Тропой василиска (джен)

В коридорах подземелий тускло горели факелы. Их мутный свет рассеивался по шероховатым стенам. Гарри спускался по лестнице, рассеянно пожёвывая травинку, сорванную на улице. Профессор Снейп не назначал на сегодня занятий, да и Гарри не знал, что побуждает его сейчас идти к отцу. Может, им нужно просто поговорить.

Одним из предметов его переживаний стал медальон Лили. Гарри боялся показать его. Он не признавался самому себе в «нелепых страхах», как сказал бы Ремус, что отец оставит его... или предпочтёт...

Гарри тряхнул головой. Глупые мысли.

Со вздохом преодолев последний поворот, он подошёл к классу зелий и постучал в дверь. На прикосновение дверь тихонько качнулась и скрипнула. Осторожно просунув голову в проём, Гарри убедился, что кабинет пуст. Свет горел только в самом конце, за дверью в лабораторию. Гарри прошёл по классу, мимоходом отмечая въевшиеся в парты пятна неправильно сваренных зелий. Из лаборатории послышались шаги, Гарри торопливо отошёл от двери, справедливо опасаясь широких жестов отца и тяжёлого дерева в ладонь толщиной.

— Поттер? Что вы здесь делаете? — в сумраке пустого класса чёрные глаза профессора были почти неразличимы. Гарри знал, что его внимательно рассматривают в свете узкой полоски света из лаборатории, но в ответ только пожал плечами.

— Не знаю, профессор, я просто шёл... Извините, — кажется, только что он осознал, с кем говорит. В отличие от него профессору наверняка есть чем занять последний выходной вечер перед занятиями.

— Поттер, с вами всё в порядке? — насмешливо уточнил Снейп. Пройдя к столу в общем классе, он достал несколько папок из верхнего ящика и вернулся. Гарри, переминаясь, стоял в проёме. — Заходите уже, Мерлина ради! — фыркнул Снейп, проходя вглубь лаборатории. Половину комнаты занимал рабочий кабинет: стол, стул, диван, кресло и несколько шкафов с книгами и бумагами.

Профессор сел за стол, педантично разложил документы на несколько кучек, после чего, достав чистый лист и обмакнув перо, быстро застрочил по пергаменту.

Гарри с минуту смотрел на идеально ровную спину отца, на тонкие, как у пауков, бледные пальцы, держащие перо, на чёрную прядь волос, норовящую вот-вот упасть на лоб. Он не мог поверить, что отец — профессор Северус Снейп, бывший Пожиратель, Мастер Зелий, замкнутый, язвительный, гордый человек, так легко и безоговорочно впустил его в свою жизнь. Гарри сомневался, найдётся ли ещё хоть пара человек в этом огромном замке, кого отец может легко впустить в кабинет и позволить притвориться частью мебели или воздухом. К кому ещё он может спокойно повернуться спиной и заниматься своими делами, не ожидая удара в спину? Слова отца о доверии между Мастером и Учеником оказались не пустыми, а наоборот, очень и очень значимыми.

Он сел на диван и, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза. Здесь, в подземельях, в лаборатории отца было хорошо. В голове поползли густые, как кисель, и медленные как Рон с утра, мысли.

«Здесь пахнет сушёной ромашкой... Интересно, папе нравится ромашка? Я думал, ему больше по вкусу липа или базилик. Может, он всё-таки согласится участвовать в Турнире? Было бы здорово посоревноваться с гигантским кальмаром... А близнецы скорее всего правы: не согласится МакГонагалл на такую авантюру, хотя, кто их знает, этих странных женщин»...

― Поттер, ― голос звучал глухо, на грани слышимости, кажется, Гарри успел задремать. Последовала пауза, после чего в лоб прилетел довольно жёсткий шарик скомканного пергамента.

— Ауч! — сонливость бесследно исчезла, уступая место праведному негодованию: — Шарик?!...сэр!

