Знак истинной любви (гет)

― Дубль два, ― перед обедом сообщает Снейп, никак не комментируя свой широкий утренний жест с кофе и то, что Гермиона прервала их так называемую тренировку и даже не поблагодарила за заботу.

― Ну уж нет, ― жестко отвечает она. ― Сами бегайте туда-сюда, если вам так нравится.

― Я к тому, что предыдущее свидание было всего лишь пробным шаром, а вот теперь мы начнем осваивать серьезную науку. ― Он снова открывает Книгу любовной магии, которую зачем-то уменьшил до размеров карманного блокнота ― наверное, чтобы удобнее было держать в руках. ― Вы слышали о правиле тридцати секунд?

― Э… что? ― Гермиона впервые за все это время с интересом смотрит на Книгу. ― Как это связано с моей ситуацией?

― Связано напрямую, ― говорит Снейп. ― Вот вы вошли, мило улыбнулись, поздоровались ― в общем, сделали вид, что безумно рады меня видеть. ― Гермиона в этом месте очень старается не закатывать глаза. ― И запомните: с момента, как вы увидели меня, а я вас, пошел отсчет тех самых тридцати секунд, которые решают многое… если не сказать ― все.

― Звучит угрожающе.

― Вам нужно сделать мужчине уместный комплимент. ― Снейп игнорирует ее слова. ― Как раз за это время, пока считываются невербальные сигналы и мозг отказывается что-либо серьезно анализировать… Именно ― уместный, ― подчеркивает он.

― А вам не кажется, что все должно быть с точностью до наоборот? ― ехидничает она.

― Кажется, ― не моргнув глазом, говорит Снейп. ― Только вся загвоздка в том, что не вас завоевывают, а вы пытаетесь привлечь внимание того, кто потенциально способен снять с вас проклятие. ― Он кивает на кольцо.

― О… ну ладно. ― Она встает, размышляя, что бы сказать. ― Вот, я вхожу, ― она делает шаг назад, потом вперед, ― улыбаюсь и все такое… и говорю: профессор…

― Вы должны называть меня по имени, ― перебивает Снейп. ― Именно так ведут себя на свидании… к тому же, тот парень, очевидно, будет намного младше меня.

Гермиона удивляется, с какой горечью произносит он последние слова: как будто этот факт его тревожит или смущает.

― Ладно, ― снова говорит она, собираясь с духом. ― Се… Северус, ― с трудом произносит она имя человека, который действительно старше ее и который уже не раз давал ей понять, что он хозяин положения, а она ― маленькая никчемная букашка. ― У вас… ― она закусывает губу.

― О нет, если вы сейчас скажете ― самый длинный нос во всей Британии, это будет хуже некуда, ― перебивает он.

Гермиона только качает головой: просто невыносимый человек.

Что ж, надо попробовать еще раз.

― Северус… вы отличный…

Преподаватель? Нет, это будет явной ложью, и Снейп это знает. Гермиона в отчаянии топает ногой.

― Дать вам еще один шанс?

― Да, сейчас я соберусь. ― Гермиона глубоко вдыхает и медленно выдыхает, стараясь сосредоточиться и найти в своем бывшем профессоре что-то… хоть что-то, за что его можно похвалить.

― Северус… ― Она растерянно пялится на него, не зная, что говорить дальше. Да, он стал более ухоженным, на него хотя бы не страшно смотреть. Но это не комплимент, нет. Да и делают ли мужчинам комплименты об их внешности? Это пошло. Значит, надо похвалить что-то… что-то другое. Например, ум? Ага, конечно, после того, как он безжалостно растоптал ее интеллект и ни разу не признал, что она ― лучшая студентка на курсе. Может, блестящее умение варить зелья? Банальнее не придумаешь. Может…

― Не мучайтесь так, а то еще надорветесь.

Гермиона слышит холодный, нет, ледяной голос и вздрагивает. Ей кажется ― или не кажется? ― что Снейп обиделся. Он смотрит в сторону, немного щурится, а еще крепко сжимает губы.

― Ну, если вы такой спец по комплиментам, то научите меня. ― Она обескураженно опускается на стул, стараясь лишний раз на него не смотреть.

― Что ж… сейчас вы увидите, что материал нужно не зазубривать, а претворять на практике, ― внушительно говорит он, не забыв задеть ее за живое. Гермиона даже не реагирует. Она привыкла.

― Ну? ― Она поднимает голову, но смотрит не на него, а сбоку. ― Что же вы молчите?

― Гермиона, ― с долей натянутости произносит он. ― У вас очень красивые волосы.

― Это пошло, ― говорит она. ― Попробуйте еще раз.

― В таком случае… я слышал о ваших успехах на работе в Министерстве.

