Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 1 (джен)

Гарри всю свою жизнь слышал от разных людей о своей ущербности и ненужности. Едва ли его юные годы у Дурслей можно было назвать счастливым детством — скорее это было выживание в мире, где его презирали, унижали, отказывали в тепле и внимании. Они с самого младенчества считали его за мусор, который по какой-то причине всё не могут вынести из дома. В их глазах он был ошибкой — случайным отбросом, занявшим место в их идеальной жизни. Идеальный сын, идеальная семья, и тут — Гарри. Он отравлял их общее пространство долгих десять лет и не собирался прекращать до семнадцати.

И вот, казалось бы, новый мир — новые возможности. Можно начать все с нуля, забыть старые обидные клички и построить себя самому. Но нет, волшебный мир справился без него, придумав образ вершителя судеб и укротителя непобедимого зла. Может показаться, что это никак не может быть плохо, однако, нашлись и тут люди, считающие его недостойным ходить по общей бренной земле. К чему это длинное вступление? Да к тому, что Гарри Поттер, как бы это парадоксально ни звучало, не только привык к этим измывательствам, но и каким-то образом научился пропускать их мимо ушей. До недавнего времени он не считал себя убогим существом, недостойным существования, а крутил у виска и посылал «доброжелателей» куда подальше. До недавнего времени. Разум — это такая штука, которую обмануть ничего не стоит. Даже если обманывает его свой же хозяин.

Гарри начал замечать, что этот шепот стал громче, чем обычно. Голос не был чем-то новым для него — он слышал его давно, но в последнее время он стал более настойчивым, более реальным. Шёпот, который раньше был фоновым шумом, теперь превратился в ясный и холодный внутренний голос, говорящий прямо в его сознании. Он слышал его, даже когда никого не было рядом. Сначала это было просто раздражающей помехой, но со временем этот голос в его голове начал проникать всё глубже и глубже. Он не мог избавиться от ощущения, что за ним постоянно следят, что кто-то наблюдает за каждым его шагом, оценивая его. Он привык к тому, что вокруг всегда есть люди, готовые обвинить его в чём угодно — в эгоизме, в жажде внимания, в том, что он «особенный». Но сейчас этот шепот начал проникать в его разум, пробуждая сомнения, которые он не мог просто проигнорировать.

В один из таких вечеров, когда в голове был только гул, Гарри сидел в своём углу общей гостиной Гриффиндора, делая вид, что читает книгу. Он знал, что должен был учиться или заниматься чем-то полезным, но буквы перед его глазами казались размытыми. Все эти символы, слова и предложения — они были там, но смысл исчезал, как только он пытался его ухватить. Напряжение в голове нарастало.

«Ты бесполезен, ты никогда не был героем»

«Ты ведь знаешь, что все они смотрят на тебя, верно?»

Гарри вздрогнул. Он посмотрел в сторону Рона и Гермионы, которые о чём-то оживлённо беседовали в другой части комнаты. Их разговоры давно перестали казаться ему дружескими и искренними. Он был уверен, что они обсуждают его.

«Они считают тебя ненормальным», — шепнул голос, тихий, но настойчивый. — «И в этом они правы».

«Они просто ждут, когда ты окончательно сойдёшь с ума», — добавил он, уже резче, словно этот голос принадлежал кому-то реальному, сидящему рядом с ним.

Гарри тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Но голос не утихал, а шепот из его сознания плавно перетекал в окружающий мир.

Гарри знал, что его однокурсники украдкой переглядываются, когда он проходит мимо. На уроках, когда он поднимал руку, чтобы ответить, казалось, что все вокруг смотрят на него с ожиданием, будто они вот-вот увидят, как он совершит ошибку или сделает что-то неадекватное.

На последнем уроке Гермиона заметила, что его ответы стали сбивчивыми, а мысли — хаотичными. Она пыталась тихо спросить его, всё ли с ним в порядке, но Гарри только отмахнулся, как от назойливой мухи. Он знал, что она тоже часть этой игры — той, где все вокруг пытаются поймать его в ловушку.

«Они всё ещё шпионят за тобой», — голос снова заворочался у него в голове. — «Гермиона. Она всегда была умной. Все, что она узнает, через пять минут станет известно Дамблдору».

— Гарри, — раздался знакомый голос. Он оглянулся и увидел Гермиону, которая с беспокойством смотрела на него. — Ты как?

