Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Северус благополучно покинул Гриффиндорскую башню, миновал несколько переходов и уже видел впереди лестницу к вороньей гостиной, как позади ему послышались шаги. Даже не так — эхо шагов, тихих, приглушенных, если б не привычная настороженность выкормыша Паучьего тупика, вполне сошедших бы за фоновый шум старого замка. Сев резко обернулся, одновременно отклоняясь в сторону — и не зря: мимо плеча пролетел луч заклинания. Шепот, его сопровождавший, указал на расположение противника куда вернее искаженных отражениями звука шагов. Мальчишка кинулся к лестнице — но не чтобы удрать, а чтобы занять стратегически выгодную позицию на несколько ступеней выше, откуда, обезопасив спину, послать веером силовые удары было бы куда эффективнее.

Но невидимость скрадывала не только фигуры нападавших, но и расстояние до них, и направление возможной атаки не давала оценить точно. Северус не успел. Уже занося ногу на вторую ступеньку, он снова услышал быстрый неразборчивый шепот, рефлекторно пригнулся и тут же, неестественно вытянувшись, рухнул как подкошенный, сраженный Окаменением в район левой почки. Последнее, что он видел, были стремительно несущиеся навстречу каменные ступени, от которых было ни увернуться, ни выставить руки, ни сгруппироваться…

Удара он почти не почувствовал, только зрение затянуло мутной пеленой, в уши натолкали ваты, а с виска, через ухо, по шее потекло за ворот тёплое и щекотное. «Книга Лили! — глупо подумал он. — Не испачкать кровью её книгу» — и больше мыслей не было, а ваты стало так много, что он буквально тонул в ней, как ёлочная игрушка в коробке у Лили дома, качался на мягких волнах, как на качелях на детской площадке… Сквозь эту вату издалека доносились слова — откуда-то сбоку, со стороны коридора:

- Мерлиновы яйца! А вдруг он того?.. Помер?! — вся вата мира не заглушила бы паники в голосе Поттера, и от этого было приятно.

- Да какое там! Притворяется, гадёныш, ждёт, чтобы мы подошли, — Блэк изо всех сил старался говорить спокойно и равнодушно.

Сев хотел было подумать, что будет, если они подойдут, но думать было лень, мысли путались в мягких пухлых клубках, вязли в них, расползались. И когда сверху по лестнице застучали шаги, когда мимо пронеслись две молнии — одна с рычанием кинулась на невидимок, а вторая с горестным криком — к нему, он не удивился, просто фиксируя происходящее, насколько рыхлая масса, в которую, казалось, превратился мозг, была на это способна.

Люпин, безошибочно ведомый нюхом — истинно волчьим нюхом оборотня за сутки до полнолуния — не ошибся с броском, и вот уже клубок тел, вопя и размахивая конечностями, катится по коридору. Из него выскакивает Поттер, следом, наполовину невидимый, и от этого жуткий и смешной одновременно, вырывается Блэк, и все трое скрываются из ограниченного параличом поля зрения.

Руки Лили бережно касаются его головы, она шепчет Финиту, но сил шевелиться нет, правый глаз начинает слепить непонятный серебристый свет, виску становится сначала больно, потом горячо, потом прохладно, потом — мокро, и не только виску. Северус чуть поворачивает голову — лицо Лили совсем близко от его, почти касается, нависает сверху, она плачет, и слёзы блестящими лентами бегут вниз, капают на его щеки, стекают к губам.

- Лили… Ну что ты… Не плачь, — усилием воли выпихивает себя из ваты Сев, солёные от её слёз губы слушаются плохо, но она заходится пуще прежнего — на этот раз от облегчения. И, по-прежнему плача, принимается целовать его — быстро, неловко, куда попало: в лоб, в нос, в глаза, в волосы…

Северус замирает, готовый прикидываться умирающим до конца дней своих, лишь бы это не прекращалось, но Лили внезапно отстраняется, на её лице больше ни следа нежности, отчаяния, надежды, — только злость и решимость, когда она говорит:

- Я убью их! — если бы это реально было сделать взглядом, Северус не поставил бы на гриффиндорские шкуры и ломаного кната.

Он медленно приподнимается с её колен, всползает вверх по стене и садится, опираясь спиной о колонну в начале лестницы. Мозги теперь напоминают не вату, а желе, нашпигованное гвоздями, а перед глазами плавают разноцветные круги, но, если не шевелиться, то жить можно. А, вспоминая о прошедшей минуте, даже хорошо жить.

- Я, конечно, обещаю таскать тебе мандарины в Азкабан, но лучше всё же обойтись без этого, — если не поворачивать голову, а всего лишь скосить глаза, то и Лили видно, и круги почти не мешают.

- Этого так оставлять нельзя! Их нужно исключить из школы, они же творят беспредел! — начала Лили, но тут из-за поворота показался хромающий Люпин, и она перебила сама себя, — Божечки, а с тобой-то что?!

- Всё в порядке, — поспешил заверить оборотень, тяжело опустившись на пол рядом с Севом. — Просто кинули мне под ноги Скользкий пол, вот я и кувыркнулся. Иначе б не ушли — я и так гнал их до самой львиной гостиной! — с ноткой гордости признался он.

