Антиснейджер (гет)

Северус Снейп спал в своём мрачном доме в тупике Прядильщиков.

Вдруг он проснулся от ощущения чужого присутствия. Он резко сел, потёр глаза и изумлённо вздрогнул: на его постели сидело привидение.

— Мама?

— Здравствуй, сынок. Я ненадолго.

— Мама, почему ты здесь? Ты же должна быть в раю!

— Не занудствуй, Северус. Раз я здесь, значит, есть причина, — сказала мама, а потом продолжила совсем другим тоном: — Ты как себя ведёшь? Это что ещё за поведение дурацкое?! Тебе два раза спасали жизнь, боги за тебя переживают, а ты, знай себе, сложил лапки, не ешь, не пьёшь и ждёшь своего смертного часа. Как это называется?!

— Мама, — начал Северус, намереваясь объяснить свою жизненную позицию.

— Это называется: "чёрная неблагодарность!"

— Ну мама.

— В общем, так. Или ты заканчиваешь всё это трагическое фиглярство, или ты мне — не сын!

— … Н-ну, хорошо! Я буду есть.

— И пить?

— И пить.

— И женишься?

— Мама!

— Я спрашиваю...

— Женюсь!

— Обещаешь?

— Да.

— Вот и хорошо. И учти — я сверху всё вижу, — сказала мама и исчезла в ночи.

~*~

В светлом небесном чертоге, где вот уже более двух тысячелетий обитает Тот-чьё-имя-нельзя-произносить-всуе, появился редкий гость. Хозяин по этому поводу устроил праздничный ужин и принял гостя со всем радушием и почтением. Когда приветственные речи были сказаны, а игристое сладкое вино согрело старые, но всё ещё бессмертные сердца, гость изложил суть дела, ради которого, он, собственно, и осчастливил своим посещением эту благостную твердыню:

— Меня беспокоит обстановка на Востоке. Твои крестоносцы вошли в эти земли немыслимой ордой и нарушили перемирие, заключённое между тобой и моим нынешним преемником. Он в ярости.

— Любезный Ахурамазда, стоит ли беспокоиться о том, что тебя, в принципе, не должно интересовать! Ты ведь давно оставил свою родину ради спокойного и приятного существования. А твой преемник слаб, если позволил себя одурачить, — сказал хозяин.

— Я бы не был в этом так уверен. Один он, может быть, не в состоянии сопротивляться твоей военной машине, но если найдёт союзников...

— Ты прав. Ситуация несколько щекотливая, но пока мне везёт: его вероятные союзники ограничились лишь порицанием и теперь выжидают, чья возьмёт. Но я уверен, что они не будут вставать на его сторону — у него чересчур вспыльчивый и непредсказуемый нрав.

— Они — да, но не я...

— Что ты хочешь сказать? — спросил хозяин, и его вежливая улыбка стала чуть более напряжённой, чем раньше.

— Буду откровенен. Мне не нравится, что ты вторгаешься в сферы, не входящие в пределы твоей юрисдикции... Очень не нравится. Поэтому я думаю, мне необходимо выступить на более слабой стороне.

— Но ради чего? — спросил хозяин, и в его вопросе прозвучали тревожные нотки.

— Во-первых, ради сохранения баланса сил, а во-вторых, со времён ахеменидов я всегда был и остаюсь хранителем моей земли, история которой началась задолго до твоей истории.

Хозяин задумчиво посмотрел на гостя, потом — сквозь него.

— Ты — великий воин, Ахурамазда, — начал он осторожно. — И ты бессмертен. Мне бы очень не хотелось иметь такого врага... Позволь предложить тебе одну сделку. Я уберу свои войска с Востока: всё равно, силой оружия уже ничего не решить. А взамен ты не станешь выступать против меня.

Теперь задумался гость.

— Воистину говорят, велика твоя мудрость, но меня всегда изумляло это умение быстро принимать верные решения. Если войска действительно покинут Месопотамию, я опущу свой меч в ножны, — сказал он после долгой паузы.

— Вот и отлично!

— Но если нет...

— Покинут, покинут, — поспешил уверить гостя хозяин. — Ну, может быть, останется ограниченный контингент... для поддержания порядка. Я даже отдам бразды правления местным марионе... э-э-э, представителям. Но войны больше не будет.

