Между разумом и сердцем (гет)

Декабрь выдался снежным и мягким. Это радовало детей и злило автомобилистов. Многие просто оставили свои машины на парковке и до соседнего города добирались на автобусе или такси. Другие выкапывали свои автомобили, расчищали дорогу и помогали друг другу. Жизнь текла своим чередом. Дети играли в снежки, делали снежных ангелов, за ними присматривали взрослые.

Однажды на общем собрании было предложено открыть отель, чтобы привлечь туристов, которым нравился этот регион из-за мягкой погоды, обильных снегопадов и удивительной, нетронутой цивилизацией природой. Люди всё чаще узнавали об этом посёлке, приезжали сюда, и неработающие жители летом и осенью продавали грибы и ягоды, которых было в изобилии, кто-то что-то шил и вязал, и сейчас жить было намного лучше, чем жилось при Роберте Даниловиче. Раньше без разрешения хозяина рыбного завода невозможно было торговать. Роберт следил за каждым шагом жителей и штрафовал, если ему что-то не нравилось.

Да и завод продолжал приносить неплохую прибыль, что не могло не радовать. Мортис и Никита провели большую работу, отправили образцы продукции в соседние регионы и в Москву, и людям понравилось. Вкус у рыбы был не совсем обычный, но ко всему можно привыкнуть. Конечно, их речная форель не сравнится никогда с треской и лососем, обитающими в океанах, но потребители были довольны. И необходимо было держать марку, чтобы ничего не сорвалось. Потому что таких частных заводов в центральной части страны было очень много, а потребитель привык брать только самое лучшее.

Работали в три смены. Мортис и Никита часто жили на работе, стараясь ничего не упустить и следить за всем. Мортис следил за всякой документацией, изучал договоры, подписывал и отвергал, общался с дистрибьюторами, а Никита следил за производством. Об износе оборудования сообщал Мортису и занимался поиском нового. Часто ездил по соседям и предлагал свою продукцию. В общем, занимался всем тем, что было раньше.

* * *

Календарный год заканчивался. Отрывной календарь становился совсем худым, сообщая, что до конца года оставалось всё меньше времени. Началась предновогодняя суета. Двадцать второго декабря рано утром у Жени отошли воды, и Мортис отвёз её в больницу. Через несколько часов ему разрешили взять на руки своего сына и пройти в палату.

— Андрюша. Я хочу назвать его Андрюша, — сказала Женя, протягивая к ним руки и забирая ребёнка.

— Эндрю. Прекрасное имя, я согласен.

Мортис поцеловал жену и крошку сына и покинул палату. Ребёнка у Жени забрали и обещали приносить на кормление. Двадцать третьего декабря в дом приехали родители Евгении, и Денис гостеприимно подготовил для них бывшую комнату родителей, в которой из вещей остались только кровать, шкаф и трюмо. Владимир Андреевич помог своему зятю в сборке кроватки, пеленального столика, а Светлана Игоревна принялась за уборку. Денис помогал ей, но не перестал быть напряжённым. Он боялся, что сейчас о нём точно все забудут, ведь новорождённый ребёнок занимает всё время родителей и на других уже времени не остаётся. Но тут и сейчас всё было совершенно иначе. Мальчик приходил из школы, и его ждал тёплый и вкусный обед, а Владимир Андреевич помогал ему с некоторыми уроками, если он что-то не понимал. Прошлый год ему было очень тяжело, но его не оставили на второй год, и он старался наверстать упущенное.

А двадцать пятого декабря, на третий день после родов, Женю и Андрея выписали из роддома. Девушка приятно удивилась, увидев в холле больницы своих родителей и Гошу, который только приехал. Фотосессия, плач ребёнка, и всё дружное семейство расселось по машинам. Девушка поправила чепчик на сыне и положила голову на плечо своему брату.

Дома её ждал сытный и вкусный обед и отдых. Мортис ушёл на работу, обещал сильно не праздновать выписку и вернуться не пьяным, а Гоша, посмотрев на племянника и поцеловав сестру, уехал обратно.

* * *

— Последний день года, — Женя оторвала лист календаря и посмотрела на последний одинокий листочек. — Праздник, а у нас не готова даже ёлка. Куда ночью Дед Мороз положит подарки?

— Вы верите в Деда Мороза? — спросил Денис с грустью в голосе.

— А почему нет? Если не верить во что-то хорошее, то жизнь будет серая и унылая. И скучная. Поэтому нам нужна ёлка. Где найти ёлку? А? У вас дома есть ель?

