На исходе седьмого месяца (джен)

Сириус заболел после Пасхальных каникул. Он и немногим раньше, конечно, выглядел отстранённым или отчего-то раздражённым, но Джеймс всерьёз обеспокоился за него только после каникул. До этого он обращал внимание на то, что друг отсутствовал к вечеру, а к утру то и дело зевал и пытался вздремнуть, сидя за партой, но это уж точно не было поводом для беспокойства.

— Ты хоть спишь по ночам или опять где-то бродишь? — тихо спросил во время очередного урока Джеймс, и Сириус, зевая, кивнул. — Это что значит? Что спишь или что бродишь?

— Значит… отвали, — сонно пробормотал Сириус и прикрыл глаза.

На Истории магии спали многие — лишь единиц монотонное бормотание профессора Бинса не усыпляло — но друг стал дремать и на трансфигурации, и даже на заклинаниях, где отрабатывал что-то новое и откидывался на спинку стула, пользуясь тем, что низенький профессор Флитвик уже слез со стола и пытается помочь тем, кто не справляется. Или Сириуса настолько замучили кошмары, что он решил по ночам не спать, или ему настолько стало плевать на учёбу и свою жизнь, было непонятно. У Джеймса и без него имелось немало хлопот: например, тренировки или споры с теми игроками, кто считал, будто он стал играть нечестно. История со вспыхнувшей метлой под загонщиком Пуффендуя очень долго держалась на устах. К тому же перед каникулами выдалось очередное полнолуние, и Джеймс решил, что он нужнее Римусу, лежащему в больничном крыле. Тот и так сильно переживал, когда они догадались о его тайне, а всё, чем остальные Мародёры могли ему помочь, так это находиться рядом. Джеймс не понимал, как это так — от многих же болезней есть лекарства, так почему от ликантропии до сих пор не изобрели? Он и у отца, отличного зельевара, как-то спрашивал, но тот лишь качал головой и печально говорил, что есть вещи, которые необратимы, точно смерть.

— А где… Сириус? — не применил спросить бледный друг поутру. — Он в порядке?

Римус, казалось, всегда был таким: добрым, способным поделиться единственной шоколадкой с другими, нежели сберечь для себя. Возможно, этим он их и подкупил, ведь даже лёжа на больничной койке, он продолжал думать о других.

— Хм… видел, как он дрых в гостиной в кресле. Опять ночью бродил по замку, наверное, вот и отсыпается, — отмахнувшись, ответил Джеймс.

— Он странный… Ну, в смысле, страннее, чем обычно, — осторожно заметил Римус. — Тебе так не кажется?

Джеймс, с одной стороны, был с ним согласен, а с другой, не мог признать, что временами не знает, как к Сириусу подступиться. В прошлый раз, когда друга напугал боггарт, он впервые заговорил о самом сокровенном, может, если не давить и подождать, то расскажет и теперь?

— А я видел, как он библиотеке торчит, — пока Джеймс размышлял, заметил с другого края койки Питер.

— И что это он там делает? — спросил удивлённый Римус. — Эссе готовит?

— Не знаю, читает что-то вроде.

Джеймс нахмурился, но ничего не сказал, и друзья переключились на другие темы. В очередной вечер, свободный от тренировок, Джеймс тоже сходил в библиотеку и нашёл Сириуса за одним из столов. Тот так сильно погрузился в чтение книги, что не уловил ни звука шагов, ни взгляда, обращённого к нему. Джеймс плюхнулся на противоположный стул и успел рассмотреть обложку книги.

— «Проклятия всех времен»? Кого это ты проклянуть собрался, Бродяга? Нюниуса? Я с тобой! — прибавил Джеймс с улыбкой.

Сириус оторвал взгляд от книги, и в его лице промелькнула настороженность.

— Да нет, это так… домашнее задание, — ответил он и снова уткнулся в книгу.

— Какое ещё домашнее задание? — не унимался Джеймс. — Нам разве кто-то задавал проклятия изучать?

— Не важно, иди, — не глядя на него, ответил друг.

— Нет, важно, мы тебя, между прочим, в больничном крыле ждали, а ты променял нас на... на пыльных бумажных друзей. Тебя что, отличница Эванс тайком от нас покусала? Или ты решил утереть Лунатику нос и обойти его в других предметах?

Сириус нахмурился и перелистнул страницу, но Джеймс упрямо остался на месте.

