Риск страшной потери (гет)

Сразу после того, как Савицкому сделали операцию, Ткачёв позвонил Зиминой, и та, взяв Измайлову, приехала в больницу. В вестибюле их уже ждал Михалин, с которым Ирина после завершения романтических отношений решила поддерживать дружбу.

— Где он? — бросившись к врачу, взволнованно спросила Елена. — Где Рома?

— В реанимации, — ответил Андрей. — Сейчас к нему нельзя.

— Пустите меня! — вырываясь из рук вовремя схвативших её Михалина и Зиминой, стала требовать Измайлова. — Он мой муж, я имею право его видеть!

— Лена, перестань, — Ирина пыталась урезонить подругу.

— Женщина, мы никого не пускаем в реанимацию, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Михалин.

Но из-за своих эмоций Лена никого не слушала.

— Не посмеете! — кричала она так, что на неё уже начали оглядываться. — Я нужна Роме! Без меня ему не выкарабкаться!

Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта катавасия, если бы рядом не показался Паша. Увидев его, Измайлова присмирела.

— Я позвонил Игорю, — сообщил Павел. — Он постарается вылететь первым же самолётом.

В этот момент Андрей толкнул Ирину в бок и еле заметно кивнул в сторону стоявшего в другом конце вестибюля дивана. Женщина сразу поняла, что врач хочет сказать ей что-то важное.

— Паш, спасибо, что подошёл, — сказала Зимина. — Присмотри пока за Леной, чтобы не бросилась к Роме. Нам с Андреем надо отойти.

Когда Ирина Сергеевна и Андрей Петрович сели на диван, Зимина напряглась. Уже по лицу друга она поняла, что новости будут плохими.

— Вашему Савицкому ещё повезло, — начал Михалин. — Если бы стрелок был бы более метким, мы бы уже ничем не смогли помочь твоему сотруднику, поскольку пуля попала бы прямо в сердце.

Ирина побледнела от ужаса. Казалось, она проглотила язык или забыла все слова.

— Состояние у него сейчас тяжелое, но стабильное, — добавил мужчина. — Мы сделали, что могли, но сейчас он находится между жизнью и смертью.

— Андрей, а каковы шансы, что Рома будет жить? — еле шевеля губами, наконец спросила Зимина.

Врач тяжело вздохнул.

— Если честно, Ир, здесь очень сложно делать какие-либо прогнозы, — признался он. — Так что нам остаётся лишь надеяться на лучшее.

Тем временем Измайлова выясняла у Ткачёва все обстоятельства случившегося.

— Паш, расскажи, как это произошло? — борясь с эмоциями, спросила Лена.

— Это всё Ёлкин, — рассказал Павел. — Ромыч загнал его в угол, и тот выстрелил…

В эту секунду на начальницу отдела дознания накатила злость на оперативника. Как он мог допустить всю эту ситуацию?

— А ты где в это время был?! — Елена гневно схватила друга за грудки и стала его трясти. — Почему не помешал?! Может, тогда бы с Ромой ничего не случилось!

— Лен, успокойся! — вырвавшись и тяжело дыша, сказал Ткач. — Я в этот момент был в подъезде. Кто же знал, что Ёлкин выберется через окно? А когда я вышел на улицу, то уже раздался выстрел. Я задержал Ёлкина и вызвал подкрепление и скорую.

— Да лучше бы ты убил этого Ёлкина прямо на месте! — плача, молвила Измайлова. — А то несправедливо: он жив-здоров, а Рома умирает...

— Лена, не волнуйся, всё будет хорошо, — пытался упокоить женщину Паша, хотя сам слабо верил в то, что говорил. — Рома выкарабкается, вернётся, половим с ним ещё гадов…

Но это не утешило Лену. Она думала совершенно иначе.

— Нет, Паша, не вернётся, — всхлипнула Лена. — Мне Ира всё рассказала, Рома из-за меня переводится в другое отделение.

— Вообще-то не только из-за тебя, но и из-за меня тоже, — поправил Ткачёв. — Ты не переживай, Ромыч обязательно передумает. Меня-то он, может, и не простит, но с тобой помирится, поскольку любит тебя. Поверь, я знаю, что говорю. Перед тем, как потерять сознание, Савицкий произнёс твоё имя.

Это стало для Измайловой последней каплей. От переизбытка эмоций у женщины стали подкашиваться ноги, и она, сползая по стене, разрыдалась во весь голос.

— Это я во всём виновата! — кричала Лена. — Это я его предала его, это я его довела! Я и никто более!

