Анни в стране Оз (джен)

Дарина влетела в покои Стеллы, хлопнула дверью и уже сквозь неё рявкнула на растерянную первую фрейлину Вестолию:

— Никого не хочу видеть!

Этот совет вымотал её — психологически. Ну почему так трудно доказать людям, что она — не захватчица власти, что она не враг Болтунам, не хочет гибели Розовой страны и всей Волшебной?! Почему только из-за того, что Дарина — дочь Агнет, ей не доверяют? Ну и ещё потому, что она слишком молода, ей всего тринадцать, и она не может принять серьёзных государственных решений без одобрения Хранительницы Элли. Но это и сама Дарина признавала справедливым. Она прекрасно понимала, что управлять страной ей ещё учиться и учиться. Но как это делать в атмосфере такого недоверия? Ведь Болтуны не хотят, чтобы она была их принцессой. И ей придётся ещё доказывать свою «благонадёжность», доброжелательность и ответственность. А как это сделать, если ей не верят? Если едва ли не в каждом её действии подозревают что-то нехорошее? А особенно — когда она пытается магией удерживать волшебство Розовой страны! Некоторые уже заявили: лучше пускай Дарина вообще ничего не делает, в смысле — магически, вот приедет Хранительница Элли и всё сама поправит, а этой девчонке — кто знает, что ей в голову взбредёт? Те, кто подозревали Дарину в каких-то «нехороших намерениях», говорили так; но те, кто не подозревал, тоже сомневались, может ли тринадцатилетняя девочка удерживать магию страны — вдруг что-нибудь напутает?

Недоверие не только раздражало — оно угнетало, и порой так хотелось отказаться от всего. Стелла поступила несправедливо. Почему она оставила Дарину так рано? Ну почему не дала повзрослеть ещё хотя бы немного? Почему не подождала ещё хотя бы лет пять? Ей надо было спасать Волшебную страну — сказали волшебницы. Ну хорошо. Но всё равно несправедливо! Дарина совершенно не готова править Болтунами. Не готова к их недоверию, к подозрительности и опасениям. К настороженности Марранов. Гвардейцы сопровождали девочку в полётах по стране — теоретически они должны были охранять её и помогать ей, но Дарина сама их опасалась и старалась держаться подальше. А ну как они не поверили волшебницам, когда те заверяли народ в безопасности Дарины, вздумают её схватить, увезти и посадить куда-нибудь? Ну так, для пущей уверенности, что она никому не навредит. Конечно, им это всё равно не удастся — Дарина их магией раскидает при малейшей попытке покушения…

Вот откажется она от трона — и пусть тогда волшебницы сами разбираются, кому править Болтунами.

Правда, волшебниц-то осталось всего двое — Элли и Ланга. Корина умерла. Виллины давно нет. Стелла ушла. Энни, хотя и считается феей, магией не владеет, а Том-старший, правитель Жёлтой страны, всего лишь предсказатель, но не маг в полном смысле слова. И даже Анни, наследной принцессы Изумрудного города и будущей Хранительницы, тоже нигде нет…

С исчезновения Анни, а с нею и Стеллы, и последующего за этим объявления Дарины наследницей Розовой страны, прошло уже почти четыре месяца. Первые три из них Дарину упорно считали «временной заместительницей» Стеллы, и только потом короновали как принцессу Розовой страны, вот только от официального титула легче не стало: Болтунам он не указ, они за последние пятьсот лет привыкли, что у них единственная законная правительница — Стелла, и никого другого попросту не могут видеть на троне. Стелла ведь даже не удосужилась сама объявить её своей наследницей, если уж ей так этого хотелось. Передала через Энни в последний момент. С одной стороны, объяснимо — Стелла ведь сама не ожидала, что ей придётся уходить так внезапно. С другой же стороны, Энни, хотя и авторитет в Волшебной стране, но для Болтунов именно слово Стеллы было бы авторитетом непререкаемым, а Энни — она, конечно, хорошая, но вдруг ошибается… Вдруг тут всё-таки что-нибудь не так. Вдруг опять какой-нибудь подвох, как с Агнет.

