Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

Беллатрикс искала около десяти минут, носилась из комнаты в комнату, отодвигала портьеры, заглядывала за диваны и в окна, внимательно осматривая двор и полуразрушенный старый фонтан, где утонули только водоросли, но никак не ребёнок. Наконец, она поняла, что Гарри в доме нет. Её сын, пребывая в дурном настроении, мог блокировать поисковую магию, а домовики семейства нередко болтали слишком много, замечая его странное поведение. Но вскоре ей пришлось обратиться и к ним.

— Они с отцом уже должны были вернуться, вы уверены? Может, они заходили и снова ушли?

Существа жались друг к дружке и к закопчённой дровяной печи на кухне подземного этажа, куда свет проникал лишь из маленького овального окна под потолком. Даже при таком тусклом освещении было видно, как сильно им страшно.

Наверное, не будь Белле еще страшнее, слуги получили бы на орехи и даже не раз, но сейчас все мысли ведьмы были заняты сыном. Еще не было ни одного повода для паники, но противный холод в животе и груди, словно колокол её обостренной интуиции, не замолкал.

— Нет, хозяйка, они ушли после двенадцати и больше не возвращались… — пропищал самый смелый из домовиков.

Беллатрикс смотрела на него, но не видела, словно разум отказывался фиксировать детали. Что её пугало больше — непонятно. Рудольфус говорил, что взял отпуск на две недели, чтобы провести их с Гарри. Но утром почему-то снова отправился в Хогвартс, затем в министерство, а после этого они вместе с сыном направились к Малфоям, получив строгий приказ вернуться домой через два часа, не позже.

— Драко? Астория? — заорала она не своим голосом.

Ввалившись в Малфой-мэнор, Беллатрикс никого там не нашла, кроме Фабрициуса. Домовик чинно встретил её с белоснежным полотенцем, аккуратно перекинутым через руку.

Поклонившись, он сообщил:

— Хозяева отправились в гости к чете Гойл, мадам.

— А Скорпиус?

— С ними, мадам.

Всю дорогу к дому Гойлов Беллатрикс старалась успокоиться. Её ладони всё ещё потели, сердце билось как безумное, но внешне она почти взяла себя в руки. Где ещё Гарри может быть, если не там?

В главном зале никого не оказалось. Домовик указал ей на лестницу, и Белла, взлетев по ступеням, распахнула дверь детской. Там она увидела детей Джинни, лениво левитирующих миниатюрный Хогвартс-экспресс запретной для них сейчас палочкой.

— Гарри с вами?! — выпалила она. — И Скорпиус?!

Монти вздрогнул, попытался было сесть на волшебный атрибут, но осознав, кто перед ним, успокоился и затею оставил.

— Скорпиуса забрали родители, они пошли за покупками. А Гарри с нами и не было, — наконец произнёс он.

Паника накатила на Беллатрикс внезапно и без предупреждения. Её пошатнуло, она ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, но ноги подкашивались.

— Мадам! — испуганно закричал Монти. — Вам плохо?!

Мальчишка попытался подставить плечо, но почти сразу осознал глупость затеи и просто рванул за родителями, уже и без того бежавшими по коридору.

Спустя секунду в детскую ворвались растрёпанная Джинни в халате и её муж, босой и в уютной пижаме. Их домашний вид настолько не сочетался с охватившими Беллу тревожными чувствами, что она не выдержала, сползла по двери на пол и заплакала.

Джинни хватило одного взгляда, чтобы понять, она схватила ведьму за плечи и затрясла:

— Где Гарри? — орала она, а муж пытался её оттащить, схватив за талию. — Где?!

— В опасности… — всхлипывала Белла, её губы дрожали. — Не уберегла…

Шокированный увиденным Грэгори вспомнил, что надо увести детей, но быстро вернулся.

— Ну с чего вы взяли, Белла? Что вообще произошло? Он опять заболел? — попытался уточнить он.

— Он не вернулся… Руди… он забрал его… утром вернулся… и забрал… — бессвязно пробормотала Беллатрикс, запинаясь и задыхаясь от эмоций.

Гойл нахмурился, уставившись на пустой диван, будто вглядывался за пределы видимого мира. Затем решительно взял супругу за локоть, потянул к себе и что-то зашептал на ухо.

