Багровый барсук (джен)

Нельзя было отрицать, что Уртблад оставил в аббатстве Рэдволл неизгладимый след. С уходом и Браудера, и взвода полковника Клевистона тени войны вновь отступили от этого уголка Мшистого леса, уступив место ясным утренним зорям и теплым летним дням.

Но мир больше никогда не будет прежним. Уртблад застал Рэдволл врасплох, чем немало пристыдил его обитателей, и с тех пор Ванесса, Арлин и другие предводители аббатства были полны решимости поддерживать постоянную бдительность до конца своих дней. Никто точно не знал, что теперь думать о пророчестве Уртблада и к чему приведет схватка двух Лордов Саламандастрона, но одно было ясно: в мире происходят великие и страшные события, которые, к лучшему или к худшему, могут изменить его навсегда. На каждого Смоллерта найдется Волкорам, на каждого Махуса — Траттон. Была ли битва двух барсуков лишь борьбой за крепость на горе, или же на кону стояла судьба всех земель? Те, кто веками считались врагами честных и добрых зверей, теперь вдруг становились друзьями, а те, кто обычно защищал побережье, сражались между собой, обвиняя друг друга то в зле, то в безумии. Ни один из защитников аббатства, даже такие старожилы, как Арлин, не помнил ничего подобного. Даже Джефф не смог припомнить в летописях Рэдволла ничего, что хоть отдаленно напоминало бы нынешние события.

Никто не мог предугадать, откуда придет следующая угроза: от воинственных барсуков, враждебных зайцев, морских крыс на подводных стальных кораблях, или же от какой-нибудь еще, не менее неожиданной опасности. Если в пророчестве Уртблада есть хотя бы доля правды, Рэдволлу нужно быть готовым противостоять врагам, даже самым немыслимым, с любой стороны.

А подготовиться к неизвестности можно было лишь одним способом — оставаться начеку. Урок Уртблада не прошел даром для старших аббатства: отныне на стенах дежурили часовые, наблюдая за окрестными землями. Под командованием Элмвуда белки Лесного патруля совершали более частые и дальние вылазки, передвигаясь теперь крупными отрядами. Выдры Монти тренировались в бою столько же, сколько предавались веселью в пруду — а, как известно, выдры неохотно жертвуют своим любимым водным досугом.

Благодаря Уртбладу у Рэдволла теперь появилось нечто, напоминающее настоящую оружейную. Меч Мартина по-прежнему оставался бесспорным королем арсенала, но теперь в нем были и многие другие отличные клинки, подогнанные под лапы лесных жителей. Улучшенные копья для выдр, длинные луки для белок, отлично оперенные стрелы в связках, арбалеты и болты, боевые молоты и секиры — разнообразие оружия, оставленного Уртбладом перед его уходом на битву с братом, позволяло вооружить всех, от самого крохотного полевого мышонка до самой Мауры.

Но более того, у аббатства теперь появился новый сигнал предупреждения, которого раньше не было. Лестница на Чердак Клювы еще оставалась задумкой (Кротоначальник тщательно обдумывал ее план, прежде чем приниматься за строительство), но всё это еще больше сблизило воробьев и остальных рэдволльцев. Переняв прием барсука, использовавшего птиц для разведки, Ванесса договорилась с Вышекрылом, что воробьи будут регулярно патрулировать Мшистый лес и Западные равнины, немедленно сообщая своему красноречивому вожаку, если заметят что-то необычное.

И вот, в один из последних летних дней, воробьиный дозор во главе с молодым Рафтером заметил большую группу зверей, двигавшихся по главной дороге на север, к аббатству. По приблизительной оценке, в колонне было около сорока зайцев. До Рэдволла им предстоял ещё как минимум день пути.

Патруль уже собирался развернуться и направиться в аббатство с докладом, но вдруг резкий каркающий окрик Рафтера заставил его спутников замереть в воздухе. Молодой воробей заметил, что в авангарде колонны идут двое существ, явно не зайцы.