— Мы к Рождеству католическому покупали живую ель, а Новый год не отмечали.

— Значит, надо съездить на ёлочный базар. Наверняка ещё есть ёлки. Пап, ты сможешь с Денисом съездить? И ещё игрушки нужны, шарики, гирлянды и прочее. У вас этого тоже нет?

— На чердаке лежат коробки с украшениями. Я принесу.

— Ладно, давай сначала поедем за елью. Одевайся, — Владимир Андреевич допил кофе и вышел из-за стола.

В комнате запищал малыш, и Женя ушла к нему. Андрюшка проснулся, и Женя уложила его на пеленальный столик. Расстегнула памперс и посмотрела на пупок. Надо обработать его и осторожно подмыть малыша. Пуповина ещё не отпала, и это зрелище вызывало у Жени какой-то трепет. Она боялась прикасаться к этому отростку и была благодарна маме, что та ей помогает в уходе за новорождённым. Некоторые советы давала Алёна Игоревна, но она с Марком лежала долго в больнице, и к выписке пуповина отпала. А вот когда этот отросток, пережатый специальной прищепкой, находится у ребёнка, то как-то страшно.

Снова застегнув памперс, Женя отправилась подмывать и умывать сына, делать с ним зарядку и устраивать воздушные ванны. Видя, как Алёна Игоревна мучается с сыном, у которого сильная аллергия на памперсы и непромокаемые трусики, девушка решила сына держать чаще в памперсах, чем без них.

Андрюша закуксился, когда его мыли под струёй воды, заплакал, но быстро успокоился. Вытерев сына полотенцем, девушка сделала несколько упражнений и понесла в комнату одевать. Потом вместе с ним спустилась на кухню. Мама забрала внука и стала играть с ним, дуть на животик, а девушка в это время успела покушать.

Часа через три вернулись Денис и Владимир Андреевич. Пока мужчина устанавливал и распаковывал ель, Денис искал на чердаке ёлочные игрушки. Найдя коробку, он стал развешивать шарики на ель, и вскоре к нему присоединились Женя и её мама. Девушка заметила, что Денис очень грустный, хотела поговорить с ним, но он молчал. Помог украсить ель, убраться в доме, даже погулял с Женей и братом, но был грустным и ничего не говорил. Девушка хотела что-то от него добиться, и он всё-таки сказал, что не хочет праздновать новый год, так как в нём не будет мамы. Ему грустно без неё, и всё равно это никуда не делось. Он иногда вспоминал, ловил неприятные флешбеки и грустил.

К пяти вечера всё было готово, и осталось пожарить мясо. Светлана Игоревна сделала свой фирменный салат, который обычно готовится в каждой семье на этот праздник, и обещала ближе к вечеру сделать жюльен и пожарить мясо. Женя часто отвлекалась на сына, а Владимир Андреевич уехал с Мортисом по делам. Денис стал чувствовать нарастающую грусть и гнетущую тоску и решил пойти погулять. Отпросившись у Евгении, Денис оделся и вышел из дома. Сегодня целый день шёл снег. Он падал, тихо кружась. Мальчик вытянул ладонь и поймал одну снежинку. Она быстро растаяла, и он вздохнул и пошёл дальше. Было морозно, но этот мороз был, скорее, мягким. Денис шёл по улице и не знал, куда идёт. Просто шёл. Остановился около дома Лагутенко-Марковых и услышал музыку, потом смех. Никита играл, а все остальные слушали. Тут было весело, и Денис представил, как эта маленькая, но очень дружная семья соберётся за столом, будет провожать старый год и встречать новый. Кирилл будет пить сок, ему алкоголь нельзя, а Никита с бабушкой и дедом будут пить шампанское и другой алкоголь. Потом все подарят друг другу подарки и лягут спать. Счастливая и дружная семья.

Открылась входная дверь, выпуская Никиту, и Денис отошёл от света и остался незамеченным. Никита направился в сторону магазина, что-то бормоча себе под нос. Денис вздохнул и побрёл дальше. В почти каждом доме, мимо которого он проходил, горел свет, светились гирлянды, играла музыка и было новогоднее настроение. В доме Гончаровых было шумно, и одинокий мальчишка неожиданно для самого себя подошёл к окну и заглянул в него. В большой комнате стояла ёлка, под ней лежали разные коробки. Марк сидел на полу и стучал деревянной палочкой по ксилофону. Вика помогала родителям накрывать на стол. Появившийся в поле зрения Дениса Дмитрий взял дочь на руки, закрутил её, а потом поцеловал в щёку. Девочка обняла папу. Мужчина опустил дочь на пол и подошёл к жене. Крепко обнял, что-то сказал, и она ответила. Потом звонко засмеялась.