Джинни, кивнув мужу, присела на корточки рядом с Беллатрикс, положила руку ей на плечо и тихо сказала:

— Белла, мне очень жаль… но Рудольфус вернулся не утром.

Ведьма перестала всхлипывать и сфокусировала обезумевший взгляд на Джинни.

— Он вернулся поздно ночью, и наверняка слышал часть нашего разговора, — прошептала Джиневра.

На этих словах Грэгори поспешил ретироваться отсюда, дабы случайно не узнать страшных тайн.

— Какую… часть? — переспросила она.

— Полагаю, ту самую, — тихо ответила Джинни, а затем добавила более уверенно: — Не думаю, что с ними что-то случилось, но могло случиться с Гарри. Нам нужно отследить их путь. Быстро, Белла.

Сухие и решительные слова подействовали, словно холодный душ. Беллатрикс глубоко вдохнула, выпрямилась и смахнула слезы. Она поднялась на ноги, отвергнув протянутую Джинни руку, и выхватила палочку.

— Смотри, дорогая, сейчас мы с тобой найдем Гарри. А когда у нас всё получится, на эту палочку я намотаю все кишки Руди, до единой… — просипела она охрипшим от волнения голосом. — И он будет умалять меня делать это быстрее…

* * *

Гарри смотрел на дверь в момент, когда она захлопнулась, и вздрогнул от громкого звука. Несколько секунд он продолжал изучать её — засаленные пятна, бледно-голубую облезшую краску, потертые края. Когда вдоволь насмотрелся, медленно обернулся. В зловещей тишине, повисшей за его спиной, ему становилось всё более очевидно: ещё немного молчания — и маги перестанут в нем видеть ребёнка.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он, стараясь говорить ровным голосом. — С папой утром что-то случилось. Вы можете маму вызвать?

Среди присутствующих царила нерешительность невиданного масштаба. Наверное, даже на смерть, то есть в бой с Пожирателями, многие из них отправились бы намного смелее. Они переминались с ноги на ногу, переглядывались друг с другом и смотрели куда угодно, лишь бы не в глаза оставленного в их гостиной ребенка. Ведь стоило им получить желаемое, и маги вспомнили, кто они на самом деле и как сложно им будет убить того, кто выглядит, как девятилетний мальчишка, еще и заплаканный.

Тишину нарушила Молли.

— Флер, нам действительно нужно известить его мать… первыми, — проговорила она, стараясь не смотреть на ребёнка.

— Молли, нет! — возразил Артур, подойдя ближе. Постаревший, плохо выбритый, в обветшавшей одежде, он всё же оставался человеком с горящим взглядом, явно готовым бороться до конца, даже с мальчиком.

— Женщина, ты не понимаешь? Она заберёт его мгновенно, и мы ничего не узнаем!

— Так у нас хотя бы останется шанс на жизнь! — вспылила Молли, раздражённо повернув голову лишь наполовину, чтобы не выпускать Гарри из виду. — Оставить его на улице — это ты предлагаешь? И надеяться, что никто не догадается, откуда его вышвырнули?!

— Я предлагаю совершенно иное! — возразил старик.

— Помню я твои методы, помню... — зло пробормотала женщина, прищурившись. — До сих пор за них платим.

— Присядешь, Гарри?

Все резко повернулись к автору слов, словно он произнес не невинное приглашение, а смертельное заклинание.

— Садись, ну чего ты? — мужчина похлопал искривленной рукой по дивану рядом с собой. — В ногах, малец, правды нет.

Гарри поспешил воспользоваться предложением и занять место, где не надо было стоять перед всеми, как на плацу.

— Спасибо, — сказал он со всей вежливостью, на которую был способен. — А что у вас с рукой?

Испещренное ранами, как кратерами, простое лицо немолодого мага было ему незнакомо, но то что это был один из Уизли, мальчишка не сомневался.

Мужчина широко улыбнулся, обнажив ряды редких зубов, и закатал рукав старой клетчатой рубашки, потрепанной временем. Под тонкой кожей просвечивалась скрученная кость, а мышц на руке почти не осталось — их словно срезали.

— Пытки, Гарри, — вздохнул он, будто рассказывая о чем-то будничном. — Азкабан — он сейчас не то что раньше. Не курорт...

— Чарльз, ты его еще напугай, чтоб мы завтра все там оказались, — язвительно заметил кто-то из угла.