Он хотел ответить ей, сказать, что всё нормально. Но вместо этого из его уст сорвалось лишь что-то невнятное. Ему казалось, что слова цепляются за его язык, превращая простые фразы в кашу.

— Всё хорошо, — еле выдавил он, отводя взгляд. Гермиона, видимо, знала, что что-то не так, но она не стала его допрашивать. Он всё равно не расскажет.

Едва он отвернулся, шепот усилился.

«Она уже докладывает Дамблдору. Она — его шпионка. Ты должен быть осторожен».

«Ты всегда был лишним. Даже в магическом мире ты никому не нужен. Ты только ошибка, и все это знают.»

Гарри сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Ему нужно было вырваться, сбежать от всех этих звуков и взглядов. Он не мог больше находиться в этой комнате, среди людей, которые, как ему казалось, ждали его провала.

«Ты слабый, никчёмный. Ты всегда был никем. Даже сейчас, они знают, что ты не герой. Седрик умер, потому что ты был слабаком. И Сириус тоже погибнет.»

Эти слова ударяли его по самому больному месту. Смерть Седрика, казавшаяся далёким кошмаром, снова и снова всплывала в его сознании, выматывая его. С каждым днём Гарри всё больше ощущал, что сходит с ума.

Гарри резко встал, игнорируя взгляды друзей, и направился к выходу. Гермиона крикнула ему что-то вслед, но он не слышал её. Шум в его голове был слишком громким.

Шепот превращался в гул, в звенящий хор голосов, которые окружали его и тянули в неизвестную бездну.

* * *

Прошло несколько дней. Голос не умолкал ни на минуту. На уроках Защиты от Тёмных искусств с профессором Амбридж он пытался сосредоточиться на её нудных лекциях, но не мог — слова её будто растекались в воздухе, не оставляя за собой смысла.

«Ты всё делаешь неправильно,» — шепот. — «Ты даже не можешь сосредоточиться.»

Когда Амбридж начала говорить о важности дисциплины и контроля над магией, Гарри почувствовал, как внутри него всё кипит. Этот голос. Её голос. Все вокруг, даже она, казалось, обвиняли его в чём-то.

Гарри сжал палочку в кармане так сильно, что та чуть не треснула. Ему хотелось выкрикнуть что-то, но он понимал, что не может этого сделать. Все вокруг, весь класс, сидели тихо и внимательно слушали. Но он не мог. Он не мог больше выносить этот яд в его голове.

Когда Амбридж медленно обернулась и её взгляд скользнул по классу, Гарри почувствовал, как что-то внутри него щёлкнуло.

— Мистер Поттер, — раздался её мягкий, но ледяной голос, — неужели я вас чем-то отвлекла? Может, вы хотите поделиться с классом своими мыслями?

Её вопрос был прямым, но в каждом слове чувствовалась насмешка, тонкая издёвка. Это было слишком. Голос в его голове взвыл, заполняя всё сознание, и в тот момент Гарри больше не мог сдерживаться.

— Заткнись! — выкрикнул он, неожиданно для самого себя.

Амбридж удивлённо подняла брови, а по классу прокатился удивлённый ропот. Все смотрели на него, кто-то даже усмехнулся, но Гарри не мог уже ничего видеть или слышать. В ушах стоял гул, а перед глазами всё плыло.

— Мистер Поттер! — громче, раздражённее сказала Амбридж. — Задержание! Две недели! За прошлый срыв урока еще неделя!

— Я сказал, ЗАТКНИСЬ! — снова выкрикнул Гарри, вскочив на ноги, его палочка вылетела из кармана, но он даже не заметил этого.

Амбридж отошла на шаг назад, её лицо исказилось в злобе.

— Поттер, немедленно выйди вон из класса, — приказала она, и в её голосе уже не было ни капли притворной мягкости.

Каких сил Гарри стоило сосредоточиться на смысле ее слов и выйти из класса, не знает никто.

* * *

Когда Гарри вошел в кабинет Амбридж, его чуть не стошнило от внешнего вида комнаты. Она была украшена в привычном для неё стиле — обилие розового, многочисленные портреты кошек на тарелочках, стоявших на полках, и мягкий аромат чая с приторным запахом ванили, который тут же начал раздражать Гарри.

Амбридж сидела за своим столом, толстые пальцы-сосиски медленно перебирали перо, взгляд её был направлен на Гарри, но она не сказала ни слова. В её глазах не было ничего, кроме холодного презрения.