Северус, тем временем, превратил небьющуюся пробирку, постоянно обретающуюся на дне кармана, в зеркальце и принялся изучать висок, стараясь двигать руками, а не головой. Вид был страшноватый: волосы надо лбом слиплись, половину лица стягивала маска подсыхающей крови, но самой раны он не мог разглядеть, как ни поворачивал серебристую стекляшку. Прощупывание пальцами тоже не принесло результата: под ними всё было ровно, не больно и не кровавее, чем в других прилегающих местах.

- Ты что-то сделала?! — Когда он резко повернулся к Лили, круги зароились и пошли в наступление, желе всколыхнулось, а гвозди, по ощущениям, стали заострёнными с двух сторон. Пришлось не только вернуть голову обратно, но и опустить её к коленям, чтобы унять волнение внутри.

- Сев, не ругайся, — зачастила Лили, — когда я увидела, что ты лежишь тут, в крови, я… Я вообще не думала, что делаю — и видишь, всё же удалось, со мной всё прекрасно! А вот тебе плохо! Тебе надо к мадам Помфри!

- Не надо, — всё так же в колени ответил он.

- Но тебе же больно!

- Мне вообще не больно — твоими стараниями, только в башке муть и глаза в кучу. Но это банальное сотрясение, выпью в спальне Укрепляющего и Восстанавливающего — и к утру буду, как новенький. Расскажи лучше, что именно тебе удалось.

- Но мадам Помфри всё же медик, осмотр тебе бы не помешал, — поддержал девочку Ремус. — Давай, отведу!

- Сиди уж, гроза львов, — буркнул Сев и рискнул выпрямить шею — вроде, ничего. — Тебе только водить кого-то… На твою долю у меня тоже зелья найдутся.

- Он прав, Сев, в Больничном крыле… — начала Лили, но Сев, не в силах качать головой, поднял руку.

- В Больничном крыле мне могут предложить всё те же зелья, и не поручусь, что качество их будет лучше, чем у моих.

- Там бы за тобой понаблюдали хотя бы… — понимая, что переупрямить друга не удастся, всё же попыталась девочка.

- И непременно спросили бы, что случилось, — мрачно продолжил Северус.

- А мы бы рассказали! Мы всем бы рассказали, что случилось! — её взгляд снова едва не задымился.

- А ещё спросили бы, где же рана. Об этом мы тоже рассказали бы? — Лили смешалась, а Сев, подытожил, — Вот поэтому никто никуда не пойдёт. Точнее — мы все пойдём спать. Расскажи наконец, как ты меня вылечила, и по кроваткам! — Несмотря на желеобразное содержимое черепа, идти спать, не выяснив этот вопрос, он не собирался.

- Я, кажется… В общем, я поняла, как нужно делать. Теперь поняла, то есть, а когда делала — не думала вообще ни о чём. Просто на автомате вспомнила, как мы применяли Репаро — помнишь, с джинсами? И руки сами это повторили. Я представила, как соединяются сосуды, прекращается кровотечение, закрывается рана, заравнивается кожа — и всё становится, как было до…

- А откуда ты знала, что с чем соединять? Человек же устроен несколько сложнее, чем джинсы, — на этих словах Лили подумала, чтО надо сделать с Северусом, чтобы он перестал интересоваться новым. Сотрясения, по крайней мере, для этого было явно недостаточно.

- Я и не знала — говорю же, оно как-то само! Если бы я задумалась об этом, то наверняка бы сбилась, как та сороконожка, которую спросили, с какой ноги она начинает идти. А тут — словно разум отключился, а включилось… не знаю, что…

- Интуиция у тебя включилась! Целитель-интуит, ну надо же!.. Гениальный целитель-интуит, — поправил самого себя Сев и обратился к Люпину, в то время, как Лили заливалась краской по самые волосы. — Когда она говорит, что я у нас гений — не верь ей. Гений у нас — она…

Люпин улыбнулся, но тут же насторженно выпрямился — ему почудился какой-то посторонний звук.

- Я сейчас, проверю, — бросил он, с кряхтением поднимаясь и делая несколько шагов вглубь коридора.

Воровато глянув ему в спину, Сев взял лилину руку и бережно поднёс к губам:

- Спасибо…

Лили снова вспыхнула, жалея, что не может, по примеру друга, спрятаться за волосами, стянутыми в хвост. Рука дёрнулась, как будто желая вырваться, но осталась на месте, в прохладных тонких пальцах, а голос был глух и надтреснут, когда она сказала:

- Если бы они… Если бы тебя… Я не знаю, что бы я делала…

- Не дождутся, — хмыкнул Сев, чуть сжимая её ладонь. — Куда я от тебя денусь…

- Всё спокойно, — доложил вернувшийся Ремус и смутился, заметив их сцепленные руки, поняв, что невольно помешал чему-то важному. — Это Филч этажом ниже. Он ещё далеко, но идёт сюда, так что нам не стоит тут дальше рассиживаться, — голос его звучал виновато.

- Да-да, конечно! — сразу же вскочила Лили, не выпустив при этом севовой руки, но глядя только на Рема, — Вам обоим нужно скорей пить лекарства и ложиться спать!

Когда Снейп, проглотив двойную дозу зелий, аккуратно уместил голову на подушке, ему подумалось, что он долго ещё не заснёт — столько всего толпилось в потревоженном мозгу, требуя осмысления, упорядочивания или хотя бы перепросмотра. Но сон накрыл его моментально и утащил так глубоко, что ни рассвет, ни поздний субботний подъём соседей по комнате не смогли его потревожить.