И одного из них Рафтер был уверен, что узнал.

Его уже ничто не могло остановить. Пока двое других воробьев начали неспешный круговой облет, Рафтер сорвался вниз, стремительно пикируя к головной группе путников и радостно оглашая воздух приветственным криком:

— Винкдруг! Винокур!

* * *

Остроухие зайцы услышали шумный подлет Рафтера раньше, чем выдра. Клевистон и несколько его товарищей угрожающе вскинули оружие, но, увидев, что это всего лишь одна птица, да к тому же небольшая, они немного расслабились, хотя копья и дротики все же держали наготове.

Однако воробей не был незнакомцем — по крайней мере, не для выдры из Рэдволла. Стоило Винокуру поднять глаза на источник шума, как Рафтер плюхнулся прямо перед ним на пыльную дорогу.

— Винкдруг пришел домой! — радостно закричал воробей, ликовав при виде своего друга-выдры. — Чив-чив-чив!

Винокур бросился вперед, чтобы обнять своего закадычного приятеля из более беззаботного детства, которое теперь казалось чем-то далеким, будто из другой жизни.

— Рафтер, старый мешок с перьями! Как же я рад тебя видеть!

Переплетение лап и крыльев в этом неуклюжем объятии выглядело весьма забавно.

Клевистон приподнял бровь, глядя на Винокура.

— Старый знакомый, во?

Выдра улыбнулся.

— Да. Один из воробьев Рэдволла, друг с самого детства. Но что он делает так далеко от аббатства, сказать не могу. Воробьи редко залетают так далеко на юг. Надеюсь, дома не случилось никаких неприятностей.

— Ну так узнай, в чем дело, — кивнул полковник.

Закончив свои восторженные приветствия, воробей ответил на вопросы Винокура, заговорив в типичной для спарров торопливой манере, пересказывая всё, что произошло в Рэдволле. Выдр с явным облегчением услышал, что в аббатстве всё в порядке, но зайцам было нелегко разобрать воробьиный щебет. Когда Рафтер закончил свой доклад, они только почесали головы в замешательстве.

— Думаю, я всё же разобрал, что птичий дружок сказал — мол, у вас там всё хорошо, — заметил Клевистон. — Хотя мои длинные уши и не особо приспособлены к переводу всего этого на нормальный язык. Я правильно его понял?

— В точку, — кивнул Винокур. — Просто настоятельница усилила охрану. Теперь наши воробьи патрулируют леса и равнины.

— Умная леди, ваша настоятельница, — одобрительно кивнул Клевистон. Всю дорогу от Саламандастрона до Рэдволла полковник строго следил за тем, чтобы по ночам всегда выставлялись дозорные. Он еще не доверял Уртбладу и опасался, что тот мог бы отправить за ними засаду. А слухи о бродящих по югу Мшистого леса работорговцах-лисах и морских крысах только усиливали его настороженность. Однако путь оказался почти досадно спокойным: они не встретили ни врагов, ни даже племя Гуосим, хотя Винокур немного надеялся на встречу с ними — землеройки могли бы подтвердить слова о подводных кораблях морских крыс.

— Ну что ж, продолжаем путь? — заключил Клевистон.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что Рэдволл нас ждет, — сказал Винокур. — Сегодня к вечеру, скорее всего, доберёмся до развалин старого Святого Ниниана. А к полудню завтрашнего дня будем уже у ворот аббатства.

Рафтер оглядел Броггена, затем зайцев, потом снова выдру, с любопытством блеснув глазами.

— Где папавинка, Варнокур? Где древохвост Александр?

На лице молодого зверя мелькнула тень грусти.

— Лучше лети обратно и скажи Ванессе, что с Александром всё в порядке, и он прибудет к началу следующего сезона. А остальное я расскажу, когда доберусь до аббатства.

Рафтер взмыл в воздух, чтобы присоединиться к двум воробьям, что кружили выше, но неожиданно снова нырнул вниз, даже когда двое его товарищей уже уносились к северу.