Агнет, как известно, в своё время пыталась захватить власть — кончилось восстанием Болтунов. Агнет, конечно, сама была виновата, слишком уж много врала и слишком нагло себя вела. Дарина так не делает, но она дочь Агнет, а значит, по умолчанию «самозванка». Ох уж это клеймо дочери Агнет, несмываемое и неизбывное! А главное, правдивое, она ведь действительно её дочь, от этого никуда не деться. Но ведь быть чьей-то дочерью — не значит быть во всём похожей на мать!

Агнет, конечно же, заявилась однажды во дворец. Как только узнала потрясающие новости, которые стали известны и всем жителям Волшебной страны: Стеллы нет, на троне Розовой страны будет Дарина. Явилась прямо во дворец, устроила истерику и скандал, доказывала, что королевой должна быть она сама, потому что дочь ещё мала и уж никак не может получить титул вперёд матери. Стелла, должно быть, ошиблась, а может быть, ошиблась Энни, эта глупенькая недофея, которая только и знает, что возиться со своим огородиком: не могла Стелла назначить Дарину, она, конечно же, имела в виду саму Агнет! Наконец-то оценила её таланты по заслугам! Агнет выводили из дворца гвардейцы, а Дарине пришлось даже применить магию, чтобы мать заткнулась и не собирала вокруг публику. Агнет уехала, изрыгая проклятия и даже угрозы, хотя понятно было, что они пусты, беспочвенны и, главное, нереализуемы (ну что она может?), а Дарина осталась с головной болью и очередными неприязненными взглядами придворных. Понятное дело, что никто не верил в право Агнет на титул… Вот только в право Дарины на него же тоже не верили. Потому что дочь Агнет.

Если бы не частые визиты кого-нибудь из семьи Хранительницы — то Энни, то Тома, то самой Элли, то, наверное, Дарину и вовсе давно бы «попросили» с трона.

Вообще, обидно и неприятно. Пока Дарина была просто школьницей, пусть и отмеченной особым вниманием Стеллы и к тому же чародейкой, единственной из всех, к ней относились даже почти благосклонно, несмотря на все её ляпсусы с неконтролируемой магией. Да, помнили, что она дочь Агнет, но не осуждали за это (тем более что Дарина, знаете ли, не выбирала, у кого ей родиться). А как только Стелла исчезла, а Дарина из школьницы вдруг стала принцессой, так все сразу ополчились против неё. Ну, может, не все, но многие. Даже среди учителей, которые раньше Дарину жалели и поддерживали, теперь кое-кто повёл себя неадекватно. Хотя отношение к ним Дарины не изменилось: с ними она была по-прежнему вежливая школьница. Даже, наверное, ещё более вежливая, чем раньше.

Дочь Агнет, ставшая правительницей вместо Стеллы. Кто бы мог подумать, что добросердечные и всегда радостные Болтуны способны на такую жёсткую предвзятость?

И одноклассники, даже те, с кем раньше у Дарины были хорошие отношения (близких друзей она так и не завела, но ни с кем и не ссорилась), стали сторониться её ещё больше, чем прежде. Слишком она для них стала чужая. Слишком велико теперь расстояние. Хотя она никак не старалась его подчёркивать, скорее даже сгладить пыталась…

Ах, Стелла, Стелла, зачем же вы так рано ушли… И так неожиданно. Оставили меня совсем одну…

