Ирония судьбы, или Советский Новый год (джен)

Вновь зажглась гирлянда ностальгии наших лучших дней. И дорога сквозь сугробы стала ярче и светлей. Иней снова мишурой украсит серые дома. Нас ждет новая холодная кофейная зима.FIZICA — С новым годом!

В одном древнем фильме о забавных совпадениях главные герои из разных городов Советского Союза влюбляются друг в друга в канун празднования Нового года, когда один после излишнего распития алкоголя пропускает в своей памяти путешествие из родного города в чужой. Дальше начинают работать совпадения, так уж выходит, что в обоих городах есть улицы с одинаковым названием, на которых стоят одинаковые дома с типовыми замками, отпирающиеся одними и теми же ключами. И вот трезвая хозяйка одной квартиры видит у себя дома спящего героя, считающего, что он у себя. Но на этом история только начинается⁽¹⁾.

Пока Ада пыталась понять, почему кровать внезапно перестала быть удобной, а подушка начала колоть щёку, ей вспомнилась именно эта древняя история из детства. Почему она? Да потому что в Советском Союзе она стала символом Нового года, пережила первый СССР и сохранилась в почти первозданной свежести к приходу второго, пусть в его составе был уже несколько иной набор стран плюс марсианские колонии. Будучи совсем маленькой она всё равно не могла понять, как же так можно — просто взять и проснуться в незнакомом месте без каких-либо вразумительных ответов. И вот, успев отпраздновать свои тридцать пять земных лет, однажды после вечера ярких историй о прошлом перед камином и заворожёнными детьми она проснулась в… совсем незнакомом месте. Без вразумительных ответов о причине такой рокировки.

Пробуждение казалось чем-то обыденным. Диего после обязательного предрассветного ритуала защиты её сна от холода и тревожной бессонницы пока что крепко спал. За стенами ещё не начали шуршать мышами слуги, да и птицы не торопились начинать своё пение. Это уже удивляло до невозможности оставаться более в постели. Ада выскользнула из-под одеяла и настороженно замерла. Вокруг располагалась незнакомая тесная комната. Тесная в сравнении с губернаторской резиденцией, разумеется. Около пятнадцати метров по площади, на первый взгляд. И такая странная, что разведчица растерялась.

Она не была бы собой, если бы не начала со шпионской дотошностью осматривать пространство вокруг себя. Высота потолков чуть больше трёх метров, мебель сделана не так давно, но производство ГДР, никто после не делал таких сервантов. Критический взгляд выхватил секретер производства 1968 года, не раньше. Пальцы прошлись по лаковой поверхности. Следом наступила очередь книг, стоящих на полках. Не слишком богатый набор, но что-то. Сборник сочинений Пушкина. На первой странице печать Ленинской библиотеки и год 1970. Отказываясь верить в происходящее, Ада продолжала собирать информацию. Соображать, как и почему всё случилось, она будет позже. Сначала следовало разобраться, где и когда она проснулась.

Попытка выглянуть в большое окно ограничилась оценкой добротной деревянной рамы, древним методом утепления окна при помощи ветоши и полосок то ли ткани, то ли плотной бумаги. В остальном лишь понимание, что на улице зима, снежные наросты которой скрыли всё, что могли показать окна. Рука огладила обои. Хорошие. Простенькие, но хорошие. Тоже, скорее всего импортные. Югославия? Может, Чехословакия?

На полке за стеклом, рядом с толстыми хрустальными вазами, Ада вдруг заметила маленькую пластмассовую игрушку. Непонятное создание с грустными глазами и большими круглыми ушами, каждое размером с голову. Чебурашка. Персонаж появился не раньше лета 1971 года.

«Предварительная оценка ситуации — я в советской квартире. Ориентировочно — в сталинке, на дворе минимум 1971 год, но, скорее всего, позже на пару лет. Дела!» — раздумывала она, пытаясь приметить ещё улики.

Сначала она заметила старую гитару с выжженным на боку скрипичным ключом. Следом настала очередь небольшого рабочего стола. Последний всё же ответил на ряд вопросов. Наиболее точное «где» так и осталось загадкой, но свежие чертежи, педантично собранные в стопки с годом создания, сумели пролить свет на «когда». 1975 год. Советский Союз, позже получивший приписку «первый». Где-то в Саратове. Если верить жёлтому тощему отрывному календарю, висящему на стене, то 31 декабря. Самое время готовиться ко встрече Нового года.

«Потрясающе!» — с сарказмом подумала Ада и поёжилась.

