимал, какое удовольствие можно получать от еды, когда на тебя во все глаза смотрят, а то и вмешиваются в разговор давно умершие обитатели картин, но Беллатриса сказала, что ему этого и не понять.

— Вам, полукровкам, гордиться нечем, а вот нам, чистокровным, наоборот. Мы чтим своих славных предков!

Но сейчас Беллатрисы не было в гостиной. За столом сидел только Драко и лениво ковырял ложкой овсяную кашу. Нарцисса с Люциусом заставляли его питаться правильно, и им было совершенно плевать, нравится ему овсянка или нет.

Однако, приглядевшись, Снейп заметил еще кое-что. Бледное лицо Малфоя было сплошь в кровоподтеках и ссадинах. Он вопросительно покосился на Люциуса. Тот нетерпеливо вздохнул.

— Драко ни в чем не признается... 

Снейп устремил взгляд на его фигуру, ссутулившуюся за столом.

— Странно. Как ты думаешь, кто это может быть? 

Люциус хотел что-то ответить, но ему помешал приступ сухого кашля. Оправившись через пару секунд, он произнес глухим голосом:

— Ты и сам знаешь, за все шесть лет учебы источник неприятности один — гриффиндорцы. И, в особенности, самый яркий их представитель — в очках и со шрамом на лбу!

Снейп криво усмехнулся. Значит, снова что-то не поделили с Поттером. 

И вдруг его лицо застыло. Он вспомнил слова Гермионы в тот день, когда она прибежала, прячась от Пожирателей.

— Я не помню, что произошло вчера. Всё… обрывается на том моменте, когда мы спустились с Астрономической башни, и я пошла искать Гарри. Дальше — чистый лист… 

Значит, кто-то помешал ей выполнить задание и стер память. А Драко, судя по всему, подрался с Поттером. Возможно, между этими событиями есть связь. 

Люциус сказал, что пойдет отдыхать, и Снейп не стал его останавливать. Мысль о том, что Драко виновен в потери памяти Гермионы, полностью захватила его.

— Приятного аппетита, Драко.

Тот поднял голову и быстро проглотил кашу, чтобы ответить:

- Спасибо.

Снейп заметил, что Драко нервничает. Ему явно хотелось убраться отсюда как можно скорее. Запихнув остатки каши в рот, он поднялся из-за стола, на ходу пережевывая.

— Драко, подожди, — быстро сказал Снейп. - Надо поговорить. 

Тот нехотя обернулся.

— Но я тороплюсь…

— Это не займет много времени, — Снейп поднял на него взгляд. Но Драко смотрел то вниз, то в сторону. Боялся, что при прямом контакте глаз Снейп прочитает его мысли.

— Что, и вы туда же? Будете спрашивать, с кем я подрался? - произнес Малфой, пытаясь скрыть волнение за вызывающим тоном. 

Снейп повел плечами, но ничего не сказал. В гостиную тем временем вошла эльфийка Лестрейнджей — Питси. Она принесла новые блюда и, щелкнув пальцами, отправила грязные тарелки на кухню. 

- Прежде всего, я твой декан, — невозмутимо сказал Снейп. - И все равно выясню, что случилось. Так что лучше расскажи сам.

Малфой нервно выдохнул и закатил глаза.

- Выясняйте, раз вам так нужно. Только без меня! 

Снейп резко поднялся. Малфой исчерпал его терпение.

— Легилименс!

Малфой не успел защититься, лишь коротко вздохнул. Снейп знал, что не должен получать информацию таким способом, но ему нужно было выяснить, причастен ли Драко к тому, что Гермиона потеряла память, или нет. Разговор же превратился в бессмыслицу. 

Выручай-комната. Драко пытается починить исчезательный шкаф.

Хогсмид. Паб «Три метлы». Малфой накладывает «Империо» на мадам Розмерту — хозяйку заведения.

Так вот кто предупредил Пожирателей о том, что Гермиона в Хогсмиде, подумал Снейп. Он отбросил это воспоминание и обратился к следующему. 

Туалет Плаксы Миртл. «Ничего не получается, — стонет Малфой. — У меня не получается выполнить то, что он хочет…»

Раздевалка сборной по квиддичу. «Может, Поттер все и узнает, если ты мне поможешь», — говорит Драко. «Я готова», — отвечает Джинни. 

Кабинет истории магии. Малфой смотрит на Гермиону с ненавистью. Его губы складываются в одно-единственное слово: «Империо».

То, что последовало за этим, заставило Снейпа окаменеть от изумления. Он, конечно, и раньше знал, что Малфой способен на плохие поступки. Но одно дело — пытаться насолить Поттеру, и совсем другое — воспользоваться беспомощностью девушки, подчинив своей воле. Чем бы все закончилось, если бы Поттер не пришел? 

Злость сковала все тело Снейпа, затруднив дыхание. Он медленно опустил руку с палочкой. 

Малфой затравленно смотрел в ответ. Потом дернулся, собираясь уйти, но Снейп схватил его за локоть и толкнул на стул. 

— Сидеть. Это еще не все. 

Малфой вздрогнул и съежился под его яростным взглядом. 

— Как вы смеете, — произнес он сквозь зубы. — Мой отец… 

— Что ты собирался сделать с ней? — перебил его Снейп, вцепившись длинными пальцами в плечо Малфоя так, что они побелели. — Отвечай. 

— Да ничего, ничего такого! — выкрикнул Малфой, тщетно пытаясь освободиться. Взгляд Снейпа пронизывал насквозь. — Просто хотел разыграть спектакль для Поттера! 

Малфой снова попытался встать, но Снейп надавил на плечо, принудив оставаться на месте. 

— Говори яснее, Драко, — процедил он, едва размыкая губы. — Какой, к черту, спектакль? Для чего? 

— Для того, чтобы Поттер отвязался от меня! — взорвался Драко, не выдержав напряжения. — Он постоянно следил за мной, караулил у Выручай-комнаты! Из-за него я не мог справиться с заданием! Поэтому и устроил это все. Так хотя бы на какое-то время Поттер займется Грейнджер и оставит меня в покое!

Снейп отпустил плечо Малфоя и медленно выпрямился. Тот факт, что Драко не собирался довести до конца свой коварный замысел, несколько его успокоил. 

— Допустим, ты хотел отомстить Поттеру. Но откуда тебе было знать, что он придет? 

Малфой замялся, но все-таки произнес:

— Мы с Уизли обо всем договорились. Она отчего-то решила, будто между мной и Грейнджер что-то есть, и хотела, чтобы Поттер увидел все своими глазами, — Малфой скривился. — Дура! Но мне это было на руку… Поттера нужно было отвлечь, иначе он не дал бы мне выполнить задание! 

— А ты хоть понимаешь, что из-за тебя Грейнджер не выполнила свое, — бросил Снейп с холодным презрением. — Интересно, как отреагирует Темный лорд, узнав это! 

Малфой испуганно покосился на него. Снейп почувствовал, что сейчас самое время все прояснить. 

— Драко, пойми: хочешь ты того или нет, мисс Грейнджер выполняет работу для Темного лорда так же, как и ты. Ты не имеешь права причинять ей вред. И если это произойдет снова… Если задание сорвется по твоей вине… я не стану скрывать это от Темного лорда. 

Малфой сжал губы и, вскочив, выбежал из комнаты. Снейп постоял секунду, опустился на стул и отпил уже остывший кофе. Ну и гадость. Он отставил чашку. 

Злость, охватившая его, медленно отступала. Ее заменила странная тягость, вызванная необходимостью рассказать Гермионе правду. Он увидел перед собой ее изменившееся, растерянное лицо, сраженное новым ударом, и тяжело вздохнул. Как бы ему хотелось сообщить Гермионе что-то, что укрепило бы ее веру в лучшее, а не уничтожило и то немногое, что осталось. Но нет. Он и сам давно уже не получал хороших новостей. 

* * *

В конце недели Гермиона вернулась в Хогвартс. Волан-де-Морт предоставил ей последний шанс: либо она даст пыльцу Гарри сегодня же, либо металлические кольца сомкнутся на ее теле с такой силой, что она умрет. Предельно просто.

Две недели в поместье совсем ее вымотали. Гермиона не могла взглянуть в зеркало. Собственное тело вызывало отвращение. Шрамы, вперемешку с желто-синими кровоподтеками, казалось, были нескончаемы. Ни одного живого места не осталось. 

Узнав о сговоре Малфоя и Джинни, Гермиона испытала горечь, но не удивление. Малфой наложил «Империо» на Розмерту и остался безнаказанным после происшествия с Кэти. Теперь вот добрался до нее.

А что касается Джинни… Она всегда была упрямой и эгоистичной. Привыкла получать то, что хочет. И Гарри — ее давняя мечта. Она пыталась добиться его много лет, и, чем сложнее было получить желаемое, тем упорнее она пыталась. Гермиона же представлялась ей лишь препятствием, досадной помехой на пути к цели. Джинни не простила Гермионе то, что, зная о ее чувствах к Гарри, она сама начала с ним встречаться, поэтому избавилась от нее без жалости и сожалений. 

Но Гермиона не хотела думать ни о Джинни, ни о Малфое. Гораздо больше ее беспокоил Гарри. Ведь они собирались остаться в Хогвартсе и праздновать вместе Рождество, а вместо этого Гарри уехал с Уизли, даже не посчитав нужным поговорить с ней. Она понимала, что, скорее всего, Гарри действовал сгоряча, но это не меняло сути — он купился на провокации Малфоя. Хотя это был тот случай, когда поверить в увиденное означало признать себя сумасшедшим. Она и Малфой. Это же невозможно!

Но Гарри поверил. И Гермиона понимала, что у него были на то причины. Она вынуждена была скрывать от него правду из-за заклятия, но он истолковал это по-своему.

Часы показывали шесть вечера. Ужин в Большом зале уже начался, но Гермиона не могла заставить себя пойти. Она боялась увидеть Гарри и подсознательно оттягивала разговор с ним. Более того, они не виделись две недели, но она не чувствовала желания вновь увидеться с ним. Все, что она чувствовала, когда вспоминала о нем, — лишь разочарование и боль.

Но, в конце концов, надо было преодолеть себя. И пойти.

У выхода из Большого зала было полно народу — кто-то заходил внутрь, кто-то, наоборот, выходил. Среди всей этой толпы Гермиона увидела рыжую макушку Рона.

— Рон, — позвала она.

Он дернулся и обернулся, пробегая глазами по остальным ученикам. Наконец, он увидел ее. На его лице сначала зародилась улыбка, но потом сменилась сдержанным выражением, крайне ему несвойственным. Он настороженно подошел к ней.

— О, Гермиона… ты на ужин?

— Да нет, я не голодна, — Гермиона мягко улыбнулась. — Просто хотела увидеть Гарри.

Рон вскинул брови и выдохнул, чувствуя себя неловко.

— Ээ… боюсь, тебе это не удастся, — заметил он. — Гарри тоже сказал, что не хочет есть, и остался в комнате.

— Тогда… передай ему, что я хочу поговорить с ним, — сказала Гермиона, волнуясь. — Нам многое надо обсудить.

Рон кивнул.

— Хорошо. Я ему передам.

Гермиона поблагодарила его и вернулась в комнату. Она не знала, придет Гарри или нет, но, тем не менее, не могла заниматься ничем другим, и просто ждала. Ее тяжелое, сбившееся от боли дыхание гулко разносилось по комнате. Она услышала какие-то звуки и, посмотрев в окно, поняла, что пошел дождь.

Через полчаса пришел Гарри. Она обернулась и тут же почувствовала усилившееся волнение. Лицо Гарри было еще бледнее, чем обычно, да и в целом он выглядел измученно. Его взгляд скользнул по ней. Вниз и снова вверх.

— Тебя не было на ужине, — произнес он без всякого выражения.

— Да, — пробормотала Гермиона. — И я знаю, что ты тоже не пошел. Поэтому попросила Добби принести нам что-то с кухни.

Гарри равнодушно перевел взгляд на стол. Он не скрывал обиды: каждый его взгляд, каждое движение было призвано сообщить об этом.

— Гарри, если бы ты не уехал тогда, мы бы все обсудили намного раньше, — быстро проговорила Гермиона. Ей надоело ломать эту комедию и притворяться, будто бы ничего не случилось.

Гарри холодно взглянул на нее.

— Что именно? — спросил он, подходя к ней. — То, что ты сидела у него на коленях, пока я не пришел? Или то, что было до этого? Знаешь, честно говоря, я не сильно удивился, когда увидел вас.

Лицо Гермионы дрогнуло. Она почувствовала нервный спазм, отдавшийся болью в желудке.

— Что? — произнесла она. Волнение было настолько сильным, что вытесняло из головы все мысли. — Что ты такое говоришь, Гарри? Малфой заставил меня это сделать. Он применил Империо!

Выражение лица Гарри не поменялось. Он смотрел все так же обвинительно.

Гермиона замерла на секунду, прежде чем до нее дошло: он не верит ей.

— Гарри, — настойчиво произнесла она, чувствуя острую потребность переубедить его. — Ты что… как ты только мог подумать, что я была с Малфоем!

При упоминании о Малфое лицо Гарри еще больше ожесточилось. Гермиона отвернулась, вдруг почувствовав, что ей физически тяжело выносить этот взгляд.

— Ты не веришь мне? — спросила она слабым голосом. Все вдруг показалось абсолютно бессмысленным. Ощущение было такое, будто песочный замок, который они вместе возводили все это время, рухнул и распластался под ногами.

Гарри вздохнул.

— Я бы очень хотел, но у меня не получается. Потому что… это началось намного раньше, Гермиона. Ты стала другой. Отдалилась от всех нас. Рон говорил, что я просто себя накручиваю, но я чувствовал, что что-то не так, — он, видимо, наконец решился сказать то, что уже давно хотел. В его голосе чувствовалось пронзительное напряжение.

Гермиона молчала. Она понимала, что его упреки заслужены, и ей хотелось лезть на стенку от невозможности сказать ему правду. Из-за спазма, сковавшего горло, было трудно дышать.

— Гарри, это не имеет отношения к Малфою, — снова произнесла она. — Он применил Империо, понимаешь?

— И зачем? — выкрикнул Гарри, теряя контроль. — Зачем Малфою понадобилось делать всё это?

— Ты правда спрашиваешь это у меня, Гарри? — в голосе Гермионы чувствовались истерические нотки. — Может быть сколько угодно причин! Очевидно, он хотел отомстить мне за то, что я рассказала тебе про метку, а заодно достать тебя! Его бесило, что ты все время следишь за ним и пытаешься попасть в Выручай-комнату. Поэтому он поступил так со мной, зная, что это заденет тебя больше всего! И, как видно, не ошибся! Ты уехал, даже не попытавшись ни в чем разобраться, даже не поговорив со мной! Ты сделал все так, как того и хотел Малфой!

Гарри в бешенстве смотрел на нее. Его огромные глаза сверкали, а руки слегка подрагивали. Очевидно, он разрывался между тем, чтобы поверить ей, и тем, чтобы придерживаться своей теории. И вдруг он дернулся и подошел к ней почти вплотную.

— Гарри, — пробормотала Гермиона, инстинктивно отодвинувшись. Она была сбита с толку.

Он ничего не ответил, просто, как завороженный, неотрывно смотрел ей в глаза.

И вдруг что-то произошло. Гермиона даже не сразу поняла, что именно. Просто почувствовала невыносимую боль в голове и запоздало поняла, что Гарри применил легилименцию. Видимо, только так он теперь мог поверить ей. Но Гарри никогда не уделял тренировкам достаточно времени — из-за этого ей стало так больно.

Но уже через мгновение она пришла в себя и, не обращая внимание на боль, окружила свой разум стеной. В сознании не было ничего, за что можно было бы зацепиться, ни единой трещины, в которую можно было бы проскочить. Она чувствовала, как Гарри мечется в ее голове, пытается пробить стену, но безуспешно.

И вдруг все прекратилось. Снова комната, наполненная серым светом, и звуки дождя за окном.

Гарри в ужасе отшатнулся от нее, а Гермиона прислонилась к стене, жмурясь от боли, просверливающей виски. В совокупности с той болью, которая исходила от металлических колец, это уже находилось за гранью того, что может выдержать человек.

Гермиона сползла вниз по стене и села на пол, подтянув колени к животу и обхватив пальцами пылающий лоб. Ее накрыло отвратительное дежавю — именно так она чувствовала себя после пыток Волан-де-Морта. И от осознания этого все внутри нее заледенело.

Гарри тоже наконец понял, что сделал. Понял, что перешел грань — из-за ревности он не только попытался вторгнуться в сознание Гермионы, но и причинил ей боль. Впрочем, раскаяние настигло его моментально. Он опустился перед ней на колени и зашептал:

— Прости меня… прости меня, — он отнял ее руки от лица. — Ты права, мне нужно было разобраться во всем… не нужно было уезжать. Я такой идиот… Я был так… я был не в себе. Я ничего не соображал… Я тебе верю…

Его слова почти не доходили до Гермионы. В голове все еще звенело, и все тело отдавалось болью. Гарри продолжал шептать извинения, и Гермиона чувствовала, как он целует ее лоб, нос, сомкнутые веки, но внутри уже ничто не отзывалось на эти прикосновения.

Она попыталась отстраниться. Почувствовав это, Гарри стал еще нежнее. Его поцелуи стали более глубокими, дыхание более сбитым. И, наконец, он коснулся ее губ.

Гермиона вдруг почувствовала, что не хочет этого, и резко отстранилась.

— Я… сейчас, Гарри, — пробормотала она, поднимаясь с пола. — Подожди немного, я скоро вернусь, — не дожидаясь его ответа, она ушла в ванную.

Гермиона закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Все было разрушено, и этого уже не исправить. Ей не хотелось это признавать, но это была правда.

Их отношения начали портиться оттого, что она не могла сказать ему правду. И, так или иначе, ложь уничтожила все. Чувствуя, что она что-то скрывает, Гарри начал беспокоиться и придумывать неизвестно что в попытках объяснить себе такую перемену в ее поведении. В итоге, это вылилось в неконтролируемую ревность и то, что он перестал ей доверять. А для Гермионы это было важнее всего. То, что Гарри не поверил ей и применил силу, ужасно поразило ее.

Она подошла к раковине и открыла кран. Ей не хотелось возвращаться в комнату. Все вдруг стало казаться бессмысленным и пустым.

* * *

Гарри стоял возле окна и слышал шум воды из ванной. Он чувствовал себя измотанным. Он подошел к столу, на котором стояли какие-то фрукты и сладости, принесенные Добби, и взял стакан воды.

Стоило признать, что каникулы, которых он всегда так ждал, обернулись для него в этот раз сущим кошмаром. Он перестал различать время — дни словно смешались между собой, и, если бы его спросили, что он делал, к примеру, два дня назад, он не смог бы ответить. Все это время его мысли так или иначе возвращались к Гермионе. И даже если он занимался какими-то делами или думал о чем-то совершенно постороннем, любая незначительная деталь могла напомнить о ней.

