На льду разлитые чернила (гет)

Мир распадался на крохотные осколки, что парили в невесомости и резали кожу.

Люмин шла по ним. И чем дальше, тем сильнее менялась память.

Огромное пространство, усыпанное звёздной пылью от пола до потолка, выражало собой стабильность и покой. Остальное — всего лишь мимолётные, бессмысленные помехи, чернила на льду.

Люмин продолжала идти, вслушиваясь в стук каблуков собственных белых сапожек. От шагов на полу возникали волны, как от попавших капель дождя на водную гладь.

Так тихо. И почти уже не тревожно. Вскоре и это совсем пройдет.

А мир осыпался. Мир погибал, похожий на чей-то детский и никому ненужный рисунок, каким-то образом, случайно оказавшийся среди важных документов. Обыкновенный мусор.

Люмин шагала по этому «мусору». И сколько ни силилась посмотреть под ноги, не могла приглядеться.

Знакомые голоса, бродящие по пространству, о чем-то шептали ей на ухо, но сосредоточиться на них тоже не выходило.

Пятна, пятна, пятна. Чернильные пятна на девственно-чистом льду, усыпанном звёздной пылью. Он такой без них… правильный.

Вдруг кто-то отчаянно крепко схватил её за лодыжку. Она вскрикнула и упала на колени, не веря своим глазам.

Идеальная картинка дрогнула, обнажив реальность. Хотя… что есть реальность?

— К… Кэйа?

Он лежал перед ней весь в крови, но сохранял обаятельную улыбку. Одежда была разодрана волчьими когтями, чёрные волосы, раскрашенные синим инеем, прилипли к разбитой голове. Он смотрел на неё единственным глазом, в синеве которого читалось смирение, и сжимал в кулаке расколотый крио Глаз Бога.

Люмин вспомнился Мондштат. Она тогда всю ночь просидела возле фонтана, не зная, что делать, куда идти, где и как искать брата. И уже подозревала, что Тейват — мир, в котором она очутилась — совершенно новая книга о ней.

В первой главе она встретила Кэйю. Во второй — так по-детски и искренне влюбилась.

— Кэйа, что случилось?! — срывающимся голосом спросила она, одновременно зажимая первую попавшуюся рану. Рук не хватало…

Кэйа молчал, продолжая нелепо улыбаться. С ресниц сорвалась единственная слеза.

— Нравилась ты мне… Очень.

Люмин моргнула — не так. Не так она хотела бы это услышать.

— Ведь ещё не конец?

— Нет. Клянусь тебе, — твёрдо сказала Люмин, хотя дрожала, подобно березовому листу на ветру.

И поймала его последний вздох.

— Кэйа? Кэйа…

Ей хотелось кричать от боли, она зажала рот ладонью и застыла, глядя перед собой безумным взглядом.

Всюду лежали убитые монстры Бездны… и её друзья.

Люмин побежала, периодически за что-то запинаясь. Выхватила меч, но обороняться было не от кого.

И почти никого невозможно было опознать…

Нёвиллета она узнала по синей ленте. Чжун Ли — по лоскутку одежды. Не осознавала, дышит ли, кричит, плачет. Ноги подкашивались, а окровавленными руками она сжимала ткань своего белого платья, уже выронив где-то клинок.

— Потерпи, я вытащу! — вдруг услышала слабый стон Фремине.

Из его плеча торчала стрела, но едва Люмин её коснулась — Фремине затих. И, судя по мертвенной бледности лица, уже давно.

Отпустив обмякшее тело, Люмин почувствовала на себе ещё чей-то взгляд. Внимательный, пронзающий. И скоро поняла, что от властного образа Арлекино только он и остался. Коса была сломана, но она продолжала её держать, и смотрела на своих детей, за которых положила бы половину Тейвата, если бы потребовалось.

Тиори, Клоринда, Навия… Последняя смотрела вверх большими и счастливыми глазами. Царственно-золотые локоны утонули в чернилах Бездны, но остались по-прежнему прекрасными.

От Син Цю исходил аромат книг…

Люмин видела будто наяву, как Ка Мин машет ей рукой вдалеке, а прекрасная Нилу парит на сцене, так похожая на цветок.

— Будьте прокляты, кем бы вы ни были! — крик Люмин разлетелся подобно сыплющимся осколкам.

В ответ — тела убитых стали исчезать одно за другим, становиться… чернилами на льду.

— Дайн… Дайнслейф!

Люмин рванулась, увидев вдруг знакомую тень и плащ, цветом и узорами напоминающий звездное небо.