— Перси, не трусь! — усмехнулся его изувеченный брат. — Гарри же не страшно, правда?

Он подмигнул мальчику и снова улыбнулся, так тепло, как ему могло позволить изувеченное лицо.

— Не страшно, — честно ответил Гарри, глядя ему прямо в глаза. — Больно было?

— Ну что ты, Гарри! — воскликнул Чарльз с наигранной бодростью. — Гораздо больнее, когда ломают поломанные колени...

Он хлопнул ладонями по ногам, и Гарри заметил через тонкую ткань брюк странные бугры, которых там быть не должно.

— Я к тому веду, Гарри, что мы все здесь немного поломанные. Всем больно. А теперь скажи мне... Ты ведь знаешь, что твоя семья — Пожиратели? Ну, то есть близкие друзья Темного Лорда?

Гарри предпочел молча кивать, украдкой наблюдая за остальными. Тем временем присутствующим надоело стоять, и они принялись рассаживаться. Молли устроилась ближе всех к нему, Флер держалась на расстоянии, Джордж и Билли заняли кресла. Стояли только Артур и Невилл, который, казалось, ни на секунду не хотел упускать мальчишку из виду, словно опасался чего-то непоправимого.

— Если знаешь, — продолжил Чарльз, — то понимаешь, что мы как они, только наоборот. Ты же уже не малыш, у меня такой же. Выглядишь тихоней, конечно, но... — Он усмехнулся. — Твой папаша тебя сюда приволок, чтобы мы тебя убили. Сам не захотел. Понимаешь? Чокнутый он у тебя, что ли?

Чарльз, словно не заметив возмущения матери, обнял Гарри за плечи.

— Не убьем мы тебя, Гарри, кто бы ты ни был, — сказал он, на этот раз без усмешки, со всей серьезностью. — Донеси это до своей матушки, если будет возможность. Среди нас много тех, кто устал. Мы вам давно не угроза...

Какой-то шорох привлек внимание Гарри, и он на мгновение повернул голову в сторону звука, но тут же снова сфокусировался на лице Чарльза. И был таким внимательным, словно не слушал его, а срисовывал поглубже в свою память.

— Сын, это не поможет, — глухо сказал Артур. — Если захотят, убьют.

— Сейчас я говорю чистую правду, а не пытаюсь спасать ваши задницы! — рявкнул Чарльз, в голосе которого звучала злость, перемешанная с обидой. — Вы нормально жили, пока я гнил в Азкабане. Никто вас не трогал, от вас разве что отбивались. И даже тогда вы не нашли в себе сил признать поражение. А теперь дожили до того, что от страха даже от моего сына нос воротите!

Чарльз повысил голос, сжимая плечо Гарри, но тот даже не вздрогнул, лишь продолжал смотреть на него с прежней настороженностью.

— Вы ничем не можете навредить этому... Лорду, — продолжал Чарльз с горечью. — Да и его наследнику тоже, где бы его душа ни поселилась. Ничем!

Обида рвала его сердце на части и накрывала всех присутствующих, словно вуаль.

— Мальчик мой… — всхлипнула Молли и закрыла лицо руками. — Не кричи, умоляю… Мы любим твоего сына, очень! Просто в Норе небезопасно!

Внезапно Гарри постучал Чарльза по плечу указательным пальцем, напомнив о своём существовании.

— Могу я у вас спросить почему ваш сын… не ко двору?

Молли прекратила всхлипывать, Невилл настороженно нащупал палочку, а Артур, осознав, что оказался слишком близко, шагнул назад.

— Да пожалуйста! — с готовностью ответил маг, не обратив внимания на недетский слог говорившего. — Так получилось, Гарри, что мать моего сына темная волшебница. Ну и в целом его происхождение... их не устраивает.

— Ведьма твоя Лоренс, а не волшебница, — хмуро вставил Джордж. — И вообще всё не так просто. Некоторым больно даже просто смотреть на него.

— Заткнись, братишка, — резко бросил Чарльз, его голос звучал угрожающе. — Вот такие дела, представляешь? Маленький ребёнок их не устраивает! Даже на праздники стараются не приглашать.

— Лоренс Булстроуд? — спросил Гарри, чуть прищурившись.

Чарльз на мгновение замешкался, но затем коротко кивнул.