Сначала он злился. И так сильно...

С того самого момента, как он увидел Гермиону с Малфоем, злость затопила его сознание, и никаким другим чувствам попросту не осталось места. Он ненавидел Малфоя и, как ему казалось, Гермиону тоже. Он был уверен, что никогда больше не захочет ее видеть.

Но потом… Когда первые эмоции утихли, он понял, что все равно скучает по ней. И, вопреки каким-либо логическим доводам, не хочет прекращать все то, что было между ними. Это ощущалось как болезнь, как слабость, и он презирал себя за это. Потому что несмотря на то, что его по-прежнему трясло от одних только воспоминаний об увиденном, глубоко внутри он чувствовал, что готов простить ее за это.

Он знал, конечно, что это неправильно — стремиться к человеку, который может причинить тебе такую боль. Но вместе с тем Гермиона была единственной, кто мог избавить его от этой боли.

И теперь все наконец вернулось на свои места. Осознание того, что Гермиона ни в чем не виновата, рождало в Гарри невероятное облегчение, сравнимое с чувством полёта. Как будто бы с груди сняли огромную каменную плиту.

Он вернул стакан на стол и присел на кровать. Его вдруг посетило странное чувство. Еще секунду назад все было хорошо, а теперь он едва мог вздохнуть от сковавшей его боли. Что происходит? Он упал на спину.

Его тело вдруг перестало его слушаться. Ног он не чувствовал. Гарри попытался встать, но вместо этого смог лишь слегка шевельнуть левой рукой. Его накрыл ужас.

Так вот каково это — терять себя. Вот что чувствовал Сириус, когда падал в арку. Вот оно — это чувство. Когда силы просто медленно вытекают из тебя, а ты лежишь и ничего уже не можешь сделать. Только наблюдаешь за всем словно бы со стороны.

Внезапно дверь в ванную открылась. Гермиона выбежала к нему. Склонилась над ним. Гарри ничего не мог сказать — просто смотрел в эти испуганные карие глаза над собой. Гермиона что-то ему сказала и потом замерла, словно ожидая ответа. Он не услышал. Ему вдруг стало очень грустно, что он даже не может ответить ей. Он попытался снова шевельнуть левой рукой, чтобы хоть как-то отреагировать, но теперь уже и ее не чувствовал.

Все то, что происходило здесь до этого момента, вдруг показалось ему абсолютно неважным. Ревность. Злость. Обида. Он поверить не мог, что еще буквально полчаса назад был полностью захвачен этими чувствами. А то, была Гермиона с Малфоем или нет, казалось просто вопросом жизни и смерти. Он ведь все равно ее любит. Так какая тогда разница?

Он видел, что Гермиона сжимает его безвольную руку, но не чувствовал ее пальцев. Собственное тело как будто утратило всякий вес — Гарри казалось странным, что Гермиона все еще может прикасаться к нему, что он не бесплотный призрак, а все еще реален.

Ее губы быстро шевелились, но Гарри не слышал ни звука.

Только спустя время он понял, что она произносит одно-единственное слово: прости.

* * *

Снейп предупреждал Гермиону, что процесс борьбы антидота и пыльцы в организме будет тяжелым, но она и предположить не могла, что настолько. Ей было очень страшно. Гарри никак не реагировал и ничего не отвечал.

Минуты тянулись мучительно долго. Гермиона не знала, как еще облегчить его страдания, и потому просто растирала его холодную руку массажными движениями. Ей очень хотелось, чтобы он наконец сжал ее руку в ответ, но этого не происходило.

Наконец, время вышло. Гермиона взяла с полки флакон с антидотом и, придерживая Гарри за шею, помогла ему сделать пару глотков.

— Все будет хорошо, — прошептала она.

Будет ли?

С тех пор, как у нее на руке появилась метка, «все хорошо» так ни разу и не наступило. Что-то похожее ощущалось лишь временами, но даже тогда это чувство омрачала уродливая правда. Гермиона пыталась вспомнить, когда в последний раз радовалась чему-то или была счастлива, но так и не смогла.

— Гарри, — прошептала она.

И вдруг его голова на белой подушке слабо шевельнулась.

— Ты меня слышишь? — живо спросила Гермиона, подавшись вперед к нему. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде… нормально… — ответил он после некоторой паузы.

И эти два слова показались Гермионе настоящим чудом. Она просияла.

Гарри снова прикрыл глаза. Через несколько минут он уже крепко спал.

Гермиона встала с кровати. За время, проведенное в неподвижной позе, ее ноги затекли, и теперь она ощущала легкое покалывание. Она обернулась к Гарри, все еще чувствуя беспокойство. Наутро он уже ничего не вспомнит. Но это к лучшему. Главное, что все обошлось, и его магия, как и он сам, не пострадает.

И вдруг Гермиона почувствовала, как с ее меткой начинает что-то происходить. Она мгновенно увеличилась в размерах. Гермиона перехватила ее другой рукой, но была вынуждена тут же отдернуть руку. Из метки вдруг вырвалась огромная черная субстанция, и Гермиона застонала от боли. Темное облако опустилось на пол и медленно растворилось. Гермиона снова посмотрела на метку — та вернула себе прежний облик. А железные прутья, сдавливающие ее тело все это время, наконец растворились.

Гермиона без сил опустилась на колени. Проклятие было разрушено. Гарри спасен.

Она свободна.

* * *

На следующий день занятия начались по новому расписанию. Гермиона убедилась, что с Гарри все в порядке — за завтраком они с Роном уже вовсю обсуждали стратегию на будущую игру в квиддич. Гермиона тоже чувствовала себя непривычно хорошо. За эти месяцы она почти привыкла жить с вечной болью, и теперь жизнь без нее казалось совершенно фантастической.

Еще ночью она предупредила Снейпа через галеон о том, что все прошло успешно. Он ответил односложно. Тем не менее Гермиону не покидало чувство незавершенности — ей хотелось лично поблагодарить его, ведь без его помощи у нее ничего бы не получилось.

Урок защиты от темных искусств значился первым в колонке предметов на понедельник.

— Хорошее начало дня, ничего не скажешь, — прокомментировал Рон, пока они шли к кабинету.

Оказавшись там, Гермиона привычно заняла вторую парту вместе с Гарри. Другие ученики, переговариваясь, тоже начали рассаживаться по местам. Все ещё мысленно находились дома и не утратили расслабленное настроение после каникул. Ребятам хотелось обсуждать произошедшее за эти две недели вне школы, а не заниматься изучением предмета, еще и такого мрачного.

Но, когда Снейп вошел в кабинет, все голоса тут же стихли. В левой руке у него были какие-то свитки. Положив их на стол, он поздоровался со всеми и принялся писать тему. Все это он делал быстро и как-то безучастно.

— Сегодня мы поговорим о методах борьбы с дементорами, — произнес он, разворачиваясь к классу. — Вы уже знаете, насколько опасными могут быть эти существа, и как важно для любого волшебника уметь противостоять им.

Гермиона опустила взгляд в конспект, приготовившись записывать. Все шло как обычно. Снейп, помня о кубке школы, оставил Гриффиндор без баллов, зато слизеринцы получили их сполна. Но этого, очевидно, ему показалось мало, и он задал такое количество домашней работы, которое осилить было просто невозможно!

Гарри, конечно, не мог промолчать.

— Но мы же не успеем выполнить это к четвергу!

Снейп устремил на него тяжелый взгляд.

— На вас, Поттер, я не сильно-то и рассчитываю. Но, я слышал, вы собираетесь быть мракоборцем, а для этого вам понадобится высокий балл по моему предмету. Так что уж постарайтесь и выкроите чуточку времени.

Гарри ничего не ответил и, не дожидаясь Гермиону, вылетел из класса. Гермиона подавила вздох. Снейп всегда вел себя так, как будто других предметов не существует, и был глубоко убежден, что его предмет — будь то зелья или защита от темных искусств, — самый главный.

Собрав вещи в сумку, Гермиона подошла к столу Снейпа. Он, коротко на нее посмотрев, продолжил складывать свитки в стопку.

— Мы можем поговорить? — спросила она тихо.

Снейп устремил взгляд за ее спину. В классе уже не осталось никого, кроме Невилла, который плелся к выходу.

Дождавшись, пока и он покинет кабинет, Снейп взмахнул палочкой и произнес:

— Оглохни.

— Вы тоже знаете это заклинание? — удивилась Гермиона.

Снейп устремил на нее резкий взгляд темных глаз.

— Что значит «тоже»?

— Ну, — Гермиона вдруг почувствовала неловкость, — Гарри вычитал его в книге некоего «Принца-полукровки», — она снисходительно усмехнулась. — Я, конечно, просила его не использовать это заклинание. Ведь оно не зарегистрировано, и мало ли что…

Снейп хмыкнул.

— Рассуждая таким образом, вы, мисс Грейнджер, ограничиваете себя только тем, что предлагает вам учебник, и никогда не сможете создать нечто новое.

Гермиона передернула плечами. Она была убеждена, что рассуждает правильно.

На какое-то время воцарилась тишина. Гермиона подумала, что это, возможно, их последний разговор наедине. Ведь раньше им нужно было встречаться, чтобы готовить антидот, а теперь это как будто стало необязательно. И в то же время Гермионе теперь тяжело было представить свою жизнь без этих встреч.

— Значит, все прошло хорошо? — спросил Снейп. Гермиона поняла, что он сделал это, просто чтобы не молчать.

— Да, — ответила она. — Сначала Гарри было плохо, и я запаниковала, но потом все нормализовалось. Сейчас он в порядке.

— Прекрасно, — произнес Снейп, чуть поджав губы. Потом добавил, словно бы спохватившись: — Что касается вас, мисс Грейнджер, можете не беспокоиться — Волан-де-Морт больше не причинит вам боль. Проклятие исчезло в тот момент, когда вы завершили задание. На то, чтобы поддерживать его, у Темного лорда и так уходило очень много энергии. Он все равно не смог бы делать это вечно.

— Значит, он не сможет возобновить проклятие?

— Нет, если только вы не попадетесь ему снова. Так что будьте осторожнее, — Снейп умолк и опустил взгляд вниз.

Гермиона выждала еще пару секунд и вдруг поняла с разочарованием, что ему больше нечего ей сказать.

— Спасибо вам, — произнесла она тихо. Снейп кивнул. — Мне пора идти. До свидания, — вопреки этим словам Гермиона замерла и тут же поняла со стыдом, как жалко выглядит это промедление — будто она тем самым дает Снейпу шанс сказать что-то, что удержало бы ее. Но нет, нужно идти. В конце концов, он никогда не говорил, что проводил бы с ней время, если бы его не вынудили обстоятельства.

Гермиона развернулась и шагнула вперед; ее сердце ныло все сильнее. И вдруг все эти мысли, которыми она старалась себя успокоить, запнулись и разбились о звук ее собственного имени.

— Гермиона.

Она дёрнулась и быстро развернулась. Сердце больше не болело — теперь оно билось быстро-быстро. В горле не осталось воздуха.

Резкие черты лица Снейпа вдруг смягчились, утратили невозмутимость.

— Если вам что-то понадобится, или вы просто… — Снейп недоговорил и снова опустил взгляд на бумаги. Потом, овладев собой, поднял взгляд на нее. Только сейчас она заметила, что он держит в руках ее галеон. — В общем, я сохраню его, — улыбка мелькнула и тут же снова исчезла с его лица. — Сохраню, чтобы… ты всегда могла меня найти.

Теплое, легкое дыхание весны чувствовалось в воздухе. Снейп любил это время года больше всего. Когда солнце еще не так безжалостно палит землю, как летом, и день заканчивается не так быстро, как зимой.

Но, с другой стороны, с течением времени приближалась и печальная миссия, которую Дамблдор возложил на него. Снейп знал, что выполнит все, что от него требуется, но с каждым днем на сердце становилось все тягостнее, все невыносимее.

И развеять это чувство не получалось. Раньше Гермиона приходила в нему, и они могли хоть немного поговорить. Но все прекратилось. Снейп знал, что так будет. Знал, что они — совершенно разные люди, которые случайно оказались на одном пути. Теперь же их пути разошлись.

Снейп пытался себя убедить, что его нисколько это не беспокоит, но игнорировать внутреннюю пустоту, возникшую с недавнего времени, не получалось. Снейп будто лишился чего-то важного. И не мог восполнить этот пробел ничем другим.

Ближе к вечеру он иногда выходил в Запретный лес, чтобы собрать растения для зелий. Ученики почти не забредали туда, опасаясь наказаний. Но сегодня, спускаясь по холмистому склону, Снейп вдруг заметил кого-то у озера. Девушка сидела на камне к нему спиной, и была так погружена в книгу, что не замечала ничего вокруг.

Снейп неосознанно подошел ближе. Он узнал Гермиону, и внутри что-то ощутимо вздрогнуло. Мгновенно все убеждения в том, что Гермиона совершенно его не интересует, стали жалкими и ничтожными в сравнении с тем радостным волнением, что Снейп испытал, просто увидев ее.

Опомнившись, он решил пройти как можно быстрее к лесу, но, приблизившись еще на пару шагов, остановился. С более близкого расстояния Снейп заметил, что волосы Гермионы собраны в небрежный пучок, обнажая шею.

В такие моменты, когда ни она, ни кто-либо другой не могли стать свидетелями его восхищения, Снейп мог на мгновение отдаться ему. И он смотрел. Смотрел истосковавшимися глазами на ее шею, ровную спину, волосы, блестевшие под лучами солнца, и не мог это прекратить.

Но Гермиона, видимо, почувствовала его взгляд. Она подняла голову, обернулась… Снейп дернулся. Хотел уйти, но раздумал. Слишком поздно… Он вдруг ощутил себя застигнутым на месте преступления. В сущности, он и был преступником, посягающим на ценность, что не принадлежит ему. Все верно.

Гермиона захлопнула книгу и, улыбнувшись, махнула рукой. Снейп не знал, как реагировать, и в итоге ограничился сдержанным кивком. Посчитав, что все приличия соблюдены, Снейп развернулся и продолжил путь к лесу, но заметил краем глаза, что Гермиона встала и направилась к нему.

— Добрый вечер, — сказала она. — Сегодня хорошая погода… Решили прогуляться?

Снейп дернул плечами, явно нервничая. Он не останавливался, и Гермионе пришлось ускорить шаг, чтобы догнать его.

— Прогулки для тех, кому совсем нечем заняться. Я всего лишь хотел собрать полынь и несколько цветков руты. Запасы нужно пополнять время от времени…

— Ну да, понимаю…

Снейп чувствовал пристальный взгляд Гермионы на себе, но отказывался отвечать на него. Казалось, как только он это сделает, ее теплые карие глаза понимающе усмехнуться, и она обо всем догадается: о всех его тайных мыслях, чувствах, желаниях… Поэтому все усилия Снейпа уходили на то, чтобы придать своему лицу как можно более сдержанное, невозмутимое выражение.

— Я могла бы помочь вам, — сказала Гермиона. — В конце концов, мы довольно много ингредиентов потратили на антидот. У вас ведь закончились запасы в том числе из-за этого…

— Верно, — произнес Снейп, — но вам лучше остаться здесь. Нехорошо забывать о правилах, будучи старостой, мисс Грейнджер!

— Я, наоборот, очень хорошо о них помню, — невозмутимо отозвалась Гермиона. — Ученикам можно ходить в лес только в сопровождении преподавателей. Так что, если вы пойдете со мной, я ничего не нарушу.

И, не дожидаясь его возражений, Гермиона ускорила шаг. Она увидела куст полыни впереди и подбежала к нему.

Снейп шел за ней. В лесу все будто дышало свежестью и прохладой, и вокруг не раздавалось никаких звуков, кроме криков птиц и шелеста листьев, вызванных дуновением ветра. Воздух был влажным, насыщенным запахом хвои и прелых листьев. Верхушки деревьев почти закрывали небо, но все же, кое-где проглядывали облака.

Гермиона тем временем присела на корточки и, срезав растение при помощи палочки, протянула Снейпу.

Он молча взял его и положил в сумку. Потом, переборов странное стеснение в груди, с трудом произнес:

— Как ваша рука? Метка больше не беспокоит?

Гермиона сдержанно улыбнулась.

— Нет… Интересно, значит ли это, что проклятие спало?

Снейп задумался на секунду и затем произнес:

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Скорее всего, да, но… это проклятие, которое Темный лорд создал сам. Только ему известно, как оно действует. Поэтому я бы на вашем месте не спешил сообщать Поттеру правду.

Гермиона кивнула и молчала в задумчивости какое-то время. Снейп быстро взглянул на нее, пытаясь за эту секунду как можно четче запомнить ее черты: гладкую кожу персикового оттенка, не такую бледную, как у него, а будто наполненную внутренним теплом, с едва заметными веснушками. Светлые карие глаза. Темные волосы, собранные в пучок.

— Я иногда думаю вот о чем… — сказала Гермиона, обратив к нему взгляд. — Все равно рано или поздно Волан-де-Морт узнает, что его план не сработал. Что же будет тогда?

Снейп почувствовал, как очарование, которое он испытал только что, рассеивается, и тревога заползает в сердце.

— Мисс Грейнджер, каждый день и так полон своих забот, а вы еще беспокоитесь о будущем. Очевидно одно: лучше ни вам, ни Поттеру, не попадаться ему на глаза. Когда Темный лорд узнает правду, плохо придется всем…

Гермиона понимающе кивнула, и грусть отразилась в ее глазах. Что ж, прозвучало чересчур мрачно, но правдиво. Никто не знает, что будет завтра.

Но кое-что Снейп все-таки знал наверняка. Гермиона казалась ему удивительным созданием. При том, что внешне она была хрупкой и беззащитной, внутри нее заключалась настоящая сила. Она могла стойко вынести даже самое жестокое испытание, но Снейп хотел оградить ее от этого. Здесь, в этом жестоком мире, ей нужна защита.

Снейп никогда особо не беспокоился о себе. Его незадавшаяся судьба будто была делом решенным. Оглядываясь назад, жизнь казалась ему чередой мрачных событий, нелепых случайностей… Он сделал неправильный выбор. Предал, но потом раскаялся. И посвятил свою жизнь искуплению.

Но Гермиона была совсем другой. Она всегда знала, что правильно, а что нет, и никто не мог сбить ее с верного пути, даже Волан-де-Морт. Она всегда оставалась собой.

Внезапно раздался гром, и молния разрезала небо. Они поспешили к замку. Волосы Гермионы намокли, как и кофта, и джинсы, но она не расстроилась. Наоборот, стоило им оказаться в замке, она коротко рассмеялась, убирая рукой дождевые капли с лица, пытаясь восстановить дыхание после бега. Ее звонкий смех отскочил эхом от стен, и Гермиона взглянула на Снейпа светящимися глазами.

