Между разумом и сердцем (гет)

Хлопнув дверью, Никита вышел на крыльцо и полной грудью вдохнул морозный воздух. Он был зол на деда, что тот так сильно разошёлся, узнав, что Никита взял кредит в сомнительной организации под бешеные проценты. Но ведь их выплачивать надо не сейчас, а потом, и это значит, что сейчас у него есть деньги, чтобы разобраться с проблемами и долгами. Сейчас это было важнее, а остальное будет потом, и он с этим разберётся. Чего кричать-то так? Почему всегда дедушка так кричит и готов прибить своего внука? Проехал один раз без ремня — крик, нарушил скоростной режим — крик. Выпил лишнего — снова крик. И сравнение с отцом, который был дебилом, идиотом и просто тварью. Никита не очень хорошо помнил характер отца, не сказал бы, что он был жестоким тираном или идиотом, просто был достаточно строг. Может, применял физическое наказание к Никите, но он не помнит, чтобы это было часто. Да и очень давно это было, а в почти восемь лет жизнь круто изменилась, оставив его и двухмесячного брата одних. Бедных детей забрали родители мамы, о которых Никита почти ничего не знал. Он чаще общался с родственниками отца, получал разные подарки от них, а мама почти никогда не рассказывала о своих родителях. И вот мальчику, потерявшему родителей, пришлось жить с незнакомыми людьми, привыкать к ним и плачущему по ночам брату, с которым не всегда справлялись из-за неопытности. Было очень много проблем, от которых мальчика всячески старались уберечь. Но Никита тоже доставлял много проблем, и бабушке с дедушкой было очень тяжело. Никита не всегда был согласен с методами воспитания, считая их динозаврами, нервируя бабушку своими выходками и заставляя дедушку хвататься за ремень. Вот и сейчас он тоже всё сделал неправильно. По их мнению.

Никита шёл по улице, не думая, куда идёт и зачем идёт. На душе скребли кошки, и он подумывал вернуться обратно и попросить у деда прощения, хотя и не понимал, за что. Ведь он ничего плохого не сделал. Отдавать мамину брошь он не хотел, а этот кредит он обязательно выплатит.

— Никита, у тебя всё хорошо? — он почти столкнулся с женой Дмитрия Витальевича.

— Да, спасибо. Я просто задумался. — Никита посмотрел на женщину и вздохнул. — Как вам погода?

— Отвратительная. Но мне надо было в магазин сходить. Вика, ну зачем ты снова туда полезла? Да что ж за ребёнок такой! Немедленно вылези оттуда.

Вика залезла в лужу и скакала по ней, и Никита невольно улыбнулся, вспомнив пятилетнего брата, который любил скакать по лужам, особенно когда на нём не было резиновых сапог. Правда, потом дедушка частенько ругал Никиту, что тот не очень тщательно следил за братом, а Кириллу попадало не так часто. Было иногда обидно. И сейчас было очень обидно. Он ведь ничего плохого не сделал. Просто взял кредит, который обязательно выплатит.

В коляске зашевелился Марк, и женщина вытащила дочь из лужи и направилась домой. Никита предложил ей помочь донести продукты до дома, а потом почему-то остался на чай. Следя за тем, как Алёна Игоревна возится с маленьким новорождённым сыном, он вспоминал, что когда-то давно мама возилась с Кирюхой, а он, семилетний мальчишка, наблюдал за этим. Поморщился и обнял кружку с горячим чаем. Наверное, надо пойти домой и попросить у деда прощения. Или он всё сделал правильно? Деньги нужны, и он выплатит зарплату, попробует восстановить производство на заводе, а потом начнёт выплачивать кредит, и всё будет хорошо.

— У тебя точно всё в порядке? — участливо спросила Алёна Игоревна, присаживаясь за стол и качая на руках сына.

Никита вздохнул и ощутил потребность высказаться. Он не понимал, почему дед так рассердился, и за бабушку было тревожно. Но ведь он всё потом отдаст...

— Тебе рассказать, что будет, если ты не сможешь выплатить проценты? — послышался холодный и чёрствый голос Дмитрия Витальевича, и молодой человек вздрогнул, скорее от неожиданности.

— Дорогой, ты его пугаешь, — вступилась за бледного и испуганного парня Алёна.

— Не надо, — испуганно пробормотал Никита. — Но я не хочу продавать эту брошь. Это единственная память о маме. А тут так легко мне дали деньги. Я же потом всё выплачу.

