Обхохочешься (гет)

После ухода Магдалы Клементайн я, не дожидаясь приказаний, с невинным видом спросила:

— Кофе?

— О да, было бы очень кстати, — широко улыбнулся Ричер. Я выскользнула за дверь и, как обычно, прижалась ухом к перегородке.

— Второй человек говорит, по сути, одно и то же, — ага, это Ричер снова попытался быть убедительным. — Сначала сама миссис Клементайн заявила, то родители всегда решали ее проблемы. Теперь ее подруга это подтверждает! Ради дочери они готовы на все.

— Но в вечер убийства у них были гости, — скучливо возразил Гринвуд. — А ботинки и пиджак как ты объяснишь? А запертую дверь? У няньки нет причин лгать, ты сам видел.

— Руби! — жалобно крикнула из кабинета Ричера Барби. — Я рыбу потеряла, дай свою!

— Тебе на доверенность? — проорала ей, не сходя с места.

— Нет, на договор!

Эх, Барби. Не мог тебе образец договора понадобиться минут на пять позже? И что же это Ричер все нападает на миссис Клементайн и ее семью? А притворялся таким любезным. Тоже, что ли, как и Гринвуд, считает ее безнравственной? Обхохочешься.

...В следующие дни всем нам пришлось неспокойно. В других городах давно начиналась забастовка рабочих — разом встали и текстильные фабрики, и автомобильные заводы, и верфи — и вот дошло до нас. Ладно хоть трамвайные к ним не присоединились, иначе как бы я на работу попадала? Но вот стекла в трамвае как-то побили, другой раз провода оборвали.

А на третий день забастовки доехала-то я без приключений, зато когда вышла, угодила аккурат в запрудившую улицу толпу, и что бы вы думали? Услышала выстрелы. Кажется, так страшно мне вообще никогда не было. Секунду спустя стало еще страшнее: когда я поняла, что стреляют как раз на той улице, которой я обычно иду от остановки до офиса, а значит — придется обходить через парк. С бродягами, понимаете? Обхохочешься.

Время шло, толпа меня мяла и тискала, а со стороны улицы снова послышались выстрелы. делать нечего. Кое-как продравшись к ограде, я спешно пошла сквозь парковую аллею.

Знаете, сначала все мне открылось будто бы таким, как я и помнила, когда, бывало школьницей гуляла здесь. Даже захотелось остановиться, оглядеться, отдышаться. Я еще успела подумать, что бродяги, наверное, перебрались куда-то, где потеплее, где хоть костры разводить можно, ночи-то уже холодные... И тут из-за дерева, в десятке футов от меня, как раз показался один. Да кажется, прямо на меня двинулся.

Нет, сердце в пятки не ушло. Я просто побежала, как еще никогда в жизни не бегала — тем более, на каблуках. Только и молилась, чтобы они не подломились. Влетела в офис взмыленная, запыхавшаяся, и о чем меня спросил Гринвуд, как вы думаете, господа невидимые сущности? Правильно: где его кофе.

Хотя почему, собственно, Гринвуду должно быть не плевать, что я, между прочим, жизнью рисковала, чтобы в офис попасть? Сломаюсь я — невелика потеря, найдет другую игрушку. А вот Барби дома просидела три дня, боялась нос высунуть, и мистер Ричер ей позволил. Влюбился, что ли, на старости лет? Обхохочешься.

Из-за всех этих беспорядков, видимо, богатых господ Гринвуд тревожить не решался. Прошла неделя после разговора с Магдалой Клементайн, прежде чем он вызвал к нам в контору супругов Харпер — тех самых, что были в гостях у Лоуэллов в вечер смерти Льюиса Ллойда. Харперы эти приехали на своей машине и вообще, по всем признакам, не бедствуют: костюм мужа сшит на заказ, на жене норковое манто. Сколько в нашем городе богатых бездельников. А вот в самом деле, почему у них всё не отобрать и не разделить между теми, кому нужнее? Так что на месте Харперов я бы куда-нибудь побыстрее смоталась: вдруг все же кто додумается, что они слишком сладко живут? Хотя, если подумать, с точки зрения бродяг в парке я тоже слишком сладко живу. Каждый вечер я возвращаюсь в теплую квартиру — ну, относительно теплую — за которую есть, чем заплатить; у меня достаточно одежды, хоть поношенной, даже штопанной, и мы с отцом хоть и едим запеканки из всяких остатков попеременно с тушеной фасолью, все же не голодаем.

