Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

— Ты расскажешь уже, что произошло?! — грозно спросила его Джинни. — Хватит говорить загадками! «Пророк» пытается всех надурить, рассказывая о предательстве министра? Тридцать первого числа вечером я видела его, когда он вручил наследство Дамблдора Гарри, Рону, Гермионе и Малфою! И он не выглядел предателем!

Теодор опустился на стул, подставленный Дерри (сам домовик тоже пристроился на стульчике поменьше рядом) и упёр лоб в ладони.

— Я не уверен, что понимаю всё правдиво, но расскажу. Придётся начать издалека… думаю, за тридцать секунд — минуту — не управлюсь, но, мы же никуда не спешим? — все его слушатели по очереди помотали головами. — Когда директор погиб, Скримджер решил, что эту шахматную партию не выиграть — директор был его ферзём, неуязвимым и всесильным. Поэтому Скримджер решил перевернуть шахматную доску. И на похоронах договорился с президентом Международной конфедерации о подготовке международной миссии для борьбы с Тёмным лордом.

— Ты боишься сказать его имя? — возмутилась Джинерва. Он посмотрел на неё тяжёлым взглядом.

— Джинни, милая. Мой дед погиб на Его службе, а отец — после его возвращения. С детства я называл его так, и никак иначе. Я ещё дойду до этого, но, кажется, они наложили ещё и проклятье Табу на его имя. Поэтому — только так, и никак иначе.

— Мастер Теодор, прошу, не отвлекайтесь.

— Хорошо. В Британии много разных… групп интересов. Кто-то разделяет одни идеалы, кто-то занимается смежным бизнесом. Например, организаторы матчей квиддича, гонок на гиппогрифах, производители алкоголя, владельцы таверн и пабов, экспортёры ценных материалов, производители артефактов и чароплёты, астрологи и исследователи… кто-то занимается производством, кто-то занимается политикой и лоббирует интересы этих групп. Я, например, — скромно признался Теодор. — Но я — сущая мелочь по сравнению с крупными игроками.

Теодор не стал упоминать, что Тёмного лорда поддерживали в прошлом те, кто выступал против омаггливания экономики магической Британии. Целые кланы тех, кто производил продукты питания, что кормили магические общины бесплодного севера островов, тех, кто занимался строительством в центре и на юге, тех, кто добывал ценные ресурсы, охотясь на редких зверей — всех тех, по кому ударил поток дешёвых продуктов из мира магглов.

— Например, Монтегю принадлежат доли во многочиленных бизнесах Англии и Уэльса. Всяческие бары и трактиры, мотели и заведения, даже земля, всё это в какой-то мере их. Они всегда поддерживали невмешательство в прошлый конфликт, и даже, напротив, поддерживали министерство. Это тонкости политики… их активы на юге островов — и они решили, что континенталы не станут разбираться, кто именно поддерживал, а кто выступал против Тёмного лорда.

— Они решили, что это угрожает их бизнесу? — вклинился Грим Фоули. Луи, витавший в облаках, покосился на приятеля с удивлением.

— Да, именно так. Они решили, что Скримджер действительно зашёл слишком далеко. Министр не согласовал своё решение с Визенгамотом, но везде в газете об этом трубили, как о решённом деле — бабушка из Франции даже писала, что выстраиваются очереди тех, кто хочет записаться в каперские отряды. Поэтому они опасались не зря.

— Но при чём тут переворот? — возмущённо спросил Артур. — Это ведь дело Визенгамота.

— Когда вчера ночью мы пришли в Атриум, из глубин разрушенного Министерства вышли четверо — лорд Яксли, политический сторонник Тёмного лорда, лорд Монтегю, его ситуативный союзник, и лорд Малфой.

— Младший? Я так и знала, что им нельзя доверять!

— Старший. Боюсь, он не в своём рассудке. Бывший глава Департамента правопорядка Тикнесс заявил, что Скримджер совершил измену, и при попытке оказать сопротивление был ликвидирован — их заговор наверняка состоял в том, что Аврорат пытался защитить Министра, а боевики Монтегю и Пожиратели проломили их сопротивление. Хотя Тикнесс не выглядел так, как выглядят околдованные Империо. Но этот альянс продержался лишь одну ночь… Тикнесс потребовал от Юстаса Фоули созвать утром Визенгамот. Я как раз оттуда.

