Между разумом и сердцем (гет)

— Роберт, поиграй со мной, — на кухню вошёл маленький мальчик с соломенного цвета волосами. В руках он держал машинку и своими серыми глазами внимательно и восторженно смотрел на старшего брата.

— Отстань! — Роберт стоял на детской подставке около плиты и деревянной лопаточкой мешал воду в кастрюле.

— А что ты делаешь? — Мортис подошел к брату поближе и посмотрел на его действия. Над кастрюлей поднимался пар, и маленький мальчик завороженно смотрел на него.

— Я помогаю маме, — важно заметил Роберт, — мама попросила меня последить за водой.

— А можно мне тоже? — Мортис попытался забраться на ступеньку, но Роберт мешал ему. Между мальчиками началась возня, и Мортис, не удержавшись на ступеньке, свалился на пол. Всхлипнул.

— Отстань от меня. Я не хочу, чтобы ты мне мешал. Я не буду с тобой играть.

Мортис неуклюже поднялся на ноги и полными слёз глазами посмотрел на брата. Роберт ухмыльнулся. Поманил брата пальцем, и мальчик улыбнулся. Подошёл к нему. Встал на ступеньку и заглянул в кастрюлю с водой.

Сильная боль, сначала в голове, потом на лице. Страх, бешено бьётся сердце. Мальчик пытается что-то сделать, делает шаг назад и не может удержать равновесие. Неосознанное движение руками, и кастрюля с кипятком опрокидывается, а два мальчика падают со ступеньки. Один — с обожённым лицом, а другой — с рукой. Роберту больно, он начинает громко плакать. А Мортис лежит на полу. Он при падении ударился головой об пол и, вероятно, потеря сознания, спасла ему жизнь.

* * *

Когда мужчина открыл глаза, на улице было светло. Он пошевелился и приподнялся на кровати на локте. В палате помимо него никого не было, и он вздохнул и повалился обратно. Скрип пружин заставил его вздрогнуть и закрыть глаза. Противная тянущая надоедливая боль снова растекалась по всему телу, и в раненой руке чувствовалось онемение. Голова болела и кружилась, и он поморщился.

Когда он открыл глаза в следующий раз, в палате находилась девушка. Евгения сидела на стуле и смотрела в телефон. Мортис пошевелился, и скрип кровати заставил её поднять голову. Мужчина хотел улыбнуться, но не стал этого делать.

— Что ты здесь делаешь? — голос был слабым.

— Как ты? — спросила она после долгого молчания. Хотела прислонить ладонь к его лбу, но передумала, увидев, как он отстранился. Вздохнула.

Мортис ничего не ответил и закрыл глаза. Он боролся с желанием накричать на эту девчонку, отвергнуть её и поблагодарить. В доме он повёлся на слова брата, ведь Наташа его тоже не любила, плясала под дудку Роберта, унижала Мортиса. А ведь он влюбился в неё. Вот и сейчас он влюбился в эту девчонку. Какой же он идиот...

— Тебе принесли поесть, Мортис. Скоро должен будет приехать Дмитрий Витальевич или ещё кто-то из полицейских, будут тебя опрашивать. Постарайся ответить на все вопросы.

В голосе девушки были холод и напускное безразличие. Она не знала, как себя теперь вести с ним. Ведь он её чуть не задушил. А если бы давление было максимальным и она бы не выжила? А вдруг вчерашний случай отразится на её будущем? Она сглупила, влюбилась в монстра и чудовище. Почему она думала, что может растопить его сердце? Он ведь ей сказал, что не стоит романтизировать убийц.

Мортис ничего не ответил и сел на кровати. Посмотрел на девушку и встал. Пошатнулся и сел обратно. Сильное головокружение и сильнейшая слабость, палата плывёт перед глазами. Следующая попытка встать увенчалась успехом, и он, даже не посмотрев на посетительницу, ушёл в ванную комнату. А Женя, видя, как он идёт, периодически пыталась подорваться и помочь ему, но останавливала себя. Ему не нужна её помощь, жалость. Она себе всё напридумывала, сделала красивый портрет из убийцы, но всё это бесполезно и никому не нужно.

