Лягушка Интриганка (джен)

Свою космических масштабов ошибку я осознала во вторник прямо во время завтрака. За столом собрались практически все, кто был посвящён в завтрашнюю затею, — не в курсе был только герр Штерн. И атмосфера в трапезной стояла мрачная. Как будто хоронить кого собрались. Не, ну технически… Только почему это должно было в принципе кого-то волновать?

Ещё вчера домочадцы поняли, что любые аргументы разбивались о моё «мне так надо», а потому сегодня никто более не пытался переубедить меня ввязываться в эту авантюру. Только смотрели с укором, как будто мне в самом деле что-то грозило. Разве что лицо Бальтазара ничего не выражало. Он как ни в чём не бывало показал мне платье после завтрака, и оно было именно таким, как я представляла в своём воображении: открытые плечи, маленькие рукава, множество аккуратных складок и ни одной вытачки или вообще видимого шва. Если не считать, конечно, мелких жемчужных пуговиц на спине. Как я и велела, оно было из сиреневого дамаста — гладкий, лоснящийся узор, странным образом перекликавшийся с завитушками белого золота на броши, растекался по матовому фону. Платье предполагало фижму*, но подол должен напоминать скорее коническую, а не сферическую форму. Брошь из гарнитура как влитая сидела чуть сбоку на талии, пряча место, куда сходили складки. Наряд определённо был парадным и эффектным, но всё же не слишком вычурным и как бы говорящим, что главной звездой вечера являюсь всё-таки не я. Бальтазар получил свою порцию моих восторгов и унёс платье в спальню, где оно должно было висеть на манекене до завтрашнего дня, когда Сара водрузит его на меня.

А мрачная атмосфера тем временем всё больше расползалась по особняку. Даже мне было немного не по себе от витавшего в воздухе настроения, хотя я причину угрюмых лиц знала. А вот слугам это было неизвестно, и потому они начали заметно нервничать. Нет, надо было поднять эту тему всё-таки в среду, лучше прямо перед отъездом во дворец, чтобы не дать всем им времени основательно накрутить себя воображаемыми картинами всяких непотребств. Но фарш невозможно прокрутить назад, так что приходилось мириться. Ну, сама виновата.

После обеда пришла записка от сэра Рональда. Он писал, что говорил с графом, и тот рассказал ему о моей затее. Совместив слова сэра Винсента с запиской, отправленной Бальтазаром, сэр Рональд, очевидно, примерно представил себе то, что я планировала. Первая строка его послания вопрошала, не тронулась ли я рассудком, а потом в уже куда более спокойной и даже деловой манере мистер Адэр расписал, как именно планировал задержать по моей просьбе Бастардфилда, и выражал надежду о благополучном для меня разрешении ситуации. Я ответила ему, пропустив первый вопрос как очевидный или риторический. В своей записке я указала только, что пошлю кого-нибудь, когда вернусь домой после всего. Уилл, отправленный гонцом, принёс обратно простой устный ответ: «Понял».

День выдался бесконечно долгим и бесконечно тихим. Даже разговаривать со мной никто особо не хотел, видимо, опасаясь начать ссориться. И я была очень рада, когда он наконец закончился. Уснула я быстро, а проснулась совершенно бодрой и в каком-то странном возбуждении, будто адреналин начал щекотать нервишки загодя до экстремальных событий. И первое, что я увидела, выбравшись из кровати, было чудесное платье, которое должно было стать сегодня моими доспехами.

Настроение у меня оставалось приподнятым, несмотря на то, что домочадцы как будто всё ещё избегали меня. Ничего, уже завтра всё останется позади, и они смогут вдоволь накричаться на меня, чтобы выпустить пар. Так в гостиной я оказалась одна, хотя обычно там не бывало так пусто. Чтобы не заявиться на бал уставшей и с головой, забитой разнообразными и не очень совместимыми с танцами мыслями, я сначала читала какую-то ерундовую беллетристику, а потом села за рояль — там нашлись новые ноты, и я перебирала клавиши, чтобы выучить их.