Когда ей было особенно плохо и тоскливо, Дарина всегда приходила в покои Стеллы, прячась в них от… да от всех. Ей казалось — от всего мира. Только здесь к ней приходило успокоение, как будто наставница по-прежнему незримо присутствовала в этих нетронутых комнатах, в которых всё осталось так, как было при ней. Дарина запретила горничным тут даже переставлять что бы то ни было с места на место — максимум, протирать пыль и поливать цветы, хотя и пыль тут не скапливалась, как будто комнаты Стеллы чистили себя сами. Фарфоровый чайничек стоял на столике в гостиной, не убранный на полку, где было его место; в спальне Стеллы валялись ноты, которые она, вероятно, просматривала перед тем, как рвануть на помощь Анни, и в этих нотах не было ничего необычного — Стелла ведь любила всё прекрасное искусство, и музыку в том числе, покровительствовала музыкантам, художникам и поэтам, и часто брала их произведения, чтобы на досуге ознакомиться. Дарина спрашивала у владельца нот (чьё имя стояло наверху странички), не надо ли ему их вернуть, но тот заверил, что у него есть другой экземпляр — и ноты остались лежать там, где их оставила Стелла. На прикроватной тумбочке стояла тарелочка — возможно, в ней были фрукты, которые Стелла ела в тот день. Книга небрежно лежала на полке, и между страниц торчала закладка. Постель была убрана, но кое-как, и из-под покрывала у подушки торчал рукав ночной рубашки. Одежда и обувь, даже щётка для волос — всё до сих пор лежало там, где его бросили в последний момент. Нет, Стелла, конечно же, отличалась большой аккуратностью и вещи свои не разбрасывала, но всё-таки какие-то мелочи оставались не на своих местах, и у Дарины не хватало духу их переложить.

Ох, госпожа Стелла, как же вас не хватает…

В дверь решительно постучали, там слышался чей-то спор вполголоса. Дарина уже хотела поставить звукоизоляционное заклинание, чтоб не мешали, и запереть заодно дверь магией, чтоб никто даже не пытался войти, но услышала голос Тома.

Пожалуй, только его она была бы сейчас рада видеть.

Дарина открыла дверь.

— Привет, — сказал Том преувеличенно бодро, держа руку за спиной. Дарина мрачно кивнула.

— Привет. Проходи.

— Ваше высочество… — начала было Вестолия, но Дарина в отчаянии перебила её:

— Вы можете меня оставить в покое хотя бы на время?

И снова захлопнула дверь. После чего с тоской пожаловалась Тому:

— Они меня достали!

Том усмехнулся.

— Держи, это тебе.

Он протянул то, что прятал за спиной. Пакетик песочного печенья. Простенький жест, но милый.

— Спасибо, — вздохнула Дарина. Приняла пакетик и, развернув, положила на столик, не выкладывая в вазочку. Вазочка стояла там, где ей и положено было стоять последние четыре месяца. И трогать её было, по Дарининым понятиям, просто кощунственно.

Том тем временем сел в кресло и скомандовал:

— Давай рассказывай, чего ты такая взвинченная.

— Ничего, — буркнула Дарина. И сунула в рот сразу целое печенье. С трудом прожевала. Некрасиво, зато соответствует настроению. Потом соизволила объяснить: — Как я могу быть правительницей, если мне не доверяют? Я ведь даже магию Розовой страны восстанавливать толком не могу! Мне приходится делать это тайком, стараясь, чтоб никто не видел. А знаешь, как это трудно, если проблема случилась в каком-нибудь людном месте?

Том задумчиво кивнул.

— И что, много проблем?

— Немного, — проворчала Дарина. — Но мне хватает. В детстве я хотела быть королевой. Думала, что волшебницы обязательно должны быть королевами. Вроде как волшебница может принести народу больше пользы. Так нет же, меня тут считают злой колдуньей, которая приносит только вред! Я на этой неделе смогла выспаться только один раз. Три ночи подряд летала в предгорья, где начали вянуть фруктовые деревья. Потом надо было разбирать доклады деревенских старост, причём сначала ещё настоять, чтоб мне эти доклады показали, потому что министры считают, что мне лучше не доверять и ничего не показывать! И вообще чем меньше я буду в курсе дел страны, тем лучше! Потом мне ещё надо было не забыть уроки учить, и писать этот реферат по истории до полуночи, потому что правительнице никакого снисхождения школьные учителя оказывать не собираются, я же пример для всех остальных учеников и должна во всём быть пунктуальной и обязательной, сдавать зачёты вовремя и быть отличницей. Ну… вернее, они бы, может, и оказывали мне снисхождение, — справедливо добавила она. — Но я сама не хочу. А ещё личные тренировки в магии, причём желательно для этого сначала улететь подальше от всех. И личные занятия с мэром города — как вести курс страны. Больше спорим, чем что-то учим. Мне Стелла совсем не так объясняла. И внутридворцовые дела, и организация приёмной комиссии к новому учебному году в Школе Искусств, и вот сегодня ещё этот Совет, будь он неладен. Я так больше не могу. А на следующей неделе наверняка будет ещё хуже! Ах да, и это я ещё не добилась, чтоб меня подробно ввели в курс торговых взаимоотношений с Жевунами. Пока это решается без меня, — Дарина раздражённо взмахнула руками. И сунула в рот ещё одно печенье.