По полу шёл сквозняк и босые ноги успели озябнуть, вынуждая свою хозяйку начать поиски какой-нибудь одежды посерьёзнее сорочки 18-го века. Как ни странно, в шкафу обнаружилась не только одежда, соответствующая времени комнаты, но и привычные камзол с рубашкой и кюлоты с сапогами, пошитые на её фигуру мастером своего времени Джереми. Уважительно хмыкнув, разведчица быстро переоделась и замерла на месте. Дух авантюризма и выпестованная учебкой привычка требовали продолжить изучение новой территории за дверью комнаты, а совесть и договорённость с Диего напоминали, что пора будить мужа. Исследовать новые горизонты совместно не только не вредно, но и очень полезно для жизни со здоровьем.

— Диего, просыпайся… мой грозный адмирал, подъём! — перешла на командный тон Ада, когда мягкий вариант не вызвал у супруга должного отклика.

— Да, что? Что?! — окинул муж сонным взглядом комнату, мгновенно сопоставляя её отличия от их спальни. — Где мы?

— В Саратове 1975 года, — с неловкой улыбкой отозвалась она, из-за отсутствия объяснений такой оказии чувствуя себя почти виноватой. — Если записи на том столе не врут, конечно.

— Где?! — эхо разнесло ошарашенный крик вдоль высоких потолков.

Кабальеро, оценив всю странность ситуации, вскочил на ноги и сразу направился к шкафу. По сравнению с вечно жаркой Эспаньолой в комнате было весьма прохладно. Да и встречать возможного противника лучше в полном обмундировании.

Дверь отворилась, открывая дорогу к коридору, хвост которого завершался кухней. Один оценивающий взгляд. Супруги де Очоа беззвучными тенями двинулись дальше. Ещё комната. Дверь закрыта плотно, но даже намёка на замок нет. В этот раз пришлось немного пошуметь, чтобы выйти. Выкрашенная светлой краской деревянная преграда похрустывала и поскрипывала, прежде чем окончательно сдалась напору. Ближайшая комната оказалась детской. На трёх узких кроватях крепко спали младшие де Очоа — Тоша, Гриша и Ника, получившая на четвёртый день рождения шпионское имя.

— Мам? Пап? — стоило сделать пару шагов, как Вероника мгновенно стряхнула с себя утреннюю дрёму.

«Однажды вырастет в идеальную шпионку с такой реакцией!» — мысленно улыбнулась Ада.

Родители переглянулись. Один ребенок уже не спал. Следовало будить остальных и разбираться в сложившейся ситуации. Гриша и Тоша демонстрировали крепкий зимний сон двух сытых медвежат, прежде чем наконец соизволили с недовольным видом открыть глаза. Впрочем, сон трусливо сбежал подальше ото всех членов семьи де Очоа, когда они оглядели стены, покрытые бумажными обоями, поняли, что кровати совсем не те, да и спят они отчего-то в общей комнате, а не каждый в своей. Привычная одежда детей, как и у родителей, ожидала их в одном общем шкафу, сделанном где-то на местной фабрике, настолько он был хуже по качеству мебели из ГДР. И хотя для детей и супруга всё окружение казалось тесным и бедным, Ада понимала, что проснулись они в квартире достаточно обеспеченных людей.

«Если, конечно, не окажется, что это коммуналка, — хмыкнула она, пока дети одевались, — тогда беру свои слова обратно!»

В третьей спальне обнаружились родители. Чета де Ордуньо, совсем седые Габриела и Сантьяго, мирно спали на большом, раскладывающемся в двуспальную койку, диване. Пока «внуки» будили своих бабушку и дедушку, Ада осторожно открыла мягкую дверь, обитую дерматином, и тяжёлую железную, стоящую сразу за ней. Холодный деревянный пол в ответ на сделанные шаги громко заскрипел, а в относительно тёплую квартиру вошёл настоящий сквозняк, кусающий пятки даже через сапоги.

— Кто родился под Рязанью, отзовись! — услышала она знакомый крик откуда-то снизу и рванулась на голос.

— Воробьёв? — со второго этажа двухэтажной сталинки она шустро спустилась вниз, едва завидев старого коллегу, так же непривычно выглядящего на лестничной клетке в своей потрёпанной пиратской одежде, как и балерина в боевом вертолёте типа «апачи».

— Нет, блин, Владимир Ленин! Ты не поверишь, Адольфик, а, хотя, вполне поверишь, раз ты тоже тут! — задорно фыркнул Жека. — Добро пожаловать в Саратовскую коммуналку! По крайней мере мне досталась именно она. Мы тут втроём.

— С наступающим, Ада Батьковна, — высунулся из-за его двери потрёпанный жизнью, но вполне цветущий здоровой старостью Жора Глистер.

— Да, хи-хи-хи, вот ведь оказия какая. Не в такое будущее я стремился! — услышала она где-то в их квартире голос Газонокосильщика Кукукурочкина.

