Перевёрнутый Крест (гет)

* * *

… Сидя со сложенными на коленях руками и закрытыми глазами, я старался сконцентрировать все пять основных (и немного больше) чувств на том, чтобы как можно более чётко ощутить пространство вокруг и заметить в нём любые, даже самые незначительные, колебания. Точно так, как мне посоветовала сделать Ририко-сенсей.

Слух, осязание, привкус на кончике частично трансформировавшегося языка; проходящие через пол и даже воздух микро-вибрации, касающиеся кожи и приносящие с собой незаметные, практически неуловимые перемещения воздушных потоков, безуспешно пытающихся пошатнуть центр тяжести также, как слабые волны тревожат уверенно идущий по морю корабль. Я сидел, практически отрешённый от всего остального мира, и в то же время, погруженный в него как никогда прежде. Находиться в подобном состоянии ''не-совсем-медитации'' на протяжении долгого времени было по настоящему затруднительно, ведь после какого-то момента у тебя просто начинают сдавать, не смотря ни на какой самоконтроль, нервы. Что было очень, очень, очень неприятно! И тем не менее, я сидел на жопе ровно и медитировал на свои ощущения, пытаясь, в сути своей — найти то, не знаю что. Ну и словить озарение свыше, куда же без этого!

Для полноты картины «культиватор в процессе наяривания даньтяня, одна штука» мне не хватало только водопада над головой и позы полу-лотоса, или как она там правильно называется?..

— Ай! — резкий удар кончиком хвоста по затылку прервал поток мыслей методом наиболее эффективным. — Опять?

— Ты отвлёкся, — безразлично сказала нарезающая вокруг меня круги в своей истинной форме Кагомэ-сенсей, ненадолго отвлёкшись от прочтения очередной книги. — Заново.

— Понял… — покорно соглашаюсь, вновь закрыв глаза и уйдя в успевшее стать привычным подобие медитации.

Суть нашей сегодняшней тренировки на нахождение демонической энергии была одновременно проста, и в то же время, на мой взгляд — до крайности нелепа. Мне требовалось, полностью отдавшись своему восприятию, попытаться уловить едва заметные колебания на поверхности ауры Ририко-сенсей.

Тут стоит прояснить: я уже упоминал, помнится, что Йоки монстров очень и очень плотно связана с их эмоциями, вплоть до того, что конкретный тип этих самых эмоций способен вызвать конкретные изменения во всей имеющейся энергетической структуре. Да-да, в том числе, речь про те самые внезапные всплески силы их ниоткуда, превозмогания из последних сил и открывшееся прямо во время боя второе дыхание — ну вот это вот всё, из той же оперы. Так вот, сейчас я примерно этот процесс прочувствовать на примере учительницы и пытался, сидя на табуретке и прислушиваясь всеми имеющимися чувствами к присутствию Кагомэ-сенсей, в данный момент, занятой чтением разных книжек, рассказов и историй, начиная позитивными новеллами со счастливым концом, слащавой и трагичной романтикой образца «Ромео и Джульетта», а также разного пошиба хоррорами. Всё то, в общем, что могло бы вызвать у учительницы хотя бы тень эмоций, неважно какого конкретно толка, и в ответ на появление которых внешняя аура женщины характерным образом дрогнула бы, дав мне себя обнаружить — и тем самым, обеспечив возможность сделать первый шаг на тернистом и непопулярном пути монстров-сенсоров. Что, впрочем, в первую очередь мне было нужно исключительно ради повышения собственной боеспособности. Просто потому что без нормального ощущения и контроля Йоки (которыми большинство высших монстров владеет просто по факту рождения) я и драться-то толком не смогу, без стыда за собственные силы и систематических побоев моей глубоко любимой тушки.

Учитывая, что кружила сенсей вокруг не переставая, да с выдумкой подходила к тому, как в случае потери мной концентрации о себе напомнить (пока что дошла только до ударов кончиком хвоста и метания твёрдых мячей-попрыгунчиков), вся эта задачка становилась и в самом деле нетривиальной. Впрочем, не смотря на моё ожидание куда как худшего, как-то так получилось, что из всех сегодняшних двенадцати повторов этого упражнения, я, не иначе чем на много раз мною упомянутой интуиции Сайзо, умудрился аж дважды избежать попытки уязвить меня внезапной зуботычиной, один раз отдернув голову от попрыгунчика, всё же, впрочем, задевшего по касательной ухо, и ещё один раз, буквально нырнув под несущийся к моей щеке кончик змеиного хвоста. Больше подобного успеха повторить, как я надеюсь, только пока что, так и не получалось. С закрытыми-то глазами. Тем не менее, сам факт, что у меня нечто путное вышло на первом же подобном занятии, как сказала наставница, был по своему впечатляющим.

И я был склонен ей доверять. Просто потому, что больше было и некому.

Я и сам чувствовал, что моя скорость развития была, для кого-то типа прошлого Сайзо, скорее, всё же более аномальной, чем естественной; слишком явно взятый мной темп развития опережал таковой у подавляющего большинства низших. Честно говоря, тот, скорее уж, соответствовал прогрессу какого-либо достаточно элитного и чистокровного отпрыска пусть не самых могущественных, но всё же, достаточно известных и старых родословных, нежели просто безымянному недо-троллю. Лично Кагомэ-сенсей списывала подобный результат на все мои последние тренировки в ускоренном темпе (на которые, всё же, мало кто без отчаянной необходимости решился бы), на последствия инцидента с Куроно — ну, знаете, ситуация на грани жизни и смерти, риск, опасность вот эти все дела, — а также то, что я, знаете, э-э… Талантливый. Да. Именно таким меня назвала Кагомэ-сенсей, при том, достаточно искренне, как мне показалось.

