Враги по наследству, или Медаль с двух сторон рассматривают (джен)

По гурьям и калинам

Шагает славный полк

Пусть знают все,

Пусть знают все!

Пусть знают все,

Что мы не слабый пол!

Новые приключения в Изумрудном городе

Утром он проснулся сам не свой, ибо в груди как будто сдавило тяжёлым прессом. В то же время всё внутри Питера пело, расцветало, как роскошные сады, плескалось, как глубоководный океан. И почему же? Влюбился? Даже сам не дал бы ответ на собственный вопрос, а перед глазами мелькала женская улыбка. Незнакомая. С чего бы? Допустим, он влюбился, но в бочке мёда была ложка дёгтя. За последнее время, кроме Астры и Адеолы, Питер никого особо не узнал. Да и то очень поверхностно. Первовзглядные сопли он оставил в литературе, читал подростком. К тому же Питер заверял, что сначала идёт симпатия, перерастающая в любовь. Так что такого быть не могло! Хорошо, он не отрицал собственную влюбчивость, так как обе девушки ему вчера помогли. И Астра ещё ладно, она милая и хотя бы его ровесница. Адеоле же, по её словам, скоро шестнадцать, и она внучка вождя Жёлтокрылых. А это огромное, просто громадное, препятствие!

Его отношения со Скарлетт Тишенс были не только по-юношески наивными. Однажды Питер познакомился со старшими Тишенсами. Те оказались важными шишками среди акерлеев, а высокопоставленные личности с особым трепетом относятся к «шпили-вили» отпрысков. Поэтому Питер попал на своеобразный допрос, где родители Скарлетт изучали его как библиофилы инкунабулу. Спрашивали всё: от полного имени и точной даты рождения до происходившего на вчерашнем свидании.

После того дня Питер зарёкся встречаться с теми, чьи мать или отец занимали не последние места в обществе. Хотя на это внутренний герой-любовник закрывал глаза, если девушка особенно красивая попадалась! Только Адеола была почти на семь лет его младше. А уж как относятся к молодым людям, любящих девочек-подростков и крутящих с ними романы… О-о-о, Питер был сыт по горло рассказами про подобных казанов! Ведь их сразу клеймили извращенцами и прочими не самыми приятными для мужчин словами.

«С другой стороны, будь Адеоле восемнадцать, она всё равно не в моём вкусе», — перевернулся на левый бок Питер. Несмотря на популярность экзотичной внешности среди соотечественников, он предпочитал девушек и женщин, похожих на него.

Так, получается, Астра? Нельзя было не согласиться, что она прелестная десседийка, чудесный доктор, но в груди жгло слишком сильно. Даже при мало-мальской симпатии подобного не случается. Тем более после истории с Джесси Колтэрс Питер зарубил себе на носу: не влюбляйся, если знаешь, что эти отношения обречены.

Злость на магию и магов у Десседи текла в крови с того самого дня, когда боги отобрали талант к волшебству. Плюс Гестия вчера шепнула о том, что у Астры какие-то особенные проблемы с лавморскими магами, судя по поведению при их первой встрече.

Говоря же о Гестии… Чувства к ней он исключил разом, поскольку переболел «подобной ерундой» ещё в первые месяцы их знакомства. Да-да, он был влюблён в Гестию Джонсон, но разве что совсем немножко. И то, возможно, это была детская симпатия. Или ещё один способ оправиться от смерти родителей! В любом случае это прошло, маловероятно, что вернётся, поскольку их дружеские отношения окрепли за все те пятнадцать лет. Романтические чувства к подруге теперь воспринимались как инцест, поэтому от одной мысли его и её выворачивало наружу.

Так в чём скрывалась причина его боли? Или в ком? Но опять же, его практически никто не видел, никто с ним не говорил. Следовательно, и приворожить ни у кого не нашлось бы возможности. Может, всё-таки Адеола? Она была в том самом возрасте, когда влюбляешься в каждого встречного, и максимум одно-два приворотных уже знаешь. Не говоря уже о его необычности для девочки Жёлтокрылых. Но Адеола показалась робкой, как ягнёнок, тихой, как шелест травы… Пусть она лихо управилась с бешеными изгоями.

Какой-то замкнутый круг! Не найдя ответа, Питер наконец встал с гамака. Хорошо, его приворожили. Уже неважно кто, но пускай само собой пройдёт. Это ведь не болезнь, а ворожба навряд ли была сильной, потому что мало кто обладал этим искусством виртуозно.

Весь день на душе скребли кошки. Все мысли занял этот приворот. Как это всё же произошло? Не подходить же к каждой встречной девушке с прямолинейным вопросом. При этом мысли настолько глубоко заселили, расползались. Из-за этого всё буквально валилось из рук: то Питер случайно опрокидывал корзинку с фруктами, то запинался за камень, то останавливался на пути, смотря вдаль. Жёлтокрылые то и дело скалили зубы. А Гестия же наклонила голову, прищурившись.

— Что-то случилось, Пит? В чём дело? Ты сам не свой, — она положила ему ладонь на плечо, и Питер захлопал ресницами, как провинившийся школьник.

— Тот же вопрос. Меня как будто… приворожили! Понимаю, звучит глупо, но всё утро не выходит чья-то улыбка. И вообще так тяжело дышать, как будто бумажками на работе со всех сторон.

Он дотронулся груди.

— Ты ходил к Астре? — приоткрыла рот и вскинула бровь Гестия. — Тоже слабо верится, что за ночь тебя кто-то приворожил. Лучше проверься, Пит, лишним не будет. Может, лихорадка какая. Ты вчера не пойми где валялся. А если нет, то так уж и быть! Применю навыки гениального сыщика и найду девицу, которая тебя приворожила!

Гестия и Питер синхронно прыснули, схватившись за животы. Он обнял её и аккуратно коснулся щеки со словами: «Спасибо вам, госпожа акерлей!» Гестия весело подмигнула.

После обеда друзья направились в гостевое бунгало. Астра после жалоб Питера — о улыбке было ни слова — без промедлений взялась за осмотр. Но не прошло и пяти минут, как сняла стетоскоп и пожала плечами так, как будто говорила: «Как я тут могу помочь?» Питер, уловив это, прикусил губу.

— Вы абсолютно здоровы, данн Питер. По крайней мере, обычных болезней не наблюдаю. А в магических, — Астра сделала небольшую паузу, — а в магических, сами понимаете, я не сильна. Хотя когда-то даже хотела… Но есть одно предположение: может быть, вы влюбились? Или вас приворожили? Я думала, что лавморцев учат тому, как отличить недомогание от любовного сглаза. Возможно, даже снять его.

Тут Астра весело улыбнулась, складывая инструменты на место, и Питер тяжело вздохнул. Ну что такое! Правда, чего он хотел? Это точно приворот, а не неизвестная саритянская болезнь. Только вопросы на тему: «Кто виноват, и что с этим делать?» оставались открытыми.

Гестия же закатила глаза. Какая умница-разумница! Предположить, что это приворот — дело плёвое. Но как Астра себе представляла снятие без наложившего? Видимо, Десседи настолько отстранились от всего магического, что даже о механизмах приворотов не слышали. Хотя в былые времена, особенно когда магии ещё не было, каждый из сказок знал, как снимались эти заклятья. Но чего греха таить! Похвастаться глубокими познаниями в культуре жителей Континента Гестия тоже не могла.

Вдруг Астра заговорила так, будто съела лимон целиком.

— Кстати говоря о Лавморе… Когда вы собираетесь домой?

В тот же момент Гестия широким шагом отошла от стены и опёрлась ладонями на стол. Нетрудно было догадаться на что намекала доктор, поэтому акерлей, прочистив горло, сказала:

— Не волнуйтесь, дана Фланнаган, мы уберёмся первым же кораблём. Надеюсь, он скоро прибудет.