— Рад это слышать.

— А теперь, раз уж мы пришли к консенсусу, давай выпьем! — радушно предложил хозяин, и с его лица сошло напряжение.

Дальнейшая беседа происходила в более непринуждённой обстановке. Хозяин хвастался успехами своих детей и даже вытащил для наглядности несколько фотографий.

— Вот, смотри, старшенький, — с гордостью показал он снимок гостю.

— Да ладно, кто ж его не знает! В любой храм зайди — везде он, — фамильярно заметил гость.

Хозяин прищёлкнул языком и прикрыл глаза, словно утверждая: «Да, вот такие мы!»

— А что же ты? Не собираешься обзаводиться наследником? — спросил хозяин, убирая фотографии.

— Да вот, собираюсь, — скромно ответил гость. — Даже приметил для себя одну особу.

— Да ну? А кто она? Я её знаю?

— Наверняка. Это та девушка, что была со мной в пещере дэвов.

— А! Та самая, по чьей просьбе ты...

— Да-да. По чьей просьбе мы с тобой воскресили одного зануду.

— А между ними ничего такого нет? — озабочено спросил хозяин. — А то такие просьбы, как правило, бывают неспроста.

— Исключено. Она сделала это по доброте душевной.

— Ммм, добрая? Это нынче редкость.

— Других не держим. Но есть одна загвоздка, — сказал гость и с надеждой посмотрел на хозяина.

— Говори, — заинтересовался тот.

— Она до сих пор не замужем, а я хочу, чтобы мой наследник жил в полной семье.

— А в чём проблема? Выдай её за кого-нибудь, — предложил хозяин, поглощая амброзию.

— Не могу. Она — не моя подданная.

— А чья? — снова спросил он, выбирая самые крупные виноградины.

— Твоя.

Хозяин оставил своё занятие и застыл. Казалось, его осенила внезапная мысль.

— Я понимаю, что это дерзко с моей стороны, но, может быть, ты посодействуешь? — спросил гость и выжидательно посмотрел на собеседника.

— Но тогда я подтолкну её к прелюбодеянию, — огорчённо сказал хозяин. — Замужняя женщина зачнёт от тебя ребёнка — это же просто смертный грех какой-то! — воскликнул он, всплеснув руками.

— Не такой уж и смертный, — возразил гость.

— Смертный.

— Нет.

— Да. Мне лучше знать. Я сам свои законы писал.

— Однако это не помешало тебе зачать старшенького.

— Это было непорочное зачатие!

— Ой ли? Может, мне самому у Марии спросить? — предложил гость с хитрой улыбкой.

— Не надо трогать святое! — провозгласил хозяин и встал. — Даже я себе этого не позволяю... Ладно, я помогу тебе — выдам твою избранницу замуж.

— Это ещё не всё.

— Не всё?! — воскликнул хозяин, изумленный дерзостью гостя.

— Да. Можешь ли ты сделать так, чтобы её муж некоторое время... не мог выполнять свои супружеские обязанности? Нет, я, конечно, могу и сам, но ты опять будешь говорить, что я орудую на твоей территории.

— Хочешь стопроцентной гарантии зачатия? Понимаю. Мой-то Иосиф импотентом был, да... Ну что ж, и это можно организовать, — пообещал хозяин, слегка скривившись.

— Твоё великодушие может сравниться лишь с твоей всеобъемлющей мудростью. Если когда-нибудь свет этого мира затмят последние сумерки богов, то лишь сияние твоего разума станет греть нас в веках, и в его отблесках погаснут другие, менее достойные жизни. Но ты останешься, ибо истинные боги возрождаются в величайших деяниях своих.

— Ну, всё, всё. Захвалил совсем. Сказал, сделаю — значит, сделаю, — смущённо ответил хозяин.

— Благодарю тебя, о колосс среди небожителей.

Гость ещё немного посидел для приличия, не переставая источать хвалу хозяину, выпил чарку вина и удалился.

* * *

Дождавшись, когда он уйдёт, хозяин сложил руки на груди и задумчиво откинулся на подушки дивана. Прокручивая в уме разговор с Ахурамаздой, он всё больше и больше хмурился и, в итоге, встал и громко выругался:

— Дьявол! Надо же было так сплоховать!