Примерно того же мнения придерживался и я, пусть и с некоторым скепсисом… Ладно, да, с достаточно большим скепсисом. Просто потому что, ну, будем всё же реалистами — как бы я не впахивал на тренировках, какого-бы прогресса не добился меньше, чем за две недели занятий, и как бы моё самолюбие не тешили приятные слова сенсея — я, всё же, далеко не пресловутый Тохо Фухай, который вот реально уродился гением, и который чуть ли в с нуля выдумал кучу крутых техник и заклинаний… И который всё равно без шансов слил местному архикровосисе, но да не об этом разговор. В общем, как бы не был очешуенен и прекрасен, я, всё же, далеко не пуп местного мироздания, а потому, источник столь быстрого моего роста над прежним собой, что закономерно, обязан крыться в чём-то другом, только вот... В чём, собственно? В моём попаданчестве и имевшей место быть смене души? В том, что я примерно знаю будущие события а потому, примерно, представляю размах всей грозящей нам в будущем жопы, от чего в промышленных масштабах и генерирую страх да напряжение, которые всё те же чувства и которые, я напомню — сиречь всё то же топливо для подстёгивания Йоки? Или же тут дело в чём-то ещё, чего я пока что не могу понять? В общем, похвала Ририко (и в некотором роде признание моих стараний) была мне приятной, но всё же, являлась не особенно объективной. Потому что, кроме чисто моих заслуг, тут определённо имело место быть что-то ещё. Иначе, в противном случае, таких вот любителей тренировок, типа меня, кто добились видимого успеха, было бы куда как больше. Да и сам уровень монстров, в среднем ''по палате'', был бы заметно выше, если бы каждый мог увеличить свой уровень силы хотя бы процентов на тридцать-сорок, просто за счёт примитивных тренировок в течении пары-тройки месяцев…

… В любом случае: каким бы неплохим не был мой прогресс, но если уж признанный гений, а вернее даже Гений — именно так, с большой буквы, — не справился в свои лучшие годы с угрозой Дракулы при всех своих объективных заслугах, то собственно спрашивается, а на что надеяться остаётся такому всему из себя хорошенькому мне? Тому, кто, даже если принять на полную веру слова Кагомэ-сенсей и прикинуть, что в них не было совсем уж откровенной лести — в лучшем случае, всего лишь, просто немного талантливый, а никак не гений поколения, сравнимый с означенным выше Тёмным Лордом?

— …Отвлёкся, — очередной мячик шибает мне прямо в середину лба. — Ну нет, это никуда не годится. Ты и правда чего-то хочешь добиться, или просто дурью маешься? Приложи хоть немного больше усилий, Сайзо-кун!

— Д-да… — сморгнув проступившую от удивительно болезненного контакта с, казалось бы, самым обычным попрыгунчиком (что в руках Кагомэ-сенсей скорее превращался в крупную резиновую пулю) слезинку, вновь пытаюсь нащупать это непривычное ощущение тревоги, появляющееся в какой-то конкретный момент и становящееся наиболее сильным за мгновение перед тем, как в меня опять что-то прилетит. — Фух!..

Стоит ли говорить, что из-за постоянного внутреннего напряжение и обитающей где-то на задворках сознания тревоги по поводу будущих событий, это для меня было не так легко? Ну, в том числе поэтому. А ещё потому, что я сам по себе, кажись, малясь раздолбай.

Поддерживать долгое время остроту ощущений на высоком уровне было достаточно трудно. Пусть эта тренировка не предполагала серьёзных физический нагрузок, ментально она выматывала очень сильно. Настолько, что в какой-то момент, лишняя секунда бездействия начинала казаться даже более привлекательной, чем избегание очередного крайне унизительного и обидного удара… Что Кагомэ-сенсей явно понимает, а потому, в такие моменты, когда ей становится совсем уж очевидно, что я вообще не стараюсь — она бьёт наиболее сильно, так, что аж в ушах звенит и всё кругом идёт, даже несмотря на повязку на глазах. Н-да, так вот, что на деле значит индивидуальный и учитывающий все особенности подопечного подход к обучению… Дёшево и сердито, ничего не скажешь. Впрочем, эффективность на лицо, так что и возразить нечего.

Хм? А это что?..

Я почувствовал интенсивный зелёный свет за спиной, где-то по-диагонали-справа. Да, свет, да, именно что почувствовал, а не увидел или... Стоп, это-ж!.. — «Шурх!» — голова уходит от удара хвостом в последнее мгновение, ныряя вперёд настолько, что у меня аж что-то в грудной клетке неприятно щёлкнуло; «БАБАХ!» — кнутом опустился на одну из школьных парт мускулистый хвост, переламывая ту на кусочки и отшвыривая в другой конец кабинета истерзанным хламом, более ни в каком виде не пригодным к использованию.

Я непроизвольно сглотнул слюну, представив, что случилось бы, попади этот удар по моей несчастной черепушке.

— Неплохо… — в кои-то веки дождался я похвалы от сенсея. — Но всё ещё недостаточно! — не отвлекаясь от какого-то детектива, дополнила она, когда меня в голень болезненно ужалил очередной резиновый шарик, заставив непроизвольно вскрикнуть. — Йоки большой концентрации ты уже более-менее ощущаешь, но малые объёмы так и проходят мимо твоего восприятия незамеченными. Это очень нехорошо, — помотала учительница головой с вот вообще недоброй улыбкой на лице. — Что-ж, продолжим. Нам ещё предстоит долгий путь…

… Мамочка!

