Отражения (джен)

То, что что-то неправильно, Энакин осознал сразу, ещё не открывая глаз. Присутствие Тёмной стороны ощущалось воздухом, которым приходилось дышать, обволакивало тело и словно бы... тьма словно бы шла изнутри. Энакин прислушался к зудящему под кожей нетерпению, отголоскам ненависти, царапающей в груди, и гневу, готовому сорваться с пальцев потоком…

Что-то было очень не так.

Энакин открыл глаза и упёрся взглядом во второй ярус кровати, нависающий сверху. Каюта была белоснежной и залитой светом — это, без сомнения, был корабль: двигатели мерно гудели вдалеке. Легонько потянувшись Силой, Энакин не обнаружил поблизости Асоку: связь вела его дальше по кораблю и внезапно словно рассеивалась.

Спустив ноги на пол, Энакин наконец-то осмотрел себя: одежды были цветом чернее ночи. Старательно отгоняя глупую мысль, он снял с пояса меч — совсем не такой, какой носил — и включил его. Меч зажужжал и полыхнул красным.

Энакин едва не выронил его и вскочил, ударившись о верхнюю кровать затылком. Но едва ли такие мелочи волновали его: всё было неправильно.

Неправильно.

Он сам в Силе, и Сила вокруг, разливающаяся воздухом густым, как мёд, — казалось, можно потрогать.

Энакин словно оказался под водой и водою дышал, с трудом перебирая конечностями в её сопротивляющейся толще.

Голова кружилась — может, от удара, а может, от мерзкого чувства, что всё вокруг только сон, который он силится оттолкнуть от себя и проснуться, но не получается.

— Асока, — произнёс Энакин вслух неожиданно хриплым голосом, едва не закашлявшись.

Казалось, в этом странном месте, бывшем не то видением, не то непонятно, чем ещё, стоило всё же вести себя потише.

Дверь каюты отъехала в сторону за мгновение до того, как Энакин потянулся её открыть.

— А, проснулся уже.

Энакин замешкался, не зная, что сказать. Все слова вылетели из головы, когда он едва не столкнулся на пороге с Оби-Ваном.

Это, без сомнения, был Оби-Ван Кеноби: рыжие волосы с пробором, аккуратно, но чуть по-другому подстриженная бородка, только вот глаза... золотые, как пески Татуина, и мантия поверх костюма такая же чёрная, как у самого Энакина. И Сила — боги, его Сила! — фонила тьмой, словно бездна. Возвышалась неумолимо и готова была затянуть в свои объятия и поглотить, не жуя.

Энакин замер, с трудом подавив инстинктивное желание выхватить меч. Запоздало вспомнил, что тот красный, и горечь подкатила к горлу.

Этого всего не может быть...

Энакин не помнил абсолютно ничего, что могло бы подсказать ему, как он сюда попал и что происходит вокруг.

— Ас... а что с голокроном? — выдавил он из себя последнее, что помнил, спохватившись.

Если его мастер здесь ситх, — только где это «здесь»? — то и Асока... Мысль затормозила, врезавшись в непреклонное «Двое их всегда — учитель и ученик». И если он, Энакин, здесь ученик, ученицы у него быть не могло. Где же тогда Асока?

— А! — словно бы даже обрадовался этот неправильный Оби-Ван, и глаза его полыхнули недобрым предвкушением. — Наёмницу мы поймали, она в карцере. Я думал начать прямо сейчас, но боюсь, Император будет недоволен.

«Начать что?» — хотел спросить Энакин, но дурное предчувствие сковало дыхание, и он промолчал.

— Тебе не стоит появляться перед ним в таком виде, отлежись, — скривившись, бросил Оби-Ван, окинув Энакина красноречивым взглядом, а потом развернулся, взмахнув полами мантии, и вышел.

Энакин сумел сделать вдох, только когда дверь с шелестом встала на место.

Мысли метались в голове, как он сам несколько минут назад метался по запутанным тоннелям. Или часов? Или дней? Сколько же времени прошло?

Энакин тряхнул головой, словно пытаясь выкинуть всё лишнее, и надавил на глаза пальцами.

Это жутко неправильное место.

Оби-Ван — ситх! Да он и сам ситх, судя по ощущениям. А Асока неизвестно где, хотя он явственно помнил её руку в своей.

Куда же его — их? — занесло?

И где тот, чьё место он занял?

Ощупав карманы и не найдя ничего интересного, Энакин снял мантию и бросил её на стул рядом, оставшись в кожаных штанах и рубашке, проверил, на месте ли меч, выждал несколько ударов сердца и покинул каюту.

В коридор выходило несколько таких же дверей, и Энакин без промедления поспешил к другому его концу, надеясь никого не встретить. В крови бурлила злость и немного — отчаяние. И страх — за своего падавана. Эти чувства сбивали с толку, малейшая их искра обращалась водопадом и захлёстывала с головой. Энакин отвык от подобной несдержанности, годы падаванства худо-бедно научили его держать себя в руках. И хотя он, пожалуй, позволял себе нарушать внутренний покой куда чаще прочих джедаев, к такому не был готов. Страх, гнев и нетерпение толкали в спину и потрескивали на кончиках пальцев, и Энакин без особого удивления понял, что вот-вот сотворит молнию Силы. И лучше бы никому сейчас не появляться на его пути.

Энакин прошёл несколько палуб, едва разминулся с десятком марширующих... клонов? и понял, что попал на гауптвахту, по вытянувшимся в струнку при его появлении офицерам, которых здесь было по двое у каждого входа, и отчётливой печати страданий, разлитых в воздухе.

В одной из комнат у толстого стекла во всю стену обнаружился Оби-Ван. Он смотрел по ту сторону словно на диковинную зверюшку. Или на лакомый десерт. Энакин сдержал дрожь отвращения и осторожно приблизился, краем глаза заглядывая внутрь. Там, у стены крошечной светлой камеры, прикованная к стене наручниками, сидела какая-то твилечка — не та, которую они разыскивали накануне. На лице её темнел синяк, одежда была кое-где порвана, а плечо и одно лекку словно было прижжено световым мечом в двух местах. Она не то спала, не то была без сознания.

— Не утерпел? — поддразнил Кеноби, и Энакин подобрался, призывая столько злости, сколько в нём отродясь не копилось, и скрывая свои мечущиеся мысли в её гуще. Благо, это сейчас было несложно. — Вряд ли, конечно, она знает что-то интересное. Отдам её потрошителям.

Энакин кивнул, почти утопая во внезапно накатившей ярости, и в ушах у него зазвенело. Пол плыл под ногами. Окунаться в Тёмную сторону было так легко, словно он умел это с пелёнок — падать и не видеть дна.

Энакин с трудом сосредоточился на настоящем. В сознании билась единственная мысль: Асока. И он отчаянно цеплялся за неё, страшась утонуть в окружающей реальности, такой чудовищно неправильной.

— Пойдём, — окликнул Кеноби. — Мы скоро будем на Корусанте, нужно привести себя в порядок.

Энакин уже почти плевался от этого лощёного Кеноби, но покорно пошёл следом.

Нужен был план.​