Между разумом и сердцем (гет)

В этот холодный октябрьский день к большому особняку подъехала скорая. Девушка неудачно встала с кровати и началось сильное кровотечение, что означало угрозу преждевременных родов. Денис, бывший дома, сначала растерялся, но потом вызвал скорую помощь и помог Евгении спуститься на первый этаж. Врачи забрали её, и мальчик остался один. Ему было страшно, и он сглотнул. Собрался с силами и позвонил дяде.

Следующим утром за Денисом заехал Никита. Надо было ехать в Москву, завтра назначено слушанье. Снова надо рассказывать о тех событиях, но мальчик уже не такой напуганный, как в первое время. Сейчас раны немного заживают, но всё равно он иногда всхлипывает ночами и просыпается от кошмаров, иногда, когда кошмары самые жуткие, он просыпается в мокрой постели. Ему стыдно, страшно, неприятно, но Женя ни разу не ругала его, а Мортис предложил поездить к психологу, но мальчик отказывался. Он пока не был готов прорабатывать эту травму. А ещё он заметил, что не может находиться на лестнице в школе или дома, особенно на балюстраде. Моментально вспоминается мама, и он видит, как она падает. И этот выстрел, который его преследует. В приюте он старался не обращать на это внимания, ведь там постоянно было шумно, что-то падало, кто-то ругался, кричал, вопил, и не стоило там думать о страхах, боли, печали. А дома была тишина. И оттого все звуки казались громче. И звук падающей книги тоже. Он старался справиться со всем сам, тем более в приюте ему говорили, что всё можно забыть, и это стоит забыть. Только вот выстрел и балюстрада не забывались...

* * *

Поездка в Москву заняла восемь часов. Им повезло, на платной трассе машин почти не было. В Москве потолкались немного в центре и приехали в отель. Он находился совсем недалеко от здания суда. С заселением проблем не было, и мальчик подошёл к окну. Открывался восхитительный вид на Кремль, и Денис тяжело вздохнул. Мама любила этот город, но им так и не удалось побывать здесь. Сначала папа не хотел, потом он не хотел, а потом...

Где-то на улице что-то хлопнуло, и Денис вздрогнул и сглотнул. Снова этот жуткий звук, от которого он никогда не избавится. По щеке стекла обжигающая слеза, и он поморщился. Вздохнул и задёрнул шторы. Потерянно опустился на кровать. Посмотрел на телефон. Был пропущенный звонок от Евгении и сообщение от Лики. Он позвонил девушке и сказал, что добрался нормально.

— А что с голосом? Устал сильно?

— Просто я... да, наверное устал. Вы как? Всё хорошо?

— Да, уже получше. Сейчас капают. Вставать нельзя, ходить тоже, а лежать скучно.

— Поправляйтесь, — вздохнул мальчик.

— Денис, — голос Жени стал строгим, — постарайся завтра не реагировать на провокации отца. Он запросто может тобой манипулировать. Помни, что у тебя есть те, кто тебя любит. Мы поможем тебе.

— Спасибо, тётя Женя, — голос мальчика дрогнул.

— Не называй меня тётей, а то я представляю себя старухой, — обиженно сказала девушка, но в голосе чувствовались смешные нотки.

— Хорошо, мамочка, — Денис почувствовал, как губы растягиваются в улыбке.

— Не забудь перед сном зубы почистить и не сиди долго в телефоне, сынок, — Женя засмеялась. — Ой...

— Что такое?

— Да я забыла, что смеяться тоже не стоит. Ладно, спокойной ночи. Позвони завтра, как всё закончится.

Связь разъединилась, и Денис положил телефон на кровать. Закрыл лицо руками и постарался успокоиться. Он переживал за Евгению и надеясля, что ничего страшного с ней не случится. Дядя так ждёт этого ребёнка, да и он, Денис, уверен, что с братишкой сможет найти общий язык. Дядя и Евгения подарили ему семью, другую, но дружную. Все эти воскресные обеды, посиделки в гостиной с настолками, что-то ещё. Это было совсем по-другому. Не так, как раньше. Папа и мама редко были вместе. Спали вместе, но так обычно мама была на кухне, а папа с ней мало разговаривал. Они к этой модели семьи привыкли, и Денис хотел быть таким же.

Стерев слёзы, выступившие на глаза, он вздохнул и пошёл умываться. В стакане стоял индивидуальный гигиенический набор, включающий зубную щётку и маленький тюбик пасты. Денис почистил зубы и умылся. Вернулся в комнату и сел на кровать. Написал Лике сообщещние, что добрался нормально и скучает по ней, и лёг спать.