В общем, не буду вдаваться в подробности того, как я в тот день страдал и огребал. Учитывая же, что этот самый день был одним из немногочисленных школьных выходных, который при иных обстоятельствах я целиком и полностью посвятил бы релаксации и восстановлению душевного равновесия — то имеющееся настроение и вовсе, по итогу всех вынужденных истязаний, ушло куда-то глубоко под плинтус и стремительно начало приближаться к уровню злополучной Марианской впадины. Тем не менее, мыслей о том, чтобы бросить или хотя бы сбавить темп, у меня не было и в помине. Просто потому что их, учитывая всё те же обстоятельства, быть и не могло. Вообще никак. Совершенно ни при каких условиях или новых вводных. Потому как если я не буду на повседневной основе косплеить того самого драугра и качаться едва ли даже не во сне — то быстро рискую очень, очень, ОЧЕНЬ плохо кончить. И отнюдь не в том смысле, в каком некоторые отдельные, крайне испорченные персоны, могли подумать, да.

… Где-то на задворках сознания проскользнула закономерная мысль, что я мог бы просто отойти в сторону, ведь со всеми грядущими проблемами, как-нибудь, и без меня разобрались бы. Но так же быстро, как и возникла, эта мысль растворилась, не оставив после себя и следа.

Словно кто-то нарочно не дал ей задержаться ни мгновением дольше.

… Тяжела доля простого безымянного монстрика, коли тот не хочет бесславно сгинуть, мда-а…

Не помню, чего там в финале местный главный злодеус такого наворотил, но точно помню, что это в итоге вылилось чуть ли не в полноценную гражданскую войну людей и монстров по всей Японии, в которой силы самообороны с упоением резались с какими, то ли червями, то ли вообще чуть не лавкрафтианскими тентакливыми чудами-юдами. Ужас, в общем. И если я хочу во всём этом ужасе выйти сухим из воды — то должен качаться, как не в себя. Ну либо валить из страны…

… Что также выбор неприемлемый.

Стоит отметить, что кроме тренировок на чувствительность, у меня также были и тренировки на контроль Йоки. Внимания которым мы, по очень вкрадчивому настоянию Кагомэ-сенсей, уделяли едва ли не больше, чем описанным ранее тренировкам на чувствительность. Просто потому что если её мы хоть как-то уже успели проработать, то вот контроль… С ним было заметно похуже. Очень заметно, хотя это буквально чуть ли не самый базовый и фундаментальный навык абсолютно любой сверхъестественной мистической пакости. Вот так неожиданность, но представляли собой тренировки контроля примерно то же самое, что и чувствительности, только были их выкрученной в обратную сторону вариацией, где уже мне приходилось держать свои эмоции под контролем и не давать им никак повлиять на поток Йоки, тем самым сохраняя собственную ауру одинаково спокойной в независимости от мелькающих чувств и окрашенных разными эмоциями мыслей. И даже, следовало бы сказать в мою пользу, что имел я в этом достаточно неплохой успех, показывая очень даже приличный для новичка самоконтроль, который вполне неплохо помогал мне сдерживаться от резких вспышек и совсем уж безобразного маяченья собственной энергетикой.

Впрочем, кто-кто, а Ририко-сенсей точно знала, куда со всей её садисткой точностью лучше всего следовало бить:

— Так, — сдерживая порыв съёжиться от касания раскрывшихся мясных ''лепестков'', пытаюсь не отвлекаться от написанного в книжке… Так, какой-то любовный роман про вампиров, с подозрительно знакомым названи… — Да ну нах-АЙ!

Мощный разряд тока прошёлся по телу, сковывая судорогой мышцы и принося с собой просто целое море боли. Тем не менее, едва ли это было способно перекрыть ту внутреннюю агонию и беспросветную бездну чистейшего отчаяния, что я испытал, едва только увидев на обложке выданной Кагомэ-сенсей книги ввергающую в кататонический ужас надпись:

«Сумерки».

* * *

— Это тебе, — вывалил передо мной в одно движение целую гору самых разных материалов, вырезок и просто чуть ли не рукописных клочков бумаги глава кружка журналюг. — Будь добр разобраться до следующего заседания клуба, хорошо, Комия-кун?

Я смотрел на всё это макулатурное разнообразие с единообразно хмурым выражением и опасной задумчивостью, какая обычно бывает на морде котяры, уверенно решившегося сделать своё грязное дело в тапки не шибко-то любимого хозяина. Видимо, что-то такое на моём лице заметил и Гин, отчего сразу же поспешил прояснить:

— Понимаю, что выглядит пугающе, но тут ничего особенно сложного — работы, максимум, часа на два…

— А вы, сенпай, чем заниматься в это время будете? — осторожно, словно ядовитую змею, переворачиваю странички одного из лежащих перед собой буклетов и уже представляю, насколько проблемно будет всё это систематизировать хоть в каком-то виде… Причём, особенно для меня, уже давно привыкшего к разного рода технологическим удобствам и полезным приспособлениям из будущего двадцатилетней перспективы. — И, серьёзно, неужто больше некоему этим заняться?!

— Я буду занят добычей ценной информации и последних слухов, — Гин надулся и настолько важно качнул висевшей на шее камерой, что никаких сомнений в том, что он снова собрался удариться в вуайеризм и идти подглядывать за девушками, у меня не оставалось от слова совсем. — Шираюки-сан… Тоже будет этим заниматься, но отдельно от меня, — ах, да, ещё один сталкер, но уже по мою душу. — А Куроно-сан и Акашия-сан будут заняты обустройством клубной комнаты под нужды текущего состава клуба, настройкой аппаратуры и ознакомлением с принципами её работы…

— Я испекла печенье! Кто-нибудь хочет? — нарочито громкий и весёлый голосок суккубы пронёсся по кабинету, тут же привлекая внимание. — Ах, что такое, Акашия-сан? Ты так странно на меня смотришь~

— Не знала, что ты так хорошо готовишь! Какая прелесть! — абсолютно без задней мысли похвалила свою, как она считала, если ещё не подругу, то хорошую знакомую уж точно, Мока. — Позже научишь меня, если не трудно?

