Враги по наследству, или Медаль с двух сторон рассматривают (джен)

Раз, два —

Найдём тебя,

Три, четыре —

Ты в могиле,

Пять, шесть —

Будем жечь,

Семь, восемь —

За всё спросим...

Дельфин. Иду искать

В кабинете стояла тишина, но её прерывали лишь скрип ручек, шуршание бумаги. Дверь пусть и не с грохотом, но звучно открылась. На пороге стояла Гестия, светившаяся от счастья, как новогодняя гирлянда.

— Госпожа Рамм, разрешите обратиться? Вы говорили сообщать о любом предположении насчёт Гнилой короны, и у меня как раз есть одно, — Линция повела бровью и отложила ручку с видом: «Давай, выкладывай!»

Гестия продолжила:

— Что если кто-то вывел полиграф из строя? Мы ведь можем это как-то проверить?

Линция подошла к Гестии, толкнула в спину, приказав сесть. Сержант поперхнулась, выпучив глаза, а капитан не сдерживала улыбку.

— Ну вот на тебе и проверим, — Линция встала перед столом и сложила руки на груди.

Остальные в кабинете побросали дела и уставились на коллег, шушукаясь. Зазвучали шаги, а Линция поправила волосы.

— Начнём же, госпожа Джонсон, представьте, вы — повстанец, идёт проверка на полиграфе. Какие действия предпримете?

Линция вновь сложила руки и с довольствием посмотрела на Гестию, которая зажмурилась.

«Да что это такое! Хотя о чём это я? Всегда помни первое правило кабинета номер три! Линция Рамм устроит тебе подлянку тогда, когда ты не ждёшь», — проговорила сержант про себя.

После чего она выдала следующее:

— Будь я повстанцем, то заранее подготовилась бы к этому!

— Конечно, потому что Швац нас предупредил, а если бы — нет? Думай.

— Незаметно применили заклятие на полиграф, как я и говорила. Одна рука свободна, поэтому если ухитриться, то можно незаметно…

— Неправильный ответ, Джонсон! — рявкнула, как собака, Линция.

Гестия сама для себя неожиданно вжалась в стул и как воды в рот набрала.

— Даже если допрашивающий этого не заметит, то начальство с руководством — вполне себе. И? Твой последний шанс.

— Повстанцы придумали новое заклятие, которое списали на судороги или тревогу! Мало ли что. Как думаете, чем мне шрам оставили? Напомнить, что происходило, когда ратушу подожгли? — Гестия указала на щёку и, как Линция, высокомерно скрестила руки.

«Почему любое моё предположение отвергают? Не без аргументов, конечно, но даже если так… Это подозрительно с её стороны! Что она предложила за всё это время?»

Линция же чуть на стену не полезла.

— Судороги, тревога, новые заклинания! Что ещё скажешь? Любое лишнее телодвижение привлечёт внимание. Заклинаниями полиграф не проведёшь. Специально для таких умников и зачаровали, а нашу импровизированную проверку на полиграфе ты не прошла. Путёвку за решётку себе обеспечила, — капитан похлопала по плечу скорчившуюся, будто съевшую лимон целиком Гестию.

Все остальные в кабинете дали зубу.

— Так что, господа и госпожи, у кого-нибудь будут предложения получше?

Линция повернулась к остальным, а Гестия раскраснелась, чуть не подскочила с места. Ох, она была готова рвать и метать! Готова была разбить ей голову, если не забить насмерть!

— Такое ощущение, что вы не хотите разоблачить повстанцев, госпожа Рамм! Как-то же он или она обошли это. Значит, вывели полиграф из строя, сопротивлялись зелью.

— Это всё глупые догадки, которые ничем не подкреплены! Допустим, повстанцы придумали новые заклинания или, ха, чужие использовали, например. Но много ли ты иностранцев у нас в штабе знаешь? Вот и я нет, а выучить их лавморцу нереально. Тут что-то другое. Не знаю, гениальная полукровка, и она провернула всё умело в любом случае. Очень умело, сама понимаешь, — прошипела, как змея, Линция, опираясь на стол. — Разговор окончен, перейдём к чему-то более конкретному. Эйс, докладывай, что у тебя там.

«Возможно, она и права, но кто-то должен же за этим стоять? Нет, честно», — Гестия в момент переключилась на рассказ Эйса.

* * *

У каждой профессии есть свой праздник, и акерлейская не являлась не исключением. Гестия подкрасила ресницы, глубоко вздохнув. Даже в этот день в голове засели совершенно не те мысли: в штабе лежали стопки бумаг, на улицах без конца орудовали повстанцы, а праздник с лёгкостью мог превратиться в ночную смену…

«Как раз и отвлечёшься от этого всего, хотя бы на один вечер», — обнимал со спины Гестию Питер, придя к ней утром.

— Надеюсь, Пит, надеюсь, — жалобно сказала она и взяла подаренные им в сквере духи. — Но идти всё равно не хочется…

Пара пшиков, и Гестия почувствовала приятный апельсиновый аромат с нотками пряностей и корицы. Ах, друг знал, как её обрадовать! Взгляд перебросился на часы — время поджимало! Натянув длинное бежевое пальто, акерлей вышла из дома.

Перед входом в зал стояли огромные зеркала в пол. Гестия поправила уложенную причёску. В последний раз посмотрела на тёмный вечерний макияж и чёрное платье в пол с вырезом по боку. На ногах красовались туфли с каблуком, которые делали и без того высокую Гестию ещё выше.

Двери быстро отворились, и перед глазами показался просторный зал, слегка залитый светом. Фуршет с закусками и искрящимся шампанским в бокалах, сцена, с которой играла тихая музыка. Акерлеи, сменившие униформу на костюмы и платья всевозможных цветов, зашли в зал. Они бодро общались, шутили, давно отбросив мысли о работе. Ведь праздник казался им маленькими лучом света в эти тёмные и непростые времена.