Успела. Даже дотянулась до жемчужных, как у неё, волос, но он растаял в воздухе, даже не повернувшись к ней.

— Мы проиграли, Люмин. Все мы, — её окликнул Чайлд, но она его не видела. — Прости. Я опять облажался.

Его прежний хитрющий смех с толикой досады поцеловал её за ушком.

— Ты ведь не забудешь? Меня. Не забудешь?

— Где ты? — прошептала Люмин, но ответила лишь щемящая душу тоска. — Хоть кто-нибудь…

Осколки сыпались к ногам, всё ощутимее резали кожу. Чем больше Люмин искала выход, тем сильнее уставала. Уже не было вокруг убитых любимых, их крови на руках. Спокойствие… за него она себя ненавидела.

И что самое страшное: действительно стала забывать и Мондштат, свободный, как ветер, и прекрасный Фонтейн с его водопадами, и Сумеру с пышными сказочными лесами, Ли Юэ и Инадзуму… Лепестки сакуры продолжали виться у её ног, но она перестала их замечать, как и называть именами Кадзухи, Яэ Мико, Эи, Томы, Аяки, Кокоми…

Ноги наливались тяжестью. Под каблучками сапожек трескался и грозился обрушиться пол. Люмин не чувствовала, не хотела больше чувствовать, даже смотреть вперёд.

Посмотрела всего раз, когда, должно быть, разбивая последнее воспоминание в голове, её обняла Муалани. Перед тем, как тоже исчезнуть без следа.

Сердце пропустило удар. Люмин судорожно вздохнула, готовая схватить надежду, коей кто-то манил её, будто свежим мясом неразумного щенка.

— Капитано? — окликнула она, но он не двигался, продолжал смотреть в пустоту, объятую Бездной. И сам был ею полон, хотя куда уже больше?

— Так спокойно, правда? Ни эмоций, ни красок, ни смыслов.

— Что? — выдохнула Люмин.

— Почему ты сопротивляешься? Почему ты мне не веришь? Разве ты не видишь этой красоты?

Она едва коснулась его спины. Бездна откликнулась силе, но уходить не собиралась.

— Капитано, очнись!

— Его здесь нет, — ответ прозвучал сквозь ядовитый смех. Затем «Капитано» медленно повернулся к ней лицом. — А я говорил, твоё путешествие бессмысленно. Всё, что вне Ордена Бездны, будет уничтожено.

Люмин отшатнулась и лишь теперь осознала, что против него безоружна. Вестник Бездны взмахнул мечом, и она полетела вниз в открывшийся разлом.

Упала на траву под палящим солнцем, где-то рядом шумела вода.

— Проснулась, сестрица? Прогуляемся? Слышал, неподалёку есть кафе, где подают крафтовую газировку. Как думаешь, что это?

— Не знаю, — ответила Люмин и задумчиво осмотрелась.

— Пойдём! — Итэр потянул её за руки. — Хватит валяться! Всё веселье проспим!

— Да-да, иду, — улыбнулась Люмин, вставая.

На траву упал расколотый крио Глаз Бога. Она не стала его поднимать. Не помнила, откуда он и чей.

— Кэйа… — всхлипнула Люмин и проснулась. — Кэйа…

Паймон, в отличие от неё, спала крепко и видела более счастливые сны.

— Все агенты фатуи — вредины! Отдай Паймон цыплёнка! О-о-о… Какой божественный запах!

Люмин рассмеялась сквозь слёзы. Увиденный кошмар не отпускал, спать уже не хотелось. И не важно, что в конце сна они с братом вместе спешили навстречу новым приключениям.

Ведь Тейват… Тейват словно никогда не существовал на свете.

— Этому не бывать, — сказала она и выскользнула из комнаты на свежий воздух.

Не помнила, сколько бродила по Натлану. Время будто остановилось, и лишь тонкий просвет на горизонте предвещал рассвет. Природа застыла, деревья тянулись к небу грозными обелисками и их листва почти не шевелилась.

— Тебе никогда не рассказывали сказку про очень злых и страшных фатуи, бродящих по ночам и крадущих непослушных детей?

В загробном голосе откуда-то сверху Люмин опознала «Музыканта».

— Которых они потом едят?

Пиро застрельщик спрыгнул с высокого камня и оказался перед ней.

— Серёжка же не зря такой упитанный. Чего не спится тебе, девица?

— С вами уснёшь, — в сторону бросила Люмин. — С такими сказками.

