Полиптих в изумрудных тонах (джен)

Примечания:

Физики — они вообще люди с юмором (с)

Действующие лица: Мориарти, фоном Моран.

К сентябрю мое сотрудничество с французской полицией после целого месяца кропотливой подготовки вошло в завершающую фазу. Ловушка, поставленная на обосновавшуюся в Лионе ячейку Реставрационистов, захлопнулась.

Позже я практически не имел дела с этими преступниками, только задал каждому несколько вопросов и мысленно каталогизировал их обязанности, вычисляя, сколько человек избежало поимки.

Не скрою, я надеялся увидеть среди попавшихся двух совершенно конкретных людей, — тех, чей памятный для меня парный почерк прослеживался в большей части деяний ячейки. Но этого не случилось: они-то и ускользнули, оставив после себя только следы пребывания на конспиративной квартире и россыпь подставных имен, которые теперь выявляли специалисты по допросу.

Но было и еще кое-что: зашифрованные записи, сделанные знакомой нервной рукой. Их я обнаружил в хитроумном тайнике возле квартиры, бегло пролистал и… конфисковал, уверившись, что они не имели отношения к покушениям на жизни королевских особ.

С тех пор прошло десять дней, а с моего возвращения в Новый Альбион и в Лондон — неделя. И всю эту неделю задача расшифровки не поддавалась никаким моим усилиям.

Узнать использование книжного шифра⁽¹⁾ не составило труда еще там, на полутемной лестнице. Текст представлял собой сплошь колонки чисел и таблицы, подписанные числами же; местами присутствовали чертежи оптических приборов и схемы хода лучей.

К четвертому дню я решил, что изображения сами по себе подсказкой не являлись. Правда, для этого потребовалось перебрать большую часть соответствующей литературы и даже вспомнить университетские связи; благодаря им я смог достать запрещенные труды.

Потом в ход были пущены более распространенные книги. Я продолжал выдвигать, проверять и опровергать гипотезы, гора томов и черновиков в гостиной росла, а мой сожитель и друг бросал на меня все более опасливо-настороженные взгляды.

Прошлой ночью, опять лежа в постели без сна, я поймал себя на идее отправиться в Мискатоникский университет, чтобы ознакомиться с тамошним собранием оккультной литературы. По счастью, мне хватило здравомыслия тотчас отвергнуть ее как несостоятельную.

Ныне же я с немалой досадой понял, что у меня кончились идеи, и теперь в бессилии и раздражении сверлил взглядом потолок, как будто мой противник мог любезно начертать там ответ. Размышления замкнулись в кольцо, я вернулся к тому, с чего начал: к отвлеченной мысли, что в случае Верне ключом к шифру могло являться что угодно, от сборника еретической поэзии, издаваемого малым тиражом где-нибудь в подполье, до научного трактата.

С последним тезисом что-то было не так. Я повторил его звено за звеном… и замер, пораженный озарением, точно молнией. А в следующий миг на смену ему пришла кипучая жажда деятельности, и я, слетев с кровати, бросился в гостиную к находящейся в беспорядке книжной полке.

«Смею надеяться, что человек науки сможет проверить правдивость выдвинутых ниже теорий с точки зрения строгой логики, а не соответствия или несоответствия навязанной картине мира», — так начинались записи. Далее, как стало понятно по наскоро расшифрованным первым строкам, шло описание экспериментальной установки, данные и выкладки — что-то связанное со скоростью света. Я был слишком взбудоражен, чтобы вчитываться; сказывалось многодневное нервное напряжение.

Уронив на стол потрепанные листы и собственную «Динамику астероидов» и едва не опрокинув лампу, я от души расхохотался, нимало не заботясь о том, что сейчас была середина ночи.

Мой противник не являлся безумцем — лишь ученым, которому было нечего терять.

1) Книжный шифр — вид шифра, в котором каждый элемент открытого текста (каждая буква или слово) заменяется на указатель (например, номер страницы, строки и столбца) аналогичного элемента в дополнительном тексте-ключе.

Вернуться к тексту