Довериться (To Trust) (джен)

— Я вернусь за Гарри до темноты, — выдержанно сообщил Северус, стоя у порога. — Надеюсь забрать его целым и невредимым.

Сириус хохотнул и взял Гарри за плечо — однако не резко, чтобы не встревожить крестника.

— Ничего не обещаю.

Северус резко вдохнул, желая осадить Блэка, но в последний момент передумал и с громким щелчком исчез из виду.

Сириус фыркнул.

— Похоже, чувство юмора у него так и не появилось.

Гарри стряхнул с плеча руку Сириуса.

— Оно у него есть, просто вам двоим смешным кажется далеко не одно и то же.

Сириус в замешательстве уставился на Гарри.

— Ты что, сердишься на меня?

Гарри вздохнул. Северус сказал ему оставить все как есть, но это было не так просто.

— Мне не нравится, что ты подшучивал над Северусом в школе, — выпалил он. Почему-то ему не составляло труда говорить Сириусу все, что придет в голову, даже если это были вовсе не приятные вещи.

Сириус нахмурился.

— Он рассказал?..

— Не он, а ты, — отрезал Гарри, отступая назад. — В одном из писем. Северус сказал, что это не имеет значения, но я так не считаю.

Сириус некоторое время молча изучал его.

— Почему бы нам не войти в дом и не присесть? — предложил он.

Немного помедлив, Гарри согласился, и минуту спустя они с Сириусом сидели на стареньком диване в гостиной Люпина. Начинать первым никто не торопился, но как раз в тот момент, когда тишина стала слишком напряженной, Сириус испустил долгий вздох, побудив Гарри поднять глаза и встретиться с ним взглядом, пусть и невольно.

— Да уж, не слишком-то ты похож на своего отца, — вздохнул Сириус.

Гарри нахмурился.

— Что ты имеешь…

— Я не хочу сказать, что это плохо, — поспешно уверил Сириус, подняв руку. — Я просто имел в виду… ты более зрелый, чем он был в этом возрасте, более зрелый, чем любой из нас, — он помолчал. — А еще более чуткий. И добрый.

Гарри уставился на свои колени, но снова поднял голову, когда Сириус продолжил.

— Мы с твоим отцом происходили из очень разных семей, — проговорил он. — Но чуть ли не с первого дня знакомства стали неразделимы. Меня привлекла его… уверенность, я полагаю, — он поймал взгляд Гарри и невесело улыбнулся. — Я, несмотря на все свое бахвальство, никогда таким не был.

— Это из-за твоей ма… — Гарри захлопнул рот, не успев договорить остаток непродуманного предложения.

Спрашивать о его матери? Серьезно?

— Я не говорю это в качестве оправдания или чего-то в этом роде, — продолжил Сириус, сделав вид, что ничего не заметил. — Но мы с Джеймсом оба должны были что-то доказать. Мне это было нужно чтобы помахать этим как флагом перед остальными членами семьи, как я сейчас думаю. Они обращались со мной как с паршивой овцой, так что, по крайней мере, я хотел дать им повод, постаравшись быть настолько гриффиндорцем, насколько это возможно… — он замолчал.

— А что хотел доказать мой отец? — осведомился Гарри. — Его родители тоже…

Сириус быстро помотал головой.

— Нет, совсем нет. Они души в нем не чаяли, и они были замечательными людьми. Они приняли меня, когда я сбежал из дома в шестнадцать лет. — Он вздохнул. — Джеймсу было проще. Он боготворил своего отца, хотел быть таким же, как он, и я уверен, что в одиннадцать лет ему и в голову не приходила мысль, что его не распределят в Гриффиндор.

— При чем здесь Северус?

Сириус уперся локтями в колени и обхватил подбородок ладонями.

— Когда мы с Джеймсом впервые встретили его, он показался мне символом всего того, от чего я пытался убежать дома. Он злил меня своим настойчивым желанием попасть на Слизерин, в то время как это было последнее, чего я хотел. И боялся, что это все равно произойдет. Так что, наверное, можно сказать, что я вымещал на нем свой страх.

— Почему ты вообще должен был на ком-то его вымещать? — пробормотал Гарри, хотя и знал ответ на этот вопрос. Он понял это в тот день, когда Дадли признался, что боится неодобрения Вернона, и тут же отбросил его к забору. Однако Сириус принял вопрос серьезно.

