Между разумом и сердцем (гет)

Мужчина посмотрел вслед удаляющемуся автобусу и вздохнул.

— Что с ним теперь будет? — спросила Женя.

— Если его отец действительно замешан в каких-то махинациях, то ему светит небо в клеточку, а сыну жизнь в приюте до совершеннолетия. Сегодня Роберт должен явиться на разговор с Мишкой, которому передали дело об убийстве. Он свидетель, его показания очень важны.

— А Денис? Его показания?

— У него был шок, плюс непонятная ситуация с наркотиками. Да и без согласия отца или другого совершеннолетнего и адекватного родственника его никто не будет допрашивать. Я вот поговорил с Кириллом, и этот разговор ничего не стоит.

— Дмитрий Витальевич, а если Роберт Данилович захочет сбежать? — неуверенно спросила Женя.

— Он же не идиот, — хмыкнул участковый, — он ведь прекрасно знает, что мы знаем про это письмо...

— Вот поэтому сейчас сбежать — это для него единственный шанс. Скорее всего, он заляжет на дно. Или прикроется кем-то вроде своего сына. Оставаться в посёлке он не будет.

— Надо поговорить с Кирсановым.

— Дмитрий Витальевич, я сама всё сделаю, мне Паша поможет. А вы идите к жене, поговорите с ней. А лучше вернитесь домой и выспитесь.

Мужчина помассировал виски пальцами и вздохнул. Наверное, Женя была права, и ему нужно отдохнуть. К тому же сейчас он уже никто и может наконец-то заняться дочкой, а то уже три дня они почти не видятся. Ещё надо съездить в Питер, купить одежду для сына, какие-то крутые памперсы, собрать кроватку, найти коляску и заняться всеми остальными бытовыми вещами. Может, действительно плюнуть на всех этих Греев и других жителей и стать просто семьянином. Пока какая-то подушка есть, а там видно будет.

Решив, что так будет лучше, он попрощался с Женей и Пашей и отправился к машине. А молодые люди пошли в полицейский участок.

* * *

После похорон Никита отвез бабушку с дедом домой, оставил машину на парковке и ушёл на завод. Он пытался созвониться с Робертом, но телефон того был выключен. Вспомнив о вчерашнем назначении на новую должность, Никита решил перестроиться и пытался понять, что вообще нужно делать. Всегда занимаясь больше работой разъездного характера, курируя магазины, в которых продаётся их продукция и занимаясь поисками новых дистрибьюторов, Никита Александрович Лагутенко не сильно вникал в непосредственно работу завода. Как работает то или иное оборудование, какие санитарные нормы и правила надо соблюдать. Закупкой оборудования занимался Роберт Данилович, набором персонала тоже. Последние годы выдачей зарплаты и уплатой всех возможных налогов тоже занимался Роберт Данилович. Отсутствие бухгалтеров и работников отдела кадров он объяснял просто — надоело держать дармоедов, которые ничего не делают. Да и кадры менялись очень редко, ведь почти весь посёлок работал на заводе. А бухгалтерия — у него была Настенька и дедушка Никиты, Николай Николаевич Марков. И вот сейчас парень оказался один на один с разными проблемами, с которыми он не знал, как разобраться.

Ближе к обеду начали появляться дикие слухи, что Роберт убил свою жену и сбежал. Никита Александрович Лагутенко не верил, что Роберт совершил это преступление, но никак не мог объяснить его побег. Хотя ночью начальник написал, что уезжает в срочную командировку, но обещал помочь. Может быть, отсутствие связи вызвано как раз перелётом. Решив узнать, что за командировка случилась у начальника, Никита включил компьютер и поискал какие-то документы. Все письма с почты были удалены, в корзине ничего не было, и узнать что-либо не представлялось возможным. Это молодому человеку не нравилось, и он покопался в столе Кристины. Салфетки, остаток заплесневелой булки, канцелярские принадлежности и какие-то бумаги. Напоминания о встречах или ответах на письма, но это уже всё было давно. Ничего нового не было, и молодой человек вытащил из кармана телефон. Пришло сообщение с просьбой заказать билет на ближайший рейс до Красноярска и купить билеты на поезд до Красноярска. Никита поморщился, не понимая, зачем всё так усложнять, но отказывался принимать, что эти слухи были правдой.

Он нашёл нужный рейс, вбил данные пассажира, заполнил поля оплаты и уже почти нажал на кнопку "оплатить", как резко дёрнулся. Если эти слухи правда, то сейчас этим действием он перечеркнёт не только свою карьеру, но и, возможно, жизнь. Или это всё просто глупые слухи? Ну не может же Роберт Данилович Грей убить свою жену. Это просто глупо, ведь они так сильно любили друг друга. Нет, он не может предать доверие своего начальника. Нужно заказать ему билеты на самолёт.

