Между разумом и сердцем (гет)

Маленький одноэтажный домик из сруба, с деревянным покосившимся крыльцом, белыми наличниками на окнах и ставнями, с гнездом воробья под крышей был скрыт от любопытных глаз большим холмом, и вела к нему непроходимая и заросшая дорога. Об этом домике ходила дурная слава, и жители города старались не ходить за высокий холм. Долгое время домик пустовал, разваливался, но однажды за холм заехал большой грузовик. Жители гадали, что случилось, надеялись, что этот дом сровняют с землёй, дорогу восстановят, и жить сразу будет лучше, так как не придётся объезжать, чтобы выехать на трассу. Ведь у дома была нехорошая репутация, и мало кто знает причину этого. Старожилы поговаривают, что очень давно там поселилась ведьма. Женщина была некрасивой, обладала скверным характером, и сразу начались какие-то разногласия с жителями. Говорят, она могла накликать беду, и вскоре дом стали обходить стороной, с ней перестали общаться, да и забыли про неё.

Так и простоял этот маленький зеленый домик с просторной кухней и двумя маленькими комнатками несколько десятилетий, пока какой-то человек, очень богатый, не купил его. В домике был проведён ремонт, старая мебель заменена на новую, и вскоре мужчина привёз туда невысокую пожилую женщину. На все вопросы любопытных людей он ответил, что влезание в частную жизнь может кончиться плохо, поэтому лучше не стоит заходить за высокий холм. После этого он уехал.

Новой жительницей этого странного дома оказалась пожилая женщина с миловидными чертами лица и приятным голосом. Она пыталась найти общий язык с соседями, но почему-то ничего не получалось. К ней относились настороженно, и вскоре она пропала из их поля зрения. Никто и не обратил внимания на это, все продолжили жить свой жизнью. А Мария Ивановна Грей, в девичестве Боголюбова, стала вести хозяйство и почти не покидала пределы дома и участка. Да и здоровье уже не позволяло надолго покидать своё очередное жилище. Сын, Роберт Данилович Грей, часто привозил ей продукты и лекарства, и женщина ни в чём не нуждалась, и не было у неё причин выходить за холм.

* * *

Этим дождливым вечером пожилая женщина сидела за столом на кухне и смотрела в окно. На улице разыгрался дождь, сильный ветер раскачивал деревья и кусты, растущие на участке, залетал в приоткрытую форточку. Женщина закуталась в шаль и опустила голову. Перед ней лежал альбом, и она рассматривала фотографии. Вот Дэниэл обнимает её и гладит животик, вот она стоит со свёртком в руках, а за ней стоит муж и улыбается. Малыш Роберт в коляске, на качелях, в стульчике. На карусели. Он плачет, когда карусель начинает двигаться, отдаляя его от мамы. Женщина улыбнулась уголками губ, вспомнив это. Её всегда укачивало на каруселях, и с Робертом обычно катался папа, но сынок так переживал, когда переставал видеть маму, и плакал. Он был очень нежным, ласковым, всегда к ней прибегал за советом или помощью. В своём первенце Мария не чаяла души. Он радовал мамочку своими успехами.

Страницы альбома переворачиваются, и начинается новая жизнь. Вот, она беременная, Дэниэл стоит за ней, его руки покоятся на её животе, а поодаль стоит обиженный Роберт. Он не хотел, чтобы мама отдавала свою любовь ещё кому-то, но делать аборт было уже поздно. Да и не думала тогда Мария, что всё будет так плохо. Она любила Роберта, старалась любить Мортиса, но с последним получалось не очень. Мортис был беспокойным ребёнком, не слезал с рук и начинал плакать, когда оставался один. Мария занималась младшим сыном, а старший ведь тоже требовал внимания, и женщина уставала сильно. Роберт приходил к ней, обнимал, говорил, что любит её, жалел, и она на время забывала о кричащем в другой комнате Мортисе. Дэниэл отсутствовал подолгу, он работал помощником капитана на торговом судне и часто уходил в рейсы, и женщина была совершенно одна. Особенно сложно было ночами, когда Мортис просыпался и начинал громко плакать. А Роберт, спавший в отсутствии папы рядом с мамой, начинал плакать, когда мама уходила к младшему сыну. Она хотела перенести кроватку сына в свою комнату, но у Роберта был очень чуткий сон. А с братом оставить она его не могла, потому что Роберт боялся темноты. Он был таким — нежным, чутким, со своими страхами и слабостями.