Снейп стоял, чувствуя, как потяжелела намокшая мантия, и, наблюдая за внезапным весельем Гермионы, смог лишь слегка раздвинуть губы в полуулыбке.

Снейп попрощался с Гермионой и, вернувшись к себе в комнату, понял: прежняя тоска по Лили прошла, уступив место другому чувству. Лили осталась для него светлым образом, воспоминанием о чувствах, которые он испытал. Часть его всегда будет принадлежать ей. Он доведет начатое дело до конца и сделает все, чтобы защитить ее сына. Но в этом мире — реальном, ему нужна Гермиона.

И, как только Снейп решился хотя бы мысленно озвучить свое желание, как тут же понял всю его неосуществимость. И почему он всегда выбирал женщин, которыми не мог обладать?

Снейп медленно подошел к окну. Сквозь него проглядывали очертания деревьев, склоняющихся от ветра. Снейп смотрел на эту картину, бездумно постукивая тонкими, худыми пальцами по подоконнику. Взгляд его был неподвижен.

Он понял, что проиграл. Позволил чувству к Гермионе не только родиться, но и окрепнуть. Теперь подавить его будет сложнее. Но он должен сделать это, должен, чего бы ему это не стоило.

Казалось, чьи-то невидимые, ласковые руки подталкивают его всё ближе к пропасти. С каждым днем — всё ближе… Нужно выстоять. А иначе — он погиб.

* * *

Гермиона понемногу привыкала к жизни, свободной от влияния Волан-де-Морта. Она подозревала, что это затишье ненадолго, но не хотела отравлять тревогой редкие моменты счастья. Действительно, человек быстро человек привыкает к хорошему. Теперь Гермиона с трудом могла вспомнить, что еще совсем недавно умирала от боли. Память оказалась милостива. И только шрамы на теле говорили об обратном.

Гарри, убедившись, что Гермиона не виновата в произошедшем с Малфоем, быстро успокоился. Сначала он еще пытался призвать к порядку Малфоя и Джинни, но это оказалось не так-то просто. Узнав, чем все обернулось, Джинни лишь повела плечами с самым невинным видом, который только может быть.

- Разве я знала, что этот ублюдок Малфой использует Империо? Я думала, у них с Гермионой что-то есть, и всего лишь хотела, чтобы ты, Гарри, сам во всем убедился! 

Гарри не устроило это объяснение, но спорить дальше он не стал. Джинни разочаровала его, окончательно и безнадежно. 

И теперь все силы были направлены на то, чтобы добиться исключения Малфоя из школы. 

— Он применил непростительное заклинание, его место в Азкабане! — возмущался Гарри.

Но у Дамблдора на этот счет было другое мнение. Он лишь назначил Малфою отработки до конца года. Для исключения же требовались доказательства, но Гермиона не могла их предоставить: ее воспоминания не получилось восстановить.

Конечно, у Гермионы возникло подозрение, что Дамблдор по какой-то причине просто не хочет исключать Малфоя из школы. И, как показало следующее событие, не напрасно.

В субботу утром кто-то отравил Рона. Его тут же доставили в больничное крыло и вызвали колдомедика из больницы Сент-Мунго. Благодаря тому, что все отреагировали оперативно, его жизнь удалось сохранить, но Гарри, Гермиона и Джинни чуть не умерли от волнения и весь день провели в больничном крыле.

Они вышли оттуда только около девяти часов вечера. Опасность для Рона миновала, но он все еще был очень слаб, поэтому остался под присмотром мадам Помфри до завтра.

Гермиона была слишком взволнована, чтобы рассуждать трезво, но одно она все-таки понимала: здесь не обошлось без Малфоя. Еще одно неудачное покушение в его исполнении, но на кого? В любом случае, и Кэти, и Рон выжили лишь по счастливой случайности. Так что Малфоя нужно остановить немедленно, пока он не искалечил всех в этой школе, пытаясь подобраться к своей настоящей цели.

— Гермиона, ты идешь? — Гарри застыл возле лестничного проема, глядя на нее с нетерпением.

Гермиона мотнула головой.

— Нет. Встретимся завтра.

Гарри слегка помедлил, но потом кивнул и быстро спустился по лестнице. Гермиона почувствовала легкий укол в груди — еще месяцем ранее он непременно предложил бы снова пойти с ним, а сейчас отреагировал так, будто и не надеялся, что она ответит по-другому. 

Между ними многое изменилось после того случая с Малфоем. С каждым днем они отдалялись друг от друга, становились все более чужими. Прежней близости не существовало. И, однако, никто из них не пытался этому препятствовать, просто наблюдал со стороны - молча и безучастно. 

Конечно, им стоило поговорить. Выяснить раз и навсегда: нужно ли пытаться возродить то, что уже умерло, или принять это, как факт, и двигаться дальше?

Оба понимали, что глупо вот так отмалчиваться, и все равно тянули с разговором. Но как бы они ни пытались сделать вид, что все нормально, как бы ни пытались не замечать проблему, она от этого не исчезала, наоборот, встала стеной между ними. Расставания не избежать — каждый из них это понимал. 

Но Гермиона постаралась прогнать эту мысль, как обычно. Сейчас ее волновало другое.

Нужно найти способ повлиять на Малфоя. Гермиона уже опасалась действовать самостоятельно, помня, чем это обернулась в прошлый раз. Нужно, чтобы это сделал кто-то, кто имеет для Малфоя хоть какой-то авторитет. Больше не раздумывая, она спустилась в подземелья.

Снейп открыл дверь не сразу. За время, пока она ждала в коридоре, Гермиона успела пожалеть, что не предупредила его через галеон. Но сейчас, когда речь шла о безопасности учеников, это казалось чем-то лишним, на что не стоит тратить время.

Наконец, Снейп открыл дверь, заставив ее чуть отступить. Полоска света упала на ее лицо в полумраке коридора. Гермиона хотела сразу же сказать что-то, но слова замерли в горле. Она растерялась, потому что… Снейп выглядел по-другому. Белая рубашка уже успела измяться за день, а несколько верхних пуговиц были расстегнуты. В его облике чувствовалось что-то небрежное, а Гермиона привыкла видеть его собранным, и непременно в черной мантии, в которую кутались в школе как преподаватели, так и ученики.

— Мисс Грейнджер? — он на секунду замер. — Что-то случилось?

Гермиона тут же почувствовала себя неуверенно. Обычно это случалось редко, но рядом с профессором Снейпом она почему-то сразу же начинала казаться себе неловкой и незначительной.

— Я хотела поговорить.

Снейп нахмурился.

— Это так важно? Вы не предупреждали, что придете.

Гермиона кивнула. Какое-то время Снейп еще колебался, но потом все-таки впустил ее.

Гермиона кратко рассказала о происшествии с Роном. Снейп, впрочем, и сам об этом знал.

— И как же Поттеру удалось нейтрализовать яд? — спросил он.

— Гарри использовал безоар. Прочитал о нем в учебнике Принца-полукровки, — губы Гермионы дернулись — ей все еще не нравилось, что Гарри продолжает читать этот учебник, хотя, стоило признать, в данном случае он принес пользу.

Снейпа отчего-то повеселил этот факт.

— Видите, не так уж и плох этот учебник, — заметил он со вздохом. — Вы уверены, что это тоже дело рук Малфоя?

— Я в этом не сомневаюсь! — горячо произнесла Гермиона. — Сначала кто-то подсунул Кэти проклятое ожерелье, теперь — послал Слизнорту отравленную медовуху. По-моему, во всем этом наблюдается закономерность!

Снейп отвел взгляд в сторону, размышляя.

— Я попытаюсь что-то сделать, — пробормотал он. — Хотя, надо признать, Драко не сильно-то доверяет мне. Особенно после того случая, когда мне пришлось забраться к нему в голову, чтобы узнать правду о вас. Но… я с ним поговорю.

Гермиона едва заметно кивнула.

— Хорошо.

Снейп пожал плечами и направился к подсобному помещению, прилегающему к кабинету.

— Это всё, мисс Грейнджер? Или у вас есть ещё какие-то вопросы? — спросил он резко.

Гермиона вдруг почувствовала невыносимую тоску. Он говорил так, как будто хочет поскорее от нее избавиться.

— Всё, — тихо сказала она.

Снейп смотрел на нее какое-то время, а потом ушёл в комнату. Гермиона медленно надела сумку на плечо. За окном уже совсем стемнело, и она видела лишь верхушки деревьев, колышущиеся от ветра. Прошло несколько минут. Гермиона не двигалась с места, бездумно теребя ремешок сумки. Ей не хотелось уходить.

Она направилась к комнате, из которой лился свет, ступая тихо. Снейп не сразу заметил ее. Он стоял к ней спиной, опёршись руками о стол. Рубашка обтягивала его широкие плечи. Гермиона заметила бутылку с виски на кухонной полке. Снейп налил жидкость в бокал и залпом выпил. Потом налил еще.

— Профессор Снейп, — позвала Гермиона, постукивая пальцами по дверному косяку.

Он вздрогнул и обернулся. Сначала его взгляд был настороженным, но потом он усмехнулся и как ни в чем не бывало поднес бокал к губам и сделал пару глотков.

— Значит, вопросы все-таки остались, — прокомментировал он и опустил руку с бокалом. — Они у вас хоть когда-нибудь заканчиваются?

Гермиона слегка прищурилась.

— У меня всего один вопрос. Я хотела спросить, все ли у вас в порядке.

Она постаралась, чтобы голос звучал не слишком сочувственно, потому что Снейп был способен перекрутить её благие намерения в непонятно что. Вот и сейчас она ожидала, что Снейп скажет, что это не её дело, но с его лица постепенно сошло насмешливое выражение, словно он задумался о чем-то.

— Вам это правда интересно?

Гермиона невольно выпрямилась, подхваченная надеждой.

— Да.

Снейп промолчал и этим словно еще больше подчеркнул тишину, что была здесь. Гермионе ничего не оставалось, кроме как ждать, что он скажет дальше. С каждой секундой неловкость все возрастала, и Гермиона уже успела пожалеть, что влезла в его дела. Наконец, он глухо произнес, не глядя на нее:

— Почему ты стоишь там? Садись.

В этот момент стеснение в груди Гермионы ослабло. Она отошла от двери и села за стол.

— Хочешь чай? — Снейп все еще стоял за ее спиной.

— Да, — ответила Гермиона, чуть развернув к нему голову.

Снейп принялся готовить напиток. Гермиона сильнее обернулась к нему. Ее вдруг охватило предвкушение и любопытство. Она уже давно подозревала, что Снейп что-то скрывает от нее, но сейчас он, похоже, настроен сказать правду.

— Скажите… это как-то связано с Волан-де-Мортом?

Снейп не торопился с ответом. Казалось, он был полностью поглощен приготовлением чая.

— Ну, не только тебе Темный лорд дает задания, — ответил он спустя какое-то время. — И решиться на них иногда бывает… тяжело, — он развернулся и, поставив перед ней чашку, сел напротив нее.

— И что же он поручил вам? — гнула свое Гермиона. Паззл в ее голове уже начал складываться, но она хотела, чтобы он сам ей это сказал.

Снейп недоверчиво усмехнулся.

— Я не могу вот так просто это с тобой обсуждать. Достаточно того, что я уже сказал.

Гермиона тяжело выдохнула. Он невыносимый! Постоянно делает вид, что ему не нужна ничья помощь, но Гермиона знала: это не так. В противном случае он ни за что не разрешил бы ей остаться.

Она поднесла чашку к губам и сделала пару глотков, раздумывая.

— А ваше задание случайно не связано с Малфоем? — спросила она, глядя на него. Она уже достаточно изучила Снейпа, чтобы знать: если не спросить прямо, он обязательно уйдет от ответа.

— При чем здесь Малфой?

Гермиона вздохнула, приготовившись к долгому объяснению.

— Ну, как мы видим, Малфой пока не сильно преуспел в выполнении задания, и оно, очевидно, непростое, раз требует стольких усилий. Со стороны Волан-де-Морта было бы логично поручить его кому-то более опытному, в том случае, если Малфой не справится. Например, вам, — Гермиона уставилась на Снейпа, надеясь застать какую-то смену эмоций, но он продолжал выглядеть невозмутимо.

— Очень интересно, — вкрадчиво проговорил он. — И что же такого, по-вашему, он поручил?

— Когда произошел несчастный случай с Кэти, я сразу подумала, что ожерелье предназначалось не ей, — начала Гермиона, сцепив руки на столе перед собой. Она была рада наконец поделиться своей версией событий, ведь до этого у нее не было такой возможности. — Ее подруга Лианна позже это подтвердила. Очевидно, что ни Рон, ни Кэти не являлись целью преступника. Кэти просили передать ожерелье, Рон так вообще выпил медовуху по чистой случайности! Второе покушение тем более доказывает, что цель не была достигнута в первый раз, и преступник, совершенно отчаявшись, решился на этот шаг!

Гермиона умолкла. Она смотрела на свои сцепленные руки на столе, и знала, что Снейп сверлит ее взглядом, ожидая продолжение.

— До сегодняшнего дня я даже не предполагала, кого на самом деле пытается убить Малфой. Но потом… Гарри сказал в больничном крыле, что Слизнорт изначально хотел подарить эту медовуху Дамблдору, — теперь Гермиона подняла взгляд на Снейпа. Он был все так же серьезен.

— Сначала это казалось мне безумием, но потом… — Гермиона на секунду прикрыла глаза. — Стоит признать, Дамблдор — единственный, кто мешает Темному лорду подобраться к Гарри. Единственный, кто представляет для него реальную угрозу. И, если убрать его, Гарри уже никто не защитит...

Воцарилась тишина. Снейп смотрел на жидкость, мерцающую в бокале.

— Что ж, предположим, это правда, — наконец сказал он. — И что вы сделаете в таком случае? Расскажите Дамблдору о том, что против него зреет заговор в его же собственной школе? — Снейп не двигался, глядя куда-то в сторону, мимо нее.

— Нет, я этого не сделаю, — произнесла Гермиона. Снейп медленно развернул к ней лицо. В глазах — серьезность и напряжение. Гермиона продолжила: — Я не желаю вам смерти, представляете? — она слабо улыбнулась, и заметила, как его губы тоже тронула едва заметная улыбка. — Я боюсь за вас, когда вы подвергаете себя опасности. И я не хочу, чтобы кто-то причинил вам боль. Я хочу только, чтобы… вы были счастливы. Надеюсь, когда-нибудь вы это поймете.

— Довольно оптимистичный прогноз, если, как вы считаете, я собираюсь убить человека.

— Убить? — Гермиона приподняла брови. — Не думаю, что это можно так назвать.

— В каком смысле?

— Мне сразу не понравилась его обожженная рука, а потом я наткнулась на это проклятие в книге «Наитемнейшие искусства».

Вот теперь на лице Снейпа возникло искреннее удивление.

— Ради Мерлина, откуда она у вас?

Гермиона усмехнулась.

— Я решила извлечь хоть какую-то пользу из своего пребывания в поместье, и, когда вы принесли мне палочку, сходила в библиотеку.

Снейп взглянул на нее с недоверием, а затем хмыкнул.

— Не сказал бы, что это поступок здравомыслящего человека...

Гермиона пожала плечами, не зная, что еще сказать. Она понимала, что Снейпу нелегко решиться на такой поступок по многим причинам. Во-первых, он хорошо относится к Дамблдору. Во-вторых, все непременно возненавидят его и будут обращаться с ним как с предателем и убийцей, хотя это неправда. Но также она понимала, что говорить об этом Снейпу нет никакого смысла — он сам все знает и понимает.

— Ладно, — Снейп вдруг поднялся. — Уже поздно.

Гермиона тоже встала. Она не знала почему, но все внутри нее внезапно забилось от волнения.

— Да, конечно...

Она направилась к выходу, ощущая спиной, что Снейп идет за ней. Стол и парты потонули во мраке, и только тусклая полоска света соединяла подсобное помещение с выходом из кабинета.

Гермиона остановилась у двери и обернулась. Она хотела попрощаться и вдруг поняла, что стоит слишком близко. Слова не шли — вместо этого Гермиона уперлась взглядом в воротник рубашки Снейпа, на секунду испытав неловкость. Все мысли в голове пораженно стихли.

Снейп тоже смотрел на нее не отрываясь, и в этот момент в его глазах было только одно: нежность. Гермиона замерла. Ее вдруг пронзило осознанием того, что сейчас произойдет. И как только Снейп наклонился к ней, чтобы поцеловать, она, не думая, подалась навстречу.

Снейп тут же положил руку на талию Гермионы, привлекая к себе, и она ощутила острое удовольствие от этого прикосновения. Вздохнула и прижалась ближе. Ее рука сначала сжалась на его плече, а потом переместилась на шею.

Гермиона уже начала забывать, какими могут быть прикосновения, когда они не несут злого умысла. Слишком свежи были в памяти моменты наказаний Волан-де-Морта и Беллатрисы. Это заставляло ее избегать любых проявлений тактильности. И особенно это чувство усилилось после того, как Гарри в попытке прочесть ее воспоминания причинил ей боль.

Сейчас же это чувство прошло. Все было по-другому. Мир сузился только до ощущения его губ на своих, и вздохов, дрожащих между их губами.

Гермионе хотелось, чтобы Снейп был еще ближе, но в то же время это казалась чем-то абсолютно нереальным, как сон, который может оборваться в любой момент.

Снейп сильнее прижал ее к себе за талию, и Гермиона почувствовала, как ее снова пронизывает возбуждение. Тело вдруг стало очень чутким. Она едва удержалась, чтобы не застонать. Здравые мысли в ее голове звучали все тише, пока не умолкли совсем.

Снейп жадно целовал ее снова и снова. Она отвечала ему, задыхаясь сбитым, дрожащим дыханием. В какой-то момент Гермиона почувствовала себя абсолютно сумасшедшей, потому что вдруг поняла, что, оказывается, давно этого хотела...

И вдруг за дверью раздался какой-то грохот. Гермиона вздрогнула, и Снейп отстранился от нее, отступив на шаг. Это отдалось досадой внутри. Гермиона снова почувствовала сквозной ветер, гуляющий по кабинету. Ей стало неуютно.

— Что это? — пробормотала она.

— Разбилось что-то, — ответил Снейп изменившимся голосом. Потом открыл дверь и вышел в коридор. Гермиона последовала за ним.

Тусклый свет в коридоре все равно слепил глаза после пребывания в темноте. Гермиона невольно сощурилась и устремила взгляд поверх плеча Снейпа: белая статуя всадника была опрокинута, и над ней парил Кровавый барон — привидение Слизерина.

— Это что еще такое? — пробормотал Снейп.

Привидение в кровавых одеждах невозмутимо обернулось к нему.

— Это проделки Пивза. Как всегда — сделал гадость и, как только я прилетел на шум, сбежал.

