На исходе седьмого месяца (джен)

С утра пораньше миссис Поттер ходила в деревню, купила банку парного молока, три десятка яиц и заглянула к Батильде Бэгшот. С последней они были в хороших отношениях, и миссис Поттер поделилась с ней последними новостями. Рассказала о том, как они ходили с мужем и целителем в Хогвартс и что забрали Сириуса домой.

— Дорогая, я что к тебе зашла… — чуть не заболтавшись, опомнилась Юфимия. — А ты не дашь мне на время что-нибудь для мальчика почитать? Ты ведь в этом лучше меня разбираешься. Может, найдёшь что-нибудь для его возраста? А то он совсем смурной, может, хоть читать будет, пока отдыхает, всё не скучно будет, отвлечётся от всяких мыслей...

— Конечно, моя дорогая, думаю, у меня найдётся что-нибудь интересное и для него, — ответила Батильда и ненадолго сходила в гостиную, где у неё стояли шкафы, заставленные внушительным числом книг. — Вот, держи, — вернувшись сказала она, и Юфимия положила в отдельный пакет несколько книг. — А ты заходи ко мне с ним, как мальчику полегчает. Ему, чай, полезно свежим воздухом дышать и гулять, у меня посидите, чайку вместе попьём, поболтаем…

— Конечно, моя дорогая, мы с Сириусом непременно к тебе зайдём, как ему полегче станет. Ты меня только не теряй, до встречи!

— Не буду, моя милая, главное, чтобы мальчик поправился, хорошего тебя дня!

Как женщина, считавшая, что ребёнку нужен хороший уход, даже если этому ребёнку давно уже не два-три года, Юфимия вернулась домой и тотчас же взялась за готовку. К той минуте, когда Сириус ещё только проснулся и лежал в кровати, кисло посматривая в сторону окна, Юфимия входила к нему в спальню с подносом, заставленным блюдцами и чашками, над которыми поднимался пар.

— Доброе утро, мой милый, а я вот тебе кашку приготовила, — ласково говорила она, — ещё вот тут молочко, фрукты запечённые…

Растерянный Сириус пытался ей что-то сказать, то ли поблагодарить, то ли извиниться за отсутствие аппетита, но Юфимия, конечно же, сделала вид, будто ничего не расслышала и поставила поднос на тумбочку.

— Ты поешь, мой хороший, хотя бы немножко, всё силы будут, — прибавила она, прежде чем развернуться. — А вещи я твои разобрала, если какие-то не найдёшь, то они в стирке, не теряй. Ах да, кстати, я же тебе кое-что принесла, минуту…

Юфимия вышла ненадолго и вернулась с книгами в руках. Их она положила на другую тумбочку, пожелала Сириусу приятного аппетита и вышла из комнаты. Этим же утром его навещал и Норман, что-то спрашивал, с задумчивым видом стоял у кровати, а потом завтракал с Поттерами и, хмурясь, говорил, что пока ему состояние Сириуса не нравится.

— Температура сохранилась, но она не слишком высокая, если заметите, не акцентируйте на этом внимание, а то мальчик может расстроиться или разволноваться, а нам усугублять положение ни к чему, — говорил он. — Лекарство я ему дал, оно не сразу подействует, в смысле не за один день окажет должный эффект, да и не хочется в его случае что-то мощное использовать, лучше всё делать постепенно. Вечером ещё раз зайду, всё проверю. Пусть отдыхает, сильно не нагружайте его, я имею в виду, если ему захочется походить, погулять немного, то пожалуйста, вреда не будет, но не давайте ему заданий, чтобы палочкой размахивал или таскал что-нибудь, сильно напрягаться ему сейчас не стоит.

— Мерлин с тобой, Норман, зачем нам мальчика так грузить? — поразилась Юфимия. — Он же и так как неживой… такой утомлённый, печальный, бедняжка.

— И не особо разговорчивый, — прибавил к этому Норман.

— А чего ему разговорчивым-то быть? Его жизнь не особо баловала, — заметил на это Флимонт. — И Мерлин его знает, что ещё в школе было...

— Ну да, тоже верно.