Астра распрямила плечи так, как будто за спиной у неё красовалась пара белых крыльев, и вышла из бунгало. Гестия, словно павлин, распушивший хвост, выпятила грудь. Так и надо этой глупой десседийке! Питер подобных чувств не разделял.

— Зря ты так, Гест. Она ж ничего тебе не сделала!

— Ох, ничего мне не сделала? Как баран упирается, когда прошу не трогать мои же раны. А рот у неё просто не затыкается! А это что сейчас было? Нам с тобой буквально говорят: «Боги, когда вы уже уберётесь отсюда!»

— Ну откуда ей знать о причудах Гестии Джонсон? К тому же ты вряд ли уже исправишь её в плане болтовни. Или моя болтовня тебе тоже не нравится?

Питер подошёл к подруге со спины как утром перед акерлейским праздником и закинул руки на плечи. После чего он улыбнулся во весь рот.

— А болтовня Мьёльны твоей? На последнее забей, Десседи уже ничем не поможешь.

— Можете все уши мне с Мьёльной прожужжать! К вашей болтовне я привыкла давно. А это… Невыносимо просто, но что верно, то верно. Хотя как по мне тут скрывается нечто большее, чем врождённая десседийская ненависть, — Гестия обхватила руки друга и прижала к себе.

— И что же? Думаешь, у неё есть злобный маг-бывший? — уткнувшись в волосы Гестии, Питер посмотрел на подругу сверху вниз.

— Да хоть троюродный дедушка! Пойдём, а то Бомани прибьёт нас за тунеядство, — рассмеялась Гестия, выпутавшись из объятий друга.

Весь оставшийся день у Питера ещё жгло в груди, а улыбка не выходила из головы. Но общественно полезный труд помог отвлечься от всего этого. Когда солнце село за горизонт, то Питер «включил типичного себя», как говорила Гестия. Он весь измазался в грязи, поэтому стенал о том, что ему срочно надо умыться. Так Питер и сделал, выйдя к краю острова. Потом заметил, что сюда со скоростью света бежала Адеола. Она как будто проигнорировала застегнувшего верхнюю пуговицу Питера и закрыла лицо руками, усевшись на валун. Питер присел на корточки и с грустным видом едва погладил по плечу.

— Адеола, прошу вас… Что случилось? — он тут же осёкся, но Адеола поняла его.

— Ох, достопочтенный Питер! Если бы только вы знали… — она вскинула в руки к небу так, словно просила богов убить её прямо на месте.

— Если бы знали вы только, как нелегко девочкой Жёлтокрылых быть! С дедушкой опять поссорились мы.

Говорила она простыми фразами, то и дело всхлипывая и вытирая мокрые места. Сердце Питера уже сжалось на последнем предложении, но это было лишь началом долгой тирады.

— Он ведь то и дело мне говорит, что когда-нибудь стану женой. А не хочу я! Понимаете? Не хочу! Вот скажите… Почему должна замуж выйти я? Почему плевали все на желания мои? Несправедливо как. Вот будь мама здесь… будь мама и папа здесь, то они меня защитили-и-и бы наверняка… — не своим голосом завыла Адеола.

Питер аккуратно поинтересовался: «А что с вашими родителями?» И тут же поёжился, ведь сам не любил этот вопрос.

Но Адеола в порыве выпалила:

— Они утонули. Как-то раз рыбачили мы в каноэ, но в водоворот попали. Папа заклинанием выбросил далеко меня за борт. Домой сказал плыть. Я думала… я думала… Я думала, что сумеют они спастись. Только выяснилось потом, что тела их не нашли. И вот, пожалуйста!

После «тела их не нашли» Питер уже не слушал, ибо замер как бронзовое изваяние. Ох, как похожи их судьбы! Ладно, Питер не был девочкой, жившей в родоплеменном строе с дедушкой. Лишь факт того, что их родители погибли на воде, задел каждую струнку его души. Ему хотелось хоть как-то помочь той, кто давно не знал родительской ласки. Нет, это нечестно!

Это нечестно, что за много километров отсюда женщины выбирали любую судьбу. А на Саро, на Саро судьба определялась полом и происхождением! Так ещё и Адеоле не повезло с тем, что родители так трагично погибли. Причём, как он понял, это произошло лет пять или шесть лет тому назад, когда Аде было одиннадцать. Перед одним из важнейших этапов в жизни — взрослении. Тогда, когда забота и поддержка необходимы, как воздух для лёгких. Тогда, когда, кажется, что тебя буквально разрывает в клочья, а мир, как грозная армия, ополчился на тебя.

Питер сжал кулак. Опять боги оставили невинное дитя без родителей! Надо что-то в этом менять. Конечно, как их собственных родителей, родителей Адеолы из могилы он бы точно не достал. А вот нынешние конфликты с Бомани вполне можно было уладить…

— Знаете, Адеола, — она подняла голову с чуть заметными покраснениями. — Вам не нужно выходить замуж и всё в таком духе. Когда вы станете вождём, то сможете изменить любой порядок вещей!

— Но тогда Жёлтокрылые разозли… Злиться… Злятся. Многие из них взглядов таких же, как и дедушки, — и губы Адеолы задрожали. — Достопочтенный Питер, тут не сработает так. История Саро и путь его не похожи совершенно на Лавмора путь. Другие методы нам нужны. Тем более, что не хочу я ждать вождём становления! Сейчас я хочу!

— Тогда ещё не поздно убедить всех в том, что они ошибаются. Вот увидите, сработает. Надо только попробовать. А если не сработает, что ж, попробуете найти другой путь, — шепнул Питер, и Адеола с визгами: «Спасибо! Спасибо, что помогли мне!» бросилась к нему на шею.

По дороге в племя он рассказал всё, что знал о том, как лавморские женщины боролись за собственные права и свободы в прошлом. Адеола шла и слушала, как загипнотизированная.

«Как круто! Вот бы стать такой же, как они. И я стану! Жди перемен, остров Саро!»

Весь вечер Адеола не выкидывала из головы мысли о том, как изменит все порядки на Саро, как всё улучшит! Как она и другие забудут о слёзах, как каждый день будет наполнен улыбками!.. Но чем больше Адеола думала над счастливыми деньками, тем больше задавалась насущным вопросом. А что же она хотела бы поменять? В глобальном смысле она хотела бы избавиться от действующих традиций. Нет, нужно что-то поконкретнее. Как же звали тех девушек, о которых говорил Питер? Лавморские имена порой были трудноватыми для запоминания, но и ладно.

Жаклин Чаттертон отрезала юбку чуть выше колена и прошлась так по главной площади Лавмора. И никто даже на миллиметр к ней не приблизился, а в моду вошли так называемые чаттертонские юбки. Уна Лотер заявила, что больше не хочет краситься и раздала косметику всем желающим. Эстер Виллин стала первой женщиной-математиком в Инлинской Академии Наук. Нэи Гринэш, провозгласившая в предвыборной кампании: «Почему мы носим фамилии наших отцов, но при этом матери не могут назвать нас так, как хотят?»

Джемма Гастрелл, Ливия Трумбэр, Виринея Спинстер, Цини Отинз-Кан, Розмари Эттот… Бесконечное, несчётное количество девушек, чьи действия давали надежду: всё возможно! Конечно, у лавморок был свой путь, Адеола в те секунды придумывала путь для саритянок. Выудив из плетёной коробки глиняную дощечку и острую палочку, она быстро набрасывала какие-то слова. Она как будто сделала глоток свежего воздуха, как будто заново родилась.

Бомани же весь вечер, покуривая трубку, пристально смотрел на внучку, но лишь улыбнулся. Адеола же приподняла уголки губ в ответ. Интересно, о чём там думал дедушка? Что она занялась творчеством? Ох, если бы! Ох, если бы, если бы, если бы… Если бы.

