Чернила и кровь (гет)

Со свинцового неба, алого не от зари, а от пожаров, тянущихся до самого горизонта огромной столицы, сыпался чёрный, напитанный гарью снег. Столбы дыма, будто смерчи, возвышались над домами, возникая с пугающей частотой, и среди всего этого хаоса, хлопая огромными крыльями и рыча так, что закладывало уши и дрожала грудная клетка, летал воплощением смерти Архидемон. Осквернённая драконица Уртемиэль, якорь Джуна.

Если Серые Стражи её убьют, то Завеса ослабнет со смертью ещё одного эвануриса. Вот почему Фен’Харел так бесился и ненавидел Стражей — мало того, что умирали древние эльфы, его братья и сёстры, в заточении тюрьмы Волка, так ещё и Завеса без источников энергии слабела всё больше.

Но в этот раз у нас была Морриган.

Уж не знаю, что ей там осколок Митал нашептал, но ведьма умудрилась затащить Айдана в свои паучьи когти практически сразу, просто не афишируя на людях их отношения, и провела ритуал во время зачатия, предположительно, Кирана. Вчерашней ночью я проснулась от жуткого ощущения магии Крови совсем рядом, как-то сходу поняв, что произошло, и потом ещё долго лежала и с нервным смехом слушала, что они там творили и сколько раз. Судя по стонам, им обоим понравилось. Кхм. В общем. Айдан у нас Герой во всех аспектах: и Затриана раскаяться вынудил, и Белена на трон усадил, и убийцу с малефикаром в отряд завербовал, нелюдимую отшельницу соблазнил, Логейна в честном бою казнил и точно умудрится выжить, когда убьёт Архидемона.

Трудно во всё это поверить, когда смотришь на горящие крыши Денерима.

Улучшенный слух уловил свист — это стрела летела в мою сторону откуда-то, где на крыше форта Драккон разгорелась битва. Громада Архидемона продавливала каменный потолок, топча снующих воинов из отряда Кусланда: Стэн, Огрен и Алистер рубили по лапам, пока Айдан взял на себя изрыгающую огонь морду дракона. Засев в бойницах обзорной башни, на пару этажей выше меня, работали из луков Лелиана и Зевран, целясь Уртемиэль в глаза.

Винн, Ирвинг и маги стояли за заслоном гномов и храмовников перед нами, не пуская к Героям армию тварей, а эльфы подстраховывали со стен, сокращая поток уже хлынувших к нам порождений. Все союзники на полную участвовали в последней битве.

Проигнорировав стукнувшийся об барьер снаряд, я продолжила держать вход в вышку, отсеивая последних прорвавшихся через защитников монстров. Работа для трусихи простая — не пускать порождений тьмы к разбойникам.

Но не пять часов подряд!

Ноги гудели, а пальцы сводило от мороза. Перчатками я как-то не разжилась, а тратить ресурс на обогрев не стоило, как и на самолечение, и я терпела, сжав зубы и охраняя самых уязвимых на данный момент компаньонов. В ближнем бою с порождениями не сойдёшься: хватанёшь хоть калю скверны и можно хоронить. Вот и приходилось бдеть, ловя по десятку тварей, что напролом пёрли по центральной лестнице форта прямо к нам, на крышу.

А кровь у меня не бесконечная!

Тут меня словно током ударило. Глаза нашли сражающихся мужчин, а после я оглядела количество порождений, напирающих беспрерывным потоком.

Точно, не моя кровь. Да почему все идеи приходят опосля?..

— Алистер, ты нужен здесь! — крикнула я через какофонию сражения и рёв тварей что есть мощи моего бедного охрипшего на холоде голоса.

Услышав меня, храмовник обернулся… и получил огромной лапой прямо по рёбрам, не очень удачно для него, но удачно для меня, влетев спиной в камень вышки. К бедолаге я тут же подбежала, оградив путь в башню каменной стеной, которая задержит порождений ненадолго, подлатала Алистера, потратив несколько капель собственной крови на его лечение, а затем с благоговением собрала в большой пузырь вытекшую из его ран живительную влагу себе на ладонь. И как же хорошая была эта влага!

Каленхад — все его потомки имели примесь драконьей крови в организме, а у Алистера ещё и скверна! Ух, сейчас устрою… Авернус, чтоб тебе там за здравие икалось!