Гестия же отстранилась от коллег и, встав около стены, взяла бокал, в котором постепенно лопались пузыри. Выпить? Настроение сделать даже глоток отсутствовало напрочь.

Всё в зале казалось чересчур привычным. Тедди и Ларс душевно разговаривали, хихикали, но их голоса заглушали дребезжание стекла, шипение шампанского, беседы остальных акерлеев, Швац, как и его подчинённая, стоял около стены, но осушил бокал до дна. Со стороны раздался пронзительный гогот, больше походивший на похрюкивание.

Гестия резко повернула голову: догадаться, кому принадлежал голос, оказалось легче, чем опустошить бокал в руке. Линция Рамм, с пышными кудрями, ярко-красными макияжем, маникюром и в платье, которое подчёркивало фигуру. Она прижималась к коренастому черноволосому коллеге со смуглым лицом и широкими плечами. Тот, судя по всему, ничего не возражал против такой спутницы.

Сколько лет прошло с момента начала службы? Почти четыре года? За эти четыре года ничего, абсолютного ничего не поменялось! Закуски, напитки такие же, как в прошлом или вовсе позапрошлом году, Линция тоже не изменяла самой себе: надела платье с открытым плечами и глубоким декольте, флиртовала с мужчинами излюбленными способами.

«Наверное, есть смысл перестать ходить сюда», — Гестия поставила бокал на место.

К столу подошла Талия Сонг, на которой красовалось чёрное ципао с белым вкраплениями — витиеватые цветы с сидящей на них птицей. Волосы криминалистка уложила в аккуратный пучок, в ушах висели длинные серебряные серьги с блестящими изумрудами, на лице виднелся лёгкий макияж.

«Так, пора валить, компания Сонг мне что-то не очень прельщает», — Гестия двинулась вперёд, но, поспешив, вмиг столкнулась лбами и наступила на ногу Талии.

Она взвыла от боли, пытаясь схватиться за ногу, а Гестия отстранилась и сжала губы.

— Великие боги! Чтоб тебя, совсем уже сдурела, ничего перед глазами не видишь, — простонала Талия, но звучала она не так, как обычно.

Язык, на котором она говорила, казался мягким, протяжным, похожим на шелест листьев, а слова отличались небольшой длиной в отличие от лавморских. И, кажется, эти ругательства что-то напоминали. Но что? Во сне, что ли, слышала? Гестия только желала переспросить эту фразу, как послышалось привычное:

— Вернее, зачем так нестись?

— Прошу прощения, — робко сказала Гестия, отпрянув. Теперь убраться хотелось ещё скорее!

— Мне не нужны ваши извинения, госпожа Джонсон. За это их не приносят, — процедила сквозь зубы Талия, а Гестия поинтересовалась, как могла бы загладить вину. — К сожалению, никак, это очень древнее суеверие: наступить на ногу человеку у нас считается верхом неуважения.

Гестия не знала, что делать, поэтому тактично отошла подальше. Ох! Настрой испортился ещё больше, мало того, что мысли о работе поедали её, так она оскорбила Талию, хоть и ненамеренно. Что сделало бы вечер ещё более отвратительным?

В тот же момент подоспел Тедди в белом костюме с чёрной рубашкой и красным галстуком-бабочкой.

— Гест, всё нормально? Ты в порядке? — он дотронулся до мочки уха, она лишь отмахнулась.

Тедди продолжил и протянул руку:

— Может, потанцуем тогда?

В глазах его промелькнула искра надежды, а Гестия вздохнула, рассматривая пол. Танцевать совершенно не хотелось, но может, это помогло бы развеяться, на секундочку забыть обо всех заботах на свете? Неохотный кивок, и оба встали у сцены, заиграла плавная музыка. Тедди подал руку, Гестия приняла её, сделав реверанс, положила ему руки плечи, а он — ей на талию.

— И всё же, что произошло? — прошептал Тедди, наклоняясь к уху Гестии.

— Ай, Сонг, суеверия, — подняла руку Гестия и завертела ей в разные стороны. — Давай поговорим о чём-нибудь другом. Как там Мэри?

Тедди, покачиваясь, улыбнулся: «Отлично!» Гестия прислушалась. Мелодия фортепиано успокаивала, завораживала, уносила вдаль, скрипка вторила ей, тихо плача. Тедди перехватил руки Гестии и закружил её: огромный зал походил на цветастое месиво, но вмиг встало на свои места. Стук каблуков тихо звучал по полу, а ладони соприкоснулись, момент, и коллеги поменялись местами, но вновь встали вместе.

Вот, уже что-то хорошее за это вечер! Да, может быть, на работе ожидала куча дел, а Талия злилась из-за отдавленной ноги, но в ту секунду это всё улетучилось, Гестия наслаждалась мгновениями, но… Бац! Тедди и Гестия пошатнулись, взглянули на рядом стоящую пару — Линция и её новый кавалер!

— Ик, звните, ой, — Линция приложила пальцы к губам, но звучно загыгыкала. — Не приметила тебя, Джонсон, хи-хи. Поняла? Не приметила! С твоими-то ростом и каблучищами, аха-ха-ха! Пойдём, Билли! А то я что-то так устала, ох!

Линция пошатнулась и тотчас бы свалилась на Гестию, но Билл спешно схватил спутницу за локоть. Парочка ушла с танцпола, а Гестия вдохнула столько воздуха, сколько смогла. Тедди коснулся её плеча, пытаясь подобрать слова.

— Гест, спокойно, они ушли. Танцевать ещё хочешь?

— Нет, — холодно ответила она, склонив голову и хрустнув костяшками.

Это походило на издевательство: только она выбросила насущные проблемы из головы, как опять всё полетело псу под хвост! Кто-то бы сказал, что это всё ерунда, продолжай отдых, но не для Гестии Джонсон.