«Ну и пусть думает, — хихикнула про себя Адеола. — Так будет гора-а-аздо лучше!»

* * *

Стайка девочек сидела в кругу, а Адеола во главе щебетала о чём-то, как птичка. Девочки восхищённо то ахали, то ахали и задавали всяческие вопросы. То есть как это выходить замуж необязательно? А если он меня бьёт, то и отвечать можно? Нужно?! И любую профессию выбрать можно! Вау! Адеола, кажется, надувалась подобно пузырю от гордости и с умным видом объясняла подружкам непонятные для них вещи. Правда, кое-кто засомневался во всех словах внучки вождя. Онна сложила руки на груди и прищурила глаза.

— И что нам с этим делать? Кто нам позволит не выходить замуж? Или охотниками становиться?

— Охотницами. Как кто? Мы сами! Если сидеть сложа руки, то, естественно, всё то, о чём я говорила, никогда не случится, — выпучила глаза Адеола.

Почему Онна только услышала о её видении, так сразу засомневалась? Как-то странно это выглядело. Но, может быть, ровесница ещё не прониклась её великими мыслями?

— Охотниками, охотницами. Какая разница? Скажи, это сейчас как-то меняет дело? Предположим, что я буду называть себя охотником, если им стану. Из-за этого я девушкой быть перестану?

Онна сморщила нос так, будто Адеола превратилась в склизкого монстра.

— Нет, не перестанешь! Но мы должны выделять женщин из общей толпы, чтоб повысить их видимость. Чтоб о них тоже помнили! Знаешь, что мне достопочтенный Питер рассказывал? Достижения многих женщин присваивали их мужьям, братьям, сыновьям. Кому угодно, но не им!

Кажется, ещё чуть-чуть, и Адеола бы вспыхнула, разорвалась бы на триллионы кусочков. Почему Онна так поступала? Почему не разделяла её взгляды? Ведь это же ради их общего блага! Не чьего-то ещё, а их!

— Проблема тех, кто это сделал. Если ты знаешь, что достижение принадлежит женщине — вот самое главное. И всё равно! Есть же имя. По имени в большинстве своём понятно, кто это — женщина или мужчина!

— Девочки, вы ушли от темы, — пролепетала Чи.

— Вот именно. Спасибо, Чи. Так как ты думаешь, мы сможем добиться всего того, что могут наши гостьи, например?

— Сначала мы попробуем пойти так, как шли они, лавморки и десседийки! А потом уже посмотрим, — робко ответила Адеола.

— Ну да. Поорём на всю деревню так, что в жизни не отойдём от кухонной печки и не наденем штаны. Просто гениальный план, Адеола, — вскинула руки к небу Онна.

Но пока девочки бурно обсуждали насущное, то на горизонте появилась такая же стайка мальчишек. Первым среди них шёл Вандеро, сын уважаемого охотника. Многие из девочек-Жёлтокрылых восхищались им. «Нос совсем недавно проколол! Как взрослый!», «И татуировку недавно сделал!», «И маме моей недавно корзину поднять помог», «Поговаривают, что это он на ужин тигра завалил! Прям голыми руками, без магии с ним разделался».

Правда, Адеола ни один из этих возгласов не разделяла, поэтому при виде Вандеро чуть ли не встала в боксёрскую стойку. Остальные девочки зашушукались так, будто ожидали невероятное представление. Все знали, что отец Вандеро пообещал любимому сынишке в жёны внучку вождя. Даже Бомани был не против, поэтому Вандеро всё обхаживал и обхаживал Адеолу. То акулий зуб приносил, то плодов с дерева нарывал, то ещё что. И всё с предложениями побыть наедине. Обычно такие визиты заканчивались дикой истерикой и побегом, но теперь, теперь-то Адеола изменилась. Что же было в этот раз?

— Ада, — свистнул Вандеро, — пойдёшь сегодня со мной гулять?

— Нет, если ты забыл, то внучке вождя не пристало ходить на свиданки. У меня есть дела поважнее, — медленно шагая, Адеола встала около Вандеро и вот-вот ударила бы его в грудь.

Девочки и мальчики переглянулись так, будто перед ними стояли не пятнадцатилетние подростки среди тропиков, а сорокалетние политические деятели на мировой арене.

— О! То есть обсуждать девичьи штучки — это у нас дело полезное? — сделал полшага назад и скрестил руки Вандеро.

— Да у тебя, видимо, провалы в памяти, Вандеро! У любой хорошей правительницы всегда был хотя бы один человек, помогавший ей в государственных делах. Как видишь, я не стану исключением, — поставила руки на бока Адеола, нахмурив брови.

— Да, какую юбку сегодня надеть и кому из мальчиков подмигнуть — это о-о-очень важные вещи для Саро, — загоготал не своим голосом Вандеро, но тут же согнулся, получив в пах.

Дура! Идиотка! Не будь она внучкой вождя, то разом бы оттаскал бы её за волосы!

Мальчишки, как испуганные зайцы, отпрыгнули в сторону. Девчонки, наоборот, зааплодировали и заулюлюкали, затыкали пальцами в сверстников.

— Правильно, Ада!

— Молодец, Ада!

— Так ему и надо!

— Если мы не хотим, то не будем с вами идти на свиданки!

— Не верьте, девочки, «хорошим» мальчикам!

Адеола чувствовала себя так, будто возвысилась на огромном пьедестале. Наконец она нормально дала отпор этому негодяю. Наконец ни к ней, ни к другой девочке никто больше не пристанет. Во веки веков! И пусть дедушка хоть слово ей скажет!

Вандеро, оправившись, поднялся и пихнул Адеолу, но её подруги тотчас подхватили её. Глупый мальчишка! Ничего лучше придумать не мог! Мальчики во главе с Вандеро, расходясь, гневно, как разъярённые хищники, кричали: «Мы ещё посмотрим кто кого!» А девочки совсем уж по-детски показали им языки и обнялись группой.

«Надо рассказать об этом Питеру, он будет гордиться мной, — и в ту же секунду Адеола распахнула глаза. — Нет, все мальчишки и мужчины одинаковые. Что дедушка, что Вандеро с его отцом! И Питер, скорее всего, не исключение. Наверняка он только прикидывается хорошим. Для чего ему это, конечно, но какая разница. И вообще! Как мужчина что-то может понимать в женских вопросах? Ещё и с таким умным видом рассказывал, фи».

После этой стычки девочки разошлись кто куда, но ещё долго обсуждали триумф. Ещё пару раз так, и они покажут мальчикам, где их место. Как бы это было здорово. Но эти мысли прервала весть одна из самых старых жительниц деревни. Она созвала всех девочек и усадила в круг, раздав нитки и жемчужинки.

— У наших Кьяры и Суума свадьба. Мы должны им помочь в подготовке. Не хмурьтесь, девочки, не хмурьтесь. Сначала вы, а потом уж вам. Я тоже раньше всё это делала. Потом пришла моя очередь выходить замуж. Теперь время вас научить. Вот так.

С этими словами старушка нанизывала белые шарики на длинную нить. Адеола повертела жемчуг в руках с таким лицом, будто держала что-то плохо приготовленное. Свадьба, Кьяра и Суум, помощь… И почему у неё имелись какие-то обязательства? Может быть, у неё другие дела были? Но она ведь родилась на Саро. А тут или слушаешься, или уходишь в джунгли и становишься изгоем. Нет, изгоем Адеола не могла стать чисто по личным соображениям. Она настроила себя на следующее: изменить все порядки на острове.