— Хах, а ты не умеешь?! — прикрыв рот ладонью, с деланным изумлением воскликнула дьяволица. — Какая новость! А ведь каждая уважающая себя женщина должна уметь хотя бы это, если, конечно, она вообще считает себя достойной называться женщиной!

… Да какая уж из тебя, пигалицы, женщина?

И столько самодовольствия в позе и голосе, что становилось сразу понятно — вся эта сцена с печеньем изначально нужна была только ради того, чтобы как-то уязвить вампиршу, ну и потешить, на фоне отсутствия у розоволосой заметных кулинарных навыков, собственное эго. Видимо, не получив на орехи от внутренней Моки, как то было в мультике, Куроно так и не научилась держать себя в рамках монстрячьих приличий и обоснованно бояться тех, кто потенциально может оторвать её очаровательные крылышки к её же чёртовой матери. Почему, собственно, синеволосая и по-прежнему считала Акашию своей зло-о-остной соперницей, то и дело пытаясь разными способами на её фоне утвердиться и ''сорвать приз зрительских симпатий'', назовём это так. Ну, хоть с кулаками ничего доказывать не лезет (видимо после того, как уже успела испугаться, что кого-то по-неосторожности убила), и слава за это всем местным священным силам, хотя, зная в целом одержимость всех демонов страсти своими целями и амбициями и горячность данной особы в частности, — она вполне и могла бы. Куруму для этого и сильной мотивации не надо, просто лишний раз кто-то отдаст предпочтение вампирше, а не ей, и всё — понеслась душа в рай!

— Настройкой аппаратуры, говоришь? — абсолютно безразличным и свободным от всяких эмоций взглядом провожаю картину бахвалящейся суккубы и чуть обиженно надувшейся кровопийцы. — Не знал, что у нас в клубе где-то установлена духовка…

— Она и не установлена. — идеально ровный голос прозвучал мне в ответ.

— Значит, Куроно-сан принесла печенье из дома?

— Да нет, оно свежее, вероятно, испекла его в кабинете клуба домоводства…

— Во время деятельности клуба журналистики?

— Так информацию добывала, — не смотря мне в глаза и не давая на лице дрогнуть и мускулу, махнул рукой, как на нечто само собой разумеющееся, Гин. — Она уже там как своя, вот и пользуется этим… Своей хитростью на благо нашей газеты, да. Очень деятельный и многообещающий новичок.

Мне оставалось только тяжело вздохнуть, массируя переносицу в предвкушении того, что же на меня наш боборотень ещё захочет скинуть… Ибо, ну, а почему бы и нет? Я на его месте, пожелай сблизиться аж с тремя красивыми девушками, пусть без особого огонька, но тоже пытался бы топить единственного соперница за их внимание, на постоянной основе обитающего где-то поблизости. Ну, просто чтобы тому неповадно было. И из природной вредности, да. Другое дело, что обитавших здесь девчонок я полноценно за любовный интерес или прочее подобное вообще не воспринимал — дети есть дети, право слово… А вот если бы Гин уже попытался подбивать клинья, к примеру, к той же Некономэ… Хм-м…

— Мн-н, — мне ткнули ноготком в щёку. — Ты подумал о чём-то неправильном. Что бы это не было, раздумай это обратно.

Принадлежал острый пальчик сидевшей рядом Мизори, привычно спокойной и… И мне показалось, или она сейчас слегка надулась?..

— О чём ты? — мягко убираю палец, накрывая её руку своей ладонью… На всякий случай и чтобы иметь хоть какой-то контроль над данной конечностью и её перемещениями. Просто от греха подальше. — Да я вот прикидываю, сколько наш президент мне работёнки подкинул, м-да…

— Я готова помочь! — таки скинула со своего хвоста дьяволицу Мока, полная энтузиазма аж прильнув к моей руке и окидывая сверкающим взглядом разложенную передо мной бумагу.

— Я… Тоже помогу. — решительно и безапелляционно заявила следом и снежная дева, повторив хватательный жест на противоположной конечности. И кинув после этого на розоволосую очень неоднозначный взгляд.

Так… Кажись, это всё переходит куда-то не туда и уже перестаёт мне нравиться. Обнимашки это, конечно, хорошо, но их контекст меня что-то напрягает.

— Хах, да будто он сам не справится. Всё равно постоянно у каратистов пропадает. — сложила руки под грудью и повела плечиком дьяволица, привлекая внимание к себе. — Ничего, не обломится немного потрудиться.

Н-да, отношения у нас с ней всё ещё были натянутые… И неоднозначные. Лично ко мне она вроде шибко не цепляется, кажется, даже испытывает что-то схожее с чувством вины, но тем не менее, любому очевидно, что именно меня она недолюбливает чуть ли не больше Моки — знать бы, почему именно. А ещё, несколько побаивается. Впрочем, я бы и сам побаивался откровенно конченного чела, готового при конфликте с кем-то себе чуть ли не мозги спалить, но не отступить — каким я, должно быть, предстал для суккубы. Ну, а самому мне на Куруму было как-то по-боку, лишь бы не пакостила. Тем более, я помню, что дальше по канону вроде как должны быть некие тёрки со сталкером-слизняком, на фоне которых как раз и можно будет немного улучшить у синеволосой мнение обо мне… Опять таки, не то чтобы я шибко горел желанием чем-то подобным заниматься (опыт взаимодействия с Куруму не забыт), но союзники мне нужны, так что, придётся дружиться. По крайней мере, до ровного уровня нормальных знакомых, а не как оно сейчас, непонятно кого — то ли недругов, то ли знакомых. А там уже, глядишь, можно будет свести её с… Не знаю, тем же Гином (что вроде не так сложно провернуть, особенно если он себя как кобелина вести будет поменьше), и будет у меня на случай будущих вероятных противостояний плюс один вероятный помощник… Ага, очень вероятно, да. Только тогда придётся особенно сильно с Гином корешиться (что в целом и так в моих планах, ибо он уж очень мощный и для меня удобный), или с кем она там по итогу сойдётся. Просто потому что Куроно суккуба, а у этого сестринства сила напрямую зависит от эмоций и, особенно сильно, любви. Подключиться к решению моих проблем её возлюбленный — прицепом за ним, без вариантов, пойдёт и она, сверх макушки залитая мотивацией и желанием причинять справедливость. Так что…