Наверху послышались громкие голоса, в которых узнавались дети, громко рассказывающие о своих открытиях, громовой раскат окрика Диего, обеспокоенное причитание маменьки и… полуистерические нотки голоса Хуана! Четверо разведчиков помчались наверх, чтобы оценить масштабы общего похищения. На втором этаже столпились ничего не понимающие дети, Диего, родители, Хуан и агент Карина Смит с юношей Фоксом. А для полноты картины из квартир на первом этаже пулями вылетели на всеобщий шум Хорхе де Сандоваль и Герман Барбаросса.

«Ну, прямо комплект!»

— Сеньоры темпоральные агенты, — без труда перекричал всех Диего, — кого из вас «благодарить» за сложившуюся ситуацию?

Вся агентурная сторона притихла. Совсем не пристыженно. Скорее, раздумывая над всеми совершенными грехами, пытаясь вычислить, который из проступков мог бы привести к подобным последствиям. Пока одни молчали, Хорхе с Диего приветствовали друг друга едва заметной стороннему человеку мимической игрой и едва намечающихся словах на испанских губах. Ада с улыбкой отметила, что у возникшей оказии наметилась одна положительная сторона. Грозный адмирал, хоть в своей манере предпочитал сие скрывать, очень скучал по старому другу, но мирился с невозможностью увидеть того. Губернатор Эспаньолы и адмирал Испанского флота не имели лишнего времени на встречи с присущей ностальгией по былым дням.

— Подытожим, уже не важно, кто во всём виноват, — философски заявил Герман, — важно, что мы собираемся со всем этим делать!

— Если никто накануне этих замечательных событий не загадывал громко и чётко желание оказаться в СССР, то я вполне согласен с одноногим, — неожиданно легко встал на сторону агента Вурдалака Жека. — А поскольку с самого утра, если не раньше, в нашей ванной греется кальмар, я предположу, что сама ситуация велит на время забыть обо всём и готовиться к празднованию Нового года!

— Что? Как?! — не смогла сдержать эмоций Габриела де Ордуньо.

— Известно как. Украшать квартиры самодельными фонариками и всякой мишурой. Найти ёлку, поставить в мозговой центр жилплощади, повесить на неё стеклянных игрушек и шишек, нарезать салаты, приготовить горячее и вечером сесть и совместно отпраздновать! — с ходу перечислил всё по памяти Евгеша. — 31 декабря на территории СССР все заняты только этим, вот и нам нельзя отставать от коллектива…

— Что за шум?.. — из единственной тихой квартиры второго этажа вывалились сонные и очень удивлённые Вильям и Кристина.

— … а драки нету? Ну так мы ещё не выпили! — продолжал веселиться Воробьёв.

— Вилл? Крис?! — поражённо уставилась Ада на своих «первенцев».

Вильям успел настолько заматереть, что вытянулся выше Диего в росте, да и широтой плеч ничуть не уступал. Всё ломкое, юркое и детское, что в нём ещё сохранялось в их предыдущую встречу, давно сгинуло. Мальчик дорос до возраста, когда давно пора своих наследников делать. Крис осталась такой же сильной и гибкой. Ушедшая в путь неизвестности, она удивляла необыкновенно короткой шевелюрой, едва на два-три пальца отросшей от головы.

Спустя два мгновения взаимного безмолвия, все бросились друг друга обнимать. В стороне остались только родители и Диего с Хорхе. Последние чуть отступили назад для своих едва заметных невооруженному глазу разговорах.

— Какая встреча!

— Сколько лет мы не виделись?!

— Я так рада тебя видеть!

— Евгений Воробьёв, и вы здесь!

— Не старею, кабанчик!

— А я как чувствовал, что Крис не совсем мальчик!

— Как здорово, хи-хи-хи, что все мы здесь сегодня собрались!

❅❅❅

Пока все приходили в себя от внезапности встречи, а также по мере воспитания знакомились друг с другом, бывшая офицер Шурикова оттащила Воробьёва в сторону. Этот шкет знал намного больше, чем говорил. Даже случайно оброненные им слова вызывали уйму подозрений.

— Признавайся, ты ведь знаешь, негодяй, что сейчас творится, а иначе не стал бы так легко поддакивать Герману? — шепнула она, испытующе глядя на него.

— Допустим, накануне я громко и не совсем по инструкции грохнул очередную «волшебную» приблуду и мы сейчас испытываем на себе последствия её взрыва, — не стал он увиливать.

— Да ты издеваешься! Что она делала?

Милая и радостная встреча всех со всеми заиграла весьма тревожными красками.

— По легендам исполняла заветные желания, а по факту погружала пользователей в наркоманский сон с исполнением всех желаний уже внутри него. Но не переживай, хотя ты и не сможешь. Особенности работы чудо-штуки не даёт вырабатываться гормону стресса. При всём желании не распереживаешься!

