Гарри Поттер: Узник Славянского Зажима (джен)

Горыня сидел на берегу реки, склонившись над сегодняшним уловом. Вода, еще хранящая дневное тепло, лениво облизывала берег, оставляя на песке узорчатые следы. Его пальцы, уже привыкшие к этой ежедневной работе, ловко орудовали костяным ножом, счищая серебристую чешую с плотвички.

Солнце, огромное и багровое, медленно скатывалось за лес, окрашивая речную гладь в цвет расплавленной меди. Длинные тени от прибрежных ольх тянулись по воде, как темные пальцы. Горыня на мгновение отвлекся от работы, наблюдая, как последние солнечные лучи играют в каплях воды на его руках.

И вдруг...

Что-то дрогнуло в глубине его памяти.

Нож замер в воздухе, сверкнув в косых лучах заката.

Перед глазами поплыли картины, словно сквозь туманную дымку, но такие яркие, что сердце сжалось от ностальгии.

Там, в другом мире, существовало место...

Магазинчик на углу, неприметный для обычных прохожих, но такой родной для него. Воздух там был густым от запахов старой кожи и чернильных орехов, от пыли веков, осевшей на корешках древних фолиантов. Высокие стеллажи, темные от времени, вздымались к потолку, как древний лес, а между ними узкие проходы, где можно было заблудиться на целый день. Каждый раз, когда он перелистывал страницу, раздавался особый шелест — будто книга вздыхала, делясь своими многовековыми секретами.

А за маленькими запыленными окнами...

О, там кипела жизнь!

Грохочущие красные автобусы, похожие на неуклюжих железных зверей, фырчали и пыхтели, разбрызгивая воду из после дождевых луж. Их колеса поднимали целые фонтаны брызг, в которых на мгновение вспыхивали радуги. Где-то в этом шумном водовороте, среди зонтиков и деловых костюмов, можно было разглядеть двух знакомых силуэтов...

Она — с вечно взъерошенными каштановыми кудрями, с упрямой складочкой между бровей, когда она особенно сосредоточенно вчитывалась в очередной древний манускрипт. Ее пальцы, тонкие и ловкие, быстро перелистывали страницы, а глаза за очками сверкали от возбуждения, когда находила нужную информацию.

И он — высокий, рыжий, вечно со смешинкой в голубых глазах. Его громкий смех разносился по всей библиотеке, за что тут же получал замечание от мадам Пинс. Но это никогда не останавливало его от очередной шутки или глупого комментария, который заставлял ее сдерживать улыбку, а его — краснеть до корней волос.

Горыня глубоко вздохнул.

Перед ним текла река — не широкая и важная Темза, а скромная славянская речушка, чье имя он все никак не мог запомнить. Вместо величественных книжных лавок вокруг стояли простые деревянные избы, их бревенчатые стены, почерневшие от времени, хранили тепло прожитых лет. Вместо грохочущих автобусов по дороге медленно скрипела телега, запряженная лохматой лошадкой.

И странное дело — в этой простоте было что-то...

Он искал слово.

Не "уютное". Не "приятное".

Настоящее.

Горыня потянулся к своей новой палочке, лежащей рядом на вытертом до блеска дерюжке. Вязовая ветвь, украшенная рунической резьбой, казалась такой естественной здесь — на этой земле, среди этих людей. Она уже не сверкала полированным лаком, как его старая палочка, но в ее шероховатой поверхности чувствовалась... жизнь.

Где-то глубоко внутри, за грудиной, все еще теплилась тоска по дому. Но теперь он понимал — здесь, среди этих простых, сильных людей, борющихся за свою землю, он обрел нечто важное. Не славу "мальчика-который-выжил", не величие избранного, а...

Просто место, где он был нужен.

Где его ценили не за легенду, а за то, как он умеет ловить рыбу, колоть дрова, как быстро учит новые заклинания.

Где старуха-знахарка называла его "соколиком" и подсовывала лишнюю лепешку.

Где богатыри хлопали по плечу так, что он едва удерживался на ногах, но при этом в их глазах читалось уважение.

Горыня встряхнул головой, словно отгоняя навязчивые мысли, и снова взялся за нож. Рыбу нужно было почистить до темноты, а солнце уже почти скрылось за лесом, оставив лишь багровую полосу на горизонте.

Завтра его ждали новые тренировки — Илья обещал показать, как вызывать дождь без облаков. Потом урок травничества у бабы Агафьи. А вечером... вечером он снова сядет у костра с Корнеплодом, будет слушать древние сказания и потихоньку учить язык рун.

И возможно, когда-нибудь...

Когда ящеры будут побеждены...

Когда земля успокоится...

Он найдет путь домой.

Но теперь это "дом" звучало для него как-то по-новому.

Горыня аккуратно сложил очищенную рыбу в корзину, сполоснул руки в прохладной речной воде и потянулся, чувствуя, как усталость приятно разливается по спине.

Вода, лес, земля — все вокруг дышало покоем и мудростью веков. И где-то в глубине души он уже знал — даже если завтра появится портал обратно в Лондон...

Часть его навсегда останется здесь.

На этой древней земле. Среди этих людей. Под этим бескрайним небом.

С последними лучами солнца он поднялся и пошел к деревне, где уже зажигались первые огоньки в окнах, а из труб поднимался дымок, пахнущий сосновыми дровами и домашним хлебом.