Улыбаемся и машем. И пытаемся не вспоминать, что вообще-то, по хорошему, этой засранке как минимум уши оторвать за опытку меня ментально поиметь стоило бы.

Машем и улыбаемся, мда-а-а…

— Я отойду, — мягко выпутываюсь из двойного женского захвата, отходя по направлению к выходу, — нужда зовёт, ага. Пока меня не будет, девчонкам чур не докучать! — это уже адресовалось исключительно президенту.

— Ты за кого меня принимаешь?! — практически искренне возмутился тот, вскинув угрожающе кулак.

— За беспринципного вуайериста Мариоку Гинея, само собой! — и, пока мне не прилетело за такую маленькую попытку отомстить из-за объём сваленной работы, быстро захлопываю за собой дверь. — Ах-х, ладно, это справедливо. В конце концов, кто же мне разрешит числиться и совсем ничего делать, верно?..

Справедливо, кто же спорить будет, да только всё одно, неприятно. Не то чтобы слишком, но тем не менее. Хах, ну поглядим, поглядим. Быстро с этой задачкой расправлюсь и продолжу пинать в клубе балду, ну, насколько мне это моя ситуация позволит.

Пока шёл по коридору, на меня то и дело оглядывались другие школьники. Кто-то с неприязнью, кто-то с безразличием, кто-то со страхом, кто-то с пренебрежением и даже очевидной агрессией (впрочем, исключительно молчаливой), а кто-то — с любопытством и даже намёком на дружелюбие. Последних, что впрочем очевидно, было исчезающе малое от общего числа количество. И на них, как, справедливости ради, и на всех других, мне было, по большей части, глубоко наплевать. Учитывая моё общение сразу с тремя главными красавицами местного положения и, при этом же, неожиданно для многих смирное поведение с отсутствием регулярных проблем самого разного толка и дебошей на ровном месте, — моя репутация и общественный имидж начали претерпевать какие-то совершенно хаотичные морфации, общий смысл которых, что пьяного, шатало из одной красности в другую, рисуя меня то подлейшим из хитрецов, додумавшимся до обеления собственной репутации за счёт подлизывания ко всем подряд, к кому только вообще возможно; то хитрейшим из подлецов, что принуждает бедных и невинных девиц ко всему чему только можно принудить, за счет шантажирования тех какими-то личными секретами и тайнами. Ага, и это всё на фоне того, что ничего особенно громкого обо мне (кроме общения с девчонками из клуба), за всё время пребывания в академии, так и не всплыло… А это значит что? Правильно, что я, ко всему прочему, ещё и до неприличия скрытный тихушник, умудряющийся проворачивать все свои неприемлемые схемы и грязные многоходовки до невозможного тайно, разумеется, готовя при этом какую-то особенно мерзопакостную пакость, что вот точно пошатнёт в скором будущем мир-покой всего заведения и потребует моего преждевременного (а в том, что оно вообще произойдет, почему-то, уверенно до пугающего много индивидов) исключения со всем позором и «волчьим билетом», по которому мне не будут рады вообще нигде, ни в человеческом обществе, ни в подлунном…

Ну, так, по крайней мере, почему-то говорят. Почему, спросите вы меня?

А я отвечу: «Да х*й его знает!»

И я это абсолютно серьёзно и предельно искренне. Просто потому, что я в душе не совокупляю, какого оно вообще так получилось. Разве что, обо мне кто-то специально нелицеприятные слухи распространяет. И это, в целом, даже имеющая право на существование мысля. Банально по причине, что было бы подобное вполне в духе слабеньких монстров, не способных добиться своих целей кулаками, и потому, таким образом гадящих из-за спины, тихо и под шумок, чтобы избежать непосредственного конфликта лицом к лицу и просто-напросто не схлопотать по роже, с вероятно фатальным для себя итогом. И нет, конечно, я не стал бы убивать малолетних дебилов, всего-то распускающих обо мне какие-то дурацкие слухи… Но вот оригинальный Сайзо вполне мог бы поступить примерно в таком ключе, просто одним укромным, тёмным вечерком выцепив своих недоброжелателей в лесочек и там, тихонько и без какого-либо долгого разведения политесов, беззатейливо прикопал бы под ближайшей мрачной сосенкой… Или что там в местных демонических лесах такого, наиболее неприметного, растёт.