Жека был прав. Ада поймала себя на необычном спокойствии и принятии всего происходящего. Ну прошлое, ну незнакомая квартира, ну оказались в СССР, ну Новый год. Никто же не умер, так чего дёргаться?

— Как отсюда вырваться? — ещё тише спросила она, поймав несколько вопросительных взглядов от Крис, и улыбнулась, будто они обсуждали что-то уморительное.

— Побочный эффект от взрыва сам рассосётся через сутки. Нам достаточно только… как вариант, встретить советский Новый год, — подмигнул её Евгеша с улыбкой. — Лови момент, когда ещё так сможем сделать. Интересно всё-таки, а кто пожелал оказаться именно здесь, в этом времени?..

— Это я была, — шепнула незаметно подобравшаяся к ним Ника, — мама рассказывала про Новый год вчера…

— И забыла уточнить, что СССР в мировой истории случилось аж две штуки… хе-хе, а нашему артефакту всё же заказ надо делать громко и конкретно. Да ничего, прорвёмся! — подбодрил Жека смущённую девочку. — Сквозь оливье и советское шампанское!

При виде настолько дорогих сердцу людей Ада поставила все разбирательства по ситуации на паузу. Ну Саратов и Саратов, даже забавно пошариться в квартирах первого Советского союза, проверить, что ещё она способна узнавать из предметов той эпохи. Интересно, у кого-нибудь найдётся большой телевизор с маленьким выпуклым экраном? А кассетный проигрыватель? А может, настоящий граммофон с виниловыми пластинками?

Детям, как оказалось, эта истина открылась намного раньше и, пока все пытались сосчитать количество действующих лиц, сообразить, как быть, они вернулись в квартиру и начали с интересом её осматривать.

— Мамочка, а можно я оставлю себе эту куклу? — вновь появилась среди честного народа маленькая Ника, успев под шумок оценить «сокровища» детской комнаты.

— Если не найдётся хозяин, то можно, — кивнула Ада.

Радостно гикая, девочка побежала обратно в квартиру, видимо, к кукле прилагалось приданое в виде посуды или сменной одежды. Мальчишки весьма шумно что-то обсуждали в одной из квартир, мотивируя взрослых тоже прекращать думать и начать делать.

Весьма быстро и неумолимо все пришли к единому решению — готовиться ко встрече Нового года. По большей части на это решение повлияли спокойные и уверенные в освоении новой территории разведчики, которых набралось подавляющее большинство. Да и протестующие никак не собирались в единое движение. Диего сказать слово против жены не решался, Вильям и Крис были всецело на стороне Ады, Фокс заглядывал в рот агенту Смит, Хуан и шага не мог ступить без приказа светлейшего дона, да и Хорхе, радуясь внезапной встрече, был скорее за праздник, чем против. Оставались «бабушка с дедушкой», но их быстро привлекли на свою сторону дети-манипуляторы.

— Что же, слушай мою команду, — гаркнула Ада, — сейчас возвращаемся в квартиры и проводим полную проверку всего того, что может пригодиться для праздника. В приоритете еда и украшения. Для наибольшей эффективности, в каждой из квартир должен быть один разведчик.

Из коммуналки Воробьёва на помощь Хуану и Виллу с Крис отправились Кос и Жора. Работа закипела. Советский Новый год уже топтался на пороге, его следовало встретить, как отцы завещали. И пусть Барбаросса кривлялся, строя из себя продвинутого австралийца, но глазки его сверкали тем самым блеском узнавания. Недаром его второе имя было Валерий.

Жека, недолго думая, выставил на лестничные клетки второго и первого этажа по кухонному столу, чтобы можно было на них выкладывать все находки. Зоркий глаз, знание прошлого, ставшего настоящим, опыт разведывательной деятельности явил несколько пыльных коробок с хрупкими игрушками и пушистой мишурой, три набора цветной бумаги, клей ПВА, ножницы, стопку чистых белых листов, три мотка толстой красивой нити и четыре колтуна гирлянд. С едой все выглядело ещё лучше. Бдительное око Воробьёва отыскало скрытый под половичком люк в погребок с соленьями на первом этаже. На свет показались различные разносолы в банках. Маринованные грибы, перчики, домашняя икра из кабачков и баклажанов, несколько банок варенья и не меньше десяти литров сладкого компота. Не считая огурцов и помидоров. В одной из кладовок ждал своего часа мешок картошки. И это ещё никто не заглядывал в холодильник и в вывешенные за окно заледеневшие мешки.

Агента Смит с Адой поставили главными на кухне. Вильям, Фокс и Кристина всячески помогали им с готовкой, взяв на себя исполнение простых, но многократно повторяемых действий. Полем брани был выбран второй этаж, не заставленный деревянными ящиками, а потому наиболее просторный. Готовка распределилась между квартирами де Очоа и Хуана, поскольку кухни там были самыми просторными и с хорошими газовыми печами.

