Помни меня (гет)

Потолок в Большом зале был прозрачно-синего цвета, как и небо за высокими окнами Хогвартса. Заправляясь яичницей и овсянкой, гриффиндорцы ожидали профессора МакГонагалл. Подходя к каждому, она касалась волшебной палочкой чистого бланка и вручала персональное расписание уроков.

Любознательная Гермиона мгновенно получила разрешение продолжать обучение по всем предметам и тут же унеслась на урок древних рун. Гарри получил разрешение продолжать обучение по зельеварению, потому что в отличие от Снэйпа, Слагхорн не настаивал на высочайшей отметке по своему предмету. Мечта стать аврором была извлечена из мусорной корзины.

— Мисс Дамблдор, вы включили в заявку заклинания, трансфигурацию, травологию, зельевание, защиту от Темных искусств. Прекрасно, нужные оценки на экзамене соответствуют стандартам. Вот ваше расписание

Пробормотав слова благодарности, Софья приняла расписание из рук МакГонагалл.

— Софья, а где ты сдавала экзамены? Где ты училась до этого?

— На дому меня обучал мой дедушка, а экзамены я сдавала лично у профессора Дамблдора.

— Представляю, как отреагировали Скримджер и Фардж.

— Оо, да, вони было много, — усмехнулась Соня. — Но Дамблдор смог все уладить.

* * *

Небольшая группа гриффиндорцев направлялась к общей гостиной. В вестибюль проскочил Драко Малфой, а за ним показались Крэбб с Гойлом.

— Так-так-так, — проговорил Малфой своим неизменным манерно-медлительным голосом. — Кого я вижу! Лохматый очкарик, рыжее недоразумение из семьи предателей чистокровных, тупоумный толстяк (это он о Невилле) и низкорослая родственница достопочтенного директора! Для полного счастья не хватает только поганой грязнокровки!

— Так-так-так — ответил ему Гарри, очень похоже копируя надменный тон Малфоя. — Кого я вижу! Слизеринский прилизанный хорек и его телохранители-вышибалы! Только не могу сказать, что рад встрече.

Кое-где раздались смешки. Малфой презрительно скривил губы.

— Что такое, Потти? Твой факультет давно не лишался баллов?

— Что такое, Малфой? Давно по заднице не получал? — передразнила Софья. — Давай вали отсюда. Дам такого волшебного пинка — вспотеешь кувыркаться.

Все, кто были в вестибюле, внимательно наблюдали за происходящим.

— Ты не посмеешь, — прошипел Малфой практически на парселтонге. — Кишка тонка.

— Не будь так уверен, Малфой. — усмехнулась та.

Она достала палочку и прошептала: «Пендалисимус Максимус!»

Малфой не ожидал от нее такой прыти и не успел блокировать заклинание. Все выглядело так, как будто ему действительно кто-то дал мощнейшего пинка под зад. Малфой, кувыркаясь, пролетел через весь вестибюль. Пунктом завершения полета стала противоположная стена.

Теперь уже откровенно ржали все, включая Софью. Но недолго.

— Что здесь происходит, мисс Дамблдор? — прошипел кто-то за ее спиной.

Она вздрогнула и обернулась. Прямо за ней стоял профессор Снейп.

— Ничего особенного, профессор.

— Тогда мистер Малфой сам пролетел сто метров и впечатался в стенку носом? — голос Мастера Зелий был полон сарказма.

— Думаю, всему виной то, что уважаемый мистер Малфой не умеет держать язык за зубами.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора, мисс Дамблдор, и завтра в семь вы придете ко мне в кабинет для отбывки наказания.

С этими словами Снейп повернулся на каблуках и стремительным шагом пошел прочь.

— Мерзкая летучая мышь. Всегда его не любила, — прошипела Софья.

— Думаю, у вас это взаимное, — грустно усмехнулся Гарри. — Погоди, вы что, давно знакомы?

