Не детская игра (джен)

— Думаю, этой тупой орясине Хагриду недолго осталось ходить в учителях. Ведь это из-за его недосмотра я получил такую глубокую рану! Мой отец уже написал в Министерство и собрал Попечительский совет…

И не надоест сэру Драко разглагольствовать! Подумаешь, главный герой газетной заметки «Попал под лошадь»! Попробовать его заткнуть, что ли?

— Категорически поздравляю вас, мистер Малфой, с очередным рекордом факультета! В этом году вы оказались бо́льшим гриффиндорцем, чем студенты Макгонагалл, и отправились с урока в лазарет даже раньше Поттера!

Вот так. Пусть поразмышляет минутку. Но что там всё-таки случилось?

— Простите, мисс Балстроуд, а что произошло с нашим тяжелораненым?

— Не слушал Хагрида, позавидовал Поттеру, обхамил гиппогрифа, получил когтями по руке. Повезло, что не клювом по голове, а то бы сейчас ехал под музыку ногами вперёд.

Вот блин… Опять в этом Хогвартсе гениальные учителя по замечательным предметам! Правильно я от этого зверья отказался… Чёрт, там же Невилл! Ладно, надеюсь, у Гермионы хватит мозгов за ним присмотреть, раз уж профессор совсем мышей не ловит.

Белобрысый тупо смотрит в одну точку. Похоже, допёрло наконец, чем он рисковал ради пустого выпендрёжа. Эх, дурак ты, Малфой. Дурак, и уши холодные.

* * *

— Энтони, добрый вечер! Тебя можно отвлечь?

— Привет! Слушаю внимательно.

Гермиона сегодня одна. Ах да, наш общий приятель-ботаник опять собирался к профессору Спраут, порыться в теплицах…

— Это насчёт Невилла. Ты не знаешь, что с ним произошло?

— А что, собственно, случилось?

— Вот когда мы в Хогвартс ехали… Он в поезде был такой… Уверенный, весёлый… Мне показалось, старше стал, если с прошлым годом в школе сравнить…

— Наверняка стал. Как минимум на два месяца.

— Ну Энтони! Я не об этом! А потом эти дементоры появились — и его как пришибло! Опять пугается всего, опять всё забывает! Опять за ним приходится следить как за маленьким!

— А знаешь… Мы с ним последнюю неделю каникул прожили у него дома, так он и там голову в плечи втягивал и списки литературы забывал! А в Карелии у Светки с ним проблем не было, я бы точно знал!

— Выходит, его дома что-то давит? Как дементоры, только не так сильно?

— Похоже… Только не говори никому!

— Почему?

— Представляю радостный вопль Малфоя: «У Лонгботтома бабушка — дементор!»

— Ой…

— Вот именно. Но подумать об этом надо. А у меня к тебе тоже разговор есть, — Энтони перешёл на русский язык. — Смотри, что здесь делают уважаемые студенты!

— Ну что они могут делать в библиотеке? Читают, конечно!

— Да посмотри, как они читают! Губами шевелят, бубнят под нос, многие даже пальцем по строкам водят! Детский сад, старшая группа!

— Ой, в самом деле… А я и не замечала…

— Потому что ты на них не смотрела, а смотрела в книги. А теперь ещё глянь. Поттер читает как человек. Вон Финч-Флетчли тоже умеет нормально читать. Ты сама тоже читаешь про себя без проблем. Думаю, и у меня то же самое, хотя со стороны и не видел. Что у нас у всех общего?

— Ну… Мы росли в немагическом мире?

— Именно!

— Но почему?..

— Потому что у британских магов литературы нет! У них есть немного учебников, немного научных трудов, немного популярных справочников, правительственная бульварная газетка и парочка журналов с картинками! Всей художественной литературы — один заплесневевший полтыщи лет назад Бидль да свежие поделки героя нашего Локхарта, чтоб он был здоров! Нечего им читать, вот и не учатся!

— А ты не слишком резко?..