— А если у тебя не получится всё выплатить? — Дмитрий прислонился плечом к дверному косяку. — А если ты этим поставишь под угрозу жизнь и здоровье своих родных?

— Но я выплачу все! — упрямо сказал парень, сжимая руки в кулаки. — Сейчас бабушке сделают операцию на сердце, а потом я займусь заводом. Исправлю все и завод снова начнёт работать. И я выплачу весь кредит.

— Дорогой, успокойся. Пусть ребёнок сам решает...

— Я уже не ребёнок, — фыркнул Никита, — и не надо меня так называть. Я самостоятельный и взрослый человек. Я сам могу отвечать за свои поступки.

— Хорошо. Что же ты тогда сюда пришёл? Что же ты, такой взрослый, умный и самостоятельный человек, снова поссорился с дедом и ушёл из дома?

— Я... я помог Алёне Игоревне донести продукты. А мои отношения с семьёй вас никоим образом не касаются, Дмитрий Витальевич!

Дмитрий покачал головой и помассировал виски пальцами руки. Никита допил чай и резво встал со стула. Попрощался с Алёной Игоревной и вышел из кухни. Здесь стало как-то душно и противно, и хотелось уйти на улицу. Ему совершенно не нравилось это отвратительное вмешательство в личную жизнь, и он решил просто погулять.

Дмитрий тенью вышел за ним, надеясь, что парень не натворит дел.

* * *

Идя по коридору и думая, что делать дальше, Евгения услышала звонок телефона и взяла трубку. Звонил её братик, Гоша, и настроение повысилось. Гоша нашёл себе очередную девушку, которая даже не прочь познакомиться с его семьёй и его любимой сестрёнкой. Поэтому он очень ждёт её возвращения и выздоровления.

Слушая радостную и немного возбуждённую речь Гоши, девушка увидела, как в палату вошёл Мортис в сопровождении охранника. Около двери тот отстегнул наручник и, закрыв за буйным пациентом дверь, сел на стул и стал играть в очередную игру на телефоне. Напарник сегодня работал в другом месте, и сержант радовался, что остался здесь. Из-за холодного ветра и снега совершенно не хотелось выходить на улицу. Подойдя к нему, Женя спросила про Мортиса и узнала, что тот перестал себя плохо вести, следовательно его уже не приковывают наручником. Осмотрев Женю на предмет запрещённых вещей, он пропустил ее в палату и продолжил свою игру.

— Да, Гош, я тоже тебя люблю. Я очень соскучилась по тебе. Люблю тебя, мой дорогой. Целую и крепко обнимаю.

Девушка отключила телефон и прикрыла глаза. Она сильно скучала по своему родному братику и мечтала увидеться с ним. Вот только пока не было времени возвращаться в Москву. Нужно доделать все дела, помочь Мортису и мальчику, а потом можно возвращаться.

Открыв глаза, Женя вздрогнула. Напротив неё стоял Мортис с перекошенным от злости лицом. И без того некрасивое лицо с этой гримасой стало ещё ужаснее. Сердце ухнуло куда-то вниз, и девушка попятилась назад. Уткнулась в стену и сглотнула. Не в силах оторвать взгляда от его серых глаз, девушка старалась понять, что случилось, почему он так рассердился. В его глазах плескалась ярость. Девушка снова сглотнула.

— М-мортис, — прошептала она. — Успокойся, это я. Я не причиню тебе вреда...

Может быть, что-то случилось, пока она отсутствовала? Может быть, приходил к нему кто-то, кто его напугал и разозлил? Что же случилось? Почему он на неё так смотрит? Женя осторожно дотронулась до его руки, провела пальцами вверх по предплечью и уткнулась в рукав больничной сорочки. Мортис дёрнулся и отстранился от неё.

— Шлюха, — прошипел он, замахиваясь для пощёчины. — Проваливай отсюда!

— Мортис, ты всё не так понял, — девушка зажмурилась, ожидая удара, и поняла, что это она сама виновата в его реакции. Надо было поговорить по телефону за дверью.

— Убирайся к своему любимому Гоше, — прошипел мужчина, опуская руку и на мгновение теряя эту ярость. — Мне не нужна твоя жалость. Никто мне не нужен!

Мортис отвернулся и подошёл к окну. Идиот, какой же он идиот, что поверил, что эта девочка не имеет мужа или парня. Как такая красивая и самоотверженная девчонка не может иметь парня и постоянно находиться около него, Мортиса? Снова происки братца? Снова братик насмехается над ним, над его чувствами, над его слабостью? Почему он не смог закрыть все чувства? Как ему жить дальше, вспоминая нежные прикосновения девушки к его лицу, груди? Как смириться с тем, что его обманули? Кому он нужен?!

