Слово пацана, другая вселенная (гет)

Девять месяцев тянулись бесконечно долго, словно десятилетия. Я успешно нашла квартиру и подходящую больницу. Поскольку меня разыскивала полиция, пришлось сменить имя и фамилию. Из Эвы я превратилась в Ему. Немного поработав над своим возрастом, теперь я была двадцатилетней женщиной, овдовевшей пару недель назад. Внешность я не меняла — мой фоторобот оказался настолько неудачным, что меня никто не узнал. Спокойно встала на медицинский учёт. Врачи были в шоке: по моим медицинским данным я не могла иметь детей, а анализы ясно указывали на беременность. Когда я впервые обратилась к врачам в Казани, сама была в шоке. Но из трёх зол выбрала наименьшее: решила рожать, но ребёнка отдать в приют.

В Казани всё было бы гораздо хуже. Сначала казалось, что всё идёт нормально, но потом всё пошло наперекосяк.

Турбо забрали в армию. Адидас слинял из группировки. Марат совсем с катушек слетел — драки, ссоры, постоянный негатив. Кащей тащил всё на себе, но в итоге тоже не выдержал и смылся. На его место встал Жёлтый. Тот изо всех сил пытался вернуть Адидаса, но Наташа была категорически против, так что Адидас и не возвращался. А Турбо… Перед армией он не раз напивался в хлам, жалея о ссоре со мной. Мне же пришлось работать, чтобы хоть немного заработать. Я не знала, что делать дальше после родов. Сначала думала вернуться в Казань, но теперь уже сомневалась.

Прошёл почти год. Я благополучно родила девочку. Назвала её Владой. Но, как и планировала, отдала её в приёмную семью. Перед тем, как отдать, всё тщательно проверила, изучила досье. Это оказалась довольно обеспеченная семья. Муж с женой — под сорок, сами завести ребёнка не могли, поэтому и решились на усыновление. Я выжала из них обещание, что они будут заботиться о моей Владе, как о родной. Взгляд у них был… серьёзный. Не то, чтобы радостный, но и не злой. Они выглядели… достойными. Богатыми, но не вычурными. Простые, добропорядочные люди, уставшие от одиночества и мечтающие о семье. Это всё, что я могла для неё сделать. Сердце разрывалось от боли, но я знала — это лучшее решение. Лучше, чем Казань с её грязью, опасностью и постоянным напряжением. Там Владе не выжить.

Когда я шла из роддома, с пустым сердцем и тяжёлой душой, всё вокруг казалось серым, тусклым. Даже яркие вывески магазинов не могли прорваться через этот серый туман тоски. Зато потом, когда я уже сидела в поезде, уезжая, мир постепенно начал расцветать. Солнце пробивалось сквозь облака, окрашивая всё в тёплые оттенки. Я смотрела в окно, думая о Владе, о её будущем, представляя, как она бегает по зелёному лугу, смеётся, играет.  И тогда я поняла. Что всё будет хорошо. Что я сделала правильный выбор. Для неё. Для себя.

Турбо провёл весь год в армии. Сначала — военная подготовка, потом — служба. За это время он сильно изменился — стал физически сильнее, вырос морально. Переосмыслил свою жизнь и понял, что без меня ему не жить.

Группировка «Универсали» процветала и развивалась с невероятной скоростью. Жёлтый запустил ещё несколько прибыльных бизнесов. Адидаса он так и не смог вернуть, но был рад, что тот женился на Наташе. Марата выгнали. Андрей жил с полицейской. Хотя она и запрещала ему ходить на сходки, он всё равно иногда появлялся. Кащей вернулся, но только как советник. К удивлению всех, он бросил пить.

Когда меня наконец выписали из больницы, мне потребовалось ещё месяца два, чтобы привести себя в форму. Один только обвисший живот чего стоил — ходить мешал! Но вот я снова в строю. Решила позвонить Жёлтому, узнать, как дела. Он ответил сразу же.

— Ало? — хриплый голос. Похоже, я его разбудила.

— Это Эмма Хослер, — ровным голосом ответила я. Перед отъездом я договорилась с Жёлтым, что он будет меня информировать. Я услышала, как он поднялся, что-то сказал сидящим рядом ребятам и отошёл. В трубке зашумел ветер.

— Слушаю, — наконец произнёс он.

Я вздохнула.

— Что у вас происходит? — прикрыла глаза, стараясь уловить все детали. Рассказ о Марате, его выходках, о Пальто, о свадьбе Адидаса и Наташи, о Кащее… Самым сильным ударом оказалась новость о том, что Турбо уже год служит в армии.

Нервно сглотнула.

— Ясно… — выдохнула, чувствуя, как сильно хочется закурить.

— Ты вообще собираешься возвращаться? — Вадим знал причину моего отъезда.

— Не знаю, Вадим… — тяжело вздохнула. — Может, приеду, но это не точно… — немного помолчав, спросила: — А когда Турбо возвращается?

С замиранием сердца я слушала дату возвращения Турбо. Оказалось, он вернётся через неделю.

— Ладно, — ответила я, голос звучал неуверенно. Неясно было, говорила я о том, что услышала, или о том, что вернусь.

Вадим ничего не сказал, просто кивнул и отключился. Я выдохнула и, бросив телефон на диван, рухнула рядом. После родов мне было очень тяжело — это мягко сказано. Если во время беременности я стала необычайно мягкой и доброй (даже на кровь смотреть не могла без слёз), то после родов жестокость во мне только нарастала. Я не знала, стоит ли возвращаться. Но, вспомнив всё, что мы пережили с Турбо, решение пришло само собой. И я пошла собирать чемодан.