Том слушал внимательно и участливо. К Дарине он прилетал довольно часто, так что её жалобы не были для него чем-то новым. Он подобное слышал уже не раз, хотя ему никогда не надоедало.

— Давай я поговорю с твоими министрами, — предложил он. — Меня они должны послушать. Или хочешь, буду везде летать вместе с тобой.

— Спасибо, — кисло улыбнулась Дарина. — Но у тебя своих дел по горло.

Хотя никто не считал, что Анни исчезла навсегда, и волшебницы уже всю голову сломали, как её отыскать и вернуть, но Том всё равно, пусть и временно, оказался в положении единственного ребёнка и наследника своих родителей. Раньше Анни, принцесса, везде ездила с матерью и вникала в управление страной, хотя бы на своём уровне подростка, а Том занимался чем хотел. Переписывался с друзьями, организовывал «команду техномагии», летал в гости, путешествовал, читал книги, в меру учился, в меру развлекался. А теперь развлечения пришлось свернуть, а учёбу и дела — расширить. Даже на занятия техномагией почти не оставалось времени, тем более что команда теперь собиралась в неполном составе: очень не хватало там Дарины и Анни, пусть даже Анни в своё время и редко появлялась в лаборатории. Астерий, хотя и увлёкся артефакторикой драгоценных камней и металлов, ещё мало что умел — да собственно, практически ничего. Хотя задатки к магии артефактов у него действительно были. Но Астерию не повезло в другом: теперь друзья знали, что, во-первых, он сын Корины, а во-вторых, участвовал в заговоре против Элли, и хотя вроде бы на него за это не ворчали и не косились, но и прежнего доверия уже не было. Даже вечно рассеянная Дарти, погружённая в мир формул и уравнений, теперь при виде Астерия делала вид, что погружена в них ещё больше, и если ему надо было что-то рассчитать, то откликалась как-то неохотно (и это при том, что по своей привычной рассеянности она уяснила то, что Астерий — сын Корины, на месяц позже остальных, и долго не могла понять: если Корина умерла, то как же она хотела захватить трон? Только с третьего раза до неё дошла правильная последовательность событий, да и то время от времени она продолжала путаться и считала, что Дональд и Мирдан — одно лицо. В этом её пока что не переубедили).

— Я поговорил с родителями, — сказал Том в ответ на реплику Дарины. — Они согласны, чтобы я больше помогал тебе.

— Правда? — недоверчиво уточнила Дарина.

— Ну конечно. А почему бы и нет?

Дарина окинула его скептическим взглядом.

— Был бы ты постарше, — вздохнула она. — А то мне как-то слабо верится, что тебя будут слушать.

— Я обладаю достаточным авторитетом, — ухмыльнулся Том.

— Мне бы ещё хоть каким-то авторитетом обладать, — мрачно сказала Дарина. — А то пока что мне половина этих государственных мужей указывает на мой возраст, а другая половина — на то, что я дочь Агнет.

— Я думал, за столько времени они уже должны были привыкнуть, что ты умная и талантливая, — с некоторым недоумением заметил Том.

— Как видишь, не привыкли. Все ждут Стеллу. А я только мешаю, — Дарина раздражённо вздохнула. Снова потянулась за печенюшкой, но передумала. Аккуратно стряхнула крошки с пальцев. — Была бы я хотя бы постарше!

— Ну вот твоя тёзка, Дарина Первая, была не слишком тебя старше, — напомнил Том. — Ей сколько было, шестнадцать? Три года всего…

— Угу. Но шестнадцать — это уже всё-таки весомее, чем тринадцать. И между прочим, она сама править никогда и не хотела. Она затем и объявила конкурс для женихов, чтобы потом на мужа все государственные дела спихнуть.

— А ты так сделать не хочешь? — покосился Том на Дарину. Она фыркнула:

— В смысле, устроить конкурс?