— Не должен был, — мрачно сказал он. — И все же вымещал, и я не могу винить в этом обычную детскую глупость, поскольку все продолжалось и в подростковом возрасте.

Гарри поднял глаза и встретился взглядом с Сириусом, который пристально смотрел в ответ.

— Тебе больше не нужно беспокоиться о том, что я стану враждовать со Снейпом, — устало сказал Сириус, прерывая зрительный контакт и бездумно дергая за нитку на краю рубашки. — И не только ради тебя. Честно говоря, я просто устал.

Гарри нахмурился.

— Устал от чего?

Сириус пожал плечами.

— От злости, наверное. Я десять лет злился на людей, которые этого заслуживали, и на тех, кто этого не заслуживал, — он криво усмехнулся. — У меня больше нет на это сил.

Гарри некоторое время изучал свои колени, затем отвел взгляд и обвел глазами комнату. Он не мог сказать, что полностью удовлетворен объяснением Сириуса, но чего он ожидал? Что Сириус каким-то образом сможет представить точку зрения, которая оправдает случившееся? Итак, Сириус и Джеймс были в школе парой заводил. Было не очень приятно думать о своем отце в таком ключе, но, должно быть, он все же стал в конце концов порядочным человеком. Он сражался против Волдеморта, он умер за Гарри, и если мама вышла за него замуж, то он не мог быть таким уж плохим.

А Сириус… ну, он был здесь, живой, пусть и не совсем здоровый, и явно сожалел о том, как вел себя в молодости. Он так много страдал, годами напролет, и по отчаянному блеску его глаз было легко понять, что он просто хотел... общаться с людьми после стольких лет, проведенных в одиночестве.

— Тогда ладно, — наконец сказал Гарри, поворачивая голову к Сириусу.

— Ладно? — недоверчиво переспросил тот.

— Ага.

Сириус моргнул, но затем расплылся в улыбке и потянулся, чтобы обнять Гарри.

— Я тут подумал, — сказал Сириус спустя минуту, — недалеко отсюда есть хорошее озеро. Погода кажется достаточно мягкой для прогулки, как ты считаешь?

— Здорово, — быстро согласился Гарри, желая провести время в месте, которое могло бы сгладить неловкость, нависшую над ними с момента его прибытия.

Сириус хлопнул в ладоши, и расплывшаяся по его губам улыбка показалась слишком широкой для такой простой вещи, как посещение озера. Он вышел за порог и направился вперед по узкой тропинке. Гарри последовал за ним, вдыхая воздух ранней весны.

Они шли минут десять или около того в удивительно приятной тишине, пока не достигли длинной полосы травы, ведущей к небольшому озеру. Зелень травы и синева воды навевали мирное настроение, тишину нарушало лишь журчание воды и крики морских птиц, которые плавали по озеру или сидели на раскидистых деревьях, растущих по берегу.

— Красиво, правда? — спросил Сириус в унисон с мыслями самого Гарри.

Тот кивнул, ускоряя шаг по направлению к воде. Сириус не отставал от него, и они остановились у самой кромки, а птицы, стайками сидевшие на воде, лишь немного перепорхнули в сторону, не выражая, однако, особенного беспокойства по поводу пары наблюдателей.

— Ты знаешь, что это за птицы? — поинтересовался Гарри, медленно вдыхая и чувствуя, как его легкие расширяются от притока прохладного воздуха.

Сириус немного присел, чтобы лучше видеть.

— Похоже, здесь их несколько видов. Видишь вон тех? — он указал на группу маленьких черно-белых пернатых птиц с оранжевыми лапками и клювами. — Это пуховки, если я не ошибаюсь.

Как по команде, одна из пуховок взмыла в воздух и уселась на соседнее дерево, а несколько других последовали ее примеру.

— Те, что немного похожи на пингвинов, называются гагарками. А белые с длинными клювами…

— Ибисы, — закончил Гарри.

— Ага, — Сириус усмехнулся и опустился на землю, скрестив ноги.

— Откуда ты их всех знаешь? — спросил Гарри, устраиваясь напротив Сириуса. — Там, где ты вырос, водилось много животных?