— А я ешё на профессоров в библиотеке посмотрел. Ты представляешь? Только Флитвик, Вектор и Синистра читать про себя умеют! Снейпа и Дамблдора, правда, не видал, врать не буду, но даже Макгонагалл во время чтения текст проговаривает!

— Хорошо. Но к чему это всё?

— Есть одна крамольная мысль. Скажи, существуют заклинания, которые выполняются без движения палочкой?

— Конечно! «Люмос», например.

— А теперь посмотри внимательно на свою палочку. Ты где-нибудь на ней микрофон видишь?

— Нет, конечно!

— А тогда зачем обязательно говорить заклинание вслух?

— Но профессор Флитвик объяснял! Чтобы правильно организовать магическое действие, нужны желание, жест и формула!

— Угу. С желанием всё ясно, жест, как мы уже выяснили, не всегда обязателен. Теперь формула. Почему ты считаешь, что её непременно следует прокричать?

— Ну… Все так делают!

— Ой ли?

— Но невербальная магия — это же… Это же только самые сильные волшебники могут! Это же так сложно!

— Ага. Так же сложно, как и чтение про себя. Это только три профессора умеют. Ну, может, Дамблдор ещё.

— Энтони! Ну как ты можешь!

— Вот я как раз не могу, у меня вообще заклинания не выходят, ты же знаешь. Потому и прошу тебя: проверь, пожалуйста, идею, только не здесь. Попробуй сделать тот же «люмос» не вслух, а про себя. Представь это слово написанным, что ли, или взаправду напиши на бумажке, и вместо декламации прочти, не сотрясая воздух.

— Я попробую… Слушай, Энтони! Но если бы твоя идея была верна, всех бы так учили невербальной магии!

— Вижу два возможных резона, почему этого не делают. Может быть, аборигены волшебного мира не хотят давать пришельцам такой перевес над собой, ведь они сами читать про себя не обучены. А может, просто не додумались — по той же самой причине.

— Да уж… Это ты у нас один такой гениальный…

— Восторги, лавры и цветы принимаю вечером по пятницам!

* * *

— Простите, профессор, вы уверены, что всем студентам понравится публичный показ их тайных страхов?

Люпин внимательно посмотрел на слизеринку:

— Возможно, вы правы, мисс Гринграсс, я рассуждал как студент Гриффиндора и не подумал о других факультетах. Прошу меня извинить. Давайте сделаем так: сейчас я проведу общее занятие с теми учениками, которые согласны работать вместе с товарищами, а с остальными мы чуть позже займёмся индивидуально. Кто не хочет оставаться, отойдите, пожалуйста, к двери.

— А если мы не хотим участвовать в этой толпе, но посмотреть не против?

— Но что вы будете делать, мистер Малфой, если боггарт, спасаясь от мистера Лонгботтома, метнётся к вам? — улыбнулся учитель.

— Метнётся он, как же, — недовольно пробурчал Драко, но убрался к выходу. К нему присоединились Крэбб, Гойл и Паркинсон. Немного подумав, туда же отправился и Блейз.

— Прекрасно, — подал голос профессор Снейп, до сей поры молча следивший за разговором. — Вас я сейчас найду чем занять. Ну а вам, коллега, желаю удачи. С мистером Полански она вам очень понадобится. Вы пятеро — за мной!

Малфоевская команда поплелась вслед за своим деканом. Закрывая за собой дверь, Гойл с тоской посмотрел на вибрирующий шкаф с боггартом. Видимо, внеочередное занятие со Снейпом было ещё хуже.

— Вообще-то я думал, что мне поможет Невилл… Скажи, Энтони, чего ты боишься сильнее всего?

— Честно? Не знаю. Может, сейчас увидим?

— Но тебе лучше заранее придумать, как сделать свой страх смешным.

— Будем считать, что это тест на сообразительность, профессор! — Антона явно несло, пропускать вперёд приятеля он не хотел совершенно. Невиллу и так достаётся от дементоров.

— Ну что ж, попробуем, — сдался Люпин. — Я буду рядом.