— Сидишь тут опять, какую-то муру изучаешь, когда мы скучаем и…

— Джей, у тебя что, других дел нет?! — вдруг резко спросил Сириус, подняв на него злобный взгляд. — Чего ты ко мне прицепился?!

В библиотеке стало невероятно тихо. Другие ученики словно бы замерли, опасаясь строгой мадам Пинс, которая непременно нагрянет к тем смельчакам, кому вдруг вздумалось шуметь в её владениях.

— Ах вот как значит, — сердито отозвался Джеймс, поднявшись из-за стола раньше, чем мадам Пинс подошла. — Ну ладно-ладно, — с обиженным видом бросил он другу и ушёл под не менее сердитый взгляд библиотекарши.

«Присматриваешь за ним, присматриваешь, а он на тебя как пёс с цепи ещё бросается!» — несколько раз думал о друге Джеймс и делал вид, будто не замечает ни то, какой мрачный тот сидит под вечер в стороне в кресле, ни то, что при отбое отсутствует в спальне. На Пасхальных каникулах Сириус и вовсе попался ночью Филчу, и тот отвёл его к профессору МакГонагалл, яростно твердя, что наконец-то поймал того ученика, которой сжёг в коридоре старинный зачарованный портрет. Декан проверила волшебную палочку Сириуса, убедилась, что он не занимается порчей школьного имущества, а потом проводила до башни.

— Мистер Блэк, что вы делали после отбоя в коридоре? Что значит «гулял»?! — был слышен её строгий голос в общей гостиной. — Вы другого времени для этого не могли найти?!

Джеймс видел, что друг вернулся в спальню крайне бледный, но из упрямства не стал его расспрашивать, поэтому подробности ночного инцидента разузнали Римус и Питер и пересказали ему.

— Ну и бред, — сидя с ними на диване, следующим днём сказал Джеймс, при этом косясь в сторону дальнего кресла, которое занимал потерянный Сириус. — И так же понятно, что он огня до ужаса боится. Портрет сжёг кто-то другой.

— Кто? В коридоре больше никого не было, — тихо заметил Римус.

— Не знаю, наверное, тот, кто убежал, — предположил Джеймс.

— И чего Сириус тогда о нём не рассказал?

— А я откуда знаю? Чего ты у него не спросишь?

Друзья немного помолчали, но подходить к Сириусу никто не решился. Римус, судя по всему, понимал, что даже если он протянет тому шоколадку и будет чрезвычайно дружелюбен, то максимум, что произойдёт, так это Сириус скажет ему перед уходом «Спасибо». Питер и вовсе считал, что друг, вероятно, всё ещё горюет по близким и лучше его не трогать. Джеймс же терзался от противоречивых желаний: и дальше из упрямства ничего не замечать и ждать, когда друг подойдёт первым, и одновременно с этим самому подойти к нему и хорошенько треснуть. Чем он вообще так загрузился? Не может сказать другим, так поделился бы с ним. Друзья они или нет?

После Пасхальным каникул снова начались учебные будни, и первым же утром Сириус не отдёрнул полог и не поднялся с постели, чтобы спуститься со всеми на завтрак, а потом пойти на урок.

— Должно быть, опять бродил по замку ночью, а теперь отсыпается, — предположил Джеймс, поймав взгляды остальных Мародёров, и покинул спальню.

Но Сириус не явился ни на второй, ни на третий урок, и Джеймс ощутил некоторое беспокойство, когда во время обеда стал посматривать в сторону дверей в Большой зал и всё больше убеждаться, что вряд ли дождётся появления друга. Не в силах думать о чём-то другом, он поспешил в гриффиндорскую башню и застал Сириуса в постели, всё ещё лежащим под одеялом.

— Я в порядке… в порядке… — тяжело дыша, говорил тот.

Нездоровый румянец на его бледных щеках говорил совсем о другом, как и мешки под глазами.

— Я вижу, в каком ты порядке, вставай давай или подниму силой, — сердито велел Джеймс. — Бродяга, немедленно вставай или я позову кое-кого хвостатого и полосатого, ты её очень хорошо знаешь!

Угроза подействовала, и Сириус через силу поднялся. Накинув поверх пижамы мантию, он поплёлся за Джеймсом, на ходу хлопая глазами и не реагируя на взгляды любопытных учеников, встречающихся на пути. Благо, что мадам Помфри хватило лишь взгляда, чтобы велеть ему лечь в койку. Судя по тому, как она нахмурилась, потрогав его лоб и пару раз взмахнув палочкой перед носом, ей было над чем поработать.