Голоса, доносящиеся с улицы, заставили Дениса отойти от окна и спрятаться за домом. По тропинке к крыльцу прошли Павел и Лика. На крыльцо вышел хозяин дома, обнял своего помощника, галантно поцеловал ладонь девочке, назвав её "маленькой леди", и они вошли в дом. Вика взвизгнула от восторга, что к ним на праздник пришла лошадка, и теперь будет не так скучно. С Марком, конечно, тоже интересно, но он ещё очень мал и многое не понимает. И иногда бывает скучно. Денис снова посмотрел в окно. Алёна Игоревна обнимала Павла и Лику, и парень с девочкой положили подарки под ёлку.

Денис тяжело вздохнул и поспешил уйти с этого островка счастья и радости. В почти каждом доме горел свет, в окнах кто-то мелькал, в воздухе витали радость и счастье. А Денис не вписывался в это счастливое настроение. Он не хотел слышать эти радостные "я тебе желаю счастья" и "с новым годом". В доме никогда не праздновался этот праздник, но с десяти лет Денис встречался со своими друзьями и праздновал с ними до утра. А утром его забирал либо папа, либо злой Никита. Он возвращался домой, где его ждала мама и вкусный обед. Мама обнимала его, желала счастливого нового года, а он не хотел обниматься с ней, считая, что мальчикам не нужно всё это. Сейчас он бы отдал всё на свете, чтобы снова почувствовать объятия мамы. К сожалению, это невозможно.

Зазвонил телефон, и мальчик его вытащил из кармана. На дисплее отразилось "Роберт", и Денис нажал на зелёную кнопку.

* * *

В то время, когда Денис разговаривал с отцом, Светлана Игоревна и Женя закончили последние приготовления к празднованию, а Мортис и Владимир Андреевич раскладывали подарки под ель. Одна коробка была очень большой, на ней было написано "Денису от Деда Мороза". Другие коробочки были не такими большими, на них было написано разное. Мужчины спорили, как их ставить, но в этом споре не было ничего обидного. В доме с появлением Мортиса и Жени стало теплее и спокойнее. Не было той гнетущей атмосферы, которую Женя почувствовала во время своего первого визита в этот дом. Роберт задавил всех домашних своим авторитетом.

В комнате снова заплакал Андрюша, и девушка вздохнула. Светлана Игоревна отправилась к нему, а Женя вошла в гостиную. Мортис что-то жевал, а на тарелке с нарезкой из колбасы, ветчины и сыров было пустое место.

— Нет, ну как ребёнок прям, — проворчала девушка, глядя на мужа. — Я понимаю, это сделал бы Денис. Иди вот и ищи, чем заполнить пустое пространство. Надо, чтобы было красиво.

— Кстати, а где Денис? — Владимир Андреевич оторвался от телевизора и посмотрел на часы. — Уже половина восьмого, а он, помнится мне, ушёл где-то в пять.

— Может, он в комнате? — спросила Женя.

— Его там нет, — в гостиную вошла Светлана Игоревна, держащая на руках маленького внука. — Жень, мы проснулись и хотим покушать, — сказала она ласково и передала внука дочери. Мальчик закуксился, замахал ручками и ножками. Личико покраснело, и через мгновение раздался громкий крик. Так кричать могут только новорождённые дети.

Девушка поцеловала сына и ушла с ним в маленькую комнатку, чтобы покормить. Она считала, что кормление — это интимный процесс, у которого свидетелей быть не должно. И старалась соблюдать это правило. Чувствуя, как малыш жадно сосет её грудь, она перехватила его и погладила по головке с небольшим светлым пушком. Мальчик закрыл глаза и продолжил кушать. А Женя посмотрела в окно. Снегопад усилился, а Дениса нет дома. Вздохнула. Почувствовала, что сын наелся, и осторожно отстранила его от груди. К им подошёл Мортис и осторожно взял сына на руки. Малыш икнул, его немного стошнило, и Мортис вздохнул и передал сына Жене, и та взяла его вертикально, и Андрюша перестал икать. Почмокал, тяжело вздохнул и закрыл глазки. Евгения переодела его, подмыла, умыла и уложила в кроватку. Поцеловала в лобик и включила музыкальную вертушку. Малыш закрыл глазки и заснул. Девушка вытащила телефон и позвонила Денису. Телефон был выключен.