Раздался хлопок, и в божественных покоях появился ещё один гость.

— Звал? — спросил он, зевая.

— Нет, просто сказал в сердцах.

— Опять. Что за привычка! Почему твое имя нельзя упоминать всуё, а моё — пожалуйста! — возмутился гость.

— Извини.

— «Извини», — примирительно проворчал гость, передразнивая хозяина. — Случилось чего?

— Приходил тут этот перс, ультиматумы предъявлял, чтоб его! Теперь придётся заканчивать войну, а я только вошёл во вкус! И — ты представляешь? Попросил меня присмотреть за матерью его будущего ребёнка! Каково?!

— Да, дерзок красавчик, — заметил гость. — В былые годы он мог и не такого как ты в бараний рог согнуть. А то, что войну придётся закончить, — это правильно. Мне до чёртиков надоели бесконечные очереди в ад. Стоят, стонут, плачут — никакого покоя нет! — вальяжно развалившись на диване, сказал гость.

— Как же мне хочется отплатить ему за дерзость! — сжав кулаки, помечтал хозяин.

— Так отплати, — равнодушно сказал гость, попивая вино.

— Да-да, — озабоченно пробормотал хозяин. — Но надо сделать это так, чтобы он не заподозрил, что я к этому причастен, понимаешь? И чтобы я слово своё сдержал. И чтобы эта месть была показательной и изящной.

— Ох, сколько условий... Ладно, давай, я этим займусь. У меня-то с ним никаких договорённостей нет, — предложил гость. — Могу девушку — того, — сказал он, сделав красноречивый жест у горла.

— Только никакого насилия! — громко потребовал хозяин.

— Хорошо, — подняв руки, «сдался» гость. — Никакого насилия не будет. А будет сплошная... эта, как её... А, вспомнил — любовь, — сказал он с издевкой.

— Слушай, а это идея!

Хозяин подозвал к себе гостя и стал шептать ему что-то на ухо. О чём он шептал, так и осталось неизвестным, ибо нам, простым смертным, не дано понять замыслы его.

Гость понимающе кивал, а потом заметил:

— Вообще-то эти двое, как бы это сказать... недолюбливают друг друга.

— А мне не надо, чтобы они друг друга любили. Я лишь хочу утереть нос этому наглому персу. Задача ясна?

— Предельно.

— Тогда иди, выполняй.

— Только один вопрос: как мне обмануть браслет Ахурамазды? Он ведь следит за ним днём и ночью.

— Я что, всему должен тебя учить? Придумай что-нибудь. Даю тебе полную свободу действий в этом вопросе.

Гость довольно потёр руки и задорно воскликнул:

— Эх! Люблю, когда ты в таком настроении!

* * *

Весь британский магический мир замер в ожидании радостного события. Правда, радостное оно было не для всех, потому что некоторые представительницы прекрасного пола яростно рвали на себе волосы и вполголоса проклинали «эту магглорождённую зазнайку», которая намеревалась лишить свободы лучшего загонщика сборной Англии по квиддичу — Рональда Уизли. Его предстоящее бракосочетание с Гермионой Грейнджер широко освещалось в магической прессе и было главной темой для досужих разговоров.

Другое событие не столь будоражило умы британских магов, но было не менее значимым: профессор Хогвартса Северус Снейп после долгих неудачных поисков нашёл ту единственную, которая оказалась достойной звания его супруги. Правда, кое-кто озвучивал прямо противоположную версию — что он нашёл ту, которая, наконец, согласилась связать с ним свою судьбу. В любом случае, храбрая американка Мэри Сью вызывала у людей несомненное восхищение. И не только своим решением выйти замуж за горького зануду, но и своей абсолютной безупречностью во всём остальном.

Оба обряда бракосочетания были назначены в один день и в одном и том же месте с перерывом в два часа. Первыми связать себя узами брака должны были будущие мистер и миссис Снейп. Однако именно в этот день у них всё как-то не заладилось...

* * *

Гермиона готовилась к тому, чтобы облачиться в свадебное платье. По каким-то идиотским соображениям её мама решила, что идеальным свадебным нарядом для неё будет белая колючая душегубка с корсетом и пышной нижней юбкой. Стоя перед зеркалом в одной юбке и корсете, Гермиона подумала: «А может, пойти так? А что, креативно».