Но он еще просил взять билеты на поезд. Почему? Одновременно ведь человек не может лететь и ехать на поезде. Неужели всё это правда? Что же теперь делать? Может, рассказать об этом Дмитрию Витальевичу?

Он только хотел позвонить, как зазвонил рабочий телефон. Никита снял трубку, вздрогнув. На проводе оказался один из акционеров, и молодой человек занялся работой. Нужно было многое решать и вникать. День обещал быть тяжёлым.

* * *

Поговорив с начальником отдела полиции, девушка напросилась в больницу. Утром Мортиса перевели в палату. Сделали переливание крови, обработали рану и царапины, наложили повязку и отправили в отдельную просторную палату, около которой стояли охранники. Требования к приходившим к нему медсёстрам были жесткие — не подходить близко, не использовать колюще-режущие предметы и не поддаваться на провокации. Поставив одну капельницу и подождав, пока она закончится, медсестра, тучная женщина с неприятными чертами лица, вытащила из-под кровати судно и поставила его на стул. Поправила одеяло и подушку и отключила капельницу. Перевязала локтевой сгиб с катетером и вышла из палаты.

Девушке разрешили посетить пациента, и она зашла в палату. Мортис был пристёгнут наручником к кровати. Глаза закрыты, лицо бледное и осунувшееся. Ожоговые шрамы сильнее выделяются на лице. Светлые волосы спутаны. Женя поморщилась и подошла к мужчине. Осторожно пальцами откинула прядь сальных спутанных волос с его лба. Мортис дрогнул и звякнул наручником. Медленно открыл глаза и, увидев перед собой девушку, удивлённо выгнул бровь.

— Евгения Владимировна? Не ожидал, право. Какими судьбами?

— Как ты? — спросила девушка, останавливаясь у края кровати.

Мортис ничего не ответил. Просто отвернул голову от неё и посмотрел на руку, закованную в наручник.

— Зачем это? — спросил он.

— Мера предосторожности.

Он снова ничего не ответил и закрыл глаза. Женя посмотрела на него и пальцами притронулась к его шраму на щеке. Мужчина дёрнулся и рукой схватил её за горло. Это произошло настолько быстро, что девушка не успела никак среагировать. Испуганно посмотрела в его холодные серые глаза и взялась двумя руками за его руку.

— Мне не нужна твоя жалость! Проваливай отсюда! — Мортис толкнул свою жертву, и Женя не удержалась на ногах и упала.

В палату вбежали охранники. Один помог девушке подняться, а второй посмотрел на буйного пациента. В глазах Мортиса промелькнула какая-то обречённость, но очень быстро вернулся холод.

— Все хорошо, офицер. Просто посетительница случайно споткнулась и упала. — Мортис поднял свободную руку, а скованная наручником рука лишь немного поднялась. — Вы можете её увести и не пускать больше?

Охранники вывели девушку в коридор. Она вздохнула и спустилась вниз. Забрала куртку и покинула территорию больницы. Купила пачку сигарет и закурила одну. Нужно попытаться разговорить Мортиса. Ему нужны помощь, сочувствие, сострадание. Сейчас он лежит прикованный наручником к кровати, и девушка поморщилась. Как ему справлять нужду, как принимать пищу? Его же собираются кормить и помогать справляться с проблемами? Или его оставили медленно умирать там? Что же делать? Почему она думает об этом человеке?

Решив попросить снять все ограничения и пообещав позаботиться о Мортисе, если это будет возможно, девушка направилась к полицейскому участку. Там стояла машина Дмитрия, а мужчина копался в багажнике. За это время он съездил в торговый центр, купил продукты, одежду для сына и какие-то памперсы. Утрамбовав всё это, он позвонил Николаю Николаевичу и узнал, что тот забрал документы. Направился домой, захватив с собой Павла и Женю, и молодые люди помогли разгрузить вещи и продукты. Приняв душ и переодевшись, Дмитрий почувствовал себя чуточку лучше и, оставив молодого человека дома, отправился обратно в город. Женя сидела на пассажирском сиденье и листала документы. Там был разный компромат, носящий в основном экономический характер. В этом Женя ничего не понимала, но надеялась, что с этим разберутся.

К четырём часам они пришли в отдел полиции. Начальник принял их у себя. Дмитрий протянул папку.