— Нет, спихнуть государственные дела, — объяснил Том. Хотя смотрел как-то странно. Как будто хотел что-то ещё сказать и не решился.

Дарина покачала головой:

— Ну-у… Как-то не думала об этом. Но если подумать, в этом есть что-то безответственное. Быть правителем очень трудно, но если уж Стелла поручила это мне, то я ни на кого перекладывать свои проблемы не буду. Может, когда вырасту — будет проще… — Дарина вздохнула. — Вообще, я вот не пойму: мне кажется, у Стеллы было намного больше свободного времени. Но она же не меньше делала для страны. А я не успеваю делать всё, что делала она. Значит, она это время как-то умела лучше распределять?

— Она просто в школе не училась, — напомнил Том. — И к тому же ей не приходилось ни с кем спорить.

— Это да, — мрачно кивнула Дарина. — Пока докажешь свою позицию, целый час уйдёт. И ведь было бы что доказывать. Вот смотри, например, такой вопрос. Надо организовать приёмные экзамены в Школу искусств. В первый день экзаменов, ну точнее ещё до них, обычно дают концерт — ну, чтобы поступающие дети больше заинтересовались и увидели, к чему можно стремиться. В концерте старшеклассники участвуют и немножко учителя. А ещё выставка все эти дни, из работ выпускников. Естественно, комиссия предварительно отбирает, что показывать. Стелла всегда была членом комиссии. А меня на полном серьёзе вообще хотели устранить от обсуждения! Мол, я могу быть пристрастна и оценивать работы субъективно. Только потому, что мне всего тринадцать лет и я ещё сама числюсь в этой школе. Вдруг каких-нибудь своих одноклассников пропихну, а они окажутся бездарями? — Дарина эмоционально всплеснула руками. — Как будто я могу быть пристрастна к кому-то из своих одноклассников. У меня отношения со всеми одинаковые, какая мне разница, кто из них будет участвовать в концерте? Я не меньше, чем Стелла, ценю таланты и красоту. Хотя и допускаю, что до её тонкого вкуса мне ещё расти и расти, — она поморщилась. — Но это не повод устранять меня вообще.

— Не повод, — согласился Том. — Но ты их уговорила?

— Целый час уговаривала. Но кажется, они так и сочли это капризом маленькой девочки, — Дарина закусила губы. — Если бы я уступила, они бы вообще всё сделали без меня. Но я не хочу уступать! Не потому, что я капризничаю и хочу внимания и почёта, как некоторые считают. Я хочу во всём этом участвовать, как Стелла участвовала в своё время, потому что иначе какая же я тогда правительница, если всё проходит мимо меня? Конечно, когда Стелла правила, она в этом лучше меня разбиралась, и к её мнению прислушивались, потому что она высказывала действительно ценные замечания. Очень часто её мнение было решающим. Я не претендую на то, чтобы меня все слушались только потому, что я правительница. Я не настаиваю на том, что моё мнение — истина в последней инстанции. Но я хочу в это всё вникать! Иначе я попросту не научусь никогда и ничему! А мне даже этого не хотят позволять — мол, маленькая ещё. Может, мне вообще пойти в куколки играть? — Дарина эмоционально всплеснула руками и вдруг всхлипнула. — Если бы я была хоть немного постарше… Хотя бы годика на три. Если бы у меня было время действительно ко всему этому подготовиться!

— Дари-ина… — протянул Том. — Дарин, ну чего ты…

Дарина упорно пыталась вытереть слёзы. Она очень редко плакала, особенно прилюдно, и каждый раз злилась на себя, что показала себя в таком недостойном виде. Тем более в последнее время у неё обострилась установка «надо всегда вести себя достойно», поэтому сейчас она находилась в душевном раздрае: и хочется поплакать от души (очень уж много накопилось!), и нельзя.

Да ещё и перед Томом.

— Я понимаю, что Стелла пыталась спасти Анни, — шмыгнула носом Дарина. — Я понимаю, что это было нужно, иначе Пакир бы захватил нас всех. Но просто… Меня это как-то слабо утешает!