Постепенно в материнском сердце становилось меньше любви к младшему сыну. Роберт был умным, находчивым, очень красивым, а ещё он был нежным и добрым. Рука с длинными пальцами переворачивает очередную страницу альбома, и вот фотография из какого-то салона. Она, одетая в красивое пышное платье, сидит на стуле, на её коленях сидит Роберт в классическом костюме-тройке с бабочкой и в цилиндре, а рядом на полу сидит Мортис в костюме. Он плачет, и женщина вспоминает, что он не хотел фотографироваться, но Роберт очень хотел получить эту фотокарточку, и пришлось вести и младшего сына туда. Мортису было тяжело идти, он устал и начал капризничать, что не нравилось женщине. Кое-как одев его в одежду, она обняла Роберта и села на стул. А Мортис снова заплакал, и вот получилась такая фотография.

Много было фотографий. На всех Роберт улыбался, а Мортис был хмурым, серьёзным, сосредоточенным. Но Мария не обращала на это внимания.

Последняя фотография была сделана на седьмой день рождения Роберта. Фотокарточка маленькая, порванная на одном краю. Вторая часть фотографии была выкинута, но женщина до сих пор помнит её. Дэниэл, сидящий рядом с женой, держит на коленях младшего сына. У Мортиса обезображено лицо, и эти ожоги до сих пор сохранились в её памяти. И крики Роберта, и неподвижное тело Мортиса, на лицо которого вылился кипяток. Страх за жизнь сыновей, ревущий семилетний сын с ожогом руки, неподвижный Мортис. В этот момент сердце женщины дрогнуло, и она сама отнесла Мортиса к машине. Никто не верил, что он выживет, но оказалось, что болевой порог был очень высокий, да и потеря сознания от удара головой тоже помогла ему. К вечеру Мортис пришёл в себя. Забинтованная голова, куча мазей и долгая реабилитация...

* * *

Раздался скрип крыльца и стук в дверь. Женщина встала со стула и подошла к двери и прислушалось. Тяжёлое дыхание, немного хриплое.

— Кто вы? Что вам надо? — женщина взяла из подставки для зонтиков кочергу. Гостей она не ждала и очень удивилась, что к ней кто-то пришёл. Может быть, это какой-то заблудившийся путник?

— Мама, это я. Ты пустишь меня переночевать? — голос сына раздался неожиданно, и женщина убрала кочергу и открыла дверь.

Свет лампы осветил лицо и фигуру промокшего и продрогшего до костей мужчину. Женщина посмотрела на Роберта, ахнула и указала ему на дверь ванной комнаты. Нашла одежду и полотенце. Пока он переодевался и приводил себя в порядок, она подогрела картошку, достала бутылку виски, сало и ещё какие-то продукты, и накрыла на стол. Это был один из ритуалов, который они соблюдали, когда Роберт приезжал домой. Обычно он звонил ей перед приездом. Почему не позвонил сейчас?

Он вышел из ванной, и женщина подошла к нему. Положила руку на его щёку и, привстав на носки, заглянула в глаза. Мужчина печально и потерянно посмотрел на нее и перехватил ее руку. Нежно поцеловал ладонь и зарылся в неё носом.

— Мама, можно я переночую у тебя? Я... мне очень плохо.

— Да, сынок, конечно. Ты сейчас будешь кушать или тебе сразу постелить?

— Я поем, мама, — ответил он и отстранился от женщины. Подошёл к столу и сел на стул. Открыл бутылку и плеснул виски в стакан.

Пока он рассматривал содержимое стакана, женщина сидела напротив и рассматривала его. Он изменился со времени их последней встречи, которая была в сентябре. Сейчас он показался ей более худым, с осунувшимся лицом и печальными глазами. Роберт сидел молча, молчала и женщина. Никто не хотел начинать разговор, да и знала Мария, что Роберт не любит пустых разговоров.

Выпив виски, плещущийся в стакане, мужчина поморщился и налил себе еще немного виски. Мама покачала головой и осторожно и как-то робко положила свою руку на его ладонь. Он вздрогнул и мотнул головой, как будто просыпаясь.