— Надо обратиться в отдел по расследованию экономических преступлений и задействовать ФАС, — полковник пролистал документы. — Я запрошу ордер на обыск в доме и на заводе и передам документы коллегам. Можете быть свободны.

— Виктор Павлович, — сказала девушка, — можно Мортиса отстегнуть от наручника и убрать охрану? И я бы хотела заботиться о нём. Мне можно организовать круглосуточный доступ?

— Хорошо.

Женя улыбнулась, встала и поклонилась мужчине. А потом вылетела из кабинета. Дмитрий вздохнул и посмотрел на папку с документами, которую начальник отодвинул.

— Вы отправите все документы? — Дмитрий увидел вопросительный взгляд начальника. — Все люди, с которыми мы общались, были как будто под влиянием этого ублюдка. Я знаю, что это глупо, но... Ладно, извините, у меня действительно что-то с нервами.

— Ничего, я понимаю. Ребята найдут его. Неплохо бы выяснить у Мортиса, где его брат может скрываться. А сейчас иди, тебя жена ждёт. Передавай ей привет.

Дмитрий вышел из кабинета начальника. А Виктор Павлович посмотрел на закрывшуюся дверь, перекинул взгляд на папку и снял трубку телефона. Набрал номер.

* * *

Мортис проснулся от шагов. К нему подошли охранники. Один отстегнул наручник, а другой проверил окно. Убедившись, что этот человек не сможет сбежать, а если сбежит, то непременно погибнет, ведь находился он на пятом этаже, они покинули палату, радуясь, что наконец-то займутся чем-то другим. Охранять консульство или здание администрации было намного спокойнее, чем вот этого человека.

Мужчина пошевелился и сел на кровати. Это движение отдалось сильнейшей болью в голове и раненом плече. Посидев несколько секунд и привыкнув к новым ощущениям, он спустил ноги на пол и попытался встать. Появилась невыносимая слабость, и он пошатнулся. Палата плыла перед его глазами, качалась и кружилась. Сделав несколько шагов, осторожных и маленьких, вцепившись руками в тумбочку, он опустил голову. Заболело где-то в шее и лопатках, в голове стрельнуло, появились красные мошки. Каждый удар сердца стал отдаваться болью в висках и ране в голове, появилось непонятное гудение. Слабость как будто стала сильнее, и мужчина пожалел, что встал. На стуле около кровати стояло судно. Мерзко.

А ещё было холодно. Безразмерная больничная сорочка болталась на нём мешком, была до колен и мешала идти. Но идти нужно. Собрав какие-то силы, он оторвался от тумбочки и пошатнулся. Сделал несколько шагов и, не успев схватиться за что-то, рухнул на пол, неосознанно сделав упор на раненую руку. Прокусил губу до крови и стал смотреть захватывающее видео про пляшущих перед глазами мух красных, синих и жёлтых цветов.

Послышались шаги, и он прикрыл глаза. Сердце бешено забилось в груди, а вспыхнувшая надежда, что человек пройдёт мимо, погасла очень быстро. Человек остановился около палаты, и Мортис мотнул головой. Стало еще хуже, и стрельба в голове вернулась с новой силой. Нужно попытаться подняться. В раненой руке помимо боли ощущалось онемение, она вообще не чувствовалась, а правая рука оказалась слабой. Он не понимал, почему стал таким слабым, ведь раньше не было такого. Даже в почти три года, получив сильнейшие ожоги и попав в больницу в тяжелейшем состоянии, он быстро поправился. У него даже не было сильного шока, что показалось очень странным, ведь на лице находится масса нервных окончаний. Мать тогда его посчитала монстром и уродом. Так ни разу и не навестила его в больнице. А когда его выписали, то он узнал, что мама с папой разводятся. Мортиса таскали по судам и органам опеки, пытались выяснить, с кем он хочет жить, но он хотел жить с мамой и папой. И со старшим братом.

Стук в дверь повлёк за собой новую вспышку боли и отвратительное воспоминание. Удар заточкой, острая и непонятная боль. Пятно на чёрной футболке, кровь на ладони. Крики охранников и заключённых, какофония звуков, удары пластиковыми дубинками. Карцер, холодное тёмное помещение где-то под землёй, с влажным застоявшимся воздухом, сырыми стенами и запахом гнили, земли и подвала. Там, в этих невыносимых условиях, он должен был сдохнуть. Но ему повезло, что ранение было неглубокое и заражения крови не было. А вот пневмония началась. Почему он тогда выжил, в тех невыносимых условиях, а сейчас, находясь в тёплой больнице, где есть и какой-то уход, и питание, он чувствует себя развалюхой?