Дети с бабушкой и дедушкой стали главными по созданию из цветной и белой бумаги украшений. Объяснять им, как вырезать фонарики и снежинки, взялся хихикающий Кос. Хуана как главного ценителя красоты поставили быть главным по украшению всех семи квартир и двух лестничных клеток. Специфику украшения по-советски ему разжёвывал Жора Глистер, на ходу обнаруживая всякие шарики и фонарики. Барбаросса нашёл где-то топор и, вцепившись в двух испанских адмиралов, потащил тех вооружаться против Генерала Мороза в их рейде за ёлкой.

Жека продолжал шелестеть по всем квартирам, вынося на всеобщее обозрение всё, что не подходило под понятие «еда» или «украшения», но являлось непременным атрибутом праздника. Первыми он нашёл санки и лыжи. С их обнаружением острой гранью встал вопрос утепления. Так он начал шариться по шкафам с зимней одеждой, скидывая её в общую кучу.

На кухнях расцветал жар, сравнимый с полуденным пеклом Санто-Доминго. Картофель с яйцами отправились вариться в первую очередь. Для будущего пюре была найдена самая большая кастрюля, в которую можно было спокойно посадить Жемчужинку, и старый тёплый тулуп для дедовского метода сохранения тепла. Своего часа ждал консервированный зелёный горошек, сельдь, целая курица для запекания и он — майонез. Последний вызывал много вопросов. Все ностальгирующие разведчики собрались вокруг белого соуса, недоверчиво обнюхали, а кто-то даже лизнул с видом майонезного сомелье. Все представители прошлого смотрели на сей священный акт с круглыми от ужаса глазами. Кроме детей. Те в силу отсутствия каких-либо границ тоже попробовали советский майонез и остались довольны.

— Я имею вам кое-что сказать, — хихикая заявила Карина Смит, мешая привычные всеобщему уху слова со своим одесситским говором. — Всегда была уверена, что к кухне в жизни не подойду, а шобы готовить на всех, таки совсем никогда! И посмотрите, шо таки творится!

— А ты бы хотела смотреть, что будут готовить Герман с Жекой? Или испанцы? — хмыкнула Ада. — Они от майонеза чуть на свой тот свет не ушли.

— Таки-да, жить ещё хочется. А хорошо покушать ещё больше!

— Я тоже не женщина на кухне, — пожала плечами Крис, — но мне это всё напоминает те времена, когда мы вместе лепили пельмешки. Была в этом особая магия. Помнишь, Вилл?

Тот неопределенно кивнул. Вильям, успевший дослужиться аж до капитанства небольшого шустрого корвета, сначала пытался строить из себя важную птицу, но быстро сдулся в дружеской атмосфере тех, кто помнил его невероятно перспективным юношей, которому ещё только предстояло сворачивать горы, показывать характер и проявлять недюжинную выносливость.

Мёртвая безголовая птица получила щедрое скрабирование солью и перцем, подкожные инъекции зубчиками чеснока и прочее жестокое обращение с неживыми животными, прежде, чем отправилась в духовку принимать золотистый облик. На очереди встало немногочисленное мясо, которое можно было запечь, потушить или перевести в формат котлет и подать на стол. Карина мимоходом заметила, что при должном запасе времени они могли бы метнуться в ближайшее село и выкупить жирного гуся для запекания, на что Крис со смехом заявила, что Хуан мог перепутать последнего со своим родственником.

— Ну вы видели, как он ходит и важничает? Вылитый гусь, хоть сейчас запекать с яблоком во рту! — добавила она под общий смех.

На кухню, поддаваясь общей атмосфере веселья, то и дело прибегали дети, помогали в несложной нарезке ингредиентов на салат, получали что-нибудь вкусненькое и убегали дальше украшать дом. Пока активная часть готовки встала на паузу, стоило перебрать мандарины. Ада направилась в кладовку. Некоторые могли потрескаться и неприятно растечься. Фрукты следовало отобрать и вымыть.

По пути к кладовке до неё донёсся любопытный гневный диалог. Не сдержавшись, разведчица с интересом заглянула в ближайшую спальню, из-за двери которой шёл ожесточённый диалог:

— Я — дворянин и адмирал испанской флотилии! Я не стану это надевать на себя! Это ниже моего достоинства, — возмущался Диего, разумеется, в половину силы своего голоса.

Не привлекать же всеобщее внимание к щекотливой ситуации. Ада зажала рот, чтобы не захихикать. Хорхе, судя по насупленному виду, был согласен с другом.

— А я — австралийский неонацист, темпоральный разведчик, оберст-лейтенант, король морей и вообще личность колоритная, но что-то помалкиваю! Так что, сеньоры, — Герман выдал дворянам по тулупу, — будьте послушными испанцами и перед лицом русского Генерала Мороза, убившего не одну вражескую армию одной левой, скидывайте свои летние шмотки и надевайте русские валенки, тулупы, ушанки и шубы!

