Я не Поттер! Часть 2 | Магия освобождает (джен)

Он сидел в кабинете Малфоя во второй или третий раз, с интересом поглядывая на котлы. Декан, конечно, мог преподавать что угодно, но котлы?

Проследив за его взглядом, Малфой пояснил:

— Имущество директора. Мне не мешает. Давай лучше уточним твою просьбу... ещё раз?

Гленн кивнул, с трудом сдерживая раздражение. Декан оказался слишком осторожным и уже полчаса разговаривал с ним так, словно шагал по тонкому льду.

— У Тёмного Лорда вы чем занимались, декан? — ухмыльнулся он. — Мозги пудрили на профессиональной основе? Или всё-таки решали вопросы? Я знаю, кто такой Гарольд, и мне нужна тайная встреча с ним. Ночью и вдали от любых глаз. Даже тех, которые кажутся вам неопасными. Уточним в десятый раз или вы передадите мою просьбу?!

Малфой откинулся в кресле и посмотрел на него цепким, оценивающим взглядом, перед которым пасовал даже Гленн. В этом взгляде ощущался огромный жизненный опыт и простое, понятное поведение декана вовсе не означало, что он и сам был прост.

— Не слышал, чтобы ты так разговаривал со старшими.

Парень смутился и почувствовал, как лицо заливает краска.

— Извините... — пробормотал он. — Просто мой вопрос слишком важен. Я нервничаю.

— А почему ты пришёл ко мне? — задумчиво спросил Малфой. — Если считаешь, что Лестрейндж «какой-то не такой», не проще ли подойти к нему самому?

Нет, подойти к нему и заставить доносчиков побежать строчить Балларду сообщение было совсем не проще. Но он и подумать не мог, что с Малфоем будет так сложно!

— Мы о вас всё знаем, — сказал Гленн, стараясь сохранять спокойствие. — Вы лучший друг и защищаете его интересы. Делаете это прямо сейчас, возможно, даже этого не осознавая.

— Кто это «мы»? — декан прищурился, словно пытался разглядеть в собеседнике что-то ещё.

Гленн промолчал, но его молчание звучало вызывающе. Малфой всё понял правильно и, наконец, отпустил его.

— Хорошо, передам, — сказал он и устало вздохнул. — Перед уходом возьми свою тетрадь. Не прячь её, пусть все видят.

Когда он передавал ему тетрадь, то ненадолго задержал её в руке.

— О чём ты не хотел бы говорить с ним — назад дороги не будет. Уверен в своём желании, Гленн?

— Уверен, — коротко ответил тот и вышел.

Пожиратель выжал из него все соки — сначала изображая удивление, потом непонимание, а затем вынюхивая детали. Неудивительно, что в детстве они были неразлучны — словно две змеи из одного гнезда, только узор чешуи разный.

Через два дня, проходя мимо, декан негромко шепнул:

— Сегодня в полночь.

А затем улыбнулся так, словно сообщил приятную новость — о хорошей погоде или отменённом уроке.

— В Хогсмиде был?

— На следующих выходных, — ответил Гленн и учтиво улыбнулся в ответ. — Мороз сильный, мы не пошли.

Они разошлись, соблюдая все правила конспирации, хотя в коридоре не было ни души. В Хогвартсе тебя всегда кто-то видит, и оба хорошо знали эту истину.

В полночь декан собственноручно запечатал входы в спальни, когда Гленн вышел, и кинул ему плащ с капюшоном.

— Внизу — болтливые портреты неугодных и просто старые, — пояснил он. — Нельзя с открытым лицом.

Дождавшись, пока тот натянет плащ, его проводник пошёл вперёд, время от времени оглядываясь. Однако парень не для того решался на этот судьбоносный шаг, чтобы отстать. Разок, правда, он всё же остановился у пыльного портрета Дамблдора, но только потому, что у них в замке висел очень похожий.

Малфой, вероятно, думал, что впереди их ждёт просто важный разговор. Но только Гленн знал, сколько жизней он сейчас ставит на кон. От напряжения в груди холодело, ноги становились ватными, и пару раз он споткнулся на стёртых, скользких ступенях, но всё же дошёл по витиеватым коридорам до заветной двери.