— Мистер Шерлок Холмс ожидает вашего позволения войти, — раздался голос Бальтазара.

Погружённая в изучение новой пьесы, я не заметила, как он вошёл, а потому вздрогнула от его голоса, заставив рояль издать громкий неприятный звук.

— Ожидает? — переспросила я, убрав руки с инструмента.

— Да, миледи, — кивнул дворецкий.

— Не вламывается, не врывается, не пытается устроить досмотр особняка, а ожидает? — снова переспросила я, склонив голову набок.

— Именно так, миледи, — терпеливо повторил Бальтазар.

— Что ж, проси, — кивнула я.

Не то чтобы я ожидала, что беседа с ним будет приятной, но молчание практически всех в доме огорчало меня, и мне хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Пока Бальтазар ходил за гостем, я вернулась к дивану, на котором читала, и убрала книгу на стол, чтобы не мешалась. Потом устроилась в кресле, и именно тогда в гостиную вошёл мистер Холмс. Он смотрел только мне в глаза и не пытался, казалось, найти в комнате никаких тайников или чего-то ещё, что должно было быть в доме главы преступной организации. Приблизившись, он склонил голову и продержал её опущенной несколько дольше, чем требовалось для приветствия.

— С чем вы сегодня ко мне пришли? — улыбнулась я. Нервное возбуждение действовало на меня странным образом — никак не удавалось сдержать порыв надерзить. — Обвинения? Оскорбления? И то, и другое?

— Извинения, — негромко отозвался мистер Холмс. — Сегодня я пришёл к вам, чтобы извиниться за свои неуместные высказывания и подозрения. Примете ли вы их?

Я медленно моргнула. Нет, я определённо не спала, и мне точно не мерещилось, но мой разум отказывался поверить в то, что я услышала. Однако мне показалось, что если я переспрошу, это будет похоже на откровенное издевательство. Медленно кивнув, я жестом предложила мистеру Шерлоку Холмсу садиться, и он занял место на диване, стараясь оставить между нами побольше места.

— Что же заставило вас пересмотреть своё мнение? — сощурилась я.

— Прежде всего, когда я отказался от идеи, что к смерти конюха были причастны вы, я быстро выяснил, что его отравил сам граф Макарти, — кратко улыбнувшись, изрёк он. — Я передал его в руки полиции, и там он почти сразу во всём сознался. Отказался только говорить причину, побудившую его сделать это.

— Ну ещё бы, — хмыкнула я.

— Вы понимаете причину его молчания? — нахмурился сыщик.

— А вам она не ясна? — я склонила голову набок. — В полиции наверняка решили, что это была чрезмерная реакция на какое-то внутреннее дело. Вроде того, что из-за действий конюха пала любимая хозяйская лошадь. Если повезёт с судьёй и адвокат будет строить защиту вокруг подобной версии, граф получит относительно небольшой срок с учётом тяжести преступления. А вот если он признается, что убирал свидетеля и исполнителя, участвовавшего в покушении на мою жизнь, это будет совсем другая история. И закончится слушание куда более жёстким приговором.

— Потому что в таком случае придётся вмешаться и вам? — он сощурился.

— Не исключено, — я кивнула. — Однако я надеюсь, что он так и будет молчать о том, что произошло на охоте, и не потянет за собой ещё и лорда Коуфилда. Ему и на свободе хватит проблем. Однако это всё же не до конца объясняет вашей перемены. Даже если отбросить этот случай, в прошлый визит вы недвусмысленно намекали, что я нахожусь где-то у истоков лондонской преступности. Что-то новое выяснили по этому вопросу?

— Да, — мистер Холмс глубоко вздохнул и на пару секунд опустил глаза. — Майкрофт устроил мне беседу с мистером Чарльзом Фиппсом, дворецким её величества. И это была беседа о вас.

— Вот как… — протянула я. — И как много мистер Фиппс рассказал вам?