Мальчишка захохотал, ямочки на щеках проявились, глаза заблестели, он расслаблено откинулся на диван и раскинул руки, смотря куда-то ввысь, будто бы ему совсем не мешал потолок.

— Да она же только по предкам тёмная, — выговорил он сквозь смех. — А так… добрая до нелепости. Гномам шапки вяжет, если порвутся! Ну где тут ум, скажите на милость? — Гарри смеялся, чуть ли не задыхаясь. — Ты только не обижайся, Чарльз, я уверен — это любовь!

На мальчишку наставили палочки враз побелевшие маги. С дивана, будто он загорелся, вскочили все, кто сидел рядом, а из кухни в гостиную сделали пару шагов еще двое. Все, кто находился с Гарри здесь, рядом — старались даже дышать неглубоко, словно тишина могла им как-то помочь.

— Тьма на твоём диване, добрейшая Молли! Ну, то есть я, ты же поняла, да? — мальчишка продолжал паясничать. — Ууу, страшно вам, да? Палочки наставили… Как вам не стыдно, взрослые! На этого милого кудрявого мальчика — палочки! Умереть хотите? Ой, муторное это дело, скажу я вам. Из одного мира в другой так наскачешься, что жить не захочется...

Он медленно поднялся, подошёл к каждому и заглянул в лицо.

— Дрожите? Молчите? Поняли, что папаша вам смерть в дом приволок? Убьёте меня, и что? Следом умрут все и даже новый Фред. Он же Фред, да? Я правильно услышал это глупое имя?

С этими словами Гарри вернулся на диван, с грацией повалился на него и, закинув ногу на ногу, продолжил с усмешкой наблюдать за окружающими.

— Люпин? Выходи давай! Чего ты, как не родной? И супругу бери, хватит там шептать — у меня от ваших заклинаний в носу чешется! — весело выкрикнул Гарри.

— Давно не виделись, Гарри, — Ремус шагнул вперёд, оказавшись в центре полукруга из магов. — Но буду откровенен, я не соскучился.

— Тоже мне, удивил, — фыркнул мальчишка. — Да по мне смерть не скучает!

Они смотрели друг на друга, будто перетягивали невидимый канат. В комнате повисла напряжённая тишина, в которой стало ясно: проиграет тот, кто первым отведёт взгляд.

— Ремус, что с тобой? Надоело? — усмехнулся Гарри, победив в этой немой дуэли.

— Противно, — коротко ответил мужчина. — Зачем этот спектакль? Зови свою новоиспечённую мамашу и уходи!

— Другой путь, Ремус? — Гарри склонил голову, глядя на него с насмешкой. — Жить хочешь? Мне жаль тебя расстраивать, но кроме Чарльза с тобой никто не согласен. Оглянись.

Маги стояли на ногах крепко, держали палочки нацеленными на мальчишку, исподлобья наблюдая за каждым его движением. Только Чарльз сунул свою палочку в мешок, крепко завязав его, словно отгораживаясь от происходящего.

— Чарльз, сынок, — прервал напряжённую тишину Артур, обращаясь к сыну. — Если мы его не убьём, он убьёт слишком многих. Нужно чем-то жертвовать!

Чарльз посмотрел на отца так, словно перед ним идиот.

— Чем-то? — переспросил он, сдержанно интересуясь. — Мы — это для тебя «что-то»?

Артур открыл рот, чтобы возразить, чтобы объяснить сыну, как важно видеть всю картину жизни целиком, но Гарри перебил его своим спокойным, тихим голосом:

— Уходи отсюда навсегда, Чарльз. Мой тебе добрый совет. Знаю, звучит странно из моих уст... — Гарри говорил размеренно, глядя прямо на Чарльза. — Иди к сыну. Передай ему, что милорд тебя помиловал. По собственной прихоти. Больше за тобой никто не охотится. И уж поверь, ужасная сестра тебя не спасала — сильно ей надо. Так что не страдай. А то я видел твои унылые мысли...

Чарльз напрягся, но Гарри продолжал:

— Тогда тебе просто повезло. Ты не скулил, как остальные. Был храбрым. Помнишь, как тебя ставили на колени? А знаешь, откуда я это знаю? Милорд рассказал. Ты ему понравился. Поэтому теперь нет смысла сидеть в Норе и годами бояться, что кто-то возродится из мёртвых и постучит в твою дверь. Не постучу, обещаю.