— Лучше пойду домой, зря только сюда пришла. Пока…

Она махнула рукой напоследок и, сняв туфли, побежала сквозь зал. Никто практически не обернулся, лишь Тедди едва окликнул её, но опоздал — двери захлопнулись. Гестия накинула пальто и застегнула ботинки, двинулась навстречу вечернему городу.

Таретт в позднее время суток — неповторимое зрелище: витрины мерцали огнями, свет в домах постепенно гас. На тёмном небе появились маленькие звёзды, виднелся прекрасный полумесяц. Люди гуляли под руку, возвращались с учёбы домой, радостно болтали. Апрельские деревья с почти распустившимися почками тихо стояли в темноте. Вдалеке раздавались тихие звуки гитары и пение с хрипотцой.

Гестия оглянулась: Тедди подошёл к окну ресторана и печально сомкнул руку. Ах! Ладонью вытерла растекшуюся тушь, взгляд устремился вдаль — задерживаться Гестия не желала, ноги слово сами несли домой.

На следующий день Гестия зашла в штаб с пустым взглядом. Опять эта работа! Поскорее бы уже в отпуск… Ах, где тот запал к делу? Где та ухоженная Гестия? Где та Гестия, готовая работать за идею, не считавшая дни до выходных или зарплаты? Она как будто растворилась в тумане, пропала без вести! На её место пришла акерлей Джонсон, постоянно злая, голодная и грязным лицом! Акерлей Джонсон, которая берегла каждый ви, не тратила его лишний раз.

Гестия подняла голову, но вдруг кто-то толкнул в бок. Талия снова делала вид, будто коллега призрак или невидимка, пошла дальше. Неужели суеверие важнее рабочих отношений? Хотя они были загублены ещё в прошлом году! Протяжный вздох, и Гестия зашла в кабинет, сев рядом с Тедди.

— Привет. Всё нормально? Как дошла вчера? — слегка наклонил голову он.

— Да-да, всё хорошо, дошла спокойно. Прости, что психанула, на самом деле классно потанцевали, — уши Гестии слегка заалели. Тедди моргнул в знак одобрения: «Ничего страшного», а после этого раздалось еле уловимое мурлыканье.

Линция, подперев лицо руками, светилась от счастья так, как будто вновь стала подростком, который только вступил в отношения. Гестия и Тедди переглянулись.

— Похоже, Билл Мюррей — это надолго, — вполголоса сказал Тедди, искоса посмотрев на Линцию.

— И не говори, — усмехнулась Гестия, прикрыв рот, а затем шёпотом добавила: — Видимо, у кого-то ночка прошла очень и очень бурно, хи-хи.

Линция, кажется, не услышала подкол или сделала вид, что не слышит. Тедди и Гестия задорно прыскали, чуть не падая под стол, шептали шутки одна другой острее, дрались забавы ради. За спиной как будто появились крылья, акерлеи как будто стали легче воздуха! В эти минуты Гестия чувствовала, будто ничего ей ничего не нужно. Ничего, ничего, ничего, кроме вот этих дурачеств с Тедди! И плевать она хотела на все эти проблемы!

Месяц подходил к концу, приближалась вторая проверка, которая расставила бы все точки. Повстанцы же в последнее время затихли, не высовывались лишний раз.

«Устали бедняжки, почти целый год за ними гоняемся, или они готовят нам грандиозный сюрприз по случаю годовщины? Боги, нет, ещё чего не хватало», — она перевернулась с бока на бок и ткнула пальцем в обивку.

Наконец выдался выходной, который Гестия хотела бы провести с пользой. Но в животе колола острая, как нож, боль, поэтому вставать куда-то не хотелось вдвойне или же втройне.

Раздался поворот ключа, и Гестия повернула голову. Кто же это? Дубликаты от её дома имелись только у двоих — Питера и Амелии. На пороге появилась сестра, но не одна, следом за ней зашли Дирк и Рэнн.

— А я совсем забыла, что вы придёте! — опустила ноги Гестия и мило улыбнулась. Это приход был как маслом по сердцу!

Рэнн подбежал к крёстной и крепко обнял её со словами: «Я так соскучился по тебе!» Она же с улыбкой взъерошила его волосы. Вот он, настоящий маленький лучик света в эти тёмные и неспокойные времена, а не акерлейские попойки.

— Ами говорит, что ей кажется, будто ты и имя родное забываешь иногда, — насмешливо сказал Дирк.

Амелия, севшая рядом с Гестией, кинула на него гневный взгляд.

— Да, говорю, — она обратилась к сестре, — ибо это полный гадюшник, ты посмотри! Гест, нельзя же так, я понимаю, у тебя работа, но и о себе не забывай.

Глаза осмотрели всё вокруг: кое где стояли грязные кружки, лежала смятая одежда. Кто-то бы сказал, что это мелочи, но чистюля Ами видела в этом настоящий беспорядок. Гестия поёжилась и открыла рот, но вновь схватилась за живот, захныкала.

— Что такое? Живот? Ох, Гест! Это всё потому, что ты всякую гадость в рот суёшь, а не нормальную еду. Будешь так и дальше, то что похуже себе заработаешь. Подожди, сейчас приготовлю зелье, но могла бы и сама сделать!

Амелия захлопотала на кухне: послышались бурчания, стук ложки о кружку, звук горячей воды. Гестия же вновь замычала и свалилась на диван, а Дирк заботливо подложил подушку. И как это понимать? Зять добрее кровной сестры! Поправка: почти кровной. Гестия поблагодарила Дирка, и Рэнн присел, рассказал о последних событиях в школе.

— А на одного мальчика… Эти злюки напали, представляешь? —в глазах читался неподдельный ужас, по телу пробежали мурашки. Рэнн умолк и провёл крёстной по руке, смотря на изнемогающее лицо.

Гестия протянула: «М-м-м?», а Дирк погладил сына по плечу, выдыхая.

— На кого-то из старших недавно повстанцы напали: все родители в панике…

«Ах, Рэнни, как мне жаль тебя, милый… Жаль, что ты видишь это всё! И тебя, Дирк. Если бы я только могла, то увезла бы вас. Но, может, предложить это Ами?»

