Путешествие длиною в... (джен)

Элронд и Келеборн утром отправились в Лотлориэн и Ривенделл со своими войсками, унося в карманах «многопользовательские» сквозные зеркала. В обозримом будущем хорошо было бы подготовить поход в Мордор, а Туманные горы были помехой для осанве. Зеркала же работали на любом расстоянии, невзирая на наличие гор между точками связи. Положа руку на благородное эльфийское сердце, Келеборн должен был признаться зятю, что с тех пор, как убыл из Лотлориэна, заблокировал осанве, чтобы не выслушивать нотации и указания своей обожаемой супруги.

И почему он не задумался еще там, в Белерианде, отчего мать дала ей имя Нэрвен («Дева-муж»)? А надо было бы. Почему Финарфин, отец супруги, назвал ее Артанис («Благородная дева») было ясно. Все знали, что нет эльфа благороднее, чем Финарфин, который не стремился к власти, не поддержал бунт нолдор против валар, имея при этом

бесстрашное сердце, а также любовь и почтение к Валар.

Мать прекрасной нолдорской принцессы, Эарвен, была дочерью Олве Алквалондского, брата Элу Тингола, правителя Дориата, поэтому Артанис была там почетной гостьей, хотя попала туда как одна из нолдор-бунтарей. Когда свет древ Валинора угас, она присоединилась к мятежу против валар. Артанис хотела уйти из Валинора на просторы Средиземья, чтобы найти себе край, где можно править по собственному разумению, а не по чьей-то воле. С мятежниками она и попала в Дориат.

Когда Келеборн встретил Артанис, то был сражен вначале ее красотой, а после — блестящим умом, целеустремленностью и деятельной натурой. Она отличалась дивной красотой, а волосы ее почитались чудом несравненным: они были золотыми, но отливали звездным серебром. Эльдар верили, что в пряди волос Галадриэль вплетен свет Древ Лаурелина и Тельпериона. Артанис заплетала косы и укладывала их на голове в виде венца. Глядя на этот образ Келеборн подумал, что больше этой красавице подошло бы имя ГалáдриэльВлюблённый эльф стал подумывать о свадьбе.

Келеборн приходился внуком младшему брату Элу Тингола Эльмо, который был одним из тех, кто во время Великого Похода эльдар остался в Средиземье, разыскивая Тингола, который забрёл в лес Нан-Эльмот, где встретил майа Мелиан, и, полюбив, застыл вместе с ней на долгие годы, неподвижно смотря друг на друга. В поисках Тингола его народ пропустил момент, когда Улмо вернулся, чтобы забрать эльфов в Валинор, и потому их стали именовать тэлери (последние). Тингол очень любил брата Эльмо и просил его остаться с ним в Дориате. Там у Эльмо родился сын, которого назвали Галадон, а у того еще два сына: Келеборн и Галатиль. Потому брак с Артанис был для синды вполне возможен, ибо хоть он и не был нолдор, но был достаточно знатен, чтобы претендовать на руку эльфийской принцессы. Так они и поженились.

Вскоре изменилась политика Дориата в отношении мятежных нолдор. Тингол, не знавший об убийствах тэлери в Альквалондэ, был проинформирован на этот счет Кирданом. Он призвал к себе на допрос сыновей Финарфина, и Ангрод признался в содеянном. Тингол запретил синдар говорить на квенья, объявил вражду с Домом Феанора и теми, кто был в дружбе с ним, но Галадриэль, как ее теперь все называли, довольно близкую родственницу и супругу Келеборна, продолжали привечать.

Келеборн и Галадриэль прожили в Дориате до самой его гибели, пережили гибель Элу Тингола и помогли Эльвинг, принцессе Дориата, бежать в Гавани Сириона с Сильмарилем. А как было не помочь, когда Галатиль, родной брат Келеборна, был отцом Нимлот, ее матери. Через 2 года в Гавани прибыли эльфы из разрушенного Гондолина, среди которых был Эарендиль. Эльвинг стала его женой и родила ему двух сыновей, одним из которых был Элронд, который потом женился на дочери самого Келеборна и Галадриэль Келебриан.