Дойдя до мужской уборной, я не увидел ничего неожиданного или повергающего в культурный шок, чего, сказать откровенно, при первом посещении данной локации, всё же ожидал увидеть. Ну, знаете, при учете всех этих повсеместных бутафорских надгробий и общего лейтмотива в убранстве академии, лично я подспудно ожидал… Да просто чего-то, в духе костей-крови-трупов и иже тому подобного. Но нет, ждало меня типичное помещение, ничем не отличающееся от любого другого с аналогичным назначением. Соответствующее всем нормативам и в точности повторяющее все остальные публичные уборные по всей стране. Не скажу, что остался разочарован, но… Ах, да ладно, да, я и в самом деле остался немного разочарован, не увидев ничего забавного или нелепого. Совсем чуть-чуть. Когда я зашел в уборную, там находилось двое парней, неспешно мывших руки и о чём-то беззаботно переговаривавшихся, но с моим появлением, резко напрягшихся и замолчавших; они провожали меня настороженными взглядами в спину, пока я топал до ближайшего писсуара, а после, даже не вытерев или просушив мокрые руки, вышли, перебирая ногами чуть поспешнее необходимого… Окей, я для местных ребят, кажись, уже и в самом деле какое-то пугало, с которым даже просто наедине в замкнутом помещении оставаться особого желания никто не испытывает, ввиду неопределённого рода опасений. Что-ж, их дело, я свою позицию относительно всего этого уже высказал.

Буду я ещё трястись над тем, что обо мне серая массовка думает… Ладно, по хорошему, немного потрястись и в самом деле может стоило бы, просто чтобы не стать совсем уж оторванным от социума изгоем… Каким я, вероятно, уже начал становиться, если ещё не стал. В плане общения мне более чем хватало клубных приятелей, но вот в плане взаимодействия с окружающими и реализации через них, либо с их посильной помощью, какого-либо рода деятельности… Позиция изгоя, всё же, может принести определённые проблемы в будущих начинаниях, да и просто, доставить излишнего геморроя вот буквально на ровном месте. Зависит, само собой, от природы этих начинаний, но факт есть факт, что компанейскому индивиду будет проще сойтись с другими разумными и уже через них то ли реализовать свои планы-идеи-стратегии, то ли что бы то ни было ещё. Да даже банальные слухи, и те, пусть херня полная сами по себе, но даже ими со мной никто, вероятно, делиться не стану, займи я ту самую позицию сферического изгоя в полном социальном вакууме. А оно мне надо? Да как и любые иные проблемы на ровном месте, хоть крупные, хоть мелкие — и близко нет! Как и любому другому адекватному индивидууму, впрочем, тоже.

… Услышав шум открытой входной двери где-то позади, я не особенно от своего архиважного дела отвлёкся, не сочтя это достаточно значимым. В смысле, мало ли кому, как и мне сейчас, могло приспичить справить нужду? Шум шагов нескольких человек, в том числе, не вызвал у меня никакого отклика. Двое, трое, четверо… Больше… Ну, целая толпа пожаловала, что с того? Может они и не по нужде, а покурить зашли, чтобы их при этом никто не спалил. В уборных, всё же, камер нет и быть вроде как не может, правда вот, пожарная сигнализация стоять обязана, всё же, это не знакомые мне постсоветские туалеты в публичных заведениях класса «дырка-в-полу-без-замка», где до определённого периода и таких ''излишеств'', как рабочая сигналка, вполне себе, могло не быть, особенно если речь про какую-то деревенскую школу у чёрта на рогах, вдали от благословлённых пристоличных территорий, или хотя крупных провинциальных центров. Так что, я со спокойной душой завершал свои дела, в мыслях лениво насвистывая незатейливый мотивчик.

… А в следующее мгновение, в глазах померкло.

Мощный удар по затылку заставил пошатнуться и врезаться лбом в стену перед собой, разбив кафельную плитку вдребезги — сам не понял как, но за десятую долю секунды до того, как меня огрели, я умудрился сжать свою энергию за головой, тем самым не дав себя моментально вырубить. Тем не менее, от кратковременной потери связи с реальностью это меня никак не спасло. Единственное, что я мог сделать, это прикрыть руками и так пострадавшую голову, да попытаться сгруппировать тело, уменьшив свой силуэт, желая как можно скорее прийти в чувства после первого удара, оказавшегося до несмешного мощным.

Последовавшие удары были нанесены практически сразу; были они нанесены уже кулаками, и было их, бл*ть, много! Жалеть меня никто даже не думал, желая потушить как можно скорее. Бить старались преимущественно по голове, и без того звеневшей что колокол, да по коленям, видимо, рассчитывая уронить. К их неудаче, со всеми своими тренировками в клубе, я уже давно привык переносить центр тяжести и работать ногами так, чтобы точно не потерять опору под собой, а потому, мог уделить почти всё внимание защите головы… В которую стучали ну прямо как в грушу, да ещё и со всех сторон зажимая в угол.

Ситуация была патовая: пусть этим мразям явно не хватало грубой силы, чтобы сразу меня уделать — не считая того бугая, кто огрел меня первым и под удары которого повторно попадать я вот вообще не горел желанием, — меня всё же уверенно теснили, вообще не давая никак огрызнуться в ответ и навешивая крайне болезненные зуботычины каждый раз, когда я предпринимал попытки раскрыться для контратаки.

… При том, кажется, меня даже пырнуть чем-то успели! Несколько раз!

Сам не понимая, что творю, хватаюсь за выступавший край писсуара и… И нахер его вырываю, не глядя врезав кому-то по сопатке! Громкий треск и тихое ругательство стали мне наградой, но я не обманывался, прекрасно понимая, что едва ли керамика сможет нанести сколько-то значимого урона даже откровенно ничтожному монстру; широкий замах сумел немного отпугнуть напавших, дав мне пару мгновений собраться с мыслями — чего было мало! — и я тут же получил очередной, крайне тяжёлый удар, нанесённый трансформировавшейся рукой-кувалдой, который за малым не выбил мне зубы.

… Вот этого сучка я буду ломать с особым чаяньем — это ведь именно он меня самый первый по затылку огрел. Его, и эту мелкую мразь, что меня натурально резать начала какой-то своей физиологической штукой!