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала... Мэри Сью, а за ней — мама.

— Доченька, тут к тебе пришли, — запоздало предупредила мама, и мимикой показала, мол, я пыталась остановить незваную гостью, но она была слишком уж настойчива.

— Мэри, что случилось? — удивлённо спросила Гермиона и только тут заметила, что та стоит вся заплаканная, с размазанной косметикой на лице и с неизбывной печалью в зелёных «кошачьих» глазах.

— Он не хочет жениться! — воскликнула Мэри и зарыдала в голос.

При всей своей безупречности Мэри Сью обладала одним негативным качеством: когда ей было плохо, это становилось головной болью для всех окружающих. Они с Гермионой никогда не были подругами, но в последнее время в связи с одинаковыми заботами сильно сблизились и частенько обсуждали общих знакомых, в том числе и Снейпа, конечно. Узнав истинную подоплёку их взаимоотношений, Мэри перестала ревновать Гермиону к Северусу; и как-то так получилось, что Гермиона стала ей ближе, чем все остальные. Вероятно, поэтому Мэри прибежала со своей бедой именно к ней.

— Он не хочет жениться!

— Он тебе сам сказал? — спросила Гермиона.

— Нет, я вообще его не видела сегодня. Мы договорились встретиться за полчаса до бракосочетания, прошло пять минут, а его до сих пор нет! — проверещала Мэри и высморкалась в кружевной платочек.

— Может, что-то случилось? — предположила Гермиона. — Ты проверяла, он дома?

— Нет. Я не могу. Вдруг я приду к нему, а он скажет, что я ему не доверяю, и передумает жениться! — запричитала Мэри. — Может, ты проверишь?

— Я?!

— Да. Герми, пожалуйста, сходи к нему.

— Но я не могу. У меня у самой скоро свадьба!

— Это дело трёх минут. Аппарируешь, узнаешь, всё ли у него в порядке, и... не передумал ли он. И всё!

— Но Мэри...

— Пожа-алуйста-а, — стала умолять Мэри, подпрыгивая на месте.

— Ну, хорошо, — со вздохом согласилась Гермиона.

— Спасибо! — крикнула Мэри и плюхнулась на стул. — Я тебя здесь подожду.

Гермиона, подумав, что снимать, а потом вновь одевать корсет будет слишком долго и мучительно, накинула на плечи шаль и аппарировала к Снейпу.

* * *

Снейп в парадной мантии сидел за столом и с тоской разглядывал свои руки.

— Профессор, извините за вторжение, — сказала Гермиона. — У вас всё в порядке?

— А, Грейнджер. Пришли посмотреть, как проводит свои последние минуты старый холостяк? — меланхолично сказал Снейп. — Вас Мэри прислала?

— Нет, то есть... да. Почему вы не спешите к ней? Она так ждёт.

— Я знаю.

— С вами всё в порядке? Вы здоровы?

Гермиона подошла ближе и озабоченно дотронулась до лба профессора, чтобы проверить температуру. При этом шаль незаметно соскользнула с её плеч.

— Перестаньте строить из себя няньку! — вдруг вскипел Снейп. — Я здоров!

— Ну, что вы так нервничаете? Я понимаю, бракосочетание — это волнующее событие, но не надо делать из этого трагедию, — стала успокаивать его Гермиона.

— А вы считаете, что лучше сделать из этого комедию? Или фарс?

Гермиона вздохнула так, как будто услышала неразумные речи подростка, присела перед Снейпом на корточки и сказала голосом умудрённой жизнью женщины:

— Профессор, перестаньте мучить и себя, и других. Жизнь продолжается, и хватит думать о смерти! Мэри вас любит, с ней вас ждёт прекрасное будущее.

— Грейнджер, шли бы вы... читать проповеди в другом месте.

— Я уйду, конечно. Но сначала скажите: вы не передумали?

Снейп помолчал, а потом резко ответил:

— Не знаю.

— Северус это неразумно, — сказала Гермиона и положила руку ему на колено.

Он с подозрением покосился на неё.