За позеленевшим от времени дубом находился тот, кто формировал сегодняшний день. Для декана это был просто старый друг, однокурсник, с которым он когда-то летал на метле. А для Гленна?

Для него он был эпохой, кровным врагом и частью истории. Истории, которая обязательно повторится, если враг будет жить. Впрочем, теперь Гленн больше не хотел смерти этого врага — он увидел возможность.

Декан не стучал — за дверью для него чужих не было. Он просто распахнул её и жестом пригласил войти первым.

Помещение было круглым, тусклым, разделённым на два яруса. Наверху — стеллажи с книгами, запертыми в полированных шкафах. Внизу — старинные зелёные диваны, потрёпанные кожаные кресла, круглый обсидиановый стол, изъеденный временем бархат на стенах и позолоченные тележки для алкоголя.

По чёрному камню стола, на котором были начертаны пиктограммы, как и по форме помещения и налёту тайны, окутавшей его тёмные уголки, Гленн догадался: когда-то давно старшекурсники или даже взрослые развлекались здесь спиритизмом. В ту эпоху, когда магический мир увлёкся магловской модой на разговоры с мёртвыми. Только вот у маглов почти ничего не получалось. А у магов выходило слишком уж хорошо. Именно поэтому практику запретили как тревожащую покой усопших, а некромантов взяли под особый контроль, издав для них кучу законов и правил.

За столом, удобно подогнув одну ногу, сидел Гарри. На его лице не осталось ни капли от школьника. Это был взрослый маг — красивый, но в своей красоте неприятный. Его чувства и мысли явно спорили с невинной внешностью, отчего впечатление он производил гадкое. К тому же уголок его рта предательски тянулся вверх, и парень понял, что тот над ним насмехается. На столе перед мальчишкой стоял бокал на тонкой ножке, и, хотя напиток в нём казался просто водой — это почему-то не успокаивало.

Гленн чуть не споткнулся, когда наконец заметил, что Лестрейндж в комнате не один. Его взгляд задержался на фигуре, полускрытой в тени одного из диванов. Закинув ногу на ногу и раскинув руки, там восседал Тёмный Лорд.

Он держал такой же бокал, как у Гарри, только наполненный янтарной жидкостью. На нём не было камзола — лишь тонкая обтягивающая водолазка, подчёркивающая крепость тела. Но куда сильнее впечатляло не это, а мощь магии, сплетённой вокруг него, словно живой кокон. Холод, исходивший от фигуры на диване, был почти осязаем. Гленн сглотнул — перед ним сидел не просто маг, а тёмный источник.

— Нет-нет, юноша, — усмехнулся Волдеморт, и его тон был обманчиво лёгким. — Ваши имена мне не по зубам, это уж слишком.

Он лениво указал бокалом в сторону Гарри.

— Ваши радости и горести — его стихия, не моя. А мы здесь лишь отдыхаем.

Парень озадаченно огляделся, пытаясь понять, кого ещё имел в виду Тёмный Лорд. Его взгляд остановился на другом диване, где за спиной Гарри сидел немолодой Пожиратель в костюме. Галстук съехал набок, ворот рубашки был расстёгнут. Лицо казалось смутно знакомым, но имя ускользало, как дым.

— Драко, присоединишься? — спросил Тёмный Лорд.

Тем самым он явно давал понять, что у них тут было уютно и весело, пока не пришли гости, и хватит уже стоять и таращиться друг на друга.

Декан отрицательно качнул головой.

— С вашего позволения — удалюсь, пока учащиеся в барьер стучаться не начали, — сказал он, а затем бросил взгляд на Гленна. — Выводил его в тишине.

— Разумеется, — ответил ему правитель, указывая бокалом на стул. — Начинайте, молодой человек.

Гленн словно прирос к полу, только сейчас осознав, куда его привела жизнь. Каждый шаг к стулу давался тяжело, будто он пересекал запретную черту.

