Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Теодор с трудом поверил своему счастью. Выходило по всему так, что Снейп отобрал у него только те привилегии, что назвал вслух, хотя в тот миг он подумал, что это касалось всех и каждой. При этом, к его глубокому сожалению, ванная старост всё же закрывалась.

Перво-наперво Теодор скомандовал Дерри отнести шкатулку, то есть, кусок альпийского горного хрусталя, в Аберайрон, в их дом, и спрятать там понадёжнее. За то время, которое эльф потратил на выполнение этой задачи, Тео спустился в подземелья, дошёл до гостиной Слизерина, а там и до спальни, пустынной в тот час — двое его соседей занимались чем-то вне опостылевших стен, и вызвал его вновь.

— Дерри поражён вниманием, что оказывает ему мастер Нотт, — с ехидством отметил эльф. — Стоит ли обращать внимание мастера Нотта, что по завершении его учёбы Дерри будет ожидать выполнения договора в части обретения наследников?

Теодор даже немного покраснел, представив, как Джинни плотоядно облизывается. Казалось, что он скучал по ней вечность, а они виделись всего несколько часов. «И как мы проживём следующий год поодиночке», — подумал он сокрушённо, приходя к выводу, что стоило найти возможность посещать Хогвартс в осеннем семестре.

— Я обязательно займусь этим вопросом, — пробормотал он. — Сейчас мне нужно, чтобы ты отнёс бумаги мистеру Уизли, в Нору.

— В Нору? — делано удивился Дерри. — Что же. Если на то даст благоволение миссис Уизли, Дерри принесёт ей бумаги.

Теодор озадаченно нахмурился.

— А в чём проблема?

— Семья Уизли имеет много недоброжелателей, — пояснил Дерри. — Если бы они пускали всю корреспонденцию к себе в дом, их дом давно бы развалился от рек ненависти! Взять хотя бы работу мистера Уизли.

— А он продолжает работать?

— И небезуспешно! Кто-то же должен. Нынешние дела отразились на росте его карьеры. Дерри помогал готовить торжественный ужин в Норе в честь его повышения в начале весны.

«Интересно, даже Эйвери не стал трогать Уизли», — подумал Тео. — «Наверное, кто-то действительно ведь должен. А отец за сыновей не в ответе».

— Когда у тебя получится узнать, Дерри? — вместо продолжения расспросов перевёл разговор в нужное русло Нотт.

— Дерри побеспокоит миссис Уизли тотчас же, — кивнул тот и, не прощаясь, исчез.

Теодор, пользуясь моментом, слазил в саквояж за своими чистовыми рукописями, и достал ещё один лист, чтобы дать пояснения. Взяв самопишущее перо для скорости, он надиктовал себе под нос послание.

«Уважаемый мистер Уизли! Как вам, должно быть, известно, я имел некоторые договорные сношения с вашим знакомым с серьгой в ухе, который так же принадлежит, как мы с вами, к одному из родов, очерченных моим предком Кантакерусом. Прошу вас соблагоизволить и передать вышеобозначенному сэру мой опус во исполнение наших с ним ордеров, приложив сию заметку. Передаю так же вам персонально поздравления с прошедшими статусными изменениями и прошу изъявить моё восхищение многочтимой Молли. За сим откланиваюсь, Т.М.Н.»

Перечитав получившееся, Тео позволил себе усмехнуться высокопарностью слога — этим пером он пользовался редко с самого момента получения его в подарок от кого-то из восхищённых читателей его статьи на минувшее Рождество. К этому моменту успел вернуться и Дерри, который передал согласие — и уже через мгновение исчез вместе с бумагами.

Запястье Теодора не перестало покалывать вопреки его ожиданиям, что ввергло его на миг в уныние, но он не отчаивался. Остаток вечера он провёл в светской беседе в гостиной — как всегда, обсуждали то, что происходит вокруг, и Тео благодушно в роли рефери поучаствовал в разведении спорщиков, обсуждавших, как именно стоило сопротивляться роспуску Визенгамота в январе.

* * *

— Спасибо, что зашли, — поприветствовал он хмурого Гольдштейна и ухмыляющегося Макмиллана. Настроение первому, должно быть, портила наведённая каким-то шутником из квиддичистов порча, отразившаяся в появлении шестиконечной звезды везде, куда бы ступала нога райвенкловца.