— Нет. Вообще-то, я вырос в самом центре Лондона. Это уже после того, как я начал здесь гулять, я взял книгу в библиотеке, чтобы побольше узнать о них, — улыбка Сириуса померкла. — Это место намного лучше, чем то, где я вырос, хотя я и там не то чтобы часто выбирался на улицу. — Он нахмурился. — Мои родители не хотели, чтобы мы «смешивались с отребьем», как они выражались.

— У тебя есть братья или сестры? — спросил Гарри, отметив, что Сириус сказал «мы», а не «я».

Тень пробежала по лицу Сириуса.

— У меня был брат.

Был?

— Что с ним произошло? — Гарри затаил дыхание.

— Он умер, — коротко ответил Сириус, отвернувшись, чтобы посмотреть, как ибис порхает с дерева к озеру. Остальная стая последовала его примеру.

— Мне жаль, — пробормотал Гарри.

Сириус повернулся к нему.

— Не стоит. Он сам виноват. Этот идиот взял и присоединился к Пожирателям смерти. Родители чуть от гордости не лопнули.

Глаза Гарри проследили за полетом отставшего ибиса, который только что оторвался от воды, чтобы присоединиться к стае.

— Ты знаешь, как он умер?

Сириус издал сдавленный смешок.

— Узнал совсем недавно. Представь себе, он умер за благое дело, если можешь в это поверить.

Гарри резко взглянул на него.

— Он… э-э… перешел на другую сторону?

Как Северус…

— В некотором роде.

После этого они оба замолчали, отказавшись от слов в пользу плеска воды и шелеста крыльев.

* * *

Аппарировав, Северус всеми силами постарался подавить беспричинное беспокойство, которое он испытывал, оставляя Гарри на попечение кого-либо постороннего. Возможно, это беспокойство было не совсем беспочвенным, но постоянно держать мальчика рядом с собой значило бы задушить его, даже покалечить, так и не позволив ему развить здоровую независимость. Всю свою жизнь тот был самостоятельным, и хоть инстинкты прямо-таки приказывали Северусу быть ближе к ребенку, чтобы защитить его от любой возможной боли, он прекрасно понимал, что этим не обеспечит Гарри той безопасности, в которой он нуждался, и не научит его уверенности в себе.

Поэтому Северус оставил Гарри и аппарировал на склад, заброшенный в течение многих лет; он оставался таким с тех пор, как Северус был маленьким ребенком, и не было никаких шансов, что кто-то из магглов станет свидетелем его внезапного появления. Он быстро вышел из склада и зашагал по грубо вымощенной, замусоренной дороге. Отсутствие его развевающейся мантии делало его неприметным для случайных прохожих, что, конечно, и было его целью, хотя и заставляло его чувствовать себя неловко и уязвимо. Однако на самом деле он чувствовал себя так не из-за своего обыденного одеяния. Дело было в самом месте, в воспоминаниях, которые оно вызывало, и в чувствах, всплывающих на поверхность.

Дискомфорт усилился, когда Северус свернул за угол и пошел по чуть менее замусоренной улице, застроенной одинаковыми домами с террасами из красноватого кирпича. Теперь до его ноздрей доносилась слабая вонь грязной реки, протекавшей прямо за домом, где он когда-то играл ребенком, не подозревая о множестве болезней, которые мог подхватить, плескаясь в воде, и защитить от которых его могла только магия.

Наконец, он остановился прямо перед домом, в котором вырос.

Он никогда не приведет сюда Гарри.

Дверь открылась от прикосновения пальца. Северус так и не удосужился применить что-то большее, чем самое простое запирающее заклинание, поскольку любой смельчак, попытавшийся проникнуть внутрь, не обнаружил бы там ни одного мало-мальски ценного предмета. Воровать было абсолютно нечего.

Он прошел по деревянному скрипучему полу, по дороге взмахом палочки очищая запылившиеся поверхности. Ноги сами привели его на тесную кухню, где он по-маггловски поставил чайник на плиту, руководствуясь механической памятью.

Магия в этом месте применялась лишь ярусом ниже, в подвальном помещении, превращенном в зельеварню.

Одним из единственных светлых пятен в коуквортской жизни Северуса, помимо Лили, была пожилая женщина, жившая в самом последнем доме на улице, ближе всего к реке. Тогда, скорее всего, ей было около шестидесяти, так что семилетнему Северусу она казалась ровесницей Мерлина.