Молли бросилась к сыну, упала на колени, пытаясь удержать его руками.

— Сынок, нет! Он делал это уже много раз! Ты же помнишь Рона? Помнишь нашу нежную Джинни? Он забирает души, сынок! Не бросай нас... И сына приводи, каждый день!

Чарльз осторожно вырвал руки из материнских, кивнул Гарри — словно подписывая негласный договор — и направился к выходу.

Когда дверь за ним захлопнулась, Молли осталась стоять на коленях.

— Почему ты всегда делаешь больно... — пробормотала она, не отрывая взгляд от двери. — Всегда...

Гарри откинулся на диване, голос его звучал равнодушно и твёрдо:

— Нет-нет, Молли, не перекладывай на меня ответственность. Это вы выбрали не знать меня, пытать меня, десятилетиями бороться со мной. Да и что ты знаешь о боли? Ничего.

Мальчишка вдруг повысил голос, превращая нежный детский тембр в надрывный хрип:

— Ничего не знаешь!

Успокоившись, он одёрнул рукава твидового пиджака, устраиваясь на диване так, словно это был его трон. А затем оглядел всех присутствующих, останавливаясь на каждом чуть дольше, чтобы маги успели ощутить страх.

— Ладно, у нас минус один. Кто следующий? Тонкс? Ты? — Он будто выбирал, какой пирог съесть на десерт. — Ну что, Тедди до сих пор такой же красавчик? Или вы даже не встретились? Помню, он сидел у меня на руках и читал крестному сказки. Такой милый был, очаровательный мальчик. Хочешь, я его верну? Или чужие дети тебе не нужны?

Тонкс рванулась вперёд, как настоящая фурия, её крик мог пробить стены. Джордж и Билл с трудом удержали её, но всё-таки справились.

— Люпин, что это она? — обратился он к оборотню с усмешкой. — Злится? А она знает, что это я разрешил тебе жить? Там, в Запретном Лесу? Совершил когда-то такую ошибку?

Ремус тяжело вздохнул — у него не было сил ни что-то скрывать, ни желания спорить. Он просто ответил, глядя в пол:

— Нет, Гарри, никто не знает, что тогда ты нас пожалел...

Теперь все взгляды, наконец, оторвались от дивана и остановились на Ремусе. Тот спрятал руки в карманы широких штанин и рассматривал носки собственных потрепанных туфель.

— Да вы что, не сказал? А помните он вам про другой путь говорил? Это он после Битвы посчитал, что во мне есть свет, просто спит, летаргическим сном. Он меня им победить захотел! Меня! Оценили шутку, успели? — Ребенок осмотрел присутствующих, приглашая их присоединиться к веселью. — Ведь я правильно тебя понял, Ремус?

На этот вопрос мужчина не ответил бы даже под пытками, поэтому просто промолчал, начиная терять то ли сознание от напряжения, то ли терпение от отчаяния. Подсознание подсказывало ему, что перед ним сейчас зло, но он то и дело кидал на этого ребенка взгляд, и единственное, чего хотел, — вернуться в прошлое. Решиться постучать в дверь к Северусу вместе со всеми Уизли, водить того, настоящего Гарри, по Хогсмиду, провожать его в Хогвартс, попытаться любить.

Он был совсем не уверен, что это помогло бы, скорее наоборот, но, может, хотя бы не было настолько тоскливо сейчас? Они ведь даже не попытались!

— Напрасно, Ремус, — будто читая его мысли, хмыкнул Гарри. — Успокойся. Это бы не помогло. Законы природы сложно переломить. Уж тебе ли этого не знать, жителю болот, воющему на Луну? А вообще, почему вы так хотите прихлопнуть всех, кто на вас не похож? Не задумывались, что, может быть, я нужен этому миру таким, какой есть? А? Не возникало мысли, что чистая магия без грязнокровок миру нужна?

Гарри поднялся, потянулся, как после сна, и посмотрел в сторону входной двери.

— У нас пара минут, — негромко произнёс он. — Не могу сказать, что был рад вас увидеть. Но раз вы сдержались, можете жить. Сильно только не расслабляйтесь. Я еще немного подрасту, и мы встретимся...

— Мы всем не прикажем, Гарри, — тихо заметил Люпин. — Маги продолжают борьбу.

— Люпин… вы всего лишь крошки в постели, честно, — усмехнулся Гарри. — Сражайтесь! Но потом не жалуйтесь, будьте добры, хорошо?