Он открыл заклинанием шкаф, и перед Антоном повис белый светящийся шар с причудливыми пятнами. Странно, вроде бояться нечего…

— И чего тут страшного?

Побледневший Люпин взмахнул палочкой:

— Риддикулус!

Вместо сияющего шара в воздухе появился мяч с нарисованной ухмыляющейся рожицей. Он плюхнулся на пол, отскочил и покатился к стоящему невдалеке Невиллу, на ходу меняя форму и превращаясь в лохматую девчонку в светло-сером халате. Девчонка улыбнулась Лонгботтому и протянула ему кусочек золотистой фольги.

Гермиона зажала рот обеими руками, уставившись на собственный портрет. На Невилла было страшно смотреть, но он справился:

— Р‑риддикулус!

Халат превратился в старомодную тёмно-вишнёвую мантию с непонятной отделкой, на голове лже-Гермионы возникла неописуемая дурацкая шляпа, кусочек фольги в руке стал кожаным тубусом для свитков. Невилл облегчённо вздохнул и радостно улыбнулся.

Гермиона бросилась к двери. Каким-то чудом Антон успел её опередить и встать в проёме, но это оказалось ошибкой: подруга врезалась в него, впечатала в дверь (та распахнулась), и оба студента вывалились в коридор. Грейнджер повезло больше: между ней и очень твёрдым каменным полом оказалась амортизирующая прокладка. А вот у этой самой прокладки, пожалуй, будут приличные синяки… Это не считая ушибленного, пардон, копчика.

— Только не удирай в туалет! — кривясь от боли, уговаривал Гермиону Антон. — Невилл — это не Уизли, он не мог тебя обидеть!

Та всхлипывала:

— Да, конечно… Бабушка — дементор… Я, значит, боггарт…

— Всё равно не повод в клозете запираться! Чёрт, больно… Вот удерёшь опять, а где мы тебе второго тролля найдём? И вообще достали эти сортирные приключения! Давай хоть в этом году без них!

— Да при чём здесь туалет?!!

— А куда ты бежала? В душ? Ну извини, не понял!

— Дурак!

— Знаю! Дурак, идиот, хулиган! Обязательно это обсудим… Уй, блин… И во всём разберёмся. Только, это… Слезть с меня можно?

— Ой…

Урок был сорван. Профессор Люпин загнал боггарта обратно в шкаф и отпустил учеников, но попросил остаться Антона, Невилла и Гермиону.

* * *

— Ой, девочки, а что бы-ыло!..

— Мы такое видели…

— У нас урок был про боггартов, и оказалось, что Полански вообще ничего не боится!

— Мы теперь знаем, как выглядит боггарт на самом деле!

— Ага! Никто не знает, а мы видели!

— Это такой шарик светящийся, летучий!

— И совсем даже и не страшный!

— А Лонгботтом-то знаете чего боится? Он свою Грейнджер боится!

— Точно! Боггарта не обманешь, а он ему Грейнджер показал!

— Это, наверное, Полански ему что-то рассказал про Грейнджер!

— Наверное, так, потому что Грейнджер за это отлупила Полански!

— Нет, она его отлупила за то, что он её в душ пригласил!

— Какой душ? Они по полу валялись, обнимались и про туалеты говорили!

— Да, а он ешё сказал, что в туалетах ему надоело, но он не понял, что она собирается в душ!

— Ой, а что же теперь Лонгботтом делать будет?

— А может, он себе другую девочку найдёт?

— Это тебя, что ли?

— Ну уж точно не тебя!

— Это ещё почему?

— А что твой Уизли скажет?

— А почему это он мой?

— А потому что ты его шоколадных лягушек съела!

— Подумаешь! Вот возьму и у Лонгботтома шоколад съем!

— А у него есть?

— У Полански есть!

— Тогда тебе Гринграсс гляделки выцарапает!

— Это за что?

— За то, что Полански не повёл Грейнджер в душ!

— Слушай, а мы ешё никому с Хаффлпаффа не рассказали!

— Точно! Эй, Ханна, Сьюзен! А мы такое видели…