Он сел и поднял глаза на Гарри, начиная с далёкого прошлого:

— Зачем мать убил?

Мальчишка нахмурился, глубоко вздохнул и бросил через плечо:

— Так, господа, сейчас будет скучно!

Затем его взгляд снова упал на собеседника.

— Не могу тебе сказать. Но твоя мать сама выбрала смерть своими поступками. Даже если бы я захотел оставить её в живых… а я не хотел, — голос его стал ледяным, — то не смог.

Гленн не мигая смотрел в тёмные, бездонные, как ночь, глаза и глубоко дышал, пытаясь подавить ненависть. Ему нужна была причина — она дала бы хоть какое-то облегчение. Но маг перед ним приносил в мир только боль.

— Какая чистая, прекрасная злость… — пробормотал Тёмный Лорд.

— Эй там, на диване! — шутливо возмутился Гарри, бросив взгляд через плечо.

— Молчу-молчу, продолжайте… — лениво усмехнулся Волдеморт, пригубив напиток.

Гленн отпустил прошлое и переключился на настоящее.

— Я пришёл с информацией, — он выдержал паузу, — в обмен на которую хочу услугу. Мне известно, что погубило мою мать, и это был не ты. Ты — всего лишь послушная рука провидения.

Гарри задумчиво покрутил бокал за ножку, наблюдая за искажённым отражением своего лица в жидкости.

— Оскорбительно, — протянул он, покачав головой. — Послушная? Плохо ты меня знаешь.

В его голосе слышалась усмешка, но взгляд оставался серьёзным.

— Ну да ладно. Всё-таки моё тело обманывает. Ладно, рассказывай. Что у тебя за информация, которой, о ужас, у нас нет?

Слова вновь прозвучали с издевкой, но глаза Гарри уже не отрывались от Гленна, рассматривая его с интересом.

— Хорошо, — кивнул он. — Только учти — сейчас этой информации в моей голове нет. Там самый минимум.

— Страхуешься? — мальчишка широко улыбнулся, но его улыбка больше напоминала хищный оскал. — Только не забывай — ты сейчас сидишь передо мной живой. А значит, я позволяю тебе жить. Не спугни удачу, не зли меня слишком сильно.

Гарольд Северус Снейп был безмятежно спокоен и пугающе уверен даже в своих угрозах. Они не звучали пустыми — каждая фраза будто высекалась на камне. Учебник по истории современности между строк намекал, что уважаемый министр никогда не раскидывался словами, и всегда доводил обещанное до конца. Гленн понимал, что с таким человеком лучше не тратить время на разогрев, и сразу перешёл к сути.

— Я знаю того, кто может сказать, где находится некий «источник». Знаю, кто вонзил в то прозрачное животное штык с хрустальной рукоятью. А ещё — кто в стенах школы питал его своей кровью. Я знаю, где спрятаны ещё два таких же предмета. Многое знаю. В обмен прошу то, что для вас всех не составит никакого труда.

Боковым зрением Гленн заметил, как Волдеморт, медленно поднявшись, подошёл к столу. Он бесшумно поставил свой бокал на поверхность, достал портсигар и закурил. Казалось, даже простые действия правителя наполнялись значимостью. Сделав затяжку, он медленно приблизился к Гленну и наклонился так, что их лица оказались на одном уровне. Затем, со спокойной насмешливостью, выдохнул струю дыма ему прямо в лицо.

Гленн закашлялся, инстинктивно пытаясь вскочить, но его попытка оборвалась в тот момент, когда рука Волдеморта легла ему на плечо. Она была холодной, неподвижной и, казалось, весила тонну.

— Тихо, юноша... — голос прозвучал как шелест воды. — Подошёл сказать, что это куда интереснее, чем семейные разборки. Неправда ли, Гарри?

Гарри лишь усмехнулся и легко кивнул, соглашаясь с ним.

В тишине голос подал один из Пожирателей:

— Гарольд убил... много твоих самых близких родственников. Знаешь об этом?