— Садитесь, мистер Поттер, — наконец нарушила она тишину, её голос снова стал мягким, почти шёлковым и каждый его звук был как скрытая угроза.

Гарри стоял на месте, сжав руки в кулаки. Он медленно подошёл к стулу и сел, не говоря ни слова.

— Итак, — продолжала Амбридж, склонив голову чуть набок, — вы сегодня позволили себе весьма… непристойное поведение на моём уроке. Как вы это объясните?

Она смотрела на него с таким видом, словно общалась с маленьким непослушным ребёнком, и это только усиливало его раздражение.

— Я не… я не знаю что вам сказать, — пробормотал Гарри, его голос был хриплым, как будто он только что кричал. — Вы даже не…

— Тишина! — резко прервала его Амбридж, её голос на мгновение потерял свою маску мягкости и стал холодным и резким, как стекло, разбивающееся на миллионы осколков. — Вы будете говорить, когда я позволю.

Гарри стиснул зубы, пытаясь удержаться от того, чтобы ответить.

— Вы, мистер Поттер, представляете собой пример отвратительного поведения, которое недопустимо в стенах этой школы. — Амбридж говорила медленно, словно наслаждаясь каждым словом. — Я не могу больше закрывать глаза на ваши выходки. Ваши дикие обвинения, ваше безответственное поведение… Всё это не что иное, как посягательство на авторитет Министерства магии и самого Министра. И за это вы должны понести заслуженное наказание.

Её голос стал приторно-сладким, но в нём была жестокость. Она улыбнулась, словно этот момент доставлял ей настоящее удовольствие.

— Я дала вам слишком много свободы, мистер Поттер, и это была моя ошибка. Теперь же вы узнаете, что бывает, когда человек забывает своё место.

Гарри нахмурился, его сердце забилось быстрее. Он почувствовал, как что-то тяжёлое оседает в груди. Эта женщина намеренно давила на него, не оставляя ему шанса на оправдание.

— Я ничего не сделал! — неожиданно для самого себя выкрикнул он, срываясь с места. — Это вы! Вы издеваетесь надо мной! Вы и ваше Министерство! Вы не хотите видеть правду!

Амбридж приподняла брови и слегка наклонила голову, её лицо вновь наполнилось тем мерзким выражением самодовольного удовлетворения.

— Правда, говорите? И что же это за правда, мистер Поттер? — прошипела она, её голос стал похож на змеиный шипение. — То, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? Эти нелепые фантазии больше не играют никакой роли. Никто вам не верит. И никто не поверит. Особенно после вашей лжи о дементорах.

Она встала со своего места и медленно подошла к Гарри, её руки сцеплены за спиной. Она остановилась напротив него, её лицо было теперь совсем близко, и Гарри мог видеть холодную ярость, сверкающую в её глазах.

— Вы считаете себя особенным, мистер Поттер? Думаете, что вправе диктовать условия? — её голос стал почти шёпотом. — Нет. Здесь правила устанавливаю я. И вы должны научиться это понимать. Она сделала шаг назад, к своему столу, взяла в руки перо и села обратно в кресло.

— Мы начнём с простого, — сказала Амбридж. — Письменное наказание. Вы будете писать, пока не усвоите, что ваши действия имеют последствия.

Она вынула из ящика стола странное серебряное перо и положила его перед Гарри. Улыбка её стала ещё шире, глаза сияли холодным огнём.

— Без чернил, — добавила она с невозмутимой уверенностью.

Гарри посмотрел на неё с недоумением, но что-то в её тоне заставило его не задавать лишних вопросов. Он медленно взял перо в руку и положил перед собой лист пергамента.

«Я должен уважать авторитет,» — написал Гарри, но как только кончик пера коснулся пергамента, он почувствовал резкую, жгучую боль на тыльной стороне своей руки. Гарри вздрогнул и с ужасом увидел, как слова, которые он только что написал на бумаге, вырезались на его коже. Он стиснул зубы от боли и посмотрел на Амбридж. Она наблюдала за ним с тем же самодовольным выражением лица, которое теперь вызывало у него тошноту. Однако он даже не успел возмутиться, потому что голос шептал ему, что он этого заслуживает.

— Продолжайте, мистер Поттер, — мягко сказала она, её голос был полон фальшивой заботы. — Мы будем писать до тех пор, пока вы не поймёте. У нас впереди еще полно времени.