Спор на тему «Эдуард выгнал из Британии жидов» вспыхивал в Хогвартсе едва ли не каждый год, когда Биннс рассказывал о том, какую роль в этом приняли маги, забравшие себе богатства изгнанных детей рода Давида, и этот не стал исключением. Те, кто позволил себе напасть аж на префекта седьмого курса, явно чувствовали за собой силу. При этом Энтони, как наверняка знал Тео, пусть и был в прошлом участником запрещённой Амбридж «армии» Поттера и Грейнджер, но с Лонгботтомом имел отношения весьма прохладные.

— Ты сам передал с этим своим Бэддоком, что хочешь нас видеть, — в тон ему ответил раздражённый райвенкловец.

Теодор указал в ответ жестом на кресла, уже расставленные им так, чтобы все трое глядели на камин, а Нотт на правах хозяина занимал место посредине.

— Да вы, мистер старший префект, начитались Диккенса, не иначе! — хохотнул Макмиллан.

— Приятно видеть, что хоть кто-то читает книги, в отличие от тебя, Эрнест, — беззлобно огрызнулся усаживающийся блондин, на что шотландец лишь отмахнулся. — Так что ты хотел, Тео?

Взмах палочки, «Инсендио», и поленья в камине, специально трансфигурированные утром Теодором на опушке леса из палок и сучьев, вспыхнули несильным огнём.

— Должно быть, вы помните, что случилось в субботу, — начал Теодор.

Умело манипулируя фактами — эти двое были гораздо более восприимчивыми, чем прямолинейный и категоричный во многих вопросах Невилл Лонгботтом — Тео рассказал о грядущих изменениях, изредка прерываясь, чтобы дать им возможность вставить свои комментарии или вопросы.

— Почему ты не позвал Ханну на эту встречу? — полюбопытствовал Эрни, когда Тео закончил. — Она тоже префект седьмого курса.

— Она тесно общается с Лонгботтомом, — ответил взамен него Энтони. — Ты, должно быть, слепой, если не знаешь этого. А Невилла здесь нет, и не потому, что Нотт меня уважает так сильно. Они уже поговорили, и она, вероятно в курсе.

Теодор улыбнулся и поднял руки в притворном жесте капитуляции — райвенкловец понял ситуацию лучше, чем хаффлпаффец.

— Вот оно что, — кивнул Макмиллан. — Я напишу деду.

— Вся почта будет люстрироваться, — счёл нужным напомнить Нотт.

— Не только вы с Уизли умеете пользоваться Протеевыми чарами, — горделиво ответил ему шотландец. — Это всё Грейнджер, правда что. Если бы она не сделала свои галлеоны, я бы даже никогда не подумал, что это может быть действительно так удобно.

— Когда всё закончится, вообще не будет места почтовым совам, — подхватил это размышление Гольдштейн, во многом вторя мыслям и Теодора. — Все будут пользоваться только ежедневниками. Отец хочет вложиться в производство таких блокнотов.

Теодор подумал, что, когда всё кончится, стоило бы обсудить с близнецами идею развития магической связи с использованием голоса, а то и сквозных зеркал — и не исключительно односвязную, как сейчас работали Протеевы чары, а многоканальную. Так, как работали магические артефакты связи на базе маггловских раций.

— И всё же, — вернулся Нотт к изначальной теме. — Я хочу заметить, что мы не планируем смириться с такими, столь драконовскими, мерами.

— Правда? — делано удивился Энтони. — И что же вы планируете делать?

От его тона Тео стало несколько не по себе. Он внезапно осознал, что не может доверять райвенкловцу, а сказанного уже было достаточно, чтобы тот раскрыл его планы.

— Да брось, Гольдштейн, все знают, что ты готов пятки лизать этой Келле. Любитель горького шоколада, да?

— Заткнись, — покраснел Тони, и Тео расслабился. Келла Флойд, негритянка-полукровка с Гриффиндора, тихоня в прошлые годы, с пятого курса активно включилась сначала в борьбу с Амбридж, а в этом году — и с Кэрроу. Теодор не помнил, чтобы они лично перебрасывались хотя бы парой фраз, но слышал он о ней от Джинни немало. Как комплиментарного — её боевитость и независимость были примером для многих девочек в доме Макгонагалл, так и негативного. Например, её нелюбовь принимать душ заставляла морщиться Данбар и Браун, что жили с ней все эти годы.