Поскольку мужчины по большей части руководствовались фактами и наблюдениями, то Юфимии, чувствительной натуре и женщине, этого было мало, сердце подсказывало ей, что что-то не так и, несмотря на уверения целителя и веру мужа в умения последнего, она испытывала некоторое беспокойство. Как бы случайно она забыла плотно прикрыть дверь в спальню Сириуса, когда носила ему обед, и периодически посматривала, проходя мимо, чем он занят. По большей части мальчик, конечно, лежал на кровати и дремал, какое-то время лежал, уткнувшись в одну из книг, видимо, читал, пару раз садился за стол, пытался что-то написать, но потом снова лежал в кровати с кислым видом, а на столе остались лишь смятые листы пергамента.

— Мерлин, если бы я только знала, что его гложет и могла ему хоть как-то помочь... — сетовала вечером за столом Юфимия.

— Дорогая, это не тот случай, когда можно решить всё одними объятиями или разговорами, — мягко говорил ей муж, накрыв своей ладонью её ладонь, — да и тяжело ему с нами говорить… он же нас не так хорошо знает, как своих родных, давай лучше запасёмся терпением, Норман знает, что делает, и непременно добьётся успеха, вот увидишь.

— Это и огорчает... Трудно, знаешь, просто смотреть и ничего не делать.

— Согласен, но пока ничего другого мы не можем.

Поздно вечером того же дня супруги проснулись от крика и поднялись с постели. Переглянувшись, они накинули халаты и поспешили по коридору к спальне их воспитанника.

— Я... я н-нечаянно... я не хотел... я... я просто...

Сириус, стоявший у кровати, был крайне бледен, и палочка в его руке дрожала, из-за чего ему не удавалось потушить при помощи неё вспыхнувшую занавеску. Флимонт двинулся к ней и пару раз взмахнул своей палочкой, благодаря чему обгоревшая занавеска упала на пол и перестала гореть.

— …з-заклинание п-перепутал… хотел её подвинуть, но… но… — пытался сказать Сириус с таким напуганным видом, что у Юфимии сжалось сердце.

— Да и ладно, с кем не бывает, милый, — тут же сказала она, двинувшись к нему. — Давай-ка, возвращайся в кровать, ложись-ложись, давай я тебя укрою…

Пока Флимонт уносил пострадавшую занавеску и при помощи той же палочки убирал грязь с пола и подоконника, Юфимия сидела на крае кровати и с теплотой посматривала на подростка. «Мерлин, неужели он думает, что мы его из-за этой ерунды накажем?» — думала она, а вслух говорила другое:

— Подумаешь, какая-то занавеска… Она мне всё равно не особо нравилась… Я тебе другую повешу, поприятнее и красивее этой. Давай, милый, закрывай глазки, засыпай…

Чуть позже Юфимия была в своей спальне, укрывалась одеялом, посматривала, лежа на подушке, в сторону окна, за которым было темно, и думала о детях. Ощущение, что она что-то упустила, не давало ей покоя, но она никак не могла понять что.

— Похоже, ему что-то плохое приснилось, вот он и схватился за палочку, — говорил у другого края кровати Флимонт, снимая халат, и отложил на тумбочку очки. — Хотел бы сказать, что стоило бы у него палочку забрать, хотя бы на лето, но, думаю, это неправильно, если она его успокаивает, то пусть держит при себе. Да и к чему нам его нервировать и так ведь…

— Мерлин, и как я сразу не подумала! — вдруг перебила мужа Юфимия и села на кровати. — Ты прав, ему что-то плохое приснилось и, думаю, не в первый раз.

— И… что? — не понял её мысль Флимонт, заняв свою половину кровати.

— Ловец снов ему нужен, вот что, — ответила Юфимия, ощутив некоторый прилив энергии. — То-то он такой смурной и утомлённый… Он же даже не высыпается!

Пока её не покинула важная мысль, она выдвинула ящик тумбочки, достала оттуда потрёпанный блокнотик и карандаш.

— Ничего, завтра найду хорошую ивовую ветку, нитки возьму попрочнее, своими руками сделаю и зачарую ему амулет, чтобы снилось только хорошее, — сделав записи, сказала Юфимия и, успокоившись, положила блокнотик на прикроватную тумбочку.

