Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Джинни договорилась с родными на визит Тео девятого марта. Девяносто восьмой год двадцатого века стремительно сменял зиму весной, но в Британии мороз магического общества, подобно приближающемуся дементору, пронзал общественную жизнь. Среди студентов, получавших письма из дома, ходили невозможные слухи о том, как патрули Пожирателей вламываются в дома и ломают палочки тем, в чьей чистокровности были сомнения. Слизеринцам плевали в спины, а голоса сторонников превосходства чистокровных звучали всё громче. Теодор был не один в рядах тех, кто не привечал такие традиции, тот же Забини ввязывался в любые споры в гостиной и даже доказывал палочкой свою правоту, но с каждым днём пропасть между факультетами ширилась, ломая то хрупкое равновесие, что существовало минувшие полгода.

Профессора самоустранились. Декан Слагхорн только вздыхал да варил себе успокоительные, отказываясь даже пальцем шевелить, чтобы менять ситуацию, хотя к нему взывал не Теодор — другие деканы.

«Префекты разберутся. Это же дети, они играют, так было всегда. Слизерин и Гриффиндор, ах, этой истории тысяча лет», — отмахивался он с беспечным видом, но о клубе слизней даже не заводил речи, хотя Кэрроу давно не было в замке.

Причин для того, чтобы тревожиться, у Теодора хватало в избытке. Гринграсс, старшая и младшая, с удивлённым видом наперебой сообщили ему, что в традиционном астрологическом прогнозе никогда не было никаких гноллов — эти африканские полуразумные создания вовсе только на манчестерском аукционе-то во всей Британии и встречались.

Это всё, вкупе с трудно дающимися тезисами для Шеклболта, вводило Теодора в нервное состояние. Срок приближался всё ближе, и даже успешно спрятанные в Комнате-по-требованию бочки, все три (две от Принца и одна от магглов), не слишком его радовали. Лонгботтома пришлось ввести в курс дела про универсальное целебное средство, и его крепкое рукопожатие и напутствие будто бы повлияли на то, что просиявшая Джинни на следующее утро крепко обняла его и шепнула, что Уильям дал согласие на его визит.

Понедельник, шестнадцатое марта, был тучным днём и в Шотландии, и в Корнуолле. Несмотря на опасения Теодора, миссис Пинкертон, смерившая его сложным взглядом, ничего не сказала. Он уже не сомневался в лояльности смотрительницы, не после инцидента с Фоули, а Лестрейнджу не могло не быть выгодно, чтобы «кота» продолжали грызть «блохи», даже если он сам впал в немилость.

Дом семьи Уизли… Уильяма Уизли и его жены был скрыт за качественным магическим куполом. Непроницаемым снаружи и, кажется, даже изнутри, но это было не слишком существенно. Теодор не то, что чары, даже взгляд на яркой и плотной магической сфере сосредоточить толком не мог, оказавшись рядом. Впрочем, ждать ему пришлось недолго: в заборе, по границе которого чётко проходил защитный купол, появилась калитка, которую Теодор и толкнул.

Едва он прошёл границу — она даже гудела от магического напряжения — ему в лицо ударил сильный порыв ветра. Будто бы загнанный под кромку магии, ветер дул со страшной силой, холодными порывами обламывая ветки деревьев и поднимая песчаные пыли. Магия действительно не давала ему видеть ничего, что было снаружи купола, и Теодор был вынужден спешно, прикрывая глаза от взвеси и ветра, прошагать к коттеджу.

Дверь поддалась на удивление легко, а за ней его встречала палочка первенца Молли и Артура Уизли, направленная прямо в лоб.

— Какая любимая квиддичная команда моей сестры? — мягко и хищно спросил он, не пытаясь сдержать подозрительность.

— Холихедские Гарпии, — выпалил Нотт. Это было правильным ответом, он знал наверняка, но Уильям не отнимал палочку. — Что?!

— Ничего, — хмыкнул Билл. — Ты такой забавный, когда растерян. Нашла же в тебе что-то Джинни. Пойдём.

Теодор сбросил плащ при входе, оставшись в брюках, галстуке и рубашке. Даже значок он оставил в Хогвартсе, чтобы не раздражать им тех, с кем ему предстояло встретиться. Завтрак давно миновал, и хозяин дома не предлагал Теодору воспользоваться его гостеприимством. Странный сладковатый запах витал вокруг, заставив Теодора принюхаться, на что обратил внимание его спутник.

