Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

К концу января работа над новым Щитом застопорилась. Трансфигурированный металлический шар, запущенный Ремусом в укрывающихся за невидимой текучей стеной друзей, срикошетил от неё и прилетел прямиком по кинувшей его руке. И хотя Лили быстренько срастила треснувшую лучевую кость, а Рем утверждал, что это ерунда, даже по сравнению с иными травмами на квиддичных матчах, Сев решительно прервал тренировки, внеся в журнал исследований краткую резолюцию: «Слишком упругий для материальных объектов. Доработать». Гипотетический паровоз, врезавшись в Щит, не должен был отлетать назад, круша всё на пути, а только лишь остановиться, отдав всю силу своей инерции магической преграде. Значит, в теоретические выкладки закралась неточность, и её устранение требовало кропотливой работы — в первую очередь, теоретической же.

Рем, против всяческой логики чувствовавший себя виноватым, отловил Снейпа тем же вечером в ванной комнате.

- Северус, может, не стоило останавливать испытания? Со мной правда всё в полном порядке — даже без лилиной помощи рука бы зажила очень быстро. Ты же знаешь, несколько дней после полнолуния у меня сохраняется повышенная регенерация…

- Дело не только в этом, волчище, — ответил Сев, старательно вытирая мокрые волосы полотенцем — магической сушки он не любил, от неё волосы пушились и топорщились, придавая ему слишком легкомысленный вид. — Свойства Щита должны быть именно такими, как задумывалось, чтобы его действие можно было четко прогнозировать. Сляпать абы что, которое подведёт тебя в самый ответственный момент — не то, на чём стоит успокаиваться. Да и руки твои неплохо бы поберечь. Регенерация не решает всех проблем, а кое-какие и усугубляет: если бы кости успели начать срастаться неправильно, пришлось бы заново ломать. Оно тебе надо?

- Но ведь Лили… — начал было возражать оборотень, но Сев прервал его, демонстративно переведя тему.

- Кстати о Лили. Ты знаешь, что у неё через девять дней день рождения?

- Конечно! — быстро кивнул Ремус. — Я уже заказал ей подарок в «Сладком королевстве»!

- Это, несомненно, её порадует, особенно, если ты про тот набор с марципанами, которым ты угощал нас на Йоль. Но я лично хотел подарить что-нибудь более… долгоиграющее.

- И что же? — Ремус искренне недоумевал, при чём тут он.

- Она же наверняка писала тебе прошлым летом, что мы вместе читали одну магловскую книжку — про эльфов, хоббитов и волшебное кольцо?

- Писала, да, — подтвердил Рем. — Так расписывала, что мне и самому захотелось её прочесть, да только не до того было — я всё лето бодался с книгами по моей… проблеме…

- Помню-помню. И небезуспешно же! Всё же получилось!

- Да, лучше, чем я мог предполагать! — воскликнул Рем, только вчера прошедший через вторую в жизни полностью осознанную трансформацию.

- Так что, всё было не зря, и в следующий раз тебе не придётся скучать и гонять свой хвост в одиночестве, — хмыкнул Сев, складывая полотенце и склянки с моющим составом в сумку.

- Добро пожаловать в мою скромную Хижину! — разулыбался Люпин. — Я даже готов погонять хвост специально для Лили — пусть смеётся на здоровье! Но ты ведь начал про книгу… и про подарок?

- Ага. У этой книги есть продолжение — как я понял, аж в двух томах. Да и первый, который она мне читала, был не её, а библиотечный. И мне кажется, ей бы здорово понравилось, будь все три в её полном распоряжении. И в этом мне нужна твоя помощь.

- Всё, что угодно! — с готовностью ответил верный вервольф, разом перестав улыбаться.

- У тебя же мама — магла, так? — Севу явно тяжело давалось кого-то о чём-либо просить, пусть и хорошего друга о несложной, в общем-то вещи. — И она всяко должна разбираться в магловских книжных лавках…

- Ты хочешь, чтоб я попросил маму достать для тебя эти книжки?