— У нас даже про милорда есть, — «Музыкант» закатил глаза, вспоминая. — Ночная тьма полна загадок, снег кружится и манит. Под крыло тебя поймает и уже не возвратит.

— Эта мне нравится.

— Потому что знаешь, о ком она. Веришь в безопасность.

— Лучше под крылом у Черного Предвестника, чем у Белого под иглой, — неосознанно произнесла Люмин.

— Ого, — оживился «Музыкант». — Ты знакома с господином Дотторе?

— Немного.

— Не против обмена информацией?

У «Музыканта» загорелся глаз. Он уже развёл небольшой костёр, а рядом положил несколько картофелин.

— Там нечего рассказывать. Мы крепко столкнулись в Сумеру. Потом я за ним следила. До сих пор вспоминаю один момент, как он садится на корабль в Снежную, потом вдруг смотрит прямо на меня… и медленно машет рукой. Никто из его людей меня не видел. Он был так далеко, но чуть ли не касался меня.

— Ух, — совершенно искренне поежился «Музыкант».

— Почему ты один? Что-то произошло?

«Музыкант» закопал картофель в золу и начал неторопливый рассказ.

— Мы с агентом пошли осматривать территорию и упёрлись в логово монстров…

До слуха доносились всхлипы, мольбы о помощи и, судя по тому, как монстры Бездны рыскали у наполовину заваленного входа в пещеру, исходили от живого человека.

— По-моему, здесь есть другой выход. Надо его проверить, — уведомил «Музыкант». — Но сперва устрани для меня вон того добра молодца. Без шума.

— Досадно, что они все такие хлипкие, а заводной, — больше самому себе сказал агент и скрылся из виду.

В пещере было темно и скользко. «Музыкант» хотел разжечь пламя, но решил не выдавать себя и действовать наощупь, пока ещё мог.

Голос, напоминающий детский, то утихал, то возникал снова, то оказывался близко, то наоборот превращался в далёкий гул. Белые бинты, скрывающие лицо, хотелось сорвать — они прилипли к коже, как к гнойной ране. Горели, чесались, лишали воздуха.

— Проклятье…

Последний эликсир ясности в кармане совершенно не хотелось использовать сейчас. Тем более — на себе.

— Врёшь, не возьмёшь.

Ему казалось, он ходил кругами. Несколько раз упирался в тупик, и чуть было уже не рычал от злости.

— Идеальный выбор укрытия. Сам пристрелю, когда найду, — процедил он сквозь зубы. Её Величество только и знает, шутил или нет. — Чего замолчал? Не бойся!

«Музыкант» всерьёз терял терпение.

— Ты же из Натлана? Из Натлана. Умей врагу смотреть в лицо.

— Ты… монстр? — окликнул мальчишеский голос.

— Бываю частенько, — «Музыкант» медленно повернулся. Перед ним стоял мальчик ростом ему чуть выше колена. — Малец, ты чего здесь делаешь?

— Я… потерялся.

— Потерялся?

— Да. Мне было интересно посмотреть на монстров, увидеть настоящий бой. Когда хотел уже вернуться, встретил отца. Он сказал, что надо бежать сюда. Я сделал, как он просил, но нигде не могу его найти.

«Музыкант» опустил задумчивый взгляд.

— Судя по одежде, ты из клана Цветочного Пера…

— Да!

— И ты дотопал сюда сам? Один?

Мальчик закивал.

— Хорошо, — вздохнул «Музыкант», собираясь с мыслями. Нужно было выбираться, но на выходе их наверняка ждали, если не сами монстры, то их тела, а показывать такое и без того напуганному ребёнку он бы не стал. — Не против сыграть в игру? Только не жульничай, иначе ничего не выйдет.

— Какую?

— Ты возьмешь меня за руку и закроешь глаза, — он опустился перед мальчиком на колено и обнял за плечи. — Я поведу тебя к выходу. Что бы ни произошло, не открывай и не отпускай. За меня не волнуйся.

— Хорошо.

— Это еще не все. Ты умеешь считать до ста и от ста до нуля?

— Да!

— Молодец, — «Музыкант» потрепал его жидким белым волосам. — Пока идём, считай шепотом от ста до нуля. Когда скажешь «ноль», обещаю, будешь в безопасности.

— А отец? Я его слышал!

«Музыкант» повёл глазами. Он обшарил это гиблое место вдоль и поперёк, но больше никого не встретил. Если мальчишку кто-то действительно загнал сюда, то намерения у него явно не добрые. Или же это просто не упокоившаяся душа войны пожелала помочь родному человеку.