Пока Мортис отсутствовал, девушка не знала, чем себя занять. Было обидно до слёз, и она, поправив висевшую на стуле его одежду, покинула палату. Наверное, лучше уйти, чтобы не попадаться больше на его глаза, не нервировать его и не привязываться. Нужно вернуться домой, в свой родной СК, продолжить работать там и перестать думать об этом мужчине, этих событиях, о Паше.

Разрешили навестить Пашу, и Женя, надев одноразовый халат и бахилы, прошла в отделение интенсивной терапии, где на одной кровати за шторкой лежал Паша. Грудная клетка перевязана, из вены на руке торчит катетер, капается какой-то раствор. Глаза закрыты, дыхание спокойное. Девушка осторожно притронулась пальцами к его щеке и вздохнула. Пациент никак не отреагировал, и Женя наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.

— Спасибо. Выздоравливай, пожалуйста.

Паша спал, сражённый наркозом, и еще не проснулся. Посидев с ним немного, девушка вышла из больницы. Увидела на улице Дмитрия и даже не сразу его узнала. Свои классические джинсы он поменял на черные брюки со стрелками, тёмно-зелёную куртку сменил на черное пальто. Лицо гладко выбрито, волосы, вечно торчащие в разные стороны, сегодня зализаны назад. Мужчина выглядел довольным и счастливым. Он сказал, что сегодня Алёна выписывается, и был счастлив. Всё остальное его сегодня не волновало. В принципе, это было правильно. Он сейчас был отстранён от работы, начальник дал ему отпуск на время следственных действий, и нужно отдыхать и наслаждаться жизнью.

Вскоре вышли Алёна с сыном на руках, и девушка, сделав несколько фотографий, помогла женщине дойти до машины и подержала ребенка, пока та усаживалась на заднее сиденье. Осторожно передав начавшего капризничать малыша женщине, она закрыла дверь и помахала удаляющейся машине. Стало как-то тоскливо. Посмотрев на окна больницы и вспомнив Мортиса и Пашу, Евгения направилась в полицейский участок.

* * *

На территории полицейского участка стояли Никита, Кирилл и Денис. Девушка удивлённо посмотрела на них и подошла к ним. Потерянный и напуганный сын Роберта стыдливо опустил голову и стал рассматривать свои ботинки, а Никита сказал, что их утром вызвали на допрос. Никита идти туда не хочет, а Денис боится. Он прекрасно помнит, что было в доме и не хочет вспоминать об этом. И, может быть, можно было смириться со смертью мамы, оставшись наедине с добрым папой, который будет оказывать поддержку и заботу, но вот сейчас все было очень призрачно. Перед глазами маячил приют на то время, пока папа будет сидеть в тюрьме. Но теперь он не добрый папа, иногда строгий, а ужасный монстр.

Кирилл посмотрел на мальчика, подковылял к нему и положил руку на плечо, оказывая поддержку. Самому ему тоже не хотелось вспоминать недавние события в лесу, а уж тем более то, что случилось в медблоке. Но ему было намного проще, чем Денису. По крайней мере, на его глазах не было совершено убийства близкого человека. Просто его пугали, оказывали психологическое давление. Да и опрошен он будет в присутствии Никиты, который обнимет, поможет и успокоит. А у Дениса теперь никого нет.

— Кирилл, пойдём.

На улице было стоять холодно, и Никита с Кириллом вошли внутрь. Денис посмотрел им вслед и снова опустил голову. Женя закусила губу и подошла к нему. Осторожно и нежно обняла, пряча его фигурку от сильного ветра и очередного снегопада. Ребёнок дрожал и был напряжен, и хотелось его как-то успокоить.

— Тебя тоже вызвали? — спросила Женя.

— Да, утром пришёл Никита и сказал, что меня вызвали на допрос. Это... это правда, что папа чуть не убил помощника дяди Димы и хотел убить вас?

Женя молчала и только кивнула головой. Мальчик совсем расстроился и сник. Услышав слабый судорожный всхлип, девушка провела по его напряжённой спине. От её поглаживаний и какой-то заботы стало чуточку легче, и он тяжело вздохнул и отстранился от неё.