— Ты не против, если я пущу твою кровь на страшный и ужасный ритуал? — немного с одержимостью спросила я у Тейрина, потирающего зажившие рёбра с некоторой растерянностью.

Остатки сотрясения ещё давали о себе знать, но я не позволила гематоме разрастись и вовремя восстановила и кости, и ткани. Сейчас он очнётся в полной мере.

— Если этот ритуал нам на пользу, то делай, что хочешь. И не отвлекай нас больше! — Алистер мельком осмотрел меня, изучающую алую жидкость, что-то проворчал и вернулся к бою, когда убедился, что у него теперь ничего не болит.

Спросила я из вежливости, на самом деле.

Потому что не пустить в ход драгоценные миллилитры полумистической субстанции было бы с моей стороны величайшей глупостью! Каменная стена ещё простоит, если сюда не вломится огр, поэтому за башню и стрелков я не переживала. Сама ползком перебралась за кусок вздыбленного почти вертикально куска перекрытия крыши, чтобы Архидемон меня не увидел и не понял, что я делаю, и с каким-то детским восторгом приступила к шалости.

Дальнейшие события шли на секунды.

Первым делом достала из рюкзака блокнот с записями Авернуса и, несколько раз нервно промахнувшись, пролистала до его экспериментов с кровью Стражей и скверной порождений. Затем начертила кровью Алистера нужные руны на камне пола, ругаясь на родном языке, когда от волнения приходилось кровь вновь собирать и переделывать, а после столь же спешно сплела заклинание по образцу, используя уже мою кровь как усилитель, и Алистера — как основу.

Что должно выйти?

Я сама не знала, но надеялась, что это поможет нам хоть немного. Могла лишь сказать, что, следуя логике: если кровь Архидемона это кровь дракона и скверна, а Архидемон мог командовать порождениями тьмы, то усиленная моей активной кровью драконья со скверной, взятая у Алистера, могла посоревноваться в мощи с Уртемиэль… Короче говоря, если бы меня инициировали в Серые Стражи именно способом Авернуса, то порождениями тьмы управлял бы далеко не Архидемон.

Но я свой организм хотела сохранить нетронутым, поэтому пользуемся кровью Алистера и не вздыхаем грустненько о манящей, но запретной возможности. Желания качаться до уровня местных жрецов древних богов у меня нет, мне бы только тот минимум, что поможет себя защитить, и лучше перебдеть, чем потом ползать на коленях перед Гилан’найн, но это я забегаю вперёд.

С глубоким вдохом, едва не закашлявшись от дыма и мерзкого запаха порождений, я развела руки ладонями вверх и начала ритуал. И сама едва не испугалась того, что сотворила. Бдящие в первой линии обороны храмовники заозирались. Воздух задрожал, и алая волна тумана усиленной крови разрослась куполом от моих ног, от рисунка на полу, и за пределы крыши форта куда-то в темноту пятен пожара.

Вот теперь набранный воздух пригодился, потому что резко стало тяжело дышать. Ноги будто приросли к ритуальному кругу, а глаза сами собой нашли Архидемона. Уртемиэль не отвлекалась от Айдана, поливая его огнём из пасти и словно не почувствовав изменений вокруг. И это хорошо. Потому сейчас мне без литра крови станет очень плохо, а защитить меня будет некому.

— Порождения тьмы… — почти процедила я, чувствуя, что не справляюсь с направленной на меня и от меня магией, но эхо моего голоса неожиданно громко разнеслось… нет, не по полю боя, а где-то в голове и дальше, — убивайте… друг… друга…

После этого ритуал иссяк, кровь исчерпала себя, растворившись остатками воздействия магии, а я, словив банальный обморок, рухнула на колени, чуть не потеряв повисшие на шнурке очки. С носа закапало горячим и липким прямо на руки, которые я успела подставить, чтобы не клюнуть носом в пол, и которые закономерно рассадила, но как бы меня сейчас не шатало и сколько бы вертолётов я не ловила, всё равно слышала чей-то возглас «Какого демона они творят?!». Как музыка для ушей…

Сопротивляться гравитации я не стала. Завалилась на бок, а затем и на спину, да так и осталась лежать и слушать победные крики и последний рёв Архидемона, глядя в тёмное предрассветное небо. К поясу я потянулась уже гораздо активнее, чтобы выпить восстанавливающее зелье, потому что не хотелось, чтобы меня тут трогали и поднимали, если, конечно, такой смельчак найдётся — подойти к малефикару-то после ритуала. Заодно выудила кулёк из рюкзака, заела горькость, почти не жуя, жирным куском сала с солёным жареным хлебом и кусочком медовых сот, потому как заранее подозревала, насколько плохо мне будет и сколько ресурсов организм отожрёт за ускоренное кроветворение.