― Поттер, здесь не гриффиндорское общежитие! ― ничуть не устыдясь, заявил Снейп. Он закончил свои дела и поднялся со стула, медленно разминая шею. На нём был только тёмный сюртук, мантия висела на спинке соседнего стула. В лаборатории горел камин, было тепло, сухо, уютно потрескивали дрова.

— Может, поделитесь, что натолкнуло вашу светлую голову исторгнуть мысль о столь нецелесообразном проведении последнего выходного? — профессор подошёл к небольшому котелку, зажёг под ним огонь и взмахом палочки наполнил его водой. После чего достал из шкафчика кофе.

Гарри всё же проснулся не до конца, потому что несколько секунд бессмысленно смотрел в пространство перед собой, когда снисходительный голос профессора повторил:

— Поттер, вы меня вообще слышите? Зачем вы здесь? — вода за несколько секунд вскипела, и Снейп точными пропорциями отмерял кофе. В воздухе разлился восхитительно горьковатый аромат молотых зёрен.

— Я хотел спросить про Турнир, сэр, — Гарри с удовольствием вдохнул полной грудью и осторожно посмотрел на отца. — Профессор Дамблдор сказал, я могу участвовать.

— Да, Поттер, но при условии, что вы выступите вместо меня, — Снейп разлил по чашкам кофе. Одну он левитировал на диван к Гарри, а со второй вернулся за стол. — Перед тем, как выставить Кубок перед студентами, Мастера нашей школы, которые захотели принять участие в Турнире, бросили в него бумажки со своими именами. Каркаров и мадам Максим, как единственные Мастера в своих школах, не могут не участвовать, поэтому могут бросить свои имена уже вместе с учениками, им не обязательно делать это заранее. У нас есть список, директор сейчас следит за ним. Как только имя Мастера почернеет, Кубок должен будет выбрать либо Ученика этого Мастера, либо любого другого студента, если вдруг Кубок выберет директора, что и произойдёт, так как Дамблдор — самый сильный маг в этой школе. Директор забыл уточнить пару моментов, но я уверен, мисс Грейнджер быстро наверстает это упущение в библиотеке.

— Какое, сэр?

— Вы, мистер Малфой и мисс Грейнджер можете участвовать в Турнире только, если Кубок выберет вашего Мастера. По традиции это соревнование проводится в школах, так как Мастера обитают именно там, передавая свои знания следующему поколению, — Снейп сделал неторопливый глоток. — Изначально, именно для Мастеров это соревнование и было придумано, но позднее в него включили и младшее поколение. Все маги, достигшие совершеннолетия, автоматически засчитываются как защитники директора. Учеников допустили к Турниру гораздо позже. Возможно, не более пятисот лет назад.

— То есть ученики в любом случае представляют кого-то из Мастеров? — Гарри сопоставлял в голове информацию, подслушанную в Ричард Холле. Выходит, самые сильные маги страны — это Мастера.

― Да, мистер Поттер, и вот здесь, ещё одно условие вашего участия: вы можете представлять только меня. Я надеюсь, это объяснять не надо?

Гарри кивнул, едва не пролив кофе.

— Замечательно, тогда можете спокойно заняться уроками и своим следующим проектом, потому что я не собираюсь участвовать в Турнире.

Сдавленно зашипев, когда кофе обжёг язык, Гарри вскинулся:

— Но, почему, сэр?!

― Даже не знаю, как и ответить, чтобы не обидно было,― ухмыльнулся Снейп. Но после внезапно замолк, и, казалось, целую вечность всматривался в багряное пламя камина. Кофе стыл на полупустом аккуратно прибранном столе. Гарри не сводил глаз с отца. Когда же он заговорил, голос его был тихим, с лёгкой хрипотцой. ― Жить хочется, Поттер, понимаешь? Доучить тебя, бестолкового, до Мастера, сдать со всеми потрохами в Академию, увидеть, как Драко победит на дуэли какого-нибудь тысячелетнего Мордреда, сварить тысячу зелий от всех болезней, или хотя бы одно ― для родителей Лонгботтома, пережить Дамблдора, найти Люпину жену, отметить взрыв юбилейного котла десятым или пятнадцатым рыжим Уизли, который в отличие от остальных будет умным как Грейнджер. У меня так много планов, Поттер, ― зельевар развернулся к Гарри вполоборота. Серьёзные чёрные глаза отчего-то блестели в свете каминного огня. ― И каждая мелочь в этом плане стоит гораздо больше тысячи галеонов и посмертной славы.