Плеснула кровь, а и без того слабая ориентация в пространстве, кажись, вовсе оказалась утрачена. В этот момент, как никогда остро, в мозг врезалось ощущение чужеродной Йоки поблизости. Запахи, колебания, пульсация демонической силы, очевидная по их аурам злость и агрессия, смещение в…

Игнорируя головокружение и пропустив очередной удар чем-то-острым в бедро, ловлю чужой кулак прямо у своего лица и, сжимая тот что есть сил в трансформировавшейся руке, тяну на себя, тут же прописывая прямо подлетевшему ко мне придурку удар лбом куда-то в район головы, слыша удивительно приятный хруст ломаемого носа. После чего, действуя чисто на инстинктах, хватаю того за кадык и, крепко сжав, дергаю наотмашь, пытаясь натурально порвать схваченного монстра. Трансформировался он или ещё нет, я так и не понял, но забился в конвульсиях и хрипе урод знатно, даже немного ошеломив своих товарищей и, что главное, дав мне ещё одно мгновения форы. Удерживаемый мной парень улетает куда-то в скопление аур, а я, сбивая всех с толку, с тем сближаюсь и что есть силы наношу прямой удар рукой в морду недоумка, додумавшегося брошенное тело поймать, попутно вкладывая в этот удар весь свой вес… И видя, как во вспышке грязно-оранжевой Йоки, лицо получившегося удар монстра превращается в однородную кашу.

«БА-БАХ!» — …оба тела улетают в противоположную часть уборной, сбив попутно ещё одного неудачника и разбив там своей кучей-малой зеркало с раковиной.

Прогнувшись в пояснице и пропустив мимо удар натуральным костяным клинком, чуть не оставившим меня без глаза, буквально срубаю резвого молодчика мощным пинком под колено (совершенным, опять таки, чисто рефлекторно), отчётливо слыша хруст ломаемых костей и сразу же, ещё до того, как тело коснётся земли — вбиваю его черепушку ударом кулака в кафель, отмечая, как обломки черепа и серые кусочки разлетелись по всему полу.

— Ну давайте, твари!.. Сколько вас там?!

Как оказалось — немного. А если точнее, то всего трое. Тот самый, кого сбило двумя пособниками и чьим телом разбило настенное зеркало, и который сейчас в процессе трансформации; ещё один, тот самый засранец, с рукой-молотом, сейчас медленно от меня отступающий по направлению к выходу; и третий, выглядевший как… Бл*ть, да как типичный к-поп исполнитель, такой же лощённый и напомаженный! Но, несмотря на свой внешний вид, всё же, достаточно сильный — это чувствовалось в его Йоки.

Не тратя время на лишние мысли, отталкиваюсь целой ногой от пола (оставляя за собой заметную сеть трещин в покрытии) и сжимаю череп отвлекшегося на переход в истинную форму чувака в своей монструозной руке, со всей набранной инерцией и массой тела впечатывая его в стену под оглушительный грохот этой самой стены, взорвавшейся облаком пыли и каменной крошки. Череп в руке лопается, как переспевший арбуз, а тело, скорее всего уже трупа, пробилось с обратной стороны, верхней половиной оказавшись в соседней женской уборной.

— Теперь ты, — почти спокойно говорю, со всей ''любовью'' смотря на тупо пятящегося от меня монстрела, у которого в истиной форме только здоровенная рука и отрастает. — И тебе п*зд*ц!

— Не так быстро, — загораживает от меня бугая… Х*р с тобой, золотая рыбка, будешь Корейцем. — Не забы…

Что он там хотел сказать, я слушать даже не стал, подскочив к нему в очередном рывке на целой ноге и попытавшись воспользоваться преимуществом роста и массы, сбив с ног ударом плеча… За что тут же и поплатился, получив острым локтём в нос, сразу же за этим схлопотав по почкам. Отступаю на шаг назад и, уже было попытавшийся развить свой успех Кореец проваливается в ударе, чем я и пользуюсь, схватив его за запястье одной рукой и за шиворот другой, оформив певцу один из хорошо мною вызубренных бросков, качественно стукая его спиной об твёрдый пол, после чего, наваливаюсь на него сверху и начинаю месить кулаками по морде, по всю реализуя потенциал грубой физической силы своего полу-трансформировавшегося тела. Парень пытался закрываться предплечьями, но что толку, если своим ударами я ему эти предплечья в рожу и вбивал, да так, что пол за его головой начал трещать?

Крови было много, очень много, тем не менее, Кореец всё никак не отрубался, хотя по хорошему, должен был, учитывая, сколько я ему уже ударов оформил. Он всё барахтался и огрызался, пару раз даже сумел мне в скулу заехать, но для этого с одной стороны открылся — за что тут же и огреб, через секунду уже сплёвывая белые зубы. Тем не менее, сдаваться этот поклонник косметики всё никак не хотел, что меня выбешивало и искренне удивляло, ведь я, на секундочку, даже и не думал сдерживаться, подготавливая эту отбивную со всем доступным мне энтузиазмом!

Но уже вскоре, когда петух клюнул, я понял, что именно было не так… В смысле, буквально — Кореец почти мгновенно и без каких-либо спец-эффектов перекинулся в свою истинную форму, оттеснив и сделав мне огромную дырку в руке своим новоявленным клювом, да ещё чешуйчатым хвостом огрел на дорожку, отбросив через всю комнату и впечатывав спиной в тонкую стенку туалетной кабинки… Которую я благополучно проломал, полетев дальше и сделав то же самое с оставшимися.

Только когда холодная водичка из сломанной трубы забарабанила мне по макушке, я понял, что дела мои неладны. В смысле, это бл*ть не монстрел! Кореец оказался чистокровным монстром, да, не особенно сильным, но какая в жопу разница?!