А будь я нормальным магом, просто выпила бы лириума и пошла дальше колдовать.

Но даже он мне сегодня не пригодился, и слава местному чему-нибудь.

Всё это время валяясь на полу и потихоньку приходя в себя, я уже представляла, как отскребусь в бадье, завалюсь спать до вечера и двину по темноте на запад, наконец-то покинув это проклятое место… Тут ко мне, громко топая и скрипя забитыми сочленениями брони, подошёл покрытый с ног до головы скверной Айдан, а взмыленная, растрёпанная Морриган, пристроившись рядышком, подозрительно изучала остатки ритуала.

— Порождения тьмы во всём форте Драккон порубили друг друга на куски. Мне стоит спрашивать, как ты это сделала? — протянул устало Кусланд, а затем и вовсе воткнул меч между плит и опёрся на него, смаргивая со светлых ресниц текущий со лба пот.

— Спроси у Авернуса, — пожав плечами, попыталась сесть, — я… оу, нет, лучше ещё полежу, — голову вновь повело, и я с выдохом завалилась обратно, — я сама полностью не поняла, просто повторила ритуал по его записям. Не одна только Морриган умеет творить странные вещи ради победы, знаешь?

И глазками на неё хлоп-хлоп. Ведьма только ухмыльнулась, как бы невзначай придерживая за талию отца её будущего ребёнка, чтобы тот не свалился с ног.

— Ничего ты не сделала в целом и в общем, но крайне полезной оказалась, — Морриган протянула мне вторую руку, но я помотала головой и демонстративно сложила лапки на животе. Это девушку рассмешило, а затем она вдруг улыбнулась, но как-то совсем уж кровожадно. — И где же Ульдред нашёл настолько способного малефикара?

— А кто сказал, что я была с Ульдредом?

Кусланд поднял брови, открыл было рот, но только звонко хлопнул себя по лицу стальной перчаткой и зашагал прочь от невинно болтающей стопами меня, пока Морриган медленно осознавала, что таки да — я сама лично не говорила, откуда я. Герои сами себе всё додумали и, не услышав от меня противоположного или хотя бы подтверждения, сами приписали меня к магам-бунтовщикам.

Но тайну нахождения малефикара в захваченной Цитадели Кинлох раскрывать так никто и не стал. На меня буквально махнули рукой и оставили в покое, ведь я обещала помощь в бою, а до тех пор меня просто требовалось охранять от храмовников. За мной не гнались Антиванские Вороны, я не просила убить свою мать, за мной не крылась тайна прошлого, и я не была одержима. Я просто никому неинтересна, раз присоединилась из корыстной выгоды.

Малефикар останется малефикаром, откуда бы он ни прибыл. Вот, что важно.

Весь день после битвы в городе слышался то плач, то победные крики. Лишь через несколько часов нервы у всех улеглись, и в столице принялись расчищать улицы от завалов и трупов. Часть армии ушла догонять порождений, что в панике и беспорядке бросились прочь от Денерима, а часть осталась добровольцами стаскивать тела тварей на костры. «Ликвидаторы» имели все шансы случайно заразиться даже от капли скверны попавшей в рот, глаза или в мелкую ранку, поэтому они заранее попрощались с близкими и принялись за работу.

Маги помогали реставрировать дома, составляя из камня стены и колонны, что хотя бы на время послужат хорошим укрытием от зимних холодов, а храмовники следили за состоянием Завесы, ведь от тысяч смертей в городе и от массового колдовства разрывы открыться могли где угодно. Особенно храмовники постарались на крыше форта Драккон, исправляя прочность Завесы в месте моего ритуала. Упс.