Ответить мистер Холмс не сумел, потому что именно в это мгновение в гостиную снова вошёл Бальтазар. Он возвестил о том, что ко мне прибыл сам, собственно, мистер Фиппс. Его появления я никак не ожидала, и в мои планы он, мягко говоря, не вписывался. Однако он появился как нельзя вовремя, и я велела пригласить его. Дворецкий её величества был в парадной белой форме и весь как будто сиял, словно начищенная медаль. Тепло поприветствовав меня, он сравнительно холодно кивнул мистеру Холмсу. Я вернулась в кресло — пришлось встать, чтобы подать мистеру Фиппсу руку, — и предложила располагаться.

— Что привело вас сегодня? — спросила я, не зная, чего и ожидать.

— Я прибыл, чтобы должным образом сопроводить вас во дворец на бал, ваше сиятельство, — улыбнулся дворецкий.

— Сейчас только одиннадцать утра, — я нахмурилась. — Не слишком ли рано вы приехали? Как видите, я ещё совсем не готова.

— О, я просто предположил, что мистер Холмс придёт к вам именно сегодня, — отозвался он. — И, как видите, не ошибся.

— А почему вы хотели прийти именно тогда, когда я здесь? — нахмурился сыщик.

— Я счёл, что будет лучше, если я сам расскажу её сиятельству о той мере сведений, какие доверил вам, — посмотрел на него мистер Фиппс. — Как я говорил во время нашей встречи, вы не должны пытаться выяснить больше, поскольку это может быть опасным и для вас в том числе.

— В первую очередь, — поправила я. — Терпение имеет свои пределы.

— Безусловно, — улыбнулся мне мистер Фиппс. — Итак, я, кажется, прервал ваш разговор. Могу ли я узнать, о чём вы говорили?

— Как ни странно, о вас, — усмехнулась я. — Мистер Холмс только успел сообщить мне, что имел с вами обстоятельную беседу, но не успел ответить, как много вы ему рассказали.

— Только в общих чертах, — отозвался дворецкий её величества. — Впрочем, достаточно подробно, чтобы, как я полагаю, мистер Холмс ограничил своё к вам внимание.

— Кроме того, вы рассказали мне печальную историю связи наших семей, — мрачно сообщил сыщик.

— А, вы о Бартоломью Илоте, — кивнул мистер Фиппс. — Что ж, это было давно, и я не думаю, что у её сиятельства могут быть претензии, связанные с ним, лично к вам.

— О, нет, — усмехнулась я. — Если у меня были претензии к мистеру Холмсу, то связаны они были исключительно с ним самим.

— И за это я искренне приношу свои извинения, — склонил голову сыщик. — Впредь вы можете рассчитывать на любую мою помощь, какую я в силах вам оказать.

— Ваш брат просил не впутывать вас в наши дела, — улыбнулась я. — И в этом вопросе я с ним до некоторой степени солидарна. Есть, разумеется, некоторые вещи, в которых ваша помощь могла бы оказаться бесценной, однако по большей части я бы предпочла держать вас подальше. И вовсе не потому, что вы недостаточно хороши в своём деле — только ради вашей же безопасности.

— Я могу за себя постоять, — сощурился мистер Холмс.

— Однако я бы всё же не хотела подвергать вас ненужному риску, — мягко произнесла я. — Честно говоря, я бы вообще предпочла, чтобы вы занялись некоторой совершенно новой работой, куда менее опасной, впрочем, и менее подвижной.

— Но разве возможно оставаться сыщиком, оставаясь на одном месте? — изумился он.

— Это немного… — я сощурилась. — Известно ли вам, что у полиции сейчас нет ровным счётом никакой единой методологии ведения расследования? Представьте себе, что хороший адвокат может развалить дело, просто отыскав какое-нибудь мелкое несоответствие. Разве не будет большой пользы, если систематизировать все ваши знания таким образом, чтобы они стали подробной инструкцией?

— Систематизировать порядок расследования преступлений? — медленно переспросил мистер Холмс. — Однако это очень большая работа. И для того, чтобы сыщики могли пользоваться ей, им будет необходим большой объём определённых знаний…

— Или хорошо организованный справочник, — кивнула я. — Или даже система справочников.