— В «Пророке» написали, что дадут результаты отдельным выпуском. Но его нет. Вы дали отпор?

— Нет, Арчи. Мы… мы капитулировали, — это слово оказалось горьким на вкус. — Яксли заявился вместе с теми Пожирателями, что претендовали на места в Высоком Визенгамоте и заявил, что ночью то свечение — это был какой-то ритуал. Ни один маг не сможет покинуть острова, и ни один маг не сможет вторгнуться с суши.

Слушатели были удивлены. Дерри вдруг исчез и через миг появился снова, без берета, сжимая голову руками.

— Дерри?!

— Мастер Нотт, это правда, — прохрипел эльф. — Дерри попытался выбраться через Дувр в Кале. На пляже Дувра очень болит голова, Дерри едва вернулся.

Нотт лишь развёл руками.

— После этого… после этого известия Монтегю обвинил Яксли в нарушении договорённостей, а тот сказал, что договорённостей больше нет, и все мы во власти Тёмного лорда. После этого…

Он ощутил сухость во рту.

— После этого несколько пэров возмутились тем, что происходит — и тем, что Тикнесс безмолствует. Одного из них убили, а ещё нескольких забрали с собой оглушёнными. Они запугали всех — и лорд Фоули подал в отставку, которую удовлетворили. Но… но… когда он уже спустился, — Теодор почувствовал, что ему тяжело говорить, глядя в глаза мальчика. И он закрыл их. — Когда он уже спустился со своего места, один из Пожирателей под маской убил его, наколдовав Смертельное проклятье в спину.

Все слушатели молчали. Грим не издал ни звука. Тео открыл глаза — мальчик беззвучно плакал, откинувшись на спинку дивана. Слёзы текли из его больших карих глаз.

— Новым Верховным чародеем избрали Яксли, и он вынес на голосование присвоение лорду Юстасу Ордена Мерлина. Все проголосовали «за».

* * *

Когда Теодор закончил, они разошлись по разным концам дома. Джинни давно могла уйти в Нору, но оставалась здесь, с ними, зная, что там её ждёт лишь больше волнений.

— Кто… кто станет директором? — спросила она, подсев к нему.

— Снейп. Он попросил Визенгамот отменить бесплатное обучение магглорождённым. И мы проголосовали «за».

Джинни прикрыла рот ладонью в удивлённом возмущении.

— Ты осуждаешь меня за мои голоса? — грустно спросил её Теодор. Все новые законы уже значились в спецвыпуске «Пророка». На его последней странице было открытое письмо троих младших редакторов, в котором они назвали происходящее — тиранией и призвали сопротивляться режиму Того-кого-нельзя-называть.

— Я… Тео, я понимаю всё. Нельзя быть тем, кто пытается идти против толпы. Не сейчас. Но как же все дети, что уже учатся в школе? Как же те, кто должен поступить этим летом?

Теодор прикрыл глаза. Ему казалось, что ещё накануне у него было решение. Ещё накануне он готов был сделать широкий жест и использовать то, что неожиданно получил, по неожиданному назначению — но переворот спутал все планы.

* * *

— Проводишь меня? — спросила его девушка.

— Конечно, — кивнул Теодор. Они подошли к камину. За окном спускались сумерки — и багряный купол виднелся особенно ярко. Другие уже не видели его, но Теодор видел эту магию, видел её отчётливо, и она не давала ему ни секунды покоя, приковывая к себе взгляд.

По очереди каждый из них двоих произнёс заветный адрес — и сначала девушка, а потом и парень шагнули в камин.

— …лава Мерлину! Я так переживала, так переживала, деточки!

Теодор вслед за Джинни оказался в объятьях миссис Уизли, мокрых от её слёз. Женщина не отпускала их несколько минут, пока, наконец, в гостиной не появились мужчины.

— Джинни! — это был Артур. — Ты напугала нас. Можно было прислать Патронуса! Благо, этот ненормальный эльф остановил нас.