Неожиданно в камине полыхнули красные искры, а потом резко погасли, как будто закрыли сквозняк.

Запахло серой.

— Северус, — повторила Гермиона, и в её голосе уже не было назидательных нот.

Её рука на колене Снейпа, ни с того, ни с сего, стала выделывать какие-то неприличные движения.

— Грейнджер? — удивлённо спросил Снейп и вдруг засмотрелся в откровенный вырез её корсета.

— Северус, это так неразумно, — пробормотала Гермиона, уставившись ему куда-то между ног; и ни с того, ни с сего схватилась за ремень на его брюках.

— Грейнджер, — зачарованно пробормотал Снейп, сжал её голые плечи и вдруг притянул Гермиону к себе.

— Северус, — снова прошептала она и обхватила его за талию.

— Грейнджер, — в свою очередь прошептал он, склоняясь к ней.

Через секунду они уже неистово целовались.

А ещё через несколько мгновений — повалились на пол.

Там они, не теряя ни минуты, занялись тем, что в законах божьих именуется жутким словом «прелюбодеяние», но, поскольку оба ещё не были связаны узами брака со своими избранниками, будем надеяться, что Тот-чьё-имя-нельзя-произносить-всуе закрыл на это глаза.

* * *

Через несколько минут растрепанная и зацелованная Гермиона вскочила на ноги и, прикрывая порванным корсетом оголённую грудь, возмущённо воскликнула:

— Как вы посмели! Я без пяти минут — жена Рональда!

— А что мне было делать? Вы вцепились в меня, как нищенка в грош! — растеряно ответил Снейп, поднимаясь с пола и приводя в порядок одежду.

— Я?! Да вы мне рта не дали раскрыть, чтобы сказать «нет»!

— Что?! А кто стонал: «ещё, ещё, о, мой чёрный зельевар!»

— Я?!

— Да, и ещё: «глубже, глубже, быстрее!»

— Но вы же могли меня остановить! Почему вы этого не сделали?!

— Я не смог! Вы схватили меня за... самое сокровенное! По-вашему, я должен был отбиваться от вас силой?!

— Да!

— Я пытался.

— Что-то я не заметила! По-моему, вы всё время пытались снять с меня корсет!

— Он зацепился за запонку!

— Да? И чтобы его отцепить, вы целовали меня в грудь?!

— У меня не было выбора! Вы схватили меня за голову и прижали к себе!

— А зачем вы поставили мне засос?!

— Где?

— Вот здесь! — сказала она, указывая на левую грудь, а потом, опомнившись, снова спрятала её остатками корсета.

— Ух-ты, ничего себе, — Снейп задумчиво почесал в затылке, а потом решительно произнёс: — Это не засос, это укус. Я сопротивлялся.

— Нет, засос!

— Укус!

— Укус? А кто шептал: «сладенькая моя»?

— Не я.

— А кто?! Конь в пальто?!

— Знаете, что? Вы сами виноваты. Нечего было трясти передо мной своими прелестями!

— Что?! Вы же говорили, что они не в вашем вкусе!

— Не в моём. Но вы так ими трясли, что я подумал...

— Я трясла?! Да вы — маньяк!

— Нимфоманка!

— Старый извращенец!

— Я не старый, мне всего лишь чуть за сорок!

— Ага! Значит, «извращенец» — не вызывает возражений?

— Да любой бы не выдержал, если бы перед ним так выкаблучивались!

— Я не выкаблучивалась, я пыталась вас вразумить!

— Вразумили?

— Я не успела! Вы набросились на меня, как волк на ягнёнка!

— Ягнёнка?! Ха-ха! Скорей, на матёрую овцу!

— Стоп! Хватит! Я не намерена больше это выслушивать! Я аппарирую домой!

— Грейнджер, подождите, — остановил её Снейп примирительным тоном. — Мы оба были не в себе. Скорее всего, это какое-то неизвестное науке наваждение.

Гермиона напряжённо посмотрела на него и тоном оскорблённой невинности проговорила:

— Не пытайтесь оправдаться! Никакого наваждения не было — вы просто воспользовались ситуацией!

— Ах, я воспользовался?! А кто расстегнул мне штаны?! И — трогал меня... в разных местах?!