Ночь была сложной. Он ещё никогда не ночевал один в чужом городе. И пусть это был хороший отель, всё равно было тревожно. Где-то в коридоре раздались крики, ругань. Мальчик проснулся. Кто-то ударился в дверь, потом упал на пол. Разбилось стекло, послышались крики ругани. Судя по ударам, за дверью была драка. За дверью его номера. Денис обнял согнутые в коленях ноги и спрятал в них голову. Почему-то было страшно, и он задрожал. Постепенно крики и ругань с дракой стихли. Но на улице началось что-то непонятное. Сначала раздались автомобильные сигналы, крики, а потом была перестрелка. Денис начал проваливаться в сон, но услышал этот выстрел и проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, тело сотрясала крупная дрожь, струился пот. Мальчик вздрагивал от выстрелов и боялся пошевелиться. Закрывая глаза, он видел маму и папу.

Когда на улице стало потише, он взял с тумбочки телефон и написал сообщение Никите "мне страшно", но отправлять не стал. Это глупо, по-детски, а он не хочет быть ребёнком. Он должен сам стараться справиться со своими страхами. Нужно быть сильным.

Звуковой сигнал оповестил о пришедшем сообщении. Написал Никита, примерно то же самое, что он не отправил. Денис вспомнил, что Никита тоже слышал эти выстрелы и был чуть ли не в заложниках у папы, а это было совсем другое. Жизнь Никиты в какой-то момент просто могла оборваться, а Денис стал невольным свидетелем. Ему ничего не угрожало. Мальчик подумал, что с его стороны было бы слишком некрасиво и эгоистично жаловаться, и решил ответить. Написал, что немного страшно и спросил у Никиты, как он. Парень ответил сразу. Написал, что сейчас придёт.

Раздался стук в дверь, и Денис тихонько подошёл к ней. Посмотрел в глазок и увидел Никиту. Открыл дверь и впустил соседа. Волосы парня были взъерошены, футболка помята, а в руке парень держал початую бутылку какого-то крепкого напитка.

— Сейчас был на улице. Там жесть была. Бородатым не уступили дорогу, и они стали стрелять. Потом прибыли полицейские. Одного из бородатых ранили. Потом повязали их. Я... купил себе бутылку. Будешь?

Никиту потрясывало, и Денис поморщился.

— Говорят, Москва — самый безопасный город. Поэтому в центре Москвы, под Кремлём, была перестрелка. — Никита нервно хихикнул и отпил немного напитка из горла. — Вышел пройтись, называется...

Денис молчал. Он сел на краешек кровати и посмотрел на свои руки. Они дрожали. Никита посмотрел на мальчишку, выпил еще немного напитка и протянул ему бутылку. Он знал, что Денис до сих пор переживает те события в доме и понимал, что не понимает, как это вообще можно пережить. Все-таки в один миг мир Дениса сильно изменился. Увидеть убийство и смерть мамы, знать, что это сделал не дядя, а некогда любимый папа. Слышать выстрел и понимать, что совершенно ничего не сможешь изменить.

Денис смотрел на бутылку и покачал головой. Никита пожал плечами и сделал еще один глоток. Подошёл к двери.

— Тогда пойду к себе.

— Ты... ты можешь остаться? Мне страшно, — прошептал мальчик, сглотнув.

— Хорошо, что в твоём номере две кровати, — усмехнулся молодой человек и закрыл дверь на замок. Сел на другую кровать и зевнул. — Ладно, малой, спи. Тебе завтра, точнее уже сегодня, надо быть собранным и выспавшимся. Я посторожу твой покой.

Когда Денис лёг в кровать и укрылся одеялом, Никита закрыл бутылку и тоже лёг. Спать не хотелось, и он просто лежал и думал о том, что будет завтра. Видеть лишний раз Роберта он не хотел, но согласился быть с мальчиком. Бабка Дениса сама не может быть с Денисом, ей нельзя выезжать, Мортису она бы никогда не разрешила это, а Евгения беременна, и ей эти потрясения вообще не нужны. Оставался Никита, тем более его об этом попросил Мортис. Отправлять ребенка одного в Москву, чтобы он познакомился с очередным психологом, не хотелось.

* * *

Никита и Денис пришли в суд, обозначили цель визита и прошли к залу судебных заседаний. Там были журналисты, и Денис непроизвольно прижался к Никите. Парень обнял его за плечо и провёл по руке, и это придало мальчику немного уверенности. Вскоре дверь в зал открылась, и секретарша пригласила войти зрителей. Денис и Никита остались одни. Началось заседание, и мальчик слышал голос отца, который давал какие-то показания. Голос был не такой надменный, как в прошлом году, в нём чувствовалась усталость и скользила грусть. Денис тяжело вздохнул и опустил голову.