— Мортис, ты всё не так понял, — Женя сделала шаг к нему.

— Что я не так понял? Ты — красивая девочка, у тебя есть парень, которого ты любишь и скучаешь. Почему ты мучаешь меня? Проваливай, я не хочу, чтобы ты находилась здесь! Забудь обо мне и проваливай к своему любимому Гоше!

Мужчине стоило больших трудов, чтобы не сорваться на крик. Вспомнив удары дубинками, он решил больше не испытывать судьбу. Сейчас голос его был тихий, полный презрения и ненависти, но девушка почувствовала ещё и сильную боль. Решившись, она подошла к нему и положила руку на его ладонь. Легонько сжала. Мортис был сильно напряжен. Он грубо вырвал руку и оттолкнул девушку. Женя чуть не упала, но вздохнула.

— Мортис, Гоша — это мой братик. Он спрашивал, как я там. Я сильно по нему скучаю и очень сильно люблю. Знаешь, иногда братья любят друг друга и относятся друг к другу хорошо и с уважением. Да что мне тебе говорить — ведь ты не знаешь, что такое уважение и любовь. И ты прав — я уйду от тебя!

Женя бодро направилась к двери, чтобы выйти из палаты. Слова Мортиса больно ударили по ней, и она почувствовала, как её глаза налились слезами.

Но дойти до двери ей не дали. Сначала сильные руки её крепко обняли, потом развернули, и она, слегка подняв голову, встретилась с ним взглядом. Вот он приближается, и, не успевшая ничего сообразить девушка, чувствует на своих губах нежный поцелуй. В животе запорхали бабочки, и она слышит хриплое "прости", а потом стрелой в сердце летит фраза.

— Я люблю тебя...

Бабочки в животе затмевают разум, мозг становится кашицей, и она отвечает на поцелуй, растворяясь в нём...

* * *

Этот поцелуй закончился так же быстро и неожиданно, как и начался, и Мортис отстранился от девушки. Разорвал объятия и отошёл на шаг. Женя мотнула головой и провела языком по верхней губе, наслаждаясь вкусом его губ. Бабочки в голове продолжали порхать, а мозг был кашицей, и в мире кроме Мортиса больше никого не существовало.

— Прости, я... — хрипло произнёс мужчина и отошёл обратно к окну. — Прости, что напугал тебя.

— Ну мы же хорошо стояли, — немного обиженно произнесла девушка и подошла к нему. Прижалась к его широкой спине и накрыла ладонью его руку.

Мужчина хотел повернуться, чтобы заключить девушку в свои объятия, но пока не делал этого. Он стыдился своей временной слабости и боялся, что девушка над ним посмеётся и бросит, как это было с Наташей. А если Женя тоже будет выступать в суде против него? Ведь он пугал её, держал в домике, и ему никто никогда не поверит, что в той землянке он оказался из-за девушки. Может, действительно сдаться и взять вину на себя?

Снова стала болеть и кружиться голова, и он отстранился от девушки. Женя помогла ему дойти до кровати и лечь на неё. Села на стул рядом и прислонила ладонь к его щеке, провела пальцем по шрамам и наклонилась, чтобы поцеловать, но раздался стук в дверь и вошла медсестра с подносом еды. Когда она ушла, девушка уговорила мужчину немного поесть и, убедившись, что голодовка постепенно заканчивается, она направилась к себе в палату. Если его каждый день навещать по нескольку раз и помогать справляться с трудностями, то он поправится. Он как будто не хотел поправляться, и она понимала причину этого. В расследовании пока было очень много дыр, и все эти семейные тайны нужно было разгадать, чтобы понять мотивы Роберта. Пока у старшего из братьев мотивов совершенно не было, и это было плохо. Но ботинки Мортиса, на которых есть кровь Роберта, тоже сомнительное доказательство непричастности Мортиса к убийству той же Кристины. С убийством жены Роберта два свидетеля, не сговариваясь и не общаясь друг с другом, подтвердили, что это сделал Роберт. От Мортиса пока не отстанут, и девушка всеми силами старалась сохранить за собой право заниматься этим делом. Ей он доверял, и она хотела, чтобы ему было спокойнее.