Ладно, возвращаемся от философии к расследованию. Оказалось, что из гостиной, где принимали Харперов, никуда не отлучалась в тот вечер только Ада. Ее мать то и дело выбегала проверить, как дела у копуши-кухарки, а отец раньше, чем ушли гости, засидевшиеся за игрой в вист, отправился спать. Также миссис Харпер смогла довольно точно описать пресловутую парюру. Я с ее слов даже зарисовала — умею немного — и она подтвердила, что похоже. А на следующий день Гринвуд велел мне найти какого-нибудь фотографа, который может снимать на ходу.

После этого, в общем-то, расследование как будто заглохло. Мистер Гринвуд стал надолго отлучаться, но мне-то, сами понимаете, недосуг по нему тосковать. Я вот рисунки разные стала набрасывать в блокноте; мало ли, вдруг продать получится, какие-никакие, а деньги. Придумать бы еще, куда это дело потом толкнуть.

Ну вот, и однажды мистер Гринвуд, от присутствия которого я уже отвыкла, явился вовремя, потребовал кофе, быстренько меня взял на столе, потом заглянул в кабинет Ричера и что-то уточнил. А я потом улучила минутку и уточнила у Барби, что там уточнял Гринвуд. Оказалось — когда у Ричера судебное заседание по делу Стерлингов. Что-то запутанное, сразу несколько человек якобы отравили дядюшку из-за наследства; в общем, Ричер всегда на этих заседаниях задерживается на четыре-пять часов, ну и Барби с ним. И что вы думаете, господа невидимые сущности? Назавтра Гринвуд сказал, что в день, когда у Ричера суд над Стерлингами, на полдня дает мне отгул.

Чувствуете, чем запахло? Вот и я учуяла, что ощутимо запахло жареным. Отгул! Это при том, что раньше я была обязана выходить на работу даже с температурой. Вывод напрашивался простой: шеф собирался в утренние часы, где-то с восьми до полудня, поговорить с кем-то без свидетелей. Возможно, к жене у него не было доверия, и потому он больше рассчитывал на офис... или не хотел "спугнуть рыбку", вызывать подозрения насчет характера разговора. А характер мог быть, вероятно... противозаконный. Неужели это мой шанс?

Шанс не упускают. И вот накануне отгула я потихоньку от всех смазала петли входной двери. Главное — не спугнуть того, кто придет к шефу, а уж если меня застанут за подслушиванием, скажу, что про отгул просто забыла.

...Помня, что шеф обычно приезжает рано, я постаралась добраться до офиса еще раньше — в половине восьмого уже пряталась в парке за огромным дубом. страшно было? Ну а как же. Но знаете, после той вынужденной пробежки я будто бы сильнее стала. Ну, понимаете, подумалось после этого: да, со мной может случиться что-то страшное — а сейчас-то разве ничего страшного не происходит? Пережила Гринвуда — и не то еще переживу. Выбора-то нет.

Мне скоро захотелось хоть кипяточку выпить, пришлось шевелиться, но очень потихоньку, чтобы не привлекать внимания. К счастью, шеф мой явился довольно скоро. Я подумала, что и тот, с кем он собирался поговорить, вот-вот должен подъехать: Гринвуд позаботился бы о том, чтобы времени у него было достаточно. И тут я тоже не ошиблась: вскоре увидела, как к нашему офису подходит красивых седоусый старик в дорогих пальто и шляпе. Подождала минуты три после того, как он вошел, и шмыгнула за ним.

Как сердце-то колотилось, особенно, когда пришлось на цыпочках всходить на крыльцо! Пальцы от волнения даже онемели. Но отступать было категорически некуда. Спасибо, петельки не подвели, внутрь проскользнула бесшумно. Припала ухом к двери.

— Что?! — возмущенно воскликнул незнакомый мужской голос, немного дребезжащий, но еще с приятными нотками.

— Мне придется повторить, мистер Лоуэлл. У меня есть улики, указывающие, хотя и косвенно, что именно вы убили любовника вашей дочери.