Хроники Нарнии: Переписывая хроники  (гет)

Не оборачивайтесь

Внутренняя часть замка, несмотря на слова Эдмунда, вполне соответствовала тому, что они видели снаружи. Возможно, когда-то, когда здесь кто-то жил, всё выглядело иначе. Наверное, войдя в замок тогда, путешественник бы сразу изумился богатой обстановке и огромному количеству просторных комнат. Однако сейчас наши герои видели лишь полуразрушенное, давно никем не тронутое строение, которое сложно было назвать домом. Всё в этой огромной передней комнате было покрыто толстым слоем пыли, паутины и плесени. Некогда красивые картины известных мастеров потускнели, местами прогнили, краска потрескалась, даже их золотые рамы покрылись плесенью. Мебель выглядела не лучше. По крайней мере, никому не пришло в голову присесть на ветхий стул, чтобы отдохнуть от долгого хождения.

Единственным путём вперёд служила длинная лестница посреди вестибюля, и незваные гости начали подниматься по ней. Спустя некоторое время они увидели, что она раздваивается.

— Не поворачивать влево, — Люси напомнила друзьям слова Алсана, и они повернули вправо.

Они всё поднимались, а конца лестницы не было видно.

— Что-то здесь нечисто, — заметил Эдмунд, прерывая повисшее молчание.

— Просто поднимайся дальше, — раздражённо сказал Питер.

— Не командуй мной! К тому же это может оказаться ловушкой. Что, если у неё нет конца и мы всю жизнь будем по ней подниматься?

— Что за чушь ты несёшь? — раздражение Питера всё усиливалось. Отчасти по причине того, что слова Эдмунда породили в нём сомнения.

— Может, перестанете? — предложила Сьюзен.

— Уверена, всё пока в порядке, — попыталась успокоить всех Люси. — Мы делаем всё так, как велел Аслан.

— Почему ты так в этом уверена? Может, ты что-то напутала, — предположил Питер.

— Я никогда ничего не путала! — обиженно возразила Люси. — Однако каждый раз некоторые высокомерные, крайне недоверчивые особы сомневаются в этом.

— Не обижайся, Лу, — миролюбиво произнёс Питер. — Я лишь хотел сказать, что советы Аслана иногда можно понимать в разных смыслах.

— Как ещё ты можешь объяснить фразу «не поворачивайте влево»?

— Да что не так с этой лестницей?! — Эмили, очевидно, надоели споры, и нервы её не выдержали. Забыв про первый совет Аслана, она обернулась назад. В тот самый миг лестница под их ногами рухнула, и они начали падать.

Крики незваных гостей заполнили пустующий замок волшебника. Никто не мог с точностью определить, как долго длилось падение, но перед самым приземлением время на миг остановилось, и они повисли в воздухе. Этого было достаточно, чтобы смягчить нелёгкую посадку.

Когда они встали с земли, то пришли в ужас. Кажется, падение лестницы разделило их группу на части.

— Где Люси? — с тревогой спросил Эдмунд, оглядывая всех, кто стоял рядом с ним. — И Питер…

— Ты кажется кого-то забыл, — напомнила ему Эмили, в глазах которой был виден сильный страх.

— Уильям меня не волнует, но… где мы?

Их забросило в тесную комнату с очень высоким потолком, где было много пыли и мало света. Единственный лучик падал в тёмное помещение через узкое окошко, располагающееся почти под самым потолком. Сам потолок был покрыт каменными заострениями. Они напоминали сосульки, что свисали с заснеженных крыш, но были намного больше и опаснее. Камни в некоторых местах были покрыты мхом, а влага, царящая в комнате, заставила поёжится незваных гостей.

— Мы в ловушке, — ответил ему Каспиан. Король Нарнии присел на пыльную землю, всем своим видом выражая смирение.

— Почему ты так спокоен? — с раздражением спросила у него Сьюзен.

— Потому что волноваться бессмысленно, — всё так же спокойно ответил он. — Надо найти выход.

Однако Тумнус, тем временем внимательно осматривавший стены, уже его нашёл.

— Здесь есть дверь, — сказал он своим спутникам. — Но она, кажется, замурована.

— Тогда какой от неё смысл? — угрюмо спросила Сьюзен, подойдя к двери поближе и попытавшись её сдвинуть. Дверь не поддавалась, однако это не помешало остальным последовать примеру Сьюзен.

Дверь была деревянной и очень старой. Дерево местами прогнило и покрылось острыми деревянными иголками. Одна из них больно уколола палец Эмили, и она вскрикнула.

— Дай посмотреть, — Тумнус заботливо взял палец Эмили в свою руку и стал разглядывать. Это было не так уж и легко, учитывая то, как здесь было темно. Однако ловкий продавец книг всё-таки смог вытащить занозу. Затем он разорвал кусочек своей рубашки и обвязал им крошечную ранку на пальце Эмили. — Будь осторожна.

У Джона, точнее Тумнуса, была очень тёплая улыбка, так что Эмили немного успокоилась и расслабилась. По крайней мере настолько, насколько это вообще возможно при данных обстоятельствах.

У остальных же дела обстояли куда хуже. Общая проблема, отчаяние, которое породила их безвыходная ситуация, положили начало многим спорам, и они бы ещё долго кричали друг на друга, если бы не одно обстоятельство.

Сначала это был лишь сильный грохот, заставивший их всех замолчать, однако затем, когда они устремили взгляд на источник этого самого грохота, они заметили, что потолок начал опускаться. Это происходило очень медленно, однако сопровождалось ужасным шумом.