— Почему вы полагаете, что это способно на что-то повлиять, ваше сиятельство? — посмотрел на меня мистер Фиппс.

— Потому что любой порядок призван избавить человека от лишней работы, — улыбнулась я. — А таким образом можно избежать излишней траты времени на то, чего делать вовсе не нужно, и сосредоточить усилия на том, что в самом деле важно. Я думаю, что система и порядок способны сделать любую работу куда более эффективной.

— Это могло бы стать трудом всей жизни, — задумчиво протянул мистер Холмс.

— И тем ценнее будет подобная работа, если писать её будет опытный практик, — масла я уже налила, и теперь бросила в него спичку.

— Но, я думаю, мои знания, как бы обширны ни были, всё же нельзя считать исчерпывающими, — нахмурился сыщик.

— Если вы в самом деле решите заняться этим, можете обращаться ко мне, когда вам понадобится найти эксперта в какой-нибудь узкой области, — я улыбнулась. — И я постараюсь найти его для вас.

— Но какой вам интерес в том, чтобы появилась подобная работа? — сощурился мистер Фиппс.

— Как всякий подданный её величества, я желаю лишь, чтобы улицы были более безопасными, а преступники не могли уйти от заслуженного наказания, — отозвалась я. — У вас иное мнение?

— Ни в коем случае, — чуть сощурившись, отозвался дворецкий её величества.

И, судя по его взгляду, он понял, что был у меня и немного иной, в некотором смысле корыстный умысел — убрать мистера Шерлока Холмса подальше от расследований тех дел, которые особенно горели сейчас у нас. Вслух он, впрочем, этого не сказал — похоже, и сам понимал, что подобная работа не окажется на дальней пыльной полке, а в самом деле принесёт большую пользу.

Подходило время обеда, и я спросила, останется ли мистер Холмс. Он сообщил, что приехал вместе с доктором Ватсоном, а тот, вероятно, задержится до самого вечера, занятый беседой с дядей. Что ж, Франкенштейну было самое время отвлечься от мыслей о предстоящем вечере. Я сочла слова сыщика положительным ответом, о чём сообщила на кухню. Мистер Фиппс, очевидно, тоже планировал пообедать с нами, раз уж прислан был доставить меня во дворец. Мистер Холмс спросил разрешения почитать кое-какие книги в библиотеке до трапезы, и Уилл увёл его. Мне и самой надо было идти начинать готовиться к балу, но я задержалась.

— После бала вы тоже должны будете сопроводить меня, мистер Фиппс? — я пристально посмотрела на него.

— Только если вы того пожелаете, — он улыбнулся.

— В любой другой день я была бы рада вашей компании, однако именно на сегодня у меня кое-что запланировано, — вздохнула я.

— Я бы хотел узнать подробнее, — сощурился мистер Фиппс.

— Меня будут похищать, — усмехнулась я.

Дворецкий её величества открыл, а потом резко захлопнул рот с таким лязгом, как будто у него были стальные зубы. Он вытаращился на меня, будто не мог поверить, что услышал именно то, что я сказала. С минуту мистер Фиппс просто смотрел на меня, будто пытаясь понять, не пошутила ли я, а потом встряхнул головой и глухо спросил:

— Кто?

— Виконт Мастэрдфилд, — я пожала плечами. — Или вы уже подумали, будто я ловлю на живца с опасным противником затеяла?

— Виконт… — протянул он, явно рассердившись. — Вам следовало не судебный запрет от него получить, а обратиться к графу, чтобы избавить Лондон от этого типа.

— Я не так кровожадна, как можно подумать, — я усмехнулась. — Даже зная о его планах, я не намерена лишать его жизни. Мне куда интереснее будет наблюдать за тем, как жизнь сломает и уничтожит его, сделает существование невыносимым настолько, что петля будет казаться избавлением, недостижимым из-за трусости, страха смерти и вселённого графом ужаса, — кажется, это моими устами заговорил кое-кто из прошлого. — Хочу увидеть, как сицилийская женщина возьмёт его за узду и станет вертеть им по своему усмотрению, лишив всякого доступа к деньгам, которых у него и так нет…

— Вы куда кровожаднее, чем можно вообразить, — осторожно заметил мистер Фиппс.