— Они полетят домой, скажут Нессе-Аббатисе ждать вас. Яостаться! Ходить с Винкдруг!

Винокур с улыбкой обнял воробья за шею, когда их отряд снова двинулся в путь. Он понимал, какой жертвой было для Рафтера отказаться от полета в пользу долгого, неуклюжего передвижения по земле. Ни одна птица не выбрала бы ковылять по пыльной дороге, если можно было бы легко пролететь то же расстояние в десятки раз быстрее.

Друзья смеялись и подшучивали друг над другом, пока они шагали дальше, а прекрасный летний день медленно подходил к концу.

* * *

Путники провели ночь в лесу, чуть южнее старых сгоревших церковных руин. Ранним утром они позавтракали последними припасами из Саламандастрона, добавив к ним яблоки, собранные в окрестностях. Теперь, когда всего в полудневном переходе к северу их ждали полные кладовые Рэдволла, больше не было нужды экономить. Даже зайцы с нетерпением ждали своей первой трапезы в аббатстве. Оставалось лишь узнать, станут ли эти трапезы для них повседневными.

Они прибыли к Рэдволлу незадолго до полудня и увидели, что главные ворота распахнуты настежь в знак приветствия, а западные стены заполнены улыбающимися и машущими лапами рэдволльцами. Воробьи передали послание Рафтера, что Винокур возвращается домой. Теперь все его друзья по Аббатству собрались здесь, чтобы устроить выдре теплый и незабываемый прием.

Рафтер, не привыкший к такому вниманию, вдруг пустился в задорный плясовой танец прямо на дороге рядом с Винокуром, вздымая пыль своими цепкими когтями и хлопая крыльями. Малыши на стенах разразились смехом и радостными криками, а некоторые взрослые не удержались и тоже подбадривали птицу.

— Скоро-скоро встретимся внутри! — чирикнул Рафтер. — Болтать будеммного! Нетеряйся!

Взмыв вверх, воробей сделал петлю, перевернувшись через голову, а затем грациозно пролетел над высокими стенами, возвращаясь в аббатство так, как подобает настоящему воробью-Спарра.

— Хмпф… Ну вот, он наконец-то натоптался, — заключил Клевистон, а затем обернулся к Винокуру. — Думаю, нам теперь придется подождать, пока настоятельница даст нам разрешение войти, во?

— Не говорите глупостей! — Винокур указал на ворота пббатства. — Видите их, полковник? Они распахнуты настежь, для всех друзей Рэдволла… А я говорю, что вы — друзья! Так что заходите и чувствуйте себя как дома! Аббатиса именно этого бы и хотела, и я тоже!

— Как дома, говорите? На это-то мы и надеемся, но всё же придётся посмотреть. Честно скажу, после всего, что между нами и Рэдволлом произошло за этот сезон, я бы не удивился, будь она была вовсе не рада нас видеть.

Винокур махнул лапой в сторону жителей аббаства — в ответ ему послышались громкие радостные возгласы.

— Посмотрите сами, полковник, и скажите, видите ли вы хоть одно недовольное лицо?

— Ну, нет…

— Да они ж прям сияют от радости! — воскликнул Брогген, ошеломленный таким теплым приемом. — Только я-то тут при чем? С чего бы им так радоваться при виде какого-то там горностая, которого едва знают?.. Эй, а это что еще такое?

Глаза Броггена заметались по стенам, пока он не услышал, что среди всех приветственных выкриков кто-то неожиданно окликнул по имени именно его. Лицо горностая вспыхнуло от радости, когда он узнал Сирила и Сайруса, а рядом с ними — ласку Смоллерта, радостно машущих ему лапами со стены. Брогген буквально подпрыгнул от восторга, взметнув вверх свой дротик.

— Сирил! Он действительно меня помнит! Каждого шага этого пути стоило, чтоб услышать такое!

Клевистон почесал между ушами.