Испугавшись за подругу, Паша попытался поднять её, но Елена как будто приклеилась к полу. Она продолжала сидеть и сквозь слёзы повторять: «Это всё из-за меня», «Это моя вина», «Я во всём виновата». Павел растерялся и уже не знал, что делать.

Рыдания Измайловой и ступор Ткачёва заставила Зимину и Михалёва прервать разговор, и они бросились к ней.

— Ты что наделал?! — рявкнула на Паша Ирина Сергеевна. — Что ты ей такого сказал, из-за чего у неё случилась истерика?!

— Только то, что перед отключкой Рома вспомнил о ней, — нервничая, объяснил Ткач. — Ир, я честно, хотел, как лучше. Думал, это её приободрит…

— Ей нужно дать воды, -спокойно, но твёрдо сказал Андрей.

Услышав это, девушка с регистратуры достала из сумки бутылку и протянула ей врачу. Поблагодарив сотрудницу, Михалин, чуть слышно шепча «Елена, попейте, успокойтесь», поднёс бутылку к губам женщины. Повинуясь, Лена сделала один глоток, второй, третий, и затихла.

— Нужно отвезти её домой, — сказала Зимина. — Позвоните, когда будут какие-то новости.

— Хорошо, Ир, — ответил Андрей.

— Лен, идём, — твёрдо, но ласково сказала Ирина.

Не отрывая взгляд от противоположной стены, Измайлова взяла подругу за протянутую ей руку и с помощью Михалина и Ткачёва встала с пола. После Ирина взяла еле стоявшую на ногах Лену под руку, и обе женщины покинули больницу.

— А Вы как? Тоже домой или останетесь? — уточнил у Паши Андрей.

— Я ещё побуду здесь, — ответил Павел. — Если до вечера Рома не очнётся, тогда уже пойду.

Паша сел на диван и стал ждать. Взглянув на него, врач покачал головой и тяжело вздохнул. Как же он не любил ситуации, когда неизвестна дальнейшая судьба пациента! В такие моменты Михалина всегда было жалко как и самого больного, так и его близких. И за все годы врачебные практики он так и не смог к этому привыкнуть.

Делать было нечего, и Андрей вернулся на дежурство.

Несколько часов прошли для Паши в мучительном ожидании. Новостей о состоянии Савицкого всё не было.

— Что же это такое! — думал Паша про себя. — Почему я всё время теряю близких людей? Сначала Катя, теперь Рома. После Кати я, правда, встретил Марину. Но такого друга, как Савицкий мне уже никогда не найти!

Постепенно Ткачёва начало клонить в сон, и он задремал.

Во сне Павла стали преследовать события, взволновавшие его сегодня. Вот Рома объявил об уходе, вот Паша помогает раненому другу, вот Лена начинает плакать и кричать.

— Паша, Паша, просыпайся.

В реальность Ткачева вернули женский голос и ощущение того, что кто-то трясёт его за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой Марину.

— Паш, пойдём домой, — мягко сказала девушка.

Несколько секунд Паша сидел молча и не двигаясь. Слова возлюбленной звучали для него приглушённо и как будто доносились откуда-то из далека. Перед глазами же до сих пор стояли отрывки подходившего к концу дня. Как сейчас Павлу хотелось, чтобы всего этого не было! И как он сейчас жалел, что в реальный жизни не существует ни машин времени, ни маховиков из саги о Гарри Поттере!

— Знаешь, Марин, — наконец сказал Ткач. — А ведь это я виноват во всей этой ситуации. Если бы я проверил, кто передо мной стоит, то не было бы того поцелуя. Если бы я ничего не рассказал бы Роме, он бы не решил развестись с Леной и перевестись в другое отделение. И, наконец, — Паша зажмурился, чтобы сдержать подступившие слёзы. — Если бы я внимательнее отнёсся к задержанию Ёлкина, с Ромой было бы всё в порядке.

Расчувствовавшаяся Марина села рядом с Пашей. Ей так хотелось помочь любимому! Но, к сожалению, она не знала как.

— Паш, не расстраивайся ты так, — гладя мужчину по щеке, — Вот увидишь, с Ромой всё будет хорошо. Ему ведь есть ради кого жить: Игорь, Лена, ты. И он рано или поздно поймёт, что вся эта ситуация была не более чем случайностью, ссора — нелепой, простит вас с Леной и всё будет, как раньше.

В глубине души Ткачёву хотелось верить, что это будет правдой. Но он понимал, что в реальной жизни этому никогда не бывать.

— Надеюсь, — хмуро ответил Паша.

Он обнял Марину, и пара пошла домой. Павел надеялся, что Михалин не сегодня, так завтра позвонит Зиминой и сообщит хорошие новости.