— Только нужно очень постараться, чтобы вытащить на свет тёмную сторону моей души, — усмехнулась я. — Теперь я вынуждена вас оставить — мне в самом деле пора начинать готовиться.

До четырёх часов, когда пора было отправляться, я превратилась в послушную куклу в заботливых руках Сары. Ей, казалось, претила сама мысль, что её хозяйка будет не самой красивой девушкой на балу, хотя в самом начале я просила её не слишком стараться. Но её рвение было таким искренним, что я не смогла ей противостоять. И в итоге в холл я спустилась в образе феи цветов сирени.

Как оказалось, пока меня подвергали преображению, мистер Холмс и доктор Ватсон ушли. Возможно, из-за мрачно-тревожной атмосферы в особняке, а может быть, просто потому, что достигли целей своего визита. Провожать меня вышли вниз и дядя с Уильямом. Они ничего не говорили, но не надо было уметь читать мысли, чтобы понять, о чём они оба думали. Ну, всегда оставался шанс, что дурная голова одумается, и по пути домой ничего не произойдёт, а потому не стоило и волноваться о том, что ещё не случилось.

Мистер Фиппс сделал мне комплимент и сопроводил нас с Офелией к экипажу. Поскольку он не был моим официальным сопровождающим, а скорее исполнял роль монаршего слуги, до дворца мы ехали в моей карете. Не гербовой, а вполне обычной, насколько таковым можно было назвать мой экипаж. Прибыли мы вовремя — не первыми, но и далеко не последними гостями, но на меня всё равно обратили внимание. В зале было довольно много незнакомых людей, а вот тех, у кого я могла искать поддержки, практически не было — ни графа, ни маркиза на этот бал не пригласили. Но среди офицеров я узнала капитана Ардента. Хоть кто-то…

Оркестр играл пьесы, не предназначавшиеся для танцев, а потому гости в ожидании начала болтались по залу, образовывая группки и переговариваясь о разном. Мы с Офелией временно прибились к другим приглашённым леди, и я благоразумно предпочитала молчать, чтобы не сболтнуть ерунды какой. А то с меня станется — не разгребёшь потом. А вот баронесса как будто и думать забыла о том, что предстояло нам с ней пережить после бала, и довольно активно участвовала в беседе.

Наконец, в зал вошла её высочество принцесса Александра, и вместе с ней принц Джордж. Он был одет в парадную форму морского офицера и выглядел несколько старше своего возраста, однако в его образе явно читалось достоинство. Да уж, было ни капли не удивительно, что практически все присутствующие девушки заинтересованно рассматривали его. И только я знала наверняка, что ни одной из них ничего не светило. По крайней мере, если здесь история будет идти так же, как шла в мире, с которого списан был этот. И я едва сдержала мучительный вздох — настолько бессмысленным было это мероприятие.

— Дамы и господа, — громко произнесла её высочество. — Сегодняшний бал устроен в честь возвращения домой моего дорогого сына, принца Джорджа. Он много времени провёл в море на военной службе и теперь наконец снова здесь. Прошу вас оказать ему самый тёплый приём на суше, какой только возможен.

Гости зааплодировали, а потом кто-то поднял бокал за его высочество, и шум только усилился. Я всё ещё решительно отказывалась от горячительных напитков — замутнённое сознание мне было сегодня совершенно ни к чему. А когда все выпили за здравие принца, оркестр заиграл вальс. Её высочество направилась вместе с принцем прямо ко мне. И на лице у меня застыла маска приветливой улыбки, хотя внутри я умоляла её найти кого-нибудь другого по дороге. Но её высочество не нашла.

— Я так рада, что вы пришли, леди Муркивинд, — улыбнулась она. — Джордж, разве маркиза не красавица?