— Мортис, Дениса нет дома, и телефон его не отвечает. Надо бы найти его. Я волнуюсь.

— Я пойду с тобой, — сказал Владимир Андреевич, вставая с дивана.

* * *

Денису было холодно, и он не знал, что это за холод — внутренний или внешний. Он сидел на пристани и всхлипывал. Слёзы уже давно закончились, остались только всхлипы. И был страх. Жуткий, липкий, с бешено колотящимся сердцем и липким холодным потом, стекающим по спине. Мальчик осознавал, что сделал не просто что-то плохое, а ужасно плохое. За то, что он сделал, его никто никогда не простит. Отправят в детский дом, а лучше сразу в тюрьму. Было страшно. Роберт развёл его как лоха, запугал, снова поиздевался над ним, и Денис сделал что-то ужасное. А потом осознал это, но ничего нельзя было исправить.

Он подошёл к пристани и, спускаясь, поскользнулся и упал. Телефон нырнул в воду, а Денис сел на ступеньку и заплакал. И вот сейчас, по прошествии некоторого времени, его нашли Мортис и отец Евгении. Дядя спустился и сел рядом, а отец Евгении отправился домой.

— Что случилось?

— Я... я сделал что-то ужасное. Не отправляйте меня в тюрьму.

— Почему я должен отправить тебя в тюрьму? — Мортис нахмурился. — Где твой телефон, почему он выключен?

— Я уронил его в воду. Случайно.

— Расскажешь? Денис, я обещал тебе, что никогда не брошу тебя и буду оберегать и защищать. Я выполню своё обещание, даже если ты сейчас скажешь, что это я убил твою маму...

— Нет, что вы, дядя. Я... я никогда этого не скажу. Нет, я... я... — мальчик напрягся и сжал руки в кулаки. — Я сказал ему пароль... он заблокировал мой счёт.

Денис был очень напряжен, и Мортис положил руку на его кулак. Осторожно сжал. Руки мальчика были очень холодными, и мужчина взял его руки в свои ладони. Денис поднял глаза на дядю и увидел в его взгляде спокойствие и уверенность. Какую-то теплоту. Не было там холода и злости, которых ребёнок боялся.

— Расскажи, как всё было? Тебе позвонили мошенники?

— Нет. Мне позвонил Роберт. Я старался не слушать его лживые фразы, хотел отключить телефон, но он начинал говорить, что любит меня, что я всё не так понял. Про вас говорил, что вы на меня плохо влияете, а он хочет для меня счастья и любви. Сказал, что сегодня, в последнюю ночь в году, прощает меня за мои показания, но продолжает любить. И я... я повёлся. Я понимаю, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать. А потом... он попросил меня назвать пароль для входа в банк, и... — Денис сглотнул и хлюпнул носом. — И я сказал ему пароль от приложения. Потом он мне сказал, что я лох и это его подарок мне на новый год. И отключился. А я... я не смог войти в приложение. И мои деньги теперь у него.

Слабые нервы ребёнка не выдержали, и он заплакал. Мортис ругнулся про себя и прижал племянника к своей груди.

— Ничего страшного не случилось. Пойдём домой, там все тебя ждут. Женя сильно волнуется. А деньги... они приходят и уходят. Шарик круглый, и всё вернётся. Роберт получит по заслугам. Ты... ты молодец, что рассказал мне всё. Поплачь, мальчик.

Денис плакал долго. Он никогда ещё так не плакал. Ему было стыдно, что ревёт как маленькая испуганная девочка, но при этом было чувство, что здесь его любят, не будут ругать, помогут, успокоят. Здесь он нужен.

— Дядя, от вас пахнет кислым молоком, — Денис немного успокоился и отстранился от дяди. Мортис пальцем стёр слёзы с его щёк.

— А, мелкий срыгнул на меня. Переел наверное. А потом Женя сказала, что не могла до тебя дозвониться. И волнуется.

— Простите, что заставил вас волноваться, — пробормотал мальчик и виновато опустил голову.

— Пойдём домой. Тебе надо согреться и настроиться на весёлое празднование. Мы фейерверк купили, будем пускать.

Мортис встал со ступеньки и протянул племяннику руку. Денис тоже встал и направился следом за дядей домой.