Пивз действительно только и занимался тем, что усложнял всем жизнь: то устроил наводнение на третьем этаже, то, набрав полную сумку пауков, выпустил их в Большом зале во время завтрака. Аппетит тогда у всех был испорчен...

— Пусть только попадется мне, — произнес Снейп. — Я найду способ, как наказать Пивза, и то, что он и так мертв, его не спасет, — обратился он к привидению.

Кровавый барон величественно кивнул и уплыл вглубь коридора.

Затем Снейп принялся склеивать статую при помощи заклинаний. Гермиона предложила помочь, но Снейп сказал, что и один прекрасно справится, и, поскольку время позднее, ей лучше отправиться к себе. Гермионе ничего не оставалось, как последовать его совету. Она была слишком взволнована и хотела побыть одна.

* * *

Кое-как ликвидировав урон, нанесенный Пивзом, Снейп вернулся к себе в кабинет. Внезапное вмешательство полтергейста избавило его от объяснений, но ненадолго.

На самом деле Снейп не знал, что сказать Гермионе. Он чувствовал растерянность, бессильную злость... Ведь обещал же себе сделать всё, чтобы не допустить этого! Так что же с ним случилось? Что это за чувство, внезапно прокравшееся в него так ловко, что он и не заметил. Но и вытравить его из себя уже не мог. С каждым днем оно прорастало все глубже.

Это чувство вспыхивало каждый раз, когда Снейп думал о Гермионе. Он пытался подавить его. Но, как бы он ни убеждал себя, как бы ни хотел подчинить свои желания здравому смыслу, все оказалось бесполезно. Оказалось, что он — всего лишь человек, и никакие логические доводы не могут заставить его отпустить Гермиону и не стремиться к ней каждую секунду.

Именно это чувство вытягивало на поверхность все хорошее, что когда-либо было в нем. Может, Снейп и не смягчился по отношению к другим людям, но он стал лучше для Гермионы. Он сам не мог это объяснить.

Снейп не считал себя хорошим человеком. Хоть и для благой цели, но ему так часто приходилось лгать Волан-де-Морту, что в какой-то момент это стало частью его. Никогда не показывать свои истинные чувства. Не открываться никому. Снейп уже не мог так просто от этого избавиться.

Ложь, пустота, одиночество — вот какой была его жизнь. Он всегда работал до изнеможения, чтобы, когда голова коснется подушки, заснуть в то же мгновение, и не думать ни о чем, не оставаться наедине со своими мыслями. Он стал черствым и циничным. Он так сильно погряз во всем этом, что был уверен: ему уже не спастись.

Но рядом с Гермионой все начинало меняться. Тусклая реальность преображалась во что-то красочное, полное надежд. И сегодня, — впервые за столько лет, Снейп почувствовал то, чего жаждал больше всего на свете: чтобы его понимали и принимали без осуждения. Теперь Гермиона знала о нем самое худшее. Знала, что он способен убить, пусть и во имя высшей цели. Снейп сам к себе испытывал отвращение. Но Гермиона — нет. Узнав об этом, она не отвернулась. 

Только рядом с ней Снейп чувствовал, что не мертв внутри, а все еще жив, и что его душа не очерствела, а способна чувствовать. И любить.

Да, он хотел бы ее любить. Но… это было невозможно. Снейп это знал.

* * *

Весь следующий день Гермиона думала только о том, что случилось вчера. Внутри поселилась тревога, какая бывает, когда не можешь получить четкий ответ и зависаешь в промежуточном состоянии, не зная, что ждет тебя дальше — счастье или абсолютный провал.

Гермиона не ожидала, что Снейп поцелует ее, но нельзя сказать, что это было полной неожиданностью. Еще во время их встречи у озера она почувствовала, что, кажется, нравится ему. Снейп часто смотрел на нее, хоть и взгляд был очень сдержанный. И в его темных глазах проскальзывало восхищение — искреннее, неподдельное, несмотря на все попытки Снейпа его скрыть. Но Гермиона все равно заметила. И впервые за долгое время ощутила себя по-настоящему красивой и желанной.

А теперь еще и поцелуй. Когда Гермиона увидела Снейпа в Большом зале на завтраке, все внутри вздрогнуло. Ей стоило больших трудов не измениться в лице и не смотреть на него каждую секунду. Казалось, если она сделает это хоть раз, то тут же себя выдаст.

Но Снейп был спокоен, как и всегда. В сторону гриффиндорского стола он не смотрел. И делал это не специально — просто гриффиндорцы никогда не вызывали у него теплых чувств.

Гермиона пыталась разглядеть в нем того самого мужчину, что поцеловал ее вчера, но не могла. Прежде всего, Гермиона видела в нем преподавателя. Строгого профессора, которому нужно оказывать уважение, даже если он не совсем прав, и уметь вовремя прикусить язык, чтобы не разозлить его. Никогда они не были на равных. Гермиона не могла общаться с ним так запросто, как с Гарри и Роном. И не на секунду не забывала, что он — учитель, а она — ученица. Осознание этого надежно сдерживало ее. Она не могла сказать все, что думает, и часто проглатывала все непроизнесенные слова, готовые сорваться с языка.

Но временами Гермиона все-таки видела в нем просто мужчину. Когда они, спасаясь от дождя, вбежали в замок, и Снейп смотрел на нее с кривоватой, смущенной улыбкой. Или вчера, когда он нуждался в простом дружеском разговоре, поддержке. Когда он целовал ее и прижимал к себе. Называл по имени.

Вот тогда что-то отзывалось внутри Гермионы. Но подобное случалось лишь изредка, и то Гермиона не была до конца уверена, не показалось ли ей. Преподавателем же Снейп был и оставался всегда. И сейчас выглядел как человек, абсолютно к ней равнодушный.

В первой половине дня Гермиона еще ждала от него каких-то действий. Она постоянно проверяла галеон — не появилось ли сообщения? Но ребро монеты оставалось чистым. Хотя, Гермиона знала, если бы Снейп хотел, он мог бы написать ей в любой момент.

К вечеру она перестала проверять галеон. Чтобы хоть как-то отвлечься, начала перерисовывать руны в конспект. Это было кропотливое занятие — здесь важна каждая деталь, и Гермиона так сконцентрировалась, что перестала думать о Снейпе.

И как раз в этот момент ощутила жжение галеона в кармане. Она отложила перо. Беспокойство волнами накатывало на нее. Ей вдруг стало страшно — что он скажет? И, главное, с кем она будет говорить, с профессором Снейпом или… просто Северусом Снейпом?

Он впустил ее в кабинет сразу же, как только она постучала, и, поздоровавшись, прошел внутрь. Гермиона сделала то же самое.

— Статуя выглядит как новенькая, — сказала Гермиона, смущенно улыбнувшись. Внутри все дрожало от волнения, и Гермиона прилагала огромные усилия, чтобы казаться спокойной.

Снейп криво усмехнулся.

— Ну и сволочь же этот Пивз. Так спрятался, что его теперь не найдешь…

Гермиона отстраненно кивнула. Улыбка сошла с лица Снейпа, сменившись серьезным выражением. Гермиона почувствовала эту перемену и напряглась в ожидании.

— Гермиона, — сказал он, глядя на нее, — я хотел извиниться за то, что было вчера. Я… не должен был этого делать.

Гермиона отвела взгляд от Снейпа. Ее страх исполнился.

— Почему вы извиняетесь? — спросила она, грустно усмехнувшись. — Вы же хотели этого, и я тоже.

И это была правда. Даже сейчас, несмотря на его ужасные слова, на то, что он намеренно держался от нее на максимальном расстоянии, несмотря на его холодный взгляд, словно заранее предупреждающий, что к нему лучше не приближаться, Гермиона хотела бы, чтобы он поцеловал её снова.

Снейп вздохнул.

— Это тебе сейчас так кажется. Но есть правила. Мы должны им следовать.

— Но вчера вы как-то об этом не вспоминали, — безжалостно заметила Гермиона. — Не надо говорить, что вас так уж волнуют правила! Я ни за что в это не поверю!

Что он такое говорит? Гермиона почувствовала, что еще секунда, и она задохнется от стыда и обиды.

— Знаете, — вдруг сказала она, подняв на него прямой взгляд, — если вы просто ничего не чувствуете ко мне, то так и скажите!

Лицо Снейпа дрогнуло, словно от внутренней боли.

— То, что я чувствую, не имеет никакого значения, — проговорил он. — Я намного старше тебя. Я… твой преподаватель. И ты знаешь, что меня ждет, если Драко не выполнит задание.

— Я это знаю, — прошептала Гермиона, чувствуя, что глаза наполняются слезами. — Я всё понимаю. Но что я могу сделать? Что мне сделать с тем, что я чувствую?

Сердце выбрало его. Ему невозможно было ничего объяснить, на него не действовали никакие логические доводы.

— Или то, что я чувствую, тоже не имеет значения? — спросила Гермиона с вызовом.

Снейп покачал головой.

— Ты не знаешь, что говоришь. Ты еще слишком…

— Что? — Гермиона вскинула голову. — Почему вам легче сказать, что я маленькая, глупая, и что я ничего не понимаю, чем признать, что… — она запнулась под его пристальным взглядом и судорожно сглотнула; горло сдавило от волнения, но она продолжила, прилагая усилия, чтобы голос не дрожал: — признать, что… я могу что-то чувствовать к вам?

Ну вот, она все же сказало то, что шло из глубин ее сердца. И после этого признания почувствовала себя странно опустошенной. Сердце колотилось так сильно — вот-вот разорвется. Кровь ударила в лицо; хотелось дотронуться до щек пальцами, чтобы хоть немного охладить.

Ее признание стерло с лица Снейпа невозмутимое выражение, но лишь на секунду — он быстро овладел собой и выпрямился.

— Что ты можешь чувствовать ко мне? — он недоверчиво усмехнулся. — Благодарность? Признательность? Ты еще слишком молода и неопытна, и можешь принять за любовь что угодно.

Гермиона с болью наблюдала за ним. Неправда. Она не могла так сильно ошибаться.

Но Снейп продолжил, не глядя на нее. Он хотел высказать мысль, которая давно его тревожила:

— Бывает и такое, что люди влюбляются в некий образ, созданный воображением, а потом понимают, как мало он имеет схожего с реальностью, и… разочаровываются.

— Значит, вы боитесь разочаровать меня? — тихо спросила Гермиона.

Снейп странно усмехнулся.

— Я думаю, это неизбежно. Ты почти не знаешь меня. И наверняка думаешь обо мне лучше, чем есть на самом деле.

— Как же я могу узнать вас, если вы все время закрываетесь, лишая такой возможности? — в словах Гермионы проскользнул горький упрек.

Снейп ничего не ответил. Он смотрел в пол и, спустя пару неловких секунд, тихо произнес:

— Я всего лишь пытаюсь поступить правильно.

Гермиона пожала плечами. Правильно — кто это решает?

— Нет, — прошептала она. — Вы ошибаетесь.

Гермиона знала: всё уже не будет, как раньше. Она не сможет сделать вид, что ничего не было, и общаться с ним, как с обычным преподавателем. Этого теперь будет мало.

Но Снейп не мог предложить ничего большего. Он уже все решил — это было видно по упрямому выражению его лица. Гермиона поняла, что пытаться переубедить его бессмысленно. Он действительно верил, что поступает правильно.

Гермиона выпрямилась. Внутренняя боль нарастала, становясь невыносимой. И злость тоже. Почему, ну почему он все решил за нее? Но, если Снейп уверен, что им не стоит больше встречаться, ей остается только смириться. Попытаться уничтожить свои чувства так же, как он.

Снейп смотрел в сторону. Вымученный, усталый взгляд темных глаз.

Гермиона, не говоря больше ни слова, вылетела из кабинета. И, только оказавшись в своей комнате, расплакалась уже по-настоящему.

* * *

Северус Снейп убил Альбуса Дамблдора. Эта новость потрясла всё магическое сообщество — от клерка до министра. Школой овладела паника. Некоторые родители, не дожидаясь окончания учебного года, тут же забрали своих детей домой. У Гермионы тоже это просто не укладывалось в голове, хоть она и знала, что так будет.

За завтраком место Снейпа пустовало. Вместо него там сидел Руфус Скримджер — новый министр. Гермиона молча пила горький кофе, стараясь не смотреть лишний раз на преподавательский стол. Все внутри нее сжималось и ныло.

За эти месяцы они больше ни разу не остались с профессором Снейпом наедине. Он не изменил своего решения, и, особенно поначалу, Гермионе очень его не хватало. Она скучала по их общению, скучала по нему. Но Снейп ограничивался лишь парой реплик на уроке, и то без всякого эмоционального окраса. Он вел себя так, будто между ними и правда никогда ничего не было.

И в какой-то момент Гермионе действительно начало казаться, что все, что было, происходило не с ними. Она больше не смела к нему приближаться: просто наблюдала, когда была такая возможность — в Большом зале или на уроке. И вот теперь его место опустело.

Похороны Дамблдора назначили на десять утра. После завтрака вся школа вместе с делегацией из министерства отправилась к Черному озеру. Там, прямо на траве, уже были расставлены стулья в несколько рядов, и волшебники, тихо переговариваясь, принялись занимать места.

Гермиона с Гарри и Роном сели поближе к озеру. Началась церемония. Гермиона время от времени поглядывала на Гарри. Для него это был настоящий удар. Он очень любил Дамблдора.

Сначала Гарри держался вполне хорошо, но уже под конец Гермиона заметила, как он, не отрываясь, смотрит на гробницу, и по его щекам текут слезы. Гермиона сжала его руку и коротко на него взглянула. Гарри очень нуждался в поддержке.

Как только церемония окончилась, все начали подниматься, и звук отодвигающихся стульев потонул в звуке сотни голосов.

Гермиона обернулась к замку.

— Как подумаю, что мы можем сюда не вернуться… — произнесла она и поежилась от прохладного ветра. — Неужели Хогвартс действительно закроют?

— Может, и не закроют, — отозвался Рон.

— Я не вернусь в школу, даже если она откроется снова, — сказал Гарри.

Рон удивленно на него посмотрел, но Гермиона ожидала, что он это скажет.

— И что же ты будешь делать? — спросил Рон.

— Займусь поисками оставшихся крестражей, — ответил Гарри, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся в воде по другую сторону озера. — Он хотел этого от меня, поэтому и рассказал о них все.

Наступило долгое молчание. Толпа уже почти рассеялась — все нестройными группками возвращались в замок.

Гермиона, взглянув на Рона, обратилась к Гарри:

— Мы пойдем с тобой.

— Нет…

— Ты говорил нам когда-то, что у нас есть время отступиться, если мы захотим. Но мы этим временем не воспользовались, так?

Гарри еще какое-то время спорил, но потом был вынужден признать, что вместе они скорее справятся с заданием. Гермиона была настроена решительно. Она знала не понаслышке, каким опасным может быть Волан-де-Морт.

Наконец, Гарри и Рон устремились к замку, а Гермиона замешкалась у озера. Она долго смотрела на свое отражение в воде — темное и неровное из-за слабых волн, вызванных ветром. Ее рука в кармане сжала галеон, по которому они раньше связывались с профессором Снейпом. Она не знала, зачем до сих пор хранит его — теперь он был бесполезен.

Она поднесла руку с зажатым в ней галеоном к темной воде — одно движение, и озеро поглотит его. Казалось, если она избавится от вещи, которая напоминает о Снейпе, она сможет избавиться и от мыслей о нем, раз и навсегда. Это было так просто, но пальцы словно задеревенели. Она не могла разжать их, хотя и очень хотела.

И вдруг в голове прозвучали слова Снейпа:

— Я сохраню его. Чтобы ты всегда могла меня найти.

Гермиона поспешно опустила руку в карман. Нет, она не может его выбросить. Пока существует хотя бы призрачный шанс, что галеон оживет от вибрации, вызванной его сообщением, она будет носить его с собой.

Королевский лес Дин стоял безмолвный и спокойный. Тишина лишь изредка нарушалась криком птиц или шумом, исходящим от речки. Уже вечерело, и на деревья постепенно опускались сумерки. 

Могло показаться, что это место абсолютно пустынно, но это было не так. В лесу, скрытая от чужих глаз заклинанием, стояла палатка. По окрестностям леса бродили отряды егерей. Они периодически делали обходы в надежде поймать Гарри Поттера, ну или, на худой конец, скрывающихся грязнокровок.

Гарри, Гермиона и Рон сидели в палатке за столом, на котором стоял радиоприемник. Палатка была освещена лишь маленьким светильником, и оттого внутри было полутемно. Стоило поднять голову вверх, и можно было увидеть потёртости и комья грязи, приставшие к бежевой ткани шатра. Эта палатка служила им укрытием уже полгода, и за это время успела поизноситься.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Рон, крутя ручки радиоприемника. Он пытался настроиться на программу под названием «Поттеровский дозор», которая, в отличии от других угодных Волан-де-Морту каналов, рассказывала правду о том, что делается в мире. — Обычно они выбирают пароль, связанный с Орденом. Как думаете, что это может быть? — Рон уставился на них.

— Грозный глаз Грюм, — нерешительно предположил Гарри. 

Гермиона, растирая руки с огрубевшей от мороза кожей, чуть подалась вперед:

— Может, площадь Гриммо 12?

— Нет… — Рон покачал головой, не отрывая напряженного взгляда от радиоприемника.

Именно так проходил каждый их вечер. За эти полгода им удалось найти и уничтожить всего один крестраж — медальон. Сейчас они только и занимались тем, что обсуждали, где могут находиться остальные крестражи, и проверяли эти места, но пока безрезультатно. А вечера проводили вот так — пытаясь подобрать пароль к передаче, которую вел Ли Джордан вместе с близнецами Уизли. Они рассказывали о том, что происходит в Хогвартсе, и благодаря этому Гарри, Гермиона и Рон уже не чувствовали себя так безвозвратно отрезанными от мира.

— Может, пароль: Дамблдор? — снова предположила Гермиона. — Альбус…

— Да, да! — Рон даже привстал от радостного возбуждения. — Пароль: Альбус. — Из радиоприемника тут же донеслись приглушенные голоса. Рон поспешно сел обратно. — Всё, тише!

Гарри с Гермионой тоже невольно подались к радиоприемнику.

— Просим прощения за столь длительное отсутствие, — раздался оттуда знакомый голос Ли Джордана. — Это было связано с участившимися визитами в наши края очаровательных Пожирателей смерти. Но теперь мы нашли для себя укрытие, и прямо сейчас я хочу обратиться к постоянному участнику нашей передачи за последними новостями о том, как новый порядок в волшебном мире отражается на жизни магглов. 

— Да, спасибо, — произнес голос, который невозможно было не узнать: низкий, неторопливый, от него сразу становилось спокойнее.

— Кингсли! — вскрикнул Рон и тут же зажал себе рот ладонью под строгим взглядом Гермионы. Несмотря на все защитные заклинания, они все равно опасались говорить громко.