— Папа, всё же нормально…

— Теодор, — он остановил взгляд на юноше. — Нас ожидает серьёзный разговор, юноша.

По его спине пробежали мурашки.

Артур развернулся и скрылся в коридоре, а миссис Уизли села обратно в продавленное кресло, промокая платком глаза. Она не отрывала взгляд от чудесного артефакта мистера Уизли — а на том одна из стрелок вела себя неправильно, будто бы сумасшедшая. «Чарли Уизли» вращался по циферблату, как заведённый, то ускоряясь, то замедляясь — и нигде не останавливаясь.

Войдя на кухню Теодор неожиданно наткнулся на торчащую ему буквально в лицо палочку Шизоглаза.

— Нотт! — тихо кашлянул перетянутый бинтами старик. На нём не было его обычной одежды — кожаного плаща, жилетки со множеством карманов и сапога. Его изувеченная, пораненная тысячью ран кожа была частями скрыта под бинтами, а частями и вовсе гноилась и кровоточила. Вид отставного аврора, вся жизнь которого была игрой со смертью, был… жалким? — Кто пришёл на площадь Гриммо, когда мы притащили тебя на совещание Ордена?

«Площадь Гриммо…»

Эти слова будто бы разбили стеклянную пелену воспоминаний в разуме Тео. Он вспомнил, как шёл по этому адресу, как наткнулся на странный дом, вылезший меж двух других, и как его тогда приветствовал настоящий Муди.

— Это были Снейп и Дамблдор. Прежний и настоящий директора Хогвартса.

Муди удволетворённо кивнул, а один из Близнецов поставил перед ним дымящийся бокал с зельем.

— Мистер Уизли? — Тео перевёл взгляд на Артура. Тот был хмур и стоял, сложив руки на груди.

— Садитесь, Теодор. У меня два вопроса к вам. Кто дал вам право впутывать мою дочь в игры с Тёмным лордом, и почему вы до сих пор считаете, что мы доверяем вам, после этого предательства?

Нотт не сдержал удивлённого восклицания.

— Объяснись, Теодор! — буркнул Кингсли. Теодор его и не заметил — так хорошо темнокожий мужчина слился со стеной.

— И лучше не утаивать ничего, — добавил шепотом Люпин. Нотт почувствовал, как его палочка утыкается меж рёбер в спину.

— Прежде чем требовать объяснений, предъявите обвинения, — стараясь быть спокойным, попросил Теодор.

— Обвинения? Вы смеете ещё и требовать обвинения, после участия в подготовке этого переворота?! Слизеринец!

Это прозвучало как обвинение из уст старшего мужчины. На стол упал выпуск «Пророка» с фразами Нотта.

— Мистер Уизли, позвольте мне объяснить!

— Мы все ждём вашего объяснения, Нотт!

— Я дал этот комментарий после матча в прошлую субботу! Неделю назад! Понимаете? На квиддиче!

— Па, там действительно трибуны на фоне…

— …и он действительно звал Джинни, — по очереди добавили близнецы.

— И просто так там решили взять у вас интервью с именно такими словами?! С призывом СПЛОТИТЬСЯ вокруг этого… этого… предателя?!

— Нет! Послушайте, меня об этом попросил мистер Карамеди! Патрон Лиги Квиддича!

— Карамеди контрабандист и вымогатель, по которому плачет не то, что Азкабан, а виселица! — Муди сипло выругался и ударил кулаком по столу — так сильно, как только мог.

— И тем не менее он…

— Платит тебе? — на лице Артура было написано отвращение.

— …нет, — пришлось сконфужено признаться Теодору. — В прошлом июне мой вассал, Тюбер, организовал встречу с ним, Огденом и Нимбусом. Они предложили мне помощь для политического капитала, участие в программе набора в Хогвартс, взамен на небольшие услуги с моей стороны. Это одна из них.

— Разве Карамеди примыкал к клану Монтегю? — спросил вслух Шеклболт. — Он достаточно крупная «рыба», чтобы быть независимым.

— Карамеди всегда были против всех, эти политические шлюхи утопили и Милфордов, и Блэков! Альфарду подложили пацанёнка, а он был единственным адекватным из всей этой семейки!