Последние события прошли для Измайловой как в тумане. Она не помнила, как разрыдалась в больнице, как Зимина отвезла её домой, как дала ей успокоительное, как подруга уехала, оставив её наедине со своими мыслями. Сейчас же Лена лежала на диване и безучастно смотрела в потолок.

Из-за волнения за Рому на неё нахлынули воспоминания, и сейчас она вспоминала их знакомство. Елена тогда только перевелась в «Пятницкий», и в первый же день на неё навалилась куча дел. Взяв материалы, Измайлова пошла в свой кабинет, но из-за количества папок не было видно дороги, поэтому женщина не заметила проходившего перед ней Савицкого, который в этот момент по телефону отчитывал Игоря за то, что тот одновременно слушал музыку и читал «Капитанскую дочку» и пригрозил, что если сын сейчас же не начнёт нормально делать домашнее задание, то он отберёт у него магнитофон и шнурок от компьютера. В этот момент Лена случайно сбила Рому с ног и упала сама, уронив папки. Сев на корточки и бормоча извинения, Измайлова тут же бросилась собирать материалы, а Савицкий, ответив, что ничего страшного не случилось, стал помогать ей. На мгновение их взгляды пересеклись, и между двумя сотрудниками пробежала искра, и они, казалось, готовы были забыть весь свет, так их тянуло друг к другу. И вот, собрав папки, Рома предложил Лене поделить их пополам и помочь ей донести их до кабинета.

Постепенно счастливые отрывки их с Ромой отношений стали всё проноситься и проноситься перед глазами Лены. В памяти всплыло то, как они в первый раз поцеловались, когда Роман в очередной раз подвёз её до дома; как Савицкий мирился с ней и Игорем после той истории с граффити; как любимый ради неё пошёл на кулинарные курсы; как успокаивал её, когда узнал, что из-за невозможности забеременеть она боится супружеских отношений; как сделал ей предложение; как они играли свадьбу; как после долгих раздумий согласился на усыновление младенца, которого уже успела забрать суррогатная мать; как спасал её в магазине; как она продумывала романтический ужин; как он поддерживал её после нападения тех подонков.

Тут Елену как током ударило. Эти гады же и стали причиной их с мужем предпоследней ссоры! Тогда она решила, что Рома, посадив их вместе в обезьянник, специально создал ситуацию для той драки, которая закончилась для одного из них летальным исходом.

От неприятного воспоминания по левой щеке Лены покатилась слеза.

— Дура! — говорил ей внутренний голос. — Как ты вообще могла так подумать? Рома же не знал, что будет эта потасовка и она так закончится! Он ведь хотел как лучше, а ты с ним так несправедливо поступила. И это было не только после того случая. Вспомни хотя тот букет. Зачем ты при живом муже приняла цветы от практически незнакомого мужчины? Нужен был букет — надо было сесть и поговорить с Ромой, он бы тебя понял. Или как ты вбила в свою тупую голову, что он уделяет тебе недостаточно внимания и разлюбил тебя. Но тот поцелуй — это вообще предел падения. Так ведут себя только проститутки! Правы были Паша с Ирой, у тебя слишком завышенные требования к Роме, и ты поймёшь это, когда уже будет поздно!

От злости на себя Измайлова ударила себя подушкой по лицу и горько расплакалась. В этот момент она поняла всё. В этом скандале и разрыве отношений была только её вина, и ничья больше. А то, что любимый человек сейчас находился в таком тяжелом состоянии, показалось ей платой за все её ошибки.

— Господи, я прошу тебя только об одном, — всхлипывая, шептала Лена. — Пусть Рома останется жив. Я не прошу, чтобы он меня простил, я не заслужила это. Пусть он будет жить, и мне больше ничего не нужно.

Звонок в дверь прервал грустные мысли Елены. Вытерев слёзы, Измайлова вышла в прихожую и открыла дверь приехавшему Игорю.

— Лена, как там папа? — завезя в квартиру чемодан и поставив сумку, обеспокоенно поинтересовался парень. — Дяда Паша сказал лишь то, что он ранен и сейчас в реанимации.

Измайлова не знала, что делать: сказать правду или соврать, чтобы не заставлять мальчика страдать? Тогда женщина решила наполовину соглать.

— Пока он без сознания, — еле сдерживая себя, ответила Лена. — Но врачи дают неплохие прогнозы. Думаю, он скоро поправится.

Елена взяла у Игоря сумку и отнесла её в спальню пасынка. Она надеялась, что хлопоты о приехавшем парне помогут ей хотя бы ненадолго отвлечься от мыслей о состоянии Ромы и её ошибках.