— А, это детское питание, — бросил он через плечо, останавливаясь перед развилкой коридора. — У меня родилась дочь. Мария Виктория.

— О! — вырвалось у Теодора. — Я не знал… поздравляю, Уильям! Очень рад за вас с Флёр!

— Спасибо, — улыбка Уизли была почему-то поблёкшей. — Не говори никому лишний раз, пожалуйста. Даже Джинни. Пусть это будет секретом.

Нотт кивнул. «Как хотят», — мысленно он пожал плечами.

Ещё несколько десятков шагов по расширенному пространству небольшого с виду коттеджа, и Билл привёл его к тёмно-зелёным двустворчатым дверям, за которыми, должно быть, скрывалась гостиная.

— Это гостиная в слизеринских цветах. Бабушка так её и называла, она была слизеринкой, — усмехнулся Уильям. — Мне показалось, что будет интересно оставить вас встретиться именно здесь.

— Ты не будешь участвовать? — удивился Нотт.

— Большие знания — многие печали, — покачал головой тот. — Я не хочу подвергать опасности жизнь своих жены и дочери, а не посещать Мунго мы не можем.

Теодор тут же пришёл к выводу, что с его дочерью что-то не так. И поэтому он и не хочет распространяться о её рождении. И вновь заключил, что это его не касалось.

— Тогда спасибо, что провёл меня, — улыбнулся Тео.

— Обратно дорогу найдёшь сам.

Уильям будто бы потерял самообладание и погрузился в какие-то свои мысли. На его лице вдруг отчётливо проступили глубокие мешки под глазами, налитые синим, морщины на высоком лбу, а в рыжей шевелюре, стянутой в хвост, виднелась отчётливо седая прядь.

Тео толкнул двери и шагнул вперёд. Ему нечего было опасаться, но палочка всё же была в его руке, а не в кобуре.

* * *

— Мистер Нотт, — проскрипел нечеловеческий голос из угла светлой и просторной, зелёной гостиной, едва он шагнул внутрь. — Мы многим вам обязаны.

— Благодарю…

— Крюкохват, — представился гоблин. Его появление было здесь не запланировано. Теодор не собирался встречаться ни с кем из гоблинов, хотя и хотел обсудить вопрос, связанный с банком, поэтому такая встреча показалась ему знамением от Магии.

— Очень приятно, — обозначил Нотт лёгкий полупоклон и осмотрел гостиную.

Поттер, никем иным этот усталый черноволосый юноша в очках с прикрытыми глазами и страдальческим лицом быть не мог, сидел в кресле. Кресел было четыре в разных концах гостиной, а диванов — два. На том, что было рядом с Поттером, сидели ещё более бледный, чем обычно, Драко Малфой с короткими волосами и хорошо заметным следом ожога на левой скуле, и Гермиона Грейнджер. Её Тео узнал по фигуре — волосы магглорождённой колдуньи так же были очень короткими. За тот краткий миг, что он наблюдал за ней, рука девушки непроизвольно дёрнулась.

Третье кресло из четырёх — ещё в одном сидел гоблин Крюкохват — занимал Рональд Уизли. Он смотрел в пол перед собой, и Тео тут же подумал, что тому невозможно стыдно.

— Взаимно. Присаживайтесь, мистер Нотт. Не буду скрывать, я не собираюсь мешать вашему разговору. Хотел лишь лично взглянуть на того единственного, кто отправил нам помощь, — усмехнулся гоблин.

Теодор, взмахнув палочкой и скороговоркой проговорив заклинание, отлевитировал свободное кресло в центр, так, чтобы видеть всех собравшихся, и, наконец, сел. Он мог бы поднять Левиосой и приманить Мобиликорпусом кресло и без словесных формул, однако это было бы дурным тоном. Вежливостью волшебников была открытость в их колдовстве.

— Рад видеть вас в здравии, — нейтрально заметил Теодор.

— Смешная шутка, Нотт, — тут же хрипло ответил ему Поттер, открыв глаза и вперившись их немигающим зелёным взглядом в слизеринца, которому тут же стало неуютно. — Это ты в здравии, тихо прячешься в Хогвартсе, а у нас теперь на троих здоровья не собрать.