— Зайдите позже, мистер Поттер, — коротко сказала она Джеймсу, и он на прощание ободряюще бросил другу:

— Давай тут, не вешай нос!

Ближе к вечеру вместе с ним к Сириусу заглянули и другие Мародёры, но тот по-прежнему лежал на койке и выглядел неважно.

— У тебя что-то болит? Горло? Голова? Живот? — озабоченно спрашивал его Римус.

— Нет, — коротко отвечал Сириус, посматривая в сторону.

Казалось, присутствие друзей его нисколько не радовало и жаловаться им хоть на что-то он не хотел. Джеймс был несколько озадачен его поведением, но, когда они покинули больничное крыло, конечно же, принял бодрый вид и уверял друзей в другом:

— Ничего, мадам Помфри и не таких упрямцев видала. Она с ним быстро разберётся!

К его удивлению, мадам Помфри не разобралась с Сириусом ни на следующий день, ни на последующий за ним. Он по-прежнему был бледен и не разговорчив. Когда Джеймс в одиночку заглянул к другу в конце недели, то застал в больничном крыле и профессора МакГонагалл. Она не обратила на него внимание, зато Джеймса её присутствие озадачило и он замедлил ход, отчего смог услышать отрывок её разговора с мадам Помфри.

— Ты уверена, Поппи? — спрашивала профессор.

— Конечно же, Минерва, — отвечала целительница, — это не простуда, не грипп и на отравление тоже не похоже… Я на много чего его проверила и всё ещё не представляю, что у него за недуг. При помощи зелий мне удаётся на какое-то время сбивать его температуру, но потом всё снова повторяется…

— Что же тогда делать? Дать ему что-то помощнее?

— Да ты что, нет, конечно, мы же не хотим угробить мальчика!

— Но что же тогда ты предлагаешь?

— Возможно, стоит вызвать помощь из Мунго или…

Чем же закончился разговор, Джеймс не узнал, потому как уже приблизился к койке друга и забыл про взрослых. Сириус был всё такой же бледный, но в этот день выглядел чем-то обеспокоенным.

— Джей, прости меня, — вдруг заговорил он раньше Джеймса и протянул ему руку. — Прости, Джей… Мы же друзья? Друзья, да?

— Какие мы друзья, ты что болтаешь? — возразил ему Джеймс и тут же улыбнулся. — Мы же братья, балда ты больная!

Он опустился на край койки и взял друга за руку.

— Как ты? Получше?

— Да… — лишь устало отозвался Сириус, и Джеймс сделал вид, будто не почувствовал, что рука друга совсем холодная.

— А чего кислый такой тогда? К учёбе не хочешь возвращаться, лежебока?

Сириус пожал плечами и больше они поговорить не смогли. Мадам Помфри приблизилась и напомнила, что её подопечному нужно отдыхать.

— Он принял зелье для сна, мистер Поттер, зайдите часа через три-четыре, — сказала она, и Джеймс пожелал другу хорошо отдохнуть.

Однако через несколько часов он не смог попасть в больничное крыло, мадам Помфри сказала, что Сириус ещё спит и велела его не будить. Джеймс мог бы отнестись к этому спокойно, если бы такое не повторилось и на выходные. Ни утром, ни в субботу днём, ни даже вечером он не смог навестить друга, а потому вернулся в общую гостиную хмурый и решился на то, чего обычно избегал. Джеймс взял чистый пергамент и сел писать письмо домой. Отец ведь просил присматривать за Сириусом, а значит, надо было ему сообщить, что член их семьи вот уже почти неделю лежит в больничном крыле и улучшений в его состоянии почему-то не наблюдается. Джеймс, конечно же, не рассчитывал на скорый ответ и даже немного опасался упрёков, что написал так поздно, но сообщить близким казалось правильным. Тем же вечером он передал письмо сове и с чистой совестью лёг спать. В воскресенье ему удалось навестить друга лишь один раз в обед, и то Сириус выглядел сонным, хлопал глазами и просил присмотреть за его кошкой.

— Белка, Джей… ты покорми Белку… — бормотал он.

— Да брось, не пропадёт твоя Белка! — уверял его Джеймс. — Она носится по гостиной как бешеная и ворует у всех подряд еду. Эванс и Маккиннон её даже подкармливали…

— Это хорошо… — пробормотал Сириус и закрыл глаза.