Гарри опустил голову. Он был немного расстроен тем, что не сможет участвовать в Турнире. Но признание отца... Оно огорошило, зацепило что-то настолько глубокое, о чём Гарри даже и не догадывался.

— Да, я понял, спасибо вам, сэр.

Поднявшись с дивана, Гарри поставил чашку с холодным кофе на столик. Тишину лаборатории с треском разорвал сигнал от камина. Снейп, подобравшись, взмахнул палочкой, открывая камин.

— Северус! Твоё имя почернело! Поздравляю, мой мальчик! Не ожидал, что ты окажешься сильнее меня. Сдаю, что уж, — рассмеялся старый маг.

Чашка, разбилась о каменный пол, вылетев из рук профессора, когда тот вскочил на ноги.

— Альбус, это какая-то ошибка, я не бросал своё имя в Кубок!

— Почему?... То есть, подожди, Северус... — голос директора становился всё более растерянным. — Как не бросал?

— Альбус, тролль меня задери, — прошипел Снейп, бледнея с каждой секундой. Гарри заметил, как пальцы профессора мелко задрожали. — Я. НЕ. БРОСАЛ. СВОЁ. ИМЯ!

Снейп вспомнил о том, что он не один, что Поттер ещё не успел уйти, и резким взмахом палочки оборвав связь, молниеносно развернулся к Ученику.

— Поттер, ради всего святого, что есть в этом мире, скажите, что вы не бросали своё имя!

— Простите, сэр... — пролепетал Гарри, качая головой. — Я не знал, что вы не хотите... Если Кубок выбрал вас, я защищу вашу честь, профессор, — он в отчаянии закусил губу, но потом решительно поднял голову, чтобы встретиться взглядом с отцом.

— Поттер, нельзя, это опасно! Министерство установило ограничение по возрасту не просто так. Вы молоды! Маги гораздо старше вас умирали во время испытаний!

— Я и не хочу, чтобы вы умерли! — воскликнул Гарри. Снейп судорожно втянул воздух так, что ноздри затрепетали.

— А вы так и не поняли, что я хочу того же, мистер Поттер! — прошипел Снейп. — С чего вы взяли, что вам удастся пройти Турнир лучше меня? С чего вы взяли, что моя жизнь важнее?

Последний вопрос ударил в самое сердце. Гарри, приготовившись снова спорить, запнулся и замолк. Профессор тяжело дышал: он уже пожалел, что задал этот вопрос.

— Вы же понимаете, я всё равно...

— Поттер!

Гарри устал спорить. Он подошёл к профессору: тот смотрел на него, едва склонив голову. Тонкие губы, сжатые в узкую полоску, сведённые брови, поблёскивающие глаза. Снейп боялся того, что произойдёт прямо сейчас, Гарри — нет. Он обнял отца, прижавшись щекой к чёрной ткани сюртука — к груди, к самому сердцу этого несгибаемого человека. Профессор сглотнул, когда в горле мгновенно пересохло.

Снейп хотел что-то произнести, но смог только выдохнуть. Гарри сразу же отпустил его и, последний раз взглянув на учителя, вышел из лаборатории. Как только хлопнула дверь, Снейп обрёл дар речи.

— Поттер, — прошептал он, опускаясь на стул. Стиснув в ладонях виски, зажмурившись от предчувствия страшной опасности и собственного бессилия, он ещё долго сидел, изредка покачиваясь из стороны в сторону, беспрестанно зовя, умоляя, надеясь и боясь, шепча только одно имя:

— Поттер...