В чём точно нельзя было упрекнуть Келлу — в том, что она громко и активно выступала против Пожирателей смерти, считая их угрозой для себя и своих близких. И если Тони был её… поклонником, независимо от их формы взаимодействия (он поёжился, представив, как широкозадая негритоска елозит на коленях у худосочного бледнолицого Гольдштейна), то они были на одной стороне.

— А что, заткнись? Не ты ли покрывал её на Зельях перед Слагхорном вчера? А она так на тебя посмотрела, аж Гринграсс поперхнулась от такого томного взгляда! Ты чуть котёл не перевернул колом!

Макмиллан заржал, довольный смущением отвернувшегося ворона, а Тео, ухмыльнувшись, поправил свой галстук. Когда их никто не видел с Джинни, они тоже… переворачивали котлы. Ведь никто за ними не следил, правда?

— Не знал, что ты стал второкурсником, подглядывающим в квиддичную раздевалку, — процедил, наконец, Гольдштейн.

— Никогда таким не интересовался, — беспечно ответил ему Эрни. — А вот Корнер ваш, помню, было дело, за Седриком подглядывал, когда тот ещё не с Чанг встречался, а с…

— Довольно, — прервал воспоминания Теодор. — Скоро уже ужин.

Часы показывали половину шестого, а Тео хотел до вечернего галдежа в гостиной ещё ознакомиться с задачником по рунам для ЖАБА. К экзаменам всё-таки нет-нет, а стоило готовиться.

— Так что, ты говоришь, мы будем делать? — спросил его, вздохнув, райвенкловец, смирившийся, что о его воздыханиях ходят сплетни на факультете барсуков — самых активных сплетников. После слизеринцев, разумеется.

— Мы будем готовиться, — уверенно сказал Тео. — К концу весны, если звёзды сойдутся, мы сможем избавиться от этой стражи, а тогда дело останется за малым…

— …выдержать осаду, — задумчиво продолжил за него успокоившийся Эрни. — Надо же. Ты действительно доверяешь нам не меньше, чем Невиллу, Теодор.

Тео непонимающе уставился на шотландца, и тот ободрительно ему улыбнулся.

— Лонгботтом уже рассказал им, — процедил Энтони. Это было неожиданным. «Меня что, проверяли?!»

— Но вот, что интересно, — продолжил Макмиллан. — Я тут делал, скуки ради, астрологический прогноз на днях… Марс в апреле будет необычайно сильный. И особенно в последней декаде.

Он многозначительно замолк, а Теодор сжал губы. Марс был богом войны. Значило ли это, что им предстояло выдержать осаду уже через пару недель? Даже Мерлин бы не дал ответа.

* * *

К утру субботы Нотт был готов принять неизбежное. Он переговорил с младшими префектами Слизерина, начиная от Паркинсон и заканчивая готовящимся к назначению Тафтом, погрузив их в детали ограничений и выслушав гневные возражения от студентов. Кого-то больше всего задевала отмена квиддича, кого-то — запрет на посещение ванны префектов, других — отсутствие свободы передвижения, но к пятому повтору одних и тех же слов Тео и сам пришёл к убеждению, что эти меры напрашивались. Аргументы были понятны. Тёмный лорд мог прислать в замок своих тёмных тварей (что не добавляло к нему любви среди слизеринцев, даже немногочисленных радикально настроенных) или вовсе привести наследника Слизерина, чтобы тот, как в прошлом — лишь старшекурсники застали девяносто второй — очистил замок от маггловской скверны.

С некоторым сожалением Теодор отмечал, что последний аргумент был слишком действенен для студентов. Маггловская скверна в разных воплощениях не просто давно пустила корни среди магов, но и повально охватила всех из них. Даже наиболее чистокровных среди чистокровных, как он сам, что уж было говорить о других.

Вернувшись в спальню — погода на улице была не слишком хороша, моросил дождь из низких, спустившихся с гор, облаков, да и настроения не было. Джинни, уже узнавшая от него об ограничениях, летала вместе с Колином и его братом, пользуясь последними возможностями, а Артур, изуверски отвратительно мило описывая это, писал портрет Браун. Оставался Терри, но с нервничавшим Терри Теодор говорить в тот час тоже не хотел.