— Конечно, а я завтра или послезавтра закончу работу с защитой дома, — согласился с ней сонный муж, и взмахом руки погасил свечу со своей стороны кровати.

* * *

— Проклятые Поттеры! Трусливые твари!

Беллатриса была в плохом настроении. В июне, как и собиралась, она с мужем отправилась в Годрикову Впадину, прикрыла лицо капюшоном мантии и обошла ближайшие к деревне дома. Вот только ни один из них не принадлежал тем, кого она хотела найти.

— Похоже, эти твари действительно в чём-то замешаны! Они знали, что мы придём! — злобно твердила Беллатриса. — Знали и спрятались! Ох, я им устрою…

Она хотела было поджечь дом магглов, а за ним поджечь другой, чтобы Поттеры это заметили и были вынуждены покинуть укрытие, когда она им пригрозит уничтожить всю деревню, но Родольфус счёл эту идею не очень разумной.

— Белла, к чему нам лишний шум? Можно же поступить проще, — сказал он. — Кто-то из наших есть поблизости и наверняка их знает, они могут нам подсказать, как подойти к дому Поттеров или же могут позвать их к себе. Давай вернёмся в деревню, уверен, там мы непременно найдём кого-нибудь полезного.

— Хм… ну давай, — нехотя согласилась Беллатриса. — Но если мы никого не найдём, то будем действовать по-моему!

— Конечно, любимая, разве я спорю.

Однако тех, кто знает Поттеров и является волшебником, в деревне было немного, а если точнее, единицы. Как сказала одна дрожащая после Круциатуса магглорождённая девица, лежащая перед супругами на полу, в самых хороших отношениях с Поттерами состояла Батильда Бэгшот.

— Прекрасно, вот после тебя её и навестим! — возбуждённо подхватила Беллатриса и взмахнула волшебной палочкой ещё раз. — Авада Кедавра!

— Белла! — воскликнул Родольфус, но было уже поздно: магглорожденная девица лежала на полу неподвижно. — Ты нас выдашь…

— Кому? Неужто ты министерских шавок испугался? — с долей презрения откликнулась Беллатриса, считавшая, что истребление магглов и грязнокровок является её священным правом. — Я, можно сказать, сделала то, на что им не хватает яиц.

Поскольку того же мнения придерживался и Тёмный Лорд, часто твердивший соратникам, что он и они, его друзья, стоят на несколько ступеней выше остального стада, то Родольфусу не нашлось что ответить. Через какие-то мгновения они стояли у дома Батильды Бэгшот, и Беллатриса взмахнула палочкой, из-за чего дверь сама собой открылась и ударила о стену. Правда, пожилая хозяйка дома оказалась куда бесстрашнее, чем погибшая магглорождённая девушка, и, поднявшись с дивана, стояла в гостиной с невозмутимым видом.

— Где Поттеры?! — направляя на неё палочку, спрашивала Беллатриса. — Отвечай, старуха, а не то пожалеешь!

— Не отвечу, — спокойно сказала Батильда. — Такой, как ты, я ничего скажу, можешь меня хоть пытать, хоть убивать, но тебе меня не напугать, заносчивая соплячка.

— Ах ты тварь…

Беллатриса хотела использовать Круциатус, но Родольфус успел схватить её за руку.

— Дорогая, к чему нам её мучить? Один удар и сыграет в ящик…

— А у тебя есть идеи получше?! — раздражённо ответила Беллатриса, злобно посматривая на старуху, всё так же спокойно смотрящую в её сторону с видом человека, который повидал уже слишком много в этой жизни.

— Конечно же есть…

Родольфус отпустил руку жены и сам направил палочку на Батильду.

— Империо! Ты не будешь ни с кем говорить о том, что здесь произошло! Империо! Ты позовёшь нас, как только кто-то из Поттеров или же их воспитанник появятся у тебя. Воспользуешься камином и позовёшь! — приказал он и опустил палочку. — Видишь, любимая, старуха сделает, как мы хотим, хочет она того или нет. Идём.

Беллатриса фыркнула, но позволила мужу себя увести. Перед уходом они несколько раз взмахнули палочками, чтобы поправить ковёр в коридоре, и закрыли дверь, перед тем как трансгрессировать с крыльца.