— Денис Робертович Грей, — дверь открылась, и секретарша вызвала единственного свидетеля.

Денис беспомощно посмотрел на Никиту и сделал шаг по направлению к двери. Он отдался гулким эхом, и второй и последующий были такими же. Подойдя к трибуне, мальчик положил руки на неё и затравленно посмотрел на судью. Потом перевёл взгляд на клетку, в которой сидел отец. Сейчас Роберт был совсем другим. Костюм явно дешевле, на подбородке и щеках щетина, глаза какие-то тусклые и печальные. Он похудел, выглядел сгорбленным, держался не так уверенно. Посмотрев на своего сына, он ухмыльнулся и выпрямился.

Суд разъяснил права и обязанности, и начался допрос свидетеля. Денис под взглядом отца, надменным и жестоким, объективами камер, направленных на него, сильно переживал, заикался и не всегда чувствовал себя уверенно. Стоящий рядом Никита иногда держал его за руку, и мальчик был ему благодарен. А вот Роберт не был благодарен Никите. Потому что надеялся, что сыну дадут психолога, и тогда можно будет манипулировать мальчишкой. Он в тюрьме уже засиделся и надеялся, что благодаря этому заседанию он из неё выйдет.

К концу допроса у Дениса сильно разболелась голова, и Роберт этим воспользовался. Снова стал унижать сына, говорить, что любит его и простит ему сговор с этими уродами, в том числе и с Лагутенко, который всегда мечтал получить место начальника. И что Лагутенко приберёт завод к рукам, пустит Дениса по миру, и у него никогда не будет денег. Никита просто делал вид, что не замечает Роберта; он научился не реагировать на провокации, но у Дениса так не получалось. Роберт довёл сына до слёз, снова проехался по его эмоциональной нестабильности, и мальчик закрыл уши руками. Послышались вспышки камер, и ребёнок с ужасом увидел, что его снимают. Посмотрел на ухмыляющуюся рожу своего отца и сглотнул.

Удары судейского молоточка и голос судьи, призывающий к порядку, прекратили это безобразие. Секретарша поставила перед мальчиком стакан воды, и ребёнок жадно её выпил. Стало немного легче, и он продолжил отвечать на вопросы.

* * *

— Ты держался молодцом, Денис, — на улице Никита снова обнял мальчика и почувствовал, как он напрягся.

— Я не уверен. Я... испугался. Камер, давления своего отца. Он прав — я нытик и ничтожество. Теперь это покажут по телеку, и... меня засмеют одноклассники. А Лика откажется дружить со мной. Я... мне страшно. Я боюсь, что предаю папу этим...

— Денис, — Никита строго посмотрел на него, — не забывай, что твой папа на твоих глазах хладнокровно убил твою маму. Ты это видел. Ты видел, кто сделал этот выстрел. Оправдав сейчас отца, ты предашь память о маме. Мама боялась, что твой папа выйдет сухим из воды, будет оправдан, но в тот момент появился самый важный свидетель. Неожиданно и внезапно. Роберт не знал о том, что ты дома. И ты сейчас всё хочешь перечеркнуть?

— Я... я не знаю. Но ведь он мой папа. Он любил меня, он заботился обо мне.

— Он унижает тебя. Он не любит никого, даже собственного сына и свою жену.

— Я иногда виню себя, что проснулся тогда. Я захотел в туалет. Я вообще не был в курсе, что что-то будет происходить. А потом... я увидел в его руке пистолет, услышал этот выстрел. Лучше бы я тогда остался в комнате...

Мальчик закрыл лицо руками и всхлипнул. Тело дрожало на холодном осеннем ветру, и Никита вздохнул. Обнял Дениса и провёл ладонью по его спине.

— Можно мы поедем домой? — попросил Денис. — Я не хочу оставаться в этом городе...

— Хорошо, поедем домой. Пойдём пока в отель, надо выписаться из него.

— Спасибо.

Они направились по улице к отелю. Пока Никита выписывался из него, Денис сидел на диване в холле и отсутствующим взглядом смотрел телевизор. Шли новости, и показали знакомый зал судебных заседаний, и мальчик увидел себя. Он держался неуверенно, в отличие от Роберта, заикался и даже заплакал. Какой позор. Все это увидят, и теперь будут говорить, что сын Роберта Даниловича Грея, некогда самого уважаемого человека в Ленинградской области, предал отца и верит дважды судимому аморальному типу. Дяде, который в два года опрокинул кастрюлю с кипятком, чтобы убить старшего брата.