— Дари-ин…

Том придвинулся ближе и попытался её обнять. Дарина отвернулась, мазнув мокрой щекой по его руке. Тома это не смутило. Вытащив из кармашка носовой платок, он принялся вытирать Дарине лицо. Дарина усиленно пыталась отпихнуть его руки.

— Да подожди ты, ну, — сердито сказал Том, преодолевая её сопротивление.

— Что ты делаешь, — возмущённо шипела Дарина. Ну зато плакать почти перестала. Вернее, перестала осознанно плакать, хотя сами по себе слёзы почему-то всё ещё текли. Как-то вот непроизвольно.

Том смотрел участливо.

— Дарина…

— Извини, — буркнула Дарина. — Я расклеилась. Ну просто… Мне всегда тоскливо думать, что Стелла ушла, — вздохнула она. — А особенно обидно, когда окружающие этого не понимают. Они не понимают, что я по ней скучаю ничуть не меньше, чем они сами. Даже, может быть, больше. Для них она просто правительница, с которой они не так уж близко и общались. А для меня она — наставница, которая столько времени со мной проводила и стольким вещам пыталась меня научить, и вот — не успела… — Дарина снова всхлипнула. — Оставила меня одну… А я ведь действительно ещё ребёнок.

— Ну не такой уж ты ребёнок, — не согласился Том, обняв её снова. Потёрся щекой о её волосы. — И ты не одна. С тобой ведь я.

Дарина не стала вырываться. Только снова зашмыгала носом:

— Ты — это другое… Ты друг, но ты мне Стеллу не заменишь. Как подумаю о том, что мы могли бы с ней хотя бы расстаться иначе… А то, когда мы с ней последний раз виделись, у меня и в мыслях не было, что это именно последний раз. Я думала — сейчас вот слетаем с тобой, снимем стены Корины, вернём твоих родителей, и снова всё пойдёт по-старому. А получилось совсем не так…

— Чувствую себя виноватым, — тихо сказал Том.

— Да ты-то тут в чём виноват… Тут виноват только Пакир, — сердито сказала Дарина. — Больше никто. Ненавижу его!

— В этом я с тобой солидарен, — усмехнулся Том. — Любить его действительно не за что!

— Если бы не он, — продолжала Дарина, — стольких бы плохих вещей не было! И Стелла бы не ушла…

— Но может быть, ей всё-таки удастся его остановить навсегда, — сказал Том. — И больше он ничего злого не натворит.

— Очень на это надеюсь, — вздохнула Дарина. — Но всё равно Стелла ушла… И мне без неё плохо.

Она подняла голову, и её лицо оказалось прямо напротив лица Тома, и очень близко, ведь он всё ещё её обнимал. И Том не смог удержаться. Сделал то, что давно хотел сделать, но всё никак не мог решиться.

Потянулся вперёд, прикрыл глаза и поцеловал Дарину в губы. Кажется, попал куда-то в краешек, неловко и неумело, но всё-таки…

Дарина замерла. Отстранившись, Том увидел, что она только ошеломлённо моргает, такая серьёзная, с непониманием в глазах: что такое, что произошло?..

— Дарин, слушай… — Том набрал побольше воздуха и взял её за обе руки. — Я, конечно, действительно только друг и наставницу тебе заменить не смогу, но я, знаешь ли, хочу быть больше, чем другом.

— Больше?.. — повторила Дарина, похоже, на автомате, не понимая, о чём он говорит.

— Да. Я никогда тебя не брошу. Если только не умру нечаянно, но умирать я не собираюсь… Я вообще жениться на тебе хочу. Ну правда, сейчас нельзя, — пожал плечами Том. — Мы вроде как ещё по возрасту права не имеем. Но года через три, наверное, уже можно. Если ты согласна, конечно, — поспешно добавил он.

— А? — моргнула Дарина. — На что?

— Выйти за меня замуж, когда достигнем нужного возраста, — снова объяснил Том. — Просто сейчас пока нельзя…

Дарина моргала. Моргала, чтобы не заплакать снова. Почему ей сейчас хотелось плакать, она и сама бы объяснить не могла. Вроде ничего плохого и грустного не происходит. Даже наоборот…

— Я не знаю… — наконец выговорила она. Том немного погрустнел, но смотрел всё так же прямо:

— Ну ты подумай, ладно? Потому что… я тебя люблю и хочу тебе всегда помогать. Ты мне вообще очень давно нравишься, я просто… ну, не говорил, потому что вроде как рано, — скривился Том. — Эти возрастные заморочки вообще раздражают…

Дарина невольно улыбнулась.