Женя предложила войти внутрь, и вскоре они сидели в коридоре около закрытой двери с табличкой "допросная". Денис смотрел в пол, а девушка просто держала его за руку. Ей хотелось пойти туда вместе с ним, поручиться за него, но он должен присутствовать на очной ставке в сопровождении психолога. Дмитрий говорил, что тут есть хороший психолог, по крайней мере, он работал как-то с Никитой, когда тот был младше. Этот психолог разбирался в деле и мог понять, оказывает ли Роберт давление на оппонентов или нет. Потому что от показаний Кирилла и Дениса зависит, сможет ли Роберт избежать наказания по статье "убийство". И если с Кириллом присутствовал ещё Никита, то с Денисом не будет никого.

— Посиди здесь, я сейчас приду, — сказала Женя, посмотрев на дверь кабинета начальника отдела.

Денис проводил её безразличным взглядом и прикрыл глаза. Может быть, отказаться от своих слов и не предавать папу? Он был не в себе, наркотики ему затмили разум, и он всё перепутал. Может быть, папу вообще не посадят, и они смогут жить вместе. А то, что он испугался папу в медблоке — так это из-за наркотиков. Папа накажет его, очень сильно. Пусть выпорет за это ремнём, лишит всех развлечений, заберёт из школы и отправит в эту школу в посёлке, куда ходит Кирилл. Пусть не будет игрушек, игр, вкусняшек. Только пусть папа будет с ним. Он не хочет, чтобы папа был в тюрьме.

Открылась дверь, и из комнаты вышли Никита с Кириллом. Парень находился в смятении, а Кирилл выглядел уставшим. Они направились к выходу, даже не взглянув на Дениса, и мальчик осмотрелся. Евгения тоже куда-то пропала. Стало тоскливо и одиноко, и он хлюпнул носом.

— Ты ведь Денис, верно? — послышался голос, и он поднял голову и кивнул. — Мы тебя вызвали на три часа.

Мальчик неопределённо кивнул и пожал плечами. Подошедший к нему человек в форме сказал, что нежелательно здесь сидеть, и Денис потерянно поднялся на ноги и ушёл. Сильный холодный ветер чуть не сбил его с ног, но он удержал равновесие. С трудом закрыл дверь и пошёл по дороге. Он не знал, что ему делать еще три часа, но не мог здесь оставаться. Никиты и Кирилла уже не было, они, наверное, поедут домой, а он останется здесь. А что потом будет? Его сразу после допроса заберут в приют?

— Денис, вот ты где, — к нему подошла Женя, но мальчишка никак не отреагировал на ее появление. Просто продолжил идти, не глядя, куда идет и не понимая, зачем. Допрос будет только через три часа, и ему не позволили находиться здесь. Но куда идти?

— Меня выгнали, сказали, что мне надо прийти туда в три часа. Я не знаю, что мне делать.

— Пойдём, я знаю тут одну небольшую кафешку. Там вкусно кормят, и там тепло.

Он безразлично пожал плечами и пошёл за девушкой. В помещении было тепло, и они, повесив куртки на вешалки, сели за свободный столик. Подошедший официант положил перед ними меню, но девушка заказала сразу облепиховый чай и два чизкейка. Когда официант поставил на стол чайник с чайными парами, мальчишка вздохнул и ощутил неприятный комок в горле. Глаза защипало, и он, прикрыв их, опустил голову. Женя увидела, как на стол капнули слезинки, и осторожно накрыла его руку своей ладонью. Ребёнок был потерян, напуган, и нужно было его как-то поддержать.

— Мама любила облепиховый чай. Она ездила сюда на рынок, покупала облепиху и часто мне осенью и зимой заваривала его. Говорила, что он полезный. Но мне этот чай никогда не нравился, и я часто выливал его в раковину. Мама расстраивалась, но ничего не говорила.

Мальчик взял чашку, в которую девушка налила желтый непрозрачный чай, и отпил немного. Обжёгся, поморщился и облизнул губы.

— Вкусно, — тихо прошептал он, задумавшись о чём-то своём. Женя не стала его отвлекать и продолжила есть чизкейк.