Вечером Мортис снова лежал на кровати. Он хмуро на неё посмотрел и отвернул голову. Было стыдно, что тогда он показал слабость, и снова хотелось сказать что-то резкое этой девушке, прогнать ее, оскорбить. К тому же он не совсем верил, что у Жени никого нет. Может быть она просто так сказала о брате, чтобы... Чтобы что? Кретин, идиот, какой же он идиот.

— Что случилось? Ты опять ничего не поел, — девушка подошла к нему и положила руку на его лоб, откинув прядь волос с него.

— Я не хочу. Аппетита нет.

— Что случилось? Ты врачу говорил, что не хочешь есть? — она снова потрогала его лоб.

— Неужели я действительно был монстром? Неужели это я был виноват, что братец получил ожог руки? Я совершенно ничего не помню. Помню детскую ступеньку или стул, что-то, и боль. Потом я падаю. Папа работал, а я... я был совершенно один, без мамы. Она боялась меня, но почему? Неужели это из-за меня Роберт получил ожог и чуть не погиб?

Мортис сел на кровати и обнял согнутые в коленях ноги руками. Уткнулся подбородком в них и прикрыл глаза. Поморщился от боли в спине, пояснице, раненом плече и вздохнул. Девушка села на краешек кровати и обняла мужчину за плечи. Прижалась к его спине. Он был напряжен, и Женя чувствовала, что он хочет довериться, но не может. Было очень много работы, и девушка была готова оказывать всяческую помощь. Он доверял ей и она старалась быть терпеливой и не обращать внимания на всякие его закидоны.

* * *

В магазине не было годного алкоголя, и Никита ушёл. Хотелось как-то заглушить злость. Какое Дмитрий Витальевич имеет право читать ему нотации? Дед, собственно, тоже не имеет права читать нотации. Никита считал себя взрослым и самостоятельным человеком и был уверен, что со всем справится сам, всё знает лучше деда и никто не должен учить его жизни. Он сам справится со всем. Ведь время есть для того, чтобы наладить производство на заводе, выплатить заработную плату. И даже на операцию бабушке хватит.

Дмитрий тенью шёл за молодым парнем. Он не хотел вмешиваться и читать нотации, но следил, чтобы тот ничего не натворил. Никита никогда не отличался спокойным и покладистым характером, часто огрызался, хамил и нарушал все возможные правила. Несколько лет назад дедушка и бабушка намучились с ним, но потом Никита познакомился с Робертом Даниловичем и стал меняться. Меньше хамил, старался слушать и слышать. На самом деле, он очень любил деда и бабушку, никогда не желал им зла и всегда искренне просил прощения. Но иногда он не мог сдержаться и говорил что-то обидное и тяжёлое. Непростой характер был у него.

— Вы мне хотите почитать нотации? — буркнул Никита, останавливаясь и оборачиваясь.

— Да нет. Тебе это не нужно. Ты сам всё знаешь и умеешь.

— Зачем же вы тогда за мной идёте?

— Чтобы ты не наделал глупостей, Никит. Я понимаю тебя. И дед тебя понимает. Но и ты тоже его пойми. Он переживает за тебя и не хочет, чтобы ты попадал в неприятную ситуацию.

— Но что плохого в том, что я взял кредит? Я ведь отдам всё потом. Я смогу всё выплатить...

— Макс тоже так думал. А потом из-за долгов его убили. Все долги перешли к родителям, и их подвергали пыткам. Отец обвинил во всём меня, и мне пришлось из кожи вылезти, чтобы разобраться с коллекторами. Тогда Алёна была беременной, и я очень боялся, что они могут причинить ей боль.

Дмитрий достал сигарету и закурил. Он не хотел это вспоминать, но воспоминания радостно лезли в его душу, острым кинжалом разрезая её. Мужчина поморщился и прикрыл глаза, чтобы снова увидеть привязанную к стулу маму, которую пытали утюгом. Отец тогда обвинил во всём старшего сына и больше не общается с ним.

Никита вспомнил, как почти семь лет назад Дмитрий Витальевич сначала внезапно уехал, оставив беременную жену одну, а потом так же неожиданно вернулся. Внешне он не подавал вида, что что-то случилось, и позволял себе чудачества только при своей жене. Никита мало что знал, да и никому не было до этого дела.

— Ладно, — Дмитрий докурил сигарету и встал со ступеньки, — иди домой. Я не собираюсь тебе читать нотации, но не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Если нужна будет помощь, обращайся.

Никита вздохнул и встал следом. По дороге никто из них не проронил ни слова, и мужчина проводил парня до дома и отправился к себе.