Открылась дверь в палату, и Мортис с ужасом увидел Евгению. Правда, через мгновение взгляд стал снова холодный, стальной и цепкий, и он попытался встать, но снова ничего не получилось. Девушка позвала кого-то, и вскоре ему помогли встать и довели до кровати. Он лёг и закрыл глаза.

— Почему ты встал? — Женя строго посмотрела на него, но он не открыл глаз.

— Не ваше дело. Я сказал вам проваливать. Мне не нужна ваша жалость.

— Я хочу помочь, — покачала головой девушка.

И снова длинные пальцы правой руки Мортиса коснулись её шеи, но в этот раз давление было минимальным. Женя посмотрела на него и сглотнула. Мортис открыл глаза и холодно посмотрел на девушку. Убрал руку.

— Убирайся! — прохрипел он. — Мне не нужна твоя жалость!

— Я попросила, чтобы тебя отстегнули от наручников.

— Слушай, что тебе надо?! Ты вроде русская, а не понимаешь свой язык. Я не нуждаюсь в жалости. Оставь меня.

Голос хриплый, в нём не слышно никаких эмоций. В глазах читается обречённость, какой-то испуг, но это всё мимолётное явление. Он моргнул, и снова взгляд ледяной, пронзающий душу, жестокий и холодный. Женя вздохнула и подошла поближе к нему и взяла судно. Мортис хмыкнул. Вся эта ситуация была очень мерзкой, и просить кого-то о помощи он не планировал. Надо встать и снова попытаться дойти до санузла, который находится так далеко.

— Если что-то надо, ты не стесняйся. Я... у меня есть опыт ухода за лежачим больным. Можно просто попросить.

— Проваливай! — Мортис резко махнул рукой и выбил из рук девушки утку. Судно с грохотом упало на пол, и Женя вздрогнула. — Уйди от меня!

Тяжело вздохнув и покачав головой, Женя вышла из его палаты. Села на скамейку и закрыла глаза. Стало обидно до слёз, что он выгнал её. Ведь она просто хотела помочь. Ему, как и любому человеку, нужна была помощь, но он не привык её получать. Он боится обмана, ведь кроме отца его никто никогда не любил. Он никому не был нужен, и от этого девушке становилось грустно и тяжело на душе.

Рядом с ней сел человек и протянул ей бумажный платочек. Девушка вздрогнула, увидев рядом Дмитрия Витальевича.

— Это все неправильно? Может, я действительно навязываюсь? — спросила Женя, теребя в руках влажный от слёз платок. — Но ведь он тоже человек и нуждается в помощи и какой-то заботе. Или просто забыть об этом и уехать домой?

— Взрослым людям порой сложно принять помощь от постороннего человека. Тем более мужчине. Мировосприятие у мужчины меняется, когда хрупкая девочка ухаживает за ним. Я знаю, что ты хочешь ему помочь, но знает ли об этом он? Хочет ли этого?

— Я не знаю. Мне кажется, что я влюбилась в него. Это глупо?

— Да нет, почему же. Это не глупо. Как там в ваших женских романах пишут? Сердцу не прикажешь, так вроде? — Дмитрий посмотрел на девушку и приобнял её за плечи. — Но ведь есть ещё и разум, который должен понимать, что на жалости отношений не построишь.

— Да, наверное. Но что мне делать? Как помочь ему, но не навязываться? Я зашла в его палату, а он лежал на полу. Я увидела в его взгляде беспомощность, смущение. Но он снова стал холодным. Из-за большой потери крови он не может делать бытовые вещи...

— Ты сейчас похожа на Машку, мою маленькую сестрёнку, — Дмитрий тепло улыбнулся, а потом погрустнел. — Прости, я не знаю, какой тебе дать совет и надо ли его давать. Я прекрасно знаю, что ты всё равно поступишь так, как велит тебе сердце.

— Спасибо, Дмитрий Витальевич. — Женя вздохнула. — Как ваша жена? Её когда выписывают?

— Обещают через три-четыре дня. Как швы можно будет снять, так и выпишут. Она скучает по дому.

— У вас всё будет хорошо. Я рада, что вы помирились с ней. Плохо, когда любимые люди ссорятся друг с другом и не разговаривают.

Посидев еще немного и поговорив на разные темы, девушка попрощалась с мужчиной и отправилась к Мортису. Он спал. Осторожно откинув прядку сальных волос с его лба, девушка поправила одеяло. Пришедшая медсестра сказала Жене, что пациент пару раз её звал. Женя обещала ночью следить за ним и села на стул. Навалилась усталость, и она положила голову на сложенные на краешке кровати руки и закрыла глаза.