«Яга-инкорпорейтед» (джен)

На площади перед княжеским теремом ставили праздничные шатры, готовились к Перунову дню. Стучали топоры, расхаживали лоточники с печёными яблоками да пирожками, с весёлым гомоном носилась босоногая детвора. У самой реки построили огромную карусель. Бабы свесились из ступ, смотрели с любопытством и удивлением, охали да ахали.

Агафья нашла взглядом княжеский терем и тут же нахмурилась — над крытой медными листами многоскатной крышей серым пятном маячил Кощеев дирижабль. Чертыхнулась с досадой. Ну как же без него-то?

Приземлились прямо на княжеском дворе, распугали местных девиц да котов, заглушили двигатели. Агафья уже готовилась в княжий терем идти, да вновь в приёмных палатах своей очереди ждать, однако князь на этот раз неожиданно вышел на улицу сам. Спустился по резным ступенькам, заложил руки за спину, даже яблоком хрустеть перестал. Обернулся на вышедшего следом Кощея и с усмешкой сказал:

— Глянь, сколько галок-то поналетело. А ты говорил, что такая безумная только одна.

Обошёл ступы по кругу, подивился на русалку — баба с хвостом да на летающем ведре, — осмотрел Есину сковороду, попросил показать, как у лётного «корыта» устроен передвижной механизм.

Агафья хотела было по привычке сказать «у ступы», но потом подумала, что князь наверняка ни корыта, ни ступы отродясь не видывал, а потому решила не поправлять. Перевернули ступу, показали шестерёнки, стабилизатор и топливный бак. Князь так заинтересовался, что скинул свой кожаный камзол, засучил рукава и сам полез двигатель осматривать. Долго осматривал, может, магию запретную искал, а может, и правда, инженерное дело любил, кто ж его разберёт. Наконец, удовлетворив своё любопытство, вытер руки о поданный чернавкой рушник, одобрительно кивнул.

— Знатное корыто вышло, надёжное. Смотри, Кощей, вдруг и правда до Китая долетит, — глянул на нахмуренного Кощея и неожиданно рассмеялся.

Агафье смех князя не понравился. Они с Кощеем небо делят, да судьбу свою решают, а князю лишь забава в этом видится, да такая, что сам вон во двор вышел, чтобы ничего не упустить. Скучно ему, что ли, в его расписном тереме живётся?

— Ладно, Агафья, — сказал князь. — Устрою вам с Кощеем испытание. Кто быстрее справится, тому городскую доставку и отдам.

Подозвал писца, что-то ему велел, да так тихо, что Агафья и не расслышала.

— Будет два этапа, — объявил писец, — чтобы всё по-честному вышло. На первом этапе надобно городские заказы в целости доставить. Кто больше заказов до пяти часов развезёт, тому победа и зачтётся, — поправил очки, строго глянул на Агафью и тут же добавил: — Как солнце в зенит встанет, а часы на городской башне полдень пробьют, так можете взлетать.

* * *

Того, что в первый же день им заказы придётся развозить, да ещё так много, Агафья не ожидала. Думала, князь ступу осмотрит, лётные качества оценит, велит в дальний сад за чудо-яблоками слетать или ещё что для баловства или души привезти, а затем просто позволит ей потихоньку своё дело начать — шаг за шагом! А тут писец такой свиток с заказами выдал, что Агафья на мгновение даже растерялась — не свиток, а скатерть, вертеть не перевертеть. Как с таким количеством заказов за такое короткое время-то управиться? Кощей свой свиток даже не развернул — то ли настолько в собственной победе был уверен, то ли просто заранее знал, что в нём написано. Постоял, посмотрел на Агафью, покачал головой и отправился к своему кораблю. Агафья глянула ему вслед и решила не гадать. Чтобы он там ни задумал, пусть будет, как будет.

— И как же мы супротив Кощеева дирижабля-то справимся? — растерянно спросила Марфа. — Вон он какой огромный.

— То, что он огромный, это даже хорошо, — успокоила её Агафья. — Пока этот дирижабль затормозит да пока развернётся — полгорода пролетит, а нам на маленьких ступах на узких улочках гораздо сподручнее.

— А как же мы заказы-то доставлять будем? — спросила Пеля. — Мы же города совсем не знаем! — глянула Агафье через плечо, потыкала пальцем в середину свитка, прочитала по слогам: — Вторая улица справа от мельницы, дом пекаря, — и тут же растерянно развела руками. — Это где?

Агафья почесала затылок, призадумалась. И правда — ни Кикимора, ни Фрося, ни тем более Пелагея в городе отродясь не бывали, да и Марфа с Ефстафьей на ярмарку ездили всего пару раз. Как же они нужные дома-то искать будут? Может, ей для них карту надо нарисовать? Посмотрела на башенные часы — до полудня оставалось всего ничего. Не успеет. Сердце заполошно забилось — ой беда, провалят они задание!

Но ситуацию неожиданно спасла Фрося.