— Зелья? — сухо осведомился Тео, тут же прикусив язык. Вид троих волшебников явно свидетельствовал, что зелья им или не помогли, или не применялись.

— Какие зелья? Мазь от ожогов, и той не достать. Беллатрисса прижгла Драко на пару секунд, а шрам до сих пор не сошёл. О чём ты говоришь, Нотт.

Поттер откинулся вновь на спинку и прикрыл глаза.

Теодор осмотрел их вновь, более пристально. Взгляд Гермионы Грейнджер, умнейшей и талантливейшей ведьмы их поколения, не выражал ничего. Ладонью она держала руку Драко, периодически подрагивая, а вот сам Малфой с интересом рассматривал Теодора.

— Как дела в замке, Теодор? — тихим голосом осведомился он.

— Скверно, — честно признался Нотт. — Осенью было хуже, когда Кэрроу пытались вершить свои порядки, но сейчас снова стало скверно. Слухи ходят один другого хуже, студенты волнуются и беспокоятся за семьи.

— Так сейчас везде, — проскрипел гоблин Крюкохват. — В Гринготтсе с августа осада, и всё же волшебники достают тех из нас, кто брезговал безопасностью. Меня пленили, поскольку я, ха-ха, содержал сейф семьи мистера Поттера.

Теодор перевёл взгляд на гриффиндорца, который по-прежнему сидел, закрыв глаза.

— Они хотели конфисковать его золото? — высказал догадку Теодор.

— И это тоже. Глупцы придумали, что я могу заманить его в банк. Ха-ха-ха!

Гоблин рассмеялся каркающим смехом, а губы Поттера исказились в ухмылке, будто бы присоединяясь ко мнению, что эта идея Пожирателей была глупа и несусветна.

— Они добились лишь того, что меня начали искать. И нашли! Ведь это гоблины сказали вам, где я, не так ли? — Крюкохват даже подался вперёд. «Вот, зачем он пришёл сюда, — понял Теодор. — Понять, кто именно был информатором».

— Я не могу раскрывать вам источник этих сведений, — насколько это было возможно нейтрально ответил Нотт. — Вы ведь понимаете, что ваше возвращение в Гринготтс неминуемо приведёт к расследованию…

— Вздор, Тот, кого вы не называете, уже давно знает о побеге каждого из нас, — перебил его Крюкохват. — Я вернусь в банк, как только вождь достигнет компромисса с Эйвери, или кто сейчас главный в вашем министерстве. Компромисса о вире за моё пленение, — уточнил он.

— Тогда для чего…

— Для того, чтобы знать, кому я обязан. Гоблины всегда платят свои долги.

— Вы обязаны мне, — смело заявил Теодор. — Это я отправил своего эльфа на поиски эльфа Малфоев, который и вытащил вас. Верно?

— Верно. Эльфы Малфоя и беглая эльфа Краучей принесли себя в жертву, — губы Крюкохвата исказились в неясной эмоции. — Но если вы знали о нашем заточении напрямую, то…

Теодор тут же сообразил, к чему он клонит, и нервно сглотнул.

— Я узнал об этом в Хогвартсе, — быстро ответил он. — Мой источник постоянно находится там.

— Значит, это отрыжка семени рода Уфретина пытается вернуть себе статус, — задумчиво заключил гоблин. Теодору было нечего ответить на это, но он сообразил, что таким нелицеприятным образом Крюкохват, должно быть, описал Флитвика. — Я узнал всё, что хотел. Не буду вам мешать.

Гоблин соскочил с кресла, подхватив невесть где лежавшую трость, и тяжело опираясь на неё, прохромал к двери.

Нотт дождался дверного хлопка, и повернулся к сокурсникам. Бывшим сокурсникам.

— Да, Нотт, всё настолько плохо, — ответил на незаданный вопрос Поттер. — Они пытали каждого из нас, и если бы не ты, то мы все погибли бы. Если хочешь, чтобы я это сказал, то мы в долгу.

— Мне жаль, — только и ответил Теодор. — Я сделал первое же, что пришло в голову, когда услышал об этом.

— Как вообще ты узнал, что можно отправить моего эльфа?

Теодор вздохнул.

— Это долгая история. Я на третьем курсе…

Теодор пересказал в общих подробностях, как у него появился прогрессивный эльф, которого желала изгнать община Хогвартса.