В комнате перед двумя адмиралами лежала гора зимней одежды, собранная Жекой с семи квартир. С учетом, что проснулся Воробьёв в коммуналке, да и не все в этом историческом периоде могли приобрести и тёплые и статусно привлекательные предметы одежды, большую часть составляли весьма грубо пошитые вещи.

— Чур, самая большая ушанка моя, — вцепился Евгеша в трофейный предмет, — всегда мечтал о большой мохнатой шапке с ушами ниже плеч!

Разведчики прошлого, что Жека, что Герман, воспринимали своё положение в приподнятом настроении. Даже резкие слова агента Вурдалака звучали с долей веселья. Новая миссия — встретить Новый год в условиях давно почившего первого СССР вызывала в них тот же тёплый отклик, что и у Ады. Под давлением коллектива испанцы нехотя начали переоблачаться. При виде Диего, натягивающего на себя толстый свитер, разведчица изо всех сил зажала рот рукой.

— Ты чего застря… — сунулась под руку Карина Смит, но увидев разворачивающуюся картину превращения испанцев в русских зимних неваляшек, хрюкнула от смеха и осталась подглядывать.

— Берём русские топоры и идём добывать русскую ёлку. Возможно, придётся использовать метод естественного отбора! — продолжал вещать Герман, пока они переодевались.

— Ада мне рассказывала про него, — блеснул эрудицией Диего, глядя на тёплые подштанники, как на нечто противное его сущности, — это что-то про выживание сильнейших?

— Почти, — кивнул с пиратской ухмылкой Жека, — в данном случае это естественный отбор ёлки сильнейшими у слабейших.

— Или не успевших вовремя вооружиться, — подтвердил его слова Барбаросса.

От такого чисто пиратского метода добычи праздничного дерева оба адмирала оторопели.

— Это тоже по-русски? — осторожно уточнил Хорхе.

— Как посмотреть, дорогие мои испанские лопушки, — философски отозвался Воробьёв. — Не забываем натянуть на себя тёплые тулупы и шерстяные рейтузы! Без них размножаться вы точно не сможете.

— Это даже звучит унизительно, — удрученно выдохнул Хорхе. Угрюмо молчащий Диего был целиком и полностью на стороне друга.

— Унизительно — это мужская немощь по ночам. А рейтузы — это разумная форма защиты, — выразительно поднял указательный палец Жека и радостно хлопнул в ладоши, когда из пирата 18-го века полностью переоблачился в русского зимнего дровосека любого столетия. — Мороз и солнце, день чудесный! Куда ты скрылся, друг прелестный?

С видом довольного жизнью Раскольникова он направился к выходу из квартиры, едва не сбив Аду и Карину. Последние успели спрятаться в кладовке с мандаринами, хихикая над обликом утеплённых зимних испанцев. Уровень внутреннего благородства и аристократизма последних заметно упал после облачения в советские шубы из непонятного косматого зверя.

На кухне благодаря жаркой атмосфере полностью оттаяло окно, открывая прелюбопытный обзор на четверку охотников до ёлки. Когда Ада и Карина вернулись с мандаринами, Фокс с Вильямом и Крис хохотали до слёз от вида советских человеческих пингвинов. Испанцы в валенках ходили слишком уж уморительной походкой. Весь лоск чеканного шага поглотил собой плотный войлок.

❅❅❅

— Мамочка, смотри, что мы нашли! — отвлекли мальчишки Аду от коллективного смеха.

В руках у маленьких разведчиков появился знакомый аппарат. В своё время это был самый древний экспонат в музее истории. Разведчица залюбовалась приборчиком. Маленький проекционный аппарат, похожий на странный танк в металлическом корпусе. Правда, без колёс и пушки, зато с вытянутым вперёд объективом и фильмовым трактом, похожим на люк. Наряжая квартиры, дети умудрились найти фильмоскоп — проекционный аппарат для рулонных диафильмов. С ручной протяжкой плёнки диафильма. Такая невероятная старина требовала красивой демонстрации.

С разрешения Карины Смит, взявшей шефство над кухней, Ада повела детей в одну из самых тёмных спален для показа сказок, предварительно прихватив с собой несколько диафильмов. Подходящая комната нашлась на первом этаже. Окна выходили на теневую сторону и даже с открытыми шторами в комнате днём царил полумрак, а стоило плотно закрыть окна — наступила правильная темнота. Поверх красного узорного ковра на стене Ада закрепила белую простынь и позвала детей смотреть сказку.