— Мог бы и сказать. Сказать-то никогда не рано, у нас в классе некоторые мальчики об этом ещё лет в восемь говорили.

— И тебе говорили? — тут же поинтересовался Том.

— Мне — нет, — покачала головой Дарина. — У меня ведь и характер так себе, и магия ещё подозрительная… Со мной связываться никто не хотел.

Том кивнул.

— Просто ещё, понимаешь, когда о таких вещах говорят рано, то иногда их не воспринимают всерьёз, — объяснил он. — А я всерьёз. Так что ты подумай, ладно?

Дарина кивнула, опустив голову в смущении ещё ниже.

— Хорошо. Но вообще, я… наверное, не против.

— Ты согласна? — тут же в воодушевлении переспросил Том.

— Я… но сейчас же всё равно ещё нельзя, — исподлобья посмотрела на него Дарина. — Потом, когда можно будет…

Том, казалось, был готов прыгать до потолка, настолько у него явно изменилось настроение.

— Но в будущем ты согласна? — уточнил он ещё раз совсем радостным тоном.

— В будущем я согласна, — твёрдо кивнула Дарина. Том ещё раз её обнял — уже как-то не романтично, а просто от восторга.

— Ура! Я очень рад, — он даже порывисто чмокнул её куда-то в ухо. Опять не попал, куда хотел. — Слушай, — он снова посмотрел ей в лицо, — но мы же можем уже сказать, что мы жених и невеста!

— Ой, — отшатнулась Дарина. — Зачем? Может, не надо никому говорить?

— Почему?

— Мне как-то всяких объявлений в последнее время и так хватило, — жалобно скривилась Дарина. — Сначала — что я наследница, потом — что я принцесса… Стоишь, а все на тебя пальцем показывают и всё равно возражают.

— Ну тут-то никто не возразит! — уверенно заявил Том. — Наоборот, это сразу придаст тебе уважения в глазах многих. Все сразу бы поняли, что ты под моей защитой, и тебя бы меньше обижали. И вообще, что тут такого? Многие так делают.

— Ну… — поморщилась Дарина. — Я не знаю… Это что, отдельным мероприятием каким-то должно быть?

— Совсем необязательно. Слушай, ну давай так, — придумал Том, — мы специально объявлять не будем, но как-нибудь к слову, на каком-нибудь концерте… Ну вот хотя бы на вот этом твоём школьном, перед экзаменами. Ты же будешь на нём присутствовать?

— Я-то буду. Но как ты это себе представляешь? — Дарина всё больше смущалась, краснела и опускала голову. — Там будут дети, которые сами не старше меня. И вдруг мы им говорим… Ну, вот это. Как они отреагируют? А взрослые ещё хуже. Ещё скажут, что слишком рано, и опять, что я ещё маленькая.

— Да никто не скажет! — Том всплеснул руками. — Пусть кто-нибудь только попробует сказать! И вообще, какая разница, кто что скажет? Пускай своей жизнью занимаются. Мы же не завтра жениться собираемся, а когда официально станем взрослыми. Зато все будут знать, что я с тобой и я тебя защищаю. К тому же, — он окинул Дарину оценивающим взглядом, — ты вполне по-взрослому выглядишь. Многие девчонки твоего возраста выглядят намного младше.

— Спасибо, — хмыкнула Дарина.

— И ещё, когда официально объявим, я тебе колечко подарю, — с энтузиазмом продолжал развивать мысль Том. — Ну, чтобы уж всё было по правилам. Можно тебя ещё раз поцеловать? — смущённо попросил он. Дарина хихикнула:

— Ты бы в первый раз спросил!

— Ага, а ты сказала бы «нельзя». Я бы расстроился, — объяснил Том, тоже смущённо улыбаясь. — Так можно?

— Можно, — сказала Дарина. И зажмурилась.