Был ещё вариант уехать куда-нибудь учиться. Дедушка уже пару раз так наградил парочку Жёлтокрылых, которые особо помогли деревне. Учёба — хороший вариант, но дедушка скажет, что она недостойна. Или побоиться отправлять одну, учитывая, как умерли родители. Или будет постоянно закидывать её сферами.

Остаться же в том же Лавморе будет нельзя. Наследница! Единственная! Так ещё и учёба чревата тем, что после её окончания дедушка сказал бы: «Нахваталась всякого среди девиц столичных, да? Нахваталась. Теперь домой принесла. Тебя уму разуму посылали учиться, а не этой ерунде». Тут же будет на кого свалить, кого обвинить…

Адеола вновь повертела в руках жемчуг.

«Ада! Питер же ничего тебе не сделал. Может быть, он правда не такой, как остальные? Лавмор ведь более прогрессивная и просвещённая страна. Наверняка там воспитывают уважение к женщинам с малых лет. Но как это проверить?»

И Адеола бросила взгляд в сторону. Там Жёлтокрылые вместе с Гестией и Питером чинили лодку. Гестия напряженно сопела и поправляла причёску. Заплатка даже при помощи магии не закрывала пробоину. Посему послышалось шипение, как у змеи: «С-с-сейр! Чтоб тебя!»

«Точно! Гестия! Не смотри на то, как он обращается с тобой. С тобой он может общаться как угодно, подлизываться. А вот с Гестией… С Гестией он наверняка ведёт себя по-другому. Хотя они дружат уже много лет. Не похоже, что между ними есть какие-то разногласия. В любом случае, стоит проверить, — Адеола нанизала ещё одну жемчужину. — Но замуж я всё равно не хочу. И вообще Суум не такой уж хороший парень. Сколько раз он с Кьярой ссорились? Сколько раз он её бил? Вся надежда на вас, Питер!»

Тут Адеола повернулась к Эфе, девочке, сидевшей рядом, и что-то шепнула ей на ухо. Эфе кивнула и передала это остальным девочкам. Те лишь кивнули, продолжив работу. Когда же с бусы сверкали в руках рукодельниц, то в глазах Адеолы загорелись огоньки. Ну всё! Теперь-то она освободилась от этой ерунды. Теперь-то она отдохнула бы. Но старуха, кажется, так не считала.

— Адеола, дорогая, куда ты? На свадьбах у наследницы престола множество забот. Раньше ты маленькой была, поэтому никто тебя не трогал. А сейчас уже почти шестнадцать лет. Самой скоро замуж пора. Пойдём, пойдём!

Адеола прикусила губу, а в глазах горели не звёздочки или огоньки. В глазах, как пожарище, вспыхнула ярость. Как Адеола хотела сказать всё, что думает об этих заботах! Но нельзя, нельзя. Старуха проела бы всю плешь, мозг ложечкой съела бы. А потом и дедушке рассказала бы. Ладно. Всё равно она попросила Эфе и остальных девочек последить за их лавморскими гостями. Тем более, что с её стороны будет некрасиво, если Питер окажется полностью благовоспитанным молодым человеком.

Адеола махнула рукой и побрела за старухой вдаль деревни. Эфе направила их маленький отряд в другую сторону. Найти Питера оказалось проще простого: они сидели вместе с Гестией у воды и о чём-то болтали. Девочки по одной на цыпочках подкрались со спины и шмыгнули в дикие заросли.

Только вот беда! Никто, кроме Адеолы, в их племени других языков не знал. Как они могли понять, хороший ли человек Питер, если не знали, о чём он говорил? Но первая половина разговора, казалось, была обыкновенным будничным обсуждением. Даже без знания лавморского — по интонациям — девочки поняли это. Вдруг друзья повысили друг на друга, встали во весь рост. Питер даже крепко схватил Гестию за плечи, Гестия — за запястья. Друзья не спускали сверкающих взглядов. Кажется, ещё немного, и они бы растерзали каждого в клочья. Пару мгновений Гестия и Питер стояли так, перекидываясь словами. К концу этой перепалки они сели и, сказав что-то ещё, обнялись. Питер даже коснулся щеки Гестии, и подруга рассмеялась.

Глаза девочек на лоб полезли, а челюсти можно было теперь подобрать с земли. Кто и как приказал это понимать? Одно дело просто бы поспорили, а потом помирились. Но нет, здесь всё не так просто происходило. Схватил за плечи, так ещё и поцеловал! А Гестии хоть бы хны. Ненормальная. Больная на голову! Ещё и одевалась по-мужски. Адеола, конечно, говорила, что даже им так можно, что в Лавморе это в порядке вещей. У Гестии так вообще профессиональная необходимость. Но, кажется, в тот момент всё эти факты будто исчезли, испарились в воздухе.

Девочки, словно мыши, попавшие в ловушку, запищали, пихаясь в кустах. Гестия и Питер синхронно обернулись, а юные Жёлтокрылые уже сверкали пятками. Брови друзей приподнялись, рты округлились.

— Как ты думаешь, к чему это было? — почесал затылок Питер.

— Я, ты и Астра всё ещё как музейные экспонаты здесь. Не забыл?

— Никак не могу свыкнуться… Какая-то слишком странная слежка.

— Не тайные агенты всё-таки. Но, господин Боунс, готовьтесь! Как и чем вы собираетесь от фанаток отбиваться? — ещё бы чуть-чуть, и улыбка Гестии достала до её ушей.

— Ох, если бы, госпожа Джонсон, — ухмыльнулся Питер. — У господина Боунса за эти две недели получилась лишь парочка рассказов. И то такие себе. Но я тебе уже говорил: хочется чего-то большего, большого… Чего-то масштабного!

Он вскинул руки и затих повернул голову:

— Понимаешь?

— Не волнуйся ты так. Ещё напишешь свои поэмы. Никто тебя никуда не гонит.

— Роман-эпопею! — поднял вверх палец Питер.

— Цикл романов-эпопей! Так что все издатели драться за тебя будут, а те, кто откажут, локти закусают. Погнали. Труба зовёт.

Тем временем девочки неслись как вихрь, как ураган сметали всё на своём пути. Ох, они так и жаждали поведать, о чём узнали! Адеола же, сидя на песке, грустно бубнила ритуальную песню, исполняемую подружками невесты. Но даже подскочила, когда увидела ровесниц. Питер оказался образцово-показательным человеком, раз они неслись со скоростью света?

Девочки окружили Адеолу: защебетали как вылупившиеся птенцы, размахивали руками так, будто у них действительно были крылья. Казалось, Адеола утонула бы, захлебнулась в этом потоке информации. Но она щёлкнула пальцами, и озарённые вспышкой девочки отпрянули.

— По порядку, девочки. Нтанда, тебе слово.

— Гад этот твой Питер! Ни с того, ни с сего кричал на неё.

— Ага, ага! И руки заламывал…

— И поцеловал потом ещё!

— Без её разрешения!

— В губы!

— Да нет же, прям с языком. Я видела!

Адеола чуть не свалилась с ног от таких заявлений. Питер! Питер, её последняя надежда, последняя вера в хороших мужчин. Хотя, может быть, девочки всё приукрасили? К тому же она худо-бедно знала язык их гостей, а подруги алфавита лавморского в глаза никогда не видели. Но вся стайка девочек состояла из её лучших и самых близких сверстниц. Стали бы они ей врать? Конечно бы не стали! Плюс ко всему она знала их с самого раннего детства, а Питер обыкновенный приезжий. Каких-то жалких две недели, в течение которых они виделись изредка. Решено. Нет Питеру и остальным мужчинам прощения!

* * *

Гестия шагала по острову, меря его большими шагами чёрных сапог. Уже прошло две недели как они с Питером здесь. А сколько сфер она отправила начальству? Тауэрсам пока не стала, иначе всех троих разом хватил бы удар. Не стоило тревожить их раньше положенного. Тем более что у неё в запасе было ещё две недели — столько отводилось на возвращение.