Она же повернулась и подошла к дивану с кружкой, протянув её Гестии.

— Может, вам уехать куда?

— Если бы не учёба и работа, то давно бы уехали. Но я скоро с ума с гнильцами сойду, — Амелия села на диван, схватившись за голову. Глаза её стали размером с блюдца. — Тем более… Ты видела цены на билеты? Разориться просто можно!

— Ами, Гестия права. С этим медлить не стоит, я вполне могу перенести отпуск, а учёбой Рэнна займёмся вместе, — чуть повысил голос Дирк и строго посмотрел на жену.

— Давай обсудим это дома, Ди? Не будем ссориться при ребёнке и портить настроение Гестии, — тихо ответила Амелия и взяла сына, поджавшего губу, за руку, а Дирк покорно вздохнул.

«Ох, Ами, Ами! Если бы я могла, то разом бы вышвырнула всех повстанцев из города», — Гестия отпила горькое зелье, высунув язык.

Кузина знала толк в зельях, не то что она: последние и кулинария походили друг на друга. Никто не находил удивительного в том, что Амелия — мастер этих двух дел. Гестия не могла похвастаться ни тем, ни тем, в особенности зельями. Их в прошлый раз она готовила в конце средней школы, успокоительное для Питера.

— Ами, не беспокойся ты так. Обещаю, я и остальные обязательно переловим всех повстанцев. Спасибо, — Гестия взмахнула рукой, тем самым поставив кружку на стол. — Но, правда, подумайте над этим. Думаю, мама с папой и тётя Тесса с дядей Генри будут рады вашему приезду.

— Лучше отдыхай почаще, госпожа блюстительница закона, — нежно провела по щеке кузины Амелия, Гестия ответила: «Так точно, госпожа старшая сестра!» и обняла её.

Рэнн присоединился к матери и крёстной, а Дирк с умилением смотрел на всех троих.

Воскресный вечер ознаменовался приходом Питера. Друзья по обыкновению обнялись при встрече, но тут Питер ахнул и прикрыл рот, увидев растрёпанный вид подруги.

— Ты в норме? Уж сколько лет работаешь, но такой я тебя никогда не видел. Честно.

— Всё порядке, правда. Твой приход так вообще праздник, — показала зубы Гестия.

Только, кажется, подобный ответ даже такого позитивного человека, как Питер, не устраивал от слова совсем. Сведя брови, он покачал головой, и Гестия чуть язык не проглотила.

— Но ты всё равно какая-то квёлая, Гест! Тебе нужно прогуляться, свежим воздухом подышать. Давай, пойдём, выпьем, если хочешь, конечно, — Питер ласково положил ей руки на плечи.

— Ну нет! Сегодня наверняка полно народу, — канючила, как маленькая, Гестия, но потом вспомнила слова Амелии.

Наверное, стоило бы её послушать. Тем более тогда, на празднике, если это имело право им называться, и капли не выпила. Когда ещё выпала бы возможность отдохнуть? Гестия согласилась, хлопнув другу по ладони.

Стакан наполнился до краёв, и Гестия отпила немного. Её согласие не означало, что она планировала напиться в дым. Просто выпила бы и ушла со спокойной душой гулять с Питером.

Гестия осмотрелась. День и место располагали к тому, что здесь собрались особые любители спиртного, причём в большом количестве. Сам бар оказался вполне обычным: магические лампы ярко освещали его. Почти всю площадь занимали деревянные столы. За ними сидели те самые любители и простые гости, обсуждавшие или даже скорее осуждавшие последние спортивные события.

«Да что ты понимаешь, Сэтен! Эти сопляки и в полуфинал выйти не смогут, не говоря уже о четверти!» — прозвучал басистый мужчина, стуча по столу массивным кулаком.

Заветрившаяся нарезка взлетела в воздух, всё содержимое упало на пол.

Звенело стекло стаканов и рюмок, раскатистый смех, анекдоты и тосты доносились до всех и каждого, а на стенах висели пожелтевшие плакаты, изображением знаменитостей, объявления о действующих скидках.

Неподалёку от барной стойки красовалась сцена, на которой готовилась к очередному номеру молодая музыкальная группа. Гитарист тихо провёл по струнам, раздался длинный аккорд. Солистка небрежно поправила микрофон. Раздался противный звук, отозвавшийся в ушах не только у её товарищей по группе, но и у всех остальных присутствующих.

За стойкой, натёртой до блеска, виднелись различные бутылки, бочонки с алкоголем разной степени крепости, хозяин достал второй стакан, и поставил перед Питером.

— Ай, каждый раз забываю спросить: как там книжка твоя? — Гестия сделала ещё один робкий глоток.

Питер лишь поднял глаза наверх, отмахнувшись.

— У меня всё как всегда, сплошные зарисовки и малая форма. Тьфу, идеи для чего-то больше ко мне не приходят.

— Ещё придумается, не волнуйся, и не такое можешь, — подмигнула Гестия, и стаканы звучно зазвенели и опустели в момент, но через пару секунд наполнились вновь.

— Хочется в это верить! Ещё будешь?

Гестия задумалась. Она пообещала себе, что долго здесь не пробудет. Действительно имелось желание хоть немного прогуляться, но в голове снова всплыла работа. Завтра опять бы начались нескончаемые салки с Гнилой короной! Эта мысль не выходила из головы, не давала появиться любым другим, от этого сводило конечности. Хорошо, она выпьет немного, вздохнёт полной грудью, как хотела на корпоративе. К тому же в кошельке оставалось несколько ви, но разбрасываться ими не стоило. Пусть до следующей зарплаты оставалось не так долго, пусть Гестия и не слыла расточительной. Но стакан, ещё один, третий, четвёртый, и друзья захмелели.