— Шесть, вроде бы, — лениво предположил Волдеморт, обернувшись, чтобы видеть говорившего. — Помнишь, он рассказывал?

— Скорее всего — восемь, разве нет?

Гарри лишь закатил глаза, будто устал от этих подсчётов.

— Я ж вам двоим рассказывал!

— Ладно мы, а ты что, разве не помнишь?

— Гиббон, вот помрёшь, воскреснешь — тогда и поговорим о моей памяти!

Пожиратель захихикал, обнажая желтоватые зубы, и сделал глоток из стакана.

— Мало, — вдруг глухо произнёс Гленн.

Воцарилась тишина. Три пары глаз — внимательные, холодные и оценивающие — уставились на него.

— Повтори? — приказал Гарри, отодвинув свой бокал. Теперь он казался предельно сосредоточенным, игривость исчезла без следа.

Гленн повторил, не отводя взгляда:

— Сколько бы ты ни убил — мало, — сказал он отчётливо, — а живых всё ещё слишком много.

Гарри нахмурился, явно поражённый откровением. Волдеморт лишь слегка приподнял уголок рта, будто прислушиваясь к новой, любопытной ноте в разговоре.

— Неужели это то, что ты хочешь у нас попросить? — спросил мальчишка, прищурившись, будто что-то предвкушая.

Парень кивнул и опустил глаза на стол. С его зеркальной поверхности на него смотрел почти мужчина: крепкий блондин с крупными чертами лица, похожий на всех Целлеров сразу. Кровь клана была настолько сильна, что ей никто не смел противиться — как и его кровавым устоям, которые считались гораздо важнее, чем чья-то жизнь. В их семье вполне могли оставить нежеланного ребёнка на съедение волкам, выкинуть за порог провинившегося, замуровать в стену неверную вторую половину или просто убить, руководствуясь одной из тысяч надуманных «священных» причин.

— Почему? — нарушил молчание Гарри, его голос стал жестче. — Это ты тоже стер из памяти? Или всё же я могу посмотреть?

— Как это… посмотреть? — Гленн поднял на него удивленный взгляд. — Это же не воспоминания, не события.

— Не сомневайся в моей магии. Просто подумай о том, что ты мог бы мне рассказать о себе...

Слова мальчишки прозвучали тихо, почти ласково, но уже в следующий миг Гленн закричал, корчась от боли. Он упал с кресла, хватаясь за голову, а глаза Гарри тем временем заволокло белесой пеленой. Казалось, будто его душу резали живьем, превращая в сырой кусок плоти. Сколько длилась пытка, он не понял — время смешалось с болью и страхом. Его обессилевшее тело обмякло, и только магия Волдеморта вернула его обратно на стул.

Гленн судорожно вдохнул, открыв глаза, и обнаружил, что Гарри уже не выглядит довольным. Тот сцепил пальцы в замок, устало опираясь на стол, и слегка отвернулся, словно сдерживая эмоции.

— Да ты прям в нужное общество попал, — сказал Гарри с холодной иронией, не глядя на него. — Значит, всех убить?

— Шотландскую ветвь, мою, — ответил Гленн, его голос дрожал. — Только не убить. Очистить землю. От каждого.

— От каждого? — Гарри наконец посмотрел на него, явно заинтригованный. — Зачем нам это? Представляешь, какой вой поднимется?

— Ты же видел, что я удалил всё, что могло выдать меня, — перебил его Гленн, напрягшись, как струна. — Вы ничего не узнаете, если не поможете мне победить клан. От мала до велика. Каждого!

На последних словах он сорвался на крик, резко наклонившись в сторону Гарри.

— Ты еще так зелен, Гленн, — вдруг спокойно произнес мальчишка и его голос стал неожиданно мягким, без злобы или сарказма. — Помню себя в твоем возрасте. Мечтал покорить мир. Готовился к жизненно важному обряду. Сутками напролет учился у того, кто мог дать мне самые ценные знания. Был зол, как и ты. Но знаешь что? В отличие от тебя, я никогда не был наивным...

Гарри тоже слегка наклонился вперед, его взгляд был острым, как лезвие ножа.