Говоря же о начальстве… Похоже, в Таретте до сих пор правила бал анархия. Настолько сильно, что до неё, рядового акерлея, никому не было дела. Или было, но кто решился бы отправляться за одной несчастной? Как бы то ни было, она сделала, что предпринял бы другой.

Солнце уже уходило за горизонт, помощи никому не требовалось. До ужина ещё было не скоро. Подростком она любила это время суток, ибо природа становилась необыкновенно особенной. А на Саро так вообще походило на сказку! Тени лиан и листьев походили на причудливые фигуры. Ветер щекотал и обволакивал всё тело, трепал волосы. Щебетание птиц расслабляло, убаюкивало.

Правда, эту сказку прервали тонкие голоса двух девочек-Жёлтокрылых и утешающий — Астры. Все четверо расположились около гостевого бунгало, и Адеола жаловалась на жизнь. Гестия любопытства ради прислушалась: речь походила на адскую смесь саритянского, лавморского и дессидийского.

— …наглости им хватило, чтоб нам свистеть вслед! И-и-и… Вот, — в ту секунду Астра аккуратно нанесла мазь на синяки. — Но ты молодец, Кики! Не думала, что можешь так.

Адеола резко замахнулась, изображая, как лихо Кики давала отпор. Астра тихо вздохнула и кротко захлопала ресницами.

— Адеола, Кики, а вы подходили к родителям тех мальчиков? Разговаривали? Может быть, они хоть как-то повлияли бы на них?

— Подходили! — подскочила с места Кики, Адеола же продолжила: — Отцы их и матери сказали, что плохого ничего не видят в этом. Представляете, Астра? Ах! Когда смогу я, как хочу одеваться?

— Ада, но ведь нам и в длинных юбках свистели, — приложила ко рту пальцы Кики.

— Да знаю я… Но всё равно. Нечестно это!

Астра миролюбиво погладила кудрявые волосы девочек и прошептала: «Я обязательно с ними поговорю. Всё будет хорошо. Бегите, скоро ужин». Адеола и Кики поблагодарили Астру, убежали в сторону.

Тем временем в голове Гестии проскользнуло: «Потерпи, Адеола, и всё встанет на свои места. Ведь когда-то и я думала, что мальчишки никогда от меня не отстанут». В мыслях тотчас промелькнули сцены, где она с криками отказывала очередному ровеснику. На лице в миг проступила улыбка.

Астра, Питер и Гестия неспешно шли на ужин, но вдруг раздались дикий вопль и удары. Что могло случиться опять? Может быть, Адеола снова воевала с мальчишками? Да когда она успевала? Все трое поспешили к месту происшествия и застали такую картину. Четыре девочки дрались между собой то ли на жизнь, то ли на смерть. Они толкались, замахивались и кусались. Они катались по песку, вырывали волосы, били по ногам. Кажется, ни одна школьная драка не сравнивались бы с этой бойней.

Питер встал как вкопанный. Драки девушек всегда вводили его в ступор, поэтому обычно он обходил их стороной. И тут он придерживался этого правила! Перед глазами у Гестии предстали воспоминания о лекции в школе, когда она вот-вот применила бы заклятие… Но нет, нельзя. Чужие дети, у которых есть родители. А она здесь гость, поэтому рисковать не стоило. Астра же глубоко вздохнула и сжала кулаки, топнув.

— Девочки! Адеола! Зола! Онна! Эфе! Прекратите! Немедленно.

И все четыре девочки как будто по волшебству послушались. Адеола тут же ослабила хватку и сплюнула кровь, вытерев губы. Остальные поползли в стороны, поглаживая раны. Астра же пыхтела, как паровая машина. Гестия и Питер тоже как будто попали под неведомые чары, выпучив глаза.

Магия и Десседи в одном предложении звучали как анекдот, но смеяться в то мгновение не хотелось. Ещё две недели назад Астра казалось милой, излучающей свет и добро. Конечно, не без внутреннего стержня, не дававшего в обиду. Но чтоб вот так… Нет. Хотя с другой стороны, Астра была фельдшером-педиатром. Очевидно, умение общаться с детьми было одним из основных навыков. Да, но это всё равно шокировало друзей.

— Девочки, пожалуйста, расскажите, что случилось. Но для начала… — и Астра открыла сумку, с которой практически никогда не расставалась.

Пока доктор расправлялась с ранами, то одна из зачинщиц рассказывала, с чего всё началось. Адеола же, сидевшая рядом, вот-вот разорвала бы её на части.

— Адеола говорила нам, что все мужчины только и думают, как бы привязать женщину к кухонной печке. И что мы все должны выбирать профессию по душе. Но я не хочу учиться. Я хочу большую семью, готовить им всякое вкусное. Пусть Ада и станет скоро вождём… Только это не даёт ей никакого права лезть в мою будущую жизнь!

— Ты так говоришь, потому что тебе промыли мозги, дура! — подскочила с места Адеола. — Нормальная женщина никогда не будет мечтать об этом.

— Да кто тебе дал право говорить за всех женщин на свете? Если Зола хочет семью, то она дура. А если мальчишка наденет юбку, то это самовыражение, верно? — поставила руки на бока Онна. — Что в твоём понимании «нормальная женщина»?

Астра вздохнула и взяла обеих за руки, смотря молящим взглядом. В глубине души она понимала, что это бесполезная трата времени. Но вера в лучшее чаще всего и мокрого места не оставляла от голоса разума.

— Девочки, принимая мнение других, вы не отказываетесь от собственного. Понимаете?

Зола и Адеола фыркнули, а в ту же секунду к разговору присоединилась Гестия.

— Я без понятия, о чём вы сейчас разговаривали, но, Астра, вы ведёте себя как стереотипная блондинка. Этим девкам хоть бы хны, они друг друга не слушают и слушать не хотят. И не будут. Но вы свято уверены, что сможете их разубедить!

В Лавморе, кажется, Гестия давно бы получила по голове от Астры. Но вместо последней обиделась Адеола, чуть ли не вплотную подошедшая к Гестии. Кажется, она вот-вот бы замахнулсь и ударила бы ту по лицу. От этого челюсть не отвалилась у всех присутствующих. По спине прошёлся мерзкий холодок, а лицо Гестии стала бледнее простыней. Такого с Гестией никогда не происходило. И почему вообще произошло?

— Следует вам быть аккуратнее со словами собственными, достопочтенная Гестия! Работайте над ненавистью своей к женщинам, ибо если не знали вы, то обращения такие, как «девки» или «баба» оскорбительны. Вам бы приятно было, если бы назвали вас так? И вообще! Не принижайте способности умственные Астры.

Тут весь страх Гестии как водой смыло, поэтому она сложила руки на груди и улыбнулась со словами «Да без разницы, хоть девка, хоть баба». Адеола же чуть не взорвалась от злости и бросилась прочь. Гестия хихикнула раз-другой, но потом прикусила губу.

Когда она была подростком, то не раз и не два слышала нечто вроде: «Если ты называешь других девками и бабами, то ненавидишь их». И какой-то отрезок времени не употребляла все женоненавистнические, по мнению однокурсниц, слова. Но это быстро надоело, ведь Гестия не видела в них ничего зазорного.

Да, это слова «низкого и грубого стиля, Гест», как бы выразился Питер. Но она опять-таки не вкладывала особой ненависти в это всё. Порой слова вылетали сами собой, в сердцах.

— И почему Адеола стала такой агрессивной в последнее время? Не понимаю, — Астра поднялась с места, глубоко вздыхая. — Идёмте, девочки… и молодой человек, хи-хи. А вам, Гестия, следовало быть с ними помягче. Им всё же пятнадцать.