Ответом ему стал тихий, дрожащий голос Невилла, который до этого момента молчал:

— Они все тебя предают. Все...

Гарри прищурился, внимательно глядя на Долгопупса.

— Кто, Невилл? — его голос стал мягким, почти вкрадчивым. — Конкретизируй, дружок.

— Отцы... Они все тебя предают, Гарри.

— Отцы? — брови мальчишки приподнялись в удивлении.

— Да, Гарри, отцы! — Невилл шагнул вперед, голос его крепчал. — Знаешь, как Северус обрадовался, когда тебя не стало? Он смотрел на плачущих, как на полоумных. А после похорон сразу в школу отправился. Дополнительное занятие, Гарри! В субботу! Это знают все! Ты разве… нет?

Гарри застыл, и на его лице промелькнула тень чего-то недоброго.

— Ты почему так на меня смотришь? — удивленно спросил Невилл. — Или кто-то с твоей памятью поиграл? Все же помнят, что вы друг друга на дух не переносили!

Мальчишка нахмурился, но промолчал. Невилл, почувствовав внезапный прилив решимости, торопливо подошел ближе к Люпину.

— Ты поразил меня прямо в сердце, Гарри! — воскликнул Невилл. — Волдеморт с тобой действительно дружит, прям как взаправду живой. Он тебе не сказал…

На Гарри было страшно смотреть, но не потому, что его было жаль, а потому что было действительно страшно. Все почувствовали, как в нем зашевелилось нечто темное и сильное, и как зарычала от злобы изорванная на части душа. Это неконтролируемая темная магия брала вверх над его инстинктами и угрожала гибелью всем, кто мог стать у неё на пути.

Молли подошла к Невиллу, осторожно взяв его за запястье:

— Невилл, дорогой, мы здесь пытаемся спасти свои жизни, — прошептала она, почти зажмурившись от страха. — Замолчи, не забирай их у нас. В доме ребенок...

Но Долгопупс вырвал руку, как несколько минут назад это сделал Чарльз.

— А новый папаша? — не унимался Невилл. — Он любил тебя только тогда, когда не знал, что это ты? Как это было? Вечером — «спокойной ночи, сынок», а утром — «пойдем, хочу тебя уничтожить»? Ты думаешь, это любовь? Нет, Гарри, тебя никто не любит. Ты никому не нужен! Все от тебя только что-то хотят! Разве не так?!

Гарри опустил свой страшный взгляд вниз и сам закрыл глаза, изо всех сил пытаясь справиться со всепоглощающей болью.

— А ты помнишь, как бегал за Северусом в школе? — продолжал Невилл. — Как торчал у него в кабинете, помогая делать его работу, пока все спали? Как хотел ему нравиться?

— Хорошо помню, как ты ныл. Помню, как не смел встать в туалет. Помню, как боялся меня, — голос мальчишки стал тише и холоднее. — Но сейчас ты можешь убить всех моими руками достаточно смело, Невилл…

Уже Флер придвинулась к Долгопупсу и схватила за руку, пытаясь оттащить от места перед диваном, где стоял Гарри. Она плакала, понимая, что сейчас никакая палочка не поможет, и даже поглядывала на дверь, отчаянно желая увидеть ту, кого ненавидела.

— А кто тебя убил, Гарри? — голос Невилла дрожал, но в нем звучала злость. — Мудрый отец? Или неизвестный предатель? Мне любопытно, кто еще тебя предал?

— Их было двое, Невилл, — спокойно ответил Гарри. — И знаешь что? Ни на кого из них я не сержусь...

Его ответ заглушил магический взрыв невиданной силы. В доме взорвалось и разлетелось на маленькие кусочки почти всё. Осколки зеркал, кусочки столового фарфора и древесины от мебели и волшебных палочек парили в воздухе, словно части пазла, но не падали, подхваченные невидимым вихрем. Магов раскидало в разные стороны, но Гарри держал путь лишь к одному из них. Хотя по пути присел на несколько секунд возле Флер и провел рукой над её разодранной до кости щекой.

— Зачем такую красоту портить… — прошептал он, наблюдая, как заживает рана.