— Маглы по-прежнему не понимают, в чем причина их несчастий, — проговорил Кингсли. — Количество пострадавших, увы, не становится меньше. Однако внушают надежду нередкие случаи, когда волшебники, рискуя собственной жизнью, защищают своих друзей-маглов. Я хотел бы призвать наших слушателей следовать их примеру.

Гермиона невольно вспомнила о родителях. Как они там? Наладилась ли их жизнь? Сейчас она только утвердилась в своем решении — в Австралии им ничто не грозило. 

— Хорошо, а что ты скажешь тем радиослушателям, которые придерживаются принципа: «Волшебники — прежде всего»? — спросил Ли Джордан.

— Скажу, что от принципа «Волшебники — прежде всего» один шаг до принципа «Чистокровные — прежде всего», а там и просто «Пожиратели смерти», — ответил Кингсли. — Все мы люди, верно? Каждая человеческая жизнь бесценна. И мы не должны притеснять одних в угоду другим. 

— Согласен, — отозвался Ли Джордан. — Но, похоже, не все придерживаются такого мнения. Новый директор Хогвартса — Северус Снейп, по-моему, выпросил себе это место у Сами-Знаете-Кого только затем, чтобы еще больше притеснять маглорожденных. Он даже запретил им возвращаться в школу в этом году!

Гермиона уткнулась взглядом в стол. Учитывая, что Хогвартс теперь был под контролем Волан-де-Морта, решение Снейпа не пускать туда магглорожденных детей казалось здравым. В конце концов, лучше быть живым неучем, чем мертвым учеником. А то, что в школе грязнокровки будут подвергаться смертельной опасности, было ясно с самого начала.

— Да, Хогвартс уже не тот, — печально заметил Ли Джордан. — Но наши ребята не утрачивают веры и бунтуют. Джинни, Полумна и Невилл даже пытались возродить Отряд Дамблдора!

— Но, насколько мне известно, безуспешно…

— Им помешал Снейп, — вздохнул Ли Джордан.

Рон, задохнувшись о возмущения, произнес, не обращая внимания на диктора:

— Как же я ненавижу Снейпа! Он только и делает, что…

— Рон, я не слышу ничего из-за тебя! — Гермиона перегнулась через стол и стукнула его по плечу, вдруг сделавшись очень нервной.

Рон, обидевшись, замолчал. Но Гермиона так жаждала узнать хоть что-нибудь о Снейпе, что никак не могла сдержаться. Она не просто скучала по нему. Не просто думала, как было бы хорошо, если бы Снейп был рядом. Тоска — совсем другое. Гермиона чувствовала, что несчастна, и готова на что угодно, лишь бы снова увидеть его. Пусть он даже разговаривать с ней не станет, верный своему решению. Но она была бы счастлива уже оттого, что увидит его, услышит его голос, пусть и обращенный не к ней. Может тогда тревога наконец утихнет.

— Градус ненависти учеников к Снейпу просто зашкаливает, — продолжил Ли Джордан с усмешкой в голосе.

Рон выразительно посмотрел на Гермиону и беззвучно произнес: «А, что я говорил?».

— … и даже может конкурировать с Долорес Амбридж. Ведь он вернул правило, которое было при ней, а именно, регистрацию всех организаций и запрет регулярно собираться более чем по три человека. 

— Значит, ОД уже не возродить…

— Более того, Невилл, Джинни и Полумна подверглись множеству наказаний со стороны Снейпа. 

— Они хотя бы в порядке? — обеспокоенно спросил Кингсли. 

— Ну, убирают лаборатории уже вторую неделю. Приятного мало…

Не так уж и плохо, подумала Гермиона. Если бы наказание назначали Алекто и Амикус Кэрроу — Пожиратели смерти, преподающие с этого года защиту от темных искусств в Хогвартсе, то всё не ограничилось бы чисткой котлов в лабораториях. Ведь если Амикус и Алекто разрешили использование непростительных заклятий на уроке, то о чем вообще речь!

— Конечно, Снейп боится возрождения ОД, — убежденно проговорил Кингсли. — Боится, что студенты взбунтуются, и он больше не сможет контролировать школу. 

— Ага, вот и издевается над учениками, — подхватил Ли Джордан.

— Уборка — не самое страшное наказание! — не выдержала наконец Гермиона и посмотрела на Гарри и Рона поочередно, ища поддержки, но они, видимо, придерживались другого мнения.

Она подавила вздох. Во всех действиях Снейпа она видела лишь попытку защитить учеников — настолько, насколько это возможно в таких условиях. Да, он запретил создание организаций, но в этом был и положительный момент. Это предотвращало формирование группировок, которые могли бы нападать на учеников, ведь, если непростительные заклятия разрешены на уроке, у кого-то мог возникнуть соблазн использовать их и во внеурочное время.

Ли Джордан тем временем сменил тему. В разговор вступили близнецы Уизли, и напряженная атмосфера тут же прошла. Они начали отпускать какие-то шутки о Пожирателях и Волан-де-Морте, и тем самым значительно уменьшили страх перед ними. Ведь когда то, что внушало ужас, теперь кажется смешным, страх если и не исчезает навсегда, то хотя бы притупляется.

К концу эфира настроение Гарри, Рона и Гермионы заметно улучшилось. Чувство единства пронзило их. Благодаря таким эфирам они понимали, что не одни, и что другие волшебники тоже противостоят режиму Волан-де-Морта, как могут, и тоже терпят лишения. Всем сейчас непросто. Но все они сражаются ради общей цели.

Гермиона вышла из-за стола и направилась на кухню, чтобы приготовить чай.

Гарри и Рон тоже поднялись. В палатке вечно гулял ветер, и, если долго сидеть на одном месте, можно было сильно промерзнуть.

— Нет, ты слышал, что Фред сказал про Волан-…

— Гарри, — предостерегающе начал Рон, повысив голос. — Не произноси его имя!

— … де-Морте, — машинально договорил Гарри.

Гермиона так и замерла с ложкой заварки в руках.

— На его имени табу! — заорал Рон. — Гарри, я же тебе говорил! Нельзя произносить его имя! Давайте… — он беспомощно обернулся, — поменяем защитные заклинания на всякий случай…

Но было поздно.

За дверью палатки уже раздавались громкие грубые голоса. 

— Мы знаем, что вы там! — выкрикнул один из них. — Выходите по одному!

Гарри оглянулся. Гермиона быстро достала палочку, но направила ее не на дверь, а на него.

Раздался тихий хлопок, полыхнул свет, и он упал на пол, корчась от боли. Его лицо обожгло и раздуло, как от сильной аллергии. Гарри не мог отнять ладони от лица, задыхаясь короткими, неглубокими вдохами. И вдруг над головой раздались тяжелые шаги.

— Встать! — скомандовал кто-то.

Чьи-то руки грубо подняли Гарри. Разжали его кулак. Палочка с тихим стуком упала на пол.

— Так, сейчас узнаем, кто нам попался, — злорадно произнес другой голос, который Гарри хорошо знал — он принадлежал оборотню Фенриру Сивому. Все внутри Гарри заледенело. Одного его укуса будет достаточно, чтобы превратить их жизни в ад и сделать себе подобными. Уж лучше смерть.

Егеря принялись обшаривать палатку, раскидывая стулья. Они не заботились о сохранности вещей, которые не представляли для них интереса. 

Потом они стали спрашивать их имена, и Фенрир, подслеповато щурясь, проверял, есть ли они в списке. Конечно, Гарри, Гермиона и Рон не назвали своих настоящих имен, и все равно это не спасло их от разоблачения.

— А ну, глянь вот сюда, Сивый, — обратился к нему Струпьяр, тоже один из егерей. В руках он держал выпуск «Ежедневного пророка». 

Оборотень склонился над газетой. В глазах — мучительная попытка сосредоточиться на тексте: уже темнело, и сделать это было не просто. Но потом его лицо медленно расплылось в улыбке.

— Гермиона Грейнджер, — прочитал он, не отрываясь от газеты, — грязнокровка, путешествующая с Гарри Поттером, — он опустился на корточки перед замершей Гермионой. — А ведь эта фотография и вправду похожа на тебя…

Он всматривался в ее лицо несколько секунд.

— Это точно она, — заключил Сивый, поднимаясь.

Дело приобретало интересный оборот. Если вначале егеря рассчитывали просто сдать их под суд в министерство как грязнокровок и получить пару десятков галеонов, то теперь поняли, что поймали самого Гарри Поттера, и могут рассчитывать на гораздо большую сумму. 

— Отведем их в поместье Малфоев, — заявил Фенрир Сивый. — Там теперь штаб-квартира Сами-Знаете-Кого. Выдадим их ему!

Гарри взглянул на Гермиону. В ее больших карих глазах — отблеск тревоги. Но не тревоги, вызванной плохим предчувствием, а тревоги уже вполне определенной, предшествующей панике. Они оба знают, что их ждет в поместье, и не видят пути к спасению. 

Гарри отвел от нее взгляд. Господи, что он наделал? Зачем ему только понадобилось произносить имя Волан-де-Морта? Рон предупреждал его неоднократно, но ему казалось, что если они станут называть его Сами-Знаете-Кем, то лишь усилят его значимость и страх перед ним. 

Егеря тем временем подтолкнули их друг к другу и, окружив, трансгрессировали. Они оказались у входа в поместье Малфоев. 

— Это я, Фенрир Сивый, — пробасил оборотень возле калитки.

Вокруг уже совсем стемнело. Гарри видел лишь очертания фигур друзей, которых егеря держали под локти с обеих сторон.

Калитка открылась, издав щелчок. Фенрир как предводитель группы шел первым. Сзади плелись егеря с пленниками, образуя нестройную колонну.

У двери их встретила Нарцисса Малфой. Стройная, с прямой спиной и бледная, она совершенно не походила на свою сестру Беллатрису.

— Кого ты там привел, Фенрир? — спросила она, чуть приподнимая белокурую голову.

— Госпожа, мы поймали самого Гарри Поттера! — победоносно изрек Сивый.

Нарцисса, нахмурившись, наклонилась к Гарри. Ее холодные глаза какое-то время вглядывались в его распухшее, покрасневшее лицо. Наконец она выпрямилась.

— Даже не знаю, — произнесла она с сомнением. — Так-то непохож… Нужно посоветоваться с Люциусом. Идемте. 

Гарри почувствовал, как чьи-то руки снова схватили его и подтолкнули к ступеням. Гермиона шла сзади него. И вдруг она рванулась вперед и быстро прошептала ему на ухо:

— Что бы ни случилось, Гарри, помни: я всегда на твоей стороне.

Кто-то из егерей тут же оттащил ее назад. Гарри почувствовал, как тревога, заползшая в сердце, усиливается.

Они поднялись в зал. Даже сквозь щелочки, в которые теперь превратились его глаза, Гарри видел, что помещение было огромным. Сверху висела массивная хрустальная люстра. По бокам, словно подпирая потолок, стояли мраморные колонны.

Люциус беседовал с Беллатрисой, когда они вошли. 

— Они говорят, что поймали Поттера, — произнесла Нарцисса резким тоном.

Беллатриса вместе с Люциусом замерли, а потом медленно подошли к ним. Гарри благословил заклинание Гермионы — оно исказило каждую черту его лица. 

— Шрам вроде есть, — пробормотал Люциус.

Но Беллатриса, казалось, его не слышала. Ее взгляд остановился на Гермионе — уж ее-то она узнала.

— Это Поттер, — коротко произнесла она.

— Думаешь? — не унимался Люциус. — Если мы вызовем Темного лорда, и потом окажется, что зря…

— Заткнись, — прервала его Беллатриса, не сводя глаз с Гермионы. Потом она резко подлетела к ней и, схватив за волосы, оттащила в сторону.

Гарри инстинктивно дернулся и тут же заметил, как оборотень сделал то же самое.

— Постойте-ка, мадам, эта грязнокровка — моя добыча, — проговорил он в замешательстве.

— Еще наиграешься с ней, не беспокойся, — с придыханием произнесла Беллатриса. Гермиона вырывалась из ее рук, и Беллатриса приставила палочку к ее горлу, чтобы усмирить.

— Ти.. ше… тише, — произнесла она почти ласково у ее уха. — Я так и думала, что мы еще встретимся, грязнокровка.

Гарри в отчаянии наблюдал за всем этим. Теперь Гермиона стояла в другом конце зала. Беллатриса крепко обхватила ее за шею и поочередно смотрела на каждого из присутствующих блуждающим взглядом.

— Я вызываю Темного лорда, — проговорил Люциус и закатил рукав рубашки.

«Нет, — застонало у Гарри в голове. — Все не может закончиться вот так».

Беллатриса тем временем сильнее натянула волосы Гермионы на кулак, и она застонала.

— Не трогайте ее, — не выдержал Гарри. — Отпустите!

— Что-что? Почему я должна ее отпустить? — Беллатриса и не подумала ослабить хватку. — После того, как она нарушила сделку, Темный лорд разрешил мне делать с ней все что угодно!

Гарри нахмурился. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Какая сделка? — пробормотал он, запинаясь.

— Ну как же… — Беллатриса, похоже, наслаждалась всей этой ситуацией, — её жизнь в обмен на выполнение задания. Темный лорд проявил великодушие. Он позволил бы ей жить после выполнения его воли, но, увы, воспользовавшись тем, что проклятие спало, грязнокровка вздумала играть против него. А этого уже простить нельзя. Предателей никто не любит!

Гарри смотрел на Беллатрису, отчаянно пытаясь понять, врет она или нет. В этот момент он забыл обо всем на свете. Он не обращал внимания на Нарциссу с Люциусом, застывших у двери, не слышал егерей, которые переговаривались между собой. Все его внимание сосредоточилось на тонкой фигуре Гермионы в другом конце зала. Ее лицо из бледного превратилось в серое.

— Замолчи, — сдавленно произнесла Гермиона, обращаясь к Беллатрисе. Ее губы подрагивали. — Пожалуйста, замолчи…

— Ты все еще не поняла? — хмыкнула она. — Ты больше не нужна Темному лорду. Он мог бы убить тебя, как только ты стала бесполезна, но он позволил тебе жить. Это редкий подарок. А ты отказалась… — она притворно вздохнула. — Но теперь это все неважно, — ее лицо снова расплылось в улыбке. — Тебе, Поттер, удалось ускользнуть от нас в прошлый раз, но сейчас тебя уже ничто не спасет. Темный лорд будет здесь с минуты на минуту. Он произнесет заклинание, которое активирует проклятие пыльцы, и тебе конец!

С каждым ее словом Гарри понимал все меньше и меньше. Какое проклятие пыльцы… какая сделка с Волан-де-Мортом… Он в ужасе смотрел на Гермиону, пытаясь прочитать на ее лице хоть что-нибудь, что опровергло бы жуткие слова Беллатрисы, но безрезультатно.

Гермиона выглядела так, как будто была в шаге от обморока. Из носа тонкой струйкой текла кровь. 

— Ладно, — неожиданно произнесла Беллатриса, уловив сомнения Гарри. — Я докажу, что это правда. Хотя бы перед смертью ты имеешь право знать. Струпьяр, держи ее!

Группа егерей, уже успевших заскучать, заметно оживилась. Струпьяр с готовностью подскочил к Гермионе и, встав сзади, схватил ее за плечи. Беллатриса нацелила на нее палочку. 

Гарри невольно опустил взгляд — он больше не мог на это смотреть. Гермионе, очевидно, было очень плохо. Кровь, не прекращаясь, стекала по ее подбородку. Гермиона даже особо не протестовала — вернее, Гарри видел, как шевелится ее рот, но звук был слишком слабым, чтобы достигнуть его ушей.

— Легилименс! — выкрикнула Беллатриса.

Гермиона зажмурилась, пытаясь образовать ментальный блок. Это длилось какое-то время, но противостоять Беллатрисе было не так просто. Чувствуя сопротивление, она только усилила напор. И, наконец, ей удалось прорваться.

В комнате стало темно. Из палочки Беллатрисы повалил дым. Он медленно поднялся с пола и преобразился в тени на стене.

Гарри увидел зал поместья, но другой, не этот. Гермиона стояла на коленях перед Волан-де-Мортом.

— А я, признаюсь, ожидал, что ты станешь молить меня о смерти, — произнес он. — Но теперь вижу, что твоя преданность Поттеру ничего не стоит. Беллатриса провела в Азкабане четырнадцать лет, так она заплатила за свою преданность мне и за верность своим убеждениям. А ты сломалась спустя пару недель.

Он нетерпеливо обхватил руку Гермионы и начал произносить длинное заклинание. Спустя какое-то время на ее руке проступила темная метка.

После этого тени исчезли. Гарри, запрокинув голову, в ужасе наблюдал за всем этим. Как это возможно? Он не видел никакой метки на ее руке…

Беллатриса снова взмахнула палочкой.

Вечер. Гермиона сидит в кабинете Снейпа.

— Темный лорд хочет, чтобы вы дали кое-что Поттеру. Он раздобыл одно средство, — туманно начал Снейп. — Его называют пыльцой. Темный лорд был не особенно щедр на информацию. Но, насколько мне известно, эта пыльца негативно воздействует на магические способности волшебника. Тот, кто окажется под ее влиянием, лишится магии навсегда.

Картина снова сменилась.

Большой зал. Почти все ученики надели символику Гриффиндора или Слизерина. Гарри хорошо помнил это утро — тогда должен был состояться матч, но его отменили из-за нападения Нотта.

Он был увлечен разговором с Роном. Гермиона тем временем наложила отвлекающие чары и, достав флакончик с пыльцой, быстро высыпала содержимое в его стакан с тыквенным соком. 

Рон протянул руку, взял этот злосчастный стакан и поднес ко рту.

— Ммм Рон, а ты… — быстро проговорила она, — ты… как себя чувствуешь? Надеюсь, ты не обращаешь внимания на все эти значки? 

Рон возмущенно выдохнул и с силой вернул стакан на место. Гермиона подавила вздох облегчения.

— Да плевать я хотел на этих придурков! Еще посмотрим, кто кого!

— Молодец, Рон! Ну ладно, нам пора, — Гарри поднялся. И вдруг взял со стола тот самый стакан и сделал пару глотков. — Увидимся, — добавил он и направился к выходу вместе с Роном. 

Гарри перевел пораженный взгляд на Рона. Если до этого еще можно было предположить, что Беллатриса подделала воспоминания, то теперь это не представлялось возможным. Они оба прекрасно помнили то утро.

Гарри стало физически больно. Он не хотел больше смотреть. Он не хотел больше ничего знать. Но Беллатриса снова взмахнула палочкой.

Кабинет истории магии. Малфой стоит напротив Гермионы. Гарри хорошо помнил ту картину, которая предстала его глазам, когда он туда ворвался.

Малфой, судя по всему, находился на последней стадии бешенства. Его бледная шея покрылась красными пятнами, а вены вздулись от напряжения.