— Оо, да, — скорчила рожицу она. — И я бы не сказала, что безумно этому рада.

— А что это было за заклинание? Мы такое не проходили! — полюбопытствовал Рон.

— Это заклинание изобрел мой дедушка. Таким образом он тактично намекал мне, что слегка занят, и не в состоянии разговаривать. Правда, если его не усилить, оно просто отбрасывает тебя на метров пять, но я не смогла удержаться от удовольствия надрать Малфою задницу.

— А кто твой дедушка?

— Аберфорт Дамблдор.

— Мерлиновы подштанники, не хочешь ли ты сказать, что ты внучатая племянница Дамблдора?! — спросил Рон.

— Тсс, Рон, не так громко — зашипела она на него. — Да-да, это действительно так, и всем необязательно об этом знать.

— Конечно, мы никому не скажем, Софья, можешь быть уверена, — заверил Гарри.

— Я могу вас попросить кое о чем?

— Разумеется.

— Зовите меня Соня.

* * *

Первой парой у них, по странному стечению обстоятельств, стояла ЗОТИ. Теперь Гарри, Рон и Гермиона стояли около кабинета, ожидая, пока Снэйп пустит их в класс.

— Гермиона, ты бы видела!

— Что произошло?

— Ничего особенного, но Софья…

— ЧТО?!!!

— Да Малфой предпринял очередную попытку оскорбить нас всех. Соня же намекнула ему пинательным заклинанием, что мы от этого не в восторге. Он кувыркался от одного конца вестибюля до другого…

…— Но тут показался Снейп и намекнул ей снятыми баллами и отработкой на завтрашний вечер, что он то этого не в восторге.

— Сколько он снял баллов?

— Пятьдесят.

— И это в первый-то день! Как вы могли это допустить?!

— Это стояло того, чтобы увидеть поцеловавшего стену Малфоя, — сказал Уизли, мечтательно посмотрев вдаль. Видимо, он заново переживал тот момент.

Дверь отворилась, и из кабинета выглянул Снэйп. Все звуки в коридоре моментально стихли.

— Заходите! Быстро! — приказал он.

…Урок прошел так, как это всегда бывает у Снейпа. Он игнорировал поднятую руку Гермионы, вставлял ехидные замечания в адрес Гарри, поливал грязью Лонгботтома и, плюс ко всему, доставал новую ученицу, критикуя каждое ее действие. Так что из кабинета все вышли, преисполненные желанием сварить из сальноволосого профессора питательный супчик и скормить его слизеринцам вместо обеда.

— Мерлин, как он меня достал! — ругалась новенькая. — Если так пойдет и дальше, даю слово — я пришлю ему на Рождество годовой запас шампуня!

— Ты скажи Дамблдору об этом, — посоветовал ей Рон.

— Ага, и что он мне скажет! «Соня, дорогая, не сердись на Северуса, ты же знаешь, как ему тяжело приходится! Хочешь лимонную дольку?»…

Вечером того же дня в дневнике Гарри появилась еще одна запись.

«Привет. Помнишь, я увидел в Омуте Памяти, как мой отец подвесил Снейпа вверх тормашками на виду у всей школы? Тогда я переживал по этому поводу. Может быть это и глупо, но теперь… Я его понимаю.

Злиться на Снейпа — легко, ненавидеть — тоже. Но принимать его таким, какой он есть, прощать ему все его обиды только за то, что он — такой же человек, несчастный, одинокий — сложно безмерно. Ты не смог, смогу ли я? Я даже не знаю, хочу ли я этого. Я знаю, что он — невыносимый, саркастичный, вредный, что он ненавидит меня.

А собственно, за что? Только за то, что у него с папой в школе были контры, и за то, что я — его сын. По-моему, это не слишком существенно, так ведь? А его ехидные замечания — существенны?

Думаю, нет.

Даже если они касаются лично меня и моего отца.»