Ее дом был не больше, чем у Северуса, и в нем вечно пахло затхлостью, но у нее было старинное пианино, и Северус имел обыкновение сидеть на полу, скрестив ноги, и слушать ее игру.

Обычно она была скупа на разговоры, но одна вещь, которую она сказала Северусу, запечатлелась в его сознании навсегда.

— По сути говоря, — сказала она, — куда бы мы ни пошли, мы понесем с собой две вещи: то, что больше всего любим и что больше всего ненавидим. Я люблю это пианино, поэтому я никогда не покину это место, ведь уже не смогу унести его с собой.

— А что вы ненавидите? — спросил Северус.

Женщина проигнорировала его вопрос и продолжила играть.

Северусу было легко вспомнить все то, что он ненавидел. Он ненавидел, что электричество в его доме редко работает, что в холодильнике никогда не бывает достаточно еды, что никогда не хватает денег, никогда не хватает работы для отца, чтобы приносить деньги домой. Он ненавидел то, что его мама всегда была больна, и ненавидел голос в своей голове, который нашептывал, что виной тому именно он. Он ненавидел, что пощечины отца причиняли боль сильнее всего именно в тех случаях, когда Северус не сделал ничего плохого.

Список можно было продолжать. Сложнее всего было выбрать то, что он ненавидел больше остального. А вот что он любил?

В детстве он никогда не знал ответа на этот вопрос, однако то, что было рядом в каждом месте, где он жил, — это зелья. В Хогвартсе, в его нынешнем доме, который он делил с Гарри, и даже в подвале этого дома.

Сейчас он редко им пользовался, и сегодня впервые за много лет ступил на его порог. Но у него не было других вариантов; если он хотел поступить правильно по отношению к Драко и протянуть руку помощи, чтобы показать мальчику, что из-за детских промахов его не бросят; если он хоть немного верил, что мальчик однажды сможет развить собственные взгляды, отличные от взглядов его родителей, Северус должен был пойти на этот шаг.

Он не мог привести Драко в свой настоящий дом. Он не мог привести туда никого, кроме Гарри, и прошли те дни, когда он был вынужден появляться в Малфой-мэноре, чтобы наставлять мальчика. Нет. Встреча или состоится на его условиях или не состоится вообще.

Северус налил себе чашку чая и сел за расшатанный кухонный стол, едва замечая, как чай обжигает язык и нёбо. Проглотив последние капли, он отставил чашку, поднялся и направился в подвал, стараясь не споткнуться на крутой, скрипучей лестнице. Остановившись внизу перед глухим участком стены, он направил на нее свою палочку, и стена растворилась, открыв достаточно широкий проем. Северус шагнул вперед, и стена за ним внось сомкнулась.

Он спустился еще на один лестничный пролет, отпер массивную металлическую дверь и вошел в лабораторию.

Он ненавидел это место.

Он сварил здесь бессчетное количество зелий по приказу Темного Лорда как до, так и после смены сторон. Первое зелье, которое он сварил для Темного Лорда, показалось ему… великолепным. Охваченный гордыней оттого, что его выбрали для этой задачи, и страхом перед возможными последствиями неудачи, он сварил требуемое зелье с таким совершенством, какого не достигал никогда в жизни.

Насколько знали Темный Лорд и Пожиратели Смерти, это место оставалось его убежищем и поныне.

Как по команде, из камина выплыла высокая фигура в темной мантии.

— Люциус, — натянуто поздоровался Северус.

— Северус, — поприветствовал Люциус, смахнув пепел с шелкового рукава своей мантии и оглядев Северуса с ног до головы без малейшего намека на скрытность. — Давненько я здесь не бывал, друг мой. — Он протянул руку.

— Я ждал Драко, —после краткого рукопожатия проговорил Северус.

— Он скоро будет, — кивнул Люциус. Он медленно, неторопливо прошелся по комнате, проведя пальцем по пыльному столу.

— Как вижу, зельеварением ты занимаешься исключительно в Хогвартсе.

— Там удобнее, — пожал плечами Северус.

Люциус проницательно посмотрел на него.

— Несомненно. — Он стряхнул пыль с ближайшего стула и присел на самый край. Северус остался стоять, скрестив руки на груди.