— Невероятно, — усмехнулся Поттер. — Вот, кто пустил Добби в замок. Тогда я даже и не догадывался о такой связи. Но всё же, кто был Наследником в том году?

Рональд Уизли, который старался слиться с мебелью, закашлялся. Теодор тут же понял, что в семье Уизли знали больше, чем показывали. «Они же ездили в Египет летом девяносто третьего», — вспомнил Теодор и сам себе кивнул.

— Эта загадка остаётся неразгаданной, — произнёс он вслух. — Но я рад, что Добби смог вас перенести.

— Добби и Винки, — поправила его слабым голосом Грейнджер. — Пожиратели ранили их до смерти.

Теодор вздохнул. Тот, кто принимает решение, несёт ответственность за его последствия. Дамблдор говорил ему, что потери неизбежны, и кладбище Теодора Нотта лишь ширилось. Во многом именно он сам приложил руку к тому, чтобы дать Поттеру возможность отправиться в Министерство летом девяносто шестого, где в итоге погибла и его тётя. И Сириус Блэк, призрак которого таинственно всплыл летом, во время инцидента с Томасом.

— Мне жаль, — повторил он вновь. — Смогли ли вы достичь успеха в своей миссии?

— Пока что мы достигли немногого, — аккуратно ответил Поттер, по-прежнему не открывая глаза.

— То есть, хоркрукс у Амбридж выкрали не вы? — Теодор не выдержал и выдал им секрет, который был известен как минимум Лестрейнджу и Шеклболту.

Поттер мгновенным движением вскочил и направил палочку прямо в грудь Теодору, а Уизли направил палочку на него, не вставая. Малфой и Грейнджер не отреагировали.

— Откуда ты… — прошипел Поттер.

— Дамблдор говорил мне о вашей миссии лично, — бесстрашно заявил Нотт, глядя в красные глаза Поттера, воспалённые и едва ли не сочащиеся слёзами. — Это ведь я нашёл Дневник на Рождество девяносто второго и передал его директору.

Поттер пошатнулся от осознания сказанного.

— Ты всегда знал? — прошептал он, отступив на шаг. — И кто ещё…

— Некоторые профессора, верные директору, — ответил Тео. — Некоторые члены вашего Ордена. Так что, это вы обокрали мадам Амбридж?

Он постарался произнести это буднично, чтобы сгладить разрушение картины мира, которое переживали Поттер и его товарищи. Тот осел в кресло и опёр лоб в ладони.

— Невероятно, — вновь тихо произнесла Гермиона. — Столько времени мы терпели лишения…

— Если он знал, вряд ли он вредил нам, — мягко ответил ей Малфой. Только слепой не увидел бы между ними явной симпатии. «Малфой и Грейнджер… — Теодор мысленно усмехнулся. — Скажи бы кто это на первом курсе».

— Они уничтожили Медальон Слизерина, — глухо сказал Рональд Уизли, снова упёрший взгляд в пол. — Драко уничтожил.

Теодор перевёл взгляд на Малфоя, мнение о котором у него выросло ещё сильнее. Если он лично спалил адским пламенем хоркрукс Тёмного лорда… это был Поступок. На аналогичный Теодор так и не решился, мысленно признаваясь, что это и было причиной выдуманных компромиссов с Флитвиком.

— Это… блестящая новость, — кивнул Теодор.

— Медальон отравлял нашу команду, — продолжил Уизли. — Я рад, что его больше нет.

«Не из-за этого ли он покинул их?»

— И сколько осталось?

— Если тебе известно, чем мы занимались, то ты знаешь и то, сколько осталось, — язвительно сказал Поттер. «Знает ли он о том, что сам — ещё один? Нет». Вопрос и ответ пронеслись в мыслях мгновенно.

— Я знаю лишь о четырёх, — признался Тео. — Дневник, кольцо, медальон и что-то, что спрятано в сейфе Лестренджей в Гринготтсе. О последнем я и хотел с вами поговорить.

Поттер, Грейнджер и Малфой обменялись взглядами, смысл которых от Теодора, конечно же, ускользал. Уизли скрипнул зубами. Знание о том, что диадема уже почти половину года у него и до сих пор цела, а так же о самом Поттере, Теодор решил приберечь.