Пожалуй, то был тот самый час, когда он хотел побыть один.

Спустившись в свой саквояж по лестнице, Теодор трансфигурировал стоявший там стул в кресло и блаженно откинулся на ставшую мягкой спинку, прикрыв глаза. Лёгкий полумрак саквояжа расслаблял, и Нотт посочувствовал самому себе, что так редко даёт мгновение покоя. «Сейчас бы книгу, — подумал он. — «Десять негритят» Кристи очень бы подошли». Слагхорн так и не сдал Кэрроу свои книги в октябре, потому можно было бы всё-таки попросить у него прочитать эту историю.

Но вместо того он резко раскрыл глаза и выпрямился в своём кресле. Было кое-что, что он забыл. Блокнот, связывавший его с магглами. Тео бросился к стеллажу, где среди нагромождений учебников прошлых лет был спрятан его блокнот, одетый в фальш-обложку книги «Розовые розы для Сьюзи Старс: в память наших школьных дней», популярного в начале десятилетия бульварного романа Джорджа Стаунта, который по какой-то причине валялся среди хлама в спальне отца когда-то давно. Стаунт был, может, и неплохим автором — Тео не читал — но Локхарт своей звездой легко затмил его.

Вытащив свою любимую ручку, Теодор раскрыл блокнот и поморщился. Несколько разных аккуратных почерков спрашивали его о том, как идут дела, шесть раз за минувшее время, и ни на одно сообщение он, конечно же, не ответил. «Джордж и Фред обязаны сделать какие-то сигнальные чары на такой случай», — мрачно решил он.

«Мистер Нотт, всё ли у вас в порядке? Мы переживаем. Искренне ваша Ким, двадцать седьмое марта», — гласила последняя запись от предыдущего, судя по дате, дня. От подписи Теодор скривился, вспомнив неумелую попытку этой агентессы магглов быть похожей на Джинни.

«У меня всё хорошо, — вывел он слегка плящущим почерком, оперев блокнот на колено. — Спасибо за беспокойство. Ваша помощь позволила нам стать на шаг ближе к победе».

Последнюю фразу он дописал после секундной замешки.

«Радостно слышать, мистер Нотт!» — тут же проявился текст чуть ниже. Брови Теодора вздёрнулись вверх в изумлении. — «Ваш вклад действительно неоценим. За время вашего молчания с нами вновь вышел на связь мистер Астр, повелевший сообщить вам об этом. Он задал вопрос, который нам не до конца ясен, но мы не можем его не задать: то, для чего был нужен антимагический взвар, предназначено на руку, голову, в руку или в карман?»

Теодор почувствовал, что вдруг, ни с того, ни с сего, взмок. Пальцами он потянулся к галстуку и ослабил его давление на шею. Кем был мистер Астр, вышедший «вновь на связь»? Не мог ли это быть тот волшебник, что похитил Дина Томаса минувшим летом? Не мог ли это быть Сириус Блэк?

Но даже если так — что Сириус Блэк хотел от него?

Теодор перечитал написанные слова.

«На руку, голову, в руку или в карман».

Почему-то ему чудилось, что этот Астр знал о хоркруксах, и это было перечисление этих из них. На руку — кольцо, в карман — дневник? Но тогда на голову — диадема? А что «в руку»?

Поколебавшись, Теодор всё-таки поднёс ручку к дневнику и утёр второй рукой проступивший на лбу пот.

«Мистер Астор, должно быть, не знает, но на руке и в кармане давно ничего нет», — вывел Тео. В его голове проступил образ тряпья в пещере в Корнуолле, которое Дамблдор назвал останками леди Вальбурги. Вальбурги Блэк. Блэки точно знали о хоркруксах, а Сириус единственный из них выступил против Тёмного лорда. Это уверило Тео в его догадках. Оставалось неясным только, почему Блэк не пришёл на помощь своему крестнику.

«Тогда что сделали вы?»

«Снял с головы».

Наверху, через оставшуюся открытой молнию саквояжа послышался шум, заставивший Тео потерять контроль и оказаться через миг на жёстком стуле вместо мягкого кресла. Выругавшись, он дрожащими от волнения пальцами поднял выроненную ручку и снова открыл блокнот. Чужой, незнакомый почерк, вывел следующую фразу.