С диафильмами она никогда ещё дел не имела, но конструкция не располагала к долгим раздумьям. Плёнка вставлялась в фильмовой канал и прокручивалась вниз круглой ручкой. Когда из объектива в простынь ударил свет, дети в восхищении охнули. Показ начался. Первой в очереди оказалась курочка Ряба. Разведчица с чувством рассказывала сказку, не забывая прокручивать фильм. Дети в немом восторге прослушали всю Рябу, потом Колобка, Машу и трёх медведей и Красную Шапочку. Когда весь запас сказок был просмотрен, жадные до зрелищ зрители потребовали повтора, но сумели убедить Аду повторить только Колобка с Рябой.

Финальный показ вызвал интерес всех путешественников из прошлого. Хуан, чета де Ордуньо, Фокс, Крис и Вильям смотрели на сменяющиеся картинки, едва сдерживая чувства. Такую эволюцию со времен игры теней, изобретённой человечеством, они встретили с овациями. Никогда курочка Ряба не была так популярна в народе. Из-за неё все едва не забыли о существовании курочки, запекаемой с чесноком.

Пока мастера кухни возвращались к своему фронту работ, Ада по примеру Гектора приказала родителям и Хуану надевать на себя зимнюю одежду и принялась облачать детей в шапки со смешным названием «цигейки» и проталкивать им в рукава шубы из того же меха варежки на резинке. После успешного обмундирования против Генерала Мороза семья была отправлена играть на улице в снегу, лепить снеговика и кататься на санках. В ответ на круглые глаза ничего не понимающих жителей вечного лета она нашла подходящие по описанию картинки из советского букваря и, вручив его в качестве инструкции Хуану, пожелала всем повеселиться. На помощь испанской стороне явился Жора Глистер, выглядящий в потрёпанной дублёнке из непонятного зверя и ушанке из овчины так, будто для них родился. Потрёпанный жизнью радист даже в валенках бегал не хуже, чем марафонцы в своих кроссовках. Тем временем на кухне появилось новое развлечение — смотреть через окно, как испанцы учатся играть в снегу. Надо отдать должное Хуану, со снеговиком он справился быстро и даже сделал его самым модным и красивым на районе, добавив к классическому образу пончо вместо шарфа и чалму вместо шапки или ведра.

К моменту нарезки самых сложных салатов картофельное пюре уже грелось под тёплым тулупом. Шустрый Кос нашёл среди вещей квартиры Хуана настоящий граммофон и вытащил его на лестничную клетку к общему столу, туда же отправилась коробка с богатым запасом пластинок. В основном классика, но были и песни советских бардов. В пространстве между квартирами уже воцарился праздник. Хуан, не смотри, что напоминал гуся, постарался на славу. Гирлянды, мишура, флажки и фонарики превратили невзрачную территорию в маленький банкетный зал, достойный статуса дворца профсоюзов. Со стороны люка на чердак свисали бумажные снежинки, сделанные руками детей.

Пока основная активность разделялась между улицей и кухней, Кукукурочкин, найдя в спальне де Очоа гитару, прибился в угол кухни и начал создавать новогодняя настроение для тех, кто обеспечивал праздничный стол едой. Песенку он подобрал весьма колоритную:

— Если у вас нету дома,

Пожары ему не страшны,

И жена не уйдёт к другому,

Если у вас, если у вас,

Если у вас нет жены.

Нету жены...

К финалу песни вернулась процессия пингвинов, охотящихся за ёлкой. Четыре сугробика пришли не с пустыми руками. Трясущиеся от холода, но с боевым задором, два испанца и два разведчика волокли за собой весьма пригожую ёлочку, что казалось почти чудом для 31 декабря.

Дети бросились приветствовать отца, не сразу узнавшего их в шапках-шлемах с резинкой на затылке. Кос и Жора понятливо приняли из рук добытчиков ёлку и понесли аккуратно водружать её на почётное место — у лестницы на чердак, к которой символ Нового года можно было бы крепко привязать, чтобы не упал. Да, не слишком верно с точки зрения хороводов вокруг праздничного дерева, но и падение последнего «мордой в салат» тоже не относилось к новогодним традициям.

Ада при виде трясущегося от холода мужа потащила его в ближайшую открытую квартиру. Не хватало ещё поймать какую-нибудь пневмонию. Хорхе разведчики повели под руки наверх, громко обещая вернуть испанца живым и относительно здоровым, насколько будет здоров человек, которого могут начать обтирать водкой, заливая её тостами внутрь.

— Живо снимай одежду, тебя нужно отогреть! — приказала она, прикидывая, что одежда грозного адмирала осталась на втором этаже и надо кого-нибудь за ней отправить.