— Ещё есть диадема Райвенкло, она где-то в замке, — произнёс Поттер, снова уставившись на Нотта своими зелёными воспалёнными глазами. — Было бы славно, чтобы ты уничтожил её. Но откуда тебе известно про сейф?

— Дело в том, что я причастен к ликвидации Кэрроу, — признался Тео. На этот раз все четверо его собеседников обменялись взглядами. — Но не помню, что именно я сделал. После тех событий я имел непростой разговор с одним высокопоставленным Пожирателем. Большего я сказать вам не могу.

— Это Рабастан Лестрейндж, — нервно первым заявил Малфой. — Он опаснее своего брата, это он, я уверен.

— Невилл писал, что Нотт спутался с ним, — ещё тише добавила Грейнджер.

— Это ловушка, — тут же вперил в сторону Теодора палец Гарри Поттер. — Не может быть такого, чтобы это была не ловушка.

Нотт вздохнул и позволил себе расслабленно откинуться на спинку кресла. Клятва мешала ему говорить большее, и он мог лишь дать ещё пару намёков. В конце концов, не всё он знал от самого Лестрейнджа.

— Возможно, вы знаете, что в ночь на второе августа Министерство пало, — начал он. — Власть захватили Яксли, ставший вскоре Верховным чародеем Визенгамота, и Пий Тикнесс, начальник ДэЭмПэ. Я склонен считать, что их можно называть легитимистами, то есть, теми, кто пытался сделать вид, что характер власти в Магической Британии не изменился, изменились люди.

— Ты видел их вживую, ведь ты лорд Визенгамота, — догадался Малфой.

— Они придерживались полумер, пытаясь не разрушить установленные в магическом обществе традиции… насколько это было возможно, тормозили карательные акции Тёмного лорда. Та же Амбридж, хоть и пропустила через свою комиссию много, кхм, магглорождённых, но все они остались лишь с предупреждениями.

— Это неправда, — вмешался Уизли. — Даже жёны министерских подвергались пыткам в Комиссии!

— Не могу говорить, как оно было, — согласился Тео, — но на уровне Визенгамота ходили слухи, что радикалы критиковали её за отсутствие результатов.

— Много слов, Нотт!

— Радикалы же, — пренебрёг резким замечанием Поттера Теодор, — хотели с самого начала всей полноты власти в свои руки, без каких-либо, пусть и формальных, но демократических голосований и затягиваний вопросов. Сначала они были отвлечены на Ирландию, а Тёмный лорд позволял Яксли и его сторонникам вести ту политику, которую они вели. Но потом всё поменялось: когда вы уничтожили хоркрукс?

— Вскоре после Рождества.

— Вот именно, — кивнул сам себе Тео. — После начала Нового года на приёме в Министерстве Яксли и другие легитимисты выглядели уже менее уверенными в своих силах, а потом произошёл взрыв, убивший отца и сына Селвинов. Лорд Селвин собирался декларировать свой план по уничтожению магглов, и это было сорвано. Вскоре после Тёмный лорд наказал Яксли и его сторонников в своих рядах, отстранив их от рычагов управления.

— Вот оно что… — протянул Малфой.

— Визенгамот был распущен, а Эйвери устроил террор с запугиванием и массовыми облавами. Это толкает магов в общество магглов, где они пытаются затеряться, и магглы тоже недовольны. Орден Феникса, полагаю, поставил всё на какую-то акцию, но, насколько мне известно, погиб кто-то несущественный, а Шизоглаз оказался ввергнут в безумство и пленён.

Судя по помрачневшим лицам, это было им известно.

— Ты хочешь сказать, что Рабастан был одним из легитемистов? — усомнился в словах Тео Малфой. — Я бы не поставил на это и сикля.

— Я не могу быть уверен ни в чём, ведь он мне не клялся на крови, — возразил Теодор. — Но то, как я понимаю события, я вам и говорю.

— Меня ни капли это не убедило, — подал голос Поттер. — Я ни на секунду не сомневаюсь, что твои слова о банке — ловушка, в которую нас снова хотят заманить.

— Снова?

Поттер сморщился.

— Дамблдор оставил нам непонятные артефакты в наследство, — заговорила Грейнджер. — Мне — издание Сказок Барда Биддля в руническом письме, Рону — дезиллюминатор, Гарри — снитч, а Драко — Распределяющую Шляпу.

Судя по всему, последним Дамблдор даже распоряжаться не мог.