Но все это было потом. А вначале была страшная Война Гнева, приведшая к падению Моргота. Последствия войны были ужасающими. Река Сирион испарилась. Большую часть земель на запад от Эред Луин накрыло море. Выжившим эльфам Белерианда, который исчез в глубинах, Эонвэ предложил вернуться с ним в земли Амана. Большинство согласилось, хотя многие предпочли отправиться на восток, где они стали владыками оставшихся нолдор и синдар.

Так поступил Гил-Галад, основав государство эльфов-нолдор в Линдоне. Так поступили Галадриэль и Келеборн, уйдя за Линдон в Эриадор, а затем в Эрегион, где основали новое эльфийское государство. Вместе с ними в туда пришло много нолдор, тэлери и нандор.. Так поступили отец Трандуила Орофер и отец Амрота Амдир, направившиеся в Зеленолесье и долину Андуина.

Затем были Келебримбор, кольца, Нэнья, появившаяся у Галадриэль, давшая ей невиданную силу, но которой, увы, нельзя было пользоваться без последствий, так как связь эльфийских колец с Единым хоть и не была такой сильной, как у остальных, но все же существовала. Потом последовали войны с Сауроном, первый Совет, на котором решили, что оплотом эльфов в Эриадоре должен быть не Эрегион, а уже основанный к тому времени Имладрис, которым правил Элронд. Тогда же Гил-Галад отдал ему Вилья.

Галадриэль и Келеборн на некоторое время поселились у Элронда. Тогда-то он и повстречал Келебриан и полюбил ее. Ему повезло, что характер дочери был совершенно не похож на материнский. Они были счастливы, пока с Келебриан не случилась трагедия, после которой она уплыла в Валинор, оставив мужу двух близнецов и дочку. Затем пропал Амрот, сын погибшего Амдира, а Галадриэль и Келеборн стали правителями Лотлориэна. Воинственная и решительная его супруга, как думал синда, на этом успокоится, но, видимо, это не ее стезя. И сейчас, с одной стороны, Келеборн был очень рад, что едет домой с такими прекрасными новостями, но с другой — то, что его супруга не приложила к этому всему и мизинца, а также то, что он заблокировал осанве, выйдет ему, конечно, боком.

Как только закончилась тропа, проложенная Трандуилом до самого Андуина, его разум испытал ощутимый удар. На близком расстоянии от Лотлориэна блокировка осанве под воздействием настойчивой супруги приказала долго жить. Видимо, почувствовав, что Нэнья лишилась большей части своей силы, Галадриэль пребывала в панике и очень хотела узнать, что происходит.

— Дорогая, осторожнее! Ты мне так мозг выжжешь…

— И поделом! Что с осанве? Почему ты от меня закрылся?

— Было много важных дел, не мог отвлекаться, а потом оказался слишком далеко в Гундабаде, видимо, горы глушили сигнал.

— И что ты делал в Гундабаде? Насколько я помню, ты сказал, что идешь с войском в Дол Гулдур?

— Так нужно было. Мы уже рядом, осталось переправиться через Андуин — прошу, потерпи, мне нужно командовать.

Супруга ничего не ответила и отключилась. Через три часа Карас Галадон встречал победителей — лориэнцы вернулись домой и наперебой рассказывали о своих ратных подвигах. Галадриэль не спустилась вниз со своего талана, а приветствовала воинов с открытой его части. Келеборн, перед тем как подняться к своей жене, объявил, что завтра обязательно будет праздничный пир. Халдир было двинулся за правителем, но тот отрицательно покачал головой, скосив глаза на талан, где стояла Галадриэль. Каун тут же все правильно понял и молча исчез в тени, мысленно желая милорду всяческих успехов.