Гестия фыркнула и развела руки. Ей тоже когда-то было пятнадцать! Но и как Адеола она себя не вела, конечно. Хотя какое ей дело до южной принцессы? Всё верно. Никакого. Да, возможно, не совсем в правилах гостьи вступать в перепалку с хозяйкой и наоборот… Ладно, это уже какое-то переливание из пустого в порожнее. В тот момент её ждал наивкуснейший ужин!

«Хотел бы я тоже не понимать, почему Адеола стала такой агрессивной в последнее время. Сильно хотел бы! Ох, что же я наделал? Зачем ей всякого наболтал? С другой стороны, я лишь косвенно причастен к этому. Ничего про «девок» я ей не говорил. Или пойду как подстрекатель? Интересно, как тут Бомани это решает, — мысленно рвал на себе волосы Питер. — Ладно, расскажу всё девочкам завтра».

Но чем больше Питер ждал следующего дня, тем тяжелее ему становилось. Мясо во рту казалось сухим, недожаренным, а нектар горьким, как таблетки из аптечки Астры. Весь вечер Питер смотрел то на Гестию, то на Астру, то на Бомани с Адеолой. Весь вечер по коже шли мурашки.

Хорошо. Астра наверняка ободрила бы его фирменным голосом: «Всем мы иногда ошибаемся, дан Питер. Расскажите всё Бомани. Он не зверь, как думают некоторые».

Гестия же ударила бы себя ладонью по лицу со словами: «Боги, Питер! За что?» А потом ещё немного побегала по потолку со словами: «Чем ты думал, Питер? Ну чем? Ох, Питер, Питер…» Но вскоре Гестия обязательно бы успокоилась и предложила бы тоже сдаться Бомани.

Со старым вождём всё было как-то неопределённо. С одной стороны, горы прочитанных книг говорили, что такие, как Бомани, даже после чистосердечного метали гром и молнии похлеще любых богов. С другой стороны, жизненный опыт говорил: Бомани взрослый человек, должен был всё понять.

А вот Адеола… Ух! От этого чуть ли не мороз по коже пошёл. Когда она узнает — а она узнает — о том, что он всё рассказал Бомани… Если не скрутит его как мокрую тряпку и не выжмет всю воду, то испепелит его взглядом.

Да, он относительно взрослый мужчина, и боялся девочки-подростка. Но она не была какой-то обычной девочкой. Он утешил её, проникся её трагедией и дал совет. Может быть, он зря полез с наставлениями? Ведь как смехотворно эта вся ситуация выглядела!

Может быть, всё же не стоило никому ничего рассказывать?.. Но воображение, развитое годами писательства, нарисовало следующее.

Весь остров Саро погрузился в языки пламени. Мужчины и женщины дрались не на жизнь, а на смерть. Хрустели кости и звенела сталь ножей, вылетали зубы, а из носов лилась кровь. Заклинания летали во все стороны, взрывались фейерверками. Отовсюду доносились крики и вопли, плач детей. Своеобразная революция, как в Лавморе, но простиралась она на меньшей территории. И из-за маленькой территории становилась страшнее.

Но только никто в этой революции Питера не винил, поскольку он и не был к ней причастен. Тут же, тут… Тут его фантазия разыгралась не на шутку: в этой революции Питера закидывали камнями и палками, чуть ли не три шкуры сдирали и не предавали костру.

Это всё быстро заканчивалось. Ведь Адеола, стоя на огромном валуне, взмахивала рукой, и всех мужчин стирало в порошок. Адеола с чуть ли не дикарскими воплями пускалась в пляс. Дальше всё происходило по такому сценарию: остров Саро превращался в девичий рай, где никто друг друга не обижал, не называл дурными словами, где все занимались любыми ремёслами. Только потом остров быстро вымирал или из-за однополого населения, или из-за неумелого управления. Или даже одновременно.

«Нет, надо им рассказать. Сегодня. Прости, пожалуйста, Адеола», — и с этими мыслями Питер схватил Астру и Гестию за запястья.

Всего три слова: «Мне нужно кое-что рассказать», и они направились к гостевому бунгало. По пути и Астра, и Гестия переглянулись, но быстро пожали плечами. Уже внутри дома Питер налил в небольшую кружку чай и расположился на полу. Гестия же села напротив, только Астра опёрлась рукой о стол.

— Д-девочки… Должен признаться: в том, что сейчас творит Адеола, виноват я. Это я ей рассказал про то, как у нас, ну, девушки… Ну, вы поняли. А она, похоже, восприняла это по-своему, и вот. Какой же я дурак!

Питер поставил кружку и схватился за голову. Астра, как он и ожидал, присела и погладила его со словами: «Не волнуйтесь, дан Питер, не думаю, что тут ответственность сильно на вас лежит». Гестия пару раз хлопнула ресницами, а потом мгновенно закатила глаза. От этого щёки Питера стали пунцовыми.

— Но я всё же думаю, что нам стоит наведаться к Бомани, пока он не особо что-то знает.

— Нет, он наверняка уже в курсе всех событий и драк, — мотнула головой Гестия.

«Ибо новости, сплетни и слухи тут разлетаются быстрее, чем в родной акерлейской курилке».

— Пусть Адеола могла рассказать свою версию событий. Из-за того, что до этого она и мухи не обидела бы, Бомани поверить может. Но пускать на самотёк это нельзя, ибо завербовать если не всех, то большинство Адеоле не составит и труда.

«Это тебе не ГК, которые годами планировали, вынашивали идею. Хотя непонятно, что хуже: армия гнильцов в большом городе или шайка пубертатниц на маленьком острове».

— Но прежде, чем мы пойдём к Бомани… Может быть, стоит кому-то, кому Адеола и остальные девочки доверяют, поговорить с ними. Вдруг они одумаются, — и Питер невзначай кинул взгляд на Астру.

— Пит, так и скажи, что боишься идти к Бомани. Я буду рядом и встану на твою сторону, если что.

— На самом деле Питер прав, дана Гестия. Пока вы расскажите всё Бомани, кто-то должен отвлечь Адеолу. Конечно, это чревато, это подорвёт её отношение ко мне, — и Астра смяла ткань юбки.

— Это верно. Главное, чтоб Адеола не пожаловалась на Питера раньше, чем надо. Но жертвовать всегда чем-то приходиться. Но прежде нужна легенда…

— Не волнуйтесь, мне даже выдумывать ничего не надо.

Тут же ключи на шее Астры зазвенели, а глаза устремились в пол. Гестия и Питер одновременно перегнулись, но пожали плечами. После чего первая сказала: «Но для начала нам нужно разработать план, если вдруг что-то пойдёт не так». И началось обсуждение: на полу оказались бумаги, карандаши, книги. Вскоре вся тройка договорилась и направилась по гамакам.

На следующий день Астра почувствовала, будто идёт по тонкому канату над бездонной пропастью. Сердце как будто сжали в огромном, нет, просто гигантском кулаке. Нет, она не могла. Не могла вот так взять и предать Адеолу. Сколько это юная, но такая чудесная девочка сделала для неё! И помогала первое время с переводами, и рассказывала кучу историй, и даже порой ассистировала в мелких делах.

Но Питер не заслужил гнева Бомани, пусть идеология Десседи и воспоминания о том, кто подарил ей ключи, говорили: «Плевать на этого мага. Ближайший корабль скоро придёт, придёт, придёт… Они уберутся, а ты забудешь, как его звать зовут. Он тебе никто». С другой стороны, Адеола настроила себя слишком радикально.

«Из-за Адеолы могут пострадать невинные, она сама. Не дай Континент, она устроит бойню…»

Адеола и остальные девочки бесшумно шли куда-то, постоянно оглядывались. Тут первая остановилась и устремила взгляд на Астру. Астра ответила на него, и обе подошли друг к другу.