— Один из членов Ордена, мистер Флетчер, сказал, что нам может помочь разгадать эту тайну профессор Бэгшот, которая жила в Годриковой лощине. Но это была ловушка! Мы чудом сумели уйти оттуда живыми.

— Вас не там пленили? — удивился Теодор.

— Нет, — мрачно ответил вместо неё Поттер. — Мы попытались ещё раз. Разгадать загадку Даров Смерти. Нас сдал Лавгуд. Отец Луны. Они взяли след, когда он поднял защитный купол, через который мы смогли аппарировать, и потом догнали в лесу.

Ему было неприятно вспоминать об этом. Теодор миролюбиво поднял руки, останавливая его рассказ.

— Не нужно переживать это вновь, — кивнул он. — Теперь многое стало понятнее.

Реакция Поттера его удивило. Тот озлобленно скривился и откинулся в кресле, снова закрыв глаза.

— Поэтому вместо размышлений о ловушке в банке займись поисками диадемы, Нотт, — резко произнёс он. — Мы не будем рисковать ради Пожирателей смерти, как ты говоришь. Не по их плану точно. Считай, что твоя задача выполнена, раз ты здесь передал нам эту информацию.

Он сложил руки на груди, будто бы показывая, что разговор окончен.

Теодор в изумлении оглядел товарищей Поттера. Малфой свободной от ладони Грейнджер рукой придерживал себя за переносицу, будто бы пытаясь сосредоточиться на какой-то мысли, сама Гермиона по-прежнему смотрела отрешённо в потолок, а вот Уизли встревоженно переводил взгляд с Нотта на Поттера.

«С ним можно работать», — подумал вдруг Теодор. В конце концов, Уизли был братом его будущей жены. Во всяком случае, на последнее Тео рассчитывал.

Он приглашающе дёрнул бровями, когда Уизли перевёл взгляд на Теодора в очередной раз и слегка дёрнул головой, будто бы от удара. В глазах Рональда вдруг появилось понимание.

— Мне кажется, Нотт просто не понимает сам, во что нас втягивает, — произнёс Рональд на удивление Теодора осмысленно. — Он в замке обладает властью, и обладал каким-никаким статусом ещё в декабре, а потому думает, что может ставить какие-то задачи нам. Но мы не подчиняемся тебе. Гарри несёт бремя пророчества Мальчика, который выжил, как мы знаем, и мы по мере сил поддерживаем его. Ты не управляешь им и не управляешь нами, Теодор.

— Я пытаюсь помочь.

— Я уже сказал, как тебе помочь мне, — раздражённо перебил его Поттер. — Найди диадему и уничтожь её! Желательно Фиендфаером!

От упоминания вербальной формулы Тео вспомнил последние мгновения несчастной миссис Норрис в огненном кольце, зажатой пламенем проклятого Кэрроу.

— Рональд прав, а я ещё раз повторю. Мы будем действовать так, как я сочту нужным, и ни ты, ни Кингсли, ни кто бы то ни было ещё не станете мне указывать. Это ясно?

— Безусловно, — поджал губы Нотт.

— Тогда проваливай. Передавай привет Невиллу.

— Вы даже не возьмёте с меня клятву? — удивился Теодор.

Спохватившиеся гриффиндорцы и примкнувший к ним Малфой клятву с него взяли, вновь не в формате договора, вновь заставив Тео мысленно посетовать о том, что его личный стряпчий Бут не в курсе того, какие обеты приносит Теодор Магнус Нотт, глава рода Ноттов.

Уже вечером в Хогвартсе, перед сном, переписываясь в ежедневнике с Джинни, от которого осталось не больше трети чистых страниц, Тео получил неожиданное послание.

«Брат писал. Говорит, что был бы рад обсудить с тобой развитие идей. Не знаю, о чём он, но просил передать срочно».

Это было безобидное сообщение, ведь Нотт уже вёл дела с братьями Уизли, но в нём был заложен дополнительный смысл.

Как минимум в части плана с «рыцарем» Уизли мог сыграть свою роль. Теодор не был уверен до конца, зачем Лестрейндж хочет подставиться, но такая жертвенность должна была сыграть свою роль и позволить им добраться до сейфа его рода.

Засыпая, он запоздало понял, что так и не передал предостережения Поттеру, обозначенное старшим Гойлом.

​