Я, в свою очередь, втихую собрав несколько пробирок с кровью Архидемона и наложив на них чары стазиса — потому что вещь! — отправилась отдыхать, избегая Айдана. Раздраконенный Кусланд тоже хотел жрать и спать, но ему пришлось как в жопу ужаленному ходить по пятам за Алистером, который, в свою очередь, крайне не одобрял свою задницу на троне Ферелдена и рвался сбежать в Пик Солдата и остаться со Стражами. Анору, судя по слухам, сослали, чтобы не мешалась, а Айдан — Кусланд, на минуточку, — мог бы занять трон, но тогда он устроит семейству Хоу такую резню с геноцидом бастардов, что лучше бы Алистер его остановил.

В общем, происходили выборы в местную власть, а я политику крайне не любила.

Проверила только, пробежавшись по войскам, не заразился ли скверной кто важный, но ни Теган, ни Эамон, ни компаньоны лишнего не хлебнули, история никуда не свернула, а это означало, что теперь я могла найти себе уголок, там поспать и позже под общую суматоху в городе свободно уйти, куда мне надо. На этот раз вполне легально, потому что наш уговор с Айданом с обеих сторон исполнился. Никто не будет меня искать и обвинять в том, что я кого-то где-то кинула.

И я могу пускать храмовников на опыты!

Шутка. Или нет.

Теперь воины Церкви не доставят мне проблем и это главное. А ещё у меня два источника дохода: договор с Драйденом (который смело спрятался в поместье Эамона ещё два назад и до сих пор за порог не выходил, но обещал списаться со мной после победы, хотя крайне обижен, что Авернуса убить не вышло) и большой заказ на портрет от Тегана. Это залог того, что в Ферелден я вернусь через год минимум, потому что если не магия решает всё, то деньги точно. На одной охоте я долго не протяну, потому что душа требовала сладкого, выпечки и овощей, а их можно приобрести только в поселениях.

Короче говоря, вечером меня ждало новое приключение, будь оно неладно.

Пока город занимался восстановлением, я делала ровно то же самое, выспавшись в комнате поместья эрла Эамона до опухшего лица, и потом ещё час приводила себя в порядок. Всё это время меня не покидало чувство, что слишком легко меня отпустили, и никто не стремился поговорить или хотя бы пригрозить, чтобы кровавые ритуалы больше не устраивала. Возможно, что Героям Ферелдена сейчас было не до трусливого малефикара.

Возможно, я чего-то не знала.

Как и планировалось, уходить пришлось поздно вечером. Завалы от пожаров и вражеских магических снарядов до сих пор разбирали, на улицах толкалось полно солдат и людей, где-то расположили полевые лазареты и кухни, однако затеряться в толпе, прикрывшись плащом, удалось без проблем. Из города вела затоптанная солдатами и порождениями снежная тропа на юг, залитая кровью и скверной, где-то валялись тела как людей, так и тварей, но мне в любом случае нужно направиться на север. Оставляя свежие следы на блестящем в свете двух Лун снегу, я слушала шорох мягких снежинок под ногами, никуда не торопясь и просто наслаждаясь тишиной после грохота сражений этим утром.

Слабо верилось, что буквально несколько часов назад убили Архидемона. Будто во сне, я выдыхала пар, убеждаясь, что всё ещё жива и душу, и это я была с Героями на крыше форта Драккон, я видела ужасных, мерзких, практически мёртвых порождений тьмы так близко, как никогда бы не смогла. Тело пробрала дрожь — приступ брезгливости застал меня волной ледяных мурашек от воспоминаний о чёрных черепах с глазами и зубами без плоти.

И сделал это ещё раз, когда через три часа пути посреди равнины с выветренными камнями под сугробами я поняла, что за мной кто-то идёт.

Стало страшно. Спину прошиб пот, а дыхание сбилось. Кто-то покусился на одинокого путника? А если это разбойник? Против них я всё ещё плохо справлялась, ведь нужно было сначала поймать противника, слепо взаимодействуя на пространство вокруг! Спрятанные в карманы руки мгновенно оказались высвобожденными, и в ладонях ярко вспыхнули огненные сферы, сотканные из капелек крови, готовые вот-вот сжечь недруга.