— Мама, мне так плохо... мне очень плохо, и я не знаю, как мне дальше жить. Мор... этот ублюдок сломал мне жизнь. Мама, почему ты не избавилась от него?

Роберт выпил ещё одну порцию виски и громко поставил стакан на стол. Закрыл лицо рукой. Женщина услышала всхлип. Плечи затряслись в рыданиях. Мария встала со стула и подошла к своему взрослому и самостоятельному сыну, который оставался для неё маленьким мальчиком, нуждающимся в помощи и защите. Обняла его и прижала его голову к своей груди. Провела руками по спине. Роберт постарался успокоиться, и вскоре мама помогла ему дойти до комнаты. Уложила его на кровать и осталась сидеть с ним, пока он не заснёт.

— Настенька. Он убил её, хладнокровно и при мне. Я вышел из комнаты, а в это время раздался выстрел. Мама, Настенька упала со второго этажа, у нее была прострелена грудина. Почему он сделал это, мама? Почему этого ублюдка не убили? Мама, я столько лет плачу налоги, а Гончаров живёт в моём посёлке и не обеспечивает безопасность мою и моей семьи... как мне Денису сказать, что его мамы больше нет?

Женщина молча слушала страшные откровения Роберта и не знала, что ему сказать. Она просто молча гладила его по щеке и в какой-то момент стала петь колыбельную, которую пела когда-то очень давно. Постепенно Роберт успокоился и заснул. Женщина поправила одеяло и наклонилась, чтобы поцеловать его в щёку. Вышла из комнаты и вернулась на кухню. Убрала нетронутую еду в холодильник и села за стол, снова открыв альбом.

Мортис... Дэниэл иногда присылал ей фотографии подрастающего сына. Она прикрепляла их в альбом, но не смотрела на них. В больнице Роберт ей рассказал, что у них случилось, и её сердце полностью очерствело по отношению к Мортису. Тогда она впервые в жизни назвала его исчадием ада и хотела отдать его в приют, отказавшись от него. Но Дэн не встал на её сторону, и они развелись. Пока разводились, сынок переживал не лучшие времена. Хоть дом был большой, но присутствие тут Мортиса было болезненным фактором для Роберта. Дэниэл снова уехал по работе, и на целый месяц женщина осталась одна с двумя сыновьями. Мортис по-прежнему ещё не мог быть сильно самостоятельным, и приходилось присматривать за ним. Глядя на его изуродованное лицо, женщина чувствовала ненависть, и вся забота о мальчике стала автоматической. Постирать, покормить, помыть. Потом Роберт стал бояться брата, ночами просыпался в мокрой постели, плакал, что Мортис его пугает, и Мария, когда вернулся муж, сказала, что собирается уехать домой, в Россию. Роберт поедет с ним, а Мортиса она вообще слышать и видеть не хочет.

Роберт улыбался, хорошо учился, радовал её. Мортиса и Дэниэла почти не было в их жизни, но последний присылал им деньги, и они ни в чём не нуждались. Роберт закончил школу с золотой медалью, поступил в институт, завёл много друзей, много чего узнал, изучил. Принял участие в проекте и переехал в свой маленький посёлок. Познакомился с Настей. Вот фотография. Высокий красивый Роберт и среднего роста молодая девушка смущенно опустившая глаза в пол.

Женщина вздохнула. Пролистала фотографии и закрыла фотоальбом. Убрала его и ушла в другую комнату. Вскоре в маленьком домике за высоким холмом стало тихо.

* * *

Подходя к больнице, Павел заметил отъезжающую с парковки машину. Что-то в пассажире ему показалось знакомым, и он нахмурился. Сорвался на бег и, сказав Никите номер палаты Мортиса, побежал на пятый этаж. Никита пожал плечами и подошёл к лифту. Он как раз приехал на первый этаж, и молодые люди столкнулись на пятом. Павел тяжело дышал и чувствовал головокружение. Вместе они направились к палате, чтобы, войти туда, замереть на пороге.