— Гест… Ик. А ты знала, что ты, ты… Моя самая лучшая подружка, и я тебя сильно-сильно люблю? — Питер вытянул шею и приложил голову к плечу Гестии, она же провела по его волосам, расплылась в улыбке.

— Правда? Откуда такие признания? Тихо ты, сейчас очки сломаешь!

— Просто захотел сказать тебе это, вот и всё! Ай, правда, но всё равно ты классная и лучшая, — он аккуратно коснулся её щеки мокрыми губами и захохотал.

Домой они пришли за полночь, но тотчас уснули. Когда Гестия и Питер ещё учились, то порой собирались у сокурсников дома. По всем законам подростковых сборищ эти посиделки не обходились без лобзаний на кухне, громких песнопений под гитару, сигарет и, конечно же, алкоголя. Ни один из друзей много или часто не напивался, поэтому еле соображающая голова, подкашивающиеся ноги, тошнота и остальные последствия пьянства стали чем-то новым.

Питер лёг на диван в гостинной, Гестия примостилась рядом, обнимая друга. Следовало выспаться, ведь завтра ожидалась проверка, и прийти туда с перегаром — не лучшая идея.

Невыносимая головная боль и крики на улице встретили Гестию ранним утром. Она прижала пальцы к вискам, потёрла их и перелезла через сопящего друга. Что там за шум? В тот же момент Гестия схватила кувшин со стола одной рукой, второй раздвинула шторы магией и подошла к окну, сделав большой глоток, посмотрела на улицу.

То тут, то там виднелись кучи повстанцев. Они бежали, громили всё возможное на своём пути, бросали заклинания и боролись с акерлеями просто в рукопашную. Гестия сощурилась и… Что? Повстанцы? От осознания этой мысли она поперхнулась, поставила воду на подоконник, вытерла подбородок, в голове появилась тысяча и одна мысль.

Её наверняка ждали в штабе… Стоп, Рэнн, Амелия и Дирк в опасности! Хотя Дирк служил несколько лет по контракту, мог защитить их… Нет! Они всё равно не профессионал. А Питер? У него же ещё и тётушка! Так ещё и вот-вот проснулся бы с похмелья… Агрх! Зачем она столько выпила?

«Расслаблюсь, расслаблюсь! Расслабилась, а теперь напрягайся», — пронеслось в голове, которая всё ещё трещала.

— Ох! Пит! Пит, вставай, это капец! Повстанцы… Нам конец, — затрясла друга Гестия, Питер сонно замычал и, протерев глаза, нашарил очки и прошептал: «Что случилось?». — Беги скорее домой, к тётушке. Или… Ы-ы-ы!

Она кинулась к шкафу, ища в нём форму, скинула на пол футболку, Питер посмотрел на подругу, но отвернулся, схватившись за голову.

— Гест! Может, ты объяснишь, что происходит? Не соображаю вообще, голова болит. Дай водички, пожалуйста!

— У меня тоже! Повстанцы сейчас везде и, видимо, собираются брать дворец. Так, — Гестия натянула брюки и затянула ремень потуже. — Пей скорее и осторожно беги домой, к тётушке, собирай все вещи. Если сможете, встретьтесь вместе с моими, пожалуйста, оставаться дома больше небезопасно. И да, чтоб мы ещё раз с тобой вот так нажрались…

Она бросила многозначительный взгляд. Питер кивнул, и друзья обнялись. Гестия прошептала: «Береги себя, прошу!», услышала это же в ответ, выбежала из дома, потерять минуту тогда — преступление.

«И как теперь к штабу идти? Если гнильцы меня увидят, то забьют нафиг не качеством, так количеством. Маскировка? Точно нет. Потом доказывай, что ты не крыса, а это мера необходимости. Давай, давай», — вертелось волчком в мыслях акерлея. Взвесив все за и против, она пошла обходным путём, не короткий, но что поделать!

Гестия бежала по узкой улице, на которой появился повстанец. Взмах! Заклинание попало в правое плечо, юнец свалился, обхватил его. Но… Бронзовый сгусток! Юнец-повстанец оказался левшой, поэтому кинул новое заклинание. Акерлей прикусила губу, поставила защиту — сгусток тотчас разбился, а сам щит растворился в воздухе. Гестия кинула заклятие посильнее и попала в другую руку, повстанец схватился за предплечье.

«Прости, дружище, но не сегодня», — она кинулась к штаб, который виднелся на горизонте.

Очевидно, что участок давно опустел — Гестия рыкнула. Наверняка в спешке и суматохе её никто не искал. Главной задачей стала оборона дворца, защита королевы в концов. Акерлей вновь бросилась по улицам.

Отовсюду летели заклятия всевозможных цветов, доносились крики, звонко вылетало стекло. Акерлеи бились с повстанцами, не знакомые коллеги сбрасывали куртки, вставали рядом с последними, и, наоборот, повстанец бился с повстанцем.

«Похоже, у них тоже не всё так гладко, как казалось», — Гестия только выдавала новое заклинание, как враг кидал второе. Ах! Они поравнялись, и акерлей почувствовала кулак между рёбер. Ай…

— Получай, — она заехала врагу прямо в нос, и повстанец пошатнулся, пальцы его окрасились в красный.

Послышался смех, и в Гестию прилетел лазурный луч. Сержант упала в сторону, оказалась среди горы обломков, а друзья-гнильцы стукнулись кулаками и побежали прочь.

«Вот тебе и сюрприз от повстанцев! Кхэ», — Гестия сплюнула, вытерев кровавую струйку и вылезая из-под завалов. Ко дворцу, любой ценой!

Перед монаршей резиденцией развернулась настоящая бойня, не хуже, чем на улицах. Всё смешалось в кучу: понять, кто на какой стороне, оказалось задачей не из лёгких.