— Аластор, но почему тогда они поддержали Сам-знаешь-кого?

— Потому что вы меня не дослушали! — перебил их Тео. — Он хотел, чтобы я призвал все семьи детей, что учились в Хогвартсе за их деньги, не участвовать в сопротивлении! Моё имя для них не последний звук.

— Это правда, — согласился вновь чернокожий. — В школе очень заметно, что слово Нотта ценится студентами. Удивительно, как одно ценное интервью может сделать с репутацией?

— В сопротивлении кому? — уточнил Фред. Или Джордж.

— В сопротивлении Конфедерации. Которая хотела вторгнуться, и уже сейчас бы вела зачистки магических кварталов.

В столовой повисла гнетущая тишина.

— А что это были за переговоры здесь, а? Как ты объяснишь это?

— Это были не переговоры, — Теодор стушевался. — Я попытался донести простую истину. Ведь вы бы точно не стали с ними говорить.

— Мы бы их убили, — возразил один из близнецов. — Нас было шестеро против девятнадцати, и стало четверо против девяти!

— Просто этот слизеринец решил спасти своих слизеринских собратьев, — Шизоглаз зашёлся кашлем, отпивая из бокала.

Теодору захотелось, очень захотелось высказаться на счёт Чарльза — который, очевидно, покинул Британию, раз магия артефакта не могла понять, что с ним.

— А в Визенгамоте сегодня? А в Атриуме вчера?

— А вы сами разве не видели? Они убили Фоули и захватили двоих пэров! И никто ничего не сделал! Только Монтегю аппарировал прочь. Каждый из нас должен делать то, что может, чтобы не стать следующими жертвами этой бессмысленной бойни! Теперь, когда они установили барьер, я уверен, что никакое открытое сопротивление не может привести к победе. Только удары из засады и ликвидация значимых фигур.

— Есть лишь одна значимая фигура, исчезновение которой будет означать победу, — Шеклболт вышел из сумрака и опёрся кулаками о стол, нависнув над ним. За закрытыми окнами сверкнула молния. — И теперь всё, что нам нужно — выиграть для них время. Для тех, кто следует пути Дамблдора.

Говорить о том, что одного пафосного названия недостаточно, чтобы обозначить план, Тео не стал. Его и так едва не обвинили в том, чего он никогда не хотел бы совершать.

* * *

Настоящий хаос развернулся в Британии и Ирландии в следующие дни. Теодору казалось, что переворот — это хаос, что смерть Юстаса Гектора — хаос, что Барьер, отделивший две части волшебного мира — хаос, но на деле это был обычный миропорядок.

Гоблины закрыли свой банк, перегородив уже в понедельник вход в него высокими баррикадами с тяжеловооружёнными воинами. Официальное послание было опубликовано в понедельничной «Придире». Коротышки обвинили «режим» в нанесении урона банку, перерезании магических пут, позволявших работать отделениям в Бельгии и Соединённых провинциях, узурпации власти, нарушении договорённостей и мирных соглашений, наконец, в попрании ценностей гоблинского народа.

Это тут же создало финансовый кризис.

Те немногие лавки, магазины, таверны и рестораны магических кварталов, что открылись четвёртого августа, стали требовать огромные суммы за обслуживание. Кто-то пытался использовать за оплату расписки, но никакие расписки не работали.

Поползли слухи о том, что Ричард О’Хари, опальный экс-чиновник Департамента по Ирландии, провозгласил режим Тёмного лорда колонизаторским и гегемонистическим, направленным на уничтожение ирландской культуры, и объявил себя министром магии Ирландии. Конкретно в адрес дома в Аберайроне прилетела листовка от ИМНА — Ирландской магической независимой армии.

Как ни странно, для Грима Фоули. Его бабушка, не то вдова, не то бывшая жена покойного Верховного чародея, была ирландской суровой ведьмой, которую явно хотели использовать за счёт внука.

«Грим! Юный маг! Ты знаешь, что в Лондоне убийцы, предатели и тираны! Вступай в наши ряды, освободись от пут Надзора — вместе мы повторим тот путь, что проделали наши собратья-магглы. Вперёд, за Ирландию!