Нолдорская принцесса вблизи выглядела намного хуже, чем снизу. Её волосы не сияли как прежде, да еще и потеряли свой волшебный цвет и выглядели как обычные, которые можно встретить у каждой второй, ну или третьей эллет. Под глазами залегли тени, а кожа выглядела бледной и какой-то землистой.

— Ты заболела, мeleth nín? — как можно более участливо спросил Келеборн и тут же по тому, как обернулась и посмотрела на него жена, понял свою ошибку: он сказал последние слова на синдарине, а не на квенья, как предпочитала она.

— С чего ты взял это?

— Как-то ты не очень хорошо выглядишь — осторожно заметил Келеборн.

— Я волновалась за тебя, а ты заблокировал осанве!

Конечно, волновалась она. Галадриэль не волновалась за него, когда Келебримбор, попавший под влияние Саурона, поднял в Эрегионе мятеж, чтобы захватить власть. Она просто взяла Келебриан и ушла через Морию в Линдон, бросив его там одного, только потому, что он отказался идти через владения гномов, которых после убийства Элу Тингола и разорения Дориата совершенно не мог даже видеть.

— Возможно, так на тебя повлияло то, что твое кольцо больше не имеет силы? — уточнил он.

— Откуда ты знаешь это? — зло прищурилась Галадриэль.

— Это случилось не только с Нэнья. Вилья и Нарья тоже больше не имеют той силы, что прежде.

— И ты знаешь, почему это произошло? — супруга быстро подошла к нему и схватила за руки, глядя с каким-то отчаяньем.

— Конечно. Мы уничтожили Единое кольцо, а с ним и Саурона. Кольца теперь не имеют силы, так как подпитывались темной магией, которой больше нет

— Саурона больше нет?! — переспросила изумленно Галадриэль.

— Да. Он окончательно развоплотился.

— И Единого кольца тоже больше нет?

— И это верно. Я не ведаю, какова судьба колец, что были у гномов. Но назгулы, носящие кольца, предназначенные людям, точно должны, как минимум, начать терять силу, так как у них больше нет ее внешнего источника. С тем, что они из себя представляют сами по себе, они долго не продержатся.

— А Дол Гулдур?

— Его просто больше нет, как и всех орков, что там находились. То же и с Гундабадом.

— Элронд воспользовался силой кольца?

— Нет, нам сильно помогли маги, которых привел Трандуил. Если бы не он и его отряд, Моринготто знает, чтобы сейчас происходило. В Дол Гулдуре явно собрали войско, которое должно было отправиться в какой-то поход. Митрандир утверждал, что на Эребор. Но объяснить, почему он так думает, не смог. А там — кто его знает, на кого бы они напали: на Мирквуд, на нас или пошли бы в дальний поход на Рохан и Гондор.

— Но ты не сказал, что идёшь в поход с этим лесным мужланом, речь шла только об Элронде!

— Вот по этому поводу я и хотел с тобой поговорить. Мне не нравится твое поведение как минимум последние пятьсот лет, хотя на самом деле гораздо больше. Что это за тайные Советы? Строите за моей спиной какие-то планы с майар и зятем, которого, как выяснилось, ты шантажируешь нашей внучкой! Как это понимать?

— Я просто не хотела тебя беспокоить.

— Видимо, думала, что выйдешь в поле, засветишь кольцо и сама победишь Саурона? Или, может, ты думала, раздобыть для себя Единое?

— Нет, нет! Ты все неправильно понял!

— Я как раз очень правильно все понял. Кто дал тебе право оскорблять нашего соседа? Что бы ты в своей голове ни думала о нем, он правитель, и даже когда мы вдвоем, ты должна придерживаться этикета. Я понимаю, что кровь нолдор отключает временами твой мозг, но я не допущу, чтобы ты при мне оскорбляла моего товарища по оружию, с которым я бился бок о бок за все Средиземье!

— Как ты можешь так говорить со мной? Я внучка Финвэ! Последняя принцесса из Третьего Дома нолдор!

— И что? Мы не в Валиноре, и я — не ваниар, а простой синда, как и мой друг Трандуил. И этот синда делает тебе предупреждение, чтобы ты следила за языком и прекратила плести у меня за спиной интриги!