Эдвена содрогнулась, смотря на это сквозь окно: там и здесь, во дворце, каждую секунду бились люди, умирали люди. Не так, не так она представляла себе то, к чему шла долгие годы! Революция, окрашенная кровью сотни тысяч жертв, не входила в её планы. Тем более, что некоторые единомышленники и не только погибли ещё на прошлых этапах…

Ко всему этому королева покинула столицу ещё на рассвете, как только действо началось. Возможно, некоторые направились по её следам, но об этом Эдвена беспокоилась во вторую очередь.

«Что же я наделала? Правда, что?» — она прижалась к холодному стеклу, разжимая тонкие пальцы.

Как зачинщица Эдвена Такер вполне остановила бы штурм, но тут имелось одно «но». Если бы Гнилая корона из организованной группировки не превратилась в шайку, разрушающую всё до основания, следовавшую только личным интересам. Стоило ли оно того? Идея зашла слишком далеко. В плохом смысле этого слова. Во что превратилось то, ради чего они с Гартвином, а потом и с Тинг ночами не спали!

По щекам покатились безутешные слёзы. Эдвена не собиралась никого убивать. Она просто хотела, что бы королева отреклась от престола, она просто хотела, что бы люди поняли: драконы не виноваты…

«Ох, Гарт, как хорошо, что ты не видишь всего этого», — и до плеча дотронулась рука.

— Госпожа Такер, — начала Тинг. — Госпожа Такер, думаю, нам пора убираться, королева сбежала, и… Вам не с кем теперь вести переговоры, разве что только с кем-то из чиновников, но и они, наверное, скоро уедут из Таретта или вообще из Лавмора

— Да, Тинг, ты права, надо вывести их на переговоры, хотя они вряд ли поверят, видя, что происходит, — Эдвена окинула улицу взглядом. — Пойдём, может, мы ещё сможем что-то решить.

Тинг кивнула, и обе двинулись вдоль огромной картинной галереи.

Акерлеи неслись сквозь богатые убранства дворца. Великолепные бюсты и скульптуры, вазы и лестницы взрывались, распадаясь на кусочки. Двери с грохотом рушились, осколки рассыпались, попадали в людей. От бесконечного шума и приказов раскалывалась голова, никто не щадил никого: ломались кости, выпадали зубы, везде, в алых лужах, лежали трупы. Мьёльна кидала заклинания бок о бок с Гестией, но зубы младшего акерлея стучали дробью. Обе стремились прямо по направлению к огромной гостинной, ведущей прямо в картинную галерею.

«Нет, я так больше не могу. Пожалуйста, хватит!» — зажмурила глаза Мьёльна.

«Ты справишься, ты сильная, держись, держись, держись!» — мысленно повторяла себе и Мьёльне Гестия, повалив на пол очередного повстанца.

В ту же секунду Мьёльна взвизгнула, свалилась с ног. Кто-то кинул заклинание-подножку! Сержант думала помочь ей, но маленький огненный шар задел край брюк. Гестия вскрикнула и покатилась по полу, потушив опалённую ткань.

Тем временем двери в гостинную распахнулись, акерлеи бросились прямо туда. Гестия взглянула на бывшего стажёра: та ударила повстанца с правой руки.

«Молодец! Умница», — Гестия кинулась в гостинную.

Посреди неё, помимо акерлеев и рядовых повстанцев, стояли двое. Первая — женщина с короткими пепельными волосами, орлиным носом и медовыми, ядовито жёлтыми глазами. Если судить по внешнему виду, она всегда одевалась довольно элегантно, во всё серое: начиная от брюк и заканчивая кофтой с жилеткой-безрукавкой с вышитыми золотом инициалами. Также женщина опиралась на трость с набалдашником в виде ворона, которая сильно мешала. Мятежница металась из стороны в сторону, только это не главное! Нет, конечно, Гестия увидела лицо врага, но оставался ещё один.

Узкие фиолетовые глаза, чёрные пучки, перевязанные лентами в тон, сумка через плечо с трясущимися колбами… Талия Сонг!

«Тупица ты, Гест, никакая она не Талия! Придумала себе имечко, чтоб никто не морочил голову суитонским, и брошка наверняка всё же её! Отнекивалась она, делала из себя занятую. Может быть, это она обошла полиграф, может быть, экспертизы подделывала. Как там говорится? Что бы ты не делал, всегда найдётся суитонец, который в сто раз лучше! Но надо признать, Линция всё-таки права в том, что Сонг провернула всё умело».

Сержант бросила заклинание Тинг, она отбилась суитонским заклятием и достала новое зелье.

— Ох, не ожидала вас… тебя здесь встретить, Джонсон, — съязвила Тинг, откупорив колбу.

— То же самое! — в руке Гестии светилось красное заклятие, походившее на пламя.

Сержант почти кинула его, но удача повернулась спиной.

Всплеск! Вязкая лиловая масса попала прямо на Гестию. Пара секунд, в момент свалилась на пол. Перед глазами появилась огромная малиновая дыра, из-за которой акерлей ничего не видела, тело не слушалось. Гестия подняла руку: та будто весила несколько тонн. Она выругалась, а битва тем временем продолжалась, но в одно мгновение послышалось следующее.

— Госпожа Такер, госпожа Такер, пожалуйста, нет! — Тинг бросилась к Эдвене, которую схватили акерлеи, и та же участь постигла и бывшую криминалистику, пусть она яростно сопротивлялась.

— Тинг-Тинг, прошу тебя, не надо! — после этих слов Гестия не слышала от них ничего больше, голоса растворились вдалеке, но акерлеи и повстанцы продолжали бой.

«Раз я ничего не могу сделать, то пора поиграть в мёртвую», — решила она и закрыла глаза, в ушах зазвенело. Похоже, ещё одно последствие зелья.

Она не знала, сколько пролежала так, но шум в ушах прекратился, послышались знакомые голоса и шаги, Гестия приоткрыла глаза, малиновая дыра всё ещё виднелась перед ними.

— Джонсон! — Линция похлопала коллеге по лицу. — Жива или симулируешь?

Гестия поднялась на лопатках: тело вновь слушалось, но малиновая дыра мигала. И-за этого израненная со спутавшимися волосами Линция выглядела немного странно.