Однако дойдя до раненого Невилла, ползущего на животе в сторону кухни, проявлять жалость не стал. Он перевернул его на спину сильным движением ноги и схватил за горло. Когда жертва уже закатила глаза и захрипела, Гарри резко обернулся в сторону входа.

— Вам повезло, слышите?! — зарычал он, сжимая горло жертвы. — Если хоть слово расскажете — хоть кому-то, даже моим родным или своим детям — я с вас живьем шкуры сниму!

Дверь распахнулась, и в комнату вихрем влетели Беллатрикс и Джинни. Их волосы были взъерошены, лица испуганы, но палочки они держали наготове.

— Гарри! — завизжала Белла вне себя от радости.

Она кинулась к нему и чуть не задушила в объятиях.

— Ну мам, ну чего ты… — смущенно бормотал мальчишка. — Всё хорошо, папа ушел!

— От меня никто не уйдет, милый… — Беллатрикс нервно обняла его крепче, а ее голос дрожал.

В это время Джинни рассматривала сидящих на диване магов. Родные лица не тронули её душу. Детство прошло, а эти лица не раз пытались её убить или причинить вред.

Она медленно подошла к ним, оглядываясь по сторонам:

— Чисто у вас тут, — удивленно заметила она. — Нас ждали, что ли?

— Тебя с подружкой в аду ждут! — бросил Джордж, но тут же получил локтем в бок от Перси.

— Ай, ты чего?!

— За твое здоровье боится, Джордж, — с усмешкой ответила Джинни. — Но правда, какого черта здесь так чисто?

В этот момент на неё налетела Белла и повисла на шее, не справляясь с переполняющим счастьем, и совершенно не обращая внимания на мусор у своих ног, то есть на всех остальных Уизли.

— Да чтобы мы с ребенком сделали, к чему эта неуёмная радость! — возмутилась Молли. — Пришел ваш супруг, оставил его на пороге и ушел. Накормить не успели, но и бить не собирались!

Беллатрикс отлипла от Джинни, оглядела Молли с неподдельным интересом, как редкий музейный экспонат.

— Ты приемная, что ли? — спросила она у Джинни с совершенно серьезным видом.

Джиневра прыснула со смеху, заулыбалась даже Белла и подошедший Гарри, обнявший миссис Гойл и мать, насколько позволял размах рук. Не весело было всем остальным.

Вскоре Белла достала из кружевного лифа сложенный вдвое листок.

— Кто писал? — спросила она с издевкой. — Чьи отвратные завитушки?!

С дивана медленно поднялась Флер.

— Это я написала, мадам, — тихо сказала она, стараясь не смотреть в глаза Беллатрикс. — Ваш муж выглядел странно, и я решила предупредить.

Беллатрикс нахмурилась, но потом кивнула, словно сама с трудом понимала происходящее.

— Да, меня Роули с ним догнал... — пробормотала она, бросив неуверенный взгляд на Джинни. — Ну, почти убедили. Уходим?

И если Белла на радостях и в хорошем настроении боялась его портить и причинять вред родне Джинни, не зная наперед, как та отреагирует. Сама бывшая Уизли нутром чувствовала, что здесь что-то не так.

— Гарри, всё так и было? — спросила она ребенка, не осознавая, кто именно сейчас перед ней.

Тот только кивнул и заныл, требуя домой и спать, немедленно.

Джиневре ничего не оставалось, как кинуть прощальный взгляд на компанию родственников. Она не понимала, куда из Норы делась извечная пыль, почему все одеты по возможности нарядно, но нет никого из гостей, и почему они сидят так неподвижно и тихо, словно любое неверное движение или звук способны убить?

Люди на диване смотрели в закрытые двери молча и долго, и каждый из них понимал, что абсолютно беспомощен. Абсолютное зло оказалось сложнее, чем они думали, и никто из них понятия не имел, есть ли в этом театре теней для них хоть какая-то роль…

* * *

Два мага брели по мощёной дорожке к замку, поддерживая друг друга. Луна освещала им путь, но фигуры старались избегать света, и, стоило им случайно шагнуть на освещённый участок, они заплетающимися ногами передвигались туда, где царила абсолютная тень.

Из-под рукава длинного плаща у более высокого мага капала на землю чёрная кровь, перемешиваясь с мраком. Более низкий держался за грудь, где сквозь рваную ткань камзола можно было рассмотреть глубокие и сочащиеся алой кровью следы от когтей.