Галадриэль ничего не ответила, яростно сверкнув глазами.

— Ты, когда надела в первый раз свое кольцо, помнится, неожиданно испытала тягу к морю, и тебя потянуло в Валинор, хотя раньше ты отказалась вернуться. Так вот: если ты не изменишься, я не стану возражать насчет твоего отъезда. У нас там дочь, которой наверняка будет приятно тебя видеть. Но сам, имей это в виду, я не уеду.

Радость Келебриан от встречи с матерью он немного (или сильно) преувеличил, но зато повод отправить супругу за море был основательный.

* * *

Элронд в этот раз ехал через Туманные горы без волшебников. Дорога через нижний перевал была лучше, чем когда бы то ни было, спешить было некуда: сыновья были с ним, а дочь — в Лориэне. «Надо будет подумать о полном изгнании орков из Мории. Зачем они мне тут рядом? Мордор может и подождать — до него далеко, а Кхазад-Дум — вот он, прямо под боком. Погожу неделю и спрошу Трандуила и Келеборна, что они думают об этом». За спиной раздался смех сыновей, и Элронд оглянулся, посмотрев на них с легкой улыбкой. «Хорошо бы Митрандир взял и ушел куда-нибудь до того, как мы вернемся. Но, увы, мне так не повезет. Надо направить его деятельную натуру на решение каких-нибудь других задач. Пусть с людьми разбирается. Что там Гондор о себе думает? Примут ли они наследника Исильдура вновь своим правителем?»

— О чем ты думаешь, отец? — спросил один из Элрондионов.

— О Белом дереве, — ответил Элронд.

— О Нимлоте, из пророчества Тар-Палантира? Оно уже свершилось давно! Ар-Фаразон приказал срубить Нимлот (Белое Древо Нуменора) и сжечь как подношение Морготу и предсказание Тар-Палантира сбылось — вскоре после гибели Нимлота Нуменор был уничтожен, а Ар-Фаразон со своей армией заточён в пещерах Забвения в Валиноре до конца дней.

— Нет. Я думаю об Эстеле и Белом Древе Гондора. В 2050 году прервался род королей потомков Исильдура, и Белое Древо, посаженное им, перестало приносить плоды и начало стареть. Окончательно Белое Древо засохло не так давно. И вот я думаю: не пора ли нам воскресить его?

— Но Эстелю всего десять лет. Хорошая ли это идея? — склонил на левое плечо голову Элрохир, именно так он делал всегда, когда в чем-то сомневался.

— Дома ждет нашего прибытия Митрандир, которому не очень повезло в последних событиях. Он даже не принял участия в победе над Сауроном. Он мог бы стать советником юного короля.

— Папа, ты шутишь? — рассмеялся Элладан. — Или ты боишься, что тебе будет скучно в ближайшие годы? Митрандир очень умный, но эта его страсть к интригам, да еще и возможность, стоя у руля, их реализовывать... Все это может привести к непредсказуемым последствиям.

— Куда же нам тогда его деть?

— А что поделывает Курунир? Я так слышал, он пропустил совет у нашей бабки в Карас Галадоне. Так сказать, проигнорировал и ее, и Митрандира. А это очень странно. Вот пусть серый майар и наведается к нему. Я слышал от дунедайн, что он завербовал людей из Дунланда, тех, кто ненавидят Рохан. Зачем? — уточнил Элрохир.

— И в целом это его странное заселение в Изенгард… думаю, что он как-то повлиял на Берена, раз тот сам вручил ему ключи от Ортханка, чтобы он там основал свою резиденцию и возглавил его оборону.

— Да, как-то я вообще выпустил его из внимания, нужно и нам самим к нему присмотреться!

Перевал наконец был пройден, осталось только спуститься, и там уже рядом Имладрис. Походы походами, а дом — это дом. Элронд давно был не так молод, как его сыновья, и ему все меньше хотелось покидать родные стены.