— Случилось что-то, достопочтенная Астра?

— Нет, ничего такого страшного. Я бы просто хотела… Присоединиться к вам, — Астра неестественно печально склонила голову.

Ох, что она делала? Ну что? Ведь сейчас она сделает то же самое, что и он. Но что она могла поделать?

У Адеолы глаза на лоб полезли. Что такого могло случиться в жизни Десседи? Она одевалась как хотела, делала, что хотела, стала врачом по своей воле. Но Астра не заставила себя ждать.

— Понимаете, Адеола, когда мне было примерно столько же, сколько и вам… Я встретила одного мага. По началу он поддерживал меня во всём, говорил кучу приятного. А через какое-то время мы влюбились друг в друга. Тут всё разрушилось на глазах. Он совсем изменился: закатывал истерики, грубил мне, чуть ли не руки распускал. Потом всё опять приходило в норму: цветы, конфеты. Затем снова истерики, капризы. По началу я не придавала значения, но теперь понимаю, как это было ужасно. С тех пор я больше никогда влюблялась и правильно делала.

Астра думала, что сможет сказать что-то ещё, но Адеола быстро прониклась историей. Рот раскрылся до невозможности широко. Маг, поддерживающий во всём, а потом говорящий гадости… Нет, конечно, Питер до такого не опускался, хотя вероятность была. Поэтому и перестала с ним общаться, ведь чего ей только не рассказали девочки! Но речь была не о Питере, в тот момент был важен тот факт, что Астра к ним присоединилась.

— Ох, Астра! Как вам я сочувствую. Надеюсь, маг этот свернул себе где-нибудь шею. А теперь идёмте, я кое-что бы хотела обсудить.

Астра поёжилась, поджав губы. Нет, она не оправдывала его. Но чтоб шею свернул… Нет, нет, нет! Только Адеоле это не объяснишь.

После этих слов все направились в импровизированный шалаш. Астра в силу роста упиралась в его крышу головой. От этого в компании Адеолы и девочек становилось ещё не уютнее, но долго сидеть там не пришлось.

— Поскольку я главная в нашем движении, то решила следующее. Во-первых, с этого дня мы не используем никакую косметику. Почему? Потому что её придумали мужчины, дабы мы им нравились. А сколько это времени занимает? Бесконечно! Во-вторых, в скором времени мы должны отделиться от мужчин навсегда.

После этих слов девочки загалдели и чуть ли не полезли на Адеолу с кулаками.

— Ты такая же, как и твой дедушка!

— Вечно всем указываешь, что делать, а что нет!

— Делай, что захочешь, а мы больше в этом не участвуем. Надоела плясать под твою дудку, Ада. Сходите сделайте то, сходите сделайте это. Мы больше не будем делать то, мы больше не будем делать это. Раскомандовалась тут! Когда копьё вождя получишь, тогда хоть обкомандуйся. И-и-и!.. Мы можем сделать так, чтоб ты вождём никогда не стала, — на одном дыхании выпалила Онна.

Половина из них покинула шалаш. Адеола закрыла лицо руками, оставшиеся же обняли её, зашептали что-то на ухо. Тут она подняла голову и, вытянув шею, спросила:

— Астра, любезная Астра! Скажите, что я делаю не так? Неужели я и вправду похожа на дедушку?

Астра почувствовала, будто её прибили к стенке гвоздям, загнали в угол. Сказать «нет» не совсем было правдой, ибо воспитание дедушки всё же сказалось на внучке. Особенно сейчас. Как бы мы не хотели, но мы дети своих родителей, внуки бабушек и дедушек. Но потом Адеола всё равно бы узнала, что она, Астра против всего этого. Сказать «да» означало настроить Адеолу против себя, а портить отношения с ней не хотелось. Сильно! Очень сильно-пресильно. А если не ответить, то… Если не ответить, то что?

— Адеола, милая, давайте сначала вы успокоитесь, умоетесь, и мы всё обсудим. Договорились?

— Нет. Достопочтенная Астра! Ответьте же, прошу я вас! — и в глазах Адеолы вспыхнули искры.

Астра вжалась в стенку шалаша. Казалось, Адеола превратила её, Астру в овечку и теперь загоняла в сарай. Казалось, Адеола сверлила её взглядом так, что наделала кучу дыр в ней. Казалось, Адеола пригвоздила её к полу. Благо, Адеола не умела читать мысли, но и без этого уже поняла, что к чему.

— Уходите от ответа вы. А значит не хотели присоединиться вы! И мага того придумали! Наверное. Кто послал вас? Дедушка?

Руки Адеолы дрожали. Ещё бы чуть-чуть, и она движение пальца разнесла шалаш в щепки.

— Нет, то есть да. То есть… — Астра приложила пальцы к губам.

— Убирайтесь. Убирайтесь! Больше никогда не приходите.

После чего Адеола закрыла лицо. Остальные девочки погладили её по волосам, презренно фыркнули. Астра набрала побольше воздуха и вышла из шалаша.

На груди до сих пор лежал тяжёлый камень, который ей не по силам было сбросить. Возможно, будь она акерлеем как Гестия или превосходной актрисой, то справилась бы. Только чего рассуждать! Теперь она забила гвоздь в гроб их дружеских отношений с Адеолой. Внутренний голос тихо говорил: «Поми́ритесь. Помиритесь», но Астра погрязла в омуте грусти.

Он еле стоял на ногах и не смотрел в глаза Бомани. Складывалось впечатление, что с неба будто что-то упало и раздавило Питера в лепёшку. В последний раз он ощущал себя так, когда что-то напутал на работе. Руководство так отчитало его, что теперь Питер едва помнил, в чём было дело. Не выгнали, и то хорошо. Но речь шла не об этом!

Он должен рассказать Бомани, нет, просто обязан. А то он уже несколько минут тут стоял, а Бомани пристально сверлил его взглядом. Мол, что ты от меня хочешь, лавморец? Но как объясниться, если не знаешь ни единого слова на языке Саро? Объяснить всю ситуацию пантомимой, жестами или рисованием, подручными средствами… Дело не из лёгких.

«Хотя… Нет, я давно не практиковал менталку, чтоб всё это воспроизвести. Но попробовать стоит! Тем более что ждать Астру ещё долго. И вряд ли её уровня языка хватит, чтоб Бомани меня понял. Будь что будет», — Питер приложил средние и указательные пальцы к вискам, сощурив глаза.

Все мышцы напряглись, а по коже проскользнула маленькая, меньше ушка иглы, капля. Произошла яркая, ярче чем квазары, вспышка. Питер по инерции сделал пару шагов назад и схватился за рубашку. Перед Бомани же предстали воспоминания Питера, пусть и нечёткие, как будто размытые фотографии.

Вождь вот-вот бы вытянулся по стойке «Смирно!», а его волосы встали бы дыбом. Большинство фраз были жуткой смесью лавморского и саритянского. Но догадаться о происходящем оказалось так же легко, как опустошить стакан воды. Внучка говорила обо всех этих событиях совершенно в другом ключе. Неужели этот наглец только что опорочил имя Адеолы? Что он вообще себе позволял? Ведь воспоминания всегда можно подделать.

— Простите. Это я во всём виноват, — Питер обхватил себя за плечи, смотря в сторону.

Кончики его ушей покраснели.

«Нет, не похоже, чтоб он решил как-то навредить Адеоле. Даже вот таким образом. Тем более что все отзываются о нём как о добропорядочном молодом человеке. Но это всё равно не отменяет его поступка», — в ту же секунду Бомани взял глиняную дощечку и палочку, нацарапал что-то и протянул Питеру.

После этого он сказал только одно слово: «Астра», а Питер благодарил и удалился.