— Ну вот так штука! Раз уж эти звери готовы так радушно встретить какого-то горностая, может, и для нас, куцехвостых, тут тоже найдется местечко! Вперед, ребята!

С Винокуром и Броггеном во главе колонны они вместе прошли через распахнутые ворота и вошли в Рэдволл.

* * *

Ванесса, Арлин, Джефф, Монти и Маура встретили их на юго-западной лужайке, недалеко от главного входа в аббатство. За спиной настоятельницы стояли десятки рэдволльцев, образуя широкую полукруглую шеренгу, а ещё десятки спустились вниз по лестнице западной стены, чтобы обступить Винокура, Броггена и зайцев Долгого патруля, когда они пересекали двор. Воробьи носились над головами, кружась в приветственном танце, весело чирикая и стрекоча. Казалось, все аббатство вышло поприветствовать их.

Несмотря на всё, что произошло в Саламандастроне, Винокур и Брогген не могли не улыбаться от такой радушной встречи. А для Винокура это было еще и чистое, простое счастье — снова оказаться дома. Многие из зайцев тоже заулыбались; невозможно было не поддаться общей радости.

Ванесса встретила Винокура с улыбкой, но ее улыбка была сдержанной, с оттенком грустной неуверенности. Почти у половины зайцев были на себе следы битвы, а сам факт их появления здесь говорил о многом. И были рэдволльцы, которых здесь не хватало.

— Добро пожаловать домой, Винокур, — сказала Ванесса, переводя взгляд на Броггена и зайцев. — Вижу, ты привел с собой друзей.

— Да, настоятельница, и они действительно друзья, которым теперь нужен новый дом. Я подумал, что Рэдволл подойдет как нельзя лучше.

Веселое выражение Арлина сменилось более серьезным.

— Расскажи нам, что случилось, Винк.

— А что тут рассказывать? Была битва. Многие достойные звери погибли. Ах да, и Уртблад выиграл, кстати… вот почему все эти зайцы здесь, а не там. Это всё, что осталось от Долгого Дозора, если не считать нескольких раненых, что ещё остались в Саламандастроне. Они отказались служить Уртбладу, хотя он и звал их. Подробности расскажу позже.

— Ты сказал, что многие достойные звери погибли, — мягко продолжила Ванесса. — Мы получили весточку от воробьев прошлой ночью, что Алекс жив и здоров, но есть еще один рэдволлец, о котором мы все думали… Что с Варнокуром?

Она не договорила, но смысл вопроса был понятен.

Винокур сжал челюсти, стараясь держаться мужественно.

— Мой отец спит среди воинов. Но я бы лежал рядом с ним под песком, если бы не Александр. Он уложил зайца, что собирался убить меня, и дал мне шанс выбраться с поля боя живым. Я обязан ему жизнью.

Ванесса шагнула вперед и взяла лапу Винокура в свои.

— Мне очень жаль, Винокур.

— Спасибо, настоятельница. Но есть те, кто потерял куда больше, чем я. Весь этот рассказ полон утрат, и я не хочу даже думать об этом. Я знаю, что вы все захотите его услышать. И я обязан его рассказать, как тот, кто был там. Но я расскажу это только один раз, потому что переживать все снова будет слишком тяжело. И я не думаю, что это стоит слышать малышам. Так что решайте, когда и где это сделать. А пока у нас тут много уставших лап и пересохших глоток.

— Об этом можешь не беспокоиться, — заверила его Ванесса. Она отступила на шаг и внимательно осмотрела Винокура с ног до головы. — Я даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти, но одно мне ясно: ты уже не тот неопытный молодой выдр, что покинул нас в начале лета. Мне жаль, что у тебя не было еще нескольких сезонов, чтобы насладиться беззаботной юностью, прежде чем пришлось так внезапно повзрослеть.

Винокур грустно кивнул.

— Мне тоже, настоятельница.