«Вы отлично продвинулись, мистер Нотт, если это правда. Надеюсь, что мы с вами встретимся вновь».

Теодору стало ещё сильнее не по себе. Это выглядело очень угрожающе. Вдруг страница очистилась под неведомыми чарами, стирая всё, кроме его первых начертанных в субботу слов. Теодор моргнул несколько раз, после чего на бумаге снова проступили чернильные символы.

«Простите, что заставили ожидать вас, мистер Нотт. Рады слышать, что у вас всё хорошо. Судя по полученным бумагам с вашим почерком, вы не теряли времени даром».

Теодор окончательно перестал что-либо понимать, захлопнул блокнот в суперобложке, сунул его куда-то меж книг по рунам и полез наверх, где как раз затихли голоса и шумы. Ему нужен был свежий воздух.

* * *

— Хогвартс наделил вас силой, что остаётся пределом мечтаний для других студентов, — едва слышным свистящим голосом говорил Снейп, шагая вдоль выстроившихся в четыре колонны по двое префектов Хогвартса. На правах старшего префекта Нотт стоял перед ними, чуть позади расшагивавшего из конца в конец зала директора, заложив руки за спину и расставив ноги на ширину плеч. Идеальная поза, чтобы начать колдовство в любой момент.

Кроме него в зале присутствовала собранная и хмурая, печально строгая профессор Макгонагалл в зелёной мантии с забранными в строгую причёску волосами. Свои руки она сложила на животе перед собой. Ни Руквуда, ни Пинкертон, ни деканов, которых подспудно ожидал Теодор, в Трапезном зале не было. Близился ужин, но на четырёх столах было по-прежнему пусто.

— …вы можете отнимать и награждать баллами. Приближать и отдалять победу ваших домов. Снискивать славу и влияние на своих факультетах. Это всё, чем вы занимались и злоупотребляли, каждый из вас, — это не было далеко от правды, но Тео бы добавил в этот список ещё и «интриговали и мстили за давние обиды». Впрочем, с бесстрастным лицом оглядывая своих товарищей, он ничего, конечно же, не сказал.

Снейп остановился и выпрямился.

— Сегодня эти вольности окончены, — произнёс он громче и твёрдо. Студенты побледнели и слегка, совсем чуть-чуть, отпрянули назад. Теодор не видел выражения лица директора, но мог представить его угрожающе-холодный взгляд и подёргивающуюся от гнева верхнюю губу. — Сегодня вам предстоит стать тем, кем вы должны были быть всегда. Вы будете хранить дисциплину своих домов, а те, кто не справится, лишатся значка быстрее, чем тает лепреконье золото.

Никто не улыбался незатейливой шутке, пусть и многие знали о нововведениях заранее.

— С этого дня в замке будет отменён квиддич…

Снейп злобно, с хорошо сдерживаемой злобой и отвращением, перечислил все запреты, которые он вводил, не поясняя причин. Теодор справился с этим сам. Ни один мускул не дрогнул на лицах тех, кто уже знал эти новости, а вот не посвящённые не подкачали. Хаффы были разочарованы, гриффы — возмущены, вороны — озадачены.

Когда он закончил и повернулся к Нотту, чтобы занять своё место на возвышении перед преподавательским столом, Тео даже увидел какую-то досаду в его глазах. Возможно, это было оттого, что никто не посмел возразить директору. А, может быть, Теодору просто показалось.

Снейп сделал безмолвный пасс палочкой, и двери зала, доселе замкнутые, распахнулись. На глазах у развернувшихся префектов, ведомые деканами, студенты всех курсов, смущённые и недовольные, испуганные и пришибленные, нестройными колонными зашли в зал.

В зачарованном потолке сверкнула молния, кто-то вскрикнул, а смотритель Пинкертон с кривой ухмылкой, замкнув ведомый Руквудом Гриффиндор, уколом зонтика затворила двери вновь.

Не нужно было видеть магию, чтобы почувствовать напряжение в зале.

Может, Снейп и не любил театр, но он постарался на славу. Префекты и Нотт оказались противопоставлены всем студентам. «Хорошо, что я сделал свой ход заранее», — подумал он.