— Я всегда видел чужие намерения. Ты мои — не разглядел.

— Я не наивный! — воскликнул парень и вскочил на ноги.

На этот раз его никто не осадил. Волдеморт и Пожиратель переглянулись, обменявшись понимающими усмешками.

— Ты хочешь отомстить за Розу, — продолжил Гарри спокойным голосом, пронзая юношу взглядом. — Признаю, её жизнь оказалась... куда сложнее, чем я мог даже представить. Знаешь, в какой-то степени мне жаль. Можешь не верить, но всё же она — мать моей дочери. Так вышло...

Последние слова он произнёс еле слышно, словно их тяжесть давила даже на него, но затем, будто стряхнув этот груз, вновь повысил голос:

— Так что это похвальное желание. Месть сворачивает горы — вершить её достойны только сильнейшие. Не похвально только то, что ты не продумал свою историю лучше. Всё ведь очевидно, господа, не так ли?

— Несмышлёное дитя, — прошептал Волдеморт, чуть приподняв бровь и пожав плечами.

— Что с него взять? — поддакнул Пожиратель с ленивой ухмылкой.

— А он ведь хотел всё сделать сам, — вновь заговорил правитель. — Но испугался, что может ошибиться, и второго шанса не будет… Верно я говорю, мальчик?

— Верно… — прошептал Гленн и опустил взгляд.

Слегка поджав губы и покачав головой, словно сожалел о чем-то, он продолжил:

— Перед нами, дорогие мои, не совсем человек — печать рода. Редчайшее явление, уникальное. Неудивительно, что душа его тянется к Гарри. К тому, кто может помочь выполнить… предназначение.

— Запечатать навечно? — ухмыльнулся Пожиратель, небрежно играя cтаканом.

— Именно, Амадей! — радостно подтвердил Волдеморт.

— Я сам решаю свою судьбу, а не какое-то там предназначение! — голос Гленна задрожал от гнева.

— Только не волнуйся, — Гарри поднял руки, как бы предлагая перемирие. — Сам так сам. Но ты ведь узник, Гленн. Последнему идиоту ясно, что владелец Источника и штыков — Баллард Целлер. Где бы ты ещё всё это узнал? Это твоя первая ошибка. А вторая, самая главная...

Он выдержал паузу, а затем слегка наклонил голову, отчего свет упал на его лицо под неожиданным углом.

— Я мастер работы с памятью. Лучше меня в этом нет... никого. Ты просто не знал — это простительно. Ничего, что я так прямо? — в который раз бросил он себе за плечо.

— Переживу, не сомневайся… — ответил Волдеморт и его приятели рассмеялись, словно он удачно пошутил.

Гленн чувствовал себя маленьким и глупым в окружении коварных взрослых. Он невольно вцепился в край стола, заметив, как предательски дрожат руки.

— Ладно тебе, ребёнок... — великодушно произнёс Гарри, в его голосе звучали нотки покровительственной иронии. — В следующий раз заходи с козырей. Информацию можно отыскать — ты сам дал нам подсказки. Да и пытки никто не отменял. Но посеять вражду? Это куда сложнее, надёжнее... и приятнее. Например, идеально подходит угроза, адресованная нам. Понимаешь?

Кивнув он почувствовал, что надежда еще не угасла.

— Он подкупает или просто уговаривает магов, если у них есть доступ к тем, кого ты знаешь, — добавил Гленн, словно подбрасывая новую деталь в игру.

Мальчишка кивнул, но было видно, что его мысли витают где-то далеко.

— А в Хогвартсе? — Гарри вопросительно прищурился. — Кто кровь подливал? У нас есть варианты. Всех не подвесишь, не прочтешь — школа, как-никак, не хижина дровосека. А у тебя в голове такой кавардак… — он словно говорил сам с собой, задумчиво барабаня пальцами по столу.

У него в голове царил вполне естественный кавардак — он сам часто путался в своих дальних родственниках, которыми Баллард давно нашпиговал школу. Без цели — скорее просто так, чтобы иметь представителей и шпионов везде.