Свет от снарядов выхватил кожаную броню с полосками «юбки». И рыжие волосы под капюшоном накидки.

— Лелиана? — вслух удивилась я, оставив только один огонёк для света. Разбойница кивнула и подошла ближе, пряча руки под тканью. Она ступила в пятно света и поджала губы, взглянув на меня. — Кусланд что-то просил передать или тебе в ту же сторону?

— Хотела проверить, ты ли это, — её глаз я не видела, поэтому решила обострить зрение. — В армии ищут дезертиров, кто-то испугался Мора и сбежал с армейским снаряжением. Мы прочёсываем окрестности.

Голубые глаза смотрели прямо на меня, словно искали что-то. Сначала зацепились за сапоги — их я честно купила перед выходом по неимоверно задранной цене. Потом взгляд разбойницы опустился на мою руку, огонь в которой несколько раз темнел до кроваво-алого, когда подпитка заклинания обновлялась.

Затем Лелиана подняла на меня глаза и тут же опустила.

— Мне жаль.

— Ты уже пыталась извиниться за то, что хотела меня убить. Я понимаю, что моя магия, м-м, аморальна, — пожав плечами, вместо огня, подсветила пространство светлячком, поскольку он потреблял меньше крови, которая у меня не бесконечная, как и зелья восстановления.

— Так не пользуйся ей! — вдруг вспылила Лелиана, подавшись вперёд. — Неужели тебе самой не противно? Ты использовала кровь Алистера и скверну! Не знаешь истории Чёрного города? Хочешь, чтобы и тебя Создатель покарал за попытку ступить ближе к божественному?

Тяжело вздохнув, потёрла глаза, сбив очки.

— В отличие от жрецов древних богов, у меня нет никакого желания попасть в Тень или чего-то такого. Я пользуюсь магией Крови, потому что хочу, — и потому, что не связана с Тенью, но ей это знать не надо. — И я использовала её только на благо.

— Использование крови уже само по себе отвратительно, на благо или нет!

— Это только твоё мнение. Кусланд дал мне разрешение колдовать.

Мрачно глянув на разозлившуюся разбойницу, покачала головой. Я уже пыталась объяснить ей, что не убийца. Пыталась сказать и сейчас, что у меня нет злых намерений. Но ей просто не нравится нарушение заповедей о неприкосновенности человеческих составляющих. Тут я бессильна.

Я развернулась и развеяла светляк, оставив только улучшенное зрение, потому что равнина впереди звалась таковой весьма коварно. На пути присутствовали камни и ямы, сейчас скрытые под снегом и льдом, а я не хотела навернуться и разбить нос о ближайшее препятствие.

— Ступай обратно, Лелиана. Людям нужна помощь, а вы, Герои, в этом хороши.

На несколько моих шагов воцарилась тишина.

— Я и сейчас помогаю людям.

Движение за спиной я не заметила. Слишком быстро для неопытного взгляда.

Мелькнула тень. Колени подогнулись, но меня придержали.

Ледяной холод, а затем нестерпимый жар коснулись шеи…

— Шея.

Горло заполнила горячая кровь, окропив белоснежную тропу алыми лепестками.

— Лёгкие.

Грудь затопило болью, немой крик застрял в разодранной трахее.

— Почка.

В боку с вонзившимся клинком замерла вспышка агонии.

— Сердце.

Вместе с последним шёпотом звуки вокруг исчезли.

— Ты не захотела раскаяться, и кара Создателя наконец настигла тебя. Ты не заслужила покоя.

Рухнув в снег спиной, в полной темноте и тишине, я не ощущала ни холода, ни боли, лишь… Разочарование. В людях этого мира. В глупых предрассудках о «злой магии». О вере в Создателя. Я даю шанс спасителям этой реальности, не очерняю их только потому, что выбиваюсь из «их правильности», и терплю с пониманием каждое оскорбление, ведь знаю «Век Дракона» как никто другой здесь. Они Герои. Их нельзя трогать. Это не мой мир и не мне решать, что с ним делать.

Но как же… обидно.

Шагов Лелианы я больше не слышала.

— Алый… на белом снегу… — с бульканьем вырвалось невнятно и понятно только для меня, — оттенки… контраст… надо… нарисо…

Стук сердца в ушах затих.