Бей британскую армию! Дамблдор за нас!

ИНМА — Ирландская магическая независимая армия».

Четверо жителей дома в Аберайроне сидели бы как мыши, если бы не Патронус Дина Томаса, просившего о помощи.

— Теодор! Ты сказал обратиться, когда я буду готов принять твою помощь. Она нужна мне, как никогда! Я в Коукворте, если знаешь где это.

Нотт в этот момент был в одиночестве — поэтому тут же ринулся к Артуру, бесцеремонно вломившись к другу в комнату — тот был занят переживаниями из-за потери связи с Золи, и потому не обрадовался нарушению границ личного пространства. Впрочем, узнав причину, он предложил заглянуть в атлас Британии — его Артуру подарил кто-то из приятелей с факультета.

Парни потратили двадцать минут, чтобы выяснить, что Коувкорт был одним из городков между Лестером и Ноттингемом, где ни один из них не был. Артур было уже хотел аппарировать на Кингс-Кросс и садиться на маггловский поезд, когда Тео вспомнил, что можно было воспользоваться помощью Невилла — с другом они не виделись и не общались с того самого момента, как пало Министерство.

К удивлению Теодора, хмурый Невилл, что встретился с ними под проливным дождём на станции Хогвартс-Экспресса, пустынной и пыльной в это время года, не спросил даже ни слова о том, какую роль играл Теодор в событиях прошедших дней.

— Мы точно одолеем этих мудаков, — это была единственная фраза, которую он обронил на счёт изменений в политическом ландшафте Британских островов.

Лонгботтом бывал в Лестере, где располагалась футбольная команда, за которую болел его дядя, лорд Элджерон. Это позволило им всем троим оказаться в мужской уборной футбольного стадиона Лестера.

— Серьёзно, Нев? — Теодор взмахнул палочкой, очищая вонь вокруг. Чистотой это место не отличалось.

— Теодор, я был здесь, когда мне было десять, а дядя хотел убедиться, что я не сквиб. Он завёл меня в толпу вот сюда и пригрозил снять штаны, чтобы вызвать всплеск магии, — процедил Невилл. — Доволен?

— Прости, Нев. Я не знал.

— И что стало с дядей?

— Он добился своего. Магглы вокруг все обделались, навалив в свои штаны. Это убедило дядю, что я не сквиб, потому что после того раза, когда они выкинули меня из окна, у него оставались сомнения.

Мнение Теодора об Элджероне Лонгботтоме сильно ухудшилось.

Выбравшись со стадиона, под хмурыми тучами надвигающегося с севера дождя парни сели в пригородный поезд, что соединял два города между собой. Томас не присылал более никаких весточек, а Теодор не отвечал ему на них, но Коукворт был не просто так упомянут Дином. Тео даже допускал, что тот ранен и потому не может аппарировать, например, куда-то в магические кварталы, добраться в Мунго, о котором он точно знал после того раза с рукой Нотта… была куча вариантов, но почему-то Дин упомянул этот заштатный городок.

На улице совсем стемнело из-за сумерек и туч, когда поезд с лязгом тронулся, оставив их на железнодорожной станции Коукворта. В отличие от лондонских вокзалов или тупика в Хогсмиде, где был только разворотный треугольник для паровоза и платформа, здесь, в Коукворте, находилась настоящая станция. Многочисленные рельсовые плети уходили вдаль от платформы, где один лишь крытый навес спасал от начавшегося дождя немногочисленных магглов. Одетые в серую, не слишком примечательную одежду жители городка выглядели беднее, чем лондонцы. Магии вокруг не чувствовалось вовсе — только несколько домов по пути от станции в центр имели её следы.

— Ну и что мы тут делаем? — спросил Невилл. — Где вы договорились с ним встретиться? У меня не хватит зелий, если он сильно ранен.

Теодору хватило такта признаться, что плана не было.

Невилл уволок их в сторону каких-то трущоб — городишко и правда был маленьким, и вскоре далёкая огромная башня, чадившая сизым дымом, оказалась ближе, домики — грязнее, а люди — беднее.