— Безусловно, матушка, — улыбнулся он ей, а потом повернулся ко мне. — Леди Муркивинд, могу ли я получить ваш первый танец на этом балу?

«Нет!» — хотела завопить я, но вместо этого присела в положенном реверансе и подала ему руку. От направленных на меня взглядов мне буквально жгло спину. Нет, надо найти какой-нибудь способ, чтобы больше на балы во дворец не ходить — в прошлый раз было то же самое.

Только к третьему повороту я осознала, что его высочество танцевал исключительно хорошо. И когда только успевал уроки брать? Он вёл так умело, что я сама будто плыла по паркету. Зал заполнялся танцующими парами довольно быстро, и вскоре мы оказались в гуще толпы.

— Вы и в самом деле прекрасны, — привлёк моё внимание принц. — Но самое прекрасное в вас, на мой взгляд, это ваши глаза.

— Глаза? — растерялась я.

— Да, — улыбнулся его высочество. — В них нет того, что я вижу в глазах остальных девушек здесь — вы не смотрите на меня как на билет к высокому статусу.

— Это довольно неприятно, — печально улыбнулась я. — Конечно, я вовсе не в том положении, что и вы, ваше высочество, однако прекрасно вас понимаю.

— Можете не искать осторожных высказываний, — тихо произнёс он, чуть склонившись к моему уху. — Прошлым вечером я говорил с бабушкой. И она сразу сказала мне, что даже если у меня возникнут к вам чувства, между нами ничего не может быть, потому что вы из особой семьи.

— И я могу ответить вам тем же комплиментом, ваше высочество, — едва заметно кивнув, я заговорила так, будто он развивал мне тут в ухо мысль про глаза. — Ведь вы не смотрите на меня как на денежный мешок с ножками.

Его высочество тихо рассмеялся, и, кружась в вальсе дальше, мы говорили о погоде и всякой незначительной ерунде. Было даже приятно беседовать с кем-то, кто ничего от меня не хотел. И от которого я тоже ничего не хотела. По крайней мере сейчас, когда я была для него просто маркизой, одной из дворянок, подчинённой его бабушки, а он — принцем, пока ещё не претендующим на корону. Мы танцевали с ним в общей сложности трижды, однако его высочество паркета не покидал вовсе, как будто стараясь перетанцевать всех девушек на балу не по разу. Я бы назвала это разумным ходом с его стороны, ведь стоило только ему проявить хоть к одной чуть повышенный интерес, как слухи о «влюблённости» принца разлетелись бы из дворца прежде, чем начали бы разъезжаться гости.

Я вовсе не должна была выходить на паркет в каждом танце, так что где-то после восьмого я отошла в сторонку, чтобы перевести дух. У французских окон, скрытых тяжёлыми бархатными портьерами, стояли изящные диванчики, и я устроилась на одном из них. Впрочем, уединение моё продлилось едва ли несколько секунд — на соседние диванчики присели сразу четыре девушки. Все они сияли и явно были одеты в лучшие свои платья. У одной из них было почти такое, в каком я была на балу графа Чизвика, только голубого цвета.

— Ваше сиятельство! — воскликнула она, узнав меня. А я вот понятия не имела, кто это. — Знаю, что это немного неучтиво с моей стороны, но всё же мне так хотелось хотя бы поздороваться с вами как-нибудь.

— Ну что вы, — улыбнулась я. — Так уж вышло, что я здесь практически ни с кем не знакома, а разделить беседу занятие скорее приятное.

— Я — вторая дочь графа Коппербича, Вайолетт, — улыбнулась она. Её каштаново-медные волосы оправдывали фамилию, надо заметить. — Я дебютировала в этом году, но в графстве, а не в Лондоне. В сентябре папенька заказал мне это платье, но я, признаться, боялась надевать его — оно казалось слишком пышным и воздушным. А потом вы пришли в похожем на бал графа Чизвика, и я подумала, что и на мне оно должно хорошо смотреться. Как вы находите?

— Вам к лицу, — улыбнулась я. Ну, оно ей и в самом деле шло.