Выглядел он как странная помесь курицы и змеи-переростка, с зелёной чешуей, салатово-бежевыми перьями и перепончатыми, как у летучей мыши, кожистыми крыльями вместо передних конечностей, которые ещё и заканчивались когтями-крючьями на каждой из имевшихся фаланг… И которые — будто этого всего, впрочем, мне было мало, — заметно уступали ядовитым когтям, что росли из птичьих задних лап, и на которых уже, очень демонстративно в своей немногословности, собирались капли бурой жидкости. Это в дополнение к тому, что сами означенные когти представляли собой самые что ни на есть натуральные кинжалы, хищно загнутые и бритвенно-острые, размером с запястье взрослого мужчины. Мысль, надо ли мне перекидываться окончательно в форму бугая самому, возникла быстро и отозвалась легкой неуверенностью. В смысле, да, я стану посильнее, чем есть сейчас, но и силуэт мой увеличится, что сделает меня чертовски удобной мишенью для противника. Если бы не ядовитые когти, то выбор был бы очевиден, но… Но я решил остаться в своём текущем состоянии. Потому как, будучи частично птицей и обладая вроде как заточенной под полёты физиологией, Кореец ведь должен, по чистой логике, иметь не сильно прочные кости, верно?! Ну там, легкость, хрупкость, полые кости обычных птиц — вот эта вот вся тема, верно же я думаю? А значит и сломать их будет относительно легко, что, вкупе, ставит ловкость и возможность избежать отравления выше по значимости, чем возможность просто ему посильнее вломить…

Все эти размышления в реальности не заняли и полусекунды, и вот я уже со всем имеющимся у меня изяществом, на радость фанатам игр «FromSoftware», уходил перекатом в сторону от размашистого выпада обоими задними лапами, избегая ядовитой инъекции… И получая за это в очередной раз хвостом, кинувшим меня в обратную сторону.

Бесишь!

Быстро вскочив на ноги и бросившись в сторону от змеепетуха, захожу к тому сбоку, быстро прыгая на его мускулистую спину и хватаюсь за основание крыльев, беря те на излом и начав наращивать себе мышцы. Да, я вроде как не хотел увеличивать своей силуэт… Но пока я за его спиной, вне досягаемости когтей — какая, к черту, разница?! Петух заорал, начав скакать и прыгать. Он хотел меня скинуть на землю и там затоптать. Несколько раз он отходил меня по спине своим шипастым, колючим хвостом, разодрав остатки формы и испещрённую буграми мышц кожу, но и только — ничего больше уродец сделать просто не мог, потому как, ну, не изгибался у него настолько сильно хвост. И я этим нагло пользовался, терпя попытки меня скинуть и выкручивая ему суставы, которые, вот так удача — были именно такими, каковые я от подобной летающей хреновины и ожидал! Они были хрупкими!

— Ублюдок! — бесился Кореец, заходясь в крике боли и скача по всей уборной как припадочный, то и дело тараня мной стены, пол и потолок… Да настолько удачно тараня, что даже умудрился окончательно проломить разбитую мной ранее стену, и сейчас мы с ним громили уже женский туалет. — Да слезь ты с меня наконец!

— Мать твоя ублюдок, петушара позорный, ха-тьфу!

…Но я был настырнее клеща в разгар весны, так что, скинуть меня он мог и не надеяться; пусть я чувствовал, как идут трещинами мои кости, как собирается в горле кровь и как лопается, рвётся моя кожа — отпускать его я не мог и подумать! И, мои настырность, неотступность и нехватка мозгов, всё же, были награждены! С подобным звону колокольчика хрустом, крылья виверны задрожали, вздёрнулись ввысь и, предприняв последнюю попытку оторвать свою огромную тушу от земли, сломались, повиснув двумя бессильными, судорожно потряхивающимися кусками плоти. Болезненный крик твари был оглушительным, причём, учитывая, как тепло и глухо у меня стало после него в правом ухе — судя по всему, буквально оглушительным. Тем не менее, даже этот безумный вибрирующий крик мне казался долгожданной мелодией грядущей победы. Вывернув напоследок верхнюю пару куриных конечностей, перебираюсь выше, обхватывая своими гигантскими ручищами не менее гигантскую шею твари, и без всяких стеснений, принимаюсь душить, дав полную волю своей истинной форме! Уже, казалось, успевший выдохнуться за время своих метаний по уборной петушара с новой силой забился по сторонам, что вшивый по бане, но, для него уже всё было кончено. И даже хвост его перестал дотягиваться до моей спины, стоило только перебраться повыше. Пусть тот ещё, хех, щекотал мне пятки и царапал ступни, причём царапал болезненно и до крови — оставалось лишь вопросом времени, когда у него начнётся кислородное голодание и он свалится без сознания… Либо, когда я просто сломаю ему шею, так-то уже начавшую приятно пощёлкивать.

Буквально, меня сегодня спасло то, что у засранца в самом деле кости оказались хрупковаты, пусть хорошо развитый мышечный каркас это и изрядно компенсирует.

— Сда… юсь… — только и прошипел он, теряя остатки сил… Как раз тогда, когда к нам, в уборную, наконец кто-то пожаловал:

— Какого дьявола вы здесь творите?!

— Комия-кун, мы пришли помочь!

— Наших бьют!

И, знаете, я оказался в достаточно неловкой, если посмотреть на неё со стороны, ситуации. В смысле, вот врываются к нам в уборную взмыленные девчонки из клуба журналистики; за ними Гин и Хаджи, готовые нести добро и причинять справедливость; за теми появляются ребята из клуба карате, все воинственные и при форме; за ними вбегают стрёмные взрослые мужики, вырядившиеся в католические сутаны…

… А я тут, значится, в женском туалете змея душу.

* * *