― Вы не могли слышать. ― Она невольно усмехается. ― Вы ни с кем не общаетесь и не интересуетесь судьбой бывших студентов, насколько я знаю.

― Гермиона… я читал ваш доклад о змеях ― он потрясающий.

― Что… вы… правда, что ли… ― Она чувствует, как краска заливает ее лицо. ― Откуда вы знаете, что я…

Этот доклад выпустили в газете еще летом. Для Гермионы это был праздник: она над ним трудилась с того самого момента, как они втроем ― еще три года назад ― общими усилиями спасли некоего профессора от неминуемой смерти. Гермионе пришлось приложить всю мощь своего интеллекта, чтобы за считанные минуты приготовить антидот, в то время как мальчики следили за состоянием больного и не позволяли ему вредить себе ― а он очень старался это сделать, ― и через каждые пятнадцать минут поили водой, чтобы уберечь от обезвоживания.

И именно на Гермиону позже ― гораздо позже ― обрушился весь шквал негодования от человека, который на самом деле не хотел выжить. Ему оказали медвежью услугу, видите ли.

Он злился и орал на нее, когда она находилась в палате вместе с Роном ― они тогда еще считались парой. А когда приходила одна ― его голос становился на порядок тише и мягче. Совпадение ― не более того.

Она часто навещала его в больнице ― не только из жалости и благодарности, хотя и это тоже. Ее мнение о нем перевернулось с ног на голову всего за один день ― этот человек стал для нее героем. Она сидела у его кровати часами. Зачем?.. Она не знает. Просто ей нравилось говорить с ним на разные темы. А один раз, когда ей удалось вызвать что-то вроде подобия улыбки на его лице, она записала это в свои личные достижения.

А потом об этом узнал Рон и устроил скандал. Хотя… из-за чего? Она только предприняла попытку подружиться с нелюдимым профессором, который был одинок и очень нуждался в моральной поддержке, пока лежал в Мунго. В этом же не было ничего такого… романтичного, к примеру. Они просто общались и все…

А потом Гермиона чуть не вышла замуж. Чуть. Но тоненькое помолвочное колечко на ее руке заметил Снейп ― от него ничего нельзя было скрыть. Сначала он задал несколько несущественных вопросов, вел себя довольно спокойно, а потом попросил ее больше никогда не приходить. Вот так, без причины. Сказал, что больше не хочет ее видеть. А ведь они даже не ссорились. А когда Гермиона пыталась добиться у него ответа, тот просто молчал.

Возможно, все дело было в тех зельях, которые ему вливали тоннами. Они могли дать побочный эффект на его психику.

Гермиона попыталась узнать: может, все дело в кольце? И в Роне, который, судя по всему, его раздражал. Но Снейп вспылил, что вообще-то она ему безразлична. И пусть выходит замуж хоть за гиппогрифа, какое ему до всего этого дело? И что он вообще удивляется, как ее, жуткую зазнайку, мог вообще кто-то выбрать.

Точнее, не кто-то, а человек, который плевать хотел на знания.

Может именно это хотел Снейп донести. Может. Но у него плохо получалось. Он рубил сплеча, наговорил ей еще других гадостей и кучу обидных слов. Гермионе тогда стоило немалого труда не расплакаться и уйти из палаты, гордо подняв голову.

А ведь она с ним так хорошо уже ладила, но этот разговор все перечеркнул. Все хорошее, что у них было. Гермионе тогда показалось, что она теряет что-то важное но, отбросив эти мысли, она переключилась на грядущую свадьбу с Роном… которая так и не состоялась.

Она не хотела больше видеть Снейпа, а уже тем более просить его о чем-то ― это было унизительно. И больно. Но вот, она в его доме, терпит изо дня в день его колючий характер, который, кажется, стал еще хуже, чем был. И конечно, его мнение о ней не изменилось: вряд ли она интересовала его больше, чем те пиявки, которые продаются на каждом углу в Косом переулке.

И вот теперь она узнает, что Снейп не только читал ее доклад в «Ежедневном Пророке», но даже спустя столько месяцев помнит о нем!

― …и хочу сказать, что он обеспечил мне несколько неприятных воспоминаний и бессонницу, а в целом ― все отлично, ― доносится до нее сквозь пелену воспоминаний.

― Да вы просто… редкостный хам! ― Она бьет ладонями об стол. Она безумно зла на то, что этому холодному саркастичному профессору снова удалось развести ее на эмоции. Причем на этот раз ей особенно сложно с ними совладать. И как у него это получается?

― Прекрасный комплимент, главное ― искренний, ― кивает Снейп.

― Почему вы все время оскорбляете меня? Вы считаете меня такой уж дурой только потому, что я ошиблась с этим обетом?

