Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Праздничное настроение ощущалось во всём: в шушукающихся девчонках, гадающих в перемены на чём под руку подвернулось, в усталых, но весёлых преподавателях, завышающих оценки и закрывающих глаза на болтунов, в запахе хвои и мёда, пропитавших, соответственно, Большой зал и кухонный этаж…

Флитвик первым подал пример, явившись на очередной урок в красном колпаке, отороченном мишурой, вместо традиционной черной остроконечной шляпы. За ним в подобную же вырядился Слагхорн, шутя, что в ней он выглядит моложе, так как нарядный аксессуар скрывает его ширящуюся плешь. Дамблдор звенел колокольцами в утроенном количестве, заставив свою более чем достойную бороду сиять наподобие гирлянды. Даже суровая гриффиндорская деканша поддалась всеобщему безумию и трансфигурировала оправу своих очков в золотистую, с еловыми лапами по углам. Естественно, ученики в стороне не оставались и старались кто во что горазд.

Сев намотать мишуру на треуголку отказывался наотрез и вообще с приближением каникул всё больше мрачнел и замыкался. Когда до отъезда младшекурсников (старшие уезжали на день позже, после Святочного бала) осталось два дня, он, глядя в сторону и вертя в пальцах перо, выдал:

- Я, наверное, останусь на Йоль в Хогвартсе.

Сказать, что Лили огорчилась — ничего не сказать. Она уже напредставляла себе, как весело они вместе отметят праздник, — не хуже, чем в прошлом году! — как будут дурачиться в снегу, кататься по замёрзшей речке и потом, красными с мороза пальцами, хватать горячие кружки с маминым пуншем…

- Это из-за отца, да? — сочувственно спросила она. — Я думала, раз он нашёл работу, у вас станет получше…

Эйлин и правда в одном из ноябрьских писем сообщила, что Тобиас устроился разнорабочим к владельцу нового большого магазина в центре, и на какое-то время даже Сев поверил, что всё если не наладится, то хотя бы выровняется.

- Мама не стала бы жаловаться даже под прицелом палочки, я её знаю. Она и не жалуется. Просто так пишет, что… Ну, в общем, понятно, что нихрена там не получше. Так что я, пожалуй, останусь.

- Мне очень жаль, Сев! — страдальчески сморщилась Лили, положив руку поверх его, всё ещё сжимающей перо. — Понятно, что тебе не особо хочется домой… И я никак не могу остаться тоже — родители не поймут, если я не приеду на Рождество, они так соскучились, чуть не дни в письмах считают…

- Да понятно, о чём ты! Я и не собирался просить тебя торчать тут со мной, — Северус изо всех сил старался не выглядеть расстроенным.

- Да, остаться я не могу, — повторила Лили, и в её глазах внезапно засияли искорки на зависть любой наряженной ёлке. — Но, может… Может, ты проведёшь праздники у нас?

- И как я потом попаду назад в Хогвартс после Йоля? — буркнул Сев, которому тоже до смерти хотелось повторения прошлогодней сказки в обществе Лили.

- Нет, я имела в виду все праздничные дни, все каникулы! — чувствовалось, что идея уже захватила девочку, и в её голове прокручиваются варианты исполнения оной.

- То есть — две с лишним недели?! — опешил Сев. — Я слишком уважаю твоих родителей, чтобы подложить им такой «подарочек»! Нет, об этом и не думай даже! Не проси их из-за меня, пожалуйста!

- А если они сами предложат? — хитро улыбнулась подруга.

- Делать им нечего — они соскучились по тебе, а не по мне! И тут, вместо того, чтобы провести время с любимой дочкой, им придётся терпеть в своём доме какого-то… меня, — с горечью закончил Сев явно не тем эпитетом, которым собирался.

- А это уже им решать, что и кого они согласны терпеть! — Лили склонила голову набок, совсем как плюшевый Локи, который, несмотря на смешки одноклассниц, не покидал её прикроватной тумбочки — Так что — если они, сами, без просьб с моей стороны, позовут тебя к нам на каникулы, ты поедешь со мной?

- Это настолько маловероятно, что моё обещание ничего не изменит, — начал друг, но Лили была непреклонна, — Ладно, ладно, обещаю… Но только если им и правда самим взбредёт в голову эта идея. Всем, включая Петунью!

Вот в Петунье, несмотря на довольно тёплое расставание и регулярные, хоть и короткие, письма, Лили была не уверена. Заручившись словом Сева, она умчалась в спальню писать сразу два письма — маме и сестре. В первом она, с охами, вздохами и тысячей извинений сообщала, что на праздник, наверное, не приедет, так как бросить друга в замке одного — выше её сил, а он, в силу некоторых причин, не рад был бы появляться дома. Над вторым она просидела втрое дольше, трижды использовала на пергаменте Эванеско, и в итоге не придумала ничего лучше, как написать Тунье всё как есть.

Уже затемно Нимуэ, отягощенная двумя конвертами, улетела на юго-восток, а назавтра к праздничному ужину вернулась — точно так же с двумя конвертами, большим и маленьким. Только маленький ответ был наоборот от Петуньи, а побольше — от четы Эванс.

Сев старательно делал вид, что ему неинтересно содержание писем, и смотрел исключительно в свою тарелку, чтобы ненароком не зацепиться взглядом за непрошенную строку. Ведь никакого приглашения там быть не может, а семейные дела Эвансов, поздравления с успешно оконченным семестром и прочие домашние благоглупости его совершенно не касаются.

В общем-то, догадываясь, что ждёт её в родительском письме, Лили первым делом открыла второе, за которое переживала больше. Туньин ответ был краток и незамысловат:

«А то я не знала, что все каникулы он и так проторчит у нас! Ночью же я очень надеюсь с ним не сталкиваться, так что для меня ровным счётом ничего бы не изменилось. И вообще, за это время тут вовсе не об кого было поточить зубы, так что, если не боишься, вези этого оглоеда сюда, так уж и быть. Будет на ком потренироваться, а то боюсь утратить навык.

P.S. Маме я тебя не сдала, так что в гостиной сейчас натуральный военный совет, но папа уже пошёл готовить гостевую»

Лили почувствовала, как расплывающаяся улыбка грозит сомкнуться на затылке, побив рекорд Чеширского кота. «Я тебя тоже люблю, сестричка!» — с нежностью подумала она и вскрыла второй конверт.

Как она и предполагала, родители предпочли увидеть на Рождество дочь вместе со Снейпом, нежели не увидеть вовсе. Мама писала, что давно предложила бы мальчику провести каникулы у них, если бы не думала, что того всё-таки ждут дома. А раз такое дело, то и обсуждать нечего, завтра они встречают на вокзале их обоих — и всё. В конце письма после отступа практически печатным почерком отца было выведено:

«Дорогой Северус! Мы рады пригласить тебя провести в нашем доме Рождество и зимние каникулы. Надеемся, что отказа не последует»

Далее шла уверенная, размашистая отцова подпись, мамина закорючка и даже петуньин росчерк с завитушкой. Лили не сомневалась, что именно сестра, знавшая всю подноготную, убедила родителей приложить к письму такое почти официальное приглашение. Под завитушкой, в самом углу страницы совершенно неофициально круглился Петуньин постскриптум:

«Только попробуй не приехать!»