— Симулировала, так и знала. Фу, Джонсон, чем от тебя так несёт? Перегаром, что ли? Всё с тобой ясно!

Линция поднялась и ухмыльнулась с огромным злорадством.

— Не симуляция, а тактическая необходимость. В меня зелье плеснули, Сонг, чтоб её. Всё время рядом с нами, под носом, и вот… — Гестия почесала затылок, отвела взгляд в сторону.

Швац подошёл к ней и объявил:

— Несмотря на всё это, госпожа Джонсон, вы назначены сопровождающей беженцев на корабле «Лавморская гордость». Через неделю, в девять тридцать утра, отправляетесь на Континент, в Нарес. Оттуда вернётесь и продолжите подавление революции.

Гестия кивнула, и все трое вышли из гостинной. Швац и Линция отправились на поиски оставшихся повстанцев, а сержант же заметила, как Мьёльна, окровавленная почти с головы до ног, тряслась от дикого ужаса.

«Боги, у девки крыша скоро поедет от этого, и всё равно, что она выбрала работу акерлея сама!» — Гестия коснулась волос смеющейся через боль Мьёльны.

— Пора уходить отсюда, — прошептала сержант, а Мьёльна выставила руку: появился щит, о который разбилось заклятие. — Вот теперь точно пора!

Акерлеи пронеслись мимо разгромленного дворца: он не походил сам на себя, он походил на руины, заброшенное здание, но никак не дом королевы больше — горы мёртвых, груды камней, щепки, грязь. В воздухе пахло жутким озоном магии, ещё более жутким, чем в Королевском Театре.

— Вот видите, госпожа Джонсон. Ваш талисман помогает! — Мьёльна показала кулон-огонёк, Гестия лишь приподняла уголки губ. Успела ведь надеть!

Гестия и Мьёльна опустились на крыльцо, где расположились медики, спустя пару минут первую отпустили, и она пошла по опустевшему городу. Где-то всё ещё горели дома, велись уличные бои, доносились детские крики, а Гестия пнула камешек. Да что же это такое-то!

«Ох, что там с Питом, его тёткой? Где они? Добрался ли он до дома вообще? Нет, нет, нет, Гест, отставить! Он жив, жив, как и Дирк, как и Рэнн, как и Ами. Все живы», — убеждала она сама себя, пусть где-то в душе сидел червячок, говоривший обратное.

Следующая неделя превратилась в сущий ночной кошмар. Гестия ни спала и ни ела чаще, чем обычно, поэтому теперь походила на существо из детских страшилок. Лохматые волосы, грязный нос, впалое лицо с чёрными, как дёготь, синяками, удручённый вид, помятая форма. Речи о том, чтоб оставаться дома не шло ни в коем разе: ночевала в штабе, прямо на полу, но спасибо, что не на голом,

Гестия неслась по сумеречному Таретту, который обычно любила, но теперь даже не обращала внимание. Впереди с огромной скоростью мчался повстанец. Она из последних сил бросила заклинание. Промахнулась! Но гнилец споткнулся, ибо его ногу придавило огромной палкой. Раздался протяжный стон. Гестия одновременно подняла палку и применила замирающее заклятие, но повстанец как-то умудрился заговорить.

— Лови нас сколько хочешь, рожа акерлейская! Мы не успокоимся, пока не убьём тех, кто пудрил на мозги все эти годы!

Она пропустила эти слова мимо ушей, ибо повстанцы не блистали оригинальностью в плане угроз. Только в чём-то этот гнилец оказался прав: последнюю неделю такие, как он, гонялись за правящей или, скорее, правившей элитой.

«Гоняйтесь, гоняйтесь, но какой в этом смысл? Что вы собираетесь делать, когда прибьёте всех несогласных? Кто восстановит город после всего того, что вы натворили?» — Гестия передала повстанца и отправилась в кабинет.

Линция и Тедди сидели на полу. Сержант поприветствовала их, обустроила себе, как она говорила, лёжку, и офицер подал голос.

— Ложиться наверняка нет смысла, опять всю ночь за этими бегать…

Гестия печально выдохнула, как бы соглашаясь, но подремать хотя пару минут она хотела неимоверно. Что там Гестия говорила до революции? Как ей плохо, как она устала от повстанцев? Ха! То оказалось цветочками по сравнению с тем, что происходило. Когда же это законилось бы? Когда?!

Тут Линция достала из кармана куртки пачку сигарет и протянула Гестии, приподнявшей бровь. С каких это пор её коллега так расщедрилась?

— Я не курю…

— Ай, точно, ты ж не куришь, хотя обычно все берут, — Линция прикрыла сигарету руками, зажгла магией и, выпустив пару едких клубов, надменно продолжила: — Прости, Джонсон, постоянно забываю.

Линция захохотала, сделав ещё одну затяжку, а Гестия рыкнула и поперхнулась. В голове сразу промелькнули воспоминания: ей шестнадцать, и она, кажется, закончила второй курс Акерлейской Академии. В честь такого знаменательного события однокурсники закатили вечеринку. Оглушительная музыка, звеневшие бутылки, недоеденные закуски, потушенные окурки, парочки, прятавшиеся по углам, икавшие и спящие подростки…

Гестия, выпившая немного, сидела около дивана, стуча по коричневому горлышку ногтями. В этот же момент подсел мальчик, который никак не скрывал свои чувства. Он протянул пачку сигарет со словами: «Угостишься?» До того дня Гестия никогда не пробовала, но нетрезвый внутренний голос разрешил ей это. Юноша показывал, как правильно держать сигарету, причём показывал долго. Язык заплетался, а рука крепко схватилась за запястье Гестии. Догадаться, к чему все эти финты ушами, труда не составляло! Сигарета зажглась, а Гестия поднесла её к губам, но после первой затяжки кашлянула и потушила сигарету и дала затрещину обожателю, тянувшемуся за поцелуем.