На этом и был закончен их разговор, и Джеймс ушёл из больничного крыла с тяжёлым сердцем. Что-то терзало его из-за состояния друга, но он не мог понять что. Неужели он что-то упустил за эти месяцы? Но что? И как помочь тому, кто не просит о помощи?

— Как ты могла, Минерва?!

В начале недели Джеймс шёл с друзьями по коридору и резко остановился, завидев впереди того, кого меньше всего ожидал увидеть в школе. Впрочем, не он один оказался удивлён. И Римус, и Питер застыли рядом, смотря на декана Гриффиндора и её собеседницу. Напротив МакГонагалл стояла миссис Поттер.

— По-твоему, что, если мальчик осиротел, то за него некому переживать?! Думаешь, нам, его опекунам, всё равно на его состояние?!

Сколько Джеймс знал мать, он ещё никогда не видел её настолько рассерженной, даже МакГонагалл внезапно растерялась перед ней.

— Что ты, Юфимия, ничего такого я не думала, я всего лишь… — едва успела она сказать.

— Ты всего лишь неделю молчала! — возмутилась миссис Поттер. — А нам с Флимонтом сообщить о состоянии Сириуса ты не подумала?! Почему я узнаю, что наш мальчик не первый день лежит в больничном крыле от сына, а не от тебя?! Ты думала, мы Сириуса меньше ценим?! Или что мы отправили его в Хогвартс, чтобы избавиться от забот и подвергнуть ещё большим испытаниям?! Ты… ты… ты очень меня разочаровала, — чуть тише прибавила она и развернулась.

Растерявшемуся Джеймсу пришлось даже окликнуть мать, чтобы она его заметила.

— О, здравствуй, мой дорогой, — тут же ласково сказала она, и её лицо просветлело. — А я как раз к Сириусу собиралась вернуться, ты пойдёшь со мной или на урок?

Первым уроком была трансфигурация, и Джеймс решил, что после сцены в коридоре будет даже лучше, если он этот урок пропустит. Попрощавшись с друзьями, он поспешил за матерью.

— А почему ты в школе? Ну, в смысле, пришла, а не написала или…

— Мы с папой решили вызвать его друга-целителя и сами навестить Сириуса, — ответила ему мать. — Ему всё-таки сейчас лучше видеть близких и не чувствовать себя одиноким. Ты молодец, что вовремя нам написал. Папин друг очень озадачен состоянием Сириуса, возможно, мы заберём его домой.

— Домой?! — переспросил Джеймс, от неожиданности остановившись.

— Домой, — повторила ему мать, приобняв за плечи. — Он выглядит таким уставшим… возможно, ему пора отдохнуть, дома и стены согревают, может, быстрее поправится.

— Но… как же учёба и…

— Это ничего, потерпит, договоримся с Дамблдором. Сейчас главное, чтобы он поправился.

Против этого Джеймс не смог ничего возразить и вместе с матерью зашёл в больничное крыло. У койки Сириуса стояли мадам Помфри, папин друг-целитель и он сам. Они тихо что-то обсуждали, потому как Сириус спал, и прервались.

— О, привет, сын, — сказал мистер Поттер. — Хорошо, что ты зашёл, я как раз хотел тебя спросить кое о чём… Скажи, родной, не было ничего такого, что… что Сириуса в последнее время пугало или нервировало?

Под серьёзными взглядами сразу нескольких лиц Джеймс не смог уйти от ответа или соврать. Так и признался, что ещё до Рождества Сириуса довёл до обморока боггарт, а потом были эти странные ночные похождения, возможно, из-за кошмаров или по какой-то другой причине.

— Вот вам и подтверждение, — едва он закончил, сказал папин друг-целитель, и остальные лишь только нахмурились или же кивнули ему.

— Решено, мы его забираем, — подытожил мистер Поттер и тоже приобнял Джеймса за плечи. — Идём, сын, соберём вещи Сириуса.

Джеймс не решился с ним заговорить, пока они не вышли в коридор.

— Пап…

— Да?

— Я сделал что-то не так?

— Нет, что ты, ты тут ни при чём. Просто… Сириус ослаб… он столько всего пережил… Такое бывает, тут никто не виноват.

Несмотря на уверение отца, Джеймс чувствовал на душе смятение и вечером стоял в коридоре у окна. Он видел родителей, удаляющихся от школы, видел сутулого, тепло одетого Сириуса, повесив голову, плетущегося между ними, и впервые держал в руках его Белку, поглаживал её, слышал мурлыканье и мысленно уверял друга, что позаботится о его кошке и привезет её к лету целую и невредимую.