— Я за ним обязательно вернусь. С подмогой, — пообещал он и мысленно извинился.

— Выбрались, — выдохнул «Музыкант» и на минуту замолчал. — Пару раз запнулся об хиличурла, потом пожаловался на дурной запах. Пообещал больше никогда не убегать из дома и счастливый слопал несколько кофейных конфеток, — его тонкие губы тронула улыбка. — Я попросил агента проводить. Вот жду с вестями.

— Хорошая «сказка», — чуть потеплела Люмин.

— А о чём твоя? — нейтрально спросил «Музыкант». — Я пожелал тебе спокойной ночи, но, видимо, она таковой не стала. У нас верят, что если поделишься страшным сном, произнесешь его вслух, то он улетит и никогда не сбудется.

— Мне приснилось, что Бездна победила, — призналась Люмин. — Тейвата не стало, но на его месте возник новый мир. И мы с Итэром отправились его исследовать, не помня и не зная ничего ни о ком из вас. Вы словно не рождались.

— С чистого листа, значит.

— Возможно.

Она попробовала печеный картофель. Проперченный, горячий, пропахший дымом.

Такое простое блюдо, утро, костёр, не слишком обычная компания. Люмин навязчиво закутывала в плед пустота от того, что этого может не стать вот прямо сейчас. И она не запомнит, не сохранит…

— Но я слишком люблю этот мир, — твёрдо сказала она. — Знаю, для кого война, а для кого возможность, но в итоге все хотят одного, правда?

«Музыкант» не ответил. Только моргнул.

— Груз доставлен, — отрапортовал агент, спрыгнувший с камня подобно красивой хищной птице.

— Почему груз?

— Уснул твой заложник. Пришлось тащить.

— Как он? — спросила Люмин.

— Жить будет. Я ушёл, пока благодарить не начали.

— Вы все это не любите?

— Больше хвалят — больше ожидают. И люди от нас, и мы от себя. Оступимся — будем врагами, — ответил «Музыкант». — Так что лучше пусть каждый будет просто грамотно выполнять свою работу.

Агент согласно кивнул.

Он решил не вдаваться в подробности о том, как именно всё закончилось. Действительно довел мальчика до дома, стал свидетелем великой радости. Мать — немолодая женщина — засуетилась, заварила чай, проигнорировала отказ остаться и поставила на стол три чашки. Мальчик, ожидаемо, пошёл за четвёртой — для отца… и рука агента, держащая эликсир ясности, дрогнула над ней.

— Нас же не четверо, Ник. Мы ещё кого-то ждём?

Ник посмотрел в чашку, из которой только что глотнул. Его горящие радостью встречи с семьей глаза потускнели. Он посмотрел на агента — какой-то внезапно повзрослевший — и, кажется, всё понял.

— Прости, мам.

«И ты прости», — одним взглядом сказал агент.

* * *

День начался с того, что Люмин едва не повалил на землю праведный гнев Паймон.

— Никогда так не делай! Не оставляй Паймон! Никогда не оставляй Паймон! — верещала она, уткнувшись в плечо и всерьёз заставляя чувствовать стыд. — Можешь называть Паймон глупой! Можешь шутить над Паймон! Можешь запирать Паймон в ящик, как это делает Кинич с Ахавом! Нет, это лишнее… Но, пожалуйста, не оставляй одну, даже с горой вкусняшек, — она подняла зареванные глаза, зная, что если Люмин не капитулирует, то нежно улыбнется.

— А ты! Ты! — она внезапно переключилась на агента. — Ты зачем снился Паймон и отнимал у нее цыплёнка?!

— Это был не я! — от неожиданности он даже поднял руки, когда по Стадиону пронесся какой-то безумный хохот. — Эй! Слезай, Пиро Архонту заложу!

На самом верху поперек трона Мавуики развалилась Мира и с интересом наблюдала за «шоу». Затем хлестко сказала:

— Вlink!⁽¹⁾

И тут же очутилась у него за спиной.

— Вlink! — передразнил агент. — Апчхи!

Мира приняла самый грозный вид, на какой только была способна, и предложила устроить спарринг прямо на Стадионе. Всё-таки, это место и существовало для проведения соревнований.

Со вспышками элементальных энергий уходили последние ночные страхи. Люмин поймала себя на мысли, что начала драться по-серьёзному, и особенно, когда с импровизированного «места судьи» услышала поддержку Паймон. Фатуи, в свою очередь, тоже переставали церемониться, и это, несомненно, нравилось обеим сторонам.