* * *

Хотя Винокур твердо решил отложить рассказ о битве до того момента, когда сможет поведать его перед всеми взрослыми рэдволльцами, он и Долгий Дозор не могли хранить полное молчание, пока отдыхали и пили на лужайках аббатства. Так открылась правда о гибели Махуса.

Эта весть вызвала большое горе. Сайрус разрыдался навзрыд о лисе, что спас ему жизнь. Маура присоединилась к нему, обнимая мышонка, и в ее собственных глазах блестели слезы; среди всех предводителей аббатства именно эта могучая барсучиха сблизилась с Махусом больше всех, и скорбела о нем, как о друге всей жизни. Зайцы были искренне удивлены тем, насколько сильно лис был любим рэдволльцами. Для них он был лишь хладнокровным убийцей, предателем, из-за которого их повелитель пал в бою.

В тот день тяжелый удар постиг и Сирила. Как и Сайрус, он был глубоко опечален смертью Махуса, и это так затуманило его разум, что он не сразу обратил внимание на своего друга-горностая. Лишь к середине дня, собравшись с мыслями, он спросил, почему Брогген был один и больше не носил кандалов с мышом Янсом.

Брогген отвел мышонка в сторону и рассказал, что произошло в битве.

— Это нечестно! — всхлипнул Сирил. — Янс был моим другом! А я знал его так недолго!

— Он был моим другом тоже, — кивнул Брогген. — Лучшим другом во всём белом свете. В первый день после его смерти я сам был словно мертвый, ничего не соображал. Во второй день мне просто хотелось умереть — мы с Янси были вместе столько сезонов, я не мог представить себе жизнь без него. А на третий день… — горностай тяжело вздохнул. — Я открыл глаза, огляделся вокруг и увидел, что полно хороших зверей, что горюют не меньше моего. В этой битве многие потеряли друзей… с обеих сторон. Эти зайцы — достойные звери, я успел их немного узнать по дороге сюда. Они скорбят о павших товарищах, как и любой другой. Я понял, что мне надо жить дальше, хоть Янси и ушел, а мои дни воина закончены. Я знал, что мне нужны друзья, — и тут я вспомнил про тебя, Сирил. Я вспомнил, как уютно и тепло было в твоем аббатстве, и понял, что просто должен туда отправиться.

Брогген вздохнул и взглянул на мышонка.

— Что скажешь, Сирил?

Юный мыш смахнул слезы рукавом рясы.

— Конечно. Ты можешь на меня рассчитывать, Брогген. Я тебя не подведу! Я всегда буду рядом!

Горностай улыбнулся, ободряя его.

— Знаешь, чего бы мне хотелось по-настоящему? Остаться тут, в Рэдволле. Жить в мире, делать все, что делают рэдволльцы. После всего, что я видел, моей душе нужен покой, и если где-то и есть такое место, так это здесь. Я был бы счастлив, если бы аббатиса разрешила мне остаться, даже несмотря на то, что я горностай.

— Да конечно разрешит! — уверенно воскликнул Сирил. — Ты хороший зверь, а хорошему зверю, которому нужен дом, никогда не откажут!

— Ну, не знаю… — Брогген смущенно потупился. — У вас тут, в Рэдволле, была не самая радужная история с такими, как я, или я ошибаюсь? Я, конечно, не из тех, кто приносил вам беды, но… я бы понял, если бы мне тут не доверяли. Но даже если мне позволят остаться всего на пару дней, это уже будет великая милость. А если дольше — ну, это уж и вовсе подарок судьбы.

— Не говори глупостей! — заявил Сирил. — Ты останешься, и точка! Я скажу настоятельнице, что она должна тебя оставить. Всё будет хорошо, вот увидишь!

Схватив гораздо более крупного зверя за лапу, Кирил потащил Броггена через лужайку туда, где Ванесса сидела с зайцами и остальными предводителями аббатства. Мышонок уже потерял одного нового друга — он был полон решимости обрести другого. К тому же, если у Сайруса мог быть ласка, то почему у него не мог быть горностая?