- Да. Это возможно?

- Думаю, она с радостью поможет мне, а значит — и тебе. Я прямо сейчас напишу ей об этом!

- У меня есть галлеон, — Северус зашуршал по карманам сумки и наконец извлёк заветный золотой кругляшок — единственный из сэкономленных на предшкольных тратах, который он не подбросил обратно в копилку Эйлин, а оставил себе на подобный случай. — Я не знаю магловских цен на книги, но предполагаю, что они ниже магических — всё-таки маглы печатают на бумаге, а не на пергаменте. Надеюсь, этого хватит. Если же нет — скажи родителям, что летом я всё верну до последнего кната. Чем я не продолжатель дела матери, в конце концов? Тем более, и контакты налажены, и я там уже примелькался…

- Слушай, давай не будем про деньги… — мучительно скривился Ремус.

- Будем, — твердо ответил Сев, вкладывая монету в его руку. — И… спасибо!

- Не за что ещё пока, — пробормотал, глядя в сторону, смущенный друг. — И всё-таки…

- Возьми Нимуэ, — перебил его Сев, закрывая тему и открывая дверь в коридор. — Она сильная, сильнее твоего Олли. С книжками ей будет проще управиться.

Нимуэ заскреблась в окно мальчишечьей спальни спустя четыре дня. Поздний вечер был непроглядно-чёрным, и на его фоне большая сова с большим свёртком казалась кляксой светлой краски, от души шмякнутой в чернила. Когда Ремус и Сев наперегонки кинулись открывать окно, выяснилось, что сплошная клякса теперь — это их работы по Чарам, разложенные на столе. Именно на них приземлился недовольный, напитанный стылой влагой комок перьев, в довершение всего смяв пергаменты проехавшейся по столешнице тяжелой ношей.

Последняя от непогоды не пострадала: зачарованный пакет, весь покрытый каплями снаружи, внутри был абсолютно сух и содержал в себе три хрустящих тома в твёрдом переплёте, два письма и маленький мешочек.

Первое письмо было от родителей к сыну с обычными вопросами, ответами, советами и беспокойствами. Второе — от мистера и миссис Люпин — адресовалось Северусу. Тот нерешительно взглянул на товарища — не так часто ему доводилось получать письма, ещё и от взрослых людей. Ремус, уже пробежавший свое послание глазами, ободряюще кивнул на сургучную печать.

За время чтения письма от Лайелла и Хоуп, как они настоятельно просили себя называть, Северус несколько раз пожалел, что не забился с ним за свой непроницаемый полог, спрятавшись от всех. Теперь приходилось призывать на помощь окклюменцию, чтобы справиться с лицом и не транслировать на нём эмоции, вызываемые написанным.

Родители Рема писали, что не устают благодарить судьбу, пославшую их несчастному сыну таких друзей. Что сделанное Северусом для Рема — невероятно, беспрецедентно и не поддаётся описанию словами. Что также не поддаётся описанию словами их благодарность ему и его подруге за то, что они смогли — и захотели — не просто облегчить страдания Ремуса, волей злого случая ставшего жертвой Тёмного проклятия, но и подарить ему — и им! — новую надежду, надежду на практически нормальную жизнь. Настолько нормальную, насколько они и представить себе не могли все последние годы. И эти книжки — лишь исчезающе малая часть того, что они хотели бы и, в будущем, непременно сделают для Северуса и Лили. И, конечно, ни о каком галлеоне, ни о каком долге не может быть и речи, потому что в долгу как раз они — в долгу, сопоставимом с Долгом жизни. И что настаивать на какой бы то ни было оплате — значило бы обидеть их, не признав этот долг. И, если друзьям Ремуса ещё когда-либо понадобится их помощь — они счастливы обещать её, заранее, любую, что в их силах…

На последней приписке тонким нервным почерком Хоуп «Спасибо тебе за моего мальчика!» окклюменция дала течь, и Северус втайне порадовался, что Люпин не смотрит на него, крайне увлеченно гладя сову по сырым нахохленным перьям.