Беспрепятственно проникнув в замок, они двинулись по винтовой лестнице вниз, крепко держась за перила, чтобы не упасть в темноту нижних пролётов. Но, преодолев самый последний из них и шагнув в полумрак длинного коридора, где персонажи гобеленов оживали в бликах от факелов, более высокий маг упал. Он тут же подтянулся к стене и опёрся об неё, чтобы не выглядеть уж слишком беспомощно, но второй маг чувствовал себя не лучше и на такие мелочи внимания не обращал. Его длинное худое лицо с неправильными чертами, похожими на кривые, морщилось от ужасной боли, способной сломить разум более слабого мага, но не его.

— Том? — прошептал он из последних сил, склонившись над упавшим, но не пытаясь присесть, чтобы не повторить его участи. — Нам нужна помощь...

— Никаких свидетелей, Антонин, — пробормотал он. — Доползу...

Ввалившись в собственные покои, насчитывающие несколько комнат, Тёмный Лорд через спальню проковылял в приёмную, через неё — в кабинет, и уже там достал из нижнего ящика шкафа пыльный саквояж. Вернувшись в спальню, где в кресле еле дышал Долохов, он открыл его, подняв в воздух облако пыли, и принялся звенеть бутылочками и колбами, отыскивая подходящую.

Наблюдая эту картину, истекающий кровью в кресле засмеялся, а затем закашлялся и выплюнул в руку кровь. Под вопросительным взглядом товарища Антонин пояснил:

— Столько лет... к цели… достичь... и вот... — просипел он. — Ты сколько лет его не открывал?

Не проявляя эмоций, маг у саквояжа ответил:

— В школе один раз пригодился. Лучше подумай, как тебе повезло, что она лапу через защиту просунула. А то появился бы в нашей дружной компании магл. Зачем сунулся?!

— Защиту надо улучшить, Том…

— Знаю! — с раздражением сказал он. — Но ты не забыл, кто из нас под другой защитой начинает поджариваться?

Через пару минут на израненной груди Долохова красовались компрессы с зельем, и его боль почти стихла.

Залечив свои раны сложными заклятиями из толстой книги, а затем, для надежности, смазав их желе из костей дракона, обессиленный Том повалился на кровать и невидящим взглядом уставился в потолок. Он пытался не думать о будущем, не до конца успев насладиться настоящим, но оно черными щупальцами проникало в сознание и грузом лежало на, казалось бы, давно остановившемся сердце.

— Том, помнишь тот бал у Малфоя?

— Люциуса?

— Абракаса!

— Нет, конечно, сколько их было…

— Тот, где ты разнёс ползала и хрустальную люстру, демонстрируя, что можешь убрать министра-грязнокровку без всяких интриг?

— А, тот? Где ещё подавали бренди, настоянный на лаванде? Эту дрянь? Помню!

Антонин тихо засмеялся, стараясь не растревожить свои раны, а уголок рта Тёмного Лорда едва заметно дёрнулся вверх.

— Ты же его весь вечер нахваливал и хлестал стаканами, — удивился Антонин. — От тебя потом лавандой неделю разило, как от бабушкиного шкафа!

Маг на кровати уже вовсю усмехался, и в уголках его глаз собирались морщинки.

— Будь он хоть на слизнях настоян, я бы всё равно нахваливал, — признался он. — Мне нужны были сильные союзники, Антонин.

Задумавшись, Долохов уставился на свои колени, не поднимая взгляда выше. Наконец, он осторожно спросил:

— Ну а сейчас, Том, у тебя есть такие союзники? Сильные?

Оба прекрасно понимали, о какой силе шла речь.

— Один пока есть, мы оба его хорошо знаем… — наконец произнёс он. — Правда, норовит улизнуть.

— Куда еще улизнуть?

В воздухе, словно из тлеющего пепла, появился пергамент. Темный Лорд перехватил его уцелевшей рукой, застонав от боли в повреждённой, и принялся читать донесение. С каждой прошедшей секундой складывалось впечатление, что он ненавидит в нем каждую букву. Тень стерла на его красивом лице любой намек на улыбку, лоб нахмурился, а глаза потемнели.

— Куда, спрашиваешь? — переспросил он с преувеличенной небрежностью.

Сжав пергамент в кулаке, маг с раздражением испепелил его.

— В геенну огненную, не иначе… — со злостью прошептал он.