Расправившись с чаем и чизкейком, девушка и мальчишка ещё посидели в кафе. Они не разговаривали. Женя не знала, о чём говорить, да и думала она о Мортисе, ведь ей самой казалось неправильным, что она бросила мужчину, когда он ушёл умываться. А вдруг он снова подумает, что его предали? Нужно будет потом вернуться к нему.

— Меня потом заберут в детский дом? — нарушил молчание Денис, когда они вышли из кафе и направились к полицейскому участку.

— Я не знаю, Денис. — Женя приобняла мальчика и погладила его по руке. Это было всё, чем она могла помочь ему. — Мне не разрешили присутствовать на... разоворе с тобой, но я подожду тебя. Ты будешь не один, — она заметила, как мальчик напрягся, — с тобой будет присутствовать ваш школьный психолог. Постарайся не нервничать.

Вскоре Дениса забрали в комнату с названием "допросная". Женя хотела пойти покурить, но осталась здесь. Хотя у нее был час свободного времени, она решила сидеть и ждать. Покурить она всегда успеет.

* * *

В большой комнате почти не было света. Следователь завёл мальчика туда и указал на стул. Рядом сидела школьная психолог, Елена Евгеньевна, женщина немолодая, в очках и классическом костюме. Денис знал о ее существовании, но ни разу не посещал её кабинет. Мальчик сглотнул и сел на соседний стул. Посмотрел на противоположный край стола. Отец выглядел самоуверенным, насмехающимся, рядом с ним сидел его адвокат. Денис несколько раз видел этого человека, но ничего не мог про него сказать.

Следователь, севший с торца стола, попросил мальчика рассказать, что он видел в доме в тот роковой вечер.

— Я проснулся от голосов. Подошёл к двери в комнату и выглянул в коридор. И... — мальчик запнулся и посмотрел на папу. Роберт сидел с важным видом, вальяжно развалившись на стуле, и прищуренно смотрел на сына, и в этом прищуре не было ничего хорошего. Засосало под ложечкой, и Денис сглотнул. Ладони вспотели, и он испуганно посмотрел на психолога, но та не обратила на него внимания.

— Что было дальше? — спросил следователь.

— Я... я увидел, что он вытащил пистолет и выстрелил в маму. Я... мне стало страшно, и я закрыл рукой рот, чтобы не закричать. Потом он толкнул маму, и она упала. Они начали драться, и вмешался Дмитрий Витальевич Гончаров, наш участковый. Я стоял у двери и не мог пошевелиться, но потом забрался в свою детскую палатку и просидел там. Когда все ушли, я убежал из дома через запасной выход.

Голос сильно дрожал от волнения, на виске выступил пот, и капелька потекла по нему. Мальчик посмотрел на папу и увидел, что тот изменился в лице и стал выглядеть ещё страшнее. Денис почувствовал учащённое сердцебиение и испуганно посмотрел на женщину. Она по-прежнему никак не реагировала.

— Ты сказал "он". — следователь посмотрел на Дениса, потом перевёл взгляд на нахальную рожу Роберта и покачал головой. — Этот человек сейчас сидит здесь?

Роберт смотрел на сына, и в его прищуре не было ничего хорошего. Мальчик был сильно напуган, тело бросило в жар, футболка с Дартом Вейдером прилипла к мокрой спине, и он сглотнул. Хотелось забиться в угол, реветь, стать маленьким мальчиком. И все эти события радостно вторгались в его разгорячённое сознание. Успокоительное, которое он выпил утром, перестало действовать, и теперь он слышал её вскрик, страшный выстрел и видел её падение.

Нужно что-то сказать. Но что? Он посмотрел на папу, которому что-то прошептал адвокат, и увидел, что его лицо изменилось. Теперь папа был не злым, а расстроенным. Он расстроится, если Денис скажет неправду. Сейчас мальчику показалось, что если бы не стол, то папа подошёл бы к нему и обнял, защитил от этого страшного допроса. Папа его любит, и он любит папу. Папа всегда защитит и поможет.

— Это... это... — прошептал мальчик, а потом зажмурился и слабо кивнул.