— Как же это удобно, Грейнджер, когда мораль работает только в одну сторону. В отношении себя у тебя всегда припасена парочка оправданий, — он недобро усмехнулся. — И даже сейчас — будто я не знаю, что ты действуешь по приказу Темного лорда! Может, я и не знаю, как именно, но уверен, что твое задание связано с Поттером, — он подошел совсем близко. По его лицу блуждала ухмылка. — А признайся, каково это, Грейнджер? — он хмыкнул, улыбаясь еще шире. — Каково давать грёбанному очкарику?.. И врать ему о том, что ты любишь его, тогда как твоя единственная цель — сохранить свою жалкую жизнь? И подобраться к нему достаточно близко, чтобы провернуть это? 

Гарри почти не мог дышать. Он лишь чувствовал, как жар затапливает щеки, перемещается на шею… Беллатриса тем временем снова взмахнула палочкой, со свистом рассекая воздух. 

Комната Гермионы. За окном льет дождь. Она подходит к столу с фруктами, берет в руки стакан с водой и высыпает туда что-то, напоминающее… пыльцу. Взгляд ее при этом ничего не выражает. Потом она отходит к окну. 

Дверь открывается. Гарри видит себя, входящего в комнату. 

— Тебя не было на ужине, — произносит он. 

— Да, — ответила Гермиона. — И я знаю, что ты тоже не пошел. Поэтому попросила Добби принести нам еду с кухни. 

Потом они стали ссориться из-за Малфоя. Гарри хотелось провалиться сквозь землю. Это было даже хуже, чем публичная казнь. Там палач просто делает свое дело, и все, смерть принимает тебя в свои объятия. Тебе больше не больно и не страшно. Но то, что происходило сейчас, было куда безжалостнее. Гарри поочередно накрывало то стыдом, то страхом, то разочарованием, и никто не знал, когда это кончится.

Сцена, которую демонстрировала Беллатриса, между тем подходила к концу. Гермиона ушла в ванную комнату, и Гарри увидел себя, подносящего к губам тот самый стакан, куда Гермиона подсыпала что-то. 

На следующий день он ничего не помнил, а Гермиона сказала, что у него разболелась голова, и он уснул. Так вот что было на самом деле…

Беллатриса сняла заклинание. Гарри, чуть наклонившись вперед и с трудом дыша, оглянулся по сторонам. У Рона на лице было такое же выражение глубокого шока, как, наверное, и у него самого. Его била крупная дрожь. Гарри медленно перевел взгляд на Гермиону. Она безвольно повисла в руках Струпьяра. И что-то в этой позе кольнуло Гарри — уж слишком она была неестественна.

Но вдруг откуда-то сверху раздался громкий скрежет. Все машинально подняли головы и обнаружили эльфа Добби, подпиливающего хрустальную люстру.

— Добби, что ты там делаешь? — обеспокоенно произнесла Нарцисса. — Спускайся, дорогой!

— Нет! — выкрикнул домовик. — Добби пришел спасти Гарри Поттера! 

И в этот же момент хрустальная люстра обрушилась, дребезжа всеми подвесками. Беллатриса стояла прямо под ней и едва успела отскочить.

Тысячи осколков разлетелись по всему залу. Кому-то и вовсе попали в лицо. Пользуясь всеобщим замешательством, Добби схватил Гарри и Рона под руки, крутанулся на месте и трансгрессировал.

«Перенеси нас к Биллу и Флер… Коттедж “Ракушка”», — мысленно повторял Гарри. Он не был уверен до конца, что у них получится туда переместиться, но вдруг его ноги коснулись песка, и он почувствовал аромат соли в воздухе. 

Рон приземлился рядом, но уже не так удачно. Вокруг смеркалось, и в такое время Гарри было особенно тяжело разбирать окружающие предметы — перед глазами всё смазывалось. 

Он обернулся. Рон упал на колени, но тут же вскочил. 

— Отлично, — выпалил он. — Просто супер! И что теперь, Гарри?

— Успокойся, — машинально ответил Гарри. Его голос звучал хрипло. — Добби… где он? Он не забрал Гермиону?..

Рон взглянул на него, как на сумасшедшего.

— Добби все видел, Гарри! И, в отличие от Гермионы, беспокоится о твоей безопасности!

— Нужно вернуться за ней, — пробормотал Гарри.

— Ага, — Рон покачал головой. — Сам-Знаешь-кто уже как раз поджидает тебя там, чтобы произнести заклинание, лишить магии и убить!

Гарри тяжело сглотнул. Во рту была страшная сухость. 

Все постоянно полагались на него, требовали каких-то действий, и обычно, даже в самых безвыходных ситуациях, нужное решение приходило. Но сейчас, в эту самую секунду, он не осознавал ничего. Как будто мир, в котором он существовал до этого, сломался и рухнул, и возродить его невозможно! 

Перед глазами всё еще стояли картины, показанные Беллатрисой. Сердце отбивало бешеный ритм в ушах. Наверное, только эти толчки, которые он ощущал так четко, и заставляли его верить, что он всё еще жив. И что эти жуткие видения его не уничтожили. 

Рон продолжал что-то яростно выкрикивать. И Гарри прекрасно понимал его несдержанность — только что они узнали, что весь их путь был проделан напрасно. Теперь у них нет ни единого шанса победить Волан-де-Морта. Все было зря.

— Рон, — начал Гарри. Он понимал: нужно что-то сказать, чтобы эти мысли не сожрали его. — Рон, успокойся! Воспоминания могут быть поддельными… 

Он произнес это с сомнением и тут же за это поплатился. Рон подскочил к нему с таким видом, словно только и ждал, пока он скажет нечто подобное.

— Поддельные?! — переспросил он. — По-твоему, мы не в состоянии отличить подлинные воспоминания от поддельных? Это сразу видно, ты сам убедился на примере Слизнорта! И ты хочешь сказать… — его голос сорвался, и он начал снова: — Хочешь сказать, ты не помнишь то утро перед матчем со Слизерином? 

Гарри молчал, упрямо глядя на него.

— Зато я все помню очень хорошо! Всё это на самом деле было, Гарри! Она действительно подсыпала эту пыльцу. И, — тут лицо Рона изменилось, — Мерлин, я чуть не выпил эту отраву! 

Гарри выгнул бровь, и Рон спохватился:

— Ну, то есть… Но, в любом случае, ее выпил ты… 

Гарри отвернулся. Он напряженно смотрел прямо перед собой и видел, как тьма поглощает деревья и маленький домик Билла и Флер. В голове роилось множество мыслей, но все они так или иначе устремлялись к одной, которую никак нельзя было игнорировать: Гермиона отравила его. Скоро он лишится магии. Волан-де-Морт убьет его и выиграет эту войну.

Так и не придумав никакого аргумента, Гарри сказал то, чего не мог доказать, но во что верил до сих пор. 

— Ты же знаешь Гермиону! Не может быть, чтобы она… 

— Знаю Гермиону? — свирепо переспросил Рон. Он больше не кричал, страх окончательно вымотал его, и теперь он выглядел просто бесконечно усталым. — Да… возможно, я бы знал ее, если бы не ее бесконечная ложь! 

Не добавив больше ничего, он устремился к дому. Гарри еще какое-то время следил за тем, как он удаляется, а потом отвернулся. Всё казалось ненастоящим, абсурдным и жутким: эта правда о Гермионе… проклятие… Гарри казалось, он и сам превратился во что-то иное. Будто внезапно часть его сознания, отвечающая за чувствительность, захлопнулась. Он был потерян и оглушен, но ничего не чувствовал. 

Гарри выдохнул и тоже направился к дому. Когда он вошел, то сразу же увидел Билла, его жену Флёр Делакур, Рона и Добби, пьющего что-то из огромной кружки, закрывающей его лицо почти полностью. Они все сидели за столом, и, судя по тому, как замолчали, стоило ему войти, наверняка его обсуждали. 

— Гарри, — начал Билл, поднимаясь.

Гарри подошел к Биллу и быстро пожал ему руку. Флёр тоже неслышно выскользнула из-за стола и, подойдя к нему, обняла. 

— Слушайте, я… хочу немного пройтись, — сказал Гарри, высвободившись из объятий Флёр. Говоря это, он не обращался ни к кому конкретно. — Скоро вернусь. 

Рон удивленно вздернул брови. 

— Мерлин, куда ты собрался, Гарри? — произнес он устало и вымученно. — Ночь на дворе…

Рон, очевидно, собирался добавить что-то еще, но Флёр мягко накрыла его руку своей, и он запнулся.

— Если Гарри хочет побыть один, пусть побудет один, — сказала она примирительно. Потом, ослепительно улыбнувшись, перевела взгляд на Гарри. 

Гарри, радуясь, что она всё поняла, тут же развернулся и, ни говоря больше не слова, вышел за дверь.

Голоса за столом возобновились. Гарри знал, что Рон тяжело переносит стресс. В такие моменты ему всегда необходим кто-то, кому можно выговориться. Но сейчас Гарри было плевать. Флёр права — он никого не хотел видеть. 

Гарри вернулся к морю. Ветер, доносившийся оттуда, усилился, и шипение волн стало громче. Но Гарри не чувствовал холода. Он думал лишь об одном.

Что мне теперь делать?

Ему не хотелось признавать поражение. Но как победить Волан-де-Морта теперь, если при первой же их встрече он произнесет заклинание, активирующее проклятие, и все его магические способности исчезнут навсегда? 

Он до сих пор не мог поверить, что это возможно. Слишком свежи еще были его мечты о том, как он выиграет эту войну, избавит мир от Волан-де-Морта и то, что, он знал, ему суждено было выполнить с самого рождения. Отомстить за своих родителей. За всех магглорожденных волшебников, которых он уничтожил. 

Но теперь оказалось, что Гермиона всё решила намного раньше. 

Гарри мельком взглянул на черное небо. Полная луна отбрасывала серебристую дорожку на воду. 

Он доверял ей больше всех.

Гарри понимал, что, скорее всего, её заставили это сделать. Наверное, Волан-де-Морт пытал ее, или нашел еще какие-то рычаги воздействия. Он вспомнил ее болезненный вид, странное поведение... Тогда он, ослепленный ревностью, искал причину совершенно в другом, а ведь она лежала на поверхности. Гарри вспомнил слова Гермионы о Малфое, и только теперь понял, что они на самом деле значат.

— Нет, Гарри, ты не понимаешь. Дело не в том, раскаивается Малфой или не раскаивается. А в том, что, скорее всего, Волан-де-Морт применил к нему физическое насилие, чтобы заставить его отдать ожерелье Кэти. Если Малфой действовал не по своей воле, он невиновен. Он всего лишь живое орудие Волан-де-Морта — настоящего преступника.

Теперь всё казалось так ясно, и Гарри пожалел, что не задумался об этом раньше. В тот день, когда они спасли Гермиону из плена, он был так счастлив, что даже на секунду не задумался о том, как все это странно. Он был дураком, наивно верящим в то, что ошибку, которую он совершил, можно исправить. Отсутствие серьезных защитных чар, охрана в виде нескольких неопытных егерей, которых они тут же раскидали без особого труда …

Он не обратил внимание на все эти странности, потому что не искал правды. Она была ему не нужна. Ему лишь хотелось верить, что его ошибка исправлена: Гермиона в порядке, и теперь всё будет хорошо.

Но это была ложь. А что еще было ложью?

Всё внутри свело от новой боли, которая за эту безумную ночь уже начала становиться привычной. Гарри вспомнил слова Малфоя о том, что Гермиона была с ним из-за задания. Он тут же их отогнал. Но потом вдруг подумал, что слизеринец в кои-то веки недалеко ушел от истины. Разве можно любить человека и при этом причинить ему вред? 

Гарри горько усмехнулся. Гермиона даже не пыталась сказать ему правду. Ни разу. 

Гарри знал, что нужно возвращаться. Знал, чего от него ждут. У него уже не было сил говорить, но Гарри знал, что обязан это сделать.

Он вернулся в дом. Все, за исключением Добби, отправившегося спать, все еще сидели на кухне. 

— Садись, Гарри, — тут же спохватилась Флёр. — Можешь не беспокоиться. Рон все нам рассказал.

Гарри отстраненно кивнул. В голове снова прозвучал голос Рона.

Что нам делать, Гарри?

Билл и Флер знают лишь то, что он должен вступить в схватку с Волан-де-Мортом. Что он единственный, кому это под силу. И Гарри не собирался их в этом разубеждать.

— Я не знаю, правдивы ли те воспоминания, что нам показала Беллатриса, — произнес он, — потому что на самом деле… я чувствую себя как обычно. Моя магия ничуть не уменьшилась. Но, — он заметил, что Рон хочет перебить его, и заговорил громче, — но даже если эти воспоминания правдивы, то… — он глубоко вздохнул, — это ничего не меняет. 

Все молча смотрели на него, не шевелясь. 

— А как же проклятие? — наконец спросил Билл, нахмурив брови.

— Видимо, Волан-де-Морт все же предчувствует проигрыш, раз решил так перестраховаться, — Гарри равнодушно усмехнулся. — Ну, значит, мой единственный шанс выжить — это убить его первым. 

— Но что, если у тебя не получится? Что, если ты не сможешь его победить? — встревоженно спросила Флёр. 

Гарри перевел на нее взгляд.

— К тому времени, как мы с Роном завершим задание, порученное Дамблдором, Волан-де-Морт хоть и не утратит силу, но станет смертным волшебником. А значит, у меня все же есть шанс. И я его не упущу. 

Договорив, он почувствовал, что атмосфера на кухне немного разрядилась. Он понимал, что из-за Пророчества, которое стало общеизвестным больше года назад, все полагались на него. Он был единственным, кому под силу победить Волан-де-Морта. И он понимал, что должен был сказать это, чтобы убить панику. Даже если сам он едва верил в то, что у него получится выжить. Но остальные должны продолжать верить в него. 

И даже такие мизерные шансы на успех не означали, что он сдастся. Наоборот, он сделает все возможное, чтобы избавить мир от Волан-де-Морта, и, если у него не получится, он примет смерть, ни о чем не жалея.

Флёр отвела их с Роном в комнату на втором этаже и выдала все необходимое, а затем удалилась. Рон присел на кровать и коснулся пальцами переносицы, закрыв глаза. Гарри сел на противоположную кровать.

— Рон, — тихо сказал Гарри. — Все равно мы должны вернуться за ней. 

По выражению лица Рона было понятно, что он не согласен. Гарри тут же заговорил быстрее, чтобы опередить его возражения:

— Ты же понимаешь, что она сделала это не по своей воле. Пожиратели никогда бы не стали относится к ней как к равной: это противоречит идее, за которую они сражаются. Она для них всего лишь грязнокровка, которую Волан-де-Морт использовал, чтобы навредить мне. И теперь, когда она выполнила задание, то стала бесполезной, понимаешь? 

Рон напряженно молчал. Гарри продолжил:

— Помнишь, что сказала Беллатриса? Предателей никто не любит. Очевидно, что весь этот год Гермиона ничего не делала для Волан-де-Морта. Поэтому Беллатриса и раскрыла все карты — она знала, что меня заденет ее предательство. Да и перспектива превратиться в сквиба от одного лишь заклинания Волан-де-Морта, мягко говоря, не вдохновляет…

Рон вздохнул.

— Это все, конечно, очень увлекательно, Гарри. Но это не отменяет того, что Гермиона подсыпала тебе пыльцу. Ты жалеешь ее. Но она не пожалела тебя. 

Гарри не знал, что ответить на это. Сложно возражать против правды.

— В конце концов, она могла рассказать нам, — продолжил Рон. — Мы бы придумали что-нибудь!

Разве можно любить человека и лгать ему в лицо?

Гарри вздохнул.

— Не забывай, что именно Гермиона догадалась, как уничтожить крестражи. Не забывай, что она была с нами в Министерстве магии и украла медальон Амбридж. Она спасла меня из Годриковой впадины, когда я потерял сознание из-за Сам-Знаешь-Кого и не мог идти. Она не раз спасала меня и тебя, рискуя жизнью. 

— Да, как и мы своей, — ответил Рон ледяным тоном. — А потом она фактически подписала тебе смертный приговор. Хоть ты и говорил все это для Флёр с Биллом, что у тебя получится победить Сам-Знаешь-Кого до того, как он активирует проклятие… ты же сам знаешь, что это маловероятно. И думаешь, Гермиона не знала этого? Разве, лишая тебя способности колдовать, она не знала, что ваш поединок не продлится долго? Она знала, что ты погибнешь, что Сам-Знаешь-Кто захватит власть и истребит всех магглорожденных, но ей было плевать! Она думала только о том, как спасти себя!

— Ладно, — пробормотал Гарри, уже жалея, что начал весь этот разговор. — Как бы там ни было, успокойся, и, ради Мерлина, перестань смотреть на меня так, будто я уже мертв!

Гарри усмехнулся, словно желая подтвердить слова, которые на самом деле были неправдой.

На самом деле какая-то часть внутри него умерла навсегда. 

* * *

На следующее утро Рон проснулся рано. На душе было тяжело. Он все еще не мог поверить в предательство Гермионы, но вместе с тем ему не хотелось оправдывать ее. 

Они все жертвовали собой ради победы над Волан-де-Мортом. Билл после укуса Фенрира Сивого вынужден вести жизнь полумонстра, Джорджу в последней схватке отрезало заклинанием ухо, Грюма убили… Они все отдавали последнее ради этой победы, все страдали, и поэтому тот факт, что Гермиона выполнила волю Волан-де-Морта под пытками, не оправдывал ее в глазах Рона. 

Рон сощурился от утреннего света и повернул голову вбок. Увиденное тут же прогнало остатки сна. Кровать Гарри была пуста. 

Рон поспешно поднялся и начал одеваться. Возможно, Гарри уже спустился к завтраку? Рон принялся натягивать кофту, как вдруг замер, так и не закончив начатое. Его взгляд остановился на стуле — там лежала одежда Гарри и мантия-невидимка.

Все это было очень странно. Чувствуя нарастающую тревогу, Рон кое-как оделся и сбежал вниз по лестнице, едва касаясь ладонью перил. На кухне тоже никого не было. 

Рон вышел во двор. Он обошел весь пляж, но так и не встретил Гарри.

Когда он вернулся в коттедж, Билли с Флер уже сидели на кухне и пили чай.

— Доброе утро, Рон, — любезно произнесла Флер. — А где Гарри? Он все еще спит?

Рон так и застыл в дверях. У него мелькнула мысль, что Гарри мог помешаться настолько, что отправился за Гермионой, но вряд ли он оставил бы тогда мантию-невидимку.

— Я не знаю, — тихо сказал Рон. — Гарри… исчез.

Снейп быстро поднимался по лестнице, ведущей в директорский кабинет. Алекто Кэрроу не отставала от него ни на шаг, хотя это стоило ей больших трудов — дыхание сбилось от скорости.

— Нет, как эти… поганые дети… вообще додумались до такого?! — произнесла она ему в спину. — Вломиться в директорский кабинет и похитить меч Гриффиндора! Хорошо, что им не удалось далеко уйти!