Гестия же сидела около бунгало и палочкой чертила понятные только ей знаки. При виде друга она выпучила глаза, как будто спрашивала: «Ну, как оно?» В тот же момент подошла Астра, в руки которой Питер тут же положил дощечку.

Вы поступили опрометчиво, достопочтенный Питер. И это мне совершенно не нравится. Я признаю, что тут есть и моя вина как дедушки. Не волнуйтесь, я поговорю с Адеолой. Но опять же не думайте, что это пройдёт бесследно для вас. Я подумаю, чем вы сможете искупить вину, прочла Астра.

— Да, Питер, ты попал, но я надеюсь, что Бомани не съест тебя с потрохами. А у вас как прошло?

Гестия откинула веточку и взглянула на Астру. Та вздохнула: «Адеола всё поняла. В настоящую разведку меня бы точно не взяли». После этих слов Питер взял Астру за руку.

— Уверен, всё образумится! Бывают вещи и похуже. Адеола когда-нибудь поймёт, что это сущая чепуха.

Астра лучезарно улыбнулась:

— Говорите прямо как Гестия! Но будем надеяться, что разговор образумит Адеолу.

— Учится у лучших, — подмигнула она, и все трое захохотали. — Но не стоит питать сильных надежд на Бомани. Он всё же не авторитет для неё.

Питер хотел было что-то добавить, но вновь схватился за грудь и слегка согнулся. Приворот до сих пор не сошёл на нет. Почему? Неясно. Да, в последнее время он просто не обращал внимание на это. Ведь все мысли чаще всего были заняты работой или ситуацией с Адеолой. Агрх! Ну когда же это закончится? Когда…

Астра и Гестия положили руки ему на плечи, вздохнули. Как они могли помочь другу? Но главное — что с ним происходило? И почему?

Жёлтокрылая украсила арку с алтарём ещё одним цветком и взмахнула рукой. Белые листья и оранжевые сердцевины покрылись невидимым слоем магии. До свадьбы оставалось всего ничего, поэтому важно было сохранить всё в целости. Но вдруг она судорожно заметалась в стороны. Другие женщины вопросительно посмотрели на неё.

— Фигурки жениха и невесты забыли, а ещё приданое. Нужно срочно принести.

— Мы не можем оставить алтарь просто так. Вдруг что случится!

В тот же момент на горизонте показались девочки, отделившиеся от группы Адеолы. Женщины тотчас строго-настрого запретили отходить от алтаря и скрылись в глубине деревни. Предводительница новой группы, Онна хмыкнула, поставив руки на бока.

— Надо срочно проучить Адеолу. Ещё чего придумала. Мне в отличие от неё Вандеро всегда нравился.

Онна устремила взгляд на алтарь.

— Онна! Нет, что ты! Нам же влетит потом! — загалдели девочки.

— Не влетит, уж поверьте, — по-кошачьи улыбнулась Онна.

Через несколько секунд раздался треск и грохот. Онна и другие девочки со всей силы пинали алтарь, вырывали цветы из арки магией. Со стороны они походили на бурю. Когда девочки закончили, то бросились прочь.

Прошло немного времени, а разных сторон к алтарю подошли мальчики и Адеола с отрядом. Все чуть не упали замертво, когда увидели, что произошло с алтарём.

«Вандеро! Чтоб тебя тигры сожрали! Преступники всегда возвращаются на место преступление. Подставить нас решил», — поставила руки в бока Адеола.

Вандеро, кажется, придерживался такого же мнения. Он и Адеола поравнялись около сломанного алтаря. Секунда другая, и каждый бы придушил соперника на месте.

— Вот так у нас теперь это называется? Сначала на свиданки они с нами ходить не собираются, а теперь перед Суумом нас подставить решили?

— Не притворяйся, Вандеро! Это ты нас решил подставить перед взрослыми!

Кости подростков хрустнули, а сами они плюнули друг другу в лицо. Девочки и мальчики тут же сцепились в драке. Все визжали как резаные, пихались и толкались. Катались по полу, хлопали по лицу и выбивали зубы.

Наконец-то они ответили мальчишкам так, как следовало! На-ко-нец-то! Все их глупые цветы, все никчёмные комплименты и нежелательные касания! В бездну, в пропасть!

Да что за девчонки теперь пошли? С ума посходили, что ли? Нет, они выбили бы из этих коз всю дурь. С какого перепугу они себя такими важными возомнили? Кто им обо всём этом рассказал! Наверняка это иностранки им всякое понарассказывали.

Так бы и продолжалась эта драка, если бы не пришли женщины-Жёлтокрылые, что тащили за уши Онну с подружками. Завидев их, Адеола язык проглотила. Ей конец! Конец!

«Нет, это не конец. Конец будет этой свадьбе, я обещаю!»

* * *

Чёрные гребни моря серебрились при свете луны, шептали колыбельные берегам Драконьего Дола. Листья нежно прикасались друг к другу, а звёзды появлялись на небе будто самопроизвольно. Ветер обдувал лицо танцующей посреди этой красоты. Её движения были такими плавными, такими изящными. Было ощущение, что она делала это с того самого момента, когда научилась ходить. Она изгибалась, переставляла ноги в различные позиции — одним словом порхала. Как бабочка. Но вдруг раздался грохот, и танцующая скрылась меж деревьев. Она присмотрелась и увидела следующее. Два молодых дракона топтали статую бывшего правителя Драконьего Дола, Дрейка. На мордах юношей виднелось злорадство, которое распирало их так, что вот-вот разорвало бы на части.

Как только они покончили с вандализмом, она вышла из убежища и улыбнулась. Но вдруг увидела табличку, на которой виднелась красная надпись.

— Долой им восхищаться! Он принёс нам только войну и боль, — фыркнул чей-то голос, и недавно танцевавшая обернулась.

— Сначала лавморцы, теперь драконы… — процедила сквозь зубы она и сдвинула брови. — Ты понимаешь, к чему это может привести. А я не хочу этого!

— Даже если я так, то что ты сделаешь? Ты никак и на что не повлияешь. А если попробуешь, то сильно пожалеешь.

— Не очень-то и хотелось. Но мне казалось, что ты скажешь: «Это будет лучше для нас. Наконец обретём покой», — с лисьей хитрецой прищурилась она и сложила в руки в замок.

— Нет, ты прекрасно помнишь их условия, — рыкнул голос.

На секунду ей показалось, что из его ноздрей вышел пар. Поэтому она чуть отпрянула, но потом выпрямилась.

— Прекрасно помню, но если они хотят этого… То в головах лавморцев вряд ли сейчас есть такие мысли. Как бы… Как бы Лавмор не превратился сейчас в руины!

Она сжала кулаки, а на глазах проступило нечто, похожее на слёзы. Всё тело дрожало, всё тело тряслось. Ей казалось, будто её пронзили насквозь огромным мечом. Казалось, что сердце истекало кровью. Казалось, что она умирает вновь и вновь, когда представляет, что Лавмор превратился в пыль.

— А кто в этом виноват? — отчеканил голос.

Казалось, он вот-вот ударил бы собеседницу. После всего того, что она сделала, после того, что сделал он, после того, что было между ними!.. Она рыдала. Паршивка. Вот бы её в принципе никогда не существовало.

Она топнула ногой и улетела прочь. Наглец! Его вина тут была не меньше. Как он смел повышать голос на неё? На неё! Не верьте, девочки, «хорошим» мальчикам.

Когда она исчезла за горизонтом, то укрылся в джунглях. Нет, ему тоже это не особо нравилось. Как эти юнцы посмели разбить статую? Но ведь дело реально могло перерасти во что-то посерьёзнее. В примирение.

«Этого я не допущу. Ни за что. В этом только их вина. Только их. Ничего, я найду способ. Всегда находил».