— Я воробьёв для нас уговорю, — решительно сказал она, — мне в овине вечно с ними договариваться приходится. Пообещаю им, что этой зимой вдвое больше зерна склевать позволю, а они нам за это помогут. Вы им улицы будете называть, а они вам — дорогу показывать.

Все оживились, обрадовались, стали свиток с заданиями на части делить. Фрося замысловатым свистом принялась подзывать воробьёв. Одна Кикимора стояла мрачнее тучи.

— Ты это чего? — удивлённо спросила её Агафья.

Кикимора потупилась, помялась, наконец растроенно призналась:

— Я читать не умею.

— Вот так на! — ахнула русалка.

— А чего тут такого-то? — обиделась Кикимора. — У нас на болотах этих ваших библиотеков, между прочим, нету! Где бы я читать научилась?

— Тише, тише, — принялась успокаивать её Агафья, — я тебе маршруты рисовать буду.

Потянулась уже было в карман за заточенным угольком, как внезапно вмешалась Жаба.

— Ква! — сказала она решительно и в один прыжок перепрыгнула на ступу к Кикиморе.

Агафья так и обмерла.

— Ты это чего? Неужто читать умеешь?

Жаба возмущённо вылупила глаза и совершенно уверенно квакнула в ответ.

* * *

Наконец разделили заказы, со всем разобрались, нагнали целую тучу воробьёв, приготовились взлетать.

Башенные часы негромко сказали "бдынь", наверху часовой башни отворилась небольшая дверца и бронзовые литые фигурки — мужик да медведь — принялись молотками по наковальне стучать. Да так громко, что звон над всей округой разнёсся, глухой бы, и тот услышал! Агафья махнула рукой, скомандовала взлетать. Одна за другой ступы с нарастающим рёвом рванули вверх. Вслед за ступами с клёкотом и щебетом понеслись воробьи. Агафья замешкалась, взлетела самой последней. Уже в полёте не удержалась, обернулась назад, глянула на княжеский терем. Позади мрачной наползающей тенью надвигался огромный дирижабль.

Первым заказом Агафье досталось отвезти женские сапоги, да не простые, а сафьяновые. Носочек узенький, каблучок высоконький, на боку пуговички огнём горят, голенище вышито золотой нитью — цветы да ягодки. Красоты неописуемой, глаз не оторвать! Агафье их в руки-то было боязно брать, не то что на ноги надевать. Сапожки Агафья свезла за реку, в дом к богатому купцу, управилась быстро, получила грош за труды сверх положенной платы и, разгоняя гуляющих во дворе кур, стремительно унеслась за следующим заказом.

В челобитном приказе ей выдали стопку бересты и велели отвезти в разбойный приказ, сказали, жалобы перепутались, не по адресу попали. В разбойном приказе жалобы принимать отказались. Маленький вредный старичок, тот самый, что когда-то Марфе на ногу в княжьем тереме наступил, всё нудел и нудел и пытался Агафью обратно отправить. Еле уговорила. Обещала со следующей доставкой грибочков веселящих передать и горшочек малинового варенья.

Третьим заказом ей выпало отвезти кота в общественный овин как лучшего крысолова в Княжич-граде. Кот никуда лететь не желал, орал на всю округу, как оглашенный, чуть руку Агафье не откусил. Наверное, как Банник, тоже боялся высоты. Кота Агафья всё же довезла, но на будущее решила, что когда своё собственное дело откроет — за опасные для жизни заказы втридорога брать будет. А за диких животных так вообще четыре цены.

Со следующим заказом она намучалась даже больше, чем с котом. Кто же знал, что в лётном деле негабаритный груз опаснее диких животных. Чудной иноземец, с волосами, заплетёнными в неопрятные косички и ни бельмеса не понимавший по-русски, вручил ей странное дерево в горшке и велел отвезти его в учёную академию, в какой-то бонический сад. Дерево было выше Агафьи на три головы и носило пугающее название «фу-кусь». Агафья водрузила дерево на ступу и искренне понадеялась, что если ему вовремя сказать «фу», то оно и правда не будет кусаться.

Фу-кусь всю дорогу до учёного дома её то и дело перевешивал и норовил уронить. Ступа заваливалась то на один бок, то на другой. Агафья всё время закладывала виражи и под конец так умаялась, что аж вспотела. По пути ей встретилась пролетавшая мимо Ефросинья, сопровождаемая степенно летящими следом гусями. То ли гуси увязались за ней из любопытства, то ли это была такая доставка, Агафья так и не разобрала, а спрашивать ей в ту минуту было совершенно не с руки. А возле академии она так неудачно затормозила, что пребольно приложилась о фу-кусь головой. Потёрла ушибленный лоб и тут же подумала, что надо бы застраховаться. Соловей-разбойник, как и все грабители-страховщики, за страховку, конечно, втридорога драл, но при такой работе без неё было точно не обойтись.

Два последующих заказа оказались не заказы, а так, баловство. Сбрую конскую в ремонт отвезти, да инженеру чертежи с книгами доставить. Отвезла, порадовалась — как же хорошо и ладно летается, когда тебя никто не кусает и опрокинуть не пытается.