― Да уж такой я есть, ― говорит Снейп со странным выражением лица. ― Разве вы ждете от меня чего-то другого?

― Просто не понимаю, почему за все годы, вы не нашли для меня ни одного доброго слова?

― Даже сейчас? Вы не считаете…― Он нервно потирает подбородок ― Что ж… пусть будет так. К тому же я и так уже испортил все, что мог, поэтому исправлять уже не имеет смысла. Да это и невозможно.

Гермиона ждала услышать классическое: «Вы не заслужили» или что-то подобное. Но вовсе не это.

Неужели он сожалеет о том последнем разговоре в больнице?

Сожалеет ― и пытается вот так неловко об этом сказать.

― Почему невозможно? ― спрашивает она, взмахивая рукой ― наверное, от смущения. А Снейп в это же время перестает терзать подбородок и опускает свою. Их пальцы соприкасаются. Случайно ― да, Гермиона уверена. Но вместо того, чтобы отдернуться, она мягко сжимает его ладонь.

Она и раньше вот так держала его руку в своей. Когда считала его своим другом. Ну, почти другом.

Снейп делает такое движение, будто хочет встать. Но все же не встает и не уходит. Будто приклеился. И руку не отнимает, хотя она страшно напряжена ― словно превратилась в камень.

― О да, ― насмешливо произносит он, но эта насмешка натужная. ― Холодные, как у лягушки, руки, длинный нос, да и вообще весь такой скользкий неприятный тип. Ничего не изменилось, правда?

Гермиона невольно переводит взгляд на его длинные пальцы, которые кажутся красивыми. Они всегда ей такими казались, даже когда он грубо тыкал ими в несуществующие ошибки в ее эссе и несправедливо занижал оценку.

А рука и правда холодная, хотя Снейп одет в шерстяной свитер и плотную домашнюю мантию. Что ж, такая уж у него особенность.

В больнице тоже так было. Она вспомнила. Сейчас. А до этого старалась выбросить из головы весь тот эпизод: просто так ей было легче, что ли.

― Может, хватит геройствовать? ― немного тише спрашивает он, а Гермиона не может поднять голову и посмотреть ему в глаза. Она боится прочесть там то, что совсем не свойственно этому человеку. А еще больше ― боится своего желания держать его руку в своих ладонях до тех пор, пока она не согреется.

Так она тоже делала. Когда-то.

И это тоже считалось нормальным. Для них обоих.

Снейп не выдергивает руку, хотя мог бы давно так сделать, а просто ждет, пока она сама его отпустит. У Гермионы почему-то от этой мысли наворачиваются слезы на глаза.

― Я не считаю вас таким уж неприятным. ― Она мельком окидывает взглядом шрамы на его шее, которые снова и снова напоминают их давние встречи в больнице. ― Думаю, вы об этом знаете и… и вообще, хватит об этом.

Она освобождает его из своеобразного «плена» и встает, с силой опираясь о стол.

Она почти ненавидит себя за дрожащий голос и то, что так и не нашла смелости посмотреть ему в глаза.

Позже, оставшись одна, Гермиона мучительно спрашивает себя: почему она не смогла найти ни одного хорошего слова для Снейпа? Вряд ли она ему мстила за прошлое. Она, правда, не знала, что сказать. Неужто он настолько ужасен? Нет. Когда она говорила, что в нем нет ничего неприятного ― именно о внешности, ― она была искренна.

Кажется, она действительно не умеет привлекать людей, а только отталкивает ― той самой своей чрезмерной искренностью и ранящей правдой. Она не умеет быть обворожительной, кокетливо улыбаться и лгать, глядя в глаза. Всему этому Снейп пытался ее научить. Да только он сам… разве лгал ей, когда пытался делать комплименты?

Гермиона злится на него ― на себя, что он занимает сейчас все ее мысли. Снова. Так уже было. Легкое наваждение, ничего более. Но теперь это не имеет значения, у нее есть цель. И эта цель стоит того, чтобы уделять ей все внимание. Так почему бы сейчас не потратить время на что-то более продуктивное, например, на изучение Книги любовной магии? Ей нужно думать о будущем, а не о какой-то ерунде. Все равно Снейп ― не тот, кто в итоге освободит ее от проклятия ― как тот принц из сказки. Он всего лишь ее наставник и то, что учитель он такой себе ― это факт. Но зато он вкусно варит кофе, умеет позаботиться, когда захочет, пытается ее спасти, в конце концов, пусть и не без личной выгоды, но все же... А еще он удивительно тактично промолчал о ее внешнем виде сегодня утром.

Ну почему «умная мысля» приходит… как всегда?