Снейп пожал плечами. Буквально полчаса назад, возвращаясь в свой кабинет, он столкнулся на лестнице с Долгопупсом, Джинни Уизли и Полумной Лавгуд, которые, не особенно-то скрываясь, пытались утащить меч. 

— Надо отправить его в Гринготс на хранение, — отстраненно проговорил Снейп. Он не обращался к Кэрроу, просто озвучил свою мысль. — Предложу сегодня Темному лорду…

— Да уж, предложите! А то ученики совсем от рук отбились — делают что хотят и, чего доброго, попытаются украсть меч снова, — помолчав немного, она добавила: — Между прочим, вы в этом виноваты. Один раз применили бы к ним Круциатус, и все, они бы сразу…

Снейп резко обернулся к ней, и пожирательница, не ожидавшая этого, невольно отступила на ступеньку вниз.

— Алекто, вы всего полгода преподаёте в Хогвартсе. Не рано ли вы начали раздавать советы? Если вы беспокоитесь, что я недостаточно наказал учеников за кражу меча, то зря. У них будут отработки в Запретном лесу. 

Услышав это, Кэрроу сразу успокоилась. Ее лицо со сведенными бровями расслабилось.

— Нет, ну… тогда все хорошо…

Снейп развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Алекто осталась стоять на прежнем месте. 

Снейп предвидел такую реакцию. В Запретном лесу действительно могло произойти все что угодно. Но Алекто не знала, что на эти отработки гриффиндорцы отправились вместе с Хагридом, который будет за ними приглядывать. Учитывая, что он их друг, это вообще сложно назвать наказанием.

Снейп вошел в кабинет и сел за стол. Он устал. Весь этот год он, как мог, пытался защитить студентов от семейки Кэрроу, при этом не встречая никакой поддержки ни со стороны преподавателей, видевших в нем лишь убийцу Дамблдора, ни со стороны самих студентов. Они только и делали, что бунтовали и доставляли ему проблемы. Впрочем, ничего удивительного.

Снейп чувствовал себя страшно одиноким. И он был одинок каждую, каждую секунду, вне зависимости оттого, сколько людей его окружало. Только с Гермионой это чувство пропадало. Но ее не было рядом, и уже давно. 

С тех пор, как они виделись в последний раз, не было ни дня, чтобы он не думал о ней. Беспокойные мысли рождалось в голове постоянно, утомляя. Где она? Все ли с ней в порядке? Снейп просыпался с этими мыслями и засыпал. И был уверен: пока он жив, эти мысли его не оставят. 

Порой ему очень хотелось написать Гермионе через галеон. Всего одно движение, и он снова сможет говорить с ней, ощущать ее присутствие, как если бы она была здесь. Но Снейп удерживал себя от этого шага. Он знал, что поступил правильно, отпустив ее. Невозможное уже не станет реальностью. Ему не хотелось зря ее обнадеживать. 

Снейп мог узнать о Гермионе лишь по скудным заметкам в прессе — теперь это все, что у него было. 

Часы показывали полночь. Снейп с тоской посмотрел на стопку конвертов, пришедших из министерства.

«Разберу их завтра», — решил он и встал из-за стола. 

И вдруг левую руку пронзило болью. Снейп закатал рукав рубашки. Темная метка увеличилась в размерах и пульсировала.

Значит, случилось что-то плохое. Снейп выругался, вернул рукав на место и, накинув мантию, выбежал из кабинета. Это был как раз тот случай, когда за промедление можно очень дорого заплатить. Волан-де-Морт, судя по всему, в ярости! 

На улице было холодно и ветрено. Вся школа давно погрузилась в сон. Снейп и сам не против был бы остаться там, но выбора ему не предоставили. Добежав до ворот, он остановился на секунду и трансгрессировал. 

С тех пор, как поместье Малфоев стало новой базой Волан-де-Морта, оно перестало представлять собой нечто аристократическое. Там теперь было слишком много людей: оборотни Фенрира Сивого, группировки егерей… Выцепить хоть одно знакомое лицо среди этого многообразия преступников становилось всё сложнее. 

Оказавшись в поместье, Снейп направился в зал, где обычно проводились собрания. По пути он даже не встретил никого. Коридоры, вопреки обыкновению, пустовали, и это вызвало тревожное предчувствие внутри. Неужели все уже там, и он единственный, кто не явился вовремя? 

Преодолев лестничный проем, Снейп рывком открыл массивную дверь, вошел… И пожалел об этом в ту же секунду. Чудовищный ураган звуков на мгновение оглушил его. Он пораженно застыл у двери. Кругом летали заклятия, озаряясь разноцветными вспышками, люди падали замертво, и в центре всего этого апокалипсиса возвышался Волан-де-Морт. 

— Ублюдки! Ненавижу! — орал он, рассекая палочкой воздух. Он даже не утруждал себя тем, чтобы целиться в кого-то конкретно. — Как можно было упустить мальчишку?! Снова?!

Снейп был в таком изумлении, что не мог пошевелиться. Он ожидал, что они просто сядут и обсудят какие-то вопросы, как это было раньше. Вместо этого огромный длинный стол был перевернут, а стулья разлетелись в щепки.

И вдруг взгляд Снейпа выцепил из толпы Люциуса Малфоя, активно продирающегося к выходу. Опасаясь, как бы заклятие не попало в него, он согнулся в три погибели. Его светлые волосы, всегда идеально уложенные, теперь страшно растрепались, а глаза метались из стороны в сторону, ища пути спасения. 

В какой-то момент Люциус тоже заметил его и махнул рукой, показывая, что надо убираться. Снейп, впрочем, и сам это понял. Он выскочил за дверь вместе с Люциусом и только тогда перевел дыхание. Шум стих в ту же секунду.

— Что случилось? — пробормотал Снейп, пытаясь отойти от потрясения. — Поттер был здесь?

— Да, — выдавил Люциус. Его грудь поднималась и опадала — он все еще не мог отдышаться. Из-за двери снова донесся грохот, и Люциус вздрогнул, инстинктивно пригнув плечи. — Темный лорд там сейчас все разнесет… — простонал он. — Поверить не могу, что это происходит в моем доме!

Но Снейп не обращал внимания на его жалобы. Если Поттер был здесь, значит, и Гермиона тоже. Он невольно подался вперед. 

— И как же Поттеру удалось уйти? — спросил он, вдруг почувствовав, как от волнения перехватило горло. 

Лицо Люциуса искривилось презрением.

— Добби, черт бы побрал этого предателя! — выплюнул он. — Домовой эльф напал на своих хозяев. Можешь ты такое представить? 

Снейп уже собрался что-то ответить, но слова замерли на его губах. Дверь распахнулась, и на мгновение они снова погрузились в звонкий шум. Беллатриса выбежала из зала, стуча высокими каблуками, и затормозила, инстинктивно выставив руки в стороны — лишь так ей удалось удержать равновесие. Дверь за ней с грохотом захлопнулась. Шум исчез. Крики стали тише. 

— О… Северус, — произнесла она, глядя на него исподлобья. — Ты опять все пропустил… — ее губы улыбались, и это настолько не подходило к ситуации, что вызывало жуткое чувство. — Или ты предпочитаешь появляться только тогда, когда Темный лорд раздает награды и должности?

Люциус, стоящий позади Снейпа, тяжело вздохнул. 

— Ладно, я должен идти. Нарцисса ждет меня, — он кивнул, глядя на Снейпа, и, бросив резкий взгляд на Беллатрису, зашагал прочь. 

Снейп наблюдал за тем, как он удаляется. Сам он не мог уйти — ему нужно было выяснить, что случилось. 

— Я предпочитаю, Белла, самостоятельно отвечать за свои неудачи, а не перекладывать ответственность на других, — произнес Снейп, обернувшись к ней. — Но я понимаю твое расстройство: великая наследница дома Блэк, и не справилась с домовым эльфом, — изящная усмешка появилась на его лице.

— Хватит! — рявкнула Беллатриса, бросившись к нему. Снейп не шелохнулся, но при этом его губы поджались, как будто он с трудом сдержал отвращение. 

Глаза Беллатрисы — измученные, с тонкими красными линиями на белках, пылали злостью.

— Ты прекрасно знаешь, что я в состоянии справиться не только с домовым эльфом, но и с тобой, если потребуется!

Снейп приподнял брови, но ничего не сказал. Беллатриса отошла от него. 

Вдруг что-то с силой врезалось в дверь с той стороны. Это послужило своеобразным напоминанием. Снейп, спохватившись, отошел от двери и направился прямо по коридору. Беллатриса последовала за ним.

— То, что случилось сегодня, — просто досадное недоразумение, — произнесла она, но уже не так уверенно, как прежде. 

Снейп едва заметно кивнул, глядя прямо перед собой.

— Недоразумение или нет, но результат один: Добби помог им всем сбежать…

— Всем? — Беллатриса резко остановилась и взглянула на него с искрой интереса. — Так ты не знаешь? 

Снейп тоже остановился. 

— Что?

Беллатриса не ответила, но на ее лице вдруг появился отпечаток удовлетворения. Она продолжила идти, как будто ничего не произошло. Снейп не возобновлял расспросы — тревога уже поселилась внутри, протянула к нему свои щупальца, но он не хотел, чтобы Беллатриса это заметила. 

Они вошли в арку. За ней находилась винтовая лестница с белыми мраморными ступенями, ведущая в крыло замка, где располагались их комнаты. Здесь не раздавалось ни звука — для егерей и оборотней это была запретная территория. 

— Сбежать действительно удалось не всем, Северус, — произнесла Беллатриса с загадочной улыбкой. — После того, что Поттер узнал о своей драгоценной подружке, он сам оставил ее нам. 

Снейп отвел взгляд от Беллатрисы. Страх уже полностью завладел им. Он не мог понять, означает ли это, что Гермиона мертва, или же проклятие Волан-де-Морта перестало действовать. 

— На самом деле, это так… трагично, — продолжила тем временем Беллатриса. — Узнать, что вся твоя борьба теперь не имеет смысла: одно слово Темного лорда, и ты — сквиб… — ее голос стал почти неслышным, превратился в шепот.

Снейп напряженно смотрел прямо перед собой. Потом его взгляд метнулся к высокому окну с железной решеткой, а оттуда к портрету на стене… 

— … и всем этим счастьем ты обязан своей возлюбленной, — договорила Беллатриса и ухмыльнулась. — Что ж, грязнокровка получила по заслугам. 

Снейп резко перевел взгляд на нее. 

— Что с ней? 

Беллатриса передернула плечами. 

— Проклятие не сработало. Наверное, его действие завершилось в тот момент, когда грязнокровка выполнила задание. Но… ты же видел, как Темный лорд разозлился. Ему нужно было отыграться на ком-то. И грязнокровка… — она снова умолкла. 

Беллатриса стояла на расстоянии, но у Снейпа было ощущение, что прямо сейчас ее пальцы сжимаются на его горле — во всяком случае, дышать он почти не мог. 

То, что хотела сказать Беллатриса, было слишком очевидно, но Снейп отказывался понимать. Он был уверен, что если действительно допустит эту мысль в голову, она отравит его сознание, она тут же его убьет! 

— А грязнокровка его предала, — закончила Беллатриса, наблюдая за ним прищуренным взглядом. — Ты и сам понимаешь — никто бы не выжил. 

Беллатриса коснулась рукой перил и начала подниматься по лестнице. Снейп остался стоять внизу, глядя прямо перед собой. Его глаза ничего не выражали, лишь неподвижно блестели.

Беллатриса обернулась.

— Никто бы не выжил, но… она смогла. Живучая дрянь, — она усмехнулась, и скрылась за лестничным проемом.

Снейп резко втянул воздух через нос и прикрыл глаза. Несколько секунд он не двигался, свыкаясь с ощущением облегчения. Потом открыл глаза. Постепенно мир снова начал проявляться для него: он услышал голоса, почувствовал свежий холодный воздух из приоткрытого окна. И наконец смог нормально перевести дыхание. 

— Чертова дура, — пробормотал он, глядя на лестничный проем, за которым только что скрылась Белллатриса. 

И как он мог забыть? Она любит поиграть с мышкой, прежде чем ее съесть. 

Снейп резко развернулся и быстрым шагом направился к подземелью, которое теперь превратили в тюрьму. У него не было плана. Безумие несло его туда. Он понятия не имел, как объяснить свое присутствие, если кто-нибудь заметит его. В тот момент Снейп забыл о себе — он думал лишь о том, чтобы, когда он найдет Гермиону, не было слишком поздно. 

Спустившись с лестницы, Снейп направился вперед по темному подземному коридору. Вдоль него одна за другой располагались клетки с железными решетками. Какие-то пленные, заметив его, тут же вскочили и прижались к решетке всем телом. Они вяло выкрикивали что-то неразборчивое в надежде привлечь его внимание. 

Но взгляд Снейпа не задерживался долго ни на одном из них. Только добравшись до последней камеры, он наконец увидел Гермиону. В этот момент что-то с силой пронзило его, и он остановился.

Гермиона сидела на каком-то сером полусгнившем матрасе. Она обхватила колени руками и прислонилась затылком к стене — очевидно, у нее не было сил, чтобы держать голову прямо. Она, не двигаясь, смотрела в противоположную стену, и совершенно не обратила внимание на звук шагов Снейпа. Тогда он подошел к решетке вплотную. 

— Мисс Грейнджер, — позвал он едва слышно. 

Она дернулась и медленно повернула голову, ища источник звука прищуренным взглядом. Секунда, и их глаза встретились. 

Гермиона замерла лишь на мгновение, а затем вскочила и кинулась к железной решетке, вцепившись пальцами в прутья. 

Снейп больше не мог мыслить. Он взмахнул палочкой и произнес отпирающее заклятие. Железная дверь, разделявшая их, открылась с характерным щелчком, и Гермиона бросилась к нему, обхватив рукой за шею.

Снейп обнял ее и вдруг ощутил острое, ошеломляющее счастье. Все, что было до этого, мгновенно утратило значимость. Он больше не думал о Волан-де-Морте, Беллатрисе, наказаниях... Это теперь было нечто постороннее — может, это происходило и не с ним.

— Я знала, — сдавленно прошептала Гермиона куда-то ему в шею. — Знала, что вы придете ко мне.

— Как ты?.. — пробормотал Снейп. — Скажи, чтоб я смог помочь…

Но Гермиона не ответила, и вся будто окаменела. Снейп насторожился. И вдруг она беззвучно, мучительно зарыдала, по-прежнему пряча лицо у него на груди. Сердце Снейпа упало. Ее боль вонзилась и в него тоже. Он слабо выдохнул. Стоял, не в силах ничего сказать, лишь неловко прикоснулся рукой к ее голове.

Гермиона не успокаивалась, вздрагивая всем телом. Рыдания шли из самых глубин ее души. Снейп чувствовал настоящее отчаяние оттого, что не может облегчить ее страдания. Ласковые слова, объятия, — все было бы бессильно против ее горя. Боль покинет ее вместе со слезами, и только тогда она почувствует хоть какое-то облегчение.

Наконец Гермиона выбилась из сил и затихла. Снейп мягко отстранил ее за плечи и склонился, осматривая. Его сосредоточенный взгляд метнулся к руке с высеченной надписью грязнокровка. Рука безвольно болталась вдоль тела. Снейп попросил Гермиону согнуть ее, но она не смогла. Похоже, что рука была сломана.

Снейп заметил также бурые пятна на кофте чуть ниже груди. Он слегка прикоснулся к ней, но Гермиона тут же отпрянула, застонав от боли. Значит, эти ублюдки так избили ее, что сломали еще и ребра.

Снейп почувствовал, как жар ударил в голову. Он задыхался от гнева. И еле сдерживал себя, чтобы не броситься к Пожирателям сейчас же, не прикончить на месте в ту же секунду.

Снейп коротко выдохнул, пытаясь прийти в себя. Кровь стучала в ушах. Он протянул Гермионе лечебное зелье. Наблюдал за тем, как она пьет осторожными небольшими глотками. Потом произнес заклятие Эпискеи, чтобы вправить кость.

Гермиона едва стояла на ногах, мертвенна бледная. Все лицо в ссадинах и кровоподтеках. Снейп смотрел на нее и вспоминал другое лицо: жизнерадостное, счастливое. Такой Гермиона осталась в его памяти. И что с ней стало теперь?

— Вы знаете, что произошло? — пробормотала она надломленным голосом.

Снейп кивнул.

— Тогда… Я прошу вас, расскажите Гарри правду об антидоте. Он ничего не знает, он… — Гермиона умолкла, прерывисто дыша. Снейп понял, что ей больно говорить. После небольшой передышки она продолжила: — Когда Беллатриса применила легилименцию, я скрыла воспоминания об антидоте, ведь тогда это выдало бы и вас, и меня… Я сконцентрировала на этом все силы, и поэтому скрыть и остальные воспоминания уже не получилось… Теперь Гарри думает, что я лишила его магии. Нужно рассказать ему…

Снейп почувствовал, как ярость, к этому моменту немного утихшая, снова ударяет в голову. Значит, Поттер поверил Беллатрисе, а не Гермионе. Невероятно…

— Я всегда знал, что Поттер не слишком хорошо соображает, но чтоб настолько…

Гермиона промолчала. Ее плечи опустились, будто под невыносимой тяжестью.

— Обещаете, что расскажите ему?

— Конечно, расскажу, — произнес Снейп с досадой.

И вдруг они оба замерли от звука шагов в глубине коридора. Снейп невольно дернулся, но Гермиона крепко сжала его руку, пытаясь удержать.

— Я все сделаю, не беспокойся, — сказал он, едва размыкая губы. — Скоро… все это кончится.

Слезы блеснули в глазах Гермионы. Она не стала спорить. Но перед тем, как вернуться в камеру, снова дернулась к нему и порывисто обняла. Снейп на секунду прикрыл глаза, умирая от острой, мучительной нежности к ней. Затем он заставил себя отстраниться.

Гермиона все поняла, покорилась неизбежности. Ей пришлось вернуться в камеру, и Снейп наложил заклятие на замок.

Уходя, он чувствовал, как внутри все болезненно сжимается. Да, он должен уйти, он не может вытащить ее отсюда самостоятельно. Но он сделает все, чтобы Поттер вернулся за ней.

Снейп вспомнил, как Гермиона обнимала его, ища утешения. И впервые за долгое время ощутил жгучую потребность заботиться о ком-то, кроме себя самого. Раньше этого не случалось. У него не было ни близких друзей, ни семьи. Да, он пытался оберегать Гарри, но делал это не ради него. Не потому, что любил его, а в память о Лили. Но о Гермионе он хотел заботиться всеми силами. Оберегать ее казалось настолько важным, необходимым, что он ничего не пожалел бы для этого, даже своей жизни.