— Драко рассказывал нам с Нарциссой увлекательнейшие истории о своих приключениях в школе, — мягко сказал Люциус. — И я должен сказать, ты часто в них фигурировал.

— Неужели? — сухо проронил Северус.

— Если точнее, в его рассказах не раз шла речь о тебе и о мальчишке Поттере.

Северус ненадолго закрыл глаза, подавив желание закатить их, после чего решительно встретился со стальным взглядом Люциуса, совершенно не заинтересованный в том, чтобы продолжать эти игры.

— Да, я принял мистера Поттера в качестве подопечного. Да, я наложил на Драко дисциплинарное взыскание за то, что он провоцировал различные стычки с моим подопечным. Да, я отклонил два предыдущих приглашения навестить вас с Нарциссой из-за разнообразных и бесконечных обязанностей в отношении моей профессии и моего подопечного.

Никогда еще он не чувствовал себя таким по-гриффиндорски свободным, как при этом прямолинейном ответе на расспросы Люциуса. Возможно, когда-нибудь стоит повторить подобное.

— Подумать только, — протянул Люциус, скривив губы. — Ты выбрал довольно амбициозный путь. Можно даже сказать, рискованный.

Северус поднял бровь.

— Чем именно, по-твоему, я рискую?

Выражение Люциуса неуловимо изменилось.

— Когда Темный Лорд восстанет...

— Ты так говоришь, как будто это неизбежно, — прервал его Северус.

— Ты считаешь меня глупцом? — прошипел Люциус. — От меня не ускользнули ни слухи о попытках покойного Квиринуса Квиррелла воскресить Темного Лорда, ни о том, кто, предположительно, помешал его попытке.

— Я и впрямь считаю тебя глупцом, — выплюнул Северус, — потому что ты рискуешь своей жизнью и жизнями своей жены и сына взамен на какие-то призрачные обещания.

Люциус поднялся на ноги.

— Как ты смеешь… — начал он, но тут же замолк: огонь в камине стал зеленым, и через мгновение в комнате появился Драко. Люциус отступил в сторону и придержал сына за плечо.

— Драко, — кивнул ему Северус.

— Профессор Снейп, — с плохо скрываемым волнением поздоровался тот.

— Вымойте руки, и мы скоро начнем.

Драко кивнул, его плечи немного расслабились, и Северус подождал, пока тот не окажется вне пределов слышимости, прежде чем снова повернуться к Люциусу и наклониться ближе.

— Подумай о своем сыне, Люциус, и о жизни, которую ты для него надеешься устроить.

На мгновение глаза Люциуса расширились, ноздри раздулись, губы сжались от гнева, страха, шока или, возможно, от всего одновременно. Его взгляд метнулся к сыну, затем обратно к Северусу, и мгновение спустя он исчез в вспышке зеленого пламени.

* * *

Проводив Драко через камин несколькими часами позже, Северус, не теряя времени, покинул помещение. Драко не потребовалось много времени, чтобы избавиться от настороженности в присутствии Северуса, и через несколько мгновений он уже болтал о новой метле, которую отец обещал ему, если он хорошо сдаст предстоящие экзамены, о своей крепнущей дружбе с младшим Ноттом и о поездке во Францию, в которую он отправится с матерью летом. Болтовня мальчика послужила ярким напоминанием о том, насколько он еще юн. У него еще была надежда, и Северусу в своих отношениях с мальчиком придется действовать предельно осторожно, чтобы предоставить этой надежде шанс.

На обратном пути к складу он мельком взглянул на дорогу, ведущую прочь от зловонной реки, к магазинам, которые в конце концов вели к району, где выросла Лили. Когда-то он мечтал жить там, быть ближе к ней, быть дальше отсюда, от этого города, из которого он, казалось, никогда не сможет сбежать. Но он тут же отвернулся и сосредоточился на аппарации, отогнав все мысли, связанные с Тупиком Прядильщиков.

Сейчас его ждал Гарри.

Примечания:

Дорогие читатели! Как вы, возможно, уже знаете, замечательная гамма этого фика и мой близкий друг, Яна Мазай-Красовская, 9 января покинула этот мир после изнурительной болезни. Сегодня ее провожают в последний путь, и я, находясь в тысячах километров от нее, возвращением к переводу и выпуском новой главы также хочу сегодня почтить ее память.