Они зашли за ограду пустующего дома с разбитыми стёклами, некогда украшенного цветущими клумбами. Дикоросты и сорняки теперь были здесь всюду, вызвав скорбный вздох Лонгботтома. Стены домика были изрисованы снаружи и изнутри надписями краски из баллончика, вызвавшими пристальное внимание Артура. Теодор мазнул по ним взглядом. Никаких Тэтчер и Мейджора он не знал, а разбираться в том, почему авторы-магглы хотели их вздёрнуть, не хотел.

— Экспекто Патронум! Дин, где ты находишься в Коукворте? Нам нужен адрес!

Разыскать мага в маггловском городе было нетривиальной задачей, если его местонахождение было не известным. Это Теодор понял только сейчас. Ответ пришёл неожиданно быстро.

Впорхнувший зверёк тут же растворился серебристым облаком, но донёс слабый, с хрипотцой, голос Томаса.

— Я… тут дом заброшенный, это рядом с трубой завода… Нотт, я посылал послание Нотту…

— Тебе приходило письмо? — уставился на него Невилл.

— Писем не было, — ответил за Тео Артур. — Ведь не было же?

Вместо ответа Теодор аппарировал в Уэльс. Письмо было. Клочок бумаги, на котором значилось «Заводской тупик, 4». Почерк был каким-то неправильным — наклон на бумаге говорил, что писал левша. Дин же не был левшой.

Аппарировав обратно, он показал клочок парням.

— Надо разделиться, — решительно сказал Невилл. — По одиночке мы быстрее сможем пройти этот городишко насквозь и найти эту злополучную… как её?

— Заводской тупик, — подсказал Артур. На улице сверкнула молния. Август начинался с плохой погоды.

Они действительно разделились. Натянув на голову капюшон плаща, Теодор наложил на плащ чары неприметности и выскользнул из разрушенного дома. То же сделали и ребята — Невилл, впрочем, без опаски к дождю вышел с непокрытой головой. «Не буду уподобляться пожирательским ублюдкам», — объяснил он.

Нотт направился в сторону высокой башни, что дымила, будто там было жерло вулкана. Никакой магии вокруг, лишь остаточные следы — это мог и быть маггловский завод, где мог быть тупик. Через четверть часа он достиг высокого забора и в очередной раз поёжился, будто бы под чьим-то пристальным взглядом. Хотя чары отвода глаз работали исправно, это ощущение не покидало его, как бы быстро он ни шагал.

Свернув от забора, преграждавшего путь, к очередному кварталу одинаковых домов из почерневшего от времени кирпича, Теодор прочитал надпись на ближайшем.

«Заводской тупик, 3».

Это была удача. Дом напротив, на другой стороне улицы, должен был иметь номер чётного числа, и не сильно отдалённый. Нумерация домов была придумана в Британии, и работала почти везде по единым правилам.

Маггловская машина чёрного цвета проехала и остановилась как раз у дома напротив, заехав с той же стороны, откуда пришёл и он сам. Это было странным совпадением. Теодор поспешил перебежать дорогу, чтобы добраться до Дина раньше, чем это сделают магглы — если это были они.

Из машины так никто и не вышел. Окинув её подозрительным взглядом, Теодор поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Внутри было тихо. Пыльные ступени вели к открытой двери квартиры, дом был похож на тот, где жил Дин Томас со своей семьёй в Актоне, а у самого порога виднелись следы крови.

Перехватив палочку, Нотт зажёг Люмос и вошёл внутрь. Темнота от задёрнутых, заколоченных окон заставляла его сердце биться чаще. Виски пульсировали, а палочка рвалась использовать магию.

Коридор окончился залом, посредине которого на полу угадывалась лежащая безжизненная фигура — с остаточными следами магии на неё.

— Дин? — севшим голосом спросил Теодор и опустился на колени.

В этот же миг в его голове взвыла интуиция — но прежде, чем он успел что-то сделать, сзади на него навалилась туша, пригвазживая к полу, а палочка из руки пропала. Мгновение, и он потерял сознание. «Это ловушка!» — вот такой была последняя мысль в его голове.