— Он раздавит нас! — Сьюзен устремила руку к источнику их новой проблемы. — Каспиан, сделай что-нибудь!

— Что именно, Сьюзен? Я не волшебник! — сейчас на лице Каспиана всё же просачивалась нескрываемая тревога.

— Но ты же знаешь легенду, — поддержал сестру Эдмунд. — Там не было ничего про потолки, что убивали воров и незваных гостей?

— Дайте подумать, — Каспиан напряг всю свою память. Остальные тем временем изучали каменные стены в надежде отыскать хоть какую-то подсказку или, лучше, дверь.

— Обычно, каждое заклинание имеет свой обход… Пороль. Так это, кажется, называется в вашем мире.

Каспиан говорил очень быстро, активно жестикулируя, когда не мог вспомнить нужных слов.

— На случай, если сам волшебник попадёт в собственную ловушку, у него должен быть способ, как оттуда выбраться.

— И как мы узнаем его? — спросил Тумнус.

Потолок всё опускался и опускался. Одно из каменных заострений затрещало и упало очень близко к месту, где стоял Эдмунд. Эмили испуганно вскрикнула и закрыла глаза.

— Не знаю… — Каспиан всё же раздумывал. — Возможно, это какая-то загадка…

— Загадка? — недоверчиво спросил Тумнус. — Но нет же никаких об…

Но не успел он закончить предложение, как комнату заполнил голос. Он был громким, но совершенно безликим, словно его не волновало ничто, кроме собственных слов:

— Меня все жаждут, но взять боятся…

Враги моих друзей меня сторонятся…

Сладка словно мёд я, но горька моя отрава…

Не потеряешь меня, и век тебе слава…

Голос затих, и каждый начал обдумывал слова, пытаясь найти ответ, пока потолок окончательно их не расплющил.

— Может, — неожиданно произнесла Эмили. — Любовь?

Грохот усилился, а потолок стал опускаться значительно быстрее. Он почти дошёл до середины, оставалось всего полтора метра…

— Не говорим вслух, пока не будем уверены! — сказал Эдмунд.

— У меня есть идея, — неуверенно произнёс Тумнус. — Однако… это против правил.

— Каких правил? — с возмущением спросила Сьюзен. — Мы умрём через пару минут, так что, если у тебя есть идея…

— Власть, — произнёс Тумнус, прервав маленькую истерику Сьюзен.

К всеобщему облегчению, грохот затих, а потолок остановился.

— Но… Люси говорила, что Аслан запретил произносить это слово, — вспомнила Эмили.

— Потолок остановился. Чего ещё вам нужно? — непонимающе уставился на друзей Эдмунд.

— Думаю, мы только что активировали вторую ловушку, — сказал Каспиан, и все устремили на него испуганно-удивлённые лица. Он же вздохнул и указал им на трещину на полу. Она разрасталась. — Три… Два…

И они вновь полетели вниз…

* * *

— Где остальные? — с тревогой спросила Люси у старшего брата, стряхивая с себя пыль.

— Не знаю, — Питер нахмурился, разглядывая узкий коридор, где они стояли. Он был освещён многочисленными факелами, а пол был покрыт красивой мозаикой в форме многочисленных, завитых между собой кругов. В конце коридора была видна полуоткрытая дверь, а перед ней лежала фигура человека.

— Это же Уильям! — волнение за любимого заставило Люси броситься ему на помощь, и крики брата о подстерегающей опасности её не остановили.

Стоило Люси добежать до середины, как круглые плитки под её ногами начали сильно вращаться. Каждый элемент мозаики вертелся с разной скоростью и в разные стороны, так что вскоре Люси потеряла равновесие и упала.

— Люси! Не двигайся! — вскричал Питер и начал идти туда, где лежала сестра.

Годы многочисленных тренировок не прошли даром, и он весьма хорошо реагировал на движение плиток, однако, когда он добрался до сестры, ему пришлось остановиться рядом с ней.

— Попытайся взять меня за руку, — он сам вертелся на своём куске мозаики, так что не мог одновременно сохранить равновесие и помочь сестре подняться. Однако он протянул ей руку, чтобы она с её помощью встала на ноги. Это было не очень легко, но им всё же удалось воссоединиться на одном и том же кругу. Питер командовал, когда им нужно было двигаться вперёд, и они вскоре достигли конечной точки.

Головы обоих кружились, и они сразу же рухнули на пол. В нескольких шагах от них находился Уильям. Пока они добирались до него, он успел прийти в себя и уже находился в весьма бодром расположении духа.

— У меня было похожее, когда я смешал пол-литра водки с элем, — он сочувственно посмотрел на Питера, а Люси помог подняться, избегая нового падения.

— Надо отыскать остальных, — Питер, уже пришедший в себя, кивнул в сторону двери, и они в неё вступили.

Это был новый коридор, увешанный множеством портретов. Там изображались разные люди в самых различных позах. Объединяло их лишь одно. Все они были мертвы. У некоторых людей глаза не были закрыты, однако мертвенно-бледная иссохшая кожа и стеклянный, безжизненный взгляд явно свидетельствовали об их кончине. Сердце Люси учащённо забилось, и она взялась за руку Уильяма. Это слегка успокоило её.

Троица всё двигалась вперёд, когда перед ними предстали портреты, обращая к себе их внимание. Не потому, что они двигались, а потому что люди, что были изображены на портретах, были им знакомы.

В немом ужасе они смотрели на своих друзей, пытающихся вырваться из картин. Они бились руками в невидимую стену, что-то кричали, однако ни одно слово так и не смогло прорваться сквозь таинственный барьер, державший их всех внутри картин.