На полу лежала Женя. Кровать Мортиса была пустой. Первым среагировал Паша. Он сел около неё на корточки и прислонил пальцы к её шее. Пульс был, и Паша перевернул девушку на спину. Похлопал по щекам, и она дернулась. Открыла глаза и села на полу. Голова кружилась от недостатка кислорода и болела. Вспомнив, что произошло, девушка осмотрелась и не увидела Мортиса. Стало страшно. Она ошиблась, поверила этому человеку, и он воспользовался ее влюблённостью и глупостью.

— Он... он сбежал, — всхлипнула девушка и неожиданно для себя расплакалась.

К ней подошёл Никита и приобнял её, от чего она дёрнулась и жалобно всхлипнула. Смотреть на синяки на лице этого парня было страшно, и сейчас ей хотелось побыть маленькой испуганной девочкой. Ей надоело быть храброй.

Пока Женя плакала на плече Никиты, а он нежно её успокаивал лёгкими поглаживаниями по спине, Павел подошёл к тумбочке и увидел среди тарелок один чек. На обратной его стороне был написан адрес.

В палату вошёл Дмитрий, и девушка отстранилась от Никиты. Мужчина быстро оценил обстановку и выругался. Хотел наорать на девушку, но Павел протянул ему чек с адресом. Поворчав и в очередной раз ощутив непреодолимую тягу покурить, Дмитрий вбил адрес в карты, и напряжение, царившее в палате, сняло "маршрут построен".

— Это Олонец, Карелия. Надо сообщить ребятам. Если ты в состоянии, то пойдём, — кивнул он Паше.

— Можно мне с вами? — Спросила Женя, всхлипнув и испуганно посмотрев на Дмитрия.

Мужчина пристально посмотрел на девушку, потом бросил взгляд на Никиту. Нахмурился и кивнул. Женя умылась и опустила голову, попытавшись успокоиться. Взяла свою сумочку и вышла за мужчинами. Дмитрий не хотел с ней разговаривать, и девушка его прекрасно понимала. Она винила себя за произошедшее. Ей было очень обидно, что этот человек так поступил с ней. Неужели нельзя было ему доверять? Но он был такой несчастный, ему было плохо и больно и, наверное, страшно, когда он боролся с воспалением. А как он улыбался, увидев ее в своей палате. И... его фигура за шторкой в больничной душевой. Неужели это все всего лишь игра ее больного воображения, глупая романтизация? Почему всё так сложно? Ведь есть же другие люди в этом мире, но почему-то надо влюбиться в этого страшного человека...

Дмитрий подошёл к своей машине и открыл дверцу. Когда все сели, он предостерегающе поднял руку, увидев, что девушка хочет что-то сказать. Сейчас он не хотел ни о чём разговаривать и винил себя, что оставил её наедине с этим человеком. Он не верил в невиновность Мортиса, ведь все улики указывали на то, что он убийца. А последнее видео ничего не доказывает, там кроме ног ничего не видно.

Машина остановилась около полицейского участка, и Дмитрий вышел из машины. Направился к начальнику и протянул ему чек с адресом.

— Вот адрес. Отправьте туда людей.

— Дим, ты же знаешь, что всё не так просто. Нужен запрос, ордер. Просто так никто не даст вмешаться.

— Какой нахрен ордер?!

— Дим, успокойся!

— Виктор Павлович, — в кабинет постучались, потом влетел возбуждённый Михаил, — ребята только что обнаружили лицензию на оружие у Грея. Тот пистолет, который мы изъяли после убийства, был без лицензии.

— Плюс статья о незаконном хранении оружия, — фыркнул Дмитрий и посмотрел на друга. — А второй пистолет где?

— А не было.

— Ты полагаешь, что он мог взять оружие с собой? — Дмитрий поморщился и посмотрел на начальника. — Виктор Павлович, Мортис покинул больницу, обездвижив Евгению. Он отправился туда. Полагаю, там может произойти бессмысленное кровопролитие.

Мужчина снял трубку телефона и позвонил коллегам из Карелии. Передал всю информацию, и те ответили положительно. Поговорив еще немного, он отпустил сотрудников и посмотрел на чек с написанным на нём адресом. Сделал ещё один звонок и задумался. Зная характер сына своего лучшего друга, Виктор Павлович встал из-за стола, достал табельное оружие и вышел в коридор, а после на улицу.

Машины Дмитрия не было, а со стоянки выруливал служебный автомобиль.