Денису показалось, что на него смотрят с осуждением, и весь как-то сжался в комок. В груди появилось чувство похолодения, на лбу выступил пот, дыхание стало перехватывать, а ладони стали потными и холодными. Хотелось сбежать, куда-то спрятаться, но к нему подошёл Никита. Мальчик дёрнулся и затравленно посмотрел на него. Потом перевёл взгляд на телевизор. Никита проследил за его взглядом и покачал головой. Помог Денису подняться, и они вышли из отеля. Направились к машине и забрались в салон. Никита завёл мотор, включил печку и стал выруливать со стоянки. Поссажир закрыл глаза и провалился в неприятную дремоту. Ему снилась мама. Она смотрела на него осуждающе, и он как-то сжался от этого взгляда. Он помнил такой взгляд мамы, когда лет в семь устроил скандал, что не хочет заниматься этой математикой, учиться в школе, да и вообще ему это не нравится. Тогда во взгляде мамы помимо осуждения была ещё и грусть. А сейчас она смотрела строго. А он стоял напротив, весь какой-то сгорбленный, зажатый, и не мог отвести от неё взгляда. Она не ругалась, в принципе Денис и не помнил, чтобы она ругалась или повышала голос. Она всегда была тихой и какой-то незаметной, и Дениса всегда всё устраивало. А сейчас...

В памяти стали всплывать воспоминания, тяжёлые и неприятные, но раньше он не обращал на это внимания. Раньше ему было всё равно, что происходит с мамой. Ведь папа был добрый, хороший, любимый. Положил к его ногам весь мир. Да, ругал, когда он обращался со своими вещами неаккуратно, иногда не разрешал что-то покупать или делать. И... иногда кричал на маму. И жаловался сыну, что жена его не понимает, что плохая и вообще у него есть только он, Денис. И Денис верил. Верил, что папа хороший, любящий, а мама ему не нужна.

А сейчас он отдал бы всё на свете, чтобы мама его обняла. Чтобы снова проснуться в кровати, увидеть перед собой маму, обнять её и убедиться, что это всего лишь кошмарный сон. Но это невозможно, и он прекрасно это понимает. В груди зажимает, в горле щекочет, и он сжимает руки в кулаки. Продолжает смотреть на строгую маму. Она становится как бы бледнее, будто исчезает. Она ничего не говорит, но смотрит с укором, ей не нравится его поведение. Ей не нравится его поведение на суде, его испуганность и неуверенность. Он чуть не отказался там от своих слов и чуть не перечеркнул всё, что есть сейчас. Был бы он счастлив с папой? Мог бы он доверять папе, зная, что это он убил маму? Убил хладнокровно, жестоко, надеясь подставить своего брата? Дядю Мортиса, который предложил забрать Дениса из приюта, который согласился перевести его в другую школу. Который ничего не спрашивал, когда Денис уходил и тратил деньги на Лику. Который, имея серьёзные раны, большую потерю крови и пневмонию, заставил папу вернуть письмо потерянному ребёнку. А Женя? Девушка, которая ждала своего ребёнка, делала всё, чтобы Денису было комфортно, не страшно. Она не ругала его, обнимала, успокаивала, болтала с ним и прислушивалась к его мнению и советам. Никто не называл его сейчас плаксой и нытиком. И мама не называла...

Неужели он хотел всё это перечеркнуть? Женя просила его не поддаваться на провокации, а он повёлся.

— Мама, прости меня, — всхлипнул мальчик и побежал к маме, которая стала уже совсем бледной. — Мама, не уходи, пожалуйста. Не бросай меня. Я виноват, но... я не могу...

* * *

— Денис, что ты там бормочешь? — над ухом раздался голос Никиты, и его потрясли за плечо. Он открыл глаза и посмотрел вперёд. Машина стояла. — Мы на заправку заехали. Немного отдохнём и поедем дальше.

В магазине на заправке было тепло и пусто. Никита купил себе кофе, оплатил бензин и сел за стол. Денис сел напротив и опустил голову.

— Если ты готов, то можно ехать. Мне хотелось бы ещё завтра утром попасть на работу. Нам осталось ехать ещё четыре часа.

Денис кивнул и встал из-за стола. Никита допил кофе и вернулся в машину. Вскоре к нему присоединился Денис, и они поехали дальше...