Горячая вода в трубах присутствовала. Ванные комнаты работали. В планах Ады был быстрый согревающий душ, главное, чтобы помимо температурного шока муж не словил культурный. Одно дело видеть подлодку будущего и смириться, что всё в ней странное и «волшебное», но другое видеть прогресс, введённый в обыденный обиход. С другой стороны, пока что Диего держался неплохо. Да, на предметы быта посматривал косо, но устраивать испанскую Инквизицию пока не спешил.

— Отогреть? С радостью! — от лукавого прищура поверх намотанного на лицо заиндевевшего шарфа она с трудом сдержала хохот. — Я весь твой!

Даже будучи адмиралом-ледышкой, Диего находил возможность намекнуть на что-то интимное и совсем не для детских или чьи-либо глаз.

— Боюсь, меня одной на такую ледышку не хватит, мой грозный адмирал, а за любое присутствие другой женщины или… Хуана, я, скорее всего, сделаю тебя навечно холодным! — хихикнула она. — Поэтому ограничимся горячим душем.

Под его разочарованный вздох разведчица стащила всю верхнюю одежду и всё же не сдержала смеха при виде всего зимне-советского облачения. Для полной формы обрусения испанца требовалось постричь полубоксом, и какой-нибудь Димитрий Васильевич будет готов. Почетный лесоруб Саратова. Кажется, последнее она произнесла вслух, сложившись пополам от смеха. Яростно пыхтя громче советского чайника, Диего срывал с себя одежду уже сам. Грубая одежда не боялась адмирала и все его попытки себе навредить успешно игнорировала. Испанцу, спокойно разрывающему на своей супруге платья и рубахи, не удалось лопнуть даже пару нитей на свитере.

Проще найти в Саратове жирного гуся и запечь с яблоками, чем загнать разыгравшегося супруга под горячую воду. Избавившись от позорящей его честь одежды, Диего перешёл в активное наступление.

— Дорогая моя супруга, — маслянистый блеск его глаз, усиленный похотливой улыбкой, уже не намекал, а открыто требовал близости, — твой Диего соскучился по ласке! Особенно после этого похода за ёлкой.

— Пиратствовали? — усмехнулась она, когда он прижал её к кафельной стенке, полушуточно стягивая с неё одежду, не позволяя вывернуться и убежать. — Отбирали у соседей?

— Соседи были готовы к абордажу. За ёлкой пришлось идти в овраг. А там… кто знает? Медведи? Призрак Коммунизма? Ленин? — за каждым словом на разведчице оставалось всё меньше одежды, и ещё меньше желания убегать. Ванная, конечно, место не самое подходящее…

— И слов, я вижу, понахватался у этих двух? — неодобрительно фыркнула она, обвивая шею супруга. — Что ещё успел выучить?

— Хм-м, — призадумался он, замирая в миллиметрах от её губ, и продолжил на немного хромающем русском: — Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты. Как мимолетное виденье. Как гений чистой красоты.

— Ах, ты коварная змея! С козырей пошёл! — выдохнула она и впилась в его губы поцелуем, окончательно забывая о том, что происходит наверху.

Как знать, может, Пушкин тоже писал свои стихи сугубо, чтобы успешно соблазнять женщин? Но в исполнении испанца слова странно зажигали кровь желанием. Горячий душ они всё же приняли, но уже вдвоём. На добрые полтора часа все участники подготовки к Новому году их потеряли. Не сказать чтобы супруги хорошо спрятались, но понимающие люди оставили у дверей ванны одежду Диего и не нарушали их совместное времяпрепровождение.

Когда рука об руку с супругом Ада вернулась наверх, с румянцем на щеках и чуть влажными волосами, ель уже успели закрепить на лестнице. Дети помогали устанавливать общую линию столов и сервировать её к ужину. На полу у ёлки Крис с агентом Смит распутывали колтун гирлянд для праздничного дерева. Время шло к вечеру. При виде «опаздывающих» Фокс опустил глаза в пол и покраснел, в то время как Карина незаметно показала Аде большой палец. Но, что смутило уже марсианку, большой палец незаметно попытался показать ещё и Воробьёв, но не ей, а Диего! Неужто специально учил испанца по пути за ёлкой тёмным искусствам соблазнителя путем чтения вслух поэтов золотого и серебряного века? Ставил эксперимент, сработает или нет?

— Мы со столом разберёмся, — сразу вызвалась Крис, чтобы не возиться с вечными узлами советских проводов, — вы украшайте ёлку. Хорхе де Сандоваль хотел начать, но его Барбаросса с Воробьёвым перепоили столичной водкой, сейчас вытрезвляют в квартире Хуана.

— Что делают?! — адмирал ожидаемо помчался спасать друга.

Кос подтащил на лестничную клетку стремянку. На табурете у ёлки ждала своего часа большая коробка с хрупкими стеклянными игрушками и большой красной звездой для верхушки. Настал час украшать главный символ приходящего года.

1) Ирония судьбы, или С лёгким паром!

Вернуться к тексту