— А кто порвал мне юбку? Между прочим, эту юбку сшила мне мама!

— А если бы вы сами не строили из себя озабоченную мамашу, то ничего бы не случилось! Мне надоело, что вы ведёте себя, как... как будто я — маленький! Я вам — не мальчик!

— Ах, значит, вы сделали это нарочно?! Я всегда знала, что вы — подлый негодяй!

— А вы — закомплексованная выскочка!

— Скажите пожалуйста, какие мы осведомлённые!

— Да, я кое-что читал, — похвастался Снейп.

— Зануда!

— Зазнайка!

— Да чтобы я хоть раз ещё пришла к вам...

— Скатертью дорога.

Гермиона хотела аппарировать, но потом решила, что ещё не всё сказала. Она резко повернулась к Снейпу и, подняв указательный палец, произнесла:

— Всё что между нами здесь произошло — это всего лишь...

— Недоразумение, — спокойно подсказал Снейп.

— ... Да! Недоразумение, — повторила она веско. — И я надеюсь, что всё это...

— Останется между нами, — продолжил Снейп.

— Вот именно.

С этими словами она аппарировала домой.

* * *

Мэри, увидев её, вскочила и кинулась с вопросами:

— Ты его видела? Как он? Он не передумал?

— Прости, Мэри, я его не нашла, — ответила Гермиона, прикрываясь корсетом.

— А что с тобой? Что с твоим нарядом? — удивилась Мэри.

— Э-э-э, расщеп. Да. Результат неправильной аппарации, — ответила Гермиона, сделав честные глаза.

— Где же Северус? — заныла Мэри, заламывая руки.

— Слушай, а может, он ждёт тебя в условленном месте? — предположила Гермиона.

— Точно! Я чего здесь стою? Северус, я лечу к тебе! — закричала Мэри и исчезла в зелёном пламени камина.

— Счастливого полёта, — устало пожелала ей вслед Гермиона.

* * *

Свадьба Снейпа и Сью состоялась точно в назначенный час и в назначенном месте. А вскоре там же состоялось бракосочетание Рона и Гермионы. Произнося священную клятву о верности супругу, Гермиона вновь дала себе зарок больше никогда-никогда...

Во время медового месяца Рональд Уизли, который не забывал о квиддиче почти никогда, получил травму, временно несовместимую с семейной жизнью. Чем не преминул воспользоваться светлый бог Ахурамазда, воле которого не может противиться ни одна земная женщина.

А через девять месяцев Гермиона Уизли произвела на свет мальчика. Счастливый глава семейства первым лицезрел своего отпрыска; однако то, что он увидел, значительно поумерило его радость. Он отдал младенца в руки бабушки и тихонько вышел, недовольно бурча.

А ночью, когда ребёнок мирно спал в колыбельке рядом с мамой, явился Ахурамазда, чтобы посмотреть на дело... рук своих. Склонившись над колыбелькой, он заглянул внутрь, и его божественное сияние осветило личико младенца. Мальчик нахмурил махонькие бровки, открыл глаза и недовольно скривил ротик.

«Глаза, вроде бы, мои. Но вот нос... Такой длинный...», — подумал Ахурамазда. Мальчик вдруг заломил бровку и протянул к божеству ручки. Его тоненькие пальчики сложились в замысловатый жест, который в народе зовётся просто «фига». Светлый бог разочарованно вздохнул и ушёл в глубокой задумчивости.

Наблюдая эту сцену с высоты своего небесного чертога, Тот-чьё-имя-не-произносится-всуе довольно захихикал и похлопал по плечу Того-чьё-имя-произносится-по-каждому-неприятному-поводу.

Последний, говорят, так вошёл во вкус, что устраивал Гермионе и Снейпу мелкие неожиданные пакости ещё не однажды. Но об этом я расскажу вам в другой раз.

Гермионе каким-то волшебным образом удалось убедить мужа, что ребёнок — его сын, и дальнейшее существование семьи Уизли больше не омрачалось ссорами и ревностью. Почти.

Мальчик, когда немного подрос, больше всего на свете любил забираться маме на колени и обнимать её так крепко, что Гермионе становилось трудно дышать. И, глядя на него сверху, Эйлин Принц счастливо улыбалась.