— Их тут много, дальних родственников, — наконец пояснил Гленн. — Но в последние недели Хагриду носила зелья для виверны вторая помощница декана Стебль. Кажется, дочка двоюродной сестры деда. А может, внучка... Точно не вспомню.

— А список? Список ты нам составишь? — с интересом спросил Пожиратель, даже подавшись вперёд на своём диване.

— Родственников? — переспросил Гленн. — Составлю.

— Вот видишь, Гленн, всё не так уж страшно, — ухмыльнулся Гарри. — Только действовать с наскока мы не будем — политика. Сначала отберем те штыки... Кстати, они в доме?

— В сейфе клана. Он открывается только в присутствии тех, кому дед доверяет, — сухо ответил Гленн. — Уверен, что его можно как-то открыть. Но он в подземном лабиринте под замком, где сотня этажей и искать его… долго.

— Знаю такие штуки, знаю… — пробормотал Гарри, задумчиво поглядывая в сторону. — Но у тебя, как я понимаю, доверие на нуле?

— Мерида постаралась, — буркнул Гленн. — Меня хотят переселить из замка в лесной дом. Деду докладывают, что её от меня буквально тошнит. Даже здороваться больше не хочет.

— Она знает, кто ты, Гленн… Думаешь, ей приятно осознавать, что брат ловит её в свои сети, чтобы убить? — тихо спросил Гарри.

Он только рот открыл, но от удивления долго не мог издать ни единого звука.

— Дед сказал — она ничего не знает о матери…

— У меня нет секретов от дочери. А еще мне известно о глупых шпионах Балларда больше, чем ты полагаешь.

С большим усилием он выдавил из себя:

— Я не хочу… убивать…

— Перехотел, Гленн! — резко поправил его мальчишка. — Не думаю, что этот нюанс Мериду хоть немного утешит. Но могу убедить её нам помочь. Она же пока им нужна? Как источник знаний обо мне, верно? Шпион? Подружишься с ней, в гости позовешь. Завоюешь доверие — а там посмотрим. Магия освобождает не только сердца, с сейфом тоже как-нибудь справится.

— А… потом?

— Потом — я тебе помогу, — сказал Гарри. — Обещаю.

* * *

Когда за юным Целлером закрылась дверь Гарри поднял две руки по обе стороны от себя.

— Так, если кто-то сейчас скажет хоть слово про секреты и мою дочь — обижусь на год!

Сдавленные смешки Гиббона и ироничное фырканье Тома послужили ему красноречивым ответом.

— Всё сказанное было необходимо! — он уже просто оправдывался.

Переждав молчаливое веселье, Гарри серьезно спросил:

— Правда будем просачиваться по капле? Может испепелить, да и дело с концом?

— Для тебя — с концом, — возмутился Том. — А мне потом опять разбирайся!

— Надо почву подготовить, там не один клан, — поддержал его Гиббон. — Многие недовольны, расслабились.

— Ничего — я вырасту и напрягу… — пробормотал он.

В этот раз Том даже не нашелся что ему возразить — всеобщее поклонение имело и негативные стороны. Стране нужен был кнут, которым Темный Лорд и его близкий круг уже не мог стать по ряду объективных причин.

— Жду я, жду! — только и ответил Том с легким раздражением, закурив очередную сигарету.

— Они всё равно жить не должны, раз такие смелые, я согласен с юнцом, — тихо произнес Гарри. — От мала и до велика…

— Не вижу среди нас несогласных, просто вначале стоит достичь собственных целей, — заметил маг в водолазке.

— Гарри? — вдруг позвал Гиббон.

Ему пришлось развернуться на стуле, чтобы Амадей не разговаривал с его спиной.

— Что?

— Ты расстроился после того, как побывал в его голове.

Гарри тут же развернулся обратно и вздохнул.

— Понял — почему мать Мериды прокляла её после рождения.

Том кашлянул от неожиданности, подавившись дымом.

— Прокляла? И ты мне не… — он споткнулся на полуслове. — Ладно, не суть.