— Я слышала, как на вас кричала мисс Беннет, — понизила голос она.

— Очень невоспитанная девица, — подала голос другая девушка. Она была чуть постарше — ей, должно быть, было девятнадцать-двадцать. — В прошлом сезоне она была ещё терпимой, но с сентября она стала совсем несносной. Требовала, чтобы все обращались с ней, будто она главная гостья на каждом балу или приёме, потому что она старше прочих. А ведь даже положение её отца не так уж высоко, чтобы дочери графов и уж тем более маркизов её первыми приветствовали.

— А вы слышали? — подалась вперёд ещё одна незнакомая девушка. — В субботу давала бал графиня Пэлхем. Балы у неё всегда пышные, и она приглашает много гостей. Говорят, что именно у неё многие находят себе пару. Так вот, туда мисс Беннет приехала без приглашения. И когда она захотела войти, её со скандалом выставили!

— Со скандалом? — я была удивлена. О графине Пэлхем я знала — хотя слухи о том, что у неё многие находят себе пару, были несколько преувеличены, она в самом деле давала большие и пышные приёмы, причём довольно часто.

— Именно! — закивала мисс Коппербич. — Я как раз подъезжала к особняку графини, когда дворецкий выводил её. Шуму было на всю улицу. Как будто не баронскую дочку выставили, а по меньшей мере герцогскую.

— Уверена, ни одна герцогская дочь не допустила бы такого скандала со своим участием, — мягко заметила я.

— Конечно, не допустила бы! — горячо согласилась мисс Коппербич. — Но у мисс Беннет гонору, будто она из высшей знати, а манер, как у торговки с рынка.

— Как грубо, — рассмеялась девушка, рассказавшая сплетню. — Но метко.

— А уже потом, в зале, когда вокруг графини собралась небольшая близкая компания, она обмолвилась, что не станет принимать в своём доме девицу, у которой хватило дерзости вывести из себя маркизу Муркивинд, — добавила мисс Коппербич.

— Не думаю, что у меня в самом деле есть такое влияние, — осторожно заметила я.

— О вас почти всё общество знает, — пожала плечами сплетница. — Среди дворян не так много леди, которым её величеством пожалован титул. А потому некоторые относятся к вам совершенно особенно. А уж от графини Пэлхем этого и вовсе следовало ожидать — она ведь когда-то потеряла дочь. И вот теперь она своими словами сделала так, что мисс Беннет практически ни на один бал попасть не сможет — её просто никто не захочет у себя принимать.

Похоже, моё влияние было всё-таки больше, чем я думала. Разговор как-то свернулся, и после нескольких секунд в молчании мы все вернулись к паркету, откуда уже вышли танцевать. Моим партнёром оказался капитан Ардент, и мне очень хотелось спросить у него, что же такого он сказал на балу у графа Чизвика, что это привело к таким вот последствиям, но я передумала — не хотелось портить атмосферу. Капитан был очень мил и говорил со мной только о погоде и о том, как весной буйно цвела сирень, а рядом со мной ему казалось, что он как бы окунулся в тот момент.

Бал немного затянулся, и гости стали разъезжаться только в половине двенадцатого. Чтобы не нарваться на ещё какой-нибудь странный разговор, мы с Офелией тоже попросили подать мой экипаж. К нему нас проводил мистер Фиппс. Он выглядел сосредоточенным и решительным, и когда подал руку, чтобы помочь подняться, спросил, в самом ли деле мне не нужно сопровождение. Я сказала, что ему не стоит беспокоиться, потому что моя охрана на самом деле при мне, хоть их не видно. До этого момента, во дворце и перед крыльцом, мы с Офелией смеялись и шутили, будто бал вскружил нам немного головы общей атмосферой праздника и веселья. Но вопрос мистера Фиппса как будто вернул нас обеих к суровой реальности. В свете подвешенной к крыше зажжённой масляной лампы я видела в позе и выражении лица баронессы мрачную решимость. Нам предстояло крайне неприятное приключение.

____________________________________

*Фижма — каркас из ивовых или стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности женской юбке.