Снейп быстро направился к выходу, и уже у лестницы столкнулся с Беллатрисой. Увидев ее, он невольно вздрогнул от гнева, который уже не было сил скрывать.

Он молча ступил на лестницу, как вдруг голос Беллатрисы заставил его остановиться. 

— Может, у меня пока нет доказательств, Северус, но… я знаю, к кому ты приходил, — бросила она ему в спину. Снейп не обернулся к ней. Беллатриса добавила: — Я знаю все.

* * *

Гарри внезапно проснулся от ослепительного света. За время, проведенное в бегах, он научился просыпаться быстро — порой от этого умения зависела жизнь. Вот и сейчас, еще толком ни в чем не разобравшись, он приподнялся на локте и нащупал очки на тумбочке. 

И вдруг его рука замерла. Он понял, откуда исходит белый свет, разбудивший его. Прямо возле окна парила лань, изредка постукивая копытцем. Она то и дело оборачивалась к нему, словно приглашая следовать за собой. 

Вот теперь Гарри окончательно проснулся. Он вспомнил, что уже встречал ее раньше. Именно эта лань привела его к мечу Гриффиндора месяц назад. 

Гарри, повинуясь внутреннему импульсу, который невозможно было объяснить логикой, быстро оделся, спустился по лестнице и вышел из дома. Он был словно под гипнозом и даже не подумал взять палочку.

Лань терпеливо ждала его на крыльце. Потом поскакала по направлению к пляжу. Гарри устремился за ней. Спустя пару минут он увидел очертания волн. Уже начинало светать, но море по-прежнему казалось черным.

Оказавшись на пляже, он с наслаждением вдохнул соленый, прохладный воздух. Ветер был не сильным, но здесь, рядом с водой, звучал куда громче, соединяясь с шумом волн. 

Лань неслась впереди, постоянно оглядываясь, словно проверяя, идет ли он за ней. Она целенаправленно вела его куда-то…

И Гарри следовал за ней, даже не отдавая себе в этом отчета. Его неотрывно тянуло туда, к линии горизонта, соединяющейся с морем. Кроссовки его при каждом шаге утопали в мокром песке. Ночью, видимо, прошел дождь, а они так заснули, что и не услышали. 

И вдруг лань исчезла. Гарри растерянно обернулся и заметил какой-то предмет впереди. Он подошел ближе. Это был Омут памяти. В нем плавали серебряные нити воспоминаний. Мгновение поколебавшись, Гарри все-таки наклонил голову и погрузился в них.

В ту же секунду его накрыло огромной ледяной волной и утянуло в водоворот. Он вдохнул носом воздух, но перед глазами уже все померкло. Вернее, он все еще держал их открытыми, но больше не видел ни берега, ни моря, ничего. Словно его внезапно вышвырнуло в другое измерение.

В голове прогремел голос Волан-де-Морта:

— Если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду!

Гарри увидел, как он направляет палочку на Гермиону, шепча какое-то проклятие. Что-то внутри него оборвалось. 

Потом он перенесся в кабинет Снейпа. 

— От пыльцы нет антидота. Но я мог бы попробовать создать его. 

Перед глазами возникли жуткие прутья, впившиеся в тело Гермионы. От вида ее шрамов и бесконечных порезов стало дурно.

— Кольца исчезнут только в том случае, если я выполню задание. Но я не могу сделать это без антидота, — произнесла Гермиона встревоженно, но твердо. 

Сцена исчезла. Гарри снова стал проваливаться куда-то. Теперь он понял, что означал болезненный отстраненный вид Гермионы все это время. Она ужасно страдала, перенося пытки Волан-де-Морта, но не причинила ему вреда, как он того хотел.

Чувство падения прекратилось. Гарри оказался на Астрономической башне. Он увидел Снейпа, переливающего какую-то субстанцию во флакон. 

— Помните, что процесс борьбы антидота и пыльцы очень болезненный. Поттеру будет казаться, что он умирает, но знайте: это обман. Вы должны быть рядом с ним и быть сильнее. И когда все закончится, вы освободитесь. Фактически вы выполните задание, а значит, и влиянию Волан-де-Морта на вас придет конец. 

Снова что-то оторвало его от земли. Гарри летел так долго, что уже начал испытывать страх от этого непрерывного падения. Но потом ноги его коснулись земли. Он оказался в подземелье Малфой-мэнора. Там находилось множество клеток с пленными. И, пройдя немного вперед, Гарри увидел Гермиону в одной из них. 

Наконец все прекратилось. Гарри вынырнул из Омута памяти. В легкие мгновенно ударил холодный воздух, и он сделал рваный вдох, кашляя и задыхаясь. Его лицо было мокрым от слез. В голове все еще звучали крики Гермионы. Гарри был оглушен ими.

Он неловко опустился на влажный песок и обхватил колени руками. Снейпу можно было доверять. Гермиона рассказала ему правду о болезни Дамблдора и о том, что он сам просил Снейпа убить его. 

Значит, нет больше никакого проклятия, и его магии ничто не угрожает. Как только он осознал это в полной мере, чувство облегчения расцвело внутри.

А Гермиона… Гарри снова вернулся мыслями к ней. Значит, она не сделала ему ничего плохого, а лишь пыталась его спасти!

Всё так быстро изменилось. Еще пару часов назад Гарри не видел смысла жить дальше, а теперь он вновь обрёл его. Гарри наблюдал, как первые лучи солнца опускаются на синюю гладь моря, и поразился его красоте.

Вернувшись в дом, он обнаружил, что все уже всполошились из-за его отсутствия. Рон тут же накинулся на него с обвинениями, и Гарри стоило немалых трудов успокоить его. 

Когда волна негодования утихла, Гарри попытался рассказать, что произошло. Рон издал недовольный возглас только вначале, когда Гарри упомянул, что последовал куда-то за неизвестной ланью, но потом притих. Это обстоятельство померкло на фоне главной, ошеломляющей новости: план Волан-де-Морта не сработал. Гермиона не причинила ему вреда, несмотря на многочисленные пытки. Она приготовила антидот, чтобы нейтрализовать действие пыльцы, и таким образом сохранила свою жизнь без всякого вреда для Гарри. 

— Она не могла предупредить нас, Рон, — тихо сказал Гарри. — Если бы я узнал, что она «служит» Сам-Знаешь-Кому, Гермиона умерла бы сразу же. Так работает проклятие. 

— Но теперь, когда ты все знаешь… — пробормотал Рон, запинаясь, и поднял на Гарри тревожный взгляд.

— Она жива, — ответил Гарри. — Ее держат в подземелье. Мы… должны вернуться за ней.

* * *

Вечером они трансгрессировали в Королевский лес Дин. Снейп сообщил им через воспоминания, что егеря совершают обход по окрестностям в поисках новых жертв каждый день и возвращаются в замок около восьми. С ними можно проникнуть туда незаметно.

Спрятавшись за кустом жимолости, Гарри и Рон приготовились ждать, пока на дороге, ведущей к поместью, появятся егеря. Для верности они накрылись мантией-невидимкой. 

Ожидание длилось бесконечно долго. Разнообразные насекомые уже забрались под одежду Гарри, но он оставался недвижим. Рон поглядывал на время — было пол девятого.

И, наконец, к шуршанию листвы прибавился еще какой-то звук. Гарри напряженно прислушался, подавшись вперед. Неразборчивый гул голосов. Рон тоже заметил это и напрягся. 

На дороге показалась группа егерей. Некоторые из них тащили на плечах добычу — чьи-то бездыханные тела, головы которых болтались из стороны в сторону при каждом шаге. Гарри сухо сглотнул. У них было не больше пары секунд. 

Струпьяр, который поймал их вместе с Фенриром Сивым, замыкал шествие. У него в руках был список — по нему егеря проверяли чистоту крови волшебников. Вот и сейчас он делал там какие-то пометки, немного отстав от основной группы.

Гарри, пользуясь тем, что Струпьяр и не догадывается о его присутствии, нацелил на него палочку.

— Империо.

Тот резко остановился, будто споткнувшись о что-то. 

«Поверни в лес, — мысленно приказал Гарри. — Ты что-то слышал. Нужно проверить, нет ли там кого подозрительного». 

Но Струпьяр не спешил выполнять поручение. Он продолжал растерянно стоять посреди дороги.

— Эй, что там такое? — крикнул ему кто-то из егерей.

Струпьяр медленно поднял голову. Сердце Гарри, сделав несколько быстрых толчков, тревожно замерло.

— Кажется, я что-то слышал, — ответил он спокойным тоном. — Надо проверить. 

Егеря, признававшие его первенство, не стали спорить. Струпьяр свернул с дороги и пробрался в чащу сквозь высокие кусты. Гарри и Рон только и ждали этого.

— Петрификус Тоталус, — быстро произнес Гарри.

Тело Струпьяра упало на землю с глухим звуком. Гарри показалось, что егеря наверняка это услышали, и он занервничал. Впопыхах присев на корточки, он еле выдернул волос Струпьяра негнущимися пальцами и опустил его во флягу с оборотным зельем, протянутую Роном. Зелье тут же вспенилось и забурлило.

— Пей, — коротко скомандовал Гарри. 

Рон с сомнением покосился на Струпьяра, лежавшего на земле. Его внешний вид, конечно, был просто ужасен. Длинные волосы, завязанные в хвост, выглядели так, будто он вообще никогда их не мыл, и кишели вшами. 

— Мерлин… и это в него я обращусь? — брезгливо пробормотал Рон.

Гарри уже начал терять терпение. Ему все время казалось, что егеря вот-вот отправятся вслед за Струпьяром и обнаружат их.

— Рон, перестань ныть и пей!

Пока Рон пил зелье, Гарри отлевитировал тело Струпьяра подальше в чащу. Потом он перевел взгляд на Рона: тот, переборов рвотные позывы, все-таки допил зелье, и его внешность начала потихоньку меняться.

— Эй! — крикнул один из егерей. — Ну где ты там?

Гарри, стоя вполоборота, отслонил рукой листья и посмотрел на дорогу. Сердце его подпрыгнуло от волнения. Егеря направлялись прямо к ним. Он обернулся к Рону — у того уже было тело и одежда Струпьяра, но рыжая макушка сводила весь этот эффект на нет. Гарри в волнении прикусил губу.

Егеря свернули с дороги в лес. Они раздвинули листья могучего кустарника, за которым исчез Струпьяр, и ступили на землю. Высокая трава была смята в одном месте, словно на ней кто-то лежал. 

— Черт, — выругался один из егерей, почуяв неладное. Он махнул рукой, и остальные устремились за ним вглубь чащи. — Не мог же он просто исчезнуть… Струпьяр!

— Да здесь я, — вдруг спокойно отозвался Рон в его обличье, выбираясь из зарослей. — Все чисто. Можем возвращаться в замок.

Егеря, тут же расслабившись, последовали его совету и, бормоча что-то, выбрались на дорогу. Рон в облике Струпьяра сделал то же самое. Гарри неслышно двигался за ним в мантии-невидимке.

Выбравшись на дорогу, Рон выдернул травинки, застрявшие в сапогах. У ворот Малфой-мэнора их уже поджидал Фенрир Сивый. 

— Спускайте пленников в подземелье, да поживее, — скомандовал он. Взгляд его плотоядно осматривал каждую жертву. — Потом решим, что с ними делать…

Гарри не отставал от Рона ни на шаг. Вот они миновали чугунную калитку, потом вышли в сад. Взгляд Гарри на секунду задержался на павлине, распушившем хвост перед белой самкой и разгуливающем по чистому газону. Это сцена абсолютно не вязалась с образом грязных, оборванных егерей, оскорблявших это место одним лишь своим присутствием. 

Фасад мэнора действительно был прекрасен, а внутри прогнил. Снаружи — замок, внутри — обыкновенная тюрьма. И пленными в ней были все — не только заключенные, но и сами Пожиратели смерти, вынужденные делать все, что прикажет Волан-де-Морт.

Спустившись в подземные коридоры, они вынуждены были разделиться. Фенрир Сивый всецело завладел вниманием Рона. Они вместе размещали пленников по клеткам. Гарри же отправился на поиски Гермионы. Он помнил, что в воспоминании Снейпа Гермиона находилась в последней камере, и направился туда. 

Сердце бешено стучало где-то в горле. Гарри, посильнее натянув мантию, шёл вперед. Перед глазами уже плясали блики от слабого освещения. В подземелье стоял запах плесени, смешавшийся с резким запахом псины — сначала Гарри не понял, откуда он здесь взялся. Но потом до него дошло: оборотни. Они кусали своих жертв и обращали в себе подобных. С каждым днем их становилось все больше. 

И, чем дальше заходил Гарри, тем сильнее становился этот запах. Боясь, что его стошнит, Гарри начал дышать поверхностно. 

Наконец впереди замаячила камера. Та самая, что показал ему Снейп. Гарри прищурился, пытаясь разглядеть Гермиону, но клетка была пуста. Неужели они опоздали?

Желая убедиться в обратном, Гарри почти бегом добрался до клетки и прильнул к ржавым прутьям. Нет, это была правда. Посередине пыльного каменного пола валялся смятый матрас, но внутри никого не было.

Гарри пораженно отпрянул. Они с Роном пробрались в мэнор, рассчитывая, что Гермиона будет здесь. И где теперь искать ее, он не имел ни малейшего понятия. Замок был огромен. А до конца действия оборотного зелья осталось полчаса. Им ни за что не успеть…

Гарри мотнул головой, прогоняя панические мысли, и быстро зашагал обратно. Рона он нашел на прежнем месте. Он стоял с одним из оборотней.

— … сегодня, в «Кабаньей голове», — пробасил он. — Там все наши будут!

Рон пробормотал что-то невнятное, очевидно, судорожно пытаясь придумать причину отказаться от пьянки. Но тот не желал ничего слушать.

— Да хватит ломаться, Струпьяр, я ж не на свидание тебя зову! — и он с силой хлопнул Рона по плечу. 

Гарри достал палочку и прошептал:

— Конфундус.

В этот же момент оборотень застыл с глуповатым выражением на лице. Рон сначала вытаращил глаза, но потом, видимо, догадавшись, в чем дело, поспешил скрыться. Они с Гарри завернули за угол и Рон, убедившись, что здесь никого нет, спросил шепотом:

— Ну, ты нашел Гермиону? 

— Нет, — пробормотал Гарри, беспокойно озираясь, — камера пуста.

Рон едва не застонал от досады, и вдруг взгляд его остановился на ком-то за спиной Гарри. Гарри в мантии-невидимке тоже обернулся. Невдалеке стоял Фенрир Сивый.

— Эй, а ты почему не идешь со всеми? — выкрикнул он. — В «Кабаньей голове» огненный виски за счет заведения. Совсем, что ли, сдурел, от такого отказываться? — его звериное лицо расплылось в ухмылке, обнажив клыки.

Рон, сухо сглотнув, направился к Фенриру. 

— Сам-то чего не идешь? — спросил он просто для того, чтобы выиграть время.

— Я к вам присоединюсь, только немного позже, — уклончиво ответил Фенрир.

Рон, мгновенно насторожившись, решил надавить на него:

— Чего ж ты ждешь, Фенрир? — помолчав немного, он добавил: — Или, может быть, кого? 

Оборотень хищно улыбнулся.

— Ладно, не такой уж это и секрет. Госпожа Беллатриса пообещала отдать мне грязнокровку, которая пришла с Поттером, — он мельком взглянул на часы. — После допроса. Давно пора бы! В конце концов, это мы ее нашли, и она — наша добыча. 

Рон выдавил из себя некое подобие смешка.

— Что ж, хорошо тебе поразвлечься, — пробормотал он и направился к выходу из подземелья. — До встречи в «Кабаньей голове»!

Фенрир прорычал в ответ что-то невнятное, но Гарри и Рон уже его не слушали. У них осталось всего лишь семь минут. Надо бежать в зал, куда их привели егеря в прошлый раз.

Оказавшись в коридоре, Рон поначалу растерялся. Он плохо ориентировался в незнакомой местности, но Гарри, наоборот, хорошо запоминал места. Идя сзади, точно его тень, он указывал ему путь.

— Сверни налево, так… теперь… нет, стой.

Рон прижался к стенке. Гарри тоже замер, прислушиваясь к голосам.

— Все, можешь идти, — прошептал он с облегчением.

Рон выразительно покосился на него.

— Гарри! Я чуть было не…

— Рон, четыре минуты!

Рон ускорил шаги. Гарри следовал за ним, хотя внутри было чувство, что все пропало. Слишком мало времени. Он уже видел, как затылок Рона начинает приобретать рыжий цвет.

Наконец, они добрались до зала. Гарри чуть приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Внутри что-то ощутимо вздрогнуло. Гермиона здесь… И Беллатриса, хищно склонившаяся над ней.

— Ну же… говори, где Поттер? Только говори правду, а не ту чушь, что ты выдала нам в прошлый раз! Мы лишь зря потратили время, проверяя то место!

Наверное, после этой ложной информации, Беллатриса взбесилась и решила отдать ее Фенриру Сивому.

Гермиона молчала, вытирая кровь грязным рукавом. Беллатриса, окончательно рассвирепев, вскинула палочку.

— Круци…

— Протего! — выкрикнул Гарри. 

Беллатриса вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, отступив на шаг.

— Кто здесь? — грозно поинтересовалась она. Взгляд ее метался по темному залу. — Гоменум Ревелио!

Мантия-невидимка слетела с Гарри под действием заклинания. Глаза Беллатрисы расширились, и Гарри услышал возглас Гермионы. 

— Остолбеней! — быстро выкрикнул Гарри, не дав Беллатрисе опомниться.

Но Беллатриса отбила заклинание.

— Не смей! — прорычала она.

И тут дверь зала распахнулась. Рон влетел внутрь.

— Госпожа, что здесь происходит?

— Разуй глаза, идиот! — заорала на него Беллатриса. — Поттер у тебя под носом!

Рон изобразил неподдельное удивление и направил палочку на Гарри:

— Петрификус Тоталус, — произнес он, и в самый последний момент перевел палочку на Беллатрису.

Пожирательница, не ожидавшая предательства с этой стороны, рухнула на пол.

Гарри кинулся к Гермионе. Она уперлась ослабевшими руками в пол и смотрела на него снизу вверх.

— Гермиона, — Гарри схватил ее за руку. Мокрая от крови, она выскальзывала из его пальцев. Он посильнее перехватил ее. — Подняться можешь?

Но Гермиона не двигалась — только молча смотрела на него. Гарри вдруг понял: что-то не так.

— Гермиона…

И вдруг он услышал шаги. Гарри медленно повернул голову. Его взволнованные, широко распахнутые глаза остановились на фигуре, вышедшей из арки. Он узнал бы ее из тысячи. Волан-де-Морт.

— Белла, ты закончила? — проговорил он и тут же осекся. Взгляд его остановился на пожирательнице, скорчившейся на полу, а затем метнулся к Гарри. 

Лицо Волан-де-Морта исказилось в улыбке.