Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 1 (джен)

Гарри не принадлежал сам себе. Кто-то другой занял его тело и его мысли. Его мысли не принадлежат ему. Он знает это так же, как знает, что Земля вращается вокруг Солнца. Теперь он Некто. Некто равно Гарри. Наказание Амбридж принесло не только вред. Совсем нет. Казалось, голос был удовлетворен. Он больше не звучал так громко и не унижал так больно. Это навело Некто на мысль, что, возможно, это было правильным. Вырезать острым пером строчки на своей руке. Да, так и есть, это правильно.

«Это правильно,» — подумал Некто, когда на очередном задержании вырезал слова на своей коже. «Так и должно быть». Он не ощущал себя жертвой. Напротив, с каждым новым движением пера он чувствовал, как обретает контроль.

Каждый раз, когда он выходил из кабинета Амбридж после очередного наказания, он уже не чувствовал в себе той боли или ярости, которые когда-то захлёстывали его при встрече с ней. Ему казалось, что её действия были чем-то неизбежным, естественным. Она не пыталась сломить его — она, как ни странно, помогала ему. Он уже не пытался этому сопротивляться. Вырезанные на руке слова казались правдой, которую следовало признать, а не отвергать. И самое удивительное было то, что голос внутри него больше не причинял ему боль. Он стал мягче, спокойнее, почти дружелюбным.

Гарри думал об этом по пути в спальню. Рон и Гермиона что-то обсуждали, но он их не слушал. Он давно перестал обращать внимание на то, что они говорили. Раньше он волновался, что его друзья замечают, что с ним происходит что-то странное. Теперь это больше не имело значения. Гарри понял, что они его не понимают. Никто не понимает. Никто не может понять.

Амбридж продолжала свои наказания. Каждый раз, когда он оказывался в её кабинете, она с улыбкой вручала ему серебряное перо, и Гарри с облегчением начинал выводить на пергаменте те же слова. Каждый раз, когда строчки появлялись на его коже, голос звучал всё громче, но теперь это было как голос друга, который помогает ему. Он больше не сопротивлялся. Некто принял это как свою реальность.

Амбридж, кажется, была довольна. Она никогда не говорила ничего лишнего, лишь наблюдала, как он писал, изредка кивая. Её присутствие больше не вызывало у Гарри отвращения или злости. Он уже не видел в ней врага. Она стала для него символом власти, которой он должен подчиниться. И каждый раз, когда перо оставляло очередной след на его руке, голос внутри него удовлетворённо шептал: «Ты делаешь правильно».

Однажды, когда урок закончился, Амбридж неожиданно остановила его у двери.

— Поттер, — её голос был таким же приторным, как и всегда, но теперь Гарри не чувствовал в нём угрозы. — Кажется, вы, наконец, начинаете понимать, что к чему. Очень хорошо. Впереди вас ждёт трудный год, и вам потребуется ещё много уроков, чтобы полностью осознать, как вы должны себя вести. Но не беспокойтесь, я помогу вам. Я всегда помогу, если вы продолжите слушать.

Она посмотрела на него с ледяным спокойствием, её улыбка была холодной, но Гарри больше не видел в этом ничего странного.

— Спасибо, — неожиданно для себя ответил он. И правда, ведь её наказания принесли ему не только боль, но и ясность.

Когда Гарри вернулся в спальню после последнего наказания, он заметил, что его рука снова болит, но теперь эта боль была сродни удовлетворению. Он лег на кровать и закрыл глаза. Шепот в его голове больше не был враждебным. Он говорил с ним, как с другом.

«Ты знаешь правду, Гарри. Ты всегда её знал. Ты недостоин. Ты слаб. Но если ты будешь слушать, если ты будешь подчиняться, ты сможешь найти своё место.»

Гарри улыбнулся.