Сержант закатила глаза, сдерживаясь от улыбки, но пока предавалась воспоминаниям. Линция уже напустила много дыма, а Тедди по-детски хмыкнул.

— Госпожа Рамм! Вам что негде…

— Заткнись, Белбокер! Нотации он тут мне читает.

Гестия почти вступилась за друга, но не решилась, ибо спорить с Линцией — пустая трата времени. К тому же за окном стемнело, но криков: «Рамм! Джонсон! Белбокер! На выход! Сейчас же!» никто до сих пор не слышал.

«Высплюсь хоть чуточку», — Гестия накинула покрывало, но в мгновение её посетили не самые хорошие мысли.

Что там с Амелией? А с Дирком и Рэнном? Неужели тогда, в субботу, она видела их в последний раз? Нет. Может быть, послать им сообщение, спросить, как они там? Гестия соединила и развела в сторону пальцы, между которыми показалась яркая голубая линия. Стоп! Это сообщение могло не дойти. Из глаз хлынули слёзы, акерлей перевернулась на бок, уткнувшись носом в деревянный стол. То же самое с Питером… Как он вообще хоть куда-то поедет? Стоит ему ступить на борт!..

— Джонсон. Джонсон, — прошептала Линция. — Ревёшь, что ли?

Гестия перевернулась и вытерла порозовевшее лицо. В таких ситуациях обычно изливают душу, даже если человек не особо приятен. Но делать этого сержант не собиралась, а капитан — выслушивать тем более. Линция закинула руку на ногу и затеребила тоненькую цепочку, на которой виднелось крохотное серебряное сердце. Она не отводила от него глаз. С чего бы это вдруг?

В голове всплыл акерлейский фуршет и недавние слова коллеги, обращённые в пустоту: «В грудь. Несколько раз. Гады, прикончу!» Всё вставало на свои места, революция коснулась всех и каждого, заставила волноваться за близких и любимых. Гестия и Линция ахнули, но уснули.

Солнечный свет и Энджел Кинселла разбудили Гестию, которая вяло бурчала под нос. Коллега напомнила о том, что та назначена сопровождающей беженцев, а сержант хлопнула ладонью по лицу. Как она могла забыть? Поблагодарив Энджел, Гестия поднялась и надела куртку, ноги ступали по полуразрушенному городу.

Во что тот превратился? Прекрасная столица, которая ещё неделю назад манила к себе людей со всех областей, превратилась в унылое нечто, и это ещё мягко сказано. Груды обломков, иногда виднеющиеся из-под них тела, разбитое стекло лавок, покосившиеся дома. Акерлей сузила глаза. Она не могла смотреть это всё, а уезжать… Нет, уезжать тоже не хотелось, но приказы оспаривать нельзя! Тем временем показался причал, у которого пришвартовались несколько пассажирских бригантин.

Люди толпились, кричали, мешкали, переставляли чемоданы и сумки, крепко держали животных, не отпускали детей ни на шаг. Гестия охнула, ибо настало время для «голоса командирши», как замечали некоторые коллеги. Не самая лучшая часть работы акерлея, так как все только и стремились к тому, что бы поскорее убраться из очага революции. Повезло, что приставили двух младших по званию, помогавших с толкающимися лавморцами. Они остановливали самых скоростных, поторапливали чересчур медленных.

— Госпожа, не толкайтесь, прошу! Места хватит всем, — кричала Гестия, но эта госпожа всё равно шла, не видя ничего перед собой.

«Да чтоб тебя! Ненавижу, ненавижу», — шикнула Гестия ей вслед

За той на борт поднялся Питер, дрожавший от страха, а глаза Гестии стали больше, чем когда-либо. Жив! Он жив! Если бы сержант могла, то бросила бы остальных беженцев, помощников и покрепче обняла Питера, не отпускала его больше никогда и ни за что. Только вот вместо этого Гестия незаметно взяла его за руку и, моргнув, шепнула: «Я с тобой». В ответ ничего не последовало, Питер лишь грустно кивнул.

Вскоре посадка закончилась, сержант вот-вот, и совершила бы желаемое, как раздался детский крик.

— Тётя Гестия! — доносился с другого корабля голос Рэнна.

Она повернула голову: все Тауэрсы в сборе, а рядом стояла тётя Питера. Они живы, живы, живы! Живы… Иначе быть не могло!

— Тётя Гестия! Я напишу тебе потом, ладно?

Амелия, рыдая в три ручья, крепко обхватила раскрасневшегося Рэнна, который вот-вот выпрыгнул бы за борт. Дирк положил руку на плечо жены и что-то шептал ей. Но за внешним спокойствием скрывался ураган, таившийся в карих глазах. Дирк дрожал, еле стоял на ногах. Агата причитала, закрывая рот, а люди с разных кораблей истошно вопили.

— Обязательно, Рэнн, милый, пиши! — к горлу подступил противный ком.

А вдруг с родными что-то случилось бы в пути? Пережила бы? Не думать, не думать, не думать! Не думать об этом! С ним ничего не произошло бы! Но сердце разрывалось на части, руки сводило от сильных судорог, а ноги словно стали свинцовыми.

Но не только это волновало Гестию, перекинувшую взгляд на удаляющийся Таретт, над которым реяли и противно кричали чайки. Родные бы спокойно доехали, а как быть с городом? А Мьёльна, Тедди, Швац? В мыслях промелькнули имена остальных коллег. Им же с повстанцами столько возиться! Она прохлаждалась бы посреди моря!

Нет. Это приказ, не предательство. Нет, защищать и сопровождать лавморцев — это тоже долг. Она ведь клялась в этом на присяге! Она покидала дом не без причины! Идиотская, никому ненужная революция! Пропади она пропадом! Гори она синим пламенем!

«Что, мечтала об отпуске? На, получай!» — Гестия стукнула ногой о палубу и упала, закрыв лицо, ставшее горячим и солёным от слёз.