Сюда бы парочку лавачурлов, — маниакально оскалилась Мира. — Или Серёжку.

— Я с этим жуликом больше не тренируюсь, — отозвался агент. — А лавачурлов поищи, зааркань. Только заранее оставь нам чертежи для сборки.

— Товарищ старший лейтенант, вы меня недооцениваете?

— Не приведи Царица!

Он пустил ножи прямо ей под ноги, но она вовремя увернулась, даже не прервав с ним зрительного контакта.

Перепалка усыпляла бдительность. Мышцы горели, чуть кружилась голова.

Люмин ни разу осознала, как переключилась с «Музыканта» на агента, подсекла во время очередного выпада и ударила с ноги под горло.

Он опустился на колено, схватился за место удара, но Люмин…

Пространство вдруг покрылось мелкой рябью перед её глазами. Она ясно увидела в фигуре напротив треклятого Вестника Бездны.

В памяти остался неизгладимый след от того, как он так же стоял перед Итэром и хрипло обращался к нему:

— Мой принц…

Люмин ударила снова и направила меч.

— Эй, стой, ты чего?

Она почти не слышала его голоса, понимала, что собиралась сделать. И оказалась не в силах этому сопротивляться.

— До первой крови, помнишь? — он легонько коснулся её острого меча. — Вот. Я же тебе ничего не сделал, да?

Она замотала головой и с усилием отступила: ноги как будто увязли в болотной жиже.

— Что с тобой? — спросил он, поднимаясь.

— Ничего.

— Ничего?

— Твоя форма так на меня действует.

— А предупредить?

— Прости, — сказала она в сторону.

Внутри стало тревожно и мерзко. Она ненавидела моменты, в которых не могла себя контролировать, а потом не находила слов для объяснения причин.

— Я просто слишком много помню…

Агент снял капюшон и маску, чтобы она могла видеть его лицо: острые черты,

каштановые волосы и синие глаза с капелькой огня где-то в глубине.

— Ладно. Всё равно было красиво.

Забеспокоившаяся Паймон подсуетилась и принесла всем воды.

Какое-то время они мирно беседовали, сидя на зрительских местах, и Люмин снова пришлось рассказать свой сон, правда, умолчав о некоторых деталях. Теперь он звучал из её уст спокойнее, чем у предрассветного костра с «Музыкантом».

— Ничего, разберёшь эту тварь на трофеи, уверен, — сказал агент. — У Её Величества к Бездне тоже имеются «вопросы личного характера». Вы найдете общий язык.

— Ты меня вербуешь?

Офицеры одновременно посмеялись.

— Из тебя бы получился славный командир. Но, — задумался агент, — тебе слишком идёт воля. У тебя на всё своё мнение, ты не станешь за кем-то прятаться или сидеть на месте, а уж слушать кого-то…

Тут он насторожился и весь обратился в слух.

Люмин тоже почувствовала, что и без того горячий натлановский воздух потяжелел и ещё больше раскалился. Застыл как перед ураганом.

— Вниз! — вдруг скомандовал агент.

Мира утянула Паймон под скамью, цепко схватив за ноги.

В один миг большое горячее солнце закрыла собой черная древняя птица. Поднялся жестокий ветер, всюду замелькали золотые вспышки.

Паймон закричала, вцепившись в Люмин, но, как и она, не могла отвести от действа взгляда.

* * *

Весь Стадион превратился в большой и черный смерч, напитавшийся пламенем. Оживший вулкан, способный превратить регион в пустыню, но сдерживаемый какими-то незримыми оковами.

И сражалась внутри него янтарная комета с самой древнейшей из звёзд, что заперта под нерушимым льдом.

Пламя пульсировало, трещал вековой лёд, но на уступки надежд питать не приходилось.

Верно, хлесткие аргументы двух сошедшихся клинков красноречивей и доходчивей любых других, когда требуется понять, кто перед тобой и что стоит его слово.

— Довольно? — поинтересовался Капитано у Мавуики.

Та повисла у него на руке, словно они танцевали танго, а не дрались.

— Ты… фатуи, — почти прошипела Мавуика.

Это было одно из самых приятных «ругательств» из всех, что он слышал в свой адрес.

---

Примечания:

Эта глава должна была стать последней, но потом автор прошел печально известную часть сюжета и не смог не продолжить...

---

1) Моргни! (англ.)

Вернуться к тексту