Возле реки ей встретился дирижабль. Серое тело летучего корабля покачивалось над корабельными доками, лесовики споро сновали туда-сюда по канатам, спускали какие-то тюки. Агафья засмотрелась, затем спохватилась, отметила в списке уже доставленные заказы, с тревогой глянула на часы. Времени оставалось всего ничего, стоило поспешить.

В небольшом домике на берегу Агафье выдали банку с золотой рыбкой и велели отвезти её жене княжеского казначея. Где-то посреди пути рыбка неожиданно начала болтать, да так, что Агафья сначала решила, что когда фу-кусь везла, головой гораздо сильнее, чем думала, приложилась. Рыбка всё болтала без умолку, всё уговаривала Агафью её отпустить, обещала ей то новое корыто, то дом, то должность прибыльную при княжьем дворе, а то и вовсе за князя сосватать, правда, последнее уже за дополнительную плату. В какой-то момент Агафья едва не смалодушничала, хотела было победу в состязании попросить, да вовремя опомнилась — решила, что обманывать ей князя не с руки.

А после доставки рыбки у них случилась первая оплошность. Марфа горшки с маленькими аленькими цветочками не довезла, два из трёх разбила. Купец, что со своего корабля доставку в город заказывал, рассердился, стал чудовищами страшными угрожать, претензию обещал написать. Пришлось к нему Пелагею отправить. Пеля цветочки оживила, да так расстаралась, что в настоящие кусты их превратила. Купец обрадовался, поклялся благодарственное письмо написать.

А на следующем заказе Агафья сама едва не спасовала — глянула на ожидающую отправки козу и решила, что пока она с одной козой намучается, Кощей с десяток заказов доставить успеет. Сделала пометку в свитке, обещала вернуться позднее с напарницей. Отвезла из кузни в оружейную два десятка кольчуг — дважды летала, с первого раза случился перевес, — а затем всё же вернулась с Евстафией за козой. Взяли черенок от метлы, привязали козу, синхронно взлетели. Коза, в отличие от кота, не орала, всю дорогу из стороны в сторону головой от любопытства вертела и вообще проявила себя как истинный прирождённый авиатор. Все бы заказы так просто давались!

Последним заказом у Агафьи случился горшок. Хозяйка горшка, миловидная старушка, его на ярмарку внучке отправить хотела и Агафью сразу же предупредила, что если горшок вдруг нагреется, то надобно ему крышку поплотнее прижать и строго-настрого велеть хозяйское добро не разбазаривать. Горшочек, вопреки обеспокоенности старушки, всю дорогу вёл себя вполне прилично, пока у Агафьи не забурчало в животе. Тут-то горшок и решил, что Агафью надобно накормить. Каша из горшка полезла так, что не удержать — сладкая, ароматная, с ягодами. Агафья крышку прижимала, хозяйское добро пожалеть просила, да всё без толку. Горшочек кашу варил да варил и слушаться её совершенно не собирался. Пока Агафья до ярмарки долетела, кашей пол-округи измазала на радость собакам да детворе. Стыдно было — не приведи судьба ещё раз такое пережить!

Уже на ярмарочном поле Агафья вновь увидела дирижабль. Летучий корабль величественно проплыл над гуляющей толпой, а затем из его гондолы посыпались десятки маленьких шатров. Агафья даже опешила от такой неожиданности. Притормозила, стала смотреть. Под каждым шатром висела маленькая берестяная коробочка. Шатры медленно спускались вниз, покачивались на ветру, планировали. Честной народ сначала растерялся не меньше Агафьи, а затем кинулся их ловить. Агафья уже летела к княжескому терему, а маленькие шатры с берестяными коробочками всё сыпались и сыпались с неба, точно снег в первый день зимы.

Заказы из своего списка они с бабами все до единого успели доставить вовремя. Только они на княжеском дворе собрались, как часы пробили пять. Агафья части свитка в стопку собрала, княжескому писцу отнесла, глянула на подошедшего Кощея, нахмурилась. Она-то со своими заказами намучилась — в каше перемазалась, шишку набила и спину едва не сорвала, а у этого даже причёска не растрепалась. Небось катался на своём дирижабле, да по сторонам лениво поглядывал, как авиаторская коза. Кощей хотел ей было что-то сказать, но она даже слушать не стала, вернулась к своим.

Бабы тем временем собрались в тесную кучку, шумно обсуждали заказы, делились впечатлениями.

— Я зеркало везла, — обиженно пожаловалась Кикимора, — дюже разговорчивое, оно мне всю дорогу твердило, что страшнее бабы отродясь не видало и всё предлагало меня к местному цирюльнику записать, на какие-то ПА-процедуры.

— А я от одного молодца подарки сразу шести разным девицам отвозила, — рассказывала Еся, — а они так радовались, дурехи, думали, они у него единственные. Я ему записку потом оставила с адресом нашей конторы, пообещала живительного бальзаму привезти, когда девицы правду-то прознают.

Они всё говорили и говорили, а Агафья на писца поглядывала, ждала результатов. И сердце у неё было не на месте.