Гиббон уставился на милорда с непониманием.

— Сроки есть, молчания, — объяснил он. — Разные для разных проклятий.

— У Мериды всё хорошо? — обеспокоенно спросил Амадей уже у него.

— Сейчас — да.

— Так и по какой причине прокляла? — заинтересовался Том. — Тебе мстила? Модная нынче тема…

Гарри посмотрел перед собой и нахмурился. На душе скребли кошки. Это было какое-то новое ощущение. Розу ему было не жаль — он соврал парню. История её была ужасна, это правда, но практически незнакомка не могла вызвать в нем никаких чувств. Близкие друзья и то бывало, что не справлялись.

— Ну слушайте… — пробормотал он.

Он видел в скрытых воспоминаниях еще совсем маленького Гленна юную мать, рисующую в тетради за своим столом в маленькой комнате герб клана — чтобы в слезах его разорвать. Страница за страницей, рисунок за рисунком. Она выплескивала боль, как могла, и скорее всего своей ненавистью повлияла на сына. Гарри даже понял причины, передернув плечами от отвращения. В конце концов вселенная сжалилась над ней и сделала её сына печатью рода, завершающего родовую ветвь, какой бы раскидистой она не была.

Однажды еще кроха, только сделавший первые шаги, положил ладонь на такой материнский рисунок — и герб исчез. Роза догадалась, что создала монстра, жаждущего крови всех родственников без исключения, но уже было поздно. К тому же завертелись другие события и её сослали из дома.

Она прокляла дочь прежде убедившись, что он её забирает. Отделила свое новорожденное дитя от клана самым мощным проклятием, исполнив его всей душой. А заодно избавилась от собственной жизни, давно ей опротивевшей.

История была чистым кошмаром, но каким-то образом перекликалась с историями каждого, кто находился в этом сумрачном зале. В том числе — его самого. Все их мысли волей или неволей, но обратились к детям, отцам, матерям. К их жертвам и прегрешениям, к своим безвозвратным потерям. Амадей в задумчивости тер подбородок, явно думая, что было бы, сделай он для погибшего сына больше. В пол уставился Том, и сигарета в его пальцах почти догорела. Даже он сам вспоминал женщину в синей кофте, решившую навсегда отдать родного ребенка врагу, выбрав для него жизнь. А Белла, отказавшаяся ради него от настоящего сына?

Молчание было тягучим, но не смущало. Каждый понимал, что другой вспоминает своё — и никто никому не мешал. Они все жили свои жизни, и все были живы, а потому такие моменты случались. Прошлое могло нахлынуть без спросу и затянуть в свои глубины, напоминая, что его тени навсегда с ними рядом.

Тишину нарушил тихий голос Тома:

— А ну напомни еще раз, как её звали?

— Роза Целлер, — ответил Гарри, и видения схлынули.

— Роза… — протянул он, словно пробуя на вкус это самое обычное имя. — Ну что ж, давайте без громких слов просто выпьем за Розу.

Они молча приподняли вверх кто что имел, в его случае это был бокал с водой, и выпили. После чего вновь заговорили о транспортировке вампиров, тайной свадьбе Джинни и Амадея, чем заставили последнего покраснеть несколько раз к ряду, усилиях Гарри по обучению детей, весьма и весьма успешном, и многих насущных делах. Они то спорили, то смеялись, то удивляли Тома своей глупостью, и он махал на них рукой, словно умудренный старец, чем смешил их еще сильнее. В те минуты Гарри был почти счастлив.

Окровавленная женщина на столе вновь сплыла в памяти вновь лишь в гостиной его факультета. Стоило ему посмотреть на дверь, ведущую к девичьим спальням. Зная о себе всё, осознавая каждый поступок, принимая каждый труп, через который перешагнул, он всё равно не мог понять, как можно так сильно не любить своё дитя.

Знал, ведь отец не любил его также, но понять так и не смог. Баллард абсолютно точно не заслуживал ни тяжелой жизни, ни легкой смерти. Поэтому он непременно поможет Гленну исполнить его важную роль…